*68. Константин Сонин

[Константин Сонин]

11:37 Март, 10, 2012

В «Старбаксе» на Арбате за полтора часа до митинга на Новом Арбате есть время и есть кофе (необходимый элемент моего «эспрессо-анализа»), чтобы суммировать элементарные соображения о нынешней политической ситуации.

(1) Нет ничего странного, необычного и плохого в том, что президентом страны становится человек, которого едва поддерживает 50%. То, что у него 49%, а не 57% могло бы быть важным, если бы на выборах было два кандидата и голоса второго были бы «100% - голоса первого». При таких выборах как у нас, очевидно, что Путин пользуется большей поддержкой, чем любой другой кандидат. (Это утверждение трудно обосновать для кандидатов, не участвовавших в выборах, типа Алексея Навального, но можно предположить, что это верно.) Значит, 49%, 53% или 57% - не особенно важно.

Примеров – полно (стандартная вещь на демократических выборов - голосовать за "наименее противного кандидата"), но можно вспомнить Ельцина – президента, который большую часть своего правления был «президентом меньшинства».

(2) Кандидат, который выигрывает выборы с результатом между 40 и 60 (можно с уверенностью говорить о том, что у Путина нет 60% без прямых фальсификаций), может управлять страной только в том случае, если строит свою практическую политику до какой-то степени «коалиционно». Можно привлекать в правительство людей из оппозиции – из коммунистов, например, или из «москвичей», можно делать какие-то реальные (не PR) уступки, но без этого эффективно управлять невозможно, и это не нормативное («нужно учитывать интересы оппозиции»), а позитивное («ничего не получится, если не учитывать интересы оппозиции).

В плане популярной поддержки Путин сейчас примерно в положении Ельцина в 1993-1994 году – нет сомнений, что он побеждает любого другого «один на один» и также очевидно, что ему не хватает популярности – ни в народе, ни в «элите», чтобы оппозицию не учитывать. В эфире у Соловьёва 4-го марта об этом говорили чуть ли не все, а там была, мягко говоря, "пропутинская" выборка говорящих голов.

(3) Основная проблема с Думой (проблемой в том числе для Путина) состоит не в том, что она «нелегитимна», а в том, что она не представительна. Имея дело с Думой, Путин имеет дело с той половиной населения (и меньшей частью Москвы), которая его и так поддерживает. Новые выборы в Думу через год чреваты для Путина многим, включая утрату «путинского большинства», которое в парламенте-то есть, но лучше иметь дело с чужим, но представительным парламентом, чем со «своим», но непредставительным.

(4) К сожалению, всё, что мы знаем о Владимире Путине говорит о том, что никакого п.2 не будет. Он, похоже, органически не может работать ни с кем, чья точка зрения на то, как должна развиваться наша страна, отличается от его. Он просто не признаёт, что кто-то может (а) любить нашу страну и (б) считать, что в области практической политики нужны не такие шаги, которые считает нужными Путин.

Трудно представить, что новое правительство – прекрасная возможность «расширить коалицию» - будет действительно новым. Что за реплика про то, что «Прохоров мог бы работать в правительстве?» Никому в России работа Прохорова в правительстве не нужна так, как она нужна Путину. Чтобы расширить свою поддержку – хотя бы в Москве, Путину нужно было бы упрашивать Прохорова войти в правительство (трудно представить, что Прохорова мог бы заинтересовать другой пост, кроме премьер-министра, так что надо было бы искать возможное решение с Дмитрием Медведевым). Конечно, голоса так просто не суммируются и из 20% москвичей, поддержавших Прохорова, большей части могло бы не понравиться, что он входит в правительство (хотя, к слову, число поддержавших это, если он станет премьером, будет, очевидно больше, чем если он займёт меньшую должность). Также неочевидно, что это нужно самому Прохорову, так что Путину, которому это нужно очень, пришлось бы идти и на большие уступки.

