*7419. "Известия" Игоря Голембиовского

[Максим Соколов]

Исполнился год попыткам извести "Известия"

Длящаяся уже год тяжба демократического российского парламента с газетой "Известия" интересна не только увлеченным читателям газет. Известинский скандал позволяет in vitro промоделировать проблемы и устремления, присущие нынешней системе Советов ("представительной власти", по терминологии Хасбулатова). Казус с газетой наглядно демонстрирует характер взаимоотношений первой власти (советской) и с исполнительной, и с судебной, и с "четвертой" (сама пресса), и не исключено, что и с "пятой" (так министр печати Полторанин поименовал полууголовные элементы). Процедурной значимости казуса соответствует содержательная: фактически парламент претендует на то, чтобы начать передел уже поделенной союзной собственности, что в перспективе чревато самыми серьезными катаклизмами.

Верным путем идете, товарищи!
По мнению главного редактора "Известий" Игоря Голембиовского, конфликт между его изданием и Верховным Советом начался в октябре 1991 г. с мелкого инцидента. Руслан Хасбулатов (тогда еще и. о. спикера) в ходе своего визита в Японию явился в советское посольство в Токио и устроил выволочку дипломатам, пообещав, что дипломатическая карьера тех, кто не сумеет ему потрафить, сей же момент и закончится. Небольшая заметка об этой дружеской беседе испортила (как выясняется, навсегда) отношения между руководством ВС России и "Известиями", однако должного внимания инциденту никто не уделил, поскольку никаких оргвыводов в отношении газеты тогда не последовало, а сам инцидент особо не выделялся на и без того небезоблачном фоне отношений прессы и власти: тогда же министр печати Полторанин выносил предупреждение о закрытии "Независимой газете" (за распространение слухов о том, что российские руководители рассматривали возможность обмена ядерными ударами с Украиной), а всесильный в то время Бурбулис заявлял, что плюрализм мнений возможен лишь "в рамках идеологии реформы". На фоне общеначальственного головокружения от успехов хасбулатовское головокружение специальной злокачественностью вроде бы не отличалось.
Отличие выявилось в апреле 1992 г., когда от спорадических патриархальных головомоек руководство парламента перешло к более специфическим действиям: с трибуны VI съезда Хасбулатов предложил взять газету под начало ВС России и подумать о коррекции ее курса. Первый ход Хасбулатова точно соответствовал первому ходу, который в конце 1989 — начале 1990 года предпринимали патриоты и партийцы, чтобы как-то обуздать неудержимо распоясывающуюся прессу. Тогда руководство СП РСФСР пожелало сменить редакцию журнала "Октябрь" в качестве репрессалии за русофобские, с его точки зрения, публикации, а МГК КПСС долго пытался укрепить за собой права на убегавшую из-под его власти газету "Вечерняя Москва". Как давние опыты с "Октябрем" и "Вечеркой", так и недавние с "Известиями" окончились ничем, так как механизм патронажа над средствами массовой информации (СМИ) искони базировался не на писаном, а на обычном праве, и при отсутствии как эффективной подсистемы страха, так и негласного общественного договора, который готовы выполнять все участники политической игры, апелляция к когда-то действовавшим нормам обычного права ("есть мнение") оказалась неэффективной.
Хасбулатовские предшественники, осознав свою ошибку, в 1991 г. попытались перейти от неэффективного обычного к более эффективному кулачному праву, т. е. от попыток "укрепить руководство" не удовлетворяющих их СМИ к предъявлению претензий на производственные мощности этих СМИ — с их последующим силовым захватом (захват республиканских Домов печати в Литве и Латвии, штурм Вильнюсского телецентра в январе 1991 года и Рижского — в августе). ВС России сейчас находится в подготовительной фазе данного этапа, отчасти соответствующей концу 1990 года: подобно прибалтийским компартиям на платформе КПСС, он уже заявил о своих безраздельных правах на нравящиеся ему производственные издательские мощности и, подобно им, еще не приступил к реализации заявленных прав. Балтийский опыт показывает, что реализация осуществляется либо с применением иррегулярных частей вроде Вильнюсского и Рижского ОМОНа, аналогом которых mutatis mutandis может оказаться личная гвардия Хасбулатова (никому кроме него не подчиняющееся "подразделение охраны ВС"), либо в игру вступают регулярные воинские части и реализация законных прав собственника происходит в рамках общей попытки государственного переворота. Вероятно, с осознанием того, что в своих имущественных претензиях ВС России твердо встал на тернистый путь прибалтийских "ночных компартий", и связана тревога наблюдателей, не вполне забывших прибалтийский январь 1991-го.

"Досуг мне разбирать вины твои, щенок!"
Поскольку мы строим правовое государство, убедительные доводы кулачного права признаются все же не вполне достаточными и нуждающимися в известном подкреплении доводами справедливости и целесообразности.
Целесообразность реквизиции "Известий", с точки зрения руководства Верховного Совета, объясняется двумя соображениями. По высказанному 28 августа мнению заместителя председателя съездовской комиссии по проверке деятельности СМИ Владимира Лисина, обновленные "Известия" должны освещать "Федеративный договор, работу Советов, как нам жить вместе — ряд важнейших задач... мы создаем газету представительных органов власти". De facto точка зрения Лисина (которого упорно прочили в главные редакторы обновленных "Известий") сводилась к тому, что для реализации и укрепления хасбулатовской концепции спикерской власти как системы представительных органов от сельсовета до парламента (подробнее см. в предыдущем номере Ъ) необходим "не только коллективный агитатор и коллективный пропагандист, но также и коллективный организатор" в виде реквизированных "Известий". В то же время председатель Совета Республики Николай Рябов 20 октября объяснял, что издательский комплекс "Известий" нужен парламенту по чисто техническим причинам, то есть не как ленинский "коллективный организатор", но как обыденные буфет и туалет, отсутствие которых может физически парализовать работу парламента. По мнению Рябова, без издательского комплекса (крупнейшего в России. — Ъ) парламент будет просто не в состоянии издавать свои акты и окажется в вакууме.
Обе системы доводов представляются несколько слабыми. С одной стороны, сама идея "коллективного организатора" оказывается недостаточно обаятельной по причине утраты части своего прежнего обаяния ее покойным автором. К тому же, если с этой функцией не справилась ручная "Российская газета", непонятно, почему справятся "Известия", которые для начала придется долго чистить и выправлять. С другой — технические доводы Рябова сомнительны, ибо с печатью актов пока вполне справляются "Российская газета" и специальные парламентские "Ведомости", а, судя по опыту ВС СССР, действительно серьезную нагрузку на издательские мощности дает только оперативное печатание парламентских стенограмм. Но поскольку в отличие от горбачевско-лукьяновского ВС СССР российский парламент бюллетени своих прений доступным для прессы тиражом не издает и издавать не собирается, не вполне понятно, чем Рябов собирается загружать ротационные машины "Известий".
Поэтому в аргументации парламентариев значительно более сильное место занимают апелляции к справедливости. С точки зрения парламента, противоправным было уже послепутчевое учреждение независимых от ВС СССР "Известий", что по сути дела представляет собой беззаконное хищение общегосударственной собственности, лишь прикрываемое жалкими словами о свободе прессы, узурпаторских наклонностях ВС и т. д. Вероятно, в тяжбе с Голембиовским руководство парламента намерено апеллировать к священному и популярному (как надеется ВС) в нашем народе чувству классовой ненависти. Во всяком случае Владимир Лисин прилюдно спрашивал корреспондента Ъ: "А не обидно ли Вам как журналисту, что один приобретает себе имущество, а другой — нет?" Изъян такой аргументации в том, что сила бушующей в народе классовой ненависти, возможно, преувеличивается, и притом дискредитация известинских воззваний касательно свободы печати оказывается логически небезупречной: из того допущения, что Голембиовский не меньше Хасбулатова любит и ценит вкусную недвижимость, следует лишь то, что оба не являются аскетами, вопрос же о том, одинаково или по-разному они любят и ценят свободу печати, остается открытым, ибо ответ на него из первоначальной посылки никак не вытекает.

