*6771. Владимир Познер: Меня уже достали

[Александр Мельман]

http://www.mk.ru/old/article/2002/04...e-dostali.html
4 апреля 2002 в 00:00,
Владимир Познер — как Фигаро. Он везде. И телепрезидент, и член Федеральной конкурсной комиссии Минпечати, и ведущий влиятельной программы на Первом канале. Но Познер уверяет, что он вовсе не слуга двух господ. И даже одного. Он сам себе режиссер — и это право выстрадал. Он утверждает, что в один прекрасный момент просто перестал врать.

— Конкурс на шестую кнопку превратился в формальность и фарс?
— Некоторая предопределенность была.
— Получается, что власть так хитро придумала схему “Медиа-социума”, что все с удовольствием за него проголосовали.
— Не согласен. Поначалу думали, что группа олигархов выделит некую сумму денег киселевской команде как благотворительный взнос. Потом большая часть этих людей сказала: нет, почему благотворительность, надо сделать нормальный бизнес. Хотя двенадцать олигархов уже таят в себе большие опасности, потому что они начнут грызться между собой. Потом, безусловно, из Кремля сказали: мы хотим, чтобы там еще были Вольский и Примаков. В каком качестве, чего они там должны делать? Ну, видимо, наблюдать, — государево око или государев нос. И олигархи согласились.
— Вынуждены были согласиться.
— Но согласился и Киселев с командой. Дальше перед комиссией был выбор. Да, есть “Медиа-социум” — странный зверь. Базовая команда, которая выходила и на НТВ, и на ТВ-6 и доказала свое умение. И, по-моему, несправедливо лишенная эфира. И есть финансирование за счет этих магнатов. Я не верю в то, что эта конструкция будет долго существовать. Но кто там еще есть из претендентов? По сути дела была еще только одна команда, которая понимала, что такое телесеть.
— Вы имеете в виду ТНТ или Павла Корчагина с фондом “Аврора”?
— Не скажу. Но они четко понимали, как работать с 22 региональными партнерами. Все у них было хорошо, кроме одного: не было команды.
— Кроме Киселева, ни у кого не было команды. Но все надеялись, что если выиграют, то к ним журналисты и побегут.
— Корчагин — я его знаю давно — честный человек, и он не говорил, что к нему побегут. Он говорил, что на это надеется. А то, что он в последний момент пригласил Венедиктова, показывает, что вокруг Норкина, который числился там главным редактором, они не могли сплотиться. Тогда что, вообще никому не давать?.. Поэтому наш выбор был действительно предрешен. Ведь остальные вызывали вопросы в смысле морали и в смысле профессии.
— Вы оскорбляете всех остальных претендентов.
— Я никого не оскорбляю. Я просто говорю, что “Медиа-социум” был сильнее. Команда старого НТВ всегда была лучшей, без вопросов.
— Может быть, за это и поплатились, слишком профессионально выполняя заказ Гусинского?
— Не поэтому. До появления Путина в качестве премьера все было спокойно. Я убежден, что все проблемы по НТВ начались из-за личной неприязни Путина и Гусинского. И в этом Гусинский, конечно, виноват. Ведь он говорил Путину: либо вы меня поддержите, либо я покажу на вас компромат, и вам мало не покажется. Но я не считаю, что президент любой страны должен опускаться до личной мести. Хотя, с другой стороны, президент тоже человек.
— После конкурса многие выходили от вас и разочарованно говорили: нам комиссия не задала никаких вопросов.
— Вопросов задавали много. Но не всем. Ну скажите, какие вопросы задавать, например, каналу 7ТВ? Мы спросили их: почему вы считаете, что в России возможен общенациональный спортивный канал, когда нигде в мире этого нет? А с представителями коллектива ТВ-6 у нас был долгий и трудный разговор. Они были очень агрессивны. Они говорили, что заранее все решено. Да не было ничего решено. А если бы так было, я бы вышел за дверь и все об этом рассказал. Чего мне стесняться, я из этой комиссии выйду в одну секунду. Деньги за это я не получаю, а только головную боль. Читать это все, извините, барахло в виде концепций... Это не самая эротическая литература. А в результате ты получаешь по морде. Зачем мне это?
— Есть ли у вас личные отношения с министром печати Лесиным?
— Никаких абсолютно. Мы просто знакомы. Я у него дома никогда не был, он у меня — тоже. В ресторанах мы вместе не сидели. Я отдаю ему должное. Он, конечно же, очень умелый, очень умный, незаурядный в своем деле человек. Я думаю, что он меня тоже ценит. Наверное, он думает, что меня можно использовать, поскольку у меня есть определенная репутация. Я не возражаю.
— И вы сейчас скажете, что никакого давления до и во время конкурса на вас не было?
— Это правда. Если бы на меня давили, почему бы я стеснялся об этом сказать? У нас на комиссии даже такой анекдот ходит: когда кто-то из претендентов говорит — что его поддерживает губернатор или депутаты, то знатоки начинают смеяться: ну теперь понятно, против кого будет голосовать Познер. И Лесин за эти два года с хвостиком, что мы вместе работаем, никогда на меня не давил. Один раз, правда, он попросил проголосовать за одного кандидата на радиочастоту. Конечно, мне стало противно, и я сказал: “Еще раз такое будет — и я выйду из комиссии”.
— Вы можете сказать, что это было за радио?
— Что-то связанное с Игорем Крутым. Но это было давно.
— Если вы такой неангажированный Кремлем, — почему в вашу программу “Времена” охотно приходят первые лица страны?
— Постепенно VIP-персоны начинают понимать, что если программа влиятельная, то всегда лучше идти. К тому же все они знают, что я никогда не ставлю себе задачу “мочить” — я просто задаю вопросы. Я никого не раздеваю — они сами раздеваются. Так было с Генеральным прокурором. Зато Зюганова я раз десять звал. Никакого ответа.
— Насколько вы независимы от государственного канала ОРТ, на котором выходите?
— Я экономически независим, поэтому у меня нет страха, что меня уволят. Я в них не нуждаюсь. И я внутренне независим. Я прошел в жизни через определенные страдания, но не сломался и не стал подлецом, хотя мог бы.
— У вас нет чувства брезгливости, что на одном с вами канале еще недавно выступал Доренко?
— Есть такие люди, выступающие на ОРТ, которые у меня вызывают чувство брезгливости. Ну и что? Я с ними не здороваюсь.
— Зато Сорокина постоянно приглашала Доренко в “Глас народа” и на НТВ, и на ТВ-6.
— Но ведь Доренко ньюсмейкер. Почему же нужно делать вид, что он не существует? А как же информация?.. Конечно, за один стол я с ним не сяду. Но и я приглашу его в свою программу. Я и Гитлера приглашу в свою программу.
— У вас не было идеи собрать в студии Сванидзе, Киселева, Ревенко?
— Я думаю, они убеждены, что делают свое дело лучше всех. Сам про себя я знаю, что хорошо работаю. Но, с другой стороны, я всегда собой недоволен.
— Зачем вам ТЭФИ? Это же просто большая телетусовка.
— Такое впечатление, что для многих пишущих журналистов ТЭФИ поперек горла. Но с каждым годом на ТЭФИ заявок все больше и больше! Статуэтку жаждут. Я перестал обращать внимание на тех, кто пишет, что все делается за деньги. Пусть эти шавки исходят слюной — мы все равно будем делать свое дело. Зачем было писать, что все на прошлом ТЭФИ было куплено ОРТ? Кто куплен — я, что ли, мне заплатили? Или я кому-то заплатил, чтобы “Времена” выиграли?..
— А самоотвод тогда не хотели взять?
— Я всегда говорил, что пока маленькое количество академиков — я не участвую. Но теперь-то их уже сто.
— А влияние?
— Если завтра я перестану быть президентом академии, мое влияние не уменьшится. Вот когда я уйду с ТВ или меня “уйдут”, тогда меня забудут. Но это бывает со всеми телевизионщиками.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/editions/daily/art...strelivat.html
20.09.2007 в 16:15
Президент Академии ТЭФИ Владимир Познер — мастер телевизионной политики. Он может пройти “между струйками” как никто другой. А еще Познер любит бокс. Вот и посмотрим, как он умеет отражать удары перед вручением главной телевизионной премии года.

