*667. Борис Стомахин

[Грани.Ру]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w.../m.232282.html
24.08.2014

24 августа исполняется 40 лет радикальному публицисту Борису Стомахину, отбывающему второй срок по обвинению в экстремизме.

Стомахин родился в столице. В 2000 году окончил Московский государственный университет печати. С 1994-го печатался в политических изданиях России, Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Чечни, в том числе с 2001-го - на сайте "Кавказ-центр".

С 1991 года Стомахин активно участвовал в политической жизни. Был членом троцкистского Комитета за рабочую демократию и международный социализм (ныне Революционная рабочая партия), откуда его исключили в 1999-м с формулировкой "за буржуазно-демократический уклон и несоблюдение революционной этики". Как утверждается, одной из причин исключения послужила публикация Стомахиным своей статьи "Ленин, фашисты и свобода сексуальных меньшинств". В этом тексте он призвал коммунистов ответить на обвинения Ленина в гомосексуализме, которые выдвинуло РНЕ, таким образом: "Если и был Ленин гомосексуалистом, - это было его право, мы против этого ничего не имеем и в любом случае остаемся верны его делу".

В том же 1999 году Стомахин образовал Революционное контактное объединение, стоящее на либертарианских позициях. Годом позже он основал печатный орган РКО - бюллетень "Радикальная политика". Ни РКО, ни "Радикальную политику" Стомахин официально не регистрировал по принципиальным соображениям.

Активист неоднократно задерживался милицией как организатор и участник несогласованных митингов и пикетов против войны в Чечне и в поддержку чеченской независимости; привлекался к административной ответственности.

17 ноября 2000 года прокуратура возбудила дело по факту публикации статьи Стомахина "Программа национальной революции" и политических заявлений РКО. Дело было открыто по статьям 280 (в тогдашней формулировке - публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя), 319 (оскорбление представителя власти) и 129 УК (клевета). Позже расследование передали в ФСБ. В феврале 2001-го силовики провели у Стомахина и четырех его товарищей из РКО и Движения за независимость Чечни обыски. Далее по делу прошло несколько допросов. Однако в августе 2001 года ФСБ закрыла дело за отсутствием состава преступления.

Год спустя, в августе 2002-го, прокуратура возбудила новое дело по 280-й статье - о публикациях в "Радикальной политике". Оно было открыто по доносу депутата Госдумы от Республиканской партии России Владимира Лысенко. Следствие по этому делу также поручили ФСБ, которая в марте 2003 года провела в рамках расследования несколько допросов. Тем не менее летом 2003-го это дело также было закрыто.

В декабре 2003 года Северо-Восточная окружная прокуратура Москвы завела по месту жительства Стомахина третье дело. Его открыли по доносу некоей В. Лавровой, который она направила депутату Госдумы от КПРФ Виктору Зоркальцеву, а тот, в свою очередь, - в Генпрокуратуру. 26 апреля 2004-го активисту предъявили официальное обвинение по части 1 статьи 282 УК (возбуждение религиозной ненависти, совершенное публично с использованием СМИ) и части 2 статьи 280 УК (публичные призывы к экстремизму с использованием СМИ). Мерой пресечения Стомахину избрали подписку о невыезде.

В мае 2004-го Стомахин выехал на Украину, а в июле того же года подал в Виннице документы на получение политического убежища. Тем не менее отделение миграционной службы отказалось рассматривать бумаги активиста по существу, заявив, что Россия является демократической страной, где есть возможность отстаивать свои права в суде. Между тем на родине Стомахина объявили в розыск.

Несмотря на это, после отказа в убежище активист вернулся в Москву. В 2005 году он принял участие в образовании Общества друзей Ичкерии, а также основал сайт радикальной либертарианской оппозиции "Сопротивление". В начале 2006-го активист вступил в Международное движение за деколонизацию Кавказа.

21 марта 2006 года в квартиру Стомахина явились милицейские оперативники в штатском. Активист отказался впустить их и попытался бежать из квартиры через окно по веревке, однако веревка оборвалась и он получил переломы ноги и отростков двух позвонков. От последствий этих травм Стомахин не оправился до сих пор.

Через некоторое время активист был арестован. 20 ноября 2006 года Бутырский райсуд Москвы признал его виновным по обеим вмененным статьям и приговорил к пяти годам общего режима. На тот момент это был самый суровый приговор, вынесенный в России по "экстремистским" статьям УК. Таковым он оставался и ряд последующих лет.

23 мая 2007 года Мосгорсуд оставил решение Бутырского райсуда без изменения. Месяц спустя Стомахина отправили по этапу.

Публицист отбывал срок в ИК-4 Нижегородской области в поселке Буреполом Тоншаевского района. Свою жизнь в колонии с начала 2008 года и до освобождения по окончании срока в 2011-м Стомахин описал в "Буреполомском дневнике".

За время нахождения в Буреполоме политзек пять раз подавал на УДО, однако его ходатайства неизменно отклонялись.

21 марта 2011 года Стомахин освободился, полностью отбыв свой срок ( Видео ВИДЕО). На воле он продолжил писать статьи, издавать "Радикальную политику", а также посещать протестные акции - как несогласованные, так и согласованные. От конфронтации с полицией на акциях публицист, однако, воздерживался по состоянию здоровья.

В сентябре 2012 года Стомахин выдвинулся кандидатом в Координационный совет оппозиции, однако Центральный выборный комитет произвольно отказал ему в регистрации.

20 ноября 2012 года Стомахина задержали по новому уголовному делу - также об "экстремизме". Позже публициста арестовали. Новое дело открыли 10 июля 2012-го по доносу националиста-кремлевца Романа Носикова.

Обвинение публицисту несколько раз переквалифицировалось. В окончательной версии обвинительного заключения Стомахину оказались вменены часть 1 статьи 205.2 (публичное оправдание терроризма), часть 1 статьи 280 (публичные призывы к экстремизму), часть 1 статьи 282 (возбуждение ненависти либо вражды) и часть 1 статьи 30, часть 2 статьи 205.2 УК (приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ). Поводом для предъявления всех обвинений стали исключительно статьи Стомахина, помещенные им в 2011-2012 годах в личном блоге, а также на сайте "Сопротивление" и в газете "Радикальная политика" ( Видео ВИДЕО).

Процесс по делу публициста продолжался с сентября 2013 года. 22 апреля 2014-го зампред Бутырского райсуда Москвы по уголовным делам Юрий Ковалевский признал Стомахина виновным по всем вмененным статьям и приговорил его к шести с половиной годам строгого режима ( Видео ВИДЕО). 15 июля коллегия Мосгорсуда в составе председательствующего Алексея Мариненко, а также Ирины Синициной и Галины Филипповой оставила решение Ковалевского без изменений.

5 августа Стомахина отправили по этапу из московского СИЗО-4 "Медведь". 21 августа стало известно, что политзек прибыл в ИК-10 Пермского края на станции Всесвятская в Чусовском районе. На будущей неделе Стомахина должны посетить члены региональной ОНК. Также поездку в колонию к публицисту планируют екатеринбургские правозащитники.

Между тем 4 апреля 2014-го по факту публикации в Сети текстов Стомахина было ФСБ возбудила новое дело. По какой статье оно заведено, неизвестно; как предполагается, это статья 205.2 или 280. Публицист в этом деле имеет статус свидетеля.

10 июня в квартире политзека, где сейчас живет его мать, а также в его камере в "Медведе" прошли обыски ( Видео ВИДЕО). 24 июня следователь ФСБ Максим Вешкин вызвал Стомахина на допрос, однако тот отказался от дачи показаний.

