*184. Как нам обустроить Россию

[Лев Трапезников]

Солженицын предлагает постепенно реформировать государственный аппарат управления, но он еще не знает в точности, с чего можно было бы эти реформы начать, потому — он очень осторожен в высказываниях по данному поводу. Но, Солженицын убежден в том, что просто необходимо расширять права местных властей, так как реформу по реконструкции власти необходимо начинать с низов.

Также, в данной главе Солженицыным отмечается, что не сразу наша страна выберет политическую систему управления, она может к ней идти достаточно долго, глупо копируя опыт Западной Европы.

Эта глава называется «Все ли дело в государственном строе». Почему именно так называется эта часть труда Солженицына? Все дело в том, что сам Солженицын был честным и порядочным человеком, и как всякий порядочный человек, он ставил (не знаю уж, хорошо это или плохо) человеческие качества — доброту, честность, справедливость, порядочность и другие качества, выше всяких политических систем. Но, об этом он расскажет сам:

«государственное устройство - второстепеннее самого воздуха человеческих отношений. При людском благородстве - допустим любой добропорядочный строй, при людском озлоблении и шкурничестве - невыносима и самая разливистая демократия. Если в самих людях нет справедливости и честности - то это проявится при любом строе. Политическая жизнь - совсем не главный вид жизни человека, политика - совсем не желанное занятие для большинства. Чем размашистей идет в стране политическая жизнь - тем более утрачивается душевная. Политика не должна поглощать духовные силы и творческий досуг народа. Кроме ПРАВ человек нуждается отстоять и душу, освободить ее для жизни ума и чувств».

Вот так, «нужно отстоять душу , освободить ее для жизни ума и чувств» - я, перелистывая материал Солженицына «Как нам обустроить Россию», ожидал , что могу найти что — то новое, что мог пропустить ранее — проекты, мысли об устройстве местной власти, или земских учреждений, однако — мне открылся совершенно новый Солженицын. Это не просто Солженицын — писатель, или Солженицын — оппозиционер, нет — это Солженицын — гуманист, Великий гуманист и великий человек, хотящий всем своим существом спокойствия и процветания для своего народа. Кто — то сказал из комментаторов моих статей, что - к сожалению, Александр Исаевич уже не с нами, и я — также, разделяю грусть и скорбь тех, кто понимает то, что потеряла русская нация в лице Солженицына. Его труды будут для нас маяком в нашем опасном и не легком пути!

К главе «А сами — то мы — каковы?»

Солженицын пишет: -

« Если в нации иссякли духовные силы - никакое наилучшее государственное устройство и никакое промышленное развитие не спасет ее от смерти, с гнилым дуплом дерево не стоит. Среди всех возможных свобод - на первое место все равно выйдет свобода бессовестности: ее-то не запретишь, не предусмотришь никакими законами. ЧИСТАЯ атмосфера общества, увы, не может быть создана юридическими законами. Разрушение наших душ за три четверти столетия - вот что самое страшное».

Вот здесь сного Солженицын возвращается к той мысли, которая уже промелькнула выше — есть ли у русской нации еще силы? Есть ли еще у нации достойные люди, готовые выйти в первые ряды в минуты опасности для русского народа?

Я позволю себе ответить на поставленный вопрос. Время показало, что есть люди в русском обществе, готовые ценой своей жизни и своей свободы бороться за благополучие нации. Так, сотни русских добровольцев поехали на Донбасс защищать русских Юго — Востока Украины от украинских карателей, это они и сейчас, при сложной политической ситуации на Донбассе, не сложили своего русского оружия, не покинули восставшие русские регионы, и готовы дальше претерпевать тяжести и лишения военной обстоновки, готовы и дальше рисковать своей жизнью ради Великой Русской идеи. Мы помним националиста Жучковского — члена Национально — Демократической партии, мы знаем Родионова — лидера Славянского объединения Возраждения, которые находятся сейчас в рядах русского ополчения Донбасса. А сколько еще их — не известных русских героев — из Санкт — Петербурга и Москвы, Дона и Кубани, Сибири и Срелней полосы страны, с маленькой Вологды или Мурома? Много, всех не перечислишь — но, мы найдем их, и имена их впишем золотыми буквами в историю Русского сопротивления!!!

Так вот, если нация готова сражаться за свою свободу, значит нация готова и творить. Есть еще силы у русских людей.
А вот и еще интереснейшие мысли, выражаемые Александром Солженицыным, он отмечает в своем труде:

« Страшно то, что развращенный правящий класс -- многомиллионная партийно-государственная номенклатура -- ведь не способна добровольно отказаться ни от какой из захваченных привилегий. Десятилетиями она бессовестно жила за счет народа - и хотела б и дальше так. А из бывших палачей и гонителей -- кто хоть потеснен с должностей? с незаслуженного пенсионного достатка? До смерти кохали мы Молотова, еще и теперь Кагановича, и сколько неназванных. В Германии — всех таких, и куда мельче, судили - у нас, напротив, ОНИ же сегодня грозят судами, а иным -- сегодня! -- ставят памятники, как злодею-чекисту Берзину. Да где уж нам наказывать государственных преступников? да не дождаться от них и самого малого раскаяния. Да хоть бы они прошли через публичный моральный суд».

На мой взгляд, очень интересные мысли выражает Солженицын, а главное — очень сегодня актуальные. Ведь сегодня — в 2015 году, сного КПРФ пытается обелить образ убийцы Сталина, сного необольшевики требуют памятников для своего мертвого вождя, и опять в российском обществе идут разговоры об установлении памятника карателю Дзерджинскому на Лубянской площади. Да - неужели общество так и не смогло понять, что убивать людей нельзя, нельзя их сажать в тюрьмы без суда и следствия, нельзя «шить белыми нитками» уголовные дела на политических оппонентов, и нельзя превращать трагические убийства, организованные большевиками в годы советской диктатуры в героический миф. Почему нельзя? Да, потому, что это сного приведет рано или поздно к массовым убийствам ни в чем ни повинных граждан нашей страны — это же так просто!

Александр Солженицын вопрошает: -

«Да удивляться ли и взрыву уголовной преступности - среди тех, кому всю их молодую жизнь были закрыты честные пути?»

И здесь же он продолжает свою мысль: - «У прежних русских купцов было КУПЕЧЕСКОЕ слово (сделки заключались без письменных контрактов), христианские представления, исторически известная размашная благотворительность - дождемся ли мы такого от акул, взращенных в мутном советском подводьи?»

Солженицын в своих вышеуказанных мыслях задается вопросом морали, а то есть — когда же настанет тот день на нашей русской земле, когда русский люд будет руководствоваться внутренним чувством честности и совестливости? Ведь эти времена должны придти, иначе мы все, и наши дети, превратимся в общество хамов. Великая нация потому и Великая, как я считаю, что в ней имеются высокие нравственные и моральные устои, и именно к высокой морали мы — русские, и обязаны стремиться. В высокоморальном обществе, думаю, не будет места политическим проституткам, а значит — и ситуация в стране изменится.

Александр Солженицын пишет и о Русской Православной Церкви. Он выражает мысль о том, что в трудный час для отечества народ мог бы подбодриться благодетельными возможностями РПЦ, однако — он же и с удручением отмечает то, что изменения в политической жизни страны мало коснулись церковной иеархии. Солженицын пишет:

« И во дни всеобщей нищеты надо же отказаться от признаков богатства, которыми соблазняет власть. Только тогда Церковь поможет нам в общественном оздоровлении, когда найдет в себе силы полностью освободиться от ига государства и восстановить ту живую связь с общенародным чувством, какая так ярко светилась даже и в разгаре Семнадцатого года при выборах митрополитов Тихона и Вениамина, при созыве Церковного Собора. Явить бы и теперь, по завету Христа, пример бесстрашия - и не только к государству, но и к обществу, и к жгучим бедам дня, и к себе самой. Воскресительные движения и тут, как во всей остальной жизни, ожидаются - и уже начались - СНИЗУ, от рядового священства, от сплоченных приходов, от самоотверженных прихожан».

2015 год — РПЦ погрязла в стяжательстве, патриарх носит часы за сотни тысяч американских долларов, а в храмах занимаются священнослужители бизнесом. С народом ли с русским РПЦ? Со своей ли русской православной паствой РПЦ? А почему РПЦ молчит тогда, когда в тюрьмы идут русские православные люди, требующие политических прав для русского народа? Еще вчера Солженицын говорил о том, что церковь занимается бизнесом, и молчит, когда православный люд стонет под тоталитарным советским прессингом, а сегодня — В 2015 году РПЦ служит уже другим правителям, получая от них деньги для своих нужд. А где же был голос церкви в защиту Русского народа, когда русских истребляли в Чечне? Где громкие заявления патриарха всня Руси, когда русских бомбят каратели на Донбассе?

Ни чего не изменилось в РПЦ со времен Солженицына — видимо, для РПЦ деньги и благосклонность властей важнее проблем православных русских людей. Однако — я не буду предаваться унынию, и буду ждать того, когда святые отцы опомняться, и открыто встанут на сторону Русского Движения страны, выражающего интересы православного большинства нашей Отчизны! (Должна же быть у них какая — то совесть!?!)

К главе «Самоограничение»

В данной главе Александр Солженицын поднимает вопрос о правах гражданина. Так, он пишет:

«Права человека - это очень хорошо, но как бы нам САМИМ следить, чтобы наши права не поширялись за счет прав других? Общество необузданных прав не может устоять в испытаниях. Если мы не хотим над собой насильственной власти - каждый должен обуздывать и сам себя. Никакие конституции, законы и голосования сами по себе не сбалансируют общества, ибо людям свойственно настойчиво преследовать свои интересы. Большинство, если имеет власть расширяться и хватать - то именно так и делает. Это и губило все правящие классы и группы истории.

Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве сопротивлений - но на сознательном самоограничении: на том, что мы всегда обязаны уступать нравственной справедливости. Только при самоограничении сможет дальше существовать все умножающееся и уплотняющееся человечество. И ни к чему было все долгое развитие его, если не проникнуться духом самоограничения: свобода хватать и насыщаться есть и у животных. Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу».

Здесь, мысль Александра Солженицына более чем ясна - «свобода — это самоконтроль: контроль за своими действиями, которые не дают нарушать права других членов общества. Да, если мы хотим свободного общества, мы должны научиться уважать мнение другого человека, уважать его политичекие взгляды, если только эти взгляды не призывают к кровавым репрессиям.

Да, свобода всегда подразумевает уважение к правам других людей, и выполнение своих обязанностей перед обществом. Так, например — вы пропускаете автомобиль на красный свет, уважая права водителя, а он пропускает вас тогда, когда светофор показывает зеленый. Мы самоограничиваем себя в своем стремлении перейти улицу побыстрее, если же мы не будем уважать права водителя, то создадим аварийную ситуацию на дороге, которая может привести к жертвам. Все просто — уважайте права других, самоограничивая себя в своих стремлениях, и исполняйте свои обязанности по отношению к обществу, ведь пропустить автомобиль, когда на светофоре горит красный свет — это ваша обязанность.

