*2900. Pax Romana

[И.Л. Маяк]

http://centant.spbu.ru/sno/lib/mayak/5-1.htm
О хозяйстве Рима того времени сохранились свидетельства разного рода источников. Они не обильны, но все же достаточны для воссоздания общей, не очень детальной картины экономического развития первоначального Рима. Нельзя, конечно, сказать, что в научной литературе они совсем не использовались. Для воссоздания более полной картины мы берем источники, относящиеся непосредственно к региону Рима, а также данные, характеризующие хозяйство близлежащих районов.

Сельское хозяйство. Благодаря археологическим изысканиям установлено, что в Южной Этрурии и Лации, включая Рим, с эпохи неолита и энеолита распространились примитивная агрикультура с применением мотыги и приручение животных [1]. X. Хельбек констатирует с середины XIII в. до н. э. вплоть до раннего железного века в районе Луни на реке Миньоне культивирование пшеницы однозернянки и двузернянки, а также ячменя, бобов н гороха. Там же и в то же время разводили свиней, овец и коз, крупный рогатый скот и коней, как о том можно судить по костным остаткам, классифицированным Н. Г. Гейваллом [2]. Соответствие этим находкам составляют археологические данные, полученные при раскопках Дж. Бони в начале и Э. Гьёрстадом в середине XX столетия, изученные П. Де Франчиши [3]. В погребальных приношениях могил Форума встречаются обугленные зерна пшеницы и бобов, виноградные косточки, а также кости быка, овцы и свиньи. Последнее справедливо сопоставлено Де Франчиши с обрядом porca praecidanea, т. е. с закланием на 'могиле свиньи с целью почтить мать-землю. Аналогичные остеологические

---------------------
[1] De Francisci P. Primordia civitatis. Roma, 1959, р. 90; Östenberg С. Е. Luni sul Mignone e problemi della preistoria d'ltalia. Lund, 1967, p. 35, 47; Ducati P. Come nacque Roma. Roma, 1939, p. 48.

[2] Таблицы Гейвалла и Хельбека см. в приложении к книге Остенберга (Östenberg С. Е. Ор. cit., р. 274, 279).

[3] De Francisci P. Ор. cit., p. 115 — 123.

184

остатки обнаружены и у подножий Капитолийского и Палатинского холмов на Бычьем рынке [4]. Найденный на Эсквилине гребешок из рога для чесания льна в сопоставлении с традиционными льняными одеждами весталок позволяет говорить о распространении в Риме этой культуры [5].

Об отраслях сельского хозяйства, о культивировании зерновых и бобовых в древнейшем Риме красноречиво рассказывают образы божеств, религиозные обряды и празднества.

Ко времени Ромула по меньшей мере относится учреждение жреческой коллегии Арвальских братьев, или пахарей, призванной обслуживать культ плодородия полей (Plin. NH., XVIII, 2, 1; Strabo, V, 3, 2; Tib., II, 1). Возможно, что коллегия возникла даже раньше, поскольку связана с Аккой Ларенцией, вскормившей, по легенде, Ромула и Рема. Если о направлении хозяйственного развития здесь говорит само название жрецов, то в других случаях соответствующий материал легко извлекается из характера жертвоприношений. Достаточно для этого обратиться к «Фастам» Овидия, зафиксировавшим в поэтической форме религиозный календарь. Полба и полбенный хлеб с солью упоминаются в связи с январскими календами, посвященными Янусу (I, 128). Уже само это божество удостоверяет древность такой жертвы. Та же самая жертва употребляется в качестве искупительной, очищающей, т. е. февруи, приносящейся в феврале (II, 19 — 23). Поджаренная полба фигурирует в празднествах Форнакалий (II, 521 — 525) и Весталий (VI, 313), полбяная каша — в Карналии (VI, 170), «горстка зерна с крупинками соли» — в дни Фералий (II, 535). Пироги приносят во время Терминалий, установленных Нумой (II, 644), а также Либералий (III, 726) и Парилий (IV, 744). Важное место в ритуалах во время Парилий (IV, 734), Лемурий (V, 435 — 440) и Карналий (VI, 170) занимают бобы.

Представление о значении зерновых в хозяйстве древнейших обитателей Рима дополняется сведениями об обрядах, посвященных посевам: о Семенинах (I, 657 — 704), об апрельских днях, осененных Венерой (IV, 96), о Робигалиях, при которых фламин заклинает Робигу беречь посевы (IV, 911). Показательны и эпитеты, которыми обозначены боги: «сельский Фавн» (II, 198), «Юпитер Пекарь» (VI, 394). Знаменательно украшение цветами жерновов при Весталиях (VI, 312).

О глубокой древности сельскохозяйственных праздников косвенно говорят предание о том, что Церера и Веста были дочерьми Сатурна (VI, 285 — 286), а также слова Овидия об «улучшении пищи», приписанном Церере. Это соотнесено в поэме с распространением меди, когда люди еще не знали железа (IV, 401 — 405). На древность виноградарства указывают Виналии. Латинское вино упоминается для времени соперничества Энея и Турна (IV, 888). Но Сервий (Аеn., III, 165) относит введение культуры винограда даже к Сатурну. Согласно Вер-

---------------------
[4] Iорроlо G. I reperti essei animali nell'area archeologica di S. Omobono. — In: Rendiconti della Pontificia Accademia Romana di Archeologia, v. 44. Vaticano, 1972, p. 3 — 46.

[5] De Francisci P. Op. cit., p. 121.

185

гилию (Аеn., VII, 178), эпонимный герой сабинян назван «виноградарем».

Все это свидетельствует о значении земледелия в раннем Риме. Но, пожалуй, еще больше указаний содержится в «Фастах» на значение скотоводства. О жертвоприношении телят говорится в связи с эпохой Януса (I, 183) и с Парилиями (IV, 734); коров — с Фордицидиями (IV, 630 — 674; Varro, 11, VI, 15); коз — с Агоналиями (I, 362) и в честь Фавна (II, 361). Поэт сообщает о заклании овец и ягнят в Терминалии (II, 644) и в Робигалии (IV, 908); свиней и поросят — в Агоналии (I, 362), Терминалии (II, 644) и Цереалии (IV, 412 — 415). Ритуальная каша из полбы и бобов с ветчиной использовалась в празднество Карналий (VI, 169). О значении овцеводства можно судить и по переданной Овидием версии о том, что Агоналии встарь именовались «агальным» праздником, получившим название от овец (I, 325), что, конечно, является ложной этимологией, а о значении коневодства — по Эквириям (II, 857 — 886; III, 520). К этому можно добавить ритуал Октябрьского коня (Fest. October equus). Вообще, «Фасты» пестрят упоминаниями о стадах, их богах-охранителях, о пастушестве и пастушьих праздниках, о молочной пище и возлияниях молоком (I, 83; II, 271, 361; IV, 65, 723 — 770, 908; V, 92 — 93; VI, 311).

Римляне никогда не сомневались в пастушеском образе жизни древнейших обитателей Палатина. Достаточно вспомнить слова Варрона: «Кто скажет, что римский народ пошел не от пастухов? Кто не сообразит, что раз город основали они как раз в Парилии, то и сами были пастухами?» (Varro, Rr, II, praef., 4; 1, 9). Комментатор Вергилия Проб, подтверждая это, говорит, что Палеc — богиня пастухов, а посвященный ей праздник Парилии является днем рождения Рима, так как город основан пастухами (Probi in Verg., Georg., Ill, 1). О полной убежденности в этом свидетельствует один из вариантов наивной и в общем неприемлемой этимологии названия Палатина — от звукоподражательного глагола balare, или palare-errare, связанного с пасущимся на холме скотом (Paul, Palatium). Тот же Варрон в трактате «De lingua latina» (V, 54), объясняя происхождение названия Велии от слов vellere (щипать шерсть), vellera (шерсть) тем, что пастухи, до того как была изобретена стрижка овец, выщипывали их шерсть, указывает на глубочайшую древность пастушества на Палатине. Об этом же свидетельствует название porta Mugionis, объясненное Варроном (V, 164), а также слова Дионисия о том, что до прибытия аркадцев на римский холм там не знали других музыкальных инструментов, кроме пастушеской свирели, (Dionys., I, 33).

Убедительное доказательство того, что первые римляне были скотоводами, приводит Г. Диошди [6]. Выясняя просхождение собственности в Риме, он отмечает, что древнейшее ее обозначение в законах XII таблиц выражается в словах «familia» и «pecunia». Первостепенное значение скота в составе имущества древнейших римлян вытекает из сооб-

---------------------
[6] Diosdi G. Ownership in ancient and preclassical Roman Law. Budapest, 1970, p. 30.

186

щения Павла Диакона (peculatus) о том, что у них первоначально не было ничего, кроме скота. О роли скотоводства в хозяйстве древнейших римлян говорит и представление о том, что усердие в прядении шерсти является важной женской добродетелью (Paul., In pelle lanata). Убедительным свидетельством роли скотоводства в римском хозяйстве является пеня в виде овец и быков, установленная Ромулом (Cic., r.p.» II, IX, 16), и само название денег (Varro, 11, V, 95).

Ремесло. В «Фастах», в связи с Минервой, говорится о прядении и ткачестве, а также о сапожном ремесле (III, 816 — 823), развитие которых было возможно благодаря развитию льноводства и скотоводства, обеспечивавших мастеров льняными нитками, шерстью и кожами. Учреждение ремесленных коллегий, как известно, единодушно приписывается античной традицией Нуме (Plut, N., XVII; XXVI (IV), а именно: золотых дел мастеров, плотников, красильщиков, дубильщиков, сапожников, медников, гончаров. Тот же Плутарх (N., XIII) и Овидии (F., III, 383 — 393) рассказывают о создании по указанию Нумы медных щитов — ancilia — мастером Мамурием. Об анцилиях и панцирях, которые были аксессуарами жрецов-салиев, коллегию которых основал Нума, узнаем мы и от Ливия (I, 20). Традиция содержит сведения о строительстве в Риме башен на холмах (Fest., Mamilia turris), укреплений (Тас., Ann., XII, 24), курий и храма Юпитера Ромулом, моста через Тибр, что было делом понтификов (Plut. N., IX), возведении жертвенника Юпитеру Элицию на Авентине (Liv., I, 20), храма Януса (Liv., I, 19), святилища Верности (Liv., I, 21), общего храма Весты на Форуме вторым римским царем (Dionys., II, 66).

Сведения, сообщаемые античными авторами о развитии ремесел,. в значительной мере подтверждаются и археологией. В погребениях Форума и Палатина много керамических изделий, иллюстрирующих развитие гончарного ремесла [7]. В более ранних могилах с кремациями обычны крупные долии, содержащие урны с прахом, и типичный набор посуды. Это — килевидные чаши и миски, чашки с бифокальными ручками, сосуды с сетчатым орнаментом, вазочки о трех ножках и жаровни, или обогреватели. В группе могил с ингумациями сосуды имеют декоровку в виде протуберанцев, или рустов и штриховки. В обоих типах погребений встречаются веретенца, бронзовые лопаточки, фибулы и янтарные бусины. Таким образом, инвентарь, извлеченный из могил, датируемых как раз началом царской эпохи, подтверждает наличие ткачества и металлообработки у древнейших римлян, причем заметен прогресс этой деятельности на протяжении этого времени [8]. Наличие же янтаря свидетельствует об обменных отношениях с внешним миром. Янтарь, как известно, происходит только с Балтийского побережья.

---------------------
[7] Воni G. Foro Romano. Esplorazione del sepolcreto (4 rapporto). — NSc, 1905, v. 2, f. 6, p. 148 — 169; Peroni R. Per una nuova cronologia del sepolcreto arcaico del Foro. — In: Civilta del ferro. Bologna, 1960, p. 464 — 468; Carettoni G. Tomba arcaica a cremazione scoperta sul Palatino. — BPI, N. S. IX, 1954/55, v. 64, p. 261, 263, 264, 266, 270 — 274; Puglisi S. M. Sepolcri di incinerati nella valle del Foro Romano. — Ibid., p. 304.

[8] Müller-Karpe H. Zur Stadtwerdung Roms. Heidelberg, 1962, S. 24. 25.

187

Имеющиеся данные не позволяют, разумеется, говорить о непосредственных контактах обитателей Рима начала царского периода с прибалтийцами. Их контакты должны были быть опосредствованы.. Ведь благодаря сходству бронзовых изделий, прежде всего, фибул, брошек, обнаруженных в Пескьера на территории Италии к северу от р. По, в Восточных Альпах и в Южной Германии, датируемых XIII в. до н. э., а также благодаря типологической близости гальштадтских и италийских предметов из бронзы начала I тыс. до н. э., можно говорить о связях Италии с .Континентальной Европой. Аналогичное положение с гальштадтскими бронзами III периода, а также бронзами культур Эсте, Болоньи и, что особенно важно, Тарквиний II периода позволяет проецировать эти контакты и в VIII в. до н. э. [9]. Они могут объяснить появление янтарных бусин в римских погребениях, а вместе с тем указать на практику, пусть неинтенсивного, обмена между римской зоной и расположенными к северу от нее районами.

Выделение полевого хозяйства, огородничества и виноградарства, широкое распространение скотоводства, появление разнообразных ремесел говорит об общем росте производства, составляющего основу регулярного обмена. Упорядочение обменной деятельности, регулярный характер обмена результатами труда аттестуются установлением нундин, что приписывается либо Ромулу (Dionys., II, 28), либо Нуме (Cic. r.р.,11.14.27).

