*2611. "Эхо Москвы"

[Капо ААВ-старший]

Как я себя пиарю? Никто так не может. Какой я хороший и справедливый. И самый выдающийся менеджер. И самый умный. Собрал оппонентов, которые мне ничего существенного возразить не могут. Даже Болтянская на них обиделась.

http://www.echo.msk.ru/programs/oppo.../#element-text

Гости:
Алексей Венедиктов главный редактор "Эха Москвы"

Это я
А это подобранные мною гости:
Вадим Хайкин врач
Андрей Минеев экономист
Артур Ермаков менеджер
Денис Павлов мерчендайзер
Иван Рыбкин студент
Юрий Корчагин юрист
Захар Емельянчук ювелир-дизайнер

Ведущие:
Нателла Болтянская ведущая "Эхо Москвы"

А это Болтянская, которая соврамши.

Ну читайте как я своих подобранных оппонентов разделал.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здравствуйте, вы нас слушаете в эфире «Эхо Москвы», смотрите эфир телеканала RTVi, программа «Народ против», Нателла Болтянская. Наш гость - главный редактор «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов. Мы не боимся критики – народ сегодня против «Эхо Москвы». А почему, собственно, народ должен быть «за»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дело народа. Мы известное антинародное радио. Я так понимаю, что разговор пойдет о редакционной политике – могу сказать, что я принимаю любую критику, просто хочу сказать, что за все, что происходит на радиостанции, отвечаю я - в соответствии с законами РФ именно главный редактор несет ответственность за редакционную политику, которую ведет радиостанцию. 21 год срок небольшой, а уже почти 13 лет главный редактор, поэтому готов ответить на ваши замечания и вопросы.

СЛУШАТЕЛЬ: Поздравляю с 21-летием радиостанции, посмотрел перед эфиром вопросы и претензии, которые были заданы на сайте, и мой первый вопрос – почему за 21 год существования радиостанции вы так и не научили радиослушателей иметь мысли и внятно их выражать? Нет ли некоей системной ошибки в редакционной политике?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет никакой редакционной ошибки, потому что у нас нет миссии чему-то учить. Это была изначальная позиция, она была сформулирована в 1991 г. первым главным редактором «Эха» Сережей Корзуном, который просто сказал: если мы будем учить, мы никому не будем интересны, будем занудны. И как раз успех наш, думаю, заключается как раз в том, что мы ничему не учим, мы создаем площадку, - учитесь вы сами: слушаете разных людей, разные новости, участвуете в разных дискуссиях, но мы не собираемся учить – это не есть наша функция и задача, нам это неинтересно и скучно. Мы это радио делали для себя, в первую очередь, оно и возникало как радио друзей, которые имели приблизительно одинаковый подход к жизни – при разных политических, эстетических, этических взглядах. Я по прежней жизни школьный учитель, 20 лет жизни отдал этому делу, и больше не хочу этим заниматься, - особенно тем, как я это делал в СССР, мне достаточно за это стыдно. Хотя мог бы, конечно, делать и лучше. Поэтому нет такой миссии и задачи – мы ее перед собой не ставим. А.ЕРМАКОВ: Артур Ермаков. Я слушатель вашего радио уже 5 лет и считаю лучшим радио в России – приходят высококлассные эксперты, ученые, федеральные министры, - приятно слушать. Однако меня беспокоит следующее – что касается информационного контента. Систематически в эфире появляются разные граждане, которые называют себя представителями внесистемной оппозиции, приходят и рассказывают различные вещи – допустим, что во всем виноват Путин. Мой вопрос – не полагаете ли вы, что систематическое присутствие данных субъектов в эфире снижает, во-первых, интеллектуальный уровень и качество информации, которой оперирует радиостанция.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Менеджер – это коллега, я тоже менеджер.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Уставший менеджер.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Какой мой подход в этом? Мы сделали площадку для дискуссий. Это значит, что должны приходить люди с разными взглядами на одну и ту же позицию. Не обязательно они приходят, спорят друг с другом, они могут приходить по очереди – ничего страшного - наши слушатели могут сравнить разные точки зрения, что говорят гости – это их дело. Я, когда слышу некоторые дискуссии, вижу, что люди лгут в эфире по фактам, или ошибаются, или забывают, - но пусть слушатели оценят. Кто я такой, чтобы фильтровать это? Почему мои слушатели должны полагаться на мой фильтр, с какой стати? Вы шли по коридору, видели массу фотографий - я половине этих людей в личной жизни руки не подам. Но я же обслуживающая сервисная структура, я вас снабжаю разными мнениями – это раз.