Свобода — это не хаос, который несет своеволие, свобода — это контроль за собой, строгое выполнение своих общественных обязанностей, и уважение к правам других участников общественных отношений.

Интересно отметить, что Солженицын говорит о том, что нам сами бы нужно было бы смотреть за тем, чтобы наши права не расширялись за счет других. Все верно, человек всегда имеет сверхпреимущества только за счет кого — то другого — и это опасно, а когда сверхправа имеет целая политическая группа в стране, то это ведет к верной диктатуре.

Солженицын заканчивает свою мысль о правах гражданина так: - « Только бы удалось - освоить нам дух самоограничения и, главное, уметь передать его своим детям. Больше-то всего самоограничение и нужно для самого человека, для равновесия и невозмутимости его души».

К главе «О государственной форме»

Данную главу Александр Солженицын начинает высказываниями известных философов:

«Освальд Шпенглер верно указывал, что в разных культурах даже сам СМЫСЛ государства разный и нет определившихся "лучших" государственных форм, которые следовало бы заимствовать из одной великой культуры в другую. А Монтескье: что каждому пространственному размеру государства соответствует определенная форма правления и нельзя безнаказанно переносить форму, не сообразуясь с размерами страны».

Здесь, я соглашусь с Освальдом Шпенглером, и Монтескье, и вот почему — дело все в том, что геополитическое положение той или иной страны, культура народа, его историческое наследие, традиции, и даже характер народа — все это формирует, как ни странно, саму форму государственного управления и территориальное устройство государства. Например, Япония, будучи националистическим государством, имеет унитарную форму территориального устройства, и является конституционной монархией, где монарх гарантирует курс Японии на сохранение и развитие идеи национального развития.

А вот США, которое «выдумало» себе гражданскую нацию, которая является ни чем иным, как обманом — красивым фантомом, является федерацией. В свое время, элиты штатов вынуждены были договариваться между собой, а затем и с федеральным центром, таким образом создав САШ, или США на договорных началах.

Такие договорные начала могли породить только федерацию, и сильный законодательный орган, где представлены сенаторы от штатов. США не может быть унитарным государством, его история — это история колонизации Америки Францией и Англией, это история борьбы штатов за свою независимость с английской короной. Штаты исторически формировались как земли, которые принадлежали или французам, или англичанам. Мало того, в штаты завозились чернокожие рабы, которые приобрели численный перевес по отношению к белым во многих штатах. То есть, то - что возможно в Японии, сохраняющей свою национальную идентичность, то - не возможно в США, с ее разнонациональным и разнорасовым составом населения.

Писатель Солженицын по поводу формы государственного управления пишет следующее:

« Для ДАННОГО народа, с его географией, с его прожитой историей, традициями, психологическим обликом - установить такой строй, который вел бы его не к вырождению, а к расцвету. Государственная структура должна непременно учитывать традиции народа».

Писатель А.Солженицын отмечает, что о будущем он может высказываться только достаточно предположительно. Он говорит о том, что стране придется пройти определенный путь последовательных «приблежений» и проб, пока установится окончательная форма государственного устройства. Хотя, Солженицын выражает уверенность именно в том, что мы не попадем в капкан анархии или тоталитаризма, а выберем демократию.

И здесь же, заканчивая свои рассуждения, автор отмечает:

- « Но, выбирая демократию - надо отчетливо понимать, что именно мы выбираем и за какую цену. И выбираем как средство, а не как цель. Современный философ Карл Поппер сказал: демократию мы выбираем не потому, что она изобилует добродетелями, а только чтоб избежать тирании. Выбираем - с сознанием ее недостатков и поиском, как их преодолевать».

Я посмею добавить к словам Солженицына только то, что демократия не является лучшей формой государственного управления, однако - демократия дает нам всем выбор — мы можем выбирать пути развития общества, чего лишает нас совершенно тоталитаризм и авторитаризм.

К главе «Что есть демократия и что не есть»

В данной главе Солженицын приводит мысли известных философов, которые трактуют понятие демократии со своей точки зрения. Рассмотрим.

Так, «Алексис Токвиль считал понятия демократии и свободы - противоположными, А.Токвиль был пламенный сторонник свободы, но отнюдь не демократии, а Дж. С. Милль видел в неограниченной демократии опасность "тирании большинства", а для личности нет разницы, подчинилась ли она одиночному тирану или множественному, Г.Федотов писал, что демократию исказил атеистический материализм 19 века, «обезглавивший» человечество. Австрийский государственный деятель 20 века Иозеф Шумпетер называл демократию суррогатом веры для интеллектуала, лишенного религии, и предупреждал, что нельзя рассматривать демократию вне страны и времени применения».

Приведены также, здесь и слова русского философа Левицкого, который предлагал различать такие первичные, по мнению Левицкого, признаки демократии, как: 1). свобода личности; 2). правовое государство; и вторичные признаки демократии, по мнению Левицкого — необязательные, как: 1). парламентский строй; 2). всеобщее избирательное право. При этом, Левицкий полагал, что два последние принципа совершенно не обязательны для демократического общества.

Здесь, я выскажу в отношении взглядов философа Левицкого свое мнение. Дело все в том, что правовое государство и свобода личности не «вырастают» на пустом месте, эти понятия выходят из общественных организаций, которые в свою очередь, порождают парламентаризм и всеобщее избирательное право.

Философ Левицкий делает непростительную ошибку в своих рассуждениях, он «приветствует» правовое государство, но не понимает, что правовое государство может состояться только при наличии демократических институтов — всеобщего избирательного права и свободного парламента.

Свобода личности и само правовое государство не возможно при тоталитарном строе, отрицающем демократические институты — свободные выборы и сильный парламент. Именно поэтому, правовое государство устанавливается так: «общественные организации и политические партии формируют свободный и сильный парламент, который, в свою очередь, устанавливает процедуру свободных выборов, вводя во властные кабинеты представителей самого народа — из всего этого складывается ситуация, когда граждане реально принимают участие в деятельности государства. Складывается система, которую мы называем гражданским обществом, а именно гражданское общество, обладающее рычагами воздействия на исполнительную власть через общественный и депутатский контроль, порождает правовое государство (Мысли и проекты А.Солженицына в его произведении (Лев Трапезников).

Александр Солженицын по поводу демократии говорит дословно следующее:

«Уважение к человеческой личности - более широкий принцип, чем демократия, и вот оно должно быть выдержано непременно. Но уважать человеческую личность не обязательно в форме только парламентаризма».

Я выражу свое мнение по вышесказанному Александром Исаевичем, и дополню его. Я не спорю с Солженицыным в том плане, что уважать личность человека нужно, однако — необходимо смотреть всегда глубже, ставя вопрос так - «а кто будет гарантировать уважение к личности?»

Правильно — демократические институты, которые будут отлаженно работать в виде общественных и правозащитных организаций, политических партий и союзов, которые, в свою очередь, и составят парламент страны. Значит, общественные и государственные демократические структуры и должны гарантировать личности уважение и неприкосновенность, иначе, любое уважение к правам человека (личности) в обществе будут попрано. Из чего я делаю логичное заключение — парламентаризм и права человека (уважение к личности) на столько взаимосвязаны друг с другом, что существовать эти понятия раздельно просто не могут

Замечу, что на сегодняшний день, а сегодня 2015 год, наша страна только начинает свое движение к истинному парламентаризму. В стране созданы политические партии, находящиеся под контролем действующей власти в стране, а истинный же парламентаризм подразумевает наличие независимых политических партий.

Оппозиция сегодня не имеет того веса, какой она могла бы иметь в гражданском обществе, при развитых демократических институтах. Наша сегодняшняя, так называемая, «демократия» списана с государственно - политических систем Западноевропейских государств, это не удавшаяся пародия на парламентаризм.

Парламентаризм, в полном смысле этого слова, в стране отсутствует, так как парламентаризм подразумевает в себе не только наличие парламента как такового, но и начличие более значимых моментов в общественном и государственном устройстве страны.

Так, парламентаризм включает в себя — наличие свободных общественных организаций, свободных правозащитных организаций и свободной от давления государства адвакатуры, а также, наличие в обществе независимых политических партий, которые взаимодействуют с общественными структурами и с отдельными гражданами страны, выражая их мнение в государственном парламенте. Парламент, в данном случае, является той площадкой, на которой граждане, по средствам общественных организаций и политических партий, взаимодействуют с верховной властью, и контролируют ее по вопросам общественной и государственной значимости. Это мое мнение.

Далее, А.Солженицын продолжает:

«У нас сегодня слово "демократия" - самое модное. Как его не склоняют, как им не звенят, гремят (и спекулируют). Но не ощутимо, чтобы мы хорошо задумались над точным смыслом его. После горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху хлюпнулись в то, что считали демократией - наш видный кадетский лидер В. А. Маклаков признал, и всем нам напомнил: "Для демократии нужна известная политическая дисциплина народа". А у нас ее и в Семнадцатом не было - и нынче как бы того не меньше».

К главе «Всеобщее — равное — прямое — тайное»

Здесь, писатель А.Солженицын, затрагивая тему демократического волеизъявления народа, приводит в пример размышления писателя Достоевского. Выглядит это так:

« Достоевский считал всеобщее-равное голосование "самым нелепым изобретением 19 века". Во всяком случае, оно - не закон Ньютона, и в свойствах его разрешительно и усумниться. "Всеобщее и равное" - при крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть - торжество бессодержательного количества над содержательным качеством. И еще, такие выборы ("общегражданские") предполагают НЕСТРУКТУРНОСТЬ нации: что она есть не живой организм, а механическая совокупность рассыпанных единиц. "Тайное" - тоже не украшение, оно облегчает душевную непрямоту или отвечает, увы, нуждам боязни. Но на Земле и сегодня есть места, где голосуют открыто. "Прямое" (то есть депутаты любой высоты избираются прямо от нижних избирательных урн) особенно спорно в такой огромной стране, как наша. Оно обрекает избирателей НЕ ЗНАТЬ своих депутатов - и преимущество получают более ловкие на язык или имеющие сильную закулисную поддержку».

Да, много сказано писателями верного, да — избиратели, порой, не знают своих кандидатов, а люди по своему качеству, конечно, разные — верно. Верно и то, что не многие способны прямо выразить свое мнение по тому или иному вопросу, и здесь спасает именно тайное голосование.

Однако — другой системы управления, которая бы более выражала мнение простых граждан — человечество еще не выработало. При всем несовершенстве демократической формы управления, демократия является самым совершенным способом волеизъявления широких людских масс по важным общественным и государственным вопросам.

