*2320. Валерий Зорькин

[Евгений Ихлов]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=56557E1C6B4E7

Зорькин. Источник - http://argumentua.com.prx.zazor.org/
25-11-2015 (12:48)

На что судья КС не имеет права?

! Орфография и стилистика автора сохранены

Валерий Зорькин имеет право считать, что причиной хаоса в исламском мире стало падение светских авторитарных (у него это слово почему-то в кавычках) режимов, а не поколениями нарастающее под авторитарным прессом социальное напряжение.

Валерий Зорькин имеет право считать, что исламистский революционный терроризм вызван нежеланием ислама вписываться в "глубоко аморальный западный мир", а не глубоким внутренним цивилизационным кризисом исламской культуры, подобному кризису европейской культуры в 19, а русской - в 20 веках.

Валерий Зорькин имеет право считать, что либеральная борьба с негативной гражданской дискриминацией меньшинств, включая сексуальные (их эмансипацию он почему-то редуцирует до легализации педофилии, хотя именно в традиционных социумах шире всего практикуется сексуальная эксплуатация детей и подростков), разрушает "нравственные ценности большинства", под которыми обычно в таких случаях понимается латентная гендерная дискриминация и самая вульгарная гомофобия.

Валерий Зорькин имеет право считать, что безопасность - одна из разновидностей гражданских свобод, и полагать ее приоритетной.

Но Валерий Зорькин, как судья Конституционного суда РФ и как его председатель, не имеет права:
- призывать к ограничениям стандартов демократических свобод во имя "военной суровости", ибо его определенный законом долг - защищать существующий стандарт;
- комментировать и предлагать возможные законодательные новации, поскольку они могут стать предметом рассмотрения КС.

В ОТСТАВКУ!!!

Право против хаоса

Валерий Зорькин: Хаос вселяет в массы такой ужас, что они готовы принять даже тоталитарный порядок, способный обуздать хаос

[Алексей Глухов, юрист "Агоры"]

https://openrussia.org/post/view/10815/

Владимир Зорькин во время заседание Конституционного суда РФ 29 июня 2015 года. Фото: Светлана Холявчук / ТАСС

Выступая на юридическом форуме в Москве, председатель Конституционного Суда Валерий Зорькин заявил, что «дилемма о необходимости выбора между свободой и безопасностью бессмысленна». По его словам, безопасность является одной из главных человеческих свобод, поэтому государство может «ограничить другие свободы» и должно «трансформировать правовую систему в направлении военной суровости», что в нынешних условиях исключает риск «под предлогом борьбы с терроризмом забыть о правах человека».

Эти заявления вполне укладываются в его образ мышления, сложившийся задолго до прихода в Конституционный Суд.

Свой преподавательский путь Зорькин закончил в Академии МВД СССР, где трудился с 1979 по 1990 год. Еще до милицейского вуза Зорькин защитил кандидатскую диссертацию по теме «Воззрения Б.Н. Чичерина на государство и право». Возможно, именно с тех пор взгляды Бориса Чичерина, видного правоведа консервативного толка, оказывают на Зорькина сильное влияние; докторская диссертация Зорькина также посвящена Чичерину. В своей статье председатель КС упоминает Чичерина как «нашего крупнейшего правоведа».

В работе Чичерина «Различные виды либерализма» (1861) можно найти идеи, определившие позиции Зорькина. Так, одним из обязательных элементов «охранительного либерализма», по мнению Чичерина, является «сильная власть, блюстительница государственного единства, связующая и сдерживающая общество, охраняющая порядок, строго надзирающая за исполнением закона, пресекающая всякое его нарушение, внушающая гражданам уверенность, что во главе государства есть твердая рука, на которую можно надеяться, и разумная сила, которая сумеет отстоять общественные интересы против напора анархических стихий и против воплей реакционных партий».

Портрет Бориса Чичерина художника Владимира Шервуда, 1897 год.

Чичерин также дает определение и оппозиции: «Цель их вовсе не та, чтобы противодействовать положительному злу, чтобы практическим путем, соображаясь с возможностью, добиться исправления. Оппозиция не нуждается в содержании. Все дело общественных двигателей состоит в том, чтобы агитировать, вести оппозицию, делать демонстрации и манифестации, выкидывать либеральные фокусы, устроить какую-нибудь штуку кому-нибудь в пику, подобрать статью свода законов, присвоив себе право произвольного толкования, уличить квартального в том, что он прибил извозчика, обойти цензуру статейкою с таинственными намеками и либеральными эффектами или, еще лучше, напечатать какую-нибудь брань за границею, собирать вокруг себя недовольных всех сортов, из самых противоположных лагерей, и с ними отводить душу в невинном свирепении, в особенности же протестовать, протестовать при малейшем поводе и даже без всякого повода. Мы до протестов большие охотники. Оно, правда, совершенно бесполезно, но зато и безвредно, а между тем выражает благородное негодование и усладительно действует на огорченные сердца публики».

Уже на посту председателя Конституционного Суда Зорькин опубликовал несколько статей на правовые темы. Некоторые из этих публикаций вызывали сомнения: не являются ли они политической деятельностью, несовместимой со статусом судьи КС. Так, летом 2014 года руководитель поволжского «Голоса» Людмила Кузьмина обращалась в КС с просьбой проверить Зорькина на предмет осуществления им политической деятельности в связи с целым рядом его статей в «Российской Газете». Однако судьи не нашли политического контекста в статьях своего председателя.

Статья под названием «Суд скорый, правый и равный для всех. Судебная реформа Александра II: уроки для правового развития России», вышедшая в «Российской Газете» в сентябре 2014 года, вызвала много споров. В статье увидели одобрение крепостЧного права. Его отмену Зорькин считает одной из причин зарождения революционного движения, погубившего старую Россию:

«Разорвав внутреннюю связь между элитой и массами, реформа окончательно закрепила за царем как носителем власти статус главного объекта народных чаяний, или, говоря современным языком, социальных ожиданий. Таким образом, основная линия социального напряжения — между властью и крестьянскими массами — лишилась важнейшего амортизатора в лице помещиков. И это стало одной из существенных причин роста "бунташных", а затем и организованных революционных процессов в России на исходе XIX и в начале ХХ веков».

Нет ничего предосудительного в том, чтобы быть председателем Конституционного Суда и одновременно увлекаться трудами консервативных теоретиков XIX века, если это не мешает защищать права и свободы при исполнении непосредственных обязанностей судьи, дающего толкование Конституции и проверяющего принимаемые законы на соответствие основному закону.

Однако идеи ограничения прав и свобод человека и гражданина явно проскальзывают в решениях Конституционного Суда России под управлением Зорькина.

Достаточно нескольких примеров: признание конституционными жестких поправок в законодательство о митингах 2012 года и драконовских штрафов за формальные его нарушения, легализация закона «об иностранных агентах», недавнее решение, позволяющее безосновательно угрожать адвокатам уголовной ответственностью за разглашение сведений из уголовных дел их подзащитных. Не единожды требования защитить политические права граждан России отвергались под предлогом необходимости защиты безопасности власти и прав большинства, поддерживающего власть.

Но для того, чтобы так открыто заявлять о поддержке ограничений прав и свобод граждан ради безопасности, как это делает Зорькин, вряд ли достаточно быть поклонником идей Чичерина. Более понятной позиция главы КС становится, если вспомнить историю его однажды произошедшей отставки.

Зорькин впервые возглавил Конституционный Суд в последние месяцы существования СССР. На V Съезде народных депутатов России 29 октября 1991 года по предложению депутатской группы «Коммунисты за демократию» Зорькин был избран судьей Конституционного Суда России, а на первом заседании суда тайным голосованием избран Председателем КС РСФСР на неограниченный срок.

Во время конфликта президента Бориса Ельцина с Верховным Советом России Валерий Зорькин признал неконституционным президентский указ о роспуске Верховного Совета. После октябрьских событий 1993 года члены суда попали под сильное давление окружения президента, в частности, Сергея Филатова. Он беседовал с каждым из них в отдельности, давая им понять, что они должны уйти в отставку или по крайней мере добиться отставки своего председателя. В противном случае, по словам Филатова, на Зорькина могло быть заведено уголовное дело по обвинению в правовом обеспечении конституционного переворота.

Владислав Ачалов и Валерий Зорькин в Белом доме, 1993 год. Фото: Николай Малышев / ТАСС

Валерий Зорькин однажды уже покинул пост председателя Конституционного Суда под давлением администрации президента и под страхом уголовного преследования. Кто знает, какие разговоры были у него с новой администрацией президента после возвращения на пост председателя КС и было ли на него оказано давление, как и в 1993 году…

[Евгений Ихлов]

http://e-v-ikhlov.livejournal.com/14...786969#t786969
January 2nd, 17:43







Зорькин - человек убеждений скорее криптомонархических. Ему очень не нравится, когда народ свергает правителя. Ему также не нравится революционное разрушение империй. Наоборот, ему нравится их сохранение, включая военный путь. Поэтому он жестоко осудил Запад за возможность косоварам стать независимыми* (в обход возможного вето РФ в Собезе ООН) и поддержал Путина, когда он применил войска в Грузии и против Грузии без положенной санкции Совбеза РФ.

