*343. О легитимации национализма

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=572F28159C955
08-05-2016 (14:53)

а Курилы оставит гнить до второго пришествия
08-05-2016 (14:53)

! Орфография и стилистика автора сохранены

У идеи премьера-министра Японии обменять Курилы на помощь России в экономическом развитии несколько очевидных подтекстов. Японский политик правильно выбрал момент: у российской экономики такие проблемы, что менять территории на развитие Дальнего Востока по-японски самое время. Более того, у оказавшегося в изоляции Путина экономическая дружба (а бывает ли другая) с одной из стран "семерки" – хороший повод показать благодарному российскому народу, что все на самом деле о'кэй, а злобной Америке и послушной Европе, что на них свет клином не сошелся.

Но вся путинская популярность зиждется именно на географическом патриотизме: приращение территорий – любимая русская забава. Даром, что ли, Крым присоединяли и Донбасс откусывали? Отдать Курилы – обломить рейтинг с возможной катастрофой в анамнезе. Хотя, если судить здраво, лучшего момента и условий, чтобы решиться на рисковый обмен, трудно себе представить. Когда еще избавляться от ненужного балласта, как не при гибельном шторме? Курилы – та же Аляска, Путину бы Москву и Московскую область (фигурально говоря) спасти от нищеты, а тут еще не только экономическая, но и политическая выгода.

Но Путин, скорее всего, Синдзо Абэ продинамит. Наобещает с три короба, щелкнет по носу уходящего Обаму, попытается получить вперед инновации, а Курилы оставит гнить до второго пришествия.

Однако у этой истории есть еще один урок. Подписывать гневные отповеди вору-агрессору все горазды. Они же стоят недорого. Но когда появляется шанс сделать политический гешефт, типа купить пиджачок с кровью, моральное осуждение с удивительной скоростью отправляется в утиль. Дружба дружбой, а Курилы врозь.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=573715F1E5B83
14-05-2016 (15:14)

не простая это работа, из советского болота тащить бегемота

Хочу возразить симпатичному и умному Аркадию Бабченко, который полагает, что комплекс совка, называемый им и многими "ватой", излечивается в рамках достаточно простой процедуры: перемещением из одного социокультурного пространства в другое. Бабченко так и пишет: "Россиянин, помещенный в нормальную среду, теряет свойства "ваты". Сомневаюсь. А точнее сказать, мой опыт свидетельствует об обратном.

Да, у работающих и по горло погруженных в американскую или европейскую (канадскую, австралийскую и далее по списку) среду появляется очень тонкий и ломкий слой своеобразной культурной смазки под названием вежливость. Но эта смазка (или лучше лак) трескается, крошится, стирается на изгибах с невиданной легкостью, и оттуда, из трещин и дыр в полный рост лезет совковое мурло, дай только повод.

Что касается тех, кто не вынужден погружаться в новое социальное пространство, а просто бултыхается в русском гетто, среди таких же, как и он, бывших совков, то тут даже попытки прикинуться другими не возникает. Может быть, в емелях на родину вместе с обычным хвастовством используются приемы культурной мимикрии: кому не охота поизображать из себя гражданина объединенной Европы или Америки. Но, по сути дела, такие незыблемые качества как максимализм, самоуверенность вместе с культурной провинциальностью – появляются легко, как дед Мороз и Снегурочка после звонка в службу по празднованию Нового года.

Каждый раз, когда я иду в русский магазин, я ощущаю знакомое мне психологическое напряжение: свидание с родиной – не хер собачий. Ничего особенного, тебе не кричат с порога: ты куды приперся, фигов партизан? Нет, тебе даже ответят, если поздороваешься. Без улыбки чаще всего, вот еще глупости какие – улыбаться бывшему соотечественнику, предателю и перебежчику. Да и вообще это не наш стиль: фальшивое радушие и гимн жизни, мы хмуры по своей природе, и перемещение в пространстве это обстоятельство не отменяет.

Колбасу взвесят и даже порежут на ломтики (что машине простаивать), но если ты тихо подошел, а она говорит по сотовому или болтает с подругой, шаркай и кашляй, как чахоточный, иначе не обернутся.

Кстати, ни у продавщицы, ни у кассирши мы паспортов не спрашиваем: из России они, из Молдавии, Украины или Белоруссии – неизвестно, но поведение без тени улыбки (или с улыбкой, напоминающей признание пионерки фашистам) наиболее распространенное (об исключениях я само собой не говорю). Конечно, у молодой девушки на чужбине могут быть особые проблемы: кавалер из Жмеринки поматросил и бросил, зарплата – как всегда мала, а владелец магазина – сволочь и жадина. Причин для плохого настроения у молодого человека предостаточно, но то, что я психологически готовлюсь, переступая порог магазина русско-советских деликатесов, это я чувствую всегда.

Но, может, это просто социальный протест: мол, не оценили меня, засунули на социальное дно для умелой эксплуатации, поэтому и не хочется радоваться жизни? Увы, нет. Русского (а здесь все русские, кто на русской мове спикает) легко узнаешь в густой толпе в Таиланде, на дороге по признакам "опасного вождения", про культуру и политику я уже не говорю.

Любимая цифра российских социологических опросов легко подтверждается на том же Брайтон Бич, где на последних праймериз примерно столько же процентов проголосовали за Трампа. И плевать, что голосовавшие сидят с самого приезда на социальном пособии и бесплатной медицине, а Трамп именно на эти льготы и покушается. Вот тебе барабан – если вспомнить старый анекдот про казнь Василь Иваныча – говорит наш соотечественник. Так как прекрасно понимает, что у него американское государство ничто уже не отнимет, а вот лишить тех же благ "понаехавших черножопых" очень даже хочется.

Конечно, у тех, кто родился в чужом краю, окончил школу и колледж, да и по-русски если говорит, то только с бабушкой и дедушкой в семейной темноте, перспективы для избавления от комплекса совка куда шире. Но это и без всяких дополнительных доказательств ясно, положи в колыбель к лорду малыша с рабочих окраин, вырастит с большой вероятностью лорд (обратное столь же возможно).

Но если в сухую, так сказать, ждать перемен, то есть переместил кента из квартиры на Удельной в квартиру в Бруклине и ждешь, когда из серой уточки с комсомольским билетом под подкладкой вырастет белый лебедь с протестантской голливудской улыбкой в 64 зуба, то проще ждать, когда Путин превратится в Алешу Карамазова и отдаст ролдугинские миллионы в пенсионный фонд Удмуртской автономной области на развод мальков.

