*1224. Независимая газета: От редакции

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-03/2_red.html

03.11.2015 00:01:00

Фото Reuters

Российская несистемная оппозиция решила перенести запланированную протестную акцию с ноября на декабрь, чтобы «лучше подготовиться». При этом название акции – Марш перемен – будет сохранено. Это понятно: «перемены» – яркое, броское, привлекательное слово из универсального политико-агитационного лексикона, и отказываться от него ни к чему.

Барак Обама семь лет назад выиграл свою первую президентскую гонку под лозунгом «Перемены, в которые мы можем поверить!» Джастин Трюдо и его Либеральная партия недавно победили на парламентских выборах в Канаде, обещая «настоящие перемены». В политике такое случается часто. Даже консерваторы приходят к власти, обещая изменения. Однако это вовсе не значит, что слово «перемены» обладает магическим политическим эффектом, что достаточно написать его на плакате – и движение или партия сразу же начнет обретать силу, массовость, привлекать десятки тысяч голосов.

Риторика «перемен» оказывается успешной, если в конкретной стране и в конкретное время разные социальные группы ощущают необходимость каких-либо изменений. При этом под переменами эти группы вовсе не обязательно должны понимать одно и то же. Взять хотя бы пример США семилетней давности. Кто-то хочет стабильной работы, кто-то переживает из-за отсутствия медицинской страховки, геи и мигранты стремятся к легализации, и всем при этом надоело, что государство выбрасывает деньги на дорогостоящие военные кампании. Когда политик заговаривает о переменах, они реагируют позитивно. У них возникает ощущение, что разговор идет непосредственно с ними, что их настроение схвачено.

Ни одно социологическое исследование не подтверждает того, что запрос на перемены является в России массовым и охватывает различные общественные группы. Если говорить об экономике, то речь скорее идет о запросе на еще большую стабильность, еще большую предсказуемость, обеспеченную государством, еще больший объем социальных гарантий. Это нельзя назвать требованием перемен, поскольку граждане хотят сохранения прежней модели перераспределения доходов.

Под переменами российская оппозиция понимает смену власти, точнее – уход президента Владимира Путина. Для различных групп «несогласных» это можно считать объединяющим, консенсусным требованием, но его электоральный вес относительно невелик. По всем опросам рейтинг Путина высок. Это может вызывать у противников власти скепсис, но такова реальность, которую невозможно игнорировать.

Член оппозиционного Комитета протестных действий Сергей Шаров-Делоне заявил «НГ», что организовать массовый митинг стало сложнее, потому что прежде «несогласные» реагировали на конкретные события, а сейчас сами пытаются формулировать повестку дня. Эта смена концепции кажется по меньшей мере странной. Во всех странах мира оппозиция, желающая прийти к власти, действует реактивно. Она реагирует на неудачные, с ее точки зрения, инициативы правящей элиты. Она порой совершенно спокойно отдает власть, передавая оппонентам целый набор социально-экономических проблем, а затем возвращает себе мандат на управление страной, критикуя соперников.

Российская несистемная оппозиция не находится в том положении, когда она может играть «от себя». У нее нет ни единого депутата в Госдуме, ей не хватает организации и финансирования, она отрезана от средств массовой пропаганды. Если оппозиционеры хотят подвести не только свою ядерную группу поддержки, но и массового избирателя к мысли о необходимости перемен, реакция на конкретные события кажется куда более зрелой тактикой, чем ожидание, пока общество дозреет до оппозиционного видения реальности.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-10/2_red.html
10.11.2015 00:01:00
Достаточно ли информировано российское общество об издержках сирийской кампании

Фото Reuters

Следственный комитет России пока не добавляет в уголовное дело по факту о катастрофе самолета А-321 статью «Теракт», дожидаясь результатов лабораторной экспертизы. Одновременно власти РФ эвакуируют тысячи российских туристов из Египта. Подписан президентский указ о временном прекращении авиасообщения между Россией и Египтом. Это означает, что версия теракта в действительности рассматривается как вполне реальная, пусть страшное слово вслух и произносят неохотно.

Если крушение самолета – дело рук террористов, то, очевидно, таков их ответ на российскую военную кампанию в Сирии, а целью является ее прекращение. Ответственность за организацию катастрофы А-321 уже взяли на себя экстремисты, связанные с террористической организацией «Исламское государство» (ИГ), а объявленная цель российского вмешательства в сирийский конфликт – именно борьба с ИГ.

