*2611. "Эхо Москвы"

[Эдуард Лимонов]

Алексей Венедиктов в прошлой ночи передаче "Один" на Эхе :

"Вот вы про Лимонова спросили. Мы приглашаем - они не приходят.
Зачем приходить, когда задают неудобные вопросы, понимаете."

Алексей Венедикто лжёт. Нагло, вызывающе лжёт.
Я никогда не боялся неудобных вопросов. Мне собственно говоря никогда и не задавали удобных.

Я не иду на Эхо, потому что вы лично, и ваша радиостанция коллективно, сознательно предали рассерженных горожан 10 декабря 2011 года,сговорились с правительством и администрацией президента и заманили неопытных протестующих на Болотный остров.
И тем самым помешали совершению неизбежной тогда смены власти в РФ.С этой вашей бутылкой вискаря, содержимым которой вы обмыли предательство - вы отвратительны,вы похабны и уверены в своей безнаказанности.

Я не иду к вам на радио из чувства отвращения к вам лично, предателю (в том числе и ваших радиослушателей) и интригану,
продолжающему выдавать себя за оппозиционера и блюстителя моральных норм.

Вы отвратительны и белым и красным,вы гнусный человек.

[Друг истины и Платона]

Сообщение от EchoMSK

https://www.youtube.com/watch?v=f8xT...m&index=6&t=0s

Вот после этой передачи я перестал слушать Эхо. Такого холуйства я на нем еще не слышал. Надо еще пересмотреть это зрелище. Как оно покажется во второй раз.
А Лимонов слушает, а я нет. Или Лимонову просто передали, что о нем ААВ сказал.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/editions/daily/art...kryilyami.html
Папа Венедикт разменял полтинник

19.12.2005 в 00:00, просмотров: 1234
Знакомьтесь: Венедиктов Алексей Алексеевич, он же Веник. Он же папа Венедикт I. Совсем не истинный ариец. Даже наоборот. Характер нордический, легко переходящий в нервический. Беспощаден к врагам “Эха”. Не был, не состоял. Участвовал. Он умеет дружить, ссориться и мириться. Поэтому корабль “Эхо Москвы” плывет.

Мы знаем Венедиктова лет 100. Вчера ему исполнилось 50!

— Алексей, мне кажется, вы слишком серьезно относитесь к своему нежному возрасту.

— В этом году у меня три даты, самой серьезной было пятилетие сына. Потом 15-летие “Эха”. Ну, а это уже… Как говорит коллега Ганапольский: “Ты вступаешь в наш клуб тех, кому за 50, но не волнуйся, недолго это продлится”. Поэтому к своему полтиннику я отношусь философски.

— Ну, а где обещанный мне и читателям “МК” три года назад ваш второй ребенок?

— Надо увеличить разрыв. Чтобы старшенький подрос и заменял старенького папу при баюканье младенца.

— В каждом человеке есть черное и белое. Опишите себя во всем своем крутом противоречии.

— Легко. Начнем с черного. У меня дурной характер, я достаточно непримиримый человек и к тому же взрывной. Такая локальная атомная бомба. Мне говорят, что, когда я кричу, я начинаю шипеть. Правда, этого уже никто не боится.

— Ну а теперь скажите, что в вас хорошего.

— Из хорошего у меня отвратительный характер, и я взрывной человек. Плюс здесь в том, что это очень нужный выпуск пара. Самое главное — я никогда не накапливаю свои недовольства. Когда мне говорят: “Тебе ведь уже 50, а не 16”, я отвечаю: “С высоты моего возраста эта разница уже не видна”.

— А женский пол волнует до сих пор?

— Даже очень — посмотрите на наших референток! Это я их подбираю.

— При живой-то жене…

— Но я же это делаю открыто.

— Алексей, а постричься вам слабо?

— Зачем? Недавно я получал одну премию, жена убедила меня надеть смокинг первый раз в жизни. Надеюсь, что и в последний. Но если надо будет привлечь интерес к моей персоне, я найду способ. Может, тогда и постригусь. Наголо.

[Игорь Яковенко]

Кумир Венедиктова и главная звезда его команды, незабвенная Леся Рябцева, некоторое время назад бросила своего Алексея Алексеевича. Но иногда радует его, заходит на сайт «Эха», оставляет там свою метку. 5.05.2018 на сайте «Эха» был опубликован ее текст «Путин нам не царь», в котором бывшая помощница откликнулась на акции протеста и объяснила, почему ей это все не нравится, а также почему «нельзя не уважать Путина». «Вот окажись вы рядом с ним, не трепетали бы?» — задается вопросом юное дарование. И делает вывод: «Ой, не верю». После чего ругает Навального, что он «олигарх», поскольку тратит большие деньги на организацию акций, а затем почему-то обзывает его «босяком». Участникам протестных акций Рябцева рекомендует «сделать что-то полезное и нужное», в том числе «не ссать мимо унитаза в общепитах, не выбрасывать бычки с балкона», а также произвести иные решительные изменения в привычках и нравах, которые, по мнению Рябцевой, свойственны оппозиционерам.

