*3138. Игры Нобеля

[Постнаука]

http://postnauka.ru/talks/18512

Спецпроект ПостНауки, посвященный Нобелевской неделе и её результатам
14.10.2013

ПостНаука / Роман Мельников

Мы продолжаем наш ежегодный обзор результатов старейшей и наиболее важной международной награды за выдающиеся научные исследования — Нобелевской премии. По традиции обладателей премии объявляет Нобелевский комитет Королевской шведской академии наук в Стокгольме.

Я бы назвал сегодняшнее решение комитета не награждением экономистов, а награждением за исследование финансового рынка. Анализ цен на активы — это поведение цен на финансовых рынках. То, что объединяет разные виды активов, — это процесс ценообразования на них.

Юджин Фама — человек, который рассматривался в качестве кандидата на Нобелевскую премию уже очень давно. Его работы 70-х годов, которые посвящены влиянию ожиданий на динамику цен, на поведение ценовых переменных, стали классикой, которая вошла во все учебники по экономике. Юджин Фама главным образом — автор гипотезы эффективного рынка, главный аргумент которой заключается в том, что вся имеющаяся информация уже заложена в ценах рынка, потому что участники рынка ведут себя рационально и максимально используют имеющуюся информацию и ожидания.

Питер Хансен — эконометрист. Он разрабатывал обобщенный метод для ситуаций, которые сейчас активно используется для макроэкономических исследований в области финансов. Но он ортогонален обоим направлениям, которые выдвигали Фама и Шиллер. Он внес существенный вклад в современное понимание эмпирических методов анализа финансовых рынков. Каким-то образом это исследование, конечно, связано с вкладом первых двух экономистов, но не так чтобы сильно.

Я не могу сказать, что они вместе разработали какую-то целостную концепцию или доказали какой-то эффект. Шиллер претендовал в свое время на то, что он объяснил волатильность. Ему приписывают предсказание кризиса. Однако не нужно было быть семь пядей во лбу, чтобы в сентябре 2007 года сказать, что на американском рынке возник перегрев, и что это чревато взрывом финансовых пузырей. Этот факт предсказывали многие из известных мне экономистов.

Безусловно, Шиллер – известный экономист. Его спор с гипотезой эффективного рынка внес вклад в дальнейшее развитие экономики. Но если говорить о Нобелевской премии как о премии за судьбоносные достижения, которые двинули вперед науку и позволили по-новому взглянуть на мир экономических явлений, то фундаментальной теории за их разработками я не усматриваю.

Понятно, почему тема анализа цен на активы сегодня популярна. Финансовый кризис никто не отменял. И в США, и в Европе эта тематика на слуху. Вполне естественно, что понимание такого рода вещей имеет не только академическое значение.

[Алексей Белянин]

http://postnauka.ru/faq/54107

Экономист о гипотезе перманентного дохода, «почти идеальной системе спроса» и других исследованиях нобелевского лауреата Энгуса Дитона
12.10.2015

Нобелевскую премию по экономике 2015 года получил Энгус Дитон. Как объявил Нобелевский комитет, награда вручены «за его анализ потребления, бедности и благосостояния»». Мы попросили прокомментировать это событие профессора Высшей школы экономики Алексея Белянина.

Эта премия в известном смысле неожиданна — мало кто называл Дитона в качестве возможного лауреата именно этого года. Вместе с тем в «расширенном списке» кандидатов Дитон значится уже очень давно — ведь он один из самых известных специалистов по теории и эмпирическим исследованиям потребительского поведения. Его книга «Экономика и потребительское поведение», написанная еще в 1970-х в соавторстве с Джоном Мюльбауэром из Оксфорда — до и в наши дни остается классической и по-своему исчерпывающей. Мюльбауэр — многолетний соавтор Дитона — тоже очень хороший экономист, но надо признать, что нынешний Нобелевский лауреат все-таки более разносторонен, и оказал большее влияние как на направления экономических исследований, так и на их использование для нужд экономической политики — от теории налогообложения до экономического роста. Теорию потребительского поведения, конечно, придумал не Дитон, однако он одним из первых совместил ее с реальными данными, и начал подвергать собственно научным тестам. До какой степени справедливы базовые подходы неоклассической экономики к анализу человеческого поведения? Достаточны ли для проверки теорий потребления, сбережения, анализа благосостояния агрегированные данные, или же надо пойти глубже, и учесть неоднородность индивидуального поведения? И какие данные нужны для действительной проверки этих теорий? Дитон, конечно, не нашел ответ на все эти вопросы — но он сделал, возможно, нечто большее — он убедительным образом поставил их.

Нобелевский комитет выделяет три направления, за которые ему дали премию. Первая — это что называется «почти идеальная система спроса», которая была им разработана вместе с Мюльбауром (An Almost Ideal Demand System, Angus Deaton; John Muellbauer, The American Economic Review, Vol. 70, No. 3. (Jun., 1980), pp. 312-326). Эта модель напрямую основана на экономической теории потребительского поведения, оценивая расходы потребителя (функцию издержек) в зависимости от цен товаров, входящих в его потребительский набор, и служащую первым приближением для любой функции издержек. Эта модель используется как при исследовании собственно потребления, так и при анализе конкуренции между фирмами на однородном рынке — например, для косвенной оценки рыночной власти в зависимости от того, как реагируют рыночные продажи на ценовую политику каждой из компаний в отрасли.

Второе направление — это гипотеза перманентного дохода, выведенная другими нобелевскими лауреатами — 1976 года Милтон Фридменом и 1985 года — Франко Модильяни. Эта стандартная теория говорит, что рациональные люди должны сглаживать потребление во времени, занимая под будущие доходы, и отдавая долги, когда эти доходы вырастут. К примеру, если студент ожидает, что по окончании учебы его доходы сильно вырастут, для него будет рационально уже сейчас взять кредит под свои будущие доходы, и увеличить свое потребление — например, купить дом или машину уже сегодня, а отдавать долги потом, когда он действительно получит высокодоходную работу. Дитон взялся всерьез проверить одно из ключевых следствий этой теории — если она верна, то колебания потребления должны быть больше, чем колебания доходов — и убедительно показал, что это утверждение не подтверждается эмпирически (Deaton, A. (1991), “Savings and Liquidity Constraints”, Econometrica 59(5), 1221-1248; Deaton, A. (1987), “Life-Cycle Models of Consumption: Is the Evidence Consistent with the Theory?” in Bewley, T. (ed.): Advances in Econometrics, Vol II, Amsterdam: North-Holland). Этот вывод иногда называют «парадоксом Дитона», но парадокс тут, конечно, только с точки зрения закоренелых неоклассиков. Содержательный же вопрос заключается в причинах того, что стандартная теория не работает. Возможно, люди не такие рациональные, как эта теория пытается представить. Возможно, эта теория справедлива, но не для всех, а только для некоторых людей — но тогда ее эмпирические проверки надо вести на качественно ином уровне — на индивидуальных микроданных, а не на агрегированной статистике сбережений и потребления. Наконец, свою роль могут играть ограничения на движения капитала: если даже в самых богатых странах люди не всегда могут взять кредит на покупку вожделенного спорткара или джипа, то что уж говорить о развивающихся странах? Все эти вопросы напрямую выводят на микрооснования экономического поведения, которые исследуются и тестируются на индивидуальных данных, всю важность которых исследователи осознали во многом под влиянием работ Дитона.