— После того как из состава учредителей ТЭФИ вышли НТВ и ТНТ, вы не считаете, что академия, как “Титаник”, дала течь и может пойти ко дну?

— Они вышли много месяцев назад, и, по вашей логике, мы должны были давно потонуть. Но академия не потонула, напротив, она вобрала в себя еще целый ряд членов и увеличилась более чем в два раза. Количество работ, присланных на наш конкурс, даже больше, чем в прошлом году. Можно говорить о причинах, по которым НТВ и ТНТ вышли из состава учредителей, но это не принципиальная вещь. На мой взгляд, гораздо важнее, что руководство НТВ довольно прозрачно дало понять своим сотрудникам, что они не должны становиться членами академии и их работы не должны участвовать в ТЭФИ. Я это знаю точно. Так что не академия дала течь...


— Но дело ведь не в отдельных начальниках, а в том, что из числа соискателей премии ТЭФИ выбыла целая федеральная телекомпания и канал ТНТ, динамично развивающийся.

— Да ТНТ ни разу не выиграл ни одного ТЭФИ! Может быть, в этом причина того, почему они решили выйти. Что касается НТВ, то если этот канал теперь не является учредителем ТЭФИ, почему же его сотрудники не могут быть рядовыми членами академии и их работы не могут быть представлены на конкурсе?

— Теперь в информационной номинации забавно выглядит борьба программы “Время” против программы “Вести”, то есть конфликт хорошего с лучшим...

— А вы хотите мне сказать, что канал НТВ по своим новостям отличается от каналов первого или второго? Здесь только один вопрос: кто более профессионально подает эти новости.

— Теперь в связи с расколом ТЭФИ уже все знают, что академики голосуют так, как им скажет их телевизионное начальство...

— Голосование было корпоративным с первого дня. И что теперь с этим поделать, академиков, что ли, расстреливать? В этом смысле расширение академии за счет людей, не работающих на федеральных каналах, — один из способов что-то изменить. Да, теоретически можно представить, что руководство каналов говорит своим сотрудникам: “Смотрите у меня, голосуйте за своих!” Это, безусловно, так, но пока никто еще не придумал, как от этого уйти. Изменить что-то можно только личной решительностью того человека, который голосует.

— А как насчет того, что голосовавшие часто вообще не смотрят передачи тех, за и против кого они голосуют?

— Ну и что тут делать? Поставить солдата с винтовкой, чтобы все до конца смотрели? Это вопрос личного отношения к тому, что ты делаешь.

— Просто Татьяна Миткова сказала об этом публично, как о причине своего выхода из академии.

— Когда это все только затевалось, мы встретились с Митковой в кафе, и я ее спросил: “Таня, почему вы уходите?”. Она мне рассказала, что, когда готовилась к заседанию секции Академии ТЭФИ, DVD с репортажами у нее был испорчен. Она позвонила в академию, чтобы ей дали новый диск, а потом стала обзванивать коллег из секции, спрашивая их, был ли у них тоже испорчен DVD. И, к своему удивлению, услышала от некоторых людей: “Мол, какая разница, я ведь все равно смотреть ничего не буду”. А потом, когда она пришла на официальное заседание секции, то увидела, как они голосуют. Ее это возмутило. Но разве ее выход из академии способствует улучшению положения? Может быть, лучше было бы Татьяне на этой секции встать и сказать: “Вы что себе позволяете?”.

— Недавно вы заявили, что в новом сезоне будете приглашать к себе людей и разговаривать с ними на темы, которые вам интересны, и ничьему давлению не подчинитесь...

— Я не могу согласиться с вашей оценкой моей работы в прошлом сезоне, хотя и не могу сказать, что сам собой очень доволен. Просто я не понимаю, что такое оппозиционное телевидение, и считаю, что его быть не должно.

Я не оппозиция, а журналист, который пытается добраться до истины. И в этом моя программа отличается от других, потому что все политические программы, которые я вижу и слышу, предвзяты. Хотя подтверждаю, что на протяжении последних лет был ряд людей, которых не рекомендовалось приглашать на ТВ, и ряд тем, которые не обсуждались. Я же заявил, что буду приглашать всех, кто, с моей точки зрения, важен для предстоящих выборов в Госдуму. Если мне позволят это сделать — хорошо, а если нет, то я просто могу закрыть программу.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/editions/daily/art...et-taynoy.html
На днях Академия российского телевидения объявила об очень важных поправках в правилах выбора победителей премии ТЭФИ и о новой технологии подсчета голосов

20.12.2007 в 17:27, просмотров: 1309
Об этом, а также о некоторых итогах ТВ-года мы беседуем с президентом Академии российского телевидения Владимиром Познером.

— Зачем понадобилось возвращать номинацию “Интервьюер”, ведь до последнего времени в этом жанре работало считанное количество человек?

— Да, она фигурировала в течение многих лет, но потом от нее отказались, потому что в какой-то момент количество людей, занимающихся этим важнейшим тележанром, можно было пересчитать по пальцам. Сейчас же Академия более детально познакомилась с региональным телевидением, и выяснилось, что там много хороших интервьюеров, которые совершенно спокойно могут соревноваться с журналистами центральных каналов.

— А откуда взялась номинация “Ситком”? Вот их-то уж, по-моему, у нас совсем мало.

— Это было мнение расширенного состава Фонда в лице учредителей и правления, куда вошли люди, возглавляющие профессиональные гильдии.

— Намечается очередное увеличение числа академиков, теперь уже до трехсот. Кто из знаковых лиц там будет представлен?

— Давайте не будем говорить о так называемых знаковых людях, потому что это нас возвращает к самому началу Академии, когда там было всего 12 человек. Тогда считалось, что Академия — организация элитарная, а ее членами должны быть только выдающиеся люди. Но на самом деле Академия — всего лишь профессиональное объединение людей, работающих на ТВ, и здесь должны быть представлены все профессии. К сожалению, мы еще от этого далеки. Но в ближайшее время увеличение будет очень небольшим, а основательно мы расширимся не раньше чем через год.

— Академия снова вернулась к тайному голосованию. Это сделано с учетом ошибок прошлой церемонии, которые были видны всем?