Я с пониманием отношусь к политическому лавированию Венедиктова, которое некоторые критики (я в их числе) не без основания называют холуйством. Руководить в современной России крупным СМИ, да еще эфирным, то есть действующим по лицензии, и не прогибаться — невозможно от слова «совсем». Сам был в этой шкуре в намного более вегетарианские времена середины «нулевых», когда совмещал работу в СЖР с руководством ИД «Русский курьер», в котором команда Голембиовского-Лациса делала неплохую по тем временам газету резко оппозиционного толка. После первого же номера был вызван вместе с инвестором на ковер к А.А. Жарову, который тогда еще не добрался до интернета, а гнобил печать. И тот, понимая, что мне угрожать бессмысленно, демонстративно сквозь меня объяснил инвестору, что лучше всего ему прекратить финансировать отморозков. Сошлись на том, что в газете не будет карикатур на Путина и издание просуществовало некоторое время. Так что тут выбор прост: либо лавируешь и вещаешь в эфире и зарабатываешь на рекламе, либо уходишь в интернет, теряя в аудитории и в деньгах. Сегодня режим стал таким, что любые соглашения с ним для меня неприемлемы, но могу понять тех, кто ради сохранения СМИ идет на соглашения с властью. Проблема Венедиктова в том, что холуйство у него совмещается с самодурством и высокомерным хамством по отношению к аудитории. Что?! Вам не нравится моя бывшая помощница?! Не хотите ее читать — идите слушать «Вести ФМ» и смотреть соловьева-киселева! Да, и не забудьте зайти в аптеку за углом!

Именно этот микс холуйства и самодурства плюс искреннее убеждение, что суть журналистики — это троллинг, превращают ААВ в явление не менее вредное для российского общественного сознания, чем федеральные каналы ненависти…

[Игорь Яковенко]

http://sdfsdf.ejnew.org/?a=note&id=32572
13 ИЮНЯ 2018

ТАСС

Об особой роли Алексея Венедиктова в системе «дремучего охранительства», созданной Путиным, сказано много, но ААВ все время дает новые поводы, мимо которых невозможно пройти. В программе «2018 – 2014» на «Эхе» от 9 июня Венедиктов в диалоге с Екатериной Шульман затронул тему голодовки Олега Сенцова и «объяснил» причину неуступчивости Путина тем, что поставил его в один ряд с Маргарет Тэтчер. «Мы помним голодовку в тюрьмах британских, бойцов Ирландской республиканской армии, — заявил ААВ. — Они умирали один за другим, и Маргарет Тэтчер говорила: “Нет, я не пойду на уступки”».

Все холуи из путинской информационной обслуги очень любят исторические аналогии. Соловьев постоянно сравнивает Украину с нацистским рейхом, не замечая, что аналогия мгновенным бумерангом возвращается в путинскую Россию. Венедиктов действует тоньше, у него задача иная, более сложная, чем у Соловьева. Он служит толмачом при диктаторе-людоеде и переводит его действия на язык вроде бы понятный для нормальных людей. Вот Путин сделал то-то и то-то, и это вот что значит. Главная цель — стереть границу между «понять», «принять» и «оправдать». Объяснение как первый шаг на пути к одобрению.

Поставив Путина в один ряд с Тэтчер, ААВ сделал для имиджа ВВП больше, чем Киселев и Соловьев вместе взятые со всей их грубой лестью. Для полноты исторической аналогии — Венедиктов ведь был когда-то историком — ему следовало бы поставить в один ряд не только правителей, но и участников голодовки. То есть Олега Сенцова с одной стороны и участников ирландской голодовки 1981 года. Про Олега Сенцова все понятно. Никого не убил. Обвинен по оговору за намерение совершить поджог двери офиса правящей партии. Дверь не поджигал, намерения такого не имел, но если даже на секунду допустить, что такая мысль в его голову приходила и эту мысль поймали и зафиксировали доблестные чекисты, то пострадавших от этого ужасного мысленного теракта — ноль.

Теперь два слова об участниках ирландской голодовки.

Рей Маккриш: в 1974-м убил констебля Королевской полиции Ольстера Дэвида Моксниста и стрелка британской армии Майкла Гибсона; 1975-й — покушался на убийство фермера-протестанта Сэмюэля Роджерса; 1976-й — участвовал в массовом убийстве, в нападении на военный вертолет и нападении на воинскую часть.

Мартин Хёрсон: организовал три теракта с помощью установки противопехотных мин, были жертвы.

Кевин Линч: расстрел мирных граждан и попытка украсть оружие у службы безопасности.

Томас Макэлви: организовал отряд, который устраивал засады на патрули британской армии, организовывал взрывы в населенных пунктах, в результате одного из них в своем магазине одежды заживо сгорела протестантка Ивонн Данлоп.

Что из вышеперечисленного совершил Олег Сенцов? За что конкретно он осужден на 20 лет путинского концлагеря?

