*2900. Социологические опросы

[Лентa.Ru]

http://lenta.ru/news/2011/09/27/up/
27.09.2011, 17:07:33

Фото ©AFP

В первом полугодии 2011 года количество россиян, чей доход был ниже прожиточного минимума, выросло на 2 миллиона и достигло 21,1 миллиона человек. Об этом говорится в официальном сообщении Росстата. В первом полугодии 2010 года доходы ниже прожиточного минимума имели 19,1 миллиона россиян, а в первом полугодии 2009 года - также 21,1 миллиона человек.

Уровень бедности в России в первом полугодии вырос с 13,5 до 14,9 процента, что "обусловлено высокими темпами роста стоимости потребительской корзины, на основе которой исчисляется величина прожиточного минимума".

По данным Росстата, во втором квартале 2011 года прожиточный минимум в России составлял 6505 рублей на человека в месяц. При этом среднемесячная зарплата во втором квартале составила 23154 рубля.

Согласно прогнозу Минэкономразвития, уровень бедности в России в 2011 году вырастет с 12,8 процента по итогам 2010 года до 13,1 процента.

Ранее газета "Коммерсантъ" отмечала, что перепись, прошедшая осенью 2010 года, показала, что тенденция по снижению количества людей, живущих на доходы ниже прожиточного минимума, наблюдавшаяся после кризиса, прервалась в 2011 году. При этом эксперты, опрошенные изданием, указывали, что Росстат точно зафиксировал рост количества бедных, однако цифры ведомства, характеризующие российскую бедность, все равно занижены.

Рост числа бедных газета объясняла прежде всего ростом на 17 процентов величины прожиточного минимума: с 5518 рублей в первом квартале 2010 года до 6473 рублей в первом квартале 2011 года из-за роста цен на продовольственные товары и услуги.

В августе газета "Ведомости" публиковала выдержки из доклада экспертов, которые по заданию правительства корректировали стратегию развития России до 2020 года. По их мнению, социальная политика России, ориентированная на поддержку незащищенных групп населения, воспроизводит бедность в стране. Эксперты призвали правительство выработать новую социальную политику, которая позволит поддержать те группы населения, что способны к инновациям.

В докладе, в частности, говорилось, что в России началось воспроизводство бедных с одновременным формированием у них особой субкультуры бедности, что означает рост числа получателей социальной помощи и люмпенизацию населения.

[Новый регион-2]

http://nr2.ru/moskow/367036.html
Большинство из них работают
12.01.12 12:59

Москва, Январь 12 (Новый Регион, Андрей Романов) – Исследования Института социологии РАН показывают, что 59% населения России – бедняки. Средний класс в стране, определяемый по европейским методикам, – всего 6-8%. При этом особенности страты российских бедняков таковы, что помочь им может только социальное государство. Поразителен и такой показатель: лишь 19% россиян имеют дома компьютер.

Масштабное исследование российского общества было проведено Институтом социологии РАН. Его основные выводы приведены в книге «Российское общество как оно есть», которую цитирует портал «Толкователь».

Социологи разделили российское общество на 10 страт. Первые 2 страты – это люди, находящиеся за чертой бедности и у черты бедности. Таковых в России – 16%.

Третья и четвёртые страты – россияне, балансирующие на грани бедности, и малообеспеченные. Их 43% населения. Исследователи подчёркивают, что для четвёртой страты (малообеспеченные) характерен так называемый «модальный», или наиболее типичный уровень жизни россиянина. В общей сложности эти четыре страты, представителей которых можно объединить одним словом «бедняки», составляют 59% населения страны.

Ещё четыре страты – с пятую по восьмую – составляют 33%: это так называемые «средние слои российского общества». Наконец, 9-я и 10-я страты – это так называемые «благополучные россияне» (термин исследователей), их 6-8%. По меркам западных стран, они, скорее, относятся к среднему и высшему среднему классу. Если исходить из «метода от противного», то, согласно терминологии этих социологов, к «неблагополучным» слоям можно отнести 92-94% россиян.

Критериями для определения страт, в том числе, был взят среднемесячный доход на одного члена семьи. Чтобы попасть в категорию бедных нужно было иметь менее 5801 рубля на человека, малообеспеченного – 7562 рубля, относительно благополучного – от 14363 рублей в месяц.

Как говорится в публикации, российская бедность не сокращается даже в относительно благополучные годы. Так, к концу первого полугодия число находившихся за чертой бедности и у черты бедности (1-2-я страты, фактически – нищие) по данным Росстата даже выросло по сравнению с аналогичным периодом 2010 года – с 13,5% до 14,9% (данные социологов РАН почти совпадают – 16%).

В целом российский бедняк наиболее стар среди других страт: средний его возраст 47 лет, тогда как среднему представителю среднего класса – 42 года, а среднему богачу – всего 33 года. Наивысшая концентрация нищеты среди молодёжи – в рабочих посёлках: там 25% людей младше 30 лет – за гранью и на грани бедности (в крупных городах – 16%, меньше всего нищей молодёжи в малых городах – 9%).

Если брать классы, то наибольшая концентрация бедности сосредоточена среди рабочих – 63%. То есть сегодня рабочая специальность автоматически означает попадание в 1-4 страты. Для сравнения, среди офисного персонала бедняков всего 10%.

Всё это позволило говорить не только российским, но и западным социологам о появлении в России некого исключения для развитого мира – т.н. «работающей бедности». Тогда как в Западной Европе человек, имеющий легальный заработок, не может попасть в страту ниже, чем «малообеспеченность». Интересно также и субъективное восприятие бедности в России и Европе.

В рамках исследования «Евробарометр-40: бедность и социальная эксклюзия» задавался вопрос: есть ли в вашей местности люди, оказавшиеся в состоянии бедности? В целом по Европе 34% респондентов ответили, что таких людей у них нет. Наилучшие показатели были в Дании и Люксембурге (55% и 54% соответственно). В России же этот показатель был 4%.

Этот же опрос показал, что в Европе люди чаще всего ответственность за состояние бедности возлагают на самого человека. Так, 57% опрошенных ответили, что виной попадания в страту бедняков алкоголизм и наркомания, вторым ответом было «длительная безработица» – 54% (разрешалось давать несколько ответов). В России же основной причиной стали «невыплаты зарплаты на предприятии» – 47% (в Европе этот вариант ответа отсутствовал как немыслимый). Далее также шли ответы «болезнь, инвалидность» (37%), «недостаточность государственных пособий по социальному обеспечению» (37%). Это позволило исследователям из РАН сделать вывод, что основная причина появления бедности в России – макроэкономические факторы и состояние рынка труда. Ещё один фактор в доказательство этого вывода – очень большое число лиц с высшим и неоконченным высшим образованием среди бедных – 27%.

Одним из главных стратифицирующих признаков стало жильё. Именно в характере и площади занимаемого жилья богатые сегодня сильнее всего отличаются от всех остальных слоёв россиян. Так, среди опрошенных бедных только 14% проживают в 3-4-комантных квартирах, и ни один человек не живёт в коттедже или особняке. В то же время среди богатых 61% имеют 3-4-комнатные квартиры и 11% – проживают в особняках.

Среди бедных метраж менее 25% общей площади на человека имеют 80% бедных, а более трети из них (т.е. около 20% населения России) – до 10 кв м. У богатых же более половины имеют от 40 кв м на человека, более 25% – свыше 60 кв м.

Ещё один значимый для сегодняшнего дня фактор: лишь в 6% семей бедняков имеется компьютер. Среди всего населения России в целом – 19%. Этот показатель, кстати, наглядно демонстрирует, что проникновение интернета в стране совсем невелико, а его значимость на «умонастроения» людей преувеличена. В целом же по стране владеют навыками работы на компьютере лишь 38% населения, среди бедных доля таких – 19%.

[Кирилл Рогов]

http://www.forbes.ru/sobytiya-column...giya-mifologii
20 января 2012 16:08 |

В последние два дня все говорят, что рейтинг премьера растет. Это неправда. Таких данных нет

Данные о росте рейтинга Путина выдавал с начала 2012 года ВЦИОМ. Первый прыжок якобы был зафиксирован в опросе от 7 января, второй — неделю спустя. Я никогда не комментирую данные ВЦИОМ. Этот бренд был сворован президентской администрацией у крупнейшего российского социолога Юрия Левады и передан каким-то людям, не имеющим веса и известности в социологическом мире.