Хотелось бы верить, что подъем с переворотом и отказом от совка – дело лишь социальной техники и перемещений в пространстве. Увы, здесь не просто надо купить билет до станции Детство по-англосаксонски, тут надо, чтобы дух советский выветрился без остатка. А это процедура посложнее колоноскопии через рот: сколько не выдавливай по капле раба, все равно капли продолжают кап-кап-капать и отдают на ветру самогоном из табуретки. Не простая это работа, из советского болота тащить бегемота.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=573996B37B701
16-05-2016 (12:48)

вернуть с полпути падающий шкаф практически невозможно
! Орфография и стилистика автора сохранены

Принятие в первом чтение закона о возможном запрете для россиян выезда за границу показательно, как этап борьбы между оголтелыми ястребами в окружении Путина и осторожными консерваторами (они превратятся в голубей при смене режима, следите за руками).

Понятно, чего хотят ястребы: репрессий, тоталитарной простоты и/или войны. Не гибридной, как в Украине, а в полный рост. Понято, почему сопротивляются осторожные консерваторы: репрессии и война – очень опасные политические приемы, сужающие пространство для маневрирования. Последнего Путин явно не хочет, поэтому гайки закручивает постепенно и, конечно, чужими руками. Но гайки все-таки закручиваются, и, следовательно, резонен вопрос: а есть ли у гаек предел, за которым может начаться непредставимое, в том числе более массовые репрессии?

Путин это хорошо понимает и пользуется гаечным ключом дозировано, а делегирует свою роль подмораживания России политическим фрикам.

Кстати сказать, это очень интересный феномен новой (старой) российской истории. Резервирование важного политического места для персонажей, вызывающих у публики ощущение безумия и клоунады.

Поиск необходимых клоунов, политических шутов начал еще Горбачев: при нем КГБ стал лепить разные националистические движения вроде "Памяти" Васильева, из которой вышли и РНЕ Баркашова, и другие. Уже тогда было понятно, какими чертами должен обладать политический клоун: он должен пугать интеллигенцию крайне правой националистической идеологией и при этом вызывать ощущение невменяемости. Будто он все это не всерьез, а так, притворяется.

Очередная попытка оказалась удачной – появился Жириновский. Проект уже ельцинской эпохи. Он стал олицетворением скоморошьей ипостаси власти. Царь-шут, псевдоюродивый. Поэтому был узнан (шутовская природа власти есть и в Иване Грозном, и в Петре I, и в Сталине, да и в Путине есть элементы политического паясничанья, а его местоблюститель, президент/премьер Медведев – просто политический дурачок) и получил всенародное признание практически сразу: клоун-черносотенец.

Почему черносотенец – понятно. Власть для создания иллюзии устойчивости нуждалась в позиции центра, а для этого необходимы полюса правого и левого радикализма. С левым полюсом власть определилась, он был зарезервирован за КПРФ. И власть правильно понимала, что в зюгановском старперском варианте эта левая идея (безусловно, фальшиво-левая, шутейный коммунизм) будет безнадежно дезавуирована.

А вот правый радикальный полюс, желанный, лакомый и для самой власти, был с самого начала рукотворный. Да, быть русскими националистами очень хотелось (тут, как приз, поддержка и энтузиазм миллионов), но было понятно, что Европа этого никогда не примет. Поэтому острием праворадикального копья назначили клоуна. От него легче откреститься и его проще сдать в утиль, если очень заиграется.

Сегодня, при Путине, на этом полюсе тесно – множество маленьких Жириновских: власть не хочет усиления одного большого и популярного политического шута и устраивает между ними конкуренцию, понижающую значение клоуна-прототипа. Яровая, Мизулина, Федоров, Милонов – эти и другие лидеры гибридного нацизма представляют собой разные варианты праворадикального безумия, позволяющего власти быть не прямым участником правого поворота, а как бы зрителем. Мол, сам народ сошел с ума и хочет придурков в виде вождей. Что можно поделать: народ их выбирает, они соревнуются между собой, кто из них больший имперец и подлец, но ведь это они, а не мы. Демократия клоунов, так сказать. Многополярный мир.

Понятно, что Кремль манипулирует этими петрушками, дергает за ниточки и заставляет плясать те танцы, которые сами и придумывает. Повторим, что все клоуны – депутаты, то есть "народные избранники". В правительстве такой позиции резонно не предусмотрено. Правительство только исполняет, а вот законотворчество – думская забава. Попутная, факультативная задача – дискредитация демократии и парламентаризма, но именно попутная. Основная цель – постепенное опускание России в кипящий котел русского национализма с имперской косточкой для наваристости. И депутаты-шуты со своей ролью справляются.

В принципе для осознания того момента, когда гайки закручены до предела и скоро начнется сеанс для взрослых, карты уже открыты. Если закон, отдающий безумием, как вонючая тряпка под раковиной, предложит не клоун, а осторожный респектабельный консерватор, значит, запахло жаренным.

Сегодня осторожные консерваторы, понимающие, чем грозит усиление и расширение репрессий, противостоят скатыванию России в жесткий национализм в своих интересах. При потере управляемости они будут уже не нужны. Путин же пытается рулить двумя прямо противоположными процессами: закручиванием гаек с неизбежной перспективой репрессий и сдерживанием этого движения из-за страха потери управляемости. Если переводить эту ситуацию в физическую плоскость, то действие инерции однозначно: вернуть с полпути падающий шкаф практически невозможно.

Так что следим за клоунами: их реприза – угроза и предупреждение. Когда полк Симеонов Бекбулатовичей будет объявлен официально шутейным и уйдет в запас, настанет грозная пора. Опала Жириновского и детей лейтенанта Шмидта – команда "приготовиться" к приказу, строчки которого убивают: нахлынут горлом и убьют.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=573C31A6F32F4
18-05-2016 (12:14)

Михаил Берг: Кремль дергает за ниточки и ждет известных ему реакций

Есть вещи, которые мы видим и не видим. То есть смотрим, но глаз не вычисляет границ. Как тело за занавеской: вроде кто-то стоит, а может, так складки легли.

Однако только тело начинает шевелиться, как все встает на место: вот руки, колени, голова — из ничего рождается фигура.

