*1149. Публикации Игоря Николаева

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1724494-echo/
11:02 , 05 марта 2016
автор
экономист
После блога «Наелись сыра» родилась идея (честно скажу, не моя) продолжить подводить итоги того, как изменилась жизнь россиян в последние 1,5-2 года. Похоже, слишком круто она изменилась.
Так как Росстат только что опубликовал статистику по внешней торговле в 2015 году, интересно обратить внимание на то, что у нас произошло с импортом. Если в целом торговый оборот снизился на 33,7%, а экспорт на 31%, то импорт упал на 36,4%. Основные причины понятны: обвал курса рубля, антисанкции, падение реальных доходов населения и зарплат.

Можно ли было избежать всего этого? — Безусловно.
Но, снова к цифрам. Импорт машин, оборудования и транспортных средств обвалился на 40%. Импорт продовольствия и сельхозсырья для его производства — на 33,7%.
А теперь давайте посмотрим статистику по импорту продтоваров (в 2015 году по сравнению с 2014 годом). Везде падение, за небольшими, но очень примечательными исключениями.

Мясо: —26,7%
Мясо птицы: —44,2%
Рыба: —38,3%
Молоко и сливки несгущенные: —17,9%
Сыры и творог: — 36,5%
Масло: —29,5%
Картофель: —20,4%
Томаты: —21,4%
Бананы: —3,8%
Апельсины: —1,1%
Мандарины: —9,2%
Виноград: —22,8%
Масло подсолнечное: —62,1%.

Разумеется, я не буду приводить весь перечень, а только замечу, что единственные товарные позиции, по которым импорт вырос, это масло пальмовое (+25,8%), молоко и сливки сгущенные (+3,1%).

Упреждая возражения, что это ведь очень хорошо, что импорт так упал и появился стимул для отечественных производителей, хочу заметить следующее. Да, в 2015 году прирост продукции сельского хозяйства составил 3% по сравнению с предыдущим годом, но в 2014 году он составлял 3,5%, а в 2013 году и вовсе 5,8%. В целом, начиная с 2000 года по 2014 год средний прирост сельхозпроизводства составил 3,5%, то есть этот показатель был выше, чем после нашего ответа в виде антисанкций.

Что касается пищевой отрасли промышленности, то там картина еще более выразительная: если в 2015 году прирост производства в пищевой промышленности составил 2% (в 2014 году было 2,5%), то средний показатель по приросту, начиная с 2000 года, составил 4,6%. Ну, и где это благотворное влияние антисанкций? Факт есть факт: после их введения показатели, несмотря на сохраняющуюся положительную динамику, ухудшились. То, что они остаются лучше, чем в других отраслях, сути дела не меняет, никакого импульса к ускоренному производству не произошло. Этого импульса хватило только «на поддержание штанов» в этих отраслях и на то, чтобы они чувствовали себя получше по сравнению с другими.

Зато россияне напокупались импортного. Этому можно было бы радоваться, если бы импорт не запрещали, если бы рубль был устойчивым, если бы реальные доходы не падали…. Слишком много «если бы, да кабы» получается.

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1729788-echo/
08:13 , 15 марта 2016

автор
экономист

Продолжим подводить промежуточные итоги уменьшившихся за последние 1,5-2 года возможностей россиян (после блогов «Наелись сыра» и «Напокупались импортного». Конечно, одно из самых сильных потрясений — это обвальное падение выездного туризма: в 2015 году, как отмечает Российский Союз Туриндустрии, ссылаясь на данные Росстата, турпоток упал на 31,3% до уровня 12,1 млн поездок. Никогда, ни в какой предыдущий кризис, не было столь значительного падения: в 1998 году турпоток снизился на 24,4%, в 2009 году — на 15,5%. В лучшие годы количество поездок россиян за рубеж превышало 18 млн (2013 год). По европейским странам показатели падения турпотока таковы: Греция (-48%, 528 тысяч турпоездок); Болгария (352 тысячи), Испания (580 тысяч), Хорватия (41 тысяча) — все обвалились на 41%.

Больше всего снизилось количество поездок в дальние страны: 80-90%-е падение по количеству турпоездок россиян показали Индонезия, Тунис, Доминикана.

На фоне столь мощного падения выездного турпотока снижение числа выезжающих за рубеж со служебными целями выглядит не столь шокирующим: минус 16%, если ориентироваться на данные за 9 мес. 2015 года (они бывают очень близки к годовым). Причём, в некоторые страны стали ездить значительно больше. К примеру, поражает воображение рост количества служебных командировок в ОАЭ — на 170%. Также пользовались спросом у командировочных Черногория (+46%), Турция (+37%), Сингапур (+31%), Португалия (+19%), Швейцария (+7%). Здесь по известным обстоятельствам итоговые результаты в целом по году будут несколько иными только у Турции. Такое вот движение в «противоход» наблюдалось по этим странам.

Вернёмся к выездному турпотоку (хотя, согласитесь, всё-таки интересна инфа по служебным командировкам).

