*1093. Мировой кризис. Как, кто и зачем?

[Русаналит]

http://slon.ru/economics/mirovoy_kri...m-358882.xhtml
Финансовый кризис 2007-2008 гг. – рукотворный, и его основная цель лежит в области внутренней политики США

КАК И КТО

Итак, основные участники драмы: Минфин США, ЦБ Японии, ФРС.

Факты:

1) ФРС в 2000–2005 гг. держит очень низкую ставку.
2) ЦБ Японии в 2000–2006 гг. держит ставку практически нулевой.
3) Минфин США в 2002–2006 гг. резко сокращает эмиссию 30-летних бумаг.
4) В 2005–2006 гг. ФРС наращивает ставку до 6%.
5) В 2007 году ФРС резко увеличивает эмиссию 30-летних бумаг.
6) В 2007 году ЦБ Японии дважды повышает ставку до 0,5% а ломбардную ставку – до 0,75%.

Собственно, вот вам и вся картина нынешнего кризиса. Распишу ее подробнее.

1) Низкие ставки ФРС приводят к появлению целого класса ипотечных заемщиков, которые берут кредит с плавающей, привязанной к ставке ФРС, процентной ставкой.

2) Иена превращается в главную валюту мирового кэрри-трейдинга. Из Японии устремляется мощнейший поток дармовой ликвидности.

3) Население Японии и Европы стареет. Норма сбережений в Японии близка к китайской и составляет около 30%, в ЕС – 9%. Это «длинные», по большей части «пенсионные» деньги, которые требуют инструментов для инвестирования соответствующей срочности. До 2002 года таковыми были супернадежные 30-летние гособлигации США. В 2002 году этот инструмент волевым решением Минфина США исчезает с рынка, освобождая место для…кого? Вы правильно догадались.

[Фото: Reuters] Необходимое отступление. Для меня было загадкой, каким образом удалось выстроить систему, в которой инвесторы готовы идти на несоизмеримые с выигрышем риски: то есть, ради 1–1,5–2% годовых покупать не гособлигации США, а ипотечные бумаги. Оказывается все было просто: для того чтобы инвесторы покупали будущий сабпрайм, с рынка просто убрали главную альтернативу – длинные гособлигации США. И сделал это не кто иной, как Минфин США. Так же существенную роль сыграла обезличенность денег, отсутствие у них реального хозяина, помноженная на страсть наемного менеджмента к системе бонусов.

Промежуточный итог. Выстроилась следующая система: фондирующиеся в Японии спекулянты раскрутили рынок сабпрайма, выступая промежуточными покупателями-посредниками, конечными покупателями в условиях исчезновения новых выпусков длинных бумаг Казначейства США и резкого падения доходности по остающимся в обращении, выступили пенсионные фонды и банки всего мира – ведь ипотечные бумаги имеют те же сроки обращения.

4. ФРС поднимает ставку. Результат – резкое удорожание обслуживания ипотечных кредитов с «плавающей» ставкой. В 2006 году заемщики еще пытаются бороться, в 2007 – нарастающий вал дефолтов, появление термина «сабпрайм», растущие сомнения в качестве всех выпущенных ипотечных бумаг, а это – $5,5 трлн. Так же в результате дефолтов на рынке появляются первые объемы изъятого у заемщиков жилья – рост цен на жилье в США останавливается и даже показывает первые признаки падения, что наносит второй мощный удар по ипотечным бумагам. Ведь кредитор знал, что даже если конкурентный заемщик не сможет оплачивать свой кредит, то у него остается растущий в цене актив в виде дома. А теперь ситуация кардинально переменилась. Как мы видим, поднимая ставку в 2006 году, ФРС нанесла скоординированный с Минфином США И ЦБ Японии удар по рынку ипотечных бумаг в 2007.

5. Минфин США в 2007 году наращивает выпуск 30-летних бумаг, обрушивая тем самым рынок ипотечных бумаг. С одной стороны, у конечных инвесторов появляется альтернатива ипотечным бумагам и спрос на последние падает, с другой – значительная часть владельцев ипотечных бумаг стремится заместить их в своем портфеле более надежными гособлигациями США, и утратившие привлекательность активы в огромном количестве выбрасываются на рынок.

6. И вот тут свой удар наносит ЦБ Японии: он лишает посредников ликвидности! Иена стремительно дорожает, отыграв к доллару 30%, – чтобы минимизировать потери, кэрри-трейдеры пытаются избавиться от активов, переставая покупать ипотечные бумаги, с одной стороны, с другой же – выбрасывая на него те объемы, которые они еще не успели перепродать конечным покупателям.

Итог – полный коллапс рынка ипотечных бумаг скоординированными во времени усилиями тех же, кто его создал, – ФРС, ЦБЯ и Минфина США.

Вывод: финансовый кризис 2007–2008 гг. – рукотворный. И Гринспену, который вместе с Бернанке разыграл эти карты, действительно, ничего не остается, кроме как нести в свое оправдание явную чушь; ну, не может же он сказать: «Ребята, мы сделали это специально».

ЗАЧЕМ ИЛИ БЕГОМ ОТ КРИЗИСА

Основная цель лежит в области внутренней политики США. Точнее, правда, будет сказать, что это – одна из целей. Остальные лежат уже в области бизнеса. Но основная – именно внутриполитическая.

Вспомним, что последний настоящий КРИЗИС завершился в 1982 году. На фондовом рынке есть поговорка, гласящая, что «деревья не растут до небес». В нашем случае это означает, что рано или поздно должен случиться новый кризис. Причем, чем дальше от 1982 года, тем его наступление было все вероятнее. И политическая элита США – как республиканцы, так и демократы – вполне осознавали этот момент. При этом у обеих сторон стоял перед глазами пример старшего Буша – суперпопулярного в результате выигранной первой войны в Заливе, и тут же, чуть ли не на гребне популярности проигравшего выборы Клинтону из-за ухудшения дел в экономике. То есть, все понимали: проиграет тот, на чей период правления придется кризис. Именно поэтому с конца 1990-х американская экономическая политика характеризуется «убеганием от кризиса».

Именно с целью убежать от кризиса, перенести его на более поздний срок Клинтон в 1999 году отменил закон Гласса-Стигала, что привело к надуванию грандиозного пузыря на рынке недвижимости, который на несколько лет поддержал экономический рост, отсрочив кризис. Делал это Клинтон, естественно, не для Буша-младшего, а для Эла Гора, которого видел своим преемником. Однако по договоренности сторон следующим президентом стал Буш-младший. Он не стал отказываться от наследства Клинтона и как раз и надул тот самый пузырь, который собирались надуть демократы. Но – президентство Буша-младшего стало результатом договоренностей республиканцев и демократов суть которых в том, что демократы признают победу Буша в 2000 году в обмен на гарантию со стороны республиканцев на приход в 2008 году президента-демократа. Сдули же пузырь республиканцы для того, чтобы:

– кризис, наконец, случился;

– он пришелся на правление демократов;

– серьезно повысились шансы республиканцев на выборах 2012 года.

[Русаналит]

http://rusanalit.livejournal.com/2007/10/21/

Окт. 21, 200712:04 am

Если считать, что США - постиндустриальная экономика (2% ВВП - сельское хозяйство, 23% - промышленность, 75% - неиндустриальный сектор), то возможен ли в постиндустриальной экономике стандартный для экономики индустриальной кризис перепроизводства?

Или же он выносится за пределы данной страны - в страны, откуда в США импортируется
промышленная продукция?

ПС. Как бы то ни было 23% ВВП США в производственном секторе - это около трети мирового производственного сектора.

04:26 pm - Кризис постуиндустриальной экономики - 4
Ряд весьма спорных, частично скорее интуитивных, чем основанных на доказательствах, мыслей.

Постиндустриальная экономика характеризуется следующим:
1. Неверными статданными, продуцирующими
- неверные решения домохозяйств, инвесторов, государственных органов, компаний национального уровня при разработке стратегий которых существенный вес имеют национальные экономические показатели
Стоит отдельно отметить, что неверные инвестиционные решения в свою очередь будут надувать пузыри на рынках недвижимости и инвестиционных товаров, а так же фондовом рынке.
2. Завышенными изначально, но быстро дешевеющими стоимостями.
3. Труднопрогнозируемыми факторами, порождаемыми «экономикой знаний».
4. Вынесением последствий возможного кризиса перепроизводства за пределы США
5. Фактическим дотированием со стороны правительства стратегических отраслей – т.е. тех отраслей, каковые для своего развертывания требуют исключительно крупных инвестиционных вложений, чье развертывание занимает достаточно долгое время и которые служат базой для возможного развертывания других отраслей. Пример – сталилетейная отрасль, важная для обороны, строительства, а так же позволяющая относительно быстро восстановить судостроение и автомобильную промышленность даже в случае их утраты в ходе конкурентной борьбы.
6. Неверные инвестиционные решения приведут к перетоку средств в более понятные, более поддающиеся анализу и прогнозу традиционные отрасли – сельское хозяйство и промышленность, особенно – военную, ибо работа по госзаказу облегчает прогноз и анализ, надув пузыри и в этих отраслях, минимизировав значение отношения цены акции к чистой прибыли.
7. Корректировкой всей системы, а особенно пузырей на рынках и завышенных стоимостей с помощью движений валютного курса, чья волатильность резко возрастет.