Правозащитный центр "Мемориал" отказывается признать Стомахина политзаключенным, хотя и заявляет, что "отмеченное многочисленными нарушениями уголовное преследование Бориса Стомахина и вынесенный ему приговор в значительной степени обусловлены политическими мотивами".

[Анна Каретникова]

http://may-antiwar.livejournal.com/2013/09/20/
September 20th, 2013

В связи с надвигающимся началом процесса Бориса Стомахина и многими вопросами ко мне по этому поводу, напишу-ка я о нем. Я считаю, что этого немолодого и физически сильно нездорового человека надо отпустить и пусть пишет, что ему кажется, если не может без этого обойтись. Я не считаю его героем, я не считаю его даже хорошим публицистом (хоть мог бы, наверное, если б поучился), но я считаю, что не надо уже больше над ним издеваться. Он уже отсидел пять лет по 282-й. Господа националисты, если вы полагаете, что 282-я статья УК должна быть отменена, - будьте последовательны. Как видите, она не только "русская". Не надо вопить дружное "распни его, распни!" Или говорят все, или никто. И какая тогда разница, кого он не любил? Русских, чеченцев, негров, евреев... Мы все в равном положении.

Мне дико, что кого-то можно по национальному признаку не любить. Хоть тех, хоть других. Ну так это ж мне, я интернационалистка. Но не всем же ими, интенрационалистами, быть.

Стомахина обвиняют в очередном разжигании плюс в оправдании терроризма. Это тоже статья для меня странная, типа "отрицания Холокоста" или "отрицания победы в ВОВ". Если я говорю "я способна понять причины, двигавшие террористами в Норд-Осте" - это я объясняю терроризм или его оправдываю? Боюсь, это будут решать Следственный комитет и очередная "психолого-лингвистическая" экспертиза. Но ладно, вернемся к делу. К делу Стомахина.

Ну да, на мой взгляд, он написал много всякой мути типа "убивать, залить кровью всю Россию, обязательно взорвать ядерный объект". Защитники говорят, что это - публицистический прием, призванный через ненависть пробудить в людях протест во имя добра. Я такой прием не понимаю, мне это представляется призывом к насилию. Поэтому мои организации Союз солидарности с политзаключенными и "Мемориал" Стомахина политзаключенным не признают: не подпадает под наши общие критерии пзк. А я не спорю о том, политзаключенный он или не политзаключенный, я просто думаю, что его надо отпустить. Ну нельзя человеку давать десять лет за то, что он ерунду пишет. Он в жизни насилия ни к кому никогда не применил. По клавиатуре только щелкал.

И кто там слышал его призывы? (Я-то, кстати, не уверена, что 282-ю надо отменить совсем, я искренне убеждена, что многие войны начались как раз со Слова). Но для того, чтоб это слово сказать, талант надо иметь, а Стомахин - не фюрер. Кто вообще читал его сайты, кроме как в цитатах? Десять человек их там читали. Двое из ФСБ, двое из Следственного комитета, остальные случайно туда по ссылкам забрели и убежали в ужасе. Кто прочитал статью Стомахина, воодушевился и взорвал ядерный объект? Где последствия его публицистики? Да нет их. И за что ему десять лет тогда давать?

Борис, как я понимаю, очень одинокий и достаточно неудачливый человек. Нет у него никого, кроме старенькой мамы, полностью раздавленной тем, что с ним происходит, но бегающей в "Медведь" с весточками и передачками. Ну, вот такой он у нее вырос. И что теперь? Она уже ждала его пять лет. Еще десять - навряд ли прождет. Да и семь - не прождет.

Борис очень тяжелый в личном общении человек. У меня никогда не было с ним добрых отношений. Не надо мне кидать цитаты на его нелестные слова обо мне, я всё это читала. У меня нет никаких претензий. Я в каком-то смысле удачливей: у меня семья есть, дети (какие уж есть), работа интересная, дело, которым занимаюсь, ощущение востребованности, вы вот есть, мои читатели, вас немало. И у вас, наверное, это есть. А у Бориса всего этого нет и не было. Никогда. И теперь, когда его в СИЗО закрыли, я считаться, что ли, с ним буду? Я и так очень мало чем могу ему помочь: только в СИЗО заходить с ним поболтать, решить пару бытовых проблем и вам рассказать немного о нем.

У Бориса просто ничего не сложилось. Он однажды сказал мне уже в СИЗО: почему я никому не пригодился? Никаким изданиям, никаким либералам? Я ведь мог бы писать совсем и не так, я по-разному писать могу. Как им надо - так и писал бы. Но они мною не заинтересовались... Почему?

Может, он не проявил настойчивости. Может, был ленив и не хотел учиться. Но когда он не нашел себя - стал тем, кем стал. Независимым публицистом радикальной направленности. Заключенным за слова.

Да, он очень не любит всех окружающих, это - свойство характера. От оппонентов до сокамерников не любит. Окружающие отвечают взаимностью. Он умудрился переругаться вообще со всеми людьми на свете и теперь удивляется: почему меня никто не защищает? Он считает, что все его предали. Все. Либералы, правозащитники, противники 282-й, все. И я думаю: в какой-то степени - предали. И я в том числе, хоть ничего никогда Борису не обещала. Мы идеологически далеки. Но если его посадят опять, я вот этими своими поездочками в СИЗО вряд ли отмажусь. Борис думает, что общественность должна была встать на его защиту. Какая общественность - ты всех их послал! В том числе тех, кто защищал тебя при первой посадке. Но он этого просто не понимает... Такой сложный человек. Но человек.

Борис просит передать: если посадят сейчас меня, потом посадят и вас. Не исключаю. Но не это - главное. Нелепо мне призывать к христианскому милосердию, но подумайте: кому легче, кому лучше от того, что инвалид Стомахин со своей дурацкой палочкой сидит в камере с двумя ворами, а затем отъедет на зону на ДЕСЯТЬ лет? а мама будет плакать и собирать передачи... За слова. Возвращаюсь к уже сказанному: давайте будем последовательны. Если нельзя сажать за слова, то нельзя. Как бы они нам и не нравились. Он не причинил вреда, разве что нашему рассудку. От его действий не наступило вредных последствий. Не надо его сажать, нельзя. Это противоречит здравому смыслу.

Не надо посылать мне ссылку на стихотворение "Ой ты, пьяное русское быдло!" Я, как выпью, сама его цитирую. Я его читала, таким образом. Ну, решил он быдлу этому стих посвятить. А что - нет его, быдла этого? Есть. Не будем сейчас обсуждать, кто его споил.

Стомахин очень одинок. Писем с воли он ждет как чуда. Напишите ему. Не поддерживайте, это ни при чем, спорьте, ругайте. Но ему очень важно, что его не забыли.

А я не знаю, что будет с Борисом, если никто не придет на его процесс. Несмотря на всё рассказанное, он верит, что для кого-то что-то значит. Что кто-то о нем помнит, кто-то его ждет, кто-то хотя бы интересуется. Будет минутка - заскочите на процесс. Пусть зал будет не пустым. Суд начнется 23 сентября, в следующий понедельник, в Бутырском суде в 14 часов.

Вряд ли мы спасем Стомахина от срока. Но мы дадим ему надежду. А как он без нее выживет? Довольно тупо его ненавидеть. Довольно подло на него плевать.

Даст Бог, не наплюют когда-нибудь и на нас. Даже если мы эти плевки заслужили.