Итак, число выезжающих за рубеж россиян обвально сократилось. Почему? — Причин несколько. Во-первых, стало дорого, очень дорого после обвала курса рубля. Во-вторых, силовикам фактически запретили выезжать за границу. А ведь это коснулось, опять же по факту, и членов их семей. В-третьих, в конце 2015 года под запрет для туристов из России попали самые популярные у них страны: Египет и Турция.

Таким образом, россиян просто принудили меньше ездить за рубеж: экономически (падение рубля) и внеэкономически (запреты). Одно это уже должно заставить сдержанно относиться к позитивным оценкам того, что произошло. Принуждение вообще плохо работает, оно неэффективно.

Теперь те, кто не поехал, оставят деньги в России? — Это вряд ли. Точнее, они, конечно, оставят (те, кому есть что оставлять), но в кризис потребители переходят к сберегательному поведению, а от этого экономика не выигрывает. В том числе поэтому достаточно скромны показатели по росту внутреннего туризма. Не верьте, когда вас стараются убедить в обратном. Согласно данным сентябрьского (2015 года) опроса ВЦИОМ, к примеру, летом 2015 года каникулы и отпуск провели на даче 50% ответивших (в 2013 году — 36%), на курортах Краснодарского края (Сочи, Адлер, Анапа и др.) отдохнули 14% (в 2013 году — 18%), в Крыму — 6% (в 2013 году — 4%).

Таким образом, плюсы от падения выездного турпотока не очевидны, в отличие от минусов: ещё больше ослабляется мотивация к высокопроизводительному труду, становится меньше возможностей для реального оздоровления, тысячи работников отечественной туриндустрии потеряли работу и т.п.

Конечно, прошлый 2015 год был для туриндустрии по-настоящему шоковым. Какая-то адаптация уже произошла, но трудные времена ещё далеко не прошли.

Ну, как тут не вспомнить Марка Твена: «Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали».

[Игорь Николаев]

http://www.mk.ru/economics/2016/03/1...da-gorela.html
Более 750 тонн продовольствия, уничтоженного только в 2015 году, могли бы удовлетворить суточную потребность в пище полумиллиона людей
Вчера в 20:33,

фото: Алексей Меринов

Продовольствие нельзя уничтожать. Нельзя! Но мы в России это делаем. Да-да, я имею в виду принятые соответствующие решения и практику по уничтожению так называемых санкционных продуктов.

Помните, как все начиналось в 2015 году? Продукты давили бульдозерами, сжигали, поливали их какими-то химикатами. В общем, уничтожали, как и было предписано соответствующим постановлением правительства, «любым доступным способом». А еще чиновники на полном серьезе давали разъяснения о том, что уничтожение санкционных продуктов ответственными лицами «методом поедания» не допускается. Запоминающиеся телекартинки, что и говорить. Вы не ловили себя на мысли, что все это вне реальности, абсурд, зазеркалье какое-то?

Потом, очевидно, власти все-таки поняли, что как-то не особо наше население все это уничтожение продовольствия приветствовало. Это был тот самый очень редкий в настоящее время случай, когда большинство не одобрило действия властей. Пришлось информационную активность по борьбе с продовольствием практически свести к нулю. Но это не значит, что прекратились вообще все эти процессы. Как уничтожали, так и уничтожаем.

По информации Россельхознадзора, на 13 марта 2016 года, во исполнение Указа Президента Российской Федерации «Об отдельных специальных экономических мерах, применяемых в целях обеспечения безопасности Российской Федерации», уничтожено 2464 тонны растительной пищевой продукции и 123 тонны пищевой продукции животного происхождения.

Только в марте 2016 года было уничтожено (или было решено уничтожить): 224 кг томатов из Турции (Оренбургская область); 80 тонн плодоовощной продукции из Польши, Турции и неизвестного происхождения (Тверская и Псковская области); 345 кг киви из Италии (Челябинская область); 770 кг мясной продукции из Польши (Калининградская область); 896 кг лимонов из Испании; 1280 кг клубники и 100 кг голубики из Чешской Республики; 1620 кг яблок, 2200 кг груш, 13 480 кг томатов, 912 кг свежих грибов, а также еще 720 кг шампиньонов из Польши (Ростовская и Волгоградская области, Республика Калмыкия); 20 060 кг форели мороженой из Великобритании (Псковская область) и т.д.

Совсем уж вопиющих фактов в этом перечне нет. Но их более чем хватало в 2015 году. Помню, на меня сильное впечатление произвело информсообщение из Татарстана о том, что там «трех гусей уничтожили бульдозером». А как вам рапорт из Липецкой области об уничтожении 18 кг яблок украинского происхождения? Это в нашей-то «яблочной» Липецкой области! А в Алтайском крае и Республике Алтай, согласно информации Россельхознадзора, было «уничтожено установленным способом 28 партий продовольствия общим весом 1148,973 кг». Представляете, до грамма все подсчитано!

