*7158. СТО ДНЕЙ ОДНОГО ВЕКА

[Александр Степанский]

СЛЕДОВАТЕЛЬ, ведший это дело, по его словам, "видел много преступлений умных и глупых, но такого бестолкового поведения соучастников, как в данном деле, не видел за всю свою практику".

Удивляться не приходится. Убийцы не были профессиональными душегубами. Убийство Распутина стало последним политическим убийством в истории Российской империи. Последнее в своем роде убийство оказалось первым в другом смысле. Если в 1905 году революционер убил великого князя (Сергея Александровича), то в 1916 году люди царской крови - великий князь (Дмитрий Павлович) и родственник императора (Феликс Юсупов) убили "сибирского мужика". Уже одно это свидетельствовало о патологической ситуации в обществе.

Впрочем, убит был Распутин не в качестве мужика, а в качестве царского Друга (царица писала это слово именно так - с большой буквы). И принципиальное значение имеет не столько убийство, сколько сам феномен Друга - человека, не имеющего высокого официального положения, но оказывающего огромное влияние на носителя верховной власти. Совершенно очевидно, что Распутин стал для Николая на исходе его царствования единственным человеком, которому он доверял и на которого всецело полагался.

Подобная "эксклюзивность" нежелательна, даже если лучший друг монарха действительно великий человек и всеобщий любимец. Распутин же не был ни тем, ни другим. Напротив, он сумел (вполне заслуженно) вызвать глубокое отвращение не только у противников режима, но и у его ревнителей, включая всю императорскую фамилию и оголтелого монархиста Пуришкевича (третьего участника убийства). Слухи о похождениях Распутина, достигая низов, сильно подрывали "имидж" императрицы. Но царствующие особы попросту отбрасывали информацию об отнюдь не святом поведении Друга.

Почему же царь и царица предпочли Друга всему российскому обществу? Тут уместно вспомнить классическую триаду официальной народности. Для самодержца Николая II Распутин явился живым воплощением православия и народности. Царь и царица были убеждены, что "простой народ" (представленный Другом) их обожает и поддерживает (в отличие от образованного общества).

Царская чета была чрезмерно религиозна. Вера в то, что Господь поможет и подскажет правильное решение, мешала царю управлять государством, оказавшимся в невероятно сложной ситуации. Полномочным представителем Бога и он, и царица считали именно Распутина.

Влияние Распутина особенно сказывалось в кадровой политике, которая в 1916 году была ниже всякой критики. Рекомендация Григория считалась главным доказательством личной преданности царю, а этот критерий становился единственным.

Убийцы Распутина наивно полагали, что все дело было в нем. А в действительности дело было в системе, при которой "распутинщина" становилась возможной.

Вера Николая II в то, что власть зависит только от Бога и не нуждается во взаимопонимании с обществом, сыграла роковую роль в судьбе российской монархии. Гибель Распутина лишила императора важнейшей моральной опоры. До отречения царя от престола оставалось 74 дня.

Автор, доктор исторических наук, профессор

[Вадим Эрлихман]

https://web.archive.org/web/20000930...xped/intro.htm

Революция

Из событий 1917 года наши эксперты и читатели единогласно выбрали Октябрьскую революцию.

Восстание

День 24 октября в Петрограде начался внешне спокойно. Заседало Временное правительство, готовились выборы в Учредительное собрание. Жители города и не подозревали, что рядом с ними разгорается восстание.

Из газеты "Московские новости", 24 октября 1917 г.:

"В Старую Руссу приехали большевики и собрали митинг около часовни. Когда оратор... дошел до крайних пределов человеконенавистничества, кто-то из толпы крикнул ему: "Да побойтесь же вы, наконец, Бога". Большевик пришел в азарт и закричал, что он никакого Бога не боится, ибо никакого Бога нет. В этот момент сорвался с гвоздя висевший над ним образ Спаса Нерукотворного, ударил его по голове и проломил череп. Большевик чрез несколько часов умер".

Из воззвания В.И. Ленина к большевикам 24 октября 1917 г.:

"Ни в коем случае не оставлять власть в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать дело сегодня непременно вечером или ночью... Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия".

Из выступления А.Ф. Керенского
в Совете Республики 24 октября 1917 г.:

"Состояние известной части населения в Петрограде есть состояние восстания... Пусть население знает, что Временное правительство примет решительные меры, но надеется, что в последнюю минуту победят сердце и разум".

Лев, запертый в клетку

Из воспоминаний большевика Н.И. Подвойского
(журнал "Пролетарская революция", 1922, №10):

"Ильич метался по маленькой комнатке Смольного, как лев, запертый в клетку. Ему нужен был во что бы то ни стало Зимний; Зимний оставался последней заставой на пути к власти трудящихся. Владимир Ильич ругался... Кричал... Он готов был нас расстрелять".