Черный передел
Тем не менее Верховный Совет несомненно прав в одном отношении: права "Известий" на ценный издательский комплекс не являются неоспоримыми, и процессуальные противники Голембиовского в лице представителей парламента могли бы предъявить гражданскому суду заслуживающие внимания доводы. Как и Голембиовский, естественно. Однако представители ВС, охотно зачитывающие на пресс-конференциях документы, по жанру и стилистике идентичные исковым заявлениям в суд, решительно отвергают саму идею гражданского процесса против АО "Редакция газеты 'Известия'".
Нежелание ВС решить дело посредством судоговорения может быть связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, вчинение "Известиям" нормального судебного иска создавало бы прецедент, ибо тем самым ВС и его руководство в принципе признали бы примат суда над ВС в решении хотя бы некоторых житейских вопросов, тогда как система представительной власти, как ее понимает Хасбулатов, сама по себе наделена также и судебными функциями, а ее высшие представители — иммунитетом от судебного разбирательства любого рода. Во-вторых, определенную роль может играть и юридический уровень парламентариев: тот же Лисин объяснял свое нежелание судиться тем, что дело и так (с его точки зрения) кристально ясное: газету "увели из-под носа у Верховного Совета" (а обращаться в суд следует, очевидно, только тогда, когда истцу его дело представляется ясным не вполне). Однако важную роль может играть и последнее, третье соображение: осознание того, что дело не столь кристально ясно.
Приверженцы "Известий" указывают на то, что позиция ВС России адекватно описывается пословицей "вспомнила бабушка девичий стыд": ни ВС СССР на финальном этапе своего существования (август--декабрь 1991 г.), ни ВС России, принимавший имущество ВС СССР в ходе спешной ликвидации СССР в декабре 1991 г., никаких претензий к "Известиям" не имели, и таковые появились лишь тогда, когда от первоначальных учредителей и претендентов на учредительство не осталось ничего. Наиболее вероятным итогом судебного следствия оказалась бы констатация того, что как права "Известий" на "Известия" не вполне безупречны, так и претензии ВС не вполне основательны. Суду вряд ли потребовались бы особые усилия, чтобы установить причину такого положения дел: и нынешние "Известия" с их праведно или неправедно нажитым имуществом, и ВС России с его праведными или неправедными претензиями являются — в их нынешнем состоянии — продуктом имевшего место в последние четыре месяца 1991 года хаотического распада СССР и сумбурного дележа союзной собственности, производимого по принципу catch as catch can. Идеально урегулированный законом, не оставляющим ни единого места для пробелов и разночтений, распад огромного государства — вещь вообще труднопредставимая и уж тем более в стране, про которую сказано: "Широки натуры русские, нашей правды идеал не влезает в формы узкие юридических начал".
Таким образом, установив, что идеальное разрешение разногласий, порожденных периодом "большого хапка", в принципе невозможно, гипотетический суд был бы принужден искать не жертву и пострадавшего, но минимально неправовой выход из в принципе неправовой ситуации, т. е. какой-то универсальный способ гашения коллизий, вызванных грабежом союзной собственности. Как правило, в таких случаях используется принцип римского права uti possidetis, приблизительно переводимый как "что взято, то свято" и представляющий положительное предписание: "Кто чем владеет, с тем пусть и останется". Цинизм римских юристов имеет то оправдание, что война (resp. революция, распад Империи etc.) порождает такой правовой вакуум (согласно Цицерону, silent leges inter arma, "молчат законы во время войны"), что попытки восстановить после войны (в широком смысле этого слова) прежние имущественные правоотношения не могут породить ничего, кроме войны новой.
И давняя, и новейшая отечественная история знает удачные примеры реализации принципа uti possidetis. В 1812 г. освободившие Москву русские грабили ее не менее усердно, чем французы, в результате чего градоначальник граф Ростопчин распорядился признать законным обладание награбленным на пожаре добром и предписал торговать им по по воскресеньям на взявшей оттуда начало знаменитой Сухаревке. В 1992 г. Ельцин, Кравчук и прочие вожди СНГ, устав от взаимных претензий на союзное имущество, пришли к историческому компромиссу: нерусские республики de facto отказываются от претензий на активы Госбанка СССР и союзную собственность за границей, Россия de facto берет назад свои претензии на общесоюзную собственность, оказавшуюся на территории новых независимых государств. Именно это циничное согласие с тем, что невозможно найти правовой выход из в принципе неправовой ситуации распада СССР, но можно найти компромисс, базирующийся на признании фактического положения дел, сделало неактуальными популярные в начале 1992 г. разговоры о возможной войне России со всеми соседями кряду.
На фоне благотворного опыта СНГ нынешние опыты ВС России представляются решительно неблаготворными. Мало того, что дальнейшая эскалация известинского конфликта усиливает раздрай между парламентом и исполнительной властью (председатель Совета Республики Рябов 20 октября с невыразимым презрением говорил о "каком-то Госкомимуществе"), игнорирует судебную (сама идея судебного разрешения конфликта представляется Хасбулатову дикой) и объективно приводит к смыканию с "пятой властью" (борьба "Памяти" с "Московским комсомольцем", Анпилова с "Останкино" и Хасбулатова с "Известиями" приобретает все более сходные черты), а уж об отношениях парламента с "четвертой властью", т. е. СМИ, и говорить не приходится. Может быть, наиболее опасным в хасбулатовской затее является то, что — в силу крайней прецедентности отечественного правового мышления — даже отчасти удачная попытка "черного передела" уже с грехом пополам поделенной союзной собственности немедленно вызовет волну аналогичных попыток как в самой России, так и в рамках СНГ в целом. Учитывая же, что делилась собственность СССР совершенно безобразным с правовой точки зрения способом, а новый передел — как показывает пример парламента — будет осуществляться способом еще более безобразным, ничего, кроме возврата к началу 1992 г., когда разговоры о войне были столь популярны, ожидать от "черного передела" не приходится.

["Коммерсантъ"]

https://www.kommersant.ru/doc/27803
26.10.1992

Исполнился год попыткам извести "Известия"

Длящаяся уже год тяжба демократического российского парламента с газетой "Известия" интересна не только увлеченным читателям газет. Известинский скандал позволяет in vitro промоделировать проблемы и устремления, присущие нынешней системе Советов ("представительной власти", по терминологии Хасбулатова). Казус с газетой наглядно демонстрирует характер взаимоотношений первой власти (советской) и с исполнительной, и с судебной, и с "четвертой" (сама пресса), и не исключено, что и с "пятой" (так министр печати Полторанин поименовал полууголовные элементы). Процедурной значимости казуса соответствует содержательная: фактически парламент претендует на то, чтобы начать передел уже поделенной союзной собственности, что в перспективе чревато самыми серьезными катаклизмами.