Вообще мне хочется выразить слова сочувствия работникам Россельхознадзора, которые вынуждены делать самую что ни на есть неблагодарную работу во исполнение не самых правильных решений политического характера. Нет, сами представьте: вы смогли бы, к примеру, сжигать продовольствие? Я бы не смог точно.

С точки зрения морали, этики уничтожение продовольствия никак не выглядит оправданной мерой. Как выразился живший на рубеже XVIII–XIX веков французский писатель А.Брийя-Саварен: «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты». Я бы сказал иначе: «Скажи мне, как ты относишься к еде, и я скажу, кто ты».

Ладно, хватит эмоций (хотя трудно без эмоций-то все это воспринимать). Правильное это решение или неправильное?

Напомню, что в ответ на санкции против России, которые ввели многие страны в связи с событиями на Украине, мы ввели свои контрсанкции, запретив ввоз продовольствия и сельхозсырья из этих стран (недавно добавилась еще и Турция). Ну, а так как тем или иным способом запрещенная к ввозу в Россию продукция все равно попадала в нашу страну, было решено ее уничтожать.

Аргументы: 1) это контрабанда, подлежащая уничтожению; 2) в других странах (в США, к примеру) такое тоже было.

Начнем с апеллирования к опыту США 30-х годов прошлого века. Ну, знаете ли, это совершенно разные вещи. Действительно, в 1931 году, чтобы поддержать сельское хозяйство, наиболее сильно пострадавшее от экономического кризиса, и не допустить чрезмерного падения цен на сельхозпродукцию, правительством США было принято решение о ее скупке и уничтожении. На тот момент стоимость пшеницы опустилась так низко, что было выгоднее топить печи ею, чем топливными брикетами. Молоко стоило дешевле, чем транспортные расходы по его доставке на рынок. С последующими кризисами перепроизводства США боролись другими методами (50-е годы — госкомпенсации за производство требуемой продукции в необходимом объеме; 60-е годы — освобождение от налога на землю на сумму сокращения объема продаж; 70-е годы — экспорт сельхозпродукции; 80-е годы — госсубсидирование и льготное льготирование, страхование и т.д.). Опыт массового уничтожения продовольствия более не применялся.

Апеллирование к опыту США по уничтожению продовольствия в годы Великой депрессии применительно к современной российской антисанкционной практике является более чем неубедительным. Во-первых, потому, что тогда эти меры принимались для поддержания приемлемого уровня цен на сельхозпродукцию, а не для того, чтобы кого-то наказать. Во-вторых, в современных экономиках такого уже давно не практикуют, это осталось в прошлом.

Теперь что касается того, что «если запрещено и ввозят — значит, контрабанда, значит, надо уничтожать».

Во-первых, может, не надо было запрещать ввозить именно продовольствие? Сегодня в мире запрет на поставки продовольствия в виде санкций практически не используется. Как минимум в этом современные экономические санкции отличаются от того, что было в прошлом. Даже в самый долгий и жесткий период санкций против Кубы экспорт продовольствия в эту страну из США не запрещался, но требовалось специальное разрешение.

Но что еще более важно отметить — то, что страны, против которых вводились экономические санкции, никогда не вводили контрсанкции в виде продовольственного эмбарго. Причина проста: по существу, эти контрсанкции могли превратиться в самосанкции. Это, собственно говоря, произошло и у нас, а символом самосанкций стали, без сомнения, сырные продукты российского производства с использованием пальмового масла.

Таким образом, российское продуктовое эмбарго, введенное в августе 2014 года, является уникальным опытом, что само по себе уже заставляет задуматься в целесообразности использования подобных ограничительных мер.

Во-вторых, не обязательно ведь и уничтожать это продовольствие, которое формально стало контрабандным. В зарубежной практике уничтожение продовольствия практикуется только при нарушении норм личного ввоза. Причем делают это исключительно по санитарным соображениям. Что же касается уничтожения «в промышленных масштабах», то такой проблемы нет, так как нет самого запрета на ввоз продовольствия. Попросту говоря, продовольствие за рубежом не является контрабандным товаром.

Еще аргумент против уничтожения продовольствия. Если вы хотите наказать тех, кто нарушил запрет на ввоз продовольствия, то вы ведь их уже наказали, изъяв этот товар и применив соответствующие меры как минимум административного наказания.

При уничтожении «контрабанды» наказываются уже не нарушители — наказываемся уже мы сами.

Институт стратегического анализа компании ФБК подсчитал, что уничтоженные только в 2015 году более 750 тонн продовольствия могли бы удовлетворить суточную потребность в пище порядка полумиллиона людей или обеспечить питание всех детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (по данным Росстата, на конец 2014 года — 65 тыс. детей), в течение 10 дней. И это минимальная оценка, потому что нет уверенности в том, что информация обо всем уничтоженном продовольствии является полной.

