*4617. Владимир Соловьев

[Grandars.ru]

http://www.grandars.ru/college/filos...-soloveva.html
Философия Соловьева

(1820 — 1879 гг.) — крупнейший историк дореволюционной России.

Его выдающийся вклад в развитие исторической мысли признавали ученые самых разных школ и направлений. Соловьев оставил огромное наследие — 300 произведений. Особенно богатством фактического материала поражает “История России с древнейших времен”, ее 29 томов регулярно, с 1851 по 1879 гг. выходили в свет. К 27 годам С.М. Соловьев защитил две диссертации и стал профессором. Вся его жизнь связана с Московским университетом. Многие годы он возглавлял кафедру русской истории, избирался на должность декана историко-филологического факультета и ректора. В 1872 г. он стал действительным членом Российской Академии наук и возглавил Совет Московских Высших женских курсов. В 1870 г. — директор Оружейной палаты. Одна из главных идей исторических сочинений С.М. Соловьева — представление об истории России как о едином, закономерно развивающемся процессе. Ученый не только ввел в научный оборот огромное количество архивных документов, но и по-новому представил многие стороны российской истории.
Философия В. Соловьева

Выдающийся русский философ Владимир Соловьев (1853 — 1900).

Эволюция философских взглядов Соловьева включает три основных периода. Первый период — начало 80-х гг. — посвящен исследованиям в области теософии, основными работами являются “Чтения о Богочеловечестве” (1877 — 1881), “Религиозные основы жизни”(1882 — 1884). Во втором периоде (примерно до 1890 г.) Соловьев исследует проблему теократии, создания справедливого государства, которое осуществит христианские идеи в общественной жизни (“История и будущность теократии” (1885 — 1887), “Россия и Вселенская церковь” (1889). Третий период — исследование проблем теургии, связанных с мистическим искусством, которое, руководствуясь божественной истиной, творит новую жизнь. Основные работы периода — “Смысл любви” (1892 — 1894), “Оправдание добра” (1895). Необходимо отметить, что на протяжении всего творчества Соловьева одно из центральных мест для него всегда занимала проблема Софии.

Философская система Соловьева одна из первых в России рассматривает всю действительность как целое, исходя из принципа единства мира, основанного на признании Бога как абсолютного сверхприродного идеального начала.

В своей философии Соловьев руководствуется “органическим” мышлением, которое может быть названо методом идеалистической диалектики.

По Соловьеву, в результате синтеза науки, философии и религии знание приобретает объективное значение, и Бог придает миру характер завершенной системы, поэтому познание реальности приводит к христианскому мировоззрению, основанному на учении о богочеловечестве, о воплощенных во Христе божестве и человеке. Он считает, что наиболее полноценной философией является мистическая. Согласно натурфилософии Соловьева, многообразие в природе повторяет изначальное многообразие в сфере идей, по образу которых Бог творит материальный мир, природу. Единство природы реализуется благодаря мировой душе, она занимает промежуточное место между множественностью живых существ и безусловным единством божества. Будучи свободной, мировая душа отделилась от Абсолюта, но тем самым стала принадлежать сотворенному миру и потеряла над ним власть, вследствие чего всемирный организм распался на множество враждующих элементов.

Преодолению розни в бытии способствует длительный космоэволюционый процесс. Над космическим процессом, шедшим в мире до этого, возвышается теперь исторический процесс, источник развития которого — мировая душа, названная Соловьевым Софией.

Вообще, принцип Софии занимает в философии В. Соловьева важное место и имеет несколько толкований. “София есть... материя Божества, проникнутая началом божественного единства”, одна из сторон цельного всеединства, другой из которых является Логос. Это и вечная, совершенная Женственность, духовное существо, получающее свою форму от Бога, процесс реализации которой и представляет собой мировой исторический процесс. София — это и душа мира как центр воплощения божественной идеи мира.

В своей космологии Соловьев подчеркивает и важное значение материи. Это первый субстрат, принадлежность сущего. Философ развивает динамическую теорию атома: “Атомы суть действующие, или активные, силы, и все существующее есть произведение их взаимодействия”.

Соловьев разрабатывает свое учение об эволюции природы, исходя из посылки, что все в мире стремится к абсолюту, что мир — это всеединство в состоянии становления. Всего Соловьев выделяет пять ступеней эволюции, или, как он их называет, царств: минеральное царство, растительное, животное, человеческое и царство Божие. Пять царств наглядно представляют развитие бытия с точки зрения того, что Соловьев называет нравственным смыслом, осуществляемым в богоматериальном процессе: для того чтобы достичь своей высшей цели, существо должно прежде всего быть (минеральное царство), затем оно должно быть живым (растительное), сознательным (животное), далее — разумным (человеческое), и, наконец, совершенным (царство Божие).

Большое внимание в своем творчестве Соловьев уделяет этике всеединства, основные положения которой он выдвинул в работе “Оправдание добра”. В ее основе — положение о существовании в мире добра как некой идеальной сущности, предпосылки человеческой нравственности. Добро, по Соловьеву, неразрывно связано с космоэволюционным процессом. Его существенными признаками являются незаинтересованность, требующая от человека формально-безусловной воли, и всеединство, которое обусловливает полноту нравственных норм для всех основных отношений практической жизни. Добро — высшая категория этики Соловьева, это образующее и направляющее начало всей истории. Оно имеет безусловный характер и определяет смысл жизни человека. Нравственное начало является определяющим и для экономических, политических, правовых и других общественных отношений.

Повседневная мораль человека основывается на трех исходных понятиях: стыд (определяет отношение к природному, материальному началу), жалость (отношение к другим людям) и благоговение (отношение к высшему, божественному началу). Нравственной целью для человека выступает всеединство как абсолютное состояние. Эта цель должна быть выбрана свободно. Сущность свободы, по Соловьеву, — это добровольное усвоение человеком божественной воли. В эмпирическом мире человек детерминирован механической необходимостью и не может быть свободен, поэтому надо прийти к Богу как основе свободы, ибо абсолют свободен от внешней детерминации.

На пути к полноте бытия, царству Божьему на Земле, люди должны создать общество, основанное на принципах справедливости — свободную теократию, общество, где нравственная власть принадлежит церкви, сила — царю, право живого совета с Богом — пророкам. Христианское государство должно проводить христианскую политику, способствовать мирному сближению народов. Единственная историческая миссия всякого народа — участвовать в жизни Вселенской церкви, в развитии христианской цивилизации, которая должна быть создана на основе органического соединения положительных элементов западной и восточной культур, прежде всего, на основе воссоединения церквей — восточного православия, обладающего богатством мистического созерцания, и западного католичества, установившего наднациональную духовную власть, независимую от государства.

Соловьев говорит о трех силах, определяющих судьбы человеческой цивилизации. Это Запад, Восток и славянский мир с Россией во главе. Первые два уже исчерпали себя, Россия призвана дать миру жизнь и обновление. Божественная сила, дающая развитию человечества его безусловное содержание, проявляется через тот народ, который может дать целостность человечеству, соединить его с вечным божественным началом. Этот народ должен быть свободен от всякой односторонности, привязанности к узким интересам, даже равнодушен к жизни с ее стремлением утвердиться в частной низшей сфере деятельности, но должен быть преисполнен веры в положительную действительность высшего мира. Этим свойством, по Соловьеву, обладают славянские народы, и особенно русский народ. Внешнее богатство, комфортность жизни, порядок не имеют никакого значения, великое историческое призвание России — призвание религиозное в высшем смысле этого слова, готовность скорее отказаться от патриотизма, чем от совести.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...-i-dostoevskij

Славянофильская точка зрения у Владимира Соловьева переходит в христианский универсализм, где для узко-националистического взгляда нет места. Объективная необходимость этого перехода подтверждается тем, что, в занимающую нас эпоху, он совершается не у одного только Соловьева. В 1880 году тождество русского с универсальным провозглашается Достоевским; последний в своей знаменитой пушкинской речи категорически заявляет, что «все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя и исторически необходимое».

До сих пор было принято думать, что учение Соловьева сложилось под влиянием Достоевского. Едва ли, однако, вопрос о влиянии Достоевского на Соловьева допускает столь простое и одностороннее решение. Не подлежит сомнению, что между обоими писателями с конца 1870-х годов была большая близость. Из свидетельства Соловьева мы знаем, что в 1878 году оба они вместе ездили в Оптину Пустынь, причем Достоевский излагал своему другу «главную мысль, а отчасти и план целой серии задуманных им романов, из которых в действительности был написан только первый – Братья Карамазовы»[1]. Мысль, положенная Достоевским в основу этой серии – «Церковь, как положительный общественный идеал»[2] – в то время была руководящим началом и для Соловьева. До какой степени в ту пору оба жили одной духовной жизнью, видно из того, что, говоря об основах своего миросозерцания, Достоевский в 1878 году высказывается от общего их имени. В письме к Н. П. Петерсону, по поводу прочтенной только что вместе с Соловьевым рукописи Н. Ф. Федорова, он пишет: – «Предупреждаю, что мы здесь, т. е. я и Соловьев, по крайней мере, верим в воскресение реальное, буквальное, личное и в то, что оно будет на земле»[3].

Фёдор Достоевский. Портрет работы В. Перова, 1872

Без сомнения, в то время оба писателя вместе продумывали и развивали общее миросозерцание. При этих условиях влияние их друг на друга, понятное дело, должно было быть взаимным. Есть основания думать, что оно было определяющим не только для Соловьева, но и для Достоевского. В частности, по-видимому, универсальное понимание задачи России перешло от первого к последнему, а не наоборот.

В пушкинской своей речи Достоевский, как известно, говорил, что особенность русского гения заключается в его всемирной отзывчивости, что, соответственно с этим, – русскому народу не свойственно желание «укрепляться от всех в своей национальности, чтобы ей только одной все досталось». «Мы не враждебно (как, казалось, должно было бы случиться), а дружественно, с полной любовью приняли в душу нашу гениев чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже выказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, сталь вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите». Культурная задача России, соответственно с этим, формулируется Достоевским так. –

«Стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братскою любовью всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!»

В 1880 году, когда эта речь была произнесена, Достоевский прекрасно знал, что мысль его – не нова: он прямо признал, что раньше его она была «высказана не раз». Но, спрашивается, кем же? Достоевский, очевидно, не мог здесь иметь в виду самого себя, собственных своих более ранних произведений. В ту пору, когда автор «Бесов» и «Идиота» думал, что Христос неизвестен Западу и что мир должен быть спасен «одной только русской мыслью, русским Богом и Христом», – он был, очевидно, далек от заключенья, что спор славянофильства и западничества есть простое историческое недоразумение. Раньше Достоевский относился безусловно отрицательно к западной культуре. Теперь, в пушкинской речи он говорит о необходимости признать её ценности и вместить ее во всечеловеческой русской душе. Мы имеем здесь несомненно перелом в воззрениях Достоевского, который для него самого связывается с «не новой» и, следовательно, кем-то раньше высказанной мыслью.

