*208. Свобода от слова

[Cемен Новопрудский]

http://www.gazeta.ru/comments/column...10195931.shtml
16.09.2016, 09:34
о том, почему неоварварство способно стать национальной идеей

Лукас Кранах Старший (?). «Сожжение запрещенных книг правителем (Сожжение книг Ария перед императором Константином)» (около 1530 года)

После признания Левада-центра иностранным агентом (против чего солидарно выступили все без исключения российские социологические службы, хотя социологи у нас, мягко говоря, не дружны между собой, а некоторые сильно дружат с властью) его директор Лев Гудков опубликовал горькое и жесткое заявление. В нем, в частности, говорится, что Россия столкнулась с угрозой превращения в «резервацию бедного и агрессивного населения, утешающего себя иллюзиями национального превосходства и исключительности». Действия Министерства юстиции, по словам Гудкова, приводят к ограничению научных связей российских ученых с иностранными, что означает «перспективу дальнейшей консервации научной архаики и деградации».

Деградировать и консервировать научную архаику нам не впервой. Девиз Фамусова «уж коли зло пресечь, забрать бы книги все да сжечь» за 192 года с момента, когда это написал Грибоедов, да и до того момента, постоянно доказывал свою живучесть в российской государственной практике. И даже понятно, почему так происходит.

С одной стороны, государство у нас свято уверено: чем темнее народ, тем легче им управлять. Тем проще убедить, что всякая власть «от Бога», даже если это не царь-батюшка, а всего лишь президент, наемный и в идеале сменяемый населением на выборах топ-менеджер страны. Когда государство в лице конкретного начальства и есть единственная истинная религия, умные и сомневающиеся заранее объявляются неблагонадежными, а слепая вера важнее и, главное, правильнее всякого знания.

С другой стороны, опасными считаются просвещенные и внутри самой власти, особенно в среднем и низовом звене. Ум и знания во властной вертикали практически всегда распределялись у нас в порядке жесткой субординации. Самый умный (а не только самый добрый, прозорливый, милосердный, заботливый) — обязательно «царь». Губернатор всенепременно «умнее» вице-губернатора. По должности. Хотя именно мелкие клерки у нас зачастую выполняют работу за неспособное к этому начальство. Отсюда знаменитый народный статус такого исполнительного чиновника — «еврей при губернаторе».

Не знаю, есть ли еще в каком-нибудь языке аналог присказки «ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак». Но сама логика очень показательна: начальник не может быть дураком, а подчиненный — умным.

Логика подбора кадров по принципу «лояльные вместо умных» преобладала в постимперской России практически всегда, за редчайшими исключениями. Исключениями обычно становились времена, когда «лояльные» разваливали все до основания. Тогда государство ненадолго вынужденно обращалось к профессионалам, поскольку надо было срочно поднимать страну из руин. Так это было, в частности, в начале 90-х годов прошлого века. На экономическом фундаменте, заложенном в «лихие 90-е», Россия и прожила все свои «сытые нулевые». Все основные худо-бедно работающие элементы конструкции нашего изуродованного позднее государственным вмешательством и засильем силовиков в бизнесе рынка были созданы именно тогда на руинах советской плановой, или, как раньше говорили, административно-командной экономики.

Борьба с независимой наукой и просвещением вновь стала важной частью официальной идеологии и политической практики. Пожалуй, последний раз так сильно это проявлялось в позднем сталинизме, когда были разгромлены генетика, официально обозванная «продажной девкой империализма» (и сгноен в тюрьме выдающийся биолог Николай Вавилов), детская психология, этнопсихология, очень интересная советская урбанистика. Когда наукой командовали персонажи вроде «народного академика» Трофима Лысенко, утверждавшего, что «в социалистическом обществе нет и не может быть наследственных болезней» и занимавшегося «перевоспитанием» ржи в пшеницу.

Партия учила нас, что «газы при нагревании расширяются», и одноименная шутка Аркадия Райкина не казалась художественным преувеличением.

Нынешняя волна государственного мракобесия начала подниматься десять лет назад с программы «Чистая вода». Нет, тогда еще власти не пытались вывести на чистую воду «иностранных агентов» вроде Левада-центра или научно-просветительского фонда Дмитрия Зимина «Династия», а просто хотели осваивать госденьги под предлогом очищения воды в домохозяйствах в масштабах страны, получив на это 15 миллиардов рублей из федерального бюджета. Тогдашний спикер Госдумы Борис Грызлов лично поддержал якобы лучший фильтр для очищения воды (на самом деле — нет!) некоего Виктора Петрика. Что в итоге привело к созданию комиссии по борьбе со лженаукой в РАН и появлению в научно-политическом дискурсе с легкой руки палеонтолога Кирилла Еськова понятия «петрикгейт».

А дальше пошло-поехало. В научно-исследовательском ядерном университете МИФИ торжественно открыли кафедру теологии (почему бы — для суперсимметрии — не начать преподавать ядерную физику в духовных семинариях?). Потом затеяли реформу РАН, в результате которой научно-исследовательскими институтами стали управлять далекие как от науки, так и от эффективного управления чиновники.

Особенно досталось истории, которая всегда одной из первых попадает под горячую руку политических конъюнктурщиков. Сначала учредили президентскую комиссию по борьбе с фальсификацией истории в ущерб интересам России, в итоге упраздненную из-за полной бессмысленности. Запретить всему миру трактовать как угодно любые исторические события нереально. Потом стали давать историкам потрясающие по степени «научности» политические заказы вроде задания написать академический учебник истории Новороссии. На этом фоне альтернативная история Фоменко начала казаться скучным незажигательным мейнстримом.

Кадровые назначения с оттенком интеллектуальной или профессиональной дикости дополнили эту «картину маслом».

Торговец бананами с сомнительной репутацией (сейчас его банкротят по суду) стал директором Новосибирской оперы после разгрома с помощью Министерства культуры и православных активистов спектакля «Тангейзер». До этого православные активисты безнаказанно громили выставки. Но все-таки власти по итогам этих проявлений акционизма светских или православных мракобесов до поры до времени не принимали конкретных управленческих решений. А потом количество перешло в качество.

Постепенно стало возможным назначить уполномоченным по правам человека при президенте генерал-майора милиции в отставке. Детским омбудсменом — жену священника РПЦ с радикальными взглядами. Министром образования назначается апологет консерватизма, практическая польза которого для развития России примерно равна нулю, а также один из авторов идеи «духовных скреп», ставшей эмблемой и оправданием самых одиозных, антигуманистических, иррациональных законов и поступков государства в последние годы.

При нормальном состоянии страны авторство известной статьи про нооскоп тоже должно было бы насторожить саму власть, а не горстку образованных людей, пытающихся апеллировать к какому-то «никчемному объективному знанию».

Возражения сторонников власти, мол, как можно в чем-то обвинять только что назначенных людей заранее, дайте им поработать, некорректны. Потому что никакого «заранее» давно нет.

Эта «презумпция невинности» в отношении новых назначенцев не действует, поскольку государство всеми своими телодвижениями в последние минимум три года уже сформировало себе устойчивую репутацию. Борьба с научным знанием и базовыми гуманистическими ценностями современного общества ведется сознательно и последовательно.

Вот если бы вдруг омбудсменом назначили известного правозащитника без финансовых и моральных связей с районной, областной или кремлевской администрацией, ОНФ, церковью и «помощниками Донбассу», а министром образования — талантливого организатора науки или ученого с мировой известностью, — тогда да, было бы неожиданно. А так новым назначенцам придется опровергать (или подтверждать) делами тот ореол неоварварства, которым изначально одарило их само государство.

Недавно в России принят закон о запрете ГМО-продукции — Трофим Лысенко радостно приветствует его авторов из могилы. Добрались до Левада-центра. Проводим молебны за достройку футбольного стадиона в Питере и удачные ракетные пуски: стадион не могут достроить десять лет, ракеты богоборчески падают. Про поток антинаучных передач по ТВ и говорить нечего — политический и лженаучный бред обрушивается на нас с телеэкрана примерно в равных пропорциях.

Именно поэтому, к сожалению, логично ждать продолжения наступления мракобесия всех мастей по всем фронтам. Подавления науки и образования. Вмешательства в культуру и СМИ. Профанации защиты прав человека.

Если государство берет курс на вмешательство в частную, в том числе интеллектуальную, жизнь людей, хочет решать, что нам читать и смотреть, как думать, во что верить, приходится набирать во власть тех, кто считает СПИД вымыслом и фейком. Понимает под правами человека водительское удостоверение или считает их «западной ересью». Пишет статьи про управляющий миром «нооскоп». Нужны люди, которым будет легко и приятно проводить такую политику. Которые не станут сомневаться и задумываться. Потому что обычно человеку даже физиологически очень трудно казаться глупее, чем он есть, и тем более действовать в соответствии с этой маской.

Из вспомогательного инструмента власти мракобесие на наших глазах превращается в суть государственной политики, в национальную идею противостояния всякой современности.

Однако нельзя эффективно контролировать и дозировать варварство — рано или поздно оно овладевает контролерами. И это действительно опасно для здоровья страны.

Вызванное сталинским разгромом ряда наук отставание Россия не преодолела до сих пор. Большинство наших самых выдающихся физиков, биологов, математиков работают за рубежом либо в лучшем случае изредка здесь подрабатывают. И дело не только в бедности российской науки. Денег на перекупку топ-менеджеров иностранных нефтяных компаний нам до недавнего времени вполне хватало. Дело в атмосфере.

Чиновники с ворованными или подогнанными под конъюнктуру эпохи диссертациями сочиняют на коленке фейковую государственную идеологию. Но невозможно построить сколько-нибудь прочную, а главное, эффективную современную государственность на псевдонаучной или квазирелигиозной туфте, борьбе со знанием, правами человека и свободой творчества. Современные технологии и полноценное развитие нации ходят под ручку со свободой, а не со скрепами, какими бы духовными они ни объявлялись.