— В свое время мы решили отказаться от тайного голосования, потому что считали: пусть члены Академии публично отвечают за то, как они голосуют. Тогда эту мысль поддержали почти все, в том числе и руководители главных телеканалов. Однако выяснилось, что многие академики опасаются публично выступать против программ тех каналов, на которых они работают. К тому же, когда на табло высвечивалась динамика голосования, кто-то, сознательно чуть позже нажав на кнопку, мог отдать свой голос в зависимости от конъюнктуры.

Мы всегда хотели, чтобы был профессиональный отбор и в конкретных номинациях голосовали только те, кто в этом досконально разбирается, но компьютер с нами “не соглашался”. В результате мы приняли решение: отбор финалистов происходит в гильдиях тайным голосованием.

— Мне почему-то кажется, что освобождение президента телеакадемии от обязанности вносить свой решающий голос в случае равенства исходило именно от вас. Ведь на прошлой номинации многие критиковали ваш персональный выбор.

— К сожалению, критики в основном занимаются поиском “блох”: как бы кого поддеть или даже чуть-чуть оскорбить.

Я-то всегда считал, что критика должна помогать. Мне действительно было тяжело называть победителя, но я всегда это делал только так, как считал нужным, пусть кому-то это и не нравилось.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/editions/daily/art...ut-ozaril.html
В телеакадемии нет своего Дмитрия Медведева

18.07.2008 в 14:34
После того как в телекоролевстве разразился скандал (как известно, ВГТРК, куда входят такие матерые каналы, как “Россия”, “Культура”, “Спорт”, отказалась выставлять свои программы и ведущих в номинации на премию ТЭФИ), король (то бишь президент телеакадемии В.В.Познер) решил 18 июля, в пятницу, дать пресс-конференцию. Но не дал, а вместо этого пришел на совместный прямой эфир радио “Эхо Москвы” и телекомпании RTVI (которую смотрят русскоязычные граждане во всем мире, кроме России) на программу с характерным название “Народ против”. Правда, когда президент увидел, какой народец ему подсунули, он чуть было не выбежал вон. В качестве народа были подобраны шесть телекритиков различных СМИ, в том числе и ваш покорный слуга.

Но страшно далеки телекритики от народа. Как говорил бургомистр в горинско-захаровском фильме “Убить дракона”: “Это хуже народа, это лучшие люди города”. Истинному же народу нужно, чтобы ящик: а) работал, б) показывал всякое-разное, в) лучше всего любовные сериалы, криминал покрасивше, попсу залетную да футбол, когда наши выигрывают. А все эти подковерные тараканьи бега телеакадемиков людям по фигу. Что телекритикам здорово, народу — скука смертная.

Ну а телеакадемикам что нужно? Телеакадемикам (не всем!) нужно проголосовать на церемонии ТЭФИ так, как прикажет любимое начальство, то есть за своих. Академики тоже люди и тоже хочут жить. Ведь если не проголосуешь за своих, можешь нарваться на большие неприятности. А еще академики (не все!) любят голосовать вслепую за знакомые все лица. Ну нет у этих избранных времени, чтобы предварительно отсмотреть лучшие отбираемые программы! Академики просто выходят к пульту во время церемонии, нажимают на нужную кнопку ради нужного человечка и, довольные собой и своим выбором, величаво садятся опять в зал, мило улыбаясь коллегам.

В результате таким положением дел сначала оказались недовольны НТВ и ТНТ, теперь вот ВГТРК, и неспокойно стало в датском телекоролевстве кривых зеркал. Да и нужна ли она вообще, эта ТЭФИ? Ведь жили же без всяких телепремий в застойные 70-е (где помимо всяческой лабуды были Андроников, “Кинопанорама” и “Театральные встречи”), в перестроечные бесшабашные 80-е со “Взглядом” и “Пятым колесом”, да и в самом начале 90-х никакой ТЭФИ еще не было. А хорошее телевидение было.

Собственно, про это и говорили в программе “Народ против Познера”. На философские, отстраненные, общепроблемные и не касающиеся его лично вопросы г-н Познер отвечал с чувством, толком, расстановкой. На мой же спич о том, что если уж он обвиняет ВГТРК в сговоре с одной из предыдущих церемоний ТЭФИ, то не кажется ли ему, что в прошлом году Первый ответил тем же, отчего и случился скандал, г-н Познер вскипел не на шутку: “Я такого не говорил! Это вы хотели бы слышать! Еще немного, и я начну отвечать вам в резкой форме!”

Юпитер, ты сердишься… Вот за что я обожаю нашего президента Владимира Владимировича, так это за человечность. Он обижается, рефлексирует, сомневается (прежде всего в себе)… Одним словом, самый человечный человек. Ну Ленин просто!

На мой следующий вопрос о том, почему на ТЭФИ чуть ли не каждый год меняются правила выбора победителей, что очень напоминает ситуацию из крыловской басни “Квартет”: “А вы, друзья, как ни садитесь…”, и что даже такой объективный, честный, неподкупный президент, но все-таки в глазах многих слишком глубоко связавший свою судьбу с одним из телеканалов, не должен в случае равенства иметь право решающего голоса. Г-н Познер, видимо, согласившись с определениями в свой адрес, уже куда более сдержанно и спокойно ответил, что самолично внес предложение больше не иметь президентского решающего голоса. Кроме того, г-н Познер сообщил, что ведет переговоры с руководством ВГТРК, дабы сгладить конфликт, но пока еще не уполномочен сообщить, пришли ли стороны хоть к какому-нибудь компромиссу. Что же касается постоянной смены правил игры, герой передачи “Народ против” дал понять, что каждый раз на ТЭФИ появляется группа товарищей, сильно недовольных регламентом. Вот правление телеакадемии и идет все время на уступки, чтобы, так сказать, улучшить. Правда, этот ответ все-таки не выглядел оптимальным, потому как вечно метаться вместе с линией партии выглядит как-то подростково.

Вот так на своем птичьем языке мило лепетали король и его “народ”, который как бы был против. Оказался ли король голый? Вряд ли. Г-н Познер в очередной раз блестяще продемонстрировал свое умение перемещаться между струйками и выходить сухим из воды, по-настоящему разгневавшись лишь однажды. А перед передачей на вопрос, не стоит ли Владимиру Владимировичу подыскать себе преемника, президент ТЭФИ после некоторого раздумья ответил: “Но ведь Дмитрия Анатольевича-то у нас в телеакадемии нет”. Вот и ладушки.

Сергей Брилев:

— В 90-е о ТЭФИ мечтал любой телевизионщик. Впервые попасть в финал конкурса мне удалось в 1996-м, а получить первого “Орфея” — только в 2002-м. И тогда для меня это была реальная победа, достижение, которым я горжусь и сейчас. Cреди молодых телевизионщиков все меньше осталось тех, для кого ТЭФИ — авторитетная премия, и их можно понять. Но мне не очень хочется ставить крест на работе академии. Вспомните премию “Оскар”: сколько раз злые языки предвещали ее скорый конец. Тем не менее она и сегодня является самой авторитетной премией в кино.