Честно говоря, от нового путинского правительства я ждал хотя бы "локальной новизны" - лидеров моего ("среднего") поколения хотя бы на постах министров образования, экономики, молодёжи и, быть может, вице-премьерских постах, но что-то и насчёт этого у меня сомнения. (И это при том, что нам, конечно, нужно "глобально новое" правительство - потому что "застой" на уровне министров ощущается очень чётко; на уровне замминистров и ниже всё намного лучше.)

Даже PR-ходы в пользу этих людей (которых в России, напомню, половина населения), даются со всё большим трудом. 4 марта вся «команда Путина», как я понимаю, была в ужасе после его выходки на митинге, когда он фактически объявил половину населения страны (и большую часть жителей Москвы) «врагами», от которых страну нужно «защищать». 7 марта «военная» риторика сменилась «уголовной» («цыкать гнилым зубом»), но что-то у меня нет ощущения, что это более популярно…

Всё это, надо сказать, довольно грустно. У Путина в 2012 году есть возможность быть настоящим президентом, но он, не желая заниматься политикой, её будет постепенно утрачивать. Чем это кончится, хорошо известно, а вот сколько продлится – один год или пять – Бог весть.

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...a_neprigodnost
Vedomosti.ru

12.03.2012, 00:33



Демонстранты, ходившие 10 декабря по Болотной площади с графиком Гауссова распределения вероятностей, похожим на колокольчик, и графиком распределения числа голосов по доле поддержавших «Единую Россию», похожим на колокольчик, попавший под бульдозер, оказались совершенно правы. Надо было верить математику Гауссу и не верить председателю ЦИК Чурову — график должен был быть похож на колокольчик.

У результатов президентских выборов в Москве оказался важный побочный результат. В этот раз вбрасывание бюллетеней и переписывание протоколов в пользу кандидата Путина было предотвращено героическими усилиями тысяч добровольцев-наблюдателей. Отсутствие массовых фальсификаций (речь идет только о Москве) в марте сделало кристально ясным тот факт, что московские результаты 4 декабря получены с помощью фальсификаций. Во-первых, пропал «колокольчик, попавший под бульдозер» с зубчиками на числах, кратных пяти, — 70, 75, 80, 85% — распределение голосов за Путина по уровню явки стало в точности таким, как предсказывала теория. Иными словами, у московских избирателей нет никакой «специфики», которая, в принципе, могла бы объяснять отклонения от Гауссова распределения. Во-вторых, пропала корреляция между явкой и процентом голосов за «Единую Россию» — Путина. Как и подозревали эксперты, эта корреляция, очень заметная на декабрьских графиках, объяснялась в основном вбросами бюллетеней. (В принципе, она могла бы быть последствием каких-то специфических характеристик избирателей: например, если пожилые избиратели поддерживают в основном одну партию, то на участках с плохой погодой может одновременно снизиться явка и доля голосов за эту партию.)

Еще более яркое доказательство фальсификаций — участки, на которых доля голосов за «Единую Россию» (партию Путина) в разы превышает долю голосов за самого Путина. Людей, которые бы поддерживали «Единую Россию», но были против Путина, в Москве практически не существует. Откуда же взялись такие участки, как УИК № 175, на котором «Единую Россию» якобы поддержало (по официальным данным) 85% избирателей, а Путина через три месяца в присутствии множества наблюдателей, в том числе и от кандидата Путина, — только 34%? И таких примеров в Москве десятки…

Результатов голосования в Москве 4 декабря и 4 марта достаточно, чтобы убедиться в некомпетентности Центризбиркома. Мое мнение: речь идет и о заведомой предвзятости, но в данном случае это не важно. Профессиональная непригодность тем и отличается от аморальности и политической ангажированности, что ее можно установить с помощью лабораторного эксперимента. Эксперимент стоил очень дорого — сутки усилий десятков тысяч высококвалифицированных людей. Надеюсь, из него удастся извлечь и более глубокие выводы, чем вывод о профнепригодности членов ЦИК.