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10220219.shtml

29.09.2016, 08:28
о роли и месте либералов в современной России

И.Е. Репин. «17 октября»

Хотя я являюсь убежденным либералом, глубоким пессимистом и никогда не скрывал своего скверного отношения к нынешней российской власти, какого-то дополнительного отчаяния после недавних думских выборов не испытываю. Я не считаю, что либералы провалились на этих выборах. Что они как-то «неправильно» разговаривают с народом. Более того, я вообще не думаю, что им (нам) нужно заниматься сейчас партийным строительством и участвовать в выборах в сегодняшней России. У российских либералов есть куда более важные задачи, которые за них не решит никто. А сегодняшний курс, по моему мнению уверенно ведущий страну к экономической пропасти (если мы все-таки не свернем с этого пути), только увеличивает значение либералов без кавычек для будущего России. Попробую по пунктам объяснить, почему.

Пункт первый. Неформальная роль либералов в российской политике гораздо значительнее почти отсутствующей формальной

Если не интересующийся политикой человек, преодолев брезгливость, включил бы практически любое политическое ток-шоу на любом общенациональном российском телеканале в последние 10 дней, ему могло показаться, что выборы в России выиграла не «Единая Россия», а «либералы». Хотя этим словом у нас теперь принято именовать практически любого мыслящего человека, который не в восторге от политики начальства. Вообще российские официозные СМИ никогда так много не говорили о либералах, не имеющих никакого формального представительства в парламенте уже 13 лет (к слову, больше половины всего времени существования постсоветской России), как в последние два с половиной года.

Как только сразу после Олимпиады в Сочи с Россией приключился пока не отпускающий нас, к сожалению, острый приступ геополитики, так тут же «либералы» стали одной из важнейших тем и страшилок официальной пропаганды. Обычно о тех, кто совсем слаб или кого вовсе не существует в реальной политике, официальная пропаганда в авторитарных странах так много не говорит.

Пока о вас говорят — вы существуете в сознании людей. Например, татаро-монгольским игом нас все-таки не пугают.

Пункт второй. «Либералы» и сегодня есть во власти, причем без них власть не обойдется или плохо кончит

Два раза за последние два года не последние мировые деловые издания — Bloomberg и The Wall Street Journal — писали, что глава Банка России Эльвира Набиуллина спасла российскую экономику от падения в пропасть. Сначала, в марте 2015 года, это сделал Bloomberg после того, как России удалось справиться с крупнейшим в ХХI веке обвалом рубля. Затем, в августе 2016 года, The Wall Street Journal написала, что российская экономика становится привлекательной, несмотря на падение цен на нефть и антироссийские санкции, благодаря руководителю ЦБ Эльвире Набиуллиной. Эта статья стала реакцией на исторический максимум рублевого фондового индекса ММВБ и укрепление рубля, а главное, достижение рублем относительного равновесия.

Достигнуто это было сугубо либеральными мерами — резким повышением ключевой ставки в момент второго посткрымского обвала рубля и переходом к свободному валютному курсу.

Даже сейчас экономическую программу Путин поручает писать условному «либералу» (в экономическом смысле) Кудрину, а не пассионарным мракобесам-скрепоносцам и силовикам, которые до краев заполнили собой всю нашу власть. Экономическая политика остается последним бастионом относительной адекватности и реальной прочности российской власти. И защищают этот бастион исключительно люди либеральных экономических взглядов. Потому что в противном случае под коллективные молебны законно избранных депутатов (именно так начал свою работу новый состав законодательного собрания Санкт-Петербурга 28 сентября) «полковники Захарченко» и близкие власти бизнес-генералы окончательно доворуют Россию. А помогут им в этом наши «геополитические» авантюры с военным уклоном и конфронтация с главными торговыми партнерами.

Пункт третий. Россияне разделяют многие либеральные ценности, не отдавая себе отчет в том, что они либеральные

Разговоры про то, что наш народ любит и понимает только кнут и плетку, отчего и живет в постоянном состоянии патриотического садомазохизма, давно стали общим местом. С той поры, как один русский поэт, назовем его Пушкин, 187 лет назад написал: «Паситесь, мирные народы! / Вас не разбудит чести клич/. К чему стадам дары свободы?/ Их должно резать или стричь», вроде бы ничего особо не изменилось. Хотя за это время Россия успела дважды почти полностью разрушить себя прежнюю и поменять государственность.

Принято считать, что россияне в принципе не принимают либеральных ценностей. Политических — например, прав человека и его примата над государством, равенства всех перед законом — да, пока не принимают.

Но отдых на зарубежных курортах при первой возможности (он же свобода выезда), свободный обмен валюты, свободу торговли, свободу доступа к информации (она же интернет) — вполне себе либеральные ценности, которые большинство россиян прекрасно восприняли.

Не говоря уже о гаджетах, которые — на удивление — почему-то разрабатываются исключительно в странах «развратной» либеральной демократии, а не «высокоморального» тоталитаризма.

Пункт четвертый. Либералам в России пока нет смысла искать особые способы разговора с «народом» и создавать партии

Либеральные ценности в российскую жизнь возможно внедрять только исподволь, прежде всего используя любой шанс в исполнительной власти, и не заморачиваться партийным строительством, налаживанием «правильного» диалога с «простым народом» или участием в фейковых парламентских выборах. Наиболее понятными «простому народу» словами с ним разговаривает ЛДПР. Но вряд ли либералам разумно уподобляться «либеральным демократам по-российски» и говорить языком гопоты. У них все равно не получится.

Большинство населения в России в любых условиях голосует за любое начальство либо безмолвствует. Исключений из этого правила пока не было. Даже сейчас свежий опрос Левада-центра показал: 80% россиян признают наличие в стране экономического кризиса. Что не помешало большинству тех, кто все-таки пришел на думские выборы, проголосовать за партию, председатель которой уже несколько лет возглавляет правительство.

Нет ни малейших оснований расстраиваться, что в новой Думе не будет пяти-шести приличных людей с хорошо поставленной речью, совестью и демократическими убеждениями — им там просто не место.

К тому же никакая самая высокая явка не дала бы «либералам» на выборах, например, 54% «Единой России». Создавать партию есть смысл, только если просматривается хоть какой-то шанс получить власть. У либералов при нынешнем раскладе его нет, но им это и не нужно.

Пункт пятый. Главная моральная проблема либералов — отношения с властью, а не с народом

Предназначение либералов в этой главе российской истории (хотя есть подозрения, что и во всей нашей истории вообще) — пытаться как-то разговаривать с властью и использовать свои профессиональные качества (если выпадает такая возможность) для ликвидации или минимизации последствий официальной государственной политики.

Поэтому либералы нужны не в Думе, а в правительстве. Их миссия — с помощью интеллекта, здравого смысла и профессионализма как-то балансировать пассионарный империализм государства.

Здесь кроется главная моральная проблема либералов — сотрудничать ли с такой властью или дать ей возможность довести свой очередной триумф до очередных руин.

Задача либералов — профессионально делать свою работу, а не демонстрировать лояльность. Пользоваться для этого любым шансом и моментально добровольно уходить в отставку, если их заставляют совершать какую-нибудь очередную политизированную глупость там, где важны разумные решения.

Пункт шестой. Место либералов в России — между властью и народом

Либералы могут сыграть важнейшую балансирующую роль в российской государственности, оставаясь оплотом здравого смысла, критического мышления, профессионализма, разумного индивидуализма и сохранения личного достоинства в стране, погрязшей в коллективной безответственности, инфантилизме, культе личности и откровенной лжи. Их человеческая миссия — до последнего сохранять личную автономию и оставаться свободными людьми там, где господствует искусственное разделение на монологичную (к вопросу о «диалоге с народом») безгрешную власть и безмолвную безликую массовку.

Личный жизненный пример, чувство собственного достоинства, способность мыслить и высказывать свои взгляды, пока для этого есть малейшая возможность, без ненависти к народу, но и без заискивания перед ним и уж тем более без заискивания перед властью — все, что может предложить либерал сегодняшней России. Ну, еще спасти рубль от нового обвала и хоть немного подлатать черную дыру в госбюджете, если попросят. Не так уж мало, если задуматься…

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10249193.shtml
15.10.2016, 10:02
о том, почему «патриотические мифы» никого по-настоящему не объединяют

Кадр из трейлера компьютерной игры War Thunder Gaijin Entertainment

Как известно, знаменитый российский историк Владимир Ростиславович Мединский поднял глубоко аргументированную и тонкую научную дискуссию о роли истории в современности на новую высоту, назвав «мразями кончеными» тех, кто ставит под сомнение подвиг 28 героев-панфиловцев в битве под Москвой в 1941 году.

Если изучить подлинную историю этого вопроса, что сделать нетрудно, например, вот здесь, можно легко убедиться: «мразью конченой» в данном случае становится примерно любой человек, умеющий читать и сопоставлять факты. Но главный вклад Владимира Мединского в мировую историческую науку — это предпринятая еще в его нашумевшей и, как выяснилось недавно, неприкасаемой докторской диссертации попытка отстаивать тезис, что ложь в истории во имя национальных интересов (читай: ради выгоды конкретной действующей власти) не просто допустима, но прямо полезна. Чтобы доказать, что это не так, напомню вам другую историю.

50 лет назад литературный критик и публицист Эмиль Владимирович Кардин (писавший под именем Владимир Кардин) опубликовал в том самом знаменитом журнале «Новый мир», который редактировал Александр Твардовский, статью под названием «Легенды и мифы». В ней Кардин первым публично развенчивал один из главных мифов советской историографии — о залпе крейсера «Аврора» по Зимнему дворцу, с чего якобы и началась Великая Октябрьская социалистическая революция.