Поэтому в решении КС по делу КПСС, было указано на факты узурпации верхушкой компартии абсолютной власти и об организации верхушкой компартии массовых репрессий. Но эти выводы не были соединены, т.е. не была установлена цель репрессий, их место в захвате и удержаниии оной верхушкой власти. Поэтому, в отличие от нацистского, коммунистический режим не был признан преступным.

Зорькин честно дал понять о своем неприятии резких перемен, отказался по запросу Ельцина признать неконституционным преодоление президентского вето в Госдуме по закону о возвращении Германии трофейных предметов искусства. Сторонники тогдашнего президента РФ апеллировали к жалкой детали - зал заседаний был, сильно преувеличив, скажем, полупустым (голосовали карточками соседей).

Зорькин нарушил процедуру разрешения вопросов КС, когда в марте 1993 проигнорировал узурпацию Верховным советом высшей власти в стране и одновременно обвинил Ельцина в нарушении конституции, запустив этим механизм импичмента (который провалился и привел к апрельскому референдуму - последнему безукоризненному триумфу Ельцина).

Но одновременно Зорькин признал легитимность аншлюсса Крыма, несмотря на все нарушения процедуры. Ибо верность законности привела бы к краху всей путинской политики и его немедленной отставке как организатора интервенции. Поэтому Зорькин спасал стабильность!!! Всегда и везде - имперскую стабильность.

*Вопреки дипломатическим мифам и политологическим легендам, удары американской авиации весной 1999 года не были нарушением международного права. Посол РФ во Франции от имени страны подписал в феврале 1999 года ультиматум Сербии о прекращении карательных войсковых операций в Косово, а Совбез ООН делегировал право разрешить применение силы в случае нарушения условий соглашения Сербии с контактной группой генсеку ООН, а тот - контактной группе, и был создан механизм автоматического начала боевых действий в случае срыва Милошевичем соглашений (причем, в РФ понимали, что значит этот автоматизм). Ельцина же раздражало только то, что с ним не согласовали начало ударов. Позднее, тогдашний председатель российского Совета по внешней политике Сергей Караганов хвастался хитроумием тогдашней российской дипломатии - дать Западу погрузится в конфликт и затем выступить всеобщим примирителем (миссия Черномырдина). Это был такой досирийский вариант возвращения статуса великой державы.

[Marcus Porcius Cato]

Председателю СК РФ

Заявление о преступлении

Я обращаюсь к Вам, так как именно председатель СК РФ принимает решение о возбуждении в отношении федерального судьи уголовного дела. Излагаю суть дела. Я подал жалобу в КС РФ. Но в своем определении 25 февраля 2016 года №281-О КС отказался ее рассматривать сославшись на пункт 5 параграфа 23 Регламента Конституционного Суда Российской Федерации. Я оспорил этот регламент в ВС РФ. Мне было отказано. С этим отказом я опять обратился в КС. И он по моей жалобе 28 марта 2017 года вынес очередное отказное определение №695-О в котором не дал адекватного ответа на поставленные перед ним вопросы, как сам того требует от других, в своем определении № 42-0 от 25 января 2005 года.
Налицо все признаки уголовного преступления со стороны судей КС. Прошу СК РФ установить всех тех судей, которые принимали этот самый регламент. Я не знаю всех судей которые принимали в этом участие, поэтому и не называю их, боясь ошибиться. Ну и возбудить уголовное дело по факту превышения полномочий и противодействию по осуществлению правосудия со стороны судей КС принявших этот регламент.
Также прошу возбудить уголовное дело по статье 315 УК РФ в отношении судей КС РФ принявших определение от 28 марта 2017 года за невыполнение определения КС № 42-0 от 25 января 2005 года. Этих судей я перечисляю В.Д. Зорькин, К.В. Арановский, А.И. Бойцов, Г.А. Гаджиев, Н.С. Бондар, Ю.М. Данилов, Л.М. Жаркова, С.Д. Князев, А.Н. Кокотов, Л.О., Красав-чикова, С.П. Маврин, Н.В. Мельников, О.С. Хохрякова, В.Г. Ярославцев, Ю.В. Рудкин.
Но есть и другой мотив по которому КС мне отказал в рассмотрении моих жалоб. Это социальная ненависть ко мне гражданину России и другим гражданам России. У нас в судья специально подбирают таких людей, которые ненавидят Россию и её граждан.
Тем самым эти судьи разжигает социальную рознь к группе людей являющихся судьями. А это есть состав преступления предусмотренного другой статьей УК, а именно 282.
Прошу возбудить уголовное дело по ст.ст. 315, 294, 286 и 282 УК РФ в отношении в отношении судей КС принявших этот регламент и выше-перечисленные отказные определения. Они представляет опасность для нашего общества и их надо изолировать от этого общества.

И проинформировать меня о принятом решении.

Об отвественности по ст.306 УК РФ предупрежден.

06 февраля 2018 года

[Анастасия Корня, Елена Мухаметшина, Ольга Чуракова]

https://www.vedomosti.ru/politics/ne...leriya-zorkina
Почему председатель Конституционного суда переутвержден на новый срок
31 января 10:25

Ведомости

Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин
Денис Абрамов / Ведомости

Совет Федерации в среду переназначил Валерия Зорькина, которому 18 февраля исполнится 75 лет, председателем Конституционного суда (КС). Это уже шестой его срок на этом посту - в отличие от президента для председателя КС нет каких-либо ограничений по их количеству. Кроме того, в 2010 г. тогдашний президент Дмитрий Медведев инициировал поправки в закон о КС, давшие его руководителю право занимать эту должность бессрочно (для остальных судей КС установлен возрастной ценз в 70 лет). Эксперты тогда утверждали, что изменения внесены специально для Зорькина, который по старым правилам должен был уйти в отставку в феврале 2013 г.

От бунтаря до лоялиста

Зорькин стал первым председателем КС после его создания в 1991 г.: на эту должность его избрали сами судьи тайным голосованием и на неограниченный срок. Однако в результате противостояния с президентом Борисом Ельциным Зорькин в октябре 1993 г. был вынужден подать в отставку с поста председателя и десять лет трудился в КС рядовым судьей. Новое повышение он получил уже при Владимире Путине в феврале 2003 г. (к тому моменту срок председательских полномочий был ограничен тремя годами). По действовавшему тогда закону избрание председателя все еще было прерогативой самих судей, и возвращение Зорькина оказалось полной неожиданностью для Кремля. По словам юриста, много лет проработавшего в КС, такой выбор был продиктован отсутствием альтернативы: председательствовавший в суде с 1997 по 2003 г. Марат Баглай к тому времени уже категорически не устраивал многих коллег.

«Я хорошо помню панику в администрации президента, когда вдруг неожиданно для них Зорькин был избран председателем суда в 2003 г., - вспоминает политолог Глеб Павловский, в те годы сотрудничавший с Кремлем. - Это был шок. Они некоторое время даже рассматривали вопрос о том, чтобы как-то на это повлиять, изменить, и беседовали с Зорькиным. Но потом решили ничего не трогать». У Зорькина после 1993 г. была репутация бунтаря, рассказывает Павловский: «Зорькин в декабре 1993 г. должен был идти к нам на демонстрацию антиельцинского движения в защиту свободы и прав человека. Это было для него серьезным выбором, потому что, придя на демонстрацию, он нарушал требование для конституционного судьи не заниматься политической деятельностью. Зорькин воспринимался тогда как знамя парламентской оппозиции, борьбы за старую Конституцию. Придя на демонстрацию, он создавал для себя легкую возможность отставки, которой многие очень хотели. Но с полдороги он позвонил мне и сказал, что подумал и не приедет. Это был для него, видимо, момент выбора - и он остался в КС». После этого о Зорькине 10 лет не было слышно - и вдруг он становится председателем КС, продолжает Павловский: «Это была неприятная новость для руководства администрации президента. Но его все-таки оставили, потому что если бы вмешались в назначение, то это был бы грандиозный скандал. С другой стороны, когда с Зорькиным переговорили и выяснили, чем он дышит, то, видимо, поняли, что он проблем создавать не будет, - и успокоились».

После этого судьи переизбирали Зорькина главой КС еще дважды (в 2006 и 2009 гг.), но затем лишились такого права: с 2009 г. полномочия представлять кандидатуру председателя КС для утверждения Советом Федерации (уже на шестилетний срок) получил президент. Однако даже это не помешало руководителю КС, начавшему свою деятельность с бескомпромиссного противостояния с Кремлем, быть переназначенным еще дважды — в 2012 и 2018 гг.

Причину политического долголетия Зорькина многие эксперты склонны объяснять его лояльностью.

