683. Конституция победителей и травма государственности

[Павел Аптекарь]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...telej?full#cut

В 1993 стороны демонстировали готовность к диалогу, но на деле были настроены на конфронтацию

Vedomosti.ru

04.10.2013

Охрана выносит автора одного из проектов Конституции, депутата Юрия Слободкина, из зала конституционного совещания Фото: AP

Двадцать лет назад, 3-4 октября 1993 г., противостояние между сторонниками президента Бориса Ельцина и Верховного совета обернулось кратковременной гражданской войной в Москве и гибелью 160 человек. Вспышка насилия была вызвана не только политическими амбициями участников конфликта, но и склонностью обеих сторон к чрезвычайным мерам. Конфликт не позволил принять Конституцию, где разделение и независимость ветвей власти дополнялись бы балансом полномочий. Обстановка, в которой разрабатывалась и принималась действующая сегодня российская Конституция, объясняет многие черты российского государства: дисбаланс полномочий, концентрацию власти в руках одного лица, нетерпимость в отношении оппонентов.

Противоречия между первым президентом России Борисом Ельциным и народными депутатами выглядят типичной «войной победителей». Президент и народные избранники были союзниками в борьбе с партийной бюрократией и ГКЧП в августе 1991 г. Лишь немногие народные избранники 1990 г. возразили в декабре 1991 г. против роспуска СССР и изъятия определения «советская» из названия Российской Федерации. Однако в начале 1992 г. между Кремлем и Белым домом начались разногласия, как между якобинцами и жирондистами Великой французской революции или между российскими большевиками и левыми эсерами летом 1918 г.

Внешней причиной конфликта стали результаты шоковой либерализации экономики и ваучерной приватизации, крайне тяжело воспринятых большинством граждан. Депутаты резко критиковали правительство «завлабов» и взявшего их под защиту Ельцина.

За разными подходами к экономике скрывались более глубокие противоречия сторон и кризис власти, усугублявшийся резким несоответствием советских государственных, политических и правовых институтов новому социально-экономическому укладу. Съезды народных депутатов (1068 человек) и относительно немногочисленный (около 250 депутатов) постоянно действовавший Верховный совет (ВС) образца 1991-1993 гг. не были полноценным парламентом. Формально советы были высшим органом власти в течение более чем 70 лет, но фактически они были декорацией, скрывавшей диктат партии, которая была «надгосударством». С распадом СССР и роспуском КПСС советы разных уровней получили широкие полномочия. С одной стороны, депутаты не всегда знали, как ими воспользоваться, с другой — стремились расширить сферу полномочий. Они пытались регулировать финансовые потоки, управлять экономикой, создать собственные органы охраны, подчинить себе ряд СМИ.

В свою очередь значительная часть окружения Бориса Ельцина мыслила и действовала привычными партийно-бюрократическими категориями, стремилась принять многие важные решения без публичного обсуждения, подавить, а не убедить оппонентов.

Война указов и параграфов

Политическая борьба в период двоевластия и ее трагическое завершение негативно отразились на судьбе Конституции, государственном и правовом строительстве постсоветской России. Разработка новой Конституции России, которая должна была заменить брежневскую Конституцию РСФСР 1978 г., началась еще в июне 1990 г. на I Съезде народных депутатов РСФСР. Конституционную комиссию (КК) первоначально лично возглавил Борис Ельцин. Подготовку текста поручили группе юристов во главе с депутатом Олегом Румянцевым. Многие пункты о правах и свободах человека, экономической свободе и свободе передвижения вызывали большие споры. Согласованный и одобренный большинством членов комиссии проект Основного закона был подготовлен только к VI Съезду народных депутатов в апреле 1992 г. Съезд принял его за основу и принял концепцию конституционной реформы. Проект можно назвать сбалансированным с небольшим перевесом полномочий двухпалатного ВС. Прерогативы президента по формированию правительства и судебной системы, руководству внешней политикой и Вооруженными силами, его право вето уравновешивались полномочиями парламента. Парламент утверждал премьера, его заместителей и ключевых министров (финансов, экономики, обороны, внутренних и иностранных дел). Депутаты могли потребовать отставки министра или правительства в целом. В случае отказа президента выполнить решение парламента он должен был объяснить свои мотивы (статья 99 проекта) и в случае повторного голосования за отставку исполнить решение парламента. Кроме того, главу правительства намеревались регулярно обязать отчитываться в первую очередь перед парламентом и уже потом перед президентом.