Логика Кардина казалась предельно простой и совершенно неопровержимой: было хорошо известно, какие орудия стояли на «Авроре» и на каком расстоянии от Зимнего находился крейсер. Поэтому Кардин резонно написал, что если бы залп действительно был, Зимний попросту оказался бы разрушен. Между тем на кадрах кинохроники отчетливо виден штурм вполне себе целого дворца.

Реакция власти на эту статью тогда была примерно такой же, как сейчас у Мединского на историю про «28 героев-панфиловцев» — Кардина практически объявили «мразью конченой» и много лет не печатали.

Конечно, при Сталине могли бы и расстрелять. Хотя, например, российским «историкам-шарлатанам» с патриотическим уклоном из народа наверно будет неприятно узнать, что именно Сталин запретил праздновать в СССР День Победы. Как в свое время некоторые такие «историки» с пеной у рта отрицали наличие секретных протоколов к пакту Молотова–Риббентропа, неопровержимо доказывавших, что Сталин и Гитлер вступали во Вторую мировую войну как полные и безоговорочные союзники.

Но вернемся к сюжету про статью Кардина и залп «Авроры». Прошло всего полвека — сущий миг, по историческим меркам. Будем откровенны: сейчас мало кто знает имя Кардина.

Но, что гораздо важнее, решительно никого уже не волнует сам миф о залпе крейсера «Аврора» по Зимнему. По той простой причине, что государство, чья казенная история начиналась с этого мифа, исчезло, не просуществовав и ста лет.

Срок годности очень важного широко распространенного мифа истек, как только сменился исторический контекст. Легендарный крейсер по-прежнему стоит на Петроградской набережной Санкт-Петербурга, уже успевшего побыть Ленинградом. Он не перестал быть легендарным.

Просто красивая историческая сказка с его невольным участием закончилась навсегда и не спасла СССР. А попытки еще раз прожить прошлое как «альтернативное настоящее», чем мы упорно занимаемся в последние два с половиной года, еще никогда и нигде не увенчались успехом.

Еще меньше волнует россиян как часть их актуального отношения к своей стране, например, битва русского монаха Александра Пересвета с татарским богатырем Челубеем на Куликовом поле. (Этот миф по заказу Сталина активно эксплуатировался во время Великой Отечественной войны.) Тоже совершенно легендарная история. Проверить ее достоверность через 636 лет решительно невозможно.

При этом нет сомнений в том, кто выиграл битву на Куликовом поле. В факте штурма Зимнего дворца. В массовом героизме советских солдат в битве под Москвой, как и во всей Великой Отечественной войне. Что не отменяет подлых чекистских заградотрядов и штрафбатов или сталинских репрессий против военачальников не только накануне, но даже и во время войны.

Можно ли называть «мразью конченой» ушедшего добровольцем на ту войну, оттрубившего ее рядовым, тяжело раненного в боях выдающегося советского писателя Виктора Астафьева, который как-то сказал, что мы не победили, а «завалили немцев своими трупами»?

Могут ли люди, которые если когда и стреляли в своей жизни, так только в тире в парке культуры и отдыха, сочинять небылицы про героев войны лишь для того, чтобы сметь равнять себя с ними?

Историческая ложь, она же «патриотическая мифология», вопреки убеждениям всевозможных деятелей, пытающихся превратить историю в бесправную служанку любого правящего режима, вовсе не сообщает большей прочности государству, чем историческая правда.

Историческая ложь, как и всякая ложь вообще, на которой во многом построена вся нынешняя российская пропаганда, не укрепляет государство, не объединяет народ и не является панацеей от разрушения государственности. А историческая правда, даже если она повествует не о бесконечных триумфах власти, даже если это печальные, позорные и трагические страницы истории, государство, вопреки логике тех же «мединских», сама по себе не разрушает.

СССР распался не от того, что при Горбачеве разрешили говорить правду о Сталине и «даже» начали сомневаться в Ленине. За распад страны всегда и везде ответственна власть, которая ей управляет.

Свою долю ответственности несет и народ. Мы с вами. Не случайно прямым следствием постоянного мифа о безгрешности каждого правящего режима в России являются щедрые проклятия в адрес этой власти, которые раздаются из уст потомков.

Правда состоит в том, что в нашей истории были не только победы, но и поражения. Мы пережили много позора. Сквозь всю нашу историю текут реки безвинно пролитой крови. Мы можем искать в прошлом смысл своего существования, но невозможно перекладывать на историю всю меру ответственности за свое настоящее и будущее. Мы пишем своими жизнями и поступками не прошлое, а настоящее и будущее.

Историческая память способна объединять народ, только если она реально живет в людях и передается из поколения в поколение как глубоко пережитый личный опыт. А казенные патриотические сказки конъюнктурщиков, которые порой меняются на прямо противоположные в угоду сиюминутным интересам следующего начальства, только затемняют или вовсе отменяют эту память. Постоянные попытки силой приспособить историю к оправданию любых промахов действующей власти делают невозможным то, что в мире называется «работа памяти», тщательно изучается, по сути формирует ткань народа и государства.

Общие беды сплачивают людей не меньше, чем общие победы.

А лживая мифология, какой бы «патриотической» она ни была, только отвращает людей от подлинной истории и в конечном счете от своей страны.

Потому что, выходит, мы поклоняемся тому, чего не было. И упорно не хотим видеть того, что есть.

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10317815.shtml
09.11.2016, 17:35
О том, почему американские выборы оказались так важны для России

Александр Земляниченко/AP

Вот и закончилось главное политическое событие 2016 года в жизни российского народа — выборы президента США. Теперь российский телевизор расскажет нам, что выборы президента США выиграл Путин. Но почему россиянам вообще рассказывали об американских выборах гораздо больше, чем о российских? Почему впервые в российской истории (такого не было и в советской) наша пропаганда открыто агитировала за одного из кандидатов? Ведь если Россия такая ни от кого не зависимая и великая страна, как нам каждый день твердят из каждого утюга, какое нам, собственно, дело до того, кто там стал 45-м президентом Ю-Эс-Эй? Что он нам вообще может сделать? Зарплаты повысит? Дороги отремонтирует?

Подводить итоги американских выборов для нас с вами начну издалека. Но не из очень дальнего. Так получилось, что незадолго до американских выборов я немного путешествовал по нашей Владимирской области. По последним доступным данным, которые мне удалось найти, эта область занимает 27-е место среди российских регионов по уровню жизни. То есть не особо богатая, но две трети российских регионов живут еще беднее.

В городе Лакинске Владимирской области мое внимание привлек офис с вывеской Пробизнесбанка, из которого выходили живые люди. Прелесть этой картины состояла в том, что Пробизнесбанк лишился лицензии больше года назад, в августе 2015-го. Когда спустя минуту я увидел идущий по Лакинску автобус с рекламой Пробизнесбанка, мне стало казаться, что на город в 150 километрах от Москвы, причем прямо вдоль федеральной трассы М7, власть Банка России уже не распространяется.

Потом, насмотревшись вдоволь красот Суздаля, где вторым по распространенности языком надписей после русского является китайский, я решил посмотреть местную телевизионную рекламу. Главный телеканал области рекламировал преимущественно три вещи. Во-первых, скидку на памятники в 30% (без указания цены) — в Москве похороны прямо по телеканалам пока еще не продают. Во-вторых, какую-то фирму с названием «Мир кирпича… и еще чего-то там», где, соответственно, можно купить хорошие с точки зрения самой фирмы кирпичи. И, наконец, в-третьих, какой-то владимирский ресторан, где, как торжественно объявляла реклама бегущей строкой (на ролик с видео денег у заказчика, видимо, нет), «есть пейнтбол и лазертаг».

К этому стоит, пожалуй, добавить отсутствие хоть какого-то освещения практически на любых трассах во Владимирской области, которую я проехал процентов на восемьдесят.

И вот живут в такой условной Владимирской области такие среднестатистические россияне с широким набором возможностей: от кирпича и пейнтбола до надгробия с хорошей скидкой. Денег у них в последние годы становится все меньше. Причем даже у тех немногих, у кого в 2000-е их неожиданно стало немного больше. Кругом по факту уже зима. Темнеет быстро. На дорогах — хтонь. И только телевизор наполняет жизнь этих людей высшим смыслом. А смысл в том, что мы теперь не просто воюем с «ихней» Америкой, но еще и побеждаем ее.

Московский великий князь имени нашего областного центра поставил на княжение в Вашингтон своего князя Дональда — для владимирцев это вполне привычная история.

На думские выборы в 2016 году во Владимирской области пришло 38,41% избирателей, пять лет назад было 48,88%. Да разве могут сравниться эти наши думские выборы, эти скучные никому не известные депутаты с тем, как мы тут ярко выигрывали выборы президента США — практически каждый день в каждом телешоу, в каждом выпуске новостей. Да и у наших президентских выборов интрига так себе: еще не было ни одного случая, чтобы победил не тот, за кого сказали голосовать в телевизоре. В программе «Время остановилось» на Первом.

Выборы в США не просто стали заменителем настоящих выборов в России. Они не просто заменяют нам отсутствующую в России живую политику, когда даже представители самой власти публично говорят, что у нас в стране один политик.

Эти выборы в каком-то смысле заменили нам еще и экономику, а также театр и кино.

Неслучайно, как рассказали «Газете.Ru» в компании «Яндекс», по итогам 8 ноября тема выборов в США заняла первое место по росту количества поисковых запросов в рунете, набрав 100 из 100 баллов по шкале поискового интереса. Неслучайно на языке американской политики мы описываем в соцсетях свою собственную. Например, так: «Вопрос армянскому радио: «Почему россияне с таким интересом следят за президентскими выборами в США?» — «Они никогда не видели выборов с двумя равнозначными кандидатами»… Или так: «В США выбирают того, кто будет следующие четыре года гадить в российских подъездах...» Или даже так: «Барак Обама будет назначен премьер-министром, чтобы вернуться в президенты в 2020 году и аннексировать Квебек».