Второе – про интеллектуальный уровень. У меня нет измерителя интеллектуального уровня. Я не могу сказать, что у этого уровень с 3 до 10, а у этого – с 20 до 45. Мы не пускаем сюда людей по «Ай-Кью». Если люди являются яркими представителями каких-то взглядов, которые не противоречат законам РФ – они будут иметь право здесь выступать. И этим мы отличаемся от других медиа.

Знаете, сегодня он внесистемная оппозиция, а вчера он был первым вице-премьером, а завтра нынешний премьер станет внесистемной оппозицией. А почему он вообще был премьером, такой человек, как Касьянов? Ему доверили госсекреты, управление страной, при котором страна пошла вверх или вниз, - с какой радости я буду закрывать нашим слушателям знать точку зрения этих людей. Не считаю себя вправе быть фильтром.

А.ЕРМАКОВ: Я удовлетворен ответом, хотелось бы пожелать, чтобы в эфире было больше глубокой, вдумчивой профессиональной дискуссии и как можно меньше различных злоупотреблений типа демагогии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это нашим гостям я переадресую.

А.МИНЕЕВ: Андрей Минеев, экономист. Я не очень удовлетворен ответом. Абсолютно правильная редакционная политика – давать слово и слева, и справа, абсолютно всем – очень правильно. Но есть люди, несколько человек, который выражают мысли – может быть, они на сегодняшний день еще не преступны с точки зрения законодательства РФ, сточки зрения большинства цивилизованных людей мира – преступления Сталина и преступления Гитлера примерно одно и то же. У вас человек, который получает еженедельную трибуну на радиостанции, в прайм-тайм, который высказывает сталинистскую точку зрения, оправдывает деятельность этого человека. Есть второй человек, который выступает вообще с антисемитских позиций, он также получает регулярную трибуну, жестко ведет свою передачу. Тем более, что у него есть на Первом канале своя передача, он может там высказывать свою точку зрения, и те, кому это интересно, могут там это услышать. Но почему вы, демократическая радиостанция, люди, из-за которых мы слушаем вам всегда, почему вы даете трибуну таким людям?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Очень важный вопрос. Вы сказали, что мы демократическая радиостанция, называют еще либеральной и оппозиционной – нет, мы профессиональная радиостанция. А наш либерализм и демократизм заключается ровно в том, что демократия должна учитывать разные точки зрения, существующие в обществе, которые не запрещены законом и отражают те настроения, которые существуют в обществе – разные настроения. И г-н Шевченко, и г-н Проханов, которых вы не назвали, но имели в виду, представляют разные точки зрения, а иногда они опережают российскую политику.

Приведу такой пример: г-н Проханов тому лет 7 назад в нашем эфире призывал к тому, чтобы РФ установила отношения с ХАМАС. В то время РФ читала ХАМАС террористической организацией, и я был вызван в Генпрокуратуру по поводу выступления г-на Проханова про ХАМАС - нас всячески увещевали. Прошло время – РФ установила отношения на уровне министров иностранных дел с ХАМАС, а потом и президент РФ встретился с ними. Иными словами, г-н Проханов для наших слушателей опередил этот тренд, и мы обслужили наших слушателей этим трендом – куда движется РФ.

Я прекрасно понимаю, что и Проханов и Шевченко выражают некоторые точки зрения «башен Кремля», которые сюда не придут и не будут ходить, но через них частично кремлевская позиция, части истэблишмента, транслируется. И наши слушатели получают их точку зрения. Не пусти их – наши слушатели, многие из которых не смотрят Первый канал - мы проводили исследования, - они бы даже не знали, что в обществе существует такая точка зрения и в истэблишменте – а теперь знают. А что они будут делать с этой информацией – это их дело.

А.МИНЕЕВ: «Эхо» принадлежит «Газпрому».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не принадлежит.