Раньше, в 1877 г.она была высказана Соловьевым. Нетрудно убедиться, что формулировка её, данная последним в «Трех силах», точнее и шире. У Соловьева его «третья сила» осуществляет единство всего человеческого рода, как целого, без всяких ограничений. Между тем, мысль Достоевского задерживается какими-то психологическими препятствиями, которые мешают ему принять универсализм Соловьева во всем его объеме. Он говорит о готовности русского народа к «всеобщему, общечеловеческому воссоединению со всеми великими племенами арийского рода» (курсив мой), не замечая того глубокого внутреннего противоречия, которое заключается в этом исключении из всечеловечества племен неарийских. Идея «всечеловечества» противоречит в корне антисемитизму Достоевского: очевидно, она у него – не изначальная и не своя; остается допустить, что она была им усвоена благодаря постороннему влиянию. Что влияние в данном случае исходило именно от Соловьева, – доказывается не одним сопоставлением речей того и другого писателя, но также и тем, что в период, отделяющий обе эти речи (с 1877 по 1880 г.), общение между ними было всего теснее. Раз в ту пору они сообща переживали и передумывали самые заветные свои думы – в той самой Оптиной Пустыни, которая вдохновила наиболее яркие страницы «Братьев Карамазовых», – предположение, что Соловьев не ввел Достоевского в круг мыслей, выраженный в «Трех Силах»,представляется совершенно невероятным.

Впрочем, не так важно выяснить влияние одного писателя на другого, как установить факт их согласия в общем и основном. Он свидетельствует о том, что учение Соловьева о миссии России не есть только случайное, личное увлечение, а целое течение религиозной мысли, исторически необходимое, тесно связанное с общим ходом истории.

Владимир Соловьев, философ

Сам Соловьев, переживавший подъем освободительной эпохи и возбуждающее влияние великой освободительной войны, ясно сознавал связь между идеями и всемирно историческими событиями. От войны 1877 года он ждал «пробуждения положительного сознания русского народа»[4].

У него самого это пробуждение выразилось в виде веры в Россию, как спасительницу народов. Оно отразилось в том расширенном понимании русского национального мессианства, которое от Соловьева перешло к Достоевскому. В связь с этим должна быть поставлена другая, чрезвычайно важная черта сходства между обоими писателями.

В «Братьях Карамазовых»[5] Достоевский высказывает тот самый «положительный общественный идеал», о котором впоследствии говорит Соловьев в первой своей речи о Достоевском[6]. Тут Достоевский ставит вопрос, который, как известно, является основным для Соловьева и дает то самое решение, которое в ту пору давалось и последним.

Общественный идеал «Братьев Карамазовых» сводится к тому, что Христос должен стать всем в человеческой жизни. А это значит, что во Христе должно преобразиться и все человеческое общество. Но владычество Христа на земле есть не что иное, как царство церкви. Церковь «есть воистину царство и определена царствовать, и в конце своем должна явиться, как царство на всей земле несомненно, – на что мы имеем обетование...» Этим, по Достоевскому, определяется и нормальное отношение церкви к государству. В Западной Европе ей отводится в государстве «как бы некоторый лишь угол, да и то под надзором, – и это повсеместно в наше время в современных европейских землях. По русскому же пониманию и упованию надо, чтобы не церковь перерождалась в государство, как из низшего в высший тип, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью и ничем иным более. Сие и буди, буди». В настоящее время христианское общество еще не готово к этому переходу; но оно должно к нему готовиться, ждать «полного преображения из общества почти еще языческого во единую вселенскую и владычествующую церковь».

Достоевский противополагает этот свой идеал римскому католицизму, В будущем христианстве, как он его себе представляет, – не церковь обращается в государство. «То Рим и его мечта. То третье диаволово искушение. А, напротив, государство обращается в церковь, восходит до церкви и становится церковью на всей земле, что совершенно уже противоположно и ультрамонтанству, и Риму..., и есть великое предназначение православия на земле. От Востока звезда сия воссияет».

В этих строках Достоевского мы имеем краткое изложение почти всех тех мыслей, которые легли в основу теократического идеала Соловьева, как он определился в конце семидесятых годов, до разрыва философа со славянофилами и до увлечения его римским католицизмом; все изложенные здесь мысли, не исключали противоположения православия католицизму с его «третьим диаволовым искушением» были высказаны Соловьевым[7], или раньше появления «Братьев Карамазовых» или одновременно с ним. По указанным выше основаниям, совпадение в мыслях и в самих выражениях не может быть случайным и здесь. Переход от старославянофильской точки зрения к более широкому универсальному пониманию христианства и русской национальной задачи начал зарождаться в мысли обоих писателей как раз в эпоху наибольшей их взаимной близости. И одновременно их духовные интересы объединились в общем идеале «царства церкви» или, что для Соловьева одно и то же, – царства Божия на земле[8].

По материалам книги выдающегося русского философа Е. Трубецкого «Миросозерцание Вл. С. Соловьёва»

[1] Первая речь в память Достоевского, 181.

[2] Там же.

[3] Опубликовано в труде В. А. Кожевникова, Николай Федорович Федоров, 317 (Москва, 1908).

[4] Владимир Соловьев. «Три силы», 226.

[5] Кн. II, гл. V, «Буди, буди».

[6] III, 181.

[7] См., напр., Владимир Соловьёв. Критика отвлечённых начал, 155 – 159; особенно 158 – 159; Чтения о богочеловечестве, 157 – 168, особенно 159; о третьем диаволовом искушении, 160 – 161, причем эта; мысль, мимоходом брошенная, а потому не вполне понятная у Достоевского, в изложении Соловьева получает ясный смысл.

[8] См. Владимир Соловьёв. Критика отвлеченных начал, 158 – 159: «для человека, последовательно стоящего на религиозной точке зрения, церковь, как царство Божие, должна обнимать собою все безусловно».

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie
Для первоначального славянофильства Владимира Соловьева особенно характерна его речь «Три силы», произнесенная перед началом русско-турецкой войны 1877 года в публичном заседании Общества Любителей Российской Словесности. Здесь под несомненным впечатлением надвигающихся событий философ высказывает свою оценку Запада, Востока и посреднической миссии России между тем и другим.

Ответ на вопрос, поставленный западной философией, Владимир Соловьев находит не в каком-либо учении, а в живом общем деле, в котором и заключается, по его мнению, призвание России. Недостаточно найти и возвестить смысл жизни: надо внести смысл в жизнь. Этим смыслом надо оживить и собрать воедино омертвевшее, распавшееся на части тело человечества. Это может быть делом не одинокого мыслителя, а организованной совокупности, великого народа, отдавшего себя на служение делу Божию.

«От начала истории, – читаем мы в речи Соловьёва, – три коренные силы управляли человеческим развитием. Первая стремится подчинить человечество во всех сферах и на всех степенях его жизни одному верховному началу, в его исключительном единстве, стремится смешать и слить все многообразие частных форм, подавить самостоятельность лица, свободу личное жизни. Один господин и мертвая масса рабов – вот последнее осуществление этой силы. Если бы она получила исключительное преобладание, то человечество окаменело бы в мертвом однообразии и неподвижности. Но вместе с этой силой действует другая, прямо противоположная; она стремится разбить твердыню мертвого единства, дать везде свободу частным формам жизни, свободу лицу и его деятельности; под её влиянием отдельные элементы человечества становятся исходными точками жизни, действуют исключительно из себя и для себя, общее теряет значение реального существенного бытия, превращается во что-то отвлеченное, пустое, в формальный закон, а, наконец, и совсем лишается всякого смысла. Всеобщий эгоизм и анархия, множественность отдельных единиц без всякой внутренней связи – вот крайнее выражение этой силы. Если бы она получила исключительное преобладание, то человечество распалось бы на свои составные стихии, жизненная связь порвалась бы, и история окончилась бы войной всех против всех».

Воплощением первой силы Владимир Соловьев считает Восток, олицетворением второй – Западную Европу. Характерное отличие восточной культуры составляет безличное единство, поглотившее всякое разнообразие; наоборот, особенность культуры западной есть индивидуализм, грозящий упразднить всякие общественные связи. Восток совершенно уничтожает человека в Боге и утверждает бесчеловечного Бога; наоборот, западная цивилизация стремится к исключительному утверждению безбожного человека.
Соловьев. Три силы

Философ Владимир Сергеевич Соловьев. Портрет работы Н. Ярошенко, 1890-е

Если бы историей управляли только эта две силы, то в ней не было бы ничего, кроме нескончаемого раздора и борьбы противоположностей, не было бы никакого положительного содержания и смысла. Бесчеловечный Бог не может наполнить жизнь человека смыслом; с другой стороны, безбожный человек не находит смысла ни в самом себе, ни во внешней природе.

Содержание истории дает третья сила: она стоит над первыми двумя, «освобождает их от их исключительности, примиряет единство высшего начала со свободной множественностью частных форм и элементов, созидает таким образом целость общечеловеческого организма и дает ему внутреннюю тихую жизнь». Осуществление этой третьей силы составляет задачу России: ей надлежит быть посредницей между двумя мирами, олицетворенным синтезом Запада и Востока. Что таково именно наше национальное призвание, по Соловьеву, видно из следующего:

«Третья сила, долженствующая дать человеческому развитию его безусловное содержание, может быть только откровением высшего божественного мира, и те люди, тот народ, через который эта сила имеет проявиться, должен быть только посредником между человечеством и тем миром, свободным, сознательным орудием последнего. Такой народ не должен иметь никакой специальной ограниченной задачи, он не призван работать над формами и элементами человеческого существования, а только сообщить душу живую, дать жизнь и целость разорванному и омертвелому человечеству через соединение его с вечным божественным началом. От народа-носителя третьей божественной силы требуется только свобода от всякой ограниченности и односторонности, возвышение над узкими специальными интересами, требуется, чтобы он не утверждал себя с исключительной энергией в какой-нибудь частной низшей сфере деятельности и знания, требуется равнодушие ко всей этой жизни с её мелкими интересами, всецелая вера в положительную действительность высшего мира и покорное к нему отношение. А эти свойства несомненно принадлежат племенному характеру Славянства, в особенности же национальному характеру русского народа. Но и исторические условия не позволяют нам искать другого носителя третьей силы вне Славянства и его главного представителя – народа русского, ибо все остальные исторические народы находятся под преобладающей властью той или другой из двух первых исключительных сил: восточные народы – под властью первой, западные – под властью второй силы. Только Славянство и в особенности Россия осталась свободною от этих двух низших потенций и, следовательно, может быть историческим проводником третьей. Между тем, две первые силы совершили круг своего проявления и привели народы, им подвластные, к духовной смерти и разложение. Итак, повторяю, или это есть конец истории, или неизбежное обнаружение третьей всецелой силы, единственным носителем которой может быть только Славянство и народ русский.

Внешний образ раба, в котором находится наш народ, жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против её призвания, но скорее подтверждает его. Ибо та высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно её не имеют никакого значения».