Не исключено, что этот проект был бы принят с некоторыми поправками, если бы не нараставшее противостояние между Ельциным и депутатами. В декабре 1992 г. VII Съезд депутатов, который, как планировалось, мог принять доработанный проект Конституции, занялся борьбой с президентом и правительством Егора Гайдара. Предложенные депутатами поправки в Конституцию позволяли Верховному совету отменять указы и распоряжения президента, обязывали его согласовывать с ВС кандидатуры всех министров и руководителей ряда служб (в том числе антимонопольной). Кремлю удалось отклонить большинство поправок, уступив депутатам право утверждать силовых министров.

Напряженность нарастала. Стороны, казалось, оттягивали принятие новой Конституции, надеясь изменить баланс сил в свою пользу и отразить это в Основном законе. Начавшийся в марте 1993 г. VIII Съезд депутатов вернул действие поправок, ограничивавших полномочия президента. В ответ Борис Ельцин объявил о введении «особого порядка управления страной», при котором полнота власти переходила к президенту и правительству. Разрастание конфликта удалось предотвратить благодаря посредничеству председателя Конституционного суда Валерия Зорькина. Борис Ельцин отменил указ, было согласовано проведение референдума по четырем вопросам: о доверии президенту и Верховному совету и проведении досрочных выборов. Россияне проголосовали по трем из четырех вопросов так, как настаивал президент и его сторонники («да, да, нет, нет» — предлагалось «да», «да», «нет», «да»). Это, впрочем, не прибавило Ельцину легитимности в глазах депутатов.

В ответ Кремль начал разработку собственных проектов Конституции, где полномочия будущего парламента урезались в пользу президента. Что любопытно, проект сотрудников администрации президента во главе с Сергеем Шахраем предусматривал ограничение возраста главы государства 65 годами (а значит, Борис Ельцин должен был бы уйти в 1996 г.). Был и проект, подписанный самим Ельциным. Формально стороны демонстрировали готовность к диалогу, но на деле были настроены на конфронтацию. На созванном в июне 1993 г. конституционном совещании, где обсуждались разные проекты Основного закона, содержательной дискуссии не получилось. Оно запомнилось резкими заявлениями представителей обеих сторон и выносом из зала скандалившего депутата-коммуниста Юрия Слободкина.

Конституция конфликта

Обе стороны вели себя как два летчика, идущие лоб в лоб и надеющиеся, что противник отвернет в последний момент, как это случилось в августе 1991 г. Примирения не получалось: арбитр весны 1993 г. Зорькин уже играл на стороне Верховного совета, авторитет Церкви был низок, а накопившаяся агрессия всех участников событий искала выход в рукопашной схватке.

Результат тех дней известен: хаос в Москве 3-4 октября, ввод войск, стрельба из танков по зданию Верховного совета, около 160 погибших.

Итогом противостояния стала новая Конституция, сконцентрировавшая все рычаги власти в руках президента. Победа над парламентом запечатлена в этом документе со всей ясностью. Да, все основные права Конституция декларирует, но полномочия исполнительной власти прописаны в ней гораздо определеннее конкурирующих полномочий других ветвей. А защита прав достигается не декларациями, а реальной властью парламента и суда, способных ограничивать власть политиков, силовиков и политических менеджеров. По мнению авторов Конституции, в частности Виктора Шейниса, дисбаланс полномочий в пользу исполнительной власти мог быть исправлен расширением контрольных функций парламента. Мог быть исправлен. Но реальных стимулов к тому не было: не было давления снизу, не было перспективы вступления в союзы (например, в ЕС), а собственноручно урезать свои полномочия Кремль не стал.

Автор — историк, обозреватель отдела «Комментарии» газеты «Ведомости»

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz2glbFtN70

[Павел Аптекарь]

http://www.vedomosti.ru/opinion/arti...09903/normal/3
Статья опубликована в № 4268 от 22.02.2017 под заголовком: 17-й год: Прикладная революция

Историк о противоречивом юбилее революции 1917 года
22 февраля 00:31

Для Ведомостей

Необходим детальный анализ изменений в общественной, социальной и хозяйственной сферах, причин переворота в психологии миллионов крестьян, горожан и солдат
РИА Новости

Вековой юбилей революционных событий 1917 г. – проблема для власти, превратившей прошлое в ключевой источник собственной легитимности. Правящая элита оказалась в плену собственной исторической политики, которая предполагает наследование величия дореволюционной России и послевоенного сталинского СССР одновременно. Первые лица обещают создать «непротиворечивую» концепцию отечественной истории. Владимир Путин призвал в послании Федеральному собранию использовать уроки истории для укрепления гражданского мира и не допустить спекуляций на трагедиях прошлого с целью раскола общества.

