*1666. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"

[Российская газета]

http://www.rg.ru/2002/07/30/extremizm-dok.html

Опубликовано 30 июля 2002 г. на сайте "Российской Газеты"

Принят Государственной Думой 27 июня 2002 года

Одобрен Советом Федерации 10 июля 2002 года

Настоящим Федеральным законом в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, основ конституционного строя, обеспечения целостности и безопасности Российской Федерации определяются правовые и организационные основы противодействия экстремистской деятельности, устанавливается ответственность за ее осуществление.

Статья 1. Основные понятия

Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:

экстремистская деятельность (экстремизм):

1) деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на:

насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;

подрыв безопасности Российской Федерации;

захват или присвоение властных полномочий;

создание незаконных вооруженных формирований;

осуществление террористической деятельности;

возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию;

унижение национального достоинства;

осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы;

пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности;

2) пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

3) публичные призывы к осуществлению указанной деятельности или совершению указанных действий;

4) финансирование указанной деятельности либо иное содействие ее осуществлению или совершению указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств;

экстремистская организация - общественное или религиозное объединение либо иная организация, в отношении которых по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности;

экстремистские материалы - предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы.

Статья 2. Основные принципы противодействия экстремистской деятельности

Противодействие экстремистской деятельности основывается на следующих принципах:

признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, а равно законных интересов организаций;

законность;

гласность;

приоритет обеспечения безопасности Российской Федерации;

приоритет мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности;

сотрудничество государства с общественными и религиозными объединениями, иными организациями, гражданами в противодействии экстремистской деятельности;

неотвратимость наказания за осуществление экстремистской деятельности.

Статья 3. Основные направления противодействия экстремистской деятельности

Противодействие экстремистской деятельности осуществляется по следующим основным направлениям:

принятие профилактических мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности, в том числе на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности;

выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц.

Статья 4. Субъекты противодействия экстремистской деятельности

Федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, органы местного самоуправления участвуют в противодействии экстремистской деятельности в пределах своей компетенции.

Статья 5. Профилактика экстремистской деятельности

В целях противодействия экстремистской деятельности федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, органы местного самоуправления в пределах своей компетенции в приоритетном порядке осуществляют профилактические, в том числе воспитательные, пропагандистские меры, направленные на предупреждение экстремистской деятельности.

Статья 6. Объявление предостережения о недопустимости осуществления экстремистской деятельности

При наличии достаточных и предварительно подтвержденных сведений о готовящихся противоправных действиях, содержащих признаки экстремистской деятельности, и при отсутствии оснований для привлечения к уголовной ответственности Генеральный прокурор Российской Федерации или его заместитель либо подчиненный ему соответствующий прокурор или его заместитель направляет руководителю общественного или религиозного объединения либо руководителю иной организации, а также другим соответствующим лицам предостережение в письменной форме о недопустимости такой деятельности с указанием конкретных оснований объявления предостережения.

В случае невыполнения требований, изложенных в предостережении, лицо, которому было объявлено данное предостережение, может быть привлечено к ответственности в установленном порядке.

Предостережение может быть обжаловано в суд в установленном порядке.

Статья 7. Вынесение предупреждения общественному или религиозному объединению либо иной организации о недопустимости осуществления экстремистской деятельности

Общественному или религиозному объединению либо иной организации в случае выявления фактов, свидетельствующих о наличии в их деятельности, в том числе в деятельности хотя бы одного из их региональных или других структурных подразделений, признаков экстремизма, выносится предупреждение в письменной форме о недопустимости такой деятельности с указанием конкретных оснований вынесения предупреждения, в том числе допущенных нарушений. В случае, если возможно принять меры по устранению допущенных нарушений, в предупреждении также устанавливается срок для устранения указанных нарушений, составляющий не менее двух месяцев со дня вынесения предупреждения.

Предупреждение общественному или религиозному объединению либо иной организации выносится Генеральным прокурором Российской Федерации или подчиненным ему соответствующим прокурором. Предупреждение общественному или религиозному объединению может быть вынесено также федеральным органом исполнительной власти в сфере юстиции или его соответствующим территориальным органом.

Предупреждение может быть обжаловано в суд в установленном порядке.

В случае, если предупреждение не было обжаловано в суд в установленном порядке или не признано судом незаконным, а также если в установленный в предупреждении срок соответствующими общественным или религиозным объединением, либо иной организацией, либо их региональным или другим структурным подразделением не устранены допущенные нарушения, послужившие основанием для вынесения предупреждения, либо если в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в их деятельности, в установленном настоящим Федеральным законом порядке соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация подлежит ликвидации, а деятельность общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, подлежит запрету.

Статья 8. Предупреждение о недопустимости распространения экстремистских материалов через средство массовой информации и осуществления им экстремистской деятельности

В случае распространения через средство массовой информации экстремистских материалов либо выявления фактов, свидетельствующих о наличии в его деятельности признаков экстремизма, учредителю и (или) редакции (главному редактору) данного средства массовой информации уполномоченным государственным органом, осуществившим регистрацию данного средства массовой информации, либо федеральным органом исполнительной власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, либо Генеральным прокурором Российской Федерации или подчиненным ему соответствующим прокурором выносится предупреждение в письменной форме о недопустимости таких действий либо такой деятельности с указанием конкретных оснований вынесения предупреждения, в том числе допущенных нарушений. В случае, если возможно принять меры по устранению допущенных нарушений, в предупреждении также устанавливается срок для устранения указанных нарушений, составляющий не менее десяти дней со дня вынесения предупреждения.

Предупреждение может быть обжаловано в суд в установленном порядке.

В случае, если предупреждение не было обжаловано в суд в установленном порядке или не признано судом незаконным, а также если в установленный в предупреждении срок не приняты меры по устранению допущенных нарушений, послуживших основанием для вынесения предупреждения, либо если повторно в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности средства массовой информации, деятельность соответствующего средства массовой информации подлежит прекращению в установленном настоящим Федеральным законом порядке.

Статья 9. Ответственность общественных и религиозных объединений, иных организаций за осуществление экстремистской деятельности

В Российской Федерации запрещаются создание и деятельность общественных и религиозных объединений, иных организаций, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности.

В случае, предусмотренном частью четвертой статьи 7 настоящего Федерального закона, либо в случае осуществления общественным или религиозным объединением, либо иной организацией, либо их региональным или другим структурным подразделением экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация могут быть ликвидированы, а деятельность соответствующего общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, может быть запрещена по решению суда на основании заявления Генерального прокурора Российской Федерации или подчиненного ему соответствующего прокурора.

По указанным в части второй настоящей статьи основаниям общественное или религиозное объединение может быть ликвидировано, а деятельность общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, может быть запрещена по решению суда также на основании заявления федерального органа исполнительной власти в сфере юстиции или его соответствующего территориального органа.

В случае принятия судом по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, решения о ликвидации общественного или религиозного объединения их региональные и другие структурные подразделения также подлежат ликвидации.

Оставшееся после удовлетворения требований кредиторов имущество общественного или религиозного объединения либо иной организации, ликвидируемых по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, подлежит обращению в собственность Российской Федерации. Решение об обращении указанного имущества в собственность Российской Федерации выносится судом одновременно с решением о ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации.

Статья 10. Приостановление деятельности общественного или религиозного объединения

В случае осуществления общественным или религиозным объединением экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, соответствующие должностное лицо или орган с момента их обращения в суд по основаниям, предусмотренным статьей 9 настоящего Федерального закона, с заявлением о ликвидации общественного или религиозного объединения либо запрете его деятельности вправе своим решением приостановить деятельность общественного или религиозного объединения до рассмотрения судом указанного заявления.

Решение о приостановлении деятельности общественного или религиозного объединения до рассмотрения судом заявления о его ликвидации либо запрете его деятельности может быть обжаловано в суд в установленном порядке.

В случае приостановления деятельности общественного или религиозного объединения приостанавливаются права общественного или религиозного объединения, его региональных и других структурных подразделений как учредителей средств массовой информации, им запрещается пользоваться государственными и муниципальными средствами массовой информации, организовывать и проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия, пикетирование и иные массовые акции или публичные мероприятия, принимать участие в выборах и референдумах, использовать банковские вклады, за исключением их использования для осуществления расчетов, связанных с их хозяйственной деятельностью, возмещением причиненных их действиями убытков (ущерба), уплатой налогов, сборов или штрафов, и расчетов по трудовым договорам.

Если суд не удовлетворит заявление о ликвидации общественного или религиозного объединения либо запрете его деятельности, данное объединение возобновляет свою деятельность после вступления решения суда в законную силу.

Приостановление деятельности политических партий осуществляется в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О политических партиях".

Статья 11. Ответственность средств массовой информации за распространение экстремистских материалов и осуществление экстремистской деятельности

В Российской Федерации запрещаются распространение через средства массовой информации экстремистских материалов и осуществление ими экстремистской деятельности.

В случае, предусмотренном частью третьей статьи 8 настоящего Федерального закона, либо в случае осуществления средством массовой информации экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, деятельность соответствующего средства массовой информации может быть прекращена по решению суда на основании заявления уполномоченного государственного органа, осуществившего регистрацию данного средства массовой информации, либо федерального органа исполнительной власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, либо Генерального прокурора Российской Федерации или подчиненного ему соответствующего прокурора.

В целях недопущения продолжения распространения экстремистских материалов суд может приостановить реализацию соответствующих номера периодического издания либо тиража аудио- или видеозаписи программы либо выпуск соответствующей теле-, радио- или видеопрограммы в порядке, предусмотренном для принятия мер по обеспечению иска.

Решение суда является основанием для изъятия нереализованной части тиража продукции средства массовой информации, содержащей материал экстремистской направленности, из мест хранения, оптовой и розничной торговли.

Статья 12. Недопущение использования сетей связи общего пользования для осуществления экстремистской деятельности

Запрещается использование сетей связи общего пользования для осуществления экстремистской деятельности.

В случае, если сеть связи общего пользования используется для осуществления экстремистской деятельности, применяются меры, предусмотренные настоящим Федеральным законом, с учетом особенностей отношений, регулируемых законодательством Российской Федерации в области связи.

Статья 13. Борьба с распространением экстремистских материалов

На территории Российской Федерации запрещаются издание и распространение печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов, содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных частью первой статьи 1 настоящего Федерального закона. К таким материалам относятся:

а) официальные материалы запрещенных экстремистских организаций;

б) материалы, авторами которых являются лица, осужденные в соответствии с международно-правовыми актами за преступления против мира и человечества и содержащие признаки, предусмотренные частью первой статьи 1 настоящего Федерального закона;

в) любые иные, в том числе анонимные, материалы, содержащие признаки, предусмотренные частью первой статьи 1 настоящего Федерального закона.

Установление наличия в информационных материалах признаков, предусмотренных пунктами "а" - "в" части первой настоящей статьи, осуществляется федеральным судом по месту нахождения организации, осуществившей издание таких материалов, на основании представления прокурора.

Решение суда об установлении наличия в информационных материалах признаков, предусмотренных частью первой статьи 1 настоящего Федерального закона, является основанием для изъятия нереализованной части тиража. Организация, дважды в течение двенадцати месяцев осуществившая издание экстремистских материалов, лишается права на ведение издательской деятельности.

Копия вступившего в законную силу судебного решения о признании информационных материалов экстремистскими направляется в федеральный орган исполнительной власти в сфере юстиции. Федеральный список экстремистских материалов подлежит периодическому опубликованию в средствах массовой информации.

Решение о включении материалов в федеральный список экстремистских материалов может быть обжаловано в суд в установленном порядке.

Материалы, включенные в федеральный список экстремистских материалов, не подлежат распространению на территории Российской Федерации. Лица, виновные в незаконных изготовлении, распространении и хранении в целях дальнейшего распространения указанных материалов, привлекаются к административной либо уголовной ответственности.

Статья 14. Ответственность должностных лиц, государственных и муниципальных служащих за осуществление ими экстремистской деятельности

Высказывания должностного лица, а также иного лица, состоящего на государственной или муниципальной службе, о необходимости, допустимости, возможности или желательности осуществления экстремистской деятельности, сделанные публично, либо при исполнении должностных обязанностей, либо с указанием занимаемой должности, а равно непринятие должностным лицом в соответствии с его компетенцией мер по пресечению экстремистской деятельности влечет за собой установленную законодательством Российской Федерации ответственность.

Соответствующие государственные органы и вышестоящие должностные лица обязаны незамедлительно принять необходимые меры по привлечению к ответственности лиц, допустивших действия, указанные в части первой настоящей статьи.

Статья 15. Ответственность граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства за осуществление экстремистской деятельности

За осуществление экстремистской деятельности граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства несут уголовную, административную и гражданско-правовую ответственность в установленном законодательством Российской Федерации порядке.

В целях обеспечения государственной и общественной безопасности по основаниям и в порядке, которые предусмотрены федеральным законом, лицу, участвовавшему в осуществлении экстремистской деятельности, по решению суда может быть ограничен доступ к государственной и муниципальной службе, военной службе по контракту и службе в правоохранительных органах, а также к работе в образовательных учреждениях и занятию частной детективной и охранной деятельностью.

В случае, если руководитель или член руководящего органа общественного или религиозного объединения либо иной организации делает публичное заявление, призывающее к осуществлению экстремистской деятельности, без указания на то, что это его личное мнение, а равно в случае вступления в законную силу в отношении такого лица приговора суда за преступление экстремистской направленности соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация обязаны в течение пяти дней со дня, когда указанное заявление было сделано, публично заявить о своем несогласии с высказываниями или действиями такого лица. Если соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация такого публичного заявления не сделает, это может рассматриваться как факт, свидетельствующий о наличии в их деятельности признаков экстремизма.

Статья 16. Недопущение осуществления экстремистской деятельности при проведении массовых акций

При проведении собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирования не допускается осуществление экстремистской деятельности. Организаторы массовых акций несут ответственность за соблюдение установленных законодательством Российской Федерации требований, касающихся порядка проведения массовых акций, недопущения осуществления экстремистской деятельности, а также ее своевременного пресечения. Об указанной ответственности организаторы массовой акции до ее проведения предупреждаются в письменной форме органами внутренних дел Российской Федерации.

Участникам массовых акций запрещается иметь при себе оружие (за исключением тех местностей, где ношение холодного оружия является принадлежностью национального костюма), а также предметы, специально изготовленные или приспособленные для причинения вреда здоровью граждан или материального ущерба физическим и юридическим лицам.

При проведении массовых акций не допускаются привлечение для участия в них экстремистских организаций, использование их символики или атрибутики, а также распространение экстремистских материалов.

В случае обнаружения обстоятельств, предусмотренных частью третьей настоящей статьи, организаторы массовой акции или иные лица, ответственные за ее проведение, обязаны незамедлительно принять меры по устранению указанных нарушений. Несоблюдение данной обязанности влечет за собой прекращение массовой акции по требованию представителей органов внутренних дел Российской Федерации и ответственность ее организаторов по основаниям и в порядке, которые предусмотрены законодательством Российской Федерации.

Статья 17. Международное сотрудничество в области борьбы с экстремизмом

На территории Российской Федерации запрещается деятельность общественных и религиозных объединений, иных некоммерческих организаций иностранных государств и их структурных подразделений, деятельность которых признана экстремистской в соответствии с международно-правовыми актами и федеральным законодательством.

Запрет деятельности иностранной некоммерческой неправительственной организации влечет за собой:

а) аннулирование государственной аккредитации и регистрации в порядке, установленном законодательством Российской Федерации;

б) запрет пребывания на территории Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства в качестве представителей данной организации;

в) запрет на ведение любой хозяйственной и иной деятельности на территории Российской Федерации;

г) запрет публикации в средствах массовой информации любых материалов от имени запрещенной организации;

д) запрет распространения на территории Российской Федерации материалов запрещенной организации, а равно иной информационной продукции, содержащей материалы данной организации;

е) запрет на проведение любых массовых акций и публичных мероприятий, а равно участие в массовых акциях и публичных мероприятиях в качестве представителя запрещенной организации (или ее официальных представителей);

ж) запрет на создание ее организаций-правопреемников в любой организационно-правовой форме.