Автор — профессор, проректор Российской экономической школы

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1otsxMBCW

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...y_s_korrupciej
Vedomosti.ru

26.03.2012, 00:56

Коррупция — использование государственными служащими своей должности для извлечения личной выгоды — страшное зло. Это фактически налог, который платят все граждане страны — не тогда, когда передают чиновнику взятку (взятки — лишь малая доля «коррупционного налога»), а тогда, когда платят слишком высокую цену за товар или услугу. (Чтобы получить взятку, чиновник создает условия, при которых конкуренция на рынке меньше — например, излишнее лицензирование или другой вид административных барьеров; в этом случае потребители платят больше за товар низкого качества.) Это совершенно правильно, что российские политические лидеры хотят бороться с коррупцией. Однако нужно понимать, что у коррупции мощная защита и первый «эшелон обороны» — это мифы.

Первый миф состоит в том, что в борьбе с коррупцией нельзя победить. Второй — в том, что бороться с коррупцией сложно и, значит, делай что-то или не делай — всё едино. Во-первых, надо ставить перед собой реальные цели. Во-вторых, надо понимать, что борьба с коррупцией — это не столько длительные и затратные институциональные реформы, сколько проявление политической воли в конкретных эпизодах, а это просто.

Конечно, чтобы победить коррупцию, нужны конкурентная и гибкая политическая система (честный подсчет голосов и свободный вход важнее всего, но это только начало), развитая пресса (как ни странно, важнее не «независимость» СМИ, а конкуренция на этом рынке) и политически независимые суды (вот здесь как раз важна независимость от исполнительной власти). Однако в нашей реальности победой был бы минимальный прогресс. «Искоренить коррупцию» — задача действительно нереальная, и можно не стараться. «Довести уровень коррупции до, скажем, бразильского, перуанского, в перспективе — греческого» — задача вполне реальная, и стараться стоит. И не надо стесняться такую задачу ставить. Стесняться надо того, как мы живем сейчас.

Суть второго мифа («победить коррупцию сложно») состоит в том, что политическая воля — это что-то большое, мощное, продвигающее какие-то масштабные программы и обеспечивающее принятие каких-то замечательных законов. На самом деле воля проявляется в увольнении министров и чиновников рангом пониже тогда, когда ты (политический лидер) считаешь, что министр или чиновник коррумпирован. Не тогда, когда есть приговор суда или даже заключение прокуратуры (в этом случае не нужно никакой воли, чтобы кого-то выгнать), а когда сам президент или премьер считают на основе имеющихся данных, например публикации в газете, что чиновник — коррупционер. Вот для такого увольнения действительно нужна политическая воля. Поднимется шум, уволенный придет напоминать о дружбе прежних лет и, возможно, даже подаст в суд, оспаривая свое изгнание. Что ж, шум придется перетерпеть, другу детства объяснить, что никакая дружба не означает, что можно взять откат на госконтракте, и что ж — судиться. Проявлять политическую волю, иными словами.

Автор — профессор, проректор Российской экономической школы

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1rGuP7E6y

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news..._vozmozhnostej
Vedomosti.ru

19.03.2012, 00:47

Основная сложность «зимней революции — 2012» состоит, как ни странно, в том, что многие участники протеста с оптимизмом смотрят в будущее. В нашей стране сейчас столько возможностей — строить собственное дело, создавать свое имя, получать образование, завоевывать популярность, путешествовать, да что угодно делать, — что время, которое тратится на протесты, стоит слишком дорого. Тем более для тех, кто молод, кто образован, у кого высокооплачиваемая работа.

