*3779. Этимология слова "Right" и "Law"

[Юстиниан]

http://dictionary-economics.ru/word/...B0%D0%B2%D0%BE
В этимологических словарях рассматривают как производное от древнерусского правъ. – прямой, правильный, невиновный. Кто может обладать такими характеристиками? Ответ подсказывает одна из гипотез – древнеиндийское prabhus означает - выдающийся (по силе и изобилию), превосходящий (по Фасмеру). У того право, у кого сила?

Приводятся и точки зрения, связывающие правъ. с латинским словом provincia, первоначально означающее "власть, полномочия". У того право, у кого власть?

Есть основания для отрицательного ответа на поставленные вопросы. Эти основания – в ещё одной гипотезе о происхождении слова: оно из из pro-vos- родственного латинского probos "добрый, честный, порядочный". Эти основания – и в сложившемся ряду однокоренных слов Первые три места в нём занимают такие понятия как справедливость, правда, правота.

Подобные сомнения возникают и при поиске истоков английского слова. В нём понятие права выражается несколькими словами: authority, law, power, right. Но истоки общего понятия права – в латинском слове jus.

С одной стороны, считается, что в исходном, филологическом значении этого слова отсутствует какое-либо сопряжение с представлениями о справедливости и правде. Изначальное представление о праве в римском обиходе не имело оттенков морального долженствования, являлось позитивным, а не нормативным.

С другой стороны, отмечается, что этимология слова jus не ясна. Ближайшие сопоставления сводят к аналогиям с jussum и Jupiter. Первая обозначает повеление, приказ. Вторая – имя верховного божества (Юпитер), владыки богов. В обоих случаях предполагается в качестве источника права предполагается власть и сила.

Есть ещё одна примечательная особенность статуса Юпитера. В древнеримской мифологии: он не только владыка богов и людей, бог света, неба, погоды. Он не только покровитель государства, его благосостояния и законов. Ещё он - и супруг Юноны, с именем которой связано происхождение слов монета и money.

У понятия права – множественность значений. Первый блок - правила общежития (в отличие от нравов и обычаев). Второй блок - государственное состояние (в отличие от бесправия). Третий блок - совокупность норм, разных по источнику происхождения (божественное – человеческое). Четвертый – формальный характер (писанное - не писанное). Пятый - историческое значение (новое – древнее).

У права, как юридического понятия, следующие признаки.
Нормативность – определяет нормы поведения.
Обязательность – неперсонифицированность, нормы обращены ко всем.
Обеспеченность государством – устанавливается им.
Формализованность – нормы выражены в официальной форме.
Неоднократность действия норм – количество случаев применения не ограничено.

[С. П. Шевцов]