Алексей Алексеевич, вы действительно считаете уместным проводить параллель между действиями Тэтчер в отношении бойцов ИРА и действиями Путина в отношении Сенцова?

Понимая всю сложность нахождения внутри медиахолдинга Газпрома и потребностью вылизывать все детали путинского организма, которая превратилась в наркотическую зависимость, я все же посоветовал бы Венедиктову делать это несколько осмотрительнее, не так самозабвенно. Аккуратнее надо вылизывать, Алексей Венедиктов, поменьше страсти и усердия и все будет хорошо.

[Игорь Яковенко]

14 АВГУСТА 2018

ТАСС

На «Эхе Москвы» набирает обороты акция «Моя Москва». В ней участвуют известные люди, каждый из которых рассказывает, за что именно и как сильно он любит столицу и почему именно в последние годы она стала особенно прекрасной. Этой замечательной инициативе Алексея Венедиктова я посвятил отдельную колонку, поэтому здесь ограничусь лишь одним замечанием. Оно касается трех аспектов этой акции, которая носит настолько очевидно предвыборный характер и настолько очевидно является агитацией в пользу Собянина, что отрицать это, надеюсь, не будет никто, в том числе и ААВ. Первый аспект касается нарушения закона «Об основных гарантиях…» (ст. 38), в соответствии с которым предвыборная агитация начинается с момента регистрации кандидата. Собянин был зарегистрирован 12 июля, а агитационная акция в его поддержку началась 2 июля, то есть в нарушение закона до регистрации. Второй аспект – нарушение профессиональных норм журналистики, которые требуют отделения рекламы и пиара от журналистских материалов. Маленькой пометки, позволяющей читателю понять, что редакция «Эха» не скрывает предвыборный характер акции и не считает свою аудиторию идиотами, было бы достаточно, чтобы снять все вопросы. Есть и третий аспект. Но он касается совести и приличий, которые нормальным людям не позволяют так откровенно вылизывать задницу начальству. Впрочем, говорить о совести применительно к Венедиктову настолько наивно, что третий аспект можно и не упоминать…

В последние годы «Эхо Москвы» заметно изменилось и не только благодаря действиям главного редактора. Подросла и заняла доминирующие позиции новая плеяда сотрудников, которые по своим взглядам и этическим нормам абсолютно ничем не отличаются от тех, что населяют федеральные телеканалы. В программе «Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева» от 12.08.18, помимо самого Матвея Ганапольского, участвовал сотрудник «Эха» Алексей Нарышкин. Обсуждали санкции, которые могут быть введены из-за Олега Сенцова в том случае, если он умрет. Вот несколько реплик сотрудника «Эха» Нарышкина:

- А вы считаете, что нужны новые санкции, потому что Сенцов умер, голодая сам по себе?

- Евросоюз должен после каждого умершего заключенного вводить против России санкции?

- Хорошо, давайте Россия будет вводить санкции против Европы каждый раз, когда там умрет мигрант или беженец.

- США и ЕС волнуют не некие свободы, а просто они хотят насолить России.

Дрейф «Эха» в сторону поддержки власти привел к тому, что СМИ, возглавляемое ААВ, в значительной степени стало не слишком сильно отличаться от тех, которыми руководят Добродеев, Эрнст или Габрелянов. И то, что на «Эхе» все еще есть Шендерович и Ходорковский, не слишком отличается от того, что на федеральные каналы иногда для плюрализма приглашают Гозмана.

А вот писатель-террорист Захар Прилепин чувствует себя на «Эхе» хозяином, ему там никто не смеет возразить. В недавнем своем выступлении на «Эхе» писатель-террорист Прилепин предавался мечтам о том, каким будет окончание войны на Донбассе. На вопрос Инессы Землер, «возможно ли воссоединение Донецка, Луганска и всей остальной Украины?», Прилепин объяснил, как «это в Донбассе называется». «Мы готовы присоединить Украину к Донбассу. На этих условиях возможно воссоединение. То есть тот порядок вещей, та власть, та идеология по отношению к русскому языку, которая есть сегодня в Донбассе – на этих основаниях, а не на киевских основаниях, если Украина готова, то они готовы воссоединиться». Ни малейшего возражение эти идеи у сотрудников «Эха» не вызвали.

Формула успеха от ААВ предельно проста: лизать задницу начальству, выращивать в своем коллективе бездушных циничных болванов и давать слово террористам для пропаганды агрессивной войны. Мои оппоненты часто возражают, мол, все это ради сохранения «Эха Москвы». В таких случаях в воздухе повисает вечный вопрос: стоит ли овчинка выделки?