Возможности открыты не только для обычных граждан. Они появились в политике. Пятнадцать лет проблемой всех политиков, кроме одного, было то, что то, что они говорят и делают, никого не интересовало. Этот период закончился — граждане внимательно прислушиваются к словам и наблюдают за делами. «Рынок» никем не монополизирован: у Михаила Прохорова есть прекрасный шанс построить настоящую сильную партию, но и у Алексея Навального — прекрасная база для создания широкого движения, и у Алексея Кудрина. На левом фланге много возможностей: необходимость ухода Геннадия Зюганова на покой очевидна и есть несколько ярких молодых лидеров. Новое правительство тоже может стать «окном возможностей» — перемены настолько необходимы, что вакансий на всех уровнях должно быть много.

В других сферах возможностей еще больше. Борьба за звание «лучшего писателя России», несмотря на всю заслуженную славу Бориса Акунина, Дмитрия Быкова, Людмилы Улицкой, только начинается. А «публичных интеллектуалов» — тех, к чьему мнению по вопросам политики, культуры, образования прислушиваются миллионы, и вовсе нет. Или, лучше сказать, их слишком мало для такой большой страны. Так же как у профессиональных политиков, долгие годы проблема была в отсутствии спроса. Теперь спрос есть — тот, кто найдет мысли и слова, чтобы этот спрос удовлетворить, станет победителем.

Когда-то изгнание с центрального телевидения было концом карьеры. Леонид Парфенов доказал, что успешная жизнь и творчество возможны «после телевидения». А Ксения Собчак прямо сейчас доказывает, что только зритель решает, что и как ему смотреть. Если кого-то нет на ЦТ, можно просто переключиться в интернет. ТВ «Дождь» поломало миф о том, что, когда на основных каналах господствует «цензура серости», качественная тележурналистика невозможна. Прекрасно возможна.

Про возможности зарабатывания денег я вообще не говорю. Все то, что справедливо пишется про неэффективность российской экономики, низкую производительность труда, отсутствие конкуренции на потребительских рынках, — это все, считай, дополнительные возможности извлекать прибыль. Начать заниматься бизнесом было легче в 1990-е, но зарабатывать деньги легче сейчас.

Тот факт, что коррупция сделала и госсектор местом для зарабатывания больших денег, конечно, звучит пессимистично. Но, с другой стороны, дает еще больше возможностей новым политикам.

Автор — профессор, проректор Российской экономической школы

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1rGw0o8bu

[Константин Сонин]

Приходят разные приглашения на завтрашний митинг. Среди них – «за Россию без Путина!». Я этот лозунг не совсем понимаю. «За честные выборы» кажется мне куда более конструктивным. Тем более, что, по опыту многих стран, как раз честные выборы можно провести относительно легко и быстро. В наших условиях это было бы особенно легко, потому что если их провести сейчас они дадут что-то типа «ельцинских парламентов», когда у президента нет в Думе большинства, но у большинства нет возможности что-то катастрофически менять – это было бы как раз «мягким» выходом из сегодняшнего тупика. Честные выборы, включая губернаторские, чем скорее, тем лучше – хорошее требование.

Более того. Я не считаю, что нужно требовать немедленной отставки президента Путина. Но я считаю – и очень сильно в этом убеждён, что те, кто хотят немедленной отставки президента или кого-то ещё имеют полное право проводить митинги об этом, хоть ежедневно, хоть ежечасно, писать об этом плакаты и лозунги, выступать по радио, писать в блогах и колонках и т.п. Право на политические митинги и распространение информации о них – это куда более фундаментальная вещь, чем то, кто конкретно сейчас занимает пост президента или мэра. Это право, как и многое другое, неотъемлемое – не в том смысле, что его нельзя отнять (мало ли что можно у меня отнять – несложно отнять и имущество, и свободу, и жизнь), а в том, что любые действия по его ограничению – это плохое дело, против которого стоит протестовать.

