*4194. 1812. ПЕРВАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ.

[Сергей Осипов]

http://www.aif.ru/society/36435
Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 39 26/09/2012

В XIX в. считали так: армия ведёт большую войну, партизаны - малую. Какая из них во время русской кампании была более жестокой,
Бой можайских крестьян с французами после Бородинского сражения. Гравюра 1830-х гг.

Потери французов от действий партизан, видимо, никогда не будут подсчитаны. О «дубине народной войны» рассказывает Алексей Шишов, сотрудник НИИ военной истории Военной академии Генштаба ВС РФ.
Ошибочка вышла

А.Ш.: - Незадолго до вторжения Наполеона в Россию подполковник Пётр Чуйкевич, руководивший военной контрразведкой, подал на высочайшее имя докладную записку о вооружении части населения западных губерний. Её поддержал военный министр Барклай-де-Толли. На практике до этого вряд ли дошло, но, когда началось вторжение, смоленские и калужские помещики стали раздавать оружие своим крепостным. Встречались отряды по 300-400 и даже по тысяче человек, которыми командовали отставные военные и полицей*ские чины. Чаще, однако, случалось по-другому: помещики при приближении неприятеля давали дёру, крестьянам же бежать было некуда. Под руководством сельских старост они объединялись в отряды самообороны. В бой с серьёзными силами французов не вступали, зато были непреодолимым препятствием на пути их фуражиров - заготовщиков корма для лошадей. А лошадь без овса - всё равно что танк без дизельного топлива.

«АиФ»: - Наполеон пришёл в Россию с идеей отмены крепостного права. Почему крестьяне не были ему рады?

А.Ш.: - Действительно, при Наполеоне крепостное право было отменено в Польше, Пруссии и ряде других германских земель. И в России на его знамёнах были начертаны слова «Свобода, равенство, братство». Однако, когда дело на практике дошло до освобождения крестьян Смоленской и Витебской губерний, кончилось всё грабежом и поджогом барских усадеб. Судя по всему (документов на сей счёт не сохранилось), эти факты так поразили Наполеона, что больше в демократию на территории России он не играл.

«АиФ»: - А что же регулярные партизанские отряды?

А.Ш.: - У истоков их образования стоял генерал Тормасов, командующий 3-й армией, которая прикрывала Украину. Самыми известными были отряды Винцингероде, Фигнера, Сеславина, Иловайского... Армейские партизаны, состоявшие в основном из казаков и гусаров, нарушали коммуникации Великой армии, мешали подвозу боеприпасов и подходу подкреплений. При отступлении французов они, опередив их авангард, сжигали мосты и топили паромы через реки. В результате действий армейских партизан Наполеон потерял при отступлении чуть ли не половину своей артиллерии! В качестве партизана отличился в 1812 г. и Александр Бенкендорф, будущий шеф корпуса жандармов.
Вилы в бок!

«АиФ»: - Наполеон жаловался, что русские воюют «неправильно».

А.Ш.: - С волками жить... В 1812 г. Денис Давыдов, поэт и подполковник Ахтырского гусарского полка, командовал отрядом, который провёл в отрыве от основных сил дольше других партизан - 6 недель. Вот какую инструкцию он составил для русских крестьян: «Примите их (французов. - Ред.) дружелюбно, поднесите с поклонами... всё, что у вас есть съестного, а особенно питейного, уложите спать пьяными и, когда приметите, что они точно заснули, бросьтесь все на оружие их… и совершите то, что Бог повелел совершать с врагами Христовой церкви и вашей родины. Истребив их, закопайте тела в хлеву, в лесу или в каком-нибудь непроходимом месте…»

Впрочем, крестьяне вряд ли в таких инструкциях нуждались. В отличие от армей*ских партизан пленных они не брали в принципе. Доходило до совсем диких инцидентов. В калужскую деревню пришёл отряд тептярских казаков - есть такая народность на Среднем Урале. Они почти не говорили по-русски. Мужики приняли их за французов и ночью утопили в пруду. Неслучайно Давыдов для рейда по тылам противника сменил гусарский мундир на крестьянское платье (мужики русскую форму от французской не отличали) и отпустил бороду. Такая вот «дубина народной войны»…

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/17-%d0...7%d0%bd%d0%b0/

Прошла солдатская молва: «Пришёл Кутузов бить французов». Генерал от инфантерии Михайло Илларионович Кутузов к тому времени прошёл немало войн. Проявил себя и как полководец, и как одарённый дипломат. «Старый лис Севера» возглавил армию в нелёгкое время. Нашествие Наполеона в разгаре. Великая армия двигалась от Смоленска к Москве.

Многие тогда считали французов непобедимыми, а нашего военного министра Михаила Барклая-де-Толли — предателем. Кутузову шёл 67-й год. И в армии, и при дворе многие недолюбливали его. А народ ликовал и, как показало время, не ошибался. В этот день Кутузов стал главнокомандующим всеми русскими армиями и ополчением.

[Инна Новикова]

http://www.pravda.ru/society/fashion...67-alyavdin-0/
24 дек 2012 в 13:30

Общество » Наследие » Россия

В гостях у главного редактора "Правды.Ру" Инны Новиковой Виссарион Алявдин, председатель Общества потомков участников Отечественной войны 1812 года. Главный редактор и хранитель истории поговорили о 200-летнем юбилее победы над французами, развеяли немыслимые слухи о Наполеоне и Кутузове и обсудили спекуляции на тему Отечественной войны 1812 года.

— Виссарион Игоревич, я тут узнала, что Общество потомков участников Отечественной войны 1812 года было одним из первых культурно-исторических обществ в Советском Союзе. Оно появилось по случаю 150-летней годовщины Отечественной войны. И якобы наши военачальники благосклонно отнеслись к идее создания такого общества. И вот здесь я удивилась. А что, кто-то был против создания вашего общества? Почему нужно было какое-то политическое решение?

— Политическое решение — это, конечно, громко сказано. Но надо заметить, что предшествующая советская эпоха, к сожалению, не очень способствовала тому, чтобы такое общество официально существовало. Я уже не говорю о том, что до Великой Отечественной войны выйти с такой инициативой было просто невозможно.

— А почему так происходило? Кто был против?

— Дело в том, что в советское время оспаривалось почти все, что было связано с дореволюционной историей, то есть до 1917 года. Хотя все эти исторические периоды и изучались, считалось, что наша страна начала жить в 1917 году.

— Даже к Илье Муромцу были вопросы…

— Да, ко всему были вопросы и, в частности, к Отечественной войне 1812 года. Это происходило в 20-х — 30-х годах прошлого века. Был такой историк Покровский. Так вот он стоял на стороне Наполеона (правда, с большевистских позиций). Он говорил, что Наполеон должен был победить, так было бы лучше для нас всех. А тут, понимаете, русская мракобесная монархия выиграла войну.

Так ведь Наполеон тоже был императором.

Он был буржуазным императором, а буржуазный строй прогрессивнее феодального. Вот с такой меркой они подошли к Отечественной войне 1812 года. Они рассуждали так: у нас был феодализм, а во Франции — прогрессивный капиталистический строй. Поэтому нам лучше было сдаться Наполеону. И тогда бы у нас, возможно, быстрее произошла Великая Октябрьская социалистическая революция.