Вечером 25-го прогремел исторический выстрел "Авроры". За холостым зарядом полетели боевые - из Петропавловской крепости.

Из книги воспоминаний В.А. Антонова-Овсеенко
"Октябрьская буря" (Москва, 1922 ):

"Вся атака Дворца носила совершенно беспорядочный характер. Когда удалось выяснить, что юнкеров осталось уже немного, мы с Чудновским провели атакующих внутрь Дворца. Юнкера при нашем входе сопротивления не оказали, и мы свободно проникли внутрь в поисках Временного правительства, которое в конце концов было найдено и арестовано".

Первые итоги

Из газеты "Русские ведомости", 8 ноября 1917 г.:

"Величайшее преступление перед народом совершено. Кучки безумных фанатиков, охранников старого режима и германских наемников увлекли темную массу солдат разложившегося петроградского гарнизона и путем насилия совершили в столице переворот. Человек - зверь, разнузданный и беспощадный, рыщет по улицам Петрограда и убивает юнкеров, офицеров, женщин, детей... Сдавшиеся юнкера на городской телефонной станции выводились на улицу и здесь зверски убивались. Тут же убийцы-мародеры хладнокровно грабили их, отнимая сапоги, деньги и ценные вещи".

Автор этих строк, видный кадет А. Шингарев, скоро сам был убит "революционными" матросами.

Из статьи М. Горького в газете "Новая жизнь", 7 ноября 1917 г.:

"Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия... Рабочий класс должен знать, что чудес не бывает, что его ждут голод, полное расстройство промышленности, длительная кровавая анархия... Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариев".

[Владимир Булдаков]

https://web.archive.org/web/20000930...xped/intro.htm
Автор,
генеральный секретарь Международной комиссии по истории русской революции

Бунт "погребенных ужасов"

БОЛЬШЕВИСТСКОГО восстания ждали - одни надеясь, другие опасаясь, третьи злорадствуя. Сроки его проведения "назначали" едва ли не все - за исключением самих его "вождей". Последние до последнего дня гадали и ссорились: ждать или наступать? Члены Временного правительства то пытались имитировать державную твердость, то предавались типично интеллигентским вздыханиям по поводу "бессилия демократии в России".

История, возможно, не знает более головотяпской подготовки переворота и столь же бестолкового сопротивления ему. Вот именно в это труднее всего поверить. Нелегко предположить, что "управляли" событиями не прозорливые вожди или предусмотрительные заговорщики, а толпы наивных или одураченных, но до предела ожесточенных солдат и красногвардейцев.

Большевистские лидеры, по существу, мечтали только об одном: сбросить "буржуазную" власть и продержаться до победы грядущей мировой революции - последней полагалось покончить с "империалистической" войной, затем взять на буксир и потащить по фарватеру социализма "отсталую Россию". Увы, им пришлось выступить в роли глашатаев желаемого, а не действительного.

Большинством "штурмующих", напротив, двигал ближний интерес - расправиться с "жидом" Керенским и в порядке знакомства с бывшими царскими покоями прихватить кое-какие "сувениры". Увы, премьер преспокойно скрылся и почти сразу превратился в политически невесомую величину. "Идейным" вожакам восставших предстояло теперь сдерживать грабежи, расправы, насилия со стороны своего воинства. Победители не удосужились даже подсчитать своих и чужих убитых - остались неизвестными имена солдат Павловского полка, не говоря уже о смертельно раненной во время штурма женщине-ударнице. Зато новые правители преуспели в написании несметного числа декретов, а старые - в их обличении.

Вопреки представлениям о моментальном утверждении невиданной сверхдиктатуры, большевистская победа усилила хаос в стране. Представители "Временного правительства в изгнании" ухитрялись публиковать в оппозиционных газетах не только свои распоряжения, но даже и личные воспоминания о "штурме Зимнего". Политики продолжали жить в соответствии с собственными представлениями, предавая анафеме друг друга. А реальная власть несколько месяцев находилась в руках охлоса, занятого разграблением винных складов, самочинными расправами с "буржуями" или грабежом помещичьих имений.

В свое время Ф. Ницше говорил, что революционный переворот "воскрешает самые дикие энергии - давно погребенные ужасы и необузданности отдаленных эпох", а потому, выступая как "источник силы в ослабевшем человечестве", не способен стать "гармонизатором, строителем, художником, завершителем человеческой природы". Так и случилось. Одурение в стране дошло до предела.

"Красная смута" поставила крест на завоеваниях Февральской революции.