Нетрудно убедиться, что в этой характеристике Соловьевым «трех сил» мы имеем переработку старых литературных преданий. Прежде всего, бросается в глаза её родство со старым славянофильством. С одной стороны, в ней возобновляется любимая мысль Киреевского о дроблении и атомизме, как свойствах западной культуры, и о призвании России – восстановить цельность жизни человека и человечества. С другой стороны, в ней чувствуются отзвуки тех хомяковских статей о западных вероисповеданиях, где как сущность европейской культуры изображается самопревознесение человеческого начала, антирелигиозное утверждение человеческого разума и свободы, последствием чего является утрата вселенского единства, превращение единства органического, внутреннего, – во внешнюю механическую связь. Изречение Соловьева, что развитие Западной Европы приводит к царству безбожного человека, только доводит до конца старую мысль Хомякова. Наконец и в характеристике «третьей силы», утверждающей примирение единства высшего начала со свободной множественностью, есть также развитие старой славянофильской мысли. Именно в этом примирении органического единства со свободной множественностью Хомяков видел отличие православия от западных вероисповеданий. Сама задача «великого синтеза» была несомненно предвосхищена славянофилами, хотя и поставлена у них с меньшей ясностью, чем в «Трех силах» Соловьева. В органическом синтезе Божеского и человеческого, в полноте его разнообразных элементов заключается, без сомнения, сущность церковного идеала Хомякова.

По материалам книги выдающегося русского философа Е. Трубецкого «Миросозерцание Вл. С. Соловьёва»

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...trubeckoj.html

В России в конце XIX — начале XX в. существовало немало философски-религиозно настроенных мыслителей, затрагивавших вопросы права с позиций справедливости, в связи с религиозными заповедями, идеями нравственного совершенствования.

Видный философ права Владимир Сергеевич Соловьев (1853— 1900), доцент философского факультета Московского университета по кафедре философии, некоторое время читал лекции в Петер*бургском университете. В 1900 г. он был избран почетным академи*ком Академии наук по разряду изящной словесности отделения русского языка и словесности. В 1891 г. Соловьев был приглашен возглавить отдел философии в Большом Энциклопедическом Сло*варе Брокгауза и Ефрона, написал более 130 статей (например, статьи о Канте, Гегеле, Конте). Он внес большой вклад в обоснова*ние нравственного содержания права. К числу главных работ Соло*вьева относятся "Кризис западной философии (против позитивис*тов)" (1874 г.), "Критика отвлеченных начал", "Оправдание добра. Нравственная философия".

Учение о праве Соловьева основывается на изучении и сопос*тавлении им природы права и морали. Согласно его взглядам нравственное требование по своему содержанию неограниченно и всегда стремится к построению идеала. Право, наоборот, носит условный характер и предполагает ограничение — в юридической области важны поступок и его результат. Нравственный закон, предписы*вая должное поведение, обращен только к внутренней стороне воли индивида, а юридический закон рассматривает внешнее проявле*ние воли — имущество, действие, результат действия и т.- д.

Коль скоро в правовой области важна реализация правовых норм для гарантированности каких-либо благ, например, безопас*ности лиц в обществе, осуществления прав личности, то юридичес*кий закон непременно должен содержать в себе прямое либо кос*венное принуждение. Право, замечал Соловьев, это "принудитель*ное требование реализации определенного минимального добра или порядка, не допускающе

го известных проявлений зла". Задача пра*ва, по его мнению, заключается не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он до времени не превратился в ад.

Соловьев был приверженцем концепции "возрожденного" ес*тественного права. Сущностью права Соловьев признавал "истори*чески-подвижное определение необходимого принудительного рав*новесия двух нравственных интересов — личной свободы и общего блага", где право — область внешняя, а интерес личности — об*ласть частная. "Общее благо" должно общим пределом ограничи*вать частные интересы, но оно не может их упразднять. Поэтому он выступал против смертной казни и пожизненного заключения, ко*торые, по его мнению, противоречат существу права.

Соловьев в своем учении различал понятие сущности права (идею права) и позитивное право (закон). Закон — это "определен*ное в данных обстоятельствах места и времени ограничение личной свободы требованиями общего блага", к признакам которого он от*носил: 1) публичность; 2) конкретность; 3) реальную применимость.

Право должно быть обеспечено, следовательно, необходимо иметь достаточно силы для реализации правовых норм, рассуждал Соло*вьев. Такой силой он признавал государственную власть, содер*жание которой определяется деятельностью законодательной вла*сти — власти издавать обязательные для всех законы, судебной властью — властью судить в соответствии с этими общими закона*ми о частных делах, исполнительной властью — властью принуж*дать всех и каждого к исполнению законов.

Соловьев выступал против принципа разделения властей как "системы сдержек и противовесов". По мнению Соловьева, власть является единым началом полновластия; судебная власть подчиня*ется законодательной, а исполнительная — "заведует принуди*тельным исполнением законов и судебных решений" и потому про-изводна от первых двух.

Только в государстве право способно реально осуществляться и быть гарантированным. Поэтому Соловьев называл государство "воп*лощенным правом". Вместе с тем он не разделял концепции право*вого государства, считая что граница деятельности государства лежит не в индивидуальной свободе, а в "равномерном и всеобщем характере ограничения".

Соловьев выступал с обоснованием позитивных функций госу*дарства. Каждое государство имеет целью охрану основ своего об*щежития, а христианское государство, за которое ратовал Соловьев, стремится еще улучшить условия существования человека в этом обществе. Прогресс государства, по его замечанию, состоит в том, чтобы "как можно меньше стеснять внутренний нравственный мир человека и как можно вернее и шире обеспечивать внешние усло*вия для достойного существования и совершенствования людей".

Одним из первых в России Соловьев выдвинул требование о праве каждого человека на достойное существование. Отрицая ма*териальное уравнивание всех людей, Соловьев считал, что государ*ство, тем не менее, должно взять на себя заботу об обеспечении экономически слабых лиц. Кроме нравственной цели поддержания достойного существования человека Соловьев видел в этом требова*нии условие существования всего общества и государства. "Право*вое принуждение не принуждает никого быть добродетельным. Его задача — препятствовать злому человеку стать злодеем (опасным для общества) только в интересе общего блага", — писал ученый.

Являясь сторонником проведения реформ в России, наделения граждан различными правами и свободами, Соловьев предлагал идею государства как "нравственно-органическую солидарность между простым народом и образованным классом". Всю ответствен*ность за ненадлежащее проведение государственных реформ он возлагал не только на правительство, но и на интеллигенцию, кото*рая, по его убеждению, недостаточно отстаивала в России идеи права и правового государства.

В начале своего творческого пути Соловьев разделял идеи сла*вянофилов о путях развития России, однако вскоре он выступил с их критикой. Славянофилы не признавали позитивного значения права и государства для русского народа. Соловьев стремился до*казать, что нравственные свободы, к которым призывали славяно*филы, без должных гарантий со стороны права и государства оста*нутся фикцией.

Кроме того, Соловьев отрицательно относился к проповеди Л. Н. Толстым "непротивления злу", отрицавшей все правовые ус*тановления. Толстой настаивал на решении социальных вопросов с помощью только личного подвига человека вне правовой организа*ции общества, его реформ, принудительных законов.

По мнению Соловьева, безопасность как одного человека, так и целого общества не может охраняться одним нравственным зако*ном, который окажется недейственным для людей с преобладаю*щими противообщественными настроениями. Для согласия всех ин*тересов, считал он, как раз и необходимы юридический закон и государство.

Одной из наиболее сложных проблем философии права Соло*вьев считал соотношение личности и общества, которые он рассмат*ривал как два соотносительных логически и исторически понятия. Оспаривая идеи других сторонников нравственного идеализма, Со*ловьев понимал природу общества и личности как единую нрав*ственную. "Общество, — отмечал он, — есть дополненная, или рас*ширенная личность, а личность — сжатое, или сосредоточенное общество". В обществе проявляются сознание и разум личности: людей объединяет вместе "общее предание", "общественное служе*ние", "общий идеал".

Этим трем основным моментам лично-общественной жизни — религиозному, политическому, пророческому — в ходе историчес*кого развития соответствуют, как замечал Соловьев, три последо*вательно выступающие ступени человеческого сознания и формы общественного строя: 1) родовая, принадлежащая прошедшему, но сохраняемая в современных условиях в видоизмененной форме в семье; 2) национально-государственный строй, господствующий в настоящем, и 3) всемирное общение жизни как идеал будущего.

На всех этих этапах общество проявляется как нравственное восполнение или осуществление личности на данном историческом этапе своего развития. Причем высшая ступень всецело не отменя*ет и не упраздняет низшую, а только, вбирая в свою сферу, видоизме*няет ее, из самостоятельного целого делая подчиненною частью (например, родовой союз с возникновением государства становится его подчиненным элементом в виде семьи, в которой родственная связь не только не упраздняется, а, наоборот, углубляется; изменя*ется лее лишь правовое значение — род перестает быть основанием независимой власти). Так Соловьев определял нравственные осно*вы и личности, которая стремится к бесконечному совершенству, и целого общества, которое предоставляет человеку возможности са*мореализации и саморазвития.

Значение философии права Соловьева в истории политико-пра*вовых учений основывается на признании им идеального и соци*ального характера права. По его убеждению, ценность права зак*лючается в том:, что оно является не только нравственным ори*ентиром, но и необходимым регулятором общественных отноше*ний. Идеи права как минимума нравственности, ориентация го*сударства на социальные реформы были восприняты многими философами права XX в. — П. И. Новгородцевым, С. Л. Франком, Н. А. Бердяевым, С. Н. Булгаковым и др.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st158.shtml
Владимир Сергеевич Соловьев родился в Москве 16 января 1853 г. в семье известного историка, профессора Московского университета Сергея Михайловича Соловьева. Со стороны отца предки Вл. Соловьева принадлежали к крестьянскому сословию; его дед Михаил Васильевич был православным священником. Мать Вл. Соловьева Поликсена Владимировна происходила из старинной малороссийской семьи, где сплелись украинские и польские корни; из этой семьи вышел выдающийся украинский философ XVII в. Григорий Сковорода. Формирование в интеллигентной семье с высоко чтимыми духовными, нравственными и религиозными традициями и принципами оказало огромное воздействие на характер и устремления одаренного мальчика. В 1864 г. он начал учиться в Первой Московской гимназии, на основе которой вскоре возникла Пятая гимназия, снискавшая добрую славу благодаря своим педагогам и бывшим ученикам. Соловьев окончил ее в 1869 г. и в том же году стал студентом Московского университета. Сначала он обучался на физико-математическом факультете; в 1872 г., по собственным словам Соловьева, он "вышел" из этого факультета (ибо провалился на экзамене) и поступил вольнослушателем на историко-филологический факультет. Формально полного курса Соловьев не закончил, но в 1873 г. фактически экстерном он сдал кандидатские экзамены по историко-филологическому факультету. Осенью 1873 г. он стал вольнослушателем Московской духовной академии, которая располагалась в Троице-Сергиевой лавре. В 1874 г. Вл. Соловьев прибыл в Санкт-Петербург для сдачи экзаменов, необходимых для защиты магистерской диссертации. Это были экзамены по истории философии, метафизике, этике и древним языкам. Сданы они были блестяще. 24 ноября 1874 г. около часа пополудни в Санкт-Петербургском университете, в актовом зале историко-филологического факультета, освещенном свечами, состоялась защита магистерской диссертации Соловьева на тему «Кризис западной философии (против позитивистов)». И текст диссертации, и защита, и отклики на нее были отмечены острым столкновением идей. Защита превратилась в настоящее интеллектуальное событие.