И наконец, третье — это его многогранные исследования о потребительском поведении, доходах и благосостоянии в развивающихся странах. Эти исследования касаются таких вопросов, как качество питания и здоровье, влияние экономического роста на неравенство и оценки уровня бедности (которая, как оказалось, не снижается с экономическим ростом — Deaton, A. (2010), “Price Indexes, Inequality, and the Measurement of World Poverty”, American Economic Review, 100(1), 5-34), налоговое поведение, или гендерной дискриминации, которая была оценена с помощью такой интересной меры, как изменения типов потребления в зависимости от того, рождается ли в семье мальчик или девочка (Дитон показал, что в этом отношении значимых различий, а стало быть, и гендерной дискриминации нет — Deaton, A. (1989), “Looking for Boy-Girl Discrimination in Household Expenditure Data”, World Bank Economic Review 3(1), 1-15). Эти его работы также основываются прежде всего на исследовании микроданных, описывающих поведение отдельного, «маленького» человека. Ну а сама Нобелевская премия 2015 дана большому человеку , который приучил мир серьезно смотреть на то, как живут обычные люди и из чего складывается их благосостояние.

PhD in Economics, доцент Международного института экономики и финансов ВШЭ, заведующий лабораторией экспериментальной и поведенческой экономики ВШЭ, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН

[Константин Сонин]

Прогнозируя лауретов Нобелевской премии по экономике, в который раз начинаю со слов о том, что одна из основных проблем с составлением Нобелевского прогноза, что он не особенно меняется год от года. Учёный, который был реальным претендентом в прошлом году, может выпасть из круга претендентов по двум причинам – во-первых, потому что может получить премию; во-вторых, потому что может умереть. В отличие от естественных наук, где бывали лауреаты «одного прорыва», Нобелевские претенденты по экономической науке – это люди, которые поменяли ход науки как минимум два-три десятилетия назад; соответственно, за прошедший год ничего с научной репутацией произойти не может.

Лет семь подряд я этим пользовался – год от года список принципиально не меняется, но в прошлом (2015) году решил его серьёзно обновить. И не угадал - лауреат 2015 не был (напрямую, во всяком случае) упомянут в моём прогнозе. Однако это не значит, что что-то нужно менять. Если интересно, читайте прогнозы - довольно удачные! - предыдущих лет, чтобы узнать, за что могут получить премию Авинаш Диксит и Элханан Хелпман, Энн Крюгер и Мартин Фельдстайн - как я уже говорил, окончательно из списка возможных лауреатов может вывести только смерть. Пожалуй, в этот же список переходит Роберт Таунсенд, который был у меня в прошлом году. А в 2016 прогноз такой:

(1) Дарон Асемоглу (МТИ) и Джеймс Робинсон (Чикаго) за исследование роли институтов в экономическом развитии. Я уже писал два года назад мини-обзор научных работ, на которые опирается популярная книжка Why Nations Fail – это лишь малая часть исследований Дарона и Джима, которые, можно сказать, создали современную институциональную экономику, сменившую "новую институциональную экономику" Норта и Фогеля. (Как сказал по тому же адресу, но другому поводу нобелевский лауреат Роберт Солоу - "рядом с этим [учебником Асемоглу по теории роста] я чувствую себя как, наверное, чувствовали бы себя братья Райт рядом с современным авиалайнером." Вот и новые институционалисты так cебя чувствуют.)

Трудность с этим прогнозом состоит в том, что Дарон, конечно, может получить Нобелевскую премию и в другой комбинации. Например, вместе с Полом Ромером (см. ниже) или Робертом Барро за теорию роста - основной вклад Асемоглу состоит в исследованиях "направленного технологического развития". До него технологическое развитие (как фактор роста) всегда анализировалось как нечто, затрагивающее экономику в целом, а не отдельно разные сектора. Например, совсем не очевидно, как влияет технологическое развитие на зарплаты низкоквалифицированных и высококвалифицированных рабочих. Стоит задуматься - и будет видно, что может быть и вверх, и вниз, а у Дарона есть модели, равновесия в которых очень хорошо описывают результаты имеющихся естественных экспериментов (см. полу-популярное эссе Роберта Шиммера, в котором описывается основной вклад Асемоглу в этой области).

Асемоглу и Робинсон могут получить премию и за политическую экономику. Это было бы особенно приятно, потому что Дарон - мой соавтор, а Джим - коллега по факультету в Чикагском университете. С другой стороны, эту премию трудно было бы представить без Андрея Шлейфера (который также мог бы получить премию и за целый ряд других областей), Альберто Алезины (оба - Гарвард) и Гвидо Табеллини из Боккони. (Но как можно дать премию Табеллини, не дав её его постоянному соавтору Торстену Перссону, что невозможно - Торстен - секретарь комитета, присуждающего премии.)

(2) Пол Ромер (Нью-Йоркский университет) и Роберт Барро (Гарвард) за исследования современного экономического роста. Это - повтор прошлогоднего, но, мне кажется, всё как-то идёт к премии за теорию роста. Три года назад был "Нобелевский симпозиум" про рост, а это один из немногих надёжных признаков. Ромер построил первую модель эндогенного - движимого техническим прогрессом - экономического роста; без этих моделей невозможно было бы объяснить рост развитых стран во второй половине ХХ века, Барро, помимо теории, много сделал в эмпирике роста. (С точки зрения "фронта" науки межстрановые регрессии, может, и "обоз", но понимать мы определенно понимаем гораздо больше.) Курс про экономический рост, который читал Ицхак Зилка, был одним из самых запоминающихся на втором курсе магистратуры в РЭШ и серьёзно повлиял на мои собственные научные интересы. И Пол, и Боб - не только выдающиеся учёные, но и яркие, бескомпромиссные публицисты - в их блогах и колонках можно прочитать и про конкретные вопросы экономической политики, и критику собратьев по академическому цеху. За публицистику, конечно, научных премий не дают, но всё же.

(3) Джон Лист (Чикаго) и Чарльз Мански из NWU за проверку, с помощью экспериментальных методов, базовых моделей экономической науки. C одной стороны, "проверка", пусть даже с помощью самых современных методов, базовых моделей и положений - дело, по определению, скромное. С другой стороны, Лист - один из безусловных лидеров революции XXI века в экономической науке, когда эксперименты - не только естественные (которые были всегда), но и полевые с лабораторными стали важнейшим полем деятельности. Я бы даже "полевые эксперименты" - главную специализацию Листа - особенно бы выделил, потому что это самый очевидный и простой инструмент, с помощью которого можно тестировать - есть ли причинно-следственная связь, предсказанная теорией и не вызвана ли корреляция, которую мы наблюдаем в данных, обратной или двусторонней зависимостью.

Что такое полевой эксперимент? Вместо лаборатории (за лабораторные эксперименты получил Нобелевскую премию 2002 года Вернон Смит) используется что-то, что проводится в реальной жизни и без всякого эксперимента, но к этому добавляется специальная компонента - например, правильно подобранная "случайность". Скажем, правительство решает ввести новую образовательную программу. Если ввести её во всех школах, нельзя будет определить, повлияла ли эта программа на успеваемость (и в какую сторону). Если ввести её в "пилотных" школах, то будет трудно на основе "пилота" определить, как она будет работать в других школах, потому что может оказаться, что выборка "пилотных" школ оказалась непредставительной по отношению ко всем школам - относительно этой новой программы. (Это может быть сложно - понять, представительной будет выборка или нет.) У нас в стране оценку программ (это относится к любым массовым проектам) с помощью рандомизированных экспериментов не проводят, а зря - это примерно такое же отставание в технологическом плане, как если бы чиновникам запретили пользоваться мобильной связью. (Жизнь бы продолжилась, но эффективность бы снизилась.)

Домашняя страничка Листа - бесконечный источник примеров полевых экспериментов, которые можно использовать в преподавании вводных курсов экономики (и Лист очень советует это делать).