А.МИНЕЕВ: «Газпром-медиа» определяет редакционную политику и имеет влияние.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно неверно. По законам РФ учредители, акционеры не имеют право вмешиваться в редакционную политику - это запрещено законом РФ. Редакционную политику определяю я, как главный редактор – по закону. Вторая история – могу вас уверить, что те 64 или 66%, которые принадлежат «Газпрому», влияют на нашу финансовую составляющую - мы отчитываемся, платим дивиденды, но они не вмешиваются в редакционную политику.

А.МИНЕЕВ: Но главного редактора выбирают они.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Главного редактора выбирает коллектив журналистов, и эту кандидатуру обсуждает и утверждает Совет директоров, где «Газпром» не имеет большинства: из 9 человек членов Совета директоров 4 у «Газпрома», 3 у журналистов и два независимых директоров – это было наше соглашение с «Газпромом» в 2001 г., это было условие, при котором мы договорились сотрудничать. То есть, в Совете директоров, который нас утверждает, тоже нет большинства у «Газпрома» - это важная история. Надо понимать, что и «Газпром», и Миллер и Сенкевич соблюдают соглашения, которые нами были установлены. И мы соблюдаем.

А.МИНЕЕВ: Соглашение 2001 г. было навязано.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но они наши акционеры.

А.МИНЕЕВ: Они могут изменить свое соглашение.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это сложнее. Потому что для изменения устава радиостанции – это все зафиксировано в уставе – необходимы 75% голосов, а у них 66%.

АМ: Вы знаете, как это в нашей стране решается.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Тогда вообще работать не надо. Если бояться, жить с вывернутой шеей назад, Но это просто другая работа. У меня много людей ушло, когда испугалось – и в 2001 г., и в 2008 г., когда Путин высказывался по поводу нас. Люди говорили – у меня семья, дети, надо кормить – ну, иди - что я могу сделать? А некоторые - ну, уволят – не боюсь, стукнут ломом - ну, что тут сделать можно? Есть вещи, которые обсуждать не хочется – ты на них не влияешь. Какой интерес обсуждать вещи, на которые не влияешь? бессмысленно. Я пытаюсь работать в той зоне, где я могу влиять.

И.РЫБКИН: Иван Рыбкин, студент из Москвы. У меня по ходу возникло два вопроса. Вы говорите, что «Эхо» Москвы не либеральное, не оппозиционное радио, что вы занимаетесь профессиональной журналистикой.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Стараемся.

И.РЫБКИН: И хотите дать слово всем, показать разные точки зрения. С этим было бы сложно спорить в идеальных условиях, но мы живем в неидеальных условиях, в условиях нашей суверенной свободы слова, - может быть, лучше чаще давать слово не тем, кто на нас смотрит со всех федеральных каналов, а тем, кто находится в «черных списках» на этих каналах, не может донести свои идеи и свою точку зрения? И второй вопрос – вы говорите, что на редакционную политику не влияют ни «Газпром-Медиа», никто другой.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не управляют. Влияют все, даже дождь.

И.РЫБКИН: И что редакционная политика зависит от вас. А нас влияют ваши личные дружеские отношения с властьпредержащими?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Придется долго отвечать. По поводу неопппозиционного и нелиберального - если вы посмотрите на редакционную политику, вы правы, у нас перекос по гостям в сторону тех людей, которых не пускают на большой экран – он сознательный. Если бы г-на Касьянова, премьер-министра РФ, пускали бы на большой экран, он у нас бывал бы реже. А так он эксклюзивный гость. Если бы г-на Немцова, бывшего первого вице-премьера, пускали бы на большой экран, у нас он бывал бы реже. Но поскольку мы компенсируем их отсутствие на большой экране, они у нас бывают чаще, чем другие - это правда. Люди, которые в «черных списках» у нас бывают чаще. Будут пускать – будет более сбалансировано.

Что касается моих дружеских отношений - это тяжелый вопрос, потому что у меня действительно масса людей, с которыми я «на ты» в органах власти и оппозиции. Я «на ты» с Григорием Явлинским, но он к нам не ходит – обиделся, к сожалению. Но мы знаем друг друга уже 20 лет, и «на ты». Среди людей. Которых можно позиционировать как друзей - министр образования, министр по чрезвычайным ситуациям, министр культуры, Валентина Матвиенко. Мне очень трудно самому сидеть с ними в эфире, но когда я с ними в эфире, то я занимаю, скорее, анти-позицию, додавливаю гораздо больше, чем делают многие мои журналисты. Потому что моя репутация мне важнее, и я знаю про них больше, чем они могут подумать.