Кризис постиндустриальной экономики будет выражаться в постоянном надувании «пузырей» на разных рынках, резко выросшем ходе маятника валютного курса доллара к евро и продуцируемых сжатием пузырей и движениями валютного курса кризисах на финансовом рынке.
В целом же это будет кризис неверных решений, вызванных искаженным сегодня и ускользающим от анализа завтра.
Технологически человечество уже сейчас располагает инструментами обработки огромных массивов данных. Для США решением кризиса «неверных решений» будет многократное увеличение числа выдающих массив статданных субъектов экономики (на манер советской статистики, когда определенный набор статданных по своей деятельности в Госкомстат предоставляет каждое предприятие), а так же разработке новых моделей обработки поступающих статданных.

[Михаил Хазин]

http://worldcrisis.ru/crisis/146471?...RUBR=wc_sience
30.05.2005 21:51

Статья о феномене современного американского "постиндустриализма"

Если обратиться к СМИ, другим публичным источникам информации, то вопрос о текущем состоянии мировой экономики остается открытым. Однако, разброс мнений по нему, прямо скажем, поразительный. От оптимистической позиции некоторых апологетов глобализации, которые утверждают, что еще никогда мировая экономика, под чутким руководством ее флагмана, США, не была так хороша, до пессимистической позиции некоторых других аналитиков, которые предрекают катастрофический кризис буквально «со дня на день». Нужно сразу сказать, что автор настоящей статьи относится к перспективам дальнейшего развития действующей экономической модели без особого оптимизма, однако этот вопрос не является темой настоящей статьи, которая писалась с целью обсуждения вопроса о причинах такого резкого раскола экспертного сообщества. Раскола, который в различных науках встречался в отдельные моменты, но очень часто означал для них резкую, принципиальную смену базовой модели – научной парадигмы.
Именно таким расколом ознаменовалось в биологии появление эволюционной теории Дарвина, – которая, разумеется, в настоящее время представляется насквозь иррациональной, поскольку предусматривает прямое закрепление в наследственном материале благоприобретенных признаков, - но в свое время перевернувшая науку. Такой раскол вызвало появление квантовой механики – поскольку классические физики XIX века просто не могли поверить в дуальность волны-частицы. Можно вспомнить и многие другие проблемы, например, в конце XVIII века Французкая академия постановила считать «ненаучными» сообщения о метеоритах, поскольку «на небе камней нет». Геофизики встретили «в штыки» концепцию «дрейфующих континентов» Вегенера, на которой сегодня построены все модели развития нашей планеты. Таким примерам «несть числа» – и тем больше оснований очень тщательно рассмотреть причину текущего раскола научного и экспертного сообщества по вопросу состояния мировой экономики, по базисным вопросам ее основания.
Следует отметить, что подобные противоречия, особенно в общественных науках, регулярно накладывались на субъективное противоборство различных научных школ, их тяге к ярко выраженному монополизму (что, во многом для нашего конкретного случая описано в [1]), однако наличие хотя бы какого-нибудь объективного основания в их позициях было необходимо всегда. И, возвращаясь к первоначальной теме, проблеме современной экономической теории, прежде всего, необходимо понять, в чем же суть разногласий между оптимистами и пессимистами, какие объективные доводы они приводят для обоснования своих, прямо скажем, противоположных позиций?
Оптимисты исходят из достаточно простой логики: развитие информационных отраслей принципиально изменило всю модель мировой экономики, структуру производства, потребовало радикального изменения мировой финансовой системы. Эта перестройка еще не закончилась и в этом смысле говорить о некоторых «несоответствиях» по крайней мере, преждевременно, тем более, по «старым», еще индустриальным критериям. А сама скорость развития отраслей «новой», информационной, экономики доказывает их жизнеспособность, также как и повышение производительности труда в отраслях традиционных, разумеется, после внедрения в них информационных составляющих. Ну действительно, представьте себе, говорят они, что сейчас документы начнут готовить «по старинке», на пишущей машинке. Как сложно будет их править... А как можно работать в руководстве крупной компании, если нет механизма мгновенной передачи приказа по электронным сетям сразу всем подразделениям, которым он адресован? Ну, а что касается отдельных трудностей, то они будут преодолеваться «по мере поступления»...
Пессимисты же говорят о том, что в реальности отрасли «новой» экономики не увеличивают производительность труда в экономике традиционной. Впервые об этом, во всяком случае, на теоретическом уровне, было сказано в статье О.Григорьева и М.Хазина ([2]), опубликованной в середине 2000 г., а наиболее полно эти вопросы нашли свое отражение в исследовании международной консалтинговой компании Маккинзи, опубликованном в 2001 году.
В работе М.Хазина ([3], в ней также приводятся краткое описание исследований Маккинзи) были изучены межотраслевые балансы США, с точки зрения понимания взаимодействия «новой» экономики со всеми остальными ее частями. И эта работа показала, что ускоренный рост отраслей «новой» экономики связан с внеэкономическим (то есть не основанным на реальных результатах деятельности) перераспределением ресурсов, направленном в пользу этих новых отраслей (необходимо напомнить, что в цитируемой работе, к «новой» экономике были отнесены не только информационные сектора, типа производства компьютеров или обработки информации, но также оптовая и розничная торговля). За счет отраслей традиционных, что и вызвало их серьезную стагнацию в США за последние два десятилетия.
Апологеты «новой» экономики на это отвечают, что современная структура экономики состоит, в основном, из услуг и сервисов, а производственная компонента отлично развивается в рамках глобального разделения труда в Китае и Юго-Восточной Азии, Соответственно, межотраслевой баланс, в рамках одного государства, дать достаточно полную картину ситуации не может. Критики, в свою очередь, отмечают, что даже в тех странах, в которых принципиально изменилась структура производства, структура потребления практически осталась прежней, люди по прежнему тратят деньги на еду, жилье, отдых, медицину и образование. В этом смысле, в неразделимой паре производство-потребление, «новая» экономика изменила только первую часть, что само по себе достаточно спорное достижение, поскольку все до сих пор происходившие структурные кризисы (в том числе тот, который существенно повлиял на судьбу СССР) были вызваны как раз несоответствием структуры производства структуре потребления.
Иными словами, рассуждения апологетов «новой» экономики о ее достижениях, с точки зрения сторонников экономики реальной, производственной (или, если употребить любимый термин Л.Ларуша, «физической»), как раз и есть доказательство ее кризисного состояния. Собственно говоря, аргументы здесь можно приводить вечно, но если отвлечься от конкретных доводов чисто экономического плана, то противоречие между этими двумя группами можно сформулировать так.
«Оптимисты» (они же либералы, «западники», «глобалисты» и т.д.) твердо убеждены, что с экономической точки зрения, в современных США построено постиндустриальное общество, в направлении которого неминуемо будет дрейфовать все основное человечество. С точки зрения философской, это общество и всю связанную с ним систему смыслов и явлений можно назвать «постмодерном», который сменяет (путем практически полного уничтожения) предыдущую систему, связанную с индустриальным обществом, модерном. Более подробно об этом можно прочитать, например в [4], а здесь можно только отметить, что ПМ, как и М. – как стадии исторического развития, затрагивают весь комплекс феноменов, описывающих жизнедеятельность человечества: и культурные, и производственные, и общественные и т.д.
И различие взглядов связано как раз с тем, что пессимисты смотрят на сложившуюся ситуацию с точки зрения «старых» критериев, а оптимисты – «новых». И такое различие не может быть приведено «к общему знаменателю» иначе, как победой одной из двух идеологий: либо ПМ действительно «шагает по планете» и тогда верны оценки оптимистов. Либо имеет место «научная ошибка» - и тогда для описания действительности следует использовать методики пессимистов.
М. развивался на «Западе» в рамках капитализма, на «Востоке» - социализма, но в любом случае вынужден проиграть ПМ в рамках естественного развития общества. Если предположить, что именно США являются лидером построения постмодернистского устройства мира, то в них этот проигрыш постепенно оформлялся в 80-е годы, после мощного толчка реформ Рейгана. С этой позиции, в СССР разрушение М. произошло одномоментно, как раз в результате безнадежной конкуренции с уже сформировавшимся в США ПМ, что не позволило создать «национальноориентированной» модели ПМ, как это удалось сделать в рамках М. Но это только означает, что, целиком или по частям, но Россия будет вынуждена принять ту модель ПМ, которая уже построена – и ее сопротивление по различным направлениям (типа несогласия с «Западной» версией событий Второй мировой войны) бессмысленно и безнадежно.
Противоположная точка зрения не столь оформлена и настоящая статья как раз и есть одна из первых попыток описать сложившуюся коллизию. Тем более что именно сформировавшееся в этой сфере противоречие, как будет видно ниже, и стало реальной причиной проблем современной экономической теории. С точки зрения автора настоящей статьи, беда состоит как раз в том, что реально постиндустриальное общество построено не было и, соответственно, «постмодерна», как самодостаточного феномена, на сегодня просто не существует. А тот идеологический мираж, который был сконструирован в 90-е годы XX века, находится, грубо говоря, «на последнем издыхании». И в самое ближайшее время должен будет рассыпаться, вернувшись к классическому модерну, причем в его достаточно ранних, грубых формах.
Для доказательства этого тезиса необходимо найти критерий, применение которого достаточно убедительно бы показывало отличие двух этих случаев. Начнем мы с простого примера: представим себе, что существует крупный комбинат, который в рамках разделения труда и концентрации производства, начал юридически выделять из себя различные цеха и службы, физически оставляя их на месте. При этом, по каким-то причинам эти новые юр.лица продолжают работать именно в рамках сохранения старых производственных цепочек, не выходя на свободные рынки, и как потребители, и как покупатели. И пусть работники каждого цеха или крупного отдела еще и живут вместе, каждые в своем отдельном небольшом поселке, со своим местным бюджетом. Как будет воспринимать мир та часть бывшего предприятия, которая занималась бухгалтерией, маркетингом и проектными разработками на производстве? Те люди, которые живут в их поселке и воспринимают мир исключительно с точки зрения их жизни? Не возникнет ли у них ощущение, что они, в рамках своего места обитания/службы, построили «постиндустриальное» общество? Особенно, если развитие информационных технологий позволяет практически всю работу делать не приезжая на комбинат, а, фактически, дома? Как различить случай такого локального «мирка», который автоматически исчезает в случае изменения экономических условий, которые делают любому из цехов экономически более выгодным выход из производственной цепочки и т.д., от случая, когда внедрение информационных технологий реально становится не просто видом экономики, но и начинает принципиально менять всю общественную структуру?