[Грани.Ру]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w.../m.244916.html
09.10.2015

Публициста Бориса Стомахина, осужденного за свои тексты к семи годам строгого режима, администрация ИК-10 Пермского края на станции Всесвятской в черте города Чусовой отправила на полгода в помещение камерного типа - внутреннюю тюрьму колонии. Об этом "Граням" сообщили в группе поддержки политзека.

Решение фсиновцы приняли 9 октября. По некоторым данным, они вменили политзеку в вину то, что он якобы неаккуратно заправлял свою койку.

В прошлом месяце гражданская активистка Вера Лаврешина, побывав у Стомахина в ИК-10, писала, что начальник колонии полковник внутренней службы Илья Асламов обещал отправить политзека в ПКТ якобы за грубость.

Согласно статье 118 Уголовно-исполнительного кодекса осужденные, которые помещены в ПКТ, имеют право ежемесячно расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости со своих личных счетов не более 500 рублей и получать не более одной посылки или передачи в течение шести месяцев. Также они могут иметь в течение шести месяцев одно краткосрочное свидание, но только с разрешения администрации колонии.

Политзек содержался в ИК-10 в августе - декабре 2014 года, до того как его забрали в Москву для разбирательства по третьему делу. В конце августа 2015-го, по окончании разбирательства, его возвратили в эту же колонию.

Пятидневный карантин по прибытии Стомахин провел в ШИЗО, а затем его поместили в отряд строгих условий отбывания наказания (ОСУОН). Как выяснилось позже, это взыскание на него наложили еще в московском СИЗО-5 "Водник" за нарушение формы одежды: роба, выданная политзеку, была ему мала, поэтому он расстегнул на ней пуговицу.

Приговор по третьему делу Стомахину вынесла 20 апреля коллегия Московского окружного военного суда в составе Алексея Гринева (председательствующий), Олега Белоусова и Владимира Маурина. Публициста осудили к трем годам колонии по обвинению в публикации статьи в интернете. Суммарный срок семь лет был назначен по совокупности приговоров: в апреле 2014 года Стомахин - также за свои тексты - получил по другому делу шесть с половиной лет строгого режима. Кроме того, ему на пять лет запретили заниматься журналистикой.

Публициста признали виновным по части 1 статьи 205.2 УК (публичное оправдание терроризма). В деле был один эпизод - публикация 18 января 2014 года в блоге Стомахина на хостинге LJ.Rossia статьи "Или пару вокзалов взорвать здесь железнодорожных!", посвященной взрывам в Волгограде в декабре 2013-го. Во время появления этой статьи в интернете публицист находился в заключении в московском СИЗО-4 "Медведь".

В последнем слове Стомахин заявил, что считает взрывы в Волгограде "справедливым возмездием" за действия силовиков в Чечне. Суд над собой он назвал "гнусным" ( Видео ВИДЕО).

23 июля коллегия Верховного суда по делам военнослужащих в составе Сергея Сокерина (судья-докладчик), Игоря Крупнова и Александра Замашнюка оставила приговор публицисту без изменений, отклонив апелляционную жалобу, поданную его адвокатом Светланой Сидоркиной.

За три с половиной месяца, проведенные в ИК-10 в 2014 году, Стомахин трижды попадал в ШИЗО, после чего был переведен в ОСУОН, а почти сразу после этого - на четыре месяца помещен в ПКТ. Однако вскоре политзека забрали в Москву, и за время его отсутствия сроки его пребывания в ОСУОНе и ПКТ истекли.

[Светлана Сидоркина]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...es/245311.html

26.10.2015

"Десятка"

Борис Стомахин отбывает третий срок в ФКУ ИК-10 Пермского края - в просторечии "Десятка". Как историк по первому образованию, не могла не прочитать об истории колонии. Вот кратко то, что я узнала.

ИК № 10 ведет начало от страшного сталинского Понышлага, который был создан для строительства Понышской ГЭС на реке Чусовой. Здесь, в поселке Всесвятский, рядом с железнодорожной станцией, в 1942-1948 годах находился один из пяти лагпунктов вместе с конторой Понышского ИТЛ. Поселок застроен старыми сталинскими двухэтажками, в которых до сих пор живут семьи сотрудников колонии. Первые заключенные лагеря строили Понышскую гидроэлектростанцию, которая должна была стать частью грандиозного каскада ГЭС на реке Чусовой, связав ее с великими сибирскими реками. В 1946 - 1952 годах это был специализированный лагерь для политических, численность которых доходила до 4600 человек.

После почти двадцатилетнего перерыва, во время которого здесь держали уголовных преступников, в 1972-1991 годах зона снова стала "политической". В это время здесь сидели Натан Щаранский, Глеб Якунин и пермский скульптор Рудольф Веденеев. Поблизости от этой колонии, около поселка Центральный, находится колония строгого режима, известная всему миру как "Пермь-35". Среди заключенных там были Буковский, Ковалев, Марченко, Мейланов, Сендеров, Смирнов, Пореш и многие другие.

"Десятка" - это самая большая мужская колония строгого режима в Пермском крае. Здесь отбывают наказание около 2300 осужденных, и единственный сейчас среди них политический - Борис Стомахин.

На дальней станции

Я впервые была в Пермском крае. Первым впечатлением была станция Всесвятская, которую и станцией-то трудно назвать - скорее полустанок. В сравнении с ней Потьма и Зубова Поляна в Мордовии - оплоты цивилизации. Первым, кто меня встретил, была кошка - пушистая, белая с пестрыми пятнышками.

Схожу с поезда, ночь, кругом снег, лес, стук удаляющихся колес, огонек в окошке дежурного станции, лай собак вдалеке, вдали - огни поселка, и эта кошка ластится к ногам. Проводила она меня до дежурной, которая и пояснила, как добраться до "гостиницы". Гостиница напоминает общежитие коридорного типа советских времен: общая кухня, общий туалет, общая умывалка. Живут в ней как сотрудники колонии, так и те, кто приезжает на свидания к осужденным или, как я, в командировку. Просто, бедно, но чисто.

Жизнь поселка подчинена ритму жизни в колонии: почти все местные жители работают здесь. Поскольку колония - одна из самых крупных не только в Пермском крае, но и в России, сюда приезжают на службу сотрудники из Чусовой, Скального, Пашии, Горнозаводского, утром и вечером курсируют дежурные автобусы. В поселке есть почта, два маленьких продуктовых магазина и один вещевой. Это самые публичные места в поселке, где местные дамы обсуждают новости, начиная от глобальных мировых и заканчивая семейными. Никому и ни во что не верят, надеются только на себя. Я была свидетелем разговоров, когда оформляла Стомахину подписку на "Новую газету". Он единственный в колонии подписчик этой газеты, и благодаря ему о "Новой" знают и читают ее как сотрудники колонии, так и "спецконтингент" - печатное слово идет в массы.

Мобильная связь работает плохо, дозвониться куда-либо из помещения очень непросто.

В клетке

Мое появление в колонии удивило администрацию и вызвало определенное напряжение. Все документы на допуск к Стомахину оформлял лично начальник отряда СУС (строгие условия содержания) и сопровождал меня он же.

Досматривали меня тщательнее, чем в "Лефортово". До нижнего белья раздеться не просили, но верхнюю одежду и обувь заставили снять. Проверили все швы и карманы. Гаджеты и телефоны, естественно, пришлось тоже сдать. Не дали пронести к Стомахину и его книгу, изданную в Германии, - "Избранные письма" с фотографией на обложке. Без комментариев: не положено, и все тут.

