*1190. Явлинский Григорий Алексеевич

[Непорочная гриша]

http://gr-yavlinsky.livejournal.com/40511.html#cutid1

February 29th, 12:42
«Яблоко» берет курс на созыв Учредительного собрания

Социологические опросы на проспекте Сахарова и Болотной площади показали, что порядка трети участников протестных митингов голосовали на парламентских выборах за «Яблоко», а на президентских собирались голосовать за Григория Явлинского.

Явлинский, однако, был с выборов снят, и его потенциальные избиратели оказались в недоумении и пустоте, внезапно осознав, что им не за кого голосовать.

Мы публикуем статью Григория Явлинского, написанную специально по просьбе «МК».

Он постарался ответить в ней на несколько вопросов, которые особенно интересуют тех, кто его поддерживает.

МК, 29 февраля 2012 года

ЭТА СИСТЕМА НЕРЕФОРМИРУЕМА

Предвыборная программа Путина уже вся изложена в его статьях, два последних месяца публиковавшихся по понедельникам в разных газетах. Позволит ли она добиться превращения России в современную постиндустриальную страну?

«Понедельничные» статьи Путина призваны были показать, что у него есть программа, как все изменить и улучшить. А получилось наоборот — из его предвыборных статей видно, как он будет улучшать и изменять не нашу жизнь, а свою систему — ту, которая есть сейчас. Как она будет сохраняться в политике, экономике, в отношениях государства и общества, никак не меняя сегодняшнего стиля жизни.

Тех, кому все это надоело, гораздо больше тех, кто выходит на митинги и марши протеста. Большая часть таких людей пока еще никуда не выходит. Часть даже голосует за Путина — из представления о нем, как «меньшем зле». Но это не значит, что они его поддерживают.

Поддержка — это то, на что можно опереться. А молчаливая покорность — не опора. Она как трава на болоте — по виду лужайка, а попробуй ступить — провалишься и не выберешься. В этом не только недоверие персонально Путину. В этом глубинный запрос на альтернативу — на стратегию, на программу, в которую можно поверить, в которую можно вложить свою надежду.

Проблема Путина и всей нынешней власти в том, что они такую программу не предлагают.

Вместо «дорожной карты» движения России по XXI веку в статьях Путина предлагается расценивать как достижение существующую систему, которую можно будет как-то подремонтировать, где-то подлатать. Это попытка «продать» избирателям сегодняшний день как «стабильность». А она перестает быть ценностью. Не потому, что люди хотят приключений и потрясений. Просто им уже понятно, что у того, что есть сейчас, нет будущего. 200 тысяч человек в бегах от армии, миллионы думают ехать за границу. Не потому, что не патриоты. Просто не верят в будущее сегодняшней системы и перестали надеяться что-либо изменить. Тем, кто хочет надеяться, нужна альтернатива, то есть принципиально другое направление развития, другая программа действий.

Альтернатива нужна потому, что даже то, что предлагает Путин, нельзя сделать в системе, которую он хочет сохранить. Система Путина нереформируема, ее можно только заменить. В том, чтобы сделать это мирным, законным способом, без потрясений, переворотов и революций, и есть смысл моей программы — моей альтернативы.

ГОСУДАРСТВО ДОЛЖНО ПЕРЕСТАТЬ УНИЖАТЬ И ОБМАНЫВАТЬ ЛЮДЕЙ

В чем коренные отличия Вашей альтернативы?

Суть альтернативы, которую я предлагаю, ради которой я выходил на президентские выборы, в том, что закон должен быть одинаковым для всех, суд — независимым, а собственность — неприкосновенной, чтобы руководство страны сменялось, чтобы политическая система в стране изменилась кардинально — чтобы были честные выборы, трехпроцентный барьер, свободные СМИ, общественное телевидение, чтобы правительство было подотчетным, а бизнес прозрачным, чтобы люди почувствовали свою причастность к происходящему в стране и поверили в свои силы, знали, что это ИХ государство, ими формируемое и на них работающее.

Когда люди не чувствуют, не видят справедливости и свободы для себя и своей семьи — нельзя ждать, что они создадут экономику знаний. В «шарашках» можно создать ядерную бомбу, но нельзя решать задачи постиндустриальной экономики и сделать страну удобной для жизни людей. Я считаю, что без создания в России современной европейской демократии настоящая модернизация общества невозможна. В этом и заключается моя АЛЬТЕРНАТИВА тому, что происходит в России сегодня.

Теперь об экономике. Путин в своих статьях повторяет уже не раз звучавшие тезисы о выстраивании некоей современной экономики на основе новых технологий. Но годы идут, ничего не меняется, сырьевая зависимость России все растет и растет, несмотря ни на какие «Сколково».

Суть моей экономической программы — это не сегодняшний бесконечный распил и ручное манипулирование бизнес-группировками. Я предлагаю принципиально другую программу, которая увеличит внутренний спрос и тем самым подтолкнет к развитию несырьевой сегмент экономики, привлечет деньги, создаст новые рабочие места.

Это программа обустройства России «Земля—дома—дороги», предполагающая бесплатную раздачу людям земельных участков, на которых они будут строить себе собственные дома. А строить к этим домам дороги, проводить электричество и газ будет государство. И дешевые кредиты на строительство людям тоже будет давать государство.

Эта программа потребует новых рабочих мест во всех секторах. Она изменит облик нашей страны. Вместо сжимания России вокруг нескольких крупных городов и нефтегазовых месторождений она даст возможность освоения огромных территорий. Эта программа — самая радикальная из всех существующих. Не по словам, по последствиям. Как подметила одна газета еще перед декабрьскими выборами, «Яблоко» предложило программу, которая лишь на первый взгляд решает только социальную проблему с жильем, но на самом деле предполагает смену политического режима«.

Ничего подобного у Путина нет. Сути экономики его программа не затрагивает. Реальных проблем: зависимости бизнеса от власти, воровства и коррупции, произвола силовиков из-за нелегитимности в глазах огромной части общества частной собственности, вывода денег за рубеж и нехватки инвестиций, невостребованности людей в этой экономической системе, отсутствия у них перспектив — программа Путина не решает.

Наконец, самое важное — стране нужна нравственная альтернатива. Жизненно необходима власть, которая уважает людей, не относится к ним как к средству. Ключ к решению и политических, и экономических проблем прежде всего в том, чтобы изменить самоощущение человека. Я считаю, что государство должно прекратить унижать и обманывать людей. Уважение к человеку, к личности должно стать главным принципом Российского государства.

Короче говоря, цель, которая жизненно необходима России, — создание современного целостного российского общества во всех измерениях — политическом, экономическом, нравственном. К сожалению, в программах кандидатов в президенты ничего такого нет.

Я ПРОГОЛОСУЮ ПРОТИВ ВСЕХ

За кого из кандидатов голосовать на президентских выборах людям, которые хотят перемен в стране?

То, что объективно нужно стране от нового президента, — качественно новая политика, возвращение в нее таких понятий, как репутация, мораль, нравственность, национальные интересы. Не придуманные «государственные интересы», которые понимаются как нечто противоположное интересам народа и требующие от него, как правило, мобилизации, лояльности и «затягивания поясов», а вещи, важные для всех. Это создание ключевых политических, экономических, социальных институтов. Это новые правила жизни. Это начало решения проблемы «уходящего народа» — возрождение интереса к политике, к устройству государства и его будущему.

Те кандидаты, которые остались, не могут эту миссию выполнить. Начать менять систему сможет только человек, минимально с нею связанный. Таких в списке нет. Так сделано сознательно, чтобы снять вопрос о смене системы, об альтернативе с повестки дня выборов. Это значит, что политического выбора у нас нет.

Меня сейчас часто спрашивают: за кого нам голосовать? За кого будете голосовать Вы? Ответ простой — голосовать надо по совести. Не выбирайте по принципу «меньшего зла». И не выбирайте тех, кому не доверяете. Меньшее зло, когда его выберут, станет большим. А те, кому вы не верите, непременно очень жестоко вас обманут.

Я проголосую против всех — приду на выборы и вычеркну всех кандидатов, а также поставлю галочки во всех квадратиках. Может, еще допишу что-нибудь. Да, это будет означать, что бюллетень недействителен. Если будут надежные наблюдатели, то по числу недействительных бюллетеней можно будет определить, сколько избирателей проголосовали против всех. Обществу это было бы полезно знать. На этих выборах голоса не перераспределяются, никому они не перейдут. Если мой бюллетень окажется недействительным, то мой голос не достанется никому. Вот и все.

НЕ НАДО ИДТИ ЗА НОВОЙ ОБМАНКОЙ

Часть людей, предполагавших голосовать за Вас, настраиваются голосовать за Прохорова. Насколько это правильное решение?

Не спешите заполнять своими надеждами зияющие пустоты, авансом наделяя лишь бы какого кандидата нужными вам качествами. Власть всегда успешно пользуется этим стремлением.

Вам придумали и вставили в избирательную кампанию «новое лицо Путина» — Михаила Прохорова. Что тут скажешь? Прохоров оказался на выборах по просьбе-поручению Владимира Путина. Но это не главное.

Почему я за него не проголосую — потому, что он представляет собой важнейший элемент нынешней прогнившей политической системы — олигархию. То есть он человек, получивший свое богатство от власти, просто потому что оказался рядом с людьми из власти во время криминальных залоговых аукционов. Прохоров знает, что участвовал в политическом и экономическом преступлении, но с энтузиазмом пользуется его плодами.