Этот феномен происходит каждый год, являясь попутным следствием музыкального конкурса Евровидения, но мы не о музыке, мы об одном аспекте зрительского голосования. Напомним, что Россия и ее представитель получили наивысшие 12-10 балов от зрителей из Польши, Венгрии, Чехии, Армении, Азербайджана, Белоруссии, Болгарии, Хорватии, Грузии, Латвии, Литвы, Молдовы. Мы пропустили затесавшихся в славянское братство Финляндию, Италию, Францию и Сан-Марино, но куда только судьба не заносит русского человека.

Все это повторяется из года в год с очень небольшими вариациями. Страны, в которых весомо присутствие русских, голосуют предсказуемо. Их право, никаких претензий. У нас другая тема, на самом деле очевидная.

Как получилось, что значительная часть населения других и не всегда сопредельных стран является русской? Идея заселения (инфильтрации) новых имперских приобретений населением метрополии — не русское ноу-хау, так поступали все империи, чтобы приблизить, сделать более управляемым новое территориально-политическое приобретение.

Хотя у русской имперской политики, по крайней мере, начиная со Сталина, перекроившего вновь прибывшие республики по специфическим лекалам, есть один повторяющийся прием. Отрезать кусок от соседа, предварительно заселив его русскими или нетитульной нацией для этого региона, и отдать извечному политическому оппоненту. Или просто правильно направить миграционные потоки.

Так троянским конем для Грузии стали Абхазия и Южная Осетия, для Молдовы — почти полностью русифицированное Приднестровье и Гагаузия, для Украины — Донбасс, пограничная русскоязычная Нарва для Эстонии, Нахичевань и Карабах между Арменией и Азербайджаном, Северо-Казахстанская область для Казахстана так далее. Не было, кажется, ни одной республики, в которую бы не всунули этнически чужеродное образование с планами на перспективу.

О перспективе — в структурном, конечно, виде — дает представление рассказ Чехова "Каштанка". В рассказе дрессированную собаку заставляют проглотить кусочек мяса на веревочке, а потом в нужный момент выдергивают этот уже начавший перевариваться лакомый кусочек из нутра собаки.

Конечно, жестокий дрессировщик был далеко не такой имперский стратег как Сталин, профит дрессировщика — восторг зрителя и доказательство его превосходства. Сталин куда более хитрый и лукавый политический портной: он так нарезал советские республики, чтобы иметь возможность управлять ими в случае оранжевой революции.

Оранжевой революцией, конечно, в фигуральном смысле, а вот революцией за независимость и отделение от России — это точно. Все было приготовлено на всякий случай, если идея права нации на самоопределение (это замыслил еще Ленин) вскружит головы граждан на присоединенной территории, и тогда станет актуальным аргумент — пожалуйста, уходите, но Пыталовский район, Приднестровье и так далее, будьте добры, оставьте.

Это, я бы сказал, и был настоящий чекистский крюк, на котором ловкий стратег русской империи Сталин подвешивал вновь приобретенные территории. Плюс, конечно, инфильтрация русскими. Вот пример по Прибалтике. Там численность и доля русских росла опережающими темпами после оккупации и тем более после войны. По данным переписи 1989 года (накануне развала СССР), русские составляли 9,4% населения в Литве, 30% в Эстонии, 34,0% в Латвии, будучи, понятное дело, крупнейшим национальным меньшинством во всех трёх республиках. Этим кусочком на веревочке очень удобно было управлять. В некотором смысле Сталин передал своим преемникам полную жменю этих веревочек, на конце которых корчилась целая свора Каштанок. Другое дело, что это был уже не отдельный кусочек мяса, а нечто, представлявшее часть организма, и, дергая за веревочку, дрессировщик грозил вырвать часть пищевода вместе с тонким кишечником.

В этом плане передача Крыма Украине в 1954 году Хрущевым была отчетливым продолжением имперской политики Сталина. Мало было инфильтрованного русскими Донбасса, русская империя заставила проглотить ничего не подозревающую Украину еще один инфильтрат, чтобы управление было надежней.

В этом смысле поведение Путина полностью находится в имперской логике его предшественников: они просто закладывали мины в тела союзных республик, а он дергает за веревочку и взрывает.

Понятно, что русский инфильтрат в соседних республиках — это для Путина расходный материал. Путин не случайно устами своих пропагандистов кричит о пятой колонне. И указывает на свою собственную интеллигенцию, единственная вина которой в том, что она видит насквозь его имперские приемы, а ему бы хотелось остаться телом за занавеской. Манипулятором, действия которого остаются невидимыми. Нацпредатели, умники и иностранные агенты выдают его поведение жестокого дрессировщика Каштанки, и он их за это ненавидит.

Не позавидуешь и приманке на веревочке. Русский инфильтрат в братских республиках — в основном обыкновенные люди (хотя путинских агентов там много как никогда). Люди борются за свои права, отстаивают право на родной язык и бенефиты меньшинства. И далеко не всегда понимают, что играют роль кошелька, подброшенного Жегловым Кирпичу. Путин кричит: держи вора и усмехается — он-то прекрасно знает, кто вор, кто пятая колонна и кто нацпредатели.

Он вместе со своими предшественниками — создателями русской империи советского образца — заранее распределили все роли, а теперь Кремль дергает за ниточки и ждет известных ему реакций. Заставлять играть чужую роль, не догадываясь об этом, — и есть высший пилотаж в манипуляции.

Попутно ответим на часто возникающий вопрос о реставрации путинской элитой советской эпохи. Вопрос, увы, поставлен неверно. Путин не возвращается в советскую эпоху, Путин — есть часть имперской политики советского периода и не скрывает этого. Этот тот случай, когда социально-экономические обстоятельства являются второстепенными, факультативными. Механика русского империализма одна и при феодализме, и при социализме, и при капитализме. Экономические приемы и интересы разные, имперская политика однородна. Или однАродна? Вот и держи вора.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=5741CC72CEC9A
22-05-2016 (18:30)

Ведь предупреждал Генри Торо Путина - все закончится революцией

! Орфография и стилистика автора сохранены

Рифма - способ сравнить настоящее с прошлым. Или с чужим. Попал я вчера на озеро Уолден - и тут же увидел карельский перешеек, отчасти озеро "Красавица", отчасти соседнее с ним озеро "Чертово". Чуть ниже горки вдоль берега, чище вода, нет гогота и пьющих компаний (не пьют здесь на природе - штраф будет запредельным), да и курящей увидел только жену рыболова, хотя обошел с женой все озеро по периметру. Но Карелия, в прибранном финском варианте, а так будто и не уезжал, даже поезд промелькнул и прогудел, прикидываясь пригородной электричкой в Комарово.