Здание СУС довольно большое. В комнате свиданий есть железная клетка, куда и поместили Бориса для встречи со мной. Хотя после московского СИЗО он похудел и осунулся, но заполнил собой всю клетку и с трудом умещался на стуле. В таком положении он общался со мной в течение четырех часов. Борис не только похудел, но изменился внешне - у него сбрита борода, и он острижен наголо. К его новой внешности пришлось привыкать.

Сам Борис называет себя в колонии трижды "крещеным" или "три в одном". На сленге местных заключенных "крещением" называют процедуру взысканий - помещение в СУС, ПКТ (помещение камерного типа), ШИЗО (штрафной изолятор). Борис прибыл 28 августа, а уже 1 сентября был помещен в СУС на год без каких-либо объяснений. До 8 октября был в камере СУСа, с его слов численностью примерно 60-70 человек. Было очень тесно: ни вещи сложить - нет тумбочки, ни присесть. Со специфическим контингентом и не пообщаешься - все это вместе превращает камеру в пытку.

9 октября, игнорируя необходимую процедуру, перевели в ПКТ. Устно объявили, что он нарушил правила внутреннего распорядка: не застегнута одежда (в колонии не нашлось одежды по его размеру), а также не заправлено по форме спальное место (как и у каждого второго в СУСе). 19 октября из ПКТ он был вызван на комиссию, где ему объявили, что помещают в ШИЗО сроком на 14 суток, поскольку он вновь нарушил ПВР: не прикрепил нагрудный знак к форменной одежде и не сделал доклад сотрудникам при его посещении как дежурный по камере. Так за три месяца пребывания в колонии Стомахин оказался трижды крещеным.

Правила

Чтобы было понятно, куда попал Стомахин, перечислю особенности условий содержания в ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ, одиночных камерах.

Запрещены личные вещи и продукты питания. Можно взять только полотенце и средства гигиены, а также выписанные заключенным газеты и журналы. В ШИЗО можно пользоваться библиотекой.

Письменные и почтовые принадлежности выдаются только на время написания писем. Продукты сдаются на склад, а если портятся, то по акту уничтожаются.

Курение в ШИЗО запрещено.

Постельные принадлежности выдают только на время сна. При выходе на улицу выдается одежда по сезону.

Телефонный звонок разрешается только при исключительных личных обстоятельствах (смерть или тяжелая болезнь близкого родственника, угрожающая жизни больного; стихийное бедствие, от которого сильно пострадали родственники, и др.).

Посылки выдаются после отбытия ШИЗО. Администрация обеспечивает их сохранность, но при естественной порче ответственности не несет. В этом случае выдача производится под контролем медицинского работника.

Если осужденный отбывает наказание в исправительной колонии строгого режима в обычных условиях, то ему разрешены 3 краткосрочных и 3 длительных свидания в год; в облегченных условиях - 4 краткосрочных и 4 длительных свидания; в строгих условиях - 2 краткосрочных и 1 длительное свидание.

Осужденным, водворенным в дисциплинарный изолятор, запрещаются длительные свидания.

У Бориса Стомахина больной позвоночник, и для него строгие условия содержания в колонии являются пыткой.

Пишите письма

Конечно, в течение четырех часов мы обсуждали не только взыскания. Я поинтересовалась разнообразием и качеством пищи в колонии, хотя все было понятно и по внешнему виду. Кормят в колонии плохо, в основном каши, без разнообразия. Несколько недель, к примеру, сечка, затем несколько недель пшенка. Иногда каша пахнет тушенкой. Хлеб чаще всего ржаной и кислый. Осеннее лакомство - свежая картошка. В магазине в основном консервы, а открывалки в колонии запрещены.

Самой большой радостью для Бориса являются письма от друзей и близких и, безусловно, чтение новостей из "Новой газеты". Искренне благодарит всех, кто ему пишет письма. Ждет их с нетерпением и шлет всем привет.

Адрес для почтовой корреспонденции: ФКУ ИК-10 ГУФСИН России по Пермскому краю: 618232, Пермский край, город Чусовой, поселок Всесвятский

[Виктор Корб]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...es/246482.html

30.11.2015

Политзеку Борису Стомахину не разрешают читать его собственные цитаты и стихи

Только что узнал от коллег, что лагерное начальство пермской колонии, в которой в пыточных условиях держат Бориса, ужесточило контроль его переписки с друзьями и знакомыми. В частности, оперативники изъяли два письма с важной для него информацией и вернули их с пометками на конвертах о том, что они не вручены адресату, поскольку якобы содержат "экстремистские материалы". Обратите внимание на особую отметку, уточняющую причину невручения почтового отправления "НЕ ПОЛОЖЕНО"..

Привожу выдержку из письма Бориса, в котором он описывает эту ситуацию:

"Получил сейчас Ваши письма... К сожалению, письма №№ не пропустили ко мне, о чем 28.10.15 был мне предъявлен официальный "акт". Мотивация - за то, что там содержатся цитаты из моих же(!!) текстов (в частности, из некролога Масхадову 2005 г.; эту цитату любит постить в комментариях на "Гранях" некий постоянно живущий там придурок) и стихов. Мне страшно жаль, что так вышло, я ведь, можно сказать, ЖИВУ тут, в неволе, вот уже 3 года, Вашими письмами. Да, забыл сказать, чтоб Вы и все прочие знали: инициатором сего паскудства (непропуска Ваших писем) был оперативник ИК-10 Д. Чертанов, занимающийся такими делами на постоянной основе, уже не первый раз. Там, в этих письмах, как я понял, были материалы о киевской акции по поводу меня 24.8.15, да? Мне страшно хотелось узнать о ней побольше подробностей, увидеть фотки..."

Я сам, кстати, уже давно не получал писем от Бориса и, конечно, волнуюсь за его положение. Ведь он по-прежнему остается "неизвестным узником" и "непризнанным политзеком", информация о котором тщательно фильтруется не только пропутинскими, но и большинством считающихся "либеральными" СМИ и "правозащитниками"...

[Глеб Эделев]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...es/247489.html
31.12.2015

Съездили в очередной раз с Борису Стомахину в ИК-10 Пермского края, что находится в поселке Всесвятский. Не люблю я ездить в колонии перед большими праздниками, особенно перед Новым годом. Но так получилось. Когда я, его гражданский представитель, и адвокат Роман Качанов добрались до колонии, оказалось, что никого из начальства нет. Нет не только начальника, но и секретаря.

Ощущение от административных корпусов колонии жутковатое. Закрытые кабинеты, неосвещенные коридоры, холод... По словам местных жителей, единственная котельная, отапливающая не только колонию, но и поселок Всесвятский, находится на территории колонии и ее начальник дал распоряжение снизить до минимума отопление. В результате холодно не только в колонии, но и в гостинице (на себе убедились), в домах сотрудников колонии и даже в детском саду дети мерзнут.

С огромным трудом нам удалось найти замначальника колонии и подписать у него заявления на свидание. Тем не менее у Бориса настроение боевое. Он сообщил нам, что так называемый "врач" отказался давать ему лекарства, когда у него болел нерв в зубе. Врач его даже не принял, а просто принес ему две таблетки анальгина, которые не помогли. Борис сообщил, что в знак протеста против неоказания ему медицинской помощи он после Нового года будет демонстративно отказываться от любых медицинских осмотров, которые администрация колонии обязана периодически проводить. Вот как сам Борис описывает ситуацию:

"Поскольку 28 августа этого года, как только я приехал из этапа, сотрудник медсанчасти ИК-10 изъял у меня все лекарства и тем самым лишил меня всякой реальной медицинской помощи, то я после новогодних праздников на весь период своего срока, до 19 ноября 2019 года, отказываюсь от прохождения любых плановых осмотров в санчасти ИК-10. Включая флюорографию, которая каждые полгода обязательна. Им плевать, что мне нужны лекарства, а мне плевать, что им нужен осмотр. Это паскудство и полный позор. Я не могу таблетку от головы и от зубной боли вовремя получить. А им санчасть нужна для осмотров. Так вот я не буду ходить на осмотры".

