*561. Разоблачение Вольтера

[Владимир Познер]

http://www.echo.msk.ru/blog/pozner/1323898-echo/
20 мая 2014, 13:39
Я очень редко говорю что-то вслед гостю, потому что это не совсем прилично, он не может сказать ничего, ведь он ушел и не может ничего ответить. Ну, впрочем, я не собираюсь говорить о Захаре Прилепине, я только скажу о некоторых мыслях, которые у меня возникали по ходу нашего разговора и которыми я бы хотел поделиться. Главным образом это вопросы даже, а не мысли.

Вот почему у этого круга людей такое страстное отрицание, на самом деле отрицание России к Европе, правда, вот он говорил, что нет – мы европейцы, но в то же время не европейцы, в то же время не совсем, ну, правда, говорит, что они нас не признают, но и мы не признаем, что мы часть Европы.

Вообще, откуда это такое, я бы сказал – гипертрофированное выпячивание того, что я называю русскостью? Это результат чего, какого развития?

Вот если мне скажут, что подобное встречается и в других странах, я соглашусь, что встречается, но ведь весь вопрос в накале, в уровне и в утверждении своей особливости, своей специальности, чуть ли не сакральности, это очень любопытная вещь, я не хочу даже давать характеристику, но нахожу ее любопытной.

Знаете, недавно я со своими друзьями – мы завершили съемки фильма об Англии – и я многим англичанам, когда я брал интервью, задавал вот такой вопрос: «Скажите честно, между нами и камерой, в глубине души вы-то уверены, что вы, англичане, особые, правда же, согласитесь?», и после некоторого молчания мне в основном говорили: «Ну, пожалуй», тихо говорили, но говорили.

А здесь многие люди не стесняются так говорить, они говорят громко.

Удачи вам.

[Владимир Познер]

http://echo.msk.ru/blog/pozner/1368564-echo/
28 июля 2014, 14:27
Я хотел бы поговорить о извечном вопросе, об особом пути, об исключительности России. Вообще-то говоря все страны, все народы имеют свой путь и каждый народ исключителен и самобытен. Но во многих мне знакомых странах нет этого желания, ну, не на каждом углу, но часто и громко говорить о своей особливости, извините за слово. Ну, помните, Тютчев писал: "Умом Россию не понять". Я люблю там подставлять другие названия, Панаму, значит, умом Панаму не понять, умом Канаду не понять. А почему нет? Каждый народ сам по себе отличается от всех прочих.

Есть законы природы, и они для всех одинаковы. Знаете, закон всемирного тяготения для всех действует. А есть законы экономические, и они тоже действуют на всех. Воспринимают их по-разному, но действуют они на всех и во всех странах существует частная собственность, во всех без исключения.

Вот, конечно, России, можно сказать, кое в чем не повезло, по России сначала прошли гунны, которые остановились где-то в районе современной Венгрии, потом 250 лет монголо-татарского ига, что чрезвычайно тяжело и, конечно, отбросило Россию на много лет назад. Я думаю, что и выбор православия сыграл свою роль в развитии России, но в конечном итоге в вопросах основополагающих русские такие же, как и все, такие же люди как все.

Бесконечные разговоры об особом российском менталитете, особой душе, которой не писаны никакие законы, кроме собственных, на самом деле, на мой взгляд, по крайней мере, способствуют только тому, что если этот взгляд восторжествует, Россия станет больше походить, пожалуй, на страну африканского континента, нежели на страну европейского. Мне бы этого очень не хотелось.

[Андрей Соколов]

http://www.stoletie.ru/obschestvo/ja...elovek_347.htm
Откровения телеведущего Владимира Познера

19.10.2015

«Вы живете в России уже 60 лет, она стала вам родиной?», - такой вопрос задал Владимиру Познеру журналист интернет-портала «Лента.ру». «Нет, – совершенно искренне признался популярный телеобозреватель. – Не может страна стать родиной, если ты приехал уже практически взрослым. Мне шел 19 год, я не знал русского языка. Наверное, страна может стать домом, но родиной она никак не может стать».

«А где же ваша родина?», – продолжал настаивать интервьюер. «Скорее всего, между Парижем и Нью-Йорком, – ответил Владимир Владимирович. – Я себя чувствую совершенно дома во Франции, если говорить о стране. А если говорить о городе, то город, в котором я вырос и сформировался – это Нью-Йорк. Это мое место».

«В Париже мне комфортнее, – растолковывает В. Познер. – Там я больше чувствую себя дома. Это миллион мелочей: то, как люди ходят, как они разговаривают, как улыбаются. Это атмосфера. Это когда ты сразу чувствуешь, что это твое. Я могу восхищаться чем-то в России, но понимаю, что это не мое…».

Не удержался он в этом интервью и от попрека русских в гомофобии. «Когда начинаются такие разговоры, я всегда спрашиваю: чего вы боитесь? – рассуждает он. – Боитесь, что вас изнасилуют? И я ни разу не получил внятного ответа. Я не думаю, что эти люди чем-то нам угрожают. Это преувеличение. Настоящая проблема – это как раз гомофобия. С ней тяжело бороться… Потому что наши взгляды находятся на уровне США 1950 годов. Мы в этом смысле отстали лет на 60-70. И, конечно, РПЦ здесь играет отрицательную и, я бы сказал, злобную роль. Открыто признаваться, что ты гей, в России порой опасно. А так как никакой попытки просвещения нет, то мы имеем тот компот, который имеем. Это подтверждение отсталости нашего общества».

Не любите гомосексуалистов – значит, отсталые, и точка. Говоря же о наркотиках и законодательстве, В. Познер утверждает: мол, если они легально будут стоить гроши, их никто не станет покупать. Правда, сам говорит, что продавцы «подсаживают» людей на наркотики именно их низкой, поначалу, стоимостью.