Но говорю я об этом не для того, чтобы сказать, что штат Массачусетс похож на Ленинградскую область, и зарифмовать их, а чтобы поведать об одном мемориальном месте на берегу озера. Прямо у автомобильной стоянки стоит скромная, да что там скромная, убогая хижина (рифма "чухонец", ну, так лови ее скорей), в которой кровать, камин, два стула и конторка. Хижина - новодел, и стоит не на историческом месте, а поближе к публике. Но хозяин исторической хижины, пожалуй, один из самых интересных американских мыслителей, повлиявший на Толстого, Ганди и Лютера Кинга. Вам он хорошо известен, но я поиграю в загадки.

Узнавайте. ”Как же надлежит человеку в наше время относиться к нашему правительству? Я отвечу, что он не может связать себя с ним, не навлекая на себя позора. Я ни на миг не согласен признать своим правительством политическую организацию, которая является правительством раба".

Думаете, Пионтковский сурово судит Путина, или Каспаров пригвоздил к позорному столбу его коррупционный режим? Нет, это выпускник Гарварда образца 1837 (Пушкину еще раз наше "Здрасьте") Генри Торо. И пишет он, протестуя против войны Америки против Мексики, а до этого протеста, как последователь Руссо, прожил два года на берегу озера Уолден в собственноручно построенной хижине.

Но нам он интересен своей более, чем актуальной позицией. Отчасти повторяя идеи Локка, но на американский лад, он говорит о праве человека и общества оказывать сопротивление правительству, если оно становится тираническим. И говорит не о сопротивлении на словах и в ассонансных рифмах, а на деле, с оружием в руках: "Все признают право на революцию, то есть право не присягать и оказывать сопротивление правительству, когда его тирания или его неспособность становятся нестерпимы. Однако почти все говорят, что сейчас дело обстоит не так". Сегодня рано, завтра поздно. Но неспособность нестерпима давно.

Сам Торо был последователен в своих убеждениях. Он был бунтовщиком пострашнее Пугачева, но опять же по-американски. Когда его недовольство правительством дошло до предела, он сделал то, что в Америке хуже революции, он отказался платить налоги. И сел за это в тюрьму.

А вот как злободневно звучат его слова, будто он смотрит на Россию, захватившую Крым и Донбасс, и тщетно пытается призвать к совести россиян-ватников: "Известное трение есть в каждой машине... Но когда у трения появляется своя машина, а угнетение и грабеж делаются организованными, я говорю: не надо нам такой машины. Другими словами, когда шестая часть населения страны, провозгласившей себя прибежищем свободы, является рабами, а всю страну наводняют чужеземные войска и вводят там военные законы, я считаю, что для честных людей настало время восстать и совершить революцию. Это тем более неотложный долг, что захваченная страна — не наша, а армия захватчиков — наша".+

Страна не наша, а армия - наша. Вот так поедешь в погожий денек на озеро близ городка Конкорд (родного города Торо), а попадешь в Россию, кайфующую от захватнических войн. И ведь предупреждал Торо Путина: все закончится революцией, не верит себе на голову. Что делать, чай, не Лев Толстой.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=5753EB6956B24
05-06-2016 (12:23)
Корысти в имперском патриотизме ни на грош, голый понт, за который сам еще платишь

! Орфография и стилистика автора сохранены

Хотя хулиган слово английское, в русской культуре оно обрело второе дыхание. Как многое, впрочем. Не важно, кто прародитель термина - ирландец Хули, Патрик Хулиген, бушибузуки или апаши, мы с детства знаем, что это ребята из соседнего квартала, у которых окурок Примы на губе и один вечный вопрос: закурить не найдется?

Формально хулиганство - это преступление без навара. Или навар такой ничтожный, типа чужой человек, а приятно. И если рассматривать это расширительно, то можно сказать, что русская жизнь - сплошное хулиганство. Ведь хулиганство - это преступление ради понта. А ради понта - это практически все. Крым - понт, нашинские самолеты на одном крыле над авианосцем, министр Лавров в собственном соку, хоккей и футбол на траве, пацан из 33-й квартиры, нас*авший у Лидки в лифте и написавший хабариком все менты лохи, Шумахер на ладе-приоре, стартующий от светофора как в последний раз - все понты бить-колотить. Хозяева жизни.

Легче поискать, в чем нет понтов. Диктатура пролетариата - понты, моральный кодекс - х*ли, наши дети, живущие при коммунизме - еще как. Первая мировая - понты соленые, финская кампания и пакт Молотова-Риббентропа, ограниченный контингент в Афганистане, концерт в Пальмире и запрет Боржоми, шпроты и кишечная палочка Пентагона в лекарствах от СПИДа. Понт Таврический.

Конечно, можно и здесь нацедить интерес, вместо Боржоми - вода Славянская из соседней лужи с пузыриками, у финнов можно сыр Виола слямзить, в Казахстан можно немцев переселить, плацебо - это вообще русская настольная игра под названием фармакология.

Но если по-честному, то корысти в имперском патриотизме ни на грош, голый понт, за который сам еще платишь чистоганом и не малые пенни. А что такое русский человек без понта, патриотизма и духовности - это пиндос какой-то, с калькулятором вместо души-гармони: в лифтах не с*ать, потому что убирать придется, в городе не обгонять, потому как штраф, у людей шапки в переполненном автобусе не тибрить, так как Янукович - кончил плохо.

Если не нарушать закон ради злорадства и самоутверждения в зеркале, то России просто как бы нет: одни немцы румяные в фартуках, куда взгляд не кинь - всюду клин. Если вычесть из отечественной жизни понты и хулиганство, то останется вдовец Штольц, плачущий на рыхлой могиле Обломова. Крым - хохлам, Курилы - японцам, Карелию - финнам, посередине полуразвалившегося деревянного Кремля - Путин, переодетый в старуху Изергиль, а перед ней - разбитое корыто с надписью по левому борту "Аврора".

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=57666F4840C3F
19-06-2016 (13:15)
Путин мстит своему страху, чтобы тот не овладел им

Путина тоже расстраивают целующиеся мужчины, поэтому он периодически посылает им мстителей. Даже если они не знают, какого цвета Кремль и где Геленджик, они – его персонификация. Даже если они просто делают карьеру на мракобесии, как им кажется. Как это кажется хитроумным и весьма условным Милоновым, Яровым и Мизулиным. Они – посланцы Путина целующимся мужчинам и своей духовной силой должны бы горемык исцелить. Но раз они не исцелили, то другие просто пойдут дальше.

