1193. ПАВЕЛ МИЛЮКОВ

[Яблоко]

http://www.yabloko.ru/mneniya_i_publikatsii/2009/01/27
ПАВЕЛ МИЛЮКОВ: доктринёр, не умевший ждать
// Кирилл Александров специально для сайта,27.01.2009

Сокращенная версия опубликована:
«The New Times» (Москва). 2009. № 3.
Полная версия публикуется с любезного разрешения редакции.

150 лет назад в Москве в дворянской семье родился человек, сыгравший одну из главных ролей в эпохальных событиях великой национальной катастрофы первой трети ХХ века. К сожалению, в исторической ретроспективе имя этого человека оказалось слишком прочно связано с судьбами отечественного либерализма, или вернее – того узкосоциального и специфического явления в общественно-политической жизни страны, за которым на рубеже XIX–XX веков, на взгляд автора, не очень справедливо и совсем не удачно закрепилось подобное название.

Павла Милюкова, сына московского архитектора, с гимназических лет влекла общественная стезя. Еще в бытность учащимся 1-й московской гимназии, от имени участников литературного кружка он написал письмо Фёдору Достоевскому с просьбой к писателю изложить свои взгляды на взаимоотношения народа и интеллигенции. Грозное лето 1877-го Милюков провел добровольцем на турецком театре военных действий и служил уполномоченным Московского санитарного отряда в Закавказье. Историко-филологический факультет Московского университета дал возможность будущему лидеру кадетской партии учиться у Василия Ключевского. Под влиянием трудов французского социолога Огюста Конта Милюков буквально с религиозной страстностью навсегда уверовал в позитивизм и неизбежную закономерность исторических и общественных процессов.

Однако ученик великого историка оказался «слишком самостоятельным» прагматиком и сухим рационалистом, чтобы увидеть в русском прошлом нечто живое и ценное, кроме непрерывной цепи бессмысленных неурядиц. Россия для Милюкова навсегда осталась непонятной и окраинной частью европейской цивилизации, оторванной и изолированной от «метрополии» в силу исторических катаклизмов. Соответственно, рецепт социального исцеления лежал на поверхности. Россию следовало лишь наделить естественными и непременными европейскими атрибутами – парламентом и конституцией, всеобщим избирательным правом и состязательностью политических партий, чтобы окончательно преодолеть многовековой разрыв Востока и Запада. Так возникла «святая и благородная цель», достижению которой Павел Милюков отдал лучшие годы жизни. А если власть упрямилась, не желала следовать созревшей в ходе закономерного исторического процесса прогрессивной схеме, тем более отказывалась по мановению волшебной палочки превращаться в ухудшенную копию Британской империи, непременно обзаводиться парламентом, необходимыми партиями и магическим документом с притягательной надписью «Конституция»… тем хуже было для власти.

Исключение из университета в 1881 году за участие в студенческой сходке стало лишь досадной случайностью, не приближавшей, а отдалявшей от поставленной цели. Непременным условием полноценного включения в общественную жизнь был университетский диплом. Короткое время вне высшей школы Милюков провел в любимой русским образованным классом Италии, наслаждаясь живописью раннего Возрождения, затем вернулся к Alma mater. Важную роль в его дальнейшей карьере сыграли известные ученые Владимир Герье и Павел Виноградов, поспособствовавшие в 1882 оставлению Милюкова для подготовки к профессорскому званию на кафедре русской истории у Ключевского. Кстати, десять лет спустя, именно он выступил с возражением против присвоения приват-доценту Милюкову докторской степени за магистерскую диссертацию, посвященную состоянию русского хозяйства в эпоху петровских реформ.

Отношение «первого русского либерала» к течению минувших веков оставалось неизменно сухим и потребительским. В глубине времен Милюков продолжал рационально и методично искать лишь аргументы для доказательства неизбежности и необходимости немедленной конституционной реформы, дабы рисунок Российского государства строго соответствовал формальным европейским лекалам. В наибольшей степени это проявилось в его знаменитых «Очерках по истории русской культуры» (1896–1903). По существу, Милюков совершал ту же роковую ошибку, что и царь Пётр Алексеевич, принимая за первоусловие принадлежности к европейской цивилизации внешние отличительные признаки. Фронда в лекциях и публичных выступлениях неоднократно приводила Милюкова к конфликтам с правительством – увольнению из университета, вынужденному преподаванию в Болгарии и Македонии, краткосрочным тюремным наказаниям. В 1902–1905 годах во время вынужденной эмиграции он сблизился с социалистами разных оттенков. Революционеры привили Милюкову почти ленинскую непримиримость к власти и категоричность в догматичных требованиях.