[Максим Соколов]

По мнению главного редактора "Известий" Игоря Голембиовского, конфликт между его изданием и Верховным Советом начался в октябре 1991 г. с мелкого инцидента. Руслан Хасбулатов (тогда еще и. о. спикера) в ходе своего визита в Японию явился в советское посольство в Токио и устроил выволочку дипломатам, пообещав, что дипломатическая карьера тех, кто не сумеет ему потрафить, сей же момент и закончится. Небольшая заметка об этой дружеской беседе испортила (как выясняется, навсегда) отношения между руководством ВС России и "Известиями", однако должного внимания инциденту никто не уделил, поскольку никаких оргвыводов в отношении газеты тогда не последовало, а сам инцидент особо не выделялся на и без того небезоблачном фоне отношений прессы и власти: тогда же министр печати Полторанин выносил предупреждение о закрытии "Независимой газете" (за распространение слухов о том, что российские руководители рассматривали возможность обмена ядерными ударами с Украиной), а всесильный в то время Бурбулис заявлял, что плюрализм мнений возможен лишь "в рамках идеологии реформы". На фоне общеначальственного головокружения от успехов хасбулатовское головокружение специальной злокачественностью вроде бы не отличалось.
Отличие выявилось в апреле 1992 г., когда от спорадических патриархальных головомоек руководство парламента перешло к более специфическим действиям: с трибуны VI съезда Хасбулатов предложил взять газету под начало ВС России и подумать о коррекции ее курса. Первый ход Хасбулатова точно соответствовал первому ходу, который в конце 1989 — начале 1990 года предпринимали патриоты и партийцы, чтобы как-то обуздать неудержимо распоясывающуюся прессу. Тогда руководство СП РСФСР пожелало сменить редакцию журнала "Октябрь" в качестве репрессалии за русофобские, с его точки зрения, публикации, а МГК КПСС долго пытался укрепить за собой права на убегавшую из-под его власти газету "Вечерняя Москва". Как давние опыты с "Октябрем" и "Вечеркой", так и недавние с "Известиями" окончились ничем, так как механизм патронажа над средствами массовой информации (СМИ) искони базировался не на писаном, а на обычном праве, и при отсутствии как эффективной подсистемы страха, так и негласного общественного договора, который готовы выполнять все участники политической игры, апелляция к когда-то действовавшим нормам обычного права ("есть мнение") оказалась неэффективной.
Хасбулатовские предшественники, осознав свою ошибку, в 1991 г. попытались перейти от неэффективного обычного к более эффективному кулачному праву, т. е. от попыток "укрепить руководство" не удовлетворяющих их СМИ к предъявлению претензий на производственные мощности этих СМИ — с их последующим силовым захватом (захват республиканских Домов печати в Литве и Латвии, штурм Вильнюсского телецентра в январе 1991 года и Рижского — в августе). ВС России сейчас находится в подготовительной фазе данного этапа, отчасти соответствующей концу 1990 года: подобно прибалтийским компартиям на платформе КПСС, он уже заявил о своих безраздельных правах на нравящиеся ему производственные издательские мощности и, подобно им, еще не приступил к реализации заявленных прав. Балтийский опыт показывает, что реализация осуществляется либо с применением иррегулярных частей вроде Вильнюсского и Рижского ОМОНа, аналогом которых mutatis mutandis может оказаться личная гвардия Хасбулатова (никому кроме него не подчиняющееся "подразделение охраны ВС"), либо в игру вступают регулярные воинские части и реализация законных прав собственника происходит в рамках общей попытки государственного переворота. Вероятно, с осознанием того, что в своих имущественных претензиях ВС России твердо встал на тернистый путь прибалтийских "ночных компартий", и связана тревога наблюдателей, не вполне забывших прибалтийский январь 1991-го.

"Досуг мне разбирать вины твои, щенок!"
Поскольку мы строим правовое государство, убедительные доводы кулачного права признаются все же не вполне достаточными и нуждающимися в известном подкреплении доводами справедливости и целесообразности.
Целесообразность реквизиции "Известий", с точки зрения руководства Верховного Совета, объясняется двумя соображениями. По высказанному 28 августа мнению заместителя председателя съездовской комиссии по проверке деятельности СМИ Владимира Лисина, обновленные "Известия" должны освещать "Федеративный договор, работу Советов, как нам жить вместе — ряд важнейших задач... мы создаем газету представительных органов власти". De facto точка зрения Лисина (которого упорно прочили в главные редакторы обновленных "Известий") сводилась к тому, что для реализации и укрепления хасбулатовской концепции спикерской власти как системы представительных органов от сельсовета до парламента (подробнее см. в предыдущем номере Ъ) необходим "не только коллективный агитатор и коллективный пропагандист, но также и коллективный организатор" в виде реквизированных "Известий". В то же время председатель Совета Республики Николай Рябов 20 октября объяснял, что издательский комплекс "Известий" нужен парламенту по чисто техническим причинам, то есть не как ленинский "коллективный организатор", но как обыденные буфет и туалет, отсутствие которых может физически парализовать работу парламента. По мнению Рябова, без издательского комплекса (крупнейшего в России. — Ъ) парламент будет просто не в состоянии издавать свои акты и окажется в вакууме.
Обе системы доводов представляются несколько слабыми. С одной стороны, сама идея "коллективного организатора" оказывается недостаточно обаятельной по причине утраты части своего прежнего обаяния ее покойным автором. К тому же, если с этой функцией не справилась ручная "Российская газета", непонятно, почему справятся "Известия", которые для начала придется долго чистить и выправлять. С другой — технические доводы Рябова сомнительны, ибо с печатью актов пока вполне справляются "Российская газета" и специальные парламентские "Ведомости", а, судя по опыту ВС СССР, действительно серьезную нагрузку на издательские мощности дает только оперативное печатание парламентских стенограмм. Но поскольку в отличие от горбачевско-лукьяновского ВС СССР российский парламент бюллетени своих прений доступным для прессы тиражом не издает и издавать не собирается, не вполне понятно, чем Рябов собирается загружать ротационные машины "Известий".
Поэтому в аргументации парламентариев значительно более сильное место занимают апелляции к справедливости. С точки зрения парламента, противоправным было уже послепутчевое учреждение независимых от ВС СССР "Известий", что по сути дела представляет собой беззаконное хищение общегосударственной собственности, лишь прикрываемое жалкими словами о свободе прессы, узурпаторских наклонностях ВС и т. д. Вероятно, в тяжбе с Голембиовским руководство парламента намерено апеллировать к священному и популярному (как надеется ВС) в нашем народе чувству классовой ненависти. Во всяком случае Владимир Лисин прилюдно спрашивал корреспондента Ъ: "А не обидно ли Вам как журналисту, что один приобретает себе имущество, а другой — нет?" Изъян такой аргументации в том, что сила бушующей в народе классовой ненависти, возможно, преувеличивается, и притом дискредитация известинских воззваний касательно свободы печати оказывается логически небезупречной: из того допущения, что Голембиовский не меньше Хасбулатова любит и ценит вкусную недвижимость, следует лишь то, что оба не являются аскетами, вопрос же о том, одинаково или по-разному они любят и ценят свободу печати, остается открытым, ибо ответ на него из первоначальной посылки никак не вытекает.

