*305. Вторая мировая война-3

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/toland-...-mirovoj-vojny
Часть 7

СИЛОЙ ОРУЖИЯ

Глава 21

Победа на Западе (3 сентября 1939 – 25 июня 1940 г.)

1

Наступление в Польше развивалось стремительно. Польские кавалеристы с длинными пиками не могли противостоять немецким танкам, и оборона поляков вскоре рухнула под массированными ударами вермахта. Постоянно подвергаясь воздушным налетам, польские сухопутные силы таяли под давлением полуторамиллионной армии, поддерживаемой мобильной артиллерией. Особенно эффективными оказались танки. Они рассекали оборону и опустошали тыл. Для иностранных наблюдателей блицкриг – молниеносная война – был почти таким же ужасающим, как и для его жертв, ибо он знаменовал поворотный пункт в истории военного искусства. К утру 5 сентября польская авиация была уничтожена, а два дня спустя почти все из тридцати пяти польских дивизий были либо разгромлены, либо окружены.

Гитлер следил за ходом военных действий из специального поезда, названного ставкой фюрера. Как только он надел военную форму, коренным образом изменился его образ жизни. Вернувшись к старой роли солдата-фронтовика, он внедрил в своей ставке казарменный режим. «Войска должны знать, что командир делит с ними все лишения». Каждое утро, продиктовав секретарше очередной приказ, Гитлер отправлялся в ближайшее расположение войск. При хорошей погоде он ездил в открытой машине, чтобы его узнавали солдаты, которым адъютанты разбрасывали пачки сигарет. Фюрер вникал в мельчайшие детали операций, часами осматривал полевые кухни и столовые, тиранически навязывал офицерам солдатский паек. Вскоре такая мелкая опека прекратилась, но его интерес к боевым делам не уменьшился – за одним характерным исключением: фюрер отклонил просьбу одного из своих приближенных поговорить с ранеными в санитарном поезде. «Я не выношу чужих страданий», – признался он.

Гитлера тяготило нежелание Советского Союза присоединиться к вермахту для совместных действий по «разделу» Польши. Вероятно, Сталин решил ждать до последнего, чтобы свести к минимуму потери Красной Армии. Лишь в 2 часа ночи 17 сентября Сталин лично сообщил германскому послу в Москве, что через несколько часов Красная Армия перейдет польскую границу. На рассвете она это сделала. В одном месте польские пограничники вдруг увидели, как из утреннего тумана показались конные фуры с солдатами. «Не стреляйте!– кричали красноармейцы. – Мы пришли защитить вас от немцев». На передних повозках были вывешены белые флаги. Защитники были настолько сбиты с толку, что красные прошли во многих местах без какого-либо отпора.

В первый же день между союзниками возник спор о содержании совместного коммюнике с оправданием захвата Польши. Сталин высказал замечания по немецкому проекту («в нем факты представлены слишком откровенно») и собственноручно написал новый вариант. Не успел Гитлер согласиться с этим изменением, как Сталин внес новое предложение – о полном разделе добычи даже без видимости сохранения польской государственности. Внешне русское предложение было для Германии выгодным, но подозрительность Гитлера была так сильна, что только через четыре дня он уполномочил Риббентропа объявить Москве о своем согласии со сталинским вариантом.

Министр иностранных дел прибыл в советскую столицу 27 сентября для заключения нового договора. Момент был выбран удачно: только что капитулировала Варшава. Правда, после прибытия Риббентроп получил предупреждение из Берлина о намерении Советов присоединить к СССР сопредельные прибалтийские государства. Поэтому он поздно вечером направлялся в Кремль с некоторыми опасениями. Риббентроп уже знал, что Сталин сделает ему соблазнительное предложение, но боялся, что тот запросит слишком высокую цену. Встреча началась в 22.00. Как и ожидалось, Сталин официально предложил Германии в полное владение территорию Польши восточнее Вислы. Взамен он потребовал Литву. Через три часа встреча закончилась. Риббентроп по телефону передал информацию Гитлеру. Предложение Сталина, подчеркивал он, имеет одну очень привлекательную сторону, а именно: контролируя основную часть населения Польши, «Германия сможет решить польскую национальную проблему по своему усмотрению».

Помимо того, что он нуждался в хороших отношениях с Советами, фюрер хотел завладеть этим «рассадником еврейства». Он уполномочил Риббентропа подписать договор и преподнес Сталину последнее прибалтийское государство. Это была высокая цена за сохранение безопасности тыла на Востоке, чтобы собрать силы для нанесения удара по Западу. Внешне это выглядело как явная уступка Москве. Но Гитлер был настолько уверен в слабости Красной Армии, что, должно быть, считал возвращение отданного лишь делом времени. На следующий день Советы предложили Риббентропу позвонить Гитлеру, чтобы получить от него одобрение всех пунктов договора. Гитлер ответил согласием, хотя Риббентроп уловил в голосе фюрера нотки сомнения. «Я хочу установить по-настоящему прочные и тесные отношения», – сказал фюрер, и когда Риббентроп повторил эти слова Сталину, тот лаконично ответил: «Гитлер знает, о чем говорит».

Сталин сиял, глядя на Молотова и Риббентропа, когда они в 5 часов утра 29 сентября подписали договор. Однако замечание Риббентропа о том, что русские и немцы никогда не должны воевать друг с другом, было встречено неловким молчанием. Наконец Сталин прервал затянувшуюся паузу: «Так должно быть». Холодность его тона и необычная формулировка вынудили Риббентропа попросить переводчика повторить ее. Второе замечание Сталина было столь же туманным. Когда Риббентроп спросил, готовы ли Советы пойти дальше договора о дружбе и заключить союз для предстоящих схваток с Западом, ответом было: «Я никогда не допущу ослабления Германии». Эти слова были произнесены так непосредственно, что Риббентропу даже не пришло в голову усомниться в их искренности.

Пока Сталин готовился захватить балтийские государства и Восточную Польшу, Гитлер превращал остальную часть этой страны в гигантскую бойню. Он приказал вывезти всех евреев из рейха в польские города, имеющие железнодорожное сообщение. Как разъяснил Гейдрих командованию СС 21 сентября, целью является «окончательное решение еврейского вопроса, что потребует некоторого времени». Он имел в виду физическое уничтожение евреев, что уже не было секретом для многих высокопоставленных деятелей партии.