Затянувшийся на долгие годы звездный час Павла Милюкова настал осенью 1905 года, когда из историка он превратился в лидера Конституционно-демократической партии (Народной свободы) и повел, как ему казалось, «самоотверженную и принципиальную борьбу за конституционные идеалы» с самодержавной монархией, как будто бы исчерпавшей собственный творческий потенциал. Бомбистам, террористам, новорожденным в мутной пене первой русской революции ленинцам-сталинцам кадетский вождь отводил роль статистов. «Вы будете создавать за сценой гром и молнии, а играть на сцене будем мы», – с пафосом взывал к бойцам революционного лагеря самоназвавшийся таковым «главный русский либерал». В 1906–1907 из-за думских кулис он руководил кадетскими обструкциями правительства, а после избрания в III Думу в 1907 претендовал на статус лучшего специалиста по внешней политике от думской оппозиции. Будем честными: из наших думцев мало кто сделал больше для последовательного и методичного разрушения русской гражданской свободы, так трудно укоренявшейся в Московской Руси и Российской империи. И вся деятельность Милюкова оказалась направлена на превращение Думы в легальный центр по навязыванию правительству собственной воли.

Милюков страстно и непременно хотел, чтобы государственное устройство Отечества любой ценой отвечало усвоенной им в студенческие годы схеме, и доктрину любил больше, чем Россию. Историк, мечтавший о тоге сенатора, удивительным образом оказался слеп. Он не видел, а потому и не ценил бесспорных достижений российской власти к началу ХХ века: эффективного местного самоуправления, состязательного и независимого гласного суда, выдающейся академической школы и уникального высшего образования, устойчивого экономического роста и крепкой кредитно-финансовой системы, выдержавшей натиск русско-японской войны и революционных беспорядков 1905 года. Даже манифест 17 октября 1905 года Милюкова скорее раздосадовал, чем удовлетворил. Отсюда и его совершенно противоестественные, казалось бы, слова, публично произнесенные после 17 октября в одной из московских рестораций в адрес правительства Сергея Витте: «Ничто не изменилось, война продолжается».

Доктринёр в силу одержимости, как правило, не замечает изменения жизненных реалий. Неграмотность и глубокая социальная отсталость большинства думских избирателей лидера кадетской партии совершенно не волновали. В угаре бессмысленного противостояния своих единомышленников с правительством он непростительно пропустил появление подлинной русской конституции. Основной свод законов 1906 года гарантировал России сохранение и укрепление принципиальных ценностей гражданской свободы: правовую преемственность власти, незыблемость института частной собственности и представительных учреждений, неприкосновенность личности и независимость судебной власти, а также свободу вероисповедания, дальнейшее развитие местного самоуправления и частной инициативы во всех областях жизни.

Жизненно важная столыпинская программа превращения стиснутого веками общинной уравниловки русского крестьянина в самостоятельного частного хозяина и гражданина тоже оставила Милюкова равнодушным. «Главный либерал» и его партия противостояли Столыпину и поддерживали антилиберальные требования революционного лагеря об отчуждении частновладельческих (помещичьих и иных) земель в пользу крестьянских общин. Ученик Ключевского напрочь забыл до сих пор актуальные строки из письма Николая Мордвинова императору Александру I: «Государь, никогда общественное благо не может зиждиться на частном разорении».

Однако Милюков не понял не только столыпинского замысла. Он не оценил величия и самого Столыпина как личности, интуитивно чувствовавшего, что Россия остро нуждается в обновлении, но в обновлении творческом, хозяйственном, основанном на поощрении и преумножении частной инициативы с целью исцеления многовековой народной отсталости. Милюков же хотел эту отсталость эксплуатировать в узкопартийных целях, поэтому отказался от сближения своей партии с властью, цинично заявив Столыпину: «Если я дам пятак, общество готово будет принять его за рубль, а вы дадите рубль, его и за пятак не примут». К сожалению, вплоть до марта 1917 года Милюков так и продолжал давать российскому обществу пятаки, выдавая их за полновесные рубли. Столыпин хотел дать трудолюбивому крестьянину охраняемую законом частную собственность, нашему хлеборобу до начала ХХ века неведомую, эту твердую «основу культуры и порядка в деревне», как о том говорил ближайший столыпинский единомышленник Александр Кривошеин. Милюков же мечтал наделить малограмотный, малорелигиозный, крещённый, но не просвещённый русский народ… ответственным перед Думой Советом министров, будучи убежденным в обоснованности думских амбиций на право управления.

Столыпин думал о реальной жизни и пользе, Милюков – о голой схеме.

В наступившем году исполняется 100 лет со дня выхода в свет знаменательного в истории русской общественной мысли сборника «Вехи». Буквально накануне выхода «Вех» весной 1909 года лидер кадетской партии достиг знакового пятидесятилетнего рубежа. Вальяжный юбиляр снисходительно заклеймил «веховцев» как популяризаторов отсталого религиозного морализма, навсегда канувшего в Лету. В этом поверхностном отношении историка, публициста и парламентария к неоцененным по достоинству современниками пророчествам лучших умов России – ключ к пониманию политической судьбы Милюкова, его нечуткости и узости, вследствие которых в конце жизненного пути бывший властитель интеллигентских дум искренне принял кавказского налётчика и уголовника Кобу за ревнителя и державного устроителя Российской государственности.