Отвечая в другом интервью на вопрос, какой период истории России он предпочел бы себе для жизни, В. Познер отвечает: «Никакой… Российские времена почти всегда оставались темными, тяжелыми и страшными. Даже в русских народных сказках не нахожу близких мне персонажей».

Владимир Познер и в самом деле родился в Париже, долго жил в США, у него сразу три гражданства: французское, американское и российское. Был крещен в католическом обряде во Франции, но теперь позиционирует себя убежденным атеистом и открыто заявляет, что «православие – одна из величайших трагедий России». Его отец, женатый на француженке, покинул Петроград в 1922 году. Оказавшись во Франции, а потом в США, объявил вдруг себя горячим патриотом Советского Союза. После того, как в 1939 году Литва вошла в состав СССР, дед Познера по отцу, Александр Познер, стал гражданином СССР. В связи с этим и отец Познера, Владимир Александрович, приобрел право на советское гражданство. Как утверждает «Википедия», с 1943 года, работая начальником русской секции отдела кинематографии военного департамента США, папа нынешнего кумира российских либералов начал сотрудничать с советской разведкой.

В результате семье Познеров пришлось покинуть США, во Франции его отцу тоже отказали во въезде, сочтя «подрывным элементом». Тогда Познеры двинулись в ГДР, где отец Владимира Владимировича получил должность в компании «Совэкспортфильм». А в 1952 году семья переехала в Советский Союз. В Москве Владимир поступил в университет, но был почему-то отчислен. Некоторое время работал у поэта Самуила Маршака литературным секретарем. Познер сделал переводы четырех стихотворений и, получив одобрение Маршака, отдал их в журнал «Новый мир». Все переводы были забракованы как неперспективные, а Познеру посоветовали оставить эту стезю.

В 1957 году, во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов, Познер, по его словам, «общался с американцами и почувствовал: с ними мне проще, лучше их понимаю, скучаю по Штатам, это родное, мой дом там, за океаном». Его намерению уехать в США воспротивился отец. В том же году Познер женился на дочери секретаря Союза композиторов СССР.

Позиционировавший себя позже как диссидент, в действительности Познер делал в СССР самую блестящую карьеру.

В 1965 году он стал ответственным секретарем пропагандистского журнала «Совьет лайф», потом был переведен в престижный журнал «Спутник». В 1967 году вступил в КПСС, и вскоре был уже секретарем парткома в Гостелерадио, в Главной редакции радиовещания на США и Англию.

Писатель Юрий Нерсесов считает, что «Володя Познер был просто стукачом, и за это ему якобы прощалось его свободомыслие и дозволялось болтать все, что вздумается». Сам же Познер, когда ему задавали вопросы на эту щекотливую тему, уверял, будто дважды отказывался сотрудничать с КГБ, хотя все-таки признал, что писал «изложения собственных взглядов без называния фамилий».

Словом, в те времена Владимир Владимирович усердно отрабатывал «доверие партии и правительства». Как отмечает «Википедия», в Гостелерадио Познер «представлял в лучшем свете заявления и решения руководства Советского Союза относительно тех или иных внутренних и международных вопросов, и, зачастую, оправдывал наиболее противоречивые из них. Среди таких решений были решения о вводе советских войск в Афганистан и уничтожении южнокорейского «Боинга». А пропагандистское освещение Олимпийских игр 1980 года принесло ему медаль «За трудовую доблесть»».

Однако времена стремительно менялись, как и многие другие секретари парткомов, Владимир Познер оказался в стане активных «демократов». Начал со своей, слегка снисходительной усмешкой будто бы знающего жизнь мудреца проповедовать, теперь уже с телеэкрана, совсем иные ценности. Но когда же он лгал? Тогда, когда в должности секретаря парткома усердно, на превосходном английском или, на не менее отличном французском, расхваливал в передачах советского радио на заграницу «мудрую политику партии и правительства»? Или сейчас, когда уже на русском клеймит советское прошлое и рекламирует в своих передачах «западные ценности»?

Почему он вообще здесь, хотя открыто признается, что Россия – не его родина? Что и кто дает возможность человеку с двумя иностранными паспортами в кармане учить нас жизни? Почему государственное телевидение финансирует – за наш с вами счет – его многочисленные зарубежные вояжи, забивая эфир фильмами, показывающими, как на пару с шоуменом Ургантом он смакует редкие вина и закусывает их устрицами в парижских ресторанах?

В отличие от других либералов при журналистике, которые прямо-таки брызжут яростной ненавистью к России и ее лидерам, таких, как, например, Альбац или Радзиховский, Познер работает тоньше.

Он настойчиво позиционирует себя как сдержанного, рассудительного, умудренного жизнью патриарха, который высказывается всегда очень и очень осторожно.

«Познер умело создает впечатление желания сгладить острые углы и объективно, отстраненно докопаться до «золотой середины», – пишет о нем Михаил Делягин. – Отстраненность, порожденная, вероятно, отсутствием родины, помогла ему быть преданным власти коммунистом при Брежневе, певцом перестройки при Горбачеве, демократом при Ельцине, иностранцем при раннем и борцом за свободу слова при позднем Путине… Равнодушие к судьбам чужих для него людей и стран позволяет быть эффективным, умело используя и передергивание фактов, и натужное морализаторство, и имитацию объективности».

Молодая поросль его единомышленников уже появилась. Как сообщалось в прессе, в 2015 году при приеме на журфак МГУ отсеивали абитуриентов, не считавших, что Россия оккупировала Крым и ведет войну против Украины.

Как только Россия перестанет быть для него и его родственников сытной «кормушкой», никто не помешает ему «свалить» в свой любимый в Париж или в еще более обожаемый Нью-Йорк. Познер этого и не скрывает: «В России меня держит только работа. Я не русский человек, это не моя родина, я не чувствую себя здесь дома – и от этого очень страдаю. Я чувствую в России себя чужим. И если у меня нет работы, я поеду туда, где чувствую себя дома».