Борьба с терроризмом на чужой территории, попытка предотвратить проникновение экстремистов в Россию, обещание не использовать своих военных в наземных операциях и тем самым минимизировать количество потерь – этих деклараций вроде бы достаточно, чтобы оправдать военную операцию в глазах общественности, снизить градус скепсиса. Соцопросы последнего месяца показали, что значительная часть граждан приняла аргументацию властей. Большинство считает, что России военная операция в Сирии принесет больше пользы, чем вреда, а врага, то есть террористов, удастся остановить «на дальних подступах» (формулировка из опроса ВЦИОМа).

Сомнения вызывает качество этой общественной поддержки, то есть степень информированности граждан о том, что лично для них может означать война России с террористами в Сирии. На Ближнем Востоке сложно рассчитывать на маленькую и победоносную войну. Недостаточно просто месяц-другой обстреливать с воздуха позиции ИГ – нужно дождаться, пока сирийские наземные войска смогут осуществить разгром исламистов при поддержке российской авиации. А это означает, что кампания затягивается и дорожает. Или же необходимо самим спускаться на землю. Это чревато человеческими жертвами, и в России с ее живой памятью об Афганистане и Чечне такая перспектива едва ли вызовет понимание и одобрение.

Борьба с терроризмом «на дальних подступах» в принципе означает, что угрозы безопасности российским гражданам в данный момент не существует, но она может возникнуть, если ничего не предпринимать. Однако не совсем ясно, где заканчиваются эти «подступы». Россия – открытая страна, ее граждане вправе путешествовать по всему миру, а в таких странах, как Египет, они привыкли отдыхать. Эвакуация российских туристов указывает на то, что за пределами страны власти РФ не могут их защитить. В этой ситуации сложно говорить о том, что военная кампания в Сирии никак не влияет на жизнь и самоощущение российских граждан. Они также, по сути, становятся участниками войны.

Популярность нынешней власти в РФ была, в частности, обусловлена двумя факторами. Во-первых, ей удалось прекратить вооруженный конфликт на Кавказе и тем самым остановить волну террора. Во-вторых, благодаря сверхдоходам от экспорта энергоносителей она сумела вырастить новый средний класс, одной из характеристик жизни которого стала возможность отдыхать за границей. Реальность террористической угрозы, сокращение пространства свободы (в том числе свободы перемещения) – об этом власти не предупреждали граждан, когда принимали решение о сирийской операции. Готовы ли были граждане принять на себя такие тревоги и ограничения?

Бывает, что теракты мобилизуют общество и дают власти мандат на жесткие действия. Так было в США после 11 сентября 2001 года. Но в случае, если последовательность обратная, если теракт следует за жесткими действиями властей, государство чаще всего становится мишенью общественной критики.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-12/2_red.html

12.11.2015 00:01:00

Призывы к экономии и бюджетной эффективности не касаются ведомственных программ Минфина

Российское Министерство финансов урезает госрасходы на образование и медицину, объясняя это необходимостью бюджетной экономии и заботой об эффективности расходов. К своим же проектам ведомство Антона Силуанова подходит совершенно иначе – здесь не вспоминают об экономии, о целевых показателях и контроле их достижения или об эффективности. Последний пример сомнительных бюджетных расходов – это пятилетняя программа повышения уровня финансовой грамотности населения, на которую бюджет потратит более 110 млн долл.

Цели программы повышения финансовой грамотности Минфин сформулировал для себя максимально расплывчато. Насколько эффективной была программа – оценить практически невозможно. Количественных оценок для замеров уровня финансовой грамотности фактически нет. Поэтому определить, как именно поменялась финансовая грамотность благодаря пятилетним усилиям Минфина, практически невозможно. Может быть, эта грамотность повысилась. А может быть, и нет. При этом деньги из бюджета уйдут независимо от достигнутого результата.

Между тем официально Минфин демонстрирует заботу об эффективности госрасходов. В июле ведомство даже опубликовало специальный доклад на эту тему, с критикой других ведомств за низкую эффективность или даже полное отсутствие количественных индикаторов эффективности. И это вопреки поручению президента разработать критерии и методы оценки эффективности бюджетных трат.

Расходы на здравоохранение увеличивались, а «динамика продолжительности жизни наблюдается недостаточная», формулируют свои претензии чиновники. И продолжают: бюджетные расходы на одного школьника выросли в среднем в 4,6 раза, а индикаторы качества школьного образования остаются, мягко говоря, невысокими. Расходы на одного студента увеличились в 5,4 раза, а места российских вузов в мировых рейтингах почти не изменились, отмечают в ведомстве Силуанова.