Если же мы отринем демократические институты, то что у нас останется? Мы сного скатимся в тоталитарное общество, или в общество анархии и хаоса, или — может быть, станем подданными жестокого вождя — диктатора. А ведь диктатура крепнет только тогда, когда общество само отказывается от демократических преобразований, когда общество перестает бороться за право своего голоса, когда оно начинает само скучать по жесткой руке вождя. Так вот, если вы хотите быть свободными, считаю я, вы обязаны требовать для себя свободы, устанавливая свой общественный контроль над государственными институтами, вовлекая в свою общественную деятельность окружающих вас людей.
К главе «Способы голосования»
Мысли Александра Исаевича в данной главе я подаю более обширно, и это стоит того. Здесь Александр Исаевич рассуждает о способах голосования, и дает свою оценку каждой обозначенной им форме волеизъявления народа. Так, он пишет:

- «Цель всеобщего голосования - выявить Волю Народа: ту истинную Волю, которая будет все направлять лучшим образом для народа. Существует ли такая единая Воля и какова она? - никто не знает. Но замечательно, что при разной системе подсчета голосов мы узнаем эту волю по - разному и даже противоположно. Большинству у нас сейчас не кажется важным, как именно устроена система голосования, а между тем она влияет существенно».

Данное высказывание Солженицына актуально и сегодня как ни когда. Сегодня люди даже не задумываются о способах голосования, граждане хорошо знают, что мы дожили до того «светлого» момента в жизни общества, когда за граждан страны вот уже 15 лет все решает только одна партия - «Единая Россия». Все то, с чем Александр Солженицын боролся всю свою жизнь — а боролся он с диктатурой и советскостью, мы можем сейчас наблюдать практически - «Единая Россия» всеми силами стремиться стать новой КПСС, а КПСС свободные выборы не нужны.

Далее, Солженицын продолжает свою мысль:

- «Состязуются в мире по крайней мере три системы подсчета: пропорциональная, мажоритарная и абсолютного большинства. Пропорциональная система почти не проводится иначе, как ПО СПИСКАМ (разумеется, партийным): в каждом округе (на несколько депутатских мест сразу, так партиям удобнее агитировать и контролировать) от каждой партии предлагается список кандидатов, И отдельный кандидат уже тем лишен личной ответственности перед избирателями, а только - перед партией; избиратели же лишены выбрать сами определенного представителя, кому доверяют, а выбирают только партию. Различают две под-системы: "связанных списков", когда избиратель не может переставлять порядок желательности в списке, партия сама отберет, такой способ особенно применяется при малой грамотности населения; и под-система "свободных списков", где избиратель может отдать предпочтение кандидатам внутри списка или даже предложить свой список, что, и правда, очень затрудняет технику подсчета. Есть третий вариант, когда округа делятся на под-округа, лишь с одним именем в каждом, но все равно затем окружная комиссия производит подсчет по партиям и, по пропорции, предоставляет места именно партиям, а не лицам. Во всех случаях выбор ЛИЦ достается в основном партиям».

Рассмотрим третий вариант, указанный здесь Солженицыным - «когда округа делятся на под-округа, лишь с одним именем в каждом, но все равно затем окружная комиссия производит подсчет по партиям и, по пропорции, предоставляет места именно партиям, а не лицам».

Этот вариант, как отмечает сам А.Солженицын, одобрял известный революционер и первый руководитель СССР В.И.Ульянов — Ленин. Именно В.И.Ульянов (партийная кличка — Ленин) назвал указанную систему выборов «одним из самых передовых способов выбирать», когда выбираются «не отдельные лица, а партийные представители».

Здесь, Солженицын отмечает, что пропорциональные выборы по спискам чрезмерно усиливают власть партийных инстанций, которые и составляют списки кандидатов, и дают перевес большим и организованным партиям.

Политическим партиям это выгодно, так как они всегда могут иметь кандидатов по дальним округам, где эти кандидаты не проживают, и обеспечить таким образом их избрание, допустим - на депутатские должности в региональные законодательные органы власти.

Нужно отметить, что при пропорциональной системе малые партии могут получить голос в законодательном органе власти, однако — при такой системе выборов создается множество парламентских фракций, которые не проводят единой политической линии, и поэтому, вынуждены бывают пассовать перед партиями — гигантами. Все это толкает малые партии на учреждение коалиций между собой, или заключение сделок с крупными фракциями парламента, что вынуждает малочисленные фракции поступаться своими принципами и своей программой.

Говоря о мажоритарной системе выборов, А.Солженицын далее отмечает следующее:

« При этой системе партия (или блок), едва опередившая других, получает подавляющее число мест, а едва позади - полный проигрыш: даже получив 49% голосов - бывает можно совсем не получить парламентских мест. А при неточном распределении избирательных округов может случиться и так, что мажоритарная система дает победу меньшинству. Так было, например, во Франции в 1893, 1898, 1902: некоторые победившие депутаты получили меньше голосов, чем побежденные; в двух последних случаях совсем не были представлены в палате депутатов -- 53% избирателей. Зато при этой системе создается устойчивое правительство. Вводимая теперь у нас система выборов по абсолютному большинству (для чего возможен 2-й тур) также выталкивает мелкие партии, но дает возможность торговать голосами между 1-м и 2-м турами. При системе двух партий, как в Соединенных Штатах, независимые кандидаты ничего не решают, избиратель несет свой голос одной из двух партий (обе - с сильным партийным аппаратом и богатейшей поддержкой). Не сразу, не всегда в одну избирательную кампанию, но при этой системе общественное недовольство находит выход, однако негативный: только бы сменить вот эту, правящую, партию - без гарантии, что сделают сменщики Итак, всего лишь от способа подсчета голосов может ошеломительно измениться и состав правительства иего программа, выражающая, разумеется, Волю Народа.»

Солженицын замечает то, что подсчет голосов избирателей еще не выражает всей истины, он говорит о том, что выборы все сводят к простому арифметическому поглощению меньшинства большинством. Солженицын предупреждает, что меньшинство не менее важно в общественной и государственной жизни страны, он призывает к разумному подходу в вопросе выбора власти, или решении значимых общественных вопросов.

Я же, считаю, что так или иначе, но мы обязаны создать в стране устойчивую систему выборов — честных выборов. О вопросе способа голосования я уже писал в более ранних статьях — я считаю, что депутатский состав должен формироваться по партийным спискам, а сама партия обязана отвечать за своих кандидатов. Кроме того, граждане должны иметь право в упрощенном порядке отзывать депутата любого уровня, если он не удовлетворяет запросы граждан, из представляемого им округа.

Да, совершенно верно — меньшинство во многих случаях бывает более прогрессивно чем большинство, и это уже доказано исторической практикой. Рассмотрим этот вопрос в классическом варианте, например — идет референдум по особо значимому государственному вопросу, и от решения этого вопроса, допустим, зависит сама жизнь всех лиц, принимающих участие в референдуме. Далее, допустим, что за один вариант решения вопроса проголосовало 45% населения страны, а за другой вариант проголосовало 55% населения данной страны. Побеждает большинство? Пусть не квалифицированное большинство, но — большинство — 50 + 1 голос.

Так вот, 45% проголосовавших — это, практически, половина страны, а перевес в 5% другой половины страны, получается, решил полностью участь целых 45% населения. Вот на таком примере можно задуматься о том, является ли всегда демократия положительным моментом в жизни общества. Однако — это уже вопрос реторический, и мы в него вдаваться здесь не будем.

Вернемся к Солженицыну. Интересные мысли выражает Александр Исаевич по поводу избирательной кампании, так, он пишет, что телевидение хоть и выявляет внешность кандидата на тот или иной государственный пост, его манеру одеваться, держаться в обществе, однако — мы не можем знать о профессиональных, или государственных способностях кандидата.

Писатель отмечает, что во всякой избирательной кампании происходит вульгаризация государственной мысли, он пишет:

« Для благоуспешной власти нужны талант и творчество - легко ли избрать их всеобщим голосованием на широких пространствах? Сама по себе - такая система (система выборов) не понуждает политических деятелей действовать выше своих политических интересов, и даже наоборот: кто будет исходить из нравственных принципов - легко может проиграть».

К главе «Народное представительство»

«А уж пройдя избрание - кандидат становится НАРОДНЫМ представителем» - так начинается данная глава.

Здесь, А.Солженицын ведет рассуждения по поводу народных избранников, отмечая то, что еще Афинская демократия отвергала всякое «представительство», и считала «представительную» демократию одной из разновидностей олигархии.

Я отмечаю, что такое мнение в Древней Греции было оправданным. Древние Афины могли себе позволить прямую демократию в виду своего свободного малочисленного населения, но прямая демократия затруднительна, и даже не возможна там, где существуют многочисленные сообщества людей.

Интересный факт приводит Солженицын в этой главе, который показывает, что представители не всегда выражают волю их избравшего народа. Так, он пишет:

«французские Генеральные Штаты в 1789, едва собравшись, провели закон, что отныне каждый депутат есть лишь часть этого коллективного собрания, КОТОРОЕ И ЕСТЬ ВОЛЯ НАРОДА. Тем самым каждый депутат отсекался от своих избирателей и от личной ответственности перед ними».

Писатель А.Солженицын отмечает, что первые 4 Государственные Думы в Российской Империи мало выражали интересы русского народа, по большей части они представляли только узкие слои нескольких городов империи.

Так, депутат Государственной Думы В.Маклаков говорил о том, что «воля народа и при демократии фикция: за нее всего лишь принимается решение большинства парламента».

Более того, Солженицын идет дальше, и он выражает такую мысль, что народные избранники — депутаты не могут подняться выше своих личных будущих выборных интересов, выше партийных комбинаций, и служить непосредственно интересам Родины в ущерб себе или своей партии.

Мнение Солженицына в вышеуказанных мыслях, по — моему мнению, слишком предвзято к народным избранникам, Солженицын в своих размышлениях ищет эталон — неуловимый фантом справедливости и честности. Но, фантом является только фантомом — иллюзией, которая не имеет ни чего общего с реальным положением вещей.

Так, допустим, что политическая партия, лидеры и рядовые члены которой истинно выражают интересы граждан, все равно — так или иначе, вынуждены будут лавировать в политических «битвах», чтобы получить для себя более выгодное положение в политической нише, которая и позволит данной партии более лучше удовлетворить интересы своих избирателей. Политический мир не прост - «хорошим» партиям и достойным честным политикам приходится лавировать в этой стихии, строить конструкции, позволяющие победить, или переиграть своих политических противников, ведь без победы над своими «отрицательными» оппонентами не возможно деятельно помогать гражданам, или принимать нужные и своевременные законы. «На войне как на войне»

[Лев Трапезников]

Александр Солженицын отмечает:

«А в таком обширном государстве, как наше, тем меньше возможность проверять избранцев и тем большая возможность их злоупотреблений. Контрольного механизма над ними нет, есть только возможность попытки отказать в следующем переизбрании; иного влияния на ход государственного управления у народного большинства не остается».