Черный передел
Тем не менее Верховный Совет несомненно прав в одном отношении: права "Известий" на ценный издательский комплекс не являются неоспоримыми, и процессуальные противники Голембиовского в лице представителей парламента могли бы предъявить гражданскому суду заслуживающие внимания доводы. Как и Голембиовский, естественно. Однако представители ВС, охотно зачитывающие на пресс-конференциях документы, по жанру и стилистике идентичные исковым заявлениям в суд, решительно отвергают саму идею гражданского процесса против АО "Редакция газеты 'Известия'".
Нежелание ВС решить дело посредством судоговорения может быть связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, вчинение "Известиям" нормального судебного иска создавало бы прецедент, ибо тем самым ВС и его руководство в принципе признали бы примат суда над ВС в решении хотя бы некоторых житейских вопросов, тогда как система представительной власти, как ее понимает Хасбулатов, сама по себе наделена также и судебными функциями, а ее высшие представители — иммунитетом от судебного разбирательства любого рода. Во-вторых, определенную роль может играть и юридический уровень парламентариев: тот же Лисин объяснял свое нежелание судиться тем, что дело и так (с его точки зрения) кристально ясное: газету "увели из-под носа у Верховного Совета" (а обращаться в суд следует, очевидно, только тогда, когда истцу его дело представляется ясным не вполне). Однако важную роль может играть и последнее, третье соображение: осознание того, что дело не столь кристально ясно.
Приверженцы "Известий" указывают на то, что позиция ВС России адекватно описывается пословицей "вспомнила бабушка девичий стыд": ни ВС СССР на финальном этапе своего существования (август--декабрь 1991 г.), ни ВС России, принимавший имущество ВС СССР в ходе спешной ликвидации СССР в декабре 1991 г., никаких претензий к "Известиям" не имели, и таковые появились лишь тогда, когда от первоначальных учредителей и претендентов на учредительство не осталось ничего. Наиболее вероятным итогом судебного следствия оказалась бы констатация того, что как права "Известий" на "Известия" не вполне безупречны, так и претензии ВС не вполне основательны. Суду вряд ли потребовались бы особые усилия, чтобы установить причину такого положения дел: и нынешние "Известия" с их праведно или неправедно нажитым имуществом, и ВС России с его праведными или неправедными претензиями являются — в их нынешнем состоянии — продуктом имевшего место в последние четыре месяца 1991 года хаотического распада СССР и сумбурного дележа союзной собственности, производимого по принципу catch as catch can. Идеально урегулированный законом, не оставляющим ни единого места для пробелов и разночтений, распад огромного государства — вещь вообще труднопредставимая и уж тем более в стране, про которую сказано: "Широки натуры русские, нашей правды идеал не влезает в формы узкие юридических начал".
Таким образом, установив, что идеальное разрешение разногласий, порожденных периодом "большого хапка", в принципе невозможно, гипотетический суд был бы принужден искать не жертву и пострадавшего, но минимально неправовой выход из в принципе неправовой ситуации, т. е. какой-то универсальный способ гашения коллизий, вызванных грабежом союзной собственности. Как правило, в таких случаях используется принцип римского права uti possidetis, приблизительно переводимый как "что взято, то свято" и представляющий положительное предписание: "Кто чем владеет, с тем пусть и останется". Цинизм римских юристов имеет то оправдание, что война (resp. революция, распад Империи etc.) порождает такой правовой вакуум (согласно Цицерону, silent leges inter arma, "молчат законы во время войны"), что попытки восстановить после войны (в широком смысле этого слова) прежние имущественные правоотношения не могут породить ничего, кроме войны новой.
И давняя, и новейшая отечественная история знает удачные примеры реализации принципа uti possidetis. В 1812 г. освободившие Москву русские грабили ее не менее усердно, чем французы, в результате чего градоначальник граф Ростопчин распорядился признать законным обладание награбленным на пожаре добром и предписал торговать им по по воскресеньям на взявшей оттуда начало знаменитой Сухаревке. В 1992 г. Ельцин, Кравчук и прочие вожди СНГ, устав от взаимных претензий на союзное имущество, пришли к историческому компромиссу: нерусские республики de facto отказываются от претензий на активы Госбанка СССР и союзную собственность за границей, Россия de facto берет назад свои претензии на общесоюзную собственность, оказавшуюся на территории новых независимых государств. Именно это циничное согласие с тем, что невозможно найти правовой выход из в принципе неправовой ситуации распада СССР, но можно найти компромисс, базирующийся на признании фактического положения дел, сделало неактуальными популярные в начале 1992 г. разговоры о возможной войне России со всеми соседями кряду.
На фоне благотворного опыта СНГ нынешние опыты ВС России представляются решительно неблаготворными. Мало того, что дальнейшая эскалация известинского конфликта усиливает раздрай между парламентом и исполнительной властью (председатель Совета Республики Рябов 20 октября с невыразимым презрением говорил о "каком-то Госкомимуществе"), игнорирует судебную (сама идея судебного разрешения конфликта представляется Хасбулатову дикой) и объективно приводит к смыканию с "пятой властью" (борьба "Памяти" с "Московским комсомольцем", Анпилова с "Останкино" и Хасбулатова с "Известиями" приобретает все более сходные черты), а уж об отношениях парламента с "четвертой властью", т. е. СМИ, и говорить не приходится. Может быть, наиболее опасным в хасбулатовской затее является то, что — в силу крайней прецедентности отечественного правового мышления — даже отчасти удачная попытка "черного передела" уже с грехом пополам поделенной союзной собственности немедленно вызовет волну аналогичных попыток как в самой России, так и в рамках СНГ в целом. Учитывая же, что делилась собственность СССР совершенно безобразным с правовой точки зрения способом, а новый передел — как показывает пример парламента — будет осуществляться способом еще более безобразным, ничего, кроме возврата к началу 1992 г., когда разговоры о войне были столь популярны, ожидать от "черного передела" не приходится.

[Максим Соколов]

https://www.kommersant.ru/doc/27803
Газета "Коммерсантъ" №18 от 26.10.1992

Длящаяся уже год тяжба демократического российского парламента с газетой "Известия" интересна не только увлеченным читателям газет. Известинский скандал позволяет in vitro промоделировать проблемы и устремления, присущие нынешней системе Советов ("представительной власти", по терминологии Хасбулатова). Казус с газетой наглядно демонстрирует характер взаимоотношений первой власти (советской) и с исполнительной, и с судебной, и с "четвертой" (сама пресса), и не исключено, что и с "пятой" (так министр печати Полторанин поименовал полууголовные элементы). Процедурной значимости казуса соответствует содержательная: фактически парламент претендует на то, чтобы начать передел уже поделенной союзной собственности, что в перспективе чревато самыми серьезными катаклизмами.
Прецедентное значение известинского казуса анализирует парламентский обозреватель Ъ МАКСИМ СОКОЛОВ.