[Вадим Эрлихман]

https://web.archive.org/web/20000930...xped/intro.htm


Призрак бродит по Европе

Из событий 1919 года 9 из 15 наших экспертов и читатели выбрали создание Коммунистического Интернационала. Первый его конгресс открылся во Дворце судебных установлений Московского Кремля 2 марта 1919 года.

"Товарищи с мест"

Из газеты "Правда", 5 марта 1919 г.:

"В Москве открылся международный съезд коммунистов. С решающими голосами представлены 18 партий, кроме того с совещательным голосом присутствуют представители 15 организаций. Часть делегатов арестована по дороге. Собравшиеся постановили конституироваться как Первый съезд Третьего (Коммунистического) Интернационала".

К тому времени за пределами России действовали только две коммунистические организации - в Болгарии и Германии. Болгары не смогли пробиться через линию фронтов в Москву. Немецкие же спартаковцы были против создания Коминтерна, опасаясь, что он станет послушным орудием одной партии - РКП(б). В итоге большинство из 52 делегатов от 33 партий и групп из 21 страны не представляли никого, кроме себя.

Из выступления "делегата США" Бориса Рейнштейна:

"К сожалению, я не имею возможности сообщить вам последние сведения относительно движения в Америке, так как уже почти два года, как я нахожусь здесь... Все же, думается, я имею право утверждать, что в американском движении произошел очень быстрый сдвиг влево. ...В смысле объективных условий для действительно социалистического переворота Америка является наиболее созревшей страной".

Грезы о советской Европе

Из речи В.И. Ленина на конгрессе Коминтерна 2 марта 1919 г.:

"Наше собрание имеет всемирно-историческое значение. Оно доказало крах всех иллюзий буржуазной демократии... Сегодня, например, я читал в одной газете, что английское правительство приняло Бирмингамский Совет рабочих депутатов... Советская система победила не только в отсталой России, но и в наиболее развитой стране Европы - в Германии, а также и в самой старой капиталистической стране - в Англии. Пусть буржуазия еще свирепствует, пусть она еще убивает тысячи рабочих - победа за нами, победа всемирной коммунистической революции обеспечена".

Вскоре после конгресса Коминтерна коммунисты пришли к власти в Баварии. Ленин послал их лидеру приветствие, похожее на инструкцию: "Вооружили ли рабочих, разоружили ли буржуазию, удвоили или утроили плату батракам и чернорабочим, конфисковали ли всю бумагу и все типографии... уплотнили ли буржуазию в Мюнхене для немедленного вселения рабочих в богатые квартиры... взяли ли заложников буржуазии... мобилизовали ли рабочих поголовно для обороны".

Из этого вопросника видно, какое будущее кремлевские вожди готовили Европе. К счастью, "Бирмингамские Советы" существовали только в их пылком воображении. "Советом" Ленин назвал обыкновенный Совет фабричных старост.

После поражения революций в Баварии и Венгрии Ленину стало ясно - мировой пожар откладывается. Тем не менее с надеждой, что "с Интернационалом воспрянет род людской", Ильич не расстался.

Из шифровки Ленина Сталину в Харьков 23 июля 1920 г.:

"Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я, думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может быть также Чехию и Румынию. Это надо обдумать внимательно".

Вадим ТЕЛИЦЫН, старший научный сотрудник Института Российской истории РАН

Как из искры разжигали пламя классовой борьбы

КОГДА знакомишься с текстами выступлений на Первом Конгрессе III Интернационала, поражаешься, насколько утопически выступавшие воспринимали тогдашнюю политическую обстановку в Западной Европе. Зарубежные делегаты - эмигранты с солидным стажем изгнанников - мало что знали о соотношении политических сил и общественных настроениях в странах, которые они покинули. И тем не менее старались убедить советское руководство в том, что там созрели все условия для революционного переворота и захвата власти; не хватает только "искры", способной зажечь пламя классовой борьбы. Под искрой делегаты подразумевали штыки Красной Армии. Представитель Германии Макс Альберт, например, заявил о необходимости вторжения Красной Армии в Восточную Пруссию, что, по его мнению, спровоцировало бы гражданскую войну на территории всей Германии.

После того как московский конгресс провозгласил создание всемирной организации революционеров - Коммунистического Интернационала, в страны Западной Европы потянулись эмиссары Коминтерна, которым отводилась роль идеологов молодых компартий, а в случае необходимости - руководителей революционных выступлений в этих странах. Создавались организационные бюро, налаживались системы связи, рекрутировались добровольные помощники, отрабатывались конспиративные навыки, открывались счета в крупнейших банках мира.