Власть устраивает нынешнее положение КС, его место и роль в политической системе, суть которых сводится к тому, что суд не мешает власти, убежден член Совета по правам человека при президенте Павел Чиков. Зорькин и в 1990-е гг. не был оппонентом власти, считает политолог, помощник президента Ельцина в 1994-1997 гг. Георгий Сатаров: «Ситуация была сложная, конфликтная, существовали разные институты власти, и он примкнул к тому, который, как ему казалось, должен победить».

Сам Зорькин всегда категорически отвергал подозрения в том, что КС выносит решения по указке властей и находится «под пятой Кремля». «Мне кажется, эти люди, которые рассуждают об этом, просто смешны», - говорил он в 2016 г. на международной конференции в Санкт-Петербурге. «Моя совесть чиста - я ни разу не получил указания со стороны президента, за исключением одного раза, в 1993 г., когда президент Ельцин позвонил и сказал: «Что вы себе позволяете? Вы выступаете против президента, а там реакционный парламент!» - вспоминал Зорькин. КС действительно вынужден «проявить некоторую разумную сдержанность» в деле защиты прав человека, признавал он, но это связано с необходимостью считаться с действительностью и возможностями государства.

Тем не менее разница в позиции Конституционного суда по отношению к Кремлю до 1993 г. и после 2003 г. вполне очевидна, что хорошо видно по наиболее резонансным делам КС.

В начале 1990-х гг. самые громкие решения КС имели ярко выраженный антикремлевский характер. Так, в начале 1992 г. КС признал неконституционным указ Ельцина о создании объединенного Министерства безопасности и внутренних дел – и Кремлю пришлось от этой идеи отказаться. В ноябре 1992 г. КС не позволил Ельцину завершить разгром КПСС, дав ее первичным ячейкам право возобновить партийную деятельность - и в результате была создана КПРФ, которая стала серьезной оппозиционной силой, осложнявшей Кремлю жизнь на протяжении 1990-х гг. Ну и, наконец, в 1993 г. КС дважды вмешивался в противостояние между Кремлем и Верховным советом, принимая сторону депутатов. В марте судьи заявили о неконституционности указа президента об особом порядке управления, после чего Кремль пошел на компромисс и согласился на проведение референдума о доверии президенту и парламенту. А в сентябре 1993 г. КС признал не соответствующим Конституции указ Ельцина о роспуске Верховного совета: для депутатов это закончилось расстрелом Белого дома, для КС – приостановлением деятельности, а для самого Зорькина – отставкой.

После 2003 г. КС, напротив, как правило, выступал на стороне Кремля. В частности, суд подтвердил конституционность закона об отмене прямых губернаторских выборов и новых правил организации митингов (как и драконовских штрафов за их нарушение), признал соответствующим Конституции договор о присоединении Крыма, а также положения закона «О некоммерческих организациях», которыми было введено понятие НКО, выполняющей функции иностранного агента. Кроме того, КС разрешил России не исполнять решения ЕСПЧ в случае выявления противоречий между ними и Конституцией (следствием чего стал, например, отказ выплатить бывшим акционерам ЮКОСа около 2 млрд евро по решению ЕСПЧ), а в начале 2018 г. подтвердил законность недопуска Алексея Навального на президентские выборы.

Немалый резонанс имели и регулярные публичные выступления Зорькина. Так, незадолго до решения КС о конституционности назначения губернаторов (которое противоречило постановлению самого КС от 1996 г.) он заявил, что трактовка судом Конституции может меняться в зависимости от исторических и политических обстоятельств. А в статье в «Российской газете» от 26 сентября 2014 г. Зорькин фактически дал положительную оценку крепостному праву, указав, что его отмена в 1861 г. разрушила уже и без того заметно ослабевшую к этому времени связь между двумя основными социальными классами нации. «При всех издержках крепостничества, именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации», - доказывал Зорькин.

И КС, и сам Зорькин изменились, считает руководитель юридической службы КПРФ Вадим Соловьев: суд трансформировался в орган госвласти и стал частью номенклатуры, частью партии власти. КС толкует Конституцию так, чтобы его трактовка совпадала с позицией власти, самостоятельным элементом КС так и не стал и просто вписался в систему, говорит коммунист. «Зорькин из талантливого юриста постепенно стал политиком - все решения КС в значительной степени больше политические, чем юридические. Политика облечена в правовую форму. Из последних примеров - наши обращения по поводу закона о митингах», - напоминает Соловьев.

Правоверный юрист

Тем не менее большинство людей, лично знакомых с Зорькиным, настаивают, что это человек, безусловно верный своим убеждениям и искренний в устремлениях.

«Валерий Дмитриевич абсолютно последователен в своих взглядах, убеждениях и деятельности в качестве судьи и председателя КС», - уверяет судья Конституционного суда в отставке, а ныне член Центризбиркома Борис Эбзеев.

«Он человек очень цельный, - согласен председатель Совета по правам человека Михаил Федотов. - Я это ясно понял еще тогда, когда он был моим преподавателем на юридическом факультете МГУ и поставил мне «неуд» по истории политических учений. Я не очень аккуратно ходил на его лекции, полагая, что дореволюционных учебников по истории философии права, которые имелись в изобилии в семейной библиотеке, мне будет достаточно. Но оказалось, что это не так». Как выяснилось, Зорькин очень следил за посещаемостью своих лекций, говорит Федотов: «И, заметив мою неуверенность в вопросе о политико-правовых взглядах Чернышевского (естественно, в старых учебниках такой автор даже не упоминался), он решительно послал меня на пересдачу».

К 1990 г. Зорькин сделал достаточно успешную академическую карьеру. Окончив МГУ в 1964 г. по специальности «правоведение», он остался там преподавать, сообщает его официальная биография. В 1967 г. будущий председатель КС защитил кандидатскую диссертацию (она была посвящена трудам русского правоведа Бориса Чичерина) и стал доцентом. В 1976 г. он пытался защитить докторскую диссертацию о критике позитивистской теории права (она лежала в основе практики прокурора СССР в 1935-1939 гг. Андрея Вышинского и его последователей), но в диссертационном совете МГУ ему не хватило одного голоса - и ученого звания Зорькин тогда не получил. После этого он покинул университет и поступил на работу в Институт государства и права, где в 1978 г. успешно защитил докторскую диссертацию. До 1986 г. он был профессором кафедры конституционного права в Академии МВД, затем перешел в Высшую юридическую заочную школу МВД. А в 1990 г. Зорькин возглавил группу экспертов Конституционной комиссии при съезде народных депутатов РСФСР, работавшую над новым текстом Основного закона страны.

В том, что в России в итоге была принята модель суперпрезидентской республики, немалая заслуга Зорькина, вспоминает российский политик и один из авторов Конституции Виктор Шейнис (в 1993-1994 гг. - зампред Комиссии законодательных предположений при президенте): «Мне пришлось тогда вести с ним спор о том, как в проекте Конституции должны быть представлены роль и полномочия президента. Убежденный сторонник президентской республики, Зорькин настаивал на том, что только она может обеспечить в России необходимую политическую стабильность и вместе с ней баланс властей. Он и его сторонники решительно отклоняли не только парламентскую, но и полупрезидентскую республику по французскому образцу. В обоснованности своего подхода Зорькин смог тогда убедить большинство разработчиков Конституции, и альтернативный вариант – правительство, ответственное перед парламентом, – был отвергнут».

Из Москвы в Петербург

В декабре 2005 г. Владимир Путин поддержал идею губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко о переносе КС в Северную столицу. Соответствующий законопроект был внесен в Госдуму заксобранием Петербурга и принят в конце 2007 г. Судьи КС восприняли его «с недоумением и возмущением», рассказывала СМИ судья КС в отставке Тамара Морщакова, поскольку их мнением никто не поинтересовался. Валерий Зорькин комментировал эту тему сдержанно, указывая на то, что КС может растерять квалифицированные кадры. Зато секретариат КС направил в Думу весьма резкое письмо, предупредив, что переезд может «повлечь нарушение стабильности конституционного правосудия». Тем не менее 27 мая 2008 г. в здании Сената в Петербурге (фото внизу) прошло первое заседание КС. Для сотрудников аппарата суда был построен многоквартирный дом, а для судей – коттеджный поселок на Крестовском острове (фото вверху).

В октябре 1991 г. на съезде народных депутатов РСФСР по предложению депутатской группы «Коммунисты за демократию» Зорькин был избран членом Конституционного суда, а на первом же заседании КС стал его председателем.

Момент истины для Зорькина наступил в разгар политического кризиса 1993 г., вспоминает Шейнис: он усмотрел нарушение Конституции только одной стороной конфликта и поспешно провел в КС решение, которое серьезно осложнило преодоление смертельно опасной ситуации. «Выйдя из правового в политическое поле, он не сумел проложить путь к умиротворению», - полагает Шейнис.

Первое серьезное обострение противостояния исполнительной и законодательной власти произошло 20 марта 1993 г., когда Ельцин выступил с телеобращением к народу, в котором объявил о приостановке действия Конституции и введении «особого порядка управления» страной. Через два часа Зорькин, выступая по телевидению вместе с вице-президентом Александром Руцким, назвал действия президента неконституционными, а 23 марта КС одобрил заключение по этому вопросу, усмотрев в действиях Ельцина наличие оснований для отрешения его от должности.