У всех главных редакторов разное отношение к лидерам партий - я, например, Зюганова 20 лет знаю, и он мне демонстрирует дружбу, - ничего не сделаешь, - оно так есть. Самое главное не обманывать слушателей. Я слушателям говорю: Фурсенко мой друг, Авдеев – друг. У нас разные политические, этические, эстетические взгляды. Шойгу мой друг. Я дружу с Матвиенко - не знаю, когда она придете сюда, будет ли это продолжено. У меня была постоянная вражда с Лужковым - 15 лет. При этом, как только он захочет эфир, он его получит - в ту же секунду. У меня были непростые отношения с Чубайсом, но как его только сняли, он пришел сюда. У меня был охранник Зюганова - он меня в 1993 г. прикладом охаживал, а потом стал приходить сюда - мы здоровались. Это работа, и или ты профессионал или не профессионал.

У меня очень сложные ощущения президента и премьера - с премьером мы просто больше знакомы, но это работа главного редактора – мне что, не ходить и не встречаться? Самое главное, чтобы слушатели знали, я не хочу им врать – да, это мой друг, а это человек новенький. Мне кажется, что честность лучшая информационная политика. Но мои вкусовые пристрастия совершенно не отражаются на журналистах – смотрите, что про Матвиенко сейчас говорили мои журналисты? Я им всегда говорю – мои отношения – это мои отношения. Мои друзья говорят: вот твой Орех опять меня… я говорю - заслужил. Я на Ореха не могу влиять, иначе он повернется и уйдет - что я буду терять ценного кадра? Не лезу. И более того, я говорю - у меня такая точка зрения, и это человек - мой друг, а у тебя есть «Реплика» - говори, что хочешь. Но это сложно, это непростая работа. Потому что, конечно, мои дружеские отношения подвергаются испытаниям от слов любого моего корреспондента. Звонят в основном друзья, если что.

З.ЕМЕЛЬЯНЧУК: Захар Емельянчук, ювелир-дизайнер. Я, как представитель народа, хотел бы задать такой вопрос – в народе бытует мнение, что радио «Эхо Москвы» это радио пенсионеров, что вы по этому поводу скажете? Потому что на самом деле это так и есть. Кого ни спросишь моего возраста, мне 28 лет, все говорят, что радио слушают только с клюшечками и инвалидными колясками – вот такое в народе бытует мнение.

СЛУШАТЕЛЬ: И параноиков.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Параноики точно наши – даже вопроса нет. Но как там у Стругацких было? - «народ сер, но мудр». Первое: любое радио информационного формата в любой постиндустриальной стране, основная аудитория - 40 и старше. Молодежь не слушает радио. А если слушает, то по-другому, особенно сейчас. В 21 веке. Есть некая тенденция – возьмите США, Франция, «Бизнес-ФМ», «Русскую службу новостей» - это возрастные радиостанции.

Вторая история – мы гордимся тем, что у нас очень много пенсионеров. Это люди с огромным опытом. Может быть, они не рекламо-емкая аудитория, но каждый человек с огромным опытом, который может рассказать о подлодке, пожарах, строительстве и медицине гораздо больше, чем молодые. Эти люди наши потенциальные эксперты. И я хотел бы напомнить народу, что и он будет потом пенсионером.

Итак, во-первых, есть общий мировой тренд по информационным радио общего формата, во-вторых, нам от этого хорошо, а не плохо, в-третьих - знаете, в Москве очень много военных пенсионеров, активных людей 45-50-летнего возраста, людей, принимающих решения. Кстати, вы не помните, сколько Путину лет? Будет 60 лет скоро, юбилей. Обращаю внимание: нам важно, чтобы не просто люди нас слушали, но чтобы люди, принимающие решения нас слушали.

То, что вы говорите, это правда, но не совсем - можно посмотреть социологические исследования. У нас единственное радио, где 80% слушателей в Москве имеют высшее образование – этим можно гордиться, или стыдиться? нас это устраивает.