Александр Цекало:

— Можно, конечно, провести эту церемонию, несмотря ни на что. А с другой стороны, ну почему было не высказать свои претензии год назад, сразу после предыдущей церемонии? Все эти отказы накануне выглядят как поза, выдаваемая за позицию. Телеакадемики же все видят и понимают. И от этих проблем не отворачиваются. И я лично лучше Познера никого на месте президента телеакадемии не представляю. Да даже не в нем дело. Дело в донельзя обострившейся, болезненной уже конкуренции между каналами. Так ведь во время Олимпийских игр в Древней Греции все войны прекращались. А ТЭФИ — это Олимпиада телевизионщиков.

Игорь Кириллов:

— Я всегда достаточно снисходительно относился к своему членству в Российской телеакадемии. Там есть умные люди, которые все решат, если понадобится. Сегодня поссорились, завтра помирились. Такой детский сад на лужайке. Все будет хорошо.

Борис Берман:

— Кризис, свидетелями которого мы являемся, — системного свойства. Телеакадемия создавалась в эпоху романтического телевидения, которое сегодня благополучно всех нас оставило. Нынче ТВ существует по жестким индустриальным законам. И мне кажется, в сложившейся ситуации может быть полезен девиз крупных международных кинофестивалей: “У нас соревнуются не страны, а фильмы”.

Юрий Стоянов:

— Мое мнение, особенно после прошлогодней церемонии: ТЭФИ в этом году проводить не имеет смысла. Это было абсолютное издевательство с нажатием кнопок под присмотром руководства. Я убежден: настоящее демократичное голосование должно быть тайным.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/social/interview/2...o-vremeni.html
Владимир Познер: “Я не русский человек, это не моя родина, я чувствую в России себя чужим”

31.03.2009 в 17:01

Познер ведет на нашем ТВ передачу со скромным названием “Познер”. А как еще он должен был обозвать свою передачу? Вот если бы она именовалась “Владимир Владимирович”, тогда бы… Впрочем, к черту телевизор! Ну а смог бы наш ВВП без него прожить? На этот и другие пикантные вопросы г-н Познер ответит без галстука, без пафоса и без пьедестала в день своего 75-летия. А мы посмотрим, каков он на самом деле.

“Я поклялся здоровьем собственной дочери”

— Вы живете в квартире №13. Вы не суеверный человек?
— Нет, совершенно не суеверный. У меня есть хорошее отношение к двум номерам: к семерке, потому что мой отец, играя в баскетбол, имел седьмой номер, и к пятерке, потому что мой любимый бейсболист Джо Ди Маджио имел на майке номер пять. А так у меня нет никакого опасения по поводу зеркал, номеров, черных кошек или того, что нужно плевать через левое плечо.
— А если у вас в телефонном номере три шестерки, вы тоже на это не обратите внимание?
— (Смеется.) Как вы знаете, я не религиозный человек. Я атеист и не скрываю этого, хотя сейчас это непопулярно. Так что три шестерки меня никак не волнуют, впрочем, как и три семерки. Я помню только такой портвейн, который мне очень не нравился.
— Вы сейчас закурили. Но раньше я ни разу не видел вас с сигаретой.
— В 89-м году я бросил курить сигареты. Навсегда. Прошло 20 лет — не притронулся. А сигары иногда курю. Вот в приятной компании, например. А еще я бы мог выпить коньяка и вам предложить.
— Ну завязали-то вы, наверное, неспроста?
— Да, я понял, что это совершенно ни к чему. Более того, к концу дня у меня голова была просто как пивной котел. Утром просыпался, во рту вкус, как будто кошки там кое-что сделали. И я решил — все, надо бросать. Было очень трудно, но я себя загнал в угол, дал слово — и теперь действительно больше не курю. Но мне не мешает, когда другие курят.
— А что это за слово вы себе дали?

— Я поклялся здоровьем собственной дочери. Специально это сделал, понимая, что нарушить это я уже не могу. Хотя выкуривал я не так уж и много — в день сигарет 10—12.
— Сегодня 1 апреля — День дураков. Вы считаете себя одним из них?
— Конечно, я дурак.
— И в чем проявляется ваша глупость?
— Думаю, что я чересчур доверчивый человек. И чересчур сомневающийся. А дата 1 апреля мне очень симпатична. Во-первых, это день рождения моей мамы, так что я, родившийся в ее день рождения, сделал ей подарок. Но главное, из-за того, что я родился 1 апреля, меня невозможно разыграть. Я всегда на стреме. Сколько ни пытались — бесполезно.
— Я знаю вас как человека немонументального, непафосного. И даже, извините, не слишком-то и серьезного. Вот вы анекдоты любите рассказывать, и не всегда приличные…
— Помню, у меня в программе был Юрий Владимирович Никулин и я ему рассказал анекдот. А он мне ответил своим анекдотом, замечательнейшим. Вот он: “Было два города — А и Б, связанных одноколейной железной дорогой. Из города А утром уходил поезд, а вечером из города Б он возвращался в город А. Но однажды стрелочник напился и пустил два поезда друг другу навстречу. И они не встретились. Знаете, почему? Не судьба”.
— А вы можете рассказать свой анекдот, анекдот своей жизни? Пусть даже он будет неприличным.
— “Приходит заика в булочную и говорит: “Д-д-д-да-дайте мне, п-па-па-жалуйста, ба-ба-ба-тон бе-бе-бе… Х… с ним, дайте черного!”. (Смеется, ну просто как ребенок.) Я обожаю этот анекдот.

“Не понимаю тех мужчин в возрасте, которые женятся на молоденьких”