Так что идти придётся. В очередной раз – для того, чтобы в стране появился хоть какой-то нормальный порядок, при котором не нужно каждый месяц ходить на митинги, требуя совершенно элементарных вещей. В Египте, о Боже, прошли президентские выборы с нормальными дебатами. Почти вся Латинская Америка давно избирает президентов, губернаторов, депутатов на конкурентных выборах. А у нас тут наступил не 1937-й год, конечно, но какое-то странное безвременье наподобие 1990-91-го, когда истерическая жёсткость властей в один день чередовалась с каким-то полным параличом назавтра. Разве не стыдно иметь более архаичную систему госуправления, чем латиноамериканцы имели двадцать лет назад?

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...em-odna-pobeda

Любое участие оппозиции в выборах и тем более ее победы снижают вероятность потрясений

Vedomosti.ru

16.09.2013

«Рейтинг Навального – это рейтинг перемен. Рейтинг Собянина – рейтинг status quo».

Московские выборы 8 сентября завершились более чем одной победой. Такое бывает не часто: как правило, на выборах бывают победившие и проигравшие. Тем не менее выиграл Алексей Навальный, выиграл Сергей Собянин, выиграли москвичи и вся Россия.

Алексей Навальный выиграл потому, что за него проголосовало 27% москвичей — огромная цифра. Тем более огромная, что эти голоса были отданы совершенно сознательно — представители же тех партий, которые всегда специализировались на получении голосов «протестного голосования» (когда за «Единую Россию» голосовать не хочется, а больше никто не нравится), ЛДПР и «Справедливой России», получили в четыре раза меньше голосов. Тем более огромная, что голоса набраны в очень тяжелых условиях — и сам кандидат, и его сторонники и доноры подвергались преследованиям со стороны силовых органов, а конкурент вовсю пользовался преимуществами своего положения и активной поддержкой государственного телевидения. (Впрочем, эти выборы, возможно, маркируют «конец телевизора» как ресурса управления электоратом: больше и лучше показывать кандидата по федеральным каналам невозможно, а результат — победа на волоске.) С учетом того, как именно строилась избирательная кампания — так, что каждый участник является, по существу, стейкхолдером, — у Алексея есть, по итогам выборов, опыт, навыки и сторонники, которых нет ни у кого в России.

Сергей Собянин выиграл потому, что, хотя оппозиция и сомневается в том, что он набрал 52%, признанные избиркомом, никто не сомневается, что он набрал 48%. Это означает, что ему удалось провести выборы без масштабных фальсификаций на избирательных участках (уже успех с учетом недавней истории) и набрать на них очень много голосов. Собянин ранее побеждал на выборах совсем в других, далеких от Москвы регионах. У нас, заметим, нет других политиков, не считая президента Владимира Путина, про которых имелись бы доказательства их «приемлемости» и в Москве, и в «остальной России». Восьмое сентября сделало Собянина вторым по значению политиком в стране и первым, с запасом, претендентом на президентство, если что-то случится с президентом нынешним.

Москвичи выиграли потому, что впервые за много лет можно с уверенностью сказать: результаты выборов определялись голосами граждан. То, что две трети избирателей не пришли на избирательные участки, было их осознанным выбором. Уже нельзя сказать: я не хожу на выборы, потому что, как бы я ни проголосовал, посчитают все равно в пользу власти. Тысячи активных москвичей не просто наблюдали за происходящим на избирательных участках — они, по существу, сделали эти выборы настоящими выборами. Пример другим регионам и призыв к тем, кто не пришел 8 сентября: приходите — ваш голос будет учтен.

Страна выиграла потому, что любое участие оппозиции в выборах и тем более ее победы — как победа Евгения Ройзмана в Екатеринбурге — снижают вероятность потрясений. А это уже повод для оптимизма

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz2f4RH57Hf

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...-pomog-ukraine

Большинство моих киевских собеседников указывало на слова президента Путина как на основную причину выбора в пользу ЕС


В России идет ожесточенная дискуссия о том, что нужно выбирать Украине — статус ассоциированного члена Европейского союза или статус участника Таможенного союза, куда входят Белоруссия, Казахстан и Россия. Из уст президента России прозвучали грозные предупреждения и настоятельные рекомендации, поддержанные, чтобы сильнее в них верилось, действиями разных регулирующих органов — от таможни до давно ставшего притчей во языцех Роспотребнадзора.