Достичь общественного согласия вокруг истории, особенно таких трагических ее страниц, как революция и последовавшая вслед за ней Гражданская война, крайне сложно. Для этого необходимы обсуждение и детальный анализ вызванных войной и экономическими неурядицами изменений в общественной, социальной и хозяйственной сферах, причин переворота в психологии миллионов крестьян, горожан и солдат. Нужна профессиональная дискуссия историков, социологов, философов, экономистов, специалистов по массовой и групповой психологии, без окриков сверху и обещаний наказать тех, кто покушается на мифы исторического сознания.

Но такая дискуссия неизбежно выведет на вопросы ответственности власти и правящей элиты России начала XX в., ее готовности решать труднейшие задачи, которые стояли перед страной, способности поступиться частью своих интересов и привилегий ради будущего родины. Можно сколько угодно восхищаться личными достоинствами и благородством последнего русского монарха или государственным устройством дореволюционной России. Тем не менее просчеты высшего руководства в военном, экономическом и социальном планировании накануне и в период Первой мировой войны привели к тяжелым поражениям и большим потерям на фронте, хозяйственным неурядицам в городе и деревне. Отсюда глухое брожение в тылу и на фронте, переросшее в волнения. Власть не сумела прогнозировать их масштаб, адекватно реагировать на всплеск недовольства и своевременно погасить его.

Власть не использовала патриотический подъем первых месяцев войны для укрепления внутреннего единства страны, разъяснения целей войны и причин принятия тех или иных политических, экономических и военных решений. Высокомерие элиты на фоне военных неудач, тяжелых потерь и недостатков снабжения армии боеприпасами и вооружением в 1914–1915 гг., недальновидная кадровая политика, когда профессионалов нередко заменяли царедворцы со слабыми управленческими навыками, породили тотальное недоверие к верхам. Армия и тыл не доверяли царю и его окружению. Многие генералы и офицеры считали императорский двор гнездом неприятельского шпионажа, поэтому подавляющая часть армии равнодушно среагировала на волнения в тылу и свержение монархии. Свержение Николая II и отказ его брата Михаила от регентства не вызвали ни малейшего всплеска активности штатных защитников монархии из числа черносотенцев и других «государственников» на жалованье.
Лекция доцента РГГУ, историка Александра Асташова о Первой мировой войне и ее роли в революции

Отдельные вопросы к чрезмерным масштабам мобилизации (более 15 млн человек) в ряды вооруженных сил. Миллионы российских подданных, в том числе и старших возрастов, в основном крестьян, оказались оторванными от привычных занятий, но лишь около четверти призванных находились на фронте и в ближайшем тылу. Громадные массы людей оказались в запасных полках и рабочих командах, не были вовлечены в полноценное военное обучение и были заняты работами, цель которых им толком не объяснялась. Тыловые солдаты из-за дефицита опытных офицеров и унтер-офицеров имели самое приблизительное понимание дисциплины и воинского долга. Получая вести из дома о хозяйственных неурядицах и гибели родных и соседей, они проникались сознанием бессмысленности войны, недовольством властью и «господами», которые в их представлении становились виновниками войны. Миллионы тыловых солдат, недовольных своим положением и боявшихся отправки на фронт, стали податливым материалом для пропаганды любых политических сил, обещавших прекращение войны и возвращение домой.

Все эти вопросы неудобны нынешней правящей элите, поскольку препятствуют ее стремлению сакрализовать власть и государство и вызывают немало неприятных аналогий с нынешним качеством госаппарата и проводимой им политики. Содержательные профессиональные дискуссии о причинах и движущих силах революции останутся, но не выйдут за двери академических аудиторий. Массовому зрителю, вероятнее всего, представят упрощенную (если не сказать, примитивную) версию революции.