По мнению некоторых судей КС, обнародовав тогда свое личное мнение, Зорькин лишился права принимать участие в заседаниях суда по этому вопросу. Кроме того, предметом рассмотрения должен был быть письменный текст указа, а не устное заявление Ельцина (как считается, на самом деле указ был подписан не раньше 22 марта и сильно отличался по содержанию от того, что было озвучено президентом по телевидению). Это послужило основанием для обвинений КС в политической деятельности.

«Глубочайшим образом убежден, что КС действовал в абсолютных юридических рамках в этот тяжелейший период социального катаклизма, - возражает Эбзеев. - И когда говорят о том, что он не обладал текстом указа, - это чушь, мы имели этот текст на руках. И он никоим образом не сообразовывался ни с действовавшей в тот момент Конституцией, ни с теми универсальными принципами конституционализма, которыми должна была руководствоваться всякая власть - даже в тот исторический период».

Верность принципам

В 1993 г., по мнению Эбзеева, КС не просто сохранил верность действовавшей тогда Конституции (хотя «обязательно найдутся люди, которые скажут, что она была устаревшей, социалистической и не соответствовала мировым стандартам», оговаривается он), но и следовал главной идее - принципу конституционализма. «У Зорькина было абсолютно ясное ощущение того, что История избрала его для того, чтобы встать на пути неконституционных действий», - согласен Федотов, который в тот момент находился на противоположной стороне баррикад.

В 1993 г. у КС как института была колоссальная влиятельность, говорит Павловский: он тогда действительно был властью, какой и должен быть по Конституции, - и Кремль не раз отступал. Была попытка Ельцина ввести в стране получрезвычайное положение, и Зорькин это мужественно предотвратил, напоминает эксперт. Где-то он, возможно, вышел за установленные пределы - например, когда давал интервью, - но речь тогда шла именно о решении суда, а не Зорькина, подчеркивает Павловский.

«Я полагаю, что КС в тот исторический период дал некий шанс российским властям, - рассуждает Эбзеев. - К сожалению, мы этим шансом не воспользовались, и поэтому в сентябре 1993 г. последовал очередной указ о поэтапной конституционной реформе. Ну а затем случились события 3-4 октября 1993 г., которые я лично воспринимаю в качестве некоего акта гражданской войны».

6 октября 1993 г. Зорькин написал заявление об отставке. К тому времени на столе у Ельцина уже лежал проект указа о роспуске КС, который был бы подписан в случае, если бы Зорькин отказался уходить. Тем не менее на заседании КС 5 октября восемь из 12 судей рекомендовали своему председателю остаться в должности.

«В 1993 г. Зорькин был очень незаурядным и интеллигентным человеком с сильным чувством права, и ничего такого, что мы сейчас у него с ужасом читаем в статьях, не было, - отмечает Павловский. - Я не знаю, откуда это появилось. Он был, может, даже идеальным председателем КС. Но он принял свое поражение в 1993 г. и, видимо, больше решил не испытывать судьбу».

Так говорил Зорькин

«Конституционный суд как хранитель Конституции, конечно, интерпретирует ее дух применительно ко времени. Это позволяет ему менять свои правовые позиции. Но есть определенные ограничения. Конституционный суд не может руководствоваться чистой буквой Конституции и должен находить ее дух».
Октябрь 2004 г., речь на VII Международном форуме по конституционному правосудию

«Мы все знаем, с чего начиналось всё то, что привело к трагедии в феврале 1917 г. Всё начиналось с мелочей. Солдаты, входя в церковь, переставали креститься, не тушили цигарки и т. д. Падал авторитет офицеров, накапливался тот самый негативизм, который поначалу чреват только внутренним отторжением. А потом это внутреннее отторжение превратилось в крах всех институтов, всех систем социальной жизни».
Апрель 2013 г., статья в «Российской газете»

«Старые демократии, воодушевленные идеями либерализма, очень активно продвигаются в сторону защиты разного рода меньшинств и нередко весьма решительно игнорируют при этом возражения своих граждан, обеспокоенных последствиями таких решений».
Октябрь 2013 г., доклад на международной конференции в Белграде

«[Отмена крепостного права] разрушила уже и без того заметно ослабевшую к этому времени связь между двумя основными социальными классами нации – дворянством и крестьянами. При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации».
Сентябрь 2014 г., статья в «Российской газете»

«Участие России в международных соглашениях и конвенциях означает лишь то, что Россия добровольно возлагает на себя обязательства, перечисленные в этих международных документах. И оставляет за собой суверенное право окончательных решений в соответствии с Конституцией Российской Федерации в случае спорных моментов или правовых коллизий».
Май 2015 г., лекция на Международном юридическом форуме в Санкт-Петербурге

«Нарастает опасность беззакония, вызывающая в памяти слова святого апостола Павла, который на заре эры предостерегал о том, что тайна беззакония уже в действии. <...> Не могут не тревожить тенденции современного и прежде всего западноевропейского правового развития, обнаруживающие расхождение с теми нравственными нормами общества, которые уходят своими корнями в христианские традиции. <...> Я имею в виду такие законодательные новеллы, которые объявляют правовой нормой нетрадиционные модели поведения сексуальных и гендерных меньшинств».
Ноябрь 2016 г., речь на Всемирном русском народном соборе

«Защита прав человека не должна подрывать нравственные устои общества и разрушать его религиозную идентичность. Обеспечение прав граждан не должно создавать угрозу государственному суверенитету. И наконец, защита достоинства человека не должна вести к отказу от тех моральных универсалий, на которых сформировалось когда-то человечество и которые до сих пор позволяли ему оберегать себя от саморазрушения».

В 1990-е гг. КС суд имел гораздо большее влияние, потому что многое в законодательстве было от советского времени и нужно было от всего этого избавляться, говорит председатель комитета Госдумы по законодательству Павел Крашенинников, занимавший в конце 1990-х гг. пост министра юстиции: «У нас в 1998 г. половина актов в субъектах РФ противоречила Конституции, это была шахтерская работа. С этой точки зрения КС тогда работал «на передовой». Сейчас это другая работа - настройка законодательства, много вопросов пришло извне: как быть с международными договорами, как Конституция должна им соответствовать, и эта дискуссия продолжается».

Говорить о том, что после возвращения Зорькина на пост председателя КС суд не принимал решений, неугодных власти, нельзя, считает Федотов. Например, в 2003 г., когда КС рассматривал жалобу трех журналистов, связанную с предвыборной агитацией, парламент уже принял поправки, позволявшие приостановить выпуск СМИ за повторное нарушение правил агитации, напоминает он: «И это было реальное дуло у виска СМИ: избиркомы в регионах уже начали налево и направо раздавать предупреждения». Именно в этот момент Федотов как один из авторов закона о СМИ получил от Зорькина приглашение выступить в КС в качестве эксперта, говорит председатель СПЧ: «И я был неимоверно счастлив, когда слушал постановление КС и находил в нем отражение позиции, прозвучавшей в моем экспертном заключении». Хотя, например, с решением КС по делу об «иностранных агентах» Федотов, по его словам, «до сих пор не может согласиться».

Зорькин остался самим собой — изменилась эпоха, считает Эбзеев. Сравнивать, по его мнению, надо не председателя КС до 1993 г. и его же после 2003 г. - разница тут скорее между двумя президентами: один (Ельцин) считал возможным выйти за рамки действующей Конституции, другой (Путин) в своей деятельности последовательно исходит из Основного закона России. «Во власть пришло понимание: Конституция есть ограничение власти. Умение жить в согласии с Конституцией, на мой взгляд, является основным критерием цивилизованности любого политического общества. Ведь самое высшее проявление демократии - это бунт, восстание и революция. В то время как конституционализм - это гранитные берега, которые ограничивают бушующий поток, грозящий снести все живое на своем пути», - отмечает Эбзеев.

У Зорькина было время для переосмысления своей гражданской позиции, своей новой роли, а главное - для переоценки ценностей и задач, которые в соответствии с его сменившимися взглядами предстоит решать России, считает Шейнис. Председатель КС остался одним из немногих, если не единственным, человеком в высшем эшелоне власти из числа тех, кто был призван туда в начале 1990-х гг., напоминает эксперт. Но в итоге Зорькин, в прошлом демократ и реформатор, не страшившийся идти против течения, стал органичен для Конституционного суда, обслуживающего реставрационный и охранительный политический курс, подчеркивает Шейнис - хотя председатель КС стремится быть в ладу с новой ролью и пытается убедить себя и нас в обоснованности перехода на консервативные позиции.