Объяснение, что тогда были такие законы, возможно, и является оправданием для бизнесменов, но никак не для человека, претендующего на должность президента. Неудивительно, что в декларации об имуществе кандидата в президенты Прохорова нет сведений о многих его крупнейших активах. Как пишут, например, «Ведомости», ни один из упомянутых в декларации Прохорова офшоров с романтичными названиями «Рагато», «Дочемио», «Гидрус» не является прямым владельцем акций самых известных активов Прохорова — UC Rusal, Polyus Gold, ТГК-4, «Ренессанс капитала», которые в декларации не указаны. Получается, что кандидат в президенты Прохоров много беднее бизнесмена Прохорова. Ну, и что здесь нового? Как за такое голосовать? Не надо идти за новой обманкой.

Важная форма участия в выборах — стать наблюдателем. Это, если есть желание, обязательно делайте, это полезно для будущего. Наблюдатели «ЯБЛОКА», которые после парламентских выборов имеют заслуженную репутацию самых профессиональных и эффективных, обязательно будут работать 4 марта. Мы продолжаем обучать и готовить наблюдателей. Тренинги идут каждый день, записывайтесь на нашем сайте и приходите.

НЕ МИТИНГИ ОСЛАБЛЯЮТ СТРАНУ, А САМА ВЛАСТЬ БЫСТРО СЛАБЕЕТ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

Людям, которые ходят на митинги из-за фальсификаций, предъявляют претензии: дескать, они участвуют в «раскачивании лодки», что ведет к «оранжевой революции», инспирированной мировой закулисой, стремящейся ослабить Россию. Насколько оправдана такая логическая цепочка «митинги — раскачивание лодки — „оранжевая революция“ —развал России»? Как должны поступать люди, которые не хотят революции, но хотят изменений? Ходить им на митинги против фальсификаций или не ходить, чтоб не «ослаблять страну»?

Создают нестабильность и ослабляют страну те, кто нарушает закон и фальсифицирует выборы. А вовсе не те, кто в полном соответствии с Конституцией выходит на улицу и пытается заставить власти соблюдать закон.

Цепочка рассуждений о "митингах — раскачивании лодки —"оранжевой революции" — развале России" придумана, чтобы прикрыть слабость власти, объяснить ее чьими-то происками.

«Яблоко» категорически против любых революций. Мы видим свою задачу в том, чтобы найти способ мирного выхода из кризиса. Поэтому мне близки люди, которые не хотят революции, но хотят изменений. Приходить на осмысленные политические митинги надо, потому что это сейчас продуктивный способ высказать не только политическую, но и нравственную позицию, требовать от руководства страны соблюдения закона. Власти обращают внимание на митинги не потому, что они ведут к каким-то революционным потрясениям. Они видят моральное превосходство протестующих, и именно это их «реально достает».

Не митинги ослабляют страну, а сама власть быстро слабеет в последние годы. Она не может выполнять даже те задачи, которые сама перед собой ставит. И происходит это вовсе не от испуга перед протестующими гражданами — как раз в этом отношении растерянность, которая действительно наблюдалась в декабре, сменилась определенной мобилизацией. Речь о другом: заложенные в российскую политическую систему угрозы (коррупция, лживость власти, бесконтрольность, слияние власти с бизнесом) начали переходить в новое, определяющее качество — и этот процесс набирает ход. Это становится мощной силой исторических обстоятельств.

Среди населения (не только тех пяти процентов, которые составляет прозападно настроенная часть интеллигенции и бизнесменов, которые и сегодня представляются властью как ее единственные противники, а среди большей части населения) растет недоверие к власти и, что хуже, к государственным институтам. Люди не верят правительству, не верят судам, прокуратуре, полиции, фискальным органам — вот что является угрозой для единства страны.

Бизнес не верит в стратегическую перспективу: капитал реально утекает, долгосрочные инвестиции не делаются, если только это не государственные деньги, крупные частные предприниматели фактически сворачивают свою активность в России (беда не в том, что из страны утекут «олигархи», беда в том, что вместе с ними «утечет» большое количество денег и специалистов).

Административная элита ощущает враждебное к себе отношение и неспособность власти защитить ее безопасность — как безопасность собственности, так и личную. И это тоже опасно, поскольку в случае ее массового скрытого саботажа некому будет выполнять элементарные государственные функции.

Слабость страны, нестабильность ситуации и действительно опасное «раскачивание лодки» происходит тогда, когда высшая политическая власть теряет волю к преодолению негативных обстоятельств и способность их правильно оценивать, когда она неспособна к компромиссам и стремится лишь к политическим расправам, сталкивая людей по политическим, национальным и социальным мотивам, когда в глазах правящей номенклатуры разумные уступки равны поражению, когда величайшие российские потрясения ХХ века объясняются не глубинными историческими причинами, а лишь недопустимой слабостью и нерешительностью Николая II и Михаила Горбачева.

НАМ ПРИДЕТСЯ ОТБИРАТЬ СВОИ ПРАВА ПО ПЯДЯМ И КРОХАМ

Ясно, что президентом будет избран Владимир Путин. Как относиться к этому людям, которые недовольны его системой правления? Что им делать с этим своим недовольством — сейчас и после выборов? Что предлагает «Яблоко»?

Если говорить о том, что будет после выборов, я уверен — главное только начинается!

За последние два месяца мы увидели, что нас немало. Этого хватает, чтобы обрести уверенность в себе, но пока недостаточно, чтобы поменять власть. Когда президентские выборы пройдут, у некоторых людей может появиться ощущение, что все было напрасно, поскольку наши требования не реализованы, а впереди еще как минимум шесть лет. Но неверие в собственные силы непростительно. Здесь лимит мы уже исчерпали.

Мы знаем, что имеющие власть в России добровольно с ней не расстанутся. Нам придется отбирать свои права по пядям и крохам. Ближайший рубеж — настоящие, честные, свободные выборы губернаторов и мэров. И не через много лет, а, как говорится, «здесь и сейчас». Наша с вами власть, опирающаяся на реальное народное волеизъявление на губернаторских и мэрских выборах, появится сначала в Москве и Питере, затем Новосибирске, Челябинске и Самаре, а потом и во всей стране.

Именно поэтому так важно принять участие в президентских выборах — и в качестве избирателей, и став наблюдателями. Сегодня это важно для всех, но в первую очередь для тех, кто голосует в Москве и Санкт-Петербурге.

Вопрос о власти в Москве и Санкт-Петербурге мы должны решить очень скоро, пользуясь абсолютно легальными способами, которые закреплены в Конституции и законах России. Осмысленное и честное участие в президентских выборах, контроль над ними — вот первый шаг. Массовые митинги с требованием городских референдумов о возвращении прямых выборов мэров и переизбрании законодательных органов — шаг второй. Власти не смогут проигнорировать волю сотен тысяч жителей Москвы и Петербурга.

Это путь к тому, чтобы на деле доказать: у нас есть альтернатива нынешней системе! Двадцать два года назад, в марте 1990-го, со свободных выборов в Москве и Ленинграде началась смена власти. Далеко не все получилось, как большинство людей тогда хотели, но теперь пришла пора об этом вспомнить, извлечь уроки и действовать.

Направление работы «Яблока» после 4 марта — не теряя времени, сделать обсуждение политической реформы в стране широкой общественной задачей, попытаться создать в регионах общественные комитеты по ее обсуждению и выработке предложений. Настойчиво бороться за отмену цензуры в СМИ, прямые политические эфиры, свободный доступ к федеральным телеканалам для всех законных политических сил. Наладить тесное и эффективное взаимодействие между партией и другими демократическими общественными и политическими объединениями.

РОССИЯ ДОЛЖНА ВЕРНУТЬСЯ К ЕВРОПЕЙСКОЙ МОДЕЛИ ПАРЛАМЕНТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

Какая система правления в нашей стране должна прийти на смену нынешнему режиму? Какие шаги надо делать, чтоб ее установить? </b>

Я уверен, что первоочередные задачи будут выполнены, если гражданское движение за перемены поставит перед собой и всей страной ясную стратегическую цель, проявит понимание пути, ведущего к модернизации, созданию современного государства. Я предлагаю сделать такой долговременной перспективной целью подготовку и созыв легитимного Учредительного собрания, совмещенного с Конституционным собранием, предусмотренным действующей Конституцией.

Учредительное собрание наконец-то объединит общество и на основе общественного согласия создаст новые государственные институты, устанавливающие преемственность современной России с Российским государством до большевистского переворота и разгона Учредительного собрания 1918 года.

Учредительное собрание должно было стать ключевым элементом перехода Российского государства от самодержавной легитимности к демократической. Этот переход был сорван. Большевистская диктатура прервала сложный, но естественный и исторически обусловленный процесс формирования легитимной парламентской демократии в России. Ложь, насилие, замена элиты бюрократической номенклатурой на десятилетия стали основой государственного управления. Эти десятилетия доказали, что недемократическое государство в современном мире обречено на недоверие людей, что ложь и насилие в нем неизбежны.

России надо дать возможность вернуться на естественный для нее европейский путь развития цивилизации, к европейской модели парламентской демократии. В текущем десятилетии сделать это сможет только Учредительное собрание, представляющее все значимые политические и общественные силы, все регионы и социальные группы нашей большой страны.

Перспектива России XXI века — наследовать исторической, небольшевистской России, которая осуществила Великие реформы, запустившие процесс русской модернизации в экономике и общественных отношениях, России, которая еще 100 лет назад пришла к идее демократической легитимности и в условиях мировой войны подготовила и провела всеобщие, равные, честные выборы в Учредительное собрание.