22 февраля 1917 г. император Николай II отправился в Ставку верховного главнокомандующего в Могилеве, оставив за собой готовый взорваться Петроград. На фото: «Русские ведомости» на следующий день сообщают об отъезде царя (вверху слева)
1/20

Виновной еще в одной «величайшей геополитической катастрофе» могут назвать «пятую колонну», к которой причислят, например, всех противников Николая II – от сторонников конституционной монархии октябристов до большевиков. Особенно, вероятно, достанется либералам и их лидерам, позволявшим себе резкие выпады в адрес императора и его окружения. Неизбежны также попытки свести причины революции к злокозненным внешним силам – от желавшей выхода России из войны Германии до союзников. (Любопытно, что лидеры современных коммунистов пытаются выдать своих предшественников за патриотов, «собравших державу» после кратковременного, но разрушительного правления либералов и умеренных социалистов. Непонятно, как они намерены замаскировать пораженческие лозунги большевиков в начале войны, использование немецких денег в партийной кассе и, наконец, развал армии вследствие антивоенной пропаганды.)

Есть, впрочем, и иной вариант. Обывателю могут представить версию истории, в которой руководители дореволюционной России, лидеры белого движения и большевики наравне окажутся государственниками, каждый из которых по-своему стремился создать великую страну. На нынешних парадах колонна Преображенского полка (его последний командир Александр Кутепов погиб при похищении чекистами) соседствует с колонной дивизии имени Дзержинского. Можно добавить к ним для полноты картины наследников 25-й Чапаевской дивизии и мифических каппелевцев, а заодно тамбовских повстанцев. Такое примирение поверхностно, но оно вполне устраивает правящий класс, а общество не стремится серьезно осмыслить прошлое.

Автор – кандидат исторических наук

[Павел Аптекарь]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...in_ne_stolypin
21 апреля 2011 14:31

Vedomosti.ru

Использование отечественной истории в текущих политических целях— одно из любимых занятий нашего истэблишмента. Дискуссия о сталинизме и допустимых размерах кровавых издержек модернизации закончилась в пользу противников тирана.

Теперь наш тандем занялся чисткой себя под портретами деятелей более отдаленного прошлого. Дмитрий Медведев, судя по его выступлению на конференции в честь 150-летия отмены крепостного права, числит себя наследником царя-освободителя Александра Второго. «Мы сегодня стараемся развить наши совсем ещё несовершенные демократические институты, стараемся изменить нашу экономику, меняем политическую систему. По сути, мы все продолжаем тот курс, который был проложен полтора века назад», - заявил тогда президент.

Похоже, определился со своим героем прошлого и Владимир Путин. Выступая вчера перед Госдумой, он заявил: «Стране необходимы десятилетия устойчивого, спокойного развития. Без разного рода шараханий, необдуманных экспериментов, замешанных на неоправданном подчас либерализме или, с другой стороны, социальной демагогии». Случайно или нет, но апелляция к выступлению дореволюционного премьера Петра Столыпина (1907-1911 гг.) перед Думой и Госсоветом: «Дайте нам 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и я изменю Россию» - налицо.

Обращение к Столыпину выглядит логичным, если учесть, что перед Белым домом собираются поставить памятник этому премьеру, убитому, к слову, при попустительстве охранки террористами. Что же, тем, кто посоветовал Путину обратиться к образу и историческому опыту Столыпина, не откажешь в логике.

Столыпина назначили сначала министром внутренних дел, а затем и премьером в 1906 г., в разгар массовых аграрных волнений и нападений террористов всех мастей на представителей власти (от простых полицейских до губернаторов и министров). Он сумел эти волнения подавить, ужесточил полицейский режим и, ослабив противников власти в Думе и вне ее, успокоить страну. Пытаясь создать прочную опору, Столыпин начал аграрную реформу, закрепление земли за собственниками и массовое переселение нуждающихся в земле в мало населенные районы Сибири и нынешнего северного Казахстана.

Аграрные преобразования и переселение не были единственными реформами Столыпина. При нем прекратились преследования старообрядцев, расширялись права земств - органов самоуправления того времени. При нем были разработаны вступившие в силу после его гибели законы об обязательном страховании фабрично-заводских рабочих и служащих путей сообщения от несчастных случаев и профессиональных болезней, наконец, начался переход к всеобщему начальному образованию.

Путин тоже получил не самую спокойную Россию и привел ее к спокойствию и экономическому росту. Но этим сходство и кончается.