При усложнении римской экономики начала царского времени все же выявляется особое место в ее структуре сельского хозяйства, и прежде всего скотоводства. Это бросает свет и на состояние аграрных отношений в раннем Риме.

Аграрные отношения являются, как известно, одним из важнейших аспектов социальной истории, проясняющим характер социальной структуры. И они не остались вне интересов исследователей. Однако полной ясности и единодушия в понимании этого вопроса нет. Поэтому представляется целесообразным еще раз проанализировать имеющийся материал источников и существующие точки зрения.

Мы уже отмечали ранее скудность и фрагментарность источников по истории древнейшего Рима, что особенно ощущалось до «археологического взрыва» последнего тридцатилетия. Именно этим и объясняется, что такая важная проблема, как аграрные отношения, вызывавшая всегда мощный поток специальной литературы, разрабатывалась преимущественно для эпохи Римской республики. Но в связи с социальным развитием начала Республики был высказан ряд принципиальных положений, важных с точки зрения аграрных отношений предшествующего периода. К их числу относится вопрос об общинном и частном землевладении в древнейшем Риме и об отношении к земле патрициев, клиентов и плебеев.

Так, у Нибура [10] выдвинут тезис о родовом устройстве первоначального Рима и тем самым заложено представление о коллективной

---------------------
[9] Müller-Karpe Н. Sulla cronologia assoluta della tarda eta del Bronzo. — In: Civilta del ferro. Bologna, 1960, p. 456 — 460.

[10] Niebuhr G. В. Römische Geschichte, 5 Aufl. Berlin, 1853.

188

собственности на землю в среде populus, или патрициев, и о наделении их Ромулом двухюгеровым наделом. В противовес ему А. Рудорфф подчеркивал чуждость для древних представления об отсутствии частной собственности на землю [11]. Т. Моммзен отмечал наличие общинного землевладения в формах, соответствующих делению общества на трибы, курии и роды [12]. Наряду с ним он видел и государственную, или коронную, землю [13], которой распоряжался царь. Римляне могли пользоваться общинным лугом, внося за это в царскую казну пошлину (scriptura), и пашней — за часть урожая (vectigalia). Кроме этих видов земельных владений затем появились разделенные пахотные земли и частные приусадебные участки. Сходные взгляды встречаются и у Ф. Вальтера, считавшего, что в Риме земля была поделена на три части: царскую, общинную пастбищную и принадлежащую родовым коллективам, точнее куриям [14].

Вообще, следующие за корифеями XIX в. Нибуром и Моммзеном ученые в большинстве своем признавали в древнейшем Риме наличие коллективного землевладения, связанного с патрицианской общиной, и раннее появление частной земельной собственности, связанной с плебейским населением. Особняком стоит лишь мнение Фюстеля де Куланжа, полагавшего, что в изначальном Риме была только частная собственность на землю [15].

Большего внимания удостоился в историографии вопрос о том, что представлял собой двухюгеровый надел — приусадебную или пахотную землю. Преимущественно он решался в пользу пахотного. Решительно против этого выступил Т. Моммзен, утверждая невозможность для семьи прокормиться с такого мизерного участка, который мог быть только садом. Пашня же сначала, была в коллективном владении, но ко времени Сервия Туллия уже подверглась разделу [16]. Взгляды Моммзена на существование в римской древности сначала общественной земли, а затем и общественной и частной утвердились в науке, в том числе и в русской. Особенно определенно в этом смысле высказывались П.М. Леонтьев [17], И.М. Гревс [18], Н.Н. Зворыкин [19]. В.И. Синайский [20] обосновал, как кажется, весьма убедительно мысль, что

---------------------
[11] Rudorff A. Gromatische Institutionen. — In: Schriften der römischen Feldmesser. Berlin, 1852, S. 303.

[12] См.: Моммзен Т. История Рима, т. I. М., 1936, с. 65, 176.

[13] См.: там же, с. 70.

[14] Waller F. Geschichte des römischen Rechtes. Berlin, 1960, с. 28.

[15] Фюстель де Кулан ж. Гражданская община античного мира. М., 1867, с. 74.

[16] См.: Моммзен Т. Указ. соч., с. 177.

[17] См.: Леонтьев П.М.. О судьбах земледельческих классов в Древнем Риме. — Русский вестник, 1861, с. 5 — 9'2.

[18] См.: Гревс И.М. Очерки из истории римского землевладения. — ЖМНП, 1897, сент., с. 30.

[19] См.: Зворыкин И.Н. Классический опыт аграрных реформ в Риме. М., 1906, с. 16 — 17.

[20] См.: Синайский В.И. Подушный надел в Риме. Юрьев, 1907, с. 34 — 42; Он же. Очерки из истории землевладения и права в древнем Риме. Юрьев, 1908.

189

2-х югеровый надел был не подворным, а подушным, связанным, по его мнению, с военной службой. Вопрос лишь в том, какой именно период истории отражает этот факт, насколько он соответствует древнейшей эпохе.

Что касается принадлежности пресловутого 2-х югерового участка, то одна часть ученых, как мы видели, рассматривала его в связи с первоначальным гражданством, т. е. с патрициями, а другая — с плебеями [21]. В советской исторической науке прочно утвердилось мнение о первоначальном Риме как о доклассовом обществе. С.И. Ковалев [22] считал царскую эпоху, вслед за Ф. Энгельсом, эпохой военной демократии, т. е. позднеродового строя. В это время понятия «народ» и «патриции» совпадали. Для «народа» было характерно общинное землевладение, наряду с которым патрицианские семьи имели частнособственнический двухюгеровый приусадебный надел. Жившие рядом с ними, но сначала за городской чертой плебеи не имели доступа к общинной земле и владели своими, в том числе пахотными участками на правах частной собственности.

Н.А. Машкин [23] определял царскую эпоху как переходную от первобытнообщинного строя к классовому обществу. Основной общественной единицей был экзогамный отцовский род, имевший общие земельные владения. Во времена Ромула каждый член общины получил по 2 югера, вероятно, приусадебной земли в наследственное владение (heredium), но значительная часть земель находилась в коллективном пользовании патрициев. Плебеи не имели доступа к ager publicus, а владели своими участками как частнособственническими. Частная собственность у плебеев, таким образом, появилась раньше, чем у патрициев.

С.Л. Утченко [24] находил в древнейшем Риме родовое устройство с господством родовой собственности на землю. После выделения патрициев из родовой массы в качестве ее верхушки им, т. е. патрицианской общине в целом, принадлежала основная масса ager publicus. Патриции имели право занимать ее часть, плебеи же владели на правах частной собственности маленькими наделами. Таким образом, в советской историографии сложилось представление о сочетании коллективной формы земельной собственности в Риме в среде populus и частной собственности плебеев в царский период.

Если в историографии XIX — первой половины XX в. аграрные отношения в древнейшем Риме рассматривались либо в общих трудах по римской истории, либо в работах по римской аграрной истории, то в новейшее время им уже уделяется место в специальной литературе, касающейся именно жизни первоначального Рима. Обратимся к наи-

---------------------
[21] См.: Нечай Ф.М. Образование Римского государства. Минск, 1972, с. 21.

[22] См.: Ковалев С.И. История античного общества. Эллинизм. Рим. Л., 1936, с. 68, 69.

[23] См.: Машкин Н.А. История Древнего Рима. М., 1950, с. 107, 108.

[24] См.: Утченко С.Л. Древнейший период истории Рима. — В кн.: Всемирная история, т. II. М., 1966, с. 113 — 114, 119.

190

более значительным с точки зрения нашей темы работам, подытожившим результаты усилий своих предшественников.

Так, в первом томе «Истории Римской конституции» итальянский ученый Ф. Де Мартино [25] исследует создание конституционного устройства Рима в тесной связи с его социально-экономическим положением. Происхождение Рима толкуется в книге как длительный процесс развития от родового строя к классовому с выявлением «политических» функций основных ячеек общества, gentes, которые затем используются и преобразуются в принципиально новом организме возникающего государства. Выступая против патриархальной теории, Ф. Де Мартино говорит об эволюции в направлении: род — большая семья — малая семья, которая обусловлена экономическими причинами. Большая семья соответствует переходу к более развитому пастушескому хозяйству, малая же — к хозяйству земледельческому. Ф. Де Мартино устанавливает соответствия социальных единиц разного порядка месту их обитания и хозяйственной деятельности: gens-pagus, большая семья — vicus, малая семья — domus. Каждый социальный организм характеризуется определенной формой собственности на землю: при родовом строе существует родовая коллективная собственность. Ромул наделил римлян двумя югерами земли, которые передавались наследникам, а Нума учредил культ Термина и Терминалии. Это доказывает, по мнению ученого, существование уже в раннее время в Риме наряду с коллективной и частной собственности и охрану ее государством. Поскольку два югера — это принадлежность domus и малой семьи, то эти институты присущи уже времени Ромула и закреплены в период правления Нумы.

Из рассуждений Де Мартино, таким образом, можно заключить, что двухюгеровым участком было наделено первоначальное римское население, не утратившее еще полностью родовых связей, т. е. члены gentes. Состав же gentes в эту эпоху, согласно Де Мартино, — сложный. Это уже не только равноправные, объединенные этнической близостью сочлены коллектива, но и клиенты, зависимые, «класс» внутри gens. Де Мартино обращает внимание, что и в историческое время отношения клиентов с патронами базировались на fides, т. е. на социально-этической, а не юридической основе, откуда явствует их происхождение в догосударственную эпоху, внутри gentes. Клиенты, т. е. чужаки, вольноотпущенники, занимались земледелием и были главной производительной силой на ager publicus. Клиенты, по Де Мартино, не идентичны плебсу. Возникновение плебса относится к той эпохе, когда разложение рода среди италиков зашло достаточно далеко, когда агрикультура заметно прогрессировала и сделала семью экономически целесообразной. Исторический феномен стал заметным в Риме по мере роста ремесла и торговли, привлекавшей из соседних мест в город оторвавшихся от рода людей, т. е. в период этрусской монархии. Понимая государство как продукт исторического развития, обес-

---------------------
[25] De Martino F. Storia della costituzione romana, v. I. Napoli, 1958. (Особенно с. 9, 10, 12, 20, 21, 26, 29 — 3а, 52, 53, 69 — 70).

191

печивающий господство одного класса над другими, Де Мартино видит в клиентеле и плебсе зародыши классов, появившиеся в разных исторических условиях: клиенты — это класс, формировавшийся внутри gentes, а плебеи — внутри civitas. Все сказанное показывает, что Де Мартино определяет древнейший Рим как раннее классовое общество с сочетанием коллективного землевладения и частного в виде двухюгерового heredium прежде всего в среде самого римского народа, или, как мы бы сказали, формирующегося гражданства. Вопрос же об отношении к земле плебеев той поры оставлен им в стороне. Можно, однако, понять, что первоначально это было безземельное население.

Важных вопросов интересующей нас проблемы касается П. Де Франчиши [26]. Городу и государству в Италии, по его мнению, предшествовали деревни (vici) и племена (gentes), состоящие из семей (familiae). Де Франчиши,ставит вопрос о соотношении vici и pagi. Возможно, vici находились на высотах, montes. Сельскохозяйственная деятельность их жителей происходила в расположенных ниже пагах (pagi), но определенно сказать, имела ли каждая деревня свой паг, или несколько их пользовались одним пагом, ученый затрудняется. Задается он и вопросом о соотношении gentes и pagi. Он не отвергает положения Т. Моммзена о паге как о территории рода, которое, однако, трудно проверить без знания числа тех и других единиц. Де Франчиши понимает род как естественное сообщество на основе родства, религии и экономики «малых групп», имевших определенные места обитания. Эти «малые группы» — familiae, живущие в vicus. О том, какое образование, т. е. род или семья, является более ранним, говорить нельзя, поскольку gens существует в виде familiae, но можно утверждать, что появление рода предшествует царскому строю. Характеризуя далее gens, Де Франчиши утверждает, что он имел определенную территорию, на которой и располагались vici, и таким образом все же признает соответствие пага роду.

В книге уделено внимание аграрным отношениям архаической эпохи. Члены рода, gentiles, сообща владели землей, но как члены семей они пользовались двухюгеровым участком в качестве наследственного имения (heredium), осуществляя над ним полное господство. На таком участке едва ли могла существовать даже небольшая семья, не занимаясь при этом скотоводством. Но древнейший Рим был пастушеским, значит, семья должна была пользоваться для выгона скота общей землей всего рода, т. е. ager compascuus. Что касается характера семьи, то большая это или малая семья, с точки зрения Де Франчиши, принципиального значения не имеет. Вслед за П. Фрецца он обращается к найденному в 1933 г. и опубликованному в 1940 г. Аранджио-Рюитцем ранее не известному фрагменту из «Институций» Гая, из которого следовала практика совместного пользования общей собственностью имущества братьев и после смерти отца. Для П. Фрец-

---------------------
[26] De Francisci P. Primordia civitatis. Roma. 1959. (Особенно с. 134, 136 — 137, 150, 157, 167, 168, 173, 174, 186).

192

ца этот текст был важен прежде всего для доказательства того, что pater familias архаической эпохи не выглядел в familia «абсолютным монархом» [27]. Для П. Де Франчиши он явился подтверждением того, что консорций братьев — это вторичное по отношению к familia образование. При этом он специально остановился на определении состава коллективного имущества консортов, в которое входили скот, рабы, луговая земля (если это не был ager compascuus всей деревни), пашня. Из рассуждений Де Франчиши вытекает, что в архаическом Риме существовала гентильная собственность на землю, которая частично находилась в общем пользовании входивших в его состав фамилий (прежде всего, compascua), а частично — в общем распоряжении этих фамилий, обладавших, сверх того, наследственными участками, которыми они свободно распоряжались. Кроме родичей на родовой земле жили и трудились клиенты (сдавшиеся in fidem или изгнанники из других коллективов), но их участки не были heredium. Словом, аграрные отношения древнейшего Рима у Де Франчиши выглядят как воплощение античной формы собственности в кругу входящих в род лиц.