И последний аргумент — самый научный и теоретизированный. С точки зрения экономической теории российская практика уничтожения санкционного продовольствия представляет собой процесс потребления с отрицательной эффективностью — ввиду отсутствия полезности от потребления, наличия административных издержек на уничтожение и упущенных выгод. Отрицательная эффективность с экономической точки зрения недопустима, потому что она означает вред для собственной экономики.

Этические нормы, результаты анализа собственных выгод и упущений, мировой опыт, экономическая теория — все говорит за то, что уничтожать продовольствие нельзя. Какие еще аргументы надо?

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1733932-echo/
11:40 , 22 марта 2016

автор
экономист

Точнее, конечно, растёт налоговая нагрузка.

Разница в том, что номинальные ставки основных налогов могут и не расти, но вот за счёт того, что появляются фактически новые налоги (к примеру, те же сборы на большегрузы системы «Платон»), растут ставки по неосновным налогам, относительно уменьшается база для уплаты налогов – растёт именно налоговая нагрузка. А это для перспектив развития экономики имеет гораздо более важное значение, чем формальное неповышение налогов.

Не буду сейчас углубляться в тонкости разных методологических подходов, которые можно использовать для оценки того, насколько тяжёлым является сегодня налоговое бремя, но вывод однозначен: несмотря на неоднократные обещания властей не повышать налоговую нагрузку до 2018 года, она растёт. Сегодня налоговая нагрузка выше, чем за последние семь лет.

По оценке Комитета РСПП по налоговой политике, общий показатель фискальной (налоговой) нагрузки составил в 2014 г. 26,2%, что существенно выше показателей 2009 г. – 21,4% и даже 2008 г.
– 25,3%. Налоговая нагрузка оказалась выше и показателя 2013 г. – 25,3%.
Показатель этот рассчитывался как соотношение суммы налоговых платежей в консолидированный бюджет РФ, страховых взносов на обязательное пенсионное страхование, обязательное медицинское страхование, обязательное социальное страхование и страховых премий на обязательное страхование опасных производственных объектов, за вычетом налога на доходы физических лиц (НДФЛ), к валовой добавленной стоимости за вычетом амортизации (ну вот, обещал не углубляться в методологические подходы, а сам…).

По предварительным расчётам, налоговая нагрузка в российской экономике продолжила расти и в 2015 году.

Это «консервирует» рецессию, делает нереальным возобновление экономического роста в ближайшие годы, придаёт кризису затяжной характер.

Более того, чуть ли не каждый день становятся известными новые инициативы о повышении налоговой нагрузки после 2018 года. В большинстве своём они касаются социальных страховых платежей. Причём интересное дело: инициаторы, по всей видимости, полагают, что это сильно успокоит бизнес, когда ему скажут, что это не сейчас, это завтра, после 2018 года. Вообще-то с точки зрения мотивации к инвестициям обещание повысить налоги хотя бы даже и после 2018 года действует не менее дестимулирующе, чем повышение налогов уже сегодня.

Что касается налога на доходы физических лиц (НДФЛ), то пока власти его не трогают, но мой прогноз такой: не по экономическим, а по политическим соображениям ближе к 2018 году прогрессивную шкалу могут вести. По мере развития экономического кризиса население нищает: по свеженьким данным Росстата, реальные располагаемые денежные доходы населения снизились в феврале 2016 года на 6,9% в годовом выражении. Это автоматически повышает популярность «прогрессивки».

Вывод: обещание не повышать налоговую нагрузку не выполнено; вероятность дальнейшего роста фискального гнёта остаётся высокой, гражданам надо быть готовым к введению прогрессивного налогообложения их доходов. Кстати, гражданам, судя по обсуждаемым инициативам, «светят» ещё и социальные страховые взносы, которые будут платить они сами.

Всё это лишний раз доказывает тот факт, что далеко не только падение цен на нефть и санкции виноваты в экономическом кризисе в России. Налоги – это тоже одна из причин нынешних проблем.

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1738124-echo/
06:50 , 29 марта 2016

автор
экономист

Продолжая серию блогов («Наелись сыра», «Напокупались импортного», «Наездились за границу»), интересно посмотреть, чем минувший кризисный 2015 год и начало нынешнего 2016 года обернулись для ресторанов. Смотреть будем по такому показателю как «Оборот общественного питания», который как раз и характеризует то, что происходило с выручкой ресторанов, кафе и баров.

Понятно, что для многих посещение ресторана, увы, вообще не актуально. Какие рестораны? Здесь на продукты-то деньги приходится экономить.

По данным компании Nielsen, в 2015 году 50% потребителей вообще не посещали рестораны. Честно говоря, лично мне кажется, что таковых всё-таки побольше будет, ну да ладно, пусть так.

Итак, по данным Росстата, падение оборота общественного питания составило в 2015 году 6% по сравнению с 2014 годом. В январе 2016 года показатель был примерно такой же: минус 5,9% к январю 2015 года. Однако картина по регионам отличается очень сильно.