Созыв Учредительного собрания — важнейшая цель, для достижения которой нужны значительное время и серьезная всесторонняя подготовка. Задача в том, чтобы с помощью глубокой и комплексной политической реформы была создана такая ситуация в России, когда каждый гражданин чувствовал бы себя причастным к этой работе либо непосредственно, либо через своих представителей — не придуманных или навязанных, а реальных и легитимных.

Преодолеть смутное время, длящееся уже почти сто лет, не удастся без серьезного Шага, направленного на объединение страны на принципиально новой основе.

Подготовка Учредительного собрания потребует организации прямого, открытого и принципиального диалога общества с властью в форме «круглого стола» и организации широкой общественной дискуссии.

Мы верим, что Россия сможет преодолеть затяжной политический кризис созидательно, поддерживая гражданский мир, не унижая ничье человеческое достоинство. Движение за перемены, наполненное таким смыслом, будет близким и понятным всей стране.

[Непорочная гриша]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news..._sobstvennosti

Vedomosti.ru

02.04.2012, 01:47

Недавно премьер-министр Владимир Путин вновь высказался в том смысле, что хотел бы закрыть тему нечестной приватизации в 1990-х гг., но пока не знает возможного механизма. Его слова о намерении вернуться к вопросу о так называемом приватизационном налоге, прозвучавшие на февральской предвыборной встрече в РСПП, уже вызвали целый ряд заявлений, комментариев, публикаций по проблеме приватизации 1990-х гг., включая печально известные залоговые аукционы, и ее наследия, требующего принятия определенных политических решений. Мнения, как правило, варьируются от отрицания наличия здесь какой-либо проблемы («вопрос можно считать закрытым и ворошить его не нужно») до констатации большого количества технических трудностей и, соответственно, непрактичности использования денежного платежа как метода легитимации собственности, полученной в процессе приватизации.

Тема, очевидно, требует серьезного обсуждения, и, поскольку в этой связи активно упоминалось мое имя, я считаю необходимым напомнить суть моей позиции более подробно и, учитывая контекст развернувшейся дискуссии, заново сформулировать некоторые тезисы.

Суть и контекст предложений

Во-первых, тот факт, что предложения, сделанные почти 10 лет назад, до сих пор вызывают живые отклики, если не сказать страсти, доказывает, что проблема легитимации приватизированной в 1990-е гг. крупной собственности а) существует и б) остается нерешенной. В ряде своих выступлений в прессе в середине 2000-х гг. я действительно говорил и писал о возможности выплаты бенефициарами так называемых залоговых аукционов денежной компенсации за производственные активы, полученные ими от государства, в сущности, мошенническим способом. Но если обратиться к контексту моих предложений, нетрудно заметить, что они высказывались в процессе размышлений о том, как следует решать проблему легитимации крупной частной собственности в России в ситуации, когда общее отношение к праву нынешних владельцев распоряжаться этой собственностью является по меньшей мере неоднозначным (подробно см. мою статью в № 9 журнала «Вопросы экономики» за 2007 г. http://www.vopreco.ru/rus/redaction.files/9.pdf). Отношение подавляющей части населения к крупнейшим собственникам — бенефициарам приватизации не меняется, и это продолжает аукаться им до сих пор. Да и «коллеги по цеху» не дадут забыть — кто сомневается, пусть почитает материалы лондонских судебных процессов.

Во-вторых, мною предлагался и предлагается комплексный подход к этой проблеме. Вопрос о той или иной форме компенсации бенефициаров этой приватизации обществу за упущенную выгоду — только один, притом не определяющий ее момент. Речь шла о комплексном, пакетном решении, в рамках которого государство брало бы на себя в том числе определенные обязательства по защите прав собственности, а бизнес — по обеспечению большей транспарентности своей деятельности. Речь также шла о том, чтобы был поставлен барьер между властью и бизнесом, который предотвращал бы их слияние на любом уровне, включая местный, и о создании работоспособного механизма, который позволял бы легко оспаривать и признавать юридически ничтожными любые сделки, совершенные с использованием административного ресурса. Речь шла, наконец, о создании на перспективу системы взаимных сдержек и противовесов в отношениях между государством, бизнесом и негосударственными общественными структурами (например, профсоюзами, всякого рода ассоциациями по интересам, которые, естественно, выполняют в том числе и функции лоббирования). Удовлетворение претензий общества к приватизаторам должно быть частью этого общего, комплексного решения. Эта мера никогда не рассматривалась мною как способ пополнения бюджета или личного возмездия олигархам за их злоупотребление влиянием на власть в середине 1990-х гг.

В-третьих, речь в наших предложениях шла о том, что такая компенсация необходима в принципе, а какую конкретно форму она должна принять — предмет для экспертного обсуждения. Возможны разные способы компенсации обществу, в том числе и единовременный налог на бенефициаров, — в том случае, если их можно конкретно установить, равно как и размер несправедливо полученной ими выгоды. Возможны определенные ограничения в отношении права распоряжения полученными в результате приватизации активами, возможно использование некоторых социальных обременений и т. п. Более того, мы говорили, что, скорее всего, решение должно быть сложным, с применением различных форм компенсации в отношении тех или иных конкретных активов, но это вопрос, скорее, технический.

Настоящая проблема, без решения которой невозможно нормально жить и работать, — отсутствие ясных и понятных правил ведения бизнеса на длительную перспективу. Это является в России главным препятствием для нормального развития частного сектора в целом и крупного частного предпринимательства в особенности.

Сразу оговорюсь — у нас нет проблемы с правом собственности на личные квартиры и пресловутые шесть соток. Да, есть проблемы с защитой этих прав в судах и, что еще сложнее, в реальной жизни, но само право граждан владеть этой собственностью не подвергается сомнению. То же относится и к традиционному мелкому предпринимательству — право распоряжаться своим магазином или парикмахерской всерьез никем не оспаривается, тем более что в большинстве случаев там и распоряжаться, по большому счету, нечем — не случайно такой бизнес выживает при любой власти или даже в отсутствие таковой.

Другое дело — крупные предприятия, которые по определению сильно зависят от власти и ее решений. Для того чтобы частный бизнес мог заниматься ими с прицелом на длительную перспективу, вкладывал силы и средства в их развитие и модернизацию, необходимо четко определиться с вопросом, кто и на что имеет право и будет ли это право признаваться властью и обществом через 5, 10 или 30 лет. Причем речь не только о формальном праве. На бумаге можно записать все, что угодно. Единственно надежная гарантия — это сила инерции общественного сознания, которое признает (или не признает) возможность для граждан распоряжаться тем или иным имуществом в качестве их естественного и неоспоримого права. Понятно, что важная роль в этом процессе принадлежит и власти, которая своими действиями во многом формирует это сознание, хотя и не может при этом всецело его определять.

Так вот я утверждал (и продолжаю оставаться при этом мнении и сейчас), что фигуранты списков богатейших предпринимателей нашей страны владеют своими ключевыми активами с большой степенью условности. Ни властная вертикаль, ни судебная система (в той степени, в которой она в состоянии сегодня действовать самостоятельно), ни масса обывателей не считают их полноценными хозяевами принадлежащих им активов. Скорее они воспринимаются как скандально высокооплачиваемые управляющие государственным, по сути, имуществом. Да и сами они имеют четкое представление о границах возможного, понимая, что по-настоящему важные решения по распоряжению этими активами подлежат согласованию с властью как своего рода конечным собственником всех значимых активов на подконтрольной ей территории. А главное — то, что управляют они этими активами лишь до тех пор, пока на этот счет не будет принято иное решение, и в этом случае они могут рассчитывать лишь на «выходное пособие», размер которого будет определен субъективным мнением уполномоченных чиновников.

Публичный общественный пакт

Я предлагал не ждать десятилетия, рассчитывая, что этот вопрос урегулирует себя сам, а форсировать легитимацию, т. е. общественное признание реального, а не формального права конкретных частных лиц и их структур не просто управлять в своих интересах портами, рудниками, комбинатами и всем тем остальным, что в нашей стране не только в советское, но и в досоветское время рассматривалось как, в сущности, «государево» достояние, но и свободно распоряжаться ими — продавать, закладывать, перепрофилировать и т. д., не спрашивая на то высочайшего дозволения и не опасаясь произвольного их отчуждения по каким-то административным соображениям.

Далее я писал, что корни ущербности этого вида права собственности в России многочисленны и многообразны и приватизация — не единственный и, возможно, даже не главный фактор, определивший скептическое отношение общества к новым хозяевам заводов и фабрик. Свою роль сыграли здесь и не самое удачное управление большей частью переданных бизнесу активов, и полукриминальные нравы, откровенно царящие в олигархической среде, и откровенные попытки использовать деньги для контроля за принимаемыми решениями на всех без исключения этажах и уровнях государственного управления, и сомнительная репутация российского бизнеса за рубежом. Я считал и считаю, что решать вопрос необходимо так, чтобы все эти факторы оказались в поле усилий и договоренностей власти, бизнеса и общества.

По сути, речь шла о своего рода публичном общественном пакте, в рамках которого все взаимодействующие стороны — федеральная власть, крупный бизнес и наиболее влиятельные общественные объединения (в частности, политические и профессиональные) попытались бы если не снять, то упорядочить и сгладить взаимные претензии путем принятия на себя определенных обязательств, в первую очередь относительно прозрачности и подотчетности взаимных контактов и отношений, и четкого разграничения сфер усилий и ответственности.