А.И. Немировский [28] аграрные отношения специально не исследует. Однако, рассматривая родо-племенную организацию и семью древних римлян, он подчеркивает, что наиболее существенным признаком римского рода была коллективная собственность на землю. Отражение первобытнообщинных отношений и свойственного им коллективного землепользования он видит в легенде о Сатурне. В традиции о Ромуле и Нуме, по его мнению, просвечивает низкий уровень представлений поздних римских авторов о прошлом своего народа, поэтому род в ней не упомянут. Но то обстоятельство, что в источниках упоминается земля, принадлежащая куриям, а сами курии выступают как средоточие хозяйственных, политических, и жреческих функций, позволяет видеть в них первоначальный родовой коллектив. Родо-племенную организацию в первоначальном Риме А.И. Немировский вслед за Ф. Энгельсом считает патрицианской. Ей присущ коллективный родовой характер землевладения с участием в нем клиентов. В момент возникновения города, по мысли А.И. Немировского, патрицианское родовое устройство находилось уже в стадии разложения, с чем связано появление familia, т. е. домашней или семейной общины. В книге отмечена сложность вопроса «о связях патрициев и плебеев на почве аграрных отношений». Автор говорит о недопущении плебеев к ager publicus и о наличии у них частнособственнического участка уже в период Ранней республики.

Проблеме образования государства в Риме посвящена монография Ф.М. Нечая

---------------------
[27] Fгеzza P. La costituzione cittadina di Roma ed il problema degli ordinamenti giuridici preesistenti. — In: Scritti in onore di Contardo Ferrini, v. I. Milano, 1947.

[28] См.: Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. Возникновение классового общества и государства. Воронеж, 1962. (Особенно с. 137, 138, 141, 145, 152, 153, 241).

[29] См.: Нечай Ф.М. Образование Римского государства. Минск, 1972. (Особенно с. 4, 9, 29, 30, 34, 36, 47, 90, 95).

193

освещению аграрных отношений и сословно-классовой структуры Рима. Ф.М. Нечай считает, что «Рим возник в результате синойкизма древних поселений с родовым строем у их жителей с осевшими по соседству вооруженными пришельцами из латинских родов», в чем и следует искать причины его возвышения. Доромулово время характеризуется им как «век первобытнообщинной собственности», а время Ромула — началом века «зарождения и господства частной собственности». Аграрные мероприятия первых двух царей исследователь истолковывает как проводившиеся «на основе общинных порядков, связанных с родо-племенным строем» (Ромул) и как утверждение за владельцем участка по крайней мере пожизненно, с чем связано зарождение частной собственности на землю: Эту эволюцию он особенно, подчеркивает, указывая, что «сперва в Риме было родовое землевладение. Обработка земли велась отдельными семьями». Наследственное же землепользование в условиях применения рабского труда вело к появлению частной собственности на землю, которая приводила к имущественному неравенству. Социальные сдвиги на этой почве в VI — начале V в. до н.э. создали социальные-конфликты. Они, по мысли автора, знаменовали собой зарождение нового общественного, т. е. рабовладельческого, строя с превращением римской родовой знати в господствующее сословие патрициев, а массы рядовых крестьян и ремесленников — в плебеев.

Касаясь определения времени распада родового и возникновения частного землевладения, Ф.М. Нечай, однако, следуя за античной традицией, находит патрициев и плебеев уже при Ромуле. Возражая против теории этнического дуализма двух сословий, он опять-таки говорит о патрициях и плебеях применительно к царскому периоду до Сервия Туллия. Из всех приведенных здесь положений можно заключить, что плебс, по мнению Ф.М. Нечая, произошел в результате имущественного расслоения внутри римского родового общества, что напоминает теорию Эд. Мейера, и пополнялся за счет такой же части завоеванного Римом населения соседних племен. Значит, и ромулов надел (вне зависимости от его величины) был тем наследственным участком, который распределен подушно среди родичей из общего гентильного земельного фонда. Таким образом, процесс формирования частной собственности на землю начался в VIII и закончился к VI в. до н. э.

Схема, предложенная Ф.М. Нечаем, не лишена логики, но принять ее трудно, особенно если сопоставить римское архаическое общество с аналогичными ему стадиально обществами древности. По мере углубления имущественных и социальных различий отношение к завоеванным может дифференцироваться. Знать покоренных иногда принимается в среду завоевателей на равных с ними правах, как это видно на примере одного из царских спартанских родов или знатных капуанцев, получивших римское гражданство в IV в. до н. э. Но более обычным было все же противопоставление одного общественного организма, спаянного гентильными узами и узами союза племен, другому, иной или подобной социальной организации, которая, однако,

194

завоевателями не принимается во внимание. Пример тому — все та же Спарта, Фессалия и Крит или амориты Вавилона, не включившие в состав своих сельских общин основную массу покоренного населения. Одним словом, включение одной части покоренного Римом народа в число римлян и, превращение другой его части в плебеев еще не означает наличие плебса в среде самого римского общества до инкорпорации в него чужаков, а стало быть, не объясняет и отстранения его от общественной земли в ту древнюю эпоху.

Обстоятельному разбору подвергнуты аграрные отношения в архаическом Риме в книге Э. Перуцци «Происхождение Рима» [30]. Главной идеей автора является решающее влияние греческой культуры на древнейший Рим, которое ощущалось уже в эпоху Ромула. Оно проявлялось, по его мнению, прежде всего в наличии письменности. Особое место среди древних текстов, о которых сохранились воспоминания в античной традиции, занимают, согласно Э. Перуцци, книги Нумы Помпилия, написанные на папирусе. Пытаясь определить их содержание, ученый пишет, что они распадались на две группы: в одной были религиозные установления, а в другой — административные реформы Нумы. Именно в связи с последними Перуцци касается аграрных отношений в Риме. Он замечает, что аграрные отношения в Альбе Лонге определить трудно, но римские в эпоху Ромула, т. е. во второй половине VIII в. до н. э., поддаются реконструкции на основе свидетельств Варрона, Дионисия, Ливия, Плиния и Феста. Они характеризуются наличием частной собственности на участок в два югера, ставший объектом передачи по наследству. Уже при Ромуле осуществлялась лимитация земель; Нума же сделал ее обязательной как на частных, так и на общественных землях. Это было продиктовано не только стремлением упорядочить землевладельческий режим, но и необходимостью устранить недовольство безземельных римлян. Введение Нумой норм, регулирующих землепользование в Риме, Э. Перуцци расценивает как распространение сабинского земельного права.

В концепции Перуцци обращает на себя внимание признание им Рима VIII — VII вв. до н. э. обществом вполне цивилизованным с развитой частной собственностью на землю и наличием ager publicus, т. е. пользуясь понятиями К. Маркса, обществом, основанным на античной форме собственности.

Затрагивает стоящую в центре нашего внимания проблему И. Хан [31]. Его интересует отношение плебеев к родовому обществу в Риме. Ученый исходит из признания того, что выступающие на арену истории родовые общества являются обществами уже распадающегося родового строя. Он справедливо отмечает, что в процессе усиливающейся дифференциации как внутри родов, так и между ними наступает момент ее осознания и стабилизации, так что она закрепляется терминологически и численно. И. Хан верно подмечает, что происходит

---------------------
[30] Peruzzi Е. Origini di Roma, v. II. Bologna, 1973, p. 145 — 148.

[31] См.: Хан И. Плебеи и родовое общество. — In: Studia Historica, v. 94 Budapest, 1975, р. 5 — 31.

195

это прежде всего в условиях ограниченных площадей, занимаемых под пастбища и пашни. Закрепленное число в ходе развития может меняться, может не соответствовать фактическому количеству входящих в него родовых или территориальных единиц, но оно обычно приобретает характер «священного». Применяя эти критерии перехода от родового строя к классовому, И. Хан рассматривает и архаическое римское общество, признавая, что трибы, курии и роды принадлежат еще к латинской традиции, т. е. существовали до этрусского господства, а упорядочение их количественного соотношения и названия приходится на этрусскую эпоху. В важнейшей социальной единице архаического Рима — gens — господствовала родовая собственность на землю. Дифференциация внутри рода и выделение более сильных в имущественном отношении семей обособило их верхушку в качестве patres, а их ближайших родственников в качестве патрициев. В распоряжении patres оказались и родовые земли, которые они распределяли среди простых сородичей. Эти-то простые, противостоящие патрициям члены рода и были клиентами. На том же положении клиентов находились и принятые в род чужаки. Исходя из общепринятой этимологии курии — co-vir-ia, И. Хан считает курию военным союзом глав семей (patres familias) разных родов. Между 30 куриями, а внутри них между родами были определены участки земли в пределах ager Romanus, т. е. вне черты города. По мнению И. Хана, это событие нашло отражение в традиции о Сервии Туллии, который, по свидетельству Варрона, переданному Нонием, распределил подушно между клиентами землю, находившуюся в 26 регионах. Эти regiones, т. е. загородные земельные владения курий, уже античными авторами были смешаны, по мнению исследователя, с сельскими трибами Сервия. В самом деле, у Фабия Пиктора в противоречии с другими авторами говорится о создании Сервием Туллием не 20 или 21, а 26 сельских триб наряду с 4 городскими. Таким образом, И. Хан доказывает, что в царскую эпоху, стало быть прежде всего при первых царях, земля в Риме находилась в коллективной собственности членов фиксированного числа родов, т. е. патрициев и клиентов. .Число плебеев в ту пору было незначительным, занимались они ремеслом н торговлей, так что практически были исключены из системы римских аграрных отношений.

Важное значение для нашей темы имеют труды, специально трактующие институт собственности в Риме. Фундаментальная монография историка права Г. Диошди содержит исследование собственности в древнем и доклассическом римском праве [32]. Он отмечает, что первые следы частной собственности в Риме имеются в законах XII таблиц в терминах familia и pecunia. Анализ их употребления приводит ученого к выводу, что familia первоначально обозначала все количество famuli, a pecunia — скот. Но ко времени XII таблиц эти значения перестали быть ясными, и оба слова стали применяться равнозначно, по-

---------------------
[32] Diоsdi G. Ownership in ancient and preclassical Roman law. Budapest, 1970. (Особенно с. 16, 19, 26, 29, 30, 40, 41, 44, 46, 48 — 50, 182, 183).

196

скольку создатели этих законов не были способны еще дать абстрактное и однородное понятие собственности. Применение именно данных терминов для обозначения собственности в раннем римском праве ученый справедливо считает обусловленным уровнем развития производства, при котором люди и скот были важнейшей производительной силой. Г. Диошди стоит на позициях признания приоритета коллективной собственности на землю в Риме и стремится выявить в источниках свидетельства о происхождении частной земельной собственности. Прямых свидетельств он не находит и мобилизует все косвенные. В результате он приходит к выводу о раннем появлении этого института в Риме, устанавливая terminus ante quern. В законах XII таблиц частная земельная собственность уже существует. Сначала объектом ее стали дом и сад, а позднее и пашня. Важнейшие условия появления частной собственности — это развитие техники, недостаток земли при росте населения и, что особенно важно, возможность использования подневольной силы. Г. Диошди присоединяется к господствующему мнению о том, что первым видом частной собственности была собственность familiae, и ставит вопрос о времени перехода ее в индивидуальную частную собственность patris familias. Появление в законах XII таблиц actio familiae erciscundae (V, 10) и свободы завещаний он расценивает как практическую отмену собственности фамилии. Утверждение в Риме исключительной собственности pater familias проявилось, по мнению Диошди, очень рано в связи с земледельческим характером общества, имеющего, особенно в условиях недостатка земли, тенденцию к концентрации собственности.

Принципиально значимым является анализ названий права собственности у римлян, предпринятый Диошди. Уже его предшественники {Казер и Де Висшер) установили, что древнейшее право Рима не знало точного определения права собственности. Диошди предостерегает против смешения института права собственности и понятия права собственности. Институты существовали уже в раннюю эпоху, понятия же были созданы позднее в период конца Республики. Правотворчество юристов до классического времени реагировало на сдвиги в социально-экономической области, на преодоление хозяйственной автаркии развитием товарного производства, были выработаны понятия dominium, possessio и т. д., стали различаться собственники de iure и de facto. Но при этом право собственности не стало неограниченным.

Той же тематике посвящена и статья Е.М. Штаерман «Римская собственность на землю» [33]. Основные положения этой статьи вошли затем в ее книгу «Древний Рим. Проблема экономического развития». Она верно замечает, что при огромном и постоянно возрастающем числе работ о римском праве собственности характер ее еще во многом не ясен. Е. М. Штаерман, развивая мысль Диошди, возражает против ставшего обычным уподобления римской частной собственности капиталистической. Важно отметить, что исследовательница поддерживает тезис итальянских ученых Де Франчиши, Серени и Капогросси

---------------------
[33] ВДИ, 1974, № 3, с. 34 — 68.

[И.Л. Маяк]

http://centant.spbu.ru/sno/lib/mayak/6-1.htm
Чтобы составить более точное представление о характере общества, нужно рассмотреть, каким образом оно управлялось, какие органы его возглавляли, какие функции были им присущи. В общих чертах управление Римской общиной, разумеется, не является неизвестным. Царь, сенат и комиции действуют в Риме уже при Ромуле, и существование их в раннецарский период, засвидетельствованное многими источниками, не вызывает среди ученых никаких сомнений. Однако в интересующей нас связи важно уяснить сущность названных институтов и особенно характер их взаимодействия.