Зато здесь останется множество представителей «молодой журналистской гвардии», которые считают Владимира Владимировича своим кумиром и учителем.
Специально для Столетия

[Владимир Познер]

http://echo.msk.ru/blog/pozner/1655618-echo/
09:00 , 10 ноября 2015

автор
журналист

Сегодня в программе с Леонидом Слуцким уже звучала тема Франции, поэтому мне кажется вполне логичным продолжить эту тему. Я хотел бы высказаться по одному вопросу, который к Франции имеет отношение. Речь идет о карикатурах на катастрофу самолета, летевшего из Египта в Санкт-Петербург. Карикатура, которая была опубликована на обложке известного журнала «Шарли Эбдо».

Я не знаю видели ли вы эти карикатуры или нет, можно их увидеть в интернете. Я их видел. У меня они вызвали чувство отвращения и стыда.

Как я сегодня сказал, разговаривая с господином Слуцким, я очень люблю Францию, я родился в Париже, моя мать была француженкой. Так что я, возможно, реагирую острее других, когда речь идет об этой стране и на то, что там происходит.

Вообще-то Францией я горжусь, может быть более всего ее свободолюбием. Я всегда с восторгом вспоминаю слова Вольтера, сказавшего: «Я не принимаю того, что вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить».

А что бы сказал Вольтер по поводу этих карикатур? Ведь это тоже своего рода высказывание. И когда семерых работников этого журнала убили исламские экстремисты за публикацию карикатур на пророка Мухаммеда, вся Франция встала на дыбы, на защиту свободы слова. Вся Франция вышла с лозунгом «Je suis Charlie» («Я — Шарли»), и я гордился Францией и французами. Кто сегодня скажет: «Je suis Charlie»? Я точно не скажу!

Имеют право рисовать такие карикатуры? Да, имеют, с точки зрения юридической, с точки зрения конституции. А вот с точки зрения просто человеческой, по-моему, нет, по-моему, не имеют. Это кощунство.

Правда то, что я думаю, не имеет никакого значения, но высказаться я хотел.

Удачи вам.

[Игорь Веремеев]

http://www.stoletie.ru/vzglyad/prigo...oznera_753.htm
Как телеакадемик оскорбил жителей Санкт-Петербурга

16.12.2015

«Настоящие петербуржцы были уничтожены», а современный Санкт-Петербург – самый «нетолерантный и недемократический город», объяснил находящийся в гостях в Северной столице телеакадемик Владимир Познер. Это он сделал на проходящем в городе Международном культурном форуме в ходе дискуссии, которая проходила на праздновании 25-летия газеты «The Art Newspaper».

Там собралась богемная публика, «все свои», в их числе – редактор «Нового литературного обозрения» Ирина Прохорова. Они провели некий шуточный «суд над искусством». В. Познер допрашивал остальных собравшихся, выступая в роли «прокурора». Полностью войдя, как видно, в роль, телеведущий разразился вдруг оскорбительной тирадой в адрес города и горожан: «Красота Петербурга совершенна. Но не кажется ли вам, что она мало отражается на жителях города? Это один из самых нетолерантных, недемократических городов».

И. Прохорова, почувствовав негативную реакцию зала, попыталась свести все к шутке, заметив: «Сейчас вас побьют…».

Но Познер не унимался. В ответ на вопрос удивленного оскорбительной тирадой корреспондента местной интернет-газеты «Фонтанка» он добавил: «По числу проявлений национализма, шовинизма, преследований людей другой половой ориентации, я бы сказал, что Петербург возглавляет страну… Могу сказать только одно. Я нахожу полнейшее несоответствие между этими прекрасными зданиями и людьми…».

Окончательно впав в прокурорский раж, телеакадемик заявил далее, что недоволен деятельностью Владимира Мединского: «Я бы уволил нынешнего министра культуры в первую очередь. Никакого отношения к культуре он не имеет».

Уничижительные тирады «вип-персоны» в адрес Санкт-Петербурга вызвали возмущенную реакцию в городе. «Приговор прокурора Познера» – так озаглавила репортаж о его выступлении «Фонтанка». К газете присоединились пользователи ее сайта. Один из них высказался так:

«Дремучие регионы России считают Познера за порядочного. И только питерцы заявляют: Познер не интеллигент».

Другой читатель поддержал: «У меня тут жили четыре поколения, и город стал лучше, пускай перечитает Достоевского… Не надо тут никого оскорблять».

В. Познер, гражданин Франции и США, уже открыто заявлял в эфире, что не считает себя русским. Нет – так нет. Но разве это дает ему право плевать в людей страны, где он сейчас живет и зарабатывает деньги, выступая в роли «телеакадемика»?

Специально для Столетия

[Юлия Гусарова]

https://snob.ru/selected/entry/102412
16.12.15 / Москва

«Сноб» провел открытое интервью читателей с Владимиром Познером в «Шоколадном лофте». Телеведущий рассказал о своем опыте работы во внешней пропаганде, подготовке советской аудитории к первому телемосту и попытках пригласить на интервью Владимира Путина. Мы публикуем самые интересные фрагменты беседы

Фото: Олег Бородин

О начале журналистской карьеры и смене политических взглядов

В Советском Союзе журналистики не было. Была пропаганда. И те, кто в 1960-70-е годы был в сознательном возрасте, помнят, что журналистов называли солдатами идеологического фронта. Их задачей было разъяснение и продвижение политики правительства. Высшим, «генеральским» чином была должность политического обозревателя.