После вступления в силу решения суда о запрете деятельности иностранной некоммерческой неправительственной организации уполномоченный государственный орган Российской Федерации обязан в десятидневный срок уведомить дипломатическое представительство или консульское учреждение соответствующего иностранного государства в Российской Федерации о запрете деятельности на территории Российской Федерации данной организации, причинах запрета, а также о последствиях, связанных с запретом.

Российская Федерация в соответствии с международными договорами Российской Федерации сотрудничает в области борьбы с экстремизмом с иностранными государствами, их правоохранительными органами и специальными службами, а также с международными организациями, осуществляющими борьбу с экстремизмом.

Президент
Российской Федерации
В. Путин

Опубликовано в "Российской газете" от 30 июля 2002 г., No 138-139 (3006-3007).

[Юридическая Россия]

http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1128942

Лысова, Е.
2003
--------------------------------------------------------------------------------
Аннотация: Опубликовано : Законодательство и практика масс-медиа. - 2003. - № 6.
--------------------------------------------------------------------------------
Полный текст документа:

Лысова Е.

Что несёт российским СМИ Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности" ?

Законодательство России, в том числе законодательство о средствах массовой информации, продолжает претерпевать существенные изменения. Отчасти это связано со вступлением России в Совет Европы, в результате чего не так давно были разработаны новые Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, Гражданский и Гражданско-процессуальный кодексы, Уголовно-исполнительный кодекс, а также Арбитражный процессуальный и Трудовой кодексы.[1]

Наряду с этим, обострились угрозы, связанные с международным терроризмом. Последнее обстоятельство послужило поводом для принятия двух федеральных законов, инициированных Президентом Российской Федерации. Речь идет о федеральных законах от 25 июля 2002 года «О противодействии экстремистской деятельности» и «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности»». Данные нормативно-правовые акты, полагаем, представляют безусловный интерес для журналистов, главных редакторов, учредителей и иных субъектов правоотношений в сфере массовой информации, поскольку ими фактически вводится дополнительная возможность для прекращения деятельности средств массовой информации.

Первого августа 2003 года состоится годовщина вступления в силу названных выше актов. Какова практика их применения за прошедший год? Что изменилось в связи с принятием законов? Какие трудности возникли у журналистов, редакторов, учредителей, а также правоохранительных органов в связи с исполнением закона «О противодействии экстремистской деятельности» и соответствующих изменений в Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации» (далее - Закон о СМИ)? На эти и другие вопросы мы постараемся ответить в настоящей статье.

Необходимо отметить, что вступление в силу изменений и дополнений в ряд законов, в том числе в Закон о СМИ, в связи с принятием ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» 1 августа 2002 года прошло более-менее незаметно.[2] Во всяком случае, несопоставимо с реакцией журналистского сообщества на принятый Государственной Думой 1 ноября 2002 года и одобренный Советом Федерации 13 ноября 2002 года проект федерального закона № 146522-3 «О внесении изменений в статью 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» и в статью 15 Федерального закона «О борьбе с терроризмом»».[3] Как показала практика проведения обучающих юридических семинаров для журналистов и главных редакторов региональных средств массовой информации, о внесенных в Закон о СМИ изменениях в свете принятия закона «О противодействии экстремистской деятельности» мало кому известно.

Таким образом, имеет смысл вспомнить содержание этих изменений. Итак, решение о прекращении деятельности средства массовой информации может быть принято судом при наличии одного из следующих оснований.

Во-первых, если учредитель и (или) редакция СМИ, в отношении которых было вынесено предупреждение о недопустимости распространения экстремистских материалов и осуществления им экстремистской деятельности, не предприняли меры по устранению допущенных нарушений в установленный в предупреждении срок. При этом деятельность СМИ подлежит прекращению лишь в том случае, если предупреждение не было обжаловано в суд или, в случае обжалования, признано судом законным (ч. 3 ст. 8 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»).

Определения понятий экстремистских материалов и экстремистской деятельности содержатся в статье 1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». О некоторых особенностях содержания этих определений будет сказано ниже.

Порядок вынесения предупреждения следующий. Предупреждение выносится учредителю или редакции СМИ в письменной форме в случае распространения через данное СМИ экстремистских материалов либо выявления фактов, свидетельствующих о наличии в его деятельности признаков экстремизма. В предупреждении указывается на недопустимость таких действий либо такой деятельности с обязательной ссылкой на конкретные основания вынесения предупреждения, в том числе допущенные нарушения. Если возможно принять меры по устранению допущенных нарушений, в предупреждении также устанавливается срок для их устранения, который не может составлять менее десяти дней.

Правом вынести предупреждение о недопустимости распространения экстремистских материалов и осуществления экстремистской деятельности в соответствии с законом наделены:

а) уполномоченный государственный орган, осуществивший регистрацию данного СМИ;

б) федеральный орган исполнительной власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций;

в) Генеральный прокурор РФ или подчиненный ему соответствующий прокурор (согласно статье 13 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» это может быть прокурор субъекта Российской Федерации, прокурор города, района, а также прокурор специализированной прокуратуры.)

Во-вторых, если повторно в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности СМИ. Это основание для прекращения деятельности СМИ аналогично тому, которое содержится в части 3 статьи 16 («Прекращение и приостановление деятельности») Закона РФ «О средствах массовой информации»,[4] с той лишь разницей, что, исходя из формулировки положения в ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», для вынесения судом соответствующего решения не требуется вынесения повторного предупреждения со стороны уполномоченных органов. Достаточно наличия самого факта содержания в деятельности СМИ признаков экстремизма (см. определение «экстремизма»).

В-третьих, если осуществляемая СМИ экстремистская деятельность повлекла за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создают реальную угрозу причинения такого вреда (ч. 2 ст. 11). Это основание вызывает, пожалуй, самое большое число вопросов. Они касаются и механизма привлечения СМИ к ответственности в этом случае, и процедуры доказывания соответствующих причинно-следственных связей.

При наличии одного из трех перечисленных оснований уполномоченные органы (те же, что обладают правом на вынесение предупреждений) должны обратиться в суд с заявлением о прекращении деятельности СМИ (ч.3 ст. 11 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»). В свою очередь суд в целях недопущения продолжения распространения экстремистских материалов может приостановить реализацию соответствующих номера периодического издания либо тиража аудио- или видеозаписи программы, либо выпуск соответствующей теле-, радио- или видеопрограммы в порядке, предусмотренном для принятия мер по обеспечению иска.

Решение суда является также основанием для изъятия нереализованной части тиража продукции средства массовой информации, содержащей материал экстремистской направленности, из мест хранения, оптовой и розничной торговли (ч. 4 ст. 11 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»).

В связи с принятием Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» статья 16 Закона «О средствах массовой информации» была дополнена частью четвертой: «Деятельность средства массовой информации может быть также прекращена в порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности»». По словам проф. М. А. Федотова, это не что иное, как возможность прекращения деятельности СМИ в «упрощенном порядке». «Тем самым, - заключает он, - подрывается демократический потенциал Закона о СМИ, разрушается его концептуальная основа, исходящая из того, что свобода массовой информации может быть ограничена только федеральными законами, относящимися к законодательству о средствах массовой информации (ст. 1 Закона о СМИ)».[5]

Вернемся к ключевым законодательным понятиям «экстремистская деятельность (экстремизм)» и «экстремистские материалы». Определение экстремизма включает в себя 4 пункта.

Во-первых, это деятельность СМИ по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных против основ конституционного строя и безопасности государства, а также против общественной безопасности. В пункте 1 части 2 статьи 1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» фактически перечислены, по крайней мере, девять элементов составов преступных деяний, предусмотренных Уголовным кодексом РФ. К примеру, определение «экстремистской деятельности» содержит термин «возбуждение национальной, расовой или религиозной розни», а статья 282 УК РФ говорит о «возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды». Но чаще встречаются понятия, не определенные ни законом «О противодействии экстремистской деятельности», ни какими-либо другими нормативными актами. Так, если исходить из определения экстремизма как деятельности СМИ по «планированию, организации… действий, направленных на осуществление хулиганских действий… по мотивам идеологической, политической, расовой… ненависти либо вражды», остается неясным, что понимать под хулиганскими действиями, ибо Уголовный кодекс РФ содержит лишь состав «хулиганство» (ст. 213).

Во-вторых, это «пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения».[6] Определение пропаганды содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря 1988 г. № 17 «О рассмотрении судами дел, связанных с преступлениями, совершенными в условиях стихийного или иного общественного бедствия» - это «распространение злонамеренных слухов и измышлений, подрывающих доверие и уважение к другой национальности, вызывающих чувство неприязни к ней. Действия, совершенные с этой целью, могут выражаться в публичных выступлениях и призывах, в том числе в печати и иных средствах массовой информации, в изготовлении, распространении листовок, плакатов, лозунгов и т.п., а также в организации собраний, митингов, демонстраций и активном в них участии в вышеуказанных целях».[7] Содержащийся в настоящем пункте признак сходства атрибутики и символики, не являющихся нацистскими, с являющимися таковыми до степени смешения, представляется неопределенным и вызывает некоторые вопросы. Например, достаточно ли будет одного утверждения прокурора или представителя регистрирующего органа, уполномоченных на вынесение предупреждения в адрес СМИ и обращение в суд с заявлением о прекращении деятельности СМИ, о наличии такого сходства? Принимая во внимание толкование слова «сходный» как «1) похожий, подобный кому, чему-нибудь, 2) подходящий, недорогой (разг.)»,[8] справедливым кажется предположение о возможности довольно широкого толкования этого понятия управомоченными органами.

В-третьих, «публичные призывы к осуществлению указанной деятельности или совершению указанных действий». Полагаю, что не вполне корректным является определение экстремистской деятельности через себя - как публичные призывы к осуществлению указанной деятельности. Этот же принцип применен и в четвертом пункте - «финансирование указанной деятельности либо иное содействие ее осуществлению или совершению указанных действий…».

В этой связи любопытным представляется определение экстремизма, содержащееся в ратифицированной Россией в январе 2003 года Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом:[9] «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти и насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон» (статья 1).

Понятие «экстремистские материалы» нуждается в не меньшем внимании. Согласно легальному определению, экстремистскими должны признаваться материалы, отвечающие следующим требованиям.

Первое. Это должны быть «документы или информация на иных носителях». Документ определяется как «зафиксированная на материальном носителе информация с реквизитами, позволяющими ее идентифицировать».[10] Таким образом, получается, что «информация на иных носителях» - это информация, зафиксированная не на материальном носителе. Вероятно, законодатель под «иными носителями» имел в виду аудио-, видео-, кинопленки, цифровые записи и т.д., однако из определения этого не следует.

Второе. Материалы должны быть предназначены для обнародования.

Третье. Они должны содержать призыв к осуществлению экстремистской деятельности (см. выше).

Четвертое. Материалы должны обосновывать или оправдывать необходимость осуществления экстремистской деятельности. Здесь возникают два главных вопроса: что следует считать «обоснованием» и что считать «оправданием», заметьте, даже не самой экстремистской деятельности, а лишь необходимости ее осуществления.

И, наконец, пятое требование. Экстремистскими материалами в соответствии с законом признаются «труды руководителей национал-социалистической рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы». На наш взгляд, в этом пункте следует обратить внимание на публикации, не отнесенные законодателем к авторству руководителей национал-социалистической рабочей партии Германии, фашистской партии Италии. А это значит, что любые публикации, в которых обосновывается расовое и (или) национальное превосходство, а также оправдывается такое превосходство или практика совершения любых преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы, признаются экстремистскими материалами. В отсутствии четких легальных определений «обосновыванию» и «оправдыванию», о чем было сказано выше, можно лишь предположить, сколько аналитических научных и журналистских публикаций возможно будет признать экстремистскими материалами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Особенность пятого требования состоит в том, что оно является самостоятельным. Это значит, что его достаточно одного, чтобы отнести тот или иной труд или публикацию к экстремистским материалам.

В остальных случаях для признания тех или иных материалов экстремистскими необходима совокупность требований: в одном случае это наличие первого, второго и третьего требования (см. выше), а в другом - первого, второго и четвертого. Отсутствие в совокупности хотя бы одного из требований-признаков говорит о том, что материал не является экстремистским.

Все перечисленные в настоящей статье вопросы не могут не вызывать беспокойство у представителей СМИ. Изменения в связи с принятием обсуждаемого нами закона «О противодействии экстремистской деятельности» коснулись не только Закона о СМИ, но и Уголовного кодекса РФ.

В настоящее время в статье 280 УК РФ формулировка «публичные призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти или насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации» заменены словами «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности». Квалифицирующим признаком и отягчающим обстоятельством данного преступления является совершение публичных призывов с использованием средств массовой информации. За совершение этого деяния в части 2 статьи 280 предусмотрена ответственность в виде лишения свободы на срок от трех до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

В этой связи изменения, внесенные в часть 1 статьи 4 Закона о СМИ, представляются довольно существенными. Вместо таких правонарушений, относящихся к злоупотреблению свободой массовой информации, как «призывы к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и целостности государства, разжигание национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни, для пропаганды войны», в законе теперь содержится, на первый взгляд, лаконичная формулировка «осуществление экстремистской деятельности». Однако насколько объемным является содержание этого понятия, было показано выше. Налицо существенное расширение содержания понятия «злоупотребление свободой массовой информации».[11] Следовательно, мы вполне обоснованно можем сделать вывод о появлении дополнительных оснований ответственности средств массовой информации, в том числе для прекращения и приостановления их деятельности.

Однако все то, о чем мы говорили, лишь трактовка заложенных в законе норм. Другое дело, как они фактически реализуются на практике. По словам главы комитета по законодательству Государственной Думы РФ П. Крашенинникова, «закон… пока не стал действенным законом на пути экстремизма».[12] В целях более эффективной реализации норм Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» при комитете по законодательству Государственной Думы предлагается создать рабочую группу для постоянного мониторинга практики его применения. Другая инициатива поступила из Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, выступающего за уточнение порядка экспертизы экстремистских СМИ. Для этого, по мнению заместителя министра печати РФ В. Сироженко, необходимо внести изменения в законодательство об экспертизе, в частности в Федеральный закон «Об экспертизе», что поможет избежать по признанию замминистра «декларативности и вкусовщины, которые подчас имеют место при работе со СМИ».[13]

Вместе с тем, известны случаи вынесения предупреждений средствам массовой информации в порядке статьи 8 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности». Так, предупреждение «за разжигание социальной нетерпимости» было вынесено Приволжским окружным территориальным управлением Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций в адрес нижегородской телекомпании «Волга», показавшей сюжет, в котором говорилось об идее переселения 15 тысяч чеченцев в Нижний Новгород.

В феврале 2003 года прокуратурой Республики Марий Эл было вынесено предупреждение главному редактору газеты «Марийская правда» (см. вставку).

Большую известность получил спор главного редактора газеты «Завтра» А.Проханова с Министерством РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. Кратко суть дела в следующем. 26 февраля 2003 года Минпечати вынесло официальное предупреждение газете «Завтра» о недопустимости распространения через СМИ экстремистских материалов в связи с публикациями в номерах за 6 и 7 февраля 2003 года беседы А. Проханова с эмиссаром не признаваемого ныне российскими властями президента Чеченской республики А. Масхадова Ахмедом Закаевым под названием «Что впору Лондону, то рано для Москвы…». В предупреждении, подписанном замминистра по печати В. Сироженко, говорится: «Редакция, опубликовавшая материал, возбуждающий национальную рознь и оправдывающий необходимость осуществления экстремистской деятельности, нарушила требования статьи 4-й закона «О СМИ» и статьи 1-й федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности».[14] Главный редактор и учредитель газеты «Завтра» обратились в суд с требованием признать вынесенное МПТР России предупреждение «незаконным, необоснованным и недействительным». В частности, заявители ссылались на то, что текст предупреждения не содержит конкретных оснований, по которым оно было вынесено, и рассматриваемая статья не направлена на разжигание национальной розни.