С чем это было связано? Прежде всего с темой диссертации. Позитивизм к середине 70-х годов имел глубокое влияние на умонастроение западной и российской интеллигенции. Но уже начинала подниматься антипозитивистская волна. Вл. Соловьеву суждено было стать одним из первых, начавших серьезную атаку на позитивизм с позиций философии, которая была обращена к коренным проблемам бытия и познания. Одновременно молодой ученый анализировал кризис западноевропейской философии как таковой, что также было предвосхищением носившихся в воздухе, но еще не сформулированных четко идей о глубинном кризисе нововременного европейского философствования, философской "классики" и о необходимости ^выработки новых, неклассических парадигм философии. Впоследствии выяснилось, что двумя-тремя годами раньше "философию кризиса" начал разрабатывать Фр. Ницше, что в 80-90-х годах параллельно друг другу поиск новых философских парадигм вели Бергсон, Гуссерль, Фрейд и другие мыслители. Необходимо особо подчеркнуть: магистерская диссертация ясно свидетельствовала об участии Вл. Соловьева в преобразовании принципов философствования, которое оказалось весьма перспективным и повлияло на философию и культуру не только в последнюю четверть XIX столетия, но и на протяжении всего XX в. Конечно, об этом еще не могла знать публика, собравшаяся на защиту. Но она почувствовала всю незаурядность личности и ума диссертанта. По понятиям того времени, Вл. Соловьев защищал магистерскую диссертацию очень молодым: ему шел двадцать второй год. Производил впечатление его одухотворенный облик, но особенно поражали широкая эрудиция, самостоятельность мысли, готовность деликатно, но решительно спорить с маститыми оппонентами и противниками, именно защищать собственную концепцию. Официальными оппонентами на защите были И. И. Срезневский, филолог-славист, а также этнограф и философ, специалист по Платону и неоплатоникам М.И. Владиславлев. Двухчасовая речь последнего, в ряде аспектов критическая, заканчивалась выводом о несомненной талантливости молодого коллеги.

В бой, естественно, ринулись — в качестве неофициальных оппонентов — позитивисты. Это были доктор математики С. В. де Роберта и В. В. Лесевич, известный в России адепт позитивизма. Дело, однако, закончилось благополучно: Вл. Соловьеву была присуждена магистерская степень. Затем в печати появились критические отклики: выступили К.Д. Кавелин, А.А. Козлов, уже упомянутый Лесевич. Через три дня после защиты один из властителей дум тогдашней России Н.К. Михайловский в фельетонной манере осмеял защиту Вл. Соловьева и его идеи. Михайловскому ответил Н. Н. Страхов, написавший две статьи в защиту молодого талантливого ученого. Защита принесла Вл. Соловьеву известность в ученом мире. Дело еще и в том, что к 70-м годам прошлого века философия в российских университетах находилась в загоне: философских факультетов не существовало; философия за редкими исключениями не рождала значительных мыслителей; философские умы устремлялись в области права, истории, филологии, литературы и особенно теологии. Защита Вл. Соловьева внушала ученым, уверенным в ненормальности такой ситуации для российской культуры, надежду: а не пробил ли час рождения самобытного, мирового класса мыслителя, вокруг которого сгруппируются последователи и единомышленники, в полемике с которым разовьется яркая и самостоятельная по отношению к Западу философия России. Время показало, что этим смелым надеждам суждено было сбыться.

Публикации Соловьева появились еще до защиты. Так, в «Православном обозрении» за 1873-1874 гг. были напечатаны три статьи философа: одна — о мифологическом процессе древнего язычества, две — о философии бессознательного Э. фон Гартмана. Соловьев сделал также (опубликованный только в 1889 г.) перевод «Пролегомен» Канта. В мае, сентябре и октябре 1874 г. в том же «Православном обозрении» продолжали печататься работы, которые по содержанию совпадали с магистерской диссертацией. В ноябре там же была опубликована соловьевская работа «Теория Огюста Конта о трех фазисах в умственном развитии человечества» (она была представлена в качестве приложения к основному тексту диссертации). Еще до защиты диссертации известный тогда российский философ П.Д. Юркевич, учитель Соловьева, предложил оставить его для работы на историко-филологическом факультете Московского университета. Предложение было принято. После магистерской защиты в конце 1874 г. Вл. Соловьев был избран доцентом, а с 1875 г. он начал читать лекции на факультете. В 1875-1876 гг. молодой педагог, в соответствии с принятыми тогда в российских университетах порядками, отправился в заграничную командировку. Он выехал сначала в Лондон, а затем в Каир. В Лондоне молодой философ изучал хранившиеся в библиотеке Британского музея рукописи и работы о каббале, древнееврейском мистическом учении. Молодой мыслитель, выказавший в своей диссертации способности к строгому философскому и историко-философскому анализу, во время заграничной командировки занимался в основном проблемами мистического сознания. По-видимому, он уже был охвачен мыслями и видениями, связанными с образом Софии-мудрости, который останется в его философии в качестве весьма специфического элемента. Он мечтал о собственном мистическом опыте-озарении; и во имя его поисков отправился в Фивиаду близ Каира. На пути в это древнейшее место египетско-христианской истории на Соловьева напали разбойники, и он вынужден был вернуться в Каир. В стихотворении, написанном в конце ноября 1875 г., Вл. Соловьев (а он был и незаурядным поэтом) рассказал о том, как ему "явилась" София Премудрость Божия. После Каира Соловьев посетил Неаполь и Париж. В июне 1876 г. он приехал на Родину. К преподаванию Соловьев вернулся уже в Петербурге в 1877 г.

Путешествие оказалось мощным стимулом для дальнейшей творческой деятельности и публикации сочинений философа. В 1877-1878 гг. была опубликована и защищена в качестве докторской диссертации выдающаяся работа «Философские начала цельного знания», а в 1878—1881 гг. рождались знаменитые соловьевские «Чтения о богочеловечестве». Соловьев читал лекции в Петербургском университете в качестве приват-доцента, так как профессорского места ему не предоставляли (как считают, из-за противодействия упомянутого ранее Владиславлева). Но и этой деятельности пришел конец в силу политических причин: в публичной лекции, состоявшейся 28 марта 1881 г., Соловьев призвал во имя милосердия не казнить убийц Александра II. Последовали доносы и разбирательства. Отстранение от преподавания было временным. Других репрессий, в сущности, не применили. Но Вл. Соловьев сам подал прошение об отставке, которая была принята. К 80-м годам относятся работы Вл. Соловьева, посвященные Достоевскому (Достоевский, кстати, посещал лекции о богочеловечестве и был среди слушателей при защите Соловьевым докторской диссертации). В эти же годы начинается увлечение философа католицизмом и идеей единой вселенской церкви. Он задумывал фундаментальные труды в защиту этих своих идей. Однако православные цензура и давление в России были не менее сильны, чем ограничения политических свобод. Соловьеву удалось лишь в 1886 г. опубликовать книгу «История и будущность теократии». В 1899 г. в Париже на французском языке появилась работа «Россия и вселенская церковь», 80-е годы вообще оказались для философа необычайно трудными: ухудшение здоровья; осложнившиеся отношения с женщиной, которую он любил — С.П. Хитрово; отъезд в Париж для печатания, хотя бы на французском языке, своих произведении; споры с друзьями и единомышленниками — такова была череда драматических событий в жизни Вл. Соловьева. Из идейных размежевании следует особо упомянуть разрыв с другом Н. Н. Страховым — причем по вопросу, который определяется названием работы Н. Я. Данилевского «Россия и Европа», появившейся в 1869 г. и вышедшей отдельным изданием в 1871 г. Страхов был приверженцем славянофильской в основном концепции Данилевского. Раздумья над проблемой "Россия и Европа" заставили Вл. Соловьева в 1888 г. выступить против позиции Страхова-Данилевского. Страхов резко ответил Соловьеву в печати. Завязалась полемика, приведшая к охлаждению (так и не восстановившихся) дружеских отношений. Место концепции Вл. Соловьева в полемике славянофилов и западников было совершенно особым. Еще в магистерской диссертации он выступил против крайностей обоих направлений. И потом он неизменно возражал против новых вариантов "чисто" славянофильских или "чисто" западнических позиций: сама дихтомия казалась ему ложной.

Несмотря на то что в 80-х годах Соловьеву запрещалось читать лекции и публиковать сочинения по религиозным вопросам, философ много размышлял над проблемами веры, истории различных церквей и религиозных конфессий, а также над теократическими проблемами, т. е. вопросами об организации общества будущего на религиозно-этических основаниях. Но постепенно он разочаровался и в католицизме, и в реализуемости идеала вселенской церкви, и в самих теократических идеалах. Отчасти поэтому в 90-х годах он снова углубленно работал над созданием философских сочинений. Тем временем здоровье Вл. Соловьева ухудшилось, что потребовало лечения за границей. В 1893 г. он посетил Швецию, Шотландию, Францию, а с 1894 г. периодически жил в Финляндии, где начал набрасывать опубликованное в 1897 г. выдающееся сочинение «Оправдание добра». В последние годы жизни особое внимание великого философа России было обращено к Платону. Вл. Соловьев (совместно с братом Михаилом) переводил на русский язык диалоги Платона. Им было также написано превосходное эссе «Жизненная драма Платона» (1898).

Весна 1899 г. застала философа во Франции. Это была его последняя поездка в страну, которую он любил и которая давала ему в годы тяжких испытаний и гонений на родине возможность свободно излагать свои мысли и публиковать работы, написанные на французском языке. Во время последнего путешествия во Францию создавалось сочинение «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории», уже само название которого говорит о значимости и неувядающей актуальности этой последней из крупных работ Соловьева. Здоровье между тем стремительно ухудшалось: сначала из-за отслоения сетчатки перестал видеть один глаз, затем произошло общее ослабление организма, вследствие которого 31 июля 1900 г. сорокасемилетний философ ушел из жизни. Еще недавно, после публикации «Трех разговоров» в печати появились непочтительные, фельетонные рецензии. А теперь о Соловьеве скорбела вся Россия, осознав, что безвременно скончался еще один гений российского духа, осмелившийся мыслить оригинально, свободно, неподконтрольно. Это был человек с внешностью пророка, с глубочайшим умом и страстным сердцем, не терпевший несправедливости и взывавший к милосердию, умевший доказывать свои идеи, но и решительно пересматривать собственные заблуждения, мыслитель, постоянно развивавшийся и многообещающий. Короткая творческая жизнь Вл. Соловьева — целая эпоха в истории русской и мировой культуры. Взлет российской философии на рубеже веков и в первые десятилетия XX в. во многом инициирован его идеями, духовными переживаниями, сомнениями и тревогами. Философия Вл. Соловьева получила мировое признание. Он — самый известный в мире философ России.