— Владимир Владимирович, вот, чтобы больше не курить, вы поклялись дочкой. А сколько у вас детей?
— У меня дочь, которую я родил. А еще есть сын, но я его получил уже готовым. То есть это не мой биологический сын. А еще у меня внучка и внук. Дочка — преуспевающий композитор, концертный пианист. Уже 18 лет она живет в Берлине, гражданка Германии. Внучке Маше 25, она живет в Париже со своим мужем. Она музыковед и сейчас завершает свою диссертацию. Кроме того, делает на радио и ТВ программы о музыке. А внуку Коле 14, он родился в Германии и сейчас ходит в школу. Маша прекрасно владеет русским, но еще лучше немецким и французским. А Коля, которого в Германии зовут Колья, конечно, говорит по-русски, но с ошибками. По сути, он — немец.
— Ваша дочка от…
— …от Валентины Чемберджи, моей первой жены. Мы с ней очень дружим, и свое 75-летие я буду отмечать у нее в парижском доме. Ведь в Париже я родился. Там же родилась и моя мама.
— То, что вы сумели сохранить добрые отношения с первой женой после расставания, дано не каждому. Но почему вы расстались?
— Мы слишком рано женились, у нас не было никакого опыта — ни жизненного, ни сексуального. Мне было 24, но я был еще очень неопытным человеком. Мы жили вместе с ее мамой Зарой Александровной Левиной. Теща была сильным человеком, она известный композитор… Это тоже наложило свой отпечаток. Но главное — то, что мы слишком рано сошлись. Я считаю, что человек должен набираться опыта, прежде чем он возьмет на себя ответственность за создание семьи. Надо понимать, что тебе хорошо, а что — нет, что ты можешь, а чего — нет.
— Извините, вы сказали, что у вас был в том числе и небольшой сексуальный опыт. Так что, когда вы женились, были невинны?
— Не совсем, но для моего возраста, и вообще для людей моего поколения, я был, конечно, еще чрезвычайно зелен. А прожили мы с Валентиной десять лет. Наше расставание было непростым, очень болезненным.
— Кто был инициатор расставания?
— Я. Хотя, наверное, это не совсем правильно, ведь к тому времени Валя уже увлеклась другим человеком, а до этого и я увлекся другим человеком. Но когда прошло время, мы опять сблизились, и сейчас мы очень близкие и хорошие друзья. Это было очень важно для нашей дочери Кати, ведь когда мы расстались, ей было всего 6 лет. Но с дочкой у нас всегда были хорошие отношения, даже когда мы не жили вместе. Маленькой я всегда брал ее на лето в отпуск, и никаких преград, которые обычно возникают и превращают жизнь людей в ад, у меня не было.
— Но эти 10 лет были для вас большим опытом?
— Да, человек становится мудрее, больше понимает, если, конечно, он способен развиваться. Но я думаю, что большинство людей способно. Скорее всего главный свой урок я получил в отношении воспитания дочери. Отец у меня был очень авторитарный, потому что его отец, мой дед, был тоже очень авторитарный. И все это отец перенес на меня, а я вначале на свою дочь. Потом я понял, что делаю, и просто ужаснулся от этого. Больше я никогда не позволял себе такого поведения, хотя это происходит порой помимо нас. Я понял, что маленький ребенок — такой же человек и требует такого же уважения, как если бы он был взрослым.
— Своего приемного сына Петра вы считаете родным. А он вас считает своим папой?
— У него был родной папа, и он общался с ним. Так что папой он меня никогда не звал, а до сих пор зовет Вовой. Мы очень близкие люди. Сейчас Пете 37, он работает на НТВ заместителем Татьяны Митковой. Я им очень горжусь.
— Несколько лет назад вы и ваша супруга Екатерина Михайловна Орлова пригласили меня в школу Познера. Я видел, какие у вас отношения с Екатериной Михайловной. Это было что-то особенное, идиллия. У меня был шок, когда я узнал, что вы расстались после 37 лет совместной жизни.
— О причинах нашего расставания я не буду рассказывать, для меня это слишком больно. Я бесконечно уважаю Екатерину Михайловну и отношусь к ней с огромной нежностью.
— Простите, а у вас сейчас есть кто-то?
— Да. Ее зовут Надя.
— Получается, вы с Екатериной Михайловной расстались из-за Нади…
— Нет, не совсем так. Прежде всего мы расстались из-за наших отношений. Образовалась какая-то пустота, и уже после появилась Надя.
— Извините, но мне рассказывали, что в какой-то ну очень “желтой газете” писали, будто вам на дом привозят лекарство для мужской потенции.

— (Громко хохочет.) Хочу вам сказать на полном серьезе, что с моими мужскими качествами все в порядке и с этим у меня никаких вопросов нет.
— Помните ваш знаменитый телемост времен перестройки, в котором женщина сказала: у нас секса нет. Какую роль секс играет в вашей жизни?
— Очень большую. Я считаю, что в любви это одно из главных условий. Без этого желания, без взаимной физической тяги я не представляю, как могут вместе жить мужчина и женщина. Я человек чувственный и не скрываю этого.
— А как же духовные отношения?
— А это все вместе. Я не понимаю, как жить без душевного понимания, но так же не понимаю, как жить без секса.
— То есть если вы любите женщину, но качественного секса с ней нет, то вы от нее уйдете?
— Если мы друг друга не устраиваем — то, конечно. И она, я думаю, уйдет, если она нормальная женщина.
— Когда вы видите женщину, на что прежде всего обращаете внимание: на ноги, на грудь, на лицо?..
— Прежде всего я обращаю внимание на руки. Руки для меня крайне важная вещь. Есть неинтеллигентные руки, грубые руки, алчные руки…
— Банально: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Вы как на этот счет?
— Это не для меня. Если женщина не умеет готовить, я ее научу. Я сам готовить умею и очень люблю. Ведь если человек любит другого человека, то он о нем заботится. Но это взаимный процесс.
— Авторитаризм, о котором вы говорили, в отношении женщины у вас есть? Или здесь вы демократ?
— Конечно, демократ. Каждый делает свое: сегодня она убирает постель, завтра — я, потому что она не успевает, а я успеваю.
— Посуду кто моет?
— Так есть посудомоечная машина, которая облегчает дело. Я не люблю неопрятность, грязь. И, наверное, вряд ли я бы жил с женщиной, которая все оставляет неубранным, разбросанным…
— В магазин ходите?
— Конечно. И на рынок тоже. Это же все таскать надо.
— До машины только.
— Ну и от машины на третий этаж. К тому же у нас лифт полгода не работал, потому что был ремонт.
— Вас можно назвать плейбоем?
— По-моему, нет. Плейбой все-таки — это человек беззаботный, порхающий и упивающийся собой. Я совсем не такой. Я и не порхающий, и не тусующийся, не люблю это все. Я считаю так: если ты живешь один, то свободен и делай, что хочешь. Но если ты с кем-то, то всегда себя надо ставить на место того человека.
— Но многие люди не считают физическую измену изменой вообще.
— Когда некоторые мужчины начинают охотиться на женщин, делать зарубки — я вообще этого не понимаю. Если ты любишь другого человека и у тебя есть чувство нежности, привязанности к нему, то ты должен понимать, что своими изменами можешь ранить его. Я не могу любить такого, который скажет: а, измена, это все ерунда. Как ерунда?
— Вам никогда не хотелось, глядя в зеркало, плюнуть на свое отражение?
— Когда-то Иосиф Давыдович Гордон, который был моим вторым отцом, близким другом моего отца, мне сказал: нет ничего страшнее того, чтобы утром встать, пойти в ванную комнату, увидеть свое отражение в зеркале и — чтобы захотелось плюнуть туда. Но у меня лично такого желания никогда не было. Бог уберег. Случались моменты, когда я был собой очень недоволен, когда мне было стыдно. Но я себя никогда не презирал. А плюнуть в зеркало — значит презирать себя.


“Жизнь на пенсии — для меня это конец, смерть”

— О вашей знаменитой компромиссности, прохождении между струек ходят легенды. Есть люди, которые за это вас не любят. Вы многое готовы отдать, чтобы во что бы то ни стало оставаться на телевидении?
— Вы хотите спросить: иду ли я на сделку со своей совестью? Не иду. Изменяю ли я своим принципам? Не изменяю. Иду на компромиссы? Иду. Потому что считаю, что делаю важную работу, извините за нескромность. Думаю, что моя работа для зрителя небезразлична. Вы не поверите, но у меня нет никакой амбиции, славы. И если завтра мне скажут, что я должен делать что-то такое, что абсолютно противоречит моим принципам, я в этот же момент уйду с телевидения. Да, я люблю работу на ТВ, умею это делать и получаю от этого удовольствие, но не за счет того, что я утром захотел плюнуть в собственную морду. Я не Малахов, не Ксения Собчак — я серьезный человек. Но когда ко мне подходят на улице люди и говорят добрые слова, мне очень приятно. Но если мне не дадут работать на ТВ, я тут же уеду. В России меня держит только моя работа. Я не русский человек, это не моя родина, я здесь не вырос, я не чувствую себя здесь полностью дома — и от этого очень страдаю. Я чувствую в России себя чужим. И если у меня нет работы, я поеду туда, где чувствую себя дома. Скорее всего я уеду во Францию.
— Простите, но у вас уже очень даже пенсионный возраст. Не сможете быть на ТВ, уйдете на пенсию, будете гулять по московским улицам, радоваться жизни.
— Я не считаю эти улицы для себя своими. Своими для себя я считаю парижские улицы. Вот недавно я был в Париже и чувствовал там себя абсолютно счастливым. А вообще, более страшного для себя словосочетания — жизнь на пенсии — я не представляю. Это конец, смерть. Хотя я знаю немало людей, которые мечтают выйти на пенсию. Но мне их ужасно жалко.