Что-то невообразимое происходило в Чукотском автономном округе, где оборот общепита вырос в 2015 году почти в 27(!) раз. Ничего подобного и близко нет в других регионах. Ну да, есть регионы, которые тоже показали прирост (Хакасия – на 8,8%, Мордовия – 9,7%, Тульская область –12,2%, Воронежская область – 15,8% и т.д.).

Однако ничего схожего с Чукоткой и близко нет. В основном, конечно, отмечалось падение: Москва – на 8,5%, Ярославская область – 16,3%, Оренбургская область – 17%, Чувашия – 18,1% и т.д.). Санкт-Петербург, кстати, снизился на 5,1%.

Интересно, что показатель по Крымскому федеральному округу – минус 24,7%, что никак не вяжется с тем, что в 2015 году отдыхающих в Крым приехало, вроде, гораздо больше по сравнению с 2014 годом.

Безусловно, оборот предприятий общественного питания – это не самый важный экономический показатель. Но это неплохой показатель – индикатор уровня жизни народа. Если он падает (а до 2015 года только 2009 год в 21 веке был таким же «падающим») – значит, жизнь ухудшается. И радоваться тому, что «богатые будут меньше шастать по ресторанам», здесь не стоит. Во-первых, потому что не за счёт богатых было это падение, а за счёт представителей среднего класса. Во-вторых, не надо забывать и о том, что в России (сравним с развитыми странами) этой сфере ещё развиваться и развиваться, а мы, поди ж ты, падаем.

Сфера общепита для государства хороша тем, что ей для развития важно одно: чтобы ей просто не мешали. Для развития малого и среднего бизнеса это, пожалуй, лучшая сфера. Что касается обеспечения занятости населения – и тут неоспоримые преимущества. А казалось бы – просто покушать. Нет, это больше, чем «покушать». Так что 6%-ное падение – это всё-таки много. И это, ещё раз подчеркну – официальная статистика, потому что неофициально рестораторы называют существенно большую цифру падения.

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1742884-echo/
08:33 , 06 апреля 2016

автор
экономист

Приватизация, как следует из свеженьких поправок в конституционный закон «О правительстве», скоро перестанет в обязательном порядке обсуждаться на заседаниях правительства. А ведь есть, что обсуждать-то.

Приватизация сегодня рассматривается властями в качестве важнейшего направления антикризисной деятельности. Планируется приватизировать много и дорого.

Причина приоритетности приватизации проста: денег нет, надо как-то закрывать бюджетные дыры. Вот и надеются сделать это с помощью вырученных от продажи госсобственности денег.

Вообще-то, в принципе, приватизация призвана решать не только проблемы недостаточности средств в бюджете, но и проблемы структурных перекосов в экономике.

Достаточно распространённым является мнение о том, что у нас очень много государства в экономике. Приватизация, опять же принято так считать, должна исправить этот структурный перекос.

И вправду, много или мало у нас государства в экономике? Многие, думаю, слышали такие оценки: более 50% — это и есть доля государства в экономике.

Если с помощью официальной статистики попробовать оценить кажущийся очевидным структурный перекос в пользу государства, то результаты будут таковы. Распределение предприятий по формам собственности, по последним отчётным данным Росстата (2014 год) выглядит следующим образом: государственная форма собственности — это всего лишь 2,3% от общего числа предприятий, а вот частная — 86,2%.

Но на это вполне аргументировано скажут, что так оценивать не совсем корректно: там крупнейшие госпредприятия, а там — много «мелочи», а имеют они, получается, одинаковые веса. И правильно скажут.

Тогда посмотрим на соотношение по основным фондам: 82% — негосударственная форма собственности, 18% — государственная. Получается, что с рыночной точки зрения всё обстоит очень даже неплохо (в 2000 году соотношение было 75% на 25%, в 2009 году — 80% на 20%). Если посмотрим по структуре выручки, то и там увидим, что частная форма собственности у нас уже в абсолютном большинстве — 68,3%. А за государственной — всего лишь 3% (2014 год).

Значит, формально структура российской экономики уже вполне рыночная, с явным преобладанием частной собственности. И приватизация здесь не поможет, потому что проблема в другом: реально многие частные предприятия, особенно что касается «крупняка», у нас являются квазичастными. Они, вроде, и частные, но, учитывая подчинённую роль бизнеса в нашей стране, вроде, и не частные вовсе. Такая вот вертикаль. Кстати, есть и обратная проблема: формально госпредприятия нередко очень смахивают на вполне себе частные (во всяком случае, по тому, как ведёт себя их менеджмент).

Тогда остаются фискальные цели приватизации. Но на падающем рынке такие цели недостижимы. Значит, возможна только притворная приватизация. Или определят тех, кто должен купить, и сделают соответствующие предложения, от которых трудно отказаться. Или будут придумывать какие-то там механизмы через, к примеру, покупку конвертируемых облигаций и т.п..

В общем, не то всё это.

