*1996. Самый смелый человек в СССР

[80-90.info]

http://www.80-90.info/1989/cat-1989-post-1.html
Рубрика: 1989 год

23 декабря 1986 года Андрей Дмитриевич и его супруга Елена Георгиевна вернулись в Москву после шести лет горьковской ссылки. А десять дней спустя, 3 января, мы с моим коллегой по «Литгазете» Юрием Ростом сидели у них в двухкомнатной квартире на улице Чкалова, брали интервью. Это было первое интервью Сахарова российским журналистам после его изгнания. Интервью было длинным. Здесь я приведу лишь один фрагмент из него. Вопросы Андрею Дмитриевичу мы передали заранее, а он к моменту нашей встречи написал на них ответы. Но кроме письменных вопросов мы задаем еще и дополнительные устные.

…Очередь в нашем интервью доходит до участия Сахарова в создании бомбы. Тут живет легенда. Согласно ей, Сахаров – «отец» нашей водородной бомбы, советский Эдвард Теллер.
– Вы принимали участие в создании термоядерной бомбы самого страшного оружия, какое существует на сегодняшний день, – играли в этом одну из ведущих ролей. Не жалеете ли вы об этом?

– Я бы так сказал: моя оценка того, раскаиваюсь ли я или не раскаиваюсь в своем участии в работах по созданию советского термоядерного оружия – она должна быть сформулирована, вынесена постфактум. Мне не хочется давать эту оценку сейчас. Посмотрим, что дальше будет. Сорок лет войны нет. Но если это величайшее несчастье произойдет, тогда уже надо будет смотреть...

– Тогда некогда будет смотреть, – непочтительно вставляет Юра.

– Тогда некогда будет смотреть, – покорно соглашается академик, – но теоретически предположим, что, сидя в каком-то бункере, и мы, и они будем обдумывать, совершили ли мы чудовищное преступление...

Видимо, Сахаров постоянно возвращается к этому вопросу – о раскаянии, – и придает ему важное значение. В подготовленном тексте интервью он этот свой ответ сформулировал так:
«Ответ. В то время, когда я занимался этими вещами, все мы были убеждены, что наша работа необходима для создания мирового равновесия. И вот сорок лет войны нет. Но я каждую минуту своей жизни понимаю, что если все же произойдет это
величайшее всеобщее несчастье – термоядерная война – и если я еще буду иметь время о чем-то подумать, то моя оценка моей личной роли может трагически измениться».

– Вам интересно было работать?

– Работали мы с увлечением. Работали с увлечением и с ощущением, что это необходимо. Грандиозность этой работы и трудность ее тоже усиливали впечатление, что мы делаем героическую работу. Это создавало определенный эмоциональный настрой.

– Вы видели ядерные взрывы?

– Видел. Эмоционально это очень сильная вещь. Очень сильная.

– Не в этот ли момент вы почувствовали ответственность перед людьми?

– Мне трудно сказать, – отвечает Сахаров. – Вероятно, я почувствовал ее и раньше. И она усиливалась потом на основании многого другого, что я узнавал...

– Но тут есть некая байка... – подсказывает Елена Георгиевна.
– Да, тут есть некая байка, – механически повторяет Андрей Дмитриевич. – В ваше интервью она, наверное, не войдет, но я могу рассказать.

– Да, расскажите, пожалуйста, – в один голос просим мы с Юрой.

– 22 ноября 1955 года было испытание термоядерного заряда, которое было неким поворотным пунктом во всей разработке термоядерного оружия в СССР, – Сахаров тщательно подбирает слова, чтобы неловким шагом не переступить незримую черту секретности, до сих пор ограждающую те стародавние дела. За этим он строго следит. – Это был очень сильный взрыв, и при нем произошли несчастные случаи. Солдат погиб в траншее на расстоянии нескольких десятков километров от точки взрыва. Завалило траншею. Там погиб молодой солдат. И за пределами полигона погибла двухлетняя девочка. В этом населенном пункте, в деревне было сделано бомбоубежище. Все население было собрано в этом бомбоубежище, но когда произошел взрыв, вспышка осветила через открытую дверь это бомбоубежище, все выбежали на улицу, а эта девочка осталась перекладывать кубики. И ее завалило, она погибла. Еще были несчастные случаи, уже не со смертельным исходом, но с тяжелыми травмами. Так что ощущение торжества по поводу большой технической победы было одновременно сопряжено с ужасом по поводу того, что погибли люди...