[Игорь Яковенко]

Владимир Познер 1 октября 2018 опубликовал на сайте «Эха Москвы» ответ «некоему Волкову». Дело в том, что за неделю до этого Познер выступал в Йельском университете, и публика от этого выступления была в восторге. Вот как это описал сам Познер: «Когда все закончилось, мне устроили настоящую овацию». Но потом случилось вот что. «Вскоре после моего выступления в сети появилось сообщение некоего Леонида Волкова о моем выступлении. Мне сообщили, что этот текст обсуждается в сети, и, прочитав «отчет» господина Волкова, я счел нужным ответить», — поясняет свое внимание к столь ничтожному предмету Владимир Познер.

Тут я вынужден отвлечься от текста и попытаться взглянуть на мир глазами Познера. Где-то на облаке обитает небожитель Познер, и его приближенные из небесной ангельской обслуги донесли ему, что там, где-то далеко внизу копошится «некий Волков». И вот этот самый Волков что-то там накарябал про триумфальное выступление Познера, а наивные смертные накарябанное обсуждают. Поэтому, и только поэтому небожитель вынужден слезть с облака, вооружиться микроскопом и ответить «некоему»…

Прилагательное «некий» было атрибутом советского официоза и служило маркером отверженных, в отличие от маркеров признания, которые выстраивались в строгую иерархию: «известный» — «выдающийся» — «великий». Пушкин, Толстой и Горький – «великие». А вот Бродский – тот уже «некий». В конце своего блога Владимир Познер еще раз берет микроскоп и пытается разглядеть эту букашку Волкова: «Господин Волков, как мне сообщили, является помощником и «правой рукой» господина Навального. Так это или не так, я точно не знаю и, говоря откровенно, мне это безразлично». Конец цитаты.

Атрибуты журналиста – любопытство и осведомленность. Можно как угодно относиться к Леониду Волкову и к оппозиции в целом, но тот факт, что этот человек является заметным игроком на протестном поле, отрицать невозможно. Если Познер, который претендует на роль гуру и аналитика российской политики, действительно не слышал о Волкове, то он просто самозванец и никакой не журналист. Если слышал и прикидывается, принимая позу барского снобизма, то эта поза опять-таки к журналистике не имеет никакого отношения.

Теперь о том, как Познер опровергает «некоего Волкова». Будем исходить из того, что Волков не прав, а Познер написал чистую правду. Вот то, что говорил Познер в Йельском университете, в изложении самого Познера: «СМИ – как в США, так и в России – несут ответственность за то, как они в абсолютно негативном свете изображают «противника»; «я сказал, что представляю себя, что я – независимый журналист, то есть принадлежу к вымирающему виду, как в России, так и в США».

Основная идея, которую Познер должен донести до заокеанской публики – да, в России СМИ ангажированы, но точно так же они ангажированы и в США. И лишь один стоит по обе стороны океана гордый утес независимой журналистики – Владимир Владимирович Познер. Держит на своих плечах небо свободной прессы. Не станет его – рухнет небо.

Люди, живущие на Западе, охотно верят, поскольку у любого нормального человека всегда есть масса причин не любить свою прессу и свою власть. Чтобы понять, насколько чудовищна ложь Познера, проводящего знак равенства между западными и российскими СМИ, надо было аудиторию Йельского университета заставить месяц смотреть подряд передачи Первого канала, «России 1» и НТВ. И предложить им найти хоть одно слово критики в адрес Путина и хоть одно доброе слово в адрес, например, политики Украины или Великобритании, хоть одно, пусть не доброе, но хотя бы не уничижительное слово в адрес российской оппозиции. После чего посмотреть на западные СМИ и увидеть, что в любой стране есть крупные СМИ, телеканалы, дающие альтернативную точку зрения.

Исправно исполняя миссию путинского посла на Западе, Познер объясняет ситуацию с аннексией Крыма тем, что на месте Путина эту территорию Украины оккупировал бы любой лидер Запада. «Говоря об Украине и Крыме, я сказал, что когда страна – любая – считает, что ей угрожает смертельная опасность, она не обращает внимания на международное право», — сообщает Познер. А «смертельная опасность» от Украины в 2014 году, по мнению Познера, состояла в том, что, если бы Путин не оккупировал Крым, там стояли бы войска НАТО.

В «лихие 90-е» и в «тучные нулевые» Познер многими воспринимался как эталон качественной журналистики, как телевизионный гуру, который неоднократно по итогам массовых опросов становился тележурналистом № 1. Был избран президентом Академии российского телевидения и возглавлял ее 14 лет. При этом «независимый» Познер всегда служил любой власти, оправдывая ее самые жуткие преступления. В советские годы Познер, выступая перед западной аудиторией, оправдывал ввод советских войск в Афганистан и уничтожение южнокорейского «Боинга». Сегодня оправдывает оккупацию Крыма…

Миссия Познера – интеллигентно объяснять просвещенной публике в России, а главное, на Западе, что путинский фашистский режим, возможно, и издает неприятный запах, но в любой западной стране пахнет не лучше. И, вы знаете, многие ему верят…

[Игорь Яковенко]

https://www.youtube.com/watch?v=I9-eseAowhY

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/social/2010/11/18/...est-poeta.html
Атеист Владимир Познер чуть не открыл рот от удивления

18.11.2010 17:49
Поэтам всегда было не просто говорить с царями. Зато всё ясно как правда: двое в комнате — я и Ленин. Но вот к Владимиру Познеру в одноименную программу пришел Борис Гребенщиков. Получилась картина маслом: поэт и журналист. Журналист хороший, знатный. Но не поэт. Разница между персонажами оказалась огромной. Может, Владимир Владимирович притворялся, скукоживал себя сознательно, играл роль. Зато Гребенщиков был как на ладони. “Вы ходите на выборы?” — “Нет, от нас же ничего не зависит” — “Ну как же? Демократия, надо голосовать” — “А зачем? И кто сказал, что надо? Кому надо? Главное, насколько ты свободен внутри себя, а всё остальное неинтересно”.

Месть поэта
Владимир Познер был очень удивлен. Помощники написали ему выжимки из предыдущих высказываний БГ, оставалось их лишь зачитать в эфире, а потом спросить про демократию, вообще про политику. Как по нотам: демократия должна быть — и это не обсуждается. Выборы тоже обязательны, без них нет демократии. Голосовать необходимо, иначе какие же это выборы.


У Познера дважды два, конечно же, четыре. У Гребенщикова — бесконечность. Потому что для него есть вещи гораздо более важные.

