*401. Валдайские страдания

[Георгий Сатаров]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=525718EFB8A89

11-10-2013 (01:20)

доходы чиновников от коррупции в 2005 году были существенно выше доходов России от торговли углеводородами


Россия признана лидером по имущественному неравенству: 110 олигархов владеют 35% национальных богатств.

newsru.com

Сопоставления, приводимые в исследовании швейцарского банка, вопиющие. Но они не учитывают теневые (в том числе — коррупционные) доходы. По консервативным оценкам (оценкам снизу) Фонда ИНДЕМ доходы чиновников от деловой коррупции в 2005 году были существенно выше доходов России от торговли углеводородами. Поэтому положение еще более катастрофическое.

[Георгий Сатаров]

http://www.ej.ru/?a=note&id=23373
7 ОКТЯБРЯ 2013 г.

«На деле это не мозг, а говно».

В. Ленин (из письма М.Горькому 15.09.1919)



Слегка возбужденное обсуждение очередного хамства В.Путина, обозвавшего придурком профессора Высшей школы экономики, оставило у меня впечатление какой-то недоговоренности, точнее – почти полной неадекватности. Обсуждаются Путин, Арктика и Медведев. Хамство Путина – штука привычная. И тут обсуждать нечего. Идеи Сергея Медведева – предмет экспертного анализа, который пойдет сам собой в силу современности и актуальности этих идей. Поэтому дело и не в этом. Все происшедшее, включая упомянутое мной обсуждение, вскрывает, как мне кажется, нечто более важное.

Давайте подумаем, для начала, почему президент, или хотя бы человек, ощущающий себя президентом демократической страны, не может опускаться до хамства в отношении гражданина. Первое: президент посредством выборов становится одним из менеджеров корпорации под названием «государство», призванной производить общественные блага. Это приказчик в лавке, не более, только старший приказчик. Напомню, что в 2000 г. спичрайтеры написали об этом Путину, и он сказал, что считает себя нанятым менеджером. Но это было давно, и вряд ли запало ему в память.

Второе. Этот менеджер является по Конституции главнокомандующим. И еще ему напрямую подчинены МВД, Следственный комитет, Прокуратура, ФСБ. У Сергея Медведева нет ничего. У него нет даже коллег, которые осмелились бы ясно и отчетливо выступить в его защиту против беззастенчивого хамства. Я уж не говорю об организации, носящей гордое звание университета, поспешившей откреститься от своего профессора.

Эти двое явно не в равной ситуации. Человек, ощущающий себя президентом, обязан осознавать неравенство, которое не компенсируется тем обстоятельством, что он одновременно всего лишь нанятый менеджер. Ведь чтобы он действительно помнил о том, кто он есть, нужно еще общество, которое об этом помнит.

Третье. Президент – это еще символ государства, вместе с флагом и гимном, временный, но символ. Если президент ведет себя как мелкий подворотный хам, он плюет на символы государства, на само государство, на народ. Человек, ощущающий себя президентом, не опускается до мелкого хамства. Ибо он тогда плюет на самого себя.

Четвертое. Человек, ощущающий себя президентом, должен знать и чувствовать страну. В России, обремененной злобной, обворовавшейся, бескультурной бюрократией, президент обязан понимать, что любые бескультурные образцы его поведения будут тиражироваться такой бюрократией многократно, с энтузиазмом, по всей стране.

Путин хамил гражданам, персонально и скопом, неоднократно. Для меня это означает только одно – он не ощущает себя президентом России. Учитывая сомнительную, мягко говоря, легальность его президентства, он в этом абсолютно прав. Но его поведение лишает его и всякой легитимности. Даже той, которую он мог бы приписывать себе сам.

Я пишу обо всем этом по очевидной причине: дело не в том, насколько аргументированы идеи профессора Медведева относительно Арктики. Дело в хамстве власти и в нашем отношении к нему. Поэтому вернусь к уже высказанному тезису: чтобы президент действительно помнил о том, что он нанятый менеджер, нужно еще общество, которое помнит об этом же и не устает напоминать, если приказчик зарывается. А кто же ему, обществу, это объяснит и об этом напомнит? Можно сразу отсечь официальные каналы информации с попсой и враньем. Что же тогда остается? И кто?

Вольно было Ленину обзывать интеллигенцию говном. Риска никакого, как у Путина. К тому же Ильич, со свойственным гению мировой революции даром предвидения чувствовал отмирание этого социального явления. Тем более что он же и возглавил похоронную команду. Так что на интеллигенцию рассчитывать не приходится: нет ее более, как греческих прорицательниц или шаманов на улицах современных городов.

Остались интеллектуалы. Это понятие более расплывчатое. На рынке интеллектуальных интимных услуг нынче пользуются спросом, к примеру, способность угадывать желания начальства и талант обосновывать эти желания. И этот спрос находит обширное предложение среди наших интеллектуалов. Но я, конечно, не про них. Если искать прототипический образ интеллектуала, то это, конечно, Профессор (именно так: с большой буквы «П»). В нем сочетается (в прототипическом идеале) научная глубина и основательность с даром педагога. И то и другое дополняется независимостью мысли и чувством собственного достоинства. Профессора – это растиражированные появлением образовательной индустрии Сократы наших дней. Сократ – это не только отношение к истине и к методу ее добывания, но это еще отношение к себе, к власти, к праву.

Я не хочу распространяться про нынешнюю власть с ее биологическим страхом перед настоящей культурой, наукой, независимостью, чувством собственного достоинства – перед всем тем, что воплощается (или должно воплощаться) в Профессоре. Тут все ясно. Мне важнее понять – кто такие нынешние профессора в России. Я не сомневаюсь в их научных знаниях и педагогических талантах (хотя и придурки встречаются, но не Путину об этом судить). Но ни знания, ни талант педагога ничего не стоят без независимости и чувства собственного достоинства. Они тем важнее, чем больше власть стремится подавить и то, и другое.

Тот факт, что Земля круглая, еще поддается внедрению в мозги общества с помощью авторитета науки. Но чувство собственного достоинства не привьешь людям научными аргументами при самых грандиозных педагогических талантах. Только на собственном примере.

Только собственным примером, господа. И сообща.



P.S. Я впервые пожалел, что не являюсь профессором Высшей школы экономики. У меня бы тогда появилась возможность заказать большой тираж визиток с указанием: «Придурок НИУ ВШЭ при Правительстве РФ».



Фотография ИТАР-ТАСС

[Георгий Сатаров]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=525DAADC4A013
"Нас раз в 20-30 поболее было, а они на нас кладут с прибором, да по тюрьмам-психушкам пакуют"
update: 16-10-2013 (01:04)

Мы вот выходили, неоднократно, и нас раз в двадцать-тридцать поболее было. А они на нас кладут с прибором, да по тюрьмам-психушкам пакуют. А тут раз! И сразу нашли, и так вежливо: штрафуют и отпускают.

Вот я что про это думаю. Мы ведь тоже по поводу страшного преступления протестовать выходили: незаконное присвоение власти. Причем массовое, в особо крупном размере и в составе организованной преступной группы. Так что дело не в поводе, а в нас. Мы выходим тихо, интеллигентно, разве только посмеемся, и то — незлобливо. А если бы распедрючили в крошку несколько гостиниц в центре, сожгли дюжину бутиков, покидали в речки и каналы несколько десятков машин, то к нам бы отношение было куда как уважительнее. И жили бы мы уже при демократии, честном суде и новой Думе. И Путин у нас был бы ласковый-ласковый, и знал бы, что с профессорами надо отдельно заигрывать. Регулярно.