Thomson Reuters, прогнозирующая Нобелевские премии на основе цитирования (что непросто, потому что в экономике у всех реальных претендентов - огромное цитирование), в прошлом году назвала одним кандидатом - Листа, а другим (отдельным) - Мански, а я бы их, пожалуй, объединил, потому что Мански, может, и меньше времени и сил уделяет собственно экспериментам, но проблемы, над которыми он всеми способами бьется - те же самые: если мы видим в данных какую-то связь, корреляцию, то как установить, что является следствием, а что причиной?

(4) Оливье Бланшар (МТИ), Стэнли Фишер (ФРС), Грегори Мэнкью и Кеннет Рогофф (оба - Гарвард). Да, да, я знаю, что четырём человекам сразу премию за исследование и практическое применение макроэкономических моделей дать не могут. Что ж, выбирайте любых троих по вкусу. Наверное, в интеллектуальном плане это самые влиятельные макроэкономисты в мире. Рогофф, самый, наверное, дорогостоящий спикер из академических экономистов - впрочем, я уже рассказывал историю о том, как он спросил нас за ужин - были ли на его лекции в РЭШ руководители ЦБ и министерства финансов? - и, узнав, что нет, сказал - "вот странно, они платят 15,000 за место на моём семинаре, а ведь это в точности те же слайды и та же самая лекция", международный гроссмейстер и популярный автор "This Time is Different".

По учебнику Мэнкью учится экономике весь мир (и именно с него лучше всего начинать), он - заметный "голос" в стане республиканских экономистов, но также и автор невероятного числа (400?) статей, среди которых моя (и, по-моему, многих экономистов) любимая начинается со слов "This paper takes Robert Solow seriously," создатель, среди прочего, "нового кейнсианства". А учился я макроэкономике по (аспирантскому) учебнику как раз Бланшара и Фишера, которые были учителями половины, по-моему, центробанковских экономистов в мире (включая и наш). Про Бланшара сегодня, в связи с его уходом с поста главного экономиста МВФ, была хорошая статья со странным названием в Washington Post. И Кругман, и Мэнкью порекомендовали её в своих блогах, а это дорого стоит - в публицистических вопросах Кругман и Мэнкью почти всё время оппонируют. Но, мне кажется, премия макроэкономистам - особенно специалистам по монетарной экономике, давно напрашивается.

Эх, не хотелось бы мне стоять перед таким отличными вариантами. А ведь есть и пятый - Бен Бернанке (Брукингс), заслуживающий премии в этой теме. Не за председательство в ФРС, за время которого ему пришлось, столкнувшись с крайне необычными обстоятельствами, действовать в соответствии с теорией и историей. (В бакалаврском учебнике по макро, по которому я двадцать лет назад учился на первом курсе РЭШ, "ловушка ликвидности" упоминалась, кажется, в сноске - теоретический изыск, относящийся к далекому, несколько десятилетий, прошлому). И это при том, что море "практиков" - далеко не только из-за того, что они защищали чьи-то интересы, большинство просто по неспособности понять, как устроен мир - вопило о том, что деятельность ФРС приведёт к высокой инфляции. Но Бернанке заслуживает премии не за руководство, пусть выдающееся, ФРС - за это дают ордена, за это приглашают выступать на форумах и, главное, слушают. Его премия была бы за исследования истории денежной политики (да, это новое качество по сравнению с тем, за что получил премию Милтон Фридман). И, значит, Бланшар с Фишером, в принципе, могли бы быть с Бернанке в одной лодке.

PS. Долгие годы Андрей Бремзен, профессор, а потом и проректор РЭШ, проводил конкурс на Нобелевских лауреатов. Очень просто - делаешь сколько хочешь ставок по 25 рублей за имя возможного лауреата; все деньги делятся между победителями пропорционально их ставкам. Андрей только что стал зам.директора-научным руководителем школы 57 и что-то я не слышала анонса о конкурсе этого года. Зато в этом году Факультет экономических наук Вышки конкурс проводит аналогичный конкурс - читайте правила, делайте ставки, получайте призы!

[Nobeliat.Ru]

http://nobeliat.ru/new.php?id=118

Энгус Дитон

Премия Банка Швеции имени Альфреда Нобеля по экономике в 2015 г. присуждена экономисту из Принстонского университета 69-летнему Энгусу Дитону. Как говорится в пресс-релизе шведского Нобелевского комитета и Центробанка Швеции, он награжден за вклад в анализ взаимосвязи потребления, бедности и благосостояния населения. Как считает Нобелевский комитет, Дитон внес особый вклад в изучение индивидуальных решений потребителей и понимание индивидуального потребления. "Увязав необобщенный выбор индивидуума с агрегированным результатом этого выбора, исследования Дитона изменили области микро- и макроэкономики, а также экономики развития" - сказано в релизе.

Три ключевые проблемы, которые исследовал экономист: как потребители распределяют затраты между различными товарами; сколько общество в целом тратит, а сколько сберегает; как оптимально измерять и анализировать уровень бедности и благосостояния.

В сентябре 2010 г. Дитон и еще один лауреат Нобелевской премии - израильский психолог Даниэль Канеман опубликовали исследование, из которого сделали вывод, что деньги приносят счастье, если зарплата не превышает $75 000 в год ($6250 в месяц). Этот вывод основывается на изучении результатов опроса 450 000 американцев, проведенного в 2008–2009 гг. исследовательской компанией Gallup. Выяснилось, что люди с заработком ниже $75 000 в год радуются каждому повышению зарплаты и это делает их счастливее. Для тех, кто зарабатывает больше, деньги перестают быть источником повседневного счастья. Для разработки экономической политики, которая сокращала бы бедность и повышала благосостояние, в первую очередь нужно понимать принципы потребления на индивидуальном уровне.

В прошлом году Нобелевскую премию по экономике получил француз Жан Тироль. Награду он получил "за анализ власти рынка и ее регуляции". Наиболее известная работа Тироля - это теория коллективной репутации. Тироль сформулировал в виде математических моделей такие понятия, как "качество", "репутация" и "честное поведение".

[Константин Сонин]

Нобелевская премия за теорию контрактов , важный раздел экономической теории, ставший неотъемлемой частью "микро" в конце 70-х, присуждённая Оливеру Харту из Гарварда и Бенгту Хольмстрому из МТИ - это прекрасно и правильно, но не оригинально. Премии Оливера Уильямсона (права собственности и структура фирмы), Роджера Майерсона (принципал-агентские отношения) и Эрика Маскина (основания неполноты контрактов) уже покрывали многое из этой темы. Я, как и многие, на это - присуждение Нобелевской премии "за контракты" - много лет надеялся, но в это не верил.

Интересно, сколько друзей и знакомых в Москве занимались чем-то, связанным именно с этой теорией. Андрей Бремзен, только что ставший замдиректора - научным руководителем 57-ой школы, в течение многих лет был популярным лектором в РЭШ с курсом по контрактам (если я правильно помню, его первым разработал Сергей Гуриев). Кстати, Хольмстром был его научным руководителем в МТИ. Мария Юдкевич, проректор ВШЭ, давным-давно выпустила задачник по контрактам с очень смешными текстами, да и в их фундаментальном учебнике институциональной экономики контрактам уделено большое внимание. (Теория контрактов выросла из двух разных литератур, но, конечно, одна из них - институциональный подход Рональда Коуза. См.) Из научных исследований в Москве на эту тему я помню несколько работ Гуриева (cм. в "чистой экономической теории"), да и наша с Егором "диктаторы и визири" использует теоретико-контрактную модель.

Если кого интересует вопрос: "Если контракты, то почему не Агийон и Болтон?", ответ - потому что комитет очень внимательно следит за тем, что за чем следует. Работы Агийона, Болтона, Деватрипонта были опубликованы на пике популярности теории контрактов, но Харт и Хольмстром стояли у истоков. Если кому жалко, что Джон Мур не получил премию вместе с Хартом и Хольмстромом - ну что ж, мне тоже жаль.