З.ЕМЕЛЬЯНЧУК: То есть, вы не хотите расширять свою аудиторию?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Что значит – расширять? Если вы меня спросите, как это сделали наши коллеги с радио «Маяк» - переформатировать, выгнать пенсионеров, которые ушли на «Радио России», и приобрести новую аудиторию? – не хочу. Добавить аудиторию хочу. На самом деле, если вы обратили внимание, у меня сейчас на многие рейтинговые слоты во времени поставлены люди в возрасте от 25 до 32 лет – чтобы они говорили тем языком, на котором говорит аудитория. Приходят молодые и новые, и я их ставлю как командиров роты – полка им еще рано. Но они за собой притягивают других людей. Я расширяю через людей, а темы – любые, это масс-медиа, кто включил, тот пусть и слушает.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Делаем перерыв - вы мало едите нашего главного редактора. За перерыв наточите зубы, наешьтесь мухоморов – продолжим через пару минут.

НОВОСТИ

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Продолжаем программу.

Ю.КОРЧАГИН: Меня зовут Юра, я юрист. Речь об утренних эфирах, о «Разворотах», - каждое утро я слушаю эту часть, и у меня часто складывается такое ощущение – в чем суть «Разворота» - берутся новости актуальные, их надо раскрутить, подать и обсудить радиослушателей. Вы затронули тему, что у вас молодых много в эфире, и у меня вопрос – у меня складывается ощущение, что многие ведущие – наверное, они очень приятные люди, может быть, хорошие журналисты, корреспонденты, новостники. Но есть ощущение, что они, мягко говоря, не очень классные ведущие – не плохие, но они не раскручивают тему, многие неискренни, - может быть, они учатся в эфире, но может быть, неправильно учиться в эфире одной из авторитетных радиостанций? Может быть, нужно кого-0то нового искать? У меня вообще ощущение, что «Эхо» очень закрытая структура, как и любая семья.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Секта.

Ю.КОРЧАГИН: Вопрос вот в чем – согласны ли вы с тем, что некоторые очень дотягивают до крутого уровня? И следующий момент – если согласны, хотите с этим что-то делать? Кстати. У меня многие молодые знакомые знают, слушают «Эхо», даже когда я сказал, что пойду сегодня в эфир, сказали – классно, мы слушаем.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Помашите ручкой.

Ю.КОРЧАГИН: Машу. Может быть, на них тоже повлияет, если те молодые, которые ведут, будут более ярки, искренние, с позициями. Мне кажется, многие ведущие даже личную позицию не пытаются провести в «Развороте».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Объективно все, что вы сказали, наверное, правда. Но если мы сейчас начнем перечислять ведущих - могу поспорить – у вас всех мнения разойдутся по разным людям. Это вкусовщина. Но есть совершенно четкое, объективное измерение - извините за слово «рейтинг». Мои молодые ведущие рано утром «бьют» Доренко, великого и ужасного, Стелавина, Соловьева, - они их «бьют», наших слушают больше. Конечно, они учатся – и я учусь. Вы думаете, что такое прямой эфир? Я лучший интервьюер России в электронных медиа, но я учусь с каждым интервью. У меня бывают абсолютные провалы, я приглядываю за другими. Смотрю, что делают другие интервьюеры, молодые - я учусь. А все остальное – нравится-не нравится – вкусовщина. Конечно, недотягивают многие, я не дотягиваю. Я не дотянул в интервью Медведева – я уже об этом говорил, - где мог. Я потом беру красный генштабовский карандаш – мне подарили, чтобы рисовать стрелки, беру текст своего интервью – каждого интервью. С Зюгановым я сделал, наверное, 365 интервью – я беру и потом хожу по своему интервью: вот здесь он попался, а вот здесь надо было перезадать вопрос. Я не ставлю молодых только из-за молодости. Я вижу, человек сделал прорыв, что в этом году у меня такие девчата, как Ирина Воробьева, Татьяна Фельгенгауэр, сделали прорыв – значит. Я начинаю в этом прорыве цементировать – в этом работа главного редактора. Я могу ошибиться, могу поставить человека не туда - у меня нет такого, чтобы я уперся, - через полгода я его сниму, может быть. Но То, что в массе идет подъем и молодые растут - какие они молодые? - 25-30 лет, а в эфире они уже лет 8.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А мы что, старые?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы опытные. Все остальное - вкусовщина. Моя. Но при этом я вижу - до тех пор, пока они будут «бить» таких людей как Доренко и Соловьев – они на месте, мы их «сделали».