Из московской "тайной партийной кассы", по указанию Ленина, на руки эмиссарам выдавались огромные суммы. Так, Яков Рейх - организатор подпольного бюро Исполкома Коминтерна в Берлине - в конце 1919 года получил один миллион рублей золотом, предназначенный для создания нелегальной резидентуры Коминтерна в Германии. За один только 1921 год - год страшного голода в Поволжье, унесшего миллионы жизней, - в западноевропейское бюро поступили из России 122 миллиона марок, или 3 миллиона рублей золотом. На эти деньги приобреталось оружие, подкупались должностные лица, содержались издательства, типографии, субсидировались забастовки, осуществлялись террористические акты.

Это была одна из романтических страниц в истории мирового коммунистического движения. Большинство деятелей Коминтерна свято верили в победу коммунистических идеалов. И потому добровольно брали на себя роль осведомителей, разведчиков, агентов Кремля. Непослушные Москве сгинули в лагерях. С середины тридцатых годов Сталин занялся планомерным уничтожением даже "послушных". 7 ноября 1937 года он в доверительной беседе сказал Георгию Димитрову, что "разворошит шпионское гнездо в Коминтерне". А в 1943 году и вовсе отказался от услуг Коминтерна. Как видно, счел, что и в одиночку может руководить мировым коммунистическим движением.

Денег на разжигание пожара мировой революции потратили много. Но разжечь пожар тем не менее не удалось. Как говорят в науке, отсутствие положительного результата, на который рассчитывали экспериментаторы, - тоже результат. Жизнь показала, что идеи собственного материального благополучия и спокойствия привлекают граждан современного общества гораздо больше, чем утопические мечтания.

[Вадим Эрлихман]

https://web.archive.org/web/20001027...xped/intro.htm

Победа, не принесшая мира

Из событий 1920 года 10 из 15 наших экспертов и читатели выбрали окончание Гражданской войны в России. Последний оплот белых в Крыму пал 13 ноября. А еще через трое суток Крымский полуостров перешел в руки большевиков. 17 ноября на весь мир было объявлено об окончании Гражданской войны в России.

"Расправиться беспощадно"

У красных было значительно больше оружия, боеприпасов и вдесятеро больше солдат, чем у белых. Присланные белым из Франции винтовки оказались в значительной степени бракованными, а снаряды не подходили к пушкам.

Из телеграммы Ленина Фрунзе, 12 ноября 1920 г.:

"Только что узнал о вашем предложении Врангелю сдаться. Удивлен уступчивостью условий. Если враг примет их, надо... приложить все силы к невыходу из Крыма ни одного судна. Если же не примет, расправиться беспощадно".

Из приказа генерала Врангеля, 12 ноября 1920 г.:

"Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет... Воспрещаю какую бы то ни было порчу и уничтожение казенного имущества, так как таковое принадлежит русскому народу. Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье".

Из статьи члена Реввоенсовета Смилги
в газете "Правда", 17 ноября 1920 г.:

"Укрепления Перекопа были обустроены французскими специалистами и не уступали сильнейшим крепостям мировой войны. Их взятие явилось триумфом боевого духа красных войск. Победа одержана, но обошлась она чрезвычайно дорого: более десяти тысяч верных сынов революции легло в течение одних суток за дело советской власти и всемирной революции. В этом бою погибли лучшие части нашей армии".

Кровавая тризна

Из телеграммы Штаба 1-й Конной армии, 15 ноября 1920 г.:

"13 ноября Симферополь, оставленный последними врангелевскими частями, был занят красными войсками. Среди рабочего населения огромный подъем и ликование по случаю освобождения Крыма от белых разбойников... Десятки тысяч бывших солдат Врангеля, оставившие своих генералов, регистрируются и направляются на север".

Солдат помиловали как "братьев по классу". Белым офицерам и "буржуям" повезло значительно меньше.

Из доклада В.П. Носовича в Нансеновском комитете, 20 апреля 1923 г.:

"По всему Крыму была объявлена регистрация военнослужащих. Все явившиеся на нее были арестованы... Расстрелы производились сразу большими партиями по нескольку десятков человек. Осужденные выводились к месту казни раздетые и привязанные друг к другу и становились спиной к выкопанной ими же самими общей могиле, а затем расстреливались из пулемета. Убитые и раненые сваливались в эту могилу и засыпались землей".

Таким вот образом после окончания Гражданской войны в Крыму было уничтожено до 70 тысяч человек. Полным ходом шла братоубийственная бойня и в других занятых красными районах.

На дальних берегах

Из сообщения французского агентства ГАВАС, 18 ноября 1920 г.:

"Из Константинополя сообщают о прибытии туда из Крыма 50 тысяч беженцев. Ожидается прибытие еще 50 тысяч, включая бывшего командующего барона Врангеля со всем его штабом. Многие из них будут направлены в лагерь на острове Лемнос".