Моя журналистская карьера началась в 1961 году: я работал во внешнеполитической пропаганде — в журнале Soviet Life, который издавался «в обмен» на журнал «Америка». Все понимали, что разговаривать с американским читателем как с советским — неправильно. Поэтому мне, в отличие от моих советских коллег, можно было делать что-то чуть больше похожее на настоящую журналистику. Затем я перешел в журнал «Спутник» — первый дайджест советской печати. Учредители и редакция смогли сделать его коммерчески успешным изданием. Его покупали крупнейшие издатели ФРГ, Франции, Испании, Англии и Японии. Это издание зарабатывало реальные деньги, что для Союза было неслыханно и не нравилось отделу пропаганды ЦК.

В «Спутнике» была реклама, совершенно непозволительная в той стране, в которой он производился — в советских журналах рекламы не было. Процветание издания длилось до 1970 года. В этом году был столетний юбилей Ленина, и вышел номер «Спутника», посвященный этой дате. В немецком издании на развороте с началом статьи о Ленине была реклама дезодоранта: голый мужик, причинное место которого закрывает куча упавшего штакетника. В Союзе устроили разгром журнала: говорили, что это очередное доказательство несовместимости пропаганды и денег. Мне повезло — я аккурат перед разгромом ушел из «Спутника», избежав возмездия: мне надоело быть ответственным секретарем, который почти ничего не пишет.

Я начал работать в Гостелерадио СССР под началом Гелия Шахова. Гелий Алексеевич поручил мне каждый день (кроме тех дней, когда я находился в отпуске) записывать трехминутный комментарий. Тогда, в семидесятых, гонорар журналиста не мог превышать его зарплату, но поскольку я работал каждый день, у меня не было никакого гонорарного потолка, и я зарабатывал полторы тысячи рублей в месяц — больше, чем председатель Гостелерадио СССР. Я считаю, что в тот период был очень удачливым, и вот почему.

Я был убежденным сторонником советской власти. Мы с семьей уехали из Америки из идейных соображений. Отец работал в кинокомпании MGM — той самой, символом которой является рычащий лев — и зарабатывал большие деньги. У нас была потрясающая квартира на Пятой авеню, в которую на Новый год приходило по сотне гостей. Возвращение в СССР было колоссальной глупостью. Мы приехали в декабре 1952 года. «Отец народов» умер в марте 1953-го, и два месяца до смерти Сталина у отца не было работы.

Итак, я, англоговорящий убежденный советчик, пользовался успехом, работая в Гостелерадио. В Америке нашу частоту ловили, думаю, человека три или пять, но среди них я был чрезвычайно популярен. Правда, постепенно моя вера в советскую власть стала подтачиваться, и кончилась моя работа в Гостелерадио довольно плохо. Приходилось преодолевать себя, отмахиваться от каких-то мыслей. В конце концов я признался себе в том, что все, что я делал, было зря, потому что это было ложью.

Когда Горбачев возглавил страну и была объявлена гласность, когда первые телемосты (я имею в виду, первые с моим участием) гремели на всю страну, я был вынужден уйти с Гостелерадио, потому что вошел в клинч с тогдашним председателем правления по фамилии Кравченко. После я уехал в США и проработал там шесть лет. Уезжая, я поклялся себе в том, что больше никогда не буду членом какой-либо партии, никогда не буду работать на какое-либо государство и правительство и, более того, никогда не буду состоять в штате того или иного СМИ — я буду сам по себе и постараюсь просто быть журналистом, то есть информировать как можно более честно, объективно и широко. А уж мой потребитель пусть сам решает, что хорошо, а что плохо. Думаю, мне удавалось это делать и удается по сей день, поэтому меня не особо любят ни слева, ни справа.

Свобода печати — это всегда коридор. Он может быть широким или узким, но стены всегда будут. Если журналист попытается пробить стены, то у него будут проблемы. Мою программу в США закрыли из-за этого. В России этот коридор стал в последнее время гораздо уже, чем был десять лет назад. Журналистов в России, по моим ощущениям, осталось мало. Их никогда не было много, но с приходом к власти Владимира Владимировича Путина их стало еще меньше. Журналистика в России сегодня, однозначно, пропагандистская, причем журналисты сами охотно соглашаются выступать в пользу той или иной точки зрения, совершенно забывая о потребителе информации.

Всякий раз, когда я выступаю перед студентами журфака, я говорю: «Ребята, мне вас так жаль». Во-первых, научить журналистике невозможно. Во-вторых, мы же ничего не создаем: книг не пишем, кино не снимаем, музыку не сочиняем. Пока мы функционируем, нас знают, как только перестаем — заканчивается наша слава. Однако журналистика — прекрасная профессия, невероятно интересная. Она дает человеку огромные привилегии: везде ездить, со многими общаться. Но журналистов не должны любить. Если происходит что-то приятное, власть об этом сообщит, не сомневайтесь. Задача журналиста — привлекать внимание общества к неприятным явлениям.
Фото: Олег Бородин

О телемостах

— Создается впечатление, что к телемостам, которые вы проводили, готовилась и американская, и советская публика, и телезрители: звучали очень правильные вопросы и блестящие ответы, коммуникация напоминала фехтование. Была ли какая-то подготовка?

Когда мы договорились о первом телемосте, мне позвонил Фил Донахью, с которым я на тот момент еще не был знаком, и сказал, что мероприятие состоится, только если его люди прилетят в Ленинград и будут сами отбирать участников, а наша команда сделает то же в Сиэтле. Иначе, сказал Фил, американские телезрители скажут, что на советской стороне сидят одни подготовленные кагэбэшники, и в мероприятии нет смысла. Американцы приехали, и я ходил вместе с ними, поскольку они не говорили по-русски. Мы останавливали людей на улице, подходили к ним в магазинах и поликлиниках и предлагали им поучаствовать в телемосте.