– Чувство ужаса было у вас? – уточняю я.

– Да, у меня. И я думаю, не только у меня.

– Но не у всех.

– У многих. Тем не менее, – продолжает Сахаров свой рассказ, – был небольшой банкет в коттедже, где жил руководитель испытаний маршал Неделин, главнокомандующий ракетными войсками СССР. И на этот банкет были приглашены руководители разработки этого термоядерного заряда. И вообще ведущие ученые, некоторые генералы, адмиралы, военные летчики и т.д. В общем, такой банкет для избранных по поводу победы. Неделин предложил первый тост произнести мне. Я сказал, что я предлагаю выпить за то, чтобы наши изделия так же удачно взрывались над полигонами и никогда не взрывались над городами. Видимо, я сказал что-то не совсем подходящее, с точки зрения Неделина. Он усмехнулся и произнес ответный тост в виде притчи. Притча была такая, не совсем приличная. Старуха лежит на печи. Старик молится. Она его ждет. Старик молится: «Господи, укрепи и направь!» А старуха подает реплику с печи: «Молись только об укреплении – направить я как-нибудь и сама сумею». Вот такая притча, которая меня задела. Не своей формой, а своим содержанием. Содержание было несколько зловещим. Я ничего не ответил, но был внутренне потрясен. В какой-то мере можно сказать, если вдаваться в литературу, что это был один из толчков, который сделал из меня диссидента.

Некоторое время мы все молчим.

– Ну, такие реплики в адрес ученых были и с другой стороны – с американской, – говорю я после паузы.

– Да, когда мы читаем воспоминания американских ученых, мы это видим, – охотно соглашается Сахаров.

– У нас есть двухтомник «Дело Оппенгеймера», – говорит Елена Георгиевна.
Я говорю, что, на мой взгляд, нравственные терзания Оппенгеймера, руководителя американского атомного проекта, так называемого проекта «Манхэттенский округ», несколько преувеличены, раздуты братьями-литераторами. Из него сделали современного Фауста. На самом деле он был скорее Вагнером, ученым, чьи интересы сфокусированы на одной науке, равнодушного к тому, что происходит за ее пределами. Во всяком случае, в период Хиросимы. Настоящее мужество проявили другие ученые – семеро авторов «Доклада Франка», которые,будучи посвящены в планы атомной бомбардировки, умоляли американское правительство не бомбить японские города, а если уж необходимо, – взорвать бомбу где-нибудь на необитаемом острове, в присутствии наблюдателей от разных стран. Оппенгеймер был как раз на другой стороне. Оппенгеймер, Комптон, Лоуренс и Ферми.
– Тем не менее, и Оппенгеймер считал, что надо выбрать другой объект для бомбежки – не Хиросиму, – слабо возражает мне Сахаров.

– Было намечено семь городов, – продолжаю я, – и Хиросима, насколько я знаю, была выбрана просто по погодным условиям.

Сахаров:
– Не только по погодным. Хиросима была выбрана как город, никогда не подвергавшийся бомбежке, не имеющий противовоздушной обороны...

– В общем – ради чистоты эксперимента, – говорю я саркастически.

– Да, ради чистоты эксперимента, – подтверждает Сахаров.

Так, после небольшой пикировки мы приходим к согласию.

– Тем не менее, эти четверо, – все же добавляю я, – Оппенгеймер, Ферми, Комптон и Лоуренс – дали отрицательное экспертное заключение по поводу «Доклада Франка»: испытания на необитаемом острове не дадут реального впечатления о возможностях нового оружия... Устранили последнюю слабую преграду на пути к ужасающей катастрофе.
Снова молчим.

– Шла война, – раздумчиво говорит Сахаров. – Во время войны другая психология. Есть и такая точка зрения, что без этих ядерных взрывов война продолжалась бы еще полгода, и погибло бы несколько миллионов человек, причем в Японии возник бы голод, от которого погибло бы еще очень много людей. Так что, как решать вопрос во время войны, в условиях военной психологии, – трудно судить со стороны.

– Ну, если так рассуждать, – говорю я, – можно, наверное, в конце концов, найти оправдание и маршалу Неделину.

Неожиданно выясняется, однако, что взгляд Сахарова на тот эпизод с Неделиным не совсем таков, как мы предполагали.