Обращаю внимание, что переход от рабовладельческого строя к феодальному, от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму принципиально менял лидеров, движущую силу общества. Не говоря уже об общем историческом процессе – от премодерна к модерну. Те же изменения, которые происходили на нашем гипотетическом комбинате, в целом ничего не меняли – они только сгруппировали людей по типам доходов, образу жизни, образованию, мировоззрению и т.д. Так вот, возникает вопрос, внесли ли те изменения, которые произошли в экономике за последние десятилетия, принципиальные, концептуальные изменения в мире? Или они коснулись только вывески: если раньше «автомобильной столицей» мира был Детройт, то теперь – Токио и Сеул, если раньше основным потребителем калькуляторов был Нью-Йорк, то теперь компьютеры потребляют все США. Ну действительно, не считаем же мы, что в 50-е году в Нью-Йорке было построено «постиндустриальное» общество? Так может, и сейчас его нет в США?
Можно привести и еще один пример. Императорский Рим первых веков нашей эры принципиально отличался от всех остальных населенных пунктов тогдашнего мира. И человеку, который переезжал туда на постоянное место жительство, не могло не казаться, что изменилась вся структура общественных отношений, достигнут некоторый новый уровень общественного и исторического развития. Но последующие события показали, что для достижения того уровня, например, бытовых удобств западной Европе (в восточной еще около 1000 лет была Византия) пришлось ждать больше полутора тысяч лет – где-то до конца XIX века. Как раз потому, что избыточный приток денег (инвестиций) не компенсировался изменением общественных и производственных отношений.
Смены экономических парадигм, базовых идеологий, происходили в истории человечества несколько раз. Но каждый раз у настоящей новой парадигмы было одно принципиальное свойство – самодостаточность. Этот термин необходимо объяснить более подробно. И модерн по отношению к премодерну, и постмодерн по отношению к модерну должны быть самодостаточны, в том смысле, что их существование не должно в обязательном порядке требовать рядом наличия большого количества обществ, находящихся на предыдущем этапе развития. Разумеется, если такие общества существуют, то их можно и нужно использовать, но само такое взаимодействие неминуемо влечет разрушение более «старых» обществ, их переход на следующую стадию.
Модерн в XVI – XIX веках старательно разрушал традиционные общества – и даже не потому, что ставил себе такую цель, просто его образ мысли и образ действия, ценностная система, не могли сосуществовать с образом мысли традиционным. И сохранение традиционного общества именно как общественно-исторической модели в рамках модерна не просто невозможно было себе представить – такого не могло быть «потому что не могло быть никогда». Разве что в рамках создания «заповедников», куда бы не ступала нога человека модерна.
Не будем пока трогать нынешний «постмодерн» в целом, рассмотрим только его экономическое проявление – так называемое «постиндустриальное» общество США. Является ли оно самодостаточным, именно в приведенном выше смысле? Если «да», то это очень серьезный аргумент в пользу того, что США достигли нового этапа развития человеческого общества. А если «нет», то это строгое доказательство того, что никакого нового исторического этапа в развитии человечества нет, просто в рамках описанной выше модели комбината удалось (на время) резко поднять уровень жизни работников одного из подразделений за счет перераспределения прибыли внутри производственных цепочек. Что, в свою очередь, дало ресурс для финансирования явно избыточных опций, которые существенно изменили жизнь, – но ограниченной группе людей и на ограниченный срок. И, по большому счету, за счет недоинвестирования реальных производственных мощностей.
Для ответа на заданный вопрос зададим другой, гораздо более простой: кто в рамках американской модели должен производить носки? Сейчас, как известно, их производит для США Китай, причем в таких объемах, что это вызывает тревогу американской общественности.
Почему именно Китай – понятно. «Постиндустриальная» стоимость рабочей силы в США такова, что если при нынешней производительности труда носки будут производить внутри страны, то стоимость их будет достаточно велика по сравнению с текущей ситуацией. То есть те, кто их будут покупать (все население США) должны будут серьезно перераспределить свои бюджеты в пользу тех же носков. А за счет чего? Не за счет же еды или образования детей? А это значит, что «секвестру», скорее всего, будут подвергнуты как раз бюджеты на покупку продукции отраслей информационных, что поставит под серьезную угрозу, как это следует из работы [3], всю политику государства, которая в последние десятилетия направлена на их поддержку. Да и вообще неизвестно, смогут ли существовать эти, в естественно ситуации убыточные отрасли, если реальный спрос на их продукцию вдруг начнет падать.
Отметим, что есть еще один вариант – уменьшить потребление носков. То есть не выкидывать их, поносивши один раз, а стирать и использовать их в дело снова. Но это еще более опасно, поскольку ставит под сомнение саму концепцию «общества потребления». Если можно стирать носки, то можно и машину регулярно ремонтировать? И компьютеры не менять? Ну, и так далее... В государстве, в котором потребительские расходы формируют почти 80% ВВП, а норма сбережения уже много лет болтается около 0%, регулярно «заскакивая» в отрицательную область, такие рассуждения могут далеко завести...
В Китае стоимость рабочей силы настолько мала, что эта проблема снимается. Так могут ли США в такой ситуации обойтись без Китая? Или «китаев», как некоего обобщенного образа? Отметим, что дело не только в носках. Например, свою потребность в металлорежущих станках США покрывают за счет внутреннего производства едва на 15%, по всей видимости, по той же причине – невозможности обеспечить выделение ресурса для спроса на товары «информационных» отраслей в случае, если стоимость товаров индустриальных резко вырастет. Так что носки – это не уникальный объект. И о какой самодостаточности можно говорить в таких условиях?
Когда несколько лет назад большинство мировых экспертов начали говорить о том, что США для снижения дефицита платежного баланса (и его основной составляющей – баланса внешнеторгового) необходимо немножко девальвировать доллар, автор этих строк многократно объяснял, что, поскольку кризис в США носит не макроэкономический, а структурный характер, то снижение доллара только увеличит эти дефициты. Поскольку по приведенным в предыдущих абзацах причинам, отказаться от импорта товаров США не могут – а снижение доллара только увеличивает их стоимость, то есть наращивает импорт в ценовом выражении. Прошедшие годы показали правильность этой позиции, что является косвенным доказательством наличия существенного ценового (структурного) перекоса в американской экономике.
Апологеты «постиндустриальности» отвечают на этот вопрос очень просто: в рамках информационного общества возможно построить станки-роботы, которые будут производить достаточное количество носков (станков, джинсов, автомашин, необходимое подчеркнуть, недостающее добавить по вкусу) по вполне приемлемой себестоимости. Но вот реальной потребности в разработке таких роботов пока просто нет – поскольку Китай (Индия, Корея, Европа, Япония) вполне закрывают насущные потребности. А вот если что-нибудь случится – все, что нужно, будет разработано и построено. То есть реальная самодостаточность – есть, а вот практической – пока нет, ну и Бог с ней, когда будет нужно, тогда и разберемся...
Отметим, что нынешние объемы дефицитов (бюджетного и платежного) в США уже достигли такого угрожающего масштаба, что, по мнению многих специалистов, объективная потребность в таких разработках уже настала, однако пока они даже не анонсируются. И понятно почему.
Дело как раз в той идее, которую впервые в рамках своих теоретических разработок выдвинули российские ученые-экономисты, а подтвердили на практике – международные консультанты. Информационные технологии не вызвали роста производительности труда в традиционных отраслях, этот рост в рамках глобализации был связан исключительно с процессами разделения труда. А это значит, что станки-роботы, обеспечивающие производство носков в США, появиться не могут. Либо стоимость их разработки, либо уровень образования (то есть зарплаты) тех, кто должен на них работать, либо техническое сопровождение, либо потребление энергии, либо страховка от экологических последствий их работы, либо еще что-то, а, скорее всего, все вместе, будут настолько велики, что полностью нивелируют низкую себестоимость собственно работы.
То есть, иными словами, существуют отрасли промышленности (в нашем основном примере – легкой), обойтись без которых современное «постиндустриальное» общество не может, но которые в рамках современной ценовой практики, без государственной поддержки, государственного регулирования цен сегодня в США существовать в принципе не могут! Поскольку потребуют для своей окупаемости те ресурсы, которые сегодня искусственно перераспределяются в пользу развития отраслей «постиндустриальных».
Здесь на поверхность вылезает еще один идеологический миф современности. Который к теме статьи формального отношения не имеет, но удачно дополняет картину. Основная критика социалистической экономики, которая имела место со стороны «западной» экономической науки (на сегодня, почти тотально – монетарно-либеральной), состояла в том, что при социализме искажается «естественная» система цен. Приведенный анализ показывает, что весь феномен современной американской «постиндустриальности» построен исключительно на принципиальном и серьезном искажении ценовых пропорций в американском обществе. И в этом смысле аналогия, приведенная в книге [1] о сходстве советской «оборонки» 60-х – 80-х годов и современной «новой» экономики в США становится еще более прозрачной.
Добавим, что, в отличие от СССР, в США «невозможные» на сегодня отрасли относятся не столько к высокотехнологическим оборонным, сколько к самым простым и бесхитростным отраслям промышленности. То есть, современное американское общество, в рамках своей «постиндустриальности», не в состоянии обеспечить за счет собственных ресурсов даже самые простые потребности своих членов! Но это и означает, что основной вывод, который является целью настоящей статьи уже можно сделать – тот комплекс отношений, который характерен, для нынешних США, не может быть даже зародышем «постмодерна», поскольку существовать может исключительно в окружении значительно превышающего его по масштабу (и экономическому, и демографическому) индустриального модерна.
Соответственно, нет в США и «постиндустриальной» экономики. А современная «постиндустриальность» носит, скорее всего, чисто идеологический характер и к ней в полной мере применима та аналогия с отдельными цехами крупного комбината, которая приведена выше. Отметим, что положение США в этом смысле много хуже, чем того же Китая – в случае разрушения единой системы (банкротства комбината) производящие цеха еще могут быть кому-то интересны, хотя недостаток производственных инвестиций в предыдущие годы безусловно скажется... А вот маркетологов, бухгалтеров, юристов и т.д. ждут достаточно тяжелые времена.