Столыпину досталась Россия, которая полыхала повсеместно, а не только на Кавказе. Уже через два года массовые волнения и нападения прекратились. Бандитские «экспроприации» эсеров, Сталина и Камо с целью добычи денег — совсем другая история. Прекратились ли теракты даже не в 2003 г., а на втором президентском сроке нынешнего премьера — вопрос риторический.

Источники роста благосостояния в начале ХХ в. и в начале нынешнего отчасти похожи: нефтью вековой давности была сельхозпродукция. Ключевые доходы страна получала от их экспорта, но заблаговременно расширяла посевные площади, вводила (пусть и медленно) современные аграрные технологии, повысившие урожайность главных культур. Одновременно росли машиностроение, добыча нефти, угля, выплавка металла, продолжалось строительство Транссиба по русской территории. Тогда зародились и новейшие отрасли: автомобиле- и авиастроение. Сравнение с современным положением геологоразведки и перспективным планированием в топливной отрасли — не в нашу пользу.

Третий пункт: Столыпин в отличие от Путина был не президентом, а премьером при царе. Он вынужден был преодолевать колоссальное сопротивление бюрократии и двора, который к тому же нашептывал слабовольному Николаю, что Столыпин пытается играть роль великого визиря и «заслоняет» императора.

И наконец, четвертое. Некоторые чиновники, служившие со Столыпиным в Саратовской губернии, получили повышения и назначения в МВД. Однако никто из них не получал выгодные государственные подряды, например по обустройству вагонов для переселенцев, не возглавлял крупнейшие казенные заводы и не стал миллионером.

[Павел Аптекарь]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...90475-popravki
26 декабря 2018, 21:20 / Мнения / От редакции

Инициаторы изменений должны признаться, что севрюжина с хреном для них важнее Конституции
https://cdn5.vedomosti.ru/crop/image...716&width=1270
Евгений Биятов / ТАСС
Неутихающие разговоры о возможной правке Конституции отражают не правовой, но политический характер спора, который берет начало в неопределенности сценария предстоящего в 2024 г. транзита власти.

На этот раз обсудить соответствие некоторых положений Конституции современным требованиям и эффективность исполнения ее норм предложил председатель Госдумы Вячеслав Володин, выступив на встрече руководства обеих палат с президентом. По словам Володина, «закон – и даже такой, Основной закон – не догма. Мы должны всегда <...> думать о том, как этот закон работает, насколько эффективно правоприменение этого закона» (цитата по kremlin.ru). Правда, пресс-секретарь Владимира Путина потом уточнил, что «работа в этом направлении» не ведется, по сути напомнив спикеру о недавних высказываниях высшего руководства страны. Накануне 25-летия Конституции Путин, премьер Дмитрий Медведев и председатель Конституционного суда (КС) Валерий Зорькин подтвердили приоритет стабильности Основного закона и допустили вероятность лишь точечных изменений. Путин назвал ее вершиной и одновременно фундаментом отечественной правовой системы, Медведев призвал беречь Конституцию, а Зорькин сравнил ее с Mercedes последней модели, «где все есть». Возвращение к этой теме Володина, четвертого человека в стране, показывает, что как минимум часть российской элиты считает небессмысленным запускать все новые пробные шары.

Желающие внести поправки в Основной закон должны конкретизировать изменения, полагает судья КС в отставке Тамара Морщакова: «Конституция как документ разработана на перспективу, она определяет цель, к которой надо стремиться». Разговоры о том, что она устарела и мешает гражданам реализовывать свои права, она считает политиканством.

Стремление изменить Конституцию вызвано не правовыми коллизиями – тогда было бы достаточно проверить законы на конституционность, – а политическими причинами: формат и механика транзита власти 2024 г. остается неочевидной. Непубличная дискуссия в рамках заблаговременной подготовки к 2024 г. продолжается, отсюда и возвращение к теме поправок, полагает политолог Николай Петров. Речь может идти о создании новых или переустройстве имеющихся институтов власти, что позволит Путину сохранить президентский круг полномочий, и предварительном тестировании их работы: в Кремле, вероятно, не хотят принимать новую Конституцию или отменять конституционное ограничение числа президентских сроков, как в Казахстане или Азербайджане. Но президенту Путину и премьеру Медведеву говорить об этом неудобно, поэтому в ход идут «смежники» – например, Володин, специалист по устройству региональных органов власти.