Фото:1,2. Артем Коротаев/ТАСС

[Максим Соколов]

Отреагировал А. А. Навальный на историю с его любимицей Л. Э. Соболь и беременной М. С. Симоньян, произошедшей в редакции "Эха Москвы".
То, что Навальный и его Ильза Кох -- существа совсем особенного свойства и поддерживать их -- это диагноз, давно известно. Ну, не понимают эти существа, что в человеческом обществе беременность дает иммунитет -- значит, не понимают.
Интереснее тут роль "Эха". Очевидно, что Соболь была предупреждена о приезде Симоньян и что кто-то выписал ей и ее свите пропуска, чтобы они могли гоняться за Симоньян по коридорам "Эха". Что называется "подставой", осуществленной сотрудниками "Эха".
Уважающему себя человеку надобно навсегда забыть дорогу в это гниловище.

[Игорь Яковенко]

https://www.youtube.com/watch?v=RbEQsz3z6iA

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/politics/2010/12/1...-60-na-40.html
В свой юбилей главред “Эха Москвы” оценил шансы членов тандема на следующее президентство

17.12.2010 17:46
Главного редактора “Эха Москвы” Алексея Венедиктова можно уважать и ненавидеть, он же не бакс, чтобы всем нравится. Но стоит признать: Венедиктов — настоящий патриот России. Потому что патриот не тот, кто рвет на себе рубаху, крича о любви к Родине. А тот, кто никогда не верит власти на слово, все подвергает сомнению. Венедиктов именно так и поступает. Власть что-то заявит, укажет, распорядится, а он сразу прыг в Интернет все это проверять и просчитывать. Так что его на мякине не проведешь. Поэтому даже в день 55-летия хотелось с ним провести совсем не юбилейный разговор.

Когда Венедиктову — 55, у Путина с Медведевым — 60 на 40фото: Артем Макеев
— Алексей, ваши друзья из-за кремлевской стенки как вас позиционируют? Как свой ближайший резерв?

— Это надо у них спрашивать. У меня разные отношения с башнями Кремля. Конечно, надо не путать свою шерсть с государственной, но получается так, что тех, с которыми отношения лучше, критикуешь публично гораздо больше. Не думаю, что люди из “застенка” такие наивные, чтобы рассчитывать на меня как на игрока в команде. Я вполне отдаю себе отчет, что любую власть буду критиковать как журналист. Любую! Всегда! И они это знают. Это моя личная свобода. Я понимаю, что играть в политической команде — значит, наступить на горло своей точке зрения. Единственный раз мне предложили войти в команду в 2002 году. Я тогда серьезно взвешивал и понял, что мне свобода дороже. Хотя не скрою: искушение было велико.

— Вы согласны, что мир так устроен, политический прежде всего, что все друг друга используют, все играют со всеми? Вы чувствуете, что вас используют?

— Безусловно, все друг друга используют, и было бы глупо отрицать то, что любые политические силы, спортивные, культурные используют медиа. Вообще, для многих людей медиа — это инструмент для того, чтобы продать общественному мнению себя белыми и пушистыми. Это нормально. Другое дело, что это надо сознавать и подходить критически. Ты понимаешь, что тебя хотят использовать, но при этом ты должен работать в интересах своей аудитории и себя любимого лично. В этом смысле я признаю, конечно, что мы используем наши контакты во властных структурах и публично, и непублично, но и нас тоже используют. Только мы, сознавая это, пытаемся придать любой информации направление общественного блага, как мы его понимаем. Что касается игры — я против этого слова. Знаете, за этой игрой у меня уже прошло 40 процентов жизни — 20 лет из 55. Для меня это не игра, а жизнь. И очень часто, как показывает история, за эту игру многие платят жизнью и здоровьем — как журналисты, так и политики, хотел бы подчеркнуть. Это игра с непредсказуемыми последствиями. И когда я что-то делаю в своей профессии, то в этот момент верю, что делаю это правильно.

— То есть кремлевские вас за своего не считают?

— Политически, конечно, нет. У меня же есть свое понимание по всем политическим решениями, которые принимает власть, и, естественно, тем людям, с которыми я общаюсь достаточно часто и близко, я высказываю свою точку зрения. Они со мной не соглашаются, и мы спорим за чашкой чая. Но я это же публично говорю и в эфире! Как гражданин и избиратель я не принадлежу к команде Путина—Медведева, во всяком случае к той политической линии, которая на сегодняшний день идет. При этом я гражданин, так же как и они, этой страны и вижу ее благо немножко иначе, чем видят Владимир Владимирович или Дмитрий Анатольевич. Это нормально для каждого гражданина. Но при этом когда вы вдруг выясняете, что один из самых высокопоставленных людей в государстве тоже начинал читать книжки с “Трех мушкетеров”, как и я, то у нас, конечно, есть о чем поговорить. У меня есть общие темы со сверстниками, занимающимися политикой. Например, мы говорим о детях с Александром Волошиным: у нас дети погодки, и проблемы приблизительно схожие. А потом, конечно, мы перебрасываем этот разговор на воспитание, образование, ну и на политику. Моим другом является министр образования Андрей Фурсенко, но столь яростной критики, наверное, он не получает больше ни от кого. По отдельным вопросам у меня со многими политиками взгляды совпадают. Вот с Дмитрием Анатольевичем порой мы понимаем друг друга со щелчка, я ему высказывал свою поддержку по некоторым вещам. Но при этом я всегда говорю: ребята, я ваш оппонент как журналист. Задача журналистики, не важно где — здесь, в Америке, в Зимбабве, — оппонировать власти. Не быть оппозиционером, а быть оппонентом. То есть исследовать решения и заявления власти на предмет их слабости. Потому что это отражается на моей семье, на мне, на моих слушателях, моих друзьях. В этом я вижу профессиональную работу. Часто моим друзьям из “застенка” это не нравится, они считают, что ровно то же самое я мог бы им сказать в личной беседе. Мог бы, если б не был журналистом.