Такой принципиальный и фундаментальный подход Минфина можно только приветствовать, если бы ведомство само демонстрировало образцы бюджетной ответственности. Но на деле этого пока не видно. Та же кампания повышения финансовой грамотности ценой в 7,2 млрд руб. оставляет впечатление одноразового шоу, которое чиновники устроили ради быстрого освоения казенных денег с привлечением заинтересованных частных структур.

Основные финансовые знания россияне получают сегодня самостоятельно. Обесценение рубля, банковские кризисы, бюджетные секвестры, государственные дефолты, махинации страховщиков и хитрости пенсионных фондов – всю эту науку население познает на собственном опыте. Правда, и дополнительные советы по финансовому выживанию гражданам не помешали бы. Тем более что давать их берутся не какие-то шарлатаны, а государственное Министерство финансов.

Но что мы видим в реальности? На специальном сайте были опубликованы 30 кратких пособий, которые названы «учебными модулями по финансовой грамотности». Пособия убеждают россиян, что их главная задача – как можно меньше тратить и как можно больше денег нести в пенсионные фонды, страховые компании, банки и управляющие компании. О рисках потерь при такой финансовой стратегии граждан не предупреждают. Зато им объясняют, что ежедневное потребление они легко могут сократить на 30% и даже на 50%. «Экономия 30% бюджета считается комфортной и не ведет к изменению привычного уровня жизни», – узнаем мы из минфиновского модуля по финансовой грамотности. Еще одно пособие объясняет, в какие компании нужно нести свои сбережения на будущую пенсию. При этом об обесценении этих накоплений в брошюре нет и речи, а слово «инфляция» вообще ни разу не встречается. Таким образом, по содержанию госпрограмма финансовой грамотности больше похожа на тенденциозную рекламу услуг финансовых структур. Которая почему-то оплачивается деньгами налогоплательщиков.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-19/2_red.html

19.11.2015 00:01:00
Глобальное объединение против терроризма лишь на время заморозит конфликт России и Запада

Фото Reuters

Президент Франции Франсуа Олланд предложил объединить силы его страны, России и США в борьбе с террористической организацией «Исламское государство» (ИГ, организация запрещена в РФ). Речь, по сути, идет о создании глобальной коалиции. Если эта идея будет реализована на практике, то в принципе можно ожидать сближения России и западных держав, отношения которых после присоединения Крыма к РФ и начала боевых действий в Донбассе напоминают времена холодной войны.

Может ли Россия в таком случае рассчитывать на смягчение, если не полное упразднение санкций? Возможен ли постепенный вывод тем Крыма и Донбасса за пределы актуальной политической повестки дня, то есть фактическое признание странами Запада статус-кво? Исключать этого, конечно, нельзя. Но нельзя исключать и того, что после выполнения коалицией своей миссии Россия и западные державы вернутся в режим противостояния, холодной войны 2.0.

Собственно, холодная война XX века последовала за победой антигитлеровской коалиции. Эта коалиция была сугубо тактическим, временным объединением. Она не смогла обрести черты долговременного стратегического партнерства не только из-за того, что геополитические устремления СССР и западных держав, мягко говоря, противоречили друг другу. Объединять пришлось бы системы, основанные на принципиально разных ценностях, представлениях о взаимодействии гражданина и государства, личной свободе и т.д.

О взаимном непонимании, неприятии и, как следствие, противостоянии систем можно говорить и сейчас. Примечательно, что Конституция РФ является вполне западным документом, выдержанным в духе либеральной демократии. Достаточно взять вторую статью Основного закона, в которой высшей ценностью провозглашаются «человек, его права и свободы», а обязанностью государства объявляются «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина».

Расхождения с Западом обнаруживаются не столько на нормативном, сколько на практическом уровне. Деятельность институтов власти, перечисленных в 4–8-й главах Конституции, подчас фактически противоречит либеральному смыслу закона, осуществляется в рамках иной системы ценностей. Главной ценностью для этой системы является не человек, а государство. Оно гарантирует единство и безопасность нации, противостоя разрушительным либеральным устремлениям. Если права и свободы личности мешают государству работать, то тем хуже для прав и свобод.

Выстраиванию такой системы на Западе мешает сеть независимых друг от друга институтов. В России же режим превосходства государства над правами и свободами человека дополняется специфическими массовыми представлениями о власти, скорее азиатскими, чем европейскими, западными. Власть воспринимается как нечто сакральное, и этот статус позволяет элите, осуществляющей управление страной, практически бесконтрольно расширять область своих полномочий, когда это нужно.