Со стороны МПТР России в качестве подтверждения экстремистской направленности статьи суду были представлены: 1) копия заключения Правового управления МПТР России от 21.02.2003 г.; 2) копия исследования публикации в газете «Завтра», проведенное по просьбе МПТР России доктором исторических наук, профессором, главным научным сотрудником Института этнологии и антропологии имени Н. Н. Миклухо-Маклая РАН, председателем координационного совета чеченских культурных и общественных организаций г. Москвы Д. Гакаевым (при этом в ходатайстве истцов о назначении научной экспертизы текста судом было отказано); 3) распечатка из электронной версии газеты «Завтра», где содержатся мнения и суждения, которыми обменивались читатели газеты по поводу прочитанного. Пятого мая 2003 года Тверской межмуниципальный суд г. Москвы отказал в удовлетворении исковых требований А. Проханова и А. Худорожкова (учредителя газеты «Завтра»), таким образом, оставив предупреждение МПТР России редакции газеты «Завтра» в силе.

Цель нашей статьи состоит не в оправдании тех или иных фигурантов названных дел, а в попытке разобраться в сложившейся ситуации с точки зрения соблюдения конституционной гарантии свободы массовой информации, заключающейся, в том числе, в праве каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Не являются ли отдельные случаи привлечения редакций и учредителей СМИ к ответственности за распространение «экстремистских материалов» или осуществление ими «экстремистской деятельности» попытками подменить борьбу с действительно вредоносными материалами возможностью ограничивать осуществление свободы массовой информации теми или иными СМИ, выражающими иную позицию, не совпадающую с мнением чиновников и политиков?

Примечания

В феврале 2003 года прокуратурой Республики Марий Эл было вынесено предупреждение главному редактору газеты «Марийская правда» следующего содержания:

«06.11.2002г. в № 209 газеты «Марийская правда» опубликована статья А. Батанова «Диаспора». В соответствии ст. 11 Федерального Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности» и ст.4 ФЗ РФ «О средствах массовой информации» в Российской Федерации запрещается распространение через средства массовой информации экстремистских материалов и осуществление экстремистской деятельности. Также не допускается деятельность СМИ, направленная на унижение национального достоинства, возбуждение национальной розни.

Между тем, в материалах статьи допущены следующие нарушения. В публикации поставлен знак равенства между представителями чеченской национальности и террористами: «Для многих из нас каждый чеченец после этого теракта - потенциальная угроза» (...) «Рассмотрим, представляют ли опасность четыре сотни выходцев из Чечни для других народностей, населяющих нашу республику».

Жизнь чеченской диаспоры представлена исключительно через людей криминального мира. Отношения между представителями различных национальностей в республике сведены в публикации к криминальным «разборкам», борьбе за сферы влияния. Понятие «диаспора» используется как синоним слову «группировка».

В публикации стерты различия между представителями чеченской национальности, проживающими в Республике Марий Эл, и теми, кто представляет сторону противника в ходе войны в Чечне: «Когда из Чечни начали привозить первые цинковые гробы с нашими земляками, никто не мог понять, почему марийская власть так любит кавказцев, и особенно чеченцев».

Факт проживания в Марий Эл представителей чеченской национальности конструируется как приписывание в целом всей диаспоре способности к терроризму, к криминальной жизни (экономические преступления, наркотики, контроль за рынками и т.д.), к участию в войне против федеральных войск.

При этом по объему положительная информация о представителях чеченской национальности не превышает 10% общего объема публикации.

Публикация «Диаспора» обнаруживает нетерпимое отношение автора к представителям других национальностей:

«толпы» («…в республику хлынули толпы азербайджанцев, армян, дагестанцев и чеченцев…»), «этнические группировки» («они у Вячеслава Кислицына среди других этнических группировок, проживающих в Марий Эл, похоже, тоже были в фаворе»), «Основные сферы в Марий Эл, контролируемые национальными диаспорами: Азербайджанцы - рынок, грабежи. Чеченцы - махинации с ценными бумагами, сбыт фальшивых денег, наркотики. Армяне - автобизнес. Грузины - угоны автотранспорта, наркотики. Дагестанцы - вымогательство. Все сферы поделены между собой, на этой почве конфликты возникают редко».

Экспертизой текста, проведенной на кафедре журналистики Казанского Государственного Университета им. В. И. Ульянова-Ленина, установлено, что использованные в публикации словесные средства выражают отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении этнических групп, представляющих чеченский, азербайджанский, армянский, грузинский и дагестанский народы.

Сформированные в материале смысловые ряды событийного поля и поля персонажей способствуют разжиганию национальной и социальной нетерпимости и розни.

Принимая во внимание изложенное, на основании ст. 8 ФЗ РФ «О противодействии экстремистской деятельности», предупреждаю о недопустимости данных фактов и нарушения Закона.

В случае повторения в течение 12 месяцев со дня вынесения предупреждения новых фактов, свидетельствующих о наличии признаков экстремизма в деятельности ГУП «Газета «Марийская правда», деятельность газеты будет прекращена в установленном Законом порядке».

--------------------------------------------------------------------------------

[1] См.: Заключение Совета Европы № 193 (1996) по заявке России на вступление в Совет Европы (Страсбург, 25 января 1996 г.); Распоряжение Президента РФ № 66-рп от 13 февраля 1996 г. «О первоочередных мероприятиях, связанных с вступлением Российской Федерации в Совет Европы»; Распоряжение Президента РФ № 188-рп от 13 апреля 1996 г. «О мерах по обеспечению участия Российской Федерации в Совете Европы».

[2] См.: Комментарий Института проблем информационного права «Политический экстремизм и СМИ: время расставить точки над «i»». // www.medialaw.ru; Юридический комментарий М.А.Федотова к проекту Федерального закона «О внесении изменений в статью 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» и статью 15 ФЗ «О борьбе с терроризмом»» http://www.ruj.ru/project-3.htm; Мнение эксперта: А.Рихтер о новых тенденциях развития законодательства о СМИ, 18.04.2003 г. http://www.sreda-mag.ru/news_one.phtml?id=1&news_id=648

[3] Данный проект был отклонен Президентом РФ 25 ноября 2002 г.

[4] Часть 3 статьи 16 содержит следующее основание для прекращения судом деятельности средства массовой информации: неоднократные в течение двенадцати месяцев нарушения редакцией требований статьи 4 Закона «О СМИ», по поводу которых регистрирующим органом или Минпечати Российской Федерации делались письменные предупреждения учредителю и (или) редакции (главному редактору).

[5] Юридический комментарий М.А.Федотова к проекту Федерального закона «О внесении изменений в статью 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» и статью 15 ФЗ «О борьбе с терроризмом»» http://www.ruj.ru/project-3.htm

[6] Данное определение экстремизма полностью соответствует содержанию статьи 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.

[7] Пункт 5 «Определение пропаганды и агитации с целью возбуждения расовой или национальной вражды или розни».

[8] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1998. С. 782.

[9] Федеральный закон РФ № 3-ФЗ от 10 января 2003 года «О ратификации Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом».

[10] Статья 2 Федерального закона от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации».

[11] На это указал в своем комментарии профессор М.А.Федотов. См. Юридический комментарий М.А.Федотова к проекту Федерального закона «О внесении изменений в статью 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» и статью 15 ФЗ «О борьбе с терроризмом»» http://www.ruj.ru/project-3.htm

[12] В Госдуме будет создана рабочая группа для постоянного мониторинга практики применения закона «О противодействии экстремистской деятельности», РИА «Новости», 21.05.2003 // www.sreda-mag.ru/news.phtml

[13] Минпечати предлагает уточнить порядок проведения экспертизы СМИ, СИРПП, 21.05.2003 // www.sreda-mag.ru/news.phtml

[14] Цит. по: «Минпечати предупредило газету «Завтра». Gazeta.Ru, 26.02.2003 г. // www.sreda-mag.ru/news.phtml

--------------------------------------------------------------------------------
Источник информации:
Ежемесячный журнал «Законодательство и практика масс-медиа». ( http://www.medialaw.ru/publications/zip/106/2.htm )
Информация обновлена:01.01.2008

[Анна Ставицкая]

http://studies.agentura.ru/tr/presscoverage/extremist/
Юридический комментарий

Принятие Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности», как и принятие других законов, связанных с ограничением прав человека, сопровождалось протестом со стороны общественности. Представители 15 правозащитных общественных организаций 8 июля 2002 года на «круглом столе», посвященному Федеральному закону «О противодействии экстремистской деятельности», обратились к Президенту РФ и Совету Федерации с просьбой отказаться от принятия этого закона. Как заявил руководитель общественной организации «За гражданские права», глава экспертного совета при Уполномоченном по правам человека РФ Олеге Миронове Валерий Гарбисов, закон «О противодействии экстремистской деятельности», принятый депутатами Государственной думы в третьем чтении 27 июня 2002 года, противоречит ст. 13, 14, 17, 18, 28 и 29 Конституции РФ и ряду международных актов о правах и свободах человека и гражданина.

По словам автора обращения, доктора юридических наук, правозащитника Михаила Кузнецова, «проблема экстремизма сегодня в России выдумана, и подобные законы направлены не на стабилизацию внутригосударственной ситуации, а на ущемление прав и свобод россиян».

По мнению Льва Левинсона, эксперта Института прав человека, в понятии "экстремистской деятельности", приведенной в законе, "дается перечисление разнообразных составов преступлений, закрепленных в Уголовном Кодексе РФ, что само по себе является "бессмысленным дублированием Уголовного кодекса". "Это чисто идеологический закон, - уверен Левинсон. - Аналогичные правонарушения уже описаны в УК и в новом Административном Кодексе".

Закон позволяет приостановить деятельность общественного объединения до рассмотрения судом заявления о его ликвидации, в случае "осуществления общественным объединением экстремистской деятельности". При желании любую деятельность можно посчитать "экстремистской". Так что существует опасность того, что эта статья будет использована государственными органами власти против какой-либо неугодной организации или политической партии.

"Это возможно, например, за два месяца до проведения выборов, - считает президент исследовательского Центра "Панорама" Владимир Прибыловский. - Таким образом, та или иная неугодная партия автоматически сойдет с предвыборной дистанции".

Однако шумиха, возникшая вокруг Закона, не помешала его принятию.

30 апреля 2002 года Президент Российской Федерации внес в Думу проекты федеральных законов "О противодействии экстремистской деятельности" и "О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности". Уже 6 июня 2002 - в рекордный для палаты срок - законопроекты были приняты в первом чтении. Во втором чтении законопроекты были приняты уже 20 июня 2002 года, а в третьем чтении уже 27 июня 2002 года.

Большой критике подверглось определение экстремизма, которое было представлено на первое чтение. Определение гласило: «Для целей настоящего Федерального закона применяемые основные понятия означают:

«экстремистская деятельность (экстремизм)» – противоправные действия организаций и (или) физических лиц по насильственному захвату власти или насильственному удержанию власти; насильственному изменению конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации; осуществлению террористической деятельности; возбуждению национальной, расовой или религиозной вражды; воспрепятствованию законной деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления; воспрепятствованию законной деятельности религиозных объединений или совершению религиозных обрядов, законному проведению собраний, митингов, демонстраций, уличных шествий и пикетирования; организации и осуществлению массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма в связи с политической, расовой, национальной или религиозной нетерпимостью; совершению действий, направленных на нарушение прав и свобод человека и гражданина; причинению вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями, расовой или национальной принадлежностью, вероисповеданием, социальной принадлежностью или социальным происхождением; пропаганде и публичному демонстрированию нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики запрещенной организации, либо атрибутики или символики, свидетельствующих о принадлежности к такой организации или об осуществляемой ею деятельности, а равно подготовка либо публичные призывы к совершению таких действий и их финансирование».

Неопределенность и расплывчатость определения не могло не вызвать критику, так как в случае принятия Закона с подобным определением экстремизма, экстремистом мог стать практически каждый, кто так или иначе причинял какое - либо «неудобство» для власти.

Определение экстремистской деятельности (экстремизма) ко второму чтению было изменено, но нельзя сказать, что оно улучшено. С одной стороны, были исключены совсем уж «резиновые» определения (например, деятельность "по воспрепятствованию законной деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления", "по совершению действий, направленных на нарушение прав и свобод человека и гражданина"). С другой стороны - появились новые ужесточенные нормы и еще более вместительные. В определение экстремизма была включена деятельность не только организаций и физических лиц, но и средств массовой информации - "деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на…".

Из проекта Закона во втором чтении был исключен, заложенный в первом чтении, тотальный контроль за "информационно-коммуникационными сетями". Совершенно очевидно, что сделано это было не потому, что пожалели «всемирную сеть», а в силу технической неготовности. Статья, посвященная "сетям связи общего пользования" носит, в окончательной редакции, общий характер и не обязывает администраторов сайтов или провайдеров к каким-либо специальным действиям. При первом чтении присутствовала статья 13, в которой было указано: «В случае размещения экстремистских материалов на сайтах в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования органы прокуратуры Российской Федерации обращаются к лицу, являющемся администратором (модератором) сайта в российском секторе либо провайдером зарубежного сектора телекоммуникационных сетей общего пользования. С предписанием в течение 24 часов снять экстремистские материалы с сайта. В случае отказа сайт может быть заблокирован по решению суда.

Решение о заблокировании сайта принимается судом в 5-дневный срок на основании соответствующего представления, внесенного прокурором.

Заблокирование сайта возлагается на оператора связи, обеспечивающего предоставление владельцу сайта доступа к информационно-телекоммуникационной сети общего пользования.

Невыполнение судебного решения является основанием для аннулирования лицензии оператора связи».

Однако была сохранена норма, обязывающая общественное объединение отрекаться от экстремистских высказываний своих представителей. Если один из руководителей делает "публичное заявление, призывающее к осуществлению экстремистской деятельности, без указания на то, что это его личное мнение", соответствующие объединение или организация "обязаны в течение пяти дней со дня, когда указанное заявление было сделано, публично заявить о своем несогласии с высказываниями". То же самое обязательство налагается и в случае вступления в законную силу в отношении такого руководителя приговора суда "за преступление экстремистской направленности". "Если соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация такого публичного заявления не сделает, это может рассматриваться как факт, свидетельствующий о наличии в их деятельности признаков экстремизма".

По сути, организацию обязывают "отречься" от своего руководителя, что, мягко сказать, свидетельствует о желании власти развить в обществе «стукачество».

В итоге, Закон РФ «О противодействии экстремистской деятельности» был принят Государственной Думой 27 июня 2002 года, Одобрен Советом Федерации 10 июля 2002 года и подписан Президентом РФ 25 июля 2002 года.

Наряду с Законом РФ «О противодействии экстремистской деятельности» был принят Закон «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности»».

И сам Закон «О противодействии экстремистской деятельности» и поправки к другим законам, в связи с принятием Закона «О противодействии экстремистской деятельности» напрямую затрагивают интересы журналистского сообщества, так как ими фактически вводится дополнительная возможность для прекращения деятельности средств массовой информации.

1. В связи с этим, есть необходимость подробно остановиться на тех нормах Закона, которые затрагивают журналистскую деятельность.