— И тем не менее можете ли вы доверительно рассказать о моментах, когда вы все-таки прогибались перед властью?

— Прежде всего я прогибаюсь под закон, который принимают эти властные товарищи. Например, я считаю, что принятый закон о запрете интервью с людьми, подозреваемыми в терроризме, — неправильный. Он не соответствуют журналистской профессии, задачам журналиста. Но поскольку закон принят, считайте, я прогнулся.

— Потому что вы законопослушный гражданин.

— Но помните у Стругацких: “Когда нужно будет нарушить этот закон, я его нарушу”. Во время бесланской трагедии мне звонили мои товарищи из Кремля и орали на меня, чтобы я не упоминал национальную принадлежность тех, кто захватил школу. Я снял эту информацию. Считайте, что я прогнулся и признаю, что тогда они были правы. Я прогибаюсь, когда чувствую себя неуверенно.

— Но за эти прогибы в вас камень никто и не бросит.

— Это вопрос не камня, а моего внутреннего ощущения. Мне совершенно наплевать, или, как говорит мой ребенок, фиолетово, бросят в меня камень или нет. Я понимаю так свою профессию и своей репутацией отвечаю за то, что говорю.

— Было ли вам когда-нибудь стыдно за свою работу?

— Нет. Я не говорю об ошибках, за которые всегда стыдно, так как из-за этого мы обманываем свою аудиторию. Но чтобы мы что-то сущностное утаили, специально скрыли, исказили… Я такого не припомню. Может, вы мне напомните?

“Не наехал на меня Путин по поводу Новодворской!” Фото: РИА-новости.
— После того как Медведев стал президентом, меня, честно говоря, удивил эфир программы “Клинч”, где вы отстаивали тезис о том, что Медведев нелегитимный президент. Показалось тогда, что вы играете на стороне путинского окружения, которому нужно было немножко опустить Медведева, чтобы показать, кто в доме хозяин.

— Этот эфир я не помню. “Медведев — нелегитимный президент” я мог сказать только в том смысле, что те выборы были организованы постыдным образом. Такое могло быть вполне. Радио — это сцена, мы находимся в театре. Что должен делать актер для того, чтобы его было слышно в последних рядах? Он усиливает голос, на него наносится грим. То есть идет преувеличение, чтобы показать детали. В медиа то же самое. Мы обращаем внимание не на красоту, а на возможные риски и угрозы. В этом концепция “Эха”. Мы — средство предупреждения. Я могу ошибаться, давать неверные оценки, что часто и делаю. Но о том, что президент у нас нелегитимный и слабый, я говорил о Путине еще в 2000 году. Та же история: операция “Наследник”, малоизвестный слабый человек, никому не ведомый как самостоятельный политик. А в 2000 году на кого я мог играть?

— Но ваши высказывания, ставившие под сомнение легитимность Медведева, могли использовать.

— Наплевать! Весь вопрос в том, действительно это моя точка зрения или нет. Если нам сливают факты, меня не интересует, в чьих интересах это делается. Главное — точный ли это факт, полный и кто может его прокомментировать. Мне все равно, как используют мое мнение. Мое имя есть в WikiLeaks, как вы видели. А самое распространенное там российское медиа — “Эхо Москвы”.

— Но WikiLeaks показал нам, как вы в разговоре с американскими официальными лицами ни с того ни с сего хвалите вице-премьера Сечина. Некоторые считают, что таким витиеватым образом вы подлизываетесь к кремлевским силовикам.

— Но я то же самое говорю и в эфире! У нас на радио и на встречах я говорил, что Игорь Иванович Сечин действительно человек очень эффективный, может быть, даже самый эффективный в правительстве, он всегда нацелен на результат. Это результат и моего наблюдения за ним по открытым источникам, и то, что мне говорят другие, в том числе его недоброжелатели, и от моего общения с Игорем Ивановичем. Неужели я это должен скрывать? Главное, чтобы слушатели “Эха” — не важно, сидят ли они в американском посольстве или на московской кухне — понимали, что Венедиктов, может быть, ошибочно, тем не менее считает Игоря Сечина вот таким.

— Интересно, Ходорковский тоже его считает таким же эффективным?

— Не знаю. Но мне представляется, что людям это важно знать и не надо делить политиков на белых и черных: есть злодей Сечин и белый и пушистый Шувалов или наоборот. Это гораздо более сложные фигуры, которые нами управляют.