Переход от обычной регулярной критики российских порядков к режиму санкций был обусловлен тем, что, присоединив Крым, Россия обозначила свои геополитические амбиции, то есть стремление к распространению собственных ценностей. В определенном смысле это точка невозврата. Пройдя ее, сложно вернуться на прежний уровень доверия. Другими словами, тактическое взаимодействие с действующей российской властью возможно, но полноценное стратегическое партнерство, дружеские отношения – вряд ли. Санкции – отражение принципиального конфликта, а не локального противоречия.

Совместная с Западом война против ИГ теоретически может дать России экономическую (точнее, санкционную) передышку. Но на что-то более серьезное, на возвращение к досанкционному уровню отношений власти РФ, пожалуй, могут рассчитывать только в том случае, если пересмотрят систему ценностей. Пока ничто в поведении российской правящей элиты не указывает на готовность это сделать.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-24/2_red.html

24.11.2015 00:01:00
Подчиненная Основному закону власть стала монополистом в его интерпретации

Министерства юстиции РФ

Статус иностранных агентов вопреки звучавшим ранее заявлениям Конституционного суда все-таки может ограничивать деятельность некоммерческих организаций. В частности, таким организациям могут запретить выдвигать представителей в общественные наблюдательные комиссии (ОНК). Другими словами, иноагентам ограничат доступ в следственные изоляторы и тюрьмы. На вопрос депутата Дмитрия Гудкова о том, не будет ли это нарушать права и свободы граждан, Минюст ответил, что эти права и свободы не абсолютны и могут быть ограничены федеральным законом в «конституционно значимых целях».

Что такое «конституционно значимые цели»? Минюст, ссылаясь на международные акты, говорит о государственной или общественной безопасности, предотвращении беспорядков и преступлений, обеспечении «должного признания, уважения и защиты прав и свобод других лиц», охране здоровья, нравственности и общего блага, об «удовлетворении справедливых требований морали». Этот перечень открывает власти невиданный простор для интерпретации законодательства, включая Конституцию. Следовательно, может быть принят практически любой закон, ограничивающий свободы и права граждан и признанный при этом «конституционно целесообразным».

В частности, безопасность в дискурсе власти обретает целый набор значений. Это не только защита от условных террористов. Речь может идти о «духовной» безопасности, то есть, например, об ограничении несовершеннолетним доступа к определенной информации. Под этим предлогом можно ограничить права СМИ на распространение тех или иных сведений. Небезопасным считается и распространение в России политических идей, не совпадающих с точкой зрения власти, оспаривающих ее. Такие идеи могут быть сочтены угрозой для российского суверенитета. Примеров расширительной интерпретации понятия «безопасность» можно найти множество.

Практика власти указывает на то, что государственные органы способны обеспечивать общественную безопасность в том случае, если им легко работается. Комфортной работе органов мешают ограничения в виде свобод и прав граждан. Это же можно сказать и о других странах, но в России препятствие устраняется гораздо легче, поскольку свободы и права не осмыслены большинством как основная ценность.

Фактический приоритет безопасности (то есть страха как чувства) и интересов государства над гражданскими правами позволяет правящей элите объявлять любые ограничения свобод «конституционно целесообразными». При том что деятельность исполнительной власти регулируется положениями Конституции, на практике она же получает неограниченную возможность интерпретировать Основной закон в собственных интересах.

Букву закона можно прочитать и так, и эдак, но важно понять, сохраняются ли при этом его дух и смысл. Если этот дух и смысл заключаются в том, что граждане должны во всем полагаться на волю и мнение исполнительной власти, Конституция превращается в декоративный документ. Если же суть Конституции в том, что главное – это все-таки свободы и права граждан, то этот голос слабо различим в российской политической повседневности.

Институтом, призванным выражать дух Конституции, а не просто быть еще одним ее интерпретатором, является Конституционный суд. Но сложно вспомнить, когда его решения за последние годы шли вразрез с точкой зрения власти, какие бы инициативы ни ставились под сомнения. Это означает, что либо Конституционный суд не выполняет своих функций, либо дух и смысл Основного закона лучше всего отражаются в деятельности российской правящей элиты, а какие-либо дополнительные институты излишни.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-27/2_red.html
27.11.2015 00:01:00
Беспринципность, выдаваемая за прагматизм, – ненадежная основа для внешней политики

Фото Reuters

Если судить по эфиру государственного телевидения, Россия оказалась готова к замораживанию отношений с Турцией. Анонсирован фильм о турецких зверствах на Балканах. В аналитических сюжетах перечисляются все русско-турецкие конфликты за последние века. Зрители узнают и о том, что у Анкары плохие отношения со всеми соседями. Турецкая правящая элита напрямую обвиняется в пособничестве террористам из запрещенной в РФ организации «Исламское государство» (ИГ).