Если кому-то хочется узнать самые начала теории контрактов, нет ничего лучше книги Жана Тироля "Теория отраслевых рынков" - она старая, но прекрасно написана. Или его же статья-обзор про корпоративное управление - даст представление о том, как понимают устройство фирмы современные экономисты. Наша давняя статья с Сергеем Измалковым и Марией Юдкевич "Теория экономических механизмов" в "Вопросах экономики" - тоже прекрасное вводное чтение. Мы пишем про Нобелевскую премию 2007 года (Гурвиц, Майерсон, Маскин) - за работы, которые сильно, но не совсем, пересекаются с тематикой Нобеля-2016.

Дополнительные материалы:

Научно-популярное описание достижений лауреатов на сайте Нобелевского комитета

Научное описание этих же достижений

Конспект лекция Андрея Бремзена и Сергея Гуриева в РЭШ

Теория фирмы, изложенная Хартом для научного журнала по юриспруденции в 1989 году, без формул

[Никита Кричевский]

http://nkrichevsky.livejournal.com/4...170948#t170948
Персональный блог Никиты Кричевского

October 10th, 2016, 08:57 pm

Изначально по экономике Нобелевская премия не присуждалась. Положение изменилось лишь в 1968 году, и премию стали присуждать начиная с 1969 года, когда успехи экономики как науки не точной, но социальной были уже весьма велики. Значительная часть из тех, кто получил премию в первые годы ее присуждения, действительно были классиками современной экономики. Это Кеннет Эрроу, Фридрих фон Хайек, позже Милтон Фридман, Джеймс Бьюкенен и Дуглас Норт.

В дальнейшем, в середине 1990-х, круг тех, кому можно было бы на полном основании присудить «Нобеля» по экономике, исчерпался. И примию стали присуждать тем, кто был на слуху, чьи выступления и научные публикации имели наибольший успех и чьи воззрения совпадали с воззрениями большинства членов конкурсного жюри.

В настоящее время алгоритм присуждения Нобелевской премии чрезвычайно прост. На первом этапе опрашивается сотни респондентов – большое жюри, которые обозначают достойных, на их взгляд, претендентов. После путем отсечения крайних точек – тех, кто по степени упоминаемости в научных кругах и СМИ обладает незначительными показателями – круг претендентов сужается. И, наконец, через просеивание оставшихся претендентов остаются несколько персонажей, среди которых и разыгрывается премия.

Это косная, вредная политизированная система, отбирающая тех, кто известен по сиюминутным конъюнктурным соображениям. Это же определение справедливо и для премии мира, и для премии по литературе. Никчемная система, которая никогда не пропустит тех, чьи воззрения действительно имеют право на внимание экономического сообщества и оказываются востребованными спустя десятилетия после того, как вышли те или иные работы. И тому есть немало подтверждений.

При этом львиная доля публикаций, рассматриваемая комитетом, выпускается на английском языке – международном для общения не только экономистов, но и ученых всех профилей. Кроме того, это должны быть исследователи, работающие в университетах или научных центрах.

Иными словами, достойные, вне всякого сомнения, российские ученые и ученые из других стран практически всегда рассматриваются как представители третьего мира, что закрывает перед ними дорогу к Нобелевской премии.

Сегодня премия вручается из соображений, невероятно далеких от проблем реальной экономической науки. Например, лауреаты 1997 года Майрон Шоулз и Роберт К. Мёртон, которые разработали алгоритм минимизации рисков при совершении фондовых операций, по совпадению входили в совет директоров фонда LTCM. В 1998 году этот фонд обанкротился. Есть пример Роберта Лукаса, лауреата 1995 года, практически все модели и предсказания которого оказались липовыми и впоследствии были многократно опровергнуты как другими учеными, так и самой действительностью. Таких примеров множество.

Экономисты, ученые, которые ориентированы на развитие не гипотетических умопостроений, но на разработку рецептов интенсификации развития собственных стран, никого вообще не интересуют. Особенно в условиях, когда все более очевидно противостояние между так называемым золотым миллиардом и отбросами – странами, не входящими в экономическую и научную элиту.

Так замалчиваются и игнорируются действительно прорывные открытия в науке.

С большим удивлением мы обнаруживаем, что в тот или иной год Нобелевскую премию получают не американцы, а представители каких-то других стран. Например, в этом году премию получил этнический финн, который уже много лет работает в США и печатается и выступает большей частью в США. Значимость того или иного экономиста определяется во многом по индексу цитируемости.

Эта система интегрирована и в России. Это, безусловно, важно для становления молодых ученых, но зрелые исследователи предпочитают излагать свои мысли не в сжатом статейном виде, а в монографиях, широко, масштабно и разносторонне освещая ту или иную проблему.

В отношении нобелевских лауреатов 2016 года можно сказать, что они работают в направлении так называемой новой институциональной экономической теории, которая, как известно, подразделяется на три составные части. Это теория прав собственности, теория транзакционных издержек и теория контрактов – теория договоров между различными экономическими агентами, которая изучает различные действия экономических субъектов в тех или иных обстоятельствах. Теория эта во многом схоластическая, оторванная от действительности, поскольку экономические институты если и оказывают влияние на экономический рост, то влияние их весьма опосредованно.

Что же касается институтов политических, то здесь, по признанию и теоретиков, и практиков, нет ни прямой, ни косвенной связи между улучшением качества институтов и экономическим ростом. Безусловно, институты имеют значение, и сказанное не означает, что от них нужно отказываться, но они идут в ногу с развитием экономики и общества. И, пытаясь внедрить даже самый совершенный порядок экономических, правовых и социальных институтов при недостаточно зрелом развитии экономических отношений, мы рискуем получить мертворожденные институты и отдельно от них работающую экономику.

Нечто подобное происходило в России в начале 2000-х, когда вроде бы институты создавались и развивались, а экономические отношения оставались на уровне, не так далеко ушедшем от социализма.

Самое главное, что институциональная экономическая теория предпочитает подход к развитию экономики, основанный на универсальных умозаключениях в системах координат, применимых абсолютно ко всем экономикам без исключения.

Иными словами, не учитывается ни национальные особенности, ни менталитет нации, ни особенности поведенческих моделей, ни уровень жизни, ни их внутренние противоречия. Не учитывается и склонность к коллективизму или индивидуализму, уровень развития финансовой системы, ориентация промышленности на сырьевую или технологическую сферу. Также не принципиален уровень развития социальных благ – образования, медицины или социального обеспечения.

Все это, говоря короче, нормативные построения на каблучок от земли. Безусловно, они важны для развития экономической теории, но сказать, что они имеют большое влияние на современную экономику, нельзя. Игра ума экономистов, которые одновременно примеряют тоги философов, антропологов, социальных психологов и т.д. на скелет умозрительных конструкций, представляя все это очередными достижениями в развитии экономической науки.

В то же время Нобелевскому комитету нужно дать четко отточенную формулировку, за что присуждается премия. И здесь ему нужно отдать должное. Они действительно представляют публике весьма здравые и крепкие формулировки, которые, впрочем, отдают некой абстракцией.

Нам говорят о нынешних лауреатах, что их наработки в теории контрактов использовались в законах о банкротстве, но при этом не говорят, где конкретно. Эти законы в разных странах разные, т.к. дьявол всегда прячется в деталях. Естественно, никто об этом ничего не скажет.

Итак, резюме.

Механизм присуждения Нобелевской премии по экономике себя уже давно дискредитировал.

Российские современные экономисты эту премию не получат никогда, если работают в России и для России.

Экономическая наука на протяжении 10 лет находится в состоянии полной оторванности от экономической практики и ждать прорывных открытий от современных экономистов-теоретиков не стоит. Если бы это должно было случиться, то уже случилось бы.