Народные собрания имели в Риме общее название комициев с прозрачной этимологией от coire, сходиться. Она запечатлена Варроном (11, V, 155). Однако зачастую применительно к царской эпохе употреблялись и иные выражения: у Ливия — concilium (I, 8, 1; 26, 5); contio (I, 17, 8; 10) либо просто populus (I, 21, 1; 35, 6) наравне с comitia (I, 17, 8; 35, 1; 47, 10). Дионисий о первой сходке Ромула говорит как об экклесии (II, 6), но называет народное собрание и описательно — «народной толпой» (dhmotikon plhqoV — II, 14). Из рассказов о конкретных событиях на народных сходках при первых царях выявляется их характер.

Любопытно, что, определяя комиций, т. е. место сходок, Варрон в упомянутом пассаже говорит, что туда сходятся для куриатных собраний и по причине тяжб, уже этим как бы показывая хронологический приоритет этого рода комициев перед другими. Показания же наших письменных источников по истории ранней царской эпохи с несомненностью подтверждают это. Цицерон в трактате «О государстве», говоря о смене первых царей, каждый раз упоминает куриатные комиции (II, 17, 31; 18, 33; 21, 37). Дионисий (II, 14) сообщает о созыве Ромулом народа по фратриям. Авл Геллий (XV, 27) пояснял, наконец, что «когда голосование производится по родам людей (ex generibus hominum), это — ку-

234

риатные комиции». Здесь именно тот случай, когда genus и gens в своем значении совпадают.

Выше мы уже останавливались на религиозных функциях курий, которые были присущи куриатным собраниям и в республиканскую эпоху. Можно не сомневаться в их наличии и в начале царского периода. Об этом говорят установленные Ромулом и созывавшиеся им народные собрания для объявления дней нон и ид, т. е. связанные с религиозным календарем (Macr., Sat., I, 15, Ю), и само существование Калабрской курии, где не связанных с культом дел вершить не полагалось (Paul., calata curia). В связи с сообщением Макробия приходится сделать оговорку. Он употребляет выражение: «calata... plebe». Но это не должно ни смущать нас, ни убеждать в присутствии плебеев в куриатных комициях Ромула. Во-первых, во времена Макробия термины populus и plebs потеряли древнее значение и применялись взаимозаменяемым образом. Во-вторых, при внимательном чтении 15-й главы из I книги Сатурналий выясняется, что плебс созывается либо царем, либо понтификом. Последнее относит слова об его участии в куриатных комициях за пределы царской эпохи. Что же касается рассматриваемого нами времени, то небрежное словоупотребление Макробия не отрицает куриатных собраний народа для решения сакральных дел или оповещения о таких делах. Такого рода дела и в республиканскую эпоху продолжали рассматриваться в куриатных собраниях. При этом их непременно созывал великий понтифик, а не магистрат, и назывались они в таком случае калатпыми комициями, Авл Геллий (N. А, XV, 27) указывал, что калатные комиции созываются для введения в должность жрецов. Учитывая их назначение, можно думать, что они действовали уже в начале царского времени как специализированный вид куриатных комиций. Одним из важных дел, которые присущи калатным комициям, были дела о совершении завещаний (testamenta). Об этом, кроме Авла Геллия, говорит в «Институциях» юрист Гай (II, 101). Его сообщение указывает на то время, когда частная собственность и связанная с ее развитием свобода завещаний уже утвердились в Риме. Интересно, однако, что Гай с самого начала связывает эту практику с калатным видом куриатных комиций. Отсюда допустимо предположение, что и в самое раннее время царской эпохи в калатных комициях могли рассматриваться дела, связанные с имуществом семей, если они не регулировались почему-либо внутри рода. Веструп полагает, что этот вид завещаний родился как «усыновительный» [1], т. е. в том случае, когда происходило усыновление кого-либо отцом семейства, не имевшим наследников.

Важнейшей функцией .куриатных собраний было избрание (creatio) царя. Так, по Дионисию (II, 6) сам Ромул созвал народное собрание» объявил о благоприятных для него ауспициях и был им назначен царем (Cic., г. р., II, 13, 25; Liv., 1, 17, 10). Тулл Гостилий (Cic., г. р., II, 13, 25; 17, 31; Liv., I. 22. 1; Dionys, III, I, 1) и Анк Марций (Cic., r. р., II, 18, 33; Liv., I, 32, 1; Dionys., III, 36, 1) тоже были избрани

---------------------
[1] Westrup С. W. Introduction to early Roman law, v. II. [S. 1.], 1934, p. 125.

235

куриатными комициями. Ливий говорит об избрании царя в комициях как об обязательном обычае (I, 47, 10). Дионисий (II, 14) упоминает об установлениях Ромула, согласно которым он якобы поручил народу «выбирать должностных лиц» (arcairesiazein), «блюсти законы и обсуждать дела войны». Несколькими строками ниже историк заявляет, что «народ является властителем решений совета». Но кого же выбирали в комициях кроме царя? Здесь можно только высказать предположение, что это был главный курион, о существовании и обязанностях которого управлять курионами и всеми куриями говорит Павел Диакон (Maximus curio). Позволительно также думать, что комициям представлялись выбранные по куриям курионы, жрецы разных культов и члены совета, т. е. сенаторы. Обсуждение военных дел в куриатных собраниях вполне понятно и естественно. Что же касается слов «блюсти законы» (nomouV epikuroun), то на них следует остановиться особо. Дело в том, что греческий o nomoV соответствует латинской lex. Но lex — это категория, свойственная классовому обществу и государству. В научной литературе на это уже было обращено внимание. Так, Ф. Де Мартино справедливо заметил, что в царскую эпоху законов не было, а право покоилось на обычаях. В последнее время к этому решительно присоединился В. Маннино [2]. Он подкрепил это общего характера соображение анализом юридической терминологии, подчеркнув, что lex понимался римлянами как определенным образом принятый в комициях закон. Учитывая все это, особенно интересным кажется то, что Дионисий говорит не о принятии законов в куриатных комициях, а о наблюдении за их исполнением. Не искушенный в юридических тонкостях, греческий автор, видимо, очень точно передает действительное положение дел. Он знает латинскую традицию, которая рассказывает о царских законах leges regiae, поэтому и употребляет слово nomoV. Вместе с тем, очевидно, будучи хорошо знакомым с этой традицией, он не знает ни о каких законах, прошедших через куриатные собрания. Как нам представляется, рассматриваемое свидетельство Дионисия очень важно для правильного понимания деятельности и роли народных собраний в начале царской эпохи. Оно несет в себе существенную информацию, даже не будучи вписанным в контекст наших знаний об общественном строе Рима первых царей. Если же учесть уже известные нам данные о римском социальном развитии, то оно покажется дополнительным штрихом в картине раннего царского общества.

О том, какие именно дела рассматривали куриатные комиции, можно судить по дальнейшей их истории в республиканское время. Вероятно, это были, так сказать, регистрации рождения, смерти, браков, принятия в гентильную организацию чужаков. Но все это — предположения [3]. С большой долей основания предполагают, что комициям подлежали дела типа gentis enuptio, т. е. выход из рода в связи с

---------------------
[2] Mannino V. Auctoritas patrum. Milano, 1979, р. 43.

[3] Genz H. Das patrizische Rom. Breslau, 1878, S. 33; De Martinо F. Storia della costituzione romana, v. I. Napoli, p. 125.

236

замужеством, и типа detestatio sacrorum, т. е. отказ от родовых святынь в сязи с переходом в другой род. Действительно, и Авл Геллий (XV, 27), и Сервий (Аеn. II, 156) дают возможность так считать [4].

Каким образом технически производилось голосование, из-за отсутствия источников точно сказать невозможно. Ясно лишь, что каждая курия имела один голос, поскольку позднее в конце Республики, когда куриатные комиции и их постановления превратились в пустую формальность, решения по некоторым делам принимались не собранием курий, а собранием 30 ликторов, представляющих их, о чем упомянул Цицерон (leg. agr., II, 12, 31). Какой-то свет на поставленный вопрос может бросить термин «suffragium». В. Маннино [5] обратил внимание на общепринятую этимологию слова — от fragor, шум, громкие рукоплескания. Но он привлек ее для доказательства того, что Плутарх, сообщая о прибытии Нумы в Рим уже в качестве правителя и о последующем голосовании за него народа, спутал это последнее с простым проявлением радости со стороны народа, с громким выражением его одобрения того, что Нума стал царем. Не возражая против вывода Маннино, отметим, что и этимология suffragium, и эпизод, приведенный Плутархом, позволяют высказаться в пользу того, что голосование в комициях могло производиться с помощью крика, т. е. тем способом, который бытовал в классической Спарте и который Аристотель называл «детским». Вместе с тем Ливий (I, 43, 10) говорит, что при Ромуле и следующих царях голоса подавались viritium. Быть может, это следует расценивать как указание на изменение формы голосования, на появление большей организованности собраний.

В связи с деятельностью куриатных комиций стоит вопрос о lex curiata de imperio, не раз обсуждавшийся исследователями. Применительно к началу царской эпохи о нем говорит только Цицерон в трактате «О государстве» — о внесении его последовательно Нумой (II, 13, 25), Туллом Гостилием (II, 17, 31) и Анком Марцием (II, 18, 33). То, что Ливий и Дионисий — главные источники сведений об истории первых царей — молчат об этих случаях, правильно объяснил В. Маннино. По его мнению, оба автора смешали два момента, входившие в процедуру вступления царей в «должность»: одобрение народом кандидатуры в цари, предлагавшейся интеррексом, и одобрение народом начала правления только что избранного царя. Следует поэтому согласиться с Маннино и в том, что Lex curiata de imperio, несмотря на анахронизм термина, действительно относится к интересующей нас эпохе, что это явление имело тогда место. Разумеется, употребление Цицероном слова «lex» следует либо признать проявлением метода модернизации с его стороны, либо доказательством эволюции его содержания в процессе исторического развития Рима. В любом случае оно не может быть аргументом в пользу представления о том, что

---------------------
[4] Gjerstad Е. Inneppolitische und militärische Organisation in frührömischer Zeit. — ANRW, Bd I, T. I, S. 152; Franciosi G. Clan gentilizio e strutture monogamiche, v. I. Napoli, 1975, p. 105.

[5] Mannino V. Op. cit, p. 41 — 42.

237

куриатные собрания на заре царской эпохи принимали какие бы то ни было законы. Весь рассмотренный здесь материал, таким образом, побуждает нас присоединиться к мнениям Ф. Де Мартино и В. Маннино об отсутствии законодательной функции у куриатных комиций при Ромуле и Нуме Что же касается названного выше свидетельства Дионисия о том, что решения сената подвластны народу, то его можно понимать как своего рода утверждение сенатских постановлений или как принятие рекомендаций сената куриатными комициями. Было ли это постоянной практикой, можно выяснить, рассмотрев деятельность сената.

Сенат сопровождал всю историю Рима от его истоков и на протяжении своего долгого существования менял свою сущность и свой социальный состав. Именно это обстоятельство и обусловило объяснение слов «сенат», «сенаторы» эрудитами эпохи Империи. Фест дал бесспорную этимологию: «senatores a senectute» — и отнес их появление ко времени Ромула. Как собрание старцев, учрежденное Ромулом (twn gerontwn sunedrion), охарактеризован сенат Дионисием (II, 13). Плутарх, объясняя слово «сенат», сообщил, что оно означает совет старейшин (R., XIII): «o men oun senatoV atrekwV gerousian shmainei». О многозначности термина «сенат» рассказал Авл Геллий (N. А., XVIII, 7, 5): «Сенат говорят и о месте, и о людях». Что касается места, тo это — место собраний сената, имевшее, кроме того, и специальный термин для своего обозначения, а именно senacula. Это слово тоже нашло объяснение у Феста: их «в Риме три, в них обычно происходят заседания сената». Одно — там, где во времена составителя словаря находился храм Конкордии (между Капитолием и Форумом), второе — у Капенских ворот, третье — по соседству с храмом Беллоны. Последнее место — на Марсовом поле, бывшем за пределами возникавшего при первых царях города и, значит, далеко за пределами рассматриваемой эпохи. Наиболее раннее помещение из названных, судя по перечислению и местоположению, — на границе Капитолия и Форума. С глубокой древности сенат собирался также в Гостилиевой курии, которая существовала еще во времена Варрона, по всей вероятности на том же месте, где была возведена впервые, поскольку сооружение ее приписывается третьему царю — Туллу Гостилию. Эта курия служила местом обсуждения светских дел (Varro, 11, V, 155). В более раннее время, по-видимому, специального помещения для сенатских заседаний не было. В поэтической форме это выражено Проперцией (IV, 1. 11 — 14):

Где заседает сенат в окаймленных пурпуром тогах,

Там собирался старшин попросту, в шкурах совет

Сельский рожок собирал на сходку древних квиритов,

Сотня их всех на лугу и составляла сенат.

Можно думать, что первоначально patres, бывшие сенаторами, собирались на Палатине, т. е. там, где и обитало древнейшее ядро римского населения до латино-сабинского синойкизма.