Война с Украиной, на которую нас эвакуировали сразу после Олимпиады-2014 в Сочи и присоединения Крыма, не могла бесконечно заменять нам нашу реальную жизнь. Война в Сирии имеет то преимущество перед Украиной, что Сирия дальше и там рядовые жители условной Владимирской области уж точно не отличают «наших» от «не наших». Но есть проблема: это зрелище не трогает публику. Нам-то надо, чтобы «наши» обязательно побеждали «супостатов». То ли дело абстрактная война с Америкой. Она может длиться вечно. Ну или до новой гонки вооружений, которая кончится для России примерно тем же, чем прошлая для СССР. Так что тут очень важно не перегнуть палку — не превратить телешоу в реальную жизнь. Слать лучи добра Америке в виде радиоактивного пепла исключительно на словах.

Впрочем, теперь у нас появляется новая проблема. Если «Трамп наш», Обама уходит после всего-то двух сроков по четыре года, кто же тогда «чмо»?

Если Трамп вдруг признает Крым российским, кто же тогда будет гадить в наших подъездах? Ведь уборкой в собственных подъездах мы пока вроде заниматься не собираемся, у нас тут важные дела в Сирии, на Украине, да и мало ли где еще. Мы еще закон о нации и о государственной идеологии не приняли. А без идеологии, парткома и месткома как без рук. Прямо не знаешь, куда идти. Тут не до освещения на дорогах Владимирской области. Не до расходов на здравоохранение.

В общем, наш нездоровый интерес к Америке и выборам ее президента лишь подтверждает, что мы сами считаем США не просто великой державой, а еще и нашим Зеркалом. Глядим в нее, как в зеркало, до головокружения, и думаем о ней, пытаясь разглядеть там собственное величие. Потому что смотреть по сторонам как-то не хочется: тут темно, неуютно, непонятно. И даже пейнтбол с лазертагом не радуют…

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10410419.shtml
О том, почему Россия до сих пор не признала распад СССР

Wikimedia Commons

Возвращаюсь домой из магазина. Краешком уха слушаю, как няня занимается с ребенком. Дочка путает название какого-то предмета столовой утвари на карточке. Желая деликатно сообщить об ошибке, няня говорит: «Все смешалось в доме Обломовых!» Да, думаю, литературе точно буду учить ребенка сам. На прощание няня неожиданно задает мне политический вопрос: «А вот может быть так, что две какие-нибудь страны объединятся и опять будет Советский Союз?»

Поздним вечером того же дня читаю где-то в сети, что Первый канал (у меня алиби, я не смотрю его уже лет пятнадцать и при нынешней власти смотреть не собираюсь) запускает сериал «Обратная сторона Луны – 2», где действие происходит в «нераспавшемся» Советском Союзе в 2011 году. При этом няня очень любит смотреть Первый. И он это чувствует.

Вся российская пропаганда, в сущности, работает именно для тех, кто живет в «нераспавшемся Советском Союзе».

Более того, есть опасения, что примерно там же обитают руководители нашего государства и уж точно депутаты с сенаторами. Так что метафора российского телевидения как «зомбоящика» даже точнее, чем кажется: мы буквально пытаемся воскресить труп несуществующей страны. А с 2014 года, после Крыма, — даже двух, еще и Российской империи. И сами таким образом делаем себя зомби в Зомбиленде. Все смешалось в доме Обломовых…

Но почему так происходит? Президент страны говорит, что распад СССР был величайшей геополитической катастрофой ХХI века. При этом нация спустя четверть века так и не поняла (понимать должна, разумеется, прежде всего интеллектуальная и политическая элита, а не целевая аудитория Первого), почему и даже когда это случилось. Нам же, наверно, не хочется каждые 70 лет переживать крах собственной страны?

Итак, 8 декабря исполняется 25 лет той дате гибели СССР, которая считается у нас официальной. 8 декабря 1991 года в государственной резиденции Вискули в Беловежской пуще президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кравчук, а также председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич подписали Соглашение о прекращении существования СССР и создании Содружества Независимых Государств (СНГ).

Этот акт вошел в историю как Беловежское соглашение. А в бытовое сознание россиян была внедрена простая, но ложная мысль: «Ельцин и Горбачев развалили СССР». При Путине в этот апокриф была внесена одна существенная поправка: теперь, когда речь заходит о причинах распада (наша пропаганда говорит «развала», намекая на внешние силы) СССР, непременно возникает образ «проклятых пиндосов», которые якобы развалили нашу великую и могучую державу.

Версия гибели СССР от происков внешних врагов не просто ложная, она еще и русофобская. Что это за великая империя, которая распадается, по историческим меркам моментально, относительно бескровно и без малейших признаков внешней агрессии?

СССР распался не 8 декабря 1991 года в Беловежской пуще. Там просто зафиксировали факт смерти больного, которая случилась существенно раньше.

Уже в 1990 году все союзные республики, а не только прибалтийские, которые первыми приняли декларации о суверенитете, практически перестали платить Москве налоги.

11 марта 1990 года первой из советских республик официально объявила о независимости Литва. 11–13 января 1991 года на фоне демонстраций русскоязычного населения в поддержку СССР армия фактически попыталась устроить в Литве силовой переворот, заняв ряд ключевых зданий в Вильнюсе и устроив штурм телебашни, но не решившись штурмовать здание Верховного совета республики. В ходе вильнюсских событий погибли 15 человек и около 900 были ранены. При этом никто из высших партийных и государственных руководителей СССР не взял на себя ответственность за эти действия.

В 1990 году, в чем легко убедиться, посмотрев ролики на YouTube, команды КВН в эфире центрального телевидения спокойно шутили на тему распада СССР. Потому что эта тема была реальной политической повесткой страны.

Карабахский конфликт (фактическая война между двумя тогда союзными республиками — Армянской и Азербайджанской ССР) начал разгораться еще в феврале 1988 года.

9 апреля 1989 года Советская армия и внутренние войска силой — были убитые и раненые — разогнали «антисоветский» митинг оппозиции в Тбилиси.

Из Союза начала выходить главная и самая большая его республика — РСФСР.

Она приняла свою декларацию о суверенитете еще 12 июня 1990 года. А 6 августа 1990-го Борис Ельцин произнес знаменитую фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить».

12 июня 1991 года — тоже до официального распада СССР — состоялись первые выборы президента России. Мы до сих пор отмечаем 12 июня — День России — как дату начала новой российской государственности. И ей 26 лет. Так что 8 декабря 1991 года уж точно не может считаться днем распада СССР.

Чтобы остановить распад страны, 17 марта 1991 года был проведен первый и последний в истории СССР референдум: о сохранении Союза Советских Социалистических Республик. Вопросов на референдуме было пять, но ключевым являлся первый, звучавший предельно запутанно, что само по себе отражало степень неуверенности верховной власти в будущем страны: «Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере обеспечиваться права и свободы человека любой национальности?» Как может существовать «федерация суверенных республик», непонятно до сих пор.

Формально за сохранение Союза высказались 76,4% принявших участие в голосовании. Но шесть союзных республик из 15 — три балтийские, а также Грузия, Молдавия и Армения — вообще бойкотировали референдум. Там голосование проходило только в воинских частях и на предприятиях союзного подчинения. Также против сохранения СССР даже в таком непонятном виде проголосовало большинство населения в Москве и Киеве.

Последний гвоздь в гроб советской империи вбил антигорбачевский путч 19 августа 1991 года. Хотя нынешняя российская власть сделала все возможное, чтобы россияне воспринимали события 19–21 августа просто как «эпизод борьбы за власть», именно попытка свержения Горбачева и ее провал убедили руководство даже тех республик, которые не собирались форсировать выход из СССР, в том, что страна окончательно потеряла управление. Это хорошо можно было видеть в Узбекистане, где я тогда жил.

Еще одной фундаментальной причиной гибели Союза стала предельная экономическая неэффективность и неадекватная внешняя политика, не отвечающая объективным возможностям страны. Апогеем этой неадекватности стала война в Афганистане.

Михаилу Горбачеву, на которого в России до сих принято вешать всех собак за распад СССР, уже досталась совершенно нежизнеспособная страна.

Но радикально менять экономический курс, отказываться от социализма, пусть и «с человеческим лицом», как говорили тогда, ради спасения Союза последнее советское Политбюро не решилось.

Собственно, примерно то же мы видим и сейчас: неадекватная внешняя политика на фоне все более очевидного экономического тупика. Россия пытается проводить внешнюю политику позднего СССР в духе анекдота брежневской поры «Советский Союз с кем хочет, с тем и граничит», не располагая для этого советскими экономическими ресурсами.

При этом православие смешивается с антиклерикальным советским проектом в непонятное идеологическое варево. Страна виртуально живет даже не в двойном, а в тройном мифе: в Киевской Руси, Российской империи и СССР. Причем ни одно из этих государств не было прямым преемником прошлого и давно не существует в реальности.

И еще одна принципиально важная деталь: распад Союза был абсолютно законным. Статья 72 последней советской Конституции 1977 года гласила: «За каждой союзной республикой сохраняется право свободного выхода из СССР».

России пора наконец уничтожить СССР в головах. Осознать, что ту, прежнюю страну погубили мы сами — народ и власть.

Не повторять прошлых ошибок. В частности, не пытаться корчить из себя главную мировую державу, принося жизнь поколений людей в жертву глобальным политическим фантазиям и мании величия. Признать не только юридически, но и ментально независимость всех бывших советских республик — в первую очередь Украины. Понять, что никакого нового союза из «народных республик Донбасса», Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии не получится. Потому что прочных союзов квазигосударств в природе не существует.