Я знаю, найдутся придурки, которые сочтут, что я, мол, раздуваю, и все такое, и мне надо вменить. А не хрена. Я рассуждаю. И не про наши действия, а про отношение власти к ним. Фактически, я рассуждаю про власть и ее забавные рефлексы. А впрочем, чего тут удивительного. Мелкое хулиганье всегда боится отчетливой силы. И все рефлексы.

[Георгий Сатаров]

http://www.echo.msk.ru/blog/satarov/1183280-echo/
23 октября 2013, 15:32
Вчера во вторник, 22 октября 2013 года Дума приняла во втором чтении законопроект, которым специально предписывается конкретная формула выборов в городские законодательные собрания Москвы и Санкт-Петербурга. Дело не в формуле. Дело в том, что это грубейшее нарушение Конституции. Ее статьей 72 к совместному ведению, именно к совместному, а не федеральному, относится «н) установление общих принципов организации системы органов государственной власти и местного самоуправления», только общих принципов. У федеральной власти нет полномочий определять конкретную организацию органов власти в субъектах федерации. Это их исключительное полномочие. Тем самым власти двух городов лишаются своих полномочий, что ущемляет и права граждан, проживающих в них. Это дискриминация по месту проживания.

Они наплевали на Конституцию. Они насилуют ее публично и цинично, многократно. Через полтора месяца они будут праздновать в Кремле ее двадцатилетний юбилей.

Поправки эти приняты специально для Москвы в свете предстоящих выборов. Питер приплетен до кучи: дескать, речь тут о столичных городах. Они боятся, что во время кампании москвичи снова увидят ненавистные слова «Единая Россия». Они намерены своих маскировать под независимых кандидатов. Они чуют гибель. Но все будет зависеть от действий оппозиции. При грамотной работе эти изменения можно использовать против них же. Но к этому надо готовиться.

Сегодня же Путин высказался против виз для приезжих из СНГ (я тоже, впрочем, против). Он мотивировал это тем, что взятки с рынков перекочуют на границу. Эти два события взаимосвязаны. Единая Россия в Думе и Путин у себя на своем мероприятии выдали одно и тоже: свое полное бессилие, если выражаться мягко. Единая Россия призналась публично, что ненавидима российскими гражданами. Путин признался в том, что не контролирует коррупцию в стране. Он объявил ей войну в 2000 году, легендируя ею уничтожение федерализма в России. Сейчас он дал нам понять, что коррупция у нас в стране делает что хочет, а он – не причём.

А мы – причем?

[Георгий Сатаров]

http://polit.ru/article/2013/10/31/satarov/
31 октября 2013, 12:00

Президент Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ», бывший помощник экс-президента России Бориса Ельцина Георгий Сатаров рассказал «Полит.ру» о взаимоотношении общества и государства и о сегодняшней общественно-политической повестке.

Георгий Александрович, не кажется ли вам, что у нас власть и общество находятся в некотором конфликтном состоянии друг с другом?

По моим наблюдениям, большой любви между властью и обществом нет нигде. Это в общем-то стандартная ситуация. Другое дело, что в благополучных странах европейской культуры, где эффективно работают демократия и экономика, власть и общество находят взаимоэффективные механизмы сосуществования и без любви.

У меня был такой эпизод. Общался как-то с зарубежным коллегой, который руководит одной из общественных организаций. Я ему рассказываю, как побывал в RAND corporation, и вижу на лице собеседника суперскептическую гримасу. Для них любая государственная организация – это второй сорт. Хотя в той же RAND создают мощнейшие интеллектуальные разработки. Но для них это не то, так как это государство. Для международного сообщества эффективно и достойно то, что независимо. И это нормально.

Но наше отличие в том, что у нас отсутствует взаимная прагматика. Двигаться вперед можно только на двух ногах. А у нас нога под названием «власть» считает ногу под названием «общество» чем-то лишним и обременительным. А в итоге мы из-за этого чувствуем себя какими-то отстающими. Есть страны передового фронта, они идут в будущее, а мы где-то во втором и третьем эшелоне. Но пребывание в передовой волне обеспечивается только движением на двух ногах. Причем первый шаг в будущее делает именно общество.

То есть именно общество задает повестку?

Оно не только задает повестку, но и прощупывает будущее. Это нормальное существование европейского общества. Оно в постоянном свободном поиске чего-то нового. Где был изобретен персональный компьютер? Разве в IBM? В простом гараже. Точно так же, как и первый холодильник и т.д.

И это касается не только технологий, но и культуры, политических идей, нового социального опыта. Все это в порядке свободного эксперимента изобретается обществом. Об этом впрочем, насколько я знаю, написал еще Василий Осипович Ключевский в конце 19 века. Он использовал другую терминологию, но также описал разницу между Россией и европейскими странами.

Там свободно развивающееся общество подготавливает какие-то заготовки, которые потом отбираются властью и укореняются уже с помощью нее. Нога власти подстраивается под ногу общества. А у нас есть только одна нога, которая считает, что именно она должна двигаться вперед, а общество должно волочиться за ней.

Время от времени мы выясняем, что где-то страны двигаются, а мы отстаем. В связи с этим возникает вопрос: может ли наше общество работать в подобном режиме? Бесспорно, да. Тем более в последние годы оно сильно поменялось. В том числе по абсолютно биологическим причинам. Я говорю о появление нового поколения, первого не поротого поколения.

Вы говорите о тех, кто не прошел взросление в 90-е?

Нет, как раз о тех, кто прошел взросление в 90-е, именно они не поротые.

То есть о тех, кто не прошел СССР?

Конечно. Те, кто родились в конце 80-х и позже, они пришли и встали на ноги. Это те люди, которые вышли на Болотную площадь.

Можно ли говорить, что они сейчас как раз пытаются сделать тот шаг в будущее?

Они неизбежно его делают, так как поиск нового – это естественное состояние общества.

Питирим Сорокин об этом прекрасно писал в свое время. В толстенной книге по социальной и культурной динамике. Но есть еще одно, чем мы отличаемся от западного общества. Не надо забывать, что это общество горизонтальной коммуникации, в нем возможна коммуникация любого с любым.

А советское общество?

А советское общество построено на вертикальной коммуникации сверху вниз. Коммуникация снизу вверх в нем проблематична. Можно только попытаться крикнуть: «У меня такая проблема, решите мне ее!».

Легко понять, где коммуникация эффективнее. А любые инновации – это всегда результат коммуникации. Даже когда вы прочитали книгу, и вам пришла какая-то идея, это все равно результат коммуникации.

С автором?

Естественно, с его идеями. Поэтому дальше все очень просто. Где вероятность появления нового больше? Там, где работают горизонтальные коммуникации. Они интенсивнее и они гораздо меньше стопорятся. А нас по-прежнему стараются поставить в условия традиционной вертикальной коммуникации. А общество сопротивляется. А тут еще появляется интернет, который полностью - среда горизонтальной коммуникации. Он взрывает ситуацию.

Вспоминается тот случай, когда губернаторам рекомендовали отказаться от аккаунтов в твиттере…

Да, было такое. Так вот, интернет все взрывает и в политике, и в социальных технологиях, более того, он становится средой появления новых технологий. Власть показывает неспособность в розыске пропавших людей. Что делает общество? Люди тут же сорганизуются.

И таких вещей огромное количество. Они появляются именно из-за того, что появилась среда горизонтальной коммуникации. И мы еще недооцениваем, какая масса проблем решается таким образом.

Нужно решить проблему. Сорганизовались, решили, поехали дальше. Это как-то, если говорить о глобальном общественном внимании, остается в стороне, а это гораздо больше, чем мы думаем. Это качественный скачок.