Здесь нужно сделать одно отступление. Выдающиеся экономические результаты США связаны еще и с тем, что именно на их территории находится единственный эмиссионный центр мировой валюты, единой меры стоимости современного мира – американского доллара. Можно сколько угодно обсуждать, какие именно качества американцев предыдущих поколений позволили США нынешним получить этот ресурс, который сегодня обеспечивает их гражданам потребление 40% мировых ресурсов при примерно вдвое меньшем производстве (в долях мирового ВВП). Однако нынешнее состояние доллара и всей мировой финансовой системы позволяют смело сказать, что «лафа» заканчивается и уже нынешнему поколению американцев придется жить «как все». Пережив соответствующий психологический шок резкого падения потребления.
Можно отметить и еще один исторический аналог. Рим первых веков нашей эры жил, во многом, за счет монопольной эксплуатации серебряных рудников Испании (за которые и дрался с Карфагеном в кровопролитных Пунических войнах). Их исчерпание и стало концом классической Римской империи, и в этом смысле нынешние США еще больше напоминают «Римскую империю времени упадка».
Но есть и еще один очень важный феномен реального «постмодерна», который необходимо учесть для анализа современной ситуации. Дело в том, что хоть раз появившись, «постмодерн», уж коли он представляет из себя исторический феномен, должен постепенно расширять сферу своего влияния на все человечество, на все общества и территории. И надо отметить, что идеология и философия современного американского общества нацелена именно на такое развитие событий. «Распространение демократии», а вся американская внешняя политика активно демонстрирует соответствующие направления действий, связано именно с этой «объективной исторической реальностью» в понимании современной американской элиты. Которая искренне убеждена не просто в неизбежности своего мирового лидерства, но и в том, что он носит абсолютно объективный, исторически детерминированный, характер.
Но как показывает предыдущий экономический анализ, реальная экономическая база нынешнего американского государства, со всеми его феноменами, в том числе и теми, которые дали возможность принять его за «постиндустриальное», такова, что не может существовать без очень мощной «периферии». Которая должна обеспечить те принципиальные потребности членов этого общества, которые могут быть произведены исключительно в рамках чисто индустриального общества, классического модерна.
Иными словами, та философская, историческая, идеологическая, политическая база американского общества, ее элиты, которая обеспечивает и глубоко, на несколько поколений, «эшелонирует» современную внешнюю политику США, во всех ее проявлениях, от официальной дипломатии до тайных операций ЦРУ, от Голливуда до андеграунда, реально направлена на уничтожение того «разрыва» между США и окружающими его странами, который жизненно необходим для получения экономического ресурса, обеспечивающего само существование этого общества!
Можно попытаться привести еще одну аналогию. Базой традиционного общества, «премодерна», была сельская община. И ее сила была в том, что при тех технологиях, которые были в то время, сельским хозяйством занималось как минимум 80% всего населения. Понятно, что именно их отношение к жизни доминировало в обществе. Сейчас в США непосредственно сельскохозяйственной деятельностью занимается от силы 4% населения, что, разумеется, полностью ликвидирует какую-либо возможность восстановления традиционного общества. Но представим себе, что в то время, жители какого-нибудь города начали бы активно и быстро разрушать окружающие его сельские общины, с целью привить ее жителям «новые», «единственно верные» ценности. Кто и как бы их после этого кормил?
Отметим, что в процессе промышленных революций XVI-XIX веков как раз и происходило отмирание сельских общин, но тогда это сопровождалось серьезным повышением производительности труда в сельскохозяйственном производстве (в десятки раз). А современные информационные технологии, как уже неоднократно отмечалось в этой статье, роста производительности труда в традиционных отраслях не дают! А значит, и не могут быть базой для смены общественно-исторического этапа.
Если изложенная версия верна, то из нее следуют как минимум два очень важных вывода. Первый их них касается причин того странного явления, которое неоднократно отмечал за последние годы автор этого текста. Дело в том, что в «западной» экономической литературе полностью отсутствует (за исключением работ Л.Ларуша и его школы) системное описание возможных последствий предстоящего (вероятного, или, если принять концепцию настоящей статьи, практически неизбежного) экономического кризиса. Если в 90-е годы это еще можно было бы списать на последствия засилья монетарной экономической школы и/или тоталитарный характер американского общества, то в последнее время, когда отдельные критические явления американской экономики широко обсуждаются, такое объяснение становится уже явным упрощением ситуации.
Но если принять изложенные выше доводы, то ответ становится понятным. Современные «западные» ученые, как и весь американский истеблишмент, уже давно внутренне приняли концепцию постиндустриальности американской экономики, они давно мыслят в рамках тех новых, частично реально, а частично виртуальных феноменов современного американского общества, которые для них олицетворяют построенный «постмодерн». Признать свою ошибку и полностью перестроить всю систему доводов, всю логику рассуждений, – на это нужно не просто гражданское мужество ученого, это требует еще и выдающейся смелости для борьбы с достаточно консервативными социальными и государственными институтами, незаурядных интеллектуальных способностей и достаточно большого времени. Более того, это требует (пусть на время) отказаться от базовых основ самосознания американского общества – права на лидерство в мире, базирующегося на том, что оно построило наиболее адекватное и «идейно чистое» общество на базе «протестантской этики». А если еще учесть, что все эти концепции глубоко, на несколько поколений, эшелонированы в рамках системы воспитания, образования, карьерного движения... В общем, если для европейских ученых это еще можно, хотя и трудно, представить, то для живущих в США, в которых и сконцентрированы на сегодня основные научные центры, это представляется абсолютно невозможным.
Именно по этой причине не могут американские специалисты признать и ту систему доводов в пользу неизбежности мирового финансового и экономического кризиса, которую построили в последние годы российские экономисты, в том числе, автор этих строк. Дело в том, что в рамках того «языка», который вырабатывался в американском обществе на протяжении уже нескольких поколений для описания общественных явлений (в том числе, экономики и политики), приводимая выше логика о реальном построении «постмодерна» и «постиндустриальной» экономики встроена как имманентная составляющая. Ее элементы присутствуют во всех логических построениях, определениях и схемах, причем встроены в них абсолютно «намертво» и не могут быть выделены в явном виде.
А в описаниях российских ученых эта логика, напротив, полностью отсутствует. Такое мощное несоответствие не дает возможности осуществить буквальный перевод, требуется создание очень сложного «метаязыка». Для очень многих языков (таких, например, как китайский) такие метаязыки абсолютно необходимы, автор этих строк неоднократно сталкивался с крайней сложностью в понимании, например, китайского представления о развитии современной геополитики, даже в изложении такого известного специалиста, как А.Девятов. Но в случае китайского языка, создание метаязыка для перевода было вызвано ясно выраженной общественной потребностью, которая в случае российских экономических теорий полностью отсутствует. Это хорошо видно, например, у Линдона Ларуша, который использует достаточно сложный в понимании и совершенно непредставимый в цифровом описании термин «физическая экономика», поскольку не может использовать для описания негативных изменений в структуре экономики совершенно чуждых и откровенно для американского уха «устаревших» терминов межотраслевых балансов.
Можно предположить, впрочем, что в случае начала крупного мирового кризиса, он как раз и станет тем фактором, который стимулирует для американского общества необходимость создания метаязыка перевода современных достижений ряда неамериканских экономистов на язык, доступный и понятный американской элите.
В заключение следует отметить, что, как следует из приведенного выше анализа, анонсированный в названии статьи кризис современных экономических концепций вызван глубинным кризисом элиты США, до недавнего времени мирового экономического и до сих пор реального финансового лидера. Несоответствие внутренней философии этой элиты, построенной многими поколениями американских интеллектуалов и реально воспринятой всем обществом, экономическим реалиям сегодняшнего дня, привело к невозможности для этого общества понять и принять истинные механизмы начавшихся экономических сложностей. А поскольку причины, вызвавшие эти механизмы к жизни, лежат гораздо глубже чисто экономических явлений, то ни «чистые» экономисты не в состоянии их описать в рамках своих узкопрофессиональных терминов, ни само американское общество не готово понять язык тех специалистов, которые описывают происходящие процессы в рамках чуждых ему принципов.
Более того, этот внутренний раскол американской элиты не дает возможности выхода из современного финансового-экономического кризиса, сохранения текущей экономической парадигмы, даже если таковые возможности объективно существуют. Поскольку само направление мысли элиты США, тот сектор, в рамках которого она планирует и разрабатывает будущие планы и действия, связано с унификацией мира, его приведение к «единственно верным» американским образцам. А «заморозить» текущую ситуацию, продлить действующую мировую экономическую модель на неопределенный срок можно только за счет увеличения пока существующего разрыва между США и другими индустриальными странами – что противоречит базовым идеологическим постулатам американского общества.
Если подходить к описанной коллизии с философской точки зрения, то она состоит в том, что пока человечество не разобралось в том, что то, что оно наблюдает на практике, постмодерном, не является (и, соответственно, не существует и экономическое «отражение» постмодерна – постиндустриальная экономика), модерн начал реальный переход к истинному постмодерну. Кризис экономических теорий связан, во многом, и с тем, что этот переход требует для своего анализа использования инструментов и анализа постмодерна, в то время как существующие методы лишь носят таковое названия, будучи в действительности как раз составляющей частью модерна.
К этому переходу практически никто не готов, он явно будет носить резко кризисный характер (как в XVI веке носил невероятно кризисный характер переход от премодерна к модерну), никто пока не представляет себе его черты и особенности, – но, тем не менее, похоже, что этот переход уже начинается, и избежать его, или, тем более, бороться с ним невозможно. И задачей человечества на сегодня является как можно более быстрое осознание этого факта и начало работы по его осмыслению.
Автор благодарит С.И.Гавриленкова за полезные обсуждения.
М.Хазин, май 2005 года.