– А я не то что его упрекаю... – говорит он. – Я это рассказываю как констатацию факта. Каждый в таких случаях действует со своей колокольни. Эта история очень глубока на самом деле. Потому что речь идет не лично о маршале Неделине. Не о том, что он людоед, а я голубь. Речь о том, что эти проблемы действительно очень трагичны. И ответственность – всеобщая (вы правильно задали мне вопрос об ответственности). И ответственность эта не может быть переложена на тех, кто «направляет». Те, кто «направляет», делают это по закону своей профессии. Тут дело не в личных качествах, а дело в системе. И в том, что в таких вопросах, как большая термоядерная война, есть всеобщая личная ответственность. Неделин этого не понимал. А я обязан это понимать. И не только я, а очень многие. Все обязаны.
(Из книги Олега Павловича Мороза «Сахаров. Возвращение из ссылки», которая готовится к публикации © )

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/3459/
Андрей Дмитриевич Сахаров родился 21 мая 1921 года в Москве, в семье профессора физики и пошел по стопам отца. В 1942 году будущий ученый с отличием оканчивает физический факультет Московского государственного университета.

На фронт во время Великой Отечественной войны он не попал по состоянию здоровья и был эвакуирован из Москвы. После войны Сахаров начинает работать с известным специалистом по квантовой физике Игорем Таммом в Институте им.Лебедева. В ноябре 1947 года Андрей Дмитриевич досрочно защитил кандидатскую диссертацию.

Успех ученому приносит его величайшее произведение – водородная бомба, после чего он становится почётным членом Академии наук СССР.

Среди его работ - труды по магнитной гидродинамике, физике плазмы, управляемому термоядерному синтезу, элементарным частицам, астрофизике, гравитации.

В июле 1953 года тридцатидвухлетний Сахаров защитил докторскую диссертацию. С 1953 по 1968 годы работал над совершенствованием ядерного оружия. В декабре того же года ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда, и присуждена Государственная премия. Вторую Звезду Героя он получил в 1956 году вместе с Ленинской премией, а третью – в 1962 году.

Во время этой работы в его душе все время боролись два чувства: чувство долга перед Отечеством и чувство протеста против ядерных испытаний. Ученый предпринимал попытки добиться запрещения испытаний, но безуспешно.

Андрей Дмитриевич Сахаров известен не только как физик-ядерщик, но и как ярый сторонник либерализации в коммунистическом мире. Он выступал с манифестами, призывал к объединению советских и американских ресурсов, выступал за отмену цензуры и политических судов, за что он был уволен со всех постов, лишен всех наград и отправлен в ссылку в Горький (ныне - Нижний Новгород).

В 1974 году собрал пресс-конференцию, на которой сообщил о состоявшемся Дне политзаключенных в СССР. В 1975 году написал книгу «О стране и мире». В том же году Сахарову была присуждена Нобелевская премия мира.

Был освобожден из горьковской ссылки лишь с началом перестройки, в декабре 1986 года — после почти семилетнего заключения. Вернувшись в Москву, ученый не поменял своих взглядов и до самой смерти выступал в защиту мира и прав человека.

Скончался Андрей Дмитриевич Сахаров 14 декабря 1989 года в Москве.

Источник: calend.ru

[Известия]

Фото: Getty Images/Bettmann
9 октября 1975 года академику Андрею Сахарову присудили Нобелевскую премию мира за «бесстрашную поддержку фундаментальных принципов мира между людьми и мужественную борьбу со злоупотреблением властью и любыми формами подавления человеческого достоинства». На фото: ученый в 1975 году после известия о присуждении ему премии

["Коммерсантъ"]

1973 год. Академик Андрей Сахаров провёл первую пресс-конференцию для иностранных журналистов, в котором он осудил политику СССР

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/1221/
в 1989 году от нас ушел не просто гениальный ученый, лидер правозащитного движения, великий политический деятель, но, прежде всего, совершенно необыкновенный человек, посвятивший свою жизнь служению высшим идеалам, отстаивающий их неуклонно, бесстрашно и бескорыстно, Андрей Сахаров. Человек, вернейшее определение для которого – «настоящий».
Андрей Дмитриевич Сахаров, академик АН СССР, физик-теоретик и общественный деятель, один из создателей водородной бомбы и активный сторонник запрета ядерного оружия, гуманист-правозащитник, сторонник теории конвергенции, постепенного сглаживания экономических, политических, идеологических и культурных противоречий между различными общественными системами, лауреат Нобелевской премии мира, Трижды Герой Социалистического Труда. Родился 21 мая 1921 года в Москве.