Отсюда вывод: объявленная приватизация не способна стать эффективной антикризисной мерой. Значит, необходимо отложить её до лучших времён. Вот ведь дожили: даже то, что вполне может и должно работать, как антикризисная мера, не способно в современной российской экономике помочь ей в выходе из кризиса.

[Игорь Николаев]

http://www.mk.ru/politics/2016/04/06...ne-umeyut.html
Не следует недооценивать риски непрофессионализма и некомпетентности властей
Вчера в 16:21,

фото: Алексей Меринов

«Они что там, не понимают, что ли?» — такой вопрос мне задавали не раз, искренне недоумевая, почему власти принимают или заведомо неверные решения в области экономики, или не принимают вообще никаких решений, когда их надо принимать. Задавали разные люди и в разных аудиториях. Задавали потому, что многие по-прежнему искренне уверены, что уж если люди дошли до верхов, до работы в министерствах и ведомствах, до правительства, в общем, до власти высокого уровня, они и должны быть самыми понимающими, самыми умными, если хотите.

Я уже достаточно давно отвечаю на подобного рода вопросы коротко: «Да, не понимают». Ну а что, они ведь тоже там люди, могут и ошибаться, могут искренне что-то недопонимать. А могут, кстати, и неискренне недопонимать.

Но я их ни в коем случае не оправдываю, потому что это ненормально, это безобразие, когда столько непонимания в действиях властей.

Конечно, выдвигая столь серьезные претензии к властям предержащим, надо бы подкреплять все это более чем серьезными аргументами.

Как вам такой аргумент? Сегодня растут цены, снижается уровень жизни людей. И хотя нам обещали, что все это достаточно скоро закончится, никаких просветов не видно. В феврале 2016 года, к примеру, реальные располагаемые денежные доходы населения обвалились на 6,9% по сравнению с февралем 2015 года.

То, что переживает страна сегодня, называется структурным экономическим кризисом. Причиной такого кризиса становятся накопившиеся в экономике структурные диспропорции и несоответствия.

Но ведь эти диспропорции стали действительностью не сами по себе. Они появились, потому что власти не делали того, что необходимо было делать. К примеру, сколько лет мы слышали от верхов, что надо слезать с нефтяной иглы. Почему не слезли? Почему не использовали благодатнейшие 2000-е годы для этого самого «слезания»? Почему постоянно говорили, что та же «сланцевая революция» — это несерьезно?

Отвечаю: потому что не хватило профессионализма и, я бы еще добавил, ответственности.

Или, например, вот еще… нет, остановлюсь, потому что действительно примеры непрофессионализма и некомпетентности в принятии управленческих решений на высоком уровне можно множить и множить.

Тут встает другой вопрос: почему стала возможной такая некомпетентность?

Конечно, с некоторыми оговорками, но все-таки можно сравнивать профессиональный уровень властей сейчас и в прошлом. В советское время, по моему глубокому убеждению, в министерствах и ведомствах трудились гораздо более подготовленные люди. Другое дело, что сама экономическая система, если можно так сказать, выработала свой ресурс. Накопились такие диспропорции, что страна дошла до пустых прилавков. А люди во власти просто и не знали, как должна функционировать рыночная экономика.

В 1990-е годы проблема профессионализма в принятии управленческих решений уже стала проявляться в явной форме, но все-таки она не дошла до той остроты, которая наблюдается сегодня.

Сейчас ситуация иная. Рыночную экономику, пусть кривую и косую, но уже давно построили, времени, чтобы понять и научиться действовать в ней, было предостаточно. Однако не научились, не поняли. Вернемся к вопросу о том, почему это произошло.

1. Если есть проблемы с профессионализмом практически во всех сферах, значит, они есть и в управлении. Управление не находится в стороне от того, что происходит в других сферах экономики.

2. Профессионализм, компетентность перестали быть главными критериями при отборе кандидатов на высокие должности. Конечно, могут быть и исключения. Но в целом картина именно такая: корпоративное родство, землячество, личная преданность и лояльность и т.п. — вот что сегодня прежде всего принимается во внимание при назначениях. Конечно, это было и раньше, но все-таки не в такой острой форме.

3. Нездоровая мотивация при выборе работы в пользу госслужбы. При нынешнем-то уровне коррупции, что самими властями признавалось не раз, идут в чиновники те, кто рассматривает свое «хождение» на госслужбу как своеобразный бизнес. И необязательно предполагаются заработки на взятках и откатах. Можно ведь идти и за тем, что, кстати, немало людей и делает, чтобы обзавестись полезными контактами и связями. Ну, а потом уйти с госслужбы, используя этот «капитал».

В любом случае вряд ли такая мотивация располагает к профессиональному совершенствованию. Не за тем шли.

4. Практика «ручного управления», реализуемая с самого верха, не стимулирует к профессиональному совершенствованию. Зачем? У нас как всегда: «Вот приедет барин, барин нас рассудит», «Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак» и т.п.

5. Жирные годы высоких цен на нефть отучили думать. Зачем что-то придумывать, если все растет?