Еще один фактор – это появление среднего класса, который тоже связан с новой генерацией людей совершенно другой психологии… У среднего класса другое отношение к власти. Они не думают: «Власть, помоги решить проблему». Для него, скорее, характерно: «Власть, не мешай решить нам эту проблему». Как минимум, не мешай. Это слышно отчетливо. Как ни странно, при этом больше взаимного доверия людей друг к другу, чем в советской системе.

То есть гражданин гражданину доверяет?

Да, сейчас объясню почему. В системе вертикальных отношений несущественно, доверяешь ли ты соседу или товарищу по работе. Главное, чтобы было доверие в вертикальной коммуникации. А если есть доверие по горизонтали, возникают совершенно новые средства кооперации. И при решении проблемы вопрос, кто будет главным, не так важен. Главное – это решение проблемы.

Это, кстати, отличается от того, что сейчас проявляется в старой политической тусовке. Где выяснение, кто будет главным - основная проблема.

Это вы говорите об Алексее Навальном и всех прочих?

Конечно, и о нем. У него совершенно советское мышление, хотя он и моложе. Но вот политическая культура у него, конечно, старая.

И, кстати, если в этом смысле переходить к предстоящему форуму (Имеется в виду Общероссийский гражданский форум «Повестка дня для России» 23 ноября, инициированный Комитетом гражданских инициатив Алексея Кудрина – «Полит.ру»), то я считаю, что главное, что он может дать – это способствовать формированию горизонтальной культуры. Это самое главное. Вся технология проведения будет направлена именно на это, чтобы решать проблемы вместе.

Но при этом гражданский форум и деятельность Комитета гражданских инициатив это же больше экспертная деятельность, как он может развить горизонтальные связи?

Здесь чрезвычайно важно, что на форуме будет необычно много представителей из регионов. Они еще по российской традиции во многом привязаны территориально, хотя интернет неизбежно разрушает эти границы. Надеюсь, что на форуме получится свести этих людей вместе и уничтожить барьеры. Это очень важно.

Кстати, на днях был в Новосибирске. Там был круглый стол, говорили о новом поколении. Одна пожилая дама из местных традиционных демократов волны конца 80-90х говорит: «Мы их как-то не замечаем. Они то появляются, то растворяются». Я ей объясняю: «Вы их не замечаете, потому что у вас взгляд настроен на поиск вертикальной структуры. А там это вся выглядит по-другому. Вы их начинаете замечать, когда они начинают решать какую-то проблему. Но вы перестаете замечать, когда эта подвижная структура начинает перегруппироваться для решения каких-то других задач. Они как живой организм. Никакие вертикальные структуры не в стоянии победить горизонтальные». И один из моих собеседников говорит: «Конечно! Ведь и с терроризмом то же самое».

Его невозможно победить, потому что там нет вертикальной структуры?

Да, это тоже сетевая горизонтальная структура. Вертикальная структура власти заточена на борьбу только с такими же, а с горизонтальными структурами совладать не может.

Тогда возникает вопрос, а разве митинги – это технология горизонтальной структуры? Ведь они как раз выглядят как призыв к власти увидеть несогласных…

Я напомню, что, во-первых, главным источником возбуждения после 24 сентября был средний класс, и 10 декабря впервые большинство составило новое поколение, объединение среднего класса и новой генерации. Второе, массовидность всего этого обеспечивали те самые горизонтальные коммуникации.

Две вещи играли роль. Первое - оскорбленное чувство собственного достоинства после 24 сентября. Тогда и появились горизонтальные сети, мобилизующие наблюдателей. Первая волна старалась привлечь внимание к парламентским выборам. А потом оскорбленные заметили, что их оскорбили и во второй раз. И мобилизация была не вертикальная, а снизу.

Из этого сформировались многие новые сетевые структуры. И это было для власти неожиданно, дико, непривычно. В итоге - оторопь и шоковая реакция.

А сейчас имеет смысл продолжать ходить на митинги или надо переходить к другим технологиям? Что более важно, формирование новой структуры, или такая массовая мобилизация?

Что значит нужно переходить к новым технологиям? Это уже происходит. Самыми разными способами люди выражают недовольство. И не только социальные страты, которые я описываю. Простейший пример – результаты выборов в Петрозаводске (8 сентября 2013 года мэром Петрозаводска стал независимый кандидат Галина Ширшина – «Полит.ру»). Кто мог предсказать победу той милой женщины? Это тоже форма выражения недовольства в серьезном масштабе.

Вообще власть проигрывают сходу и безоговорочно в разных проектах, как в случае с «Диссернетом» и т.д. А еще возникает много всяких вещей, которых мы не замечаем. В том числе потому, что это трудно.

Митинги лежат на поверхности. Их то много, то мало. Идут сложные процессы, приводящие к колебаниям. И мне обидно, что на последний Марш миллионов пришло мало народу. Но это не означает, что это признак спада, упадка. Ведь есть доказательства противоположного, что у нас никого не удалось запугать. В том числе и тех, кто сидит за решеткой. Из этих 12 ребят нет политических лидеров, это случайно выхваченные из толпы непричастные люди. В судебном процессе не было приведено ни одного серьезного доказательства. Но никто из этих 12 не пошел на сделку со следствием. Никто. Пожалуйста, вот тоже характеристика нового общества.

Мы с вами говорили о власти общества. Но есть еще третье звено - политические партии. Они должны служить коммуникатором между властью и обществом?

Конечно, партии осуществляют сканирование инноваций.

А наша нынешняя система партий способна выполнять функцию коммуникатора?

Не может. Прежде всего, необходима ротация. Любая застабилизированная структура неизбежно обрастает тромбами. Собственно эти тромбы уходят за счет смены фрагментов властной элиты. Партия озвучивает проблемы и предлагает методы решения. Общество говорит: «мы отдаем вам большинство голосов, давайте осуществляйте вашу программу!». Власть поменялась, и начинается что-то новое.

Но пока полноценно не работает система, когда власть меняется… Даже если партии были бы готовы обеспечивать механизм конкуренции, вся система не будет работать и координация, кровообращение между двумя ногами будет просто отсутствовать. Поэтому у нас и нет движения.

То есть отсутствие кровообращения связано все-таки больше с системой в целом, а не с нынешними партиями?

При всем скептическом отношении к существующим политическим партиям, которого они заслуживают, мы можем там увидеть некое разнообразие идей, но их программы ничего не значат, так как нет реальных изменений…

Надо различать конституционные нормы и сложившиеся практики политической системы. Именно в практиках нет инстинкта поиска, попытки предложений чего-то альтернативного.

Эта практика полностью противоречит конституции. Другое дело, почему это возникало. Это отдельная серьезная проблема.

Вот на тему, почему это возникло. Ведь из тех, кто сейчас выходит на площадь, кто-то наверняка в начале 2000-ных голосовал за Путина…

Вы знаете, здесь более фундаментальные закономерности, которые проходили многие страны. В России в конце 80-х произошла революция. Нормальная полноценная революция. Вслед всегда наступает постреволюционный период, связанный с усталостью от революций. Ведь это всегда крушение государства как ценности.

В постреволюционный период совершается попытка возвращения идеи и ценности сильного государства. Но традиционная практика связана с тем, что переход от фазы радикальной революции к постреволюционной фазе связан со сменой лидерства. А у нас сохранился лидер революционной фазы. И это была большая проблема и для Ельцина, и для общества, и для страны. Фактически постреволюционный период начался только с приходом Путина. Общество захотело сильного государства. Но его укрепление в постреволюционный период всегда происходит за счет кирпичей с развалин старого государства. Так было с Наполеоном... Я не сравниваю его с Путиным, тут более общие закономерности. Опора на бюрократию как на механизм модернизации, возврат к вертикали власти – все это кирпичи с развалин старого государства. К тому же людей оттолкнуло от политики… У них исчезли представления о том, что они могут на что-то повлиять.