Врангель пытался сохранить свою армию, но союзники разоружили ее. Русские корабли конфисковала Франция в уплату за поставки оружия.

Из парижской эмигрантской газеты "Последние новости",
5 февраля 1921 г.:

"Все сообщения из России доказывают, что любому честному, мыслящему, интеллигентному человеку там оставлен только один выбор: умереть от голода или пасть от рук чекистских палачей. В таких условиях эмиграция - единственный способ сохранить лучшие силы народа ради будущего".

Из статьи Н. Устрялова в сборнике "Смена вех", Прага, 1921 г.:

"Сейчас, когда многие надежды прошлого развеяны в дым, нам предстоит пойти на подвиг сознательной жертвенной работы с властью (советской. - Ред.), во многом нам чуждой... но единственной способной в данный момент править страной".

Большинство авторов сборника "Смена вех" были расстреляны в 30-е годы в Советском Союзе, как и многие бывшие эмигранты. Всего под влиянием советской агитации на родину вернулись около 30 тысяч человек. Тех, кто не пожелал вернуться, в 1921-м лишили российского гражданства. Два миллиона сыновей России были таким образом вычеркнуты из памяти своей родины.

[Вадим Телицын]

Автор, старший научный сотрудник Института Российской истории РАН

ЧЕМ ОБЕРНУЛОСЬ для россиян длившееся три долгих года вооруженное противостояние?

Обессиленное в мировой войне хозяйство пришло в полный упадок. В городах и селах ощущалась нехватка всего и вся. Гиперинфляция поглотила денежную систему. Голод, болезни и мор свирепствовали на огромных пространствах. Российского обывателя уже не интересовали ни искусство, ни литература, ни музыка. Где достать хлеба - вот единственное, что занимало умы миллионов людей.

Потери на фронтах составили "всего" около 500-600 тысяч человек, в то время как от голода, эпидемий и массовых репрессий (предпринятых обеими противоборствующими сторонами) погибло от полутора до двух миллионов.

Еще более ощутимые потери понес интеллектуальный запас России. Только из Крыма вместе с генералом Врангелем ушли (или, как говорили советские пропагандисты, "были сброшены в море") почти 150 тысяч беженцев. А всего с ноября 1917 по ноябрь 1920-го из России эмигрировали более двух миллионов человек. Вместе с военными за рубеж бежали писатели, поэты, ученые, артисты, художники, врачи, инженеры. В их числе прозаик Иван Бунин и авиаконструктор Игорь Сикорский, композитор Сергей Рахманинов и корифей механики Степан Тимошенко. За пределами России они продолжали плодотворно трудиться, умножая славу мировой культуры. Но в родной стране в это время их имена обходили молчанием.

О причинах Гражданской войны сказано много. Но, думается, ближе всех к истине стоял Владимир Набоков, эмигрант поневоле: "Одни бьются за призрак прошлого, другие за призрак будущего".

Государственная модель Российской империи отжила свое, социальные противоречия можно было снять только новыми решениями. Но "рай на земле", который рисовали теоретики марксизма, оказался построен на выдумках. От них начали отказываться уже на второй день после захвата власти в октябре 1917-го.

История свидетельствует, что в России, увы, всегда берет верх тот, кто более жесток, беспринципен, кто ради достижения своих целей не брезгует ничем и способен невозмутимо пройти по трупам и пустить реки невинной крови. Это в очередной раз доказала и победа "красных" над "белыми".

Она не принесла России гражданского мира. Просто противостояние приняло иные формы. От открытых вооруженных столкновений перешли к локальным конфликтам, к инакомыслию, к так называемой "внутренней эмиграции". К той войне, которая продолжалась вплоть до горбачевских реформ...

[Вадим Эрлихман]

https://web.archive.org/web/20001027...at/exped.shtml

Из событий 1921 года большинство экспертов и читатели выбрали восстание в Кронштадте. Оно началось 1 марта.

«Братишки» против «товарищей»

Из сообщения Совета труда и обороны 2 марта 1921 г.:

«28 февраля в Кронштадте начались волнения на корабле «Петропавловск». На митинге была принята черносотенно-эсеровская резолюция... Бывший генерал Козловский с тремя другими офицерами открыто выступили в роли мятежников».

На самом деле против большевиков восстали балтийские матросы – легендарные «братишки», краса и гордость революции. Гарнизон крупнейшей военной крепости страны, насчитывавший 27 тысяч человек, выступил под лозунгом: «За Советы без коммунистов!»

Из воззвания Комитета обороны Петрограда 5 марта 1921 г.:

«Семьи участников мятежа, проживающие в Петрограде, а также подозрительные лица уже арестованы и объявлены заложниками».