Но сегодня, когда мы смотрим на глобальную экономику и видим сумасшедший госдолг США; видим, как деньги в обход любых экономических законов печатаются и вбрасываются в экономики чуть ли не с вертолета; видим колоссальный разрыв между богатыми и бедными не только в развивающихся странах, но и в странах первого мира; видим, как никто из тех, кто правит балом экономической науки не предсказал и не обосновал выхода Великобритании из ЕС; видим, как, несмотря на все теоретические предсказания и модели, практика не дает ожидаемого результата, мы понимаем, что экономическая теория буксует.

А применительно к России она буксует потому, что Россия – это отдельная многонациональная вселенная, где на севере – вечная мерзлота, а на юге – жаркое солнце. Все вместе это скрепляет русский мир, монокультурный код, который для любого здравого экономиста должен стать отправной точкой в размышлениях и исследованиях.

Танцевать здесь нужно от этоса русского общества, как было необходимо поступить в случае с Великобританией, чтобы предсказать Brexit, а потом уже применять достижения новейшей экономической теории.

Пока же происходит ровно наоборот. Экономисты пляшут для тех, кто дает им гранты, помогает создавать фонды и финансирует их исследования, навязывая свои правила игры.

[Zhu_s]

Хотя свою последнюю статью в научный журнал я отправил то ли 92-ом, то ли в 91-ом, советском ещё году, и с тех пор лишь " как любитель играю во МХАТе", всё же раз в год, с приходом нобелевской недели, пробуждается любопытство поинтересоваться, что же нового теперь там, на что была израсходована юность.

Clarivate Analytics (до недавнего времени - под лейблом Thomson Reuters) на протяжении 15 лет составляет прогнозы по всем 4 премируемым секторам науки, основываясь на индексе цитируемости. Крайний прогноз выдан на-гора 20 сентября, при этом предсказания в отношении ранее названных, но пока не "израсходованных" номинантов остаются в силе. Кстати сказать, никто из предсказанных после 2012г. экономистов премию до сих пор не получил, а, к примеру, получившие её в прошлом году были спрогнозированы за 10 лет до этого.

Призёры по экономикс будут названы 9 октября. Так что у желающих есть ещё время поставить пару-тройку сотен на своего фаворита в какой-нибудь букмекерской конторе (для увлечённых текущим хайпом сразу скажу, что Сатоши Накомото в прогнозе CA пока нет, что, конечно, не мешает сделать ставку и на него).

( Collapse )

Прогноз За что (сфера научных интересов) Премия получена
2017 (1) Колин Ф. Камерер (Центр нейроисследований, Пасадена, CA, США), Джордж Ф. Лёвенштайн (Ун-т Карнеги-Меллона, Питтсбург, Пенс., США) За новаторские исследования в области поведенческой экономики и в нейроэкономике.
(2) Роберт Э. Холл (Стэнфордский ун-т, CA, США) За анализ производительности труда и исследования рецессий и безработицы
(3) Майкл К. Йенсен (Гарвардский ун-т, Кембридж, Масс., США), Стюарт К. Майерс (MTI, Кембридж, Масс., США), Рагхурам Г. Раджан (Чикагский университет, Илл., США) За вклад в освещение сложных решений в корпоративных финансах
2016 (1) Оливье Дж. Бланшар (МТИ, Кембридж, Массачусетс, США) За вклад в макроэкономику, в том числе детерминанты экономических колебаний и занятости
(2) Эдвард П. Lazear (Стэнфорд, Калифорния, США) За его развитие самобытной области кадровой экономики
(3) Марк Дж. Melitz (Гарвардский ун-т, Кембридж, Массачусетс, США) За пионерные описания гетерогенности фирмы и международной торговли
2015 (1) Сэр Ричард Бланделл (Лондон, Великобритания) За микроэконометрические исследования рынков труда и потребительского поведения
(2) Джон А. Лист (Чикагский ун-т, Иллинойс, США) За продвижение полевых экспериментов в экономике
(3) Чарльз Ф. Манский (Сев.-Зап. ун-т, Иллинойс, США) За описание частичной идентификации и экономический анализ социальных взаимодействий
2014 (1) Филипп Д. Агион, Питер У. Хьюит За развитие шумпетрианской теории (эндогенного) роста
(2) †Уильям Дж. Баумоль, Израиль М. Кирцнер За вклад в изучение предпринимательства
(3) Марк С. Грановеттер За пионерные исследования в экономической социологии
2013 (1) Джошуа Д. Энгрист, Дэвид Э. Кард, Алан Б. Крюгер За развитие эмпирической микроэкономики
(2) Дэвид Ф. Хендри, М. Хэшем Персаран, Питер К. Б. Филлипс За работы, связанные с экономическими временными рядами, в том числе моделирование, тестирование и прогнозирование
(3) Сэм Пельцман, Ричард А. Познер За расширение экономических теорий регулирования
2012 (1) Энтони Б. Аткинсон, Энгус С. Дитон Эмпирические исследования потребления, сбережений, неравенства и бедности (индекс Аткинсона и др.) 2015 – Э. Дитон
(2) Стивен А. Росс Финансы (теория арбитражных цен)
(3) Роберт Дж. Шиллер Динамика и волатильность цен активов («рациональные пузыри» и др.) 2013 – Р. Шиллер
2011 (1) Дуглас В. Даймонд Анализ финансового посредничества и мониторинга
(2) Энн О. Крюгер, Гордон Таллок Описание рентно-ориентированного поведения и его последствия
(3) Джефри А. Хаусман, †Хальберт Л. Уайт Эконометрика (тест спецификации Хаусмана, тест стандартный ошибки Уайта и пр.)
2010 (1) Альберто Алесина Взаимосвязи между политикой и макроэкономикой, и в исследования политико-экономического цикла
(2) Нобухиро Киотаки, Джон Х. Мур Модель кредитного цикла (небольшие шоки могут привести к рецессии в результате снижения стоимости залогового обеспечения)
(3) Кевин М. Мерфи Методы эмпирических исследований в социальной экономике (неравенства заработной платы и спроса на рабочую силу, безработица, наркомания, и экономической отдачи от инвестиций в медицинские исследования)
2009 (1) Эрнст Фер, Мэтью Рабин Справедливое распределение
(2) Уильям Д. Нордхауз, Мартин Л. Вайцман Экономика природопользования
(3) Джон Б. Тейлор, Хорди Гали, Mарк Л. Гертлер Денежно-кредитная политика (правило «Тейлора» и др.)
2008 (1) Ларс П. Хансен, Томас Сарджент, Кристофер А. Симс Моделирование экономической динамики 2011 - Т. Сарджент, К. Симс, 2013 – Л. П. Хансен
(2) Мартин С. Фельдстайн Экономика общественного сектора
(3) †Армен А. Аличан, Гарольд Демсец Имущественные права
2007 (1) Элханан Хелпман, Джин М. Гроссман Международная торговля
(2) Жан Тироль Организация промышленности, теория цен активов 2014 - Ж.Тироль
(3) Роберт Б. Уилсон, Пол Р. Милгром Аукционы
2006 (1) Пол Кругман, Джагиш Н. Бхавати, Авинаш К. Диксит Международная торговля 2008 – П. Кругман
(2) Дэйл Б.Йоргенсон Эконометрика, производственные функции
(3) Оливер Д. Харт, Бенгт Р. Холмстрем, Оливер И. Уильямсон Корпоративное управление 2009 – О. Уильямсон, 2016 - Оливер Д. Харт, Бенгт Р. Холмстрем
2002-05 (1) Роберт Ф. Энгл, Клайв Гренджер Временные ряды, ARCH и коинтеграция 2003 (предсказано и получено) Р.Ф. Энгл, К. Гренджер
(2) Дэнеэл Канеман Психология, приятие решений в условиях неопределенности 2002 (предсказано и получено) Д. Канеман
(3) Роберт Дж. Барро Экономический рост, фискальное стимулирование («рикардианская эквивалентность»)
(4) Юджин Ф. Фама, Кеннет Р. Френч Гипотеза эффективности рынков 2013 – Ю. Фама
(5) Пол Майкл Ромер Модель эндогенного роста
(6) Ричард Х. Талер Поведенческая экономика

Составители прогноза мотивировали свой выбор следующими соображениями:

1. Колин Ф. Камерер и Джордж Ф. Лёвенштейн выбраны за свои исследования на пересечении нейронауки, психологии и экономики. Их работа сосредотачивается на поведенческих аспектах экономики - изучение, например, почему люди берут на себя рискованные инвестиционные азартные игры, почему рынки склонны к ценовым «пузырям» и тому подобное.