Мысль Солженицына здесь более чем понятна, он говорит о досрочном переизбрании гражданами депутатов за ненадлежащее исполнение ими своих обязанностей. Им отмечается, что другого механизма влиять на выборную власть у граждан нет. Здесь, нужно заострить внимание читателя на том, что нам нужен не просто механизм, который бы позволял гражданам отзывать своего депутата, но нам нужен упрощенный механизм отзыва народных избранников, иначе все эти нормы будут только декларациями о возможностях граждан.

Далее Солженицын отмечает, что правительство, формируясь из числа представителей партий парламента, согласно занимаемым партиями местам в парламенте. Однако — представители партий большинства, получающие больше мест в правительстве, перестают со временем быть выразителями интересов своих избирателей, так как они подчинены здесь исполнительной власти, и они не могут теперь являться независимыми депутатами.

Министры — представители фракций парламента, получая места в правительстве, начинают услуживать правительству, которое всецело подчинено главе исполнительной власти, например — президенту.

Мне интересны мысли Солженицына — да, представители фракций парламента в правительстве уже не выражают интересов своих избирателей, и это неоспоримый факт.

Я считаю, что верховным органом власти в государстве должен быть Государственный Совет, в который бы вошли представители политических партий парламента, министры стратегических ведомств государства, ген. прокурор и председатель Верховного Суда. Я считаю, что коллегиальное управление государством избавит общество от угрозы диктатуры, а в случае чрезвычайной ситуации, вся власть временно может быть передана председателю Государственного Совета. Считаю, что моя идея жизнеспособна.

К главе «И чем может обернуться»

Писатель А.Солженицын признает тот факт, что демократическая система дает возможность строго контролировать действия чиновников, хотя, писатель замечает и то, что современные демократии обросли грузной бюрократией.

Здесь я могу выразить только ту мысль, что демократические институты, включающие в себя общественные и правозащитные организации, связанные с политическими партиями в парламенте, могут поставить под сомнение действие любого чиновника — и это является одним из выдающихся завоеваний демократического свободного мира. Кроме того, демократия предполагает и прямое волеизъявление народа — люди могут выйти на улицы, площади, собраться у зданий государственных контор для своего протеста против произвола того или иного должностного лица.

Указанные действия не возможны при тоталитарном режиме, где антидемократическая власть сама устанавливает правила для граждан и чиновников, строго контролирует действия своего народа, жестко подавляя любой протест со стороны граждан. Тоталитарный режим использует репрессии в виде тюрем и ссылок к несогласным. Диктатура одного лица, также, пытается контролировать граждан в их действиях, и любые попытки граждан на деятельный протест — народный сход или демонстрацию, карательными органами диктатуры частично подавляются. Здесь используется полиция для разгона демонстрантов, угрозы со стороны правоохранителей по отношению к оппозиции, или фабрикуются карательными органами уголовные дела в отношении участников протестного движения.

Если при демократии чиновничий аппарат обрастает непомерной бюрократией, то это наименьшее зло по сравнению с антидемократическими режимами, практикующими репрессии по отношению к несогласным. То есть, на сегодняшний момент, человечество не создало ни чего прогрессивнее, чем институт демократических свобод, гарантирующий свободу слова, неприкосновенность личности и право участия гражданина в деятельности государства по средствам прямой или представительной демократии.

Далее Солженицын замечает:

«во всеобщих выборах большинство далеко не всегда выражает себя. Голосование часто проявляется вяло. В ряде западных стран больше половины избирателей и даже до двух третей - порой вообще не являются голосовать, что делает всю процедуру как бы и бессмысленной. И числа голосующих иногда раскалываются так, что ничтожный перевес достигается довеском от крохотной малозначительной партии - она-то как бы и решает судьбу страны или курс ее. Как принцип это давно предвидел и С. Л. Франк: И при демократии властвует меньшинство. И В. В. Розанов: "Демократия -- это способ, с помощью которого хорошо организованное меньшинство управляет неорганизованным большинством."

Я, лично, согласен с тем, что вялое большинство, своей пассивностью укрепляет активное меньшинство, которое использует законные возможности и добивается для себя особого элитарного положения в обществе. Я думаю, что пассивность общества в вопросах общественной и государственной деятельности, ведет любую страну к диктатуре или тоталитаризму. Здесь, нужно отметить, что любую правовую норму нужно приводить в движение — сама норма за вас не пойдет голосовать и не будет отстаивать ваши интересы, вы — граждане, должны сами использовать правовые нормы для достижения своих целей. Иначе, если вы не будете пользоваться своими правами, закрепленными в законе, то эти нормы будут отняты у вас какой — либо активной группой.

Писатель Солженицын заметил, что «хорошо приработанная демократия умеет лишить силы протесты простых людей, и не дать им звучного выхода».

Солженицын пишет:

«Несправедливости творятся и при демократии, и мошенники умеют ускользать от ответственности. Эти приемы - распыляются по учреждениям демократической бюрократии и становятся неуловимы. Сегодня и из самой старинной в мире демократии, швейцарской, раздается тревожное предупреждение (Ганс Штауб): что важные решения принимаются в анонимных и неконтролируемых местах, где-то за кулисами, под влиянием "групп давления", "лоббистов".

Солженицын также пишет, что «при всеобщем равенстве остается фактическое неравенство богатых и бедных — более сильных над более слабыми». Александр Исаевич приводит здесь слова государствоведа Б.Н.Чичерина, который еще в 19 веке отмечал то, что из аристократий всех видов одна всплывает и при демократии — денежная. Солженицын соглашается с Чичериным, и замечает тот факт, что при демократии деньги обеспечивают реальную власть, и в этом случае, неизбежна концентрация власти у людей с большими финансами.

К главе «Партии»

В данной главе А.И.Солженицын пишет: - «еще Тит Ливий написал: "Борьба между партиями есть и всегда будет гораздо худшая беда для народа, чем война, голод, мор или любой другой гнев Бога."

А вот интереснейшие мысли писателя, показывающие его отношеник к партиям, как к одному из демократических элементов свободного общества. И так:

«Разделиться нам на партии - значит разделиться на части. Партия как часть народа -- кому же противостоит? Очевидно - остальному народу, не пошедшему за ней. Каждая партия старается прежде всего не для всей нации, а для себя и своих. Национальный интерес затмевается партийными целями: прежде всего - что нужно своей партии для следующего переизбрания; если нечто полезное для государства и народа проистекло от враждебной нам партии - то допустимо и не поддерживать его. Интересы партий да и само существование их - вовсе не тождественны с интересами избирателей. С. Крыжановский считал, что пороки и даже крушение парламентского строя происходят именно из-за партий, отрицающих единство нации и само понятие отечества. Партийная борьба заменяет где уж там поиск истины - она идет за партийный престиж и отвоевание кусков исполнительной власти. Верхушки политических партий неизбежно превращаются в олигархию. А перед кем отчитываются партии, кроме своих же комитетов? -- такая инстанция не предусмотрена ни в какой конституции».

А.Солженицын отрицает политические партии — то есть, их прогрессивную роль в преобразовании страны, или нации. Он отмечает, что партии, как бы, «рыут» страну на части, каждая партия соперничает за власть с другой партией. А в это противостояние втаскивается народ.

Мне нравятся мысли Солженицына по поводу партий, однако, если упразднить сегодня все партии в стране, то придется менять и форму государственного управления. Беспартийное общество Солженицына, однако — я думаю, не будет отрицать национальные общественные организации, выражающие интересы наций. В таком обществе мы лишились бы неестественных — ложных идеологических взглядов, которые несут людям политические партии, однако — мы бы естественно преобрели национальные организации, которые и заняли бы нишу политических партий.

Вот что предлагает Солженицын:

«Соперничество партий искажает народную волю. Принцип партийности уже подавляет личность и роль ее, всякая партия есть упрощение и огрубление личности. У человека -- взгляды, а у партии — идеология. Что можно тут пожелать для будущего Российского Союза? Никакое коренное решение государственных судеб не лежит на партийных путях и не может быть отдано партиям. При буйстве партий - кончена будет наша провинция и вконец заморочена наша деревня. Не дать возможности "профессиональным политикам" подменять собою голоса страны. Для всех профессиональных знаний есть аппарат государственных служащих».

И далее:

«Любые партии, как и всякие ассоциации в союзы, не более того, существуют свободно, выражают и отстаивают любые мнения, на свои средства могут иметь печать - но должны быть открыты, зарегистрированы со своими программами. (Всякие тайные союзы, напротив, преследуются уголовно как заговор против общества.) Но недопустимо вмешательство партий в производственный, служебный, учебный процесс: это все - вне политики»

(А.И.Солженицын - «Как нам обустроить Россию).

То есть, Солженицын предлагает запретить политические партии и сместить политическую жизнь страны в глубины самого общества, где будут формироваться общественные организации, принимающие участие в деятельности государства и всего общества. Вот эти общественные организации, или общественные союзы, и должны будут влиять на власть, именно они будут формировать депутатский корпус на равных принципах участия в государственной жизни страны. Я полагаю, что Солженицын прогрессивен в своих проектах, ведь мы таким образом выбъем почву из — под тех, кто пытается узурпировать власть (или узурпировал власть) при помощи сегодняшнй системы политических партий.

Далнн Солженицын продолжает свою мысль:

Во всяких государственных выборах партии, наряду с любыми независимыми группами, имеют право выдвигать кандидатов, агитировать за них, но - без составления партийных СПИСКОВ: баллотируются не партии (видимо, Солженицын имеет в виду общественные организации, нацеленные на участие в политическом процессе страны, так как выше было оговорено, что партийная система вредна для общественного развития — прим. Лев Трапезников), а отдельные лица. Однако выбранный кандидат должен на весь срок своего избрания выбыть из своей партии, если он в таковой состоит, и действовать под личную ответственность передо всей массой избирателей. Власть - это заповеданное служение и не может быть предметом конкуренции партий. Как следствие: во всех ступенях государственного представительства, снизу доверху, воспрещается образование партийных групп. И, само собой, перестает существовать понятие "правящей партии".

К главе «Демократия малых пространств»

Александр Солженицын в данной главе обращает внимание на то, что не стоит обращать внимание на критические замечания по поводу демократии в предыдущих главах, демократические институты Новому государству — Российскому Союзу, по мнению Солженицына, просто необходимы. Он так и пишет - «О_ч_е_н_ь н_у_ж_н_а (демократия — прим. Лев Трапезников).

Однако, Солженицын замечает:

«при полной неготовности вашего народа к сложной демократической жизни -- она должна постепенно, терпеливо и прочно строиться СНИЗУ, а не просто возглашаться громковещательно и стремительно сверху, сразу во всем объеме и шири»

(написано Солженицыным в конце эпохи СССР — прим. Лев Трапезников).