— Это какой-то нонсенс. То есть в то время стихотворение Лермонтова что ли не читали?

— Его не считали необходимым читать, особенно в школах. Оно, конечно, не было запрещенным, но вот подобный пафос, пафос любви к отечеству, мог начинаться только с 1917 года. Поэтому каждый подобный герой до 1917-го воспринимался с некой опаской, надо было разобраться, кто он по социальному происхождению. Например, если он дворянин, значит, очень его воспевать не надо. И все это было вопреки здравому смыслу.

Например, Александр I был обвинен во всех грехах: он якобы был бездарным и только мешал. В советское время делался упор на то, что мы победили в Отечественной войне 1812 года только благодаря народным партизанам. И вот тут и произошла дикая подмена, потому что на самом деле слово "партизан" в понимании 19 века и, скажем, начала 20 века — это отдельные части партии ("партия" — от французского слова "часть"), которые отряжались от регулярных войск и должны были нападать на гарнизоны, отбивать обозы. Это была нормальная, более или менее принятая форма борьбы с противником. Возможно, не все ее применяли, но тем не менее это было.

Кстати, Наполеону это очень не нравилось: он возмущался и требовал, чтобы мы правильно воевали. Он хотел нас поставить в другие правила игры.

— То есть народных отрядов как таковых в действительности не было?

— Народная война тоже имела место и народные отряды были, но они выполняли роль неких отрядов самообороны. В то время крестьяне таким образом защищались от мародеров. Это была самооборона. Хотя было несколько очень крупных отрядов, которые могли бороться даже с большими французскими частями.

— Но вот эти перегибы в оценке Отечественной войны 1812 были, наверное, только до Великой Отечественной войны. Потом-то все несколько изменилось?

— Да, такой абсурдный взгляд на войну, о котором я рассказал, был у довоенных историков. После Великой Отечественной, если вы помните, появились орден Кутузова, орден Суворова. В самый разгар войны, в самое критическое время Сталин все-таки понял, что нужно обратиться к самому главному — к патриотизму русского человека.

— Но сейчас тоже все далеко не так гладко в этом вопросе. Сейчас много фальсификаций истории Отечественной войны 1812 года. Да и вообще много исторических спекуляций. Уже говорят, зачем фашистов побеждали. Заявляют, что в концлагерях было хорошо.

— Про Великую Отечественную войну еще как-то побаиваются говорить, а вот про войну 1812 года не боятся. Я думал, что все это вранье осталось где-то в прошлом, на уровне наполеоновской пропаганды 1812-1813 годов. Но когда читаешь подобные перепевы в нашей прессе, книгах, то это, мягко говоря, шокирует. Особенно сказки про то, что Наполеон собирался освободить наших крестьян. Как будто ему делать было нечего. Он шел с одной целью — ему нужно было стать единоличным хозяином Европы. Да, он действительно не собирался колонизировать Россию, однако он собирался расчленить ее слегка, отбросить подальше к Уралу.

Есть и другие перегибы. Например, если при советской власти мы писали, что победили при Бородине, то теперь мы сладострастно рассказываем, что были разгромлены при Бородине. Хотя известна и зафиксирована элементарная вещь: Бородино — одна из тех битв, в которой не решилась судьба ни одной армии, ни другой (в истории есть и другие подобные битвы).

— И Наполеон, и Кутузов отправили депеши о победе…

— И оба были правы. Еще здесь хочется вспомнить знаменитого историка, военного теоретика того времени Клаузевице, который писал, что дело не в том, чтобы захватить укрепление в бою (это он не про Бородино писал, а вообще анализировал), задача — сохранить армию или нанести непоправимый урон армии, что Кутузов и сделал. Он нанес при Бородине непоправимый урон французской армии.

— Про Кутузова, кстати, тоже много занятных статей появляется.

- Да, пишут, что он и медлительный был, и Наполеона побаивался. При этом забывают, что Кутузов был одним из первых военачальников, который взял штурмом Измаил. Это было под командованием Суворова. Кутузов в то время был простым офицером, а не генералом. И вот Суворов тогда назвал его своей правой рукой. "Хотя он был на левом фланге, он был моей правой рукой" — известная фраза Александра Васильевича. И, кроме того, Кутузов был человеком очень разумным. Вся эта его так называемая медлительность привела к тому, что он при минимальных людских потерях разгромил армию, превосходящую по силе в несколько раз. Кутузов берег солдат, а Наполеон — нет.

Вместе с Кутузовым вспоминают недобрым словом и Александра I. И угрюмым он якобы был, и трусливым.

— Это все неправда. Как верховный главнокомандующий он был очень мудрый. Причем забыто несколько принципиальных вещей. Например, именно Александр I разработал (вместе с Барклаем, конечно) тайный план ведения войны, который Барклай потом и реализовывал. Говорят, что вот Барклай отступал, самовольно привел врага к Москве. Но это опять-таки вранье. Барклай так спокойно это делал (конечно, относительно спокойно), потому что это был план, одобренный государем императором. Не каждый монарх того времени взял бы на себя такую ответственность, то есть принять решения о том, что мы будем отступать и никакого генерального сражения у границы не будет. И все это при такой группировке, которую собрал Наполеон.

И, кстати, решение о том, чтобы все-таки "добить" Наполеона и дойти до Парижа, принадлежало именно Александру I. Хотя Кутузов и многие другие говорили, что, может быть, не стоит ("вот сейчас Пруссию освободим, австрийцам поможем, и хватит). Но Александр прекрасно понимал, что ничего не хватит. И время доказало его правоту. Если Наполеон эти свои 100 дней умудрился отыграть, то представляете, если бы его оставили в Германии, в Италии нетронутым. Он бы завтра опять всю эту заварушку устроил.

— А какие есть еще подмены исторической правды, касающейся войны 1812 года?

— Меня до глубины души возмущает, когда начинают говорить о так называемом "цивилизованном" пребывании французской армии в России и "варварском" пребывании русской армии в Париже. Это гнусная ложь. В Париже вообще никого не грабили. Я сейчас не говорю про пожар. Пожар — вещь сложная, там до сих пор не понятно, что произошло.

— Что, зашли в Париж, сказали "здравствуй, Франция" и ушли? А как же законы войны, когда на три дня отдают солдатам город на разграбление.

— Вот Александр Павлович, будучи истинным европейским монархом (чего не скажешь о некоторых других персонажах), запретил даже близко трогать Париж. И офицеры, и солдаты за все расплачивались деньгами. Часть наших солдат, особенно молодых, конечно, не удержалась, наделала долгов, которые были лично возвращены Александром I. Он всем лавочникам заплатил уходя.

А вот то, что французы творили в Москве, вполне сравнимо с поведением немцев во Второй мировой войне. Например, французы в Москве пытали священников. И не просто пытали, а замучивали до смерти. Они выпытывали информацию о тайниках со спрятанными святынями. Естественно духовенство не готово было отдавать на поругание кресты, оклады икон. Ведь Успенском соборе Кремля стояла плавильная печь, куда французы отправляли святыни, переплавляя их в золотые и серебряные слитки.