Здесь уместно привести слова Георгия Федотова, откровенно указавшего на болезненные амбиции той части интеллигенции, для которой кадетский лидер стал подлинным кумиром. Интеллигенция, с восторгом внимавшая Милюкову, по замечанию Федотова, «вышла на политический путь из дворянских усадеб и иерейских домов – без всякого политического опыта, без всякой связи с государственным делом и даже русской действительностью». «Привыкнув дышать разреженным воздухом идей, – подчеркивал мыслитель – она с ужасом и отвращением взирала на мир действительности. Он казался ей то пошлым, то жутким: устав смеяться над ним и обличать его, она хотела разрушить его – с корнем, без пощады, с той прямолинейностью, которая почиталась долгом совести в царстве отвлеченной мысли. Отсюда пресловутый максимализм ее программ, радикализм тактики. Всякая “постепеновщина” отметалась как недостойный моральный компромисс. Ибо самое отношение интеллигенции к политике было не политическим отношением, а бессознательно-религиозным. Благодаря отрыву от исторической Церкви и коренного русла народной жизни, религиозность эта не могла не быть сектантской». Заканчивал Федотов безжалостно, но справедливо: «Так называемая политическая деятельность интеллигенции зачастую была по существу сектантской борьбой с царством зверя-государства – борьбой, где мученичество само по себе было завидной целью. Очевидно, у этих людей не могло найтись никакого общего языка с властью, и никакие уступки власти уже не могли насытить апокалипсической жажды».

В этом страшном и обличительном приговоре не только Нечаев, Перовская, Желябов, Ленин, Мартов, Спиридонова и Гершуни. В нем и Милюков, внешне гораздо более импозантный и привлекательный, но столь же страстный и одержимый в попытке воплощения в русской жизни собственного, «единственно верного» мифа. На сей раз, не народнического и не марксистского, а конституционалистского.

Знаменитая и ужасная по своим психологическим последствиям речь Милюкова 1 ноября 1916 года в Думе, в которой лидер парламентской оппозиции фактически публично обвинил императрицу в государственной измене, а государственную власть – в пособничестве врагу, была бессовестной, лживой и глупой. Политически же она оказалась просто убийственной, так как именно благодаря ей общество сделало первый шаг к революционной катастрофе 1917 года. Последующее грязное убийство лжестарца Распутина оказалось вторым шагом, но все-таки в известной степени – лишь реакцией на думское словоблудие.

Олицетворением политической узости Милюкова стали его малоизвестные слова, произнесенные на завтраке у британского посла Джорджа Бьюкенена незадолго до Февральской революции. Бьюкенен поинтересовался, почему парламентская оппозиция так агрессивна по отношению к правительству, тем более в разгар тяжелой войны. Россия, с точки зрения дипломата, за десять лет приобрела законодательную Думу, свободу политических партий и печати, а в этой связи, не стоило ли оппозиции умерить критику и подождать реализации своих пожеланий еще «какие-нибудь десять лет». Милюков с пафосом воскликнул: «Сэр, русские либералы не могут ждать десять лет!» Бьюкенен в ответ усмехнулся: «Моя страна ждала сотни лет».

Единственный раз в революционном водовороте 1917 года Милюков неожиданно попытался взглянуть на ситуацию трезво. 3 марта в мятущемся Петрограде, в квартире на Миллионной улице он вдруг принялся уговаривать Великого Князя Михаила Александровича не отказываться от восприятия бремени законной верховной власти по результатам странного и противоправного отречения императора Николая II. Может быть, в тот решающий миг в кадетском лидере заговорил историк. А может быть, он вспомнил всю свою псевдолиберальную разрушительную деятельность за последние одиннадцать лет и испугался перспективе остаться один на один с угрюмым народом. И после марта 1917 года вдруг оказалось, что пресловутые милюковские пятаки обесценились совершенно, так как вместо ответственного перед Думой правительства народ получил от большевиков полновесное право на бесчестье. Парадоксально, но ложь, произнесенная в 1916 году Милюковым с думской трибуны, в 1917 году привела на броневик Ленина.

Последние четверть века в жизни Павла Милюкова оказались периферийными. С осени 1918 года он критиковал большевиков-ленинцев из-за границы. К Деникину в 1919-м не поехал сам, а к Врангелю в 1920-м отговаривал ехать Кривошеина (но тот поехал, связав Россию Столыпина с несостоявшейся белой Россией). В эмиграции бывший лидер думского Прогрессивного блока заявил о необходимости отказа от борьбы с большевиками, уповая на неизбежную «эволюцию» утвердившегося на родине режима. Трагедия народных восстаний в Сибири, на Тамбовщине, на Кубани, потом в страшные годы сталинской коллективизации Милюкова не волновала. Ему возражали генералы Пётр Врангель и Александр Кутепов: «Советская власть не может эволюционировать. Она может только гнить».