[Дмитрий Камышев]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...al-predsedatel
Валерий Зорькин не всегда был лоялистом
29 января 00:16

Ведомости

Для Зорькина очередной срок будет уже шестым
Михаил Метцель / ТАСС

Президент Владимир Путин внес в Совет Федерации кандидатуру 74-летнего Валерия Зорькина для утверждения его председателем Конституционного суда (КС) на новый шестилетний срок. До рекорда его ровесника – Вячеслава Лебедева, который бессменно руководит Верховным судом России (а до того – ВС РСФСР) с 1989 г., Зорькину, правда, далеко: хотя очередной срок будет для него уже шестым, в 1993–2003 гг. он трудился в КС рядовым судьей. Зато именно в период председательства Зорькина были приняты многие важнейшие решения, непосредственно повлиявшие, как ни пафосно это звучит, на ход российской истории. Причем поначалу это чаще всего происходило в остром противостоянии с Кремлем.

Так, самым первым своим постановлением в начале 1992 г. КС признал неконституционным указ президента Бориса Ельцина о создании объединенного Министерства безопасности и внутренних дел – и Кремль от этой идеи был вынужден отказаться. В ноябре 1992 г. КС не позволил Ельцину завершить разгром КПСС, дав ее первичным ячейкам право возобновить партийную деятельность, в результате была создана КПРФ, которая быстро превратилась в серьезную оппозиционную силу, серьезно осложнявшую Кремлю жизнь на протяжении 1990-х гг. Ну а самым антикремлевским решением КС стало признание не соответствующим Конституции указа Ельцина 1993 г. о роспуске Верховного совета: для депутатов это закончилось расстрелом Белого дома, для КС – приостановлением деятельности, а для самого Зорькина – отставкой с поста председателя.

КС времен второго пришествия Зорькина оказался совсем другим: исторических решений по-прежнему принималось немало, но никаких неудобств Кремлю они уже не доставляли. Хотя, если бы в ряде случаев судьи проявили бы такую же неистовую заботу о правах человека и неприкосновенности Конституции, как в начале 1990-х, то Россия сейчас была бы во многом другой страной.

Например, если бы в 2005 г. КС не пересмотрел собственную позицию 1996 г. и подтвердил необходимость всенародного избрания глав регионов, то в России не было бы назначенных губернаторов со всеми вытекающими обстоятельствами вроде беспорядочной смены региональных лидеров и массового засилья варягов. Если бы КС признал неконституционными хотя бы самые драконовские законы эпохи «бешеного принтера», то местные начальники не смогли бы придумывать абсурдные поводы для запрета митингов и шествий, правозащитники и прочие неугодные власти общественники не получили бы унизительный статус иноагентов, а у российских сирот вновь появился бы шанс сохранить здоровье или даже жизнь в иностранных семьях.

Наконец, если бы КС подтвердил неизменность защищаемой им Конституции в части верховенства международных договоров над внутренними законами, то России пришлось бы расплатиться с бывшими акционерами разгромленного государством ЮКОСа, вернуть Украине Крым, по-настоящему выполнить решение ЕСПЧ об отмене приговора Алексею Навальному по делу «Кировлеса» и допустить его на президентские выборы.

Впрочем, вся эта альтернативная история, скорее всего, закончилась бы гораздо раньше. Конституционным судьям, проголосовавшим за все эти вольности, и руководившему ими Зорькину в какой-то момент мучительно захотелось бы сменить работу. А те, у кого такого желания не возникло, узнали бы о себе много нового не только из СМИ, но и из постановлений о возбуждении уголовных дел. Потому что три ветви власти в России, конечно же, равны, но одна из них гораздо равнее.

[Российская газета-90-х]

РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА №246 ()ПЯТНИЦА 13 НОЯБРЯ 1992 года

Почти каждый день мы видим его в информационных телепрограммах. Человек в мантии. Этой торжественностью психологически подчеркивается, что свершается СУДОПРОИЗВОДСТВО, торжество закона, торжество Конституции.
Но каким был для Валерия Дмитриевича Зорькина путь к этой мантии?
-Жизнь моя сложилась, я бы сказал, удачно. После школы учился на юридическом факультете МГУ. Там же работал. Был на стажировек в Германии. Защитил докторскую диссертацию. В 1979 году перешел на работу в Академию МВД, из которой потом выделилась юридическая заочная школа МВД, где пришлось работать. Трудно мне дался тот переход. Но сейчас с благодарностью вспоминаю время в академии. Удивительный коллектив там тогда собрался, вдохновенно работалось…. Такие были творческие добрые отношения, что потом позволили мне работу в Конституционной комиссии Верховного Совета совмещать с преподовательской деятельностью. Ну а в Верховном Совете горизонты неимоверно раздвинулись. Потом неожиданно избрали председателем Конституционного суда. Домашней жизни сейчас почти никакой нет. С женой прожили долгие годы, вот и серебрянная свадьба уже отшумела. Дочь тоже по моим стопам-студентка юридического института. Ей понятны мои проблемы… Для науки времени уже, конечно, не остается.
-А что для нас сегодня Конституционный суд?
-Это высшая инстанция в системе судебной власти страны. Почему она нужна? Потому что никто не может быть судьей в собственном деле. И когда встает вопрос, права или не права та или другая из ветвей власти, то решение принимает Конституционный суд. Ведь мы не застрахованы от того, что государство, скажем в лице своих органов может принять нормативный акт не соответствующий Конституции. Или государством нарушаются права человека, или в правоприменительной практике складывается устойчивая антиконституционная направленность.
Во всех странах эти деформации рассматривает суд. Это может быть сделано в двух формах. В США, например, верховный суд решает конституционные споры наряду с гражданско-правовыми. У нас Конституционный суд выделяется в особый орган, что соответствует принятой в нашей стране романо-германской системе права. Поэтому, когда сейчас звучат голоса, призывающие обратиться к американской правовой модели, упускается из виду тот факт, что у нас другая правовая почва. В США суд сам творит право, в то время как у нас применяют законы.
-Ну а рядовой гражданин с точки зрения своих интересов может ли ощутить необходимость Конституционного суда?
-С точки зрения идеально желаемого думаю, что существование такого суда позволит каждому гражданину обрести чувство безопасности за свои права. Этот суд-высшая судебная гарантия. Мы не вмешиваемся в в сферу других судебных инстанции, не решаем за них уголовные и гражданмкие дела. Но если складывается такая правоприменительная практика, когда нарушаются контитуционные права человека, мы решаем вопрос о работе этих судов.
Конституционный суд служит гарантом для граждан, да и для властей тоже. Ведь одна власть может превысить свои полномочия и вмешаться в компетенцию другой власти. В этом плане у нас уже есть первый опыт, самое первое дело. Вы помните указ, который мы обсуждали (об обьединении КГБ и МВД). Полагаю, это имело огромное воспитующее значение для всех властей, прежде всего для исполнительной, которая превысила свои полномочия. Президент подчинился решению суда. Я думаю, что это первый большой исторический шаг в становлении Конституционного суда. Заметьте, впервые над исполнительной властью встал судебный орган. Этого никогда не было в нашей стране. Потому что у нас исполнитель был «и верховным правителем», и самодержцем всея страны и всех дел. Генеральный секретарь- Президент, Президент-Генеральный секретарь. Сейчас иное дело.
-Значит, с позиции морали и права Конституционный суд-это высший суд в государстве?
-В принципе да. Это ведь и по Конституции высшая судебная инстанция по защите конституционного строя.
-Некоторое время тому назад вы говорили об угрозе конституционному строю России. В чем эта угроза выражалась и изменилась ли ситуация сегодня?
-Можно говорить о многих угрозах конституционному строю. Я имел в виду не вопрос эмпирической политики, а именно положение в стране с точки зрения Конституции. Во-первых, это-угроза в экономике. То есть снижение жизненного уровня людей. Права граждан с точки зрения экономики становятся незащищенными. И в связи с этим становится под угрозу весь конституционный строй. Если будет ухудшаться экономическое положение, могут ли быть стабильными власть и общество? Чем это чревато, мы прекрасно помним из истории. Сейчас мы сокрушаемся, что в 1917 году был прерван демократический путь. Наступила разруха. Но не будем забывать, что те органы власти тоже не справились с ситуацией. Так просто не бывает революции и бунтов.
Второй аспект связан с федеративными отношениями. Состояние федеративных отношений в России уже тогда, несколько месяцев назад внушало большую тревогу. Была опасность распада, возникновения больших конфликтов. Боюсь, что мы становимся заложниками каких-то стихийных процессов, я бы сказал даже, адских сил, которые могут взорвать все. Процесс идет вразнос, и я боюсь, что Россия рискует разделить судьбу СССР. И в-третьих, тревожит ситуация с правопорядком и ростом преступности.
Говорю не для того, что бы предостеречь власти: «Ищите выход». Вижу, что реагируют. Но все три властные ветви (законодательная, исполнительная, судебная) должны идти вместе. Другой вопрос, насколько успешно и своевременно это получается? Я считаю, что угроза конституционному строю еще не исчезла.
-Политики предрекают социальную напряженность.
–Напряженность будет, если мы не поймем, что должны созидательными волевыми действиями перекрыть дорогу разрастанию негативных процессов. Для этого важно, что бы три фактора, о которых я говорил, не захлестнули сами власти. Надо перестать конфронтировать. Меня удивляет, что все время идет конфликт между законодательной и исполнительной властями. Не конкуренция (она естественна), а именно конфликт. Но ведь процесс сотрудничества властей должен вестись цивилизованными правовыми средствами. Иначе нас ждет борьба за единовластие. А это возврат к прежней системе.
То же и с политическими партиями. У меня порой создается впечатление, что это не россияне, а враги на каких-то противоположных полюсах. Если мы не поймем, что сидим в одной лодке, очень ветхой, в бушуещем море, то просто не доплывем до берега надежды, благополучия и мира. И тот, кто планирует, уничтожив своего конкурента, выплыть один, глубоко ошибается. Так не получится ни у одной из властей, ни у одной из сил. Я думаю, что, может быть, сейчас как никогда актуальными становятся для России понятия: национальное согласие, «круглый стол», единство в коалиции. Надо выйти из шторма, а потом говорить о будущих приоритетах, последующих выборах.
-В последнее время у нас принято говорить о «командах». Команда Ельцина, команда Буша. А можно ли назвать командой Конституционный суд?
-Конституционный суд можно назвать командой, безусловно, но не Ельцина, не председателя. Мы выбырались сьездом, была огромная масса кандидатов. И в этом смысле команду никто не подбирал. Можно сказать, что это команда законодателей, в том смысле, что законодатели нас формировали. И надеюсь, что они не прекратят наше существование, потому что мы им помощники.