Ю.КОРЧАГИН: В плане «рейтингов» и «бить» у меня ощущение, что «Эхо» пользуется некоей монополией. Доренко – утром.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А я вам говорю про 9-10 утра, про утренние слоты, где стоят молодые и великие. Великие – в «дауне».

Ю.КОРЧАГИН: Мне кажется, кого ни поставь на «Эхе», люди все равно будут слушать. Я люблю «Эхо», но утром часто меня возмущает: темы не раскрываются.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы мне напомнили про вторую историю. Журналист еще обязан провоцировать, он совершенно не обязан быть искренним в эфире. Его точка зрения никого не волнует. Вас может волновать точка зрения Путина или Кадырова по каким-то вопросам, или руководителя Департамента образования Москвы, но точка зрения Венедиктова и Воробьевой вас точно не должна волновать. Наша задача – спровоцировать дискуссию. Конечно, лучше всего опираться на свою точку зрения, но надо провоцировать. Я про путч и Горбачева знаю много, но это не значит, что слушатели знают, значит, я должен удивляться, негодовать, - хотя я знаю, как это случилось на самом деле. Это театр, мы на сцене, сегодня я играю Гамлета, а завтра Офелию.

Ю.КОРЧАГИН: Но актер получается не очень хороший.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это вам так кажется. Главное, чтобы вы возмутились и запомнили.

Ю.КОРЧАГИН: Вам не кажется, что нужны, может быть, какие-то принципиально новые люди?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ко мне приходят новые люди. Обратите внимание, сколько у меня малоизвестных людей, людей, которых не было в эфире – становятся в эфире, ведущими сильными. Я их просто ращу, вот и все.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Слушатели: «Вы даете всем слово? А обвинению Ходорковского?»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я разговаривал с генпрокурором, просил его дать команду приходить сюда. Он сказал – они сами выбирают. Это лукавство. Они прекрасно понимают, что мы готовы, и у нас есть вопросы. Прекрасно понимают, что здесь редко бывают «подставки для микрофона», которые просто транслируют. Они прекрасно понимают, что тут очень серьезно готовятся к интервью. И люди, которые приходят сюда, достаточно мужественные люди, потому что они понимают, что мы будем копать и сравнивать - часть людей сюда не приходит. У меня недавно был разговор с человеком из «десятки» «Форбса», я ему сказал – ты у нас давно не был, приди, расскажи. Он: нет, я должен подготовиться к интервью, я понимаю, что ты меня будешь хватать за одно место. То есть, он подготовится и придет. Но на самом деле это не я, а «Эхо Москвы» - в эфире это другая история. Не приходят – это их трудности, это они не приходят. Мы на месте все равно. Не приходите к своим избирателям, болельщикам, знатокам. Мы – великие, а вы еще неизвестно, где будете потом. \

Д.ПАВЛОВ: меня зовут Денис, я работаю мерчиндайзером. Мне 25 лет, наверное, я не ваша целевая аудитория, но я хотел бы спросить, каким радиостанциям, главным редакторам и кадрам вы завидуете в современном эфире? Кого бы вы хотели купить, как махачкалинский «Анжи» покупает.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мне сегодня из Махачкалы прислали, что теперь нашу радиостанцию называют «Эхо-О». Пять лет я веду переговоры с Познером - хочу, чтобы он вел здесь передачу. Три года разговариваю на эту тему с Парфеновым, с Канделаки - 3 года. Но проблема в том, что под хорошего человека нужен хороший формат – не могут они повторять то, что делают другие люди. Представьте себе, я посажу Парфенова в «Народ против» - и что будем иметь? Конечно, я очень уважаю как профессионала Андрея Малахова, но я не смогу ему здесь ничего придумать. Могу еще нескольких человек перечислить - вы поняли, в каком направлении.

Д.ПАВЛОВ: Все-таки радиостанция называется «Эхо Москвы» - как с креном на московские новости?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, конечно, мы как «Москва – Третий Рим», конечно, мы возникли как московская радиостанция, но когда вас слушают в Махачкале, и вы это знаете, в Бишкеке, в Чикаго – конечно, мы радиостанция федеральная, и кончено, радиостанция уже и мировая. Могу похвастаться, что мы самая цитируемое российское медиа, кроме первого и Второго канала в зарубежных СМИ – от арабских до американских. А называемся мы «Эхо Москвы» - как «эхо столицы».