Борису Стомахину дали акты об изъятии двух его писем. Они не прошли цензуру. В одном из этих писем, по мнению администрации колонии, содержатся выражения, затрагивающие честь и достоинство президента России. Второе письмо не дошло из-за того, что Стомахин в нем попросил связаться с журналистом Муждабаевым и написать об его деле.

[Александр Скобов]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w.../m.230316.html
18.06.2014

Правозащитный центр "Мемориал" выступил с заявлением по второму приговору Борису Стомахину. В нем отмечается, что приговор несоразмерно жесток и политически мотивирован. Большой прогресс по сравнению с заявлением "Мемориала" о первом деле Стомахина 2006 года. Тогда "Мемориал" лишь констатировал, что высказывания Стомахина нарушают этические нормы, и выразил надежду, что юридическую оценку им даст суд. Понадобилось несколько лет разгула путинского заказного правосудия, чтобы правозащитники перестали полагаться на его правовые оценки. Но и сегодня "Мемориал" всячески подчеркивает, что считает взгляды Стомахина "возмутительными", "достойными порицания", и категорически отказывает ему в солидарности.

Суд инкриминировал Стомахину высказывания из двадцати текстов. Все эти статьи доступны в интернете, однако я буду цитировать выдержки из них исключительно по тексту судебного приговора. И не потому, что меня интересуют юридические оценки чьих бы то ни было высказываний со стороны госорганов. В первую очередь меня волнует этическая оценка взглядов Стомахина правозащитным сообществом. В этой связи я хочу ответить на вопрос: действительно ли Борису Стомахину дали шесть с половиной лет после пяти уже отсиженных и собираются добавить еще (против него только что возбудили третье дело уже за тексты, написанные после ареста) за проповедь человеконенавистнических идей? А если нет, тогда за что? Само же мое небольшое исследование можно считать защитой Бориса Стомахина от правозащитников.

Наиболее возмущающая публику фраза - "эта страна должна быть уничтожена, ликвидирована, аннигилирована любым путем - лучше всего бы ядерными бомбами - стерта с карты мира, чтобы самое имя ее забылось навеки!.." - содержится в статье "Серп и молот - смерть и голод!". О необходимости уничтожения России как государства говорится в инкриминируемых Стомахину выдержках из семи статей. Только еще в одной из них ("Мразь Россия") содержится высказывание, которое, хотя в нем и не упоминаются атомные бомбы, может быть понято как оправдание массового неизбирательного уничтожения населения определенной территории: "ВСЯ эта страна, тотально, со всем, ЧТО в ней есть, - должна быть уничтожена, стерта с лица земли, проклята и забыта навеки. За все прежние и нынешние кровавые убийства, за миллионы и миллионы казненных, замученных, убитых, заморенных голодом, и за украинский Голодомор, и за чеченской геноцид, и за нынешний полицейский террор путинщины, за девочек-певиц из "PR", и за аресты по "делу 6 мая", за все, за все это - Россия должна быть просто уничтожена тотально, с воздуха, до состояния выжженной пустыни!.."

Однако в статье "Не спрашивайте разрешений" Стомахин пишет о ликвидации российского государства совершенно по-другому:
"Единственный выход - не только полное отстранение от власти правящей чекистской банды и тотально всей нынешней бюрократии с последующей жесткой люстрацией, но и полная ликвидация самого государства РФ. Сакральной (для многих) русской государственности, зародившейся еще при монгольском иге во Владимиро-Суздальском княжестве. Ликвидация этого жуткого многовекового морока, построенного на тотальном рабстве и насилии, - раз и навсегда!.."

То есть речь идет об уничтожении не российского населения, а социально-политической модели, получившей в исторической науке название "деспотическая модель самодержавия". Эта модель начала складываться в Московском княжестве еще при Орде, но закончила свое становление уже после. В дальнейшем ее главные социокультурные особенности последовательно воспроизводились в петербургской империи, Советском Союзе, Российской Федерации.

Именно эту "построенную на тотальном рабстве и насилии" модель подразумевает Стомахин, когда говорит о российской государственности. В статье "Вторичность РПЦ" он делает категорический вывод:
"Ничего поделать нельзя. Никакой надежды нет. Это государство нельзя реформировать, вестернизировать, европеизировать; оно все, что ни дай, любую прогрессивную идеологию превратит все в ту же тупую имперско-великодержавную жвачку. Его можно только уничтожить, стереть навсегда с карты, ликвидировать как независимый субъект международного права в его нынешних границах..."

Это достаточно внятная программа радикального переформатирования российской государственности, отказа от "деспотической модели самодержавия". О путях ее преодоления не первый век спорят умы, которые не чета ни мне, ни Стомахину. В начале 90-х появилась надежда, что Россия сможет постепенно, по капле выдавить из себя имперского раба и имперского хама в одном флаконе. Однако этот исторический шанс был бездарно упущен, а времени на "выдавливание по капле" не осталось ни у России, ни у окружающего ее мира. Сохранение российской имперской государственности грозит столкнуть человечество в новую мировую войну. В статье "Честно признался..." Стомахин пишет:
"Нападение на Грузию... лишь одна из множества наглядных причин, по которым Россия не имеет права на существование и должна быть ликвидирована как государство, представляющее не меньшую опасность для цивилизации, чем Иран или асадовская Сирия".
Развязанная Путиным война против Украины подтвердила правоту Стомахина.

Первую цитату (ту, в которой про атомные бомбы) суд почему-то квалифицировал как оправдание террористической деятельности. Выдержку из статьи "Не спрашивайте разрешений" - как "призывы и побуждения к физическому уничтожению сотрудников правоохранительных органов", хотя в ней нет ни слова ни про сотрудников правоохранительных органов, ни про их уничтожение. Приговор изобилует примерами такой неряшливости, но речь не о них.

Остальные пять цитат суд квалифицировал как "призывы к осуществлению экстремистской деятельности, а именно к насильственному изменению основ конституционного строя Российской Федерации, вплоть до полного уничтожения Российской Федерации как государства". Формулировка "уничтожение государства" или "уничтожение как государства" в УК отсутствует. Уничтожение государства как форма изменения основ его конституционного строя – это, конечно, креативно. Вот только в четырех из оставшихся пяти текстов нет ни слова о том, что это "изменение" должно произойти насильственно.

Может ли ликвидация государства произойти ненасильственным путем, с соблюдением его конституционных процедур? История показывает, что да. Так, государство СССР было упразднено решением руководителей его субъектов, подтвержденным затем их парламентами. Хотя, конечно, маловероятно, что второй раз подряд все получится так "бархатно". Не надеется на это и Стомахин.

О насильственных методах борьбы с существующей властью говорится в инкриминируемых Стомахину выдержках из десяти текстов. Шесть из них посвящены борьбе за независимость народов имперской периферии, ставших жертвами колониального захвата. Это в первую очередь народы Кавказа, но не только. Так, в статье "Распад империи - единственный выход" упоминаются Татарстан, Башкортостан, Югра. В трех из этих шести текстов одобряются террористические атаки против гражданского населения, такие, как самоподрывы в метро (в одном из этих трех текстов выражается сожаление, что в разгар московских протестов Доку Умаров запретил своим бойцам нападения на "мирных москвичей"). В трех других говорится исключительно о нападениях на вооруженного противника - представителей "силовых структур" - либо о диверсиях на объектах инфраструктуры.