1.2. Начать уместно с анализа понятия «экстремистская деятельность (экстремизм)» и «экстремистские материалы», которые приведены в Законе. Под определение экстремистской деятельности (пункт 1 статья 1 Закона), если следовать мысли авторов закона, подпадает очень широкий спектр самых различных действий:

«Статья 1. Основные понятия (в ред. Федерального закона от 27.07.2006 N 148-ФЗ)

Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:

1) экстремистская деятельность (экстремизм):

а) деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо редакций средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;

подрыв безопасности Российской Федерации;
захват или присвоение властных полномочий;
создание незаконных вооруженных формирований;
осуществление террористической деятельности либо публичное оправдание терроризма;
возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию;
унижение национального достоинства;
осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы;
пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности;
воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти, избирательных комиссий, а также законной деятельности должностных лиц указанных органов, комиссий, соединенное с насилием или угрозой его применения; публичную клевету в отношении лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением, соединенную с обвинением указанного лица в совершении деяний, указанных в настоящей статье, при условии, что факт клеветы установлен в судебном порядке; применение насилия в отношении представителя государственной власти либо на угрозу применения насилия в отношении представителя государственной власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность;
нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями, расовой или национальной принадлежностью, вероисповеданием, социальной принадлежностью или социальным происхождением;
создание и (или) распространение печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных настоящей статьей;
б) пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

в) публичные призывы к осуществлению указанной деятельности, а также публичные призывы и выступления, побуждающие к осуществлению указанной деятельности, обосновывающие либо оправдывающие совершение деяний, указанных в настоящей статье;

г) финансирование указанной деятельности либо иное содействие в планировании, организации, подготовке и совершении указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств».

Таким образом, определение понятия экстремизма напрямую имеет отношение к средствам массовой информации, так как любые действия СМИ, перечисленные в пункте «а» части 1 статьи 1 Закона могут повлечь за собой признание того, что СМИ занимается экстремистской деятельностью.


1.3. Например, критика в средствах массовой информации лица замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, при исполнении им своих должностных обязанностей, в случае признания судом подобной критики – клеветой, что суды могут сделать с легкостью в отношении «неугодного» журналиста, повлечет за собой признания журналиста экстремистом.


1.4.К экстремизму отнесена и «пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения».

Определение пропаганды содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря 1988 г. № 17 «О рассмотрении судами дел, связанных с преступлениями, совершенными в условиях стихийного или иного общественного бедствия» - это «распространение злонамеренных слухов и измышлений, подрывающих доверие и уважение к другой национальности, вызывающих чувство неприязни к ней. Действия, совершенные с этой целью, могут выражаться в публичных выступлениях и призывах, в том числе в печати и иных средствах массовой информации, в изготовлении, распространении листовок, плакатов, лозунгов и т.п., а также в организации собраний, митингов, демонстраций и активном в них участии в вышеуказанных целях».

Содержащийся в настоящем пункте признак сходства атрибутики и символики, не являющихся нацистскими, с являющимися таковыми до степени смешения, очень неопределенны.

Принимая во внимание толкование слова «сходный» как «1) похожий, подобный кому, чему-нибудь, 2) подходящий, недорогой (разг.)» подобная неопределенность может привести к широкому толкованию этого понятия правоохранительными органами и судом.

1.5.Отнесение к экстремизму действий по созданию и (или) распространению печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих публичные призывы к осуществлению к деятельности, которая имеет хотя бы один признак, содержащийся в определении экстремизма, а также публичные призывы и выступления, побуждающие к осуществлению указанной деятельности, обосновывающие либо оправдывающие совершение этих деяний дает реальную возможность представителям власти возбудить преследование в отношении журналиста, который опубликовал интервью лиц, которых власть называет террористами или представителей организаций, которые признаны судом экстремистскими.

В любом таком интервью, которое можно расценить как создание печатных или аудио материалов, при желании, можно найти призывы. А то обстоятельство, что лицо, признано экстремистом или террористом, уже само по себе, может дать основание для власти считать, что любое его высказывание так или иначе связано с призывами к чему-либо, перечисленному в статье 1 Закона.

Классический пример привлечения журналиста за опубликование интервью – это дело в отношении Станислава Дмитриевского, речь о котором пойдет ниже.

Неопределенность формулировки экстремизма, дает возможность привлекать журналиста за экстремизм и в случае ссылок на экстремистские сайты, так как это также можно посчитать как действия по распространению материалов, содержащих публичные призывы к экстремизму.

Что касается освещения массовых акций, проводимых запрещенными организациями, то в том случае, если освещение будет ограничиваться лишь скупой информацией о том, что подобная акция проведена и не вдаваться в суть акции и ее целей, то при таких обстоятельствах, журналисту возможно избежать обвинений в экстремизме, так как в таком случае сложно придраться, что были осуществлены действия по распространению материалов, содержащих призывы к экстремизму.

Проблема только в том, что подобное освещение для профессионального журналиста совершенно неинтересно.

Поэтому очень важно понять, что закон нацелен в первую очередь именно на СМИ и общественные организации.

Столь широкое определение экстремизма сочетается со сверхжесткими санкциями по отношению к организациям и СМИ.

Любая организация может быть закрыта судом даже без предварительного предупреждения, а ее дальнейшая деятельность в любой форме запрещена, - только за один эпизод «экстремизма» (хотя есть и механизм предупреждений). То же относится и к СМИ - среди статей любой газеты при большом желании можно найти хоть какой-то «экстремизм».

При этом, организации обязаны публично осудить деятельность любого своего руководителя, признанную экстремистской. Деятельность организации можно без суда приостановить на срок до полугода только по подозрению в экстремизме. Продолжение приостановленной деятельности влечет административную ответственность, а продолжение деятельности запрещенной организации влечет за собой уже уголовную ответственность, предусмотренную ст. 282-2 УК РФ. Необходимо отметить, что в приведенном понятии экстремизма полностью или частично повторяются статьи Уголовного кодекса, например, статья 278 ("Насильственный захват власти или насильственное удержание власти"), 282 ("Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды"), 148 ("Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий"), 149 ("Воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них"). Терроризм (ст.205 УК РФ), а вернее, террористическая деятельность, также включается в понятие экстремистской деятельности.

Показательно, что и до принятия Закона в российском законодательстве уже существовали все возможности для пресечения экстремистской деятельности. Помимо Конституции РФ, запрещающей деятельность, направленную на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, статей Административного кодекса, в Уголовном кодексе имеется 282 статья, предусматривающая уголовную ответственность за "возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды", и статья 4 Закона о СМИ, по которой не допускается использование СМИ для той же самой экстремистской деятельности. Целый букет статей УК: 148, 149, 213, 214, 243, 280 также пока еще никто не отменял.

Возникает вопрос, зачем же тогда принимать еще один Закон, который направлен на пресечение экстремистской деятельности? Ответ на вопрос довольно простой – необходимо было создать еще один "эффективный механизм" для контроля над общественными организациями, партиями и средствами массовой информации, что и было сделано.

1.3. Понятие «экстремистские материалы» нуждается в не меньшем внимании. Согласно части 2 статьи 1 Закона экстремистскими материалами, являются материалы « предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы».

Из приведенного определения можно выделить несколько признаков.

Во-первых, это должны быть «документы или информация на иных носителях». Что такое «иные носители» Закон не разъясняет, что предоставляет возможность широко трактовать это понятие правоприменителями. Совершенно очевидно, что неопределенность понятия может привести к злоупотреблениям, направленным, против конкретного средства массовой информации или конкретного журналиста.

Во-вторых, материалы должны быть предназначены для обнародования. Получается, что даже если материал и не был опубликован, а находился в редакции или у журналиста, по каким-либо иным соображениям, например, для изучения, то, при желании, можно констатировать, что материал был предназначен для обнародования.

В-третьих, материалы должны содержать призыв к осуществлению экстремистской деятельности. Как уже было показано выше, понятие экстремистская деятельность в Законе определяется очень широко.

В-четвертых, материалы должны обосновывать или оправдывать необходимость осуществления экстремистской деятельности. Здесь возникают два главных вопроса: что следует считать «обоснованием» и что считать «оправданием» даже не самой экстремистской деятельности, а лишь необходимости ее осуществления. Закон на эти вопросы ответов не дает.

И в – пятых, экстремистскими материалами в соответствии с законом признаются «труды руководителей национал-социалистической рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы».

С публикациями, которые отнесенные законодателем к трудам руководителей национал-социалистической рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, все более или менее понятно.

А вот относительно других публикаций вопросов очень много. Исходя из приведенного определения, экстремистских материалов таковыми могут признаваться любые публикации, в которых обосновывается расовое и (или) национальное превосходство, а также оправдывается такое превосходство или практика совершения любых преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы, признаются экстремистскими материалами.

Отсутствие в Законе четких определений «обосновыванию» и «оправдыванию» может привести к тому, что огромное количество журналистских публикаций будет признаваться экстремистскими материалами.

Необходимо отметить, что пятый признак экстремистских материалов является самостоятельным, т.е. достаточно его одного, чтобы отнести тот или иной труд или публикацию к экстремистским материалам.

В остальных случаях для признания материалов экстремистскими необходима совокупность требований: в одном случае это наличие первого, второго и третьего требования, а в другом - первого, второго и четвертого. Отсутствие в совокупности хотя бы одного из требований-признаков говорит о том, что материал не является экстремистским.

2. Отдельно надо остановиться на основаниях прекращения деятельности средств массовой информации.

Подобное решение может быть принято судом, если учредитель и (или) редакция СМИ, в отношении которых было вынесено предупреждение о недопустимости распространения экстремистских материалов и осуществления им экстремистской деятельности, не предприняли меры по устранению допущенных нарушений в установленный в предупреждении срок, составляющий не менее десяти дней со дня вынесения предупреждения.


При этом деятельность СМИ подлежит прекращению лишь в том случае если предупреждение не было обжаловано в суд в установленном порядке или не признано судом незаконным, а также если в установленный в предупреждении срок не приняты меры по устранению допущенных нарушений, послуживших основанием для вынесения предупреждения, либо если повторно в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности средства массовой информации (ч. 3 ст. 8 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»).

В соответствии с частью 1 статьей 8 Закона предупреждение выносится учредителю или редакции СМИ в письменной форме в случае распространения через данное СМИ экстремистских материалов либо выявления фактов, свидетельствующих о наличии в его деятельности признаков экстремизма. В предупреждении указывается на недопустимость таких действий либо такой деятельности с обязательной ссылкой на конкретные основания вынесения предупреждения, в том числе допущенные нарушения. Если возможно принять меры по устранению допущенных нарушений, в предупреждении также устанавливается срок для их устранения, который, как уже было указано, не может составлять менее десяти дней.

Правом вынести предупреждение о недопустимости распространения экстремистских материалов и осуществления экстремистской деятельности в соответствии с законом наделены:

1. уполномоченный государственный орган, осуществивший регистрацию данного СМИ;

2. федеральный орган исполнительной власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций;

3. Генеральный прокурор РФ или подчиненный ему соответствующий прокурор. В соответствии со статьей 13 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» подобный прокурор - прокурор субъекта Российской Федерации, прокурор города, района, а также прокурор специализированной прокуратуры.

Как уже было указано, СМИ подлежит прекращению, если повторно в течение двенадцати месяцев со дня вынесения предупреждения выявлены новые факты, свидетельствующие о наличии признаков экстремизма в деятельности СМИ. Это основание для прекращения деятельности СМИ аналогично тому, которое содержится в части 3 статьи 16 («Прекращение и приостановление деятельности») Закона РФ «О средствах массовой информации». Разница состоит лишь в том, что, исходя из формулировки положения в ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», для вынесения судом соответствующего решения не требуется вынесения повторного предупреждения со стороны уполномоченных органов. Достаточно наличия самого факта содержания в деятельности СМИ признаков экстремизма.

В соответствии с ч. 2 статьи 11 Закона: «В случае, предусмотренном частью третьей статьи 8 настоящего Федерального закона, либо в случае осуществления средством массовой информации экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, деятельность соответствующего средства массовой информации может быть прекращена по решению суда».

Однако не урегулирован ни механизм привлечения СМИ к ответственности в этом случае, ни процедура доказывания соответствующих причинно-следственных связей.

При наличии одного из трех перечисленных оснований уполномоченные органы, те же, что обладают правом на вынесение предупреждений, должны обратиться в суд с заявлением о прекращении деятельности СМИ (ч.3 ст. 11 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»). В свою очередь суд в целях недопущения продолжения распространения экстремистских материалов может приостановить реализацию соответствующих номера периодического издания либо тиража аудио- или видеозаписи программы, либо выпуск соответствующей теле-, радио- или видеопрограммы в порядке, предусмотренном для принятия мер по обеспечению иска.

Решение суда является также основанием для изъятия нереализованной части тиража продукции средства массовой информации, содержащей материал экстремистской направленности, из мест хранения, оптовой и розничной торговли (ч. 4 ст. 11 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»).

Принятие Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности» повлекло за собой изменение статья 16 Закона «О средствах массовой информации», которая была дополнена частью четвертой: «Деятельность средства массовой информации может быть также прекращена в порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности»».

По словам проф. М. А. Федотова, это не что иное, как возможность прекращения деятельности СМИ в «упрощенном порядке». «Тем самым, - заключает он, - подрывается демократический потенциал Закона о СМИ, разрушается его концептуальная основа, исходящая из того, что свобода массовой информации может быть ограничена только федеральными законами, относящимися к законодательству о средствах массовой информации (ст. 1 Закона о СМИ)». 3. Изменения в связи с принятием Закона «О противодействии экстремистской деятельности» коснулись также Уголовного кодекса РФ.

В настоящее время в статье 280 УК РФ формулировка «публичные призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти или насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации» заменены словами «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».

Часть вторая статьи 280 предусматривает ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности через средства массовой информации. Ответственность за совершение этого деяния, предусмотрена в виде лишения свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

В этой связи изменения, внесенные в часть 1 статьи 4 Закона о СМИ, выглядят довольно существенно. Вместо предыдущей формулировки «призывы к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и целостности государства, разжигание национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни, для пропаганды войны», в законе теперь содержится, на первый взгляд, лаконичная формулировка «осуществление экстремистской деятельности».

Однако, как было показано выше, понятие «экстремистской деятельности» является очень широким и неопределенным, что неизбежно повлечет за собой ограничение свободы средств массовой информации, вплоть до приостановления и прекращения их деятельности.

Здесь уместно привести в качестве примера дело Станислава Дмитриевского, который является главным редактором газеты "Право-защита", выпускаемой в Нижегородской области, а также являлся исполнительным директором Межрегиональной общественной организации «Общество Российско-Чеченской дружбы».

В номере 1 (58) за март 2004 г. газеты "Право-защита" было опубликовано «Обращение вице-премьера правительства Чеченской Республики Ичкерия Ахмеда Закаева к Российскому народу», а в номере 2 (59) за апрель-май 2004г. газеты «Право-защита» - «Обращение Президента Чеченской Республики Ичкерия Масхадова к Европарламенту».

11.01.2005 прокурор Нижегородской области, рассмотрев материалы проверки по факту опубликования Обращений в газете “Право-защита”, вынес постановление о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 280 Уголовного Кодекса Российской Федерации (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности).

3.02.2006 приговором Советского районного суда г. Нижнего Новгорода Дмитриевский С. М. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 282 ч. 2 п. «б» УК РФ (т.е. в совершении действий, направленных на возбуждение вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признакам расы, национальности, принадлежности к социальной группе, совершенных с использованием средств массовой информации и лицом с использованием своего служебного положения), и ему было назначено наказание в виде двух лет лишения свободы условно с испытательным сроком на четыре года.

Дмитриевский никогда не признавал вину и заявлял, что был осужден только для того, чтобы возникли основания для ликвидации неугодной для властей организации.

9 октября 2006 Прокурором Нижегородской области в Нижегородский областной суд было подано заявление в порядке ст. 35 ГПК РФ о ликвидации Межрегионального общественного объединения «Общество Российско-Чеченской дружбы» (приложение № 6).