По существу отечественная революция закончилась лишь к концу первой сталинской пятилетки, еще при жизни думского трибуна. И из своего благополучного парижского далека он мог по достоинству оценить ее результаты. На исходе жизни Павел Милюков вдруг окончательно «прозрел», увидев в Сталине русского государственного деятеля. Кровавая ежовщина, пакт Молотова – Риббентропа, нападение на Финляндию и аннексия Прибалтики рассматривались им исключительно с точки зрения «национальных интересов» Советского Союза.

Круг замкнулся.

Феномен Милюкова родился из интеллигентской умозрительности, неопытности и страстного нетерпения, незнания собственной страны, и рационального, сухого миросозерцания, совершенно лишенного какой-либо чуткости. Политик, лишенный чуткости и клеймящий религиозный морализм во славу прекраснодушных схем, неизбежно становится доктринёром, не замечающим собственной разрушительной деятельности. Обычно в финале за ним приходят Ленин.

А заканчивают доктринёры признанием Сталина.

Использованные источники и литература:

Боханов А. Н. От самодержавной к самодержавно-парламентской монархии // Россия в начале ХХ века / А. Н. Сахаров и др. М., 2002
Думова Н. Г. Либерал в России. Трагедия несовместимости. Исторический портрет П. Н. Милюкова. М., 1993
Куликов С. В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань, 2004
Леонтович В. В. История либерализма в России 1762-1914. Париж, 1980
Милюков П. Н. Воспоминания / Публ. М. Г. Вандалковской и А. Н. Шаханова. В 2 т. М., 1990
Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. Вашингтон, 1981
Спиридович А. И. Великая война и Февральская революция 1914-1917 гг. Нью-Йорк, 1960-1962. Т. II, III
Федотов Г. П. Революция идет. Судьба и грехи России. Избранные статьи. СПб., 1991. Т. I

[Хронос]

http://www.hrono.ru/biograf/bio_m/miljukov_pn.php

Милюков

П.Н.Милюков.

Милюков (Меликов) Павел Николаевич, 1859-1943, историк прозападного направления, лидер кадетской партии, член IV Государственной думы, министр, иностранных дел Временного правительства, активный участник интриг и клеветнических кампаний против Царя, по новым архивным данным, масон.

+ + +

Милюков Павел Николаевич (15 января 1859 — 31 марта 1943). Из дворян. В Русско-турецкую войну 1877—1878 доброволец в санитарном отраде в Закавказье. Окончил историко-филологический факультет Московского университета (ученик В.О. Ключевского и П.Г. Виноградова), с 1886 приват-доцент. Крупнейший русский историк начала XX в., автор многотомных «Очерков по истории русской культуры» и др. работ. В 1895 уволен из Московского университета и выслан в Рязань. С 1897 преподавал в Софии. Один из лидеров демократического крыла российского либерализма, создателей кадетской партии в 1905, лидером которой оставался на всем протяжении ее существования. Депутат III и IV Дум от Петербурга, бессменный председатель кадетской фракции. Ведущий публицист партии, редактор ее газеты «Речь». Летом 1915 сыграл значительную роль в создании Прогрессивного блока, стратегию и тактику которого впоследствии во многом определял. 1 ноября 1916 выступил в Думе с громкими обвинениями (так и оставшимися недоказанными) в измене премьер-министра Б.В. Штюрмера и окружения императрицы Александры Федоровны. 27 февраля 1917 Милюков был избран членом Временного комитета Государственной думы. Со 2 марта по 1 мая 1917 — министр иностранных дел Временного правительства; после выхода в отставку перешел в оппозицию к правительству. После Октябрьской революции уехал на юг, участвовал в антибольшевистском движении. В 1918 сторонник германской ориентации. С ноября 1918 жил на Западе. В 1921—1940 редактор парижской газеты «Последние новости». Один из влиятельнейших деятелей русской эмиграции, входил в Парижскую демократическую группу партии народной свободы. Скончался в Экс-ле Бен (Франция). Оставил «Воспоминания» (М., 1990. Т. 1—2).

Использованы материалы библиографического словаря в кн.: Я.В.Глинка, Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906-1917. Дневник и воспоминания. М., 2001.

Другие биографические материалы:

Протасов Л.Г. Член Учредительного собрания (Л.Г. Протасов. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. М., РОСПЭН, 2008).

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Российский общественно-политический деятель (Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012).

Шикман А.П. Лидер кадетской партии (Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997).

Ростов А.Ф. В революции 1917 года (Политические деятели России 1917. биографический словарь. Москва, 1993).

Куторга И. Милюков как оратор (Куторга И. Ораторы и массы. Риторика и стиль политического поведения в 1917 году).

Бажов С.И. Русский историк (Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010).

Мощечков Е. Н. Историк, публицист, общественный деятель (Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014).

Вышинский А.Я. "Дипломат кадетской партии" (Дипломатический словарь. Гл. ред. А. Я. Вышинский и С. А. Лозовский. М., 1948).