Четыре текста о насильственных методах борьбы посвящены внутрироссийским делам. Протестному движению рекомендуется отказаться от беспомощного пацифизма и отвечать власти ударом на удар. В качестве объекта силовых действий со стороны оппозиции фигурируют представители власти, виновные в беззаконии. В статье "Рога и копыта русского православия" круг лиц, подлежащих силовому воздействию, расширен до "поддержавших приговор Pussy Riot" (то есть не только тех, кто этот преступный приговор выносил). Однако уже в статье "Вторичность РПЦ" этот круг вновь сужен исключительно до тех, кто сам осуществляет вооруженное насилие над гражданами.

В упомянутой статье дается четкий критерий допустимости применения оружия: идеологическая обслуга режима достойна выражения всяческого презрения, но поскольку попы РПЦ действуют только словом, убивать их за это нельзя. При этом суд, вопреки тому, что прямо написано в тексте, квалифицирует данную выдержку именно как призыв убивать православных священников. Но это так, пикантная деталь.

Очевидно, что инкриминируемые Стомахину тексты во многом противоречат друг другу. Так каковы же его убеждения на самом деле? Чего он хочет: превратить Россию в радиоактивный пепел, подобно Дмитрию Киселеву, или переформатировать ее государственность? Выступает за пусть и не тотальное, но все же неизбирательное и безадресное уничтожение мирных граждан в метро или допускает убийство только вооруженного противника, награждая только своим презрением врага, действующего лишь словом? Принципы права требуют любое сомнение истолковывать в пользу обвиняемого. Путинское заказное кривосудие, естественно, поступает прямо противоположным образом. Впрочем, повторю еще раз: мнение путинского судилища меня не интересует. Меня интересует мнение правозащитного сообщества.

Мне представляется, что стремление Стомахина найти оправдание убийствам мирных людей есть не более чем крайняя форма отказа от осуждения. Это обостренная реакция на фальшь позиции равного осуждения жестокости с обеих сторон. Такая позиция имеет массу гуманистических достоинств, но имеет и недостатки. Один из главных - она ставит на одну доску палача и его жертву. Жертва может не быть белой и пушистой. Но она и не обязана никому таковой быть. Все равно она остается жертвой, а палач остается палачом.

В чеченских войнах имперская Россия всегда была палачом, а чеченский народ - жертвой. Право чеченского народа на вооруженное сопротивление аннексии неотъемлемо и неоспоримо. Чеченские войны в любом случае были справедливы со стороны чеченцев и несправедливы со стороны России. Чеченцы воевали за свободу и независимость, за свои права и достоинство. А за что воевала Россия? За кнут, за право диктовать, унижать, владеть захваченным силой. И не нам, гражданам России, не сумевшим защитить чеченский народ от тупого имперского насилия, от бомбежек и оккупационного террора, осуждать те формы, в которые вылилось его сопротивление, становясь в лукавую "равноудаленную" позу над схваткой. Не нам говорить, что безнравственно убивать безоружных людей.

Борис Стомахин эту позу решительно отбрасывает. Он без обиняков становится на сторону жертвы несправедливости, жертвы подавления. Он выражает свою солидарность с ней тем, что демонстрирует готовность взять лично на себя ответственность за любые самые трагические формы, которые принимает ее сопротивление захватчикам. Все равно чеченцы правы, а Россия нет. Как говорил писатель-фронтовик Виктор Астафьев, мы никогда не будем правы против чеченцев там, так же как немцы не были правы против нас здесь.

Неадекватная жестокость расправы над Стомахиным объясняется не античеловечностью его взглядов. Как мы видели, "античеловечные" высказывания составляют не более четверти инкриминируемых ему текстов, причем обвинение никак особо не выделяет их из общего ряда. Расправляются со Стомахиным за то, что он до конца остается на стороне чеченского сопротивления. Уголовная статья об оправдании терроризма не проводит различия между убийством безоружных граждан и вооруженных карателей. Она призвана запретить выражать сочувствие любому, кто сопротивляется. Запретить говорить о правоте сопротивляющегося и неправоте захватчика. Потому что неправота захватчика и есть главное оправдание сопротивления.

Но приходит Стомахин со своими грубыми, неэтичными, античеловечными высказываниями и говорит, что не позволит государству "закрыть вопрос". Вынуждает вновь и вновь говорить на эту тему. И ради этого жертвует собой. Жертвует не только своей свободой, но и своей репутацией среди правозащитников, пацифистов и гуманистов. Вот в этом правда Бориса Стомахина. Поэтому он достоин не только защиты от процессуальных нарушений, но и солидарности. От оценки же формы, которую Стомахин придает своим выступлениям, я воздержусь. Не мне, не сумевшему остановить чеченскую войну, осуждать Бориса Стомахина.

[Грани.Ру]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...u/people/1425/
Оппозиционный публицист. За свои тексты трижды был осужден. Отбывает семилетний срок по второму и третьему делам в ИК-10 строгого режима на станции Всесвятская в черте города Чусовой Пермского края. Содержится в помещении камерного типа - внутренней тюрьме колонии.

25 января "Коммерсант" сообщил, что адвокат Дамир Гайнутдинов подал в ЕСПЧ жалобу на приговор по третьему делу Стомахина. Как можно заключить из заметки, России вменяется нарушение в отношении оппозиционера статей 10 (свобода выражения мнения) и 6 (право на справедливое судебное разбирательство) Европейской конвенции.

В жалобе заявляется о неправомерности уголовного преследования за публикацию текстов, а также о вынесении приговора на основании одних лишь предположений. Ранее адвокат Светлана Сидоркина, защищавшая Стомахина в ходе следствия и суда по третьему делу, назвала это дело беспрецедентным, отметив, что не подтверждено ни одно из его ключевых обстоятельств: не доказано авторство текста, публикацию которого вменили политзеку, не установлены время и способ передачи их из СИЗО для помещения в интернете, не выяснено, какое лицо передало текст.

Приговор по третьему делу публициста вынесла 20 апреля 2015 года коллегия Московского окружного военного суда в составе Алексея Гринева (председательствующий), Олега Белоусова и Владимира Маурина. Стомахина осудили к трем годам колонии по обвинению в публикации статьи в интернете. Суммарный срок семь лет был назначен по совокупности приговоров: в апреле 2014 года Стомахин - также за свои тексты - получил по другому делу шесть с половиной лет строгого режима. Кроме того, ему на пять лет запретили заниматься журналистикой.

Публициста признали виновным по части 1 статьи 205.2 УК (публичное оправдание терроризма). В деле был один эпизод - публикация 18 января 2014 года в блоге Стомахина на хостинге LJ.Rossia статьи "Или пару вокзалов взорвать здесь железнодорожных!", посвященной взрывам в Волгограде в декабре 2013-го. Во время появления этой статьи в интернете публицист находился в заключении в московском СИЗО-4 "Медведь".

В последнем слове Стомахин заявил, что считает взрывы в Волгограде "справедливым возмездием" за действия силовиков в Чечне. Суд над собой он назвал "гнусным" ( Видео ВИДЕО).

23 июля 2015-го коллегия Верховного суда по делам военнослужащих в составе Сергея Сокерина (судья-докладчик), Игоря Крупнова и Александра Замашнюка оставила приговор публицисту без изменений, отклонив апелляционную жалобу, поданную адвокатом Сидоркиной. Судьи поддержали сотрудника Главной военной прокуратуры Сергея Бойко, который настаивал, что вина Стомахина полностью доказана.