Далее писатель отмечает:

« Все указанные недостатки почти никак не относятся к демократии малых пространств: небольшого города, поселка, станицы, волости (группа деревень) и в пределе уезда (района). Только в таком объеме люди безошибочно смогут определить избранцев, хорошо известных им и по деловым способностям и по душевным качествам. Здесь - не удержатся ложные репутации, здесь не поможет обманное красноречие или партийные рекомендации. Это -- именно такой объем, в каком может начать расти, укрепляться и сама себя осознавать новая российская демократия. И это -- самое наше жизненное и самое ваше верное, ибо отстоит в нашей местности: неотравленные воздух и воду, наши дома, квартиры, ваши больницы, ясли, школы, магазины, местное снабжение, и будет живо содействовать росту местной нестесненной экономической инициативы. Без правильно поставленного местного самоуправления не может быть добропрочной жизни, да само понятие "гражданской свободы" теряет смысл».

Далее Солженицын отмечает, что демократия «малых пространств» сильна тем, что она по своей конструкции НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ.

Он говорит, что демократия эффективна там, где применимы народные собрания, а не представительные институты.

Вот так описывает Солженицын прямую — непосредственную демократию:

«еще с Афин и даже раньше. Такие -- уверенно действуют сегодня в Соединенных Штатах и направляют местную жизнь. Такое посчастливилось мне наблюдать и в Швейцарии, в кантоне Аппенцель. Я писал уже об этом в другом месте, не удержусь тут повторить кратко. На городской площади собраны, плотно друг ко другу стоят все имеющие право голоса ("способные носить оружие", как предлагал в Аристотель). Голосование - открытое, поднятием рук. Главу своего кантонального правительства, ландамана, переизбрали очень охотно, с явной любовью, -- но из предложенных им законопроектов тут же вслед проголосовали против трех: доверяем тебе! правь нами - но без э_т_о_г_о!»

А вот еще. Прочитайте господа — это восхитительно:

« А ландаман Раймонд Брогер в программной речи сказал: Вот уже больше полутысячелетия наша община не меняет существенно форм, в которых она правит сама собою. Нас ведет убеждение, что СВОБОДА связана с нашими обязательствами и нашим самосдерживанием. Не может быть свободы ни у личности, ни у государства без дисциплины и честности. Народ - решающий судья во всех важных вопросах, но он не может ежедневно присутствовать, чтоб управлять государством. И поэтому в управлении неизбежна примесь аристократического или даже монархического элемента. (То же говорил и Аристотель.) Правительство, продолжал Брогер, не должно спешить за колеблющимся переменчивым народным голосованием, только бы переизбрали вновь, не должно произносить зазывных речей избирателям, но двигаться против течения. Задача правительства: действовать так, как действовало бы разумное народное большинство, если бы знало все во всех деталях - а это становится все невозможнее при растущих государственных перегрузках. Именно демократическая система как раз и требует сильной руки, которая могла бы государственный руль направлять по ясному курсу».

Солженицын здесь замечает, что демократия «малых пространств» целые века существовала в нашей стране - это и городские веча, это и казачье самоуправление, это и русский деревенский мир. А с конца 19 века росла и развивалась такая форма демократии в России, как Земство, которое было уездным и губернским. Александр Исаевич с сожелением отмечает, что земство не имело своего корня в волостях и логически не завершалось Всероссийским Земством.

Октябрьский переворот сломал всякое земство и заменил его Советами, которые были поставлены в зависимость от компартии СССР. Солженицын говорит, что Земства необходимо в стране возраждать, отмечая, что местные Советы народных депутатов не выполняют своих функций, а то есть, они в полной мере не выражают интересы всех групп населения.

Завершая главу, Солженицын пишет:

« Много лет занимавшись государственной историей предреволюционной России, я использую тут опыт наших лучших практических деятелей и умов, соединенный с моей посильной разработкой. Разумеется, тот опыт не может быть просто перенесен в сегодняшнюю растерзанную страну, где искажены самые основы жизни, но и без него вряд ли наш подъем произойдет здоровыми путями».

К главе «Земство»

Данная глава является, по сути своей, проектом демократического преобразования нашей страны, здесь Солженицын предлагает целую государственно — политическую конструкцию, с помощью которой наша страна будет управляться. Он говорит о Земствах, которые и являются, по мнению Солженицына, одним из основных моментов демократического управления обществом, где сам народ имеет реальные возможности самоуправляться.

И так, структура Земств, согласно проекта Солженицына выглядит следующим образом:

Различается четыре ступени Земства:

- местное земство (некрупный город, район крупного, поселок, волость)

- уездное земство (нынешний район, крупный город)

- областное земство (область, автономная республика)

- всероссийское (всесоюзное) земство.

Далее — голосование может проводиться только за отдельных лиц, а избирательные кампании желательны самые скромные и краткие. Сюда входит: деловое оповещение о личных программах, биография и убеждения. Кроме того, ни каких государственных средств тратить на выборную кампанию не предполагается, организуют и финансируют выборы местные власти.

Всеобязательные элементы выборной кампании:

ЦЕНЗ ВОЗРАСТНОЙ. Какого возраста должен достичь избиратель, чтобы быть допущенным к решению народной судьбы? В наше время незрелая юность не получает устойчивого воспитания ни в семье, ни в школе, поверхностно нахватана в образовании и порой шатка к самым безответственным влияниям. Не следует ли повысить порог до 20 лет? (По суждению местностей или национальных областей этот возраст может быть установлен и выше.) А быть избранным - лишь с 30 лет? С 28?(А.И.Солженицын «Как нам обустроить Россию).

ЦЕНЗ ОСЕДЛОСТИ. И избиратели, и тем более избираемые должны быть укоренены в данной местности, тесно связаны с ее интересами, основательно их понимать; недавние приезжие или вовсе случайные - не могут тут иметь ответственности суждения. Для избирателей оседлость не должна бы быть меньше трех последних полных, без существенного перерыва, лет. (Каждая местность может устанавливать у себя и выше.) Для избираемых - не меньше пяти последних лет или, допустим: три последних года непрерывно плюс пять лет в прежнее время (А.И.Солженицын «Как нам обустроить Россию).

По проекту Солженицына, в местное Земство избирается определенное число законодателей, или «гласных». «Гласные» утверждают административных лиц, постоянно ответственных перед ними в своей деятельности. В волости же — малом поселке, это может быть один человек, а на уровне уезда это: уездная земская управа, которую выделяет из своего состава или набирает из специалистов уездное земское собрание.

Далее - новоизбранные перенимают властные полноочия от существующих мес тных и районных советов депутатов, а районные советы упраздняются.

Солженицын отмечает, что в местное земство выборы должны быть только прямые, выборы в уездное земство зависят от размеров уезда и надежной всеизвестности кандидатов.

«При нашей политической неумелости - местное и уездное земство в ходе практического управления своею местностью станут и школой управления, и в них начнут проявляться и формироваться деятели, способные к более широкому охвату» - так пишет А.Солженицын.

Здесь, мне хотелось бы выразить свое видение ситуации в русле происходящих событий сегодняшней РФ. И так, Солженицын предлагает реальный проект передачи власти народу на местах. Однако — это возможно только в том случае, если сегодняшняя партийная политическая система будет упразднена, иначе — ни какие Земства не будут выражать интересы народа, так как политическая партия «Единая Россия» сможет подчинить себе любые демократические институты в регионах. То есть, при сегодняшней ситуации в стране, создание Земств не возможно, или, я бы сказал, это бессмысленно, так как плодотворная работа Земств может быть дискредитированна партией власти - «ЕР», которая антизаконно введет в состав Земств своих представителей. Разве мы говорим о том, что Земства должны выражать интересы правящей партии? Нет, мы говорим о выражении народных интересов, а это возможно только при свободном формировании состава Земств, что является очень затруднительным моментом при сегодншней складывающейся обстановке в политике, когда государственный и муниципальный административный ресурс всецело принадлежит все той же «ЕР».

К главе «Ступени передачи власти» И так, Александр Солженицын, продолжая разовор о Земствах, продолжая свою мысль, пишет, что «при географической обширности и бытовых условиях нашей страны прямые всегосударственные выборы законодателей в центральный парламент не могут быть плодотворны. Только выборы трех-четырехстепенные могут провести кандидатов и уже оправдавших себя и укорененных в своих местностях. Это будут выборы не отдаленных малознакомых людей, только и пофигурявших в избирательной кампании, но выборы по взаимному многолетнему узнаванию и доверию».

По мысли Солженицына, в конце первого или второго избирательного срока должны проводиться выборы третьей ступени — областного земского собрания. Их проводят земские собрания (земское Собрание областного города), из своей изученной среды выделяют отведенную им для области пропорциональную долю на весь следующий срок, а сами после этого подвергаются очередному переизбранию.

Солженицын приводит слова выдающегося земца Д.Н.Шипова, вот они:

« дабы исправить возможные упущения от выборных случайностей, каждое собрание имеет право не голосованием, а при полном согласии приобщать в свой состав, не более пятой части от своего объема, всем известных полезных и необходимых местных деятелей».

Кстати, Солженицын указывает, что совет Д.Н.Шипова не плох, так как это позволит принять в Земство граждан, которые как специалисты уже положительно зарекомендовали себя при «старой» системе управления, что делает их полезными специалистами в работе Земств.

Писатель утверждает, что чем авторитетнее будет областное земство, тем будут самостоятельнее наше области. Здесь я заострю внимание на том, что мы все говорим о праве русских областей на статус Республик в составе РФ, но не знаем как этого добиться, а вот идея местного самоуправления в виде Земств (губернских Земств) решило бы эту задачу. Губернские Земства могли бы выразить свое требование на статус Республик более организованно, что не могло бы пройти мимо внимания Кремля.

Александр Солженицын заканчивает главу:

« Успешное построение земской системы, увершаемой Всеземским Собранием, требует, чтобы поработали и набрались опыта уездные и областные собрания, и областяне, хорошо узнав друг друга, могли бы выделять во Всеземское Собрание делегации (либо постоянные на долготу срока, либо посменные на часть его), в которых областной опыт сливался бы со всероссийским и всегда надежно был бы представлен в нем. Парламент не может быть отвлеченно "центральным": он должен состоять из реальных и авторитетных представителей областей, да еще с непременным условием, чтобы они определенную заметную часть года жили в своей местности, не то теряют право представлять ее. (Это - и в Соединенных Штатах так.)».

К главе «Сочетанная система управления»

В данной главе Солженицын имеет в виду сочетание деятельности централизованной бюрократии и общественных сил (организаций, движений).

Писатель отмечает, что такое сочетание имело место быть в некоторые периоды Московской Руси. Так, местное самоуправление вело не только местные дела, но и часть общегосударственных дел, но это происходило под надзором центральных властей.