Его отец - Дмитрий Иванович - был преподавателем физики, автором научно-популярных книг, учебников и задачников. По его стопам и пошел и Андрей. В 1942 году он окончил физико-математический факультет МГУ, с 1945 года работал в Физическом институте им.Лебедева.

В начале 50-х годов вместе с академиком И.Е.Таммом А.Д.Сахаров сформулировал принципы управляемой термоядерной реакции (они впоследствии будут положены в основу "токамаков"), чуть позже предложил принцип получения сверхсильных магнитных полей.

Академик Сахаров сыграл решающую роль в создании термоядерного оружия, его считают одним из создателей водородной бомбы.

Но уже с конца 50-х годов Сахаров становится активным сторонником повсеместного запрета ядерного оружия - в 1957 году он пишет статью о вреде ядерных испытаний. Годом позже - выступает совместно с И.В.Курчатовым против намечавшихся ядерных испытаний.

В 60-е годы Андрей Дмитриевич вместе со своей женой Еленой Боннэр включился в правозащитное движение, он требовал введения подлинной гласности и соблюдения прав личности в СССР. Он стал самым известным советским правозащитником.

В 1966 году Сахаров подписывает обращение к 23 съезду КПСС, направленное против попыток реабилитации И.В.Сталина, участвует в создании Комитета прав человека, в 1971 году отправляет Л.И.Брежневу "Памятную записку" о неотложных вопросах внутренней и внешней политики, в 1974 году публикует за границей статью "Мир через полвека".

В 1975 году А.Д.Сахарову присуждают Нобелевскую премию Мира, еще через год избирают вице-президентом Международной лиги прав человека.

В январе 1980 года он открыто протестует против ввода советских войск в Афганистан. Его лишают всех правительственных наград и премий - звания трижды Героя Социалистического Труда, Государственной и Ленинской премий - и высылают в город Горький. В первые два месяца после высылки газеты писали, что Сахаров "давно деградировал", "выродился как ученый", затем эти же газеты утверждали, что Сахаров плохой политик, но большой ученый, что в "Горьком у него все условия для научной работы". То и другое было неправдой. Но все-таки, начиная с марта, прекратилось давление на ФИАН с требованием уволить Сахарова, теоретики получили разрешение иногда посещать его, он получил возможность получать научную литературу. Теоретический отдел ФИАН, которым после смерти И.Е.Тамма руководил академик В.Л.Гинзбург, добился того, что Андрей Дмитриевич остался сотрудником Отдела. Все семь лет на двери его комнаты в ФИАНе сохранялась табличка с его фамилией.

В 1982 и 1984 годах Андрей Дмитриевич опубликовал в "Журнале экспериментальной и теоретической физики" работы "Многолистная модель Вселенной" и "Космологические переходы с изменением сигнатуры метрики".

В декабре 1986 года генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев позвонил А.Д.Сахарову, пригласил его вернуться в Москву и "приступить к своей патриотической деятельности".

В 1989 году академик Сахаров был избран народным депутатом СССР от Академии наук. "Я народный депутат. Это оказалось моим главным делом", - писал Андрей Дмитриевич. Он выступил с инициативой создания парламентской оппозиции - межрегиональной депутатской группы, стал ее сопредседателем. Сахаров предлагал провести в СССР радикальные социальные и политические реформы, преобразовать Советский Союз в Союз республик Европы и Азии. Он был избран в состав комиссии по выработке новой Конституции и сразу же приступил к работе над проектом, воплотив в него свои представления о целесообразном государственном и экономическом устройстве страны. Вторая статья сахаровской Конституции гласила: "Цель народов Союза Советских Республик Европы и Азии и его органов власти счастливая, полная смысла жизнь, свобода материальная и духовная, благосостояние, мир и безопасность для граждан страны, для всех людей на Земли независимо от их расы, национальности, пола, возраста и социального положения".

Сахаров всегда делал все, что мог. И не останавливался, предвидя для себя самого самые тяжелые последствия. Великий ученый и мыслитель не только заступался за невинно осужденных, преследуемых и гонимых, единоборствуя с могучей государственной машиной. Он отстаивал права людей. И тем самым борьба его обретала общечеловеческий смысл. Можно уверенно сказать, что движение за права человека стало мировым благодаря Сахарову.

