*3030. Публикации Егора Гайдара

[Егор Гайдар]

Первый раз эта тема начала обсуждать на семинаре под Ленинградом в 1988 году. Один из наших коллег сформулировал тезис, что крах Советского Союза неизбежен. Большинство участников семинара с ним не согласилось.

Для меня неизбежность краха Советского Союза стала очевидной в начале осени 1990 года, после того, как советская политическая элита сорвала возможность союза М. Горбачева и Б. Ельцина, основой которого могла стать программа 500 дней. Сама программа была документом не экономическим, а политическим, в том виде, в котором была написана, шансов на реализацию не имела. Но было важно то, что она давала шанс преобразовать СССР в конфедерацию и реализовать набор стабилизационных мер, позволяющих избежать экономическую катастрофу. Союз теряющего популярность М. Горбачева с Б. Ельциным, получившим в Москве 90% голосов, самым популярным политиком России, давал шанс решить эти задачи.

После того, как этот вариант развития событий под давлением руководства правительства, КГБ и армии, был заблокирован, стало ясно, что крах неизбежен. Написал об этом в журнале «Коммунист», в последнем из своих регулярных годовых экономических обзоров в январе 1991 года. Дальше вопрос стоял о форме краха – насколько он будет кровавым. Российская история давала мало оснований для оптимизма.

[Виталий Лейбин]

Если посмотреть из современности, насколько вам кажется эти годы семинаров оснастили его участников для периода управленческой и политической практики в 90-х? Чего не хватало, из того, что вам сейчас известно?

[Егор Гайдар]

Семинары дали возможность сформировать сообщество людей, которые говорят на одном языке, понимают друг друга, способны анализировать меняющуюся ситуацию, адаптировать к ней свои предложения. Такие коллективы формируются редко. Тот факт, что он сформировался, был важен для того, чтобы пройти период краха Советского Союза с тяжелыми потерями, но не допустить катастрофы.
Не хватало двух вещей. Во-первых, практического опыта управленческой работы. Здесь мы не были уникальны. Почти все реформаторы Восточной Европы – люди, которые пришли не из управленческой элиты, а из экономической науки. Лешек Бальцерович, когда возглавил процесс реформирования польской экономики, имел не больше управленческого опыта, чем я.
Во-вторых, не хватало накопленных к сегодняшнему дню знаний о том, как происходил постсоциалистический переход на протяжении 16 лет в 28 странах. По этому поводу написаны, тысяча книг, сотни тысяч статей. Если бы мы знали о постсоциалистическом переходе все, что знаем сейчас, это бы помогло.
В жизни приходилось идти методом проб и ошибок, при этом пытаясь сократить число ошибок.

[Виталий Лейбин]

Если сравнивать интеллектуальную ситуацию 80-х и современную. Сейчас, возможно, накоплено больше знаний, доступно больше литературы, но трудно себе представить себе достаточно большую и сплоченную группу интеллектуалов-практиков, которую объединяет общий язык и представления. Такая группа оказывается то ли невозможна, то ли не нужна…

[Егор Гайдар]

Думаю, что она возможна. Больше того, уверен что она возникнет. Просто ее невозможно назначить, сказать: ты главный, группа должна состоять из таких-то людей и сделать такой-то набор программных документов… Так не бывает.

То, что мы стоим перед новыми стратегическими вызовами, очевидно. То, что за прошедшие годы накоплен огромный объем опыта, связанного с постсоциалистическим переходом – тоже. Российская экономическая наука интегрирована в мировую, может взаимодействовать с ней в режиме ежедневного диалога. Убежден, что такое сообщество возникнет.

[Виталий Лейбин]

Насколько я понимаю, сейчас в экономическую науку стремительно вовлекаются знания о связи национальных экономики и культуры, институтов и культур… Если бы Вы сейчас строили бы семинар, пригласили ли бы Вы специалистов из других областей, не экономистов?

[Егор Гайдар]

Непременно. Я полагаю, что когда сообщество, о котором мы говорим, возникнет, и что оно будет не чисто экономическим. Оно будет включать в себя социологов, политологов, демографов, культурологов.

[Виталий Лейбин]

Сейчас многие эксперты полагают, что нынешняя социальная ситуация в России – временная, что слом неизбежен. Видите ли вы сейчас точку слома?

[Егор Гайдар]

В краткосрочной перспективе факторов серьезного риска (если мы не обсуждаем падение темпов экономического роста, что само по себе – не кризис) я не вижу. Не видят его и мои коллеги по Институту экономики переходного периода. Мы проводили анализ рисков, и серьезных экономических угроз в период 2007-2008 годов не обнаружили.

В более длинной перспективе, надо давать себе отчет, что сложившаяся в России экономико-политическая система нестабильна. Есть два обстоятельства, о которых надо помнить. Российская экономика, как и советская крайне чувствительна к колебаниям цен на нефть, нефтепродукты и газ, а прогнозировать их никто не умеет – ни у нас, ни в мире. Наблюдение за ценами на нефть за последние 120 лет показывает, что эти цены колеблются в крайне широком диапазоне, иногда радикальное изменение их уровня происходит очень быстро. Прогнозировать такие перепады никто не умеет.

Второе. Политическая система сегодняшней России – это мягкий реставрационный режим. Опыт показывает, что реставрационные режимы временно популярны, они, как правило, сопровождают большие революции. Люди, уставшие он инфляции, задержек зарплат, роста преступности говорят: дайте нам порядок любой ценой, бог с ними, со свободами. Но такие режимы внутренне нестабильны. Настроение «порядок любой ценой» не длится долго. Порядок – хорошо, но зачем нам эти Бурбоны, которые ничего не поняли и ничему не научились? Спрос на свободу в грамотном, урбанизированном обществе появляется неизбежно, это лишь вопрос формы и времени.

[Виталий Лейбин]

Какова повестка для гипотетического будущего научно-практического семинара? Что является главными проблемами сегодня?