— Самое удивительное, что подобными историческими подменами занимаются не только там какие-то любители сенсаций или откровенные фальсификаторы, но и порой серьезные историки. В чем причина здесь?

— У многих наших историков (не у большинства, слава богу) есть определенный психологический комплекс. Дело в том, что в советское время (особенно в семидесятые — начале восьмидесятых) любили безоговорочно говорить: мы победители, мы хорошие; Наполеон плохой, а Кутузов замечательный. И многим такая советская пропаганда надоедала. У людей, особенно молодого возраста, возникал определенный внутренний протест. Особенно когда начитаешься, сколько там хорошего Наполеон во Франции сделал.

Я сам увлекался Наполеоном, считаю его очень яркой фигурой. Однако нужно все-таки анализировать, не нужно заигрываться.

— Ну, это же хорошо, что мы одержали победу над сильным полководцем, а не слабым. Это же плюс для нас.

— Да, это точно. Я вот никогда не говорил, что Наполеон был бездарным или не великим. Просто надо понимать, что он наделал. Тем не менее отмечу, что он допустил целый ряд ключевых ошибок, которые ставят под сомнение его действительно универсальный гений. Хотя он, конечно, был талантливым полководцем.

— Виссарион Игоревич, хотелось бы с вашей помощью развеять еще один миф о войне 1812 года. Этот миф, насколько я знаю, придумали англичане. Я имею в виду утверждение о том, что войну 1812 года выиграло не русское оружие, а русский мороз. Хотя ведь осень 1812 года была очень теплой…

— Да, осень была действительно очень теплой. А эта история про Генерала Мороза — отчасти английская, а отчасти французская выдумка. Ну, с англичанами в данном случае все понятно. Они у нас всегда те еще союзники…Когда мы оказываемся в союзе с англичанами, ничего хорошего не жди.

Что касается французов, то они тоже активно популяризировали эту теорию, потому что бедным маршалам и генералам надо было как-то сохранить лицо. При этом все забывают и о теплой осени (хотя те же французы в своих мемуарах пишут о теплой осени), и о том, что все кульминационные бои состоялись, когда снега еще не было.

— Виссарион Игоревич, такой еще вопрос. Вот мы все знаем про битву Бородино, знаем про Малоярославец, Смоленск. Но я слышала мнение, что это не самые, может быть, удачные образцы военного искусства. Якобы куда большего внимания заслуживают Ельня, Клястицы…Почему эти битвы не так известны?

— Вы знаете, этому есть объяснение и с военной точки зрения. Оно заключается в том, что эти сражения (пожалуй, за исключением Клястиц) уже кардинально не влияли на ход военных действий. А вот за Клястицы действительно обидно. Во-первых, Клястицы — это 100-процентная победа русского оружия (в отличие от бородинской битвы, где можно действительно дискутировать о том, что был какой-то ничейный результат.

Мы выиграли битву под Клястицами, и последствия этой битвы были довольно серьезными — было подорвано движение на Петербург.

— Но почему об этом никто не говорит?

— Эта битва была не такой крупной. А Бородинская битва была одной из кровопролитных в истории. Такие сражения не забываются. Также интересно, что Бородинская битва осталась в народной памяти как победа. И не потому, что была какая-то там пропаганда, а потому, что была продемонстрирована сила духа русского народа. Это было настолько непривычно для Наполеона. Не зря говорят о неком моральном поражении Наполеона. И в конечном итоге Наполеон не смог решить свою главную задачу. У него было две цели — разбить нашу армию и добиться заключения мира. Он не разбил армию и не получил мира.

— В этом году мы громко отпраздновали 200-летие победы над Наполеоном. И это говорит о том, что победа 1812 года до сих пор важна для нас. По-вашему, какие главные уроки мы извлекли из этой войны?

— Самый главный урок, который преподнесла нам Отечественная война 1812 года, касается идеи национального единства. 1812 год показал, что когда власть, вся элита государства, церковь, народ едины, то даже перед лицом страшной угрозы страна непобедима. Во всяком случае, русский народ. Ведь вспомним, что тогда в стране было множество социальных, экономических и политических проблем (изживавшее себя крепостное право, коррупция, интриги во власти и т. п.). Тем не менее народ, элиты отложили все это в сторону и стали спасать страну.

Я считаю, что это главный опыт, который мы можем использовать, которым мы можем руководствоваться. Когда же это единство нарушается, то Россия летит в тартарары. И примеры тому — "смутное время", а также революция 1917 года. Поэтому единство — это главный наш оплот и главный наш национальный ресурс.

[Eвразия Daily]

https://eadaily.com/ru/news/2016/08/...ogo-srazheniya
19 августа 2016
09:28

19 августа 1812 года возле деревни Лубино (20 км к востоку от Смоленска) русский арьергард генерала Тучкова (Третьего), занявший позиции на холме, который французы окрестили Валутиной горой, вступил в оборонительной сражение с превосходящими силами противника в составе корпусов Нея и Жюно, поддержанных конницей Мюрата. Тучков отбивал атаки до вечера, что позволило русской армии переправится за Днепр.

В середине августа 1812 года Первая Западная армия Барклая-де-Толли, покинула Смоленск. При этом она не могла отступать по Московской дороге, которая на протяжении 8 вёрст тянулась вдоль Днепра, так как левый берег реки был занят французами, которые могли своей артиллерией нанести большой урон отступавшим русским войскам. Потому было решено ночью, скрывая движение от неприятеля, отступать окольными путями, разделив русскую армию на две части.

Первой колонне под командованием генерала Тучкова (Первого) предстояло выйти на Московскую дорогу у деревни Лубино, вторая под командованием генерала Дохтурова шла по направлению к деревне Соловьёво, у которой находилась переправа через Днепр. Стремясь вклиниться в наши отступающие армии, Наполеон дал указание маршалу Нею выдвинуться под деревню Лубино, что вблизи Валутиной горы и постараться отрезать часть идущих из города русских войск.

В этой обстановке большую роль сыграла личная инициатива одного из командиров, а именно генерал-майора Павла Алексеевича Тучкова (Третьего), который правильно оценив ситуацию на месте, нарушил прямой приказ начальника штаба генерала Ермолова. Вопреки приказу он вернулся на Смоленскую дорогу и стал ждать французов у Валутиной горы. Утром 19 августа 1812 года передовые кавалерийские отряды французов столкнулись с солдатами Тучкова — начался бой, постепенно переросший в крупную баталию. Тучков выбрал очень удачную позицию, так что его немногочисленный отряд в течение нескольких часов смог противостоять корпусу маршала Нея, усиленному конницей Мюрата и корпусом Жюно, удерживая дорогу и не давая французам расколоть русские войска.

Старший брат генерал Тучков 1-й, поняв опасность положения, выслал на помощь младшему пару гренадерских полков, и оповестил командующего. Лично прибывший на место сражения Барклай-де-Толли, оценив обстановку, срочно направил Тучкову подкрепление: казачий отряд Карпова, три гусарских полка под командованием Коновницына, а также казачий отряд Орлова-Денисова, который задержал движение конницы Мюрата. Однако прибывало пополнение и у неприятеля, в итоге к полудню 19 августа против 15 тысяч русских сражалось около 35 тысяч французов.