6. Безответственность за принятые решения. Это у нас повсеместно. Можно принять, к примеру в декабре минувшего года, закон о федеральном бюджете на следующий год, а спустя буквально пару месяцев или даже меньше ставить вопрос о фактическом принятии нового бюджета, потому что только что принятый оказался абсолютно недостоверным. Но если нет ответственности за подготавливаемые и принимаемые решения, то спрашивается: чего напрягаться-то?

Наверное, можно еще назвать и другие причины низкого профессионализма в действиях нынешних властей. Но и этих более чем достаточно.

Вот потому-то для меня лично и не существует вопроса о том, обладает ли нынешнее правительство, власти в целом опытом и знаниями, необходимыми для вывода страны из кризиса. Не обладают, не компетентны.

Так на самом деле думают уже многие, но пока не большинство. Вот интересные результаты соответствующего опроса, который был проведен во второй половине марта 2016 года фондом «Общественное мнение». Вопрос формулировался так: «Если говорить в целом, как вы считаете, российское правительство обладает или не обладает опытом и знаниями, необходимыми для вывода страны из кризиса?»

Так вот, 52% участвующих в опросе все-таки ответили, что «обладает». Противоположной точки зрения — «не обладает» — придерживаются 30% ответивших. А 18% затруднились ответить на данный вопрос. Предположу, кстати, что многие при ответе на данный вопрос не очень-то отделяли правительство от тех же законодателей. В общем, народ оценивал власти в целом.

Правда, встает вполне естественный вопрос: если такие знания есть, то почему до сих пор из кризиса не вышли. Что, знают, но никому не скажут? Но еще более важный вопрос: если такие умные, то почему вообще в этот кризис вошли?

И хотелось бы, наверное, властям объяснить нынешние экономические трудности только падением мировых цен на нефть и санкциями, да не могут они это сделать. Не могут хотя бы потому, что еще в декабре 2013 года в президентском послании Федеральному собранию прозвучало признание, что главные причины трудностей в экономике не внешние (тогда это было начавшееся снижение мировых цен на нефть), а внутренние.

Встает естественный вопрос: и что теперь со всем этим делать? Быстро, конечно, изменить ситуацию не получится. Она формировалась годами. Но при наличии политической воли (ох уж эти набившие оскомину слова про политическую волю), при признании проблемы шансы изменить ситуацию есть.

Кстати, многое ведь будет зависеть и от развития политической ситуации в стране. Я вот об этом не сказал, когда перечислял причины низкого профессионального уровня нынешних властей, а надо было бы: политическое доминирование одной партии, отсутствие нормальной политической конкуренции. Формально оппозиционные партии, представленные в Госдуме, не в счет, потому что они сегодня также представляют одну партию — партию власти. Говорить их представители могут что угодно, но на самом деле дело обстоит именно так.

Не следует, кстати, недооценивать риски непрофессионализма и некомпетентности властей. Невежество — оно ведь и воинствующим бывает. В чем я вижу возможную воинственность?

По мере ухудшения экономической ситуации будет возрастать вероятность принятия совсем уж из ряда вон выходящих решений — глубоко непрофессиональных. Ну, например, давайте введем валютные ограничения, напечатаем сколько надо денег и т.п. А че, запретить доллар — и все!

Если мы дойдем до этого, получим полный коллапс. Поэтому у меня просьба к тем, кто сегодня вырабатывает и принимает высокого уровня управленческие решения: не стесняйтесь, почитайте что надо, полезное, посоветуйтесь лишний раз. И не забывайте, что когда экономика доходит до системного кризиса, даже по определению, что называется, не существует решений, которые вот так вот в два счета исправили бы ситуацию.

А вообще: думать надо! Всем.

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1747008-echo/
09:11 , 13 апреля 2016

автор
экономист

Обнародованный главой Минфина ФРГ Вольфангом Шойбле план по борьбе с офшорами ставит вопрос о серьезности намерений России участвовать в этом процессе.

Один из ключевых пунктов Плана Шойбле — п.3, согласно которому в 2017-2018 гг все страны мира должны принять единый стандарт автоматического обмена информацией. К тем, кто отказывается сотрудничать в этом автоматическом инфообмене, должны применяться штрафные санкции.

Этот пункт Плана примечателен тем, что Стандарт автоматического обмена информацией о финансовых счетах в области налогообложения (Standard for Automatic Exchange of Financial Account Information in Tax Matters) уже существует. Это документ Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР). Соответствующая декларация была принята еще 6 мая 2014 года.

К настоящему времени к Стандарту присоединилось 80 стран (полный перечень см.). Первый обмен информацией должен состояться в 2017 году. России среди присоединившихся стран пока нет. Почему, кстати? Что, задумались?

Важно, что этот Стандарт выходит за рамки офшорной проблематики, и это хорошо.