Наследие Вл. Соловьева многогранно. Наряду с теоретическими, философскими и теологическими сочинениями творения Соловьева-поэта заняли видное место в российской литературе. Его литературно-критические статьи великолепны. Далее мы остановимся на том главном, что оставил после себя Вл. Соловьев — на его оригинальных философских идеях, из которых будут кратко рассмотрены лишь самые главные.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st159.shtml
«Критика отвлеченных начал» и «Философские начала цельного знания» — это, как было сказано, названия ранних работ Вл. Соловьева. Но вместе с тем это и обозначение профилирующих тем и устремлений философа. Отвлеченное знание он начал подвергать критике еще в магистерской диссертации. Здесь — основание противоречивого отношения Вл. Соловьева к истории человеческой мысли, в частности и в особенности мысли философской. Одна сторона дела: великий русский философ был знатоком и ценителем самых разных по своим принципам и основаниям традиций философии. Он анализировал в них все самое примечательное и ценное. Уже шла речь о глубокой проработке Вл. Соловьевым учения Платона и его последователей. Философия эпохи средневековья также не раз привлекала его внимание. Что касается рационализма и идеализма нового времени, то у Соловьева в самых разных работах есть интереснейшие историко-философские экскурсы, посвященные философии Декарта и Спинозы, Канта и Гегеля. Философы, оказавшие на него наибольшее влияние, — это Шеллинг, Шопенгауэр, Э. фон Гартманн. Правда, их воздействие никак не превращало Соловьева в шеллингианца или шопенгауэрианца. Ибо другая сторона дела состояла в следующем: философ всегда и во всем шел собственным путем. Это можно сказать и об освоении религиозно-мистических традиций.

Вл. Соловьев глубоко изучал теософско-гностическую литературу — таких авторов, как Парацельс, Якоб Бёме, Сведенборг. Особую роль в формировании философского учения Соловьева сыграли фил ософско-мистические традиции, связанные с Софией Премудростью Божией. Еще молодым (предположительно двадцати трех лет) Соловьев написал на французском языке рукопись под названием «София», которая лишь сравнительно недавно появилась в русском переводе^. По форме это диалог, который философ ведет с Софией. В диалогах ставятся такие характерные для философии Соловьева вопросы, как вселенская религия, понятие абсолютного, множественность бытия и его единство, душа в космогоническом контексте, смысл истории. София — это одновременно и божественное, и космическое, и антропологическое начало, к тому же наделенное "романтическими" чертами вечной женственности, а также бессмертной и бесконечной красоты.

К сказанному об источниках, освоенных Вл. Соловьевым в процессе создания и изменения своей концепции, надо добавить, что мыслитель глубоко и основательно изучал философию Востока .и даже читал лекции, посвященные философским идеям древних Индии и Китая. Одним словом, почти ничего существенного из мировой философии не было им упущено. И в то же время весьма рано к этим многоразличным тенденциям и концепциям Соловьев стал прилагать понятие "отвлеченные начала", которые, по его мнению, требовали критического преодоления. Суть и направленность мысли Соловьева хорошо выразил один из лучших исследователей его творчества С.Н. Трубецкой: "Пусть укажут мне философское учение, которое, признавая в полной мере результаты современного познания и его строгие методы, сочетало бы с ним умозрение столь возвышенное, широкое и смелое, столь враждебное всякому догматизму и вместе с тем проникнутое положительными религиозными началами... Учение Соловьева, учение "Положительного Всеединства", не было эклектической системой, собранной и составленной искусственно из разнородных частей. То был живой органический синтез, изумительный по своей творческой оригинальности и стройности, парадоксальный по самой широте своего замысла и проникнутый глубокой, истинной поэзией. Уже в раннем своем сочинении, «Критике отвлеченных начал», Владимир Сергеевич раскрывает основное свое философское убеждение. Вce отдельные философские начала, все отдельные политические и нравственные принципы, нашедшие свое выражение в противоположных учениях, представляются ему недостаточными и ложными, поскольку они утверждаются в своей исключительности и отдельности. Принимая одну сторону всеединой истины за целое и утверждая ее как самодовлеющую, безусловную и полную истину, мы обращаем ее в ложь и приходим к внутренним противоречиям. И вся философская деятельность В. С. Соловьева, начавшаяся со строго логической, мастерской критики "отвлеченных начал", состояла в добросовестном усилии "прийти в разум истины" и показать положительное, конкретное всеединство этой истины, которая не исключает из себя ничего, кроме отвлеченного утверждения отдельных частных начал и эгоистического утверждения единичной воли».

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/person/1283/
Владимир Соловьев русский философ, поэт, публицист
28 января 1853
164 года назад
— 13 августа 1900
117 лет назад

Владимир Соловьев
Владимир Сергеевич Соловьев родился (16) 28 января 1853 года в Москве. Его отцом был выдающийся историк Сергей Михайлович Соловьев, а мать происходила из дворян. Следуя по стопам отца, Владимир окончил историко-филологический факультет Московского университета, затем защитил магистерскую и через короткое время – докторскую диссертации. Некоторое время он преподавал в Московском университете, а в 1877 году переехал в Санкт-Петербург, где стал членом Ученого комитета при Министерстве народного просвещения и одновременно преподавал в университете. Знакомство с Федором Достоевским сыграло большую роль в становлении Соловьева как философа, а Достоевский сделал его одним из прототипов Ивана и Алеши в романе «Братья Карамазовы». В 1881 году участниками «Народной воли» был убит царь Александр II, и Соловьев выступил против смертной казни. Из-за этого ему пришлось уйти с должности преподавателя и заняться наукой и литературой. Философия Владимира Сергеевича тесно связана с богословием, а реальной движущей силой, просветляющей мир, является красота (и в этом видится явное влияние Достоевского). Соловьев является автором таких известных произведений как «Духовные основы жизни», «История и будущность теократии», «Оправдание добра». Поэзия Соловьева очень аллегорична и содержит много тайных знаков, которыми отличаются символисты. Основные мотивы его стихотворений – вечная женственность, мировая душа, предчувствия катастроф. Почетный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности - Соловьев стоял у истоков русского «духовного возрождения» начала 20 века, его труды и взгляды оказали влияние на религиозную философию таких русских философов, как Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, братья Трубецкие, П.А. Флоренский, С.Л. Франк, а также на творчество А.Белого, А.Блока и других. К концу 1890-х годов здоровье Соловьева резко ухудшилось, и когда летом 1900 года он приехал в Москву, чтобы отдать в печать свой перевод Платона, то был уже тяжело болен. Умер Владимир Сергеевич Соловьев (31 июля) 13 августа 1900 года в имении Узкое Московской губернии и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

© Calend.ru

[Great_philosophers]

http://great_philosophers.academic.r...B2%D0%B8%D1%87

Соловьев Владимир Сергеевич
(1853-1900) - первый крупнейший русский философ религиозного плана, создавший всеобъемлющую философскую систему. Он был сыном известного историка Сергея Михайловича Соловьева, написавшего Историю России в 29 томах. Учился на физико-математическом факультете Московского университета. Защитил магистерскую диссертацию под названием «Кризис западной философии (против позитивистов)» в 1874 г. После окончания Московского университета около года учился в Московской духовной академии.

Для проведения научных исследований в области индийской гностической и средневековой философии, а также проблем Софии Соловьев отправляется в Лондон и работает там в Британском музее. Из Лондона едет в Египет, побуждаемый своими мистическими видениями.

Первое такое видение, связанное с безответной детской любовью, он пережил в десятилетнем возрасте. Оно посетило его под церковными сводами во время богослужения и оказало влияние на всю его последующую жизнь. Во второй раз видение явилось ему в Лондоне и подсказало поездку в Египет. Почему Соловьев отправился в Египет, достоверно никому не известно, это можно объяснить лишь личными причинами. Приехав в Каир, он уже через несколько дней отправился в Фиваиду, находящуюся в 200 километрах от Каира. Фиваида - это древнейшее место, где сохранились памятники египетской и христианской культур. По всей вероятности, мистические тайны, связанные с Фиваидой, и влекли Соловьева, интересовавшегося в тот период каббалистическими мотивами.

Он отправился в Фиваиду пешком, один, одетый в европейское платье - в цилиндр и пальто. Недалеко от Каира, в 20 километрах, ему встретились бедуины, которые его ограбили и исчезли. Один среди пустыни он лежал на земле, и ему явилось видение, которое он описал в стихотворении «Три свидания»:

Все видел я, и все одно лишь было, Один лишь образ женской красоты... Безмерное в его размер входило, Передо мной, во мне - одна лишь ты.

Это стихотворение в некоторой степени объясняет путешествие Соловьева в Египет и Фиваиду. Его всю жизнь волновал образ вечной женственности - образ Софии Премудрости Божией. Это понятие Софии Соловьев взял из каббалистической литературы. Источники, связанные с этим образом, он изучал в Британском музее. Под влиянием изучения теософской литературы он и отправился в Египет. Соловьева в этот период охватывали мистические эмоционально-умозрительные состояния, в которых ему представлялся образ Софии в виде некой космической лазури с женским лицом. Это Соловьев отразил в своем стихотворении (1875):

Вся в лазури сегодня явилась Передо мною царица моя, Сердце сладким восторгом забилось, И в лучах восходящего дня Тихим светом душа засветилась, А вдали, догорая дымилось Злое пламя земного огня.

После возвращения из Египта Соловьев переселился в Петербург, поступив на службу в Ученый совет Министерства народного просвещения. В 1880 г. защитил докторскую диссертацию под названием «Критика отвлеченных начал». 28 марта 1881 г. прочитал публичную лекцию, в которой призвал царя Алексадра III помиловать убийц Александра II, так как, по его мнению, казнь народовольцев, осуществивших убийство Александра II 1 марта 1881 г., противоречила христианскому понятию о нравственности. Это вызвало отрицательное отношение к Соловьеву со стороны официальных кругов России. Он подал в отставку из Министерства народного просвещения, а в 1888 г. окончательно оставил профессорскую деятельность.

В 80-е годы Соловьев по приглашению епископа Штроссмейера посетил Загреб в Хорватии и там опубликовал книгу «История и будущность теократии». В этой книге, а также в книге «Россия и вселенская церковь», опубликованной в Париже на французском языке, Соловьев положительно отзывается о римско-католической церкви. Все это породило мнение, что Соловьев отошел от православия и стал католиком. Однако это не соответствовало действительности. В этот период он интересовался проблемой воссоединения церквей и был уверен в нерушимости мистических уз западной и восточной церквей, несмотря на их внешнее разделение. Он остался верным православной церкви, и это он сам подтвердил по возвращении из Загреба в 1888 г. Он всегда осуждал переход из одной веры в другую и в кругу друзей решительно отрицал свой переход из православия в католичество.

По своему внешнему облику Соловьев, «не будучи аскетом... имел вид изможденный и представлял собой какие-то живые мощи. Густые локоны, спускавшиеся до плеч, делали его похожим на икону... С этой наружностью аскета резко контрастировал его звучный, громкий голос: он поражал своей неизвестно откуда шедшей, мистической силой и глубиной» {Трубецкой Е.Н. Миросозерцание В.С.Соловьева. М., 1913. Т. 2. С. 3, 18].

«Своим духовным обликом он напоминал тот созданный бродячей Русью тип странника, который ищет вышняго Иерусалима, а потому проводит жизнь в хождении по всему необъятному простору земли, чтит и посещает все святыни, но не останавливается надолго ни в какой здешней обители» [Там же. С. 33].