Между политикой и людьми возникла колоссальная дистанция. И она сократилась только в 2011-2012 году. И это обозначило конец постреволюционного периода.

И какой тогда будет следующий период?

Самое страшное, что это непонятно. Но историки пишут так: революции не ходят в одиночку. Есть такая поговорка. Это касается и цикла английских революций, и мексиканских, и французских, и русских.

Революции – это всегда проявления слабости государства и власти, демонстрация их неспособности решать те проблемы, которые встают перед обществом и властью. Если это затягивается, то единственный выход – разрушение.

Так что сейчас у нас два вариант: либо опять разрушение, либо попытка части элиты понять эти опасности, испугаться (страх – серьезный политический стимул) и попытаться реализовать плавный сценарий. Но я не могу сопоставить эти шансы.

Вы как-то говорили о значении грядущих выборов в Мосгордуму. Почему они важны?

Во-первых, Москва – это столица. Во-вторых, Москва, в силу исторических особенностей России (тенденции к централизации), всегда несколько опережает остальную страну на несколько лет. А в Москве сложилась такая общественная ситуация, что консолидированная оппозиция имеет шансы на победу - набрать большинство в Мосгордуме. А это фантастически важное обстоятельство революционного характера, конечно, метафорически революционного, разумеется. И власть этому помогает максимально разными глупостями. И все на самом деле в руках оппозиции. Для старых политических сил, к которым, как мы обсуждали, я отношу и Навального, это последний шанс сохраниться. Если они не продемонстрирует свою дееспособность в 2014 году, то вот эта новая волна их просто сметет и будет новая оппозиция.

И кого вы в ней видите?

Я бы не стал называть фамилии. Характеристика новой волны в том, что она гораздо более кооперативна. И понятие лидера очень технологично. Это менеджеры конкретного проекта. Приведу простой пример. Митинг против закона Димы Яковлева инициировала небольшая группа никому неизвестных активистов. Конечно, «Солидарность» тоже помогала, но они это сделали сами.

Но никто из организаторов не стал извлекать из этого большого митинга какие-то дивиденды. Они снова стали заниматься своими делами, начали придумывать что-то новое. Для них это не является средством политического роста, как для Навального. Он все ресурсы использует для личного продвижения, а любую кооперацию рассматривает как тормоз для этого. Но это не только его проблема, а всего того поколения политической оппозиции.

Что там в этом постоянном кипящем бульоне может возникнуть, я не могу предсказать. Но я могу сказать, что что-то неизбежно возникнет. Но в каких формах и кого выплеснет наверх, кто станет спикером, трудно сказать.

Но вот вы сказали, что организаторы митинга политических дивидендов не получили…

Они и не стремились к этому.

Да, но зато с этого может получить дивиденды тот же Навальный, которому для этого достаточно просто пройтись с протестующими. Нет ли здесь опасности? Ведь пока при обсуждении выборов в Мосгордуму все говорят как раз о нем, о Прохорове и т.д.?

Вы знаете, если эти дивиденды обретут форму победы, то я лично ничего против не имею.

То есть если придет команда Навального…

Важна сама смена власти. В любом случае, это будет революция при обоих исходах. В одном случае – смена публичной власти в Москве, во втором случае – конец предыдущей волны политиков и приход совершенно другого поколения, которые их отодвинет на задворки и скажет: «Все, вперед!». И это тоже революция.

А как вы относитесь к тому, что Мосгордума может избираться только по одномандатным округам?

Это будет хорошо. Снимется хотя бы одна проблема. Когда речь идет о списках, к объединению сразу возникает вопрос: а чей это будет список? Тут эта проблема снимается. Могут появиться другие проблемы. Но этой уже не будет точно. И если Мосгордума воспользуется этой поправкой, то вовсе не значит, что случится трагедия... Если будут введены выборы по одномандатным округам, поможет ли это власть или нет, будет зависеть опять же от оппозиции. Это тоже возможность побеждать, но по другой технологии.

По технологии «от двери к двери»?

Конечно. Как Пиночет проиграл президентские выборы в 1990 году, которые сдуру объявил? У оппозиции не было федеральных СМИ, ничего… Но была гигантская кампания «от двери к двери», и они победили.

То есть эта старая технология сейчас будет очень актуальна?

Да, отчасти это та технология, которую использовал Навальный на своих мэрских выборах, технология прямого контакта с избирателями. Нет ничего сильнее этого контакта. Безусловно, невозможно контактировать со всеми, но каждый, на кого ты повлиял, дальше, в процессе своей обычной коммуникации, несет импульс: «Да, этот парень, за которого надо голосовать». Он это увидел и несет это другим.

Насколько большую значимость приобретает институт муниципальных депутатов? Ведь многие из них как раз и выигрывали в схватках с представителями власти с помощью этой технологии?

Да, да, они ровно так побеждают.

Могут из них появиться новые лидеры?

Вполне, там есть много молодых ребят. У нас муниципальные выборы были одновременно с президентскими, и я был наблюдателем от одной замечательной девушки. У нас в Хамовниках она победила всех на раз. Девушка, художник, заняла первое место с большим отрывом. Она просто ходила и общалась с людьми.

То есть в политику начинают идти те люди, которые там будущего и не планировали?

Да, человек - животное социальное. Это факт, и этот инстинкт работает колоссальным образом.

Скажите еще пару слов о фигуре Михаила Прохорова в связи с выборами в Мосгордуму.

Я не чувствую в нем настоящего драйва. Ведь для того, чтобы идти всерьез в политику, нужно делать решающую ставку. Но совершенно отчетливо видно по всему, что у него этой ставки нет. Я не знаю, что это для него… Какая-то это игра помимо спорта или бизнеса, выполнение чьей-то просьбы? Но я не вижу личного драйва, а в этой конструкции это самое главное. В старой вертикальной конструкции решающую роль играет позиция лидера. Поэтому я к нему несерьезно отношусь.

Еще раз уточню, сейчас политико-общественная повестка идет снизу?

Да, она идет снизу. Есть постоянная песня, что оппозиция кричит только «против» и ничего не предлагает. Но это патологическое вранье. Если что-то новое существует, а его существует очень много, то это выработано за пределами власти, в обществе. Власть может только продолжать это раскручивать.

Вот насчет поведения власти. Такое впечатление, что руководство страны и Владимир Путин воспринимает это общество как личного врага.

Многое для этого делает сам Путин, чтобы возбудить всех лично против себя. Когда он сказал про презервативы... Это было не просто некрасиво. Или обозвал профессора Сергея Медведева придурком… Ну где Путин, и где образованнейший профессор Медведев, который Арктику знает превосходно и каждый год подолгу бывает там и знает, о чем говорит. Политик в нормальном обществе не может себе этого позволить, потому что любая такая выходка это конец для него. Это свидетельство патологии нашей политической системы, что лидеры могут произносить такие вещи.

С учетом всего вышесказанного, можете ли вы спрогнозировать дальнейшее поведение власти?

Это очень трудно. Совершенно очевидно, что среди людей, которых мы причисляем к власти, есть совершенно разные люди, по-разному представляющие себе ситуацию и выход из нее. И в этом смысле власть сейчас в напоминает общество, потому что содержит в себе зародыши совершенно разных траекторий. Какая из них победит, репрессивная или условно реформаторская, предсказать невозможно… По крайней мере, я не берусь.

А Алексей Кудрин – это фигура, которая пытается как раз что-то реформировать?