Чтобы рождать новые нерушимые союзы республик свободных, Россия сначала должна родить себя.

Вместо того чтобы думать о мире во всем мире, беспокоиться за Алеппо и Луганск, нам пора начать думать о себе. 25 лет после распада СССР, конечно, не такой уж большой срок. Но за это время можно было позаботиться о прочности собственных государственных основ. О том, чтобы вся политика в стране перестала зависеть от воли и настроения одного человека.

Постколониальный имперский синдром в России неприлично затянулся. Его преодоление — необходимое, пусть и недостаточное условие создания новой успешной и сильной России. Причем за ее успех и величие отвечает точно не Дональд Трамп, на которого чуть ли не молится теперь наша элита.

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10479647.shtml
18.01.2017, 08:14
О новом месте России в мире

Солдат без опознавательных знаков в армейском автомобиле около здания украинской пограничной службы... Baz Ratner/Reuters
Солдат без опознавательных знаков в армейском автомобиле около здания украинской пограничной службы в Балаклаве на полуострове Крым, 1 марта 2014 года

Кажется, Россия наконец обрела новое место в мире спустя четверть века после распада СССР. Нет, это больше не страна, которая первой отправляет человека в космос. Не последнее царство истинной духовности на Земле. Не вождь социалистического лагеря: нам пока даже не особо удается повести за собой Белоруссию с Таджикистаном в рамках Евразийского экономического союза. Не лучший друг сирых, убогих и обездоленных. Россия теперь — лучший враг. Нас все боятся. Мы это признаем. И нам нравится.

Согласно результатам недавнего опроса фонда «Общественное мнение», 86% россиян (поистине магическое число для посткрымской эпохи на Руси) уверены, что Россию боятся в остальном мире. А сейчас — внимание — главная цифра: 75% респондентов выразили удовлетворение такой ситуацией.

Три четверти россиян довольны тем, что наша страна пугает собой других.

Кроме того, 67% опрошенных уверены в росте влияния России на окружающий мир.

Тут интересно, чему наши люди приписывают такой рост российского влияния. На первом месте среди ответов — увеличение военной мощи (14%). На втором — правильная внешняя политика (11%). И на третьем (7%) — личный вклад президента Путина.

Кажется, восприятие России как «главного плохого парня планеты» начало доставлять нации видимое удовольствие. Действительно, мы теперь, оказывается, можем выбирать по вкусу практически любого президента любой страны — от американского Трампа до молдавского Додона. «Русские хакеры» взламывают почту Хиллари и «мозги» Обамы. За безвозвратные кредиты русских банков Марин Ле Пен заявляет, что «Крым никогда не был украинским», и готовится триумфально вывести Францию из Евросоюза. Великобританию «Москва» из ЕС уже практически вывела.

Внутри страны это наше новое место в мировых ролевых играх тоже начинает осознаваться на самых разных уровнях.

В конце декабря во время дискуссии в Сахаровском центре по итогам уходящего 2016 года профессор политологии НИУ ВШЭ, телеведущий и публицист Сергей Медведев сказал, что у современной России лучше всего получается торговать даже не газом и нефтью, а страхом. Что именно страх стал нашим главным экспортным товаром. С другой стороны, далекий от политологии вице-президент Федерации хоккея России, легендарный хоккеист Борис Майоров так объяснил недавний инцидент на матче женского молодежного чемпионата мира, когда болельщики освистали российский гимн: «На сегодняшний день Россия — злейший враг всех и всего в мире».

Трансформация образа врага в России в последние три года — с момента конца сочинской Олимпиады и начала украинской войны — впечатляет. Все начиналось с того, что мы стремительно расширяли официальный круг собственных внешних врагов: «Гейропа», «Пиндостан», «украинская хунта»... При этом Россия как раз подавала себя миру как «силу добра» и даже жертву, но не угрозу для мира. Когда 24 сентября 2014 года с трибуны сессии Генеральной ассамблеи ООН Барак Обама назвал действия России в Европе в списке трех главных мировых угроз вместе с вирусом лихорадки Эбола и террористами из ИГ в Сирии и Ираке (запрещено в России), нашим властям это очень не понравилось. «Это не мы угрожаем, это нам угрожают» — таков был лейтмотив российской пропаганды.

С тех пор образ врага и нашей угрозы в российском восприятии изменился зеркально — теперь мы не боимся того, что боятся нас.

И даже гордимся этим. Страх, которым проникнуто восприятие России, прежде всего в западном мире, тешит национальное самолюбие. Придает некоторый высший смысл жизни и тому разрушению экономики, которое мы учинили с весны 2014 года. «Раз нас боятся — мы сильные». Примерно так думают россияне. Народу нравятся хакерские скандалы, допинговые подвиги и то, что сама Америка говорит о нашем вмешательстве в ее президентские выборы.

Можно спорить о степени адекватности оценки российской угрозы на Западе. Но россиян должна интересовать прежде всего наша собственная адекватность.

В конце концов, мы с вами живем здесь, а не в домашнем компьютере Хиллари Клинтон, не в докладе комиссии Ричарда Макларена, не в освобожденном Алеппо и не в номере люкс, где российские спецслужбы якобы вербовали Трампа с помощью женщин еще более легкого, чем он сам, поведения.

Кстати, сама эта история с российским компроматом на Трампа, независимо от степени ее достоверности, тоже добавляет вистов в этот наш образ нового всемогущего мирового игрока.
Юлия Меламед о том, за что на самом деле посадили воспитательницу детского сада
Сами себе палачи

Помните Райкина? →

Степень этой неадекватности показывает все тот же опрос ФОМа. 58% россиян считают Россию «богатой». 70% — свободной. Еще 65% россиян назвали нашу страну развитым и передовым государством.

В общем, мы пугаем мир и страшно нравимся себе — что еще нужно для счастья?

Подумаешь, по среднедушевому ВВП мы занимаем 66-е место в мире, примостившись возле Мексики и Габона и уступая Казахстану. Подумаешь, доля российской экономики в мировой стабильно падает с начала десятилетия и теперь уже заметно меньше 3%. Подумаешь, количество живущих ниже официального уровня бедности, по данным Росстата, достигло 23 миллионов человек — больше 15% населения страны. Зато нас все боятся.

Позиция «лучшего врага» до поры до времени очень выгодна. Она подменяет бессилие образом абстрактного коллективного могущества страны. Не надо строить дорог, улучшать образование, заниматься наукой и творчеством. Зачем? Ведь мы и так «гремим» на всю планету. Пусть Обама с 20 января 2016 года больше не будет гадить в наших подъездах — нас теперь вообще не интересуют какие-то загаженные подъезды или раздолбанные дороги.

Мы тут миром рулим, нам не до собственного развития.

Беда в том, что этот наш новый образ и новое место в мире — такой же фейк, как и способность хакеров избирать президентов. Это торжество формы над содержанием. Но, главное, этот наш новый образ не решает ни одной реальной проблемы в стране. Не делает нас реально умнее, богаче, здоровее, а нашу жизнь — безопаснее. Так что угрожает сегодняшняя Россия прежде всего себе самой.

[Cемен Новопрудский]

17.02.2017, 09:47
О войне праздников

Владимир Любаров. Три сигары. 2010 lubarov.ru

Не успели россияне вынести из дома живые новогодние елки (или спрятать в картонные коробки искусственные), как на наши головы обрушивается новая кавалькада праздников, которую возглавляет святой Валентин, поддерживает Красная армия и торжественно замыкает Клара Цеткин. Но добрые люди — не только в России, везде — устроены так, что даже праздники превращают в язык войны. Главная война обычно разворачивается между праздниками официальными, государственными и неофициальными, человеческими.

Вот вам самые свежие сводки с фронтов этой нескончаемой праздничной войны.

Власти Индонезии, где почти 90% населения исповедуют ислам, запретили празднование Дня святого Валентина, ибо этот праздник поощряет случайный секс, сообщает нам Reuters.

Зато запрещенный праздник широко отметила полиция: в одном из крупных городов страны она провела специальный рейд и изъяла из мини-магазинов все презервативы (прямо как в советском анекдоте про Ленина: «проколоть и отдать меньшевикам»).

Причем официально полицейские так объяснили свои действия: оказывается, самые известные средства предохранения продаются «нерегулируемым образом, особенно в День святого Валентина». А во втором по величине индонезийском городе Сурабая власти запретили праздновать «западный» День святого Валентина в школах. И тоже нашлось вполне логичное объяснение: праздник идет вразрез с местными культурными нормами. Так что предохраняться запретами вместо презервативов — любимая тактика не только российских властей.

Президент Пакистана Мамнун Хусейн также призвал народ не отмечать День святого Валентина, потому что этот праздник никогда не был частью мусульманской традиции. И Пакистан должен поддерживать свою идеологию в рамках укрепления национальной идентичности.

А то «валентинка», конечно, страшная бомба под национальные ценности.

Государства вообще любят использовать праздники как способ укрепления национальной идентичности. По набору государственных праздников легко можно догадаться, светское государство или религиозное и какая религия доминирует, как оно относится к семье, сколько в нем свободы. В некоторых тоталитарных государствах, например, официальным праздником становится день рождения любимого вождя.

Любой праздник может быть политическим жестом. Российские СМИ пару недель назад достаточно активно отреагировали на идею учредить в стране новый праздник — День патриотизма, которую якобы поддержало Министерство культуры и деликатно не поддержал пресс-секретарь президента. Но не слишком много внимания уделили контексту, а он прекрасен.

Автор идеи — президент Ассоциации предпринимателей по развитию бизнес-патриотизма «Аванти» Рахман Янсуков. Он подготовил проект федерального закона и обратился с ним к руководству Госдумы. Ассоциация предпринимателей по развитию бизнес-патриотизма — тут каждое слово играет яркими красками. Бизнес на патриотизме — замечательное и временами очень прибыльное занятие. Родина «продается» особенно хорошо в такие моменты, какой сейчас в России. Страна три года живет в патриотической сказке битвы с коварным инфернальным злом мирового масштаба.