Однако в подтверждение данных ВЦИОМ приводят данные Фонда «Общественное мнение», которые якобы также фиксируют рост рейтинга. Наложение двух новостей придает правдоподобие тезису об устойчивом росте рейтинга. Но это всего лишь пропагандистский трюк. Обратимся к данным ФОМ.

Итак, рейтинг Путина, по данным ФОМ, имел в 2011 году такую динамику в квартальном исчислении (среднее за квартал):
Читайте также:
Статьи по теме

* Может ли победить Владимир Путин в первом туре? Данные опросов и мнения экспертов

Ключевые слова

* Владимир Путин | ВЦИОМ | выборы 4 марта | Левада-Центр | социологические опросы

2010 год — 64%;

I квартал 2011-ого — 59%;

II квартал — 54%;

III квартал — 51%;

IV квартал — 47%.

Значение для последнего квартала получено как среднее месячных значений: октябрь — 49%, ноябрь — 47%, декабрь — 45%. Месячное значение, в свою очередь, складывается из недельных значений опроса: 11 декабря — 44%, 18 декабря — 45%, 25 декабря — 45%.

Новость, собственно, состоит в том, что первый опрос 2012 года, проведенный в конце новогодних каникул (15 января), дал значение 47%. Притом, что в предыдущие 4 недели оно составляло 44-45%. Это ни о чем практически не говорит. В октябре 2011 года среднемесячный рейтинг Путина составлял 49%, а опрос от 6 ноября фиксировал 51%. Зато следующий ноябрьский опрос дал уже 47%. Единичный сдвиг на 2-3 пункта не является показателем. Показателем он станет только в контексте следующих опросов, когда мы увидим тренд, как мы его видели на протяжении всего прошлого года.

Однако это еще не все данные опроса ФОМ. Второй вопрос, призванный дать более объемную картину настроений и заключенных в них тенденций, звучит так: «За последний месяц вы стали больше или меньше доверять В. В. Путину?» В 2010 году снижение доверия к премьеру стабильно признавали около 12% респондентов. В первом полугодии 2011 года эта цифра подскочила до 20%. В ноябре говорили, что стали меньше доверять 24-25%, а в декабре — 26-27%. Значение опроса 15 января — 25% (чуть ниже декабрьских пиков). И наоборот: в 2010 году 25-26% опрошенных говорили, что в последний месяц стали больше доверять Владимиру Путину. С середины 2011 года доля таких ответов держалась на уровне 19-21%. В конце ноября — начале декабря оно упало до 17-19%, а 22 декабря подскочило до 22%. Опрос 15 января 2012 года дал цифру 18%. То есть никакого роста доверия Путину в разрезе этого показателя не зафиксировано. Не зафиксировано, впрочем, и роста недоверия по сравнению с предыдущими ответами на этот вопрос. Сопоставление двух показателей (ответов на первый и второй вопрос) позволяет говорить, что никакого явного тренда роста рейтинга пока не прослеживается. Нет и падения.

Людям свойственно переставлять местами эффекты и причины социологических явлений. Сегодня, когда обсуждается рост рейтинга Путина, возникает ощущение, что этот рост соотносится с более агрессивной линией поведения, к которой «враг бандерлогов» вернулся после новогодних каникул. Он опять мочит в сортире, теперь именуя это «отбуцать». Причем «отбуцать» премьер-министр предлагает футбольным фанатам брата министра образования за то, что министр ввел в школах непосильный для них ЕГЭ. (Во всяком случае, так представляет себе расклад премьер-министр: футбольные болельщики — гопники и тупые козлы).

Однако опрос 15 января не отражает реакцию на эти высказывания, а, наоборот, фиксирует отношение людей к Путину по итогам периода новогоднего безмолвия. То есть их реакцию на тот период, когда Путина они практически не видели (собственно, именно поэтому на 6 процентных пунктов уменьшилось число тех, кто стал хуже или лучше относиться к Путину). А вот реакцию людей на вновь увиденного на экранах Путина отразит следующий опрос, результаты которого мы узнаем на будущей неделе.

И, наконец, последнее. Есть определенные основания полагать, что рейтинги «власти» от двух наших ведущих социологических фирм — ФОМа и «Левада-центра» — являются систематически завышенными. Как известно, данные опросов обеих фирм накануне парламентских выборов показывали, что за «ЕР» готовы проголосовать 39-41% опрошенных, что позволяло социологам путем экстраполяции по определенной формуле заключить, что среди реально пришедших на выборы партия получит результат около 50% («чуровский»). Однако статистические расчеты по итогам выборов и данные с контролируемых участков (там, где наблюдатели контролировали весь процесс, и фальсификацией не было) заставляют предполагать, что реальный результат был на 10-15 п. п. ниже.

Действительно ли имеет место систематическое завышение рейтингов и почему это происходит (если происходит) — это большой отдельный вопрос. Но можно высказать предварительное и очень простое соображение.

Далеко не все люди соглашаются участвовать в опросах социологов, и процент отказов весьма велик (мне называли цифры — до 30%). Однако в результатах опросов мы не видим этой статистики. Таким образом, образуется некий фильтр для участвующих в опросе. Очевидно, что в ситуации, когда телевизор формирует представление о лояльности власти и первым лицам как норме, как о поведении большинства, а о нелояльности как о маргинальном и девиантном поведении, отказываться от участия в опросах будут, прежде всего, люди пассивно нелояльные или напуганные. Иными словами, тем, кому легко присоединиться к мнению «большинства» (возможно, воображаемого), легко и отвечать на вопросы социологов «да, поддерживаю». Те же, кому противопоставить себя «большинству» сложно, скорее всего, от опросов будут уклоняться. В результате в данных опроса уровень скептицизма населения в отношении власти оказывается заниженным и формируется социологическое большинство, рожденное из мифа о большинстве (тиражируемом телевизором). Так мифология социологии от ВЦИОМ дополняется социологией мифологии от уважаемых социологических брендов.

[Георгий Сатаров]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11870
11 МАРТА 2012 г.

РИА Новости

Золушка не чужда доверия к научному знанию, особенно если это социологическое знание: кто чего думает или собирается делать. Немудрено, что обманывать Золушку начинают загодя, прибегая к первому эшелону фальсификаций – социологическому.

Вот как вскрылись обман и бесчестье. Более четырех лет назад, после тех еще парламентских выборов, обнаружилась «великая российская социологическая аномалия». Состояла она в том, что прогнозы трех самых раскрученных социологических центров совпадали с невиданной доселе точностью между собой и, что до сих пор является непревзойденным достижением, с результатом, объявленным г-ном Чуровым, будущим обладателем титула «волшебника». Надо думать, общественность взволновалась таким невиданным достижением и решила поспрашивать героев об их успехах и планах на будущее.

В Домжуре усилиями Игоря Яковенко и Марии Кречетовой был организован семинар, на который были приглашены руководители прославившихся социологических центров и другие заинтересованные специалисты. ФОМ постеснялся прислать кого-либо (а может, это гордость: не у всех такие заказчики). Остальные центры прислали заместителей по полю. Разговор был вязкий и нервный, как между воришкой из 8-го «Г» и директором школы.

Все, что удалось извлечь из этого мероприятия, можно свести к следующему. Социологи объявляют нам перед выборами не частоты ответов на вопрос о том, за кого, дескать, будете голосовать, а результаты неких прогнозов, построенных на основании этих частот. От рассказов о методах прогнозирования коллеги уклонились. Не были обнаружены описания методик на сайтах. Не увенчался успехом поиск в научной литературе.

Любопытно, что электоральной социологией помимо трех лидеров занимались и другие социологические службы. Их результаты существенно отличались от триумфальных цифр наших героев. Но пресса об этом молчала. Довольно понятно, что совпадения социологических прогнозов с цифрами, нарисованными ЦИКом, должны были убедить общество в чистоте выборов и объективной непреложности победы партии власти. Интересно было понять, как социологи своими строгими методами получают результат, ведомый только Суркову и Чурову.

Завеса тайны приоткрылась четыре года спустя. После последних парламентских выборов, ознаменовавшихся взрывом интереса простых граждан к политике, фонд «Либеральная миссия» проводил ситуационный анализ. Эксперты, участвовавшие в мозговом штурме, нахально пристали к руководителю Левада-Центра Льву Гудкову с требованием объяснить, как им удается предсказать результаты голосования, объявленные Чуровым, т.е. предсказать не только волеизъявление избирателей, но и чудовищную волю к победе Центризбиркома и его вертикали.