Литература.
[1] А.Б.Кобяков, М.Л.Хазин «Закат империи доллара и конец «Pax Americana», М.: Вече, 2003, 368 с., серия «Новый ракурс».
[2] О.Григорьев, М.Хазин, «Добьются ли США Апокалипсиса», журнал «Эксперт», N 28 (239), от 24 июля 2000 г.
[3] М.Хазин, «Конец сказки о «новой» экономике», журнал «Русский предприниматель», N 6 (7), сентябрь 2002 год.
[4] Ю.М.Осипов, «Постмодерн», альманах «Философия хозяйства», N 6 (36), 2004 г., стр. 260-282.

[Русаналит]

http://rusanalit.livejournal.com/209744.html

10:39 pm -

Весьма недолюбливаю Хазина, но в своих мыслях относительно американской "постиндустриальной экономики" мы с ним совпадаем вплоть до сравнений.

Пожалуй вот главные мысли Хазина:
1. "Смены экономических парадигм, базовых идеологий, происходили в истории человечества несколько раз. Но каждый раз у настоящей новой парадигмы было одно принципиальное свойство – самодостаточность. Этот термин необходимо объяснить более подробно. И модерн по отношению к премодерну, и постмодерн по отношению к модерну должны быть самодостаточны, в том смысле, что их существование не должно в обязательном порядке требовать рядом наличия большого количества обществ, находящихся на предыдущем этапе развития. Разумеется, если такие общества существуют, то их можно и нужно использовать, но само такое взаимодействие неминуемо влечет разрушение более «старых» обществ, их переход на следующую стадию."
Собственно я пришел к ней же. Только Хазин идет дальше - он задается вопросом: нынешняя внешняя политика США направленная на демократизацию и повышение уровня жизни (в идеале - до американского) других государств, подразумевает, что при росте зарплаты в Китае до уровня зарплаты в США пропадает экономический смысл вывода производств за рубеж, импортируемые из Китая товары становятся по цене равны себе же, но гипотетически производимым в США - и таким образом постиндустриальные США рубят сук на котором и сидят.
Дополню Хазина - это если их целью действительно является повышение уровня жизни демократизируемых стран до американского.
2. "Основная критика социалистической экономики, которая имела место со стороны «западной» экономической науки (на сегодня, почти тотально – монетарно-либеральной), состояла в том, что при социализме искажается «естественная» система цен. Приведенный анализ показывает, что весь феномен современной американской «постиндустриальности» построен исключительно на принципиальном и серьезном искажении ценовых пропорций в американском обществе. И в этом смысле аналогия, приведенная в книге [1] о сходстве советской «оборонки» 60-х – 80-х годов и современной «новой» экономики в США становится еще более прозрачной."
Один в один. Именно потому я пишу про неверные статданные и неверные решения.
3. "Отметим, что положение США в этом смысле много хуже, чем того же Китая – в случае разрушения единой системы (банкротства комбината) производящие цеха еще могут быть кому-то интересны, хотя недостаток производственных инвестиций в предыдущие годы безусловно скажется... А вот маркетологов, бухгалтеров, юристов и т.д. ждут достаточно тяжелые времена."
Вот с этого я и начал свои размышления.

http://worldcrisis.ru/crisis/170860?...RUBR=wc_sience

4. "Грубо говоря, американское общество требует, чтобы весь мир пребывал в состоянии ПМ, только США были бы в нем единственным гегемоном. Но в реальности, для поддержания современной финансово-экономической модели необходимо, чтобы в состоянии ПМ пребывало бы только общество «золотого миллиарда», или даже исключительно США, а весь остальной мир существовал бы в рамках М., в радикально отличными идеологическим базисом. такой раскол американских (точнее, «западных») элит не может не привести к глубоким кризисам во всех общественных процессах, проходящих сегодня в мире. Эта «общественная шизофрения» видна и в политике, и в экономике, и в национальных и межрелигиозных отношениях. И до ее преодоления рассчитывать на серьезное улучшение положения в мире не приходится."

[Mohamed A. El-Erian]

http://www.project-syndicate.org/com...onomy-/russian
APR 18, 2011 0

НЬЮПОРТ-БИЧ. По прошествии трех лет глобального финансового кризиса глобальная экономика продолжает приводить нас в смятение ‑ и тому есть веские причины.

Следует ли нам успокоиться, приняв во внимание постепенное улучшение ситуации в развитых странах и твердый экономический рост в странах с развивающейся экономикой? Или же нам следует искать убежища от высоких цен на нефть, а также геополитических потрясений на Ближнем Востоке и сохраняющейся неопределенной ситуации на атомных станциях в Японии, которая является третьей по величине экономикой в мире?

Многие склоняются к первому, наиболее обнадеживающему взгляду на ситуацию в мире. После преодоления худшего из случавшихся в истории человечества глобальных финансовых кризисов, и как результат высокого риска глобальной депрессии, они начинают испытывать воодушевление благодаря разделяемому все большим количеством людей в мире ощущению спокойствия, если не уверенности.

Такой взгляд на происходящее основан на многоскоростной динамике экономического роста, при которой восстанавливающиеся и здоровые сегменты мировой экономики постепенно вытягивают отстающих. В их число входят высоко прибыльные транснациональные компании, которые сейчас осуществляют инвестиции и нанимают рабочих по всему миру, спасенные банки в разных странах, которые постепенно возвращают выданные им чрезвычайные кредиты, растущий средний и высший класс в развивающихся странах, который покупает все больше товаров и услуг, более здоровый частный сектор, который выплачивает все больше налогов и таким образом смягчает давление на государственные бюджеты, а также Германия, главная экономика Европы, которая начинает пожинать плоды усилий нескольких лет, затраченных на реструктуризацию экономики.

Большая часть, хотя и не все из собранных в последнее время данных свидетельствует в пользу такой глобальной точки зрения. На самом деле, мир встал на путь постепенного экономического восстановления, хотя восстановление неровное и идет не таким энергичным образом, как это можно было бы предположить исходя из исторических аналогий. Если продолжить движение по этому пути, то восстановление создаст движущую силу, которая будет увеличиваться как в масштабе, так и по силе воздействия.