О пособничестве, в частности, заявил спикер Госдумы Сергей Нарышкин. Совсем недавно, а именно в апреле, он побывал в Турции на торжествах, посвященных столетию битвы при Галлиполи. Как будто случайно эти торжества совпали со Всемирным днем памяти жертв геноцида армян в Османской империи. На уровне Госдумы Россия признала факт геноцида, но старалась не педалировать тему, чтобы не злить турецких партнеров. Теперь же, после гибели Су-24, в той же Думе ставится вопрос об уголовном преследовании тех, кто геноцид армян отрицает.

Президент Владимир Путин заявил, что России нанесли «удар в спину». Означает ли это, что, доверяя Турции, поворачиваясь к ней спиной, правящая элита РФ ошибалась, заблуждалась, была наивной, не оценила все возможные риски? Если это так, то, вероятно, внешнеполитические решения в России не должны приниматься в нынешнем легком, освобожденном от обсуждения и критики режиме. Если внешняя политика власти может быть неосмотрительной, то она должна становиться фактором внутриполитической дискуссии, темой противостояния партий и лидеров.

Российские власти, по их признанию, давно фиксировали, что на территорию Турции поступают нефть и нефтепродукты с захваченных ИГ территорий. Благодаря этому исламисты получают финансовую подпитку. Однако эти знания никак не мешали Москве вести с Анкарой переговоры о строительстве нового газопровода, российским мусульманам – принимать турецкие деньги на строительство соборной мечети в столице, государственному телевидению РФ – хвалить прагматизм, решительность и независимость Реджепа Тайипа Эрдогана и отмечать, что Турция поставляет продукты в Крым вопреки всевозможным запретам и ограничениям.

Внешнюю политику западных стран в России часто характеризуют как политику «двойных стандартов», беспринципную и конъюнктурную. Но история с Турцией показывает, что и для российской политики характерна беспринципность, выдаваемая за прагматизм. Единственная строгая линия, которую удается выдерживать России, – это противостояние США и Западу в целом. Если кто-то готов здесь и сейчас помочь Москве в ее конфронтации с Вашингтоном и Брюсселем, то на грехи этого «кого-то» можно закрыть глаза, даже если он покупает нефть у террористов, угрожающих, как утверждается, непосредственно нашей стране.

Это можно назвать последовательной политикой. Но ее прагматичность, рациональность, соответствие действительным национальным интересам, то есть задачам обеспечить благополучие граждан, весьма сомнительны.

Телевизионные заявления о том, что среди соседей у Анкары нет друзей, не лишены основания. Любая региональная держава с экспансионистскими амбициями вызывает у соседей недоверие и враждебность, и Турция здесь не исключение. Едва ли кто-то возьмется утверждать, что у России прекрасные отношения с бывшими республиками СССР, странами Балтии или Польшей. Напротив, они периодически ухудшаются, в некоторых случаях – безвозвратно.

При этом Турция является членом мощного стратегического блока. Анкара рассчитывает, что НАТО ее прикроет, и может позволить себе и конфликт с курдами, и атаку на самолет, и сомнительную торговлю. У России же нет мощных стратегических партнеров, все ее союзы временны и могут в любой момент обернуться враждой. Решаясь на тот или иной жест, она не может рассчитывать на понимание и прикрытие и рискует оказаться в изоляции.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-12-08/2_red.html

08.12.2015 00:01:00
Экономический кризис – это политический тест для образованных профессионалов
Фото Reuters

Специалисты Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС) вычислили, что доля среднего класса в РФ практически не выросла в сытые нулевые годы. И в начале 2000-х, и сейчас она составляет приблизительно 20%. Более того, на фоне нынешнего экономического кризиса уже к концу 2015 года эта доля может снизиться на четверть – до 15%. Эксперты РАНХиГС относят к среднему классу граждан с высшим образованием, принадлежащих к группе специалистов или предпринимателей, имеющих доход не ниже средней зарплаты по региону и сбережения, достаточные для покупки автомобиля, а также высоко оценивающих свое положение «в плане благосостояния, власти и уважения». Доля среднего класса не может перевалить планку в 20% из-за того, что в России архаичный рынок труда, а снизиться она должна вследствие падения доходов населения.