Эти зловещие замыслы были дополнены «чисткой» среди польской интеллигенции, духовенства и аристократии, чем занимались пять истребительных подразделений, именуемые «айнзацгруппен» («специальные группы»). Ненависть к полякам появилась у Гитлера сравнительно недавно, под влиянием сообщений о зверствах, якобы совершаемых в Польше по отношению к немецкому меньшинству. «Десятки тысяч были выселены, подвергнуты издевательствам и убиты самым зверским образом, – говорил он на митинге в Данциге 19 сентября. – Эти садисты выплеснули наружу извращенные инстинкты, а демократический, религиозный мир смотрел на это с преступным безразличием». Однако, добавил он, «всемогущий Бог теперь благословил наше оружие». К середине осени были ликвидированы три с половиной тысячи представителей польской интеллигенции, которых Гитлер считал «разносчиками польского национализма». «Только таким путем, – утверждал он, – мы можем заполучить необходимую нам территорию. В конце концов, кто сейчас помнит об истреблении армян?» Террор сопровождался безжалостным выселением более чем миллиона простых поляков с их земель и размещением там немцев из других частей Польши и Прибалтики. Это проходило зимой, и при переселении от холода погибло больше поляков, чем в результате казней.

2

Захватив основную часть Польши, Гитлер попытался так или иначе закончить войну с Францией и Англией. Прежде всего он начал наступление в прессе и по радио, одновременно пробуя разыграть английскую карту по неофициальным каналам – через Хессе, Геринга и Далеруса.

В конце сентября Гитлер предложил шведу совершить очередную поездку в Лондон, заверив его, что хочет заключить мир с англичанами как можно скорее. Но в тот же день на встрече с высшим генералитетом он объявил о своем решении перейти в решительное наступление на Западе, «так как англо-французская армия еще не готова», и назначил дату: 12 ноября. По словам полковника Варлимонта, все были «явно ошарашены», в том числе Геринг. Фюрер заявил, что не собирается повторять план Шлиффена времен первой мировой войны и совершит вторжение через Бельгию и Люксембург в северо-западном направлении, чтобы перекрыть Ла-Манш. Гитлеру никто не возразил.

Далерус, получив свободу передвижения, 28 сентября был уже в Лондоне и встретился с Кадоганом, но тот не проявил особого интереса к его рассказу. В своем дневнике Кадоган записал, что швед «не сказал ничего существенного. Он как оса на пикнике – никак его не отгонишь». Столь же холодный прием ожидал Далеруса и у главы английского правительства.

Но Гитлер не унимался. 6 октября он в очередной раз выступил с призывами к миру. «Судьба польского государства – это дело России и Германии, а не Запада, – сказал он. – Не лучше ли решать спорные проблемы за столом переговоров, а не жертвовать миллионами человеческих жизней и уничтожением богатств?» Затем Гитлер перешел к мрачным прогнозам: «Судьба решит, кто прав. Одно лишь можно сказать точно. В ходе мировой истории никогда не было двух победителей, а очень часто – лишь побежденные». Он молит Бога указать правильный путь рейху и другим странам. «Однако если победят мнения господина Черчилля и его последователей, это мое заявление будет последним, – заверил он. – Тогда мы будем драться. Повторения ноября 1918 года в немецкой истории не будет!»

Гитлер, очевидно, не рассчитывал добиться постоянного мира с двумя великими державами, способными угрожать безопасности рейха. Он надеялся на перемирие хотя бы с одной из них, чтобы внести раскол между Францией и Англией и таким образом одолеть их поодиночке. Немцы реагировали на призыв фюрера к миру с чувством облегчения. Правда, на следующий день Даладье заявил, что Франция никогда не сложит оружие, пока не будут обеспечены «подлинный мир и всеобщая безопасность». Но англичане молчали, и это вселяло надежду в сторонников перемирия. Фюрер, однако, готовился к худшему. 9 октября он издал директиву номер шесть, в которой был изложен план вторжения через Люксембург, Бельгию и Голландию.

На следующий день в 11.00 фюрер вызвал в рейхсканцелярию семерых командующих войсковыми соединениями. Перед тем как ознакомить их с новой директивой, Гитлер зачитал составленный им меморандум, который свидетельствовал о том, что он потратил немало времени на изучение военной и политической истории фатерланда. Германия и Запад, писал фюрер, были врагами со времени первого рейха в 1648 году, и эту борьбу надо довести до конца. Он не возражает против немедленного прекращения войны при условии, если будут признаны завоевания в Польше. Он созвал военных, чтобы разъяснить цель Германии в войне: «уничтожение мощи и способности западных держав когда-либо снова противостоять государственному укреплению и дальнейшему развитию немецкого народа в Европе».

Гитлер соглашался с тем, что нельзя допустить поспешности при подготовке наступления. Но время работает на противника. Благодаря договору с Россией и великой победе в Польше Германия наконец впервые за многие годы получила возможность воевать на одном фронте. Вермахт теперь может все свои силы бросить против Англии и Франции. Такая ситуация не вечна. «Никаким договором или пактом нейтралитет Советской России не может быть надежно обеспечен». Самая прочная гарантия против советского нападения – это эффектная демонстрация германской мощи». Кроме того, надежда на поддержку Италии зависит прежде всего от того, как долго будет оставаться у власти Муссолини. Ситуация в Риме может измениться мгновенно. Бельгия, Голландия и Соединенные Штаты могут отказаться от своего нейтралитета. Время работает против Германии. В настоящее время она обладает военным превосходством, но Англия и Франция преодолевают отставание, так как их военная промышленность использует ресурсы почти со всего мира. Длительная война представляет большую опасность. Рейх располагает ограниченными продовольственными и сырьевыми ресурсами, а центр военного производства – Рур уязвим для атак авиации и дальнобойной артиллерии.

Затем Гитлер перешел к чисто военным вопросам. Наш козырь, сказал он, – новая тактика массированного применения танков и авиации, проверенная в Польше. Фюрер призвал военачальников проявлять инициативу, максимально использовать возможность прорыва слабых мест обороны противника.

Это была блестящая лекция, но почти все командующие были убеждены, что вермахт еще не готов к войне с Западом. Однако никто не высказал ни единого возражения, даже когда фюрер объявил, что наступление начнется этой осенью.

Тем временем в Лондоне Чемберлен все еще размышлял над ответом на последнее предложение Гитлера о мире. Английский премьер считал, что в нем нет ничего принципиально нового. На заседании кабинета он высказал мнение, что ответ должен быть «жестким». Министры согласились, но решили повременить с ответом еще два дня.

Утром 11 ноября в Берлине прошел слух, что правительство Чемберлена пало и скоро будет заключено перемирие. Как сообщал из Берлина один американский корреспондент, уличные торговки овощами на радостях бросали вверх кочаны капусты. Однако вскоре берлинское радио опровергло эти домыслы.

На следующий день, после почти недельного молчания, Чемберлен наконец ответил Гитлеру. Он заявил в палате общин, что немецкие предложения отвергаются как «туманные и неопределенные». За уверениями Гитлера в его миролюбии «должны последовать дела», он должен представить «убедительные доказательства» того, что действительно стремится к миру.

Ответ разочаровал фюрера, но не был для него неожиданным. Он вызвал Геринга и двух военных, связанных с авиационной промышленностью, – фельдмаршала Эрхарда Мильха и генерал-полковника Эрнста Удета – и заявил им: «Мои попытки заключить мир с Западом не удались. Война продолжается. Теперь мы можем и должны производить бомбы».