Конечная цель действий в этом направлении — демонтаж олигархической системы отношений. Я считал и считаю, что он необходим и осуществить его можно и нужно без нанесения вреда бизнесу, экономике, стране. Для этого, конечно, надо соблюдать несколько очень существенных ограничений. Прежде всего считаю, что абсолютно невозможен административный пересмотр итогов приватизации, несмотря на все ее недостатки. В настоящих условиях такое перераспределение заведомо будет полностью лишено каких бы то ни было критериев. В результате могут быть изменены лишь фамилии собственников, а не система отношений власти и бизнеса.

Пакет законов

Для решения проблемы я предлагал принять пакет законов, состоящий из трех основных частей, принимаемых обязательно одновременно.

Первое. С тем чтобы исчерпать возможность спекуляций на документах «смутного времени» середины 1990-х, необходимо принять законы об амнистии капитала, вплоть до уголовной, исключая убийства и другие тяжкие преступления против личности.

Вторая часть пакета предполагает введение компенсационного налога, порядок образования и расходования соответствующих социальных фондов.

Третья часть относится к урегулированию отношений бизнеса и власти и, самое главное, отделению их друг от друга. На протяжении последних почти двадцати лет финансирование политических партий непрозрачно. При этом те общественные сферы, которые не имеют за своей спиной финансовых возможностей для такого лоббирования, оказываются в Думе в очень слабом положении. Следовательно, необходимо принять законы о прозрачности финансирования политических партий и транспарентном лоббировании в парламенте. К этой же части пакета законов мы относим и те, что создали бы основу публичного независимого общенационального телевидения, которого сегодня в России нет.

Принятие такого или подобного пакета законов представляется сегодня единственной альтернативой бесконечному страху перед повторением истории с ЮКОСом.

В рамках такого решения я считал также необходимым предпринять ряд согласованных шагов, чтобы уменьшить, насколько это возможно, огромное чувство несправедливости, оставшееся у общества после памятной всем нам «большой приватизации». Напомню, что и тогда, и даже сейчас среди значительной, и отнюдь не только люмпенизированной, как сегодня пытаются представить мои оппоненты, части общества популярностью пользовалась идея «реприватизации», т. е. отмены итогов приватизации 1990-х и проведения ее заново, причем в урезанной и гораздо более жесткой форме. Понимая абсолютную неприемлемость и опасность нового массового передела собственности, я считал целесообразным выделить случаи откровенно мошеннической раздачи государственных активов — в виде залоговых аукционов, имевших все признаки притворных сделок, совершенных с использованием, в том числе, бюджетных средств в интересах частных лиц, а также в виде приватизации «в особом порядке», с отступлением от норм, закрепленных общим законом и регламентами.

Поскольку оспаривание этих сделок в суде с последующим восстановлением статус-кво было делом крайне сложным, да и обоюдоострым, в качестве более практичного решения я предложил, чтобы бенефициары этих сделок так или иначе компенсировали обществу упущенную государством выгоду путем уплаты специального компенсационного одноразового налога на полученную ими дополнительную выгоду, а также путем принятия на себя определенных ограничений на коммерческое использование этих активов, которые бы не снижали экономической эффективности использования активов, предоставляя потребителям и обществу определенные преимущества или выгоды. Полученные средства могли бы аккумулироваться в специальных компенсационных абсолютно прозрачных внебюджетных фондах и расходоваться на внятные обсужденные так или иначе с обществом цели. При этом, я считал, не было необходимости затевать длительные споры о том, как, в какой форме и в каком объеме должен быть определен такого рода налог. В конце концов, его фискальный смысл не кажется мне определяющим или даже существенным — главное, чтобы плательщиком его с одной стороны были реальные выгодоприобретатели соответствующих сделок, а с другой — у людей появилось чувство хотя бы частичного восстановления справедливости. Тогда такой шаг позволил бы подвести наконец черту под спорами о приватизации и начать разговор о качестве управления и полномочиях крупных частных собственников с новой страницы. Такая мера была бы сродни «налоговой амнистии», периодически практикуемой во многих странах: как источник налоговых поступлений она вряд ли имеет особое значение, зато позволяет тем, кто этого хочет, избавиться от страха преследования и начать «новую жизнь» с точки зрения своих отношений с фискальными и, в целом, государственными органами. Главное — не в этих деталях, а в адресности обложения и гарантиях его окончательности, выдаваемых государством, а также в появлении у людей чувства, что владельцы рассчитываются с обществом за полученное по блату.

Само не рассосется

Повторю, мне представляется, что, невзирая ни на что, вопрос о недостаточной легитимности крупной собственности не утратил и не утратит своей актуальности и его проблемность не зависит от того, будут его поднимать в ближайшее время или нет. Повторю — вопрос гораздо шире, чем оценка юридической корректности залоговых аукционов или других сомнительных приватизационных сделок 1990-х гг., суть проблемы в том, что большинство наших делегатов в списках «Форбс» так или иначе назначены миллиардерами и «капитанами российского бизнеса» и, кто бы что ни говорил, в глубине души все понимают, что назначают не хозяина-собственника, а управляющего. Перед глазами совсем свежие примеры с хозяевами Банка Москвы и «Интеко», и в ближайшие полгода, по моим ощущениям, мы сможем увидеть несколько новых любопытных сюжетов из той же серии. И если в ближайшие годы страну не постигнет катастрофа, какая-то форма урегулирования отношений собственности в духе того, что я предлагал пять лет назад, будет необходимой.

Я не знаю, какую форму это может принять, — многое зависит от понимания проблемы и образа мышления главных участников процесса. Тем не менее над конкретными шагами придется думать и думать немало, поскольку само не рассосется, ни при бездействии, ни при поспешных и неуклюжих действиях или же при очередной имитации и кампанейщине. Не стихнет до конца, даже если нефть будет стоить $200 за баррель, а все «несогласные и недовольные» дружно уедут из страны. В этом контексте я не вижу ничего невозможного и в том, чтобы при определенных условиях вернуться к идее закрытия истории с залоговыми аукционами и другими специфическими эпизодами приватизации путем выплаты ее бенефициарами определенной компенсации. Во всяком случае каких-то непреодолимых технических преград на этом пути я не вижу. Выяснить, какой конкретно Иванов-Петров (или совсем не Иванов-Петров) был выгодоприобретателем той или иной сделки, не так уж сложно, особенно при наличии политической воли и тщательно проработанного механизма, при котором те самые выгодополучатели будут ощущать для себя не вред, а далеко идущую пользу от такого процесса. А рассчитать адекватную сумму компенсации на основе уместных в таком случае критериев — задача, с которой легко справится группа не самых высокооплачиваемых экспертов.

Главное — это решимость начать решать наконец застарелые институциональные проблемы, мешающие нашей экономике двигаться вперед. А вот что необходимо для того, чтобы такая решимость появилась, и какие для этого нужны политические перемены — это вопрос, на который всем нам придется ответить, и уже в самое ближайшее время.

Автор — доктор экономических наук

[Даниил Коцюбинский]

http://www.rosbalt.ru/piter/2012/04/16/970257.html
-

О том, что нужно сделать в России, прежде чем обсуждать вопрос изменения политического устройства страны, реформаторских замыслах и внутрипартийных скандалах в интервью "Росбалту" рассказал лидер партии "Яблоко", депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга Григорий Явлинский.

— Когда ваша партия шла на выборы в петербургский парламент, одним из ее слоганов был "Начнем реформы с Питера!" У избирателей могло возникнуть представление о том, что у "Яблока" и впрямь есть наготове некий реформаторский пакет, который – в случае победы партии на выборах — начнет реализоваться сперва в Петербурге, а затем охватит и страну в целом…

— Такой пакет у "Яблока" есть.

— Но почему о нем до сих пор ничего не слышно?

— Потому что это вопрос, который требует серьезной работы на региональном уровне.

— Но прошло ведь уже несколько месяцев работы нового состава ЗакСа…

— Несколько месяцев это совсем небольшой срок. Кроме того, эти месяцы были заняты такими событиями, как президентские выборы, сбор подписей… Были и другие очень важные политические мероприятия – подготовка 100-150-тысячных митингов в Москве. Это важные вещи, и они потребовали очень много усилий! Последнее крупное событие, связанное с выборами, произошло 10 марта – а сегодня у нас с вами всего лишь начало апреля… Тем не менее, уже подготовлены некоторые ключевые элементы нашего реформаторского пакета. Например, находится уже на стадии подготовки законопроекта концепция борьбы с коррупцией. Там есть очень важный элемент – "провокация взятки". Также идет речь о предотвращении конфликта интересов… Трудность заключается в том, что сложно добиться согласия с другими фракциями ЗакСа по вопросу о том, что в решении этой проблемы можно сделать именно на региональном уровне, не вторгаясь в федеральные прерогативы. Со своей стороны я считаю, что можно и надо находить решение именно на региональном уровне, не затрагивая пока Уголовный кодекс. Однако даже в этом случае возникают сложности, связанные, например, с законом о государственной службе… Конечно, если отнестись к данной проблеме формально, то можно решить, что вообще ничего на региональном уровне сделать нельзя, но я думаю, что очень многие вещи – не только борьбу с коррупцией – можно начать реализовывать в контексте того лозунга, который вы упомянули: "Начинаем с Петербурга!"