Из воззвания кронштадтцев в газете «Сегодня», 8 марта 1921 г.:

«Пусть наши действия судят трудящиеся народы всего мира, но невинная кровь пусть ляжет на голову опьяненных властью фанатиков-коммунистов. Да здравствует Советская власть!»

Хлыст вождя

Из берлинской эмигрантской газеты «Руль», 19 марта 1921 г.:

«Восстал не только Кронштадт. В огне Средняя Россия, Сибирь, Урал. Издалека трудно понять, какие лозунги несут мужики, казаки, красноармейцы, кроме ненависти к красной нагайке».

Из редакционной статьи в газете «Правда», 8 марта 1921 г.:

«Сегодня открылся десятый съезд нашей пролетарской партии, который собирается в условиях чрезвычайно своеобразных. Антанта начала новый поход против Советской власти... Раньше она спекулировала на наше военное поражение, теперь – на внутреннее разложение, используя экономический кризис, продолжающуюся блокаду, тягчайшие продовольственные затруднения».

Из воспоминаний Николая Валентинова (М., 1991):

«Ленин на съезде стучал кулаком по столу, кричал, что ему надоело дискутировать с людьми, которые никак не желают понять, что без НЭП неминуем разрыв с крестьянством... Угрозой отставки он так всех напугал, что сразу сломил выражавшееся многими несогласие. Бешено идя против течения, Ленин властно, хлыстом, заставил партию принять и политику концессий, и НЭП».

Смягчая террор новой экономической политикой, большевики одновременно хотели продемонстрировать силу – покончить с восставшим Кронштадтом. Однако первый штурм 8 марта был отбит – на льду остались лежать около 200 красноармейцев. Из рапорта уполномоченного Объединенного дорожно-транспортного отдела Петроградской ЧК о настроениях солдат 27-й стрелковой дивизии 12 марта 1921 г.: «После призыва агитатора идти на штурм раздались возгласы «без жидов», «на фронт не пойдем», «довольно войны – давай хлеба». В итоге красноармейцы покинули митинг, разойдясь по городу с буржуйскими песнями».

Из письма командующего 7-й Армией Тухачевского Ленину 10 марта 1921 года:

«Если бы дело сводилось к восстанию матросов, то было бы проще, но ведь осложняется оно хуже всего тем, что рабочие в Петрограде определенно не надежны... Сейчас я не могу взять из города бригады курсантов, так как иначе город с плохо настроенными рабочими было бы некому сдерживать».

Милость победителей

Тем не менее Тухачевскому удалось подтянуть к крепости надежные части красных курсантов и начать новый штурм.

Из газеты «Правда», 20 марта 1921 г.:

«К четырем часам утра 17 марта все красные части были на льду. Вдруг Кронштадт заговорил. Стены его передовых батарей вспыхнули от сплошного огня... Однако мятежники открыли огонь слишком поздно. Наши войска сумели подобраться к самым стенам Кронштадта и вскоре уже ворвались в город... Победа стоила почти 800 жизней, среди которых несколько делегатов съезда партии».

Из рапорта председателя Тройки при Особом отделе охраны Финской границы Н. Николаева 20 апреля 1921 г.:

«Активных участников мятежа было арестовано три тысячи человек; из них 40 процентов приговорены к высшей мере наказания...» Всего было казнено 2103 кронштадтца, не считая сотен убитых без суда сразу же после взятия крепости. Еще шесть тысяч были отправлены валить лес. Подневольный труд изначально шел рядом с «новой экономической политикой» и в итоге победил ее.

[Вадим Телицын]

Автор, старший научный сотрудник Института Российской истории РАН

ПОСЛЕ окончания трехлетней братоубийственной бойни жители России ожидали социальных послаблений – отмены продразверстки, разрешения свободной торговли. Но, увы, напрасно... Тиски политической и экономической диктатуры сжимались. Дело в том, что политика «военного коммунизма» не была вынужденной и временной, а закономерно вытекала из марксистской доктрины. «Военный коммунизм» и был на самом деле истинным коммунизмом, поскольку включал в себя все элементы разрабатываемой большевиками уравнительной системы.

Кронштадт был ответом тех, кого в Кремле называли «пролетариями» (матросы на 99% были выходцами из рабочей среды), практикам коммунистического строительства.

После двух с половиной недель осады крепости и двух штурмов мятеж бывших союзников жестоко подавили. Однако другие восстания полыхали в губерниях Западной Сибири, Поволжья, Центральной России, Украины.