2. Роберт Э. Холл изучил множество тем в микроэкономике, особенно на рынке труда во время спадов. Его недавняя работа, например, показала, что во время экономического спада в современной экономике безработица не увеличивается из-за внезапных увольнений. Скорее, она растет, потому что ищущие работу тратаят гораздо больше времени, чтобы найти новые рабочие места. Кроме того, известен обоснованиями системы пропорционального налогообложения (плоской шкалы, в пику прогрессивной) и разработкой теории потребления, согласно которой покупатель тратит деньги не с оглядкой на свой сиюминутный доход, а в зависимости от ожидания будущего дохода.

3. Майкл К. Дженсен, Стюарт К. Майерс, Рагхурам Г. Раджан объединены, как исследователи совокупности факторов, которые влияют на принятие решений частными лицами и организациями, особенно в том, что касается корпоративных финансов. В этой троице тамилец Раждан - крайне известный экономист, интересы которого далеко выходят за рамки собственно корп. финансов. Он четыре года (2003-07) работал главным экономистом Международного валютного фонда, а позже возглавлял Центробанк Индии (2013-16), за два года снизив инфляцию с 10 до 3,78%. На русском языке выходили его книги "Спасение капитализма от капиталистов" (2004, в соавторстве с Л.Зингалесом) и "Линии разлома: скрытые трещины, всё ещё угрожающие мировой экономике" (2011).

Остальные двое стали мировыми экспертами в управлении финансами и занимаются консалтингом. Самая известная работа Дженсена — научная статья о теории фирмы и поведении менеджеров, а Майерс изучает финансовые аспекты государственного регулирования бизнеса.

[Константин Сонин]

Прогнозируя, в очередной раз, лауретов Нобелевской премии по экономике, которая будет объявлена на следующей неделе, начинаю со слов о том, что одна из основных проблем с составлением Нобелевского прогноза, что он не особенно меняется год от года. Учёный, который был реальным претендентом в прошлом году, может выпасть из круга претендентов по двум причинам – во-первых, потому что может получить премию; во-вторых, потому что может умереть. В отличие от естественных наук, где бывали лауреаты «одного прорыва», Нобелевские претенденты по экономической науке – это люди, которые поменяли ход науки как минимум два-три десятилетия назад; соответственно, за прошедший год ничего с научной репутацией произойти не может. Если интересно, читайте прогнозы - довольно удачные! - предыдущих лет (все, кроме одного, экономисты, получившие премию в последние десять лет, упоминались в моих прогнозах), чтобы узнать, за что могут получить премию Авинаш Диксит, Элханан Хелпман, Энн Крюгер, Мартин Фельдстайн, Роберт Таунсенд - как я уже говорил, окончательно из списка возможных лауреатов может вывести только смерть. В 2017 году мой прогноз такой:

(1) Дарон Асемоглу (МТИ) и Джеймс Робинсон (Чикаго) за исследование роли институтов в экономическом развитии. То, чем Асемоглу и Робинсон знамениты на весь мир - см. мини-обзор научных работ, на которые опирается популярная книжка Why Nations Fail – это лишь малая часть исследований Дарона и Джима, которые, можно сказать, создали современную институциональную экономику, сменившую "новую институциональную экономику" Норта и Фогеля. (Как сказал по тому же адресу, но другому поводу нобелевский лауреат Роберт Солоу - "рядом с этим [учебником Асемоглу по теории роста] я чувствую себя как, наверное, чувствовали бы себя братья Райт рядом с современным авиалайнером." Вот и новые институционалисты так cебя чувствуют.)

Трудность с этим прогнозом состоит в том, что Дарон, конечно, может получить Нобелевскую премию и в другой комбинации. Например, вместе с Полом Ромером (см. ниже) или Робертом Барро за теорию роста - основной вклад Асемоглу состоит в исследованиях "направленного технологического развития". До него технологическое развитие (как фактор роста) всегда анализировалось как нечто, затрагивающее экономику в целом, а не отдельно разные сектора. Например, совсем не очевидно, как влияет технологическое развитие на зарплаты низкоквалифицированных и высококвалифицированных рабочих. Стоит задуматься - и будет видно, что может быть и вверх, и вниз, а у Дарона есть модели, равновесия в которых очень хорошо описывают результаты имеющихся естественных экспериментов (см. полу-популярное эссе Роберта Шиммера, в котором описывается основной вклад Асемоглу в этой области).

Асемоглу и Робинсон могут получить премию и за политическую экономику. Это было бы особенно приятно, потому что Дарон - мой соавтор, а Джим - коллега по факультету в Чикагском университете. С другой стороны, эту премию трудно было бы представить без Андрея Шлейфера (который также мог бы получить премию и за целый ряд других областей), Альберто Алезины (оба - Гарвард) и Гвидо Табеллини из Боккони. (Но как можно дать премию Табеллини, не дав её его постоянному соавтору Торстену Перссону, что невозможно - Торстен - секретарь комитета, присуждающего премии.)

(2) Пол Ромер (Нью-Йоркский университет) и Роберт Барро (Гарвард) за исследования современного экономического роста. Это - повтор прошлогоднего, но, мне кажется, всё как-то идёт к премии за теорию роста. Три года назад был "Нобелевский симпозиум" про рост, а это один из немногих надёжных признаков. Ромер построил первую модель эндогенного - движимого техническим прогрессом - экономического роста; без этих моделей невозможно было бы объяснить рост развитых стран во второй половине ХХ века, Барро, помимо теории, много сделал в эмпирике роста. (С точки зрения "фронта" науки межстрановые регрессии, может, и "обоз", но понимать мы определенно понимаем гораздо больше.) Курс про экономический рост, который читал Ицхак Зилка, был одним из самых запоминающихся на втором курсе магистратуры в РЭШ и серьёзно повлиял на мои собственные научные интересы. И Пол, и Боб - не только выдающиеся учёные, но и яркие, бескомпромиссные публицисты - в их блогах и колонках можно прочитать и про конкретные вопросы экономической политики, и критику собратьев по академическому цеху. За публицистику, конечно, научных премий не дают, но всё же. Тут некоторая сложность в том, что часть этих премий уже получена - и Лукасом, и, отчасти, Сарджентом.

(3) Джон Лист (Чикаго) и Чарльз Мански из NWU за проверку, с помощью экспериментальных методов, базовых моделей экономической науки. C одной стороны, "проверка", пусть даже с помощью самых современных методов, базовых моделей и положений - дело, по определению, скромное. С другой стороны, Лист - один из безусловных лидеров революции XXI века в экономической науке, когда эксперименты - не только естественные (которые были всегда), но и полевые с лабораторными стали важнейшим полем деятельности. Я бы даже "полевые эксперименты" - главную специализацию Листа - особенно бы выделил, потому что это самый очевидный и простой инструмент, с помощью которого можно тестировать - есть ли причинно-следственная связь, предсказанная теорией и не вызвана ли корреляция, которую мы наблюдаем в данных, обратной или двусторонней зависимостью.