Войска генерала Павла Тучкова продержались до вечера, пока французы не ударили из всех орудий, а у русской артиллерии не подошли к концу заряды. Последнюю контратаку возглавил сам Тучков Третий во главе Екатеринославского гренадерского полка, желая дать возможность вынести раненых с поля боя. Когда под ним пала лошадь, он встал с ружьём на правый фланг первого взвода. В рукопашной схватке генерал был ранен штыком в бок, ему нанесли несколько сабельных ударов по голове. Заметив на нем генеральские эполеты, французы не стали его добивать. Павла Алексеевича взяли в плен и впоследствии отвезли в ставку императора в Смоленск. Кроме этого, были ранены генерал-лейтенант Коновницын и командующий артиллерией генерал-майор Бухольц.

Сражение прекратилось в 10 часов вечера, после чего русские, выполнив задачу прикрытия флангового марша отставших частей, продолжили отступление в полном порядке на восток к переправе через Днепр. Утром 20 августа все русские корпуса благополучно переправились через Днепр.

Согласно надписи на 9-й стене храма Христа Спасителя, русские в боях при деревнях Гедеоново и Лубино потеряли 5 тысяч солдат. Потери французской стороны в разных источниках варьируются в пределах 7−9 тысяч. По признанию графа Сегюра маршал Ней первым приказал прекратить огонь. Только после того русские перестали отстреливаться. По мнению Сегюра, французы понесли больше потерь, чем русские. У французов погиб один из лучших дивизионных генералов Гюден. Пушечное ядро перебило ему обе ноги. У русских 3 генерала были ранены, из них Тучков 3-й был захвачен в плен.

25 августа Наполеон покинул Смоленск, преследуя отступающую русскую армию. Впереди было Бородино.

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/7-%d1%...d0%bd%d0%b8-2/

Великий день Бородина. Крупнейшее сражение Отечественной войны 1812 года состоялось на подступах к Москве, у деревни Бородино, 26 августа по старому стилю, 7 сентября по новому. В битве приняло участие более 150 тыс. человек с обеих сторон.

В ходе 12-часового сражения французской армии удалось захватить позиции русской армии в центре и на левом крыле, но после прекращения боевых действий французская армия отошла на исходные позиции. В реляции императору Михаил Кутузов писал: «Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришёл нас атаковать». Император ответил ему долгожданной наградой: Кутузова произвели в фельдмаршалы.

Однако исход битвы можно оценивать только в общем контексте войны. То есть её результатом стала временная потеря Москвы и уничтожение Великой армии, срыв наполеоновских планов. Известно высказывание Наполеона: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми».

[Иван Зацарин]

http://histrf.ru/biblioteka/book/o-t...odinskoi-bitvy
7 сентября 2016

О традиции помнить. К 204-летию Бородинской битвы

Сегодня в прошлом

История не даёт ответа на вопрос, забавляли ли студенты конца XIX друг друга потешным хэштегом «дедывоевали». Зато точно известно, что великие композиторы посвящали той Отечественной войне музыкальные произведения. Даже спустя десятки лет, когда «ну хватит уже».

Сегодня, когда мы справляем 204-ю годовщину Отечественной войны, стоит поговорить не только и не столько о самой битве, сколько о том, что помнить – всегда лучше, чем не помнить.

Почему мы с ним связались

До того, как схлестнуться с Наполеоном на российских бескрайних просторах, мы разбирались с ним в Европе (войны Второй, Третьей и Четвёртой коалиции, охватывающие почти десятилетие – 1798-1807 годы). Были ли для этого основания? Даже если не брать в расчёт антиреспубликанские настроения русской монархии – были. Буквально недавно Россия окончательно разделила с Австрией и Пруссией земли Речи Посполитой (1795). А теперь представим:

1. Наши союзники в состоянии войны с революционной Францией;

2. На то, чтобы «переварить» любые новые территории, нужно время. А тут союзники ведут не очень успешную войну. Потенциально это угроза восстания, а значит общая проблема;

3. В самой бывшей Речи Посполитой посматривали с надеждой на Францию как на силу, могущую сокрушить империи, разделившие польские и литовские земли. Собственно, Юзеф Понятовский, племянник последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа, как раз и ушёл служить к Наполеону в 1806 году, отклонив аналогичное предложение Павла I, сделанное несколькими годами ранее.

Потом, конечно, случился Тильзитский мир с Наполеоном (1807), «звук сей обидный», как писал о нём Пушкин. Но ситуация в Европе к тому времени была уже не той, что десятью годами ранее: из серьёзных соперников у Наполеона оставалась одна лишь Россия. А ей к тому же необходимо было заканчивать русско-турецкую войну 1806-1812 годов и вытеснять Османскую империю из северного Причерноморья.

Кстати, неожиданностью Отечественная война не стала. Та же русско-турецкая была своего рода подготовкой, чтобы не получить на юге России второй фронт. А Наполеон уже после признавал, что ему стоило отказаться от нападения после известия о мире России с Османской империей (май 1812).

Дорога к Бородинскому полю

«Мы долго молча отступали», – это уже Лермонтов. Не потому, что внезапно разучились воевать. А потому, что имели 10-летний опыт войны с Наполеоном и достаточно хорошо изучили его манеру ведения боевых действий: смелые манёвры, атака на разрозненные силы, навязывание генерального сражения пока войска ещё не оторвались от баз снабжения.

Адъютант Наполеона Арман Коленкур отметил в воспоминаниях малое количество взятых пленных по завершении Бородинского сражения, а его эпизоды (Багратионовы флеши, Семёновский овраг, Утицкий курган) неуловимо напоминают будущий Сталинград: многократный переход позиций из рук в руки, крайняя напряжённость боёв и большое количество потерь, оцениваемых примерно в 80-85 тыс человек (суммарно, наши потери историки оценивают чуть выше, чем у французов). Учитывая, что до начала сражения армии насчитывали 110-130 тыс человек каждая, всего за день они потеряли до 30% состава убитыми и раненными.

Кто выиграл

В западной историографии принято считать, что сражение выиграл Наполеон: поле битвы осталось за ним. Дело в том, что всяк кое сражение имеет цель. Если считать целью Бородино взятие Москвы, то победа за Наполеном. Но сам он, кажется, хотел разбить русскую армию и принудить Александра I к миру на своих условиях – в частности, более действенному участию в удушении Великобритании континентальной блокадой. Однако в течение месяца после Бородино не Александр I молил о пощаде, а сам Наполеон трижды пытался прекратить войну, в успехе которой он уже явно сомневался.

Ну а дальше мы знаем: дубина народной войны, зимние пикники с поеданием конины, (их Кутузов пророчески пообещал французам ещё в конце Бородинской битвы) и 35 тыс солдат и офицеров Grande Armee, которым посчастливилось убраться из России живыми. Карл Клаузевиц по этому поводу писал: «Русские редко опережали французов, хотя и имели для этого много удобных случаев; когда же им и удавалось опередить противника, они всякий раз его выпускали; во всех боях французы оставались победителями; русские дали им возможность осуществить невозможное; но если мы подведём итог, то окажется, что французская армия перестала существовать, а вся кампания завершилась полным успехом русских за исключением того, что им не удалось взять в плен самого Наполеона и его ближайших сотрудников».