Вот что мы узнали. Респонденты, дескать, не совсем искренне рассказывают социологам о своих намерениях на выборах. Поэтому приходится вводить поправочные коэффициенты. Делается это просто. Смотрим на предыдущие выборы и сопоставляем частоты, получаемые с помощью опросов, и итоговые результаты голосования. Различие между одним и другим определяет поправочный коэффициент, который можно применить для получения правильного результата и который можно потом использовать на следующих выборах.

Нам понадобится ниже простое формальное описание этого незамысловатого фокуса. Пусть G(0) – доля респондентов, выразивших готовность проголосовать за партию власти, определенная по результатам опроса перед голосованием. Пусть C(0) – доля избирателей, проголосовавших за партию власти, по версии Центризбиркома. Теперь введем коэффициент k=C(0)/G(0). По причине стеснительности граждан (по версии социологов) и всесилия Чурова (по версии нашей) коэффициент k превосходит единицу и показывает, во сколько раз результат партии власти на выборах превосходит робкие признания граждан при опросах.

Прекрасно. Проходит четыре года, мы полагаем, что ничего революционного в электоральной сфере не произошло, и потому намерены применить полученный ранее опытным путем коэффициент k на новых выборах. Пусть теперь G(1) – доля избирателей, выразивших готовность голосовать за партию власти на новых выборах, по данным опроса. В качестве прогноза мы можем взять величину P=G(1)*k. Тем самым мы увеличиваем процент, полученный при опросе, с помощью коэффициента k, ибо он больше единицы. И эту радостную величину мы и публикуем, чтобы вдохновить избирателей, готовя их к предстоящему голосованию. Ведь наша задача – убедить как можно больше людей примкнуть к фальсифицированному нами большинству, руководствуясь древним стадным инстинктом.

Я описал выше весьма примитивный арифметический фокус, хотя и вполне допустимый при некоторых упрощающих предположениях о природе вещей. И он действительно позволяет строить грубый прогноз результатов выборов, включающий фальсификации, что очень важно. Ибо пристальное внимание ко лжи позволяет выявлять правду, что я сейчас и продемонстрирую. При этом я буду предполагать, что поскольку Левада-Центру удается лучше всех прогнозировать фальсифицированные результаты выборов, то их истинные и скрываемые от нас результаты опросов довольно точно отражают, сколько граждан на самом деле проголосовало за то, что нуждается в помощи воровством и ложью.

Итак, предположим, что коэффициент k, который, по нашей версии, есть коэффициент фальсификации, относительно стабилен и потому, установленный социологами Левада-Центра ранее, равным образом работает на парламентских и президентских выборах. Тогда мы можем его определить следующим образом. Партия власти получила на последних парламентских выборах 49% голосов избирателей, пришедших на выборы. Дмитрий Орешкин, которого я уважаю не только за публицистический талант, но и за тщательность в работе и чуждость всякому драматизму, полагает, что из этих 49% от 15 до 20% приписано победителям. Чтобы не упустить возможность унизить волшебника Чурова, я буду полагать, что он накинул «едроссам» только 15%. Это значит, что на самом деле за них проголосовали 34% избирателей. Значит, мы можем исчислить коэффициент k=49/34=1,44.

Едем дальше. Будем благожелательно предполагать, что ради Путина Чуров старался не более, чем для возглавляемой им (Путиным) партии. Это значит, что коэффициент k сохранился. Прогноз Левада-Центра для Путина равен 66%. Поделим это число на k=1,44, получится 45,8. Если верить, что методика Левада-Центра такова, как нам ее описали, то это как раз тот процент респондентов, которые сказали, что будут голосовать за нацлидера. На самом деле он получил на выборах несколько меньше благоприятного прогноза, а значит, и проголосовало за него на выборах еще чуть меньше народу. Так или иначе, Путину по этим расчетам было приписано примерно 20% голосов. Обратите внимание, что это поразительным образом совпадает с оценками Дмитрия Орешкина, опубликованными в среду, 7 марта, в «Новой газете», но полученными совершенно иным образом. И при всех подсчетах нет у Путина победы в первом туре. Я полагаю, что ему настоящие цифры были известны. Отсюда его болезненно-истерическая риторика.

Тут ведь вот какая фишка. Вранье власти можно хладнокровно рассматривать как некую неадекватную модель реальности. Наука всегда работает с неадекватными моделями, ибо других, строго говоря, не существует. И потому давно выработаны подходы для определения и анализа этой неадекватности. Примерно в этой логике мы с вами и отработали сейчас.

А социологам можно снова начать верить только тогда, когда, касаясь общественно-важных проблем, они начнут придерживаться набора простых правил:

— публиковать и исходные проценты, и прогноз;

— раскрывать методы прогнозирования;

— делать доступными исходные базы данных с ответами респондентов.

В первую очередь это касается социологов, получающих государственные заказы. Вольно им обманывать нас за наши денежки!

А пока они этого не делают, пошли они к хренам собачьим со своими прогнозами, независимо от того, работают они на эту власть по вдохновению, за бабло или под давлением. Журналисты и Золушки, будьте бдительны, когда имеете дело с социологами на выборах!

[Даниил Александров]

http://slon.ru/economics/lyudyam_bol...e-768367.xhtml

По уровню экономической напряженности Россия вернулась обратно в 90-е. По крайней мере, такой вывод можно сделать из исследования «Ромира».

Каждый год Gallup проводит во всем мире исследование Global Barometer of Economic Pain («Ромир» представляет его в России). Социологи опрашивают примерно по 1000 человек в каждой стране (в этот раз 46 государств), задавая вопросы, что люди ждут от будущего, как, по их мнению, идут дела в экономике, и так далее. В России опросы проводятся с 1989 года за исключением 2009 и 2010 годов.

Сопоставив данные за 23 года, «Ромир» выяснил, что настроение людей – уровень их «экономической боли» – вернулось к значениям 90-х годов: индекс достиг 40% после 38% в 2008 году.

По этому показателю Россия занимает 19-е место. Самая болезненная для граждан ситуация в экономике Ирландии (70%), Франции (68%), Китая (63%), Бельгии (61%), Финляндии (50%) и Италии (49%). Меньше всех страдают Афганистан (-19%), Ирак (-17%), Вьетнам (-12%), Молдова (-9%), Узбекистан (-7%) и Гана (-7%).

Индекс экономической напряженности в России за все годы наблюдений, %

Источник: холдинг «Ромир Гэллап Интернешнл»

[Newsland]

http://www.newsland.ru/news/detail/id/953940/

Вчера в 16:34 Santa Mouse5794667372
У относительного большинства (40%) работающих россиян ежемесячно деньги на жизнь заканчиваются раньше, чем приходит следующая зарплата, сообщает исследовательский центр портала Работа@Mail.Ru. По данным всероссийского исследования, у каждого третьего (33%) такое состояние наступает не реже одного раза в три месяца.

При этом под словосочетанием "деньги на жизнь заканчиваются" опрошенные россияне подразумевают разное: для 36% это означает недостаток средств на еду и поездки в общественном транспорте на работу, для 33% - на оплату коммунальных услуг, ремонт личного автомобиля.Более широкий смысл этому словосочетанию придают 28% опрошенных: по их мнению деньги на жизнь заканчиваются, когда средств не хватает на кафе, дискотеки, походы в кино, занятие шопингом.

При этом среди тех, кто живет в ожидании зарплаты, чтобы удовлетворить самые элементарные потребности, 21% пожаловались на маленькую зарплату, еще 20% - на неправильное распределение средств в течение месяца, у большей же части опрошенных (38%) возникают неожиданные обязательные траты.Опрос портала также показал, что 11% россиян, не успев получить зарплату, тут же начинают ждать следующую. Кроме того, 35% тех, кто отметил, что постоянно живет от зарплаты до зарплаты, считают дни до получки уже за одну-две недели до нее, а 41% - накануне или в день зарплаты. Между тем 13% отметили, что, несмотря на то, что деньги нужны, день зарплаты они не ждут.
Источник: interfax.ru

[Толкователь]

http://ttolk.ru/?p=11097
21.05.2012

Весенний #Окупай сузился до протеста внутри Садового кольца. В отличие от зимних протестов, Москву на этот раз не поддержали регионы. Народ спит, и доволен этой спячкой – около 80% населения противостоит демократической европейской России.