Что такое полевой эксперимент? Вместо лаборатории (за лабораторные эксперименты получил Нобелевскую премию 2002 года Вернон Смит) используется что-то, что проводится в реальной жизни и без всякого эксперимента, но к этому добавляется специальная компонента - например, правильно подобранная "случайность". Скажем, правительство решает ввести новую образовательную программу. Если ввести её во всех школах, нельзя будет определить, повлияла ли эта программа на успеваемость (и в какую сторону). Если ввести её в "пилотных" школах, то будет трудно на основе "пилота" определить, как она будет работать в других школах, потому что может оказаться, что выборка "пилотных" школ оказалась непредставительной по отношению ко всем школам - относительно этой новой программы. (Это может быть сложно - понять, представительной будет выборка или нет.) У нас в стране оценку программ (это относится к любым массовым проектам) с помощью рандомизированных экспериментов не проводят, а зря - это примерно такое же отставание в технологическом плане, как если бы чиновникам запретили пользоваться мобильной связью. (Жизнь бы продолжилась, но эффективность бы снизилась.)

Домашняя страничка Листа - бесконечный источник примеров полевых экспериментов, которые можно использовать в преподавании вводных курсов экономики (и Лист очень советует это делать). Где-то, конечно, подкрадываются и "полевые эксперименты в экономике развития" - Эстер Дуфло, Абиджит Банерджи (а то и, действительно, Таунсенд).

Thomson Reuters, прогнозирующая Нобелевские премии на основе цитирования (что непросто, потому что в экономике у всех реальных претендентов - огромное цитирование), в прошлом году назвала одним кандидатом - Листа, а другим (отдельным) - Мански, а я бы их, пожалуй, объединил, потому что Мански, может, и меньше времени и сил уделяет собственно экспериментам, но проблемы, над которыми он всеми способами бьется - те же самые: если мы видим в данных какую-то связь, корреляцию, то как установить, что является следствием, а что причиной? (В 2016 году Thomson Reuters cделала такой прогноз, что хочется, не веря, протереть глаза - и разговора это не стоит. И, кажется, после этого бросило.)

(4) Оливье Бланшар (МТИ), Стэнли Фишер (МТИ), Грегори Мэнкью и Кеннет Рогофф (оба - Гарвард). Да, да, я знаю, что четырём человекам сразу премию за исследование и практическое применение макроэкономических моделей дать не могут. Что ж, выбирайте любых троих по вкусу. Наверное, в интеллектуальном плане это самые влиятельные макроэкономисты в мире. Рогофф, самый, наверное, дорогостоящий спикер из академических экономистов - впрочем, я уже рассказывал историю о том, как он спросил нас за ужин - были ли на его лекции в РЭШ руководители ЦБ и министерства финансов? - и, узнав, что нет, сказал - "вот странно, они платят 15,000 за место на моём семинаре, а ведь это в точности те же слайды и та же самая лекция", международный гроссмейстер и популярный автор "This Time is Different".

По учебнику Мэнкью учится экономике весь мир (и именно с него лучше всего начинать), он - заметный "голос" в стане республиканских экономистов, но также и автор невероятного числа (400?) статей, среди которых моя (и, по-моему, многих экономистов) любимая начинается со слов "This paper takes Robert Solow seriously," создатель, среди прочего, "нового кейнсианства". А учился я макроэкономике по (аспирантскому) учебнику как раз Бланшара и Фишера, которые были учителями половины, по-моему, центробанковских экономистов в мире (включая и наш). Про Бланшара сегодня, в связи с его уходом с поста главного экономиста МВФ, была хорошая статья со странным названием в Washington Post. И Кругман, и Мэнкью порекомендовали её в своих блогах, а это дорого стоит - в публицистических вопросах Кругман и Мэнкью почти всё время оппонируют. Но, мне кажется, премия макроэкономистам - особенно специалистам по монетарной экономике, давно напрашивается.

Эх, не хотелось бы мне стоять перед таким отличными вариантами. А ведь есть и пятый - Бен Бернанке (Брукингс), заслуживающий премии в этой теме. Не за председательство в ФРС, за время которого ему пришлось, столкнувшись с крайне необычными обстоятельствами, действовать в соответствии с теорией и историей. (В бакалаврском учебнике по макро, по которому я двадцать лет назад учился на первом курсе РЭШ, "ловушка ликвидности" упоминалась, кажется, в сноске - теоретический изыск, относящийся к далекому, несколько десятилетий, прошлому). И это при том, что море "практиков" - далеко не только из-за того, что они защищали чьи-то интересы, большинство просто по неспособности понять, как устроен мир - вопило о том, что деятельность ФРС приведёт к высокой инфляции. Но Бернанке заслуживает премии не за руководство, пусть выдающееся, ФРС - за это дают ордена, за это приглашают выступать на форумах и, главное, слушают. Его премия была бы за исследования истории денежной политики (да, это новое качество по сравнению с тем, за что получил премию Милтон Фридман). И, значит, Бланшар с Фишером, в принципе, могли бы быть с Бернанке в одной лодке. "Конспиратологи" сразу заговорят о том, что Нобелевский комитет пытается, таким образом, поддержать Джанет Йеллен и её политику - ну что ж, за премию Бланшару с Фишером можно и не такую ерунду выслушать.

[Константин Сонин]

Ричард Талер из Чикагского университета, ставший сегодня лауреатом Нобелевской премии по экономике, конечно, выдающийся экономист. Его экспериментальные работы создали фундамент "поведенческих финансов", на основе его рекомендаций работают многомиллардные механизмы - например, процедуры выбора и формирования пенсионных вкладов. Однако я писал о его работах совсем редко, даже если речь шла о той науке, которую он, вместе с Дэниелем Каннеманом, Амосом Тверским и Робертом Шиллером он, фактически, создал. Дело в том, что Талер, в отличие от большинства нобелевских лауреатов, очень активен в медиа-пространстве. Он - популярный лектор, автор нескольких бестселлеров для широкой публики, частый гость телевизионных программ, когда речь идёт о финансах, снялся в нашумевшем фильме "Игра на понижение"... Вообще у американского студента при слове "экономист" имя Талера должно всплывать чуть ли на чаще всех остальных. Что о нём писать? В "Уроках экономики" я писал про статьи Малмендиер и ДеллаВиньи - о том, как нерационально пользуются абонементами посетители тренажерных залов, но, конечно, это были просто дополнительные варианты экспериментальных проверок идей Талера.

Вторая причина, по которой трудно - и сегодня! - писать про научные достижения Талера по-русски, состоит в том, что его эксперименты и выработанные на их основе рекомендации - часто противоречат "стандартному подходу", предположения из учебниками микро и макроэкономики первого курса. Сложность в том, что читающая публика не знает стандартного подхода даже в минимальном школьном объёме и, соответственно, одинаково смотрит на стандартные модели и на важнейшие уточнения стандартной модели, предложенные Талером, взглядом Наташи Ростовой, впервые в жизни попавшей на оперу. Наташа видит густо накрашенных людей в странных одеждах, скачущих по сцене. Её что-то может показаться красивым (в случае научного результата - важным), но эта оценка красивость не опирается ни на что, кроме элементарного жизненного опыта. Это как объяснять опыт Майкельсона тем, кто не знает классического подхода - ценность предположения о постоянстве скорости света в теории относительности видна только тем, кто понимает, как работает классическая модель. Но физике в российской школе уделено пять лет, а экономике - почти ничего и вот как описать аналог опыта Майкельсона и теорию Эйнштейна для тех, кто ничего не слышал о Галилее и Ньютоне?