Я Алексея Леонидовича знаю очень давно. Первый раз я его увидел в 1991 году. Он уже тогда работал у Собчака. А потом мы с ним тесно контактировали, когда он пришел в администрацию президента и возглавил контрольное управление. И потом, когда я ушел из администрации, мы с ним общались. Он всегда производил на меня впечатление человека, который адекватно воспринимает положение вещей. И собственно, когда он создал комитет и фонд, он начал интенсивную разработку разного рода проектов, связанных с адекватным пониманием ситуации. Он, кстати, сформулировал свой подход на прямой линии Путина, когда сказал, что пойдет в правительство только для реализации серьезной программы институциональных реформ. Сейчас, когда он находится не во власти, он имеет полную свободу реализации своих представлений. Но я думаю, что он этим бы не занимался, если бы не было людей, причастных к власти, которые мыслят также.

Ну и наконец насчет НКО. Какова роль третьего сектора?

Это генератор нового. Некоммерческий сектор – это среда объединения людей для решения проблем. А в ходе решения появляются новые идеи и технологии. У нас этот сектор существует и занимается этим. Другое дело, что им сильно мешают.

А почему власть так их боится?

Потому что, с точки зрения власти, все должно быть управляемо, предсказуемо и подконтрольно. А НКО под это не подходят, а значит, они чужды власти. Они независимы, неуправляемы, непредсказуемы, и в силу этого они враждебны, вот и все.

По поводу Бирюлево. Почему, на ваш взгляд, не было заведено дело о массовых беспорядках, как на фигурантов «болотного дела»?

Тут обсуждалось несколько идей. Не один я об этом писал. Это старое большевистское представление о социально чуждых и социально близких. Вот эти независимые, они социально чуждые в силу своей независимости. А эти социально близкие. Протест тут ни при чем. Дело в том, что природа бирюлевского протеста делает его участников социально близкими власти.

Многие еще говорили, что власть играет на подобных настроениях. Это очевидная вещь. Власть любит говорить: нас не будет, придут вот такие страшные нехорошие, только мы вас от них защищаем. Для того, чтобы этот страх поддерживать, нужно постоянно подпитывать эту активность, чтобы она постоянно пугала людей социально чуждых, и они смирялась с текущей властью, защищающей их от этой неприятной силы. Тоже потенциальное объяснение. А может, действует и то, и другое, как это бывает.

Ну и последний вопрос. В свое время вы разрабатывали концепцию административной реформы. Ведь она как раз касается проблем взаимодействия государства и общества. Как вы считаете, остались ли проблемы прежними и обратила ли власть внимание хоть на что-то, есть ли надежда на улучшение ситуации?

На второй вопрос ответ очевидный – нет. По проблемам – они усугубились. Может быть, власть чем-то недовольна, но это имеет совершенно другую природу и не связано с проблемами административной системы.

Да, Путин и Медведев периодически говорили о борьбе с коррупцией. Причем совершенно искренне. Но все их робкие попытки и заявления связаны только с одним - с потерей полной управляемости вертикали. Для них борьба с коррупцией - не более чем попытка восстановления этой управляемости.

По основным проблемам. Прежде всего, есть проблема психологическая. Иммануил Кант писал давно следующие слова: «Любая реформа должна начинаться с реформы в головах». Для 18 века это также актуально, как для 21. У нас потихоньку меняется психология общества, но не меняется психология власти. Они по-прежнему пастыри, баре, поводыри и прочее. Пока это будет, любые, даже осмысленные реформы не помогут…

Административная реформа, которую мы в 1997 году писали, была весьма внятным документом, но даже если бы его пытались реализовать, из-за психологии ничего бы не поменялось. Надо вернуться к тому, о чем я говорил в начале нашего разговора. Законы и власть в западных странах обслуживают горизонтальные отношения. А у нас – вертикальные.

У нас даже когда конституция нацелена на горизонтальные отношения, практика – на вертикальные все равно. Закон изменить легко, а психологию и структуру социальных отношений менять гораздо труднее.

[Георгий Сатаров]

http://www.ej.ru/?a=note&id=23954

12 ДЕКАБРЯ 2013 г.

ИТАР-ТАСС

Помните, как начинается Конституция США? Вот это: «Мы, народ Соединенных Штатов…» (We the people of the United States). Ну и что,спросите вы. А то, что это было принято в 1787 году; Франция еще не знает, что Декларацию прав человека и гражданина она примет только через два года. А помните, про что была их, американцев, Первая поправка в их конституцию, принятая спустя два года? Напоминаю: эта поправка запрещает Конгрессу поддерживать какую-либо религию либо утверждать государственную религию; запрещать свободное вероисповедание; посягать на свободу слова; посягать на свободу прессы; ограничивать свободу собраний; ограничивать право народа обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб. Вы вдумайтесь: «Мы, народ…». Еще тогда…

Поэтому американцы гордятся своей конституцией. Не только поэтому, конечно. А гордиться конституцией, уважать ее, защищать — очень важно. Никакие тексты — законов или конституций — не выполняются автоматически. Есть только два варианта. Первый — насилие. Он простой и неэффективный, хотя бы в силу затратности. Второй вариант — согласие и потребность исполнять закон. Нам, здесь и сейчас, трудно поверить в то, что так бывает. Но пример Конституции США очевиден.

Уважать конституцию очень трудно, поскольку она не только текст, даже если это желанный текст. Надо, например, уважать людей, которые ее принимают (или предлагают принять людям). Конституция неотделима от своих родителей. Вы можете представить себе, к примеру, музей президента Медведева, который вдохновенно, нет, даже дерзновенно, повысил срок легислатуры (срок, на который избирается лицо или орган власти) закадычному другу и подотчетным депутатам?

А еще уважать конституцию трудно, если ее не защищают профессионалы — конституционные или верховные судьи, как старшие братья должны защищать единственную младшую сестру. Как вы думаете, будут ли в деревне уважать девицу, которую старшие братья выводят на проселочную дорогу подкладывать под проезжих купцов? То-то. Так как же нам-то уважать нашу?

А как быть с этой девицей, если всей деревне наплевать на бизнес ее старших братьев? Вам не кажется, что этот бизнес стал возможен, поскольку всем остальным наплевать? Это уже про нас всех. Это про то, что проблема нашей конституции не в ее тексте, а в нашем отношении к тому, как к ней относится власть. Ее насилуют, а нам плевать. Нам даже трудно разобраться: нам на нее плевать, потому что ее постоянно насилуют, или ее насилуют, потому что нам плевать? Какой бы вариант мы не выбрали — мы все равно виноваты.

Конечно, у нашей Конституции есть изъяны. А вы видели девицу без изъянов? Но дело не в этом, а в характере этих изъянов. Именно о них нам говорят обычно, часто из вполне благих побуждений.

Объясняю. Нам говорят, что в Конституции РФ две первые главы прекрасные. Это главы про наши с вами права. Запомните это. А есть плохие главы: парламент слабый, президент сильный и прочее. Теперь нам говорят: Конституцию надо менять, поскольку у президента много полномочий, а у Думы — мало. Нам не говорят, что ни черта власть не выполняет свои обязанности по обеспечению наших прав и свобод. Нам говорят, что кто-то там наверху несправедливо поделил полномочия. Это их представления о справедливости: аккуратненько попилить власть между собой. Про нас — ни слова. Нам говорят, что если сейчас перепилить полномочия по-другому, то сразу начнется счастливая жизнь.

Вот что любопытно: наплевать на наши права и свободы можно при любой конституции и при любом распределении полномочий между органами власти. В Швейцарии нет президента, там вообще конфедерация городов, как было и в Средние века. А с правами все нормально. В Англии парламентская монархия, и с правами не в пример лучше, чем у нас. В США и Франции разные варианты президентской власти — и снова наши права и свободы завидуют тамошним. А вот в большинстве латиноамериканских стран конституции сдуты с американской. А толку? Там Стресснер, там Пиночет, там диктатор помельче. Могу назвать еще немало стран с конституциями получше нашей. В некоторых, например, антикоррупционные нормы прописывают. Ну, нельзя по конституции брать взятки! Думаете, помогает?