Блог Толкователя уже писал, что протесты в декабре 2011 года наиболее интенсивно велись в регионах. Так, в Западной Сибири и на Северо-Западе на улицы выходило в 2-3 раза больше народу (в относительном измерении), чем в Москве. Главным лозунгом тогда был «Справедливости!», хорошо понятный даже дремучим россиянам. Вся история страны свидетельствует, что и самый лютый начальник не должен переходить грань, за которой маячит проблема элементарной выживаемости. Взять в оброк только 60% урожая крестьянина, а не все 100%; заставлять вкалывать на барщине 5 дней в неделю, а не 7; пару раз выпороть просто так, а на третий обосновать наказание; отправить миллионы русских людей в ГУЛАГ, а потом поднять за них тост.

По мнению даже автохтонной части россиян, декабрьские выборы в Госдуму перешли эту некую грань, за которой написано слово «Несправедливость». Чинуши на местах, что называется, «перестарались». И уже на мартовских выборах президента власть сдала назад, проведя голосование на относительно честном уровне (с перегибами в совсем уж диких местах, но там другого отродясь и не было). И это сразу не замедлило сказаться на протестной активности: она осталась только в Москве и чуть-чуть в Питере, но и в столицах число вышедших на улицу оппозиционеров снизилось в разы (ср. 85 тыс. человек на митинге на пр. Академика Сахарова и 35-40 тыс. 6 мая на Якиманке и Болотной). А регионы и вовсе остались безучастны к столичному бузотёрству. К примеру, если в кочевом лагере #ОкупайАбай собиралось по 2-4 тыс. человек, то на подобных Окупаях где-нибудь в Самаре или Новосибирске 15-50 человек (с учётом относительной численности населения, это в 5-15 раз меньше, чем в Москве).

Более того, в апреле 2012 года замеры социологов из ВЦИОМ показали, что 82% россиян ощущают себя счастливыми. До этого наивысший показатель по счастью наблюдался в марте 2008 года (77%), что объяснимо – это был пик наивысшего экономического благополучия (пожалуй, даже за всю 500-летнюю историю страны). В общем, у подавляющего большинства россиян нет объективных причин для недовольства существующей властью (и уж тем более причин – для выхода на улицу с протестом).

Не будем лишний раз останавливаться на описании причин продолжения столичных протестов – мы это уже сделали в одном из недавних постов. Если кратко – внутри этих оппозиционных выступлений лежит требование к власти ввести апартеид в пользу «креативного класса». И это их требование в некоторой мере справедливо. Определённая часть населения страны просто переросла эту самую страну. И исследования социологов только подтверждают правоту данного тезиса – у нас сложились две России, далёкие от интересов друг друга.

Про две неравновесные России следует из многолетнего исследования социологов Магуна и Руднева.

Оба учёных несколько лет назад задались целью выяснить, существуют ли среди россиян и остальных европейцев ценности, которые их объединяют.

Магун и Руднев обнаружили в России незначительное меньшинство – 22%, которое разделяет ценности их собратьев из старой Европы (в первую очередь из Франции, Швейцарии и Швеции). В числе этих ценностей: «Открытость изменениям» (в ущерб «Сохранению») и средне-высокая ориентация на «Заботу» (в ущерб «Самоутверждению»). «В целом, это более активная и модернизированная часть населения», – пишут учёные.

При этом, что интересно, «русские европейцы» равномерно рассредоточены по профессиям и территории страны, опровергая тезис многих интеллектуалов, что «жизнь есть только внутри Садового кольца в Москве, в крайнем случае – внутри «креативного класса»». «Что касается профессиональной принадлежности, уровня образования, а также региона, в котором проживает респондент, то чётких и последовательных различий между «меньшинством» и «большинством» пока обнаружить не удалось. Возможно, это свидетельствует об относительной равномерности распределения упомянутого меньшинства между регионами и социальными стратами», – делают вывод Магун и Руднев. При этом те самые 22% «русских европейцев» имеют гораздо больше общего с французом или шведом, чем с остальными 78% своих сограждан, подтверждая вывод многих социологов, что на территории страны есть две России – одна косная, до сих пор описываемая на Западе как «кнут, водка, погром, мужик, медведь и балалайка», и передовая, к которой применимы эпитеты «Ломоносов, Пушкин, Толстой, академик Павлов, Большой театр и Бродский».


Социологи Магун и Руднев эзоповым языком, чтобы не слишком обижать тем самые 78% россиян, описывают устремления и образ жизни «косной России»: «Для россиянина, в сравнении с жителями других стран, характерна более высокая осторожность (или даже страх) и потребность в защите со стороны сильного государства, у него слабее выражены потребности в новизне, творчестве, свободе и самостоятельности и ему менее свойственна склонность к риску и стремление к веселью и удовольствиям. Но в то же время речь идет о его сильном стремлении к богатству и власти, а также к личному успеху и социальному признанию. Сильная ориентация на личное самоутверждение оставляет в сознании этого человека меньше, чем у представителей других стран, места для заботы о равенстве и справедливости в стране и мире, для толерантности, заботы о природе и окружающей среде и даже для беспокойства и заботы о тех, кто его непосредственно окружают».

В общем, сплошные персонажи Салтыкова-Щедрина.

«Те общие характеристики, которые присущи большинству россиян, это и есть культурный барьер на пути модернизации», – резюмировал Магун на одном из научных форумов. По его словам, для воспитания российского общества в духе открытости нужна долговременная культурная политика.

Данные о «двух Россиях» приводит социолог и экономист Сергей Магарил.

Массовые слои общества характеризует критически низкий уровень взаимного межличностного доверия – всего 24% при среднеевропейском уровне доверия 80–85%. Это порождает политическую беспомощность – более 90% россиян заявляют о том, что не могут влиять на решения властей, – и влечёт отказ от политической ответственности за судьбу России – порядка 80% респондентов снимают с себя ответственность за происходящее в стране», – ставит диагноз стране Магарил.

Не снимает Магарил вину за невежество и мракобесие народа и с интеллигенции, которую некогда было принято считать «совестью нации», и чьи представители шли на каторгу и в ссылку за счастье простых сограждан. «Интеллигенция России также не продемонстрировала необходимой политической культуры и способности действовать солидарно, чтобы блокировать разрушительные антисоциальные реформы и навязать правящей бюрократии политику национального развития. Более того, стремясь сохранить элементарно приемлемый уровень жизни, интеллигенция встала на путь негативной адаптации. Об этом свидетельствуют поборы в средней школе, в системе медицинского обслуживания, коррупция в судах и даже в высшей школе», – констатирует социолог.

По словам учёного, «вторая», «косная Россия» составляет примерно ту же долю, которая фигурирует в исследованиях Магуна и Руднева – 73-76%. «В обществе идут мощные процессы социального воспроизводства сознания подданных. Память поколений о государственных репрессиях и стремление уберечь подрастающее поколение на случай ужесточения политического режима – причина того, что лишь в 1% современных российских семей считают важным воспитывать у детей демократические ценности, а формировать гражданственность и убеждения – менее чем в 7% семей. Тем самым массово воспроизводятся такие характеристики человеческого потенциала, которые препятствуют инновационно-демократической модернизации.

Известно: образ мысли определяет образ действий; массовый образ мысли определяет массовый образ действий. Народ живет так, как научился мыслить. Инновационно-демократическая модернизация нереальна без модернизации массового сознания. Но для этого требуется немалое историческое время. Есть ли оно у России? Неочевидно. У Советского Союза его не хватило», – пишет он.

На новое поколение, то самое, которое сидит в «интернетах», изучает иностранные языки и имеет свободный доступ к образцам европейской свободы и демократии, надежды тоже нет. «Прививка европейскости» отторгается и самой молодой частью общества. «По данным социометрии, порядка 80% выпускников российских вузов – социально апатичны», – диагностирует Магарил.

Что же в этой ситуации надо делать образованному городскому меньшинству, как ему ужиться с косной и дремучей «второй Россией». Первое – уметь ждать. Неизбежно, год за годом, в страту «русских европейцев» постепенно народ будет перетекать. К примеру, ещё 10 лет назад загранпаспорта имели 5% россиян, а сегодня – уже 15%. Процесс постижения Европы для многих сегодня происходит не эмпирическим путём, а воочию. Количество молодых россиян, поступающих в вузы, уже приблизилось к 70-80%. Да, в большинстве своём эти вузы – фикция, чья основная функция лишь дать отсрочку от армии для ребят, да красивая «корочка». Но многие даже в таких вузах постепенно втягиваются в чтение книг, а также прислушиваются на лекциях к разговорам умных наставников.