Историк и публицист (Избранные выступления депутатов Государственной Думы с 1906 года до наших дней / Под общей ред. С.Е. Нарышкина. М., 2013).

Далее читайте (Из бумаг Милюкова, сочинения, литература, справочные материалы).
А. Керенский о Милюкове:

КЕРЕНСКИЙ"…Говоря о П.Н. Милюкове, я могу быть беспристрастным. В идеях он для меня спорен. В типе общественного работника - удивителен. Таким должен быть тот, кто хочет строить новое здание, высекать из камня новые формы.

Долгая жизнь, направленная всегда к одной цели. Цель, которая подчиняет себе всю жизнь и в большом, и в малом. В большом и малом П.Н. Милюков подчиняет себя цели, которой служит: укреплению России преобразованием в ней государственного строя.

Тут главное не в идее, ибо много было и есть среди нас так же мыслящих, а в упорной воле к ее осуществлению. Никакие неудачи, личные поражения не могут оторвать П.Н. Милюкова от его идеи, не могут разбить его волю служить России. Его уверенность в правоте своего дела, может быть, иногда переходит в самоуверенность, но никогда минутная слабость от неудач не превращалась и не превращается у него в отчаяние. Он никогда, по русскому обычаю, не махнет рукой на свое дело, никогда не превратится из призванного Павла снова в обывательского Савла, как это принято в русской обывательской среде..."

Керенский А. Два юбилея // П.Н. Милюков: Сборник материалов по чествованию его семидесятилетия. 1859-1929. Париж. С. 39-40.
В.Д. Набоков о Милюкове:

Набоков Владимир Дмитриевич"…Во Временном правительстве первого состава самой крупной величиной - умственной и политической - был Милюков. Его я считаю, вообще, одним из самых замечательных людей…

Мне много и часто приходилось слушать Милюкова… Его свойства как оратора тесно связаны с основными чертами его духовной личности. Удачнее всего он бывает тогда, когда приходится вести полемический анализ того или другого положения. Он хорошо владеет иронией и сарказмом. Своими великолепными схемами, подкупающими логичностью и ясностью, он может раздавить противника. На митингах ораторам враждебных партий никогда не удавалось смутить его, заставить растеряться. О внешней форме своей речи он мало заботился. В ней нет образности, пластической красоты. Но в ней никогда нет того, что французы называют du remplissage*. Если он и в речи, и в писаниях бывает многословен, то это только потому, что ему необходимо с исчерпывающей полнотой высказать свою мысль. И тут также сказывается его полное пренебрежение к внешней обстановке, соединенное с редкой неутомимостью."

* размазывание воды

Набоков В. Временное правительство. //Архив русской революции. Т. 1. С. 52-53.
М. Вишняк о Милюкове:

"…В любой срок он мог написать на любую тему, не делая из этого ни проблемы, ни события. Он был сговорчив и не мелочен: не обращал внимания, на каком месте появлялась его статья или каким шрифтом она набрана…

Судьба поставила Милюкова на скрещении исторических путей России. Она сделала его центром притяжения и отталкивания идей, страстей, интересов. Милюкова преследовали, травили и оскорбляли…

На протяжении четырех десятилетий политической активности П.Н. не оставался себе равным. Русское общественное мнение знало нескольких Милюковых. Необходимо поэтому всегда уточнять, о каком Милюкове идет речь - о Милюкове какого периода, местонахождения, образа действия. Ему приходилось бывать и левым, и правым: и в общественном разрезе, и в собственной к.-д-ской партии, которую он до 17-го года возглавлял и у которой оказывался на флангах - на крайне правом, примерно с половины 17-го и до конца 20-го года, и на крайне левом с 21-го года и до кончины. В эмиграции в период сотрудничества в "Современных записках" Милюков был нам политически ближе, чем когда-либо.

…П.Н. Милюков был комбативной и твердой натурой. Политике он подчинял личные отношения и не прощал несогласия с ним, - особенно тем, кого считал себе близким. Он воспринимал такое несогласие как бунт или восстание против себя или даже как измену или злоупотребление доверием. Это не мешало ему иметь друзей среди умеренных социалистов… и нередко искать соглашения и коалиции с социалистическими группировками".

Вишняк М.В. Современные записки: Воспоминания редактора. 1957. С. 280-284.
В. Мякотин о Милюкове:

Мякотин Венедикт Александрович"Первое, что бросается в глаза всякому, кто следил за научным путем П.Н. и, в частности, за его трудами по русской истории, это необыкновенная широта его научных интересов. Археология, этнография, лингвистика, история хозяйства, социального быта, политических учреждений и политической мысли, история культуры в тесном смысле этого слова, история церкви, школы и науки, литературы, искусства, философии - все это привлекало внимание Милюкова и останавливало на себе его пытливый взгляд исследователя, все эти далеко стоящие один от другого ряды явлений подвергал он своему анализу. И, надо прибавить, во всех этих областях он являлся не случайным гостем, а хозяином, всюду охватывал все, что сделано было исторической наукой до него, и стоял на высоте современных ее достижений".