Д.ПАВЛОВ: Про политику хотелось бы спросить. Я молодой, но думающий человек – извините, что так нескромно. Я пользуюсь вашими сервисами на сайте – сайт у вас хороший, я считаю это подарком к 20-летию.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Сайт разнообразный.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не дразните гусей.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы сейчас пойдете по коридору, там лужа крови людей, которые делали сайт – я их сегодня убивал с утра, но ничего, им полезно.

Д.ПАВЛОВ: Я хотел бы подглядеть, что творится за кремлевской стеной – когда они придут к вам в эфир.

А.ВЕНЕДИКТОВ: «Они» - кто?

Д.ПАВЛОВ: Медведев и Владимир Владимирович?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Что значит «придут»? - в эту студию? Не придут. После 11 сентября руководство стран «Восьмерки» в охраняемом кольце. Здесь перекроют Новый Арбат, эвакуируют все машины, остановят все лифты, выгонят всех из дома - это просто протокол. Мы сейчас ведем переговоры с канцелярией премьер-министра Великобритании - уже приехала группа, которая все это посмотрела, сказала - а вы можете сделать интервью в резиденции? Можем. Прошло время, когда «Эхо» тянуло к себе. Техника такая, что я могу поехать и раскинуть пульт где угодно, могу в записи - не люблю, кстати, писать Интервью с Медведевым вышло, как оно было записано – ничего кроме первых трех минут, пока он садился. Что касается интервью – Медведев обещал продолжить разговор, что касается Владимира Владимировича, когда мы с ним встречаемся на пресс-конференциях, когда встречаются главные редактора, приемы в Кремле, говорю – дайте интервью. Он говорит: я уже давал, я уже был у вас в студии, что правда – в 1997 г. И это такая отмазка у него беспрестанная. Но я надеюсь, что я его прожму, потому что, конечно, как любой президент он очень интересная личность. Но ни Ельцин нам не давал интервью как президент, ни Путин как президент. Первое у нас интервью - Медведева. Но скажу честно - интервью не приносит рейтингов. Если посмотрите счетчики на сайте - ничего не дрогнуло. Это приносит престиж, доверие, гордость, и мы горды тем, что придумали интервью, что так его сформатировали. Сегодня президент Грузии сказал, что он горд, как Софико брала интервью. На самом деле это приносит репутацию - мы бьемся за репутацию. Я готов взять у Путина интервью даже серди амфор на дне, если техника позволит.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Еще один ныряльщик.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Между прочим, я там копал в свое время. И нырял. Но я - за лет 30 до него. Но амфор я там не видел.

Ю.КОРЧАГИН: Еще относительно редакционной политики. Когда слушаешь радиостанцию вечером, то это радиостанция «Эхо Москвы», но если ты едешь в машине, и среди бела дня включаешь, то это уже не «Эхо Москвы», а «Эхо Медицины» - бесконечные передачи, которые ведут доктора, или люди, претендующие на то, что они доктора, и впаривают какие-то лекарства. Вообще есть вопрос относительно рекламы лекарств – насколько это хорошо, но тут это просто круглосуточно.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понимал, что будет такой вопрос, и скажу - медицинские передачи в сутки, в дневное время, разбиты на три 15-минутки, их ровно 45 минут - покажу сетку. Второе. Вся реклама, в том числе медицинская, сертифицирована. У нас очень строго, потому что мы понимаем, что если мы дадим не сертифицированную государственными органами рекламу, нас возьмут за глотку и скажут?: мы же их не по политике взяли, они просто нарушили антимонопольное законодательство, или еще что-то - мы внимательно проверяем сертификат, документы, выданные государством. Все претензии – к РФ, которая выдает эти сертификаты. Мне анальгин помогал, другого – отравил. Тем более, что реклама не входит в ведение главного редактора - это гендиректор, я – расходная часть бюджета.

В.ХАЙКИН: Вадим Хайкин. Хотел бы нравственную сторону этой рекламы затронуть.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Журналистика не является нравственной или безнравственной. Скажите, считаете ли вы нравственным залезать рукой женщине в причинное место? Это нравственно?

В.ХАЙКИН: Это тоже определяет главный редактор «Эхо Москвы»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это нравственно, или нет?