Верным путем идете, товарищи!
По мнению главного редактора "Известий" Игоря Голембиовского, конфликт между его изданием и Верховным Советом начался в октябре 1991 г. с мелкого инцидента. Руслан Хасбулатов (тогда еще и. о. спикера) в ходе своего визита в Японию явился в советское посольство в Токио и устроил выволочку дипломатам, пообещав, что дипломатическая карьера тех, кто не сумеет ему потрафить, сей же момент и закончится. Небольшая заметка об этой дружеской беседе испортила (как выясняется, навсегда) отношения между руководством ВС России и "Известиями", однако должного внимания инциденту никто не уделил, поскольку никаких оргвыводов в отношении газеты тогда не последовало, а сам инцидент особо не выделялся на и без того небезоблачном фоне отношений прессы и власти: тогда же министр печати Полторанин выносил предупреждение о закрытии "Независимой газете" (за распространение слухов о том, что российские руководители рассматривали возможность обмена ядерными ударами с Украиной), а всесильный в то время Бурбулис заявлял, что плюрализм мнений возможен лишь "в рамках идеологии реформы". На фоне общеначальственного головокружения от успехов хасбулатовское головокружение специальной злокачественностью вроде бы не отличалось.
Отличие выявилось в апреле 1992 г., когда от спорадических патриархальных головомоек руководство парламента перешло к более специфическим действиям: с трибуны VI съезда Хасбулатов предложил взять газету под начало ВС России и подумать о коррекции ее курса. Первый ход Хасбулатова точно соответствовал первому ходу, который в конце 1989 — начале 1990 года предпринимали патриоты и партийцы, чтобы как-то обуздать неудержимо распоясывающуюся прессу. Тогда руководство СП РСФСР пожелало сменить редакцию журнала "Октябрь" в качестве репрессалии за русофобские, с его точки зрения, публикации, а МГК КПСС долго пытался укрепить за собой права на убегавшую из-под его власти газету "Вечерняя Москва". Как давние опыты с "Октябрем" и "Вечеркой", так и недавние с "Известиями" окончились ничем, так как механизм патронажа над средствами массовой информации (СМИ) искони базировался не на писаном, а на обычном праве, и при отсутствии как эффективной подсистемы страха, так и негласного общественного договора, который готовы выполнять все участники политической игры, апелляция к когда-то действовавшим нормам обычного права ("есть мнение") оказалась неэффективной.
Хасбулатовские предшественники, осознав свою ошибку, в 1991 г. попытались перейти от неэффективного обычного к более эффективному кулачному праву, т. е. от попыток "укрепить руководство" не удовлетворяющих их СМИ к предъявлению претензий на производственные мощности этих СМИ — с их последующим силовым захватом (захват республиканских Домов печати в Литве и Латвии, штурм Вильнюсского телецентра в январе 1991 года и Рижского — в августе). ВС России сейчас находится в подготовительной фазе данного этапа, отчасти соответствующей концу 1990 года: подобно прибалтийским компартиям на платформе КПСС, он уже заявил о своих безраздельных правах на нравящиеся ему производственные издательские мощности и, подобно им, еще не приступил к реализации заявленных прав. Балтийский опыт показывает, что реализация осуществляется либо с применением иррегулярных частей вроде Вильнюсского и Рижского ОМОНа, аналогом которых mutatis mutandis может оказаться личная гвардия Хасбулатова (никому кроме него не подчиняющееся "подразделение охраны ВС"), либо в игру вступают регулярные воинские части и реализация законных прав собственника происходит в рамках общей попытки государственного переворота. Вероятно, с осознанием того, что в своих имущественных претензиях ВС России твердо встал на тернистый путь прибалтийских "ночных компартий", и связана тревога наблюдателей, не вполне забывших прибалтийский январь 1991-го.

"Досуг мне разбирать вины твои, щенок!"
Поскольку мы строим правовое государство, убедительные доводы кулачного права признаются все же не вполне достаточными и нуждающимися в известном подкреплении доводами справедливости и целесообразности.
Целесообразность реквизиции "Известий", с точки зрения руководства Верховного Совета, объясняется двумя соображениями. По высказанному 28 августа мнению заместителя председателя съездовской комиссии по проверке деятельности СМИ Владимира Лисина, обновленные "Известия" должны освещать "Федеративный договор, работу Советов, как нам жить вместе — ряд важнейших задач... мы создаем газету представительных органов власти". De facto точка зрения Лисина (которого упорно прочили в главные редакторы обновленных "Известий") сводилась к тому, что для реализации и укрепления хасбулатовской концепции спикерской власти как системы представительных органов от сельсовета до парламента (подробнее см. в предыдущем номере Ъ) необходим "не только коллективный агитатор и коллективный пропагандист, но также и коллективный организатор" в виде реквизированных "Известий". В то же время председатель Совета Республики Николай Рябов 20 октября объяснял, что издательский комплекс "Известий" нужен парламенту по чисто техническим причинам, то есть не как ленинский "коллективный организатор", но как обыденные буфет и туалет, отсутствие которых может физически парализовать работу парламента. По мнению Рябова, без издательского комплекса (крупнейшего в России. — Ъ) парламент будет просто не в состоянии издавать свои акты и окажется в вакууме.
Обе системы доводов представляются несколько слабыми. С одной стороны, сама идея "коллективного организатора" оказывается недостаточно обаятельной по причине утраты части своего прежнего обаяния ее покойным автором. К тому же, если с этой функцией не справилась ручная "Российская газета", непонятно, почему справятся "Известия", которые для начала придется долго чистить и выправлять. С другой — технические доводы Рябова сомнительны, ибо с печатью актов пока вполне справляются "Российская газета" и специальные парламентские "Ведомости", а, судя по опыту ВС СССР, действительно серьезную нагрузку на издательские мощности дает только оперативное печатание парламентских стенограмм. Но поскольку в отличие от горбачевско-лукьяновского ВС СССР российский парламент бюллетени своих прений доступным для прессы тиражом не издает и издавать не собирается, не вполне понятно, чем Рябов собирается загружать ротационные машины "Известий".
Поэтому в аргументации парламентариев значительно более сильное место занимают апелляции к справедливости. С точки зрения парламента, противоправным было уже послепутчевое учреждение независимых от ВС СССР "Известий", что по сути дела представляет собой беззаконное хищение общегосударственной собственности, лишь прикрываемое жалкими словами о свободе прессы, узурпаторских наклонностях ВС и т. д. Вероятно, в тяжбе с Голембиовским руководство парламента намерено апеллировать к священному и популярному (как надеется ВС) в нашем народе чувству классовой ненависти. Во всяком случае Владимир Лисин прилюдно спрашивал корреспондента Ъ: "А не обидно ли Вам как журналисту, что один приобретает себе имущество, а другой — нет?" Изъян такой аргументации в том, что сила бушующей в народе классовой ненависти, возможно, преувеличивается, и притом дискредитация известинских воззваний касательно свободы печати оказывается логически небезупречной: из того допущения, что Голембиовский не меньше Хасбулатова любит и ценит вкусную недвижимость, следует лишь то, что оба не являются аскетами, вопрос же о том, одинаково или по-разному они любят и ценят свободу печати, остается открытым, ибо ответ на него из первоначальной посылки никак не вытекает.