Когда состав участников был утвержден, за несколько дней до телемоста мне позвонили из горкома партии и сказали, что хотели бы встретиться с участниками проекта, дескать, чтобы поговорить. Я помчался в Ленинград, встретился там с женщиной из отдела пропаганды и сказал, что проводить беседу с участниками ни в коем случае нельзя, потому что если американцы узнают, то всем нам конец. Она вызвала в кабинет генерала КГБ и спросила, интересуются ли американцы фактом возможной подготовки участников телемоста с советской стороны. Он помотал головой. И тут меня осенило. Я сказал, что умываю руки, и если случится инцидент, то это будет ее личная ответственность. После того как прозвучало слово «ответственность», она повела меня в кабинет замначальника по идеологии, который переложил ответственность на меня. Таким образом, наша сторона никак не готовила участников, а американцы тем более.

— Когда распадался Советский Союз и началось противостояние между Арменией и Азербайджаном, вы собрали на телевидении подростков из разных стран и спрашивали, как бы они решили эту проблему. Нет ли потребности использовать этот опыт, опросив подростков России и Украины?

Мы тогда пригласили подростков из всех бывших союзных республик. Не приехали только из Эстонии и Грузии. Во время эфира была потрясающая сцена: я вызвал мальчика, по-моему, армянина, дал ему пластиковый револьвер, сам взял такой же, приставил ему ко лбу и спросил, что он будет делать. Он подумал и свой пистолет бросил. Дети гораздо более открытые, человечные, незашоренные. Конечно, хотелось бы пригласить русских и украинских подростков. Представьте, какой уровень накала будет среди телезрителей — гораздо выше, чем между Вашингтоном и Москвой во время телемоста, потому что Россия и Украина намного ближе друг к другу. Конечно, нужно это сделать, да вот только кто покажет это в прямом эфире?

У одного моего друга, который уже умер, была такая идея: в каждом городе мира поставить на улицах шестиэтажные экраны, с помощью которых люди могли бы разговаривать друг с другом. Если бы это сделали, никогда не было бы никакой войны. Людям нужно друг друга видеть, только им не дают общаться, им говорят, что они должны думать. Так и получается, что одних называют неонацистами, других фашистами, а мы уверены, что с помощью таких подсказок разбираемся в происходящем.

Однажды я захотел съездить в Иран. Рассчитывал на то, что увижу на улицах мрачных женщин, замотанных в черное с головы до ног. Когда приехал, увидел, что женщины одеты в платья длиной ниже колена с рукавами ниже локтя, платки у них на затылках завязаны, губы накрашены. Они были приветливы, спрашивали, откуда мы с друзьями приехали. Откуда же образ иранских женщин в черном? Конечно, с телевидения — мне его навязали. И все мы жертвы СМИ. Эти образы — дело рук журналистов. Им, разумеется, дают инструкции, но они же от этих инструкций не отказываются!
Фото: Олег Бородин

О состоянии дел в современной России

— Есть ли у вас какая-нибудь мечта, которую вы желали бы осуществить в ближайшем будущем?

Я хочу дожить до того дня, когда в России будет всем хорошо жить. Конечно, не суждено этому сбыться — мне будет слишком много лет к моменту, когда это свершится. Думаю, должно смениться три поколения. Но я считаю, что русский народ заслужил право жить так, как людям положено, и мне дико обидно, что это все никак не происходит. Извините за патетику, но это правда моя мечта.

— Россия переживает непростые времена, и поневоле задумываешься о том, почему благополучие страны за последнее тысячелетие не длилось хотя бы сто лет подряд. Очевидно, религия очень сильно влияет на положение дел: видел исследования, которые показали, что из христианских стран лучше всех развиваются протестантские, католические на втором месте, а православные тащатся в хвосте. Год назад Николай Усков опубликовал очерк о раскольниках, в котором объяснялось, что православие в том виде, в котором оно было до раскола, предполагало гораздо большую самостоятельность и прагматичность человека. Можно ли сегодня использовать религию для того, чтобы изменить общественную жизнь к лучшему не через три поколения, а быстрее?

Нет. Я воспринимаю религию как тормоз. В разные исторические периоды она влияла на общество по-разному. Сегодня я не вижу смысла в том, чтобы менять менталитет народа с помощью религии. Не представляю, каким образом это можно сделать и, более того, считаю, что это опасный метод.

Думаю, все же придется подождать, когда появятся еще два-три поколения россиян. Я вижу главной проблемой России не современный вид православия (хотя оно тоже является проблемой), а то, что страной управляют советские люди — люди, которые были пионерами, состояли в партии и являются продуктом ныне не существующего общества. Сейчас они живут в совсем другом обществе, но пытаются управлять в том стиле, который они запомнили из прежних времен. Вот это и создает гигантские проблемы. Но с ними ничего не поделаешь — эти люди такие, какие есть, и других нет. Надо ждать, когда придут те, кто устроен по-другому, кто по-другому смотрит на вещи.

Однажды я выступал перед подростками и упомянул, что какое-то время был невыездным. После выступления один 15-летний пацан спросил меня, что значит «невыездной». Вот такие, как он, должны со временем сменить людей у власти. Когда слово «невыездной» не является частью твоего представления о мире, тогда и мир становится другим.

— Имеет ли право государство вмешиваться во внешние военные конфликты, если его экономика и внутренняя политика находятся в упадке?

Любое государство, которое считает, что ему что-то угрожает в экзистенциальном смысле, будет реагировать самым жестким образом, несмотря на какие-либо международные нормы и правила. Приведу пример. Когда в 1962 году Никита Сергеевич Хрущев, глава независимого СССР, и Фидель Кастро, глава независимой Кубы, договорились о размещении военных ракет на Кубе — это было вполне приемлемо с точки зрения международных норм. Советский Союз принял это решение в связи с тем, что расположенные в Турции ракеты находились довольно близко к границе СССР. Когда США узнали о соглашении между Хрущевым и Кастро, они заявили о том, что никаких советских ракет на Кубе не будет, в противном случае они начнут топить русские корабли, и если после этого начнется третья мировая война, то быть по сему. Они мотивировали заявление тем, что ракеты на Кубе — это угроза существованию США. Таким образом, имеет или не имеет государство право предпринимать те или иные действия, зависит не от теории, а от реального положения дел. Если я понимаю, что меня могут уничтожить, то я сделаю все, что могу, чтобы этого избежать.