3

Когда политика Гитлера привела к войне, различные группы Сопротивления в Германии начали составлять планы захвата власти. Одни предлагали убить фюрера, другие – похитить его и передать власть военным либо демократическому правительству. Составлялись списки министров, проводился зондаж в Соединенных Штатах и других нейтральных государствах. Самая серьезная группа заговорщиков сложилась в самом ОКВ («оберкоммандо дер вермахт» – верховном командовании вооруженных сил). Вдохновителем заговора был импульсивный кавалерийский офицер полковник Ганс Остер, помощник начальника абвера (военной разведки) адмирала Канариса. У него были широкие связи в вермахте, министерстве иностранных дел и даже в СС.

Остер нашел ценного помощника в лице мюнхенского юриста Йозефа Мюллера, ярого противника Гитлера. Мюллер, набожный католик, в начале октября совершил поездку в Рим, чтобы выяснить, согласятся ли англичане заключить мир с антинацистским режимом. Он встретился с папой Пием XII, который согласился оказать заговорщикам посреднические услуги. Папскому секретарю удалось вызвать на откровенность английского посланника, который дал понять, что Англия не против «мягкого мира» с антигитлеровской Германией.

Эта новость вдохновила группу Остера. Он попытался привлечь к участию в заговоре главнокомандующего сухопутными войсками Браухича, но тот колебался, считая, что народ «за фюрера». Однако заговорщикам удалось убедить генерала Гальдера в случае необходимости возглавить путч. Они надеялись, что и Браухич со временем примкнет к антигитлеровской коалиции.

5 ноября – в день, когда войска должны были выдвинуться на передовые рубежи в западном направлении, – Браухич в беседе с фюрером высказал мнение, что в осеннюю распутицу организовать массированное наступление невозможно. «А что, на противника дождь не льет?»– съязвил Гитлер. В отчаянии Браухич признался, что польская кампания выявила недостаточный боевой дух немецкой пехоты, были даже случаи неподчинения солдат приказам командиров. Это вывело Гитлера из себя. «В каких частях это было? Где? Какие меры были приняты к виновным? Сколько было вынесено смертных приговоров?»– кричал фюрер, обвиняя армию в трусости, а генералов – в саботаже. Свой приказ о выдвижении войск в западном направлении Гитлер не отменил, подтвердив, что наступление начнется 12 ноября в 7.15 утра.

Браухич был в состоянии шока и долго не мог прийти в себя. В подавленном состоянии были, и другие армейские заговорщики. Никто не подал сигнала к мятежу. Вместо этого генералы сожгли все компрометирующие материалы. Лишь Остер не запаниковал. Через одного из своих друзей он даже предупредил бельгийскую и нидерландскую миссии о готовящемся наступлении германских войск на рассвете 12ноября.

Но вскоре Гитлер согласился перенести начало боевых действий на более поздний срок. Авиации требовалось по крайней мере пять дней хорошей погоды для уничтожения французских ВВС, а метеорологический прогноз, начиная с 7 ноября, был неблагоприятным для полетов.

Хотя Гитлер ничего не знал о военном заговоре, Геринг предупредил его насчет Браухича и Гальдера, посоветовав фюреру избавиться от этих «черных птиц». Более определенное предупреждение поступило от швейцарского астролога Карла Эрнста Крафта, которого наняла служба Гиммлера. Он составил прогноз, согласно которому в период с 7 по 10 ноября на Гитлера будет организовано покушение. Однако документ был упрятан в архив, потому что астрологические прогнозы в отношении фюрера были запрещены.

Когда утром 8 ноября Гитлер прибыл в Мюнхен на ежегодную встречу «старых борцов», архитектор фрау Троост на правах давнего друга упрекнула фюрера в легкомысленном отношении к мерам безопасности: в ее студию он пришел лишь с двумя охранниками. Гитлер, прижав руку к сердцу, сказал: «Надо слушать внутренний голос и верить в свою судьбу. Я знаю, что судьба выбрала меня для блага немецкого народа. Пока я нужен людям и отвечаю за жизнь рейха, я буду жить».

Потом Гитлер посетил в больнице свою старую знакомую, английскую журналистку Юнити Митфорд, которая, услышав об объявлении войны между Германией и Англией, выстрелила себе в висок и теперь лежала в больнице с застрявшей в голове пулей. К этому времени она уже пришла в сознание и попросила фюрера отправить ее домой. Гитлер тут же распорядился транспортировать раненую журналистку, как только она достаточно окрепнет, специальным поездом в Швейцарию.

Затем он засел за текст речи с очередными нападками на Англию для предстоящего выступления в пивном зале «Бюргербройкеллер»,

Тем временем здесь кипела подготовительная работа: развешивались флаги и пропагандистские лозунги, проверялись микрофоны. Во время приготовлений в зал вошел низенький бледный мужчина с большим лбом и ясными глазами. Это был мастер-умелец Георг Эльзер, недавно освобожденный из концлагеря в Дахау, где сидел за сочувствие коммунистам. Он пришел убить Гитлера. В коробке, которую Эльзер сжимал в руках, был часовой механизм, соединенный с динамитными шашками. Пока организаторы занимались своими делами, Эльзер незаметно поднялся на галерку, где спрятался за колонной, возвышающейся над сценой. Еще несколько дней назад он сделал здесь тайник для взрывного устройства.

Наконец свет потушили, дверь закрыли. Эльзер подождал еще полчаса, потом заложил бомбу в тайник и поставил взрыватель на 23.20. Фюрер должен был начать свою речь в 22 часа, и взрыв был рассчитан примерно на ее середину. (Кстати, это было не первое покушение на Гитлера. Одно из первых было предпринято еще в 1929 году, когда чем-то обозленный на фюрера охранник-эсэсовец подложил бомбу под трибуну перед выступлением своего хозяина во Дворце спорта в Берлине. Во. время речи Гитлера эсэсовцу вдруг срочно понадобилось выскочить в туалет. Кто-то случайно запер дверь, и незадачливый организатор покушения не смог привести в действие взрывное устройство. «Это была шутка века, – вспоминал позднее один из друзей охранника. – Если бы ему не приспичило в туалет, ход мировой истории мог бы пойти по иному руслу».)

Перед началом выступления Гитлер вызвал адъютанта Макса Вюнше и спросил, можно ли выехать из Мюнхена раньше запланированного времени. Адъютант тут же распорядился подготовить к отправке один из двух спецпоездов, обслуживающих рейхсканцлера.