В Киеве ожесточенной дискуссии не ведется. Это немного странно, потому что страны ЕС и Россия занимают примерно одинаковую долю в торговле Украины и, по идее, выбор, кто из партнеров является приоритетным, должен был быть непростым. Однако, похоже, все хоть сколько-нибудь значимые фигуры — и политики, и бизнесмены — предпочитают, если выбор встает «или — или», хорошие отношения с ЕС, а не с Россией. К сожалению, угрозы играют отрицательную роль — при примерно равных чисто экономических выгодах сотрудничество с Евросоюзом выглядит более привлекательным как раз потому, что не зависит от настроения отдельных политиков. Торговые союзы в наше время не заключают с помощью угроз, и тем более — за счет давления. То, что так можно было делать на протяжении столетий, не означает, что этот метод будет действенным в XXI веке. Собственно, большинство моих киевских собеседников указывали на слова президента Путина как на основную причину выбора в пользу ЕС. (Это не означает, конечно, что именно это было основной причиной, но то, что давление дало обратный эффект, по-моему, очевидно.)

Нашей стране еще не поздно поменять позицию по поводу получения Украиной статуса ассоциированного члена ЕС. В какой бы союз Украина ни вступила, она останется ближайшим соседом, братским народом и одним из важнейших торговых партнеров. Нужно продемонстрировать, что мы, соседи, поддержим любой выбор Украины и, конечно, не будем осложнять торговые отношения. Естественно, после изменения статуса Украины торговая ситуация изменится, но, возможно, это только к лучшему. Российские политики спокойно рассуждают о тех или иных действиях против торговых партнеров, но от торговых санкций против других стран страдают и граждане своей страны. От запрета на ввоз какой-то продукции выигрывает крошечное меньшинство — владельцы российских предприятий-конкурентов и отчасти работники этих предприятий, а проигрывает, платя более высокие цены и покупая товары более низкого качества (так обязательно происходит в равновесии, даже если наши производители исходно не хуже), огромное большинство. Если Украина снизит торговые барьеры с Европой и от этого снизятся наши торговые барьеры, огромное большинство россиян выиграет.

Итого. Жаль, что Украина не вступает в Таможенный союз, но и ничего страшного в этом нет. Страшно будет, если мы неправильно на это отреагируем.

Автор — профессор ВШЭ; мнение автора является его личной точкой зрения

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz2hhpJBxVf

[Константин Сонин]

Десятки миллионов проигрывающих не организованы, их потери велики — значит, они безмолвны и политически бессильны

Vedomosti.ru

09.12.2013
Эта публикация основана на статье «Правила игры: Кто выигрывает от торгового барьера» из газеты «Ведомости» от 09.12.2013, №228 (3490).

Экономическому публицисту не до жиру. Читатель, как правило, не хочет разбираться в тонкостях той или иной проблемы. Нужно пользоваться случаем, когда внимание публики привлечено к какому-то вопросу — пусть даже по причинам, очень далеким от экономики. Например, ситуация на Украине — повод обсудить, зачем вообще нужны разного рода «таможенные союзы».

Кто выигрывает от торгового барьера? Чтобы это увидеть, лучше всего представить, что барьер на рынке какого-то конкретного товара снят (тариф понижен или вовсе отменен). Последствия будут такими: какая-то часть наших граждан купит заграничный товар вместо такого же (или аналогичного), который производился в России. Кому от этого в нашей стране стало хуже? Хуже стало владельцам предприятий, производящих этот товар в России, — у них снизилась прибыль. Эти предприятия были вынуждены сократить производство или даже закрыться — значит, хуже стало сотрудникам этих предприятий и членам их семей. (Хуже стало также всем, потому что бюджет уменьшился на деньги, пошедшие на дополнительные социальные пособия, но эти потери так малы, что мы ими вообще в наших подсчетах пренебрегаем.) Кому от этого в России стало лучше? Лучше стало всем, кто купил заграничный товар вместо российского, — они потратили меньше денег на этот товар и потратят сэкономленные деньги на что-то другое.