В этот момент Ленин, удивительнейшим образом сочетавший в себе догматизм с прагматизмом, пошел на отступление от первооснов марксизма. Х съезд РКП (б) по его настоянию принял решение отказаться от продразверстки и заменить ее продналогом. Это стало началом освобождения экономики от пут государства. Сделав первый шаг, большевики были вынуждены пойти дальше: натурналог заменили денежным, провели финансовую реформу, укрепившую рубль, объявили амнистию торговле, приняли Земельный кодекс, который восстановил рыночные отношения в деревне. В стране появились частные предприятия, издательства, газеты и журналы, частные учреждения в сфере услуг. Все это вошло в историю под названием новой экономической политики.

Однако нэп обставили рогатками: коммерсантов обкладывали драконовскими налогами, наиболее ретивых отправляли по чекистским «путевкам» на Соловки. Опасения скептиков, что нэп лишь временное отступление от основ марксизма, подтвердились.

Нынешнее десятилетие напоминает времена нэпа: либерализм в области экономики и культуры, появление частной собственности, независимых средств массовой информации, формирование «среднего класса», экономически не зависимого от государства... Разумеется, сейчас общество прошло по пути свободы куда дальше: ликвидирована монополия одной партии на власть и на идеологию.

Но Россия – страна непредсказуемая. Кто может гарантировать, что у высшей российской власти не возродится желание управлять государством, исходя из принципов марксистской уравниловки? И кто поручится, что это не позволит ей сделать российский народ? Во всяком случае большинство опрошенных нынешней весной ВЦИОМом наших соотечественников заявили, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось таким, как до 1985 года...

[Егор Яковлев]

https://web.archive.org/web/20000930...at/exped.shtml
Сюжет для ненаписанной пьесы


Фото РЕЙТЕР

Из событий 1924 года большинство экспертов и читателей выбрали смерть основателя Советского государства Владимира Ленина.






Сообщение Советского правительства:

«Вчера, 21 января, в 6 часов 50 минут вечера, в Горках близ Москвы скоропостижно скончался Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Ничто не указывало на близость смертельного исхода. За последнее время в состоянии здоровья Владимира Ильича наступило значительное улучшение...»



УЛУЧШЕНИЯ не было и быть не могло – в этом убеждают результаты вскрытия. Ложь, не прекращавшаяся на протяжении болезни Ленина, сопутствовала ему и после смерти...

Николай Робертович Эрдман как-то сказал мне: «Если дождусь свободы в России, напишу пьесу, равной которой по трагизму мир не знает. Кончина Ленина. Понимает, в какую пучину бед вторгает людей созданная им система, но уже изменить что-либо ему не дано...»

Когда человек уходит от нас навсегда, переступая порог вечного, многое, происходящее в конце его жизни, – последние строки, встречи, слова – приобретают особый, а когда и роковой смысл. И здесь всегда возникает ловушка для историка: факт не рассматривается таким, каким был в свое время, а как бы высвечивается зорями последующих лет. Нечто подобное случилось и с восприятием последних писем, статей Ленина. Им придавали особое, можно сказать, чрезвычайное значение не только современники Владимира Ильича, но и мы – люди последующих поколений. Казалось, успей Ленин огласить свое завещание, нам бы удалось избежать многих бед. Однако сегодня, оказавшись в эпилоге столетия, имея за спиной опыт самого кровавого века в истории человечества, многое представляется иначе.

В восемнадцатом году, после ранения, когда врачи старались и не могли нащупать у Ленина пульс, он спрашивал: «Скоро ли конец? Если скоро, то скажите мне прямо, чтобы кое-какие делишки не оставить». То же, очевидно, владело им и в самом конце жизни, когда уже прикованный к кровати – парализованы рука и нога, периодически затруднена речь, – Ленин диктует статьи и письма. Начал 22 декабря 1922 года и продолжал вплоть до того часа, когда очередной удар лишил возможности общения с окружающими. Важнейший среди этих документов – конечно же, «Письмо к съезду». Размышление над ним лишает Ленина сна, он требует разрешить ему диктовать, угрожая в ином случае отказаться от лечения. И начинается письмо с весьма многообещающего заявления: «Я советовал бы очень предпринять на этом съезде (XII съезд РКП(б). – Е.Я.) ряд перемен в нашем политическом строе».

Однако представление о «нашем политическом строе» ассоциируется для Ленина с абсолютным господством созданной им партии. А необходимость изменений диктуется опасениями ее раскола. Во избежание этого Ленин советует многократно увеличить ЦК партии, ввести в него рабочих – тех, кто не проходил советскую школу бюрократизма и таким образом сохранились в первородной чистоте. Есть и другие советы, как сохранить устойчивость, сегодня мы бы сказали – стабильность, ЦК. Именно это больше всего занимает Ленина в последние дни его сознательной жизни.