Когда Путин первый раз увидел целующихся мужчин, можно себе представить: это был конец 80-х, дрезденский Дом немецко-советской дружбы был перевалочным пунктом немецкой и французской порнухи. И вот тогда Путин первый раз увидел, как соединяются в экзотическом грехе лепестки губ двух бородатых мужиков.

Стресс был так велик, что сверкающий образ Запада вмиг потускнел в его глазах. И он с тех пор стал под разными соусами требовать неустойки от Запада. Мы думали, вы – кладезь разума и духовные закрома силы, а вам главное в задницу пилиться – мне стыдно за вас.

По этой причине Путин и популярен в определенных кругах Запада и Востока, Европы и Азии, Старого Света и Нового. Где не любят целующих мужчин. И готовы их убивать почем зря.

Если посмотреть на историю терроризма, то нельзя не заметить, что в новое время начинался терроризм как левый, а сегодня стал преимущественно правым. Народовольцы и эсеры, троцкисты и маоисты, "Фракция Красной Армии" и "Красные бригады" убивали во имя идеи социальной справедливости. Чтобы изменить социум, повлиять на него в правильную, по их мнению, сторону.

Сегодняшний терроризм – правый, национальный, религиозный, конфессиональный. Условно говоря, убивают целующихся мужчин. Так как хотят не улучшить социум, а "избавить мир от греха". Существуют теоретики, которые полагают, что землетрясения и катастрофы вызваны длиной женской юбки или скабрезными, на их взгляд, изображениям. Содомом и Гоморрой.

В некотором смысле все террористы, убивающие нечестивцев, и есть маленькие Путины. Они уверены, что чужое поведение: картинки, высмеивающие их идолов, или сексуальная свобода – не частное дело, а как бы гиря на весах мира. Поцеловались губы с драгунскими усами – и мир начинает рушиться на глазах. Убил пару десятков геев, мир немного очистился и его перспективы стали лучезарнее.

Понятно, что других и незнакомых убивают от страха. Прежде всего, страха оказаться на месте убитых. То есть не выдержать и стать геем, одеть юбку, чтобы видны были кружевные трусы, проявить толерантность, которая есть ни что иное, как нарушение равновесия, чреватое божьей карой.

В некотором смысле все убийцы геев, бездуховных, неверных – латентные геи. Брейвик ли ты, Омар Матин из Орегона, "Милонов из Питера" – ты убиваешь то, чем боишься стать. Грозишь своей тени.

Путин в свое время испугался не только бездуховного Запада, он испугался своего очарования им. Он мстит своему страху, чтобы тот не овладел им. И будет мстить вечно, потому что страх – давно его вторая натура. Он мстит и смотрится на себя в зеркало: будто выставляет посты в фейсбуке, перезаряжая винтовку.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=577B7E7F50B0A
05-07-2016 (12:34)

Шендерович vs optimistic channel

! Орфография и стилистика автора сохранены

С комментарием Яковенко к недружественному приему Шендеровича на "Дожде" я, в общем, согласен. Но хотел бы кое-что уточнить.

Противопоставление факта и комментария справедливо. Но почему это противопоставление не может быть осознанно? Факт и комментарий не просто два журналистских жанра, но и два конкурирующих жанра. Репортеру свойственно отстаивать свой приоритет: если мы не добудем информацию, что вы будете комментировать? Это спор курицы и яйца — он древнее неприязни журналистов, прежде всего репортеров, к публицисту. Новое только у нас, у вас одни лирические отступления. Да и еще малооригинальные.

Эта позиция, которая имеет право на существование. В такой конкуренции может быть привкус конформизма, но его может и не быть. Или конформизм может присутствовать с обеих сторон.

Еще один довод, имеющий отношение к противостоянию разных поколений, отмеченному Яковенко. К конфликту отцов, знающих другие времена, и детей, не знающих их. Я бы, однако, не связывал жестко полюс поколения и уровень профессионализма. Конечно, путинская эпоха целенаправленно уничтожала такие параметры журналистской работы, как демонстрация независимости и неангажированности. Подобная демонстрация была объявлена оппозиционной и быстро оказалась немодной.

Но если отвлечься (если это возможно) от общественных и социальных обстоятельств, определяющих тренды в журналистике, то нападение более молодых и менее известных на заслуженных и знаменитых — один из патентованных приемов по приобретению популярности. За счет разоблачения звезд. Разоблачаешь звезду и получаешь толику ее света. Рабочий прием.

В нашем случае он не сработал. Почему? Потому что Шендерович, как он правильно заметил, звезда другого времени. А сейчас культовый, известный, звезда, но в узких кругах. Поэтому погреться в лучах его славы проблематично. Не всегда возможно позаимствовать чужую популярность приемами разоблачения.

Но более значимо другое обстоятельство. Шендерович сегодня гоним, а разоблачать гонимого — это совсем дурной тон. И другие от этого последствия: вместо прибыли — один стыд. Вы устарели, ваш язык старомоден, вы плохо работаете, ваше время ушло: все бы это работало, если бы перед молодыми журналистами был Шендерович образца 2001 года. Шендеровича образца 2016-го обокрасть трудно, его уже ограбила власть, и рвать лохмотья с нищего — позорная работа.

Так что молодые журналисты ошиблись, и эти ошибки сохранятся, если не в общественной, так в профессиональной памяти, как недостойное и порицаемое поведение. У репутации, как на корпусе машины после столкновения, — тоже появляются вмятины и разрывы. Но репутация — живой корпус, в гараже вмятины не отрихтуешь.

Еще одна деталь. По тому, какой дружной сворой набросились журналисты "Дождя" на приглашенного гостя, можно предположить, что они выполняли распоряжение или пожелание начальства. Или хотели заслужить его, начальства, благосклонность. Весьма вероятно. Причина, по крайней мере, понятна: "Дождь" критикует власть, что власти не нравится, руководство канала хотело бы уравновесить критику. Мол, мы объективны и профессиональны: сегодня критикуем Путина, завтра Шендеровича. Эффект Венедиктова. Мнимая объективность.

Оттоптаться на Шендеровиче показалось хорошей идеей. Но не учли, что Шендерович сегодня в опале, а топтать опального плохо всегда.

И, конечно, непрофессионально: правильно подбирать журналистов с разными мнениями. Когда команда состоит из одних ниспровергателей, это дурно для репутации, не только журналистов, но и редакторов и владельцев, что в случае "Дождя" одно и то же.