В «Бюргербройкеллере» фюрера встретили таким бурным ликованием, что он начал свою речь только в 22.10. Аудитория часто аплодировала, и Вюнше поглядывал на часы, опасаясь, как бы фюрер не опоздал на поезд. В 23.07 он вдруг закончил свою тираду, насыщенную язвительными выпадами против англичан. На расстоянии нескольких метров, внутри колонны, тикали часы Эльзера. Через тринадцать минут бомба должна была взорваться. Обычно после речи Гитлер еще оставался поболтать с товарищами по путчу. Однако сегодня в сопровождении Гесса и нескольких адъютантов он быстро вышел из зала и сел в ожидавшую его машину. По дороге Вюнше услышал отдаленный взрыв.

В «Бюргербройкеллере» тем временем царил переполох – ревели сирены полицейских машин и «скорой помощи», слышались стоны раненых. Бомба убила семерых и ранила шестьдесят три человека, в том числе отца Евы Браун. А его дочь с подругой Гертой Шнайдер приехала на вокзал, когда поезд Гитлера тронулся. О взрыве никто не знал.

В Нюрнберге Геббельс вышел из вагона, чтобы отправить несколько писем и узнать новости. Вернувшись в купе фюрера, он дрожащим голосом сообщил о взрыве. Гитлер помрачнел и произнес: «Все ясно. То, что я ушел из «Бюргербройкеллера» раньше, чем предполагалось, лишь подтверждает волю провидения, которое благоволит мне в достижении цели». Получив информацию о раненых, фюрер поручил одному из своих адъютантов оказать им помощь, затем начал строить догадки о возможных заговорщиках. Гитлер почти не сомневался в том, что это дело рук двух английских агентов – Беста и Стивенса, которые вели тайные переговоры с агентами Гейдриха, выдающими себя за участников антинацистского заговора. Услужливый Гиммлер сошел с поезда и по телефону дал распоряжение схватить двух англичан в Голландии.

На следующий день они были взяты и переправлены в Германию. Через несколько часов у швейцарской границы был арестован и доставлен в Мюнхен подлинный организатор покушения. На допросе в гестапо Эльзер признался, что он действовал в одиночку, без сообщников, и сделал это, чтобы покончить с войной. Прочитав донесение гестапо, Гитлер пришел в негодование: «Что за идиот вел допрос?» Он не мог поверить, что Эльзер действовал один, – вне всякого сомнения, это был широкий заговор его злейших врагов: англичан, евреев, масонов и Отто Штрассера. Гиммлер лично попытался выбить «правду» из заключенного. Дико ругаясь, он пинал ногами узника, скованного наручниками, хлестал его плетью. Но тот упрямо стоял на своем. Не помог и гипноз. Это убедило Гейдриха в том, что у Эльзера действительно не было сообщников. Но Гитлер был недоволен результатами расследования, резко упрекая Гиммлера за то, что тот не нашел подлинных преступников. Возможно, поэтому шеф СС на всякий случай сохранил Эльзеру жизнь, поместив его в концлагерь. Эльзер был объявлен «коммунистическим прихвостнем, ставшим орудием английской секретной службы».

4

Ни Гитлер, ни Муссолини не знали, что англичане серьезно рассматривают возможность объявления войны СССР из-за вторжения в Финляндию – в значительной мере под давлением различных религиозных групп и общественных организаций, которые считали, что действительный враг мировой цивилизации – красная Россия, а не Германия.

Между тем боевые действия союзников против Гитлера были войной только по названию. Они принимали такой странный характер, что когда кто-то из военных предложил подвергнуть бомбардировке лесные районы Юго-Западной Германии, британский министр авиации воскликнул: «Ну что вы, это же частная собственность. Эдак вы предложите бомбить Рур!»

В первые же дни «странной войны» Геббельс развернул широкую пропагандистскую кампанию против французов с целью поссорить их с англичанами. Шеф нацистской пропаганды совершал регулярные поездки к Западному валу, чтобы на месте определить, что испытывает французский солдат за линией Мажино. Он пришел к выводу: французы настолько устали и испытывают такие лишения, что их сопротивление нетрудно будет сломить. «Геббельс был уверен, – вспоминал его секретарь Вернер Науман, – что простой французский солдат мечтает лишь о возможности провести время с хорошенькой женщиной в теплой постели». Поэтому министр пропаганды дал указание немецким солдатам вести «окопный диалог» с французами. По громкоговорителям агитационные команды вели передачи, направленные на то, чтобы доказать, что Франция и Германия на самом деле не являются врагами. По вечерам звучали сентиментальные французские песни, а в завершение передачи диктор говорил примерно следующее: «Спокойной ночи, дорогой противник, нам эта война не нравится, как и вам. Кто ее начал? Не ты и не я. Так зачем стрелять друг в друга? Закончился еще один день, и мы хорошо отдохнем ночью». После этого звучала колыбельная. В дневное время французов забрасывали листовками, на которых, к примеру, изображались дрожащий от холода французский солдат на фронте и его жена в постели с английским солдатом.

К гражданскому населению Франции подход был другой. По тайному радиопередатчику людям твердили о коррупции в правительстве, произволе евреев и несокрушимости вермахта. В ходу была подготовленная нацистскими специалистами по дезинформации листовка о якобы предсказанном Нострадамусом завоевании Франции соседями-германцами.

Английские солдаты относились к измышлениям подобного рода довольно равнодушно. Война в какой-то степени превратилась в пародию. Ее называли «сидячей» и «странной». В парламенте во время зачитывания Чемберленом еженедельных сообщений о ходе военных действий многие депутаты дремали.

Тем временем Гитлер с нетерпением ожидал летной погоды. Геринг находился в затруднительном положении. Шеф авиации должен был создать впечатление, что рвется в бой, и в то же время втайне молил Бога о продолжении нелетной погоды, так как опасался, что его люфтваффе еще не готовы вести настоящую войну. Пока военно-воздушные силы Германии сохраняли превосходство в воздухе, но оно сокращалось по мере поступления в Англию и Францию самолетов из США.

10 января 1940 года нетерпеливый Гитлер установил новую дату наступления: ровно через неделю, за пятнадцать минут до рассвета. Но этот план провалился из-за нелепой случайности. В приграничной полосе сбился с курса и совершил вынужденную посадку в Бельгии немецкий самолет. На его борту находился майор Хельмут Райнбергер с портфелем оперативных планов воздушного десанта на территорию Бельгии. Когда майор сжигал бумаги, его схватили бельгийские солдаты. Правда, из германского посольства в Брюсселе пленник сообщил в штаб люфтваффе, что ему удалось почти все уничтожить, остались лишь «мелкие обрывки». Но Гитлер все равно встревожился и отменил приказ о наступлении, предполагая, что противник мог разгадать план. Он оказался прав. Бельгийцы передали полученную информацию в Лондон, но там ее восприняли скептически. Генеральный штаб решил, что это провокация. Тем более, что англичане уже начали подготовку к высадке экспедиционного корпуса в Норвегии. Новый военно-морской министр Черчилль активно отстаивал эту операцию и добился одобрения ее кабинетом.