Впрочем, он сам же этот феномен и объяснил, заметив, что Бородинское сражение «...[относится к типу битв] не получивших полного развития». Оно получило. Нужно лишь рассматривать период с 7 сентября и до декабря 1812 года как одно большое Бородино. Если не ещё больше.

Память

Дело в том, что на 25-ю годовщину Бородинского сражения в Москве заложили храм в память не только Бородину, но и в целом войне 1812 года. – храм Христа Спасителя. Масштабы строительства (заложили при Николае I в 1837 году, строили 44 года, закончили при Александре III) и монументальность заставляют вспомнить творчество Вучетича. К слову, в современной постройке эта функция воссоздана, храм снова выполняет ещё и роль коллективного кенотафа. Хотя сегодня, в силу давности событий (и близости уже другой Отечественной войны), она не настолько выражена. Да и традиция сменилась: теперь мемориалы и храмы – это разные постройки.

Однако жившими в XIX веке мемориальная функция храма понималась и считывалась. Так, через год после окончания строительства (1882), именно тут впервые была исполнена Увертюра 1812 года Чайковского, написанная двумя годами ранее. О чём же нам это говорит?

Каждый год, ближе к началу мая, интернет (а кое-где и эфир) наполняется откровенно мразотными образцами новояза вроде «дедывоевали» и «победобесие», «довольно, 70 лет прошло» и их производными. Мда.

А вот Петра Чайковского как-то не волновало, что 70 лет прошло. Как и его современников, которые увертюру слушали и исполняли. Потому что традиция помнить и почитать павших за отечество – она не чиновниками придумана. Это здоровая реакция человека на события своей истории и желание сопричастности. Так всегда было. А нечто противоположное (кто его знает, может в 1882 году вокруг ХСС тоже бегали какие-то образованцы с требованиями прекратить «победобесие») всегда было и будет нездравым идиотствованием. А память всегда будет лучше беспамятства.

[Foto_history]

Карты сражения:

В этот день в 1812 году состоялось бесполезное, для нас, Бородинское сражение (в общем бесполезной, для обоих сторон, войне). Совершенно очевидно, что М.Кутузов еще до него принял решение продолжать отступление и оставить Москву, но без сражения сделать этого не мог, без угрозы





отставки и передачи командования агрессивным сторонникам активных действий, которые погубили бы всю армию в столкновениях с лучшим полководцем Нового времени.
Наполеон, как всегда, эффективно и массированно использовал свою артиллерию и кавалерию, ну а Кутузов все сражение перебрасывал войска с правого фланга (неатакованного - он стал бесполезен после потери Шевардинского редута двумя днями раньше) на левый.
Наши войска на левом фланге и в центре были выбиты противником со всех своих укрепленных позиций (кроме ненужных Масловских флешей у р.Москвы), понесли большие потери (вдобавок, большинство раненых пришлось оставить в Можайске), но остаток армии не утратил боевого духа (а Наполеон не решился на последнюю атаку!), который позволил им перенести оставление древней столицы и позже перейти в контрнаступление (после выдающегося флангового Тарутинского марш-маневра и мини-Бородина в Малоярославце).
Т.е., как обычно, политические расчеты были оплачены русской кровью.
Кстати, сама стратегия отступления вглубь страны была принята еще до Кутузова - Барклаем...

[Игорь Буккер]

http://www.pravda.ru/society/fashion...tgenschtein-0/
23 окт 2012 в 17:00

Общество » Наследие » Россия

История часто бывает весьма несправедлива к настоящим героям. Генерал Петр Христианович Витгенштейн, благодаря умелым действиям которого была достигнута победа на северном направлении в войне 1812 года, на страницах многих исторических исследований предстает как "нерешительный" полководец. Это обвинение совершенно не соответствует действительности.

"У вас нет хороших генералов, — сказал Наполеон Александру Балашеву при свидании с ним в Вильно, куда он прибыл по поручению царя Александра I, чтобы передать французскому императору послание от императора русского. — Лучше всех Багратион: он небольшого ума человек, но отличный генерал. Что касается до Беннигсена, то уверяю вас, я не заметил в нем дарований!" Если Бонапарт так действительно считал, а не лукавил, как он лукавил, сказав Балашеву при той встрече, "что война Франции с Россией не шутка ни для Франции, ни для России".

Свалить Россию означало разбить ее генералов. Толковые военачальники, как оказалось, все же были, что засвидетельствовали позднейшие события. Перед началом военной кампании один из французских агентов сообщал о Петре Христиановиче Витгенштейне: "Генерал Витгенштейн. Генерал-лейтенант. Командует правофланговым корпусом Западной армии. Говорят, что еще молодой человек, без средств, но полный честолюбия, много рассчитывающий на войну, чтобы составить себе и состояние и карьеру". Родившийся в Малороссии и крещенный в киевской протестантской кирхе под именем Людвига Адольфа Петера цу Зайн-Витгенштайна (Ludwig Adolph Peter Graf zu Sayn-Wittgenstein), он в 1781 году в 12 лет был зачислен сержантом в лейб-гвардии Семеновский полк. А спустя девять лет получил свой первый офицерский чин.

Свои лучшие боевые качества 35-летний генерал-майор Витгенштейн проявил в 1805 г. в арьергардных боях, командуя гусарской бригадой (награжден орденом Св. Георгия 3-го класса). И это была далеко не первая его награда. Как и многие его ровесники, боевое крещение он получил в боях против поляков в 1794 г., командуя эскадроном, Тогда за отличие ему пожаловали орден Св. Георгия 4-го класса. Отечественную войну 1812 года Петр Христианович встретил в чине генерал-лейтенанта, будучи шефом лейб-гвардии Гусарского полка. (До 1812 г. полк назывался Лейб-Гусарским. Шефом Лейб-Гусарского полка Витгенштейн был назначен 29 октября 1807 г.).

Офицерам лейб-гвардии Гусарского полка посвящены бессмертные строки Лермонтова:

Гусар! ты весел и беспечен,

Надев свой красный доломан.

Но знай: покой души не вечен,

И счастье на земле — туман!

Крутя лениво ус задорный,

Ты вспоминаешь стук пиров,

Но берегися думы черной —

Она черней твоих усов.

Стихотворение Лермонтова написано в конце 1832 года, когда Витгенштейн был еще жив, но уже по причине болезней испросил решение и в 1829 году уволился со службы. О том, что этот гусар именно лейб-гвардеец свидетельствует красный цвет его доломана и конь серой масти ("Когда ты, ментиком блистая, Торопишь серого коня"). В Российской императорской армии только у гусар каждому полку были присвоены свои особые цвета мундиров. Правда, одежда гвардейцев по всем статьям отличалась от униформы армейцев. У них 17 рядов шнура, у армейцев — по 15 рядов. Пуговицы у лейб-гусар были литые, у армейцев — дутые. Синие суконные чакчиры, которыми в 1809 г. заменили белые лосины, имели расшивку из галуна и плоского плетенного шнура (шейтаж) особого рисунка.

Особенно разительно отличалась офицерская униформа. Форменной парадной одеждой офицеров лейб-гвардии Гусарского полка был "барс", введенный при Павле Первом.