Все античные авторы единодушно называют число ромуловых се-

238

наторов. Нам уже приходилось останавливаться на этом вопросе в другой связи. Напомним, что сначала их было 100 человек, а после объединения римлян с сабинянами число сенаторов удвоилось. Источники не дают оснований полагать, что в доэтрусское время эта цифра дошла до 300. И дело даже не в умолчании античных авторов, и даже не только в утверждении, что при Тарквинни Приске сенаторов стало 300 (Liv., I, 35, 6; Dionys., Ill, 67, 1; Zonar., VII, 8), а в том, что число сенаторов должно было соответствовать числу родов. Это положение, вошедшее в науку нового и новейшего времени, обязано своей прочности не только этнографическим аналогиям и историческим параллелям, но и упомянутым выше интерпретациям древних писателей, а именно: «сенат» — «совет старейшин», «сенаторы» — от «старости». Важное в этом отношении исследование было недавно проведено В. Маннино [6]. Скрупулезно собрав и проанализировав материал источников, он показал для времени латино-сабинских царей идентичность терминов «patres auctores» и «senatores», т. е. сената в целом. Слово «pater» имеет социальное значение. Это — главы фамилий, но именно больших патриархальных семей, из которых состоял род. Показательно, что на это обращено внимание именно у позднеантичных авторов, писавших в условиях развитого рабовладельческого общества, когда требовалось уточнить значение многих известных, но обогащенных новым содержанием терминов. Фест разъясняет разницу между parens и pater, а в Веронских схолиях к Энеиде говорится о различиях между genitor и pater. Из этих текстов выявляется юридический аспект термина «pater» и вместе с тем более широкая социальная общность, которую представляет pater по сравнению с .genitor и parens, относящихся к структуре малой семьи, укрепившейся ко времени написания словаря Веррия Флакка и схолий к Вергилиевой поэме. Реальное существование института старейшин и совета старейшин относится к периоду первобытнообщинного строя и к периоду его разложения, когда гентильная организация сильна и составляет социальный базис общества, что, как мы видели, имело место в ромулово время.

Важнейшей функцией сената, состоявшего из patres-senatores, была тогда организация избрания нового царя. Делалось это всякий раз с помощью interregnum. Ливий (I, 17, 5 — 6) рассказал, что по смерти Ромула сенат избрал из своей среды (inter se) десять декурий, к которым поочередно должно было переходить управление Римом. Из состава каждой декурии один на пятидневный срок облекался знаками царской власти, но управляли делами тем не менее коллегиально. Такой порядок назван был междуцарствием — interregnum, и продолжался он год. Из текста Ливия остается неясным, все ли сенаторы участвовали в проведении interregnum, т. е. все ли сенаторы были разбиты на декурии, или оно осуществлялось специально выделенной для этого частью сената. Неясность проистекает из того, что Ливий упоминает о сотне сенаторов, которые разбивались на 10 декурий, в то

---------------------
[6] Mannino V. Op. cit., p. 20.

239

время как ранее он же (I, 13, 15) сообщал об удвоении жителей (geminata urbs), что предполагало и удвоение числа сенаторов в период двоецарствия, подтвержденное Дионисием. Из текста Дионисия (II, 57) тоже следует, что после Ромула установилось междуцарствие (mesobasileion). Все 200 сенаторов были распределены по декадам-декуриям, затем был брошен жребий и 10 первых декурий получили власть. Однако они правили не все одновременно, а посредством наделения царским достоинством по очереди членов этих десяти декурий на 5 дней каждого. Если даже не считать причастную к interregnum сотню сенаторов оговоркой Ливня, можно все же, учитывая свидетельство Дионисия, высказаться в пользу того, что «междуцари» были как бы исполнительным комитетом сената. Из другого пассажа Ливия выясняется, что в обязанности интеррекса, т. е. дежурного правителя, входил созыв народного собрания (interrex contione advocata... — I, 17, 10). Дионисий также свидетельствует о том, что сенаторы собирали народ на экклесию-комиции для решения вопроса о форме правления (II, 57), а затем для информации интеррекса о кандидатуре, т. е. о Нуме (II, 58). Отсюда следует предварительное обсуждение этой кандидатуры в сенате, потому что Дионисий говорит: koinh doxan opasi toiV bouleutaiV.

Как бы ни понимать междуцарствие, т. е. как форму деятельности всего сената при определенных обстоятельствах или как его исполнительный орган, к чему мы склоняемся, остается несомненным, что в этих условиях сенат вырабатывал предварительно общее мнение относительно избрания царя и затем с помощью интеррекса созывал комиции, где предложенная сенаторами кандидатура баллотировалась. После смерти Нумы процедура повторилась. Ливий (I, 22, 1), Цицерон (г. р., II, 17, 31), Дионисий (III, 1) говорят об установлении междуцарствия, о подготовке сенатом предложения относительно царя и о вынесении этого предложения на комиции. То же самое произошло и после смерти Тулла Гостилия (Liv., I, 32, 1; Cic., r. р., II, 18, 33; Dionys, III, 36, 1).

Сенат обладал судебными функциями, рассматривая дела не первостепенной важности (Dionys., II, 14). Правда, Гораций, убивший сестру, смог обратиться (provocare) с апелляцией на решение суда дуумвиров к народу (Liv., I, 26, 8), а не к сенату, но сделал это по совету царя Тулла Гостилия, т. е. возможно в порядке исключения из-за тяжести совершенного преступления и благодаря желанию царя несколько оттеснить родовладык от важных дел.

Внутри сената дела решались голосованием. В словаре Феста есть объяснение слов «pedarium senatorum», из которого явствует, что голосование производилось расхождением сенаторов в разные стороны, т. е. каждый направлялся в сторону того, чье предложение считал правильным. Можно не сомневаться, что такой способ не был нововведением республиканского, времени, что он вполне увязывается с уровнем культурного развития примитивного Рима.

Рассмотрев все данные наших источников, можно прийти к заключению, что сенат в начале царской эпохи играл особо важную роль

240

именно в тот момент, когда царя не было. Причем ему принадлежала инициатива избрания царя. Сенат выносил рекомендацию, но избирал народ. Очевидно, в этом смысле и надо понимать приведенное нами мнение Дионисия о подвластности сенатских постановлений народу (II, 14). Это не лишает значения вывода о пассивной, в общем, роли народных собраний в избрании царей, который бытует в науке со времен Т. Моммзена. Нам представляется даже возможным считать, что сенат имел тенденцию возвыситься над куриатными комициями, которые выражали по этому поводу недовольство. Об этом можно судить, исходя из следующих данных. Во-первых, в более древние времена за собраниями народа было первое слово. Сервий в комментарии к Энеиде (IX, 190) говорит, что на троянцев был распространен римский обычай, по которому сначала что-нибудь приказывал народ, после чего подтверждал сенат. Упоминание троянцев относит «римский» порядок, безусловно, к доромулову периоду. «Римская» принадлежность чего бы то ни было в указанное время, — конечно же поэтическая вольность, направленная на то, чтобы оттенить разницу между пришельцами и аборигинами, ставшими потом латинами, предками римлян. Обращает на себя внимание словоупотребление Сервия: «iubebat populus..., confirmabat senatus». Как нам представляется, в этом проглядывает превалирование народа. Во-вторых, любопытно замечание Ливия (I, 16, 4) о том, что в момент исчезновения Ромула находились такие, кто молчаливо подозревал отцов-сенаторов в убийстве царя. Эту версию предания он называет «очень темной» (preobscura), но как о реальном сообщает о тревожном состоянии общины, о тоске по Ромулу и о враждебности к patres, значит, к сенаторам (sollicita civitate desiderio... et infensa patribus — Liv., I, 16) О том, что «отцы» были на подозрении у народа в связи с кончиной Ромула, говорит и Цицерон (Cic. г. р., II, 12, 23). Наконец, показательна обстановка в Риме, в которой действовали первые междуцари. Их правление растянулось на год, и народ стал роптать, расценив свое положение как возросшее рабство (Liv., I, 17, 7). О том, что народ не мирился с сенатским правлением после Ромула, сообщает и Цицерон (г. р., II, 12, 23). Глухое упоминание о недовольстве народа, связанном с безрезультатностью междуцарствия, призванного упорядочить дела общины, а также с утратой своих позиций в управлении, что выражено словом proairesiV, содержится и в рассказе Дионисия (II, 57). Волнение народа, о котором идет речь в наших источниках, указывает на усиление сената, стремившегося оттянуть избрание царя и оттеснить народ, т. е. комиции на второй план в системе управления Римом. Но это проявлялось и удавалось лишь тогда, когда царь физически отсутствовал. Как же объясняется это обстоятельство? Решить этот вопрос нельзя, не уяснив характера царской власти в рассматриваемое время.

Термин, обозначавший царя — это гех. Он уже привлекал к себе внимание лингвистов и историков. Э. Гьёрстад [7] отмечал, что слово

---------------------
[7] Gjerstad Е. Inneppolitische und militärische Organisation in frührömischer Zeit. — ANRW, Bd. I, T. I, S. 143 — 144.

241

«rex» относится к группе индоевропейских слов, обозначающих носителей царской власти у многих народов, в том числе в санскрите. В словаре Эрну-Мейе с ним связано кельтское имя Dumnorix. Э. Гьёрстад привел эти данные для доказательства существования царской власти у римлян в догородскую эпоху, т. е. в древности. И это, конечно, справедливо. Справедливо и его наблюдение о том, что под древними reges следует понимать вождей догородских деревень. Видимо, действительно, до синойкизма это были родо-племенные вожди, что особенно можно подкрепить аналогией с Думнориксом.

О деятельности царя как военачальника, как ответственного за военную мощь общины вообще, наши источники говорят неоднократно. Как бы ни относиться к конкретно-исторической ситуации Рима в начале царского периода, нельзя сбросить со счета то обстоятельство, что Ромул, затем Тулл Гостилий, а также Марций изображены в античной традиции как непрестанно воюющие цари. Именно по контрасту с ними нарисован портрет Нумы как правителя мирного, сознательно строившего свое царствование на иных, чем воинственный Ромул, принципах. Это особо подчеркивается Ливнем (I, 19), Дионисием (II, 60), Цицероном (r. р., II, XIV, 26), Плутархом (N., 6). Однако из рассказов античных авторов выявляется, что царь не только военачальник, т. е. главнокомандующий, но он и организатор военных сил. Конечно, родовые ополчения не были созданы Ромулом, как об этом рассказывают античные писатели. Эти ополчения несомненно были уже при его предшественниках. Но, видимо, в его время или, может быть, к его времени воинские контингент были упорядочены. Как мы видели, было урегулировано числовое соотношение воинских единиц. Это явилось не только удовлетворением социальных потребностей, но и укреплением военных возможностей общества. Вместе с тем Ромулу приписывается и создание корпуса целеров (Dionys., II, 13; Liv., I, 15; Plut, R., 10). Название это, согласно Дионисию (II, 13), происходит, по мнению большинства, либо от того, что целеры отличались быстротой исполнения своих обязанностей (epi thV oxuthtoV twn uperesiwn), либо, как пишет Валерий Анциат, от имени предводителя этого отряда. О человеке из близкого окружения Ромула, которого звали Целером, известно Плутарху (R., 10) и Фесту (celeres). У обоих авторов он фигурирует как убийца Рема. Судя по сообщению Плутарха, «Целер» было его прозвищем. Видимо, ему пришлось поспешно скрыться из Рима и он бежал на чужбину, за Тибр, в современную Плутарху Этрурию. Проворное бегство и послужило поводом к прозванию бывшего сподвижника Ромула, а затем и всех вообще проворных и быстрых (taceiV kai oxeiV, что соответствует латинскому celeres), по мнению греческих писателей. Во всех объяснениях происхождения наименования учрежденного Ромулом отряда обращает на себя внимание то, что оно связывается с подвижностью и быстротой действий.

Ранее мы останавливались на том, что, по Дионисию (II, 13), целеры комплектовались от курий по 10 человек из каждой общим числом 300 человек. Ливий (I, 13, 8; 43. 9) говорит об учреждении

242

Ромулом трех центурий всадников (equites), число которых тоже равнялось 300. Но именовались они Рамнами, Тициями и Луцерами. Отсюда вытекает иной принцип их комплектования, а именно по 100 человек от каждой гентильной трибы. Различие в названиях и в порядке комплектования позволяет считать, что 300 Ромуловых всадников и 300 его целеров — не одно и то же. Нам представляется особо значимым свидетельство Ливия (I, 15, 8) о создании Ромулом после всаднических центурий отряда целеров. Если грек Дионисий, пользовавшийся, судя по его ссылкам, сведениями, восходящими к латинским авторам, мог не разобраться в двух учрежденных Ромулом воинских подразделениях, то Ливий четко различает их. Не касаясь способа набора, он точно определил назначение целеров как телохранителей царя (armatos ad custodiam corpori). На это содержится намек и у Дионисия (II, 13), заметившего, что целеров Ромул всегда имел при себе (aei peri auton eicen),

На разницу между всадниками и целерами Ромула мы уже обращали внимание в предыдущем изложении. Ф. Де Мартино сравнивал военную организацию царской эпохи с гомеровской с типичными для нее поединками колесничих и всадников [8]. Он фактически отбрасывает традицию об учреждении Ромулом отряда целеров, отодвигая их ко времени этрусских царей. Э. Гьёрстад [9], принимая во внимание, что древнейшая жреческая коллегия салиев отражает характер римского древнейшего войска, высказывается в пользу того, что оно было пешим, находившимся позднее под командой предводителя на колеснице. Кавалерия же в Риме, по его мнению, появилась лишь в VI в. до н. э. Ее называли этрусскими словами — flexuntes или trossuli, что выдает и ее этрусское происхождение. Римское же название всадников — целеры. Оценивая позицию Э. Гьёрстада, нужно сказать, что он практически отождествляет всадников и целеров, но отвергает античную традицию и о существовании всадников при Ромуле, и о создании им отряда целеров.