Критерий самосознания здесь может показаться вспомогательным, но в действительности он является центральным. Важный компонент самосознания среднего класса – независимость от государства, власти. Доход воспринимается как заработанные, а не от кого-то полученные или кем-то гарантированные деньги. Функция государства сводится к тому, что оно создает и поддерживает условия и правила игры, при которых у образованного профессионала или бизнесмена есть возможность заработать благодаря собственной компетенции. Если правящая элита не справляется с этой задачей, то средний класс добивается ее смены. Примерно так чувствуют и ведут себя представители этой широкой социальной прослойки.

О том, каков в действительности российский средний класс, во многом поможет судить его политическое поведение на волне экономического кризиса. Как поведут себя те 5%, которых еще сегодня по уровню дохода относят к среднему классу, а завтра перестанут относить все по тому же материальному признаку?

Вариантов здесь два. Первый: образованные профессионалы, претерпевшие снижение доходов, требуют структурных или бюджетных реформ, которые позволят им заработать. Они добиваются от государства стимулирования экономики знаний. Если этого не приходится ожидать от действующей правящей элиты, средний класс поддерживает политическую альтернативу – как правило, либералов, то есть «свою» власть, которая создаст нужные правила игры.

Второй вариант сводится к тому, что у обедневших представителей среднего класса просыпаются или усиливаются политические инстинкты зависимого класса. Это предполагает ожидание, что прежнее благополучие будет возвращено, спущено сверху, причем сделает это либо нынешняя власть, либо альтернативная ей элита, но не более либеральная, рыночная, а более левая, можно даже сказать – левацкая. Отберут у Петрова и дадут Иванову. Механизм в этом случае не принципиален, а степень зависимости от государства не становится темой рефлексии.

О действительном, качественном формировании среднего класса в России можно говорить в том случае, если выбор делается в пользу первого варианта. В этом случае становится ясно, что значительная часть граждан обрела необходимые классовые мировоззренческие и ментальные установки. Точно так же, как обедневший аристократ не перестает смотреть на мир аристократически, потерявший доход представитель среднего класса требует не просто денег, а условий для заработка, и не отказывается от принципов, один из которых – независимость от государства.

Если срабатывает второй вариант, это означает, что говорить о настоящем среднем классе затруднительно. Ментально это все та же зависимая, левоориентированная прослойка, на время обретшая новые потребительские привычки, но не новое классовое сознание. Ее переживания – ресурс для политических популистов. И для власти, практически безраздельно владеющей средствами пропаганды, не составляет труда пополнить свой электорат вчерашними представителями среднего класса.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-12-23/2_red.html

23.12.2015 00:01:00
Население становится основной "кормовой базой" для новых налогов и сборов

Бюджетный кризис и падение доходов неизбежно приведут к росту протестных настроений в России. Население – как самая большая и разобщенная группа – уже стало объектом для атаки более организованных групп лоббистов, которые добиваются перераспределения денег граждан в свою пользу. Доходы перераспределяются путем введения новых налогов и сборов, через монополизацию рынков, искусственное ограничение конкуренции и повышение цен. Последние примеры из этой тенденции – это лоббирование энергетиками нового «налога на провода» (см. «НГ» от 17.12.15) или ограничения для трансграничной интернет-торговли по требованию ретейлеров (см. «НГ» от 29.10.14). Сюда же можно отнести корыстное использование лоббистами и конфликта с Турцией по принципу «кому война, а кому – мать родна». Вчера замглавы Минпромторга Виктор Евтухов заявил, что его ведомство внесло в правительство предложение о запрете импорта 80% товаров турецкой легкой промышленности, которые до сих пор не подпадали под эмбарго. (Позже пресс-секретарь премьера РФ Наталья Тимакова заявила, что в правительстве не рассматривают предложения по ограничению импорта турецкой продукции легкой промышленности, в сегменте детских товаров).

Запрет турецкого импорта, по словам чиновников, нужен, «чтобы создать благоприятные условия для наших производителей, которые способны заместить турецкие товары». Для населения РФ эти «благоприятные условия» обернутся повышением цен на продукцию отечественного легпрома, который, похоже, способен конкурировать только при отсутствии конкурентов.

До сих пор усилия лоббистов были направлены в основном на освоение государственных ресурсов. Но после начала бюджетного кризиса «кормовой базой» становятся уже ресурсы населения. Да и само государство будет увеличивать доходы казны за счет граждан. Ведь население не имеет политических инструментов для экономической защиты, тогда как бизнес более организован и может эффективнее отстаивать свои интересы.