— Вы знаете…

— Извините, это еще не всё. Кроме того, я думаю, что в ближайшее время – хотя трудно сказать, когда именно, не забывайте, что заседания в ЗакСе случаются всего один раз в неделю, — будет внесен законопроект об установке камер видеонаблюдения в машинах полиции и в полицейских участках. Мы сделали соответствующие расчеты, примерно знаем, сколько это будет стоить, проект обращения к губернатору от имени депутатов уже подготовлен и поддержан профильной комиссией ЗакСа. На очереди стоит также законопроект, подготовленный нами в рамках нашей программы "Дома-Земля-Дороги" и созданный с учетом именно петербургской специфики. Очень болезненная проблема Петербурга, насколько я понимаю, – это проблема коммуналок в центре города. Чтобы всерьез заниматься ею, нужна довольно большая сумма. Сейчас мы проводим анализ бюджета – и я приглашаю вас через какое-то время снова встретиться. Мы поговорим более предметно о городском бюджете как раз в контексте этих расходов и попробуем подумать, что здесь можно реально сделать в первоочередном порядке и как привлечь к решению этой проблемы инвесторов. Мы исходим из того, что посредством варьирования налогов нужно будет заинтересовать инвесторов в том, чтобы они работали в центре города, при этом не превращая исторические здания в коммерческие. Понятно, что здесь придется пройти между Сциллой и Харибдой…

— Законопроекты, касающиеся собственно Петербурга, бесспорно, очень важны, но когда я задавал вопрос о вашем реформаторском пакете, то имел в виду, прежде всего, те реформы, которые вы обещали, "начав с Питера", затем распространить на всю Россию…

— Все, о чем я говорю, нужно будет распространить на всю Россию. Однако "Яблоком" подготовлен довольно большой пакет реформ и общеполитического характера. И я надеюсь, что еще до летних каникул, — в крайнем случае, сразу после перерыва, — мы предложим ЗакСу поддержать наши поправки к целому ряду федеральных законов и направить эти предложения на рассмотрение в Госдуму. Прежде всего, здесь следует упомянуть о поправках к уже ставшему печально знаменитым закону о партиях. Мы хотим дополнить этот закон положением, разрешающим создание предвыборных блоков. Кроме того, один из лидеров "Яблока", Сергей Иваненко, предложил, на мой взгляд, очень правильную систему подсчета голосов, позволяющую существенно повысить представительность Госдумы. Мы также хотим снизить избирательный барьер…

— Помимо некоторой либерализации закона о партиях и избирательного законодательства – что еще?

— Довольно большой перечень… Могу прислать вам табличку!

— Хотя бы самое основное!

— Мы намерены внести законы, гарантирующие неприкосновенность личности, защищающие гражданские права (например, устанавливающие уведомительный порядок проведения пикетов, митингов, демонстраций), обеспечивающие право народа действительно выбирать власть, защищающие права меньшинства, гарантирующие реальную независимость законодательной власти. Особенно важная часть пакета — законодательство о создании независимой судебной системы (выборность мировых судей, назначения всех федеральных судей Советом Федерации исключительно по предложению органов судейского сообщества, расширения категорий дел, рассматриваемых судом присяжных и др.). Мы полагаем необходимой отмену законов и подзаконных актов, необоснованно расширяющих полномочия ФСБ, ФСО, полиции и других силовых структур… Подробнее наши предложения можно посмотреть на сайте здесь. Особо хочу обратить ваше внимание на наш план подготовить проект закона об общественном телевидении. Мы бы хотели внести изменения в систему финансирования СМИ, что обеспечило бы им значительно большую свободу. Мы бы хотели также внести проект закона о контроле за государственным ТВ, чтобы не один чиновник принимал решение о том, что оно должно показывать, а что – нет, но чтобы были общественные советы на государственных каналах…

— В ваших предложениях — начиная с идей "провокации взятки" и установки веб-камер в каждой полицейской машине и заканчивая законопроектом о государственном ТВ, — речь идет о принятии неких "правильных решений" и об усилении чисто контрольных функций неких структур в рамках существующей государственно-политической модели. Но вопрос – кто гарантирует принятие этих замечательных решений и, самое главное, кто будет осуществлять контроль за их исполнением – в насквозь чиновничьем государстве? Те же чиновники…

— Речь идет именно об общественном контроле! Обеспечение, например, прозрачности работы полиции или публичное выявление взяточников — это не только и не столько чиновничья работа, сколько работа общества, правозащитников, СМИ …

— Провокацией взяток, по-вашему, будет заниматься общество?

— Общество принимает решение – кто имеет на эту деятельность полномочия…

— Общество в Петербурге – это 5 миллионов горожан…

— Общество – это и его представители в законодательном собрании. В этом смысл выборов.

— Так это уже не общество, а орган власти…

— Да, но эта власть – представительная. Она представляет общество.

— И все же это власть, а не общество…

— Да. Я надеюсь, что вы не понимаете под обществом 100 тысяч человек, стоящих на улице?

— Я понимаю под обществом всех жителей города…

— У жителей города есть ими созданная представительная власть. Мы же с вами в 21 веке живем! Так вот, от имени общества депутаты принимают решение о том, кому можно делегировать право, например, проводить спецмероприятия по изобличению коррупционеров. В частности, провоцировать чиновников на получение взяток…

— Иными словами, вы ведете речь о создании еще одного государственного контрольного института…

— Это не контроль. Это другая вещь. Вы, к сожалению, не понимаете сути этого вопроса. И вы напрасно смеетесь, это совсем не смешно. Это вещь серьезная… Вот вы хотите, чтобы уменьшилась коррупция?

— Да.

— Значит, нужно перестать бояться и необходимо принимать специальные меры, необычные меры… Но главный упор "Яблоко" сейчас делает – в широком смысле – на свободу слова. Потому что без нее мы вообще не видим никакой возможности ничего решить. Это мы считаем главным и первым начальным шагом на пути к демократии из той точки, где мы находимся.

— Так почему с вашей стороны не слышно на эту тему конкретных предложений и законопроектов? Почему бы вам, например, не поставить вопрос о полном отделении государства от ТВ? Почему не разрешить, наконец, иностранцам создавать телекомпании на территории РФ?

— Первое, что мы считаем необходимым сделать, это принять закон о свободном телевизионном канале в Санкт-Петербурге. Соответствующий законопроект уже подготовлен. Мы будем за него бороться. Если мы добьемся этого, можно будет делать следующие шаги – в том числе рассмотреть и те предложения, о которых вы сейчас говорите.

— К проблеме свободы СМИ тесно примыкает вопрос о политической реформе, ибо создать независимое ТВ в авторитарном государстве – невозможно по определению. Те европейские страны, где ТВ (даже финансируемое государством) реально независимо от власти, — сплошь парламентские республики…

— Вы ошибаетесь: Франция не парламентская, а президентско-парламентская республика. Президент Франции играет очень большую роль в политической жизни страны. Он не является декоративной фигурой, как, например, президент в Германии.

— Да, но вы также знаете, что роль Национального собрания во Франции несравнима с ролью Госдумы в России и что президент Франции назначает правительство не по собственному кадровому усмотрению, а в соответствии с итогами парламентских выборов.

— Разумеется, знаю.

— Но почему тогда, наряду с законопроектами о либерализации СМИ, у вас не стоит в повестке дня проект радикальной реформы политического устройства РФ, который бы покончил с самодержавной вертикалью и не преобразовал бы нашу страну в парламентскую республику европейского типа?

— У нас в стране еще и партий-то настоящих почти нет! Выборы не похожи на выборы. Нужно слишком многое еще сделать прежде, чем всерьез обсуждать европейское политическое устройство в России. Но я считаю, что последний съезд партии "Яблоко" принял в этом плане решение исторического масштаба, которое станет по-настоящему понятно широким кругам общественности, быть может, еще нескоро. Это решение – о необходимости созыва Учредительного собрания. Оно и решит — каким должно быть политическое устройство России.

— Да, но политики, — и вы, в частности, — должны, как мне кажется, уже сегодня предлагать свои варианты этих будущих решений. Разве не так?

— Спокойно, товарищ дорогой. Спокойно! Вы говорите о кардинальной смене Конституции. Вот я, как политик, вам и говорю: решить этот вопрос должна Россия в целом. И для этого через какое-то, немалое, кстати говоря, время нужно будет избрать Учредительное собрание, разогнанное большевиками в 1918 году. И пускай оно и решит, какой будет Россия в будущем – парламентско-президентской республикой или конституционной монархией или еще чем-то… В этом и заключаются наши варианты.

— Но у вас, как у лидера партии "Яблоко", есть своя собственная точка зрения на этот счет?

— Моя точка зрения в том, что на ближайшие годы главная задача – провести политическую реформу, которая позволит созвать Учредительное собрание. В ходе этого процесса общество и обсудит, какое политическое устройство должно быть в России. Кому-то больше нравится парламентская республика, кому-то – президентская…

— Так вам-то что больше нравится?

— Мне нравится, чтобы общество имело возможность серьезно и обстоятельно обсуждать, какое политическое устройство необходимо России. Поэтому на данном этапе мне, как вы выражаетесь, больше нравится Учредительное собрание! Вот такой ответ. Все! Пошли дальше…

— Нет, подождите… Не кажется ли вам все-таки странным, что политик позволяет себе не иметь конкретного ответа на более чем конкретный и важный политический вопрос?

— Вы мне навязываете вопрос, не понимая ответа, который я вам даю! Я не люблю так давать интервью, когда журналист приходит для того, чтобы со мной ругаться… Вы пришли брать интервью? Я вам отвечаю! Ваше отношение к парламентской республике – а я очень много об этом думал и много раз слышал вас по радио — наивное, полудетское, особенно в России! Более того. Я хочу добавить, что такие идеи – о парламентской республике – дважды пытались быть реализованы в России – в 1917 и в 1993 годах. Оба раза они привели к очень большой трагедии. Поэтому такой наивный взгляд на вещи может, конечно, существовать, но он уж очень наивный. Подумайте об этом, почитайте книжки! Вам это будет очень интересно!