Показательно и то, что бизнесмен Янсуков прямо в законе прописал, что праздник патриотизма нужно праздновать 6 августа — в день введения Россией в 2015 году продовольственных контрсанкций. То есть их отмены, а значит, исчезновения самого повода для праздника товарищ бизнес-патриот не допускает в принципе. А сжигание на кострах и уничтожение экскаваторами «вражеских продуктов» искренне считает проявлением любви к Родине, достойным специального празднования.

Патриотизм вообще одна из любимых тем государственных праздников. В России уже есть два вполне официальных «дня патриотизма» — День России 12 июня и День народного единства 4 ноября. Причем последний праздник был учрежден в 2005 году специально в пику главному советскому политическому празднику — 7 ноября, годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Праздновать революции в планы нынешних российских властей явно не входит.

Государственным праздникам обычно противостоят «человеческие». Тот же День святого Валентина, например. Правда, в России попытались на тогда только поднимавшейся волне антизападной истерии подмешать политическое зелье даже в «день всех влюбленных»: в 2008 году учредили свой государственный православный контрпраздник любви, семьи и верности, День святых Петра и Февронии. О которых, к слову, нет никаких сведений ни в каких летописях. Чисто условно ими считаются муромский князь Давид Юрьевич, который правил с 1205 по 1228 год, а потом принял постриг, и его супруга, о которой неизвестно вообще ничего. Даже имя. Так что в каком-то смысле государственный «день любви» в России проходит под «звездой Давида».

При этом «валентинками» у нас торгуют вполне активно, а вот про «февроньки» я ничего не слышал. К счастью, пока российское государство не запретило законом День святого Валентина и не принуждает силой отмечать День святых Петра и Февронии — каждый волен выбирать. В том числе — не праздновать оба этих дня.

Вообще замечательно, что у нас еще остается свобода праздновать или не праздновать любые праздники.

Полностью выветрился изначальный политический дух из праздников 23 февраля и 8 марта. Годовщина создания Красной армии в 1918 году еще в советские времена постепенно стала превращаться просто в «день мужчин», а суфражистский праздник 8 марта, придуманный германской революционеркой Кларой Цеткин как символ борьбы за гендерное равноправие — в «день женщин».

Представить себе 8 марта в России демонстрацию женщин с политическими требованиями равноправия просто невозможно — хотя изначально праздник именно об этом. Да и 23 февраля поздравляют практически всех мужчин, даже тех, кто никогда не служил в армии.

Иногда человеческое и государственное в праздниках совпадает. В СССР Пасху и Рождество всегда отмечало немало людей, хотя в отделенном законодательно от церкви «безбожном» государстве эти праздники перестали быть официальными. Советская власть знала, что Рождество и Пасха по факту полностью не исчезли из жизни советских людей, но, сажая священников и церковных диссидентов, не преследовала тех, кто продолжал отмечать главные православные праздники. А сейчас это опять государственные праздники — и руководители страны, бывшие члены КПСС, специально стоят со свечками в храмах под телекамеры. Чего нельзя было представить для начальства при советской власти. При этом религиозные праздники по-прежнему остаются и человеческими: миллионы людей отмечают их совершенно искренне, а не по команде государства.

То же самое приключилось с Новым годом, который когда-то казался очередной странной причудой Петра I. До 1700 года новый год на Руси начинался не 1 января, а в марте, в день весеннего равноденствия. Точнее, так было до 1492 года. А в 1492-м, при великом московском князе Иване III, дедушке Ивана Грозного, у нас ввели юлианский календарь и новый год стал начинаться в сентябре. Теперь Новый год однозначно главный российский праздник, который, к счастью, не успели отравить ядовитые стрелы политических противоречий.

Практически только в новогодние каникулы в России нет ни «ватника», ни «либераста». Все ненадолго становятся «просто людьми».

Праздники — способ государства показать свою силу, отменив неугодные традиции и учредив новые. Праздники — способ народа зафиксировать свой опыт и найти редкие поводы для радости в нашей печальной, в общем-то, жизни. Однако ни государство, ни мировые религии так и не научились эффективно примирять людей. Поэтому праздники тоже остаются не только поводом для радости, но и языком войны.

День народного единства в России только раз в году, да и в этот день единства как-то не наблюдается. Просто потому, что мы неизбежно разные. Так было. Так есть. Так будет. С чем всех нас и поздравляю. И еще, возможно, стоит учредить в мире День Другого. Чтобы мы лучше понимали и принимали эту непреодолимую разницу.

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10620233.shtml
11.04.2017, 09:12
О том, почему интернет вообще не стоит регулировать законами

Shutterstock

В России опасно шутить. С одной стороны, за шутку можно схлопотать реальный срок. С другой, любая шутка у нас может стать законом. Ну или хотя бы законопроектом.

Лет пять назад ходил по сети такой демотиватор. Сидит Сталин — френч, усы, трубка, хитрый прищур палача — все, как мы любим, — за столом и пялится в темный экран компьютерного монитора. Под картинкой подпись: «При мне такой <ерунды> не было». Эта картинка живо вспомнилась мне, когда я прочитал новость о том, что депутат Виталий Милонов, давно известный превращением самых нелепых шуток в законодательные инициативы, внес в Госдуму законопроект о регистрации пользователей в соцсетях по паспортным данным. При этом законопроект вообще запрещает регистрироваться в соцсетях детям до 14 лет. Логично: у них же нет паспорта. И у нас тоже некоторые хотят, чтобы никакого интернета не было. Вообще, как в старые добрые высокодуховные времена.

Откуда торчат уши у этого, простите, законотворческого акта, вполне понятно. Депутат Милонов начитался страшилок о том, как «Навальный вывел на митинги 26 марта школоту». Эти самые подростки тупо зависают в соцсетях, вместо того чтобы «по уму» смотреть программу «Время». Ровно поэтому закон Милонова также запрещает распространение в соцсетях информации о готовящихся несанкционированных акциях и митингах. Более того, в законопроекте даже содержится запрет одному человеку иметь несколько страниц в одной социальной сети (штраф до 5 тыс. рублей).

Не знаю как вам, а мне не смешно. Во-первых, потому, что, по данным свежеиспеченного опроса «ВЦИОМ-Спутник», почти две трети россиян (62%) согласны запретить детям до 14 лет выходить в соцсети. Причем наиболее активно этот запрет поддержали как раз молодые люди в возрасте 18–24 лет — среди них таких 67%. Даже в Москве и Петербурге, этих рассадниках интернета и либерализма, против только 47%. То есть народ, если что, поддержит.

Во-вторых, в России уже пытаются регулировать законами то, что не поддается юридическому регулированию. Оскорбление чувств верующих, например. И ничего хорошего из этого не выходит. В том числе потому, что адекватно перевести на юридический язык «оскорбление чувств» невозможно. И потому, что чувства есть не только у верующих.

В-третьих, лет семь назад главный редактор издания, где я тогда работал, рассказывал нам, как на встрече с главными редакторами директор ФСБ то ли в шутку, то ли всерьез сослался на слова одного своего заместителя. Тот, в свою очередь, заочно солидаризировался с портретом тов. Сталина на демотиваторе и заявил на одном вполне открытом совещании примерно следующее: «Мы уже полтора года (дело было, повторюсь, лет семь назад) думаем, как закрыть этот интернет, но ничего пока не придумали». Меня тогда особенно порадовало слово «пока». Даже до «болотных протестов», не говоря уже о «крымской весне», в России вполне ответственные лица хотели как-нибудь избавить нас от этой «всемирной паутины». Найти какой-нибудь чудо-веник, который все это сметет.

В-четвертых, идея регулировать интернет, в частности закрывать неправильные сайты и ставить железные решетки на соцсети, ударила в голову не только депутату Милонову. Она набирает популярность в мире. Меры по ограничению интернета широко применяются не только в Китае или Северной Корее, но даже на свободолюбивом Западе.

Магическое слово «безопасность» заставляет политиков делать глупости, независимо от характера режимов государств, в которых это происходит.

В-пятых, кроме политической истерики после протестов, которую транслирует этот милоновский законопроект, в России есть еще истерика социальная. Модные тексты о «синих китах», группах подростков-самоубийц в социальных сетях, могут стать аргументом для запрета повесомее «навальных митингов». Хотя любой, кому это интересно, легко может убедиться, что волны подростковых самоубийств накатывали на Россию и другие страны задолго до того, как человек придумал компьютер, не то что интернет. И ни с какими «синими китами» или «черными дельфинами» это не связано. В частности, волна таких самоубийств прокатилась по советской России сразу после гибели Есенина в 1925 году.

Я убежден, что регулировать интернет законами бессмысленно в принципе. Это примерно то же самое, что пытаться ситом — даже не ведром — вычерпывать океан. Или законодательно устанавливать уровень воды в море. Потому что интернет — это окружающая среда. Это не предмет, как холодное или горячее оружие. Это даже не мысль, хотя карать за слова тоже дико.

Интернет и социальные сети как его производная по самой своей природе не могут быть предметом законодательного регулирования. Во многих странах понимают, что не надо регулировать законом свободу совести и вероисповедания — она просто должна быть, и всё. Никакой Семейный кодекс (там, где он есть) не в состоянии регулировать гражданские браки и тем более чувства людей друг к другу. Неслучайно самыми ярыми приверженцами штампа в паспорте во что бы то ни стало скоро будут как раз однополые пары, для которых легализация брака — не только важный моральный, но и гражданский, политический вопрос.