Черный передел
Тем не менее Верховный Совет несомненно прав в одном отношении: права "Известий" на ценный издательский комплекс не являются неоспоримыми, и процессуальные противники Голембиовского в лице представителей парламента могли бы предъявить гражданскому суду заслуживающие внимания доводы. Как и Голембиовский, естественно. Однако представители ВС, охотно зачитывающие на пресс-конференциях документы, по жанру и стилистике идентичные исковым заявлениям в суд, решительно отвергают саму идею гражданского процесса против АО "Редакция газеты 'Известия'".
Нежелание ВС решить дело посредством судоговорения может быть связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, вчинение "Известиям" нормального судебного иска создавало бы прецедент, ибо тем самым ВС и его руководство в принципе признали бы примат суда над ВС в решении хотя бы некоторых житейских вопросов, тогда как система представительной власти, как ее понимает Хасбулатов, сама по себе наделена также и судебными функциями, а ее высшие представители — иммунитетом от судебного разбирательства любого рода. Во-вторых, определенную роль может играть и юридический уровень парламентариев: тот же Лисин объяснял свое нежелание судиться тем, что дело и так (с его точки зрения) кристально ясное: газету "увели из-под носа у Верховного Совета" (а обращаться в суд следует, очевидно, только тогда, когда истцу его дело представляется ясным не вполне). Однако важную роль может играть и последнее, третье соображение: осознание того, что дело не столь кристально ясно.
Приверженцы "Известий" указывают на то, что позиция ВС России адекватно описывается пословицей "вспомнила бабушка девичий стыд": ни ВС СССР на финальном этапе своего существования (август--декабрь 1991 г.), ни ВС России, принимавший имущество ВС СССР в ходе спешной ликвидации СССР в декабре 1991 г., никаких претензий к "Известиям" не имели, и таковые появились лишь тогда, когда от первоначальных учредителей и претендентов на учредительство не осталось ничего. Наиболее вероятным итогом судебного следствия оказалась бы констатация того, что как права "Известий" на "Известия" не вполне безупречны, так и претензии ВС не вполне основательны. Суду вряд ли потребовались бы особые усилия, чтобы установить причину такого положения дел: и нынешние "Известия" с их праведно или неправедно нажитым имуществом, и ВС России с его праведными или неправедными претензиями являются — в их нынешнем состоянии — продуктом имевшего место в последние четыре месяца 1991 года хаотического распада СССР и сумбурного дележа союзной собственности, производимого по принципу catch as catch can. Идеально урегулированный законом, не оставляющим ни единого места для пробелов и разночтений, распад огромного государства — вещь вообще труднопредставимая и уж тем более в стране, про которую сказано: "Широки натуры русские, нашей правды идеал не влезает в формы узкие юридических начал".
Таким образом, установив, что идеальное разрешение разногласий, порожденных периодом "большого хапка", в принципе невозможно, гипотетический суд был бы принужден искать не жертву и пострадавшего, но минимально неправовой выход из в принципе неправовой ситуации, т. е. какой-то универсальный способ гашения коллизий, вызванных грабежом союзной собственности. Как правило, в таких случаях используется принцип римского права uti possidetis, приблизительно переводимый как "что взято, то свято" и представляющий положительное предписание: "Кто чем владеет, с тем пусть и останется". Цинизм римских юристов имеет то оправдание, что война (resp. революция, распад Империи etc.) порождает такой правовой вакуум (согласно Цицерону, silent leges inter arma, "молчат законы во время войны"), что попытки восстановить после войны (в широком смысле этого слова) прежние имущественные правоотношения не могут породить ничего, кроме войны новой.
И давняя, и новейшая отечественная история знает удачные примеры реализации принципа uti possidetis. В 1812 г. освободившие Москву русские грабили ее не менее усердно, чем французы, в результате чего градоначальник граф Ростопчин распорядился признать законным обладание награбленным на пожаре добром и предписал торговать им по по воскресеньям на взявшей оттуда начало знаменитой Сухаревке. В 1992 г. Ельцин, Кравчук и прочие вожди СНГ, устав от взаимных претензий на союзное имущество, пришли к историческому компромиссу: нерусские республики de facto отказываются от претензий на активы Госбанка СССР и союзную собственность за границей, Россия de facto берет назад свои претензии на общесоюзную собственность, оказавшуюся на территории новых независимых государств. Именно это циничное согласие с тем, что невозможно найти правовой выход из в принципе неправовой ситуации распада СССР, но можно найти компромисс, базирующийся на признании фактического положения дел, сделало неактуальными популярные в начале 1992 г. разговоры о возможной войне России со всеми соседями кряду.
На фоне благотворного опыта СНГ нынешние опыты ВС России представляются решительно неблаготворными. Мало того, что дальнейшая эскалация известинского конфликта усиливает раздрай между парламентом и исполнительной властью (председатель Совета Республики Рябов 20 октября с невыразимым презрением говорил о "каком-то Госкомимуществе"), игнорирует судебную (сама идея судебного разрешения конфликта представляется Хасбулатову дикой) и объективно приводит к смыканию с "пятой властью" (борьба "Памяти" с "Московским комсомольцем", Анпилова с "Останкино" и Хасбулатова с "Известиями" приобретает все более сходные черты), а уж об отношениях парламента с "четвертой властью", т. е. СМИ, и говорить не приходится. Может быть, наиболее опасным в хасбулатовской затее является то, что — в силу крайней прецедентности отечественного правового мышления — даже отчасти удачная попытка "черного передела" уже с грехом пополам поделенной союзной собственности немедленно вызовет волну аналогичных попыток как в самой России, так и в рамках СНГ в целом. Учитывая же, что делилась собственность СССР совершенно безобразным с правовой точки зрения способом, а новый передел — как показывает пример парламента — будет осуществляться способом еще более безобразным, ничего, кроме возврата к началу 1992 г., когда разговоры о войне были столь популярны, ожидать от "черного передела" не приходится.

[Ника Старк]

https://www.kommersant.ru/doc/28086
Газета "Коммерсантъ" №20 от 28.10.1992

Газета попала в надежные руки

27 октября комитет ВС по средствам массовой информации принял решение
рекомендовать ВС вернуться к вопросу об "Известиях" и направить материалы
спора в Конституционный суд и Высший арбитражный суд России. Накануне
издательство и издательский комплекс "Известия" был официально взят под
охрану управлением охраны высших органов государственной власти и управления
России.

В отличие от никак не отразившегося на судьбе газеты летнего решения ВС о ее
переименовании в "Известия Советов народных депутатов России", решение о
передаче издательского комплекса под юрисдикцию ВС уже начало
материализовываться. С момента принятия постановления издательство получило
два распоряжения зампреда ВС Юрия Воронина, исполняющего по поручению Руслана
Хасбулатова роль "душителя свободной прессы" вместо отказавшегося Сергея
Филатова. По мнению главного редактора "Известий" Игоря Голембиовского,
распоряжения Воронина "превращают издательство в подразделение Верховного
Совета": координация работы комплекса возлагается на редакционно-издательский
отдел при президиуме ВС.
Хасбулатовская гвардия появилась в издательстве еще в субботу, но только
вчера служба охраны заняла все посты в комплексе. Пока охрана ведет себя
спокойно, но Голембиовский считает, что может наступить день, когда
сотрудники газеты не смогут попасть в редакцию. Голембиовский намерен
"защитить себя от притязаний ВС", не уточняя однако, какими средствами.
Хотя вчерашнее заседание комитета ВС по средствам массовой информации и дает
редакции некоторую надежду, однако у членов комитета мало шансов включить
повторное рассмотрение вопроса в повестку дня сессии. Замдиректора "Известий"
Дмитрий Плессер настроен более пессимистично, чем Голембиовский. Оценивая
позицию Госкомимущества Плессер заявил: "Они нас как бы продали", — и
выразил сомнение в том, что Чубайсу "удастся отстоять" хотя бы газету. Тем не
менее члены комитета по СМИ намерены вновь поставить вопрос об "Известиях" на
сессии ВС 2-6 ноября.

[Александр Рыклин]

http://sdfsdf.ejnew.org/?a=note&id=13662
31 МАРТА 2005 Г.