Александр КРАСУЛИН

4,748

[Александр Привалов]

http://www.expert.ru/columns/2010/11/08/raznoe?esr=6

научный редактор журнала «Эксперт»

Председатель Конституционного суда Зорькин опубликовал в «Российской газете» большую статью, озаглавленную именно так: «Предел уступчивости». Признавая безальтернативность «движения человечества в сторону окончательного глобального объединения», автор предостерегает от излишней поспешности такого движения: наднациональные структуры изрядно себя за последнее время скомпрометировали — и не стоит очень уж рваться к воцарению мирового правительства. Согласовывать национальные и наднациональные интересы надо кропотливо и неспешно. Да и безальтернативна-то глобализация только исторически, а в повседневной жизни бывает по-всякому. В частности — тут автор переходит к главному своему предмету, — всякое случается во взаимоотношениях нашего КС с Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ), и не всегда нам следует соглашаться со Страсбургом.

Так ли уж безальтернативно движение в сторону окончательной глобализации — отдельный вопрос, но что спешить туда не надо, спору нет: многих от одного термина «мировое правительство» передёргивает. Прагматики, например, слишком ясно представляют себе, какое место займут в списках приоритетов подобного правительства; христиане помнят, что сказано про него в Священном Писании; демократы знают, к чему неизменно ведёт сверхцентрализация власти, — и так далее. Верно и то, что в отношениях между ЕСПЧ и национальными судами (не только российскими) нет и не может быть сплошной идиллии. Конструктивным прецедентом называет г-н Зорькин постановление Федерального конституционного суда Германии, отказавшегося подчиниться одному из решений страсбургских коллег. По мнению немцев, «не противоречит приверженности международному праву, если законодатель, в порядке исключения, не соблюдает право международных договоров — при условии, что это является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих конституционных принципов». Сходное решение приняли недавно и итальянцы, отвергшие установленный Страсбургом запрет на распятия в школьных помещениях. Так что спору нет и насчёт того, что национальные суды могут — а порой и должны — не соглашаться с ЕСПЧ. Но, на мой взгляд, стоит поспорить о том, как не соглашаться.

Вот, например, глава КС выражает недовольство решением Страсбурга после нескольких лет «раздумий» (кавычки г-на Зорькина) взять в производство жалобу, оспаривающую итоги думских выборов 2003 года: «Представим, что Европейский суд удовлетворит жалобу “объединённой оппозиции”. Не будет ли такое решение использоваться для раскачивания российского общества по сценариям оранжевых, тюльпановых и прочих конструируемых “революций”? И будет ли это способствовать укреплению процесса, в котором, как никогда за последние годы, конструктивно выстраиваются отношения руководства России с лидерами ведущих европейских государств?» Воля ваша, но мне такая аргументация в устах одного из виднейших судей России представляется крайне неудачной. Смотрите: после пятилетней паузы, к изумлению самих истцов, сдвинулась жалоба о позапрошлых думских выборах — и решение по ней обещано через полгода, то есть аккурат к следующим думским выборам. Отрицать политическую подоплёку такого шага можно, только надев свеженачищенные оловянные глаза. Тут всякий правовед (а Зорькин — бесспорно сильный правовед) мог бы критиковать Страсбург за политизацию суда; в обсуждаемой же статье, как вы видите, сказано то, чего как раз правоведу говорить бы не след. Что такое-то решение по делу — неважно, насколько оно будет продиктовано правом, — будет недопустимо по таким-то политическим соображениям; что взятие этого дела в производство дурно не потому, что продиктовано политическими мотивами, а потому, что продиктовано неправильными политическими мотивами…

Сам г-н Зорькин не считает свои доводы неудачными: «Настаиваю на том, что любая правовая политика не может строиться от политики как таковой. И потому, конечно же, излишняя политизация юридической сферы категорически не нужна. Но полная деполитизация этой сферы категорически невозможна». Тут хочется напомнить автору даже не столько о высоком принципе разделения властей, сколько о банальном принципе разделения труда. У Конституционного суда столько работы, и работа эта так важна, что, право же, какие-то дела — вроде борьбы с чрезмерной деполитизацией суда — КС должен оставлять другим, специально обученным людям. Ещё раз: с ЕСПЧ можно, а иногда и нужно не соглашаться — не архангелы же там, в самом-то деле, заседают! Но не соглашаться следует не в политической, а в правовой полемике, демонстрируя как минимум не меньшую скрупулёзность в следовании духу и букве закона, чем демонстрирует Страсбург, храня никак не менее стойкую верность базовым принципам права. В противном случае объективные результаты несогласия со Страсбургом будут малоприятными для России.

И умаление авторитета КС, по моему скромному мнению, надвигается сейчас не из Страсбурга, как бы ни были неприятны — хоть автору статьи в РГ, хоть объективно — какие-то из принятых там решений. Совет Федерации одобрил уже утверждённые Думой поправки в закон «О Конституционном суде РФ». Поправки резко меняют структуру КС, резко снижают замечательно высокий уровень коллегиальности, которым КС отличался до сих пор — и который, собственно, и лежал в основании завидного качества работы этого элитарного синклита. Если до сих пор ключевой фигурой при слушании дела в КС был судья — докладчик по данному делу, то теперь ключевой фигурой в любом процессе станет — как это привычно во всех остальных судах страны — председатель суда, то есть КС тоже вытягивается в безукоризненную вертикаль. Даже если вполне согласиться, что названные в зорькинской статье решения ЕСПЧ в известной мере умаляют авторитет Конституционного суда России, эта мера и в сравнение не идёт со скорыми последствиями нынешних поправок. И о пределе уступчивости, мне-то казалось, главе КС было бы естественнее заговорить не в связи с невежливо сформулированным решением ЕСПЧ по делу «Маркин против России», а именно в связи с этими поправками. Очевидно, я заблуждался.

[Алексей Макаркин]

http://www.ej.ru/?a=note&id=10536

В погонах

10 НОЯБРЯ 2010 г.

РИА Новости
Валерий Зорькин опубликовал в «Российской газете» статью «Предел уступчивости» — об отношениях России с Европейским судом по правам человека и, шире, о соотношении национальных и наднациональных юридических институтов. Если бы эту статью написал простой преподаватель права, то тезисы, выдвинутые в ней, не имели бы столь большого общественного значения. Однако в данном случае речь идет о тексте председателя Конституционного суда, что привлекает к нему особое внимание.

Итак, Зорькин полагает, что, учитывая практику Европейского суда, Россия идет на уступки, которым надо установить предел в целях защиты «нашего суверенитета, наших национальных институтов и наших национальных интересов». И следовательно, надо выработать механизм, позволяющий не выполнять решения Страсбургского суда, которые носят сомнительный характер и прямым образом затрагивают национальный суверенитет и основные конституционные принципы. Похоже, что механизмом, предлагаемым Зорькиным, являются решения Конституционного суда (под его председательством), которые, по его мнению, более значимы, чем позиция суда в Страсбурге.

Но вот что интересно. Зорькин приводит пример, когда Европейский суд принял решение, противоречащее позиции Конституционного суда России. Судя по зорькинской риторике, можно предположить, что речь идет о нарушении основополагающих прав человека, зафиксированных в Конституции. Однако в решении по делу «Константин Маркин против России» ничего подобного нет. Там говорится только о том, что военнослужащий-мужчина имеет такое же право на трехлетний отпуск по уходу за ребенком, как и проходящая военную службу женщина. Конституционный суд России в прошлом году решил иначе, однозначно встав на сторону государственных интересов в споре с частным интересом конкретной семьи. Для Страсбурга такая позиция неприемлема, равно как и для российской Конституции, в которой четко сказано, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» (ст. 2), «мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации» (ст. 19) и «забота о детях, их воспитание — равное право и обязанность родителей» (ч. 2 ст. 38).