О журналистском долге и компромиссах

— Константин Эрнст — менеджер, который действует, безусловно, по указаниям Кремля. С другой стороны, он потрясающий руководитель, который смог сделать невероятное во время Олимпиады в Сочи, он выпускает прекрасные программы вроде шоу «Голос» и «Прожекторперисхилтон». Благодаря ему и ваша программа все еще выходит на «Первом». Если две ипостаси Эрнста положить на чаши весов, какая из них окажется весомее?

Я никогда не говорю о своих коллегах ни хорошо, ни плохо — считаю это не очень приличным. Но из всех возможных людей, которые могли бы занимать пост гендиректора «Первого канала», я не могу назвать кого-то лучше, чем Эрнст.

— Если бы вы решили уехать из России сегодня, изменилась бы ваша риторика освещения событий, которые сейчас происходят здесь?

Нет, не изменилась бы. Вопрос, наверное, не о моих личных желаниях, а о том, пришлось бы мне это делать, или нет. Не думаю, что меня бы вынудили. Давайте откровенно: есть вещи, которые я не могу делать в своих программах на «Первом канале». Это государственный канал, и у него есть своя, государственная политика. Какие-то вещи не допускаются — например, критика президента. Это данность. Я далеко не во всем согласен с внешней и внутренней политикой, которую проводит Россия и, в частности, президент. Но об этом я могу говорить где угодно, только не в эфире «Первого канала». Это компромисс, на который я иду осознанно. Вероятно, если бы я уехал в другую страну, я мог бы критиковать президента России, но не мог бы делать чего-то другого. Везде есть свои условия, везде. Если вы считаете, что на той стороне реки трава зеленее, то поверьте, она не зеленее. Она другая.

— Журналистам в современном мире часто приходится идти на компромисс в выборе тем для освещения. Зачастую они поднимают те из них, которые не так важны и служат лишь развлечением для публики, чтобы привлечь внимание аудитории и заработать премию. Как эта проблема должна быть решена в идеальном мире?

Однажды у меня возник спор с Леонидом Парфеновым, который, как я считаю, был самым талантливым тележурналистом. Он рассказывал о том, как проходил в Нью-Йорке практику в компании NBC. В это время в Европе были потопы, реки выходили из берегов. В Праге под водой оказался Карлов мост, построенный в XII веке, а в зоопарке утонул слон. NBC занимались только поиском картинки утонувшего слона — для привлечения внимания к пражским событиям он был идеальным с их точки зрения. Я сказал Парфенову, что, конечно, нужно привлекать внимание к потопу, однако если журналисты каждый раз в качестве главного мотива будут использовать утонувшего слона, то постепенно у аудитории сформируется мысль о том, что это и есть основная новость. А угроза разрушения одной из важных достопримечательностей Праги отойдет на второй план. Наш долг сделать так, чтобы новость о том, что произошло с Карловым мостом, была не менее, а то и более значимой, чем новость об утонувшем слоне. Это и есть журналистика. И это не так трудно. Вот выбирать между освещением определенной темы и возможной потерей своей работы — куда труднее.
Фото: Олег Бородин

О планах и мечтах

— Если бы у вас была возможность переместиться во времени и пространстве и провести один день рядом с какой-либо исторической личностью, то с кем бы прошел этот день?

На первом месте — Леонардо да Винчи, на втором — Шекспир, на третьем — Дева Мария. Хотелось бы все-таки понять, было ли там что-то, или нет (смех в зале).

— Если бы вам удалось побывать на пресс-конференции Путина, какой вопрос вы бы ему задали?

Я давно пытаюсь заполучить Владимира Владимировича Путина в эфир своей программы. Более того, мы вообще-то знакомы, он дважды принимал меня в Кремле, и мы разговаривали один на один. Когда он баллотировался на третий срок, или на второй первый, я позвонил Пескову и стал его убеждать в том, что было бы правильно Путину прийти на мою программу. Это было бы настоящее интервью, а не то, что всегда. Ведь он же отлично умеет отвечать на вопросы — у него хорошая реакция и есть чувство юмора. Песков поначалу согласился и ответил, что поговорит со своим начальником, но дней через десять позвонил мне и сказал, что интервью не будет. Ну, я до сих пор пробую. Я не хочу, чтобы Путин знал, о чем я его спрошу, поэтому на данный вопрос я не отвечу.

— Хотели бы вы снять документальный фильм о стране, культура которой существует вне христиано-иудейской традиции? Например, о Японии или Саудовской Аравии?

Я несколько раз бывал в Японии. Там страшно интересно! Но я понимаю, что я ничего про эту страну не понимаю. В первый раз меня принимала крупнейшая японская телекомпания NHK, вышло все начальство и с поклоном представило мне свои визитки. А у меня не было визиток, и для них я, соответственно, был не пойми кем, что я понял по выражению непроницаемых лиц управленцев. За большим переговорным столом я попытался пошутить, чтобы разрядить обстановку — после того как переводчица передала мои слова, я не увидел у собеседников ни тени улыбки. Я тогда подумал, что либо у них нет чувства юмора, либо переводчица не умеет переводить. Решил пошутить попроще — тот же результат. Я махнул рукой. Однако в конце дня, за ужином, вся строгая компания перебрасывалась анекдотами и хохотала. Тогда я понял, что у японцев есть время для официоза и время для шуток, и они его никогда не путают.