Конечно, потери первых (владельцев и сотрудников) гораздо больше, чем выигрыш вторых (всех, кто купил товар). С другой стороны, если первых максимум десятки тысяч — вторых, бывает, десятки миллионов. Экономические комментаторы часто относятся к ним пренебрежительно — кого волнует выигрыш человека, который купил товар китайского (украинского, польского…) производителя вместо российского? Тем не менее для подавляющего большинства россиян купленный чуть дешевле товар — это чуть больше денег, потраченных на более качественную еду, на более хорошие лекарства, на зубную пластинку для ребенка, на дополнительный квадратный сантиметр жилплощади, на новый телевизор: на все то, что делает жизнь лучше. Разница между теми, кто теряет, оттого что торговый барьер убран, и теми, кто выигрывает, в том, что владельцы и сотрудники — небольшая и организованная группа (особенно в случае моногорода), которая может громко озвучивать свои требования. Десятки миллионов проигрывающих не организованы, их потери велики — значит, они безмолвны и политически бессильны.

Итого: торговый барьер делает жизнь десятков миллионов людей хуже. Это не значит, что торговые барьеры не нужно возводить — мало ли какие соображения могут быть в их пользу. Например, какие-то производства могут быть необходимы для военных нужд. Собственное производство делает страну более устойчивой к внешним шокам. И тем не менее про любой торговый барьер нужно думать именно так: мы снижаем благосостояние десятков миллионов граждан. Ради чего?

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz2mxkxkotW

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/newspaper/ar...kak_strategiya

25.04.2011, 73 (2839)

Речь премьера Путина перед Государственной думой оказалась разочарованием. Слова «стране необходимо десятилетие устойчивого, спокойного развития» можно включать в словарную статью «застой» в энциклопедии. С одной стороны, конечно, эти слова ничего не значат — разве есть вменяемые люди, которые считают, что стране нужно неустойчивое развитие. С другой — в устах лидера, находящегося у власти уже 11 лет, они значат очень много — это настоящая предвыборная программа. Тем более что в следующих же словах прямо указано на то, в чем премьер Путин видит основную угрозу: «…без разного рода шараханий, необдуманных экспериментов, замешанных на неоправданном подчас либерализме или социальной демагогии». То есть — во всем, что могло бы подвергнуть сомнению пребывание у власти его лично.

Во всех странах лидер, уже много лет находящийся у власти, предлагает себя в качестве гаранта достигнутой стабильности. Во всех странах действующий лидер предлагает «не раскачивать лодку», не проводить экспериментов и вообще сосредоточиться на технологических аспектах модернизации. Но в нашей стране с технологическими аспектами как раз никаких проблем нет. На всех рынках, где проникновению новых технологий не мешают барьеры, воздвигнутые госчиновниками, фирмы перенесли передовые заграничные методы ведения бизнеса, а в некоторых случаях разработали свои собственные продукты. Конечно, барьеры воздвигаются чиновниками не просто так, а зачастую под влиянием существующих неэффективных фирм — тот же самый «АвтоВАЗ», любимое дитя политика Путина, много лет мешает развитию автомобильной промышленности в России. (Если бы «АвтоВАЗа» не было, мировые фирмы могли бы позволить себе строить куда более крупные и менее ориентированные на импорт компонентов заводы.) То же самое происходит, в другом масштабе, во всех отраслях — если барьеров, возводимых чиновниками, нет, технологии перенимаются и развиваются очень быстро. Там, где барьеры велики, длится стагнация. Единственное, что по большому счету нуждается в «технологической модернизации» у нас в стране, это система государственного управления. То есть как раз то, что Владимир Путин хотел бы оградить от всякой модернизации. Просто потому, что политических модернизаций без смены лидера не бывает.