В июне 2015 года ЕСПЧ зарегистрировал жалобу Стомахина на приговор по второму делу. В этой жалобе Россия также обвинена в нарушении применительно к публицисту статьи 10 Европейской конвенции (свобода выражения мнения). Как отмечалось в документе, "все опубликованные им (Стомахиным. - Ред.) материалы касались вопросов, представляющих явный общественный интерес".

В то же время, подчеркивалось в жалобе, обвинение и суд не изложили конкретных существенных обстоятельств дела, ограничившись формальным указанием на общественную опасность преступлений, вмененных публицисту. Указывалось также, что суровый приговор, вынесенный Стомахину в отсутствие объективных данных о том, что кто-либо воспринял его статьи как реальный призыв к насильственными или незаконным действиям, неоправдан вне зависимости от степени потенциальной общественной опасности этих текстов.

Коммуницирована жалоба на приговор по второму делу, насколько известно, еще не была.

[Глеб Эделев]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...es/248451.html
08.02.2016

С каждой поездкой к нашему подзащитному Борису Стомахину отношение и к нему и к нам со стороны администрации колонии ИК-10 Пермского края становится все более жестким. В этот раз Борис общался с нами через решетку. Клетку, в которую посадили Бориса, просторной не назовешь. В ней можно было только сидеть. Зверей в зоопарке и то содержат в лучших условиях.

А нас два раза тщательно обыскали. Правда, мой спутник в поездке адвокат Роман Качанов уточнил, что это был не обыск, а досмотр. Пусть досмотр. Но очень доскональный. Сначала нас осмотрели на КПП у входа в колонию. Осмотрели все сумки, заставили все выложить из карманов. Я как гражданский представитель и Качанов как адвокат уже давно ездим на свидание к подзащитному в эту колонию, но до сих пор такого внимания к себе мы не вызывали.

Вообще сложилось такое ощущение, что сотрудники колонии видят нас впервые. Проверили мою доверенность, а удостоверение адвоката у Качанова забрали на экспертизу. Через полчаса удостоверение вернули и оформили нам пропуск для встречи с осужденным.

Телефоны мы с собой в колонию не берем (хотя имеем право). Но всегда берем диктофон и фотоаппарат, которые нужны нам для работы: сфотографировать подзащитного на предмет наличия или отсутствия у него телесных повреждений, снять копии с документов, записать на диктофон его жалобы на условия содержания... В этот раз с проносом оборудования возникли проблемы. Нас в нарушение закона просто отказывались пропускать. И пропуск не помог. Только после того как адвокат вручил сотруднице КПП копию постановления Верховного суда, разрешающего проход на территорию пенитенциарных учреждений с этими техническими средствами, нам наконец разрешили пройти.

На этом наши приключения не окончились. Нас отвели в специальное помещение и подвергли досмотру еще один раз. Разве что штаны снять не заставили, но я все равно почувствовал себя стриптизером. И осмотрели, и ощупали, и ручным сканером со всех сторон просветили. Ничего подозрительного не нашли, только время потеряли.

Приехали мы в колонию 4 февраля утром, а к заключенному попали уже только после 12 часов дня. Комната, которую нам отводят для конфиденциальных свиданий, представляет собой маленькое помещение с весьма спартанской обстановкой: стол, кресло для сотрудника, на котором нам сидеть не разрешают, табуретка и скамеечка сбоку. Впрочем, для работы большего и не требуется. В углу комнатки находится клетка, куда едва вмещается один человек. Как правило, мы с Борисом садимся вместе за стол и начинаем работать с документами. Но не в этот раз. Зайдя в комнату, мы обнаружили, что Бориса заранее поместили в клетку, как опасного маньяка. Хотя сидит он по политической 282-й статье УК за ненасильственное выражение своего мнения и опасности ни для кого не представляет.

Сотрудники колонии пояснили, что это сделано для нашей же безопасности: а вдруг он нас в заложники захватить вздумает? Самому Борису сказали то же самое. Утверждение показалось нам надуманным, но убедить людей в форме не удалось. Возможно, это связано с активной жизненной позицией Бориса, который и в местах лишения свободы пытается бороться за свои права. Потому он не вылезает из штрафных изоляторов (ШИЗО) и находится в помещении камерного типа (ПКТ) как злостный нарушитель режима содержания. Ведь человек несколько лет до этого общался с нами без помещения в клетку, и физиономий нам не бил, и в заложники брать не пытался.

Сам Борис выглядит похудевшим, но бодрым. Он рассказал, что администрация колонии, судя по всему, отказалась оформлять доверенности для людей, пожелавших стать его гражданскими представителями. Доверенности оформляются в присутствии осужденного, и там должна стоять его подпись, но по этому вопросу его никто не вызывал. Причем никаких объяснений ни ему, ни нам не дали. Кроме того, до Бориса не дошла моя телеграмма от 25 января, в которой я уведомлял его о нашем приезде. И тоже никаких объяснений со стороны администрации. Так что адвокат был вынужден оформить адвокатский запрос и по получении официального ответа, возможно, будет подан административный иск на администрацию ИК-10.

В процессе работы над документами, общаемся с подзащитным. Он рассказывает о своем житье-бытье. Находится он в одиночной камере, с 28 декабря по 10 января отбыл очередные сутки ШИЗО непонятно за что. Если и были с его стороны дисциплинарные нарушения, то, по его словам, ему о них не сообщили. Обжаловать свое очередное дисциплинарное наказание он не хочет, так как не верит в российский суд и не желает иметь с этой системой ничего общего. Кроме того, по словам Стомахина, со стороны сотрудников администрации ИК-10 звучат угрозы о применении к нему спецсредств, если он и дальше будет защищать свои права, честь и человеческое достоинство. Впрочем, администрация считает все это нарушением режима.

С разрешения администрации взяли у Стомахина прошедшие цензуру письма и прочитанные им книги, так как Борису трудно носить с собой большой архив. Подходим к КПП. Проходим очередной суровый досмотр. Книги и письма привлекают особое внимание. То, что на вынос есть разрешение администрации, не слишком помогает. Темнеет. Мы выходим за пределы ИК-10, колонии строгого режима, где уже около двух лет содержится политзаключенный Борис Стомахин. И сидеть ему, если ничего в России не изменится, почти до конца 2019 года.

[Глеб Эделев]

14 марта мы с адвокатом Романом Качановым приехали в колонию строгого режима ИК-10 Пермского края к нашему подзащитному Борису Стомахину. До нас дошли слухи о том, что Борис, протестуя против наложенного на него дисциплинарного взыскания в виде помещения в штрафной изолятор (ШИЗО), объявил голодовку. Слухи оказались правдой. Вот как сам Борис рассказывает о сложившейся ситуации (разговорный стиль речи по возможности сохранен):