Гитлер тоже готовил вторжение в Норвегию, хотя и не сразу пришел к этому решению: в конце концов, норвежцы – нордический народ, и можно полагаться на их нейтралитет, проверенный в годы первой мировой войны. Но, напав на Финляндию, Сталин расстроил его планы. Гитлер опасался, что союзники используют финскую войну как предлог для ввода войск в Норвегию и таким образом «нависнут» над Германией с фланга. В конце февраля, после получения тревожных сообщений о предстоящей высадке англичан в Скандинавии, фюрер забеспокоился: эта акция перекроет Балтику для немецких подводных лодок. Кроме того, важную роль играли и экономические соображения: свыше половины железной руды Германия получала из Норвегии и Швеции, и прекращение ее поставок парализовало бы военное производство. Поэтому 1 марта 1940 года Гитлер подписал директиву, предусматривающую одновременный захват Дании и Норвегии. Как говорилось в документе, предстоящая акция должна иметь «характер мирной оккупации, направленной на защиту силой оружия нейтралитета северных стран», однако сопротивление будет «подавлено всеми средствами». Фюрер решил провести эту операцию до наступления на Западе и назначил ее начало на 15 марта.

Одновременно Гитлер был обеспокоен ухудшением отношений с союзниками. Трудно стало разговаривать с Россией. Вскоре после завоевания Польши начались переговоры о советско-германском торговом соглашении. За поездкой экономической делегации в составе 37 человек в Москву последовал ответный визит еще более многочисленной советской делегации, которая привезла с собой список заказов на промышленное и военное оборудование на сумму свыше полутора миллиардов марок. Немцы пришли в ужас: выполнить эти заказы можно было лишь за счет ограничения собственных военных нужд. Затяжные и резкие переговоры до предела обострил Сталин. Он сварливо заявил, что если немцы не уступят, «соглашение не будет заключено»,

Этого Гитлер допустить не мог и в начале февраля дал указание Риббентропу послать Сталину личное письмо с настоятельной просьбой пересмотреть свою позицию. Вероятно, Сталин, успевший вырвать значительные уступки, понял, что зашел слишком далеко, и внезапно прекратил пререкания. Он согласился увеличить сроки германских поставок до двадцати семи месяцев, пообещав советские поставки осуществить за восемнадцать месяцев. Все трудности были устранены, и через три дня торговые переговоры успешно завершились. Немецкая делегация была в восторге. «Соглашение, – сообщил ее глава, – означает для нас широко открытые двери на Восток».

Остался доволен и Гитлер. Его все больше интриговал кремлевский партнер. Сталин был единственным мировым лидером, о котором фюрер хотел знать все. Нацистский диктатор расспрашивал вернувшихся из России представителей о мельчайших подробностях, характеризующих его нового «союзника». Как вспоминала Криста Шредер, он иногда перебивал собеседника, хлопая себя по колену: «Этот Сталин – скот, но вы должны признать, что он – выдающийся человек».

Другой заботой фюрера была Италия. Муссолини раздражал Гитлера: вечно этот напыщенный дуче лезет с непрошеными советами... Однако запоздалый ответ с оправданием своих действий надо было вручить как можно более торжественно. Гитлер поручил это Риббентропу, и 9 марта тот выехал из Берлина с большой свитой, в которую входили советники, секретари, парикмахеры, врач, инструктор по гимнастике и массажист. На вопрос Риббентропа, примет ли Италия участие в войне, Муссолини ответил утвердительно, добавив, однако, что время для этого он выберет сам. Риббентроп пытался получить более конкретный ответ, но дуче уклонился от него, сославшись на необходимость встречи с Гитлером для принятия окончательного решения.

18 марта оба диктатора встретились в охотничьем домике на одном из альпийских перевалов. Гитлер, по его словам, приехал с намерением «просто объяснить ситуацию», чтобы дуче мог принять собственное решение. Муссолини заявил, что непременно вступит в войну и ждет лишь подходящего момента. Оба расстались дружески. Однако Гитлер распорядился не давать итальянцам запись беседы: «Никто не знает, кто будет читать этот документ». Со своей стороны, Муссолини, казалось, усомнился в собственной клятве вступить в войну. Глядя на падающий снег, он заметил, что итальянцы станут воинами не раньше, чем снежный сугроб достигнет Этны... Раздраженный тем, что почти все время говорил фюрер, Муссолини был, однако, убежден: Гитлер не решится начать массированные боевые действия против объединенных сил Англии и Франции.

[Франц Гальдер]

9.30 — Главкому [доложено]:

Группа армий «Север»: 20-ю дивизию рассредоточить! Подтянуть так же, как и 10-ю танковую дивизию.

Группа армий «Юг»: 14-й армии — 5-ю танковую дивизию направить южнее Вислы; 10-й армии — 14-й армейский корпус на соединение с 16-м армейским корпусом; 15-му армейскому корпусу наступать восточнее р. Пилица.

Сопротивляющиеся остатки войск! 1-му отделу{271}.

Планомерная пропаганда на Западе{272}. Сведения об обстановке.

Генерал-квартирмейстер: 10-я армия захватила 3600 пленных и (по предварительным данным) 6 легких и 8 тяжелых орудий. 4-я армия захватила 300 пленных. 14-я армия захватила 160 пленных. Дорожные условия в полосе 10-й армии: дороги в хорошем состоянии, организация регулирования движения, по-видимому, налаживается. [101] <
Для борьбы с сопротивляющимися остатками польских войск В 14-й армии: части ландвера — 2 полковых штаба, 4 батальона; полевая жандармерия — 1 полк, 3 батальона, танковая рота.
В 10-й армии: части ландвера — 2 батальона из 8-го военного округа. В 8-й армии: части ландвера — 2 батальона из 11-го или 9-го военных округов.
В 4-й армии: части ландвера — 2 полковых штаба и 4 батальона из 2-го округа; в коридоре — конная полиция (сформирована в Штеттине)
Вагнер: О ходе эвакуации [на Западе]. 60% эвакуировано.

13.00 — Ешоннек: Признаки вероятной эвакуации противника перед фронтом группы армий «Север».

13.15 — Зальмут: Полагает, что за р. Дрвенца противник также не будет оказывать сопротивления. Группа Водрига продвигается вперед. (1-й обер-квартирмейстер!)

Доложить главкому:

а. Место расположения штаб-квартиры на Западе (Вильдфлекен, Хаммельбург, Зенне). 1-й обер-квартирмейстер. Запрет железнодорожного движения? (Начальнику связи, начальнику службы военных сообщений.)

б. Сформировать штаб Бокельберга? (Через 7 дней после приказа должен быть готов к действию.) Генерал-квартирмейстер получил указание.

в. Фрич — Бломберг{273}. Холлидт (52-я дивизия). По указанию главкома{274}.

г. Подчинить нижнерейнскую оперативную группу 5-й армии (решение еще не принято).