Мякотин В. П.Н. Милюков: Сборник материалов по чествованию его семидесятилетия. 1859-1929. Париж. С.39-40.

Подборка цитат перепечатывается с сайта http://socialist.memo.ru/

[Эдуард Эпштейн]

https://russian.rt.com/science/artic...-vospominaniya
14 ноября 2016, 19:04

14 ноября 1916 года лидер либеральной оппозиции, руководитель кадетской партии Павел Милюков произнёс свою знаменитую речь на заседании Государственной думы четвёртого созыва. RT вспомнил, какие обстоятельства предшествовали выступлению Милюкова, как отреагировали на его речь политики и общественность и какие события за этим последовали.
«Глупость или измена?»: 100 лет назад Павел Милюков произнёс знаменитую речь в Госдуме

РИА Новости

Судьба оппозиционера

Павел Милюков родился в 1859 году в семье архитектора Николая Милюкова и дворянки Марии Султановой. После окончания гимназии в 1877 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где и начал свою политическую деятельность. В 1881 году он был отчислен за участие в студенческой акции, но через год руководство университета пересмотрело своё решение. В 1886 году Милюков стал приват-доцентом и начал преподавательскую карьеру, но в 1895 году был уволен с последнего места работы из-за прочитанной им лекции по истории общественного движения XVIII—XIX веков. По мнению начальства и слушателей, в лекции содержались «намёки на общие чаяния свободы и осуждение самодержавия».

После увольнения Павел Милюков приступил к написанию своего главного исторического труда — «Очерки по истории русской культуры», а в 1897 году возглавил кафедру истории в Софийском высшем училище.

После возвращения в Россию в 1899 году Милюков начал принимать активное участие в политической жизни страны. В 1901 году за участие в собрании, посвящённом памяти Петра Лаврова — одного из главных идеологов народничества — Милюкова арестовали и запретили проживать в России. Как следствие, до 1905 года Милюков с семьёй находился за границей. Именно в эти годы он зарекомендовал себя в качестве одного из главных идеологов российского либерализма, возглавил Союз освобождения, публиковался в оппозиционном эмигрантском журнале «Освобождение».

Прогрессивный блок

В мае 1905 года Павел Милюков возглавил Союз союзов — объединение организаций, находящихся в оппозиции к действующему правительству. А уже в октябре 1905 года, за несколько дней до обнародования Высочайшего манифеста об усовершенствовании государственного порядка 17 октября 1905 года, на основе Союза союзов создал конституционно-демократическую партию — партию кадетов. Партия, которую он возглавил, принимала активное участие в деятельности Государственной думы первого, второго и третьего созывов. Для того чтобы объединить все оппозиционно настроенные думские фракции, в 1915 году был создан Прогрессивный блок. В него вошли более 300 человек. С трибун Государственной думы от лица депутатов блока раздавалась критика в адрес правительства и выступления против участия России в Первой мировой войне. Результатом деятельности Прогрессивного блока в IV Государственной думе стала отставка председателя Совета министров Российской империи Ивана Горемыкина. Но останавливаться на этом Павел Милюков и его сторонники по блоку не собирались.

«Я получил сведения о русских германофильских салонах»

К 1915 году Россия терпела крупные поражения и несла существенные потери в Первой мировой войне. Результатом провала на начальном этапе войны стали две знаковые отставки, произошедшие летом 1915 года: военного министра Владимира Сухомлинова и верховного главнокомандующего сухопутными и морскими силами Российской империи великого князя Николая Николаевича. Смена командования помогла стабилизировать положение на фронте и наладить снабжение армии боеприпасами и оружием.

По словам доктора политических наук Юрия Пивоварова, «главным раздражителем среди общественности являлась Первая мировая война, в которой участвовала Российская империя. Но на фоне положения других стран-участниц в России было не всё так катастрофично: у нас не были введены карточки на питание, не было никаких признаков голода. К началу 1917 года Россия преодолела все проблемы и готова была с новыми силами вести военные действия».

Сложившаяся ситуация не устраивала Милюкова. Он прекрасно понимал, что в случае победы России в войне императорская власть окрепнет и о реформах и либерализации можно будет забыть. Оппозиционер продолжал оказывать давление на правительство. В августе-сентябре 1916 года он отправился в путешествие по Европе — в Англию, Норвегию, Швейцарию. Во время поездки общался с зарубежными либеральными политиками, читал иностранную прессу, в которой активно обсуждались председатель Совета министров Борис Штюрмер и императорская семья. В частности, после возвращения из поездки Милюков в своих мемуарах отмечал:

«На меня посыпался целый букет фактов — достоверных, сомнительных и неправдоподобных: рассортировать их было нелегко. Я получил сведения о русских германофильских салонах, руководимых дамами с видным общественным положением».

Полученные Милюковым сведения из-за рубежа указывали на то, что Штюрмер готовил сепаратный мир с Германией и снабжал врага информацией о планах русского военного командования. Для Милюкова это стало поводом выступить с разоблачительной речью на возобновлённом заседании Государственной думы четвёртого созыва.

«Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас привести к победе»

14 ноября 1916 года открылась пятая сессия IV Думы. Первым, кто ступил на трибуну парламента, был Павел Милюков. Его речь произвела неизгладимое впечатление на собравшихся. Основываясь на увиденном и прочитанном во время своего путешествия по Европе, он начал со следующего:

«Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас привести к победе, ибо по отношению к этой власти и попытки исправления, и попытки улучшения, которые мы тут предпринимали, не оказались удачными. Все союзные государства призвали в ряды власти самых лучших людей из всех партий. Они собрали кругом глав своих правительств всё то доверие, все те элементы организации, которые были налицо в их странах, более организованных, чем наша. Что сделало наше правительство? Наша декларация это сказала. С тех пор, как выявилось в четвёртой Государственной думе то большинство, которого ей раньше недоставало, большинство, готовое дать доверие кабинету, достойному этого доверия, — с этих самых пор все почти члены кабинета, которые сколько-нибудь могли рассчитывать на доверие, все они один за другим систематически должны были покинуть кабинет».

В своей речи политик критиковал действующую власть, в частности главу правительства Бориса Штюрмера. Основываясь на статьях иностранных газет, Милюков убеждал членов Думы в том, что Штюрмер передавал немецкому командованию планы наступления российской армии, что он являлся предателем и изменником. Неоднозначную реакцию среди думцев, а впоследствии и во всём обществе вызывало высказывание Милюкова «глупость или измена»:

«Когда вы целый год ждёте выступления Румынии, настаиваете на этом выступлении, а в решительную минуту у вас не оказывается ни войск, ни возможности быстро подвозить их по единственной узкоколейной дороге, и, таким образом, вы ещё раз упускаете благоприятный момент нанести решительный удар на Балканах, — как вы назовёте это: глупостью или изменой? Когда, вопреки нашим неоднократным настаиваниям, начиная с февраля 1916 года и кончая июлем 1916 года — причём уже в феврале я говорил о попытках Германии соблазнить поляков и о надежде Вильгельма получить полумиллионную армию — когда, вопреки этому, намеренно тормозится дело и попытка умного и честного министра решить, хотя бы в последнюю минуту, вопрос в благоприятном смысле кончается уходом этого министра и новой отсрочкой, а враг наш, наконец, пользуется нашим промедлением, — то это: глупость или измена? Выбирайте любое. Последствия те же».

«Сигнальный выстрел»

По мнению кандидата исторических наук Фёдора Гайда, речь Милюкова была направлена исключительно на улучшение положения оппозиции:

«Павлу Милюкову нужно было спасать единство рядов либеральной оппозиции. Оппозиционный фронт на то время разваливался. Было очевидно, что их способы борьбы с режимом не давали желаемых результатов. Необходимо было вывести оппозиционный накал на новый уровень, что Павел Милюков и сделал. На основе германских газет он намекнул на то, что императрица и премьер-министр Штюрмер — изменники, что они передавали информацию нашим врагам и готовили сепаратный мир. При этом, спасая оппозицию такой разоблачительной речью, Милюков создал ситуацию, при которой ей стало ещё тяжелее договориться с властью. Потому что договариваться с изменниками, как следовало из речи Милюкова, — невозможно».

Помимо этого, по мнению Пивоварова, «речь была направлена на развал существующего тогда режима, и кто-то воспринял её как сигнальный выстрел».

«Но это произошло случайно. Ни Милюков, ни его сторонники не планировали, что это произойдёт именно 14 ноября», — добавляет он.

В конце своей речи Милюков действительно призвал правительство уйти в отставку:

«...Во имя миллионов жертв и потоков пролитой крови, во имя достижения наших национальных интересов, во имя нашей ответственности перед всем народом, который нас сюда послал, мы будем бороться, пока не добьёмся той настоящей ответственности правительства, которая определяется тремя признаками нашей общей декларации: одинаковое понимание членами кабинета ближайших задач текущего момента, их сознательная готовность выполнить программу большинства Государственной думы и их обязанность опираться не только при выполнении этой программы, но и во всей их деятельности, на большинство Государственной думы. Кабинет, не удовлетворяющий этим признакам, не заслуживает доверия Государственной думы и должен уйти».

«Для театра эффект чрезвычайно сильный»

На политиков, министров и активную общественность речь Милюкова произвела сильное впечатление. Многие из них опасались, что в стране может начаться революция. Член Государственного совета Павел Менделеев так отреагировал на выступление политика:

«По моему мнению, она (речь. — RT) дала последний толчок революционному движению. Я сам вернулся в этот день из Думы совершенно удручённый. В ушах звучала постоянно повторяемая в речи Милюкова трагическая присказка: «Что это — глупость или измена?» Ведь это спрашивал известный профессор, лидер кадетской партии и Прогрессивного блока! Значит, он располагал действительно бесспорными данными, дававшими ему право с трибуны Государственной думы бросать обвинения, или хотя бы подозрения, в измене, да еще, против кого? Против русской царицы!»