И второе. Городскому европейскому меньшинству надо идти в народ. Это убыстрит процесс его отказа от мракобесия и вековой дикости. Ещё лучше, если русские европейцы пойдут в чиновничество и прочие наставники «второй России». Тем более что последние 20 лет интеллигенция совсем забросила своё призвание учить и лечить народ. Глядишь, и через 20-25 лет страна сама эволюционным путём вползёт в Европу.

[Svobodanews]

http://www.svobodanews.ru/content/tr.../24624393.html

Вероника Боде

Опубликовано 01.07.2012 13:00
Вероника Боде: Сегодня мы обсуждаем исследование, проведенное Левада-Центром по заказу немецкого Фонда Фридриха Наумана и посвященное тому, как россияне воспринимают свободу и другие демократические ценности.
Со мной в студии Радио Свобода – сотрудник Центра Денис Волков. По телефону участие в программе принимают академик РАН Юрий Пивоваров, доктор политических наук, директор Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) Российской Академии наук, и Андрей Зубов, доктор исторических наук, профессор МГИМО.
Денис, расскажите, пожалуйста, об основных результатах исследования.

Денис Волков: Это самые первые результаты, потому что должна быть проведена еще часть исследования в Германии, а потом это все будет детально анализироваться и сопоставляться. Но некоторые цифры можно назвать. Например: насколько для вас важно, чтобы можно было сказать, что общество успешно работает и развивается, что важнее всего? Безопасность, социальная справедливость – это основные лидеры, и это понятно, потому что большинство населения, которое живет за пределами крупных городов, а это 60% населения, зависит от государства и не может рассчитывать на свои силы. Поэтому очень важны различные экономические, социальные понятия. И не только в этом исследовании, но и в массе других наших опросов эти проблемы выходят на первый план. Интересно, что люди отметили, что важно правовое государство, человеческое достоинство – называли намного больше половины эти ценности. Дело в том, что и в этом, и в других исследованиях, когда мы спрашиваем о важности каких-то понятий, в том числе и демократических, людям важны и выборы, и демократия. Но когда доходит до того, когда мы спрашиваем, есть ли выбор, могут ли люди участвовать в выборах, допустим, губернаторов, мэров городов, то получается, что они хотели бы, но не могут. И когда мы спрашиваем, могут ли они что-то изменить или как-то повлиять на ситуацию, на решения, принимаемые властями, больше 80% говорят, что не могут.

Вероника Боде: В том списке, о котором вы говорили, свобода, по-моему, в центре списка, на 7-ом месте. То есть она относится к тем ценностям, которые не так уж важны для россиян?

Денис Волков: Не совсем так. Она действительно занимает не самое высокое место, но очень важна свобода для 45% опрошенных, для 42% - скорее, важна. То есть в сумме достаточно большой процент. Все важно, но различные экономические блага, безопасность, возможность сохранить все, что есть, - это, конечно, важнее. И если мы посмотрим на тех, кто, скорее, выбирает свободу, для кого более важна демократия, солидарность, рыночная экономика, то это будут более обеспеченные люди, жители крупных городов, то есть которые решили какие-то базовые проблемы и могут ими пользоваться.

Вероника Боде: Юрий Сергеевич, что вы думаете о данных, полученных социологами?

Юрий Пивоваров: Я в восхищении от этих данных. Я слежу за какими-то цифрами, но 45, для которых «очень важна свобода», и 42, для которых «скорее, важна свобода», - это совершенно потрясающе. Я занимался Германией многие годы, и я не сомневаюсь, что в Германии будет что-то очень похожее на это, потому что в этой стране в целом решена проблема безопасности жизни, социальной справедливости и так далее. И это говорит о невероятной зрелости нашего общества, разумеется, о необходимости сильнейших реформ, поскольку политическая, социальная, хозяйственная системы не соответствуют зрелости нашего общества. Притом, что низкий уровень жизни, что десятки процентов живут за чертой бедности, тем не менее, люди так высоко ценят свободу. Действительно, последние десятилетия не прошли для русского общества даром.

Вероника Боде: Андрей Борисович, что, судя по данным этого исследования, вы можете сказать о восприятии свободы и других демократических ценностей в России?

Андрей Зубов: Я хотел бы присоединиться к тому, о чем сказал Юрий Сергеевич, это действительно восхищает. Когда я посмотрел эти данные, я понял, что у нас общество значительно опережает ту систему властных отношений, которые сейчас присутствуют в России. А это явный знак того, что трансформация в направлении свободы, гражданского участия, политического участия населения неизбежна. То есть она и нужна, и неизбежна. И чем дольше будет задерживать это власть, тем разрушительнее будет сдвиг, как с любой плотиной. Кроме того, на первом месте, правда, с очень небольшим отрывом, стоят такие ценности, как гарантии безопасности, социальные гарантии, что они нужны обществу, и это совершенно нормально. Я уверен, что государство и создается, причем любое государство, от демократического до авторитарного, для того, чтобы, во-первых, гарантировать людям безопасность, а во-вторых, чтобы заботиться о тех сирых и несчастных, которые по каким-то причинам не смогли сами обеспечить свое благосостояние. И это задача практически любого государства, которое мы называем социальным государством. Поэтому запрос людей на эти ценности никак не противоречит запросу свободы, демократии, а просто углубляет этот запрос, и это прекрасно.

Вероника Боде: Денис, что вы думаете по поводу столь оптимистических оценок, скажем, зрелости российского общества?

Денис Волков: Не хотелось бы говорить о зрелости или незрелости. Когда мы в других опросах спрашиваем, что сейчас происходит со свободой – много или мало свободы, то где-то половина опрошенных говорят, что свободы много, даже слишком много. И если мы будем сравнивать понятия свободы, демократии, других вещей, за этими абстрактными понятиями очень часто для большинства населения ничего не стоит. Демократия, с одной стороны, нагружена терминами 90-х, с другой стороны, нет информации о том, что такое демократия в западных обществах, как она работает, что это институт смены власти через выборы, что это механизмы разделения властей, защиты мнения меньшинства – этих понятий нет. Да и откуда им появиться, если в системе высшего образования эти ценности, может быть, только начинают разъясняться. И даже среди многих специалистов, которые говорят на эти темы, это, скорее, все хорошее против всего плохого, а не понимание реального механизма. Что касается свободы, из этого же исследования: какое из следующий суждений о свободе ближе к вашему собственному мнению? 41% считает, что люди склонны к тому, чтобы злоупотреблять предоставленной им свободой, государство должно предупреждать такие попытки, вводя в каждой сфере жизни определенные рамки и ограничения. Чуть больше 47% считают, что люди в основном используют свои свободы во благо себе и обществу. То есть даже отношение к свободе, как мы видим, совершенно разное, каждый ее понимает по-своему. И должно пройти, мне кажется, время, должны возникнуть институты, которые будут приняты обществом, если мы говорим о демократических институтах, партиях и так далее, партии не только должны возникнуть, но они и должны доказать свою значимость. И сегодня только порядка нескольких процентов считают, что партии – это адекватные механизмы для того, чтобы добиться своей цели.

Вероника Боде: Я на интернет-форуме нашей программы спросила у слушателей: «Хватает ли вам в России свободы?».
Слушатель подписывается «Я миллион второй чеченец»: «Как будто она есть, чтобы хватило».
С ним солидарен Дмитрий из Шатуры: «В России просто нет свободы. К сожалению, многие россияне, живущие в этом средневековом, бандитском обществе, даже не представляют, что это такое. Свобода – это возможность жить в соответствии с тем, чего достоин, не ущемляя при этом прав других людей. Поэтому свобода неотделима от равноправия. В России же действует принцип статуса в бандитской среде. Чем выше статус, чаще всего доставшийся по наследству, тем больше «прав» нарушать права других».
«Observer» из Москвы: «На демократических ценностях, как и на всех иных ценностях, можно заработать. Кому это удается, тот свободен по-настоящему».
Юрий Кузнецов из Санкт-Петербурга: «Вопрос звучит странно, как «хватает ли вам свободы в тюрьме?». Какая еще свобода?! Уместен другой вопрос: у нас действительно свобода лучше, чем несвобода? Может быть, все-таки наоборот. Лично я готов доказывать, что с позиций рабского общества несвобода гораздо лучше».
Валентин из Иваново: «О какой свободе идет речь? Она пока еще есть, но ее, не сомневайтесь, скоро придушат. А если о свободе жить по-человечески, как живут в Европе, а не по-скотски, то такой свободы в России никогда не было, а сейчас - тем более».
«Eustaсe» из «underground»: «Берегите свободу, не давайте ее в обиду, ибо в ней наша сила, только с ней наше будущее, и наконец, только в ней наше спасение. Свободу «Pussy Riot»! Россия будет свободной!».
Читатель из Смоленска: «В России есть свое понимание свободы – воля, вольница».
Александр пишет: «Свободен от лечения, обучения, нормальной работы, человеческого существования. Осталось освободить нас от бесплатного воздуха».
Юрий Сергеевич, что вы думаете об этих высказываниях?