Внешний вид Соловьева говорил о его беспорядочном образе жизни. Он не придерживался определенного распорядка в работе и отдыхе. Питался не систематически и как попало, часто бывал в разъездах и жил где попало: то в гостинице, то у друзей или знакомых. Не был женат, и ему не посчастливилось в личной жизни. В семнадцать лет он влюбился в свою кузину Екатерину Романову. После нескольких лет помолвки Романова ему отказала. В 1875 г. в альбоме Т.Л. Сухотиной он записал, отвечая на вопрос, был ли он влюблен и сколько раз: «Серьезно - один, вообще - 27 раз».

В материальных и денежных вопросах он был крайне нетребователен и пренебрежителен и отдавал деньги всем, кто у него их просил, сам часто оставаясь без копейки. А если не было денег, то он отдавал и вещи, также оставаясь сам без вещей. В силу своего ума, широты интересов, эрудиции, общительности, остроумия он был душой компании и имел много друзей среди различных слоев общества. Ему нравились дружеские сборища за рюмкой вина, предпочитал он красное вино. Он говорил Трубецкому: «Вино прекрасный реактив: в нем обнаруживается весь человек: кто скот, тот в вине станет совершенной скотиной, а кто человек, тот станет выше человека» [Там же. С. 16-17].

Основные философские труды Вл. Соловьева: «Кризис западной философии (против позитивистов)» (1874), «Философские начала цельного знания» (1877), «Критика отвлеченных начал» (1877-1880), «Чтения о Богочеловечестве» (1877-1881), «История и будущность теократии» (1885-1887), «Россия и вселенская церковь» (1889), «Смысл любви» (1892-1894), «Оправдание добра» (1895), «Первое начало теоретической философии» (1897-1899), среди политико-философских работ следует отметить его «Национальный вопрос в России» (1883-1891), «Китай и Европа» (1890).

Кроме того, Соловьевым написано большое количество стихотворений, которые в некоторых случаях выражают и его философские мысли.

В течение всей своей жизни Соловьев переживал глубокую духовную эволюцию. С малых лет он был воспитан в религиозном духе. Однако в юности пережил религиозный кризис, продолжавшийся с 1866 по 1871 г. В этот период он разочаровался в религии, стал атеистом, выбросил в сад иконы, стоял на позициях вульгарного материализма Бюхнера. Но постепенно под влиянием чтения произведений различных философов отошел от атеистических воззрений и стал глубоко верующим человеком, создал свою религиозную философскую систему, хотя и не соблюдал систематически религиозные обряды.

Соловьев пришел к твердому мнению, что лишь благодаря вере в Христа человечество способно возродиться. По мнению Соловьева, прогресс науки и философии привел к тому, что форма, в которой существует христианство, перестала соответствовать его содержанию. Следует восстановить истинное христианство: «Ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему, т.е. разумную, безусловно, форму... Но до этого практического осуществления христианства в жизни пока еще далеко. Теперь нужно еще сильно поработать над теоретической стороной, над богословским вероучением. Это мое настоящее дело». Поэтому настоящим делом Соловьева стало создание христианской православной философии, которая представляет основные догматы христианства, имеющие огромное значение как для философских основ естествознания, так и для нравственной жизни человека. Все эти теоретические исследования Соловьева направлены на решение практических задач: на совершенствование мира, борьбу с себялюбием, претворение в жизнь христианских идеалов любви, обладание абсолютными ценностями.

Всесторонние исследователи Соловьева делят творчество этого мыслителя на три периода: 1) период занятий теософией, т.е. христианским учением; 2) период занятий теократией; 3) период занятий теургией, эсхатологией.

Система Соловьева - попытка создать религиозную философию, ^представляющую собой синтез науки, философии и религии.

Соловьев исходит из того, что познание окружающего мира не может основываться на данных опыта, эмпирии, так как каждое явление находится в многочисленных связях с другими, и эти связи могут быть познаны только посредством рационального мышления, т.е. посредством осознания связи данного явления с целым. Он пишет, что «разумность познаваемого не дается с опытом, потому что в опыте мы всегда имеем только частную и множественную действительность, потому что в опыте нет ни «всего», ни «единого». Разум или смысл познаваемых вещей и явлений может быть познан только разумом или смыслом познающего субъекта, отношение данного предмета ко всему может существовать для нас лишь поскольку в нас самих есть принцип всеединства, т.е. разум».

Но отвлеченный рационализм не в состоянии познать истину, так как не может связать наше мышление с существующим объективным миром. Догматический рационализм оторван от содержания. Поэтому ни эмпиризм, ни рационализм не в состоянии привести нас к истине, так как эмпиризм занимается лишь внешними объектами, а рационализм - чистым мышлением. Ни опыт, ни мышление не могут дать истину, так как истина - это сущее. «Полное определение истины выражается в трех предметах: сущее, единое, все» [Собр. соч. СПб., 1911. Т. II. С. 296].

Для Соловьева истина принадлежит самому всеединству, поэтому чтобы познать истину, необходимо переступить пределы нашего мышления и войти в пределы абсолюта. Это возможно, так как «всеединство не может быть всецело внешним по отношению к познающему субъекту: между ними должна быть внутренняя связь, посредством которой субъект может познать абсолютное и внутренне соединиться во всем, что существует в абсолютном, и действительно познать это все. Только в связи с тем, что истина существует как безусловно все общее, факты нашего опыта приобретают действительную реальность, а понятия нашего мышления - действительную положительную всеобщность. Взятые абстрактно оба эти фактора нашего знания сами по себе совершенно индифферентны к истине. Они имеют значение только на основе третьего фактора - религиозного принципа». Таким образом, лишь синтез эмпирического, рационального и религиозного сознания дает истинное знание.

Задачи философии состоят в том, чтобы осуществить универсальное соединение науки, философии и религии. При этом истинное знание реальности ведет к религиозному, а точнее - к христианскому мировоззрению.

Для Соловьева большое значение имеет понятие абсолютного, которое означает единство всего, что существует. Абсолютное обусловливает содержание и форму, организует их внутреннюю связь. В то же время само абсолютное свободно от всяких определений и любого существования. Абсолютное первоначало выше всякого бытия, но все же можно сказать, что оно существует. «Итак, абсолютное есть ничто и все: ничто - поскольку оно не есть что-нибудь, и все - поскольку оно не может быть лишено чегонибудь» [Там же. Т. 1. С. 348].

Абсолютное содержит два полюса: 1) абсолютное единство, которое находится выше всякого существования, оно представляет положительную потенцию существа; 2) начало существования, стремление к существованию - это отрицательная потенция абсолютного, выражающая отсутствие существования. Второй полюс - это первая материя, отрицательное начало, которое определяется положительным. Мир бытия, мир многочисленных существ представляет собой взаимосвязь первой материи с абсолютным. Каждое существо воплощает в себе определенную силу и вместе с тем несет в себе какую-нибудь сторону божественного всеединства. Положительная потенция бытия принадлежит только Богу. Человек должен стремиться к преодолению всех проявлений зла и несовершенства. Человек постоянно совершенствуется, но он не будет иметь в этом успеха, если не принесет себя в жертву изза любви к Богу.

Бог - это положительное ничто, которое стоит за пределами любых форм и содержания. Бог - нечто сверхчеловеческое. Хотя Бог и свободен от существования, он существует в трех лицах, которые образуют совершенное единство. Три ипостаси Св. Троицы представляют собой выражение трех абсолютных ценностей: блага, истины и красоты. Эти три ипостаси представляют собой различные формы любви, под которой Соловьев понимает «всякое внутреннее единство, всякое изнутри идущее соединение многих». По его словам, «благо есть единство всего или всех, т.е. любовь как желаемое («единство существенное»)». «Истина есть та же любовь, т.е. единство всего, но уже как объективно представляемое: это есть единство идеальное». «Наконец, красота есть та же любовь (т.е. единство всех), но как проявленная или ощутимая: это есть единство реальное» [Там же. Т. III. С. 110].

«Абсолют осуществляет благо через истину в красоте» [Там же]. Все это олицетворяется в Боге, который представляет собой любовь, выражающуюся как в Св. Троице, так и в отношении ко всему миру. Божественная любовь тесно связана с множественным проявлением космического существования. Полнота бытия, состоящего из множественности творений, может быть осуществлена лишь в силу слияния в одно целое, представляющее собой универсальный механизм, универсальную жизнь. И эта универсальная жизнь может быть названа мировой душой. Духовным центром космического организма является Логос. При совместном действии божественного начала и мировой души возникает олицетворенная София - Божественная мудрость.

Для Соловьева человек - это вершина творения. Идеально совершенным человеком является Иисус Христос, Богочеловек, который выступает единением Логоса и Софии. Соловьев пишет: «Если в божественном существе - в Христе первое, или производящее, единство есть собственно Божество - Бог как действующая сила, или Логос, и если, таким образом, в этом первом единстве мы имеем Христа как собственное божественное существо, то второе, произведенное единство, которому мы дали мистическое имя София, есть начало человечества, есть идеальный или нормальный человек. И Христос, в этом единстве причастный человеческому началу, есть человек, или, по выражению Священного писания, второй Адам» [Чтения о Богочеловечестве//Сочинения. М" 1989. С. 113].

Значительное место в творчестве Соловьева занимает понятие «София». Это понятие обладает всеохватывающими значениями для всего мира, однако имеет различные определения. София выступает у Соловьева как пассивное начало, вечная женственность. «Для Бога Его другое (т.е. вселенная) имеет от века образ совершенной женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для Него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединиться. К такой же реализации и воплощению стремится и сама вечная Женственность, которая не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотою сил и действий. Весь мировой и исторический процесс ее реализации и воплощения - в великом многообразии форм и степеней».

София выступает как душа мира, так как она - единственный центр воплощения его божественной идеи. София представляет собой тело Христово по отношению к Логосу. В то же время тело Христово - это церковь. Значит, София - это церковь, невеста Божественного Логоса. Воплощением ее предстает образ Св. Девы Марии.

Соловьев также разработал учение о Богочеловечестве, которое занимает важное место в его религиозной системе. Оно направлено на истолкование истории человечества и общественной жизни. Для Соловьева Богочеловек - это одновременно и индивидуум, и универсальное существо, охватывающее все человечество посредством Бога. В нем выражается единство блага, истины и красоты. Преследуя цель совершенствования человека, Бог проявился в земном историческом процессе в виде Богочеловека - Иисуса Христа. «Своим словом и подвигом своей жизни, начиная с победы над всеми искушениями нравственного зла и кончая воскресением, т.е. победой над злом физическим - над законом смерти и тления, - действительный Богочеловек открыл людям Царство Божие».

Богочеловек - это индивидуальное проявление Царства Божиего. Но человечество в целом также стремится к универсальному проявлению Царства Божиего, которое представляет собой собственное испытание человечества. В мире все стремится к единству, что является непременным условием абсолютного совершенства. Все это - результат эволюции природы.

Для Соловьева абсолют - это всеединство, которое существует в мире, а мир - это всеединство, находящееся в состоянии становления. Мир - это всеединство в потенции, т.е. он лишь содержит в себе всеединство как идею, как божественный элемент. Но мир также содержит в себе материальный элемент, который не является всеединством, он также не божественный элемент. Этот элемент стремится к всеединству и становится им, когда объединяет себя с Богом. Становление всеединства и является развитием мира. Божественный принцип всеединства - это идея, которая присутствует потенциально в каждом стремлении человека, слепом и бессознательном.