"Барс" — это шкура барса, подбитая красным ратином и отороченная по краям серебряным галуном. Его носили вместо ментика на левом плече, головой вниз, закидывая правую заднюю лапу — под правую руку, и зацепляли лапы на груди за большой круглый литой из серебра медальон с золотым накладным вензелем императора. Две другие лапы "барса" свободно свисали вниз, хвост закидывали за правую заднюю лапу. Ношение этого дорогостоящего предмета было отменено в 1814 году. Но отличие гвардейцев от армейцев не заканчивалось различием в форменной одежде.

Лейб-гвардии Гусарский полк занимал совершенно особое положение из 12 гусарских полков бывших в 1812 году (к 1824 году их будет уже 14). Петр Первый создал гвардейские полки как охрану священной монаршей особы и как школу подготовки кадров для молодой регулярной армии. В начале 19-го столетия младший и средний командный состав готовили уже и в армейских полках, но права и привилегии гвардейцев оставались. Старшинство гвардейцев перед армейцами в два чина, когда рядовой гвардии при переводе в армию автоматически становился унтер-офицером, а унтер-офицер — офицером. В лейб-гвардии Гусарском полку служили не только представители титулованного дворянства и старинной русской аристократии, но и выходцы из богатейших семей России. В июле 1806 г. в лейб-гусары из Белорусского гусарского полка был переведен ротмистр Денис Давыдов. С понижением чина до поручика. Спустя полгода будущий поэт-партизан лишь числился в лейб-гвардии Гусарском полку, но не служил в нем.

В кампанию 1812 г. командир 1-го отдельного пехотного корпуса, прикрывавшего Петербургское направление, граф Витгенштейн был дважды ранен. В июле под Клястицами подчиненные ему войска остановили продвижение маршала Удино. В августе произошли ожесточенные бои под Полоцком с корпусами маршалов Удино и Сен-Сира. В октябре соединения Витгенштейна штурмом взяли Полоцк, а затем в сражении под Чашниками нанесли поражение маршалу Виктору. Арьергард Виктора Витгенштейн мощно атаковал на рассвете 28 ноября — в последний день переправы французских войск через Березину.

Дивизия генерала Луи Партуно (Louis Partouneaux) получила приказ оставить город Борисов и рано утром отступить к Студенке. В три часа ночи генерал выступил, но, перепутав дороги, пошел прямо на армию Витгенштейна. Остановив колонну, генерал Партуно вместе со своим штабом выехал на рекогносцировку и был взят в плен. На рассвете, оставшиеся без командования солдаты, увидели, что окружены. Из четырех тысяч пехотинцев, полсотни кавалеристов до Виктора добрались лишь 160 человек.

Как писал Клаузевиц: "Потери французов и на этот раз были весьма велики, так как Витгенштейн кроме дивизии Партуно забрал в плен еще от восьми до десяти тысяч отставших, кроме того, было захвачено много пушек и огромное количество всякого рода багажа". Русские захватили не только людей и обозы, но и четыре пушки. Наполеон пришел в ярость, когда узнал о происшествии. За три дня успешной операции по переправе через Березину, когда удалось обмануть адмирала Чичагова, и переправиться в том месте, где никто не мешал, эта потеря оказалась ложкой дегтя в бочке меда.

И этот эпизод — всего лишь один из примеров действий Витгенштейна, которые, не в пример некоторым остальным командующим, всегда отличались разумностью и профессионализмом. Петр Христианович никогда не требовал от солдат невыполнимого, берег их настолько, насколько было это возможно — например, не проводил лобовых атак пехотой или конницей вражеских батарей. Его войска не загонялись на маршах, не ночевали под открытым небом, всегда имели в достатке фураж, провиант и боеприпасы.

Тактические решения Витгенштейна также поражают своей продуманностью и четкостью — особенно это заметно на фоне общего непрофессионализма многих других командующих. Петр Христианович почти всегда выполнял задачу с наименьшими потерями для себя, и с наибольшими — для неприятеля. Он избегал ситуаций, грозивших его корпусу разгромом (а таких было немало), и, более того, успешным маневрированием создавал у противника впечатление превосходства в силах (хотя большую часть кампании именно войска противника были более многочисленными).

Искусно ведя боевые действия, Витгенштейн смог и Петербург прикрыть, и действия противника парализовать, и Наполеона без резервов оставить. Кроме того, захваты Полоцка и Витебска лишили французов необходимых им на последнем этапе войны продовольственных складов. По сути дела, небольшой корпус под его руководством выполнил задачу, которую уместнее было бы ставить целой армии! Вклад же его командующего в победу над Наполеоном оказался не меньшим, чем таковой Кутузова, Багратиона, Барклая де Толли и Тормасова, которые, как мы помним, командовали армиями.

К сожалению, после войны о Петре Христиановиче сложилось мнение как о "нерешительном" генерале, которое до сих пор находит отражение в трудах историков. Тем не менее, вряд ли его следует считать справедливым. Отчасти на такое представление повлияло то, что Витгенштейн не вписывался в образ типичного командира той войны, готового положить всю свою часть и расстаться с жизнью ради победы над врагом (кстати, именно поэтому ярлык "нерешительности" долгое время "приклеивали" и к Барклаю де Толли).

Да, Петр Христианович не посылал своих солдат в самоубийственные атаки, подобно Багратиону, не загонял армию при преследовании неприятеля так, что она валилась с ног, как это делал Кутузов, не заставлял артиллеристов драться даже тогда, когда враг уже "сидел на дулах орудий", чего требовал от них Ермолов. Он воевал осторожно, тщательно продумывая операции, однако именно такой способ действий и привел к тому, что всего один корпус выиграл войну на северном направлении. Право, для России было большой удачей, что на этом ответственном направлении войска возглавлял именно подобный командующий!

Следует также заметить, что после смерти Кутузова в конце апреля 1813 года именно Витгенштейн был назначен главнокомандующим русскими и прусскими войсками благодаря признанию его побед над маршалами Наполеона в Отечественной войне. Однако он не долго занимал этот пост — после поражений при Лютцене и Бауцене в армии возникло неверие в силы командующего. К слову говоря, и здесь была допущена несправедливость — неудачи союзников были обусловлены не просчетами Витгенштейна, а пассивностью пруссаков. Тем не менее, Петр Христианович, тяжело переживавший эти события, сам подал прошение об отставке, и армию возглавил Барклай де Толии.

После войны 1812года Петру Христиановичу еще удалось послужить России — он командовал русскими войсками во время войны в с Турцией в 1828 году. Однако возраст и подорванное здоровье все же сказывались — через год Витгенштейн испросил увольнение из армии, и, получив его, до конца своей жизни (1843 год) практически не покидал своего поместья. По свидетельству современников, герой войны 1812 года до самой смерти был деятельным и бодрым, занимался охотой и верховой ездой, без которой со времен службы в лейб-гвардии Гусарском полку уже не представлял своей жизни…

[Игорь Буккер]

http://www.pravda.ru/science/useful/...ay_de_tolly-0/
24 авг 2012 в 15:00

Наука и техника » Полезно знать

У Казанского собора в Санкт-Петербурге стоят памятники двум спасителям Отечества от наполеоновского нашествия — русским полководцам Барклаю-де-Толли и Кутузову. Но если Михаил Илларионович до сих пор справедливо пользуется всеобщим признанием, то его тезка Михаил Богданович и при жизни своей не был популярен, да и потомки его, увы не жаловали.