д. Намерение командования группы армий «Север» поменять местами 3-ю и 4-ю армии! (Решение: Нет!)

Генерал Фромм [докладывает]:
5-я пехотная дивизия [будет готова] к 20.9. Два легких артиллерийских дивизиона для 44-й и 45-й дивизий Приказ отдан. — (Буле!)
К концу сентября Три дивизиона 210-мм мортир (по 3 батареи двухорудийного состава), шесть дивизионов 150-мм тяжелых полевых гаубиц (из них: 5 — для Турции), два дивизиона 105-мм орудий В каждом дивизионе — колонна тягачей

Дивизионы АИР на Западе. [Полигон] в Ютербоге не занимать. (Оперативный отдел!) [102]

Один дивизион [реактивных минометов типа] «Небельверфер» [будет готов] к концу сентября. (Буле!)

Одна саперная рота с Вестер-плятте и одна саперная рота с торпедных катеров скоро будут возвращены в инженерно-саперную школу в Росслау. (Буле и опер, отдел!)

Главком: Частям ландвера, сосредоточенным в районе Летцена, начать наступление (опер, отдел!). Кавалерийские разведывательные дивизионы с Запада? (Опер, отдел, Буле!)

76-ю пехотную дивизию подтянуть вслед за войсками группы армий «Север». Зато, может быть, задержать 2-ю моторизованную дивизию? (Опер, отдел!) Донесение от фон Лееба.

Артиллерия дивизий 4-й линии плоха. Буле [должен проверить]. (Орг. отдел!) «К-5» [железнодорожные артиллерийские установки].

[Википедия]

Эвакуация правительства Славой-Складовского и золотого запаса Польского банка в г. Люблин. Группа армий «Север»(н). Части 4А(н) ген. Г.Клюге соединилась с войсками 3А(н) ген. Г.Кюхлера в р-не г. Грундзенд, на границе с Восточной Пруссией (Германия), окружив в Померании крупную группировку польских войск Армии «Поможе». Группа армий «Юг»(н). Части 10А(н) ген. В.Рейхенау взяли г. Кельце.

Президент США заявил, что США распространяют на польско-германскую войну свою политику нейтралитета.[5][6]

Япония объявляет о своём нейтралитете[1].

1939.09.05 ПОЛЬША. Варшава. Эвакуация правительства Славой-Складовского и золотого запаса Польского банка в г.Люблин.
Группа армий "Север"(н). Части 4А(н) ген.Г.Клюге соединилась с войсками 3А(н) ген.Г.Кюхлера в р-не г.Грундзенд, на границе с Восточной Пруссией (Германия), окружив в Померании крупную группировку польских войск Армии "Поможе".
Группа армий "Юг"(н). Части 10А(н) ген.В.Рейхенау взяли г.Кельце.
1939.09.05


СССР. Москва. Нкид В.Молотов принял посла Германии В.фон Шуленбурга. На вопрос посла относительно возможного вступления Красной армии в Польшу, В.Молотов ответил, что советскому правительству в подходящее время «обязательно придется... начать конкретные действия. Но мы считаем, что этот момент пока еще не назрел», а «торопливостью можно испортить дело и облегчить сплочение противников». На вопрос Шуленбурга о реакции СССР в случае перехода немецкими войсками установленной секретным протоколом от 23.08.1939 г. линии Нарев-Висла-Сан, В.Молотов заявил, что "советское правительство допускает, что в ходе операции одна или обе стороны будут вынуждены временно перейти линию интересов, однако это не будет препятствием к осуществлению принятого плана".
В этот же день советское руководство отказало Польше в поставках и транзите военных материалов, сославшись на угрозу втягивания в войну.

[Полномочный представитель СССР в Польше Н. И. Шаронов]

http://doc20vek.ru/node/981
5 сентября 1939 г.

После переданной по радио речи Чемберлена был организован призыв по радио к демонстрации перед английским и французским посольствами. Бек и английский посол произнесли несколько слов.

Слово «СССР» в газетах не упоминается, но эстонец Маркус говорил мне, что поляков очень занимает вопрос о возможности выступления СССР на стороне Германии. Я ответил, что нарком ясно определил позицию СССР в речи, которую Маркус сам слушал, кстати, Польше мы только вчера продали хлопок. «Неужели вы не поможете Польше?»,— спросил он. Я ответил, что мы хотели помочь, но Польша сама отказалась, а напрашиваться нам не пристало.

Советник японского посольства явился с просьбой дать транзитную визу женщинам и детям из посольства, всего 9 женщин и 10 детей. Фамилии передаю клером. Телеграфьте решение.

Организацию эвакуации жен и детей работников посольства начинаю завтра.

Шаронов

АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 296, д. 2046, л. 270.

Здесь печатается по кн.: Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. Составитель МИД СССР. 1990. Документ № 631.

Электронная версия документа перепечатывается с сайта http://katynbooks.narod.ru/

Tags:
МИД СССРВторая мировая
Дата документа:
1939.09.05
Персоналии:
Шаронов Н.И.
Страна и регион:
РоссияПольша
Дата:
5 сентября, 1939 г.

[Хронос]

Правительство США заявило о нейтралитете в войне.

[Граф фон дер Шуленбург]

Москва, 5 сентября 1939 — 14 час. 30 мин.

Очень срочно!

Совершенно секретно!

Телеграмма № 264 от 5 сентября

В ответ на Вашу телеграмму № 261 от 4 сентября 42

Молотов попросил меня встретиться с ним сегодня в 12.30 и передал мне следующий ответ советского правительства:

“Мы согласны с вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов. Мы понимаем, что в ходе операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь демаркационную линию между своими сферами влияния, но подобные случаи не должны помешать непосредственной реализации намеченного плана.”

Шуленбург

[Граф фон дер Шуленбург]

Москва, 5 сентября 1939 — 17 час. 02 мин.

Получена 5 сентября 1939 —18 час. 00 мин

Телеграмма № 266 от 5 сентября

На Вашу телеграмму № 262 от 4 сентября 43

Сегодня в 12.60 я снова просил Молотова, чтобы советское правительство со своей стороны оказало влияние на Турцию с тем, чтобы добиться от нее полного нейтралитета. Я указал, что циркулируют слухи о том, что Англия оказывает сильное давление на Румынию и что ставится вопрос о посылке туда англо-французских войск. Поскольку они могут следовать морским путем, в интересах Советского Союза уговорить Турцию полностью закрыть Дарданеллы.

Молотов ответил, что советское правительство имеет на Турцию большое влияние и использует его в выгодном для нас духе. Молотов добавил, что между Советским Союзом и Турцией существует лишь пакт о ненападении; переговоры относительно заключения пакта о взаимопомощи, по правде говоря, одно время велись, но оказались бесплодными.

Он проверит слухи относительно Румынии через советское посольство в Бухаресте.