Свободы в России Эрдман так и не дождался. И замысел пьесы остался не реализованным. Но прав ли был драматург, полагая, что в самом конце жизни Ленин осознал, какие беды несет людям сложившаяся после октябрьского переворота тоталитарная система? Скорее всего нет: раскаяние или покаяние – это не ленинские амплуа. Источник будущих бед он видит не в диктатуре партии. Нет! Во взаимоотношениях «двух выдающихся вождей современного ЦК» – Сталина и Троцкого.

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами коммунистами (?! – Е.Я.), становится нетерпимым в должности генсека». Троцкий же хоть и «самый способный человек в настоящем ЦК, но и черезмерно хватающий самоуверенностью и черезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

А теперь посудите сами: каковы должны быть демократические традиции партии, атмосфера в ней, допустимый уровень инакомыслия, если судьба всего и вся зависит от взаимоотношений двух партийных боссов. И здесь создатель «партии нового типа» делает очередной и неминуемый шаг: от диктатуры партии к диктатуре ее вождей. Противопоставить же этому Ленин может лишь одно – советует товарищам «обдумать способ перемещения Сталина...».

К слову, в роли генсека Ленин наблюдал Сталина всего лишь 74 дня – между двумя приступами болезни. Но и этого оказалось достаточным, чтобы прийти к выводу: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». И ни слова об условиях, способствующих Сталину прибрать к рукам необъятную власть, ни звука о возможностях, позволяющих ему недостаточно осторожно пользоваться этой властью.

Впрочем, справедливо ли во всем упрекать Владимира Ильича? Через три с лишним десятилетия после его смерти Никита Хрущев с трибуны XX съезда КПСС разоблачал культ личности Сталина, сумев при этом ни разу не обмолвиться о системе, которая вымостила дорогу культу. Совет же Ленина – изыскать способ перемещения Сталина – был исполнен. Его переместили из мавзолея Ленина в могилу у Кремлевской стены, перестав считать отцом и учителем всех времен и народов...

Но вернемся на грешную землю, которую Владимир Ильич, по большей части, не покидал. Зная нравы своей партии, он потребовал, чтобы «Письмо к съезду» сохранялось в тайне: пометить на запечатанном конверте, что вскрыть его может только Владимир Ильич, а после его смерти лишь Крупская. Так распорядился Ленин в 9 часов вечера 23 декабря 1922 года. И тогда же, расшифровав стенограмму, Володичева, по совету Фотиевой, отправилась домой к Сталину, показала ему «Письмо к съезду». Сталин распорядился его сжечь. Володичева так и сделала, но в сейфе оставались еще 4 экземпляра. Они будут скрываться многие годы. Получив решение пленума ЦК – «на т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича...», – Сталин примется осуществлять это с присущей ему непоколебимостью. Так старался, что как-то в Горках Ленин обронил: «Если бы я был на свободе...» И тогда же стал категорически отказываться принимать лекарства, потребовал освободить его от присутствия врачей.

...История никогда не обходится без повторений – они неминуемы и на редкость знаменательны. Тридцать лет спустя академик Виноградов осматривал Сталина. Доктор сделал заключение: пациента надо немедленно отстранить от дел. Узнав об этом, Сталин пришел в ярость. Виноградов тут же оказался за решеткой. Нет, не выветрилось у Сталина из памяти, как он обеспечивал «изоляцию» Ленина...

XII съезд партии состоялся в положенное время. Открывая его, Каменев сообщил, что Ленин о съезде ничего не знает. О последних диктовках Владимира Ильича предпочитали не говорить. Кое-кто из делегатов были знакомы с завещанием, но никто из них не мог представить ожидающий их финал... Нависает над Троцким альпийский топорик; выводят на расстрел Каменева и Зиновьева; прощается с жизнью, приставив к виску пистолет, Орджоникидзе; в камере диктует жене обращение к вождям Бухарин...

Ленина не стало. Один из призывов, принятых партией в дни его похорон, гласил: «Могила Ленина – колыбель свободы всего человечества». Эта колыбель возвышается на Красной площади. И который уже год ведутся споры, как поступить с мумией Владимира Ильича. Ельцин, почти с религиозным остервенением, пытается совершить христианский обряд, предав земле то, что осталось. Коммунисты клянутся, что к мумии пройдут лишь через их трупы. А телевидение, используя безымянных покойников, демонстрирует, как надо замачивать тела перед бальзамированием.

Копья же до сих пор ломаются совсем по другому поводу. Когда из мавзолея благополучно извлекли Сталина, никто не мог возражать: велика и серьезно настроена была лавина людей, чудом вернувшихся из ГУЛАГа, да и о нынешней свободе не помышляли. Теперь мы ее дождались. И останки Ленина делаются картой в игре тех, кто, следуя его заветам, надеются вернуть диктатуру партии и ее вождей. Не здесь ли сюжет для пьесы, ненаписанной Эрдманом?