А ведь именно благодаря умелому руководству Барклая-де-Толли была сохранена русская армия, которую он передал Кутузову для дальнейшей борьбы.

Интересно, возникал ли у вас вопрос, как правильно писать фамилию Михаила Богдановича? Главное, придерживаться однообразия в написании. В большинстве случаев фамилию Барклая-де-Толли пишут через два дефиса. Встречаются написания с одним дефисом: Барклай де-Толли или совсем без них: Барклай де Толли. В бумагах самого Барклая его фамилия так и пишется — совсем без дефисов. Однако в русском языке написание некоторых иностранных имен или названий пишутся с дефисами, отсутствующими в оригинале: Monte Carlo, и Монте-Карло; Jean Michel Jarre, и Жан-Мишель Жарр и т.д. Кроме того, через дефис писали его фамилию Александр Пушкин, Лев Толстой, литератор Фаддей Булгарин, историки князь Петр Долгоруков и великий князь Николай Михайлович.

Читайте также: Бородинская битва. Победитель по-прежнему неизвестен …

Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, получившего при рождении имя Михаэль Андреас Барклай де Толли (Michael Andreas Barclay de Tolly), иногда называют немцем. Но были в его роду шотландские и норманские корни. По одной из версий, Рожер де Бершелэ (Roger de Berchelai) попал в Британию с Вильгельмом Завоевателем в 1066 году. По другой легенде, Барклаи в лице Робер-и-Готье-де-Беркелэ (Robert et Gautier de Berkeley) впервые появились там в конце правления Малкольма IV, правившего Шотландией в 1165 году. И еще одно предположение: фамилия Барклай происходит от названия деревушки Бэркли (Berkley) в графстве Сомерсет, которая в XI столетии называлась Berchelei.

Мужская линия этих Барклаев прервалась в 1456 году, и старшинство перешло к ветви Барклая из города Тоуви (Towie) в Абердиншире. Современный биограф полководца историк Сергей Нечаев сообщает: "Таким образом, приставка "де Толли" к фамилии "Барклай" происходит от модифицированного названия города Тоуви (Towie — Towy — Tollie — Tolly)".

Первыми остзейскими "немцами" стали Питер и Джон Барклаи, которые переселились в вольный ганзейский город Росток в 1621 году. Сыновья барона, купцы, торговавшие шелком, вскоре стали гражданами города — бюргерами. Судьба большинства Барклаев оказалась связана с Ригой. В 1721 году Лифляндия отошла к Российской империи и семья Барклая-де-Толли вступила в подданство к русскому царю. Первым русским подданным в роде Барклаев стал в 1710 году дед Михаила Богдановича по имени Вильгельм-Стефан. Отец выдающегося полководца также был русским офицером, приобретшим своей службой дворянское достоинство и вышедший в отставку поручиком. И в заключение всего этого интернационала, от британских морей до литовских болот, будущий фельдмаршал появился на свет в Латвии, а в неполных десять лет стал вахмистром в петербургском Новотроицком кирасирском полку.

Перед Отечественной войной 1812 года Барклай-де-Толли командовал 1-й Западной армией, размещенной на границе в Литве. Будучи одновременно и военным министром, Барклай в известной степени распоряжался и 2-й Западной армией, находившейся под командованием генерала от инфантерии князя Петра Багратиона. Однако полноценного взаимодействия между двумя армиями не было из-за несходства характеров их командующих и их взаимного соперничества. Однако, главное, что с первых дней войны Барклай-де-Толли избрал верную тактику в отношении Бонапарта, которая нанесла серьезный урон "Великой армии" французского императора. Говорят, при отъезде из армии Александр I обратился к Барклаю со словами: "Поручаю вам свою армию; не забудьте, что второй у меня нет". Барклай-де-Толли с честью выполнил свою миссию. Нужно еще учитывать, что Барклай, даже как военный министр, не мог отдавать приказы армиям А. П. Тормасова и П. В. Чичагова. Проще говоря, Барклай во многом был скован в своих действиях как полководец.

Но Барклай сумел провести вокруг пальца хитрого французского лиса. Русская армия тремя колоннами ушла из-под Витебска так тихо, оставив на месте бивуаков горящие костры, что противник до утра не догадывался, куда подевались русские и где их искать. Наполеон был взбешен. В течение некоторого времени великий полководец находился в полнейшем неведении насчет наших военных сил. Разбить русские армии порознь, что сперва казалось весьма легкой задачей, у Наполеона так и не получилось. И все-таки государь, не любивший Кутузова, назначил его главнокомандующим вместо Барклая. Вопрос о назначении именно Кутузова на роль единого главнокомандующего достоин отдельного рассмотрения.

В юбилей Бородинского сражения следует вспомнить, как оскорбленный в своих лучших чувствах фельдмаршал искал смерти в бою. Это не только его собственное признание, сделанное генералу Ермолову. В рапорте императору Кутузов отмечал поведение своего предшественника во время битвы при Бородино: "Барклай-де-Толли присутствием духа своего и распоряжениями удерживал стремящегося против центра и правого фланга превосходного неприятеля; храбрость же его в сей день заслуживает всякую похвалу". Свидетельства других очевидцев не противоречат кутузовскому докладу. Александр наградил Барклая орденом Святого Георгия 2-й степени. "Провидение пощадило жизнь, для меня тягостную", — писал впоследствии Барклай.

На военном совете в Филях именно Барклай, уже переставший быть главнокомандующим, первым высказал мысль о необходимости отступления. Это не могло не понравится Кутузову, который придерживался такого же мнения — но ненависть к бывшему главнокомандующему прорывалась в российской провинции. Когда Барлай проезжал через Калугу или по дороге из Тулы к Владимиру, обыватели называли его изменником и предателем. Приходилось вызывать полицию, чтобы расчистить толпу, а ординарцу — обнажать саблю.

Во Владимире Барклай, очень сильно заболевший, остановился в ожидании ответа на свое письмо, которое послал на высочайшее имя. Там содержались ламентации: "Известный отзыв князя Голенищева-Кутузова, что отдача неприятелю Москвы есть следствие отдачи Смоленска, к сожалению, подтверждает во многих умах сии ужасные для чести армий и предводительствовавших ими заключения". Адъютант вернулся, но без письма от Александра.

В конце концов, император написал Барклаю, состоялась и аудиенция. Михаил Богданович и в записках царю и при личной встрече неоднократно пытался оправдаться. Безрезультатно. Сергей Нечаев так объясняет такое поведение божьего помазанника: "Видимо, Александр I считал подобную публикацию политически нецелесообразной, ибо она могла подорвать престиж победоносной русской армии, которой еще предстояло освободить Европу от Наполеона. Тут вопрос личного достоинства, чести и репутации какого-то генерала для него явно отходили даже не на второй, а на двести двадцать второй план".