Сегодня сборы налога на доходы физических лиц составляют чуть больше 10% от всех доходов консолидированного бюджета РФ вместе с бюджетами внебюджетных фондов. Доля всех налогов на имущество – лишь 3,6%. В то же время доля налогов на добычу полезных ископаемых – почти 11%. Еще 18% дают таможенные пошлины и 9% – налог на прибыль организаций.

Но затяжной кризис может изменить структуру доходов бюджета РФ, приблизив ее традиционной капиталистической, в которой около половины доходов формируют индивидуальные налоги. Бизнес убедит правительство, что повышать налоги для него во время экономического спада не следует. В результате основным источником пополнения госбюджета оказываются деньги населения.

Местные власти уже кое-где объявили о повышении ставки налога на имущество. Но и без роста ставок налоговые платежи граждан увеличиваются за счет повышения налоговой базы при переходе расчета по кадастровой стоимости недвижимости.

Новые виды дополнительных сборов появляются как грибы после дождя: для развития внутреннего туризма регионы вводят курортные сборы, местные монополисты придумывают абонентскую плату за пользование инфраструктурой, вводят нормы потребления.

Увеличение налогов и сборов могло бы пройти относительно безболезненно в период стабильного роста. Но в условиях падения доходов граждане болезненно воспринимают каждый новый сбор, платеж или налог. Негативный опыт внедрения дорожных сборов для большегрузов – это пока первый индикатор растущего напряжения.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-12-25/2_red.html

25.12.2015 00:01:00
Вместе с премьер-министром власть отодвигает на второй план и повестку дня правительства

Фото Reuters

Две крупнейшие социологические организации – ВЦИОМ и Левада-Центр – опубликовали новые рейтинги доверия политикам. ВЦИОМ проводит измерения каждую неделю, Левада-Центр – каждый месяц. Оба рейтинга фиксируют, что доверие россиян к министру иностранных дел Сергею Лаврову выше, чем к премьер-министру Дмитрию Медведеву. У Левада-Центра председателя правительства обгоняет и министр обороны Сергей Шойгу, а Лавров, по данным этой организации, не уступал в популярности Медведеву уже в октябре, да и прежде, если брать последний год, не раз обходил премьера.

Все это не означает, что россияне стали особенно критически относиться к работе правительства и персонально Дмитрия Медведева. Показатели одобрения и неодобрения деятельности кабинета министров, если верить Левада-Центру, существенно не менялись на протяжении года. Премьеру, согласно последним данным той же организации, не доверяют 7% (у ВЦИОМа – 5,4%). Однако эта доля совпадает со средним арифметическим показателем недоверия премьеру за год. Другими словами, премьер-министр не просел в рейтингах. Просто министр иностранных дел прибавил.

Социологические организации отметили тренд, который вполне гармонирует с тем, как устроен новостной телеэфир на федеральных каналах. Согласно подсчетам компании «Медиалогия», в 2015 году глава МИД РФ упоминался на телевидении чаще, чем руководитель правительства, обогнав Медведева на 500 сообщений.

Сергей Лавров появляется в главных новостях, ему принадлежат яркие, цитируемые реплики, он проводит встречи с важными людьми. Дмитрий Медведев, в свою очередь, занят рутинной правительственной работой, исполнением президентских указов. Отчеты о его поездках редко становятся главными сюжетами. Традиционное общение премьера с редакторами российских телеканалов, состоявшееся между Посланием президента Федеральному собранию и большой пресс-конференцией Владимира Путина, практически не имело резонанса. Опубликованную осенью антикризисную статью Медведева в СМИ обсуждали мало и без особого энтузиазма.

Вместе с премьером и правительством в глубь телеэфира уходит и экономическая проблематика, и в этом сложно видеть случайность, а не умысел. При всем вертикальном устройстве российской власти выходом из кризиса, бюджетом, ценами на нефть, рублем, ценами, соцобязательствами занимается кабинет министров. Вынесение его работы на передний план означало бы, что власть считает экономический кризис главным. В действительности она, вероятно, именно так и считает. Преимущественно экономическое содержание Послания Путина – тому свидетельство. Но это тот случай, когда власть, что называется, проговаривается. А телевизионной публике из месяца в месяц предлагается иная картинка, иная логика.