Сегодня на собрании трудового коллектива о решении приостановить выпуск издания должен заявить его главный редактор Игорь Голембиовский. Решение принято, как это всегда и бывает в подобных случаях, акционерами. Ситуацию разъяснил гендиректор издательского дома ХГС, которому принадлежит газета, Игорь Яковенко: "Сегодня хорошая пресса не может быть самоокупаемой, и учредитель просто решил перестать вкладывать в газету деньги". Тут уж ничего не поделаешь: хозяин - барин.

[«Ь Власть» Владимира Яковлева]

Журнал "Коммерсантъ Власть" №6 от 04.02.1991

"Информационная война" - явление почти неизбежное в условиях

поляризованного общества. В политическом и экономическом противостоянии
центра и России она приобрела в последнее время ярко выраженные формы.

Так, "Демократическая Россия" и российское руководство пытаются любыми
легальными способами отвоевать себе зону влияния в радио - и телеэфире.
Союзное руководство различными способами пытается затормозить этот процесс.

Стремление заставить по крайней мере государственные средства массовой
информации отражать позицию президентской власти, о которой заявил
пресс-секретарь Президента Виталий Игнатенко, неизбежно привела к
ограничению свобод творчества профессионалов. Реакция их была вполне
предсказуема: они стали по мере сил сопротивляться "новому информационному
порядку".

Журналисты "Известий" были вынуждены прибегнуть к угрозе забастовки, чтобы
отстоять проводящего независимую линию заместителя главного редактора Игоря
Голембиовского в конфликте с главным редактором газеты. На телевидений
часть профессионалов ищет спасения в переориентации на Российскую
телерадиокомпанию.

С приходом Леонида Кравченко на ЦТ и Николая Ефимова в "Известия" две самые
мощные информационные системы оказались в руках политиков коммунистической
ориентации. Практически закрылся "Взгляд", расторгнут договор Гостелерадио
с независимым информационным агентством "Интерфакс" (см "Ъ" N 51, 52 ),
закрыта газета кадет "Гражданское достоинство" (см "Ъ" N 54),
пользовавшаяся известинской типографией. Известинцы и журналисты ЦТ все
чаще жалуются на политическую цензуру материалов. По собственному заявлению
Леонида Кравченко, он пришел в Гостелерадио для того, "чтобы выполнить волю
Президента".

По сообщениям сотрудников "Известий", в газете были сняты материалы,
освещающие перлюстрацию частной переписки, деятельность КГБ, прописку в
Москве Ивана Полозкова, необыкновенные приключения Александра Невзорова (в
январе Ефимов запретил обозревателю Альберту Плутнику писать о Невзорове),
многие публикации о событиях в Прибалтике. Но самая ожесточенная борьба
развернулась вокруг первого заместителя главного редактора Игоря
Голембиовского, олицетворяющего в газете независимую от верховной воли
позицию. Специальным решением Президиума ВС СССР его чуть было не отправили
в "почетную ссылку" в Испанию.

По заявлениям сотрудников Российской телерадиокомпании, вопрос о
независимых радио - и телеканалах России руководством ЦТ всячески
затягивается. "Жестом недоброй воли" назвал один из руководителей
телерадиокомпании России отсечение российской радиопрограммы от "Маяка" и
первой программы радио, что лишило ее трети радиослушателей.

Правда, как отмечают наблюдатели, руководство Гостелерадио стремится
сохранить видимость переговоров. Председатель Гостелерадио Леонид Кравченко
на пресс-конференции 7 февраля декларировал свою позицию "над схваткой". Он
также заявил, что вопрос о 6-часовом телевещании России на втором канале ЦТ
был бы уже практически решен, если бы вдруг не появилось письмо четырех
российских министров (Полторанина, Булгакова, Лазарева и Федорова), которые
настаивали на выделении российской доли собственности в фондах ЦТ, что, по
словам Кравченко, технически невозможно.

Председатель Всесоюзного радио Анатолий Тупикин заметил. что руководство
Гостелерадио чтит обязательство не воевать с Россией в эфире, однако
противная сторона (Радио России) злоупотребляет "призывами вешать
коммунистов". По словам Тупикина, руководство Гостелерадио борется не
против российской радиотелекомпании, а против "монополии другой партии".

Политика Гостелерадио была охарактеризована демократами как линия на
"убийство гласности". 5 февраля московские кинематографисты заявили о своем
коллективном вступлении в движение "Демократическая Россия", учредили Фонд
защиты гласности, поддержали призыв деятелей культуры к бойкоту ЦТ и
приняли обращение "Ко всем, кто хочет вернуть страну к тоталитарному
режиму". Многие московские кинематографисты решили не участвовать в
передачах "Кинопанорама", "Киносерпантин", "Воскресный кинозал", "Иллюзион"
и всех других передачах о кино.

Российский министр печати и средств массовой информации Михаил Полторанин
счел, что акция кинематографистов сильно напугала Кравченко. "Если
руководство Гостелерадио не пойдет на уступки российской радио - и
телекомпании, - сказал Полторанин, - у правительства России найдутся
возможности воздействовать на Гостелерадио".

Довольно успешная кампания неповиновения развернулась в "Известиях". На
собраниях трудового коллектива была выражена полная поддержка
Голембиовскому (коллектив пригрозил забастовкой в случае его устранения) и
недоверие Ефимову. 7 февраля этот же вопрос обсуждал Президиум ВС СССР. Из
кулуарных разговоров корреспондентам "Ъ" удалось узнать: Николай Ефимов
заявил Президиуму ВС, что он знает "о существовании в "Известиях"
антипартийного заговора, но, к сожалению, пока не сумел его раскрыть".

Однако исход "войны в эфире" не слишком ясен, и не все демократы настроены
оптимистично. Об этом свидетельствует и фраза из заявления московских
кинематографистов, которые отдают себе отчет в том, что технические
средства телевидения в обозримом будущем им не достанутся: "Пусть зрители
знают, что наши фильмы, спектакли, концерты идут в эфир без нашего согласия
и вопреки нашей воле". Многие видные деятели культуры - такие, как Марк
Захаров, Григорий Горин и другие - не смогли прийти к однозначной позиции:
ведь бойкот прежде всего лишает их постоянной аудитории.

Мастера культуры получили оперативный (8 февраля, спустя три дня после
объявления бойкота) ответ Президента СССР, как всегда в виде Указа. Этим
Указом Гостелерадио было преобразовано в государственную телекомпанию,
которой было передано все имущество бывшего госкомитета. Кравченко стал
председателем компании на правах министра.

Впрочем, среди работников ЦТ есть сторонники и еще одной позиции. Ее
выразил заместитель главного редактора редакции кинопрограмм ЦТ Шумаков.
Выступая перед кинематографистами от лица тех, "кого не видят и не знают",
он заявил: "Речь идет о том, что пошла стенка на стенку. Мы все стали
заложниками политики. Вслушайтесь в речи, которые звучат - партия, блок,
фронт, наступление. От этого просто можно сойти с ума. Вашему бойкоту я
объявляю свой маленький бойкот, я просто ухожу с ЦТ".

[Елена Рузакова]

Журнал "Коммерсантъ Власть" №38 от 23.09.1991

Одна из крупнейших в СССР ежедневных газет — "Известия", недавно учрежденная редакционным коллективом (до путча ее учредителем был Президиум ВС СССР), в ближайшее время может стать акционерным обществом, в состав акционеров которого помимо журналистов войдут и люди с деньгами. Этому же обществу будет принадлежать здание редакции со всем имуществом, а также издательство "Известия". Информацию о создании АО "Известия", полученную редакцией "Ъ" из неофициальных источников, частично подтвердили главный редактор газеты Игорь Голембиовский и директор издательства "Известия" Юрий Ефремов.