— Вот…

— Дайте закончить! Поймите — Россия находится на таком этапе развития, что для нее очень опасны всякие эксперименты. Например, эксперимент, к которому вы призываете, он затруднен тем, что люди в России пока что еще не знают, что такое партии, у них есть представление только о КПСС. Мало того! Люди в России даже еще не знают, что такое выборы. Тем более, они не знают, что такое честные выборы. Вот весь этот путь нужно пройти прежде, чем создать в России эффективную парламентскую республику! Потому что попытка создавать парламентскую республику ни с того, ни с сего, на том месте, где мы сейчас находимся, это попытка закончится диктатурой! Понимаете? Просто диктатурой!

— А сейчас у нас что – демократия?

— Ну, сейчас у нас гадость какая-то!.. А вот ваше предложение просто закончится диктатурой. Кровавой!

— Но кто эти опасные силы, которые, по-вашему, непременно прорвутся в России к власти в условиях парламентской республики? И большевики в России, и национал-социалисты в Германии – они были хорошо известны еще до того, как захватили власть…

— Весной 1917 году большевиков еще никто толком не знал.

— Ну, они успели проявить себя еще в 1905 году…

— Никто не видел в 1905 году никаких большевиков! Это в учебниках советского времени так было написано, но в обществе они были практически незаметны…

— У большевиков была даже своя фракция в IV Госдуме, и уж в среде профессиональных политиков их точно знали. Так вот, я вас, как профессионального политика, спрашиваю – кто установит в России диктатуру, если завтра наша страна станет парламентской республикой?

— Вот я вам и говорю: никто ничего завтра не установит! Никакую парламентскую республику в сегодняшней России установить невозможно! Политическое развитие России – длительный и сложный процесс, неминуемый срыв которого, в случае радикальных действий, приведет к крайне опасным последствиям и, возможно, к диктатуре. Такие силы в обществе есть. Их достаточно. И в правоохранительных структурах, и в националистических структурах. Всё зависит от хода событий. Поэтому не нужно проводить над нашей страной больше никаких экспериментов!

— А зачем тогда вообще бороться с Путиным?

— Послушайте, вы у меня интервью берете или мы с вами просто беседуем на завалинке?

— При чем здесь завалинка? Вы говорите: "Не трогайте Россию, а то будет еще хуже!", "Не будите общество, оно еще ни к чему не готово!", "Не пускайте воду в бассейн, потому что пациенты сумасшедшего дома еще не научились плавать посуху…"

— Нет… Господин Коцюбинский, я говорю: ваши предложения радикальны. И если их реализовать, они приведут к катастрофе. Очень быстро. А трогать Россию – нужно! Обязательно! В том смысле, что надо совершенствовать ее политическую систему. Понятно объясняю?

— Итак, вы против парламентской республики и за нерадикальный путь политического реформирования РФ. Но таким он и был, к слову, последние 15-20 лет. И за это время, вместо формирования демократии, в стране реставрировалась авторитарная модель власти…

— Вы ошибаетесь. В России в 1990-е годы был реализован абсолютно радикальный подход – и в части приватизации, и в части экономической реформы, и в части всех политических действий. И именно это и привело к тому, что мы имеет сегодня. Ваше предложение с еще большей скоростью приведет к какому-то виду диктатуры …

— Допустим, взгляды сторонников парламентской республики – наивны. Но не кажется ли вам наивной ваша собственная надежда на то, что без слома президентской вертикали и без замены ее парламентской горизонталью вам и вправду удастся принять законы, гарантирующие независимость СМИ, свободу выборов, независимость судов, созыв Учредительного собрания? Не наивность ли верить в то, что на все эти ваши инициативы Кремль не наложит "вето"?

— Таких иллюзий у меня, разумеется, нет.

— А как вы тогда собираетесь провести в жизнь весь ваш либеральный пакет?

— Я совсем не жду, что эта власть пойдет нам навстречу. Эта власть – корпоративная. У нее есть очень серьезные финансовые, политические, клановые интересы. Эта власть – охранительная, она очень бдительно охраняет свои позиции. Она не отдаст ни пяди! Поэтому если общество хочет добиться чего-то по-настоящему серьезного, — за все за это оно должно бороться. Для этого нужно последовательно, шаг за шагом, сначала сформулировать первые цели и задачи – и начинать за них бороться!

— Какими методами?

— Всеми! Всеми законными методами.

— Включая радикальные?

— Нет! Только законные!

— Но выход, допустим, ста тысяч человек на улицу – это и законно, и радикально одновременно…

— Если вы хотите называть такие способы радикальными, называйте. Для меня принципиально, чтобы они были законными!

— Ну, вот выходит один миллион человек и требует немедленной отставки правительства…

— Вот это законно!

— Но ведь это куда более радикально, чем парламентская республика. Это практически – прямая демократия…

— Это вообще разные вещи! Это знаете, как у меня на родине говорили: "В огороде бузина, а в Киеве – дядька". У вас такая каша в голове! Вы говорите то про митинги, то про парламентскую республику. Но парламентская республика – это институт. А митинг – это массовое собрание для обсуждения политических, злободневных вопросов, форма выражения согласия или несогласия. Это как круглое и зеленое! Так невозможно ничего обсуждать. Давайте уже либо "круглое" обсудим, либо "зеленое"…

— Вы сказали, что парламентская республика для России опасна потому, что в российском обществе есть мощные экстремистские тенденции, которые в условиях парламентской республики получают шанс прорваться к власти. Но в ходе массовых публичных акций эти экстремистские тенденции, как известно, проявляются гораздо сильнее, и они оказываются гораздо перспективнее, чем в ходе работы парламента, каким бы ни был его состав…

— Я не согласен с вами!

— Но большевики, о которых вы упоминали, именно через улицу пришли к власти в 1917 году, а не через парламентскую республику…

— Они пришли через вооруженное восстание, а не через митинг! Повторяю – я не согласен с вами. Когда мы говорим об уличных протестах, я не считаю эти протесты экстремистскими. Я считаю их законными.

— Миллионный митинг, который требует немедленной отставки Путина, проведения досрочных выборов и реализации той программы, которую предлагает, допустим, "Яблоко", — с вашей точки зрения, это нормальный и законный метод?

— Да. Это нормальный законный метод. Просто, к сожалению, думаю, что ничего такого в скором времени не случится.

— На языке современной политологии это называется "бархатная революция", и они в последние годы происходит я мире довольно часто…

— Мне неизвестно, что такое "бархатная революция", а равно как и что такое "современная политология".

— Скажем так, бархатная революция это примерно то, что произошло в Украине в 2004 году…

— Не знаю. Это особый вопрос.

— Так или иначе, но вы говорите о том, что перемены должны наступить в результате пробуждения общества…

— Да, в результате пробуждения общества.

— А какая, по вашим прогнозам, в этом случае судьба постигнет территорию РФ? Ясно, например, что на Кавказе в случае пробуждения тут же встает вопрос об отделении от России… Однако в партийной программе "Яблока" еще в 2007 году говорилось: "Наша главная цель – сохранить Россию в ее существующих границах". Не противоречит ли ваш призыв к митинговому пробуждению России с данным "охранительным" пунктом вашей партийной программы?

— Я и сегодня готов подтвердить, что нашей главной целью является сохранение России в ее нынешних границах в 21 веке. Что касается проблем, связанных с Кавказом, то я глубоко убежден, что решения очень многих из них нужны точно такие же, как и в Петербурге. Нужно так сделать, чтобы закон был одинаков для всех, чтобы юстиция в стране была независимой, чтобы правоохранительные органы были подконтрольны, как и все прочие государственные структуры. Нужно так сделать, чтобы все бюджетные ассигнования были абсолютно прозрачны и подконтрольны.

— Но кто все это сможет сделать на Кавказе?

— Люди, пробудившееся общество.

— Так первым делом пробудившееся общество, как минимум, в Чечне, выйдет на улицы и потребует выхода из состава России. Оно это уже дважды делало – когда голосовало за Дудаева, а потом за Масхадова…

— Это было очень давно.

— Но вы допускаете, что в случае реального политического пробуждения мысль об отделении от России снова будет озвучена в Чечне?

— Нет, не допускаю.

— Вы полагаете, что те, кто сегодня бегают по горам с автоматами, — просто "одинокие сумасшедшие", не представляющие никакой части общества?

— Я не просто считаю, я знаю, что это – совершенно другое направление! Вы попробуйте изучить этот вопрос, тогда вам будет понятнее, что это такое… Для меня совершенно очевидно, что в случае пробуждения люди на Кавказе будут требовать все то, что я выше перечислил, и что нужно сегодня не только Кавказу, но России в целом. И это в значительной мере поможет решить проблему Кавказа.

— Иными словами, вам кажется, что в случае политического пробуждения во всех регионах России граждане будут выходить на улицы с одними и теми же лозунгами – что на Грозном, что в Петербурге?

— Хороший вопрос! Да, я считаю, что российское население терпит настолько масштабное поражение в правах, что на первом этапе, который может длиться довольно долго, требования людей в любом уголке России будут примерно одинаковыми.

— В тех требованиях, о которых вы упоминаете, не говорится, однако, о самом главном: что делать с вертикалью власти, которая и есть ведь первопричина общественного бесправия в России?

— Вертикаль власти должна быть заменена разделением властей. Это давно известно всем!

— А кто тогда будет назначать правительство?

— Правительство, на мой взгляд, хорошо бы, чтобы назначалось по итогам парламентских выборов.