“Зачем вы встречались с президентом Медведевым?” — этим острым вопросом Познер хотел окончательно добить поэта. “Мне было интересно, это же просто служащие. Для меня люди из власти ничем не отличаются от дворников, учителей… Я иду к тем, к кому хочу”. Опять у Владимира Владимировича ничего не вышло.

фото: Олег Фочкин
Интервью с творцами — особый случай. Они даже могут совершенно не соответствовать тому, о чем пишут. Не обязаны. Как-то в “Школу злословия” Дуня Смирнова (сценарист) и Татьяна Толстая (писатель) пригласили Диану Арбенину. Потому что им очень нравились ее песни. Такие все из себя интеллектуальные, загадочные. Но Диана вдруг оказалась не очень образованной, односложно говорящей девушкой — “да, нет, не знаю…” Ведущие тут же принялись ее обучать уму-разуму, прессовать по полной программе, носики задирать, свысока смотреть. И сделались банальными тетками. Потому что не поняли поэта, не раскусили. Человек может быть как угодно косноязычен, недочитав, может быть, каких-то важных книжек, но всю глубину свою, гениальность достанет из себя, из собственного подсознания. А в односложности ответов была лишь точность формулировок. Надо ее только понять, почувствовать.

…В заключение Владимир Познер перешел к своему любимому Марселю Прусту и главному, как ему казалось, вопросу: “Если вы окажетесь перед Богом, что ему скажете?” Это всегда было у ведущего в самом конце, на засыпку. “А мы всегда перед Богом, каждый миг, каждую секунду. Зачем же для этого ждать смерти?”.

Атеист Владимир Познер чуть не открыл рот от удивления. Он, кажется, так до конца и не понял, с кем разговаривал. А Поэт лишь смотрел на Познера. И радовался жизни.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/politics/russia/20...parfenova.html
Телеведущий прокомментировал для “МК” скандальную речь

02.12.2010 16:44
Отклики на знаковое выступление Леонида Парфенова постепенно затихают. Таковы законы жанра. Но было бы верхом легкомыслия так сразу все забыть, вычеркнуть из памяти. Лучше поискать, что же осталось от этой речи в сухом остатке. По такому поводу мы обратились к коллеге Леонида Парфенова известному телеведущему Владимиру Познеру.

фото: Михаил Ковалев
— Когда вы слушали выступление Парфенова, не думали, что “на его месте должен быть я”, как говорится в одном известном фильме”?

— Нет, я так не думал. А думал о том, что с ним совершенно согласен. Я был немножко в курсе того, что он будет говорить, потому что перед началом этой церемонии, поскольку я был ведущим и, кроме того, мы с Леней в хороших отношениях, он мне сам сказал, что написал довольно злую речь и не уверен, правильно ли выбрал место для того, чтобы произносить ее. Так что я ожидал резких слов по поводу того, что происходит на телевидении. По-моему, со стороны Парфенова это был поступок. Леонид Геннадьевич сам сказал, что он не диссидент, не борец и довольно осторожен в том, что говорит и делает. Здесь, очевидно, его просто прорвало. Я его абсолютно в этом поддерживаю и подписываюсь под каждым словом.


— Может быть, в глубине души вам кажется, что вы были не менее достойны получить премию имени Владислава Листьева?

— Это не мне судить. Если же говорить откровенно: каждый из нас дает себе какую-то оценку, ставит себя на определенное место в той профессии, в которой находится. Мы с Леонидом Геннадьевичем в одной профессии, но, правда, все-таки в несколько разных жанрах. Я считаю, что он в своем жанре абсолютный первый номер, ну а я тоже где-то на подобном уровне. Надо иметь в виду, что премия Листьева, тем более вручаемая впервые, должна была устраивать все каналы. Я совершенно не хочу сказать, что поэтому там не фигурировал, но полагаю, что для всех я более сложная фигура, чем Парфенов. При том, что он, конечно же, абсолютно достоин премии.

— Вы часто говорили об американском журналисте Эдварде Мэрроу, о котором сделан фильм “Доброй ночи и удачи”, о его знаменитой речи. Но вам, по-моему, так же открыто выступать о состоянии нашего ТВ удается только на радио “Эхо Москвы”. В других аудиториях вы говорите, как правило, на эзоповом языке, “с одной стороны, с другой стороны…”. Может, открыто говорить про то, что думаешь, просто не ваш стиль?

— На “Эхо Москвы” я только отвечаю на вопросы, а не задаю их. Работая же на Первом канале со своей программой “Познер”, я, наоборот, задаю вопросы своему собеседнику и лишь в своей “прощалке” высказываюсь по тому или иному поводу. Кстати говоря, предпоследняя моя “прощалка” была снята с эфира. Там был как раз не эзопов язык, а язык совершенно понятный, ясный. Кроме того, так же как и Парфенов, я понимаю, что когда ты выступаешь в эфире одного из федеральных каналов, то должен соблюдать некоторые правила игры, если хочешь вообще иметь возможность там работать. Идти напролом и заниматься обличительством — это, в общем, вряд ли нужно. Да и вообще, лично мне размахивать саблей не свойственно. Я считаю, что журналист должен постараться сделать так, чтобы твой слушатель или зритель имел более широкое представление о том, что ты говоришь. Да, важно сказать — с одной стороны, с другой стороны — и не навязывать свое мнение. Ну а Леонид Парфенов нашел для своего выступления подходящее место: он разговаривал с людьми, которые управляют нашим телевидением, по крайней мере являются его менеджерами. Это было очень к месту. Если бы там были руководители страны, это было бы еще более к месту. Ведь его речь была адресована не столько ТВ, сколько власти, которая превратила телевидение в то, чем оно сегодня является.

— Вы говорите, что подписываетесь под каждым парфеновским словом, но при этом работаете на федеральном канале, который дает не всегда объективную информацию. Часто это объясняется какой-то высшей необходимостью ради единства и спокойствия страны. Значит, вы разделяете эту философию?

— Я с этим не согласен. Такую точку зрения я не разделяю и даже философией ее назвать не могу. Это то же самое, что и отмена выборов губернаторов. Человек, принявший это решение, очевидно, это сделал исходя из убеждения в том, что наш народ еще не дорос политически до умения выбирать достойных людей. Но я придерживаюсь мнения, что если не полезть в воду, то никогда не научишься плавать. Правда, при этом кое-кто может утонуть — это тоже верно. Сам же я, работая на Первом канале в политическом вещании, делаю процентов на 90 того, что хотел бы сделать. Имея опыт работы в разных странах на ТВ, я понимаю, что это очень высокий процент. Я это очень ценю. Мне говорят: а как же ты работаешь на этом канале, если со многим там не согласен? Не вижу в этом никакого противоречия. Я не вхожу в штат Первого канала, бываю там один раз в неделю, когда делаю свою программу. Но я доволен, что могу в эфире Первого делать то, что делаю, в частности, программу “Познер” и фильм о Франции. В жизни все непросто, но я очень удовлетворен своим положением. Проще всего хлопнуть дверью. И дальше что?

— Вы видели пародию на себя в программе “Мульт личности”?

— Я очень люблю пародии на себя, правда, если они смешные, а не глупые. В “Мульте личности” пародии на меня смешны и остроумны, ребята, их делающие, очень талантливы. Единственное, что им не удается делать, это подобрать актера, который мог бы говорить моим голосом. Я им даже как-то сказал: “Хотите, я сам себя озвучу? Тогда будет совсем похоже”.