В главе отмечается что «в здоровое время у местных сил большая жажда деятельности, и ей должен быть открыт самый широкий простор».

Солженицын приводит мысли Тихомирова, который утверждал, что общественные силы сами способны поддерживать общеобязательные нормы, а действия некоторых государственных учреждений по многим вопросам просто вредны и излишни. Почему вредны? Потому, что нация лишается возможности самой решать свою судьбу, перекладывая общественную нагрузку на государство, и этим самым, нация расслабляется и перестает быть самостоятельной.

Поэтому, там где возможно прямое действие народных сил, выражается ли это в формате местного самоуправления, или деятельности общественных организаций, движений и союзов, это необходимо только приветствовать - прямое участие в жизнедеятельности государства должно быть открыто народу.

Общественные организации просто незаменимы при контроле за бюрократическим аппаратом государственного механизма, такой контроль заставляет чиновника служить обществу честно и бескорыстно.

Александр Солженицын отмечает, что вышеуказанную сочетанную систему, деловое взаимодействие администрации правительственной и администрации местных самоуправлений, Д. Шипов называл ГОСУДАРСТВЕННО-ЗЕМСКИМ строем.

К главе «Предложения о центральных властях»

В этой главе А.Солженицын говорит о том, что при президентской форме правления в нашей стране необходимо предусмотреть законом все конфликтные ситуации, которые могут возникнуть между президентом и Всеземским Собранием.

Он, также, отмечает:

«Подлинный авторитет он (под словом «он» имеется в виду президент страны — прим. Лев Трапезников) будет иметь только после всенародного избрания (на 5 лет? 7 лет?)... Всеземское Собрание выдвигает и тщательно обсуждает несколько кандидатур из числа урожденных граждан государства и постоянно живших в нем последние 7-10 лет. В результате обсуждений Всеземское Собрание дает по поводу всех кандидатов единожды и в равных объемах публичное обоснование и сводку выдвинутых возражений. Затем всенародное голосование (в один-два тура, по способу абсолютного большинства) могло бы производиться без напряженной изнурительной избирательной кампании. (Очевидно разумно, по американскому образцу, предусмотреть и должность вице-президента: его кандидатуру называет для себя кандидат в президенты, и они выбираются вместе.)»

Здесь мы видим, что Солженицын является сторонником того, чтобы кандидата в президенты нашей страны представляло народу Всеземское Собрание, что будет экономить финансы и время на избрание первого лица государства. Я думаю, что если Земство будет выражать интересы народа, и будет со своим народом крепко связано через уже упомянутые общественные организации, контролирующие своих представителей во Всеземском Собрании, то такая форма выборов более чем демократична.

Кроме того, А.Солженицыным разработан порядок досрочного лишения полномочий президента страны. Так, если в течение срока избрания Всеземское Собрание тремя четвертями в каждой палате признает, что президент не исполняет свои обязанности должным образом, оно (Всеземское Собрание — прим. Лев Трапезников) обязано опубликовать доказательные соображения о том, и вынести на народное голосование вопрос о лишении президента своего поста, и выдвинуть новую кандидатуру на пост руководителя государства. Если же по истечении срока президентства Всеземское Собрание двухтретним большинством в каждой палате продолжает поддерживать данного президента, то президент остается на следующий срок своей работы на своем посту (если только не будет поднят вопрос о переизбрании президента на всенародном голосовании — референдуме).

Далее - Если президент не сможет выполнять свои обязанности и покинет свой пост, или лишится жизни - пишет Солженицын, во второй половине своего срока, то вице-президент заступает на его пост до конца срока; если это случится в первой половине срока - всенародные выборы проводятся заново.

По проекту А.Солженицына, президент назначает в министров на свое усмотрение, предпочтительней было бы, по мнению писателя, чтобы эти должности занимали высокие специалисты, принятые на основании конкурса и в качестве государственных служащих, и не желательно из числа членов законодательных палат.

Так, Александр Солженицын пишет:

«Министры отчитываются как перед президентом, так и перед обеими палатами, но ими не могут быть сменены. Можно не упустить из предсмертной программы П. А. Столыпина: двух-трехлетняя Академия для занятия высших государственных должностей из наиболее способных, отлично окончивших институты, с открытыми мотивированными общественными или персональными рекомендациями; в Академии - факультеты по профилю министерств. Среди министерств Столыпин выделял министерство местных самоуправлений - в помощь им».

Солженицын приводит здесь слова правоведа В.В.Леонтовича, который пишет, что правительство отличается от администрации (бюрократического аппарата) тем, что решает новые задачи, а администрация выполняет старые задачи, установившиеся. Потому, требуется высокий ранг квалификации в отношении министров, а если же правительство само отдастся бюрократизации, то оно потеряет способность вести страну.

Солженицыным также отмечается и то, что вся работа в административной системе должна никак не быть ни наградой, ни привилегией, и не должна приносить никаких личных преимуществ, а вот этими словами писателя заканчивается данная глава:

« Мы - почти ни в чем не можем копировать Швейцарию: и по размеру ее, и оттого что она создалась как союз независимых кантонов. Но несомненно можем перенять у нее: при определенном числе тысяч подписей - вносится законопроект, который палаты обязаны рассмотреть, при другом, большем числе (у нас - миллионов) - становится обязательным плебисцит по выдвигаемому вопросу. Эта законодательная инициатива масс добавляет гибкости в государственную жизнь. Кроме таких плебисцитов и редких выборов президента - никакие более всенародные голосования не стали бы нужными».

К главе «Совещательная структура»

Александр Солженицын: - «Добавляю эту главу никак не к сегодняшнему моменту - но, мне кажется, весьма важную для нашего отдаленного государственного будущего».

Солженицын пишет, что нужно искать форму государственных решений более высокую, чем простое механическое голосование. По его мнению, отдав все вопросы на голосование, мы установим диктатуру большинства над меньшинством, а вот от этого и предостерегает нас Александр Исаевич. Почему? Потому, что особые мнения меньшинства могут быть особенно полезны для общества, в них может крыться прогрессивная сторона решения многих вопросов.

Так, Солженицын предлагает:

«Высокий уровень деятельности всех государственных властей недостижим без установления над ними этического контроля. Его могла бы осуществлять верховная моральная инстанция с совещательным голосом - такая структура, в которой голосование почти вообще не производится, но все мнения и контрмнения солидно аргументируются, и это - наиболее авторитетные голоса, какие могут прозвучать в государственной работе».

Интересные мысли Д.Шипова приводит здесь Солженицын по поводу становления демократических институтов в нашем обществе. Так, он указывает на то, что история России имеет богатый опыт работы Земских Соборов. Я думаю, на этот опыт стоит обратить читателю внимание: когда в Московской Руси собирались Земские Соборы, то не происходило борьбы между Государем и Соборами, и нет таких случаев в нашей истории, когда бы Государь поступил в «противность» соборному мнению, так как все расхождения Государя с народом, только ослабляют авторитет монарха. Сам, Солженицын, отмечает, по указанному поводу, что «соборность - это система доверия: она предполагает, что нравственное единство - возможно и достижимо».

Одна из замечательнейших мыслей Солженицына, я считаю, это мысль создания Государственной Думы, состоящей из представителей всех социальных слоев нашего общества и всех профессиональных групп населения — сословий (Даль - «первое значение этого слова: люди общего им занятия, одних прав; второе: состояние, разряд, каста).

В главе сказано, что мы имеем все свою работу, свою специальность, и тем получаем полезное место в структуре общества. Обезличивание же людей, или полное равенство людских выражений, по мысли Солженицына, есть энтропия — направление к смерти. Общество живо своей дифференциацией, а Л.Тихомиров замечает: - «Чем лучше нация организована в социальных группах, тем явственней проступают ее творческие силы».

Вот так пишет о профессиональных сословиях сам Солженицын:

« В рассвобожденном нашем обществе с годами несомненно разработаются и сплотятся жизнедеятельные сословия - сословия не в кастовом смысле, а - по профессиям и отраслям приложения труда. Слишком долго у нас всяким делом ведали и руководили те, кто ничего в нем не понимают. Наконец каждое дело должны вести знающие. А совета по каждому делу никто не даст лучше, чем представители данной специальности».

Солженицын замечает, что в дополнение к земскому, территориальному представительству могло бы «нарасти» и действовать представительство сословное, а энергия, которая расстрачивается в политических партиях в «пустую», может быть направлена в конструктивную сословную деятельность.

Вот здесь и я отмечу один хороший момент, на мой взгляд. Я думаю, в любом законодательном органе власти должна быть Палата Сословий, которая будет профессионально работать по разработке законов по всем сферам деятельности общества, ведь именно профессионалы лучше других знают о полезности того или иного законопроекта, вносимого в ГД. Например — кто лучше председателя сельхозкооператива, или фермера знает положение дел в сельском хозяйстве? А кто лучше знает положение дел на производстве, как ни сам производитель? Вот они — профессионалы, и должны разрабатывать законопроекты нужные для профессиональных сфер деятельности нашего общества.

Вот так конструирует сам Солженицын участие сословий в деятельности государства:

«Процедуру выборов (или назначения) своих депутатов в Соборную Думу каждое сословие определяло бы само. Они посылают гуда (ведущие сословия - и по два) не политических депутатов и не для отстаивания своих политических интересов, а - самых опытных и достойных, кому доверяют общие суждения по роду деятельности своего сословия. Для удобства сосредоточения работы число членов Думы не должно бы превосходить 200-250 человек. Сословий может оказаться и больше, но может посылаться один представитель от группы родственных некрупных сословий».

Идея деления нашего общества на сословия, я считаю, идея состоятельная. Сословия, вбирающие в себя профессиональные слои нашего общества, вводя своих представителей в высшие государственные ветви власти, будут деятельно отстаивать интересы граждан не только профессиональные, но и социальные и политические. Все это создаст почву для развития гражданского общества в нашей стране, так как отстаивание интересов сословий - это есть прямое выражение интересов народа. Сословное представительство в парламенте подвигает государство «смотреть» на свой народ не через призму политических мировоззрений, а сугубо с точки зрения хозяйственных и социальных запросов граждан. Я, думаю, что деление нашего общества на сословия, а затем, и введение в законодательные органы власти представителей от сословий, неминуемо преобразует наше государство в государство национальное — русское, так как любое сословие в нашей стране будет содержать преобладающий процент в своем составе русского населения страны.

Заканчивая свой труд, я обращу ваше внимание, дорогой читатель, на заключительную главу «Давайте искать», в которой Александр Солженицын пишет, что «справедливое и разумное построение государства является задачей высокой трудности и может быть достигнуто только очень постепенно, рядом последовательных приближений и нащупываний». Также, автор «Как нам обустроить Россию» надеется, что соединение его мыслей и мыслей великих государственников и философов, изложенных в его работе, «послужит плодоносной порослью» для будущего прогрессивного развития русской нации.