Мы же не будем унижать владельцев/редакторов "Дождя" подозрением в идеализме? Они — что не обязательно плохо — хотят денег и славы, и выбрали вакантную нишу оппозиционной журналистики в том числе и потому, что другие ниши были заняты. Какие у владельцев/редакторов убеждения, по большому счету и не важно. Они играют на этом поле, и общественная польза состоит в том, что наши интересы — зрителей/получателей информации и владельцев/редакторов "Дождя", надеющихся пересидеть Путина на стезе осторожного оппонирования режиму и демонстрации неангажированности — временно совпадают.

В некотором смысле "Дождь" сегодня играет примерно ту же роль, что НТВ в середине 90-х. Конечно, и различий полно. Разные эпохи. Разные люди, разные критерии профессионализма. Но роли похожи — демонстрация независимости и попытки завоевать зрителя и рекламу на почве оппонирования большинству и силе.

В этом смысле противостояние звезды НТВ и молодых журналистов "Дождя" было бы возможно, но не получилось из-за отчетливой ангажированности, продемонстрированной последними.

Но это не означает, что оппонировать гонимому либеральному публицисту в принципе невозможно. Возможно, тем более что раздражение, вызываемое Шендеровичем у репортеров, вполне представимо. Они действительно говорят на разных языках, и здесь объяснять все профессионализмом/непрофессионализмом, конформизмом/нонконформизмом вряд ли возможно.

Говоря о Шендеровиче (причем лучше об обобщенном Шендеровиче, опальном либеральном публицисте, как ты, да я, да мы с тобой), можно отметить те стороны его позиции, которые открыты для критики. Шендерович — экспрессивный бонмотист и смелый человек, выполняющий важную общественную роль обличителя режима. В ситуации перехода от авторитаризма к авторитаризму/тоталитаризму ценность такой роли увеличивается. Но и риск тоже. Риск не столько оказаться в путинских застенках — это вряд ли, хотя скорость перехода от авторитаризма в тоталитаризму в нашем случае неизвестна. Я говорю о риске выхода в тираж, риске автоматизма и повторения и, следовательно, девальвации отстаиваемой позиции.

Сама по себе позиция, самая что ни на есть смелая и опасная, не есть доказательство ее верности и непогрешимости. Все мы находимся на весах, где с одной стороны идеалы, а с другой — интересы. Вспомним, почему Шендерович — уже не обобщенный, а конкретный — оказался в оппозиции. Разогнали НТВ, закрыли Куклы, уничтожили массовую популярность — это все помогло найти себя в среде критиков режима. Если бы НТВ не разогнали, то неизвестно, как бы все сложилось. Рисковать устойчивым положением труднее, чем рухнувшими амбициями. Примеры известны.

Я бы сказал, что Шендеровичу повезло: быть гонимым при авторитаризме/тоталитаризме — правильный выбор. Конечно, денег Киселева/Соловьева не заработаешь, но и жизнь не окажется уничтоженной, когда Путин пойдет на покой. Цена слуг режима будет обнулена с космической скоростью, и лучше после этого Википедию не читать. В случае опалы репутация, напротив, работает на будущее: так что с тиранами дружить себе дороже.

Но это не означает, что у претензий журналистов/конформистов нет никаких оснований. И по поводу языка, и по поводу автоматизма, и по поводу аргументации, используемой критиком власти. Если бы перед нами стояла задача кратко определить позицию Шендеровича (опять обобщенного, так уместнее), то мы бы свели ее к оппозиции: Путин/институты. Понятно, что Шендерович (и конкретный, и обобщенный) — остроумный человек. У него частенько проскальзывают оригинальные сравнения, вполне самоценные. Но позиция от этого существенным образом не меняется: Путин уничтожил зарождавшиеся институты гражданского общества, и, дабы исправить нанесенный им ущерб, Путина надо гнать взашей, а институты реанимировать. И институты все нам вернут.

В несколько шаржированной форме это можно увидеть так, будто Путин накинул коварное лассо на горячего необъезженного мустанга — затем скрутил его, стреножил и заставил ходить под седлом. Тогда как на самом деле вместо мустанга был старый слепой пони, бегающий в загоне по кругу, и Путин только сел в пустое потертое седло и поехал по известному нам маршруту. Перестройку в этом смысле можно сравнить с повреждением загона, что дало возможность слепому пони сдуру рвануть в дыру, но тут же опомниться и вернуться обратно.

Достижения Путина не так и ошеломляющи: вскочить в никем не занятое — с имперской отделкой — седло слепого пони, бегающего по кругу, — не велик подвиг. В этом плане возвращение институтов — дыр в загоне, декорированном под демократию — не обязательно превратит старого слепого пони в горячего молодого мустанга. И заставит его вместо бега по кругу наслаждаться простором свободных прерий. Возможно, но маловероятно.

Это не означает, что пытаться помочь старому слепому пони — неблагородная задача. Мучить животное, гоняя его какой уже век по кругу, бесчеловечно. Надо делать дыры в загоне, надо гнать к чертям жестокого дрессировщика, ерзающего в седле на потертой спине. Надо снимать, если оно не приросло, потертое седло.

В конце концов, социальная жизнь — это и есть дрессировка и передача этих навыков по наследству. У нас в наследстве — бег по кругу. Но пони надо помогать. Это я не к тому, что институты не нужны и Путин не негодяй. Нужны и негодяй. И нападать на непримиримого критика Путина и его методов дрессировки — хамство молодой шпаны. Но пони, мой бедный пони.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=57864A56175F5
13-07-2016 (17:13)

запрос на насилие в российском обществе шире сексуального

Флешмоб о сексуальном насилии и красноречивые реакции на него: от – в разной степени – искреннего сочувствия до хрестоматийного "сами бабы виноваты, неча хвостом вертеть" – симптоматичны. Считать жертву саму виновной в насилии – стародавняя традиция. Достаточно перечесть трактат позднего средневековья "Молот ведьм", в котором женщина всегда виновна в случившемся с нею, чтобы осознать степень архаизации российского общества.