А работы Талера, например, это ровно то, что противоречит элементарному жизненному опыту. Про то, как люди теряют деньги, считая, что делают свободный выбор, а на самом деле, пользуясь простейшей эмпирической эвристикой (если предлагают разделить пенсионные вклады на два разных вида инвестиций, то делят пополам, а если на пять - на пять равных частей даже тогда, когда четыре из пяти видов - в точности одинаковые). Про то, что люди считают, что делают свободный выбор, а у них на самом деле работает "эффект эндаумента", заставляющих их ценить то, что случайно получено. Да, когда читатель возмущенно бросается писать комментарий о том, что написанное противоречит его давнему, неверному знанию - это часто не ум работает, а "эффект эндаумента" - в данном случае применительно к знанию, которое давно получено, ничем не проверено, но ценно тем, что уже давно хранится в голове. Про то, что отношение потребителей к росту цен может зависеть от того, из-за чего их подняли - отношение не социологическое (ответ на вопрос интервьюера), а реальное - потребители покупают меньше, чем покупали бы, при той же новой цене, если бы считали это конкретное повышение цены "справедливым". Про то, как люди - и большие инвесторы, и маленькие - теряют деньги из-за нерациональной близорукости в отношении краткосрочных потерь. Про то, в конце концов, как люди покупают то, что им дали подержать в руках магазине...

У Талера есть, конечно, и широкоизвестные результаты. Например, он одним из первых исследовал "игру диктатора", аналог "игры с ультиматумом". Двум субъектам эксперимента выдаётся, скажем, 100 рублей. Первый субъект должен сказать, как их разделить, а второй потом скажет, согласен он или нет. Если не согласен, оба получают по нулю. Эта игра уже сорок лет - важный пример того, что в последовательных играх люди не всегда играют совершенное равновесие по Нэшу (это то равновесие, которое получается обратной индукцией, если начинать с конца игры). Равновесие было бы предлагать минимальную долю второму, например 1 рубль, а для второго - соглашаться, потому что 1 рубль лучше 0 рублей, которые получаешь, отказавшись. Но у людей есть "чувство справедливости" и они отказываются, если считают предложенное "несправедливым", даже если этот отказ - в ущерб себе. Это проверялось в сотнях экспериментов, которые также обнаружили множество дополнительных закономерностей. Месяц назад я раздавал школьникам на лекции в 57-ой школе по 200 рублей и они играли (один раз - с соседом по парте, один раз - со случайным и неизвестным одноклассником). А всего лишь на прошлой неделе мы обсуждали эту игру в аспирантском курсе по теории игр - сразу после того, как дали определение совершенного равновесия. Кстати, всем, кто преподаёт теорию игр я рекомендую относительно свежую статью Джона Листа с соавторами, в которой, среди прочего, дан обзор того, что мы знаем про экспериментальную проверку "диктаторских игр - игр с ультиматумом".

В течение многих лет Талер, иногда объединяясь с другими знаменитыми экономистами, писал регулярные статьи в серии "Аномалии" для журнала Journal of Economic Perspectives - популярном журнале для профессиональных экономистов всех направлений. Серия покрывает чуть ли не двадцать лет, поэтому "обзорная часть" порой безнадёжно устарела, но это по-прежнему увлекательнейшее чтение. Научное описание основных достижений Талера на сайте Нобелевского комитета - немного необычное. В нём больше, чем в предыдущие годы, уделяется внимание практическим приложениям результатов Талера - большей частью в финансовом регулировании. "Научно-популярное описание" в этом году не такое интересное - это просто обзор самых значимых "поведенческих отклонений" от стандартных предположений из первого курса экономики. Тому, кто первого курса не знает, покажется довольно здравым. Тому, кто знает, насколько хорошо стандартные предположения описывают "макрокартину" - безработицу, занятость, цены на активы в первом приближении, покажется интересным, хотя и знакомым. Всё-таки это уже тридцать лет классика экономической науки.

Дополнение:

В России практически нет экономистов, занимающихся лабораторными экспериментами - то есть тех, кто мог бы прокомментировать методологию работы Талера и соавторов на глубоком уровне. Однако немного есть (если я кого-то упустил, напишите мне и я дополню список):

Алексей Белянин, профессор МИЭФ ВШЭ занимается экспериментами, в том числе с нейропсихологами из Вышки (Василий Ключарев и его лаборатория), которые и сами много занимаются экономическими экспериментами;

Ксения Паниди, доцент факультета экономики ВШЭ, читает курс "Поведенческая экономика" и занимается экспериментами;

Антон Суворов, профессор факультета экономики ВШЭ занимается теоретической "поведенческой экономикой", зато публикуется на высоком уровне и, кроме того, у него есть и экспериментальные статьи.

[Ведомости]

https://www.vedomosti.ru/newspaper/a...-po-jekonomike
14 октября 1999 00:00

Стокгольм. Нобелевская премия по экономике за 1999 г. была присуждена уроженцу Канады Роберту Манделлу из Колумбийского университета, Нью-Йорк, США, за исследования кредитно-денежной и финансовой политики при различных валютных режимах.

Шведская королевская академия наук определила вклад Манделла в экономическую науку следующим образом: "Его работы по динамике денежных систем и оптимальным валютным режимам вдохновили целые поколения исследователей. Достижения Манделла являются выдающимися, они сформировали основы учения о международной макроэкономике".

Академики отметили, что наблюдения ученого, сделанные несколько десятилетий назад, до сих пор остаются необычайно актуальными. "Поскольку мобильность капитала в мировой экономике существенно выросла, страны с временной гибкой фиксацией валютного курса стали более уязвимыми, и эффективность таких режимов оказалась под вопросом", - отмечается в представлении академии.

Разработки ученого имеют значение для понимания природы валютных режимов не только в развивающихся, но и в развитых странах. Как было отмечено, его исследования были использованы при разработке и реализации плана по введению в 11 европейских странах единой валюты - евро.

Манделл внес существенный вклад также в теорию международной торговли. "Он показал, как мобильность рабочей силы и капитала в международном масштабе ведет к выравниванию цен на сырьевые товары в разных странах, даже если торговые барьеры сдерживают международную торговлю", - указывается в докладе.

Экономист также показал, что рост инфляции побуждает инвесторов переводить наличность в реальные активы.

Премия по экономике была учреждена после смерти шведского промышленника Альфреда Нобеля и является единственным дополнением к первоначальному списку. Ее официальное название - Премия в области экономики памяти Альфреда Бернхарда Нобеля. Она была учреждена Шведским государственным банком в 1968 г., в год его 300летнего юбилея. С тех пор банк каждый год отчисляет Нобелевскому фонду сумму, » равную одной Нобелевской премии.

Решение о присуждении премии принимается Шведской королевской академией наук и объявляется на пяти языках, которыми свободно владел Альфред Нобель, - шведском, французском, немецком, английском и русском. Торжественная церемония вручения проводится в Стокгольме 10 декабря.

В 1973 г. лауреатом премии по экономике стал крупнейший американский экономист, русский по происхождению, Василий Леонтьев, предложивший метод экономико-математического анализа "затраты - выпуск".

В 1975 г. список лауреатов пополнился именем советского ученого Леонида Канторовича, одного из создателей теории оптимального планирования и управления народным хозяйством, а также теории оптимального использования сырьевых ресурсов.

В 1998 г. лауреатом премии стал индийский ученый Амартья Сен, удостоенный этой награды за вклад в понимание экономических механизмов, объясняющих возникновение голода и нищеты. Согласно его исследованиям основным фактором возникновения массового голода может вляться не недостаток продуктов питания (как принято считать), а высокие цены на них и низкий уровень зарплат. (DJ)