А как же экстремистские сайты, спросите вы? Есть казуистический контраргумент: что считать экстремизмом? Например, в свое время — не так давно по меркам человеческой истории, экстремистским считалось утверждение «Земля вращается вокруг Солнца». За такое можно было и на костер угодить. Но если отвлечься от казуистики и прямо считать экстремистскими сайты религиозные, склоняющие к терроризму, так в мире первым делом проверяют очередного смертника на что? Правильно, на посещение экстремистских сайтов религиозной направленности. Не будет сайтов, как полиция быстро узнает, что смертник — исламский радикал, а не буддистский пофигист?

Опять же, социальные сети — зона самого доступного за всю историю человечества массового общения. Последний способ спасения от одиночества миллионов людей с ограниченными возможностями, детей и стариков.

Это возможность зафиксировать свои чувства и себя самого в надежде, что хоть кто-нибудь разделит твою радость и боль, твою дурашливость и гнев. Это способ остаться хотя бы ненадолго в мире, где не остается никого и ничего.

«И аккаунт в фейсбуке — наша будущая могила».

А как же пиратские сайты, спросите вы? Ага, в нашем постмодернистском мире, где умирает само понятие автора, нет способа раз и навсегда законодательными запретами защитить авторские права. Для автора фильма, книги или песни должно быть счастьем, что его произведение скачивают, чтобы посмотреть-почитать-послушать. Поэтому все больше тех же музыкантов добровольно выкладывают альбомы или синглы в сеть для бесплатного просмотра. Шила в мешке не утаишь — это про авторские права в современном мире.

А как же интернет-клубничка, то, что маркируется как 18+, спросите вы? Маркировка и есть максимально возможное регулирование. Наивно полагать, будто бы дети в эпоху до соцсетей и компьютеров не знали, что их не в капусте нашли. А статьи за распространение порнографии и тем более за сексуальное насилие есть в любой стране. Судить за доказанные действия можно и нужно.

Нет и не может быть закона о запрете детям глотать колпачки от ручек, хвататься за горячее или острое. Есть взрослые, которые должны следить за тем, чтобы не проглотили и не схватились.

Россияне, конечно, могут сказать в социологическом опросе, что не расстроятся из-за отключения интернета. Но как показывает история человечества, пасту обратно в тюбик не затолкнешь. Нет способов с помощью самых решительных и изощренных законодательных запретов отменить любую новую реальность — лекарства, научные открытия, которые «вредят» религии, «опасную» одежду. Не получится и с интернетом. Хотя нам кажется, что новые технологии делают жизнь проще и удобнее, они одновременно делают сложнее формы контроля.

При этом вы никогда не докажете, что человек убил или ограбил именно потому, что сидел в «Одноклассниках». За убийства и грабежи закон должен наказывать по всей строгости. А пытаться по всей строгости закона наказывать сам интернет — нелепо и бессмысленно.

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10713263.shtml
09.06.2017, 08:05
О том, как Россия венчает цифровую экономику с «духовными скрепами»

Wikimedia Commons

На Петербургском международном экономическом форуме случилась настоящая сенсация. Первый вице-премьер Игорь Шувалов открытым текстом заявил, что президент России заболел. Цифровыми технологиями…

Сам президент анонсировал целую государственную программу поддержки цифровой экономики: «Необходимо сформировать новую гибкую нормативную базу для внедрения цифровых технологий во все сферы жизни. Государство окажет поддержку тем компаниям, которые являются носителями разработок и компетенций в сфере цифровых технологий, таких как обработка и анализ больших массивов данных, искусственный интеллект, нейротехнологии, интернет вещей, технологии виртуальной и дополненной реальности. С участием государства и частного бизнеса будем создавать опорную инфраструктуру цифровой экономики».

Если бы на питерском форуме присутствовал премьер Дмитрий Медведев, он должен был воскликнуть: «Это же мой текст!»

Если кто помнит, лет семь назад, в какой-то позапрошлой жизни, на высшем уровне в России постоянно шла речь о «модернизации» (разумеется, тоже чисто технологической, а не политической), об «инновационной экономике», от которой остался осколок в виде Сколково и, прежде всего, Сколтеха.

Но вот уже по крайней мере три с половиной года главной характеристикой российской жизни является мем «духовные скрепы». Какой там «интернет вещей»? Какая «Big Data»? Какие «нейротехнологии»? Какая «дополненная реальность» (она у нас дополнена густым сюрреализмом)? Это же вроде слова совсем не из нашего государственного дискурса. Но теперь их официально — причем в качестве практической задачи для правительства — произносит с высокой трибуны главного экономического форума России лично Путин.

Буквально на следующий день президенту заочно ответил патриарх Кирилл.

Во время проповеди в Троице-Сергиевой лавре он сравнил «подключение» к духовному миру с мобильной связью: «Мы все пользуемся мобильными телефонами, но ведь не сама эта коробочка передает информацию от нас тому, кому мы звоним. Нас окружает невидимое энергетическое поле, и через телефончик мы с этим полем соединяемся. Точно так же Святой Дух — это духовная энергетическая сила, которая объемлет всю вселенную». По словам патриарха, для «подключения» к этому полю «никакие телефончики не помогут, никакой научно-технический прогресс, никакая сила разума».

Собственно, слова президента и патриарха обозначили главную линию конфликта, заложенного в самой идее сделать Россию лидером мировой цифровой экономики. Может ли страна, политически повернутая, мягко говоря, сильно назад, делающая акцент на вульгарно понятой безопасности, тотальном госконтроле и «геополитике», вдруг оказаться передовой в технологиях, которые дают миру невиданную доселе открытость и критически уменьшают возможности государственного контроля?

Еще одну линию этого очевидного конфликта между цифровой экономикой и «духовными скрепами» обозначил три года назад, через полтора месяца после «крымской весны» и вскоре после введения против нас первых санкций, сенатор Максим Кавжарадзе. Он тогда предложил создать в России собственный интернет, закрытый для стран Евросоюза и США. И назвать его Чебурашкой. Вот с этим «закрытым интернетом Чебурашка» мы, видимо, и собираемся строить свое светлое цифровое будущее.

Вообще очередная — далеко не первая — волна технологического оптимизма — сейчас накрыла не только Россию.

Общим местом стали преимущественно восторженные рассуждения о роботах, которые будут работать вместо людей. О биотехнологиях, которые с помощью биоконструкторов позволят человеку чуть ли не самому менять себе не только руки и ноги, но даже внутренние органы. Примерно как мы меняем отработанный картридж в принтере. О банках без офисов. Об «умных» домах, которые будут делать за нас буквально все. О невиданном «улучшайзинге и бьютификации» нашей жизни с помощью революционных технологий.

Если дело пойдет так, как представляют себе некоторые адепты неизбежного скорого светлого цифрового будущего, человеку останется скачивать себе еду прямо в рот с мобильника или компактного персонального компьютера да бесконечно постить селфи и «котегов» в соцсетях, дожидаясь неизбежного счастливого конца.

Безусловно, благодаря достижениям науки и технологий люди за последние примерно 700 лет стали жить в среднем вдвое дольше.

Именно продление активной жизни человека и способность лечить прежде неизлечимые болезни — главные критерии эффективности любых достижений нашего разума.

Но умирать и болеть мы все-таки продолжаем. Бедность так и не побеждена. Нет никаких доказательств, что люди как биологический вид стали существенно честнее, добрее и благороднее, чем 500 или тысячу лет назад.

Самыми навороченными гаджетами и новейшими достижениями цивилизации прекрасно пользуются кровавые дикари.

Повседневная жизнь человечества с терактами, хакерами на харчах у спецслужб, воровством, смертью детей от голода и болезней, нелепой цензурой и блокировкой сайтов (может быть, в России хотя бы под предлогом развития цифровой экономики прекратят эту глупую практику) доказывает отсутствие прямой связи между технологическим прогрессом и совершенствованием человеческой природы.

При этом наивно думать, будто внедрение современных технологий — а все они направлены на максимальную открытость, уменьшение госконтроля и любых посредников при проведении финансовых операций (криптовалюту люди могут выпускать сами, без госучастия), на лишение приватности даже самых потаенных сфер человеческой жизни — само по себе сделает политически дикую страну цивилизованной.

Более того, все главные гаджеты и научно-технологические достижения последних десятилетий появляются исключительно в демократических государствах. Они почти всегда являются плодом усилий интернациональных, космополитических команд и, конечно, отдельных гениев. Мы ничего не знаем о новейших северокорейских и даже китайских (не по месту сборки) смартфонах. О передовых достижениях венесуэльской медицины. О гениальных зимбабвийских авиаконструкторах. Шанхай стал мировым научным центром — но только потому, что научные учреждения там живут не по китайским политическим правилам.

Еще 50–70 лет назад можно было делать великую науку в резервациях даже в политически несвободной стране. Сейчас сама суть производства высоких технологий и научных открытий требует максимальных степеней свободы.

Потому что для этого жизненно необходимы доступ к гигантским объемам самой разнообразной информации (современные исследования, как никогда в истории человечества, междисциплинарны), а также способность к свободному критическому мышлению. Ровно то, с чем сражается любой авторитарный и тоталитарный режим.

Не может быть развитой цифровой экономики в стране, которая дает реальные сроки за оскорбление чувств или преследует художников и ученых по политическим мотивам. Невозможно построить развитую цифровую экономику за высоким забором политических запретов. Более того, ее не получится создать в рамках любого отдельно взятого государства.

Цифровая экономика не просто не самостоятельная отрасль, как совершенно справедливо заметил на питерском форуме вышеупомянутый Игорь Шувалов. Это вообще не достояние какой-то конкретной страны или одного человека. И не самоцель. Домашний высокодуховный интернет Чебурашка не имеет смысла, если у вас нет доступа во всемирную сеть.

Зачем вам все эти навороченные мессенджеры, если не с кем поговорить? К чему блокчейн, если у вас нет денег?