Все несчастные страны несчастны по-разному при очень славных, нередко, конституциях. Все счастливые страны счастливы одинаково, даже если у них нет конституции совсем. Одинаковы они тем, что там есть сильное гражданское общество. Только оно может заставить власть соблюдать законы и, если подвернется, конституцию. Нет других путей, сколько ни мудри с различными способами конституционного устройства.

Наша власть наплевала на наши права и свободы. И наша Конституция тут ни при чем. Виноваты только мы. Наше равнодушие, наша ленивая вера в «доброго царя». Наша безграмотность, убежденность в том, что правильная жизнь начинается с правильных законов, а она, вот незадача, правильными законами заканчивается. Точнее, сначала надо научиться правильно жить, и тогда начнут работать правильные законы, если мы захотим описать ими нашу правильную жизнь. И тогда мы будем их уважать, перенеся на них, на конституцию уважение к самим себе. И тогда у нас появятся конституционные и верховные судьи, защищающие конституцию. И мы будем их славословить, скромно забыв о собственных гражданских доблестях. Будем писать романы про отцов-основателей новой конституции. Ведь выдающиеся деятели куда как поучительнее для юношей, чем наше каждодневное нудное упорство по защите своих прав и свобод, без которых не бывает ни того, ни другого и из которых рождается настоящая конституция, достойная уважения и защиты.

Это, на мой взгляд, главный итог двадцатилетия нашей нынешней Конституции. Это урок не для нее, а для нас. Двадцать лет. Пора взрослеть и усваивать уроки.

P.S. Я, впрочем, не против совершенствования Конституции. Но начинать надо с себя. Да, еще одно. Многие американцы забыли, почему они сейчас уважают свою Конституцию. А они ведь сначала отвоевали свои права и свободы у могущественной империи, а потом про них написали. Это они себя уважают в виде старого, потертого текста.

Фото ИТАР-ТАСС/ Владимир Родионов

[Георгий Сатаров]

http://www.echo.msk.ru/blog/satarov/1217447-echo/
13 декабря 2013, 15:50
Глава фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров представил на заседании «Круглого стола 12 декабря», посвященном 20-летию принятия Конституции РФ, проект второго Доклада Комиссии «Круглого стола 12 декабря» по проведению общественного расследования событий на Болотной 6 мая 2012 года, посвященный процессам «болотных узников».

В проекте Доклада-2 на основании обнародованных на процессах документов, записей судебных заседаний, личных мнений членов Комиссии, неоднократно участвовавших в судебных заседаниях, сделаны выводы о том, что все без исключения подсудимые невиновны по смыслу предъявленных им обвинений.

По словам Георгия Сатарова, в ходе судебных процессов целиком подтвердилась версия Комиссии, выдвинутая в Докладе-1. Он напомнил, что эта версия заключается в том, что произошедшее 6 мая 2012 года на Болотной площади было заранее спланированной властями акцией массового беззакония. «Из этого следует еще один вывод: проходящие судебные процессы являются естественным продолжением политического плана, который начал осуществляться действующей властью 6 мая 2012 года», — отметил Сатаров.

«Судебные процессы над узниками 6 мая стали органичной частью общей тенденции резкого усиления репрессивности путинского режима», сказал он. В документе, принятом по итогам докладов и дискуссии на тему амнистии «О процессах над болотными узниками и проекте амнистии», «Круглый стол 12 декабря» призвал Госдуму принять Постановление об амнистии, предложенное Советом по правам человека при президенте РФ.

Заявление «О процессах над болотными узниками и проекте амнистии»

Одобрено заседанием «Круглого стола 12 декабря» 12.12.13

К 12 декабря 2013 года члены Комиссии «Круглого стола 12 декабря» по проведению общественного расследования событий на Болотной площади 6 мая 2012 года подготовили проект Доклада-2 о процессах «болотных узников».
В проекте Доклада-2 на основании обнародованных на процессах документов, записей судебных заседаний (9 заседаний по существу по делу Михаила Косенко и 58 заседаний по существу по делу 12-ти), материалов, подготовленных НКО, личных мнений членов Комиссии, неоднократно участвовавших в судебных заседаниях (Людмила Алексеева, Лия Ахеджакова, Гарри Бардин, Валерий Борщев, Владимир Корсунский, Владимир Мирзоев, Сергей Пархоменко, Александр Подрабинек, Ольга Романова, Лев Рубинштейн, Александр Рыклин, Юрий Рыжов, Георгий Сатаров, Зоя Светова, Андрей Смирнов), члены Комиссии пришли к следующим предварительным выводам.
1. Все без исключения подсудимые невиновны по существу предъявленных им обвинений. У судебного разбирательства должен быть предмет и четкие пределы. Должен быть документ под названием «обвинение», соответствующий требованиям закона, и каждый его пункт должен быть состыкован с каждым деянием каждого конкретного человека, Этого не было на процессе Михаила Косенко, этого нет на процессе по делу 12-ти. Более того — не сказано ни слова о массовых беспорядках, к которым якобы привели действия обвиняемых, равно как и о действиях обвиняемых, отвечающих юридическим критериям массовых беспорядков. И в результате этих неописанных массовых беспорядков якобы пострадали 77 человек — сотрудников полиции и два гражданских лица, был разломан асфальт и брошены в реку шлемы. Отсутствие содержания камуфлируется множеством пустых слов. Закон дает достаточно определенное описание этого состава преступления (массовые беспорядки), чтобы понять, что то, что произошло 6 мая на Болотной ничего общего с этим преступлением не имеет.
2. В ходе судебных процессов целиком подтвердилась версия Комиссии, выдвинутая в Докладе-1: произошедшее 6 мая 2012 года на Болотной площади было заранее спланированной и спровоцированной властями акцией массового беззакония.
3. Проходящие судебные процессы являются естественным продолжением политического плана, который начал осуществляться действующей властью 6 мая 2012 года. Ход судебных процессов с процессуальной точки зрения ничем не выделяется от других подобных фальсифицированных процессов, вроде двух судебных процессов Ходорковского и Лебедева, процесса по делу Pussy Riot и других подобных, инициированных политической властью. Тот же крайне низкий профессиональный уровень обвинения, то же вопиющее неравноправие сторон. Разве что время от времени бросается в глаза откровенный садизм правоприменителей. В этом нет ничего удивительного: провокация власти на Болотной площади была бы бессмысленной, если бы ее инициаторы не могли рассчитывать на всю карательную машину, включая специально подобранных судей.
3. Важной пропагандистской частью плана власти являлась слово «массовость». Идея «массового протеста» должна была быть заменена в массовом сознании идеей «массовых беспорядков». Это единственное, что рационально обосновывает объединение в один процесс дела 12 подсудимых, которым предъявляются различные обвинения. Двенадцать человек, придерживающихся различных взглядов и предпочтений, в зале должны были создавать все тот же эффект массовости осуществленного «преступления», что облегчило бы пропагандистское объяснение применения статьи об ответственности за участие в массовых беспорядках. Такой процесс должен был стать важной пропагандисткой акцией, направленной как на запугивание участников протестных акций, независимо от их политических взглядов, так и на массовое сознание людей. Эта затея оказалась сорванной из-за низкого качества обвинения, из-за откровенных фальсификаций показаний свидетелей и других «доказательств» обвинения, из-за мужества и достойного поведения подсудимых. Поняв это, власть пошла по пути замалчивания и маргинализации процесса.
4. Бросается в глаза тот факт, что судебные процессы узников 6 мая стали органичной частью общей тенденции резкого усиления репрессивности путинского режима. В рамках этой серии судебных процессов это особенно проявилось в процессе и судебном решении по делу Михаила Косенко. Этот процесс отличался уникальным сочетанием бездоказательности, цинизма и садизма власти. Встроенность этого решения в общую политическую тенденцию в стране проявилась в том, что практика, основанная на применении недобросовестной карательной судебной психиатрии, становится сейчас одним из приоритетов репрессивного правоприменения. Нетрудно заметить также, что период времени, в течение которого происходят судебные процессы узников 6 мая, отмечен нарастанием интенсивности репрессивных политических процессов, столь же далеких от морали, права, законов.
Основываясь на данных Доклада-1 и Доклада-2 Комиссии «Круглого стола 12 декабря» по проведению общественного расследования событий 6 мая 2012 года на Болотной площади Москвы, «Круглый стол 12 декабря» призывает провести повторную медицинскую экспертизу Михаила Косенко, амнистировать всех без исключения подсудимых и подследственных, проходящих по «болотному делу». Это единственный выход из правового тупика, в котором оказалась власть.