Тем временем Кутузов продолжал делать то, чем занимался Барклай и за что его совершенно напрасно называли предателем. Простым русским людям, не любившим и не понимавшим "немцев", казалось, что при своем "Михайле Ларивоныче" победа достанется быстрее, чем при военачальнике, фамилию которого перекроили на "Болтай да и только". Любопытно, когда в армии и обществе ругали Барклая, который совсем не был немцем, в качестве первого кандидата в главнокомандующие рассматривали настоящего немца Левин-Августа фон Беннигсена. Была еще одна немецкая фигура — цареубийца граф Петер-Людвиг фон дер Пален.

[Иван Зацарин]

http://histrf.ru/biblioteka/book/khi...ieta-v-filiakh
13 сентября 2016

Хитрый план. К 204-летию совета в Филях

Сегодня в прошлом

Одна из непременных дисциплин в интернет-баталиях, касающихся обсуждения дел на Донбассе, в Сирии, или даже гипотетическом конфликте Россия-НАТО – меряние танчиками. Сколько чего и у кого есть, насколько оно эффективно и как бесславно другая сторона, конечно же, продует.

Сегодня, когда мы справляем 204-ю годовщину одного из самых известных военных советов в нашей истории, стоит поговорить о том, что крепость армии измеряется не только силой оружия, но и её тылом.

Самая большая ловушка в истории

Итог войны 1812 года, подведённый Карлом фон Клаузевицем, настолько хорошо описывает события, что его не грех повторить: «...Французская армия перестала существовать, а вся кампания завершилась полным успехом русских за исключением того, что им не удалось взять в плен самого Наполеона и его ближайших сотрудников». Что же обеспечило этот результат?

На военном совете, состоявшемся 13 сентября (1-го по старому стилю), т.е. спустя 6 дней после Бородинской битвы в подмосковной тогда деревне Фили, решался понятный вопрос: «Как поступить дальше?» Причём совет начался как чисто военный: военачальники обсуждали позицию, выбранную генералом Леонтием Беннигсеном для нового сражения. Большинство генералов признали позицию неудачной ещё до совета, поэтому прорабатывались варианты боёв в Москве.

Альтернатива (сдача Москвы), вероятнее всего, была предложена Беннигсеном не в качестве варианта, а полемического приёма. Мол, из двух зол выбираем худшее. Однако у этого решения внезапно нашлись сторонники и в первую очередь сам Кутузов. Всего же за сдачу Москвы (вернее, за сохранение уставшей после Бородино армии и отступление навстречу подкреплениям) высказались 4 из 10 генералов, присутствовавших на совете: Остерман-Толстой, Барклай де Толли, Толь, Раевский. Так что Кутузов во многом брал ответственность на себя. В случае чего оправдаться мнением большинства у него бы не вышло. Не говоря уж о том, что такое решение было уже не чисто военным, а политическим, и по-хорошему требовало согласия Александра I, получить которое по тем временам не было физической возможности.

При дворе Кутузова за сдачу Москвы ругали. Однако ругань эта была скорее патриотствованием и выражением досады по поводу убытков от разграбленных московских имений. Или же вовсе паникой. Так, младший брат Александра I Константин Павлович «...только и твердил об ужасе, который ему внушало приближение Наполеона, и повторял всякому встречному, что надо просить мира и добиться его во что бы то ни стало. Он одинаково боялся и неприятеля, и своего народа и, ввиду общего напряжения умов, вообразил, что вспыхнет восстание в пользу императрицы Елисаветы» Впрочем, на взбалмошного Константина часто возводили напраслину, и это известие, похоже, из этого ряда. Сам же Александр I если и досадовал, то недолго. Почти сразу после получения известия об оставлении Москвы (20 сентября) он сказал: «Наполеон или я», намекая на готовность идти до конца. А в начале октября (когда от Наполеона начали приходить предложения о мире), заявил: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, нежели подписать стыд моего отечества и добрых подданных, пожертвования которых умею ценить».

От Москвы до самых до окраин

Итак, решение было принято и задним числом одобрено. А скоропостижный отъезд Наполеона из Москвы 19 октября («Идём в Калугу! И горе тем, кто станет на моём пути») – чуть больше месяца погостил – показал, что решение было верным. Что снова возвращает нас к фразе Клаузевица: что истребило армию Наполеона, что заставило его отправиться в Калугу и далее со всеми остановками за Неман?

Первые партизанские отряды начали действовать против войск Наполеона ещё летом. Однако после Бородина их значение увеличивается до едва ли не главного тактического приёма. Следует понимать, что термин «партизаны» для эпохи 1812 года означает немного не то, что мы привыкли ожидать. Костяк большинства отрядов состоял не из взявшихся за вилы и топоры мужиков, а из профессиональных военных – лёгкой кавалерии, совершавшей диверсионные вылазки по тылам французов. При этом главной задачей таких партизан стало всячески пресекать подвоз продовольствия и фуража в занятую французской армией Москву.

Были, конечно, и отряды народной самообороны, однако их было меньше. Чаще крестьяне примыкали к какому-нибудь из подразделений, возглавляемому офицерами, становясь в первую очередь ценными проводниками, разведчиками и связными, а также поставщиками продовольствия. И вот тут-то мы подходим к главному.

Генерал Голод

В самом начале войны крестьяне относились к врагам по-разному. Бывало, что выдавали им своих прячущихся хозяев. Французская разведка ещё до войны усиленно распространяла в России слухи о том, что Наполеон даст волю русскому крестьянству. «Скоро Москву возьмут французы, будут все вольные, а помещики будут на жаловании», – примерно такие настроения были не редкостью уже весной 1812 года, французы тогда ещё даже границу не перешли.

Наполеон отменять крепостное право не решился – даже на бывших польских землях, а уж на российской территории и подавно. Крестьяне отказывались давать продовольствие и фураж даже за деньги, жгли посевы, оставляли поля неубранными, уходя в леса. Даже из Москвы ушло почти всё население, осталось чуть более 6000 человек (из 300 тысяч). Именно подмосковные крестьяне помогали лёгкой кавалерии морить французскую армию голодом, не давая при этом голодать сами партизанам Давыдова, Кудашева и Орлова-Денисова. В результате первую наваристую конину французы попробовали уже в Москве.

Ну а дальше – негативная спираль: нет лошадей – значит, придётся оставить пушки, снижая огневую мощь следующих битв; нет лошадей – значит, некому гоняться за партизанскими отрядами, фактически лишающими армию кавалерии. Наполеон бросил против Давыдова две тысячи кавалеристов, один из лучших своих резервов. Всех их Давыдов взял в плен с вдвое меньшими силами. Голодные и/или павшие от голода кони – одно из немногих разумных объяснений такому феномену.

***

При чём же тут совет в Филях?

Ставка на партизанские действия – одно из решений этого совета, большинство отрядов возникают как раз в сентябре 1812 года. А ставка на партизанщину могла быть успешной только в одном случае: если бы окрестное крестьянство в эту войну вступило активно, не одним лишь пассивным сопротивлением и обороной собственных деревень. Что в итоге и произошло.

И если Бородино показало, что силы обеих армий примерно равны, то последующий месяц показал уже иное: Наполеон проиграл войну не русской армии, а русскому народу.