Но это “если” дает право на существование второй, менее приукрашенной точке зрения, которая также бытует в мире – точке зрения, заключающейся в том, что нам следует беспокоиться о перспективе снижения экономического роста и растущей инфляции. И хотя эти препятствия еще недостаточно серьезные, чтобы столкнуть с рельсов продолжающееся восстановление, в тоже время только глупец не заметит этого. Я предлагаю рассмотреть четыре основных проблемы в порядке их безотлагательности и значимости, которые могут оказать воздействие на благополучие мировой экономики, причем они становятся все более важными и все более угрожающими по своему характеру.

Первая и самая главная, весь мир еще не справился с экономическими последствиями волнений на Ближнем Востоке и трагедии в Японии. И хотя эти события уже длятся несколько недель, а то и месяцев, они еще не успели оказать в полной мере свое разрушительное воздействие на глобальную экономику. Такое нечасто случается, когда мир сталкивается с стагфляционными рисками, вызванными одновременным наличием сниженного спроса и сниженного предложения. Еще более редкой является ситуация, когда на этом фоне одновременно происходят два отдельных события, которые способствую такому исходу. Но именно это происходит сейчас.

Волнения на Ближнем Востоке подтолкнули цены на нефть вверх, и это съедает покупательную способность потребителей, одновременно способствуя подъему цен на факторы производства для многих производителей. При этом японская трайфекта катастроф – сильнейшее землетрясение, разрушительное цунами и вызывающая паралич ядерная катастрофа – опустошили уверенность потребителей и привели к нарушению функционирования межстрановых производственных цепочек (особенно в секторе высоких технологий и производстве автомобилей).

Второй глобальный риск порождает Европа, где очень сильные экономические показатели Германии совпали с долговыми кризисами в периферийных странах Европейского Союза. Так, на прошлой неделе Португалия присоединилась к Греции и Ирландии в их поисках государственных программ помощи, которые позволят избежать ей дефолта, в результате которого может рухнуть вся европейская банковская система. В обмен на неотложные займы, все три страны вынуждены согласиться на принятие мер жесткой экономии. При этом, невзирая на то что эти меры приносят значительное страдание обществу, такой подход, по-видимому, не окажет ощутимого влияния на их огромные и все более растущие долги.

Тем временем, в Соединенных Штатах снова ухудшается ситуация в жилищном секторе – что является третьим большим глобальным риском. И хотя цены на жилье уже падают не так быстро, все еще не произошло какого-либо значительного их восстановления. В действительности, в некоторых областях, эти цены снова испытывают понижающее давление, и ситуация может еще больше ухудшиться, если предложение, что вполне возможно, ипотечного финансирования снизится и такие кредиты станут более дорогими.

Поскольку ситуация в сфере жилищной недвижимости является важной движущейся силой, определяющей потребительское поведение, любое последующее падение цен на дома иссушит уверенность потребителей и снизит потребительские расходы. Это также усложнит переезды для жителей Америки в определенных частях страны, что еще больше ухудшит долгосрочные проблемы с безработицей.

И, наконец, на горизонте нарисовались все более явные бюджетные затруднения в США, которые являются самой большой экономикой в мире и которые предоставляют общественные блага, определяющее здоровое функционирование всей мировой экономики. После того как США агрессивным образом увеличили расходы, чтобы не допустить депрессии, им теперь нужно провести убедительную консолидацию бюджета и сделать это в среднесрочном промежутке времени. При этом как федеральному правительству, так и ФРС США необходимо будет сделать сложные выборы, осмотрительно реализовать их и затем справиться с пока неопределенными результатами такой деятельности.

Чем дольше США откладывают “судный день”, тем выше риск для положения доллара в мире как основной резервной валюты, а также для привлекательности государственных облигаций США в качестве действительно не содержащего рисков финансового ориентира.

В прошлом миру уже приходилось сменять своего поставщика глобальных общественных благ. Последний раз это случалось по окончании второй мировой войны, когда окрепшие США заменили разоренную войной Великобританию. В противоположность той ситуации, сейчас нет страны, которая сможет и захочет взять на себя эту роль, в том случае если США не сумеют взять ситуацию под контроль.

Перечисленные четыре риска являются существенными и весомыми, и важность каждого из них для мировой экономики увеличивается. К счастью, ни один из них еще не имеет силы, способной трансформировать глобальную экономику. А все вместе они еще не набрали разрушительную критическую массу. Но уже нельзя сказать, что глобальная экономика находится в безопасной зоне. Наоборот, она ввязалась в поединок между созидательными и разрушительными силами, и в этом поединке она уже не может себе позволить хотя бы незначительное усиление последней из них.

Read more at http://www.project-syndicate.org/com...tz3HtuVWWBb.99

[Русаналит]

http://www.itogi.ru/kapital/2011/21/165437.html

/ Дело / Капитал

«Ожидания дефолта Греции. Арест директора МВФ. Есть ли тут взаимосвязь? Есть, причем прямая»
[генеральный директор ЗАО «Завод «Электромет», ведущий экономического блога rusanalit]
Максим Авербух

ге*не*раль*ный ди*рек*тор ЗАО «Завод «Элек*тро*мет», ве*ду*щий эко*но*ми*чес*ко*го бло*га rusanalit

Недавно агентство Bloomberg выяснило, что 85 процентов опрошенных аналитиков ожидают дефолта Греции и других проблемных стран Еврозоны. Вскоре мир взбудоражила новость об аресте директора-распорядителя МВФ Доминика Стросс-Кана. И все это на фоне опасений за будущее американской экономики...

Спрашивается, есть ли тут какая-то взаимосвязь? Есть, причем прямая. Реструктуризация греческого долга сейчас воспринимается как нечто необратимое. Ставки по афинским обязательствам столь велики, что страна уже не может привлекать новые кредиты. Порядка 24 процентов годовых в евро — такие условия неподъемны для кого угодно! При этом госдолг Греции составляет более 142 процентов ВВП, или 328 миллиардов евро. В прошлом году страна, как ни старалась, не смогла сократить дефицит бюджета ниже 10,5 процента ВВП. А ведь еврокредиторы требовали дотянуть планку до 8 процентов... Статистика упрямо указывает на предкоматозное состояние греческой экономики.

А теперь отметим последовательность событий прошлой недели. На понедельник-вторник была запланирована встреча министров финансов стран ЕС в том числе и по вопросу выделения Греции новой порции льготных кредитов, частично — за счет МВФ. На понедельник же назначили встречу Доменика Стросс-Кана с канцлером Германии Ангелой Меркель. В преддверии этих событий, 13 мая, греческий премьер Папандреу заявил о том, что дефолта не будет. Что же произошло в итоге? В США арестовывают Стросс-Кана по обвинению в попытке изнасилования, после чего в МВФ резко активизируется американское влияние, и уже во вторник ЕС заговаривает о «мягкой» реструктуризации греческих обязательств.

Попробуем развить этот сценарий чуть дальше: Афины объявили пусть и «мягкий», но дефолт. В первую очередь пострадают банки Франции, Германии и Великобритании, держащие более половины гособлигаций проблемных стран еврозоны (на сумму свыше 800 миллиардов евро). Немцам Греция, Португалия, Испания, Италия и Ирландия задолжали 319 миллиардов евро, на втором месте банки Великобритании — 250 миллиардов евро, третьи — французы с 243 миллиардами и, наконец, США — 96 миллиардов евро. Вот вам и список основных пострадавших.

Случись общеевропейский финансовый апокалипсис — и в балансах банков ведущих стран образуется огромная дыра, закрыть которую возможно будет только за счет распродажи активов. Тогда повторится американский сценарий конца 2008 года. Это приведет к тому, что активы Старого Света резко подешевеют. Значит, имеет смысл их продать сейчас, выйти в доллар и затем «перезайти» в подешевевшие евроактивы.Будет ли кто-то устраивать пир во время очередной чумы? Будут. Американцы.

Европейские проблемы заставят инвесторов бежать с рынка местных госбумаг и вкладываться в гособлигации США. В июне 2011 года как раз заканчивается вторая программа выкупа американских казначейских облигаций Федеральной резервной системой, продлевать ее непросто ввиду резко выросшей инфляции. И перед минфином США во весь рост встает вопрос — а кто заместит ФРС в деле финансирования бюджетного дефицита Америки? Цена вопроса — чуть больше 100 миллиардов долларов ежемесячно. Ответ — испугавшиеся европейского кризиса инвесторы. Ну как тут не реструктурировать долги Греции и не посадить Стросс-Кана! Париж, как известно, стоит мессы. Что уж говорить о душевном спокойствии главы минфина США.

Вместо послесловия: в апреле экономист Егор Сусин отметил интересный факт: несмотря на дорожавший тогда евро и сверхдешевую ликвидность в США, работающие в Америке иностранные банки вернули своим американским подразделениям почти 400 миллиардов долларов. Кое-кто готовится к худшему...