В заявлении было указано: «02.09.2005г. главному редактору газеты «Право-Защита» Дмитриевскому СМ. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч.2 ст. 282 УК РФ, т.е. совершение действий, направленных на возбуждение вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признакам расы, национальности, принадлежности к социальной группе, совершенные с использованием средств массовой информации и лицом с использованием служебного положения. Приговором Советского районного суда от 03.02.2006г. Дмитриевский СМ. признан виновным в совершении данного преступления и ему назначено наказание в виде двух лет лишения свободы. На основании ст. 73 УК РФ наказание считается условным с испытательным сроком четыре года. Приговор вступил в законную силу 11.04.2006г.

Данное преступление отнесено Уголовным кодексом РФ к разделу преступлений «Против конституционного строя и безопасности государства».

В соответствии со ст. 1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» экстремистская деятельность (экстремизм) - это деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию. В связи с чем деяние, ответственность за которое предусмотрено ст. 282 УК РФ относится к экстремизму.

Дмитриевский СМ., совмещая должности исполнительного директора МОО «ОРЧД» и главного редактора газеты «Право-Защита», освещал в указанном печатном издании деятельность МОО «ОРЧД».

В соответствии со ст. 15 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» в случае, если руководитель или член руководящего органа общественного или религиозного объединения либо иной организации делает публичное заявление, призывающее к осуществлению экстремистской деятельности, без указания на то, что это его личное мнение, а равно в случае вступления в законную силу в отношении такого лица приговора суда за преступление экстремистской направленности соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация обязаны в течение пяти дней со дня, когда указанное заявление было сделано, публично заявить о своем несогласии с высказываниями или действиями такого лица. Если соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация такого публичного заявления не сделает, это может рассматриваться как факт, свидетельствующий о наличии в их деятельности признаков экстремизма. В пятидневный срок с момента вступления в законную силу приговора Советского районного суда от 03.02.2006г. и до настоящего времени МОО «ОРЧД» публичных заявлений о несогласии с действиями Дмитриевского СМ. не делало. Таким образом, МОО «ОРЧД» в лице исполнительного директора Дмитриевского СМ., действующего при издании газеты «Право-Защита» от имени МОО «ОРЧД» допустило факты осуществления экстремистской деятельности, грубо нарушило Конституцию РФ и федеральное законодательство о противодействии экстремистской деятельности. А именно ст. 29 Конституции РФ согласно которой не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду.

Согласно ст. 19 ФЗ «Об общественных объединениях» не может быть учредителем, членом, участником общественного объединения лицо, в отношении которого вступившим в законную силу решением суда установлено, что в его действиях содержатся признаки экстремистской деятельности. В нарушение данного требования Дмитриевский СМ. до настоящего времени является руководителем МОО «ОРЧД», из состава его учредителей общественного объединения не выведен.

Таким образом, МОО «ОРЧД» совершило нарушение законодательства об общественных объединениях».

13.10.2006 года Судебной коллегией по гражданским делам Нижегородского областного суда было принято решение об удовлетворении заявления прокурора Нижегородской области и ликвидации Межрегиональной общественной организации «Общество Российско - Чеченской дружбы». Суд счел возможным применить ликвидировать организацию Дмитриевского в связи с тем, что посчитал действия, в совершении которых его признали виновным, экстремистскими.

Из ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», на которую суд ссылается в решении, четко следует, что экстремистской деятельностью признается не просто деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, а тогда, когда указанные действия связаны с насилием или призывами к насилию.

Из приведенной нормы закона, можно сделать вывод, что экстремизмом признаются только те, перечисленные выше действия, которые были связаны с насилием.

Как следует из приговора суда от 3 февраля 2006, Дмитриевский был признан виновным в совершении действий, направленных на возбуждение вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признакам расы, национальности, принадлежности к социальной группе, совершенные с использованием средств массовой информации и лицом с использованием своего служебного положения.

Таким образом, Дмитриевский не был признан виновным в совершении действий, связанных с насилием или с угрозой применения такого насилия, несмотря на то, что ч. 2 п. «а» ст.282 УК РФ предусматривает подобный квалифицирующий признак.

В связи с чем, те действия, в которых Дмитриевский был признан виновным, не могли быть отнесены судом к экстремистским, так как они не подпадают под понятие экстремистской деятельности, определенной Законом «О противодействии экстремистской деятельности», на который суд ссылается в своем решении, так как эти действия не связаны с насилием.

Таким образом, неопределенность понятия экстремизма повлекла за собой санкции в отношении журналиста, который опубликовал в газете даже не свои суждения, а суждения других лиц.

Редакции газеты "Коммерсант" также было вынесено официальное предупреждение в связи с публикацией интервью лидера чеченских сепаратистов Аслана Масхадова. В Федеральной службе России по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций считали, что в материале "Аслан Масхадов: мой призыв обращен к президенту России", опубликованном в газете "Коммерсант" от 7 февраля 2005 г., "содержится информация, обосновывающая и оправдывающая необходимость осуществления экстремистской деятельности".

По мнению представителей надзорного органа, публикацией интервью с Асланом Масхадовым редакция "Коммерсанта" нарушила положения законов "О СМИ" и "О противодействии экстремистской деятельности".

Подобных примеров можно привести массу, что, в свою очередь, свидетельствует об одном неутешительном для СМИ факте - с помощью Закона «О противодействии экстремистской деятельности» власть пытается ограничить деятельность тех или иных СМИ, которые выражают иную позицию, не совпадающую с мнением чиновников и политиков.

[Айдар Рустэмович Султанов]

http://lawfirm.ru/article/index.php?id=827

Проблемы применения норм законодательства о противодействии экстремизму
Рубрика: Теория и история

Hачальник юридического управления ОАО «Нижнекамскнефтехим», судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования
Отправить сообщение автору

Длительное время в российском праве не существовало легального термина «экстремизм».

Дата публикации: 2010-10-12 11:46:36 Версия для печати

Султанов А.Р.[1]

«…есть три источника несправедливости: явное насилие, злостное улавливание в сети под предлогом закона и жестокость самого закона».

Френсис Бэкон «Великое восстановление наук. Новый Органон» [2].

Длительное время в российском праве не существовало легального термина «экстремизм». Попытки его использования без раскрытия в тексте закона в свое время были пресечены Конституционным Судом РФ, который проверяя конституционность Указа Президента Российской Федерации от 28 октября 1992 года "О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации" постановил: «Признать не имеющим юридического значения содержащееся в данном пункте Указа понятие "экстремистские элементы", поскольку оно не имеет определенного юридического содержания, что может при применении Указа привести к нарушению конституционных прав граждан» (Постановление Конституционного Суда РФ от 12 февраля 1993 г. N 3-П).

Даваемое определение в словарях экстремизма, как «приверженность к крайним взглядам и мерам»[3], не было правовым, порождающим юридическую ответственность или какие-либо правовые последствия.

Впервые понятие «экстремизм» в российском праве в качестве юридического термина возникло в связи с подписанием и ратификацией Шанхайской конвенции от 15 июня 2001 года "О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом". Согласно данной Конвенции, экстремизм определяется как "какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них".

В принятом позже федеральном законе от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" под экстремистской деятельностью (экстремизмом) было дано более широкое понятие, включавшее в себя, в том числе, возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию, а также пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии.

Комитет по правам человека, действующий на основании Международного пакта о гражданских и политических правах, рассмотрев пятый периодический доклад Российской Федерации (CCPR/C/RUS/2002/5) принял 6 ноября 2003 г. «Заключительные замечания Комитета по правам человека ООН по докладу Российской Федерации». В п. 20 данных замечаний Комитет приветствуя усилия Государства-участника, направленные на запрещение и преследование групп, распространяющих расистские и ксенофобные взгляды, тем не менее, выразил озабоченность тем, что определение «экстремистской деятельности» в федеральном законе от июля 2002 г. «О противодействии экстремистской деятельности» слишком расплывчатое и не защищает граждан и организации от риска его произвольного толкования. Комитет рекомендовал пересмотреть указанный закон с целью большей конкретизации понятия «экстремистской деятельности», чтобы исключить любую возможность произвольного толкования, и уведомить заинтересованных лиц о том, за какие именно действия они будут подлежать уголовной ответственности .

Изменения были внесены, но в Федеральном законе от 27.07.2006 N 148-ФЗ понятие экстремизма было расширено: при определении как экстремисткой деятельности «возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни» было удалено «связанной с насилием или призывами к насилию».

Надо отметить, что такое изменение было расценено, как угроза для религиозных меньшинств и для этих опасений имелись основания. Так например, заместитель генерального прокурора РФ рассматривая проблему экстремизма пришел к выводу, что «религиозный экстремизм имеет догматическую основу, поскольку каждая религия стремится утвердить собственный абсолютный и всеобъемлющий характер и ложность других религиозных учений»[4].

Действительно, верующие почти каждой конфессии заявляют, что именно их религия дает правильные ответы на вопросы жизни и мироздания, что, исповедуя только их религию, можно достичь своих целей. Но причина этому не желание кого-либо дискриминировать. Человек, познав то, что помогло ему, хочет также помочь другим и хочет их уберечь от ошибок и заблуждений. Разве такое желание может быть порицаемо? Осуждаемы, могут быть только насильственные действия и такие, которые призывают к насилию. По определению экстремизм все же только приверженность к крайним взглядам и мерам.

Но после того, как были из закона «связанной с насилием или призывами к насилию», возник риск, того что утверждение об истинности религиозного учения, может быть ошибочно воспринято как проявление экстремизма. Тем более, что исключив из критерия отнесения деятельности к экстремисткой фактов призыва к насилию и фактов насильственных действий, возникла угроза отнесения к экстремистской деятельности не на основе фактов, а на основе субъективных мнений.

Так возникла угроза того, что борьба с несправедливостью в виде борьбы с явным насилием, может обратиться в несправедливость в виде злостного улавливания в сети под предлогом закона и в несправедливость в связи с жестокостью самого закона.

Внесенные ФЗ от 24.07.2007 N 211-ФЗ предоставили прокуратуре возможность обращаться в суды с заявлением о признании материалов экстремистскими, а суды стали обязаны рассматривать такие дела, правда, в несколько неопределенной процедуре, ну об этом чуть позже.

Пока же выскажем мнение, что вследствие того, что целый ряд террористических актов вызвал указание руководства страны бороться с терроризмом и экстремизмом, возросла и активность правоохранительных органов, которым стало необходимо отчитываться о проделанной работе по борьбе с экстремизмом.

В то время, когда вся страна, возмущена терактами и требует принятия эффективных мер по недопущению угроз жизни от террористов, правоохранительные органы, в том числе органы прокуратуры зарабатывают «галочки»[5] борясь с «экстремистами» - религиозными меньшинствами[6]. Чей «экстремизм» заключается лишь в том, что они считают свою религию истинной. Пока преследуют Свидетелей Иеговы, тех, которые даже взятие оружия в руки не приемлют, реальные экстремисты остаются без внимания.

Неправедным путем, заработанные «галочки», являются нарушением прав человека и основных свобод. Антиэкстремисткое законодательство становится в результате экстремистким по отношению к религиозным меньшинствам, поскольку его применение вызывает нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его религиозной принадлежности или отношения к религии (что является одним из проявлений экстремизма).

В 2009 году Комитет по правам человека рассмотрел шестой периодический доклад Российской Федерации (CCPR/C/SR.2681) принял заключительные замечания, в которых вновь обратил внимание на Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности".

Комитет, с учетом наличия многочисленных сообщений о том, что законы об экстремизме используются против организаций и отдельных лиц, критикующих правительство, выразил сожаление в связи с тем, что определение "экстремистской деятельности" в Федеральном законе "О противодействии экстремистской деятельности" осталось расплывчатым, допускающим произвольный подход к его применению, а также в связи с тем, что вследствие внесенных в этот Закон в 2006 году изменений некоторые формы диффамации государственных должностных лиц объявлены актами экстремизма.

Комитет выразил обеспокоенность тем, что некоторые положения статьи 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" включают меры, не предусмотренные в Уголовном кодексе, а также тем насколько свободным образом трактуется судами определение "социальных групп" в статье 148 Уголовного кодекса и их ссылкой на мнение различных экспертов в этом отношении, обеспечивающая защиту государственных органов и должностных лиц от "экстремизма" (статьи 9 и 19).

Комитет подтвердил свою ранее сформулированную рекомендацию (CCPR/CO/79/RUS, пункт 20) о том, что государству-участнику следует пересмотреть Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности", с тем чтобы сделать определение "экстремистской деятельности" более точным и тем самым исключить любую возможность его произвольного применения, и рассмотреть вопрос об отмене поправки 2006 года. Кроме того, при определении, является ли письменный материал "экстремистской литературой", государству-участнику следует принять все меры по обеспечению независимости экспертов, на заключениях которых основываются решения судов, и гарантировать право обвиняемого на контрэкспертизу с привлечением альтернативного эксперта.

Было также рекомендовано дать определение понятию "социальные группы" в том виде, как оно предусмотрено в статье 148 Уголовного кодекса, таким образом, чтобы оно не включало органы государства или государственных должностных лиц.

Надо отметить, что в том виде, в котором сейчас существует антиэкстремистское законодательство, оно может стать нарушением не только положений Международного пакта о гражданских и политических правах, но и ст. 9 (свобода совести) и ст. 10 (свобода распространения информации) Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Вряд ли Европейский Суд по правам человека (далее ЕСПЧ) придет к иным выводам относительно российского законодательства о противодействии экстремизму нежели Комитет по правам человека. Хотя ЕСПЧ рассматривает конкретные нарушения прав и свобод человека, но при рассмотрении конкретного дела, ЕСПЧ вправе рассмотреть насколько соответствует Конвенции закон или нормативный акт и практика их применения.

К сожалению, зачастую дела о признании религиозной литературы рассматриваются кулуарно, за закрытыми дверьми, с препятствием в участии рассмотрения дел верующим[7]. Известны даже случаи, когда дела о признании материалов экстремистскими рассматривались в особом производстве – процедуре известной тем, что она может быть применена лишь при отсутствии спора о праве.

Однако признание материалов экстремистскими есть мера, применяемая одновременно с привлечением к ответственности лиц, распространяющих экстремистские материалы (ст.13 ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"). Тот факт, что законодатель предусмотрел возможность рассмотрения вопроса о признании материалов экстремистскими, в том числе, при производстве гражданского дела, отнюдь не означает возможность рассмотрения дела без участия лица, распространявшего оспариваемые материалы, без возможности предоставления им доводов в свою защиту.

Но самое тревожное, это то, что признание материала экстремистским чаще всего не имеет никакого отношения к фактам, а является лишь фиксацией в судебном акте субъективного мнения о материале, как об экстремистском и придание данному субъективному мнению силы судебного решения.

Поэтому присоединимся к пожеланиям Уполномоченного по правам человека в РФ о том, чтобы под плохо обоснованным и бездоказательным предлогом борьбы с экстремизмом не было допущено вмешательство в дела убеждений и веры миллионов граждан, которое может спровоцировать реальные массовые нарушения их прав на свободу вероисповедания и социально-религиозные конфликты в нашей стране, и тем самым не было допущено повторения практики запретов и гонений в отношении инаковерующих и инакомыслящих, свойственных недемократическим, тоталитарным государствам[8].

2010 Султанов Айдар Рустэмович
Опубликовано в журнале «Российская Юстиция» №9, 2010

[1] Султанов Айдар Рустэмович, начальник юридического управления ОАО «Нижнекамскнефтехим», судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования

[2]Френсис Бэкон «Великое восстановление наук. Новый Органон» http://www.ruslib.com/FILOSOF/BEKON/...txt_Piece40.26

[3] Булыко А.Н. «Большой Словарь иностранных слов». М.2008, С. 678; Крысин А.П. «Толковый словарь иноязычных слов», М. 2005, С. 678; Большой толковый словарь русского языка. Под ред. Кузнецова С.А. СПб, 2000, С.1518

[4] Забарчук, Е. Л. Религиозный экстремизм как одна из угроз безопасности российской государственности // Журнал российского права. — 2008 .— N 6 .— С. 3-10 .