Получается, что Страсбургский суд в данном случае не посягнул на основы конституционного строя России, а выступил в качестве его защитника, взяв на себя функцию, с которой не справился Конституционный суд, апеллировавший к другому конституционному положению — о том, что под защитой государства находятся «материнство и детство» (ч. 1 ст. 38). Получается, что «отцовство» под такой защитой не находится. Но эта же статья прямо защищает и семью, что подразумевает и гарантии прав отца, будь он военным или гражданским (кстати, отцовство прямо защищается ст. 1-й Семейного кодекса России).

Возмущение Зорькина по поводу этого решения можно понять: он отстаивает правоту своего суда, но дело не только в этом. Зорькин упоминает еще об одном решении Страсбурга — связанном с неправомерностью запрета в России гей-парадов. И приводит пример с недавними беспорядками в Белграде во время аналогичного мероприятия. Причем рассматривает это событие как реальное возмущение большинства населения (заметим, что на участников парада напали около шести тысяч человек, а в демонстрации традиционалистов, прошедшей накануне, участвовали 11 тысяч; население Белграда без окрестностей — 1,2 млн человек) против действий меньшинства, «ломающих культурный, нравственный, религиозный код». И вот здесь начинается самое интересное. Ни в Конституции России, ни в Конституции Сербии гей-парады — как бы к ним ни относиться — не запрещены. Современный принцип демократического правового государства — «что не запрещено, то разрешено». Не только в Европейской конвенции о защите прав человека, но и в Конституции России ничего не сказано ни о каком «коде». Напротив, есть ст. 14 Конституции, в которой четко сказано, что никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. А ст. 13 предусматривает запрет установления государственной или обязательной идеологии. Представители сексуальных меньшинств, как и их противники должны пользоваться равными правами — иная точка зрения в рамках действующей Конституции является выражением правового нигилизма, даже если она исходит от председателя Конституционного суда. Тем более если речь идет хотя бы о частичном оправдании противозаконного насилия. Это, во всяком случае, никак не меньший правовой нигилизм, чем попытки внедрения в России однополых браков, которые противоречат Семейному кодексу (ч. 3 ст. 1).

Неприятие Зорькина вызывает и то, что Европейский суд взял в производство жалобу объединенной оппозиции относительно думских выборов 2003 года. Здесь уже председатель Конституционного суда не апеллирует ни к Конституции (за явной безнадежностью), ни к «кодам», в которых при всем желании нельзя найти ничего похожего на оправдание административного ресурса. Зорькин прибегает не к юридическим или культурологическим, а к квазиполитологическим аргументам — о раскачивании общества по сценарию «оранжевых революций». Кстати, в своей статье он говорит и о том, что некто (видимо, европейцы) навязывает России «внешнее «дирижирование» правовой ситуацией в стране, игнорируя историческую, культурную, социальную ситуацию». Игнорирование российской Конституции в списке прегрешений «внешних дирижеров» не значится.

Занятно и то, что Зорькин в обоснование своей позиции о преимуществе решений Конституционного суда над Европейским приводит германский прецедент. Действительно, в 2004 году Федеральный конституционный суд Германии принял решение, противоречащее точке зрения Страсбурга — по делу Гёргюлю. Правда, Зорькин в своем тексте не раскрывает характер этого дела, а оно чрезвычайно интересно. Речь идет об иске отца, который настаивал на своем праве на общение с внебрачным сыном. Драматизм ситуации состоял в том, что отец узнал о существовании ребенка уже после того, как тот был передан в приемную семью. Страсбург встал на сторону отца, германский суд высказался в защиту прав приемных родителей и самого ребенка, которому, понятно, может быть нанесена сильная моральная травма. Таким образом, каждый из судов пытался наилучшим образом выполнить Европейскую конвенцию, защитив права человека, являющиеся основополагающими не только для российской, но и для германской Конституции. Вопрос был лишь в том, какого именно (с моей личной точки зрения, «немецкое» решение было более гуманным, чем «европейское»). Зорькин же стремится взять под защиту интересы государства, даже если они противоречат правам человека.

В чем же дело? В том, что в России на практике существуют две конституции. Первая официально действующая, принятая на референдуме в 1993 году — в ней содержатся все перечисленные выше положения. Вторая — неписаная, но соблюдаемая с гораздо большим рвением и эффективностью. В ней права государства, безусловно, выше прав личности. В стране существует доминирующая патриотическая идеология, а православная церковь имеет неизмеримо больше прав, чем католики или протестанты. Свобода собраний, митингов и демонстраций ограничены интересами государства, а право на свободу передвижения — регистрацией, являющейся псевдонимом неконституционной прописки.

Зорькин оказался в противоречивой ситуации. По должности он обязан защищать официальную Конституцию, либерализм которой давно вызывает неприятие консерваторов. А Зорькин является последовательным представителем консервативной мысли, как, например, и отец Всеволод Чаплин, фактически выступающий за пересмотр либеральных конституционных положений. Отличие заключается в том, что о. Всеволод — сотрудник негосударственной организации (Московской патриархии) и, как всякий гражданин, имеет полное право на собственное мнение (ст. 29 Конституции). А Валерий Зорькин — главный конституционный судья и, по определению, хранитель действующего закона, а не неписаного, пусть даже и более соответствующего миропониманию консерваторов.

Но председатель Конституционного суда действует как политик, и тот факт, что он в своей статье не отрицает самой возможности сближения с Европой, только это подтверждает. Политик в отличие от идеолога должен учитывать настроения власти, которая в последнее время проводит проевропейский внешнеполитический курс (частью которого стала ратификация 14-го Протокола к Европейской конвенции, предусматривающего упрощение принятия решений в Страсбургском суде). Ведь и Никита Михалков — сейчас уже более политик, чем режиссер — в своем консервативном манифесте не выступил принципиально против вступления России в ВТО (это ведь официальная точка зрения), но поставил условием проведение протекционистской политики. Понятно, что ВТО плюс протекционизм — это сапоги всмятку. Из этого же ряда и «европеизм» Зорькина, считающего, что шаги навстречу Европе — всего лишь «уступки», которым, по возможности, надо поставить предел.

Автор - первый вице-президент Центра политических технологий

Фотография РИА Новости

[Елена Лукьянова]

http://www.specletter.com/pravosudie...hdu-strok.html

Правосудие

Системный конфликт между Россией и ЕСПЧ

доктор юридических наук, член Общественной палаты РФ

ВИДИМО, ВАЛЕРИЙ ЗОРЬКИН УМЕЕТ ЧИТАТЬ КОНСТИТУЦИЮ МЕЖДУ СТРОК
Впервые между Европейским судом по правам человека и Конституционным судом Российской Федерации произошло системное столкновение. Прецедент был создан делом «Маркин против России», решение по которому ЕСПЧ принял 7 октября.
ВИДИМО, ВАЛЕРИЙ ЗОРЬКИН УМЕЕТ ЧИТАТЬ КОНСТИТУЦИЮ МЕЖДУ СТРОК 17 ноября 2010
Валерий Зорькин не привык к критике со стороны Страсбурга. За два десятилетия деятельности Конституционного суда, решения которого являются неоспоримыми и не подлежащими сомнению, он, похоже, и сам поверил не просто в их абсолютную истинность, но и в божественную природу происхождения. Неудивительно, что председатель КС РФ всячески пытается выработать защитный механизм от исполнения решений ЕСПЧ. Если так, то, может быть, России лучше честно признать неспособность выполнения взятых на себя международных обязательств и бежать подальше от общеевропейского позора.

Константин Маркин — офицер Вооруженных сил, отец троих детей — обратился к командованию части с просьбой предоставить ему отпуск по уходу за ребенком до достижения им трехлетнего возраста. Командир в просьбе отказал, поскольку действующим законодательством такой отпуск положен только военнослужащим женского пола. Маркин обратился в гарнизонный, потом и в окружной суд — и получил от них отказы. В августе 2008 года он обжаловал неконституционность нормативных актов, не позволяющих ему три года посвятить воспитанию ребенка, в Конституционном суде. Однако КС отказал в принятии жалобы к рассмотрению.

Тогда Маркин обратился в Страсбургский суд, утверждая, что отказ предоставить ему отпуск по уходу за ребенком является дискриминацией по признаку пола. ЕСПЧ согласился с позицией Маркина и признал, что в отношении него была допущена дискриминация по половому признаку в сочетании с нарушением права на семейную жизнь. Суд не нашел «разумных и объективных» оснований для того, чтобы трехлетний отпуск предоставлялся только военнослужащим-женщинам. Он согласился, что некоторые права военнослужащих могут быть ограничены и это не будет дискриминацией, но право на семейную жизнь ограничениям не подлежит.