В «программе Путина» лично меня больше всего пугает то, что она, похоже, имеет хорошие шансы на осуществление. Граждане, судя по всему, в целом поддерживают «курс на застой». Это почти так же абсурдно, как воспоминания этих же самых граждан о спокойных 1970-х. Абсурдно, потому что, как мы сейчас знаем, спокойное развитие 1970-х — начала 1980-х заложило фундамент самой масштабной мирной экономической катастрофы ХХ в., приведшей к тяжелейшим последствиям для всех жителей бывшего СССР. Сейчас нашей стране не нужно никаких революций, но застой, подготавливающий почву для катастроф и революций, нам нужен еще меньше.

[Константин Сонин]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...oza-pessimizma
В конечном счете бизнесмены и граждане смотрят не на слова, а на дела. Однако со слов нужно хотя бы начать

Vedomosti.ru
20.01.2014
Эта публикация основана на статье «Угроза пессимизма» из газеты «Ведомости» от 20.01.2014, №6 (3510).
Это правда, что для экономического развития нужен оптимизм. Если бизнесмен не уверен, что сегодняшние инвестиции принесут ему прибыль завтра, он не будет инвестировать. Банкир не выдаст кредит, если следующий год будет выглядеть более мрачно, чем предыдущий. Если сотрудник фирмы не надеется, что дополнительные усилия сейчас увеличат его доход в следующем году, он будет работать спустя рукава.

А у нас в последнее время всё наоборот — началось соревнование по пессимизму. Конечно, членов правительства и экспертов можно понять — объективных оснований для оптимистических сценариев нет, прежние факторы экономического роста (низкая база, растущие цены на нефть, «ельцинский призыв» предпринимателей) исчерпаны, а новых не предвидится. Эксперты правильно говорят про то, что рыночные институты, сложившиеся в 1990-е, либо исчезли (конкурентные губернаторские выборы), либо разрушаются (тот же арбитражный суд), а новые, адекватные сегодняшнему и, главное, желаемому завтрашнему уровню развития, так и не сложились. Но это эксперты. Отличие президента от экспертов в том, что он может не только видеть оценки происходящего, но и на это происходящее влиять.

Возможности президентов влиять на средне- и долгосрочное экономическое развитие страны сильно ограничены. Честно говоря, серьезных аналитических свидетельств в пользу того, что лидер страны может существенно увеличить, например, темпы роста экономики, по-моему, просто нет. Однако «давить на ситуацию» в правильную сторону может каждый лидер. А наше руководство, вместо того чтобы «давить», проводит символические акции, произнося время от времени правильные слова.

Нужно не «отпустить Ходорковского», а дать ясно понять крупным бизнесменам, что успех в частном бизнесе — благо для страны. Не «выпустить по амнистии несколько тысяч предпринимателей», а ясно дать понять, что богатство страны создается именно благодаря энергии и таланту предпринимателей. Конечно, стране было бы куда хуже без правоохранительных органов — кто бы защищал ее от внутренних и внешних угроз, но без предпринимателей и наемных работников страны вообще не могло бы быть.

Конечно, никакая реклама не обеспечит устойчивых продаж плохому товару. Точно так же пиар-действия любого правительства — это обертка от конфеты, а не сама конфета. В конечном счете бизнесмены и граждане смотрят не на слова, а на дела. Однако со слов нужно хотя бы начать. Нужно сказать — и давно уже, — что у нашей страны нет реальных внешних и внутренних политических угроз, а реальные экономические — есть.

Слова о том, что экономическое развитие, т. е. интересы предпринимателей и сотрудников фирм, производящих добавленную стоимость, — главный приоритет для президента и правительства, были бы реальным шагом в правильную сторону. Маленьким, но реальным. Если делать по такому шагу каждый день, глядишь, и будем двигаться вперед.