Согласно этой логике, экономические проблемы существуют, но они, во-первых, решаются, а во-вторых, они суть побочный эффект геополитической борьбы. Россия ведет борьбу с внешними угрозами, и это подается как главное. Одолеем внешние препятствия – и кризиса не будет. Отсюда много Лаврова и Шойгу и не очень много Медведева.

Если бы экономика заявлялась как главная тема в повестке дня, то Медведев, может, и терял бы доверие. Но при этом рос бы рейтинг политиков с альтернативными экономическими предложениями – левыми ли, либеральными ли. Этого не наблюдается.

Если бы экономические трудности становились главной темой как монолога власти, так и телевизионной политической дискуссии, то и выборы для правящей элиты могли бы оказаться не вполне предсказуемыми. Экономика – острая, чувствительная область, протест дальнобойщиков это подтвердил. Но когда в центре внимания внешняя политика и война, то власть, дергающая граждан за патриотические струны, способна выигрывать выборы в одну калитку.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2016-01-15/2_red.html

5.01.2016 00:01:00
Насилие считается привилегией власти, которой делегированы ответственность и право выбирать за всех
Фото Reuters

Свежий опрос Левада-Центра показал, что за последние восемь лет доля тех, кто готов оправдать «ошибки и пороки» Сталина победой в Великой Отечественной войне, выросла с 28 до 34%. На 6% увеличилась и доля граждан, считающих Сталина «мудрым руководителем, который привел СССР к могуществу и процветанию». Такой ответ социологам дали 20% опрошенных. При этом с 29 до 21% снизилась доля тех, для кого Сталин безоговорочно является тираном, ответственным за уничтожение миллионов невинных людей.

Результаты опроса отражают не только сохраняющийся после травматического опыта 90-х постсоветский ресентимент значительной части граждан. Речь идет о непреодоленной сакрализации государства и власти, характерной для России. Сталин и сталинизм – лишь наиболее актуальные, яркие, агрессивные проявления и символы этой модели, в рамках которой государство несет ответственность за все, его интересы приоритетны, а насилие является чем-то вроде привилегии власти.

Примечательно, что при таком отношении преступления власти могут объясняться и оправдываться в терминах навязанной ею самой интерпретационной матрицы. 15% опрошенных Левада-Центром ответили, что только жесткий правитель мог поддержать порядок в государстве в условиях классовой борьбы и внешней угрозы. Однако «классовая борьба» – это как раз большевистский нарратив, воспринимаемый как точное описание действительности. А «внешняя угроза» – нарратив универсальный, к нему часто прибегают правящие элиты, желающие удержать власть.

Преобладающая в России «азиатчина» в отношении к власти превращает государство в практически единственный действующий субъект, обладающий волей, способный выбирать и т.д. Именно из этого и следует, что победа в войне – это в первую очередь заслуга товарища Сталина, а не советских людей, которые защищали свой дом, причем защищали бы его при любом режиме. Именно поэтому «процветание СССР» (которое само по себе является предметом полемики) считается прежде всего результатом мудрого управления, решений руководства, а не труда сотен тысяч граждан.

Сталин – подходящий символ для общества, в котором усредненность считается социальной нормой. Частная неудача стимулирует не работу над собой, а желание надавить на «зарвавшихся»: слишком богатых, слишком деятельных, слишком умных. Карающее государство сталинского типа является проекцией такого рода желаний, а приведение всего и всех к среднему стандарту считается справедливостью. Довольно высокий рейтинг Сталина сегодня говорит о том, что и в нынешней России представление об обществе усредненных людей как о норме довольно распространено.

Не случайно наименее популярен Сталин у граждан с высоким потребительским статусом. Они лучше понимают, что сталинское государство означает не повышение стандарта, а обрезание крыльев тем, кто поднялся выше установленной планки.

Было бы преувеличением утверждать, что Россия сегодня возрождает сталинизм, возвращается в 30-е годы. При всех заметных недемократических тенденциях правила игры существенно изменились. Вместе с тем государство практически ничего не делает для того, чтобы изменить саму модель отношения народа к власти. Оно сохраняет просталинские настроения в качестве электорального резерва, которым легко воспользоваться. Во многом поэтому сегодня на федеральных телеканалах с их многомиллионной аудиторией не поощряется серьезный, спокойный и критичный разговор о Сталине, сталинских методах управления, коллективизации. День памяти жертв репрессий остается, по сути, маргинальным. Сталин умер более 60 лет назад, оставив в наследство тип запуганного, управляемого общества. Правящей элите, даже не будучи сталинистской, сложно избежать соблазна и не пользоваться этим наследием по мере нужды.