Еще в президентском послании 2012 года было сказано о необходимости добиваться прозрачности офшоров, раскрытия налоговой информации и т.д. И кое-что в этом направлении, безусловно, было сделано (тот же закон о контролируемых иностранных компаниях). Но сделано было, как видим, далеко не все. Теперь наступает для всех стран время проверки на серьезность намерений по борьбе с уклонением от налогов, с отмыванием денег и т.п.

Не получилось бы так в российской борьбе с офшорами, как это пока получается, к примеру, с той же борьбой с коррупцией. Все боремся, боремся…

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1750538-echo/
07:20 , 19 апреля 2016

автор
экономист

На фоне порции оптимистичных заявлений о состоянии российской экономики, которые мы услышали в последнее время, особенно интересно было посмотреть на то, что показало промышленное производство в марте. Какая там сегодня полоса? «Чёрная» или «серая»?

Факт состоит в том, что, как свидетельствуют данные Росстата (обнародованные, кстати, с заметным опозданием), после небольшого прироста в феврале – на 1% в годовом выражении — промышленность в марте пусть не намного, но снизилась – на 0,5%. Причём могло быть гораздо большее падение, но спасительным оказался рост в добыче полезных ископаемых – на 4,2% по сравнению с мартом 2015 года. И всё за счёт наращивания добычи нефти – на 5,3% (готовились к Дохе?). Так что зависимость нашей экономики от нефти по-прежнему не только не уменьшается, но даже растёт.

Из привлекающего внимание также отмечу рост производства спецодежды – на 38,9%(!) (всего было произведено 31,1 млн штук).

Ещё следует обратить внимание на рост производства турбин газовых – в 2,9 раза, потому что такие «выбросы» могут заметно искажать показатель динамики промышленного производства в целом. Продукция эта штучная, дорогая, с длительным циклом изготовления. От месяца к месяцу там «то пусто, то густо». В марте было «густо», значит, скоро будет «пусто».

Наконец, смотрим на производство легковых авто: минус 25,9% в марте 2016 года по сравнению с мартом 2015 года. Это с учётом-то низкой базы прошлого года. Так как динамика производства легковых автомобилей является хорошим показателем-индикатором, то вывод простой: здесь пока явно «чёрная» полоса.

Ну, а в целом полоса в российской промышленности сегодня получается пока явно не «белая». Спад продолжается.

Можно, конечно, заняться поисками оттенков серого, которых, как известно, много бывает. Однако вряд ли стоит это делать.

[Игорь Николаев]

http://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1754508-echo/
09:31 , 26 апреля 2016

автор
экономист

Выборы в Госдуму в сентябре 2016 года — это и повод подводить итоги развития страны за последние пять лет. Ну а что? Это же экономика, а она тем и хороша, что есть цифры, факты. Понятно, что пока можно подвести только предварительные итоги, так как 2016 год еще не закончился.

Начнем с валового внутреннего продукта (ВВП) — основного макроэкономического показателя. К этому показателю могут быть претензии. Однако ничего лучшего для измерения общей динамики развития экономики в целом пока еще не придумали, поэтому — всё-таки ВВП.

Динамика ВВП на основе официальных данных Росстата выглядит так: 2012г. (+3,4%), 2013г. (+1,3%), 2014г. (+0,6%), 2015г. (-3,7%), 2016г. (-0,2%). Прогнозные данные за 2016 г. взяты из только что утвержденного правительством прогноза социально-экономического развития страны на 2017-2019 гг. Итого за 2012-2016 гг. (просто перемножили — цепной индекс): +1,3%. Представляете: за пять (!) лет прирост ВВП будет всего лишь 1,3%.

Однако не будет даже такого крайне недостойного результата. Потому что не будет у нас снижения ВВП в 2016 году на символические 0,2%. Будет существенно хуже: по оценке Всемирного банка падение ВВП в текущем году составит 1,8%, по нашей — Института стратегического анализа компании ФБК — оценке — не менее 2%.

Если возьмем для расчета прогнозные данные Всемирного банка на 2016 год, то получим следующий результат: ВВП за последние пять лет не то, что не вырастет, он даже снизится — на 0,4%.

В любом случае, на какие бы прогнозы по 2016 году не ориентировались, даже на сверхоптимистические, вывод будет один: это были потерянные для экономики России пять лет.

Для тех, кто захочет все списать на санкции и низкие цены на нефть, еще раз напомню совершенно справедливое признание из президентского послания 2013 года: «...основные причины замедления носят не внешний, а внутренний характер». Кстати, во время недавней прямой линии президента с народом первостепенность внутренних структурных проблем в объяснении причин экономического кризиса была подтверждена.

Так что сами, прежде всего, постарались. А низкие цены на нефть и санкции только добавили негатива, не более того.

И еще. Если кто-то скажет: «Да что нам этот ВВП?» — не возражаю: давайте посмотрим на динамику и других показателей. Вот увидите, если ВВП падает, и это не кратковременное падение, то ничего хорошего и другие, более осязаемые, что ли, показатели не продемонстрируют. Но об этом потом.