Все-таки, когда я делаю фильмы о Европе, благодаря знанию языков я могу по-настоящему понимать культуру той или иной страны. В Японии же я совсем потерян, равно как и в Китае. Может быть, я что-нибудь сниму про страны Латинской Америки.

Меня спрашивают, почему я не делаю фильм о России. Потому что глаз замылен. Вот мой внук, хоть и может говорить по-русски, а все же является немцем. Один раз, когда ему было 10 лет, он приезжал в Россию. Мы с ним поехали на дачу, и он спросил, почему телеграфный столб стоит криво. Он-то привык, что в Германии все столбы стоят прямо. Вот такие, как он, и могли бы снять кино о России. А я попросту не замечаю уже таких вещей, как кривые столбы.

[Владимир Познер]

http://echo.msk.ru/blog/pozner/1681228-echo/
08:13 , 22 декабря 2015

автор
журналист

Я был уверен, что Иосиф Виссарионович Джугашвили, он же Сталин родился 21 декабря 1879 года, я был в этом абсолютно уверен. Но по журналистской привычке решил проверить, полез в Википедию и не поверил глазам. На одной и той же странице указано, что Сталин родился 18 декабря 1878 года и 21 декабря 1879 года — и там подписано «официально», вот второе. А та дата, это что — неофициально? Или как это понимать, Иосиф Виссарионович решил скостить годы? В общем, какая-то чепуха.

Пока мы жили в Америке, а потом в оккупированной Германии, у моего папы на стене висела фотография Сталина, неофициальная. Симпатичный такой дядька, улыбается хитро так в усы. Потом, когда мы переехали в СССР, месяца за два до того как вождь и учитель мирового пролетариата отошел в мир иной, фотография висела на стене в папином кабинете. Правда, после ХХ съезда она куда-то исчезла. Видимо папа понял, что если бы Сталин не скончался так скоро после нашего приезда, то он, папа, поехал бы дальше, чем Москва, куда-нибудь там на север, в сторону Воркуты. Да и меня бы, девятнадцатилетнего, тоже куда-нибудь отправили. Ну а уж маму француженку и подавно. Только брат, который моложе меня на одиннадцать лет, оказался бы в каком-нибудь интернате для детей врагов народа или шпионов, не знаю.

Скольких загубил, вполне официально, Сталин? Да в том то и дело, что нет официальных цифр. Миллионы, конечно; но помню, в одной моей программе, это было давным-давно, участвовал бывший председатель КГБ СССР Крючков, ну тот, который был чрезвычайно активен в путче в 91-м году. Когда я ему сказал о миллионах, он всплеснул руками и сказал: «Да что вы, Владимир Владимирович, какие миллионы, всего шестьсот тысяч». Врал, конечно, но даже так бы, представляете, один человек убрал с нашего с вами света шестьсот тысяч человек, так, росчерком пера. Ничего?!

И ведь до сих пор не могут разобраться с ним, официально. Душегуб? Ну разумеется, но неофициально. А официально кто? Хороший менеджер! С чем я вас всех и поздравляю.

Удачи вам.

[Владимир Познер]

http://echo.msk.ru/blog/pozner/1709418-echo/
14:27 , 09 февраля 2016

автор
журналист

Вы случайно не слыхали об организации, название которой «Совет 25 января»? Нет? Ну, я только недавно услышал об этом, теперь я в курсе. Это такая, как бы это сказать поаккуратней, группа лиц, которая… Ну впрочем давайте так, я «им» предоставлю слово чем буду объяснять, тогда наверное вы поймете. Итак…

Писатель Эдуард Лимонов говорит, а он член этой группы, что смысл создания этой группы в том, чтоб Россия не досталась ходорковским-либералам. А главный редактор сайта «Спутник и погром» (хорошее название, правда?) Егор Просвирин говорит так: «Нам, русским, надо понять, что альтернатива простая — или покаяние в Инстаграме Кадырова, мольбы в Твиттере Навального и селфи из очереди за талонами на раздачу хлеба в оккупационной комендатуре 101-й Воздушно десантной дивизии армии США, или же протянуть друг другу руки, начать встречаться, общаться и взаимодействовать». Ну а вообще цель этих милых людей, я цитирую, «вести политику на воссоединение русского народа в одном государстве», при этом, уточняют они, «русские для нас — это, как до 1917 года, триединство великороссов, малороссов (украинцев) и белорусов». Правда, они забыли, видимо, спросить у малороссов (украинцев) и белорусов, считают ли они себя русскими, но это мелочь.

Бред, скажете? Вот не спешите с выводами. История не раз являла нам примеры того, как во времена трудные и во времена испытаний приходят люди, о речах которых поначалу говорили «да это бред», ну например Гитлер. В самой России были такие, с позволения сказать, организации, как «Союз Михаила Архангела», «Черная сотня» и т.п., так что будьте бдительны.

Мне-то очень любопытно, как отнесутся к этим новым «спасателям России» наши законодатели, наши защитники правопорядка, наши борцы с экстремизмом. Вам не кажется, что вообще-то на этих господ следовало-бы обратить внимание?

Удачи вам.

[Владимир Познер]

http://echo.msk.ru/blog/pozner/1723472-echo/
15:06 , 03 марта 2016

автор
журналист

Буквально вчера от администратора своего сайта я получил текст с сайта Алексея Навального:

«... Когда голову отрезают в Москве, моментально выскакивает милейший Владимир Познер, сообщающий нам, что даже и в Америке такого не показывают, а во время теракта 9⁄11 все телеканалы решили не транслировать кадры с людьми, выпрыгивающими из окон.

Наверное, В.В. Познер решил, что вернулся благословленный 1980 год, где он снова рассказывает о том, как здорово вводить войска в Афганистан и по-прежнему один из немногих счастливчиков, коим доступны ветчина в спецпайках и западное телевидение.