Вскоре после оглашения решения последовала гневная отповедь в адрес Европейского суда со стороны Конституционного суда. В интервью, опубликованном в «Российской газете» 29 октября 2010 года, под странным названием «Предел уступчивости» председатель КС Валерий Зорькин констатировал, что «Европейский суд впервые «в жесткой правовой форме» подверг сомнению решение Конституционного суда Российской Федерации». Кроме этого, он довольно резко высказал несколько позиций, которые, на мой взгляд, не могут быть оставлены без внимания, поскольку обнаруживают серьезную трансформацию сложившихся представлений о конституционном правосудии в России и о соотношении международного и внутригосударственного права. В частности, Зорькин заявил следующее:

— «Страсбургский суд вправе указывать странам на ошибки в законах, но в тех случаях, когда решения ЕСПЧ прямо противоречат Конституции РФ, страна должна соблюдать свои национальные интересы»;

— «Лучшее знание национальными властями своего общества и его потребностей означает, что эти власти в принципе занимают приоритетное положение, в отличие от международных судов, для оценки того, в чем состоит публичный интерес»;

— «Каждое решение Европейского суда — это не только юридический, но и политический акт. Когда такие решения принимаются во благо защиты прав и свобод граждан и развития нашей страны, Россия всегда будет безукоснительно их соблюдать. Но когда те или иные решения Страсбургского суда сомнительны с точки зрения сути самой Европейской конвенции о правах человека и тем более прямым образом затрагивают национальный суверенитет, основополагающие конституционные принципы, Россия вправе выработать защитный механизм от таких решений. Именно через призму Конституции должна решаться и проблема соотношения постановлений КС и ЕСПЧ».

Хотелось бы высказать по этому поводу несколько размышлений.

Размышление первое. Валерий Зорькин совершенно обоснованно подметил, что Страсбургский суд вправе указывать странам на ошибки в законах. Именно так он и поступил. В своей позиции по делу Маркина ЕСПЧ подчеркнул, что «хотя ст. 8 Конвенции не включает право на отпуск по уходу за ребенком, но если государство решило создать программу отпусков по уходу за ребенком, это надо делать недискриминационным способом». Тем не менее председатель Конституционного суда крайне негативно оценил это высказывание и заявил, что Россия не должна исполнять решения ЕСПЧ, если они идут вразрез с конституционными основами нашей страны.

Такая реакция вызвала у меня чувство беспомощной растерянности. О чем это он? По-моему, Европейский суд не только «не пошел вразрез», но, наоборот, подтвердил необходимость соблюдения важнейшего принципа правового положения личности, о котором в нашей стране частенько забывают. Мне доподлинно известно, что важнейшей основой конституционного строя России является закрепленное статьей 2 Конституции положение о том, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». И что «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». Я также утверждаю, что в соответствии с Основным Законом страны «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими». Что «они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» (статья 18). Что «все равны перед законом и судом» и что «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола» (статья 19).

Другие «конституционные основы», подлежащие применению в деле Маркина, мне неведомы. Если это не так, то меня следует лишить не только диплома доктора наук, но и документа о высшем юридическом образовании. Но если я права, то это означает, что Конституционный суд обладает некими тайными знаниями о каких-то иных, никому, кроме него, не ведомых «конституционных основах». Иначе вряд ли возможно объяснить, чему такому «напротиворечил» Европейский суд в решении по его делу.

В своем выступлении Зорькин апеллирует к некоему «лучшему знанию национальными властями своего общества и его потребностей». Но лично мне категорически ничего не известно о том, что «властное знание» является «конституционной основой» и что именно эту «основу» следует применять в качестве главного критерия при оценке законности. Более того, мне вообще неизвестен термин «конституционная основа» в подобной транскрипции. Равно как и термин «конституционная сдержанность», которым Валерий Дмитриевич озадачил юридическую общественность некоторое время назад и над которым многие государствоведы безуспешно ломают головы. Хотя, похоже, что между ними есть нечто общее. Скорее всего, второе есть логичное следствие первого.

Видимо, Европейскому суду подобная трактовка также показалась не вполне убедительной. «Знание властями своего общества и его потребностей» — сомнительный тезис для оправдания неравенства граждан перед законом по гендерному признаку. И, наверное, именно поэтому ЕСПЧ, никогда ранее не критиковавший Конституционный суд России, назвал его позицию «гендерным предрассудком» и охарактеризовал выводы по жалобе Маркина как «основанные на чистом допущении и лишенные разумного обоснования».

Но Зорькин не привык к подобному обращению. За два десятилетия деятельности Конституционного суда, решения которого являются неоспоримыми и не подлежащими сомнению, он, похоже, и сам поверил не просто в их абсолютную истинность, но в божественную природу происхождения. Поэтому оценка, данная Европейским судом казуистически изящному конституционно-правовому обоснованию отказа Маркину, показалась ему незаслуженной и обидной. А значит, ничего не оставалось делать, как усмотреть в нежелании Страсбурга менять свои взгляды на содержание правовой аргументации, не допускающей учета каких бы то ни было «властных знаний», умысел на ограничение государственного суверенитета и прямое противоречие Конституции Российской Федерации.

Размышление второе. Весьма экстравагантным и труднообъяснимым представляется вывод председателя Конституционного суда о том, что «власти в принципе занимают приоритетное положение, в отличие от международных судов, для оценки того, в чем состоит публичный интерес». Может быть, я снова ошибаюсь, но, по-моему, после такого заявления следует немедленно денонсировать Конвенцию. Потому что все без исключения российские жалобы в ЕСПЧ основаны на несовпадении оценок «публичного интереса» в Конвенции «О защите прав человека и основных свобод» и в головах российских чиновников.

Председатель Конституционного суда не может не знать, что Федеральным законом РФ от 30 марта 1998 года Российская Федерация… признала «ipso facto (явочным порядком) и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней». То есть по всем вопросам Конвенции мы давным-давно сами для себя установили правило о приоритете международного суда в качестве специального противовеса традиционной национальной практике приоритета произвола «властей». И если между строк закона нет никаких тайных записей, исполненных невидимыми чернилами, вывод о приоритете внутригосударственных решений над решениями международного суда сделать просто невозможно. Иначе придется предположить, что для разрешения российских дел объединенной Европе необходимо привести свою правоприменительную практику в полное соответствие с российской. А это уже похоже на театр абсурда.

Более того, начиная с 1998 года мы сами себя обязали ежегодно целевым порядком увеличивать расходы федерального бюджета «на приведение правоприменительной практики в полное соответствие с обязательствами Российской Федерации, вытекающими из участия в Конвенции и Протоколах к ней». А значит, одной из главных задач председателя Конституционного суда должна быть задача по выявлению этих самых несоответствий и выработке предложений по их устранению.

И действительно, Конституционный суд немало сделал для сопряжения внутреннего законодательства России с решениями Европейского суда. Валерий Зорькин сетует на то, что «внедрение многих подходов и позиций Европейского суда в ткань российского правового пространства происходит непросто, большинство правоприменителей просто не готовы вот так напрямую этими подходами и позициями руководствоваться как обязательными».

Как-то все это плохо соотносится с его же предложением о выборочном исполнении решений Европейского суда, в зависимости от того, приняты они «во благо защиты прав и свобод граждан и развития нашей страны» или нет. Причем без учета субъективности оценки, что есть «во благо», а что нет. Потому что далеко не все, что является «благом» для государства, есть «благо» для гражданина. Собственно, для определения этой разницы и создан Европейский суд по правам человека, четверть всех обращений в который поступило из России. Счет давно уже перевалил за тридцать тысяч. И идут люди на эту сложную процедуру не от хорошей жизни — они вынуждены обращаться в Европейский суд, отчаявшись найти справедливость внутри своей страны.

Но председатель Конституционного суда предлагает выработать защитный механизм от исполнения его решений, которые опять-таки субъективно могут быть оценены как «затрагивающие национальный суверенитет» или «основополагающие конституционные принципы». Если критерием такой оценки станет уже известный нам принцип «лучшего знания национальными властями своего общества и его потребностей», то тогда нам действительно лучше честно признать неспособность выполнения взятых на себя международных обязательств и бежать подальше от общеевропейского позора.

Похоже, что умаление авторитета Конституционного суда надвигается вовсе не из Страсбурга.

Во-первых, даже если предположить, что некоторые решения ЕСПЧ в чем-то умаляют авторитет Конституционного суда, то это ни в какое сравнение не идет с вредом, которое нанесут ему поправки в закон «О Конституционном Суде», которые уже одобрил Совет Федерации. Кстати, и о пределе уступчивости следовало бы заговорить не в связи с «невежливо сформулированным», на его взгляд, решением ЕСПЧ, а именно в связи с этими поправками. Тем более что если Россия не исполнит решение Страсбургского суда, Совет Европы не рухнет, как и ЕСПЧ. В плохом свете будем выглядеть только мы сами. Как на международном уровне, так и внутри страны.

Во-вторых, если действующий состав Конституционного суда руководствуется при принятии своих решений не Основным Законом страны, а иными, не вполне правовыми основаниями, то такой состав надо немедленно принудительно менять. Это очень опасно и грозит реальным крушением основ конституционного строя России.

4,167