["Ежедневный журнал"]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8283
6 АВГУСТА 2008 г.
От общества «Мемориал»

UPIНам выпала завидная и нелегкая участь — быть современниками Александра Солженицына. Огромный литературный талант, многообразие форм, в которых этот дар реализовывался, единство биографии и творчества — все это делает Солженицына одной из самых ярких фигур в русской и мировой культуре ХХ века.

Обычно масштаб личности и таланта художника и мыслителя осознается не сразу, иногда — спустя десятилетия. Мы лишь сейчас начинаем понимать, что жили в одно время и на одной земле с Варламом Шаламовым и Василием Гроссманом. С Солженицыным было по-другому: в то ноябрьское утро 1962 года, когда читающая Россия впервые открыла одиннадцатую книжку «Нового мира», всем стало ясно, что начался новый этап в русской литературе.

В 1967, в письме к Съезду советских писателей, читающей публике открылся новый Солженицын: блестящий политический публицист, бескомпромиссный борец за гражданские свободы, прежде всего — за свободу мысли и слова. Правозащитники считали Солженицына своим; в течение нескольких лет в стране и в мире его рассматривали как диссидента № 1. Но Солженицын не был только диссидентом: он умел совместить в себе политического борца с режимом и человека, мечтающего о прекращении двухвекового противостояния правительства и общества, о Великом Примирении российской власти и российской интеллигенции.

С середины 1970-х, своим «Письмом вождям Советского Союза», несколькими эссе, опубликованными в собранном им и его единомышленниками сборнике «Из-под глыб», статьями, написанными в изгнании, Солженицын заявляет о себе как об оригинальном и сильном политическом мыслителе. Его суровая критика механизмов современной демократии, секуляризации западного общества, других основ современной европейской цивилизации создали ему устойчивую репутацию «антизападника» и даже националиста. Но Солженицын, подобно его предшественнику Достоевскому, не вписывается в рамки этих определений. Его поиски «особого пути» для России были не чем иным, как искренней попыткой соединить то, что он считал русскими национальными ценностями, с христианской культурой Европы, продолжением духовных поисков российских религиозных философов конца XIX — начала XX века.

Ни мы, да и никто другой, не можем претендовать на то, чтобы сегодня, сейчас оценить значение интеллектуального наследия Солженицына-мыслителя. Об историософских взглядах, политической философии и публицистике Солженицына будут спорить еще много десятилетий. А может быть, эти дискуссии, подобно спорам вокруг Достоевского и Толстого, будут длиться всегда — по крайней мере, до тех пор, пока существует как социально-культурное явление сама российская интеллигенция. Однако — независимо от отношения современников и потомков к общественно-политическим позициям Александра Исаевича — та невероятная энергия, та яростная убежденность и тот литературный блеск, с которыми Солженицын формулировал и отстаивал свои взгляды, сами по себе делают его публицистику выдающимся явлением культуры.

Для нас, для Международного общества «Мемориал», огромное значение имеет труд Солженицына «Архипелаг ГУЛаг». В этом, по определению автора, «опыте художественного исследования» ему удалось совместить два ранее разделенных потока памяти о государственном терроре: непосредственный личный опыт свидетелей и жертв крупнейшей национальной катастрофы столетия и попытки критического осмысления известных и вновь открывшихся исторических фактов. Основным итогом этой работы стало даже не столько новое знание о терроре, сколько обретение целостности исторического понимания. По существу «Архипелаг ГУЛаг» — это титаническая попытка создать новое национальное историческое сознание, альтернативное лживой, полной умолчаний и фальсификаций официальной версии советской истории.

На многие годы вперед, вплоть до последних лет перестройки, «Архипелаг ГУЛаг» стал одним из наиболее востребованных и наиболее преследуемых текстов самиздата. Его изымали на обысках, за его чтение или хранение выгоняли с работы и отчисляли из вузов, за его распространение и размножение арестовывали и судили. Однако, несмотря на это, экземпляры зарубежных изданий тайно ввозились в СССР, а здесь книгу в сотнях экземпляров печатали фотоспособом, копировали на множительных аппаратах и перепечатывали на пишущих машинках.

На Западе «Архипелаг ГУЛаг» также произвел ошеломляющее впечатление как неопровержимое по достоверности свидетельство цены и итогов коммунистического эксперимента. Канцелярская аббревиатура названия «Главное Управление лагерей» стала метафорой, и слово «Гулаг» вошло во все словари мира как одно из обозначений понятия «гуманитарная катастрофа политического происхождения и национального или глобального масштаба».

С «Архипелага ГУЛаг» начинается новый этап в осмыслении отечественной истории ХХ века. Необходимость работы с прошлым во имя будущего стала очевидной для многих людей. Сначала такие люди насчитывались десятками, потом их стали сотни и тысячи. Попытки независимых исторических исследований в 1970-е, широкое общественное движение конца 1980-х, мемориальская работа, начавшаяся в 1990-е и продолжающаяся по сей день, — отправной точкой для всего этого был грандиозный «опыт художественного исследования», осуществленного Александром Солженицыным.

Теперь многие начнут говорить о «конце эпохи Солженицына». Мы категорически с этим не согласны. «Эпоха Солженицына», эпоха восстановления исторической памяти, не кончается с его уходом.

Москва, 4 августа 2008 г.

[Толкователь]

http://ttolk.ru/2017/01/16/%d1%81%d0...3%d0%ba%d1%80/
16.01.2017

В 1994 году до возвращения Солженицына в Россию он дал интервью американскому Forbes. В нём писатель прогнозировал неизбежный конфликт с Украиной, которая должна отдать России южные и восточные земли, Крым и «подаренный Госдепом США (!)» Севастополь. Также Солженицын прогнозировал отделение от Казахстана северных и восточных областей. Несмотря на это Европа и США должны утереться, так как они будут нуждаться в России как союзнике.

Это интервью у Александра Солженицына брал в 1994 году Пол Хлебников, позже — первый главный редактор русского Forbes (интервью вышло 9 мая 1994 года). В сентябре 2008 года его перевод был напечатан в бумажном русском Forbes. Мы приводим его в сокращении.

— Напряжение в отношениях между Россией и обретшей независимость Украиной нарастает на глазах. При этом Запад полностью поддерживает территориальную целостность Украины. По мнению Генри Киссинджера, Россия всегда будет оставаться угрозой интересам Запада — независимо от того, кто ей правит.

— Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский, Ричард Пайпс, многие другие американские публицисты и политики — никто их них не может отделаться от привычного для них, но давно устаревшего образа мыслей. Ослеплённые своим упрямством, они бесконечно повторяют свою теорию агрессивности, присущей России на протяжении всей истории, не желая принять сегодняшнюю реальность.

— А как же Украина? Разве от России не исходили угрозы в адрес некоторых бывших советских республик?

— Вообразите такую картину: в один не слишком прекрасный день два или три штата на юго-западе США одновременно объявляют о своей независимости. они становятся суверенными государствами и принимают испанский язык в качестве единственного официального. Все англоговорящие жители этих областей — пусть их предки жили на этом месте более двухсот лет — обязаны в течение года или двух сдать экзамен по испанскому и присягнуть на верность новому государству. В противном случае им не видать гражданства, они будут лишены прав собственности, гражданских свобод и права на трудоустройство. Какова будет реакция США? У меня нет никаких сомнений: ответом будет немедленное вторжение.

Сегодня Россия находится в точно такой же ситуации. За 24 часа она потеряла от 8 до 10 исконно русских областей, 25 млн. этнических русских, которые в одночасье оказались в незавидном положении «нежелательных чужаков». Там, где жили поколения их предков — отцы, деды, прадеды и многие до них начиная с XVII века, они становятся жертвами преследований на работе и дома, а их культура и язык нещадно подавляются.

Вот в таких обстоятельствах «империалистическая Россия» даже не сделала серьёзной попытки разгрести возникшие завалы. Она не то что не переходила на крик — она могла лишь шептать, в то время как 25 млн. её граждан, крупнейшая диаспора в мире, ускользала из её рук.

— По-вашему, Россия является жертвой агрессии, но никак не агрессором.

— Вы можете мне назвать ещё хотя бы один пример такого мирного поведения? И если Россия идёт на мир в вопросах первостепенной важности, то стоит ли ждать от неё агрессии в вопросах менее судьбоносных? Россия находится во власти хаоса, и видеть в ней агрессора было бы слишком сильным допущением. Но имейте же совесть и не просите, чтобы Россия — исключительно на потребу Америке — и вовсе прекратила переживать по поводу своей безопасности и беспрецедентного крушения, постигшего нашу страну. В конце концов, эти переживания вряд ли могут создавать угрозу для США.

— Збигнев Бжезинский придерживается иного мнения. Он считает, что США должны защищать независимость Украины.

— Когда в 1919 году Ленин распространял большевистский режим на Украину, он, словно пытаясь смягчить чувство обиды, передал ей несколько русских областей. Исторически эти области никогда не принадлежали Украине. Я имею в виду южные и восточные области сегодняшней Украины.

Затем, в 1954 году, Хрущёв, повинуясь характерному для этого царька капризу, «подарил» Крым Украине. Но даже ему не пришло в голову «подарить» Украине Севастополь — он оставался вольным городом в юрисдикции правительства СССР. Это удалось Госдепартаменту США, сначала на уровне заявлений посла в Киеве, а затем и в более официальной манере.

С какой стати Госдепартамент решает, кому достанется Севастополь? Если вспомнить совершенно бестактные заявления президента Буша в поддержку суверенитета Украины ещё до референдума по этому вопросу, вывод напрашивается: главной целью всей этой активности является ослабление России — любыми доступными способами и не задумываясь о последствиях.

— Почему же независимость Украины ослабит Россию?

— В результате внезапного и грубого установления границ внутри славянских народов миллионы семейных и дружеских связей оказались разрушены. Разве это можно принять безропотно? Недавние выборы на Украине явно демонстрируют предпочтения жителей Крыма и Донецка. А демократическая страна обязана уважать мнение своих граждан.

Я сам почти наполовину украинец. Я люблю эту культуру и искренне желаю Украине всяческих успехов, но только в её истинных этнических границах — без прихваченных по дороге российских территорий. И уж точно не в качестве «великой державы», на что сейчас сделали ставку украинские националисты. Они всячески кривляются и приветствуют создание культа силы, убеждённо стараясь слепить из России врага. Повсюду звучат агрессивные лозунги. В украинской армии вовсю пропагандируется неизбежность войны с Россией.

Украина не способна пройти даже культурное испытание на соискание статуса великой державы: 63% населения Украины в её нынешних границах считают своим родным языком русский — это в три раза превышает количество этнически русских на той же территории. Эту огромную людскую массу придётся заново обучать украинскому языку, в то время как самому языку придётся подняться до международных стандартов. Выполнение этого задания займёт более ста лет.