Это ложь, прыгающих людей телевидение показывало сколько угодно, а решило прекратить это, когда факт был совершенно общеизвестен и ничего, кроме моральных травм, людям не приносил.

И сейчас в России мы не требуем показывать отрезанную голову или другие шокирующие кадры, мы требуем от государственных СМИ выполнять свою общественную функцию и рассказывать о происшествии, имевшем такой резонанс, что любая новость о нем держалась в топах просмотров.

Скрывается сам факт, и дело не в формате его подачи…»

Ознакомившись с этой прелестью, я стал думать, отвечать честнейшему Алексею Навальному или не отвечать. С одной стороны, на всякий чих не наздравствуешься. Да и зачем делать господину Навальному пиар, к которому он так всегда стремится? С другой, когда человек так беспардонно лжет, следует ему сказать об этом, так ли? Подумал-подумал и решил: отвечу.

Весь пассаж на тему «моментально выскакивает» либо плод воспаленного воображения (в чем я сомневаюсь), либо осознанное желание оболгать меня (в чем я не сомневаюсь).

Я находился (и нахожусь) вне России на съемках. Раздался телефонный звонок одного из интернет-порталов, меня спросили, могу ли я дать короткий комментарий по поводу случившегося. Я не был в курсе, попросил, чтобы рассказали. Потом сказал, что показывать или не показывать подобные вещи – это дело редактора, главного редактора, политики данного СМИ, каждый решает сам, стоит или не стоит, тут нет ни правил, ни, тем более, законов. И добавил, что лично я не показывал бы, потому что это неизбежно бы играло на антимусульманских и шовинистических настроениях. Прошло еще некоторое время, мне снова позвонили, кажется, из РБК, и спросили, не кажется ли мне, что то, что мы не показали сюжет об отрезанной голове девочки, это двойные стандарты, потому что мы показали, например, утонувшего ребенка-беженца? На что я ответил, что нет, не кажется, потому что эта фотография, обошедшая весь мир, олицетворяет собой трагедию сотен тысяч беженцев, говорит о страшной беде, а убийство девочки сумасшедшей женщиной – это совсем не то же самое. По-моему, я еще сказал что-то по поводу того, что является информацией, а что – просто сенсацией и вспомнил, что ни один из трех главных телевизионных каналов США – ABC, CBS и NBC – не стал показывать, как люди выбрасывались из окон башен-близнецов 11 сентября 2001 года. Это факт. Более того, это даже был договор между руководством. И при этом они ничего не скрывали от аудитории, но делали сознательный выбор.

Что до «благословенного 1980 года», то, учитывая, что Лёшеньке тогда было всего 4 годика, то ему простительно не знать, как в самом деле обстояло дело. Когда ввели советские войска в Афганистан, я дал интервью американскому корреспонденту, в котором сказал, что «СССР пожалеет о своем решении». В результате я был отстранен от работы. Ну а спецпайки и западное телевидение – это уже совсем заврался наш борец за правду. По ходу пьесы могу напомнить ему, что я, в отличие от него, был невыездным более 30 лет.

Доставляет истинное удовольствие, что этот поборник демократии в России говорит о себе во множественном лице: «мы требуем…».

Словом, кто выскакивает и кто врет, судите сами. Ну, и на всякий случай повторю то, что говорил не раз: я не являюсь сторонником информационной политики государственных каналов в России. Я считаю эту политику порочной.

[Владимир Познер]

http://echo.msk.ru/blog/pozner/1729644-echo/
18:49 , 14 марта 2016

автор
журналист

Поскольку эта тема то и дела дебатируется, то и мне бы хотелось в ней принять участие, тем более что она мне не безразлична. Тема вот какая: «Является ли блогер журналистом и является ли интернет, всякие поисковые средства – СМИ?».

Вот с моей точки зрения, в обоих случаях ответ совершенно одинаковый и звучит так – нет, не является. Почему? Я начну с блогера.

Он не является журналистом, во-первых, потому, что блогер в отличие от журналиста – это не профессия. То есть по формальному признаку он не является. И не является, во-вторых, а это еще гораздо более важно, потому, что у него нет никакой ответственности, что хочет, то и говорит. Ему не надо проверять факты, он может врать, все что угодно. Никакого контроля нет, в отличие от журналиста.

Ну, конечно, вы мне можете сказать, а что, среди журналистов нет таких, которые не проверяют факты, которые врут, которые «лепят» что хотят; ответ – есть, только они перестали быть журналистами, в этом-то и беда. Это все равно как врач, скажем, хирург, который не соблюдает правил, какой же он хирург, он уже потерял звание врача, по-настоящему говоря. При этом я не осуждаю блогера, просто не надо путать то, что делает он, с тем, что должен делать журналист. Когда вы мне говорите о тех журналистах, которые себя так ведут, конечно, это беда, потому что это компрометирует профессию, а блогер никого не компрометирует, кроме себя. В этом тоже разница.

Что до СМИ, то ведь они обязаны подчиняться некоторым законам, которые существуют в стране. Это принципиально ставит их в другое положение, чем то, что делают в интернете.

И еще одно. Вот популярность иных блогеров и интернет-изданий объясняется тем, что журналисты, разумеется, не все, но многие, перестали быть журналистами и многие СМИ уже не являются СМИ. И тогда человек ищет, а где все-таки можно найти хоть что-то похожее на правду и на свободное изъявление своих мыслей, и вот поворачивается туда.

Но, тем не менее, я в этих случаях всегда помню слова Линкольна, хотел бы их вам напомнить тоже. Он как-то сказал: «Можно дурачить часть народа много времени, и можно дурачить много народа часть времени, но невозможно дурачить весь народ все время».

Удачи вам.