[Эксперт online]

http://expert.ru/2011/06/3/ekonomika-pod-kontrolem/
Анна Королева
«Expert Online»
/
03 июн 2011, 17:29

Жан-Клод Трише на церемонии вручения ему премии Карла Великого за вклад в единство Европы призвал к созданию европейского министерства финансов, чьи полномочия будут позволять вмешиваться в национальную экономическую политику стран региона.
Фото: AP

Глава Европейского центрального банка заявил, что «укрепление институтов экономического союза» имеет жизненно важное значение для будущего успеха жизни в Европе. Трише добавил, что Евросоюзу необходимо иметь в своем распоряжении различные инструменты, чтобы иметь возможность повлиять на ситуацию, если это потребуется. В частности, он должен иметь право наложить вето на те решения стран региона, которые принимаются во вред всем остальным его членам. Трише добавил, что в компетенцию министерства «могли бы входить, в частности, основные финансовые расходы и элементы, необходимые для конкурентоспособности страны».

По мнению главы ЕЦБ, правительства стран еврозоны должны гораздо лучше координировать бюджетную политику. Он подверг критике систему, при которой страны могут игнорировать меры жесткой бюджетной экономии, предписываемые ЕС, «даже если это вызывает значительные трудности для других стран-членов».

«Если стране, которой была предоставлена финансовая помощь, не удается скорректировать свою бюджетную политику, должен наступать второй этап», при котором «власти еврозоны могут получить гораздо более значительные возможности по формированию экономической политики страны».

Это, безусловно, очень разумное предложение, которое может в долгосрочной перспективе помочь выпутываться из таких ситуаций, в которую сейчас попала Греция: реструктуризация долга повредит стране и региону, отказ от реструктуризации также станет катастрофой, и неизвестно еще, что хуже.

«Вряд ли Трише имел в виду создание нового регулятора, — говорит Александр Веретенников, аналитик Xtb Group. — Но его идея организовать общее министерство финансов, которое имело бы право вмешиваться в любую экономику любой страны, входящей в альянс, существенно облегчила бы жизнь при такой серьезной ситуации, как, скажем, это было с Грецией или Ирландией, а также позволило бы держать руку на пульсе потенциальных просящих — Испании и Италии».

По мнению эксперта, подобный минфин стал бы еще одним надзорно-консультативным органом, а Европе это совсем бы не помешало. В условиях долгового кризиса и высоких бюджетных дефицитов вряд ли в еврозоне найдутся недовольные новыми проверками, ведь чем тщательнее санируется экономика, тем проще далее пойдет процесс регенерации.

Такой регулятор снимет с Европы проблемы, связанные с долгами, уверен и Николай Солабуто, начальник управления активами ФГ БКС. По словам аналитика, это увеличит экспорт товаров и услуг европейских производителей и при этом уберет из бюджетов всех стран дотации на поддержание своих производителей. Таким образом, будут решены проблемы роста безработицы, снижения доходов бюджетников, обнищания основной массы населения — другими словами, исчезнут предпосылки для развития долгового кризиса.

Но, судя по тому, что страны ЕС в последнее время очень тяжело принимают единые решения, а создание нового регулятора, который сможет вмешиваться во внутреннюю политику, наверняка вызовет недовольство некоторых стран и потребует тщательного обсуждения и ряда согласований — от общих решений до частных документальных вопросов, — появления такого института ждать в ближайшем будущем не стоит.

«Все последние недели мы были свидетелями того, как европейские чиновники говорили не одним и даже не двумя голосами. Не было это похоже и на хор. Мы слышали просто какофонию голосов, когда одновременно чиновники одного и того же института или организации произносили прямо противоположное. Сейчас Трише предлагает действенную стратегию — создать министерство, которое будет решать проблемы и брать на себя ответственность за них, — указывает Дмитрий Круглов, аналитик Lionstone Investment Services. — Это правильно и хорошо, но страны ЕС просто не способны говорить все вместе — даже в самой однозначной ситуации найдется кто-то, кто будет говорить свое, ища выгоду или просто чтобы показать, что у него есть свой голос». Поэтому любое полезное начинание (сколько их таких было!) если и приведет к результату, то чаще всего к прямо противоположному или окажется совсем без результата

[Новое время]

http://newtimes.ru/articles/detail/39556

№ 18 от 30 мая 2011 года
Докучаев Дмитрий , Завидонова Ирина

Сенсационные прогнозы Всемирного банка

Конец эры доллара? К 2025 году шесть развивающихся стран — Бразилия, Китай, Индия, Индонезия, Южная Корея и Россия — суммарно обеспечат почти половину объема мировой экономики. А доминированию единственной валюты — доллара — в международных финансовых расчетах придет конец, говорится в только что обнародованном докладе Всемирного банка. The New Times c помощью экспертов оценил вероятность прогнозов

В течение ближайших 15 лет шестерка наиболее активно развивающихся стран, по версии Всемирного банка (ВБ), будет демонстрировать средние темпы экономического роста на 4,7% ежегодно, в то время как государства «Большой семерки» — лишь 2,3%. В результате к 2025 году суммарная доля Бразилии, Китая, Индии, Индонезии, Южной Кореи и России (в докладе ВБ они названы «страны новых рынков») в мировом валовом внутреннем продукте (ВВП) вырастет с нынешних 36% до 45%. «Быстрый рост развивающихся экономик приведет к сдвигу центров экономического роста и в итоге действительно к многополярному миру», — считает главный экономист Всемирного банка Джастин Ифу Лин. «Баланс мирового роста сместится в развивающиеся экономики», — утверждает и один из авторов доклада, ведущий специалист ВБ Мансур Дайлами. В результате инвестиции переместятся в страны новых рынков, вырастет количество международных слияний и поглощений, изменится мировой корпоративный пейзаж, в котором «больше не будет доминирования нынешних транснациональных корпораций».

Правда, предупреждают авторы доклада, чтобы сохранить темпы экономического роста, странам шестерки придется увеличивать производительность труда и внутренний потребительский спрос.

Валютная триада

Но наиболее сенсационная часть доклада ВБ связана с предсказанием конца эры доллара. То, что доллар неизбежно сдаст свои лидирующие позиции в мировой валютной системе, утверждали многие известные финансисты (в частности, Джордж Сорос и Нуриель Рубини), особенно в разгар недавнего кризиса. Однако впервые подобный прогноз содержится в аналитическом документе ведущей международной финансовой организации (к тому же возглавляемой американцем Робертом Зелликом), каковой является Всемирный банк.

«Нынешнее доминирование американского доллара закончится до 2025 года, придет новая денежная система, в которой доллар, евро и юань будут одновременно выступать в качестве полноправной международной валюты», — говорится в докладе. Причем аналитики ВБ называют евро самой надежной валютой в этой триаде, но с одной оговоркой: «Влияние европейской валюты начнет расти, если евро сумеет успешно преодолеть кризис суверенных долгов, с которым столкнулись несколько членов еврозоны, и избежать рисков, связанных с финансовой помощью слабым странам внутри ЕС».

Что касается юаня, то «в течение следующего десятилетия объемы экономики КНР и быстрая глобализация китайских корпораций и банков повысит роль юаня в мировой экономике», — говорится в докладе Всемирного банка.

Угроза статусу доллара как главной резервной валюты со стороны юаня в ближайшие 10–15 лет вполне реальна, согласен Арвинд Субраманьян, эксперт вашингтонского Института международной экономики Питерсона. Этот процесс может ускориться, если США не смогут ограничить бюджетный и торговый дефициты* * Торговый дефицит США в апреле 2011 г. достиг $48,2 млрд, бюджетный дефицит по итогам года ожидается, по данным МВФ, $1,5 трлн, или 10,8% ВВП. , а приток средств в долларовые активы со стороны правительств других стран сократится.

Нынешнее доминирование американского доллара закончится до 2025 года, придет новая денежная система, в которой доллар, евро и юань будут одновременно выступать в качестве полноправной международной валюты

«Я согласен с мнением экспертов Всемирного банка, — сказал The New Times главный экономист Дойче Банка по России и СНГ Ярослав Лисоволик. — Полагаю, что о монополии доллара вряд ли можно говорить уже сейчас, потому что де-факто мировая валютная система в значительной степени опирается и на евро, и на йену, и на некоторые другие валюты. В целом мультивалютная система станет отражением веса развивающихся стран в мировой экономике, который будет увеличиваться достаточно интенсивно в течение нескольких ближайших десятилетий».

Неучтенные риски

Однако далеко не все опрошенные The New Times эксперты склонны безоговорочно согласиться с прогнозами Всемирного банка. «Да, американская валюта в последнее время сдает позиции, — признает директор ЦМЭИ «БДО Юникон» Елена Матросова. — Но чтобы реально заменить доллар, необходим рынок финансовых инструментов огромного масштаба в валюте новых лидеров. Пока же около 80% всех расчетов в международной торговле осуществляется именно в долларах, и никто не поколебал эту цифру даже в кризис».

«Предыдущие 15 лет экономике Китая сопутствовал успех, — говорит главный экономист УК «Русь Капитал» Алексей Логвин, — но в следующие 15 лет, вполне возможно, властям КНР придется столкнуться с тем, что лопнут пузыри на разных внутренних рынках, а также с социальными протестами населения по поводу низких зарплат и почти полного отсутствия пенсий».