— Как по-вашему, есть ли среди территорий, ранее входивших в состав СССР, территории российские в той же степени, как восточная и южная Украина?

— Да, весь север и восток Казахстана на самом деле является частью юга Сибири. Эти территории в основном населены русскими, которые, так же как другие этнические меньшинства, вместе составляющие 60% населения Казахстана, подвергаются притеснениям как народ со своей культурой и встречают препятствия в деловой и личной жизни. Каким образом меньшинство может управлять большинством? Только с помощью лжи и силы. Именно это мы наблюдали на прошедших в Казахстане «выборах». Казахстанский президент Нурсултан Назарбаев считается на Западе великом демократом. В реальности он уже стал диктатором…

…- И ничто из этого не представляет собой угрозы для США?

— Если вы заглянете в не самое ближайшее будущее, то увидите: в XXI веке настанет время, когда США и Европа будут остро нуждаться в России как союзнике.

— Должен признаться, это заявление приводит меня в замешательство.

— Оно сбивает с толку лишь тех, кто не желает смотреть в будущее и не видит зарождения новых сил в настоящем.

[Грани.Ру]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w.../m.244854.html
08.10.2015

45 лет назад, 8 октября 1970 года, Александр Солженицын был удостоен Нобелевской премии по литературе "за нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы". Кандидатура Солженицына была предложена французским писателем Франсуа Мориаком. Получить премию Солженицын смог только в декабре 1974 года, уже после своей высылки из СССР. Ранее писатель опасался, что в случае поездки в Швецию его могут не впустить обратно в Советский Союз. От литературного дебюта Солженицына - публикации "Одного дня Ивана Денисовича" - до присуждения Нобелевской премии прошло лишь восемь лет, что является абсолютным рекордом в истории премии.

[Максим Соколов]

Журнал "Коммерсантъ Власть" №38 от 24.09.1990

"Камням, лежащим в фундаменте, кряхтеть и вдавливаться - не им увенчивать

здание".

А. И. Солженицын. "Архипелаг ГУЛАГ", ч. 1, гл. VI.

В спецвыпуске "Комсомольской правды" 18 сентября 22-миллионным тиражом были
опубликованы "Посильные соображения" Александра Солженицына о том, "как
обустроить Россию". Выбор издания, по большинству оценок, был не случаен:
вермонтского изгнанника, согласно словам его жены Натальи Солженицыной,
привлекала именно возможность обратиться как бы ко всей России.

Сравнивая "Посильные соображения" 1990 года и "Письмо к вождям" того же
автора 1973 года, наблюдатели отмечают, что если "Письмо" открыло читателям
нового Солженицына, то практически все "посильные соображения" уже были
высказаны в эмигрантской публицистике Солженицына и в "Красном колесе".
Поэтому, вероятнее всего, они и не произвели ожидаемого воздействия на тех,
к кому были обращены.

Однако публичное выступление человека, сыгравшего такую роль в судьбе
России, не могло не вызвать политического резонанса - тем более что уже
несколько лет Солженицын хранил упорное молчание по поводу событий,
происходящих на его родине. Реакцию вождей и общества на солженицынское
послание анализирует парламентский обозреватель "Ъ" МАКСИМ СОКОЛОВ.

В "Письме к вождям Советского Союза" Солженицын призывал распустить
империю, отказаться от непосильных великодержавных амбиций, отказаться от
"мертвой идеологии", допустить частную собственность, возродить крепкое
крестьянское сословие, сосредоточиться на экологических проблемах.

Одна из главных мыслей письма: демократия не такое уж и благо, но отказ от
тоталитаризма в пользу авторитаризма - благо несомненное. Ответом на письмо
была насильственная депортация Солженицына в феврале 1974 года.

Наблюдатели отмечают, что главное в реакции либеральной общественности на
публикацию "Посильных соображений" - успокоение. Либералы обрадовались, не
обнаружив у Солженицына слов в поддержку российского национал-социализма, -
они серьезно опасались этого, памятуя былые привязанности писателя (вроде
одного из идеологов русского нацизма математика Игоря Шафаревича). Но они
же были и огорчены, не увидев в тексте и прямого отмежевания от русских
наци в духе знаменитой фразы из "Архипелага" - "с ВАМИ - мы не русские".

Сами "патриоты" радости, по большинству отзывов, тоже не испытали - слишком
резким в "Посильных соображениях" был отказ от "пространнодержавного
мышления, имперского дурмана", которые, по Солженицыну, суть "при нашем
умирании беззаветная поддержка коммунизма". Этим, по мнению экспертов,
объясняется глухое молчание "патриотов" по поводу послания писателя,
солидарность с которым они прежде всячески стремились подчеркивать.

Широкая публика, на внимание которой, судя по выбору издания, рассчитывал
Солженицын, была в основном слегка шокирована и даже отпугнута вычурным
русским языком писателя - не ясным, классическим языком XIX века и не
современным, а чем-то средним, достаточно тяжелым для чтения.

Но сам характер "посильных соображении", их императивный тон показывают,
что перед нами не столько политическая публицистика, предполагающая широкий
круг читателей, сколько попытка политического действия, что-то вроде
"советов пророка Царю".

В "Посильных соображениях" Александр Исаевич призывает "отрубить в одночас"
траты на военно-идеологический комплекс, "пресечь безоглядные капитальные
вложения в промышленность", "не тянуть взаимное обременение" (республиками
друг друга), "всю номенклатурную бюрократию... кончаем кормить"...

Рядовые читатели вряд ли в состоянии сами осуществить эти рекомендации -
они могут разве что их поддержать. К тому же Солженицын - противник
всеобщих, прямых, равных и тайных выборов, дающих публике возможность
составить правительство из тех, кто пообещает им это сделать. В этом случае
логично предположить, что истинный адресат (как и в 1973 году) - снова
вожди. Или вождь.

Вожди 1973 года - это Брежнев, Суслов, Андропов. Солженицын обратился к ним
с конфиденциальным письмом в сентябре 1973 года и до января 1974 года ждал
ответа. Лишь когда вожди открыли против него откровенно погромную кампанию,
он отдал распоряжение печатать "Письмо", вышедшее за границей.

Российские вожди 1990 года - это Ельцин, Силаев, Хасбулатов. Трудно
предположить, что они принципиально хуже вождей 1973 года, и естественно
было ожидать, что Солженицын будет по отношению к ним по меньшей мере столь
же предупредителен. Ведь сразу взывать к подданным через голову правителей
принято в основном в тех случаях, когда ясно, что правители безнадежны. Или
недоступны.

Однако российских правителей в последнем вряд ли заподозришь: 16 августа
российский премьер Иван Силаев приглашал Солженицына быть его гостем в
любое время и получил отказ. Поставив условием своего приезда широкую
публикацию главных своих трудов в СССР, Солженицын пренебрег возможностью
приватно изложить свои соображения тем же Силаеву и Ельцину.

Объяснение этой неясности, по всей видимости, заключается в том, что, хотя
соображения писателя касаются того, "как обустроить Россию", адресатом
Солженицына, по всей вероятности, является не Ельцин, но Горбачев. Ведь
именно он может объявить, что, как пишет писатель, "три прибалтийские
республики, три закавказские, четыре среднеазиатские, да и Молдавия...
непременно и бесповоротно будут отделены". Именно к нему естественнее всего
обратиться со словами "сегодня президентская власть - никак не лишняя при
обширности нашей страны и обилии ее проблем". Именно Президенту может
прийтись по вкусу проект совещательной Соборной Думы.

В ситуации, когда власть над Россией делится между Ельциным и Горбачевым,
последний, казалось бы, не может не быть благодарен Солженицыну за
готовность косвенно поддержать его своим авторитетом. Тем более что 18
сентября - дата публикации текста, благословляющего учреждение в России
авторитарного строя, - случайно совпала с раздачей ВС СССР проекта
постановления о наделении Горбачева экстраординарными полномочиями. Но 25
сентября, на следующий день после получения этих полномочий, отмежевываясь
от солженицынского монархизма, Горбачев заявил депутатам: "Он весь в
прошлом, прошлая Россия, монархия. Я себя чувствую демократом с
радикальными взглядами".

Однако по мнению наблюдателей, отмежевание Горбачева от предложений
писателя связано не столько с различным отношением к авторитаризму, сколько
с выбором типа авторитаризма.

Для Солженицына, судя по всему, образцом является русская национальная
монархия, близкая к Московскому царству XVII века, симпатией к которому
проникнута его эмигрантская публицистика. Солженицынский "президент" -
всего лишь псевдоним "Царя всея Великия и Малыя и Белыя Руси". Горбачев,
получивший экстраординарные полномочия и пошедший в резкую контратаку
против республиканских суверенитетов, склонен сохранить монархию другого
типа - Российскую наднациональную (на нынешнем языке - интернациональную)
Империю XVIII века "от финских хладных скал до пламенной Колхиды".
Приверженность к такому пониманию Союза ССР Горбачев вновь подтвердил в
своем выступлении на заседании ВС СССР 25 сентября.

А своими советами отделаться от "среднеазиатского подбрюшья" и словами
"Советский Социалистический развалится все равно" вермонтский монархист
явно оказывает 'медвежью услугу союзному Президенту.

Казалось бы, вермонтское послание могло бы укрепить прежде всего позиции
Ельцина, ведь он лидер россиян, к которым, собственно, и обращено послание.
Но и тут оно оказалось не вполне кстати. Дельные и уместные советы о том,
как обустроить духовную и хозяйственную жизнь в России, оказалось возможным
реализовать как раз благодаря отвергаемой Солженицыным "четыреххвостке"
(всеобщему, прямому, равному и тайному избирательному праву) и
парламентаризму. Отказ от этих принципов - в особенности на фоне нынешних
действий союзного руководства - означал бы для Ельцина полный политический
провал.

Прозвучавшее из Вермонта "безоговорочное отвержение слепородной и
злокачественной марксо-ленинской утопии" и призывы "дать простор здоровой
частной инициативе" были бы куда более ценны для того же Ельцина еще
полгода назад. Сейчас они стали общим местом.

И критики и приверженцы Солженицына сходятся в том, что он - большой
писатель и большой политик: то, что "часы коммунизма - свое отбили", в
огромной степени его заслуга. Сегодня большой писатель перестал быть
большим политиком: Россия - в немалой степени благодаря ему - вошла в
новую, буржуазно-демократическую эпоху, а он остался в своей, прежней.
Наблюдатели отмечают, что такая судьба постигла многих других изгнанников,
заслуживающих уважение скорее своей приязнью к изгнавшей их родине, чем
адекватным пониманием ее нынешних проблем.

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, дважды войти в Россию 70-х,
наверное, тоже невозможно.

Специальное ежемесячное обозрение