Не все депутаты разделяли позицию Милюкова, озвученную в речи. Многих смущал тот факт, что политик ссылался на немецкие газеты и выдавал информацию из них за неопровержимые доказательства предательства и измены со стороны Штюрмера и императрицы. Особенно на это обращал внимание один из лидеров русского монархизма Николай Марков:

«Вся линия поведения члена Думы Милюкова базировалась на вырезках из иностранных газет — германских, английских и, кажется, итальянских… Это очень красочно, это для театра эффект чрезвычайно сильный, но позвольте вас спросить, господа… Представьте себе всю эту картину наоборот, представьте себе, что в Англии один из депутатов возьмёт и огласит какую-нибудь вырезку из «Русского знамени» о депутате Милюкове и скажет, что в России о Милюкове вот что говорят, а потом спросит английский парламент, что это — глупость или измена?»

Юрий Пивоваров считает, что речь Милюкова была подстрекательской и лживой, так как в ней политик основывался исключительно на материалах зарубежной прессы и преследовал свои корыстные цели. «На мой взгляд, после этой речи Милюкова и его коллег по партии следовало бы арестовать», — прокомментировал RT историк.

«Революции он не исключал»

По словам историка Фёдора Гайда, после выступления Милюкова в Думе «ситуация настолько обострилась, что необходимо было либо выходить на улицу с революционными лозунгами, что позже и произошло, либо полностью прекращать оппозиционную деятельность, признавая своё поражение. Последнего Милюков допустить не мог никак». Также собеседник RT отметил, что «своей речью Милюков хотел оказать давление на власть, в результате которого она оказалась бы послушной Государственной думе. Конечно, он рассчитывал на то, что всё обойдётся мирным переходом власти в руки думского большинства. Но революции он не исключал».

В свою очередь, Пивоваров предположил, что изначально целью речи Милюкова не было свержение режима: «Да, он выступал против царя, может, метил в премьер-министры, но при всех последующих раскладах он не занял высокой должности (два месяца являлся министром иностранных дел в составе первого коалиционного Временного правительства. — RT)». Историк отмечает, что по мемуарам Милюков казался очень сдержанным, осторожным, рациональным человеком. «Я не думаю, что он ожидал революции после своего выступления», — говорит Пивоваров.

До сих пор сложно сказать, стала ли речь Милюкова в Государственной думе 14 ноября 1916 года поводом для начала революции. Так или иначе спустя несколько недель после выступления председатель Совета министров Борис Штюрмер был отправлен в отставку, а самодержавие просуществовало ещё три месяца, до конца февраля 1917 года.

[Foto_history]

https://foto-history.livejournal.com/13209636.html

27th-Jan-2020 08:50 am
https://ic.pics.livejournal.com/mays...692816_800.jpg
Павел Милюков на трибуне Государственной Думы

27 января — день рождения лидера русских либералов Павла Николаевича Милюкова (1859—1943). Который много чего за свою жизнь наворотил и пользовался у значительной части соотечественников примерно такой же «нежной любовью», как в наше время — Чубайс или Гайдар.
Но вот его любопытная оценка так называемого «пакта Молотова-Риббентропа». Милюков отвечал на слова эмигрантского деятеля Марка Вишняка: «Правящая советская клика своим дипломатическим искусством способствовала восхождению к власти наци и победоносному продвижению их по всему миру». Сейчас, как мы знаем, это общее место во всех обвинениях СССР, звучащее уже и со стороны Европарламента. И вот что отвечал на это старый ас российской политики и дипломатии:

«Читаешь, и не веришь глазам. “Восхождение к власти наци” произошло раньше 1939 года. Западные демократии также разоружились раньше и далеко не закончили к 1939 году своего перевооружения. Их решение вступить в войну с Германией было принято добровольно уже после заключения советско-германского договора 23 августа. Это всё — общеизвестные факты. Неужели же Вишняк хотел бы, чтобы вся тяжесть союзной войны против могущественной армии Гитлера легла тогда, как отчасти происходит и теперь, на одну недовооружённую ещё Россию? В чём же провинился тут Сталин? В том ли, что он предпочёл нейтралитет и тем выиграл ещё полтора года для подготовки к войне, которую считал неизбежной?.. Что пакт не был направлен против демократий, доказывается спорным отказом советской дипломатии на неоднократные попытки германцев расширить значение пакта в направлении активного сотрудничества. Если “карта мира”, в отсутствии России, оказалась иной, нежели ожидали демократические государства, то причины этого надо искать в их собственной политике, а не в политике СССР, их будущего союзника. Если СССР обнаружил тут больше “дипломатического искусства”, то это не его вина, а заслуга, и хорошо, что Вишняк не был при этом дипломатическим советником».

Вот такая примечательная оценка со стороны старого антисоветчика и антикоммуниста...