Но в симптоматике сексуального насилия, как приема самоутверждения, два течения – внешнее и внутреннее. Внешнее – традиция патриархальности, и здесь Россия может отличаться не столько количественно (хотя и количественно), сколько стадиально. Патриархальность, свойственная большинству культур, религий и конфессий, преодолена в какой-то мере – точнее, преодолевается – в странах, называемых цивилизованными, с помощью феминизма, борьбы за социальные и сексуальные права меньшинств, в борьбе с гомофобией. Но страх перед возможным доминированием женщины (или травматическое воспоминание о нем в виде дискурса матриархата) заставляет адептов всех религий и культур требовать, чтобы женщина была красива, сексуальна, привлекательна, обладала внешностью, особым нарядом, повышающими мужественность потребителя этих качеств.

И, конечно, женщина обязана быть скромной: то есть знать (и принимать) о своем/свое подчиненном положении. При этом женщина изначально лишена многих прав, прежде всего, сакральных: женщина-священник невозможна не только в православии, но и в католицизме. Женщина отдельно молится не только в исламе, но и в иудаизме, женщина объявляется нечистой и неполноценной во многих религиозных текстах.

В принципе совокупность этих взглядов называется традиционализмом, и хотя в современных европейских и американской культурах традиционализм критикуется, а феминизм больше века теснит сторонников традиционности, традиционализм все равно существует и будет существовать, не взирая на потуги политкорректности. Отдавать свою власть патриархат не хочет и уступает по капле, в следующий момент пытаясь наверстать упущенное: запретить аборты, отменить саму политкорректность, апеллировать к естественному половому разделению, которое есть всего лишь другая форма традиционализма.

Если очень упрощать, то сутью борьбы феминизма является право женщины не быть красивой. То есть говорится о равенстве прав и возможностей, о праве не быть сексуальным объектом, но на самом деле феминизм может быть редуцирован к праву женщины не быть тем, кого мужчины считают красивой и желанной. И понятно почему: красота – синоним/механизм эрекции. Поэтому мужское сообщество, мужская культура требует от женщины красоты, ибо того же требует закон сохранения сексуальной (и любой другой) энергии. Чем красивее женщина, тем меньше усилий требуется от мужчины, чтобы он ощутил себя мужчиной, то есть продолжателем рода.

И хотя это требование кажется чисто физиологическим, на самом деле без культуры, которая придает физиологии респектабельность, романтичность, порядочность, естественность, красота бы не ушла далеко от эректильной функции. Культура, если видит в этом цель, способна сделать процесс признания красоты более длительным, куртуазным, максимально далеким от запаха физиологии. Но без культурного прикрытия сексуальное доминирование было бы невозможно.

Теперь о внутреннем источнике сексуального насилия. Характерно, что именно реабилитированная сексуальность, доступность и легальность эротики стали единственной формой свободы, по-настоящему радостно воспринятой и усвоенной российским обществом после перестройки. И причина, в общем, понятна – освобожденная сексуальность стала дополнительным подтверждением права на патриархальное доминирование и насилие.

В российской культуре – в том числе в вербальных практиках: секс – это форма подчеркнутого привилегированного положения. Место на командной вышке. Произвести сексуальный акт – синонимично унижению оппонента. Раздеть женщину в клипе, рекламе, фильме – подтвердить ее подчиненное состояние.

Как и многое другое, заимствованное на Западе, сексуальная революция обрела в русской культуре собственную контаминацию: не ослабление традиционной культуры, а ее усиление. Не освобождение от гнета патриархальности, а усиление этой патриархальности. Не уменьшение привлекательности насилия, а увеличение доступности и оправданности этого насилия в обществе.

Понятно, что запрос на насилие в российском обществе шире сексуального. Характерно, что именно увеличением насилия общество ответило на предоставление ему свободы еще при Горбачеве. Бандитский капитализм – один из видов легализации этого насилия.

Свобода была предоставлена в самой общей форме, но наиболее востребованными оказались насилие и сексуальность. Причина актуализации насилия состояла в нескольких связанных мотивах: насилие было спрессовано, накоплено, законсервировано, помещено в фундамент советской эпохой, превратившей сдерживаемое и подвергнутое цензуре насилие в сжатую пружину.

Это было главное наследство советского времени, не только не растраченное, но и умноженное сначала ельцинской, а потом путинской эпохой. Экономические и политические разочарования – это все очередные источники бытового насилия.

В иерархическом обществе насилие сверху всегда передает эстафету вниз по иерархии, и на любом уровне, чтобы избавится от травмы изнасилованного, надо изнасиловать нижестоящего.

Это – принцип дедовщины, когда подвергнутый унижениям в свою очередь подвергает унижениям новичка или салагу. Здесь важный исток увеличения бытового насилия и сексуального. Ненависть к мигрантам – не только ксенофобия и страх растворения среди чужих – но и возможность канализировать полученный импульс агрессии через более слабых. Гомофобия – самоутверждение за счет тех, кого меньше и кто слабее. Всеохватность сексуального насилия объясняется тем, что в патриархальном обществе женщины – как бы вечно младшие по званию. И поэтому очень часто оказываются патентованным объектом для насилия.

Пара оговорок. В реальности, которая может иметь не патриархальный, а гибридный или европейский вариант, женщина может быть амбициозным начальником, главой семьи, сварливым и вечно недовольным тираном в юбке. Но символически она все равно баба, которая последняя спица в колесе: длинный волос – короткий ум. Чем менее мужчина самореализуется социально и психологически, тем подчас привлекательнее для него сексуальное насилие. Поэтому муж-подкаблучник, инфантильный мужчина может быть женоненавистником или сторонником Домостроя, сексистом или яростным и принципиальным борцом с феминизмом. От привилегированного положения конкретной женщины не меняется символический план, который и создает фон для сексуального насилия.

И здесь перспектива не сулит никаких улучшений. Даже если транслирующий насилие путинский режим будет заменен чем-то другим, положение женщины в обществе вряд ли быстро изменится. Патриархальная культура слишком укоренена, а культурные изменения – стереотипы, традиции, приемы доминирования – куда более консервативны и инертны, чем политические декларации.

Характерно, что и женщины очень часто не готовы расстаться с привычной сексуальной ролью. Женщины не менее часто отвергают идеи феминизма, отстаивающего ценность женщины вне сексуальной сферы. Женщины привыкли к этой роли, воспринимают ее, как естественную, и не готовы от нее отказаться. Упреки, что российские женщины, по сравнению с европейскими, очень часто выглядят как проститутки, то есть акцентируют свою сексуальность, не смущаясь вульгарности, не достигают цели.