Выше мы уже высказывали мнение о возможности для Рима при первых царях пользоваться в боевых целях колесницей и верховым конем, т. е. иметь в составе войска всадников. Но независимо от наличия кавалерийского отряда, т. е. equites, целеры при Ромуле могли быть. Даже если допустить ошибку античных авторов, а поэтому и отсутствие кавалерийских частей в начале царской эпохи, нельзя не заметить, что в традиции, несмотря на различие в деталях, прочно удерживается представление об этом нововведении Ромула. Не случайно, видимо, сохранилось в памяти поколений и название целеров. Из описания Дионисия (II, 13; 64) выявляется причина их исключительной мобильности и маневренности: на равнине целеры действовали на конях, а на пересеченной местности — как пехотинцы. Отсюда можно заключить, что целеры не были особым всадническим корпусом,

---------------------
[8] De Martino F. Storia della costituzione..., v. I, p. 99 — 100.

[9] Gjerstad Е. Inneppolitische und militärische Organisation in frührömischer Zeit. — ANRW, Bd I, T. I, S. 152, 159, 172.

243

а действительно, первой в истории Рима лейб-гвардией из пехотинцев, пользовавшихся при случае конями, либо отрядом телохранителей, имевшим в своем составе представителей и пехоты, и конницы. Во всяком случае, выделялись целеры из массы римского воинства не как род войск, вероятно, и не по вооружению, а по способу комплектования и, главное, по своему назначению. Это последнее имеет особенно существенное значение для определения характера власти Ромула.

Традиция донесла до нас сведения и о деятельности Ромула в сакральной области. Согласно Дионисию (II, 23), царь распределил религиозные обряды между фратриями, т. е. куриями, и установил расходы на священнодействия, которые нужно было выдавать куриям из общественной казны (ek tou dhmosiou). Со ссылкой на Варрона, тот же Дионисий сообщает, что, кроме существовавших уже в куриях жрецов, Ромул учредил еще 60 человек священнослужителей, которые должны были совершать общие религиозные обряды по трибам и куриям, но за весь полис, т. е. за римскую общину в целом (ta koina peri thV polewV iera).

Специально останавливается галикарнасский историк на характере культа Весты при первом царе, потому что вопрос этот, по его мнению, сложный, требующий специального исследования (Dionys., II, 64). Далее он (II, 65) говорит, что некоторые авторы отрицают основание святилища Весты Ромулом, другие же утверждают, что он учредил два рода священнодействий Весты, т. е. общественные и государственные (koina... kai politika), а также собственные и родовые (idia kai suggenika). Сам он склоняется к тому, что общий очаг (а значит, и культ) был все же впервые сооружен именно Ну мой, а не Ромулом. Плутарх (R., XXII) тоже сообщает, что учреждение этого культа атрибутируется историками по-разному.

Два греческих автора, т. е. Дионисий (II, 64) и Дион Кассий (I, 5, 13), прямо, а Плутарх (R., XXII), упоминая, что Ромул постоянно носил с собой литюон (т. е. авгуральную принадлежность), свидетельствуют о приверженности первого царя ауспициям. То же вытекает и из рассказа Ливия (I, 6). Цицерон в трактате «О государстве» (r. р., II, 10, 17), стремившийся в этом произведении, посвященном наилучшему государственному устройству, на примере Ромула утвердить благодетельность власти первенствующих людей, ставит во главу угла нововведений Ромула учреждение им ауспиций. Из всех рассказов явствует, что они совершались Ромулом по поводу собственной судьбы, и об ауспициях в отношении общих дел можно только догадываться по замечаниям Плутарха и Цицерона.

Подводя итоги мероприятиям Ромула в области религии, можно сказать, что при первом царе действовали жрецы — курионы, а также авгуры от лица курий и, как явствует из сообщения Дионисия (11,64), сакральными функциями обладали еще предводители целеров. Существовал при Ромуле культ Юпитера. Однако специального жреца для его обслуживания не было, как это вытекает из сообщения Ливия (1, 20, 2) о появлении такого при Нуме. Вероятно, обязанности фламина Юпитера выполнял сам царь.

[И.Л. Маяк]

http://centant.spbu.ru/sno/lib/mayak/end.htm
255

Прежде всего надо со всей определенностью сказать, что имеющиеся в нашем распоряжении источники в целом дают возможность считать начало царской эпохи вполне историческим временем и позволяют исследовать ряд важных для истории раннего Рима вопросов. Благодаря появлению новых археологических материалов и достижениям лингвистической науки античная традиция предстала перед исследователями в новом свете. Можно считать, что в основных чертах она верно освещает историю ранней Италии. Многое, что расценивалось раньше как выдумки более поздних римских и греческих авторов, следует рассматривать как воспоминание о реально существовавших людях и событиях, запечатленных памятью многих поколений римлян.

Мы не ставили своей целью написать всю историю царского Рима или даже историю его начала. Нашей задачей было выявить те нити, которые связывали небольшое объединение общин начала железного века со всемирно значимым явлением — римской civitas, т. е. римским полисом. Поэтому в центре нашего внимания были те элементы социальной структуры, которые составили ее базис, а затем, постепенно трансформируясь, вошли в ранний римский полис и в измененном состоянии продолжали существовать на протяжении по меньшей мере всей эпохи Республики и начала Империи, оказывая известное влияние на римское общество и его культуру.

В результате проведенного исследования можно сказать, что Ромулов Рим, действительно, развивался на гентильной основе. Род был основной структурной единицей, живым и действующим организмом. Этнический состав римских gentes не был однородным. И это отразило предшествующую историю притибрской зоны Лация, населенного издревле лигуро-сикулами. "Эта зона испытала множество миграций — италиков, ахейскнх греков, пеласгов, фрако-иллирийцев. Все это пестрое население

256

внесло свой вклад в последующую историю и культуру раннего Лация. Однако эти миграции не были по большей части «великими переселениями народов», а представляли собой, вероятно, разновременные вкрапления в местную лигуро-сикульскую среду небольших групп. Но если движение этих племен и народностей проходило и значительными массами, то сколько-нибудь обширных и постоянных поселений на территории будущего Рима они не основывали, во всяком случае прочно там не закреплялись. По своему социально-экономическому и культурному уровню они были различны, что тоже отразилось на степени их влияния на дальнейшее развитие событий. Исключение составляют племена латинов и сабинов. Они оказались компактным, преобладающим численно элементом. Ромулов Рим был латино-сабинским поселением с известной долей автохтонного лигуро-сикульского населения, впитавшим в себя перечисленные выше пришлые этнические компоненты. Из них следует выделить греков. Их роль вряд ли можно признать значительной в римском этногенезе, но в культурном влиянии на Рим им должно быть отведено первое место. Свидетельством этого является в первую голову латинский язык, обогащенный многими терминами культурного обихода и сельскохозяйственного производства, которые имеют греческое микенской эпохи происхождение. Этрусков в Ромуловом Риме еще не было, и весь этрусский антураж правления первого царя приходится отнести за счет римской историографии, находившейся под гипнозом того мощного культурного воздействия, которое оказали этруски на Рим в более поздний период царского времени, особенно в период этрусской династии.

Римский род был патриархальным, состоящим из больших отцовских семей. Полного имущественного равенства среди них уже не существовало. Об этом свидетельствует наличие клиентелы. На процесс имущественной дифференциации влияло распространявшееся патриархальное рабство. Но этот институт не получил еще большого развития, о чем свидетельствует, в частности, постоянное увеличение количества родов в продолжение всей царской эпохи, которые довольствовались в производственной сфере услугами клиентов. Поскольку род был общиной, т. е. социально-экономическим организмом, разрастание его в условиях ограниченных земельных площадей не могло быть беспредельным. Граница рода обусловливалась его экзогамным характером и первоначально, вероятно, определялась 7-й степенью родства. Число римских gentes росло разным образом. Преимущественно за счет добровольных или насильственных инкорпораций в римскую среду соседних латинов и сабинов. Но оно возрастало и естественным, так сказать, путем, т. е. в результате отпочкования больших патриархальных семей.

Этот процесс, как показывает появление новых nomina, образованных от praenomina, был регулярным и подверженным определенным закономерностям. Единый nomen носили все потомки pater familias, пока он был жив, а его семья обеспечивалась родовой землей. Родившиеся же после его смерти его внуки и правнуки, образовавшие семьи, ставшие «лишними», уже получали в качестве nomen имя своего

257

отца. Разрастаясь, эти большие отцовские семьи, представлявшие собой домовую общину, могли давать начало новому роду.

Переселение в Рим осуществлялось целыми родами. Но были случаи единичных или семейных переселений. Однако в Риме эти фрагменты чужих gentes первоначально воспринимались как новый род, если не включались в число клиентов различных родов, чего полностью исключить нельзя, но что в той ситуации не могло быть частым. И это тоже является показателем жизненности гентильной организации на заре римской истории. В начале царской эпохи включение новых родов отвечало требованиям укрепления Римской общины. Враги становились друзьями, их земли входили в фонд римских земель, отодвигали римские границы от неприятелей и создавали вместе с тем плацдарм для дальнейших продвижений римлян.

Однако такое положение дел не могло быть вечным. На тогдашнем уровне развития производительных сил требовалось ограничение народонаселения, пользовавшегося всеми благами, предоставляемыми ему общиной. Был поставлен предел увеличению численности gentes. Количество их было доведено до 300. Но это произошло уже за пределами рассматриваемого времени, вероятно при этрусских царях, если в начале Республики после потерь и потрясений в распрях и войнах в связи с изгнанием Тарквиниев пришлось, согласно традиции, дополнить до этого числа поредевшие ряды gentes. Можно думать, что число 300 не случайно. Оно было согласовано с уже существовавшей троичной схемой трех триб и тридцати курий. Мы не знаем, как распределялись роды по куриям в начале царского времени. Точного и равномерного распределения .не могло быть хотя бы потому, что достигнутое еще в пределах первого правления число 200 родов не могло равными долями входить в 30 курий и 3 трибы.

Римское общество при Ромуле и Нуме состояло из гентильных триб и курий, под которыми в соответствии с установленной Кречмером этимологией следует понимать мужские союзы, или союзы мужчин, организованных, вероятно, по возрастному признаку. Число курий росло постепенно и достигло числа 30 уже ко времени Ромула. Поскольку курии были организацией воинов, т. е. действующей армии, или боеспособного воинства и «отставников» в силу возраста или полученных на войне увечий и одновременно голосующими единицами в народном собрании, в куриатных комициях, их значение в решении жизненно важных для Рима вопросов было немаловажным. Число таких решающих дела единиц в их же интересах, т. е. в целях сохранения за ними их особой роли, пришлось ограничить. Однако фиксация этого числа означала вместе с тем и развившуюся дифференциацию в обществе, и наличие более сильной в имущественном отношении его части. Вероятно, именно эти более могущественные gentes и были заинтересованы в ограничении количества курий. Что же касается числа именно 30 курий, то оно, по-видимому, -диктовалось военными потребностями. Можно согласиться здесь с мнением Н. Ламберта, полагавшего, что кратность трем сообразуется либо со структурой римского войска, для которой характерно построение по трем возрастным группам (гаста-

258

ты, принципы, триарии), либо с воинским строем — центр и два фланга. Но нельзя исключить и того, что в основе фиксированного количества социальных единиц Ромулова Рима лежали реально существовавшие 3 трибы, подобно тому, как это имело место в дорийской Спарте. И уже в отношении с ними было поставлено число курий, опять-таки в силу военной необходимости. Ведь вооруженные силы Рима включали в себя как пехоту, так и кавалерию. Соотношение этих родов войск в Риме всегда было определенным, т. е. 10: 1. Возможно, это обстоятельство и продиктовало необходимость поставить предел расширению числа курий именно тридцатью.

Важен, однако, сам факт числовой фиксации триб и курий, показывающий тенденцию к ограничению пока еще количества социальных единиц, составляющих римское общество, и вместе с тем тенденцию к осознанию себя как некоего единства, как римлян.

Поскольку численное соотношение между количеством родов и курий установлено не было, а укрепление Рима требовало еще пополнения населения, число родов продолжало увеличиваться. Но включались они в уже имеющиеся курии. Можно предполагать, что при этом учитывались родственные связи. Ведь пополнение римского населения в то время шло за счет латинян и сабинян, и могла складываться ситуация, подобная той, что сложилась, по сообщениям античных авторов, несколько позднее, при Тулле Гостилии. После разрушения Альбы, согласно преданию, в Рим переселились среди прочих — Юлии, часть которых уже давно жила в Риме, состояли в родстве между собой Горации и Куриации. Наконец, при пополнении курий могла учитываться и численность самого рода, его мужского боеспособного населения. В силу того что комплектование войска шло от курии, было не так важно то, сколько в нее входит родов, как то, сколько в совокупности этих родов насчитывается мужчин. И только тогда, когда войско перестало строиться на гентильной базе, стало возможным не заботиться о пополнении курий новыми боеспособными членами. В основе этого лежали глубокие социально-экономические процессы превращения римского общества в классовое и образования государства, т. е. формирования автаркичного полиса с присущей ему замкнутостью гражданства. Вот тогда-то и должно было произойти ограничение числа родов, ставших привилегированной частью римлян, т. е. римским гражданством. Оформление этих процессов совпало с глубокой перестройкой римской жизни уже при этрусских царях.