Согласно внесенному в Государственную думу Президентом РФ Владимиром Путиным проекту Постановления об амнистии, приуроченной к 20-летию принятия Конституции, амнистия распространится на 20-25 000 человек. Из них из мест лишения свободы выйдет около 1,3 тысячи человек, освобождается от наказания, не связанного с лишением свободы — до 17,5 тысячи человек, уголовные дела будут прекращены в отношении 6 тысяч человек. Назвать это широкой амнистией не представляется возможным.
Под такую амнистию, скорее всего, не попадет большинство ни в чем не виновных «узников Болотной». Останутся за решеткой десятки тысяч людей, которые не совершали никаких насильственных преступлений и не представляют общественной опасности. При этом не исключается амнистирование сотрудников силовых структур, в том числе осужденных за применение незаконного насилия к гражданам.
Мы требуем от руководства страны и Государственной Думы обеспечить проведение действительно широкой амнистии в соответствии c проектом Постановления, подготовленным Советом по правам человека при Президенте РФ по поручению Президента РФ и внесенным в Администрацию Президента РФ 15 октября 2013 года.

УЧАСТНИКИ ЗАСЕДАНИЯ:
Людмила Алексеева, Лия Ахеджакова, Денис Билунов, Валерий Борщев, Владимир Войнович, Леонид Гозман, Екатерина Горяйнова, Андрей Зубов, Михаил Касьянов, Вадим Клювгант, Алексей Кондауров, Владимир Корсунский, Михаил Краснов, Константин Мерзликин, Надежда Митюшкина, Борис Немцов, Андрей Нечаев, Наталья Пелевина, Лев Пономарев, Вадим Прохоров, Александр Рыклин, Георгий Сатаров, Эрнст Черный, Игорь Чубайс, Лилия Шевцова, Виктор Шейнис, Евгений Ясин, Ксения Косенко, Виктор Савелов, Роман Доброхотов, Юрий Рыжков, Сергей Давидис и др.

Создание «Круглого стола 12 декабря» было инициировано 12 декабря 2011 года. Это постоянно действующая площадка, на которой представители гражданского общества, правозащитники, политики, эксперты ставят своими целями разработку системной демократической альтернативы сложившейся в стране системе власти и предлагают полноценную позитивную программу развития России, консолидирующую демократическую политическую оппозицию.

[Георгий Сатаров]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=52AB79615AA2D
Пять раз подряд вслух произнес, вне всякого контекста: "Путин и милосердие". Стало просто тошно
14-12-2013 (01:23)

Последние недели, пока обсуждалась амнистия, эти два слова регулярно появлялись вместе в сходном контексте, который обобщенно можно обозначить так: "Путин мог бы проявить милосердие по отношению к…".

Каждый раз встречая это сочетание я чувствовал какой-то дискомфорт, смущение, неестественность звучащего. Чтобы разобраться в своих чувствах я решил поэкспериментировать над собой. Начал с того, что пять раз подряд вслух произнес, вне всякого контекста: "Путин и милосердие". Стало просто тошно.

Тогда я сказал себе вслух: "Путин и олимпиада". Ничего не почувствовал, и подумал, что это нормально. Пора привыкнуть. И ничего в этом, конечно нет. Где я, и где олимпиада.

А вот другое: "Путин и мораль". Тошно не стало, но довольно смешно. Потом говорю себе: "Путин и право". Стало не смешно, а мерзко и страшно. Какое уж тут право.

Но почему страшно-то? И тут я вспомнил гипотезу Сэпира-Уорфа. Не знаю как вы, а я отношусь к ней весьма серьезно. Вот пример. Я уверен, что позволив девальвировать в русском языке слово демократия, мы нанесли ущерб демократии как таковой в нашей стране.

Слова могут девальвироваться, подумал я, когда их приклеивают куда не попадя, даже ради благородных целей. Например, Милосердие — одно из высоких чувств, доступных далеко не всем. Что с ним будет, если его все время ставить рядом с Путиным? Ведь русский язык достаточно богат, чтобы в благородных целях обращаться к кому бы то ни было, не пачкая достойные слова. А их ведь еще в русском языке немало, слов, которые надо беречь, не присоединяя их неосторожно и бесполезно.

Обещаю следить за своей речью.

[Георгий Сатаров]

http://www.echo.msk.ru/blog/satarov/1222613-echo/
21 декабря 2013, 13:05
Вспомните все то, что обрушилось на Михаила Борисовича Ходорковского – свержение с вершины, несправедливые преследования, бесстыдное ограбление, травля, лагеря, провокации и покушения, разлуки. Вспомните стоицизм и мужество, с которым он все принял. Вам не кажется, что сейчас, сразу после выхода, он заслужил не наших усилий по подсовыванию героического пьедестала, не услужливого сооружения арен для новых подвигов. И уж тем более не пересудов. Сейчас он заслужил покоя. Все остальное может приложиться. У Ходорковского все впереди, но это будет его выбор. А как и когда могут измениться обстоятельства, которые могут повлиять на такой выбор, нам неведомо.

Оставим его в покое. Хватит спекулировать на случившемся, к тому же при полном отсутствии достоверной информации. Бесспорно, тут есть что обсуждать и надо обсуждать. Но серьезный анализ требует паузы, информации и мысли, а не лязгания зубами над трупом сенсации. И уж точно – не обладая опытом того, что пережил Ходорковский, мы не вправе его судить, пересуживать, точить лясы, наклеивать ярлыки.

Что касается меня, ничто из происходящего сейчас, не может поколебать моего уважения к Ходорковскому и Лебедеву, как и моего отношения к Путину. Во всем происшедшем нет ни свидетельств «благородства» Путина, ни, тем более, указаний на слабость отпущенного узника. Сегодня за ужином мы с Машей изменим свой традиционный тост, который мы регулярно поднимали за выход на свободу Ходорковского и Лебедева. Я еще не знаю, как это будет звучать, но что точно – мы будем просто радоваться за Михаила Борисовича и его родных.

[Георгий Сатаров]

http://www.ej.ru/?a=note&id=12511
3 ЯНВАРЯ 2013 г.
ЕЖ
Я полагаю, что могу говорить о революции без риска быть обвиненным в экстремистских призывах (хотя боюсь этого), ибо речь пойдет о прошлом, а не о будущем. Я считаю, что о революции говорить необходимо, ибо она, без сомнения, стала одной из центральных проблем уходящего года, более того, проблемой острейшего размежевания, в том числе — внутри новой оппозиции, сформировавшейся в 2012 году. Я уверен, что о революции нельзя не говорить, ибо уходящий год продемонстрировал ее неизбежность в России, и это главный итог года. Но коль скоро это так, задача каждого ответственного человека в стране — озаботиться минимизацией негативных последствий неизбежного социотрясения.