— Но теми талантами, которыми обладает господин Сечин, можно воспользоваться в разных целях.

— Конечно. Я считал и считаю: то, что сделали с Ходорковским, — абсолютно политический проект. Я знаю, что осуществлял координацию первого процесса Игорь Иванович Сечин, после чего “Роснефть”, которую возглавлял Сечин, получила кусок ЮКОСа. А кому это неизвестно, что здесь нового? Надо просто внимательнее вглядываться в этих людей, они неодномерны.

— Вы всегда заявляете, что никогда в жизни не пустите на свое радио фашистов. Но зачем же тогда раскрутили этого отморозка из “СПИД-инфо”, заявившего, что неизлечимо больных детей надо уничтожать? Разве это не обыкновенный фашист? Или вы ради рейтинга старались?

— Рейтинг “Эха Москвы” заоблачный, его поднимать не надо. А журналист имеет право на провокацию, которая нужна для того, чтобы обратить внимание общества, задеть его, чтобы общество вздрогнуло. Ведь данной проблемой, кроме этих несчастных мам, никто не занимался. В общественном сознании она не существует. А раз так, то общественное мнение не давит ни на Минздрав, ни на Горздрав. А чего, все тихо, все хорошо, никто не кричит, всё под ковром. В этом смысле, я считаю, “Эхо Москвы” сделало все правильно, организовав широкое обсуждение. Да, этот человек был у нас в эфире, но только после того, как тема попала на страницы газет. Вот сейчас у меня стол завален письмами по поводу детей, которых не принимают в медицинские учреждения. Мне говорят: ну что вы об этом кричите, есть же правила, розовые талончики… Но правила-то неправильные! Если об этом не кричать, никто не услышит. И меня удивляет, что наши коллеги отмахнулись от темы судьбы неизлечимо больных детей, поэтому и мало что изменилось. Но мы будем к этому возвращаться. Вытаскивать грязь, кровь и гной из-под ковра — наша работа, за это мы получаем зарплату. Если общество непробиваемо от обычных слов, значит, у нас в эфире будут появляться вот такие, как вы говорите, отморозки, которые будут пробивать от противного.

— Но по этой логике на “Эхо Москвы” и Чикатило надо было приглашать.

— Это моя логика, и я бы пригласил в эфир Чикатило. Так же, как и бен Ладена.

— Есть известная журналистка Ольга Романова, которая в свое время часто выступала и у вас. Она мне сказала, что очень обижена на “Эхо Москвы” после того, как у вас на радио появились сообщения о ее личной жизни.

— Я не даю санкции на каждый информационный выпуск, это было бы смешно. Поэтому на меня обижаться никому не надо. Конкретно про случай с Олей Романовой я не помню, про обиду ничего не знаю. Но надо понимать, что публичные люди менее защищены от вмешательства прессы в личную жизнь, нежели люди непубличные. Вот я публичный человек, про меня тоже всякое пишут и говорят, и я должен быть к этому готов. На нас многие обижаются, в том числе люди высокопоставленные, когда мы касаемся вопроса, скажем, поведения их детей. Рассказ о недостойном поведении ребенка члена правительства — это вмешательство в личную жизнь? Мы не специализируемся на этом, у нас нет желания ловить членов семьи чиновников. Мы на них смотрим как на функцию. Но если информация на эту тему становится общественно доступной, мы, безусловно, ставим ее в эфир. А сами мы расследованиями семей людей, принимающих решения, не занимались, не занимаемся и, пока я главный редактор, не будем заниматься.

“Для меня это не игра, а жизнь”. Фото: Артем Макеев.
— Когда на одном памятном совещании на вас наехал Путин из-за Новодворской, какие чувства испытывали?

— Не наехал на меня Путин по поводу Новодворской. Ни одной фамилии, кроме фамилии Венедиктов, Владимир Владимирович Путин не произнес. Более того, он сказал: я не хочу знать, кто у вас и что, я вас знаю, и вы отвечаете за всё. Путин упоминал там информационные сообщения “Эха Москвы”.

— Но после этого разговора Новодворская и Латынина вами были отстранены от эфира.

— Это не так. Латынина еще до этого уехала в Среднюю Азию, ее не было две недели. Но всю грузинскую войну Латынина была! К тому же тогда я точно не мог знать, что у нас Басаев демократ, как заявила Валерия Ильинична. Я ей сказал: либо она извинится, либо год мы ее приглашать не будем. Послушайте, у меня в “Норд-Осте” погибли три друга, и Басаев этот теракт взял на себя, а она в эфире позволяет называть его демократом?! Потом она скорректировала свою точку зрения, объяснилась, что ее неправильно поняли, и сразу после этого была позвана в эфир. Еще раз назовет Басаева демократом — снова на год улетит.

— Все-таки интересно, что ощущает человек, на которого гневается высший правитель. Может, проявляются какие-то атавизмы советского прошлого, этот страх?