Приятно, что Россия рассматривается Всемирным банком как одна из мировых точек роста в 15-летней перспективе, считает главный экономист «Тройки Диалога» Евгений Гавриленков. Однако сегодня под большим вопросом даже запланированный правительством на 2011 год темп роста ВВП на 4,2%. Главную причину этого эксперт видит в «проблемах институциональной среды, решить которые быстро не получится»: засилье бюрократии, высокий уровень коррупции, политическая неопределенность, отпугивающая инвесторов.

С этим согласен и Эрик Берглоф, главный экономист ЕБРР: «России вряд ли удастся достичь заявленных целей по росту ВВП в ближайшие годы». Берглоф апеллирует к цифрам оттока капитала из страны: в апреле, по данным Центробанка, он составил $7,8 млрд, а по итогам первого квартала 2011 года — $21,3 млрд. Между тем, полагает главный экономист ЕБРР, бегство капиталов — это не только диагноз сегодняшнему состоянию экономики, но и приговор для будущего роста: без инвестиций нет развития.

В любом случае 15 лет — слишком долгий срок, чтобы строить точные прогнозы, сходятся во мнении эксперты. «Складывавшаяся в течение многих десятилетий мировая экономическая система будет в ближайшие годы переживать трансформацию, но не факт, что результат получится таким, каким его прогнозирует Всемирный банк», — полагает Евгений Гавриленков. «Конечно, ВБ берет свои цифры не с потолка: он основывает свои прогнозы на экстраполяции экономических данных, которыми располагают его аналитики, — добавляет Елена Матросова. — Но на экономическую ситуацию в мире, безусловно, будут влиять войны, климатические катаклизмы, смена власти в тех или иных странах, просчитать которые не может ни один прогноз».

[Слон]

http://slon.ru/articles/602840/

Американский дефицит 20.07.11 | 11:53
Краткая история госдолга США с 1977 года

Елена Тофанюк

До сих пор вопрос повышения потолка госдолга – который, кстати, впервые был установлен в 1917 году на уровне $11,2 млрд – был вполне рутинным. С 1962 года он повышался 74 раза и к 2011 году достиг цифры в $14,3 трлн. Результатом долгих переговоров республиканцев с демократом Обамой стало то, что рейтинговое агентство Moody's поставило на пересмотр с возможностью понижения рейтинг США, который находится на уровне «Aaa» с 1977 года. Кстати, несмотря на стабильность рейтинга, долг Штатов с тех пор только увеличивался – как в абсолютных цифрах, так и в относительных.
[IMG][/IMG]
P.S. Картинка что-то не вставляется. Смотрите в оригинале.

[Антон Табах]

http://slon.ru/blogs/tabakh/post/603126/

Американский дефицит 20.07.11 | 19:06 RSS

Основные интересы Обамы: стабильность экономики, снижение безработицы и победа в 2012 году

Миф об американском дефолте
Фото: Reuters

Надо понимать, что проблема потолка по размеру государственного долга по сути своей юридическая фикция. Он был достигнут уже 16 мая, но в рамках полномочий органов исполнительной власти был оттянут до 2 августа. Согласно официальному мнению Минфина США, в случае непринятия Конгрессом закона об увеличении предельного размера федерального долга власти не смогут обслуживать не только долги, но и проводить текущие платежи. Вопрос это сугубо правовой и связан с особенностями американского бюджетного процесса, когда решения о заимствованиях принимаются не в рамках закона о бюджете, одновременно по займам и расходам, а по отдельности. Соответственно, если предел госдолга достигнут, то незаконно выплачивать зарплаты госслужащим, пенсии и проводить текущие бюджетные расходы. Поскольку невозможно установить приоритет инвестора перед пенсионером, то платить надо или всем, или никому.

В американском бюджетном праве есть много занятных аспектов – например, в отличие от многих стран, где при отсутствии принятого бюджета правительство имеет право тратить в объеме прошлогодних ассигнований с определенным дисконтом, в США любые траты требуют резолюции Конгресса, одобряющей временные ассигнования. А при ее отсутствии все «не экстренные» ведомства (вплоть до национальных парков и визовых отделов) закрываются до одобрения бюджета. Так было в 1995–1996, и это одна из угроз нынешнего Конгресса Обаме – впрочем, «закрытие правительства» палка о двух концах: многие считают, что упрямство Конгресса под руководством Ньюта Гингрича (потенциальный кандидат на выборах 2012 года) было одним из факторов переизбрания Билла Клинтона на второй срок.

Понятно, что для разруливания юридической фикции есть масса законодательных вариантов – от установления приоритетов (выплаты кредиторам, госслужащим и пенсионерам в первую очередь, а остальным – переносом платежей на следующие бюджетные периоды), использования разнообразных целевых резервов (как делалось во время «текилового кризиса» 1994 года, что хорошо описано в мемуарах Роберта Рубина), до обращений в суды за дополнительным толкованием 14-й поправки к Конституции США, которая регулирует не только вопросы гражданства, но и процедуру признания обязательств госдолгом. С точки зрения финансовой стабильности наиболее разумным вариантом представляется принятие широкого компромисса между Конгрессом и администрацией, при котором вопрос о размере госдолга увязан с прочими налоговыми вопросами и структурой расходов.

Финансовое положение США хуже, чем несколько лет назад, но и не настолько катастрофично, как можно предположить, читая СМИ. Стоимость обслуживания долга до сих пор остается в пределах 1,5% ВВП – более чем вдвое ниже, чем в предыдущий период высоких дефицитов госбюджета. Самый главный фактор – сумма, которую ежегодно приходится выплачивать для погашения долга (точнее, ее отношение к ВВП и доходам бюджета), невелика по сравнению с другими европейскими странами, которые испытывают проблемы. Средняя длина долга упала с 8 лет в 1990 до 4 лет в 2008, а сейчас составляет 5 лет, но быстро растет.

Обслуживание госдолга и дефицит федерального бюджета США
млрд долларов
ИСТОЧНИК: USGOVERNMENTSPENDING.COM


Фундаментальных причин для «дефолта» нет, но есть долгосрочные структурные проблемы (рост пенсионных и медицинских расходов, негибкость военного бюджета, сложность налоговой системы и сложность с возвращением налоговой нагрузки хотя бы на уровень золотых лет администрации Клинтона ), их решение – это вопрос обеспечения экономического роста, что при хорошей демографии может решить многие проблемы автоматически. Главный вопрос – в проведении сбалансированной бюджетной политики и наличии политической воли для компромисса, которых пока нет.

Надо понимать, что в силу устройства политической системы в этом четырехстороннем процессе (Администрация, Сенат, Палата представителей, бизнес) у всех участников очень разные интересы. Каждый (а в случае палат Конгресса – большинство и меньшинство) ведет свою игру. Палата представителей, все члены которой подлежат перевыборам в ноябре 2012 года, где решения принимаются простым большинством голосов и преобладают радикалы, регулярно выкатывает жесткие проекты бюджета. При этом у лидеров большинства есть понимание, что практически любой законопроект будет очень сильно поправлен в Сенате или получит вето Обамы, для преодоления которого у республиканцев не хватит голосов. Есть опыт борьбы республиканцев вокруг закона о реформе здравоохранения. Тогда, вопреки их воле, закон был принят, но впоследствии Республиканская партия вернула себе большинство в Палате представителей Конгресса США.

Сенаторы, многим из которых выборы не важны – в 2012 они предстоят только для одной трети мест, да и часть этих сенаторов не будет баллотироваться по разным причинам – более независимы от партийных лидеров и склонны к компромиссу. Кроме того, хотя демократам принадлежит сенатское большинство (53 места из 100), особенности процедуры позволяют прекращать дебаты только 60 голосами, что требует поддержки и меньшинства.

Основной интерес Обамы – стабильность экономики, снижение безработицы, и победа в 2012 году. Соответственно задача непростая – нужно крайне аккуратно резать бюджетные расходы, по возможности не повышать налогов, но и не допустить нового витка финансового кризиса, при этом не дав потенциальным конкурентам возможности приписать себе финансовую стабилизацию. Наконец, финансистам нужно обеспечивать интерес к американскому долгу из-за рубежа и не допускать даже подозрений в росте инфляции – что тоже непросто.

При таком решении системы уравнений с несколькими неизвестными заявленный вчера группой шести авторитетных сенаторов (и поддержанный Обамой и 43 членами сената от обеих партий) законопроект может оказаться решением проблемы. Он включает в себя точечное сокращение расходов, опосредованное повышение налогов в основном за счет ограничения или отмены льгот и вычетов, а также создание новой комиссии по реформе налогово-бюджетной системы с целью повышения гибкости бюджета и упрощения налоговой системы.

Само собой, повышение лимита госдолга, обусловленное рядом фискальных мер, тоже часть пакета. Пока есть ощущение, что необходимые 11 голосов для принятия Сенатом закон наберет, а спонсоры с Уолл-стрит помогут «уплющить» упорных конгрессменов, чтобы успеть до августа хотя бы с резолюцией по госдолгу.

Мифический «американский дефолт» исчезнет с сайтов и экранов, администрация и Конгресс наконец займутся разработкой бюджета на финансовый год, начинающийся в октябре, – который можно будет уже спокойно анализировать на предмет влияния на мировую экономику и финансовые рынки.