— Но итоги парламентских выборов в такой президентской республике, как РФ, не слишком точно отражают реальную волю избирателей. А сама атмосфера фальсифицированных выборов действует разлагающе даже на оппозицию… Взять хотя бы недавний скандал с двумя членами фракции "Яблоко" в ЗакСе – Ольгой Галкиной и Вячеславом Нотягом. Их "победа" даже руководству самого "Яблока" показалась нечестной…

— Да, в ночь с 11 на 12 декабря, когда подводились итоги, в 23 часа вдруг одновременно, сразу по всем участкам в двух избирательных округах у "Единой России" забрали голоса и приписали "Яблоку" и ЛДПР. И получилось, что некоторые кандидаты получили такую прибавку (липовую по сути), что смогли пройти во фракцию, обойдя своих однопартийцев, набравших в реальности больше голосов.

— Какой вам видится в этой истории мотивация Горизбиркома и "Единой России"?

— Мотиваций может быть много. Но я не гадалка. Они то же самое сделали и со "Справедливой Россией", и с КПРФ, и даже с "Единой Россией"! Я имею в виду махинации с пересчетом, позволившие ряду кандидатов обойти своих однопартийцев. Могу вам пообещать, что когда у меня будут доказательства относительно мотиваций, мы с вами встретимся, и я все расскажу от начала и до конца.

— Кто я петербургском "Яблоке", с вашей точки зрения, несет политическую ответственность за произошедшее?

— Как кто? Лично Вячеслав Нотяг и Ольга Галкина. Потому они и покинули партию.

— А чем тогда было вызвано решение федерального руководства "Яблока" о приостановке деятельности санкт-петербургского регионального отделения партии?

— Это другая тема! Это история неразрешимого конфликта, который возник в недрах этой организации.

— Разве это решение не было связано с данным скандальным сюжетом?

— Он акселерировал то, что назревало уже очень давно, он просто обострил эту болезнь.

— Последний вопрос. Когда настанет время следующих выборов, с каким, вероятнее всего, заявлением, вы обратитесь к избирателям: "Мы делали все возможное, но у нас, как всегда, были связаны руки!", или: "Вот видите, дорогие избиратели, мы обещали – и мы сделали то, что обещали!"?

— Второй вариант, на мой взгляд, определенно более вероятен! По крайней мере, мы будем на него работать.
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/piter/2012/04/16/970257.html

[MK RU]

http://www.mk.ru/politics/interview/...-pogibnut.html
Московский Комсомолец № 25986 от 12 июля 2012 г., просмотров: 9830

Григорий Явлинский - "МК": «Если коллапс власти произойдет в отсутствие демократической альтернативы, ее обломки упадут в руки самым безответственным силам»

Двенадцать лет назад люди думали, что стране нужен порядок, сильная рука. Сегодня люди мечтают совсем о другом — о честности и уважении. Гигантская общественная трансформация зрела много лет, но произошла в последние полгода. В чем ее смысл? Какие задачи стоят перед людьми демократических взглядов? Как поведет себя власть, чего от нее ждать? С этими вопросами «МК» обратился к Григорию ЯВЛИНСКОМУ.
Фото: Алексей Антонов

— Первый вопрос — о насущном. Как вы считаете, что будет с лидерами и активистами протестных выступлений, которые обвиняются в беспорядках 6 мая?

— Их будут мучить. Тех, кто сейчас в СИЗО, постараются посадить. А лидеров не посадят, но будут дергать на допросы, устраивать обыски, прослушивать, закроют выезд за рубеж, заставят нервничать. Но поскольку мучиться из них готов один Удальцов, остальные — люди другого склада, их такая жизнь вряд ли устроит.

— То есть дальнейшее закручивание гаек неизбежно. Как к этому должны относиться люди, критически настроенные к власти?

— Как к данности. Власть борется за себя. Когда оппозиционный депутат обещает их всех повесить за ноги, известный блогер перегрызть горло, а «юный революционер» зовет штурмовать Лубянку, чтобы получить 15 суток и стать «героем», понятно, что будет ответ. Так что не надо теперь удивляться.

— Вы считаете, лидеры действовали неправильно? Надо было как-то иначе развивать протестные настроения — не на митинги людей выводить, а что-то другое делать?

— Помните, из-за чего начались митинги? Из-за того, что люди почувствовали необходимость защитить украденные на выборах голоса. Защитить свои честь и достоинство на самом деле. Митинги стали пространством, где они чувствовали себя свободными, видели, что не одиноки. Они испытывали чувство радости и единения со своими. Это важные переживания, они были очень нужны. Но на переживаниях нельзя построить стратегию. Чтобы возникшее движение не ограничилось радостью единения, оно должно развивать рационально-политическую линию — сознательно и активно поддерживать альтернативу правящему режиму.

— Какие ошибки совершили организаторы зимних протестных акций?

— Главная ошибка в том, что они в самый неподходящий момент — накануне президентских выборов — выстраивали концепцию «неполитического протеста». Они его представляли как новую технологию, русское ноу-хау, постоянно повторяя, что нам не нужно политики, политиков, партий. Хотя абсурдность такой линии перед лицом выборов Путина на 12 лет была очевидна. Так же, как наивность надежд на то, что за него на безальтернативных выборах проголосует «мало народу». И мне очень жаль, что современные образованные люди оказались неспособны заглянуть чуть вперед и «сложить два и два».

— Почему же они не сложили?

— Потому что они дилетанты в политике. Им было приятно быть на виду и во главе, но они не очень понимали, что делают, а тем более что делать дальше.

— Можете привести конкретный пример, как организаторы и лидеры протестов сделали абсолютно неверный шаг?

— Самый показательный пример в этом смысле — кампания по выборам президента. Она открывала возможность для развития альтернативы режиму. Конечно, это был бы только первый шаг, но очень важный.

Ведь основной вопрос был не в легитимности выборов и уж точно не в перспективе избрания Путина в первом или втором туре. Вопрос был в наличии альтернативного кандидата, вокруг которого можно и нужно было концентрировать политический протест. Тем более что в этом случае массовые фальсификации со стороны власти были бы абсолютно неизбежны.

Протестное движение за перемены должно было и могло защищать выдвижение своего кандидата в президенты. Но публичные деятели, которые стали «лицом» движения, не выступили в защиту альтернативы, не поняли, не увидели главного политического сюжета.

— Вы говорите о своей кандидатуре? О том, что когда вас сняли с президентских выборов, протестное движение не потребовало вас восстановить?

— Разумеется. Вообще-то альтернативными кандидатами могли стать и другие «лица» протеста — Рыжков, Навальный, Немцов, Касьянов. Все они могли выдвинуться и собирать подписи. Но они не стали этого делать. Я был единственным, кто на это пошел. Единственным реально альтернативным Путину кандидатом. Власть сняла меня с выборов, потому что Путин понял, что моя программа в точности соответствует тому, чего сейчас хотят люди.

Меня сняли, протестное движение этот факт проглотило, его «гражданские» лидеры не стали бороться за альтернативного кандидата, и дальше никакой борьбы уже не было и быть не могло, потому что все, кто оказался в избирательном бюллетене помимо Путина, были той или иной составляющей путинской системы.

— Да, в январе-феврале протестное движение было занято в основном креативом — соревнованиями смешных плакатов. Почему оно ушло в эту сторону?

— Потому что люди, которые взяли на себя роль организаторов протестного движения, развивали его форму, но не наполняли содержанием. Поэтому на митингах был такой фонтан выдумок, плакатов, перформансов. Но к весне основные «лица» протеста уже частично поменялись. Новые поняли, что надо уходить из гламура-креатива — там тупик. Они стали пытаться устраиваться с палатками у фонтана на Пушкинской, прорываться на Манежку, выдвигать властям невероятные требования, тусовались на бульварах. Но и это тоже было развитие одной только формы без содержания. В том числе «Оккупай Абай». Потому что «Оккупай Уолл-стрит» — это понятно что такое. Уолл-стрит — олицетворение того жизненного устройства, против которого протестуют «оккупанты». А что такое «Оккупай Абай»? Опять же интересная форма протеста, не наполненная столь необходимым политическим содержанием.

— Но ведь переход от идейного противостояния к физическому — это естественное развитие протестов. Разве не так они и должны расти — от выходов на митинги к созданию постоянных лагерей несогласия?

— Нет. Выходя на физическое силовое противостояние с властью, протестное движение немедленно проигрывает и вообще может быть надолго разгромлено. Организаторы митингов обязаны понимать, что это неприемлемо. Кроме того, если вы приглашаете людей на разрешенный митинг, они не должны пострадать — людей подставлять нельзя. Если профессионально заниматься организацией массового мирного протеста и хотеть именно этого — это можно сделать. Если хотеть другого — будет другое.

— Шестого мая, по вашему мнению, возобладало «другое»?

— Тяга к «геройскому другому» существовала все эти месяцы. Но после первой попытки 5 декабря эта тяга была маргинальной, уступала общей вере в силу мирного массового протеста.

Но у протеста не было не только немедленного результата в виде ощутимых уступок со стороны власти. И внятной перспективы, которую могло бы обозначить политическое лидерство, тоже не было. Поэтому вперед выходить стали левые, националисты и сторонники тезиса «не разбив яиц, не приготовишь омлет». Вопрос об ответственности за здоровье и судьбы людей при этом либо переадресуется власти, либо вообще снимается с повестки дня. Мол, в современных условиях настоящие организаторы массовых акций — Твиттер и Фейсбук.

— Власть, выходит, не несет ответственности за столкновения 6 мая?