[5] «Галочки», «очки», «палки» наименований их на слэнге много, суть их в том, чтобы вышестоящие органы отметили, что нижестоящие органы работают, а не бездельничают, что порой вызывает желание найти экстремизм там, где его нет, лишь для того, чтобы отчитаться и не быть хуже других, у которых найдены экстремисты.

[6] Более подробно см. Александр Верховский Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в России в 2009 году. http://xeno.sova-center.ru/29481C8/E8EC6EA

[7] «Российская газета» от 14.03.2008, http://www.rg.ru/2008/03/14/doklad-dok.html

[8] Будут ли российские муфтии, Папа Римский и генсек ОИК объявлены экстремистами? Обращение В. Лукина по «делу Нурси» http://www.islam.ru/pressclub/islamofobia/lukin/

Дата публикации: 2010-10-12 11:46:36

[Тарас Букреев]

http://www.religiopolis.org/publicat...a-zakonno.html
13.12.2010 14:32

Постоянно возникающие правовые прецеденты вокруг злоупотреблений, связанных с апеллированием к законодательству об экстремизме давно стали причиной особого внимания к Федеральному закону. В процессе обсуждений действующего ФЗ №148 "О противодействии экстремистской деятельности" специалистами разных областей, обнаруживается заметное количество недоработок и несовершенств принятого нормативного документа. Предоставляя возможность толкования закона с последствиями, негативно отражающимися на правовой практике государственных ведомств и судебной системы, несовершенства закона представляют собой несомненную опасность для общества и государства. Отдельные пункты, взывающие немало вопросов в сфере соблюдения конституционных прав и свобод, обращают на себя особое внимание.

Так Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно подчеркивал, что права и свободы человека и гражданина как высшая ценность, согласно Конституции Российской Федерации, являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (статьи 2 и 18); каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (статья 46, часть 1). Такая позиция Конституционного Суда Российской Федерации закреплена в Постановлении от 20.02.2006 г. № 1-П.

В соответствии с частью второй статьи 55 Конституции Российской Федерации, в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. При этом часть третья указанной статьи устанавливает, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Вне всякого сомнения, экстремистская деятельность посягает на права и свободы человека и гражданина, основы конституционного строя, целостность и безопасность Российской Федерации, и государство должно иметь механизм борьбы с этим негативным явлением. В тоже время деятельность граждан, не посягающая на основы конституционного строя, нравственности, здоровья, права и законные интересы других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства не должна влечь ограничения прав и свобод, гарантированных Конституцией Российской Федерации. Следовательно, государство должно обеспечить реальные гарантии защиты прав граждан от необоснованных обвинений в экстремизме.

Положения части второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», устанавливая порядок судопроизводства по делам о признании информационных материалов экстремистскими, противоречат следующим основополагающим правовым нормам и принципам, закрепленным в Конституции Российской Федерации.

Во-первых, нарушается конституционный принцип равенства всех перед законом и судом и соответствующие нормы Конституции Российской Федерации.

1.1. Устанавливая возможность разрешения судом вопроса о признании информационного материала экстремистским при производстве по гражданскому делу о ликвидации религиозной организации, не являющейся ее издателем, часть вторая статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» в соответствии с буквальным значением и по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, предполагает возможность органов прокуратуры самостоятельно изменять родовую подсудность спора.

В соответствии с пунктом третьим части первой статьи 26 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дела о ликвидации местных религиозных организаций в качестве суда первой инстанции рассматривают верховный суд республики, краевой, областной суд, суд города федерального значения, суд автономной области и суд автономного округа. В то время как дела о признании информационных материалов экстремистскими, в соответствии со статьей 24 Кодекса, рассматриваются районным судом. Однако в соответствии с буквальным значением части второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» информационные материалы могут быть признаны экстремистскими федеральным судом при производстве по любому гражданскому делу, в том числе и по делу о ликвидации религиозной организации, не являющейся издателем информационных материалов. В соответствии с этим значением, оспариваемая норма была применена, например, Ростовским областным судом, и суд принял соответствующий вопрос к рассмотрению.

Такое регулирование нарушает целый ряд конституционных принципов, содержание которых было раскрыто Конституционным Судом Российской Федерации в пункте 4 мотивировочной части Постановления от 25.02.2004 г. № 4-П.

Закрепленное статьей 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации право на судебную защиту предполагает наличие конкретных гарантий, которые позволяли бы обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости.

В соответствии со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах все равны перед законом и судом; каждый при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, имеет право на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Указанные положения, как относящиеся к общепризнанным принципам и нормам международного права, согласно статье 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации. По смыслу этих положений, право каждого на судебную защиту, обеспечиваемое путем рассмотрения его дела законным, независимым и беспристрастным судом, означает, в частности, что рассмотрение дел должно осуществляться законно установленным, а не произвольно выбранным судом; признание же суда законно установленным требует, чтобы его компетенция по рассмотрению данного дела определялась законом. Поэтому статья 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации гарантирует, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.

Сформулированное как субъективное право каждого, требование Конституции Российской Федерации об определении подсудности дел законом означает, что в таком законе должны быть закреплены критерии, которые в нормативной форме (в виде общего правила) заранее, т.е. до возникновения спора или иного правового конфликта, предопределяли бы, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное дело. Иное не позволяло бы суду, сторонам и другим участникам процесса избежать неопределенности в этом вопросе, приводило бы к необходимости устранять ее посредством правоприменительного решения, т.е. дискреционным полномочием правоприменительного органа или должностного лица, и тем самым определять подсудность дела уже не на основании закона.

Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства и верховенства закона.

Между тем содержащиеся в обжалуемом нормативном положении части второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» основания для рассмотрения требования прокурора о признании информационных материалов экстремистскими федеральным судом при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу сформулированы неопределенно. Так не ясно, может ли верховный суд республики, краевой, областной суд, суд города федерального значения, суд автономной области и суд автономного округа, рассматривающий по первой инстанции какое-либо гражданское дело, принять к своему производству требование о признании информационных материалов экстремистскими.

Следовательно, рассматриваемое нормативное положение фактически ставит решение этого вопроса в зависимость от усмотрения прокурора и суда, а не от выраженной в законе воли законодателя, поскольку не содержит конкретных предписаний, четко и ясно определяющих круг оснований, по которым возможна передача дела, подсудного в силу общих правил суду другого уровня, в верховный суд республики, краевой, областной суд, суд города федерального значения, суд автономной области и суд автономного округа. Тем самым допускается расширительное истолкование, а следовательно, и произвольное применение данного положения, что не согласуется со статьями 10, 19 (часть 1), 46 (части 1 и 2), 47 (часть 1) и 118 (часть 1) Конституции Российской Федерации.

1.2. Не определяя ответчика в деле по представлению прокурора о признании информационных материалов экстремистскими, часть вторая статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» в соответствии с буквальным значением и по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, позволяет органам прокуратуры самостоятельно устанавливать перечень заинтересованных лиц, участвующих в деле по представлению прокурора о признании информационных материалов экстремистскими.

Буквальное значение и системное толкование части второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» не предусматривает вообще участие каких-либо лиц, кроме прокурора, в заседании суда, рассматривающего представление прокурора о признании информационных материалов экстремистскими. Суды считают, что они не рассматривают, как признание информационных материалов экстремистскими затронет права отдельных лиц, таким образом, и судебная практика не считает участие каких-то конкретных лиц в том числе издателя обязательным.

Во-вторых, нарушается конституционный принцип осуществления справедливого правосудия и соответствующие нормы Конституции Российской Федерации.

Закрепляя представление прокурора в качестве основания судебной проверки наличия в информационных материалов признаков экстремизма, часть вторая статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» в соответствии с буквальным значением и по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, допускает рассмотрение дел данной категории вне рамок конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Такой способ осуществления судебной власти не предусмотрен частью второй статьи 118 Конституции Российской Федерации.

Ни Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», ни Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, ни Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, ни Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не предусматривают возбуждение производства по делу на основании представления прокурора (кассационное и надзорное представление прокурора на судебный акт, очевидно, не имеют аналогичного процессуального значения).

Близкое время принятия Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации помогает выявить реальную волю законодателя и дать системное толкование термина «представление прокурора», как оно используется частью второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности».

Согласно выработанной Конституционным Судом Российской Федерации правовой позиции, изложенной в пунктах 3 и 4 мотивировочной части Постановления Конституционного суда от 03.05.1995 г. № 4-П: «Согласно Конституции Российской Федерации это право не может быть ограничено. Допустимые ограничения конституционных прав в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации могут быть введены законодателем только в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Право на судебную защиту ни в каком случае не может вступить в противоречие с данными целями и, следовательно, не подлежит ограничению. Именно поэтому право на судебную защиту отнесено согласно статье 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации к таким правам и свободам, которые не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах… Право на судебную защиту выступает как гарантия в отношении всех конституционных прав и свобод. Его конкретизация… должна гарантировать конституционные права на охрану государством достоинства личности, а также на свободу и личную неприкосновенность.

В преамбуле Международного пакта о гражданских и политических правах закреплено, что признание достоинства, присущего всем членам человеческого сообщества, является основой свободы, справедливости и всех неотъемлемых прав личности. В соответствии со статьей 21 Конституции Российской Федерации государство обязано охранять достоинство личности во всех сферах, чем утверждается приоритет личности и ее прав (статья 17, часть 2, и статья 18 Конституции Российской Федерации). Из этого следует, что личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами (статья 45, часть 2, Конституции Российской Федерации) и спорить с государством в лице любых его органов. Никто не может быть ограничен в защите перед судом своего достоинства, а также всех связанных с ним прав». Эта правовая позиция была также положена Конституционным Судом Российской Федерации в основу Постановлений от 02.07.1998 г. № 20-П, от 28.05.1999 г. № 9-П, Определений от 12.05.2005 г. № 244-О, от 13.06.2006 г. № 272-О, от 13.06.2006 г. № 274-О.

Следовательно, введенный частью второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» исключительный порядок рассмотрения спора о признании информационных материалов экстремистскими по представлению прокурора, нарушает права и свободы граждан, гарантированные статьями 17 (часть 2), 18, 45 (часть 2), 46, 55 (часть 3), 56 (часть 3) 118 Конституции Российской Федерации.

Таким образом, положения части второй статьи 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» нарушают конституционные права и свободы граждан.

[Фанис Халиков]

http://www.civitas.ru/article.php?po...1262&year=2010

Я ТАК СЧИТАЮ

Вот уже почти 8 лет в российском правовом пространстве действует и применяется Федеральный закон от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (далее — Закон). Принят он был в свое время под лозунгами необходимости профилактики терроризма и борьбы с ним. Однако время показало следующее. Действительных террористических атак он предотвратить не смог (последние взрывы в конце марта 2010 года в московском метро – лишнее тому подтверждение), но в то же время стал легальной основой для преследования и гонений на инакомыслящих из разных социальных слоев и групп, - политических, религиозных и т.д.

Закон выделяет несколько направлений борьбы с экстремизмом — например, приостановление деятельности и ликвидация общественных и религиозных объединений, осуществляющих экстремистскую деятельность, прекращение деятельности соответствующих средств массовой информации, признание экстремистскими информационных материалов. Именно о последнем способе и хотелось бы сказать несколько слов. Причем, в данной статье речь пойдет не о самих критериях признания тех или иных материалов экстремистскими (которые, вне всяких сомнений, сформулированы чрезвычайно широко и размыто, но это уже тема отдельного разговора), а о том, насколько легитимна с точки зрения соблюдения прав и свобод человека, гарантируемых Конституцией РФ и нормами международного права, сама процедура, в рамках которой информационные материалы (книги, листовки, статьи, сайты, аудио- и видеопродукция и т.п.) признаются экстремистскими.

В соответствии со статьей 13 Закона решение о признании материалов экстремистскими выносится федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу. Одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается решение об их конфискации. Копия вступившего в законную силу судебного решения о признании информационных материалов экстремистскими направляется в федеральный орган государственной регистрации (Минюст России), который включает их в федеральный список экстремистских материалов, подлежащий опубликованию в сети «Интернет» и в СМИ. Указано также, что решение о включении материалов в данный список может быть обжаловано в суд в установленном законодательством РФ порядке.
На первый взгляд, казалось бы, соответствующая установленная законом процедура признания материалов экстремистскими имеется. Однако, думается, что это очень поверхностный взгляд на вещи. При более пристальном рассмотрении ситуации становится ясно, что положения статьи 13 Закона являются настолько куцыми, что приходится констатировать, что по существу никакого полноценного судебного разбирательства по этому вопросу провести вообще невозможно. И остается только удивляться, что в действительности она находит свое широкое применение на практике, а список материалов, признанных экстремистскими, является весьма внушительным и при этом постоянно пополняется новыми. На сегодняшний день опубликованный на официальном сайте Минюста России федеральный список экстремистских материалов состоит из 601 позиции...

Изначально следует отметить, что совершенно не понятно, в рамках какого вида судопроизводства суды должны выносить решения о признании материалов экстремистскими. В соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Положения ст. 13 Закона сформулированы таким образом, что складывается впечатление, будто допускается вынесение соответствующего решения в рамках любого из упомянутых видов судопроизводства (кроме конституционного). Такое разнообразие уже само по себе свидетельствует о том, что никаких определенных правил судопроизводства на этот счет попросту не существует. Так оно и есть. Ни один процессуальный кодекс — ни Уголовно-процессуальный кодекс РФ, ни Кодекс РФ об административных правонарушениях, ни Гражданский процессуальный кодекс РФ — вообще не знают никаких правил, в соответствии с которыми суды могли бы признавать материалы экстремистскими, то есть они попросту не «заточены» для этой цели.
Поскольку в абзаце 4 статьи 13 Закона говорится о «судебном решении», а таковые выносятся только по так называемым «гражданским делам», практика пошла по тому пути, что суды признают материалы экстремистскими именно посредством вынесения решений. Однако само по себе это практически ни о чем не говорит, поскольку совершенно не понятно, каким образом суды рассматривают эти дела. Если они относятся к делам искового производства, то кто в таком случае должен выступать истцом, кто — ответчиком, и в чем именно должны заключаться требования истца к суду? Если их отнести к делам так называемого «особого производства», то вопросы по сути те же самые: кто обращается в суд как заявитель, кто должен привлекаться судом в качестве заинтересованных лиц, и в чем должна состоять суть заявления в суд? По сути, все перечисленные выше вопросы остаются без прямых и вразумительных ответов.

В результате, совершенно не понятно, каким образом в «делах о признании материалов экстремистскими» должны обеспечиваться основополагающие принципы судопроизводства — состязательности, равноправия сторон, а также гласности судебных слушаний, закрепленные в ст. 123 Конституции РФ. Именно вследствие непрозрачности правил судопроизводства, по которым суд может вынести решение о признании тех или иных материалов экстремистскими, данные основные принципы правосудия могут быть нарушены самым грубым образом. Что, по имеющимся данным, происходит и на практике. Что, в свою очередь, позволяет усомниться — а можно ли такого рода действо вообще признать в качестве правосудия?

Из буквального смысла ст. 13 Закона совершенно не понятно, с кем состязается прокурор в «делах о признании материалов экстремистскими». То есть кто должен оппонировать прокурору? Никаких указаний на этот счет в ст. 13 Закона не имеется. Складывается такое впечатление, что ответчиком по делу являются чуть ли не сами информационные материалы, которые и должны каким-то образом состязаться с прокурором, пользоваться своими процессуальными правами, а в последующем обжаловать неблагоприятный для себя судебный акт. Очевидно, что это абсурд, однако на такой вывод наталкивают в первую очередь сами бессодержательные положения ст. 13 Закона.