Более ясное представление о характере Рима эпохи Ромула и Нумы дает исследование аграрных отношений, которое показывает господство коллективных форм собственности на землю. Состав коллективной земельной собственности был уже достаточно сложным, включая общую землю как гентильных, так и территориальных общин, а также и всей римской общины, в которой можно видеть истоки ager publicus. Надельная земля родичей и общинников-соседей становится их частным владением, но не собственностью, хотя бы и в римском ее варианте. По аналогии с положением, отраженным надписями Поздней республики и Ранней империи, можно представить, что сопредель-

259

ные коллективные земли разных общин использовались ими совместно, как бы сливаясь в единое коллективное угодье. Царские наделы тоже рассматривались как часть всеримской земли, но ее практическое использование царями имело тенденцию к отрыву ее от коллективной.

В области управления общиной в начале царской эпохи налицо все элементы военной демократии. Однако баланс их значимости уже несколько нарушен в пользу царя. Царь в первую очередь — военачальник и судья, выполняет он и жреческие функции, но это не придает ему теократического облика. Для Ромула и Нумы характерна деятельность, централизующая их власть. Они создают себе материальную опору, независимую от гентильной. Это проявляется и в свободном распоряжении своей землей и общей завоеванной землей, т. е. ager publicus, и в создании общего не зависимого от родов имущества общины, которым они вольно распоряжаются, и в таком нововведении, как целеры, царская лейб-гвардия.

Можно даже заметить нарастание тенденции, действовавшей в направлении усиления царской власти от Ромула до Нумы, хотя второй царь, казалось бы, отступил перед требованиями родовладык, распустив отряд целеров и прекратив военные действия, явно способствовавшие укреплению царского престижа. Но его мирная деятельность объективно означала продолжение дела упрочения царской власти. Это сказывалось в создании религиозных коллегий, не связанных непосредственно с гентильными объединениями, во всяком случае не подвластных их контролю, а в то же время как бы подчиненных именно царю, и в упорядочении им земельных владений. Учитывая известия античных авторов, а также современные лингвистические исследования, можно сказать, что Нума содействовал преодолению различий между римлянами и сабинянами, продолжая сплочение их в единый римский народ.

Социально-экономическое развитие Рима нашло выражение в упомянутых древними важных фактах. Нуме приписывается создание ремесленных коллегий, которые свидетельствуют о значительной эволюции в области разделения труда, а стало быть, и развития производительных сил. Это означает также, что в Риме не только существовало, но и было осознано разделение людей по профессиональному признаку.

Наука не располагает прямыми и безусловными доказательствами наличия в Риме того времени письменности. Наиболее ранняя латинская надпись датируется не ранее VII в. до н. э. Однако нельзя отбросить тех серьезных соображений, которые привел Э. Перуцци в пользу употребления римлянами греческого алфавита уже при Нуме, т. е. в конце VIII или первой трети VII в. до н. э. Если не отметать «с порога» такую возможность, а это было бы неправомерным, то она лишь подтвердит наши выводы.

Конец правления Ромула, согласно традиции, был ознаменован большим недовольством царем со стороны родовой знати, что привело его к гибели. Эти события нельзя рассматривать как личную неприязнь кого-то из родовладык к Ромулу. Все версии традиции рисуют

260

картину общего недовольства родовой верхушки римским правителем, защищавшим интересы другой части римлян. Иначе говоря, в Риме уже при Ромуле обозначились достаточно резкие социальные противоречия, заставившие Нуму маневрировать. А внутренние социальные противоречия и тем более столкновения несовместимы с родовым строем.

Исследование источников, таким образом, позволяет сказать, что Рим начала царской эпохи был обществом, не порвавшим еще с родовым строем, но уже сделавшим первый шаг в сторону от него, причем это движение нарастало от периода Ромула через правление Нумы к следующим за ними царям. Рим у истоков царского периода уже знал не только клиентскую зависимость, патриархальное рабство, выделение знати и социальные раздоры, но и усиление царской власти за счет принижения роли народного собрания и особенно сената. Знаменательной приметой времени было появление частных земельных владений. Однако преувеличивать значение указанных явлений не приходится. Римское общество было еще очень архаичным, покоившимся на принципах коллективных форм собственности на основное средство производства — землю. Рим еще не был ни полисом, ни «монархией». Нет никаких оснований для противопоставления regnum и civitas применительно к Риму рассматриваемой здесь эпохи. Но можно уже разглядеть в потемках этого далекого времени те нити, которые тянутся к классовому обществу и к civitas. Образование римского полиса проходило не непосредственно из разложения родовых отношений и «перелива» их в полисную форму, а через стадию соседской общины.

[Александр Николаевич Бадак]

https://history.wikireading.ru/230539

Важной областью бронзолитейного дела с начала II тысячелетия до н. э. был юго-восток Пиренейского полуострова. Здесь сформировалась оригинальная эль-аргарская культура, оставившая свои следы в виде памятников по всему восточному побережью полуострова и частично захватившая южные районы Испании и Португалии.

В этой культуре особенно было развито горное дело, добыча меди и ее переработка мастерами бронзового литья. Племена культуры Эль-Аргар осуществляли контакты не только с другими племенами, жившими на Пиренеях, но и с племенами Британии, например. Эти связи обеспечивали получение олова для выплавки бронзы. Во время археологических раскопок остатки бронзолитейных мастерских находят во многих домах эль-аргарских поселков. Производившиеся на юге Испании бронзовые изделия, расходились далеко за ее пределами. В большом количестве их находят в Южной и особенно Юго-Западной Франции. В Северной Италии помимо бронзовых изделий встречаются и черные лощеные сосуды, которые, как и в период энеолита, когда за пределами Испании имели хождение колоколовидные сосуды, завозились вместе с бронзовым оружием.

Племена Южной Испании были как земледельческими, так и скотоводческими. Свои поселки они размещали на холмах и обносили прочными стенами из камня. Дома в этих поселениях были многокомнатными, а кое-где и двухэтажными. Несмотря на довольно интенсивное развитие хозяйства и культуры, первобытный строй у этих племен еще сохранялся. К концу бронзового века они достигли значительных успехов в развитии производительных сил, занимаясь пахотным земледелием и садоводством. Еще в большей степени усовершенствовали эти племена бронзолитейное мастерство. И в сельском хозяйстве, и в горном деле у них начал применяться труд военнопленных-рабов. Испанские легенды, сохраняя память об этих успехах, рассказывают об очень древнем южноиспанском рабовладельческом государстве Тартесс, которое будто бы существовало во II тысячелетии до н. э.

Возможно, что оригинальную культуру Южной Испании бронзового века создали протоиберийские племена. Их потомки иберы (или иберийцы) в более позднее время населяли те же области Пиренейского полуострова, соседние острова Средиземноморья и юго-запад Франции. Существует гипотеза, что на восток от полуострова иберы проникли еще во времена раннего бронзового века.

[Максим Руссо]

https://polit.ru/article/2017/01/14/ps_lavinium/
14 января 2017, 20:22 Италия Рим античность археология история музеи

Помеция
Wikimedia Commons
В Италии для доступа туристов открылась археологическая зона на месте древнего города Лавиний (Lavinium), весьма важного в официальной мифологии древних римлян. Как считалось, этот город был основан прибывшим из Трои Энеем, что позволяло римлянам считать себя потомками троянцев.

Древний Лавиний находится в тридцати с небольшим километрах к югу от Рима, на территории современной коммуны Помеция. Он лежал на холме к югу от леса, известного под названием Silva Laurentina, и к северу от Понтийских болот, печально известных как источник малярии (осушение их было завершено лишь во время правления Муссолини). Недалеко от города в море впадала река Нумик (Numicus), и ее устье было удобной гаванью.

По словам Вергилия, когда Эней с троянцами прибыл в Лаций, его благосклонно принял местный царь Латин и пообещал отдать ему в жены свою дочь Лавинию. Но царь народа рутулов по имени Турн, правивший в соседней Ардее, ранее намеревался жениться на Лавинии, из-за чего вспыхнула война, описанию которой посвящена вторая половина «Энеиды». Перед решающим поединком с Турном Эней говорит:

«Солнце в свидетели я призываю и Лация землю,

Ради которой труды и невзгоды я тяжкие вынес!

Ты, всемогущий Отец, с твоей сестрой и супругой,

К нам благосклонной теперь по молитвам моим! Ты, родитель

Марс, прославленный бог, в чьей власти битвы и войны!

Будьте свидетели мне и вы, Родники и Потоки,

Вы, божества, сколько есть вас в морях и высоком эфире!

Если жребий отдаст авзонийскому Турну победу,

В город Эвандра тогда пусть уйдут побежденные тевкры,

Эти поля покинет мой сын, и впредь энеады

Ваших не будут держав мечом мятежным тревожить.

Если же судьбы пошлют победу нашему Марсу, —

В это я верю, и пусть не обманут всевышние веры, —

Тевкрам я подчинять италийцев не стану и царской

Власти искать для себя: пусть не будет никто побежденным,

Пусть неразрывный союз равноправные свяжет народы.

Я лишь богов и святыни вам дам. Пусть торжественной властью

Тесть мой владеет, Латин, на войне и в мире, — для нас же

Тевкры град возведут, и Лавиния даст ему имя». (Перевод С. А. Ошерова под ред. Ф. А. Петровского)

После победы Эней исполнил свое намерение и основал город, дав ему название в честь жены. Несколько древних авторов сообщают деталь, которая из-за некоторой комичности отсутствует у Вергилия. Эней собирался принести в жертву богам свинью, но она вырвалась и сумела убежать довольно далеко, а затем, остановившись принесла множество поросят. Это сочли хорошим знамением, поэтому на месте рождения поросят и был заложен город Лавиний. Сын Энея Асканий заложил другой город – Альба Лонга, в котором у его потомка Нумитора родилась дочь Рея Сильвия, ставшая матерью основателей Рима Ромула и Рема.

Свинья, Эней и его сын Асканий на рельефе примерно 150 года н. э. Британский музей

Представление о родственной связи римлян с Лавинием возникло очень рано. Варрон сообщает, что в Лавинии находилось святилище, где хранили пенаты римского народа, называвшиеся sacra principia «священные родоначальники». Все римские консулы и преторы должны были раз в год отправляться в Лавиний на поклонение этим пенатам.

Сам Эней, как считалось, погиб спустя три года после основания Лавиния в войне с царем тирренов Мезенцием. В труде «Римские древности» Дионисия Галикарнасского сообщается: «В ходе кровопролитной битвы близ Лавиния, в которой пали многие с обеих сторон, с наступлением ночи вражеские войска были разделены, но тело Энея нигде не могли обнаружить. Поэтому одни уверяют, что он вознесся к богам, а другие, – что погиб в реке, на берегу которой разыгралось сражение. Латины устроили ему героон, отмеченный таким посвящением: «Отцу и подземному божеству, который разгоняет воды реки Нумик». Но находятся такие, кто утверждает, что этот памятник сооружен Энеем Анхису, почившему за год до этой войны, От него остался небольшой холмик, а вокруг него – деревья, выросшие в ряд, приятно ласкают взор» (перевод под ред. И. Л. Маяк).

Когда в середине 1950-х годов профессор Фердинандо Кастаньоли (Ferdinando Castagnoli) из Топографического института Римского университета Ла Сапиенца и его коллега археолог Лукос Коцца (Lucos Cozza) начали первые раскопки в районе древнего Лавиния, они обнаружили курган диаметром более 18 метров, внутри которого нашли храм с гробницей и многочисленные дарами, в том числе колесницами, оружием, украшениями, сосудами. Предполагается, что гробница была сооружена в VII веке до н. э., а в IV веке до н. э. вокруг нее был построен храм, так как к этому времени уже сложился культ Энея и гробницу считали принадлежащей ему. В результате возник типичный героон – место почитания обожествленного героя возле его захоронения.

Остатки героона Энея в Лавинии

Схема раскопок и реконструкция героона

В ходе дальнейших раскопок археологи нашли еще одно святилище, известное как «Храм тринадцати алтарей». Предполагают, что это было места общелатинского культа Венеры. Построен был храм около 570 года до н. э.

Статуи в археологическом Музее Лавиния

Древние алтари из туфа

С этим храмом, возможно, связан римский праздник Сельские Виналии (Vinalia Rustica). Он проходил во второй половине августа и был связан со сбором винограда и изготовлением вина. Жрец Юпитера приносил в жертву ягненка женского пола, а вино выливалось на землю возле храма Венеры. Считалось, что праздник установлен в память об обете, который Эней или его сын Асканий принес во время войны с Мезенцием – посвятить Юпитеру все вино нового урожая.

Героон Энея и храм тринадцати алтарей были воздвигнуты к югу от городской стены Лавиния, к востоку же располагался еще один храм. В ходе раскопок в нем нашли около 60 статуй, в том числе четыре статуи Минервы, поэтому его часто называют храмом Минервы. Одна из статуй изображает богиню в сопровождении морского божества Тритона, что исследователи связывают с именем Тритония, которым иногда называют Афину-Минерву Вергилий. Возле храма было найдено множество керамических вотивных фигурок V века до н. э. Нашли археологи и две печи, где такие фигурки обжигались. Видимо, они производились на месте и продавались верующим, желавшим сделать посвящение.

Статуя Минервы Тритонии

То, что героон Энея, храм тринадцати алтарей и храм Минервы были построены за пределами стен Лавиния, означает, что это были культовые центры всего Лация. Помимо этого найдены следы культа Диоскуров, популярных в древней Италии благодаря греческому влиянию. На обнаруженной в Лавинии бронзовой табличке сохранилась посвятительная надпись: «Castorei Podlouqueique qurois» – «[божественным] юношам Кастору и Поллуксу». Слово qurois в данном случае представляет собой записанное архаичным латинским алфавитом греческое κούροις «юношам». Действовала в Лавинии и коллегия жриц-весталок. Помимо Рима, институт весталок существовал только в двух городах: Лавинии и Алба Лонге.