Юрий Пивоваров: Прежде всего я должен возразить Денису, что только-только начинают учить. Мы с Андреем Борисовичем уже многие годы преподаем, сразу же после 91-го года, а до этого, как не коммунисты, не имели права преподавать. Я думаю, тысячи и тысячи таких, как мы, объясняют студентам, что есть свобода, каковы ее институты, процедуры, история свободы, в том числе и России. И я бы не сказал, что современное поколение, выросшее в последние 20 лет, так уж ничего не знает про свободу. Тем более что существенные элементы, сегменты свободы есть и в нашем обществе.
А что касается откликов, то они вполне ожидаемые. В русском обществе вообще очень странное представление о себе: мы – тюрьма, диктатура, деспотизм. Да, элементы этого есть, и 70 лет рабство было, но ведь наряду с этим была и свобода. Правозащитное движение с 60-70-ых годов сказало, что право есть абсолютная и фундаментальная ценность, а не инструментальная ценность. Они же боролись за право, то есть за свободу, а не за лишний кусок хлеба. Я не готов согласиться с этими людьми. Это общее мнение, и оно обманывается. Ездя по стране, читая цифры социологических опросов, наблюдая за жизнью, участвуя в ней сам, ты видишь, насколько наши люди могут быть свободными, могут пользоваться свободой. А все слова о том, что у нас какое-то такое общество, ну, где-то такое, все от тебя и зависит. Порождай вокруг себя другое, свободное общество, оно родится, и оно уже родилось. Я абсолютно согласен с Андреем Борисовичем, когда он говорит, что мы готовы к свободе, мы свободны уже, но нам мешают сложившиеся политические, правовые ограничения. Нужна глубочайшая политическая реформа, которая бы соответствовала зрелости нашего общества. Кант говорил: совершеннолетнее общество (а мы – совершеннолетнее общество) само порождает нормы, по которым оно живет. Мы уже готовы уйти от патерналистской политической системы к системе совершенно свободной, правовой, без всякого сомнения.

Вероника Боде: Андрей Борисович, что вы думаете о высказываниях слушателей? Они ведь слишком единодушны в вопросе о том, что свободы в России нет. Чем вы это объясняете?

Андрей Зубов: Действительно, люди ощущают, что свободы в России нет. Ну, она есть, конечно, но ее не так много, скажем, ее меньше, чем на Западе, ее значительно больше, чем в Советском Союзе было. Достаточно сказать о свободе информации, о радиостанции «Свобода», которую глушили с утра до ночи в советское время. Но важно то, что запрос на свободу есть. Все эти высказывания сложны, скорее, не тем, как оценивают отсутствие свободы, а тем, что люди уже понимают, что свободы нет. Значит, они уже понимают, что их воздух испорчен, он плохой, надо больше кислорода и больше свободы, а об этом и говорится в опросе, который был сделан по запросу Фонда Наумана, что люди хотят быть свободными, что очень важно. Собранные вами высказывания подтверждают главный тезис: есть запрос на свободу, на гражданское достоинство, на политическую взрослость, на политическую самостоятельность.
И еще одна вещь. Денис говорит, что примерно поровну, около 45%, людей, которые считают, что люди в основном плохие, а государство должно ограничивать их плохие склонности, и людей, которые считают, что люди в основном хорошие, они не будут злоупотреблять своей свободой. Это же классическая дискуссия Гоббса и Локка. Один говорил, что необходимо авторитарное государство, чтобы ограничивать человеческие звериные черты, а другой говорил о том, что необходима демократия, все будет хорошо. И в итоге появилось западное общество, где есть консервативная модель, более государственнически ориентированная, есть более либеральное. Это разные партии, и люди выбирают между ними. Но это все в рамках свободы, в рамках демократии. И мы явно подошли к европейской культурной матрице государства, что самое главное.

Вероника Боде: А что скажет социолог? Денис, по данным массовых опросов, которые регулярно проводит ваш Центр, есть ли в российском обществе запрос на свободу? И многие ли удовлетворены уровнем развития свобод и демократии в России?

Денис Волков: Когда мы говорим о запросе на свободу, мы должны все-таки понять, у кого он есть, а у кого его нет. Если брать последние протесты, мы видели, что протесты с политическими требованиями проходили в крупных городах, что Наталья Зубаревич называет «Россия-1». Они не проходили в остальной части. А «Россия-1» - это одна пятая населения.

Вероника Боде: Притом, что недовольство там тоже есть.

Денис Волков: Недовольство есть, но поскольку население малых, средних городов практически во многом (если не во всем) зависит от власти, от бюджетных выплат, то тут можно говорить, скорее, как называл это Левада, о коррупционных отношениях между властью и населением. Население покупается. И недовольство большое, но никаких инструментов иных, чем уповать на власть, там нет. Я думаю, что протесты стали возможны такими, какими они были, в том числе и потому, что возникла экономика свободного действия, что люди уже не надеялись на власть, они чувствовали, что могут что-то сделать, но это меньшинство, о чем говорит Борис Владимирович Дубин, например. В крупных городах есть люди, которые не просто думают и хотят, но и готовы действовать, и мне кажется, это самое главное. Одно дело, что ты доволен или не доволен, другое дело, что ты понимаешь или не понимаешь, что ты порабощен, а третье – это то, что ты должен действовать, можешь ли ты действовать, хочешь ли, готов ли.

Вероника Боде: Юрий Сергеевич, я хочу к вам обратиться не как к аналитику, а как к российскому гражданину. Вам лично хватает свободы в России?

Юрий Пивоваров: Я сначала хотел бы сказать Денису, что это вообще нормальное дело, когда в больших городах и относительное меньшинство выступает за свободу. Если вспомнить события 68-69-ых годов в Париже, в Берлине, в Калифорнии и так далее, там тоже либо жители больших городов, либо студенческих центров выступали, и это привело к очень серьезным трансформациям на Западе, как в Соединенных Штатах, так и во Франции, в Германии. Недаром это называют «студенческой революцией». Кстати, даже движение, казалось бы, массовое «Солидарность» 80-х годов в Польше – это тоже было движение в больших, прежде всего, промышленных центрах, поддержанное костелом, интеллигенцией. То есть это закон. Недаром Макс Вебер говорил, что воздух большого города делает человека свободным. Провинциальная Франция не бунтовала в 68-ом году или провинциальная Германия. Так будет и в России, так есть уже в России.
Что касается некоего гражданина. Я лично и при советской власти чувствовал себя человеком вполне свободным, хотя были ограничения, страхи и так далее. Речь сейчас идет о соответствии уровня зрелости и готовности человека быть ответственным... Что такое свобода? Открытое общество, о чем говорил Карл Поппер, - когда человек сам решает, что он делает. Я сам решаю, что я делаю, разумеется, в рамках закона, не нарушая безопасности и свободы другого человека. И я согласен с Андреем Борисовичем, что у нас гораздо более свободное общество, чем в Советском Союзе, даже сравнивать нечего. Более того, я полагаю, что мы по уровню свободы превзошли даже начало ХХ века, которое я лично очень люблю и ценю как опыт прорыва к русской свободе. Но, вне всякого сомнения, наша свобода очень серьезно ограничена наличной политической системой. Кроме того, наша свобода реально ограничена наличной социально-экономической системой. Но ведь эти вещи вполне поправимые. И наша ментальность, наш темперамент, мы готовы уже к тому, чтобы отвечать сами за себя. Нужны крупнейшие социально-политические реформы, может быть, самые большие со времен отмены крепостного права и столыпинских реформ, поскольку все революции никакими реформами не были на самом деле, а губили их. И Россия сейчас стоит перед выбором, мы должны решиться на серьезнейшую конституционную реформу, на реформу избирательную и так далее. Придут и партии, профсоюзы, вот увидите. Мы такое же общество, как и все европейские общества.