"У меня тут новая история, продолжается уже почти месяц. Вот 18-го числа будет ровно месяц. Ситуация была следующая. Где-то в пол-одиннадцатого утра, в 11 здесь сдается смена, вертухаи меняются, приходят новые. 18 февраля где-то незадолго до половины одиннадцатого заглядывает ко мне в кормушку дежурный уходящей смены, наставляет сразу же на меня видеорегистратор, говорит: "Будете объяснительную писать?" Я знаю, что это обязательная форма для подачи вот этого доноса, рапорта так называемого. На ШИЗО и все остальное. Я сразу говорю: "За что? Что случилось?" - "Вот сегодня утром вы, когда открывалась дверь, не представились и не доложили, как положено". Я на него в кормушку вот так смотрю, вытаращив глаза, и говорю: "Вы шутите или издеваетесь? Вы прикалываетесь?" Несколько раз спрашиваю: "Вы шутите?" Я думал, он шутит. Потому что нюансы следующие: хотя в ПВР (правилах внутреннего распорядка. - Ред.) написано, что, когда приходит начальство, дежурный представляется, называется, я просто с 14-го года здесь вот в этом здании, в одной и той же камере сижу, я знаю, что здесь такое не практикуется. Вообще не практикуется. Когда утром подъем, а вечером отбой, проводят эти дежурные вертухаи, ну там начальство ходит, ДПНК (дежурный помощник начальника колонии. - Ред.) там еще ходит обычно по коридору. Просто чисто функционально: открылась дверь, или выкинул матрас в коридор, или затянул из коридора. Все. Дверь закрылась. Никаких представлений, разговоров в жизни не было! Никогда никто вообще, никакие дежурные ни в каких камерах не представляются. Нет такого. Вообще нет такого никогда. Если бы они все представлялись, подъем бы тянулся на два часа дольше. Камер довольно много здесь. А подъем здесь по времени. Здесь все по времени. Я ему говорю: "Вы с ума сошли? Я не буду представляться! Какое не представился? Никто не представляется, никогда!" Короче, он ушел.

Я только незадолго перед этим, буквально за несколько дней, к стыду своему, наконец узнал и понял... На всех камерах, в том числе и у меня, висят такие листы А4, исписанные сплошь. Там везде - Стомахин, Стомахин, Стомахин , Стомахин... Фамилии мусаров и росписи. Они каждый день расписываются. К стыду своему, я только недавно обнаружил, что это график дежурств по камере. И они-таки на полном серьезе меня в моей одиночной камере каждый день назначают дежурным! Я дежурный на протяжении пяти месяцев! Шестой месяц сижу, я все дежурный каждый день по этой одиночной камере! Когда узнал, я, честно говоря, был в шоке. Не знал, плакать или смеяться! И вот на этом основании, что дежурный не представился в подъемке! Открылась дверь, начальству не доложил. Хотя, никто не докладывает. Открывается дверь не для докладов, не для этих рапортов, а затянуть матрас или выкинуть его.

Я сначала подумал, что это будет ШИЗО 15 суток. Как раз месяц с небольшим прошел, как кончилось последнее ШИЗО 12 января. Я стал просчитывать. У меня получилось так, что ШИЗО дается мне через равные промежутки времени. Кончается последнее, проходит месяц и еще 5-7 дней - и опять дают. Любой предлог придумают. На ходу изобретают. Я, короче, написал матери. И решил, что действительно надо голодовку объявлять. Что творится. Что это за хамство такое!

Потом там эти праздники, 23 февраля. Сижу жду, что будет. 24-го они вызывают на свою комиссию дисциплинарную. Зачитывают: 18 февраля в 6 утра не представился (не доложил по форме). Там надо крикнуть: "Камера, внимание!" Доложить, сколько народу в камере. Я не доложил, сколько у меня народу в камере! Он так не видит! В результате вместо 15 суток ШИЗО - год ЕПКТ (единое помещение камерного типа. - Ред.). В конце концов, ПКТ или ЕПКТ - мне все равно. Все равно права те же самые. А оставалось еще ПКТ три месяца. Они даже не подождали. Они поторопились. Из этих трех месяцев полтора - это отсиженные ШИЗО. Они ж добавляются. Я думал, когда истекут у меня эти месяцы ПКТ оставшиеся, то что они со мной делать будут, куда денут? А в СУС (строгие условия содержания. - Ред.) я больше не пойду. Вот они нашли решение. Они позаботились заранее. Дали мне год ЕПКТ.

Я пришел к выводу, что, если будут давать ШИЗО теперь, я буду объявлять голодовки. Потому что терпеть это больше нельзя. Они же от балды дают. Я отдал это письмо 26-го, в пятницу. 29-го, в понедельник, выдергивают меня опять же на эти «крестины», Дисциплинарные комиссии. Сидит за столом Асламов (начальник колонии. - Ред.). Остальные стоят. Подобострастно толпятся вокруг него. Вызывают меня опять под конец. Меня всегда последним вызывают. Начинается часа в четыре, часов в пять меня вызывают. Стою. Он мне: "Встань нормально!" А я облокачиваюсь о стену. Так-то тяжело стоять мне, с поврежденным позвоночником. "Я нормально стою". Он хотел, чтобы я навытяжку встал. В этом я ему не уступил. Обломал я его. Не боюсь я его. Он говорит, обращаясь к Безукладникову, начальнику ШИЗО всего: "Что это он у тебя нестриженый, небритый, подстриги его, побрей". И говорит какому-то охраннику, рангом поменьше, что рядом со мной стоял: "Убери его отсюда". Вывели меня. Ничего мне начальник колонии не сказал. Я стал догадываться, что это не к добру. Вызвал на комиссию и ничего мне не сказал. Убери его, и все. Что за хамство! Потом уже, примерно через час, когда закончилась эта комиссия, открывается дверь, стоит Безукладников: "Стричься идемте". - "Вы что? Мне опять ШИЗО 15 суток дали?" - "Да. Вы же были на комиссии!" - "А в чем дело? Что случилось? Я хочу посмотреть постановление!" - "Давайте я вас ознакомлю". Повел меня знакомить. Там написано следующее: 28 февраля в 20:15 нарушил форму одежды. Находился без нагрудного знака. Что является полной неправдой. Конечно, я давно решил, что, пока я буду сидеть где-то под крышей, помимо обычных условий содержания, я бирку носить не буду. Я давно это решил и всем сказал. Я ее не ношу. Но фишка в том, что 28 февраля было воскресенье. Я из камеры вообще не выходил весь день! То есть в камере роба у меня висит на крючке. Я ее не ношу. В камере ее никто не носит. Из камеры я не выходил, робу не надевал. Я не мог нигде показаться без бирки, тем более в 20:15. Это глухое время перед отбоем. Уже никто не приходит. Ни психологи, ни с посылками, никто не приходит и никуда в это время не выводит. Ждешь отбой. А тем более в воскресенье. В воскресенье вообще никто никуда не приходит и не выводит. Ходить некуда. Откровенная наглая ложь! Просто в глаза брешут! Тем более, ни на видео не заснято, а они всегда с видеорегистраторами ходят, ни объяснения не спрашивали. Ничего! Вообще ничего!

Я в знак протеста объявил голодовку. И держу до сих пор. Или надзиратели приходят раз в день, или сам врач. Но дело в том, что я отказываюсь от осмотра. Я вообще этой медицине не доверяю. Брезгую с ними общаться. Они режимом гораздо больше озабочены, чем здоровьем зэков. Если я отказываюсь от осмотра, они не настаивают. Ну так, фиксируют на видео. Я все время нахожусь в одной и той же камере. Что в ПКТ, ЕПКТ, что в ШИЗО. Единственный плюс, хоть не переезжать. Я думаю, это только потому, что там видеокамера. Она только у меня и висит. Нигде больше. А для меня ее специально оборудовали. Приходил еще опер Чертанов вместе с девчонкой-психологом. Чертанов - как сопровождающий. Сидит, просто слушает. А она меня расспрашивает про голодовку и про все. Она расспрашивает про те вещи, которые сама знать не может. А раньше приходила психолог - тетка такая, майорша. Она начальница психологической службы. Я у нее спрашивал, не можем ли мы без этого товарища пообщаться. Нет, дескать, не положено.

Голодовку я буду держать до окончания срока ШИЗО. Это единственный метод протеста, который мне остался. Буду держать до 16 марта"