Дискуссии вокруг проблемы революции в течение прошедшего года происходили вокруг дилеммы «нужна — не нужна». Такая постановка вопроса, предельно бессмысленная, соответствовала распределению практических усилий: одни старались приблизить революцию, другие — воспрепятствовать ей.

Но почему я говорю о бессмысленности дискуссии с такой формулировкой вопроса? Поясню на примере, в котором аналогия состоит не в сходстве явлений социальной природы, а в сходстве нашего отношения к ним. Мы, люди более или менее цивилизованные, с сомнением относимся к способностям шаманов вызывать во время длительной засухи дождь с помощью заклинаний. А если дождь все-таки снисходит на землю вскоре после ритуала, то мы глубокомысленно произносим: после — не значит вследствие. Но мы абсолютно точно знаем: длительная засуха формирует в племени и ожидания дождя, и ожидания важных действий шамана по обеспечению дождя. Об этом знает и шаман, и если он опытен, то он не будет торопиться со своими ритуалами, чтобы промежуток между последними и дождем был как можно меньше. Иными словами: видимая зависимость между ритуалами и дождем объясняется влиянием общего фактора — засухи, которая одновременно формирует и соответствующие ожидания в племени, и ожидаемые ритуальные действия, и сам дождь, который неизбежно прольется на землю после засухи в силу сохраняющегося пока круговорота воды в природе.

Убедимся, что с революцией все происходит так же. Оглядываясь назад, мы легко обнаруживаем, что революциям всегда предшествуют рост антирежимной революционной активности вместе с ростом революционных ожиданий; все это мы видим и в 2012 году. Но вот что забавно: очень часто противники режима оказывались в одной из следующих ситуаций или в их сочетании: либо они не ждали революции именно тогда, когда она происходила (как большевики в 1917 году), либо они не хотели и опасались ее (как демократы в начале 90-х годов), либо они не были влиятельной оппозиционной силой (как те же большевики), либо просто не замышляли никакой революции (как депутаты Генеральных штатов в зале для игры в мяч перед Великой французской революцией). Не случайно некие события назывались революцией существенно позже того, как эти события происходили.

При этом у революции, совокупно с революционными настроениями и революционной активностью оппозиции, есть общий объясняющий и возбуждающий фактор. Это ослабление и разложение власти. Я буду чаще применять термин слабость власти, как более общий, и потому поясню мою трактовку этого понятия (вместе с силой, конечно). Я не отношу к силе власти ее способность и/или готовность применять насилие для демонстрации своей мощи. Более того, смею утверждать, что все ровно наоборот.

Я разделяю подход Никласа Лумана, который писал, что власть тем сильнее, чем больше степеней свободы она в состоянии предоставить обществу. Вдумайтесь в мудрость такого подхода и вы поймете, что в 2012 году мы наблюдаем обвальное падение силы российской власти. Она действует рефлекторно, в соответствии с древнейшей биологической программой, свойственной и рыбкам, и птичкам, и сухопутным млекопитающим, включая приматов: чувствуя угрозу, они увеличивают свой воспринимаемый извне размер, раздуваются или распушают кто что может. Власть же рвется применять силу.

Мы можем взглянуть на ту же проблему и с другой стороны. Государственная власть нужна нам для решения определенных задач. Обобщенно говоря, мы поручаем ей обеспечивать общественное благо в различных его проявлениях, от безопасности до образования. Как наша власть решает эти стандартные задачи, видно всем, даже самой власти, что усугубляет ее страх и реакцию на собственный страх.

И последнее. Сила власти тестируется ее способностью решать нестандартные задачи, связанные с проблемами, поставляемыми новыми внешними и внутренними вызовами. А они существуют неизбежно и всегда. Именно тут проявляется две главные составляющие настоящей силы власти — интеллект и мужество. Интеллект нужен, чтобы выявлять новые проблемы и находить их решения. Мужество нередко нужно для воплощения найденных решений в жизнь, особенно тогда, когда эти решения сопряжены с самоограничением власти. Более чем очевидно, что ничего из указанного не применимо к нашей власти. Она зла, труслива и потому агрессивна, что и проявляется в росте внешне бессмысленного насилия.

Но этого мало. Предреволюционная ситуация (низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять, как прежде, — это необходимо, но недостаточно) обостряется тогда, когда начинает работать своеобразный генератор с положительной обратной связью. Слабость и неадекватность власти порождает недовольство людей; недовольство людей усугубляет слабость и неадекватность власти; в результате нарастает недовольство людей и так дальше, «в цикле», как говорят программисты. Этот маховик раскручивается, пока его не разрывает к чертовой матери.

Теперь оглянитесь на заканчивающийся год. Мы увидим работу этого генератора в разных сферах. Например, один из страшнейших врагов режима — общественные организации. Для них приняли антиконституционный закон «об иностранных агентах». Враги не испугались, объявив, что таким законам подчиняться не намерены. Теперь в ответ принята поправка (в рамках людоедского антимагнитского закона), практически полностью перекрывающая финансирование общественных организаций американскими фондами. Подобная тенденция видна и в отношении протестующих. Мы видим не только нарастание репрессий. Если в мае провокация власти была осуществлена на разрешенном митинге (перенос линии оцепления), то сейчас провокация осуществлена прямым и антиконституционным запретом протестной акции.

Но и это не все. Стремительно нарастала инспирируемая властью ксенофобия, агрессивное деление на своих и чужих,на правильных и неправильных, с натравливанием одних на других. Линии размежевания разнообразны: политические, социальные, религиозные, образовательные, даже географические. Власть стремится рассечь общество на части, как палач, полагая такими средствами обеспечить свою безопасность.

Но ярче всего бросается в глаза другая тенденция этого года — экспоненциальный рост абсурда. Он проявился как минимум в двух сферах. Первая: агрессивная клерикализация общественной жизни и массового сознания. Вторая: законотворческий абсурд, достигший в конце года крещендо (думаю, впрочем, что это не предел).

Еще раз оглянемся назад. Ясно (так в жизни бывает), что 2012-й предреволюционный год начался 24 сентября 2011 года. Оскорбление рокировкой дуумвиров, разбудившее средний класс, было усугублено и выборами, и неадекватной реакцией власти на протест. Заканчивается 2012-й год подобным же ударом по обществу, по стране — абсурдным, подлым, циничным. Эффект от него будет более весомым, что мы увидим в следующем году. Тренд года — от оскорбленного чувства собственного достоинства, требующего сатисфакции в виде перевыборов, до омерзения и ненависти, что влечет уже совершенно другие последствия. Наконец, ошеломление от этой мерзости власти разбудило еще один огромный пласт людей, ранее совершенно чуждых политической сфере.

Коль скоро я квалифицировал 2012-й год как предреволюционный, то мне, естественно, не избежать вопроса читателей: значит ли это, что следующий год будет революционным? У меня есть абсолютно точный ответ: не знаю. Этот ответ совершенно логично вытекает из всего, что нам известно о революциях. Но мне столь же ясно, что будущие историки согласятся с моей оценкой 2012 года. И не столь важно, когда же все-таки грохнет — в следующем году или несколько позже — в год выхода на свободу Ходорковского и Лебедева, когда Путин скорее всего придумает для них следующий процесс. Непредсказуемо, когда это произойдет и что послужит запалом. Впрочем, легче представить себе, как это будет происходить и каковы возможные последствия. Обещаю рассказать о моих представлениях об этом после новогодних каникул, чтобы не портить вам праздник.
А так, с Новым годом, дорогие читатели!