И здесь дело далеко не только в демографическом перекосе, увеличивающем сексуальную конкуренцию. Женщины еще и социально не защищены, а педалируемая сексуальность позволяет хоть как-то уравнять шансы. Поэтому борьба женщин так называемых цивилизованных стран против обязанности быть красивой и сексуальной не находят поддержки среди российских женщин, что, безусловно, усиливает их неравенство и увеличивает опасность стать жертвой насилия.

Понятно, что эта позиция – попытка выплыть в штормящем море на утлом архаическом челне. Самый известный русский поэт, говоря о море, заметил, что современный человек – тиран, предатель или узник. Это достаточно общая характеристика не только социальной дифференциации патриархального, иерархического общества, но и его сексуального пространства.

Тиран – это власть, использующая насилие, чтобы укрепить и удержать свои позиции. Маленькие тираны (тираны в матрешке) – мужчины, транслирующие и освобождающиеся от насилия, причиняя его другим, прежде всего, женщинам. Женщины – узники, нередко добровольные. Ну а предатели… Предатели мы все вместе, потому что предаем свои интересы во имя сохранения традиционных ценностей архаического общества.

[Михаил Берг]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=5794A373EE886
те, кто это знает, с недоумением смотрят на тех, кто не знает

! Орфография и стилистика автора сохранены

Одно из объяснений происходящего: Путин это не со зла, так сказать, Путину, как и многим, просто охота вернуться в детство. В его - нашем - детстве, отрочестве, юности было сочетание двух полюсов: благодать детства (потому что детство и его розовые очки выдаются в одном экземпляре) и суровая действительность вокруг. Настолько суровая, что и с детством было не все в порядке, оно было агрессивно и опасно, как и все остальное. Как, впрочем, любой рост. Но сама радость роста многое перевешивала, даже то, что вокруг и пикнуть никто не мог.

Вы думаете, что я хочу сказать, что Путин хочет купить до детства обратный билет, а в качестве билетера используют Яровую с Мизулиной? Не совсем. То детство, которое пытается возвертать взад Путин, не совок, а говоря на другом языке - карго-совок. И, соответственно, возвращается он в карго-детство.

То есть сам совок не вернуть, как и прыщавое отрочество, это даже Путин понимает. И он этого и не хочет, иначе, зачем ему запасной Ролдугин, стоящий на часах с виолончелью. Ему ни равенства, ни братства не надо (разве что имперский вариант про Старшего брата с его близнецом Большим братом). Ему нужен только совок из соломы. Чтобы на всякий пожарный под подушкой у вечного часового Ролдугина лежало сорок ярдов, но начальство на Мавзолее так же боялись и уважали, как в добрые детские - сталинские - времена.

Казалось бы, какая половая разница между детством и карго-детством, совком и карго-совком? Тем более что и первое, и второе накрылось медным тазом, а если не накрылось, то накроется. Мы же чувствуем, что страна давно пошла вразнос: просто пока стучат игрушечные втулки и ступицы.

Но в том-то и дело, что соломенный карго-совок может быть куда живучей, чем совок при Брежневе-Черненко. Тот совок все делал по-настоящему, вкладывался со всей дури: Афган так Афган, Чехословакия в 68 и Польша в 1981 - мочить так мочить. И не рыпайся мне тут. Помните, как пел Галич: "Если начал делать, так уж делай, чтоб не встал". Про футбол, кстати. Путину в полный рост не надо. Путину то же самое, но как бы понарошку, детство, но карго.

То есть ему надо, чтобы народ и партия были едины, но при этом, чтобы вместо социализма был капитализм. А так не бывает: понарошку страшно не бывает.

Чтобы ни делал карго-Сталин, разница в том, что он знает, что он - карго, и воссоздаваемый им совок - карго. Да и народ, которому лепят горбатого, не принимает все за чистую монету, хотя и ждет, когда из соломенного совка выскочит страшила-СССР, и вода из автомата с газ-водой будет литься за копейку и за три - с сиропом.

Сироп - это и есть карго-детство, в которое хочет вернуться карго-Сталин. Но сталинское детство, как маца из христианских младенцев, замешано на крови. Если кровь не настоящая, а придуманная среди прочих Флоренским и Розановым, то замеса не получится. До первого крутого поворота, который может - завтра, может - через три года, но карго-совок обречен.

И те, кто это знает, с недоумением смотрят на тех, кто не знает. С недоумением, печалью и злостью, как взрослые на взрослых, изображающих детей.

Теперь: зачем Путин и его тимуровская команда решила создавать карго-совок. Мы не знаем - когда, возможно, в детстве, возможно, в политическом детстве, но в этом промежутке между детством Никиты и детством Темы сам Путин так испугался, что решил выдавить страх, причиняя его. Старая и апробированная история.

Чего он испугался: скорее всего, что вокруг увидят, что он - ненастоящий. И чтобы спрятать свой испуг, стал городить фальшивое, возле которого другое фальшивое спрятать легче всего. Он понял, что он – ненастоящий: лидер, президент, Сталин, и решил соорудить все ненастоящее - парламент, Олимпиады, мосты, партии, чтобы его постыдная несостоятельность не была так отчетлива. Возможно, это случилось между подлодкой "Курск" и посадкой на дно Ходорковского.

Тогда-то Путин и решил, что ненастоящее будет гибнуть не с таким треском и грохотом. Пусть будет карго-совок, карго-Сталин, и если его когда-нибудь возьмут на кармане, то у него и отмазка есть: это же все - карго, а никакой не сталинский режим.

Я даже не уверен, что он нацеливался на длительный срок: домики из песка не бывают надолго, их смывает первый же прилив. Но к его удивлению, оказалось, что и народонаселению также в кайф играть в игрушечную империю, в оловянных солдатиков, как Путин в карго-детство.

То, что иногда он, не вполне отдавая себе отчет, переходил границу: играясь, брал Крым, играясь, запускал отпускников на Донбасс, это он от увлеченности и неожиданности. Думаю, он сам не был уверен, что получится. А когда получилось, когда состоялась карго-война, то отступать было некуда: нельзя разрушать магию игры. Кончится игра, и кем останешься ты? Уж точно не полководцем.

Кстати, на этом же принципе основана и дедовщина: ты играешь в дембеля, потому что раньше тебя заставляли играть в салагу, и остановиться нельзя, ибо пропадет весь затраченный на получение мифических привилегий срок. Понятно, что дедовщина - игра жестокая. Но игра редко бывает невинной, такова и Путинская игра в карго-совок. С одной стороны, и совка никакого нет, с другой: а что вообще кроме совка есть? Дырка от бублика.