Вероника Боде: А сейчас нас ждет рубрика «Новые исследования» - это короткий рассказ о результатах свежих социологических исследований.

Диктор: На сайте социологической компании «Башкирова и партнеры» опубликован такой комментарий: «Демократические процедуры накладывают значительные ограничения на самостоятельность политических лидеров – так устроен механизм защиты граждан от произвола властей. В принципе, демократия не исключает появления в элите талантливых и профессиональных деятелей, и сильный лидер может проводить политику, не нарушая демократических норм. Тем не менее, этот же механизм защиты порой тормозит решение важных государственных проблем. Чему отдают предпочтение россияне: сильному лидеру или незыблемости демократических процедур?». Чтобы это выяснить, социологи задали гражданам вопрос: «Как вы считаете, в решении проблем России нужно в первую очередь опираться на демократические механизмы или на сильного лидера?». Как выяснилось, демократические формы правления предпочитают 32% россиян, в то время как подавляющее большинство, 57% опрошенных, высказываются в пользу сильного лидера. Социологи так прокомментировали эти цифры: «Треть населения верит, что решить проблемы России можно, только оставаясь в рамках демократических правил, - будет ли при этом во власти один сильный лидер или команда профессионалов, не столь принципиально. Две трети населения убеждены, что проблемы можно решить только «сильной рукой» правителя, даже если ради этого придется поступиться некоторыми из демократических принципов. При этом примерно у каждого десятого респондента нет ответа на этот вопрос.

Вероника Боде: Андрей Борисович, что вы думаете о результатах этого небольшого исследования?

Андрей Зубов: Оно отнюдь не обескураживает. Что касается сильного лидера, то это опыт всей российской истории. Люди знают, что такое сильный лидер, что при нем может быть хорошего и плохого. А опыт правового, демократического государства и институтов демократии в действии – это то, чего в России не было практически никогда. Поэтому одно познается из опыта, а другое - из идеала. И очень важно, что несмотря на то, что опыт ориентирован на лидера, но все-таки сейчас общество открытое, многие люди узнают, что происходит в демократических странах, туда ездят, читают книжки, какую-то информацию, и мы видим, что уже треть думает иначе. Мне было бы очень интересно узнать, как по возрастным когортам и по месту жительства распределяются эти цифры. Но я готов держать пари, что в больших городах и в младших возрастных когортах представление о том, что демократия важна, это ключевой вопрос – демократические процедуры, превышает средний показатель, я думаю, довольно значительно.

Вероника Боде: Денис, а ваш Центр задавал россиянам подобные вопросы?

Денис Волков: Да, у нас бывают подобные вопросы. Например: бывают ли периоды, когда нужна «сильная рука», или без нее можно обойтись? Порядка 40% в последнее время считают, что она нужна постоянно, и еще где-то 20 с небольшим считают, что время от времени нужна. И порядка четверти говорят, что «без нее как-нибудь проживем». Это подтверждается и другими Центрами. И здесь интересно то, что в кризисные годы, когда неуверенность в завтрашнем дне растет, в чрезвычайных ситуациях роль «сильной руки» повышается. И в России, и в Беларуси есть похожие опросы. А власть этим пользуется, постоянно создает чрезвычайные мини-ситуации, которые позволяют поддерживать рейтинг первых лиц и уверенность людей в том, что это необходимо. С приходом Путина уверенность в том, что «сильная рука» нужна, выросла.

Вероника Боде: Юрий Сергеевич, как вы думаете, почему россияне отдают предпочтение сильному лидеру, даже в ущерб демократическим формам правления?

Юрий Пивоваров: Конечно, у нас больше традиции сверхвласти, супервласти. Но мне кажется, что все это фантомное чувство. Когда спрашивают «кто ваш кумир?», и 25% отвечают «Сталин», из них лишь 2-3% хотят при нем жить. Пусть русские люди вспомнят, когда у них была по-настоящему в ХХ веке «сильная рука» - при Сталине. Вот тогда хуже всего и жилось. А Николай II или Брежнев с Хрущевым не были «сильными руками», а жизнь при них была обычной, массовой, она была гораздо лучше, чем при «железном человеке». Что такое «сильная рука»? Например, это Конрад Аденауэр, который восстановил Германию после Второй мировой войны. Вот это «сильная рука», притом, что действовал он исключительно демократическими и правовыми методами. Я думаю, что скоро пройдет фантомное желание «сильной руки». Что касается Владимира Владимировича Путина и сильного человека. А где результаты? Допустим, он – «самая сильная рука», рука борца. Что, уровень жизни вырос? Сегодня мы слышали новость о повышении тарифов, цен и так далее. Что, это от хорошей жизни? Или, может быть, упал уровень разбоя, бандитизма, алкоголизма у нас? Или зарплаты повысились? Где же «сильная рука»? И это при высоких ценах на нефть. Все эти «сильные руки» - это осталось в прошлом. А у России есть традиции, кстати, и свободы, и институтов свободы, процедур свободы. Надо знать нашу историю.

Вероника Боде: Александр из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. На вопрос, который вы задаете, давно ответил Алексей Максимович Горький: «Рожденный ползать, летать не сможет».

Юрий Пивоваров: Глупость сказал Горький. Горький был гениальным писателем, но это произведение – бездарное, смешное. Я не рожден ползать, я хочу и ползать, и летать, и жить, как и тот человек, который это процитировал. Ерунда все это! Слова.

Вероника Боде: Владимир из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Мне кажется, что примитивизм власти проявляется именно сейчас. Система опасности и решения проблем в плоскости опасности требует жестких форм решения всех проблем, потому что это самая короткая система. Но в пределах социального, мирного общества решать проблему примитивным, коротким путем, и мало того, 12 лет, а еще в перспективе 6 лет – это абсурд, тем более – для России.

Вероника Боде: Вадим из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Меня удивляет оптимизм всех присутствующих, что Россия готова к демократическим свободам. Но все данные говорят, что нет. Все наши реформы были сверху, и нынешнее руководство, которое принадлежит к прошлому, готово заседать еще лет 50. Так что скорой свободы мы не должны ждать. У вас ее не будет.

Андрей Зубов: Я думаю, что в главном неправ возражающий – что мы бесконечно далеки, мы не готовы... Ведь есть две формы отношения человека и власти. Одна форма – когда власть живет для себя, давит человека, а человек, как может, ускользает от власти. Эта матрица была при крепостном праве, при советской власти. А другая – когда само общество строит свою собственную власть для себя и контролирует эту власть. И это то, что должно быть. Когда люди живут для себя, они живут сами по себе лучше, чем когда над ними стоит власть, которая требует чего-то от них, от которой они пытаются ускользнуть. Слишком много уходит сил на ускользание и давление. Поэтому мне кажется, что переход к демократической форме организации общества – это естественно, выгодно. Достаточно посмотреть, что страны, в которых парламентская демократия, гражданские свободы, они же на порядок лучше живут, в них на порядок лучше защищен человек, и социальные гарантии, и медицина, и образование. Даже наши нынешние дикторы своих родственников посылают лечиться, учиться в демократические страны. Так что нам мешает здесь создать демократическую страну? Зачем нам продолжать жить так, чтобы работать на диктаторов? По-моему, лучше работать на себя.

Вероника Боде: Александр Михайлович из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Вы говорили о выборах, о достоинстве, о свободе. Когда Путин выставил вместо себя доверенных лиц, он что, принимал всех россиян за идиотов, которые клюют на амфоры?

Денис Волков: Когда мы мерили отношение россиян к выборам, то получалось, что порядка 40% не увидели никаких злоупотреблений в ходе избирательной кампании, в ее освещении. А время, затраченное кандидатами от власти на парламентских и на президентских выборах, на порядок больше было, чем всех остальных сил, вместе взятых. Вот для 40% это не было проблемой. И за Путина голосовали, мне кажется, отчасти из-за того, что не было альтернативы, особенно для тех, кто не интересуется и не следит за политикой, но и потому, что это был вполне рациональный выбор зависимых от государства людей. И так оказывалось, что именно Путин говорил не об абстрактных понятиях – демократия, свобода и так далее, а о пенсиях, о зарплатах. И мне кажется, одна из задач тех, кто говорит о демократии, а Андрей Борисович говорил о высоком уровне жизни, пока у населения это не связано, это абстрактные понятия. Тем не менее, демократия, как и любой строй, должна повышать уровень жизни и так далее.