— Безусловно, несет. Причем главную ответственность. Власть фальсифицировала выборы и лгала. Именно этим она и вывела людей на улицы. Но есть основания считать, что и конкретные столкновения были вольно или невольно спровоцированы властью. Вообще после парламентских и президентских выборов власть провоцирует протест многими своими действиями. Что они ни делают — вручают ордена Чурову и Нургалиеву, устраивают зачистки в самом центре Москвы перед инаугурацией, весь город наводняют ОМОНОМ — все вызывает справедливое возмущение. Но в этом нет абсолютно ничего нового! Это та самая, давно знакомая нам власть, с хорошо известными реакциями на те или иные раздражители. Поэтому что толку говорить сейчас о том, какая она плохая? Надо говорить о том, как ее изменить.

— Как?

— Чтобы не потерять ощущение времени и ритма движения, которое сейчас происходит, нужна корректировка как минимум по четырем важнейшим элементам.

Во-первых, нельзя допускать действий, которые ведут к раскручиванию насилия. Только мирное, хорошо организованное ответственными людьми гражданское движение может быть массовым и успешным.

Во-вторых, еще важнее, чтобы люди почувствовали, что появилась нравственная политическая сила. Основа, за которую можно зацепиться и не скатиться в хаос. Поэтому нам надо менять нравственный климат, отказываться от принципа «цель оправдывает средства». Иначе какая разница между властной группировкой и «оппозиционной», если и для тех, и для других люди — инструмент решения ими придуманных задач.

В-третьих, надо преодолевать разделение на Москву и страну. Разделила нас власть: она противопоставляла Болотную Поклонной, московских офисных служащих уральским рабочим. Но и сами протестующие, СМИ, аналитики охотно развивали тему протеста «продвинутых горожан», зарождения в столице политически активного класса. В результате сформировался стереотип «активной» Москвы и «пассивной» страны. Это неверно по сути и бесперспективно по результату.

В-четвертых, мы должны наполнить протесты смыслом, содержанием. Политика и выборы начинаются тогда, когда есть внятная альтернатива — персональная, программная, нравственная, экономическая, политическая. При этом нужно очень четко оформить демократический, европейский политический вектор, сформулировать его суть. Первый шаг — показать, что демократы отличаются от крайне левых, от националистов. Иначе никогда у демократов не будет ни общих целей, ни общей программы. Будет только хождение на мероприятия в раздельных колоннах со все менее понятными друг другу лозунгами.

Это не вопрос эмоций, симпатий или антипатий. Я с уважением отношусь к Сергею Удальцову, но с его программой категорически не согласен. Не согласен я и с националистами. Я считаю опасным для будущего страны то, что они говорят и хотят делать. Но чтобы предотвратить эту опасность, надо не драться с ними на улицах (к чему идет дело), а создавать собственное политическое, демократическое предложение стране. Иначе говоря, надо превратить протест в массовое оформленное демократическое движение и побеждать на выборах.

— На выборах демократическое движение вряд ли сейчас победит. Гораздо больше шансов как раз у националистов и коммунистов.

— При нынешней системе, когда всем нормальным людям в политике заткнули рот, — да. А в условиях политической конкуренции и на открытых выборах — вовсе нет.

Чего сегодня хочет большинство людей в России, вне зависимости от того, за какую партию они голосовали и как относятся к протестному движению? Люди хотят, чтобы было больше справедливости, меньше лжи, больше доброты и больше честности в жизни, в стране. Если это перевести на более предметный язык, то хотят, чтобы было образование не такое, как сейчас, нормальное, чтобы медицина была доступной, чтобы ЖКХ было эффективным и неграбительским, чтобы безопасность была, чтобы полиции не надо было бояться. А сделать все это практически можно, только если закон будет одинаковым для всех, суд независим, а собственность неприкосновенна. Это и есть демократическое предложение стране, которого, кстати говоря, Россия в реальности никогда и не видела.

А националисты или коммунисты вместо того, чтобы дать людям свободу, справедливость и уважение, будут опять устанавливать какой-нибудь свой «порядок» — примерно такой же, как сейчас, только с еще более гадким привкусом.

— Да, но как людям это втолковать? Как убедить, что националисты и коммунисты не смогут улучшить им жизнь?

— Всех убедить не удастся. Здесь иллюзий быть не должно. У партии чиновников, партии коммунистов и у националистов есть верные избиратели, которые всегда будут их поддерживать. Но кроме их избирателей в стране еще много людей (думаю, их значительное большинство!), которые связывают ее будущее с демократическим устройством. И, как показывает весь мировой исторический опыт, правы именно они. Потому что с любым другим устройством у нашей страны просто не будет будущего. Чтобы они могли успешно бороться за свою правоту, и надо создавать цельное демократическое движение, связывающее исполнение желаний людей с четкой и прозрачной последовательностью действий, которые будут день за днем менять жизнь и ее правила.

— Возвращаемся к началу разговора: как менять правила, если власть опирается на совсем другие правила и вовсе не стремиться от них отказываться в пользу демократических реформ, которые предлагает «Яблоко», например? Остается только надеяться на рост протестных настроений и на то, что таким путем власть удастся заставить уйти.

— Просто полагаться на рост протестных настроений и протестной активности недальновидно, глупо и опасно.

Во-первых, зная эту власть, утверждаю — они, кто подспудно, кто открыто, готовы и готовятся к спецоперации по разгрому оппозиции. И не просто готовы — после 6 мая они это делают практически: медленно, нудно, но неотступно и неотвратимо. Есть рациональные аргументы, которые предостерегают их от повторения пути Лукашенко, но психологически им так будет проще. Сдвиг протеста в сторону провокаций работает на этот сценарий. Поэтому надо определиться, оппозиция чего хочет — победить или геройски погибнуть?

— Всех-то не разгромят. Оппозиция — это ведь не только конкретные лица. Это дух несогласия, который можно припугнуть, но не развеять. В любом случае он найдет формы, в которые сможет воплотиться.

— Если не будет выработано политической демократической альтернативы, эти формы с большой вероятностью окажутся убийственными для страны.

Наше общество — уставшее, раздраженное и расколотое, восприимчивое к популистским обещаниям и простым решениям, склонно к «левому реваншу» и национализму. Образованные люди, которые решили заняться политикой, могут на это сказать «мы не такие», но... Даже самая активная часть гражданского общества России на данный момент оказалась в заложниках у политических дилетантов. Они могут решить прислониться к кому-нибудь, «вывалившемуся» из власти, или начнут возлагать надежды на что-то вроде Путина образца 1999–2000 гг. — молодого, энергичного, предлагающего простые способы решения сложных проблем. Или попытаются опереться на левых популистов или националистов как «меньшее зло». Все это так типично для нашей элиты, но политически абсолютно неверно.

Если коллапс власти произойдет в отсутствие политически ответственной демократической альтернативы, то ее обломки, как это уже бывало в нашей истории, упадут в руки самым безответственным силам. И тогда мы с большой вероятностью увидим истинное лицо коммунистов, а националистический тренд примет крайне опасные, насильственные и разрушительные для страны формы.

— То есть если бессодержательные протесты усилятся до того, что свергнут режим, взамен мы скорее всего получим то же самое, только еще пострашнее. Усиливаться, значит, пока не нужно. Но что же тогда делать людям, которые хотят перемен? Вступать в «Яблоко»?

— Усиливаться очень нужно. Но усиление — это и есть обретение содержания. Без него не то что поменять власть, всерьез ее побеспокоить не получится. Скорее дождемся, что власть сама посыплется под давлением разных обстоятельств. Но только не надо этого дожидаться. Надо создавать альтернативу.

Вот мы с вами говорили только что о необходимости появления нравственной политической силы. О том, что политика должна стать нравственной. А «Яблоко», между прочим, именно такой силой и является. И мы всегда только за это и боролись — чтобы политика была нравственной, чтобы жизнь была справедливая, чтобы людей не унижали, чтобы они не бедствовали. Двадцать лет мы занимаемся политикой, но никто никогда не упрекнет нас в безнравственном шаге или решении.

А на вопрос «что делать?» ответ есть. Люди признают тех, кто за десятки лет в политике их никогда не обманывал и ничего у страны не украл, тех, кто и сегодня знает, что делать. И работы этой для всех, кто хочет перемен в стране, — невпроворот: контроль властей в их ежедневной работе (сотрудников ДПС, судов, милиции, чиновников, депутатов — как работают, как выполняют обещанное, в чем бездействуют и т.п.); подробный общественный анализ расходов бюджета; составление публичного реестра всех фактов коррупции; публичный анализ себестоимости услуг ЖКХ; борьба против пыток в полиции; оформление регулярных официальных публичных запросов власти по наиболее важным для общества проблемам, сбор подписей в их поддержку в Интернете и офлайне; участие и контроль выборов всех уровней; выдвижение оппозиционных кандидатов. И «Яблоко», кстати, это все уже делает.

— Да, только при всем этом вас как-то не очень видно в информационно-протестном пространстве. Почему?

— Потому что мы заняты именно содержанием. А не формой. А содержание — это довольно сложная штука. Там надо думать, вникать. Ваша газета готова говорить о содержании — это редкость, я это очень ценю. А в основном-то всех интересует форма. Там гораздо все проще и веселее. Достаточно сказать: «Мы стали более лучше делать плакаты» — и тебя тут же принимают за своего. А зачем мы их стали «более лучше» делать? Ну, этим никто особо не заморачивается.

— Если бы «Яблоко» стало «более лучше» представлять свою позицию в протестном пространстве, вреда бы большого не было.

— Согласен. С этого интервью начинаем над этим работать.
2,864

[Непорочная гриша]

[Непорочная гриша]

[Svobodanews]

[Svobodanews]

[НТВ]

[1 канал]