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/1811/
За разработку первой термоядерной бомбы на Сахаров, казалось приобрел статус неприкасаемого - он был академиком, лауреатом Сталинской премии, трижды Героем Социалистического труда. Но стоило Сахарову в статье «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (1968) выступить за запрещение ядерных испытаний, как на него обрушился гнев воасти и открытое шельмование в прессе. Его отстранили от научной работы, начали преследовать друзей и близких.

Но Сахаров уперся. С 1970 года ученый занимался правозащитной деятельностью, став в число основателей Комитета прав человека, за что ему была присуждена Нобелевская премия мира 1975 года, которая вызвала еще более яростные нападки со стороны правительства. Последней же каплей стало выступление Сахарова против введения советских войск в Афганистан. Указом Президиума Верховного Совета Сахаров был лишен всех наград и без суда выслан вместе с женой в город Горький.

Ссылка продолжалась 6 лет - в 1986 году новый генсек М.С. Горбачев реабилитировал Сахарова и вернул ему все его награды.

["Коммерсантъ"]

http://www.kommersant.ru/gallery/2389067#id=1229183

1980 год. Академик Андрей Сахаров сослан в город Горький Фото: С. Петрухин/Фотоархив журнала «Огонек».

[Геродиан]

[С. Ковалёв, Б. Альтшуллер]

«Известия / Учредитель: журналистский коллектив «Известий». – 1992. – 20 мая, среда. – № 117 (23691).

Публикуемые сегодня архивные документы, к сожалению, еще не стали историей. Империя, имя которой КГБ-ЦК КПСС, еще не утратила былого могущества, ее корни, кажется, благополучно перенесли пересадку на российскую почву. В частности, достоверно известно, что МБР ведет наблюдение за депутатским корпусом, КГБ (МБР) продолжает свято хранить свои секреты.
21 мая в день рождения Андрея Дмитриевича Сахарова, мы снова повторяем: где его дневники и рукописи, украденные в Москве в ноябре 1978 года, и Горьком-в марте 1981-го и октябре 1982-го? Где статьи о стихах Пушкина, где о Фолкнере, Айтматове и многое другое, о чем пишет в воспоминаниях Андрей Дмитриевич? Полгода назад Елене Георгиевне Боннэр официально сообщили, что пятьсот томов дела Сахарова уничтожены по указанию Крючкова. И приходится верить на слово, поскольку не существует правового механизма проведения независимого расследования. Строительство правового государства нам еще предстоит. Тяжелейшее наследие- «черное следствие». За несколько дней до кончины в статье опубликованной после его смерти, Сахаров писал: «Реально в нашей жизни подозреваемый или обвиняемый находится в чрезвычайно тяжелых условиях давления следствия. У всех на памяти смертные приговоры невиновным», приведенным в исполнении не только в республиках, но и в Москве». Но это, увы, случается и в наши дни. Принятый в январе Верховным Советом Закон о прокуратуре фактически консервирует старые правила. Так же, как принятый в прошлом году Закон о милиции.
Многое из того, чему противостоял Сахаров, не ушло в прошлое.
Удивительную связь времен обнаруживает докладная 1973 года, подписанная заместителем заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС И. Макаровым. Позже академик Макаров перешел из ЦК на работу в Академию СССР, стал ее главным ученым секретарем. Сейчас занимает тот же ключевой пост в Российской академии. И тот же президиум Аакадемии, который в январе 89-го вопреки воле подавляющего большинства ученых не выдвинул Сахарова для избрания в народные депутаты, сегодня отвергает саму идею демократизации жизни российского научного сообщества.
Большие системы очень консервативны, и, чтобы безнадежно замкнутый круг стал спиралью, надо делать что-то явочным порядком. Именно так поступал Сахаров, когда в семидесятых приглашал на квартиру иностранных корреспондентов, а в конце востмидесятых призывал к политической забастовке с требованиями отмены 6-1 статьи Конституции.
Чтобы Сахаров предложил сейчас? Вопрос, конечно, метафизический. Но, близко зная Андрея Дмитриевича в течении многих лет, мы пробуем не только спросить, но и предложить ответы.

[Министр здравоохранения СССР Б.Петровский]

Секретно
ЦК КПСС
Направляю для ознакомления текст телеграммы академика Сахарова, полученной в Министерстве здравоохранения СССР
Приложение: Упомянутое на 1 листе
Министр здравоохранения СССР Б.ПЕТРОВСКИЙ