— Путин был не первым президентом, который публично мне высказывал свое серьезное неудовольствие. Борис Николаевич однажды тоже себе очень сильное выражение позволил при всех, причем гораздо более сильное, чем Владимир Владимирович. Что касается Путина, то, конечно, это было неприятно, а некоторые термины меня возмутили. Но я ему ответил, не промолчал, сказал, где я согласен, где не согласен. У нас затем состоялся довольно длинный разговор один на один. Недовольство людей, принадлежащих власти, — дело обычное. Но я бы, наверное, чувствовал себя гораздо хуже, если бы власть все время хвалила “Эхо Москвы”. Думаю, тогда бы мы назывались не “средство массовой информации”, а как-нибудь иначе. “Пиар-служба”, например, или “средство пропаганды”. У нас разные профессии. Я думаю, “Эхо” существует потому, что я смог в свое время Ельцину и Путину объяснить, что мы не ведем никакой войны — ни против, ни за. Мы подвергаем власть, ее решения изучению, а значит, критике. Бывало, что разные президенты выражали неудовольствие от некоторых наших постоянных гостей. Мне звонили от них, говорили, что их надо не пускать. Но ни одно из этих пожеланий не было выполнено.

— А может быть, вы умнее всех этих ваших “друзей” из “застенка” и просто переигрываете их?

— Просто у меня есть качества, которые во мне воспитала школа. Школьный учитель — это всегда человек компромисса, компромисса не идей, а действий. В ваш класс приходят разные дети, каждый со своим бэкграундом, и за каждым стоит мотивация: пьющие родители, неполные семьи, наоборот, родители, дающие взятки. И вот вам нужно с классом идти в поход или на реставрацию Данилова монастыря, как мы ходили в течение нескольких лет. Кому-то дали с собой бутерброды, кому-то нет. Работая в школе, ты начинаешь понимать 30 разных мотиваций. И политики видят, что мне очень интересны их мотивации. Я могу с ними не соглашаться, но мне интересно, почему они это делают, и они знают, что их мотивации отражаются на редакционной политике “Эха”. Вот я теперь знаю, почему Сердюков принял решение купить “Мистраль”, я начинаю понимать, для чего это надо, и могу об этом говорить подробно. Это у меня точно от школьного учителя. Мало сказать: ты не выучил урок, — надо понять, почему ты его не выучил. Просто поставить “двойку” можно, я так тоже делал, особенно на заре юности. А потом я начал понимать, что у этого конкретного ребенка дома такое, что он просто не мог сделать задание. Все-таки я 20 лет проработал в школе и думаю, это дает мне преимущество перед моими коллегами, которые не проходили эту тяжелейшую работу обычного школьного учителя. Вот я смотрю на какого-то политика и понимаю, что такой мальчик был у меня в 7-м классе. Ну что, у меня не было таких учеников, как Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич? Конечно, были!

— Но раз Медведев и Путин учились в вашем классе, то уж скажите по старой доброй традиции, кто из них станет президентом в 2012-м?

— Обойдетесь! Думаю, что решение между двумя этими джентльменами еще не принято. В прошлый раз его можно было просчитать. Если сейчас раскрыть тайну, я просто понял, зная окружение Владимира Владимировича и наблюдая его, с кем ему будет достаточно комфортно. Сейчас, я думаю, решение будет приниматься не так, как они говорят оба — по состоянию России, экономики… Ничего подобного. По-моему, решение будет приниматься по психологической совместимости, по тому, как они эволюционировали и, самое главное, как они воспринимают себя. А я не могу считывать психологическую историю. На сегодняшний день в соревновании между Путиным и Медведевым шансы стать президентом я оцениваю как 60 на 40 в пользу Путина. Но еще ведь есть целый год. А что за год может измениться, никто не знает.

[Общая газета]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 19-25 ИЮЛЯ 2001 ГОДА №29 (415)