Со святилищами Лавиния связано предание о смерти Тита Татия, сабинского царя, ставшего соправителем Ромула. По словам Плутарха, родственники Татия однажды ограбили и убили послов из города Лаврента, отправлявшихся в Рим. Их соотечественники настаивали, чтобы правители Рима наказали убийц, но Татий всячески старался замять это дело. В конце концов, когда Ромул и Тит Татий отправились для совершения жертвоприношений в Лавиний, родные погибших разыскали их там и убили Татия, а Ромула с почетом проводили в Рим. Ромул отказался преследовать их, сказав, что «убийство искуплено убийством».

Наиболее ранние поселения на месте Лавиния возникли, по свидетельству археологов, XII веке до н. э. В VIII веке город значительно вырос и к VI веку достиг расцвета. К концу VI века до н. э. Лавиний контролировал территорию площадью примерно 164 квадратных километра и был пятым по размеру среди пятнадцати городов-государств древнего Лация, уступая Риму, Тибуру, Пренесте и Ардее. Когда позднее Лавиний вошел в состав Римской республики, он оказался среди городов, пользовавшихся особым статусом, например, его жители сразу в полной мере получили избирательное право. В V веке Лавиний пришел в некоторый упадок из-за разрушительного землетрясения. Со временем его все больше затмевал набирающий силу Рим.

После падения Западной Римской империи Лавиний окончательно был заброшен, хотя на его землях сохранялись сельские поселения. Около 1200 года на месте Лавиния возник укрепленный монастырь Пратика-ди-Маре. До XIV век она принадлежала ордену бенедиктинцев, а потом его в качестве крепости использовали различные знатные семейства Рима. В 1617 году крепостью завладел Маркантонио II Боргезе, с тех пор она остается в собственности рода Боргезе. На владельцев наложены обязательства по сохранению находящихся на их земле исторических памятников, но, с другой стороны, любые работы в археологической зоне и окружающем ее природном заповеднике требуют согласования с представителями Боргезе.

Ворота в Пратика-ди-Маре. Слева Кастелло Боргезе. За пределами снимка слева начинается зона раскопок. Музей Лавиния находится за спиной фотографа.

Из-за этого памятники древнего Лавиния долгое время оставались труднодоступными для любителей древности. Положение начало меняться в 2005 году, года был открыт Музей Лавиния. Теперь в результате нового соглашения между властями коммуны Помеция, семейством Боргезе и Археологическим управлением Рима для посетителей открыта и археологическая зона Лавиния.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/Лавиния
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Лавиния
Lavinia.jpg
Портрет из сборника биографий
Promptuarii Iconum Insigniorum (1553 год)
Пол женский
Отец Латин
Мать Амата
Супруг Эней
Дети Сильвий и Асканий

Лавиния (лат. Lavinia) — персонаж римской мифологии [1]. По наиболее распространённой версии сказания, дочь Латина [2], царя Лациума и Аматы, жена Энея [3]. Из-за страха перед Асканием после смерти Энея бежала в лес к пастуху Тирру и родила там Сильвия [4]. Будучи невестой местного князя, должна была по желанию отца выйти замуж за троянского выходца Энея, которому она родила Сильвия. Лавиния воспета римскими поэтами Вергилием и Овидием.

По другим версиям, Лавиния — это:

Дочь Фавна, жена Энея [5].
Дочь Евандра, родившая от Геракла Палланта [6]. У Полибия Лауна.
Дочь Ания, сопровождавшая троянцев, её именем назван город Лавиний [7]; либо дочь Ания, жена Энея [8].

В культуре

Героиня романа Урсулы Ле Гуин «Лавиния» (2008).
Равнина Лавинии на Венере.

Примечания

Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.33
Вергилий. Энеида VII 52-56
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 60, 1
Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия I 270; Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 70, 1-3
Аппиан. Римская история I 1
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 32, 1
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 59, 3
Аврелий Виктор. Происхождение римского народа 9, 5

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/Латин
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Латин
лат. Latinus или Lavinius

Портрет из сборника биографий
Promptuarii Iconum Insigniorum (1553 год)
Пол мужской
Занятие Третий царь латинов
Отец Фавн
Мать Марика
Супруга Амата
Дети 1. (?)
2. Лавиния

Лати́н (лат. Latinus) — мифологическая личность в мифологии Древней Греции и Древнего Рима, царь Лаврента, его имя связано с происхождением названия племени латинян [1]. По различным версиям, он выступает как:

сын Одиссея и Калипсо [2];
сын Одиссея и Кирки [3];
сын Телемаха и Кирки [4];
согласно писателю Клинию, сын Телегона [5];
согласно Иоанну Лиду, ссылающемуся на Гесиода, сын Зевса и Пандоры [6].
сын Фавна и Марики [7];
сын Геракла и гиперборейской девы, выданной замуж за Фавна [8];
сын дочери Фавна, зачатый от Геракла [9].
сын Ареса и Антики.
По Дионисию Галикарнасскому — царь аборигинов, которые, объединившись с троянцами под предводительством Энея, по его имени стали зваться латинами[10]. По одной из хронологий, стал царем через 55 лет после отбытия Геракла и правил 35 лет [11].

Убит в войне с рутулами[12]. Отец Лавинии[13], его сын умер в юности.

Почитался в Древнем Риме как Юпитер Латиарис (Лациарий) [14], святилище находилось на Альбанской горе.

Примечания

Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.39-40
Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э VII 24
Гесиод. Теогония 1013
Гигин. Мифы 125 маргиналия; 127; Плутарх. Ромул 2
Фест // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.159
Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.159, но у Гесиода не так
Вергилий. Энеида VII 47; Овидий. Метаморфозы XIV 449
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 43, 1
Юстин. Эпитома Помпея Трога XLIII 1, 9
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 9, 3
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 44, 3
Тит Ливий. История Рима I 2, 2; Аврелий Виктор. Происхождение римского народа 13, 5
Страбон. География V 3, 2 (стр.229)
Фест // Маяк И. Л. Рим первых царей. М., 1983. С.71

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/Амата
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Амата

Портрет из сборника биографий
Promptuarii Iconum Insigniorum (1553 год)
Пол женский
Братья и сёстры Венилия[d]
Супруг Латин
Дети Лавиния
Ама́та — в римской мифологии[1] жена царя Латина, мать Лавинии[2].

Лавиния была помолвлена со своим двоюродным братом, вождем племени рутулов Турном; этого брака хотела и Амата. Когда Латин, повинуясь оракулу, решил выдать дочь за прибывшего в Италию троянца Энея, Амата подтолкнула Турна начать войну против Энея (прежде Алекто ввела её в безумие). В ходе войны Амата всемерно поддерживала Турна; когда тот согласился решить исход войны в поединке с Энеем, она пыталась отговорить его[3]. Ложно посчитав, что Турн погиб, Амата покончила с собой[4].

В честь Аматы назван астероид (1035) Амата (англ.)русск., открытый в 1924 году.

Примечания

Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.65; Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.89
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 64, 2; Вергилий. Энеида VII 343
А. П. Кондрашов, Боги и герои древней Греции и Рима, стр. 36.
Вергилий. Энеида XII 599—611

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/Альба-Лонга
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Древний город
Альба-Лонга
итал. Albalonga

Древнеримские руины в Альбано-Лациале — возможном месте нахождения легендарной Альба-Лонги
41°44′ с. ш. 12°40′ в. д.HGЯO
Основан 1152 до н. э.
Основатель Асканий
Разрушен VII в. до н. э.
Причины разрушения Завоевание
Названия жителей альба́нец, альба́нцы[1]
Альба-Лонга на картеАльба-ЛонгаАльба-Лонга
Альба-Лонга (лат. Alba Longa) — древний латинский город в Лацио к юго-востоку от Рима.

Содержание

1 История
2 См. также
3 Примечания
4 Ссылки

История

По преданию, Альба-Лонга основана около 1152 года до н. э., через 30 лет после Лавиниума, Асканием, сыном Энея, принявшим позднее имя Юл и ставшим родоначальником рода Юлиев. Около начала 1-го тыс. до н. э. являлась центром Латинского союза.

В VII в. до н. э. (при царе Тулле Гостилии) была разрушена римлянами, но находившееся в Альба-Лонге святилище Юпитера Лациариса осталось священным центром союза. Альбанцы были переселены в Рим, члены знатных родов (Юлии, Сервилии, Квинкции, Гегании, Куриации, Клелии) были записаны в римские патриции.

Альба-Лонга является легендарной родиной Ромула и Рема.

См. также

Список царей Альба-Лонги

Примечания

Городецкая И. Л., Левашов Е. А. Альба-Лонга // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 26. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.

Ссылки

Альбалонга // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Dionysius of Halicarnassus. Roman Antiquities. — Cambridge, Chicago : Harvard University, University of Chicago, 1937-1950, 2007.
Livius, Titus; D. Spillan (Translator). The History of Rome, Books 1 to 8 (англ.). Project Gutenberg (1853, 2006). Дата обращения 13 июля 2009. Архивировано 26 августа 2011 года.
Huyzendveld, Antonia Alba Longa. Digiter geoarchaeologia (2000). Дата обращения 13 июля 2009. Архивировано 26 августа 2011 года.
Piperno, Roberto Giuseppe Vasi's Digression - Albano. romeartlovers.it (2009). Дата обращения 13 июля 2009. Архивировано 26 августа 2011 года.
Richter, GMA (1976, 2009), "ALBA LONGA (Castel Gandolfo) Latium, Italy", in Stillwell, Richard, The Princeton Encyclopedia of Classical Sites, Princeton, Medford: Princeton University Press, Perseus Digital Library
Лукьянов А. Италия и ранний Рим. 2014.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/Список_царей_Альба-Лонги
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Цари Альба-Лонги, согласно античной традиции, правили в XII—VIII веках до н. э. Их историческая реальность сомнительна. Разночтения в источниках незначительны и касаются в основном написания имен.

Краткий их перечень содержится у Тита Ливия [1], Овидия [2], Аппиана [3], Диона Кассия [4] и Аврелия Виктора [5] (которые не указывают дат правления), более подробный — у Дионисия Галикарнасского [6], Диодора Сицилийского [7] (указывающих даты) и в «Хронике Евсевия» (где указаны даты, но не родословные связи).

В списке имена приведены по Ливию, а даты правления — по «Хронике Евсевия»:

Эней. Правил латинянами 3 года (1179—1176 до н. э.), основал династию
Асканий. 38 лет (1176—1138 до н. э.), основатель города Альба-Лонги
Сильвий, брат Аскания. 29 лет. (1138—1109), по Диодору — 49 лет
Эней Сильвий, сын предыдущего. 31 год (1109—1078), по Диодору — «более 30 лет»
Латин Сильвий, сын. 50 лет (1078—1028); по Дионисию — 51 год
Альба Сильвий, сын. 39 лет (1028—989), Аппиан и Дион его пропускают, по Диодору — 38 лет
Атис Сильвий, сын. 24 года (989—965), по Дионисию — Капет, правил 26 лет, по Диодору — Эпит, правил 26 лет; по Овидию — Эпит, по Евсевию — Египт, Аппиан и Дион его пропускают
Капис Сильвий, сын. 28 лет (965—937), по Диодору — Апис
Капет Сильвий, сын. 13 лет (937—924), по Дионисию и Диодору — Калпет, по Ливию и Овидию — Капет, по Евсевию — Карпент, Дион его пропускает
Тиберин Сильвий, сын. 8 лет (924—916)
Агриппа Сильвий, сын. 40 лет (916—876), по Дионисию и Диодору — 41 год, по Овидию — его имя Акрот, и он был братом Ремула, Дион его пропускает
Ромул Сильвий, сын. 19 лет (876—857), по Дионисию — Аллодий, по Овидию — Ремул, по Диодору — Аррамулий, по Евсевию и Аврелию Виктору — Аремул, Дион его пропускает.
Авентин Сильвий, сын. 37 лет (857—820)
Прока Сильвий, сын. 23 года (820—797), Диодор и Дион его пропускают
Амулий Сильвий, младший сын. 44 года (797—753), по Дионисию — 42 года
Нумитор, старший брат Амулия.

753 до н. э. — начало правления Ромула в Риме.
В дальнейшем из царей Альба-Лонги в источниках упоминается только Гай Клуилий, вскоре после смерти которого город был побежден и захвачен римлянами при царе Тулле Гостилии (середина VII века до н. э.).

Фамильное древо царей Альба-Лонги

Анхис

богиня Венера

Латин

Креуса

Эней

Лавиния

Асканий или Юлий

Сильвий

Сильвий

Эней Сильвий

Брут Троянский

Латин Сильвий

Альба Сильвий

Атис Сильвий

Капис Сильвий

Капет Сильвий

Тиберин Сильвий

Агриппа Сильвий

Ромул Сильвий

Авентин Сильвий

Прока Сильвий

Нумитор

Амулий Сильвий

Рея Сильвия

бог Арес/Марс

Герсилия

Ромул

Рем

Древнеримские цари

Примечания

Ливий. История Рима от основания города I 3, 6-10
Овидий. Метаморфозы XIV 609—622
Аппиан. Римская история I 1, 2
Дион Кассий. История I 1, во фрагменте ряд имен опущены
Аврелий Виктор. Происхождение римского народа, гл. 17, 18, названо лишь несколько имен
Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 71
Диодор Сицилийский. Историческая библиотека VII, фр.5