— Но там в одной из пародий вы на острые фразы собеседника отвечаете “бла-бла-бла” и затыкаете уши. Вот как вас ценят на вашем любимом канале.

— По-моему, я никого и никогда не затыкал, мне это вообще не свойственно. То, что говорит мой собеседник, я выслушиваю крайне внимательно и совершенно не боюсь острых слов со стороны гостя. Напротив, задавая свои вопросы, я рассчитываю на острые ответы.

— Вернемся к Парфенову. После вручения премии говорили, что он подставил Эрнста. А еще добавляли: почему же коллеги Леонида прямо там, на церемонии, не поддержали его, не выступили единым фронтом за свободу слова?

— Никто там после речи Леонида особенно не напрягся, ему громко аплодировали, в том числе и начальники. Я просто это видел. Моя же задача в качестве ведущего была не комментировать эту речь. Мы изображали нечто вроде маленького топ-шоу, но из этого мало что получилось, потому что аудитория была не очень активной. Никто ничего не сказал. Но там же были еще и телевизионные критики, в том числе и вы. Почему же вы ничего не сказали?

— Да я и не собирался.

— Видите! Я тоже считаю, что нечего было это делать. Идти в атаку… На кого?

— Еще хотел бы прояснить вашу позицию с Мананой Асламазян. То вы выходите из академии в знак протеста, то не выходите…

— Когда произошла вся эта история на ТЭФИ с Мананой, я был в Германии на свадьбе своей дочери и, естественно, ничего об этом не знал. Мне позвонили, рассказали. Я был совершенно поражен, растерян. Но когда меня попросили прокомментировать, я сказал: то, что случилось, заставляет задуматься: не выйти ли мне из академии? Прилетев в Москву, я позвонил Михаилу Швыдкому, и он высказал мне свою позицию. Дальше я продолжал размышлять: члены академии дали приз Манане Асламазян и в этом смысле поступили прекрасно. А не прекрасно поступило руководство академии в лице ее президента. Значит, выйдя из академии, я скажу тем людям, которые отметили Манану, что не желаю с ними сотрудничать? Я подумал еще и решил, что выходить из академии неправильно.

— Но получается двусмысленная ситуация. Вас ведь тоже обвиняют, что будучи президентом телеакадемии, вы не очень-то заступались за Манану, не подписали коллективное письмо в ее поддержку, не обращались с открытым заявлением...

— Не знаю, кто меня обвиняет, и меньше всего меня это волнует. Я это письмо прочитал и сказал, что оно никуда не годится, его надо переписать. Либо к такому заявлению должны прислушаться, чтобы предпринять какие-то шаги, либо вы пишете, чтобы оскорбить власть. Я хотел предложить другой вариант, если действительно письмо имеет цель помочь. Мне сказали: давай-давай, но письмо в первоначальном виде все-таки отправили, а мне сообщили, что некогда было его переделывать. Так что то письмо я не подписал и сейчас не подпишу. А по поводу Мананы я выступал неоднократно, в том числе и в своей программе. Делал “прощалку” по ее поводу. Видимо, те, кто меня обвиняет в недостаточной поддержке г-жи Асламазян, либо слепые, либо глухие, либо им так удобно говорить. Да, я не ездил к ней в Париж, но не в этом проявляется солидарность. Так что я здесь абсолютно отметаю любые намеки в мой адрес.

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/social/2011/02/10/...ie-kazaki.html
На этот раз мэтр все-таки раскрыл собеседника не до конца

10.02.2011 17:48
Один Владимир Владимирович задал вопрос другому: можно ли оппозиции присутствовать на нашем ТВ? Тот разрешил. Вот оно, счастье! Теперь в ближайшее воскресенье у Познера будет та-а-акой гость! Немцов? Лимонов с бороденкой? А вот и не угадали. Впрочем, надежды юношей питают.

Кубанские казакифото: Владимир Чистяков
Пока же у Владимира Владимировича-второго на рандеву был губернатор Краснодарского края Александр Ткачев. Да это же просто праздник какой-то! Для журналистов. Такая мишень отличная. Вот из кого стоит кишмиш сделать, раздеть догола!

Узнать больше
Повторить
Владимир Познер, окрыленный поддержкой высочайшего тезки, тут же взялся за дело. В “Большой разнице” показали, как он за три вопроса обвел вокруг пальца и вывел на чистую воду “Бермана и Жандарева”. Ткачева про Кущёвку он спросил четырежды. Но с того как с гуся вода. “А в других регионах что, лучше? Да, и убийство было, и банда. Но вы шире смотрите, глубже. А знаете ли, что в Кущёвской производительность труда за последнее время в три раза выросла? Еще бассейн построили, ледовый дворец…” Не жизнь, а малина. В прямом смысле этого слова. “А глава района какой там прекрасный, да он вообще ничего не знал. И я не знал. Если вы думаете, что я всё могу, ошибаетесь. Начальника краевой милиции разве я назначаю? Москва, центр”.

Да, положение хуже губернаторского. Зато с Кущёвской повезло. Курорт практически. Приезжайте, дорогие, к нам в Кущёвку, прекрасно отдохнете!..

В фильме “Кубанские казаки” было то же самое. Снимали полное изобилие при полном же послевоенном голоде. Зато выглядело очень оптимистично. Дух поднимало. Хотелось жить и работать. То был знаменитый сталинский пиар.

фото: Михаил Ковалев
С тех пор что-то изменилось? Как видим, мало что. Может, Ткачев и хороший мужик, но не орел, раз он ничего проконтролировать у себя не может. Ну, а в стране кто-нибудь что-то контролирует или всё так, по телевизору? Жизнь сама по себе, люди в ней тоже отдельно, живут без всякой логики, без руля и ветрил. Без власти государственной, как бог на душу положит. И никто не защитит их, если что. Ну, кроме МЧС, может быть. А так самим нужно выбираться… Зато на ТВ всё отстроено как нельзя лучше. И государство там замечательно заботится о своем народе.

Владимир Познер, конечно же, не дожал Александра Ткачева, не добил его. Формат не позволил. Про Кущёвку он спросил всё, что хотел, но передача не резиновая, а обсудить с губернатором хотелось и другие темы: про казино, про Олимпиаду в Сочи… Ответы у высокого гостя просто от зубов отскакивали.

Апофегей случился в самом конце, там, где никто и не ожидал. На банальное, тысячу раз сказанное “а сейчас несколько вопросов от Марселя Пруста” последовала незабываемая реакция: “А что это? Кто это?” — “Ну, мой друг, Марсель Пруст, писатель”. — “А он еще жив?” Познер даже не сделал большие глаза. Опытному интервьюеру не привыкать, каких только замечательных ответов он не слышал на своем веку.

На этот раз мэтр все-таки раскрыл собеседника не до конца. Но помог друг Пруст. Да еще как! Стало ясно, что ничего такого особенно уродливого нет в нашем времени. И люди, и повадки, и власть — все уже было. Перечитаем Гоголя, Салтыкова-Щедрина — и сразу легче станет. Пока живы на свете такие красавцы-губернаторы, стояла Россия и стоять будет. Во веки веков. Аминь.