Все новейшие технологии, которыми «заболели» первые лица российского государства, как на грех, транснациональны. Все основные проблемы человечества — борьба с бедностью, голодом и болезнями, противостояние терроризму и религиозному экстремизму, поиски новых возобновляемых источников энергии — тоже в принципе не решаемы на уровне одного государства. Они требуют открытости, а не изоляционизма государств-участников. Конструктивного партнерства, а не обид и поиска внешних врагов, в чем Россия в последние годы преуспела сверх всякой меры.

И, конечно, никакой гаджет сам по себе не спасает человека от его внутренних проблем. От недостатка любви и внимания. От чувства неприкаянности. От проклятого вопроса «зачем вообще это все, если все равно умирать».

Поэтому пока в Госдуме обсуждается закон о телемедицине, толпы людей стоят в очереди в надежде исцелиться от прикосновения к ребру Николая Чудотворца.

Воспользоваться благами цифровой экономики Россия в какой-то мере сможет в любом случае — даже если продолжит воспроизводить самые мрачные черты своей сложной и противоречивой истории вместо реальной заботы о настоящем и будущем. А вот создать что-то действительно новое и важное для мира и для самих себя в технологической сфере у нас получится, только если в России произойдут кардинальные политические перемены — в сторону большей свободы во всех смыслах.

«Цифровая экономика» не может заменить никакой стране ее содержательное будущее. Потому что это всего лишь форма. Оболочка. Интерфейс. Приложение. Совесть, разум и здравый смысл на айфон не скачаешь.

[Cемен Новопрудский]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10731527.shtml
22.06.2017, 11:49
О том, почему разговор в стране идет на языке гражданской войны

Wikimedia Commons

«Если хочешь сказать мне слово, попытайся использовать рот», — пел БГ. Сейчас к этому добавилась клавиатура всевозможных гаджетов и соцсети, где мы «гадим в каментах». Смело. Решительно. Самозабвенно. С искренней ненавистью к тем, кого знаем и кого не знаем, но с кем не согласны.

Рот и клавиатура гаджетов теперь — наше оружие массового поражения.

Это будет текст про слова. Потому что часто слово и есть дело. Потому что в начале было Слово. И потому что в России теперь судят не только «по» словам, но и «за». Ответьте себе, только честно — себе, не социологической службе, не друзьям и даже не родне — в нашей стране сейчас война или мир? Не на Украине и в Сирии, не «с Западом», а непосредственно на территории РФ?

Мой ответ такой: да, в России идет полноценная гражданская война. Пока на словах. Язык ненависти и бытового хамства — это уже давно обычный дискурс телешоу на всех главных общенациональных каналах и даже дипломатических комментариев. «Ватники» и «либерасты» стали следствием этого нового дискурса.

Даже выражение «пятая колонна», введенное в российский политический обиход президентом сразу после истории с Крымом для обозначения противников нового курса России и дружно подхваченное СМИ и населением, происходит прямо из языка гражданской войны в Испании: так называли агентуру генерала Франко внутри Испанской республики в 1936–1939 годах.

Правда, для нынешнего руководства страны это какая-то сомнительная аналогия: в Испании «пятая колонна» как раз победила, и потом режим Франко продержался 36 лет, до самой смерти диктатора.

А теперь перейдем непосредственно к сводкам словесной гражданской войны в России последних дней.

Разберем — для наглядности — два самых вопиющих примера этой нашей языковой повседневности.
Почему жесткие действия полиции лишь придают смысл протестным акциям
Дети и «космонавты»

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что оппозиционные акции не несут угрозы Кремлю, но назвал опасными «провокационные проявления»... →

«Дегенераты малолетние. Сидят теперь довольные по дворам и бухают на детских площадках. Как и в прошлый раз. Хоть биту бери»… «На Тверской был отличный праздник, пока не подтянулись малолетние дегенераты. Полиции — респект. С этими хоть научились справляться». Это полные тексты двух твитов пиар-директора крупной сотовой компании после известных событий 12 июня в центре Москвы.

Через пару дней на волне публичной критики и оскорблений (часть из них по форме была ничуть не лучше), а также угроз увести клиентов из компании в знак протеста он уберет эти твиты и даже изобразит что-то вроде извинения. Именно «что-то вроде», потому что объяснение «написано на эмоциях», на мой взгляд, выражаясь примерно тем же языком, «не канает».

Что не так в этих текстах? В конце концов, любой человек имеет право публично выражать любую точку зрения.

Критики сразу прицепились к слову «дегенераты». Но сам автор нашумевших твитов, которого его защитники (таких было много, что само по себе показательно) назвали в соцсетях «умным человеком», похоже, не очень понимает смысл этого слова. В Большом толковом словаре русского языка Дмитрия Ушакова читаем: «ДЕГЕНЕРА́Т, дегенерата,·муж. (лат. degeneratus). Человек с признаками физического или психического вырождения».

То есть автор приравнял оппонентов власти к людям с физическими и психическими отклонениями. По этой логике только психически больные могут по своей воле выходить на акции протеста.

Но лично меня больше привлек вот этот откровенный пассаж: «Хоть биту бери». То есть пиар-директор готов (на словах — а может, и на деле, кто его знает?) устроить самосуд над подростками? Не говоря уже о том, что вряд ли вот прямо все бухающие на детских площадках по всей Руси — сторонники Навального. Подозреваю, что большинству из таких политика по барабану. А кто-то запросто может оказаться вполне себе патриотом в том смысле, который вкладывает в это слово власть.

Опять же, почему — переходя на язык автора твитов — «дегенераты» именно те, кто гуляют по Тверской в День России, а не, например, представители движения «Антимайдан», которые также вмешивались в чужие уличные акции, не в состоянии связать двух слов, и публично называли на пресс-конференции русофобами тех, кто считает императрицу Екатерину Великую «немкой».

А вот и второй пример словесной гражданской войны последних дней. Лицо российской пропаганды, телеведущий Владимир Соловьев в радиоэфире заявляет, что участники несанкционированной акции протеста 12 июня на Тверской улице являются «вечными 2% дерьма». По его словам, на акцию протеста пришла «толпа гопников, мажористых придурков», которым «захотелось испортить москвичам праздник». И глубокомысленно заключает: «Вот эти 2% дерьма считают себя вправе что-то кому-то в Москве объяснять?!»

Уверен, что из-за таких вот слов, из-за призыва делать «абажуры из либералов» в одной из самых массовых газет, из-за нескончаемого потока площадной брани в устах госпропагандистов в адрес каждого, кто пытается подвергнуть сомнению слова и дела политического руководства страны или пользуется конституционным правом гулять где ему вздумается, в нашей стране и стало возможно убийство Бориса Немцова. Обзывать тех, кто тебе не нравится, бранными словами и призывать к расправам над ними — это и есть прямая гражданская война.

Язык войны делает невозможным никакой содержательный диалог.
Как и от кого сенаторы собираются защищать суверенитет России
Суверенного ума палата

В верхней палате парламента создали временную комиссию по защите суверенитета России и предотвращению вмешательства во внутренние дела нашей страны... →

Я иногда (крайне редко) уступаю просьбам, на мой взгляд, «все понимающих» редакторов и хожу на телешоу. Проблема даже не в том, что там, в принципе, не дают сказать слово не согласным с «линией партии», сразу начиная перебивать. Причем это делают именно ведущие шоу, почему-то не перебивающие — для симметрии и объективности — сторонников власти. Проблема в том, что любая аргументация тонет в истерике и воплях, которые стали обыденным и практически единственным языком группы поддержки государства.

Подавляющее большинство в буквальном смысле пытается подавлять. Голосом и руганью. Видимо, за неимением рациональных аргументов. Или из-за глубокой неуверенности в собственной правоте.

Правда может быть кричащей, но ей не нужно быть крикливой. Мне кажется, язык вражды и родился именно потому, что у государства все меньше рациональных аргументов, чтобы объяснить происходящее по существу. А тот, кто постоянно врет даже в быту (проверьте на себе, если хотите), всегда чувствует смесь неуверенности с агрессией. Особенно в отношении тех, кто готов подловить вас на лжи или отказывается слепо ей верить.

Легче назвать оппонентов «2% дерьма» (вообще-то 2% населения Россия — это почти 3 миллиона человек), чем выслушивать аргументы и неприятные факты, не вписывающиеся в стройную картину мира «соловьев» государственной пропаганды.

Иногда кажется, что все участники подобных перебранок и, прежде всего, люди, отстаивающие позицию власти (в том числе сами представители этой власти — депутаты, сенаторы, политологи), просто тренируют мускулы ненависти, как с помощью гири можно тренировать какой-нибудь бицепс.

Но пока государство и СМИ не перестанут разговаривать на языке хамства и агрессии, в России не будет нормальной гражданской нации. Единство вокруг ненависти редко бывает прочным и никогда — созидательным. Прежде чем услышать друг друга, надо хотя бы научиться даже не слушать, а признавать в другом собеседника. И что-то сказать ему, а не сразу обрушиваться с площадной бранью.

Парадоксальным образом в России законодательно запрещают мат в кино и СМИ — хотя есть случаи, когда он вполне уместен. Просто мат — это приправа к языку, которую можно применять уместно и строго дозированно, но не основное и единственное блюдо. А уж оскорбление оппонента вместо нормальной дискуссии или просто отказа от нее (иногда лучше молчать, чем говорить) — и вовсе недопустимо.

Этот недостаток нормальных слов и избыток почти обсценной лексики в повседневном языке российских политических дискуссий невозможно не заметить. Но тем, кто недоволен происходящим в России, очень важно удержаться и не переходить на тот же язык гражданской войны.

Если и ненавидеть — то как-то поинтеллигентнее.

Чтобы не уподобляться своим противникам. Надо же чем-то отличаться от тех, кто воспевает избиение подростков полицией или просто забывает старую дворовую присказку: «Кто как обзывается — тот так и называется».