Шуленбург

[Франц Гальдер]

10-й день мобилизации

Заметки для совещания с главкомом: Командирование офицеров (самолетом) на северо-запад для выяснения возможности оказать помощь (Якоб).

Резервы на Запад? 76-я дивизия на автотранспорте РГК. Сводки: Выразить благодарность военно-воздушным силам. В сводках номеров дивизий не называть, а посылать в дивизии специальные приказы с выражением благодарности! Вернуть подготовленные материалы [о первом дне войны].

Восток: Бок. Армейский полигон 4-й армии в Арис. (Вопрос разрешен!)

4-го обер-квартирмейстера держать в узде{275}! Пропаганда антивоенных настроений среди французов{276}?

10.00 — Разговор фон Бока с фон Браухичем: Мы получили совершенно новое представление о формировании польских резервных дивизий. Только полки. Противник [103] разбит, группа армий «Север» должна не наступать через Ружаны на север с целью охвата, а лишь сковывать противника выдвижением одной группировки из района Ликк [Элк] на Ломжу. 4-й армии следует наступать на Варшаву по обе стороны Вислы: 3-й армейский корпус — южнее; 2-й армейский корпус — севернее Вислы (для этого, может быть, использовать 23-ю и 228-ю дивизии?).

В 3-ю армию следует перебросить подвижные части 19-го армейского корпуса. Армия будет наступать правым крылом на Варшаву, левым — на Остров-Мазовецкий.

[Доложено] главкому: Направить Байера (или Бехтельсгейма, или Хорна) к Бокельбергу. Тогда можно будет обойтись без начальника оперативного отдела. Бокельберг — Байер — обер-квартирмейстер Ханштейн [до сих пор] в группе армий «Юг»{277}.

Оперативная группа: Хаммерштейн — Хассе? (70) — Замена Фалькенхаузена. Хаммерштейн? Отто — свободен{278}! Начальник штаба — Арним. Холлидта к Либману. Гильперт — 9-й армейский корпус.

12.30 — Зоденштерн [докладывает по телефону]:

а. Срочно необходимо урегулировать организацию управления в группе армий «Север» (доложить главкому!){279}.

б. Дивизионная артиллерия некоторых соединений 4-й линии еще не стреляла.

в. Дивизионы АИР (два непригодны, исправить это путем перемещений и замены личного состава). Требуются ли еще дивизионы АИР?

г. Дивизионные разведбатальоны: четыре прибудут немедленно (кадровые); другие — позже.

д. Переброска 76-й дивизии средствами автотранспортного полка РГК весьма .желательна. (Согласен!)

е. Недовольство ротами пропаганды (обсудить с Веделем!).

ж. Оценка противника такая же, как у нас. Осторожность со сводками. (Обсудить с Веделем!)

4-й обер-квартирмейстер: Радке. Пропаганда. Вейцзеккер{280}. Военные атташе. Америка: французы заняли ряд наших дотов{281}.

76-ю пехотную дивизию перебросить средствами автотранспортного полка РГК в группу армий «Север».

Герке [сообщает]:

а. Трудности при создании новых железнодорожных комендатур.

б. Что лучше: укрепить наревский участок фронта в железнодорожном отношении или быстрее исправить мост у Диршау [Тчева]? (Первое!)

4-й обер-квартирмейстер: Пропаганда{282}. Новые сведения. Разговор с Вейцзеккером. Венгрия{283}. [104]

Начальник центрального отдела генштаба: Пропаганда. Организация связи в штабе ОКХ{284}. Замещение должностей в оперативной группе Хаммерштейна{285}. Кевиша, возможно, направить к Бокельбергу?

Штаб-квартира на Западе: Наугейм, Гиссен. На рекогносцировку и оборудование — 3 недели. Шеваллери (доложит главкому).

6

[Википедия]

Группа армий «Север»(н). Немецкие войска 4А ген. Г.Клюге заняли г. Быдгощ и вышли на окраины г. Торунь и на р. Дрвенца. В ходе боев в «Польском коридоре» (1-6.09.1939) немцами было взято в плен 16 тыс. польских солдат и 100 орудий. Группа армий «Юг»(н). Части 18ак 14А(н) ген. В.Листа взяли г. Новы-Сонч и завязали бои за г. Горлице. 22мк занял г. Тарнув и перешел р. Дунаец. 17ак 14А занял оставленный поляками г. Краков. Правительство эвакуируется в Люблин[1][7].

Странная война. Южно-Африканский Союз объявил войну Германии.[3]

1939.09.06 ПОЛЬША. Группа армий "Север"(н). Немецкие войска 4А ген.Г.Клюге заняли г.Быдгощ и вышли на окраины г.Торунь и на р.Дрвенца. В ходе боев в «Польском коридоре» (1-6.09.1939) немцами было взято в плен 16 тыс. польских солдат и 100 орудий.
Группа армий "Юг"(н). Части 18ак 14А(н) ген.В.Листа взяли г.Новы-Сонч и завязали бои за г.Горлице. 22мк занял г.Тарнув и перешел р.Дунаец.
17ак 14А занял оставленный поляками г.Краков.
1939.09.06 ГЕРМАНИЯ. Берлин. Германский МИД сообщил своему посольству в СССР: «Мы намереваемся и далее направлять немецкие торговые суда в Мурманск и ожидаем, что советское правительство облегчит разгрузку, погрузку и транспортировку грузов по железной дороге в Ленинград, куда будут заходить для погрузки немецкие суда».
1939.09.06
23:00 СССР. В семи военных округах получена директива наркома обороны К.Ворошилова о проведении «Больших учебных сборов» (БУС). Проведение БУС по литеру «А» означало, что происходило развертывание отдельных частей, имевших срок готовности до 10 суток, с тылами по штатам военного времени.

ПОЛПРЕД СССР В БЕРЛИНЕ У ГИТЛЕРА

6 сентября 1939 г.

Берлин, 4 сентября (ТАСС). Германские газеты помещают на видном месте официальное сообщение, в котором говорится, что вчера Гитлер в присутствии Риббентропа принял нового советского полпреда СССР в Берлине т. Шкварцева, а также военного атташе СССР т. Пуркаева. После вручения верительных грамот между Гитлером и советским полпредом состоялась продолжительная беседа.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AE...B9%D0%BD%D0%B5
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Флаг ЮАС времён Второй мировой войны

Содержание
1 Выбор политики в начале войны
2 Объявление войны странам «Оси»
3 Фельдмаршал и премьер-министр Смэтс
4 Мобилизационный резерв
5 Участие в боевых действиях
6 См. также
7 Источники
Выбор политики в начале войны
В начале Второй мировой войны Южно-Африканский Союз оказался в уникальном военно-политическом тупике. Он был тесно связан с Великобританией, являясь с 1931 года практически равным ей по правам доминионом, главой государства являлся король Великобритании, однако его премьер-министром 1 сентября 1939 года был Джеймс Барри Герцог — лидер пробурской антибританской Национальной партии, которая сформировала коалиционное правительство, войдя в состав Объединённой партии.