Согласно Соловьеву, мир претерпевает два этапа своего развития: природу и историю. Окончательным результатом этого процесса развития выступает торжество Царства Божия, которое «есть то же, что действительность безусловного нравственного порядка или, что то же, всеобщее воскресение и восстановление всех».

На этапе эволюции природы формируются предварительные ступени единства мира, которых насчитывается пять: минеральное, растительное, животное, человеческое, Божие. Постепенная эволюция природы - это развитие мирового единства. Самая высшая степень мирового единства достигнута в истории человечества.

Для Соловьева человек выступает определенной связью между божественным и природным миром в силу того, что он нравственное существо. Жизнь человека имеет нравственный характер потому, что «состоит в служении Добру чистому, всестороннему и всесильному» [Оправдание добра//Сочинения. М., 1988. Т. 1. С. 97]. Тот, кто стремится к совершенству в нравственном добре, тот идет к абсолютному совершенству, так как «само добро непременно есть благо».

Исторический процесс для Соловьева - это совместное осуществление добра. В связи с этим Соловьев рассматривал проблему соотношения отдельной личности и общества. Он полагал, что «общество есть дополненная, или расширенная, личность, а личность - сжатое, или сосредоточенное, общество» [Там же. С. 65].

«Степень подчинения лица обществу должна соответствовать степени подчинения самого общества нравственному добру, без чего общественная среда никаких прав на единичного человека не имеет».

«Каждый человек как таковой есть нравственное существо, или лицо, имеющее независимо от своей общественной полезности безусловное достоинство и безусловное право на существование и на свободное развитие своих положительных сил... Каждое лицо есть нечто особенное и незаменимое и, следовательно, должно быть самоцелью, а не средством или орудием только, - это право лица по существу своему безусловно».

Условие совершенствования ~ свободное развитие человека. Соловьев полагал, что общественное развитие в конце концов приведет к возникновению идеальной человеческой цивилизации, которую мыслил как вселенскую теократию. При свободной теократии, по мысли Соловьева, власть принадлежит церкви в лице первосвященника, сила принадлежит царю. При этой теократии государство добровольно подчиняется церкви. Власть должна принадлежать церкви потому, что видимая церковь выступает объективно Царством Божиим, это «живое тело божественного Логоса, т.е. исторически обусловленного в Богочеловеческой личности Иисуса Христа».

Однако в последний период своего творчества Соловьев разуверился в том, что теократия приведет к Царству Божиему. В книге «Три разговора» утверждается, что в конце концов история придет к исторической трагедии, когда наступит эпоха религиозных обманщиков, под которыми он понимал людей, чуждых делу Христа, но действующих под его именем. В изображении Соловьева общественная организация того периода будет иметь вид мировой империи, во главе которой будет стоять гениальный мыслитель. Этот правитель станет аскетом и филантропом. Однако в основе его деятельности будет лежать тщеславие, которое заставит его обеспечивать каждому хлеба и зрелищ. Таким образом, в этом обществе не осуществится христианский идеал.

Создавая свое христианское мировоззрение, Соловьев полагал, что необходимо формировать цельность политической и общественной жизни, в основе которой должно находиться христианство, выражающееся в любви ко всем людям, а именно сострадание. Некоторые же, писал Соловьев, подменяют социальную справедливость личной святостью и считают, что в этом состоит русский народный идеал. Соловьев полагал, что христианское миропонимание должно исходить прежде всего из общественной справедливости, а не из личной святости.

Соловьев считал, что государство должно проводить христианскую политику. Оно должно способствовать «мирному сближению» народов. По мысли Соловьева, отношения между народами должны основываться на христианской заповеди о любви к ближнему: «Люби все другие народы как свой собственный», так как истинное благо едино и нераздельно. Необходимо, по Соловьеву, нравственною волею преодолеть бессмысленную и невежественную национальную вражду, после этого другие народы станут нам нравиться. «Если такое отношение станет действительным правилом, то национальные различия сохранятся и даже усилятся, сделаются более яркими, а исчезнут только враждебные разделения и обиды, составляющие коренное препятствие для нравственной организации человечества».

Соловьев полагал, что каждый из народов и каждая раса представляют собой органы в организме Богочеловечества. Задача христианской религии состоит, по Соловьеву, в объединении всего мира в одно живое тело, в совершенный организм Богочеловечества, и каждый отдельный народ по-своему служит этой задаче. Осуществляя христианскую политику, каждый народ должен добиваться уничтожения экономического рабства и эксплуатации человеком человека, введения справедливой организации труда и распределения.

Лишь соединение положительных качеств духовной культуры Востока и Запада, по мнению Соловьева, приведет к созданию христианской культуры и свободной теократии. Развитием человеческого общества управляют три коренные силы: первая - центростремительная, которая направлена на подчинение человечества одному верховному началу, вторая - центробежная, которая направлена на отрицание общих единых начал. Третья сила таит в себе возможность обогатить новым содержанием первые две и соединить их в единстве, создав «целость общечеловеческого организма», и дает ему внутреннюю тихую жизнь [Т. 1. С. 228].

Соловьев говорит, что те люди, тот народ, через который эта сила имеет возможность «проявиться, должен быть только посредником между человечеством и тем миром, должен быть свободным, сознательным орудием последнего. Такой народ не должен иметь никакой специальной ограниченной задачи, он не призван работать над формами и элементами человеческого существования, а только сообщить живую душу, дать жизнь и целость разорванному и омертвелому человечеству через соединение его с вечным божественным началом» [Там же. С. 237-238].

Соловьев полагал, что свойства, которые дают возможность стать именно таким народом, «несомненно принадлежат племенному характеру Славянства, в особенности же национальному характеру русского народа» {С. 238]. Он писал, что «внешний образ раба, в котором находится наш народ, жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против ее признания, но скорее подтверждает его. Ибо та высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно ее не имеют никакого значения. Великое историческое призвание России, от которого только получает значение и ее ближайшие задачи, есть призвание религиозное в высшем смысле этого слова» [Т. 1. С. 238-239].

Соловьев создал философскую концепцию религии, которая не была конкретной религией - православием, католичеством, протестантизмом, он ратовал за универсальную религию - христианство, за союз православной и католической религий. Этот союз он понимал как «такое сочетание, при котором каждая религия сохраняет свое образующее начало и свои особенности, упраздняя только враждебность и исключительность».

Он писал: «Исповедуемая мною религия Св. Духа шире и вместе с тем содержательнее всех отдельных религий: она не есть ни сумма, ни экстракт из них, как целый человек не есть ни сумма, ни экстракт своих отдельных органов».

Великие философы: учебный словарь-справочник. — М.: Логос. Л. В. Блинников. 1999.

[Евгений Сухарников]

https://histrf.ru/biblioteka/book/kr...kii-ekumienist
Сегодня в прошлом Краткий курс истории

13 августа 2017

13 августа 1900 года скончался русский религиозный мыслитель, поэт, почётный академик Императорской Академии наук, человек, стоявший у истоков русского «духовного возрождения» начала 20 века, – Владимир Сергеевич Соловьёв (род. в 1853 году).

Разочаровался в главной идее

Владимир Соловьёв долгое время придерживался идей «свободной теократии». Эта религиозно-политическая утопия предполагала синтез духовной и светской власти. Соловьёв, как и его единомышленники, полагал, что на определённом этапе развития государство перестанет быть политическим и юридическим институтом и должно будет подчинить себя духовному началу. Возможность для построения такой системы Соловьёв видел в восточном благочестии и западной цивилизации, которые причудливо соединились в русском обществе. Однако в 1890-х годах, разочаровавшись в способности русского общества к построению такой системы, мыслитель отказался от идеи «Богочеловеческого союза», хотя продолжал стоять на позициях экуменизма – идеологии всехристианского единства.

У истоков русского неолиберализма

Как ни парадоксально, но бывший консерватор-утопист Владимир Соловьёв в последние годы жизни раньше многих европейцев сформулировал либеральную идею «права каждого человека на достойное существование». Также он предложил концепцию создания правового государства, в основе которой лежал принцип разделения властей (законодательная, исполнительная и судебная, причём последняя должна была быть выше исполнительной). Эти идеи в начале 20 века использовали многие русские либералы и партия конституционных демократов (кадетов), представленные большим числом членов в I–IV Государственных думах Российской империи (1905–1917 годов).

Нецелебная смерть

Умер Владимир Сергеевич Соловьёв, как считается, из-за отравления скипидаром. Согласно воспоминаниям современников, поэт и мыслитель придавал скипидару какое-то мистическое целебное воздействие. Он опрыскивал этой жидкостью всю свою комнату и даже постель, а когда собирался в гости, то мыл руки в растворе, который шутливо называл Bouquet Solovieff (смесь скипидара с одеколоном). Друзья часто предупреждали об опасности таких процедур, но Соловьёв стоял на своём.

[Filosof.at.ua]

https://filosof.at.ua/publ/biografii...ovev/2-1-0-273

Владимир Соловьёв
Владимир Сергеевич Соловьёв — русский философ, богослов, поэт, публицист, литературный критик; почётный академик Императорской Академии наук по Разряду изящной словесности.

Родился 16 (28) января 1853 в Москве, сын С.М.Соловьева, ученого-историка, автора монументальной Истории России с древнейших времен. По материнской линии отдаленный родственник украинского философа Г.С.Сковороды. Блестяще окончив гимназию, поступил на физико-математический факультет Московского университета, где проучился два года. Перешел на третий курс историко-филологического факультета и в качестве вольнослушателя посещал лекции в Духовной академии. «Будучи с детства занят религиозными предметами, я в возрасте от 14 до 18 лет прошел через различные фазы теоретического и практического отрицания», – писал он. Окончив университет в 1873, по особому ходатайству был оставлен при кафедре философии для приготовления к профессорскому званию. В 1874 защитил магистерскую диссертацию Кризис западной философии. Диссертация была строго осуждена в «Отечественных записках» (1875, № 1), но в академических кругах произвела самое благоприятное впечатление, и Соловьев получил должность доцента Московского университета по кафедре философии. Лекции он читал лишь полгода: 31 мая 1875 его командировали за границу «с целью изучения индийской, гностической и средневековой философии». Соловьев побывал в Лондоне, Париже, Ницце и в Египте. Приобретенный им при этом мистический опыт, во многом предопределивший его дальнейшую творческую деятельность, задним числом описан в поэме Три свидания (1898). К середине 1870-х годов относятся его первые значительные стихотворения, сопутствовавшие развитию философской мысли (Хоть мы навек незримыми цепями, Вся в лазури сегодня явилась, У царицы моей есть высокий дворец и т.д.). Соловьев желал считать себя лишь «благодарным учеником фетовской поэзии» (А.Блок), на деле же стихи его открывали новые поэтические перспективы и послужили стимулом творчества Блока, Вяч.Иванова, Ю.Балтрушайтиса и других младших символистов.