В.ХАЙКИН: Наверное, нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А профессиональному гинекологу? Журналистика – та же самая история. Нравственно из бандита и убийцы доктору вынимать пулю? Из педофила, человека, который перерезал массу людей – нравственно? Наверное, когда вы вынимаете пули, вы не ставите вопрос о нравственности – кто лежит перед вами. Ваша задача – спасти его жизнь. Все остальное – дело других людей – палачей, судей.

В.ХАЙКИН: Вы немножко уходит е в другую плоскость.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, просто со словом «нравственность» вы стали играть.

В.ХАЙКИН: Тогда уточню - как вы думаете, не переносят ли пенсионеры, которые в большинстве своем слушают радиостанцию. Авторитет радиостанции на рекламируемый товар?

А.ВЕНЕДИКТОВ: А переносят пенсионеры, когда у нас выступает Касьянов? Начинают ему верить? А г-н Зюганов? Не переносят они авторитет радиостанции на то, что говорит Зюганов? А г-жа Клинтон, а генсек НАТО, а г-н Рогозин? Можно не заниматься этой профессией вообще и никогда. То, что мы с вами выясняем, не носит аспект нравственности и безнравственности – это профессионализм, или нет. Недавно мне позвонили, сказали: твое радио сказало, что Путин такой-рассякой. Какое - мое радио? Это сказал Зюганов. Но они перенесли - люди, сидящие в Белом доме. Ну и что, не давать слово Зюганову? Журналистика профессия безответственная, я на этом стою и это утверждаю.

СЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, у вас большинство гостей, при всем к ним уважении и интересе, занимаются постоянно критикой. Мне кажется, очень не хватает предложений. Есть масса проблем – они поднимают проблему, ведущий раскручивает их на критику, но не требует от них никаких предложений. А это умные и интересные люди – пусть предлагают, не только говорят, что плохо, а скажут, как хорошо.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ведущий, журналист не будет диктовать гостям, что им говорить Гость, приходящий в эфир, нас бы совсем не видел нас в глаза, журналист ему вообще помеха, он хочет сидеть перед микрофоном и рассказывать о том, какой он белый, пушистый и замечательный - от президента до Майи Плисецкой. Она приходит к своим фанатам, болельщикам, избирателям – они считают, что для этого существует медиа. Журналист – помеха, и он должен создавать помехи.

Ю.КОРЧАГИН: А если сделать специальную передачу, в которую будут приглашаться люди и будут предлагать решения?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Существует ли решение проблемы Кавказа?

Ю.КОРЧАГИН: Могут быть хотя бы версии.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Версии обсуждаются. На мой взгляд, нельзя так селектировать эфир: здесь у нас критика, а здесь позитивные предложения, человек существо противоречивая.

Ю.КОРЧАГИН: Получается только критика по всем основным вопросам.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, потому что любое решение власти нас задевает. Сегодня тема: мэр Москвы сказал – в Москве 15 тысяч детей в детских садах из семей, которые не имеют прописки, нелегальных, и очередь в 15 тысяч. Вопрос – что делать? Выгнать 15 тысяч и посадить московских 15? – есть такие предложения. Есть предложения оставить все, как есть, есть предложение взять деньги из школ и построить детские сады. Но раз что-то нужно делать, значит, мы критикуем то, что есть на самом деле, значит, нам чего-то не хватает, значит, надо здесь достроить, здесь изменить, этого убрать – так живет человек, ему всегда чего-то не хватает. Мы – зеркало, мы отражаем только то, что думаете вы.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не буду задавать слушателям вопрос, переубедил ли их Венедиктов – мне кажется, что вы все «казачки засланные», слушатели «Эхо Москвы». Задам вопрос Венедиктову - вы получили для себя что-то конструктивное из передачи?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Как говорит Путин – я вас услышал. Я понимаю, что волнует такую аудиторию, и отвечаю за то, что есть на сегодня, но \это не значит, что я не услышал то, что сказано. Я интегрирую ваши вопросы как предложения – кстати, у вас сегодня никаких предложений не было, у вас все была критика.

Ю.КОРЧАГИН: Есть предложение – один день в неделю выделить для «особого мнения», и чтобы по голосованию на сайте люди приглашали гостя в это «особое мнение».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Спасибо. До встречи в эфире.