Поскольку на данный момент решения районных судов пока еще не размещаются в обязательном порядке в открытом доступе в сети «Интернет», остается лишь догадываться, кто именно состязается с прокурорами в такого рода делах, и по каким правилам судопроизводства суды выносят решения о признании материалов экстремистскими, на основании которых в последующем Минюст РФ включает их в федеральный список экстремистских материалов. Ясно одно, - такие дела судами рассматриваются сплошь и рядом, и чрезвычайно лаконичные и при этом еще и внутренне противоречивые положения ст. 13 Закона не только не являются им помехой, а, возможно, даже наоборот — только упрощают и ускоряют правосудие. Иначе, пожалуй, ничем не объяснить, каким образом в некоторых случаях некоторые суды умудряются за один день принять несколько десятков соответствующих судебных решений (а своеобразный рекорд в этом плане принадлежит Ростовскому областному суду, который 11.09.2009 г. вынес аж 34 судебных решения — см. позиции с 510 по 543 в федеральном списке экстремистских материалов, размещенном на вышеупомянутом сайте Минюста РФ).

Положения самой ст. 13 Закона сформулированы таким образом, что прокурор может просто представить в суд информационные материалы, которые он просит признать экстремистскими, а суд, в свою очередь, также может в тишине своего кабинета признать их экстремистскими, ни привлекая к участию в деле кого бы то ни было вообще. Никто даже обжаловать решение суда не сможет. Но даже если прокурор и суд, применяя принципы правосудия, закрепленные в ГПК РФ и Конституции РФ, и определяют какое-то лицо в качестве ответчика (заинтересованного лица) и вводят его в процесс, совершенно не ясно, кому именно они отводят эту роль. Лицу, у которого данные материалы были обнаружены и изъяты при их распространении, производстве или хранении? С одной стороны, вроде бы логично. Но поскольку прямых указаний на этот счет в Законе не содержится, все это может быть так, а может быть как-то иначе, и по сути остается на усмотрение прокурора и суда. Но самое главное не в этом.

Даже если какой-либо отдельный гражданин или конкретная организация, у которых данные материалы были обнаружены, и будут привлечены к участию в процессе и воспользуются всеми соответствующими процессуальными правами, во многих случаях этого будет совершенно недостаточно для признания судебного разбирательства по «делу о признании материалов экстремистскими» проведенным с подлинным соблюдением принципов равноправия и состязательности сторон, предусмотренных ст. 123 Конституции РФ, и требований ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ)

Представим такую ситуацию. У вас есть какая-то книга, которую вы храните у себя дома и время от времени почитываете. И однажды вы внезапно узнаете, что, оказывается, она на официальном сайте Министерства юстиции РФ значится в федеральном списке экстремистских материалов, о чем имеется соответствующее решение какого-нибудь районного суда города Энска. А это значит, что в соответствии с ч. 1 ст. 13 Закона распространение и хранение данной книги запрещено и преследуется по закону. То есть в одночасье вы стали правонарушителем, и при наличии особого рвения и желания правоохранительных органов, и соответствующей натяжке закона вы уже можете быть привлечены к той или иной юридической ответственности за тот простой факт, что у вас есть данная книга. Не говоря уже о том, что дальнейшие покупка, продажа, ввоз-вывоз за пределы РФ, иные способы оборота и распространения этой книги теперь запрещены по закону. При этом вы ничего не знали о судебном процессе, вас о нем никто не уведомлял и даже не собирался этого делать. Вы не знаете ни судью, вынесшего решение, ни прокурора, инициировавшего судебное разбирательство. Вам совершенно не ясно, по каким соображениям и на основании каких доказательств суд принял такое решение. Вашего мнения на этот счет никто не спрашивал и уже и не спросит. Возможно, что, к примеру, некий гр. Иванов и оппонировал прокурору, однако вы его не знаете, и вам совершенно невдомек, насколько профессионально и добросовестно он защищал данный материал (и это уже и не столь важно, поскольку результат в любом случае налицо — ведь материалы признаны экстремистскими). Таким образом, вы оказываетесь в ситуации, когда ваши права состоявшимся судебным решением затронуты, причем весьма существенно, однако вы ничего сделать с этим не можете. Безусловно, звучит все это довольно дико.
К этому можно добавить, что даже если вы каким-то образом и будете осведомлены о происходящем в суде первой инстанции разбирательстве по «делу о признании материалов экстремистскими» и обратитесь в суд с заявлением о вступлении в дело (в качестве ответчика, заинтересованного лица или третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований), нет никаких гарантий, что вас допустят на этот процесс, и вы обретете соответствующие процессуальные права. Ст. 13 Закона суд ни к чему конкретно не обязывает, и, кроме того, прямого указания на возможность обжалования определения об отказе в допуске к участию в деле процессуальный закон не содержит.
Да, остается еще возможность обжалования итогового судебного решения в вышестоящий суд на основании положений, если вам стало известно о нем своевременно, то есть в пределах процессуальных сроков на обжалование. Вместе с тем, если соответствующие сроки истекли, то возможность доступа к правосудию зависит от того, восстановят ли вам «пропущенный» срок. С учетом же того, что вы судом первой инстанции вообще не были привлечены к участию в разбирательстве и пока еще формально даже не имеете статуса лица, участвующего в деле, восстановление процессуального срока на обжалование в этой ситуации выглядит весьма проблематичным. Более того, пересмотр по вашей жалобе состоявшегося решения в суде кассационной или надзорной инстанции возможен только в том случае, если до этого оно еще не подвергалось соответствующей проверке. Однако, не исключено, что этот некий гр-н Иванов или кто-нибудь другой уже подавали соответствующую жалобу, и решение суда было оставлено в силе. В таком случае вы лишены и этой возможности, поскольку одно и то же решение не может по нескольку раз пересматриваться в одной и той же судебной инстанции.

В случае же массового распространения тех или иных материалов по всей территории России, когда число их обладателей (пользователей) исчисляется, скажем, тысячами, ситуация становится тем более ужасающей. Каждый из них в силу одного только факта владения тем или иным материалом, признанным неким судом экстремистским, вдруг стал правонарушителем (реальным или потенциальным — еще как на это посмотреть, не будем сейчас заострять внимание на данном моменте).
Ст. 13 Закона не требует привлечения к судебным процессам ни авторов (создателей) материалов, ни обладателей соответствующих исключительных прав на них, ни производителей (издательства, типографии и т.п), ни массовых распространителей, ни соответствующие торговые, транспортные, посреднические организации, участвующие в их распространении, ни импортеров, участвующих в их ввозе на территорию РФ, ни соответствующие иностранные организации, осуществляющие их производство и доставку (пересылку) на территорию России. В случае если соответствующие материалы используются в повседневной деятельности той или иной общественной, религиозной или иной организации, отражая взгляды и убеждения ее участников (членов, последователей и т.п.), они также могут быть не привлечены к участию в деле. По имеющейся информации, так в действительности и происходит. Никто из названных лиц, участвующих в массовом производстве, хранении или распространении материалов (не говоря уже о многочисленной армии отдельных владельцев и читателей материалов), не уведомляется о судебных слушаниях и не имеет возможности хоть каким-то образом повлиять на выносимое судебное решение. Ни прокурор, ни суд по буквальному смыслу ст. 13 Закона даже не озабочены выяснением цепочки лиц, имеющих отношение к данным материалам, начиная с момента их создания, и заканчивая их появлением в руках у конечных пользователей (потребителей). В результате судебные решения, самым непосредственным образом затрагивающие имущественные и неимущественные права многочисленной группы лиц, по сути выносятся заочно и втайне от них. О состоявшемся судебном решении, объявившем материалы экстремистскими, эти лица могут официально узнать только через сайт Минюста РФ, где они не обнаружат даже текста судебного акта.

В этой связи возникает лишь один вопрос - а как же быть со ст. 46 Конституции РФ, гарантирующей каждому право на судебную защиту, а также со ст. 6 Европейской конвенции, гарантирующей каждому в случае спора о его гражданских правах и обязанностях право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона? Ведь права-то всех этих лиц в конце концов очень даже затрагиваются! .... Закон это как будто вообще не интересует.

А поскольку процесс, как говорится, есть только форма жизни закона, а процессуальные права предоставляются не столько ради них самих, сколько ради защиты «материальных» прав, свобод и законных интересов, в результате такого «правосудия» нарушается не только право на судебную защиту, а также целый комплекс иных прав. В частности, могут быть существенным образом нарушены права собственности на сами материалы, право на предпринимательскую деятельность по их производству и продаже, свобода деятельности общественных или религиозных организаций (объединений), свобода мысли и слова, свобода выражения мнений, свобода совести, убеждений и свобода религии (вероисповедания) свобода литературного, художественного, научного и других видов творчества. Не говоря уже об угрозе привлечения лиц, имеющих отношение к материалам, объявленным экстремистскими, к той или иной юридической ответственности, вплоть до уголовной. Таким образом, последствия такого «правосудия» в самом деле далеко идущие.

Кроме того, следует отметить, что такая ситуация, когда какой-нибудь районный суд города Тьмутараканьска может вынести решение, на основании которого те или иные материалы включаются в федеральный список экстремистских материалов, что парализует их дальнейший оборот на всей территории России, и при этом затрагиваются права и свободы значительного и неопределенного количества лиц, находящихся в самых разных уголках нашей необъятной Родины — не поддается разумному осмыслению. Представляется, что если последствия судебного акта имеют общефедеральное значение, потенциально затрагивая права и свободы любого гражданина и любой организации, находящихся на территории Российской Федерации, такого рода акт должен выноситься самим Верховным Судом РФ. Или, по крайней мере, проходить в нем проверку в кассационном порядке, вступая в законную силу под его контролем.

На основании всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что механизм признания материалов экстремистскими, вытекающий из ст. 13 Закона, открывает столько возможностей для произвола, что мог бы сгодиться разве что для какого-нибудь инквизиционного процесса во времена средневековья. Но что такое, оказывается, возможно в наши дни — с большим трудом поддается какому бы то ни было пониманию. Статья 13 Закона, вне всяких сомнений, противоречит множеству фундаментальных норм Конституции РФ и международного права. Соответственно, она может и, думается, должна быть оспорена в Конституционном Суде РФ. А имевшие место быть на основании ее положений случаи нарушений прав и свобод человека, закрепленных в Европейской конвенции и в Протоколах к ней, могут послужить поводом для соответствующих обращений в Европейский суд по правам человека. И, представляется, что перспективы удовлетворения таких жалоб чрезвычайно высоки.

Действующий на сегодня порядок объявления материалов экстремистскими таков, что в результате под лозунгами борьбы с экстремизмом к числу экстремистских могут быть причислены такие материалы, которые не имеют совершенно никакого отношения к экстремистской деятельности. То есть ст. 13 Закона создает благодатную почву для вынесения отдельными судьями (умышленно или просто по невежеству) откровенно неправосудных и необоснованных решений. И, как следствие, в одночасье могут быть нарушены права и свободы значительного числа лиц.

Более того, судебное решение, необоснованно и, соответственно, незаконно объявившее определенные материалы экстремистскими, само может привести к формированию в обществе экстремистских настроений. Например, если какой-нибудь суд безосновательно признает экстремистскими материалы, которые распространяются той или иной общественной или религиозной организацией и используются ею в повседневной основной деятельности, или которые изучаются их членами (участниками, прихожанами, последователями и т.п.), то такой судебный акт с последующим включением соответствующих материалов в федеральный список экстремистских, вне всяких сомнений, будет провоцировать в обществе разжигание настроений неприязни, ненависти и вражды к данным организациям и их приверженцам - по политическим, идеологическим, религиозным или социальным мотивам. Такие действия в соответствии с п. 1 ст. 1 Закона уже сами относятся к экстремистской деятельности (экстремизму). Следовательно, несправедливое судебное решение об отнесении тех или иных материалов к числу экстремистских может спровоцировать других на совершение тех или иных правонарушений или в отношении данных организаций и их последователей по мотивам идеологической, религиозной ненависти или вражды. Интересно, задумывается ли хотя бы один судья, выносящий решения о признании материалов экстремистскими, об этом?

Никто не говорит о том, что с подлинными проявлениями терроризма не следует бороться. Однако когда принимается закон, где, во-первых, говорится не о терроризме, а о некоем экстремизме, во-вторых, закрепляются размытые и расплывчатые критерии экстремистской деятельности, что при желании к таковой может быть отнесено чуть ли ни все, что угодно, а, в-третьих, закрепляются абсолютно непрозрачные и нелегитимные процедурные правила объявления чего-либо экстремистским, - в результате все это может превратиться попросту в некую охоту на ведьм...
В этой связи полагаю, что если государству все же нужна данная категория дел, в таком случае федеральный законодательный орган должен, по меньшей мере, в срочном порядке внести необходимые изменения и дополнения как в статью 13 Закона, так и иные сопряженные с нею законодательные акты (к частности, ГПК РФ), с тем чтобы для начала хотя бы сама процедура признания судами материалов экстремистскими соответствовала конституционным принципам правосудия — состязательности и равноправия сторон, гласности судебных процессов, — что позволит не допустить неоправданного нарушения прав и свобод человека, гарантированных Конституцией РФ и нормами международного права.
16.05.2010

[Максим Кронгауз]

http://www.forbes.ru/ekonomika-colum...ya-lingvistika

Дело Роскомнадзора против «Ведомостей» лишний раз доказывает, что лингвистическая экспертиза на предмет экстремизма просто не нужна

17 ноября 2010 15:14

Автор — лингвист, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, директор Института лингвистики РГГУ

В цепочке скандалов, связанных с лингвистическими экспертизами, нынешний, произошедший с газетой «Ведомости», стал своего рода кульминацией, а все происходящее напоминает фантасмагорию, тем более удивительную, что дело происходит в суде. Какой же вывод из этого можно сделать?

Читаю новости. Организация Роскомнадзор вынесла газете «Ведомости» письменное предупреждение, поскольку усмотрела публичное оправдание террористической деятельности в статье Майи Кучерской «Вечные ценности. Провал коммуникации». Статья была опубликована в апреле, предупреждение вынесено в июне. Газета оспорила предупреждение в суде и представила мнения специалистов из Института русского языка РАН, с факультета журналистики МГУ и РУДН, которые не усмотрели в статье оправдания терроризма. Но на судебном заседании 9 ноября Роскомнадзор представил экспертное заключение, на основании которого и было вынесено предупреждение. Авторство заключения принадлежало профессору ГУ-ВШЭ, заведующей кафедрой словесности Елене Пенской.

Однако, по словам юриста «Ведомостей», заключение не содержало ни выходных данных, ни печати ГУ-ВШЭ, что вызвало сомнение в его подлинности. На запрос «Ведомостей» ответил один из проректоров ГУ-ВШЭ: запросы от Роскомнадзора о предоставлении кандидатуры для написания заключения на эту статью не поступали, решения о назначении Пенской в качестве эксперта по этому делу не принималось. Более того, ректор ГУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов в переписке с редакцией газеты заявил, что Елена Пенская вообще не писала заключения и готова это подтвердить. В беседе с юристом «Ведомостей» Елена Пенская отказалась от авторства, сказав, что не является лингвистом, не писала заключения и не имеет к нему никакого отношения. Если журналисты ничего не перепутали, то настоящий скандал еще предстоит, и это будет всем скандалам скандал.

Абсурдность ситуации усиливается, если знать, что Майя Кучерская — доцент кафедры словесности ГУ-ВШЭ, той самой, которой заведует Елена Пенская.

Имел ли здесь место подлог или какая-то другая юридическая неловкость, я не знаю. Суд разберется. Или по крайней мере так говорится, что суд разберется. Но для меня очевиден один факт. Лингвистическая экспертиза, связанная с делами по обвинению в экстремизме, во многом скомпрометировала себя. Эксперта (а в последнем случае — экспертное мнение при отсутствующем эксперте) очень часто используют для того, чтобы обвинить кого-то в экстремизме, задавая ему прямой вопрос, является ли данное высказывание или текст экстремистским. Лингвист не должен отвечать на такой вопрос, поскольку положительный ответ фактически сразу подводит человека под статью, а лингвист ни в коем случае не является судьей.