Июль проходит под знаком ожесточенной и изнурительной борьбы коллектива радиостанции «Эхо Москвы» за свое дальнейшее существование-НЕ зависимое от государства или прогосударственного «ростовщика» в лице пресловутого «Газпрома». Поскольку речь идет о судьбе любимой миллионами жителей России и других стран радиостанции, мы решили дать подробности последних событий (по информации самой станции и другим источникам).
В ЗАО «Эхо Москвы» на начало июля крупнейшим держателем акций (28 процентов плюс 14, оформленных Гусинским в дар) был журналисткий коллектив радиостанции. У «Газпрома»-25 процентов плюс одна акция, но еще 25 процентов, принадлежащих «Медиа-Мосту», находились по арестом в связи с иском «Газпрома». С весны велись переговоры о покупке «Эхом» хотя бы 9 акций у «Газпрома»-для создания контрольного пакета, и «газовики» вроде бы соглашались, хотя обставляли сделку всевозможными и постоянно меняющимися условиями.
2 июля по инициативе «Газпрома» арестованы 14 процентов акций, подаренных журналистам «Эха Москвы» холдингом «Медиа-Мост» и его главой Владимиром Гусинским. Как заявил главный редактор «Эха» Алексей Венедиктов: «….На радиостанции побывали сотрудники ФСБ России. До этого дело ограничивалось судебными приставами и налоговой полицией. В последний год госбезопсность появлялась на радиостанции десять лет назад-19 августа 1991 года. Но тогда все было ясно: чекисты приходили отключать свободное радио от эфира, и это была какая-никакая, но все же государственная задача. Сейчас они пришли перераспределять чужую частную собственность, что свидетельствует не только о характере сложившегося в России медиарынка, сколько дисфункции важнейших государственных служб».
4 июля Мосгорсуд подтвердил законность решения Черемушкинского межмуниципального суда столицы, который в мае обязал передать в собственность дочерней структуры «Газпром-Медиа»-«Лидвил Инвестмент Лтд» 19 процентов акций НТВ, а также 25-процентные пакеты акций еще 23 компаний «Медиа-Моста», в том числе и «Эха Москвы».
5 июля первый заместитель главного редактора Сергей Бунтман, директор службы информации Владимир Варфоломеев, директор по маркетингу Ирина Цвей, заместитель главного редактора Марина Королева и заместитель главного редактора по региональному развитию Татьяна Щеглова подали в отставку в знак протеста против фактического перехода радиостанции под контроль государства в связи с принятым накануне решением Мосгорсуда.
6 июля еще 12 журналистов станции подали заявление об уходе, однако не получили согласие руководства. Написал заявление и политобозреватель Андрей Черкизов. В прямом эфире он разьяснил, что «ни секунды не намерен работать на радиостанции, контрольный пакет акций которой принадлежит государству или аффилированному с государством ведомству». Главный редактор Венедиктов, отвечая в прямом эфире на вопросы радиослушателей, обявил, что он попросил коллег пока остаться, но «если ситуация вокруг «Эха» станет действительно критической и необратимой, мы уйдем все».
«Кремль ни в коей мере не заинтересован в огосударствлении радиостанции «Эхо Москвы»-такова позиция президента Владимира Путина, которую он поручил озвучить в прямом эфире «Эха Москвы» своему помощнику Сергею Ястржембскому. А то добавил от себя, что ему «представляется очень важным» недавнее заявление Альфреда Коха, опубликованное в газете «Московские новости», где «совершенно четко сказано», что «Газпром-Медиа» на определенных условиях готов продать часть принадлежащих ему акций журналистам «Эха Москвы» (надо заметить, что, по словам А.Коха, договоренность о продаже акций УЖЕ достигнута, однако непременным условием является превращение «Эха Москвы» из закрытого акционерного общества в открытое). «Эта позиция открывает возможность для решения данной проблемы»,-сказал Ястржембский.
Если бы подобные заявления исходили из уст не А.Коха и представителя президентской администрации, им можно было бы не поверить (пусть и ненадолго), но никак не принять сладкоголосое пение околокремлевских соловьев за итстину. И точно-«Интерфакс» вскоре сообщает: А.Кох заявил, что «Газпром-медиа» отказывается от своего обязательства продать 9.5% акций «Эха Москвы» коллективу радиостанции, а желает передать их….. Борису Немцову (а 16 июля-уже Евгению Ясину). Таким образом, переговоры «Медиа-Моста» с редакцией «Эха Москвы» можно считать закрытыми.
Конечно, каждый человек вправе сам распоряжаться своей судьбой, но впадать в панику, пороть горячку и действовать в состоянии аффекта работники «Эха Москвы» не должны. Ведь увольнение-это не столько демонстрация протеста, сколько отступление, отказ от реальной борьбы за свои принципы и убеждения и даже-элемент предательства по отношению к огромной слушательской аудитории и ее интересам. Перефразируя известную пословицу, могу только посоветовать: в данном случае не следует сегодня делать то, что можно спокойно сделать в любой последующий день.
К сожалению, в часы «пик» станция уже стала передавать информационные выпуски реже-каждые полчаса (вместо прежних 15 минут). «В последние полтора месяца, когда стало понятно, что на «Эхо Москвы» оказывается явное давление и шансы сохранить независимость радиостанции все более уменьшаются, мы уже теряем третьего информационного ведущего из одиннадцати»,-говорит руководитель службы информации В.Варфоломеев, вынужденный теперь сам почти ежедневно вести выпуски новостей.
Между тем в связи с этими событиями в программной сетке «Эха Москвы» произошли значительные изменения. С 9 июля утренний информационный канал передвинулся с 5.28 на 5.55, программа «Ну и денек!»-с 5.35 на 6.40, дневной спортивный канал-на 16.03. Большая программа «Эхо» в 16.00 заменилась кратким выпуском новостей. В 19.43 по будням введен выпуск «Спорт-курьера». Кроме того, с 7 июля вместо программы «Прямая речь» по субботам в 20.15 выходит дайджест выступлений в прямом эфире радиостанции за неделю. С 8 июля программа Н.Болтянской «Вечерний звон» ушла в отпуск.