Проблемой Герцога было то, что ЮАС по конституции был обязан поддержать Великобританию в её войне с нацистской Германией. Британские гарантии Польше обязывали Великобританию — и, в свою очередь, доминионы — помочь Польше, если та будет атакована Германией. Когда немецкие войска перешли польскую границу в ночь на 1 сентября 1939 года, то через несколько дней Великобритания объявила войну Германии. В Южноафриканском парламенте разразились острые дебаты, сделавшие противниками тех, кто выступал за вступление в войну на стороне Великобритании (их лидером был генерал Ян Смэтс), и тех, кто стремился сохранить Южную Африку «нейтральной», а на деле — пронацистской (их лидером был Герцог).

Объявление войны странам «Оси»
4 сентября 1939 года Объединённая партия отказалась принять предложение Герцога о нейтралитете во Второй мировой войне, и сместила его, предпочтя Смэтса. Став премьер-министром, Смэтс официально объявил, что Южно-Африканский союз находится в состоянии войны с Германией и другими странами «Оси», и немедленно приступил к укреплению ЮАС на случай возможного германского вторжения с моря, которое могло последовать из-за глобальной стратегической важности Южной Африки как места, контролирующего морские пути, идущие вокруг Мыса Доброй Надежды.
[IMG][/IMG]
Балтазар Йоханнес Форстер и другие члены «Оссевабрандваг» были против вступления ЮАС во Вторую мировую войну, и начали устраивать акты саботажа. Смэтс предпринял ряд мер против деятельности пронацистских организаций, и поместил лидеров Оссевабрандваг на время войны в тюрьму.

Фельдмаршал и премьер-министр Смэтс

1 мая 1944 года. Ян Смэтс (стоит в военной форме) на конференции премьер-министров стран Британского Содружества.
Ян Смэтс был единственным из небританских генералов, чьих советов искал Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании в годы Второй мировой войны. Смэтс в 1939 году был приглашён в Имперский Военный кабинет, а 28 мая 1941 года стал фельдмаршалом Британской армии. За свою близость к британскому истеблишменту Смэтс заплатил высокую политическую цену: связи с Черчиллем и королём сделали его очень непопулярным среди буров, и в конечном итоге привели к его падению.

Мобилизационный резерв

На момент объявления войны в сентябре 1939 года Южно-Африканская армия насчитывала всего лишь 3.353 военнослужащих, и 14.631 человек числился в Силах Активных Граждан (Active Citizen Force, ACF), где в мирное время осуществлялась подготовка добровольцев, которые могли бы в военное время сформировать основной костяк армии. Предвоенные планы не предполагали, что армии придётся воевать вне Южной Африки, и она готовилась лишь к ведению войны в буше.

Одной из проблем, постоянно стоявшей перед ЮАС в годы войны, была нехватка людей. Из-за расовой политики армия могла состоять только из людей европейского происхождения, что резко сужало количество потенциально доступных мужчин в возрасте от 20 до 40 лет до 320 тысяч. Объявление войны Германии получило поддержку лишь незначительного большинства в Южноафриканском парламенте, и отнюдь не было популярным. Естественно, имелось значительное по размерам меньшинство, протестовавшее против участия в войне, поэтому введение всеобщей воинской обязанности было невозможным. Расширение армии и её боевые действия вдали от родины могли опираться лишь на добровольцев.

Из-за расовой политики страны допуск в боевые части лиц, принадлежащих к негроидной расе, не рассматривался. Чтобы высвободить для боевых и технических частей как можно больше белых, было сформировано много вспомогательных частей (водителей и сапёров) из более приемлемых «индийцев» и «цветных», которые были объединены в Кейп-корпус. Для выполнения подсобных и сапёрных работ был также сформирован Туземный военный корпус из чернокожих. Для выполнения некоторых задач его членам выдавалось оружие (в основном для самозащиты либо караульной службы), однако им никогда не позволялось участвовать в боевых действиях против европейцев.

Участие в боевых действиях

1941 год. Южноафриканские войска в Мояле (Эфиопия) после отступления итальянцев
Вооружённые силы ЮАС принимали непосредственное участие в Североафриканской кампании и Итальянской кампании Второй мировой войны. В южноафриканских портах осуществлялось обслуживание судов Союзников, следовавших через Индийский и Атлантический океаны вокруг Мыса Доброй надежды.

Южноафриканская армия и южноафриканские ВВС сыграли основную роль в разгроме итальянских войск во время Восточноафриканской кампании 1940—1941 годов.
Южноафриканские силы принимали участие в Мадагаскарской операции 1942 года.
1-я пехотная дивизия ЮАС приняла участие в ряде операций в Северной Африке, включая Второе сражение при Эль-Аламейне, после чего была возвращена на родину и переформирована в бронетанковую дивизию.
2-я пехотная дивизия ЮАС приняла участие в ряде операций в Северной Африке в 1942 году, однако 21 июня 1942 года две её бригады и все вспомогательные части попали в плен в результате падения Тобрука.
3-я пехотная дивизия ЮАС не принимала участия в боевых действиях, однако подготовила войска территориальной обороны, использовалась для гарнизонной службы, а также являлась поставщиком пополнения для 1-й и 2-й пехотных дивизий. Одна из составных частей дивизии — 7-я моторизованная бригада — принимала участие в Мадагаскарской операции 1942 года.
6-я бронетанковая дивизия ЮАС приняла участие в ряде операций в Италии в 1944—1945 годах.
ВВС ЮАС принимали участие в боевых действиях над Восточной Африкой, Северной Африкой, Сицилией, Италией, Балканами, а также участвовали в налётах на румынские месторождения нефти в Плоешти, доставляли снабжение повстанцам во время Варшавского восстания и вели разведку в интересах советских войск во время Львовско-Сандомирской операции.
Многочисленные добровольцы из ЮАС воевали в КВВС, некоторые из них были удостоены наград.
Из 334 тысяч граждан ЮАС, добровольно принявших участие в борьбе с нацизмом (211 тысяч «белых», 77 тысяч «чёрных», 46 тысяч «цветных» и «азиатов») около 9 тысяч погибли в боях[источник не указан 3156 дней].

См. также
История ЮАР
Южно-Африканский Союз в Первой мировой войне
Адольф Малан
Источники
Всемирная История. История Африки Всемирная История в десяти томах. Академия наук СССР. Институт истории. Институт народов Азии. Институт Африки. Институт Славяноведения. Издательство Социально-Экономической литературы «Мысль». Под редакцией: В. В. Курасова, А. М. Некрича, Е. А. Болтина, А. Я. Грунта, Н. Г. Павленко, С. П. Платонова, А. М. Самсонова, С. Л. Тихвинского.