Совершенно очевидно, что если высказывание разжигает и призывает, то оно призывает и разжигает массы. То есть массы способны разобраться в этом без помощи лингвиста. Значит, способен это сделать и суд, но юристам проще переложить ответственность на эксперта, а это в свою очередь означает определенную неуверенность в толковании закона. Слово «экстремистский» следовало юридически определить до того, как оно вошло в текст закона, а не делать это каждый раз для каждого конкретного случая с помощью эксперта.

А пока, мне кажется, лучше не писать экспертизы такого рода.

Автор — лингвист, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, директор Института лингвистики РГГУ
844

[Генеральная прокуратурa РФ]

http://politkor.narod.ru/baza-exp/metodic.htm

Утверждены
Заместителем Генерального прокурора РФ
М.Б. Катышевым
29.06.99 года № 27-19-99

Об использовании специальных познаний по делам
и материалам о возбуждении национальной,
расовой или религиозной вражды

Для правильной квалификации противоправных деяний, связанных с возбуждением национальной, расовой или религиозной вражды, рекомендуется привлечение экспертов, профессионально владеющих специальными познаниями в области социальной психологии и лингвистики. Это позволит избежать произвольного и нередко ошибочного толкования текста публикации иной продукции массовой информации.

Действующее в России законодательство запрещает возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Так, в соответствии со ст. 29 Конституции РФ не допускается пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, религиозного или языкового превосходства. Статьей 19 Конституции РФ запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

Согласно ст. 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» не допускается использование средств массовой информации в целях разжигания национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни.

Статья 282 УК РФ устанавливает ответственность за действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации.

Под действием в контексте данной нормы следует понимать любой целенаправленный акт внешней практической деятельности, включая речевое изложение мысли и иные формы передачи информации языковыми или изобразительными средствами. Такими действиями являются использование публичных высказываний, печатных изданий, иных средств массовой информации (радио, телевидение) для передачи устных, письменных или аудиовизуальных сообщений, которые направлены на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды.

Применительно к злоупотреблениям свободой слова и свободой массовой информации понятие направленности действий характеризует только смысл информации, ее содержание (например, призывы к еврейским погромам, антимусульманская агитация), которое потенциально может спровоцировать межнациональные или межконфессиональные конфликты, но не предусматривает фактическое наступление таких последствий.

Возбуждающей в смысле ст. 282 УК РФ является такая информация, которая содержит отрицательную эмоциональную оценку и формирует негативную установку в отношении определенной этнической (национальной), расовой (антропологической), конфессиональной (религиозной) группы или отдельных лиц как членов этой группы, подстрекает к ограничению их прав или к насильственным действиям против них. Подобная информация, как правило, порождает напряженность в обществе, нетерпимость к сосуществованию людей разных рас, национальностей и вероисповеданий, поскольку создает благоприятную почву для конфликтов.

От информации, возбуждающей вражду, следует отличать констатацию фактов. Последняя не несет никакого отрицательного «эмоционального заряда» и не направлена на формирование негативной установки. Поэтому нельзя, например, считать возбуждением национальной вражды сообщение о том, что самыми неграмотными среди россиян, по данным социологических исследований, являются цыгане. Психологическое содержание данной информации будет заключаться в том, чтобы привлечь к этой проблеме внимание общественности и специалистов, а не укрепить в массовом сознании стереотип о необучаемости цыган как национальной черте.

Вражда может проявляться в неприязни, сильной антипатии, ненависти, в желании любыми способами ущемить чьи-либо права и законные интересы.

Унижение национального достоинства выражается в распространении ложных измышлений, извращенных или тенденциозно подобранных сведений об истории, культуре, обычаях, психологическом складе, верованиях, идеях, событиях, памятниках и документах, входящих в число национальных или религиозных ценностей, позорящих или оскорбляющих этническую или конфессиональную группу либо ее отдельных представителей как членов этой группы, заключающих в себе издевку, отвращение или презрение к ним.

Термин национальная, религиозная, расовая исключительность или превосходство означает преобладание по каким-либо признакам одной группы людей над другими в силу несовершенства последних, т.е. якобы их природной, биологической, социальной, нравственной ущербности или порочности.

Пропагандой является распространение среди широкого круга лиц идей, взглядов, представлений или побуждений к действиям, направленным на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Она может выражаться в форме призывов, воззваний, поучений, советов, предостережений, требований, угроз и т.п.

Данное преступление совершается с прямым умыслом. Субъект осознает, что обнародует в печати, по радио или телевидению (а также в других формах) информацию, направленную на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, и желает ее обнародовать.

Особенность рассматриваемого преступления состоит в том, что оно совершается публично или с использованием средств массовой информации.

В процессе прокурорской проверки или расследования уголовного дела главным объектом исследования и основным источником доказательств является сам текст публикации, выступления, требующие содержательного анализа и юридической оценки. Если идеи публикатора (оратора) выражены прямо, а не завуалировано, содержательный анализ вполне доступен подготовленному следователю или прокурору и не требует специальных познаний.

Дать правильную оценку тексту публикации в таком случае помогут основные признаки, характеризующие возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды с точки зрения общественной опасности. Главными из них являются:

формирование и подкрепление негативного этнического
стереотипа, отрицательного образа нации, расы, религии;
перенос различного рода негативных характеристик и пороков
отдельных представителей на всю этническую или религиозную группу;
приписывание всем представителям этнической или религиозной группы стремления следовать тем древним обычаям, верованиям, традициям, которые негативно оцениваются современной культурой;
утверждения о природном превосходстве одной нации, расы, религии и неполноценности и порочности других;
приписывание враждебных действий и опасных намерений одной нации, расе, религии по отношению к другим;
возложение вины и ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую, расовую, религиозную группу;
утверждения об изначальной враждебности определенной нации, расы по отношению к другим;
утверждения о полярной противоположности и несовместимости интересов одной этнической или религиозной группы с интересами других;
утверждения о наличии тайных планов, заговоров одной национальной или религиозной группы против других;
объяснение бедствий и неблагополучия в прошлом, настоящем, будущем существованием и целенаправленной деятельностью определенных этнических, расовых, религиозных групп;
побуждение к действиям против какой-либо нации, расы, религии;
поощрение, оправдание геноцида, депортаций, репрессий в отношении представителей какой-либо нации, расы, религии;
требования вытеснения из различных сфер деятельности лиц определенной национальности, расы, конфессиональной принадлежности;
требования ограничить права и свободы граждан или создать привилегии по национальному, расовому, религиозному признаку;
угрозы и подстрекательства к насильственным действиям в отношении лиц определенной национальности, расы или по признаку религиозной принадлежности.

Таким образом, если в процессе проверки при содержательном анализе публикации (публичного выступления) будет выявлено, что текст или его часть прямо подпадают под один или несколько вышеперечисленных признаков, необходимо решать вопрос о возбуждении уголовного дела.

Следует учитывать, что не всякий материал такого рода выражает перечисленные идеи в неприкрытой форме. Нередко он исполнен так, что подобные мысли автора с помощью различных уловок внушаются исподволь. В результате информация, способная возбудить враждебность к тем или иным этническим, расовым, религиозным группам, оскорбить либо унизить национальное достоинство, оказывается завуалированной, но понятной читателю. Как правило, публикатор (оратор) в данном случае имеет цель не только возбудить национальную или религиозную рознь под видом реализации предоставленного ему Конституцией РФ права на свободу слова и свободу массовой информации, но и уйти от ответственности.

Практика показывает, что определение социально-психологической направленности текста и доказывание умысла на разжигание национальной, религиозной розни становится особенно сложным, когда пропагандируемые идеи и представления внедряются в общественное сознание изощренными приемами манипулирования информацией, специальными языковыми, изобразительными и иными средствами передачи читателю (зрителю, слушателю) уничижительных характеристик, отрицательных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо нации, расы, религии.

Нельзя исключать возможность непреднамеренного со стороны авторов проникновения в их публикации (озвученные тексты) неосторожных, невежественных и ошибочных суждений, обусловленных их низкой профессиональной квалификацией, недостаточной общей эрудицией.

По делам и материалам, по которым следователем признано необходимым использование специальных познаний в области социальной психологии, назначается соответствующее исследование содержания газетных публикаций и иной продукции массовой информации, а также публичных выступлений.

Выявление смысловой направленности текстов и используемых пропагандистских приемов является по таким делам центральным звеном в установлении противоправности деяния.

Применение специальных познаний на практике может иметь место в двух формах: внепроцессуального консультирования при доследственной проверке и судебной экспертизы, назначаемой по уголовному делу.

Функция консультанта – предварительная оценка наличия в конкретной информации отрицательных и оскорбительных характеристик нации, расы, религии, негативных установок и подстрекательства к враждебным действиям против какой-либо этнической, расовой или религиозной группы.

Установление смысловой направленности текстов по возбужденным уголовным делам данной категории является компетенцией судебной социально-психологической экспертизы. Перед экспертом рекомендуется ставить следующие вопросы:

Выражают ли использованные в данном материале словесные (изобразительные) средства унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении какой-либо этнической, расовой, религиозной группы (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
Содержится ли в данном материале информация, побуждающая к действиям против какой-либо нации, расы, религии (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
Использованы ли в данном материале специальные языковые или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо нации, расы, религии или отдельных лиц как ее представителей?

Приведенные вопросы должны сориентировать эксперта на углубленное психолингвистическое (логико-грамматическое и семантическое) изучение материала и не позволить ему ограничиться лишь общими рассуждениями и субъективными оценками.

Экспертизу может проводить как единолично специалист, профессионально владеющий знаниями и методами психолингвистики, являющейся отраслью социальной психологии, так и комиссия из специалистов в области социальной психологии и лингвистики.

Учитывая малочисленность специалистов данного профиля и отсутствия у них опыта производства судебных экспертиз по делам указанной категории, иногда целесообразно привлекать для совместного исследования, с одной стороны специалистов по социальной психологии, имеющих достаточную подготовку в области изучения массовых коммуникаций, психологии пропаганды, межгрупповых, в частности, межнациональных, отношений, а с другой стороны – филологов, владеющих научным аппаратом лингвистики и семантики, специальными методами исследования продуктов речевой деятельности. При решении вопроса о привлечении того или иного специалиста к исследованию рекомендуется выяснять его компетентность в отрасли перечисленных отраслей знаний.

Нужно помнить, что само по себе изложение тех или иных подлинных фактов и сообщение сведений исторического, религиозного, политического характера еще не означает направленности текста на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Определяющим является смысловая функция таких сообщений, то, ради чего, в подтверждение каких взглядов и идей они используются, какие представления и установки и какими средствами пропагандируются, навязываются читателям (слушателям, зрителям).

Как показывает практика, нередко в публикациях, выступлениях, возбуждающих национальную, расовую, религиозную рознь, широко используются тенденциозно подобранные, извращенные вымышленные факты, бездоказательные утверждения и представления, отвергнутые современной наукой. Различные слухи и измышления, перемежаясь с другими, иногда реальными фактами, вводятся в контекст, где и служат созданию негативного образа представителей той или иной нации или религии, приписывают им враждебность, способствуют созданию атмосферы национальной или религиозной нетерпимости. Недобросовестность сообщений может свидетельствовать о сознательном (умышленном) манипулировании информацией, поэтому часто возникают вопросы о правильности приведенных автором сведений, достоверности использованных им источников, подлинности цитат, обоснованности авторских утверждений и суждений по существу.

В некоторых случаях вопросы подлинности приведенных фактов и достоверности сообщений лежат за пределами психолингвистического анализа и относятся к компетентности других специалистов: историков, религиоведов, экономистов, политологов, генетиков, антропологов, этнологов и др. Таких специалистов необходимо привлекать для проведения комплексных экспертиз наряду с социальным психологом, и вопросы экспертам должны быть сформулированы так, чтобы каждый из них имел четкое задание в пределах своей компетенции.

Они могут быть поставлены следующим образом:

Соответствуют ли данным современной науки (истории, религиоведения, антропологии, генетики, источниковедения и др.) приведенные в публикации положения?
Являются ли эти положения научно обоснованными, доказанными?
Правильны ли утверждения и выводы, основанные на приведенных в публикации данных (исторических, экономических, политических и др.)?

В этих случаях комплексная экспертиза распадается на ряд специальных объектов, самостоятельно исследуемых каждым из специалистов. Такая экспертиза хоть и не может быть назначена одним общим постановлением, но состоит из нескольких исследований и завершается либо составлением нескольких заключений, либо общим заключением, при этом каждый эксперт в пределах компетенции подписывает только часть исследования и свои выводы, за которые по закону несет личную ответственность. При несовпадении мнений экспертов одной и той же специальности совершенно недопустимо составление «компромиссных» заключений.

При назначении судебных экспертиз и исследований наиболее типичны следующие ошибки:

. Привлечение в качестве экспертов и специалистов лиц, некомпетентных в данной сфере.
Неправильная постановка вопросов перед экспертами.
Неправильная оценка выводов, полученных в результате проведения экспертиз.

Изучение проверочных материалов и уголовных дел показало, что многие постановления о назначении экспертиз не содержат изложения фактических обстоятельств дела. Неверно определяются природа и предмет использования специальных познаний. В то время как по делу требуется установление направленности публикации путем социально-психологического (психолингвистического и семантического) анализа текста и языковых приемов, используемых публикатором (оратором), назначается философская, историческая, искусствоведческая, стилистическая, гуманитарная экспертиза. В результате экспертное исследование подменяется историческими, религиоведческими, политологическими, биологическими, антропологическими и другими, подчас дилетантскими, рассуждениями.

При назначении экспертизы не всегда в надлежащем объеме выясняется уровень компетентности привлекаемого для этой цели лица: соответствует ли сфера его деятельности, профессиональный опыт, научные труды той области специальных познаний, к которой относятся вопросы, подлежащие разрешению (в данном случае – владеет ли он специальными методами исследования массовых коммуникаций).

В качестве экспертов иногда привлекаются лица, относительно которых имеются основания полагать, что они прямо или косвенно заинтересованы в деле. Например, к такого рода основаниям может быть отнесена причастность привлекаемого специалиста к общественным движениям, организациям, партиям и группам, от имени которых написан или против которых направлен представленный на исследование материал. Имеют место и факты необоснованного отвода экспертов. В этой связи при их подборе следует соблюдать требования процессуального законодательства (ст. 67 УПК РСФСР).
Многие изученные экспертные заключения не соответствуют процессуальным требованиям, предъявляемым к такого рода документам (ст. 191 УПК РСФСР). В их вводной части не содержится указаний на характер используемых познаний, сведений о самом эксперте (образование, специальность, ученая степень и звание, занимаемая должность и др.). Нередко не соответствуют они и требованиям ст. 80 УПК РСФСР. В них нет описания проведенных исследований, ссылок на использование специальных методов научного познания.

Порой вся «исследовательская часть» сводится к простому пересказу некоторых выражений и фраз, неаргументированному изложению личного отношения к ним эксперта.

Иногда специалисты дают двусмысленные, внутренне противоречивые заключения, что совершенно недопустимо. Подчас, признав, что в публикации определенная национальность характеризуется в неприглядном свете, берутся судить, достаточно ли этого для возбуждения вражды и насколько это оскорбительно для национального достоинства, т.е. выходят за рамки своих специальных познаний. Некоторые эксперты берут н себя несвойственную им роль комментатора законодательных норм.

Как известно, заключение эксперта не является обязательным для лиц, осуществляющих производство по делу (ст. 80 УПК РСФСР), и не имеет заранее установленного доказательственного значения применительно к конкретному преступлению. Поэтому оценивать выводы экспертизы необходимо в совокупности с другими доказательствами.

Отдел по надзору за исполнением законов о межнациональных отношениях Генеральной прокуратуры Российской Федерации
138