Юрий Пивоваров: Реформы делает не власть, в том числе и в России. В русской истории реформы проходили только тогда, когда власть и общество договаривались - великие реформы Александра II, столыпинские реформы. А сверху можно сделать только такую мерзость, как Петр, то есть начать крушить народ. Поэтому дело не только во власти, но и в нас. И если мы сможем заставить власть пойти на компромисс, на диалоги, на согласие какое-то, оппонируя друг другу, то в России вполне возможны реформы.
А что касается участия или неучастия Путина, заметьте, Медведев и Ельцин тоже не участвовали. Это самоощущение русской власти как сверхвласти, она парит над всей системой, над всей жизнью. И это одно из главных препятствий наших на пути к свободе и демократии. Надо постепенно их преодолевать, меняя Конституцию и эту верховную власть, ввести систему разделения властей и ограничить ее, обложить системой сдержек и противовесов. Хотя с русской традицией надо считаться, она должна быть сильной. Иначе бесконтрольность приводит к безответственности. И это оскорбительно, конечно, то, что происходит. Но заметьте, дело не в Путине. И Медведев, и Ельцин вели себя именно так.

Вероника Боде: Владимир из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Мы обсуждаем свободу, но, к сожалению, нет точного определения.

Вероника Боде: Кто-нибудь из гостей программы может дать определение свободы?

Андрей Зубов: Это сложнейший философский термин. Проблема свободы – это одна из главных тем дискуссий между мыслителями. Но мне кажется, что здесь речь идет не о внутренней свободе, не о так называемой свободе воли, а мы постоянно говорим о гражданской, политической свободе. Мы говорим в отношении свободы и общества, свободы в обществе. Это возможность человеку самому определять свою судьбу и судьбу общества, к которому он принадлежит, в той степени, в какой это не противоречит свободе и возможностям других людей. Как и то, как человек определяет свою личную жизнь, выбирает себе подругу жизни, решает, какой профессией он будет заниматься. А несвобода – когда ему власть или родители суют жену, навязывают заниматься той работой, которой он заниматься не хочет. Все очень просто. Когда человек сам выбирает себе жену по любви и работу по склонению сердца, он будет лучше работать и будет иметь лучшую семью.

Юрий Пивоваров: По поводу свободы хочу сказать, что на практике свобода в европейских, свободных странах – это верховенство закона и права, верховенство конституции, а не произвол чиновника, правопорядок в действии. Хорошо о свободе сказал Иосиф Бродский: свобода – это когда забываешь отчество у тирана.
И что касается того, что мы – европейская провинция. Это не так. Мы – великая мировая и европейская культура, великая страна, конечно, с очень тяжелой, трудной историей. Мы знали ужасные эпохи, но знали и относительно нормальные эпохи, даже относительно свободные. Внутреннее ощущение готовности или неготовности к свободе – это очень чувственно, мы же не об этом говорим. Если угодно, кто хочет, чтобы Россия сохранилась, тот должен бороться за свободу. Либо Россия попытается стать свободной, реализует свой потенциал свободы, либо Россия будет, как сейчас, болтаться экономически, социально и так далее. Вот Андрей Борисович говорит, что даже тираны учат и лечат своих детей, родственников там, где есть свобода. Какие еще нужны доказательства, что свобода лучше, чем несвобода?!

Вероника Боде: Павел пишет нам на пейджер: «Свобода ругать жуликов и воров во власти действительно есть, но им это до лампочки, как об стенку горох. А Васька слушает да есть».
Тамара из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Сейчас подписали многие известные люди письмо в защиту девушек из группы «Pussy Riot», и многие из них говорят, что они так отвратительно поступили, что их действия несовместимы с понятием церковности и так далее. Но ведь они кривят душой. Дело же не в форме, а в содержании. Во-первых, это действие происходило в том месте, которое не принадлежит церкви, и там столько грешного происходит – и торговля, и показы недозволенные. А во-вторых, они затронули «священную корову» - нашего гаранта. А если бы они в словах произвели некоторое изменение и спели: «Богородица, Путина сохрани», - им бы орден дали. Не считаете ли вы их истинно свободными и сильными людьми?

Андрей Зубов: Классическое определение свободы, что свобода не должна ограничивать свободу другого человека. Я только что вышел из храма, и если бы в этот храм зашли и стали бы петь какие-то песни вот так одетые женщины, я был бы глубоко оскорблен, про кого бы они ни говорили – про Путина, Немцова, Рыжкова, президента Эйзенхауэра. Это неподобающее в храме поведение. Как и в мечети не подобает входить в грязных ботинках, надо обувь снимать. Надо уважать чувства верующих. Эти девушки, безусловно, нарушили права других людей. И за это они должны какую-то ответственность нести. Но те мытарства, которые выпали на их долю, и те сроки, которые им хотят дать, - это совершенно не соответствует их проступку, это все в десятки раз завышается и зашкаливает, на мой взгляд.

Вероника Боде: Если взглянуть на проблему свободы в России в исторической перспективе, насколько важна свобода была в разные исторические периоды для людей?

Юрий Пивоваров: Я думаю, что она была важна именно потому, что был огромный дефицит свободы. Между прочим, Россия одной из первых стран Европы ограничила самодержавие, то есть царскую власть, это было в начале 17-го столетия. В России в конце XVII века князь Голицын предлагал эмансипационные, то есть освободительные реформы, а не так, как Петр закрепощал. На протяжении 19-го столетия все время шла борьба русского общества за свободу. И в начале ХХ века русское общество было на пути к свободе уже очень зрелым, очень умелым. Другое дело, что целый ряд других проблем перевесил на весах истории порыв к свободе. А упоминаемое мною движение правозащитников и диссидентов – разве это не было становлением гражданского общества? А почему на нас обрушилась жесточайшая диктатура коммунистическая? Потому что народы Российской империи, Советского Союза противостояли этому, их надо было наказывать. И разве те 90-ые годы, которые сейчас ругают, где было много плохого, не были годами очень мощного выбора в пользу свободы? Да и сегодня тоже. Поглядите вокруг – уже нет страха, деспотического воздуха в нашей стране. Есть многое другое ужасное, но тем не менее. У России есть мощная история свободы. Писатель Владимир Набоков писал, что у России две истории – это история деспотизма, тайная полиция, как он говорит, и история свободы – это русская культура, русская литература, русская интеллигенция. Мы же все выросли на всем этом. Мы свободные европейцы. И мы станем таковыми и в социальной сфере, и в политической, и в правовой. Не надо унывать!

Андрей Зубов: Меня очень смущает, когда говорят, что провинция, 60% населения. Провинция способна восстать только от тяжелой жизни и разрушать, потому что она слаба, неорганизованна, разобщена. Настоящие общественные движения всегда делаются в больших городах, но делаются для всей страны, в том числе и для провинции. Я думаю, что именно такое общественное движение сейчас и начинается в России.

[Мария Жолобова]

http://slon.ru/fast/russia/levada-dv...-1038488.xhtml
24.12.2013, 17:35

Фото: ИТАР-ТАСС / Анатолий Струнин

Доля россиян, считающих себя православными, составляет 68%, показал соцопрос «Россияне о религии» «Левада-центра». При этом до распада СССР, в 1989 году, православными себя называли всего 17%.

О том, что они исповедуют ислам, заявили 7% опрошенных, процент приверженцев других религий в опросе «Левады» не превысил статистической погрешности. Еще 19% назвали себя неверующими людьми.

При этом заявившие о своей религиозности респонденты признались, что практически не посещают религиозные службы. Регулярно, несколько раз в неделю, это делают только 1% россиян, 4% посещают церемонию раз в неделю. 16% делают это несколько раз в год, 17% – один раз в год, а 35% опрошенных никогда не посещали службу.

Отметим, институт общественного мнения США Gallup измеряет религиозность американцев именно так, а не абстрактным «Считаете ли вы себя верующим». Там прямо интересуются, когда именно участник опроса последний раз ходил в церковь, мечеть или синагогу. Как говорится в опубликованном сегодня исследовании, почти каждый четвертый из десяти американцев сообщил, что посещал религиозную службу в последнюю неделю. Последний раз такой высокий показатель религиозности был зафиксирован в конце 50-х.

От «Левады» же теперь ждем опрос: «Придерживаетесь ли вы традиционных ценностей (что бы это ни значило)?». Результаты наверняка будут фантастическими.

[Ochevidec2007]