Как сообщил Игорь Голембиовский, вопрос о покупке газеты "Известия" какими-либо коммерческими структурами в настоящее время действительно прорабатывается руководством газеты и издательства, однако ни к каким конкретным решениям оба руководства пока не пришли. Директор издательства "Известия" отказался дать более подробные комментарии, сообщив только, что желающих принять участие в приватизации "Известий" очень много. Названия фирм, которые участвуют в игре в качестве потенциальных инвесторов, пока не разглашаются.
По информации, полученной от сотрудника редакции "Известий", который предпочел не разглашать своего имени, в связи с предстоящей приватизацией в редакции сложилась весьма сложная ситуация. Все имущество и помещения, которым пользуется коллектив, находится на балансе Президиума Верховного Совета СССР, который до сих пор является формальным издателем газеты.
Коллектив редакции считает себя естественным преемником права собственности на это имущество, и по крайней мере часть коллектива полагает, что если и создавать АО, то доход от продажи акций должен быть распределен между журналистами, а часть акций должна быть передана им — бесплатно, разумеется.
Однако в соответствии с Законом СССР о печати собственником редакционно-издательского имущества является не учредитель издания, а его издатель, то есть в случае с "Известиями" — ВС СССР. По законам же РСФСР и СССР о приватизации доход от приватизации государственных предприятий (в том числе, естественно, и газет) получает бюджет, а коллектив имеет лишь право на некоторые льготы при покупке акций своего предприятия. Таким образом, по закону от продажи имущества редакции ее коллектив на первом этапе может получить лишь расходы на выкуп акций.
По предварительным оценкам, в результате разных подходов законодательства и редакционного коллектива к приватизации в "Известиях" может сложиться по существу патовая ситуация. Учредив в августе газету "Известия" (вместо газеты "Известия Советов народных депутатов СССР"), коллектив редакции в соответствии с Законом о печати приобрел право собственности на название газеты. Теперь он может и не поделиться этим правом с теми, кто захочет вступить в собственность помещениями редакции. При этом варианте акционеры лишаются всемирно известного названия "Известия". Но в то же время и коллектив редакции не сможет выпускать газету, имея лишь ее название и не имея помещений и оборудования.

[Станислав Юшкин, Александр Овчаренко]

Журнал "Коммерсантъ Власть" №131 от 03.08.1992

"Известия" заложили Financial Times. В себя 27 июля газета "Известия" и концерн Financial Times Ltd. подписали договор о выпуске делового еженедельника на русском языке. FT ltd. не счел необходимым обращать внимание на конфликт "Известий" c Верховным Советом РФ.

Договор подписали главный редактор "Известий" Игорь Голембиовский и Дэвид Палмер (David Palmer), Chief Executive концерна FT ltd. Плод их сотрудничества будет называться Financial Izvestiya и начнет выходить в октябре как 8-полосная вкладка в "Известия", а с января 1993 г. предположительно станет самостоятельным изданием. Распространяться FI будут поначалу только в Московском регионе (300 тыс. экз.).

90% объема издания займет финансово-экономическая информация (60% из СНГ, 40% — мировая). Полоса рекламы будет стоить около 10 тыс. долл. Розничный номер с вкладышем FI будет стоить 3 руб. Подписчики получат вкладыши бесплатно.

Главный редактор Financial Izvestiya Дмитрий Мурзин сообщил корреспонденту Ъ, что газета ориентирована на бизнесменов. Информацию о мировом рынке дадут англичане, а о внутреннем — "Известия". FT ltd. также обеспечит розовую финскую бумагу newsprint (фирменная бумага Financial Times), а "Известия" — производство и печать. Макет издания будет совмещать фирменные стили двух газет. В соответствии с протоколом к подписанному контракту вопрос о финансировании FI будет решен позже.
По словам Мурзина, конфликт "Известий" с Верховным Советом РФ, как бы он не развивался в дальнейшем, не повлияет на будущее нового еженедельника: "Если ВС отберет известинскую типографию, у нас есть запасной вариант". Английские же партнеры "Известий" конфликта просто не заметили. По словам одного из инициаторов проекта, редактора международного отдела "Известий" Андрея Остальского, "англичане изучили ситуацию и считают нас оптимальным партнером. Если же всех известинцев уволят, газета все равно будет делаться с нашим творческим коллективом, даже если сидеть будем где-нибудь в Химках".

[Алексей Кирпичников]

Журнал "Коммерсантъ Власть" №135 от 31.08.1992

С чего начать парламенту? С газеты. Снова Вновь развернулась борьба за владение издательским комплексом "Известий Советов народных депутатов СССР" между трудовым коллективом и парламентом. 22 августа Борис Ельцин велел Госкомимуществу закрепить это имущество за государственным газетно-издательским комплексом "Известия" (ГГИК). 24 августа Фонд федерального имущества ВС РФ (ФФИ) принял полномочия собственника на себя. 27 августа Госкомимущество распорядилось передать ГГИК редакцию и издательство, возложив обязанности гендиректора ГГИК на главного редактора газеты Игоря Голембиовского. Дело может дойти до суда — Конституционного или Арбитражного, но пикантность ситуации в том, что предусмотрительный Голембиовский уже зарегистрировал товарный знак газеты в Московской регистрационной палате.

21 августа Ельцин обещал по ТВ на следующий день своим указом передать "Известиям" всю матбазу ("это мое право президента"). Однако, по сведениям из газеты, в тот же вечер спикер пришел в гости к президенту, после чего тот дал юридически не слишком внятное распоряжение Госкомимуществу.
Настала очередь парламента. 24 августа председатель ФФИ Фикрят Табеев признал собственность издательства федеральной и принял ее на себя на основании постановления ВС РФ об "Известиях" от 17 июля. 26 августа зампред комиссии ПВС по подготовке вопроса о деятельности СМИ Владимир Лисин (не путать с Комитетом ВС по СМИ, который категорически против участия госорганов в учреждении СМИ) на пресс-конференции призвал судить не по закону, а по справедливости; не отказался от места главреда новых "Известий" и посетовал на то, что президента "подставили". На вопрос корреспондента Ъ о способах комплектования штата газеты ВС Лисин ответить не смог, однако указал ему: "А не обидно ли вам как журналисту, когда один приобретает себе имущество, а другой — нет?".
Наконец, 27 августа председатель Госкомимущества Анатолий Чубайс отреагировал на распоряжение президента и образовал ГГИК — правопреемника издательства "Известия Советов нардепов СССР" — в составе редакции газеты, редакций приложений и издательства, включая типографию и иные структуры, назначив Игоря Голембиовского гендиректором.
Наблюдатели ожидают, что теперь ВС РФ может прибегнуть к парламентским боям или предпочесть судебную склоку, весьма, впрочем, долговременную. Однако на случай поражения в суде хитрый Голембиовский сразу же после постановления ВС по "Известиям" 21 июля зарегистрировал товарный знак газеты в Московской регистрационной палате. Теперь, даже потеряв ротационные машины, старые "Известия" смогут пользоваться традиционным "лого" — графикой названия и макета, а парламентская газета будет вынуждена искать собственный рисунок, что не способствует борьбе за раздел аудитории и делает возможную победу пирровой.