1877–1881 Соловьев провел большей частью в Санкт-Петербурге, читая курсы лекций в университете и на Высших женских курсах и подготавливая к печати свои программные философско-богословские сочинения Философские основы цельного знания (1877), Критика отвлеченных начал (1877–1880) (последнюю он защитил как докторскую диссертацию) и Чтения о Богочеловечестве (1878–1881).

Осудив убийство народовольцами Александра II, Соловьев, однако, обратился к новому императору с настоятельным предложением помиловать царебийц во имя высшей, божеской справедливости. Это вызвало крайне отрицательную реакцию официальных кругов (в первую очередь К.П.Победоносцева), и, не желая подчиняться никаким и ничьим указаниям, Соловьев решил оставить преподавательскую деятельность. Лишь через восемнадцать лет, незадолго до смерти, он прочел ряд лекций в новоучрежденном Санкт-Петербургском философском обществе. Эти годы были чрезвычайно продуктивны: Соловьев занимался научно-теоретическими исследованиями в области истории и философии религии (единственном, по его убеждению, «пути к истинной философии»), опубликовал десятки публицистических и литературно-критических статей, в 1891–1900 тремя изданиями вышла его книга Стихотворения. В 1882–1888 он обращался преимущественно к религиозно-церковным вопросам, главные работы этого времени – Духовные основы жизни (1882–1884), История и будущность теократии (Исследование всемирно-исторического пути к истинной жизни) (1885–1887), Россия и вселенская церковь (La Russie et l'Eglise Universelle. Paris, 1889).

Историософские устремления мотивируют разработку Соловьевым конкретных политических проблем в трактате Великий спор и христианская политика (1883–1887) и двух выпусках (1883–1888 и 1888–1891) исследования Национальный вопрос в России (следует учитывать и то, что российская духовная цензура, оскорбленная лояльным отношением Соловьева к католичеству, категорически запретила ему затрагивать церковные вопросы). Сюда же относятся труды Китай и Европа (1890), Из философии истории (1891), Византизм и Россия (1896).

Нравственно-метафизическая подоснова подлинного, сопричастного Богу существования изучается в итоговых философских трактатах Соловьева – Смысл любви (1892–1894) и Оправдание добра (1894–1897). Здесь наиболее полно представлена его доктрина «всеединства» и «цельного знания», отраженная в учении о «мировой душе» – Софии. Средоточием эстетического учения Соловьева было прозрение художника, сообразное живой истине мироздания, т.е. религиозному откровению. Многие его собственные стихотворения, например, «Бедный друг! истомил тебя путь», «Милый друг, иль ты не видишь», «Вечно женственное» («Das Ewig-weibliche»), стали программными текстами раннего русского символизма, при том что на брюсовские сборники Русские символисты (1894–1895) Соловьев, принципиальный противник «декадентства», отозвался насмешливой рецензией и меткими пародиями. Ироническая струя вообще была сильна в его художественном творчестве, о чем свидетельствуют его шуточные стихи, эпиграммы и пьеса-буффонада Белая лилия (1893).

В конце жизни, к началу новой революционной эпохи, явственно дававшей о себе знать, принципиально оптимистическое мировоззрение Соловьева обрело тревожный призвук. Предчувствие грандиозной социальной катастрофы общемирового масштаба и ее отражение в сознании и судьбе чуткого мыслителя определяют пафос его драматических диалогов Три разговора (1899–1900), поздней эссеистики (Воскресные письма, 1897–1898) и историко-философского исследования Жизненная драма Платона (1898). Предсказания, предчувствия и обращенные в будущее соображения Соловьева отразились в политическом и поэтическом сознании последующих десятилетий; так, его стихотворная декларация Панмонголизм прямо предвещает поэму Блока Скифы.

Умер Соловьев в с.Узкое под Москвой 31 июля (13 августа) 1900.

Философия Соловьёва

Философско-богословский взгляд Соловьева на мир вкратце сводится к следующему. Мир лежит во зле. На земле царят грех и смерть, причем не только с момента грехопадения Адама и Евы. Мир в целом есть единый живой организм. Первоисточником мира и средоточием жизни является мировая душа, от века существующая в Боге. Она обладает свободой и может либо подчинить себя Всеединству божественного мира и стать его частью, либо по своей воле выделиться из этого единства и существовать сама по себе. Домирным и иррациональным актом она выбирает вторую возможность. Тем самым она выпадает из божественного Всеединства и материализуется в формах времени, пространства и механической причинности, поскольку существование вне Бога возможно только в этих формах. Но в мире, отныне отделенном от Бога, сохраняется тоска по возврату во Всеединство божественной жизни. Попытка этого возврата и составляет содержание мирового процесса. В природе этот процесс совершается бессознательно; человечество, достигнув достаточно высокой ступени развития, участвует в нем с сознанием происходящего. Греховную разобщенность мира и Бога преодолел Христос. Будучи абсолютно безгрешным, он в воскресении победил также и смерть. Смысл и содержание истории человечества после Христа заключается в распространении его индивидуальной победы над грехом и смертью на весь мир: человечество стремится к вселенской теократии, к полному владычеству Бога в мире. Если ему это удастся, то и природа будет вовлечена в божественное владычество, «освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» и «будет Бог все во всем».

Такой взгляд на Бога и мир, на истоки и цель всего бытия сложился у Соловьева, черпавшего из различных источников, уже в ранние годы и сохранился – в главном и существенном – до конца его жизни. Он не оставлял попыток изложить этот взгляд еще с большей ясностью и показать, какие следствия вытекают из такого миропонимания для нашей деятельности в мире. Свои усилия он называл «общим установлением христианской философии» и стремился «ввести вечное содержание христианства в новую соответствующую ему, т.е. разумную безусловно, форму». Для этого он изучал философию, богословие, историю религий. В диссертации Кризис западной философии он показывает, что западная философия благодаря Гегелю приобрела чистую, но бессодержательную форму, а теперь, в философии Шопенгауэра и Э.фон Гартмана, пытается вновь обрести содержание. Но это содержание в готовом виде уже имеется на Востоке, в его великой богословской мудрости, хотя и «в форме веры и духовного созерцания». Задача заключается в том, чтобы соединить логическое совершенство западной формы с содержательной полнотой еще бесформенных «духовных созерцаний Востока». Философия подает руку религии и положительной науке. «Достижение этой цели будет восстановлением совершенного внутреннего единства умственного мира».

В декабре 1874 Соловьев много размышлял о Софии – божественной Премудрости, личностному воплощению божественной первоосновы мира. Премудрость, живущая от вечности в Боге, после грехопадения мировой души (тварного образа нетварной Премудрости) осталась в Боге. Для Соловьева это не просто миф, София для него – предмет чувственно-сверхчувственного мистического опыта. Свою задачу отныне он видит в том, чтобы содействовать восстановлению целостности мира, объединению мировой души с небесной Софией. Это содействие не могло для него ограничиться академической и литературной сферой. Участие в осуществлении Всеединства состоит в подчинении воле Бога, играющей определяющую роль во всех областях частной и общественной жизни. Соловьев называет это «теургическим творчеством» или «христианской политикой».

Философ считал Россию и славянский мир центром и отправным пунктом вселенской теократии и он настаивал на том, что именно здесь духовная и культурная, социальная и политическая жизнь должна быть отмечена Духом Христовым. Но он все больше ощущал, насколько русская действительность не соответствует этому требованию.

Разочаровавшись в Русской православной церкви, которая в результате «безмолвного подчинения светской власти» лишилась возможности помогать государству пророческими указаниями, Соловьев стал по-другому относиться к «римскому началу», которое прежде резко осуждал (кстати, как и Достоевский, с которым его связывали дружеские отношения). В те годы Рим (понтификат Пия IX и Льва XIII) подавал пример энергии и непреклонности: церковь, казалось бы лишенная власти, выступила против «заблуждений нашего времени» (перечень их дан в Силлабусе Пия IX), против притязаний секуляризованных государств. В проекте Соловьева Россия оставалась теократией, к которой были устремлены его помыслы и чаяния, однако в соответствии с его теперешним пониманием монарх, носитель царской власти, должен был сначала преклонить колена перед верховным представителем власти священнической, перед преемником Петра на римской кафедре. В себе Соловьев видел представителя третьего руководящего сословия в теократии, сословия пророков, задача которых – указывать человечеству путь в будущее. По убеждению Соловьева, он первым делает то, что надлежит сделать русскому народу и его царю: будучи членом Восточной православной церкви, он признает преемника Петра как высшего судью в вопросах веры и как средоточие единства церкви; в пламенных словах, обращенных к папе Римскому и русскому царю, к народам Западной Европы и России и всему славянству, он требует от всего христианского мира осуществить вселенскую теократию.

Панславянски настроенный хорватский католический епископ Штроссмайер заинтересовался планами Соловьева и привлек к нему внимание Ватикана. Папа Лев XIII, распознав утопический характер планов и чаяний русского мыслителя, высказался по этому поводу сдержанно и критически. Французские иезуиты увидели в нем конвертита, т.е. человека, обратившегося в католическую веру. Но вначале они ожидали от Соловьева (поскольку он признавал папу как верховного арбитра в вопросах веры), что он отречется от своих богословских мнений, противоречащих католической догматике, и прежде всего от своего учения о Софии и о возникновения мира в результате отпадения мировой души от Бога. Соловьев вступил в ожесточенный спор с французскими иезуитами, решительно отвергая распространившиеся слухи, будто он перешел в католичество. Он и сам усомнился «в полезности и в исполнимости тех внешних замыслов, которым были отданы» его «так называемые лучшие годы». Он не только утратил веру в возможность скорого объединения Восточной и Западной церквей, сомнительным представлялся ему теперь и положительный исход мировой истории, ее плавный переход в Царство Божье. «С нарастанием жизненного опыта» он все с большей отчетливостью видел ошибочность представления, будто добро преодолевает зло как бы автоматически, в процессе постоянного совершенствования человечества, и пришел к выводу о сознательном, намеренном, иррациональном противлении добру. Символом этого противления стала для него фигура антихриста, хорошо известная из Библии и церковной традиции, но почти забытая в 19 в. В 1888 он писал: «Сейчас я рассматриваю более или менее все вещи sub specie Aeternitatis [с точки зрения вечности] или по крайней мере sub specie Antichristi venturi [в аспекте прихода антихриста]». Этот персонаж появляется в одном из последних произведений Соловьева – Краткой повести об Антихристе, вошедшей в книгу Три разговора (1899–1900).

В расколе христианства философ видел явление, противоречащее воле Христа и духу христианства. К концу жизни Соловьев был православным в своем убеждении, что православие есть чистейшая и совершеннейшая форма христианства; он был католиком, считая, что Рим является законным и традиционным центром христианского мира; и он был протестантом в своей внутренней свободе по отношению ко всем церковным институтам и в защите совершенно свободного философского и богословского исследования. Эту религиозную установку («Я так же далек от ограниченности латинской, как и от ограниченности византийской или аугсбургской, или женевской») он называл «религией Святого Духа».

Помимо поэтических произведений, философских трудов и многочисленных критических статей о творчестве Достоевского, А.Пушкина, М.Лермонтова, А.Фета, А.К.Толстого и др., а также трактатов по эстетике, Соловьеву принадлежат переводы Платона, Вергилия, Петрарки, Гофмана.