Одесский национальный университет, Украина
sergiishevtsov@gmail.com
SERGEY SHEVTSOV
Odessa National University, Ukraine
THE ARCHAIC UNDERSTANDING OF LAW: AN ETYMOLOGICAL APPROACH
ABSTRACT: The article suggests a comparative analysis of the existing etymologies of legal
terms: the Greek thémis, dike, nómos, and the Latin lex and ius. Based on their correlation
with the equivalent etymologies in other European languages, namely Romance, Germanic,
and Slavic, as well as their connection to terms of spatial orientation (right / left), the author
proposes a hypothesis that in archaic community the law was understood as the world order
proclaimed within the human society by the one who draws a straight way and leads along it
(the chief \ leader).
KEYWORDS: themis, nomos, ius, lex, law, right, primitive society, right, left, etymology.
«Ориентиром, выводящим на правильный путь, стал для меня вопрос, что,
собственно, призваны означать в этимологическом отношении принятые в
различных языках обозначения…», – так говорит Ницше (2012, т. 5, с. 245) в
поисках начал морали. Завидная уверенность! Но для начал права этимоло-
гия – соблазнительный, и все же сомнительный источник. Не из имен нужно
изучать и исследовать вещи, – говорит Сократ в Кратиле, – но из них самих
(439 b). Применимость этимологии и сами ее принципы часто служат предме-
том критики даже этимологов. «Пока же этот вопрос (о критериях надежно-
сти. – С. Ш.) не поставлен надлежащим образом, и строгие критерии правиль-
ности (истинности) при этимологическом анализе заменяются интуицией,
которая – в конечном счете – обычно зависит от уровня знаний и личного
опыта того или иного этимолога» (Топоров 2005, 22). Вместе с тем, этимология
позволяет заглянуть туда, куда не добраться иными средствами. И в данном
случае она очень важна: сама проблема вынуждает к этому. Имея дело с пред-
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 327
метом, вокруг которого уже несколько веков ломаются копья и кипят страсти,
будет излишней расточительностью пренебрегать возможностями, предостав-
ляемые языком.
Этимологии конструируются по сложному составному набору принципов,
в каждом отдельном случае эти принципы разнятся, но все же для лингвистов
на первом месте остаются принципы чисто лингвистические. Меня же куда
более интересует семантика, которая для лингвистов только один из компо-
нентов анализа, часто – далеко не главный. Приведенные ниже этимологии
сложились давно, в начале прошлого – конце позапрошлого века, а некоторые
и того раньше. Существенного изменения за сто прошедших лет они не пре-
терпели.
Латинское jus, английское law, французское droit, немецкое Recht, испан-
ское derecho, итальянское diritto, русское право, украинское право – выделяют
разные стороны, казалось бы общего понятия. Как выразил эту мысль Э. Бен-
венист, «существует множество слов для права, но они являются специфиче-
скими в каждом из языков» (1995, 299).
В древнегреческом языке существовало несколько слов, для выражения
правовых отношений: ϑέμις (thémis), ϑέμιστες (thémistes), νόμος (nómos), δίκαιον
(dikaion), δίκη (díke). Традиционно именно последний термин рассматривается
как наиболее приближенный современному понятию «право». Θέμις и νόμος
переводятся обычно как «закон». Θέμις – атрибут правителя (басилея), но про-
исхождение его божественно (кроме того, Θέμις, Темис, Фемида – имя титани-
ды, второй супруги Зевса, матери мойр, позднее представленной как богиня
правосудия (Harrison 2010, Ch. XI). «Θέμιστες изначально были авторитарными
решениями, принимаемыми единым главой, монархом рода или просто главой
семьи. Накапливаемые из века в век, θέμιστες образовали некое подобие свода
традиций в каждой семье, анонимного, таинственного, получившее абстракт-
ное наименование ϑέμις» (Glotz 1904, 21). Глотц полагал, что ϑέμις обозначает
внутрисемейное право как основание всеобщего порядка и противостоит δίκη,
«которое есть межсемейное родовое право» (Glotz 1904, 22). Этому положению
Глотца следует Бенвенист (1995, 301). Некоторые исследователи возводят ϑέμις
к индоевропейскому корню *d[h]eH-m- (производного от *d[h]eH- «ставить»,
«класть»), означавшему «относящийся к ритуально-правовому установлению»
(Гамкрелидзе, Иванов 1984, II, 810). По мнению Глотца, в определенный пери-
од ϑέμιστες образовал своего рода кодекс, «унаследованный в своё время всеми
семьями города и даже всеми городами» (Glotz 1904, 21). Эта точка зрения на
существование единого греческого права и правовых институтов, распростра-
ненная среди континентальных историков, под влиянием англо-американских
оппонентов в середине 50-х годов прошлого века была пересмотрена и в ко-
нечном итоге свелась к единству базовых правовых идей (Gagarin 2005, 29–30).
Большинство исследователей согласны, что с конца VI века ϑέμις постепен-
но вытесняется термином νόμος, но причины и механизм этого остаются
предметом дискуссий. Буквальное значение νόμος – разделять, наделять (зем-
Архаичное понимание права
328
лей, имуществом) по закону (ср. νομός - пастбище).1 Но в широком смысле этот
термин обозначает также закон, право и обязанность (ἄγραφοι νόμοι – неписа-
ные законы, но законы Дракона (ок. 621 г. до н. э.) – ϑεσμός, родственное
ϑέμις). Процесс вытеснения одним термином другого связывают также с появ-
лением писаных законов, но здесь мнения расходятся – ряд исследователей
полагают, что писаные законы были лишь дополнением к неписаным (Rainer
1993, 493), в то время как их противники настаивают на том, что записывались
лишь спорные нововведения как раз с целью укрепить их и сделать постоян-
ными (Thomas 2005, 58 ff).
Δίκη – формальное право, право по формуле, определяющей, что делать в
каждом конкретном случае (в основе – корень со значением «класть, устанавли-
вать»).2 Другие значения этого термина обозначают законность, справедливость;
обычай, привычку, способ бытия; судебный процесс, приговор, возмездие и др.
(Дворецкий 1958, I, 406). Ю. Покорны возводит его к индоевропейскому корню
deik- («показывать, проявлять»),3 Гамкрелидзе и Иванов – к индоевропейскому
*ťeik[h]-, определяя его значение как «предначертание, указание, направление,
закон».4 По мнению Йегера, δίκη означает «подобающую долю», то есть возме-
щение ущерба: потерпевшая сторона «берет дике», виновный «дает дике», судья
«назначает дике», но одновременно слово означало процесс, суд и наказание
(Йегер 2001, 139). Δίκη – это прежде всего изрекаемое слово (тот же корень в лат.
dico – говорю), но не любое, а слово судьи, такое, которое устраняет произведен-
ную несправедливость, неправость. Этическая норма права, говорит Бенвенист,
в том смысле, как она понимается нами сегодня, не отражается в δίκη. «Слово
постепенно освободилось от обстоятельств, при которых оно изрекалось, чтобы
положить конец злоупотреблениям. Эта юридическая формула со временем ста-
новится обозначением самого права, когда к δίκη прибегают, дабы пресечь βία –
силу» (Бенвенист 1995, 305).
«Настанет день, когда δίκη, пронизанное ϑέμις, будет править в обществе, в
то время как ϑέμις начнёт относиться к почти идеальному миру: ϑέμις, в проти-
воположность δίκη, станет чем-то вроде внутреннего чувства справедливости,
противопоставляемого официальной юридической деятельности снаружи, как
моральное сознание, противопоставляемое действующему праву, как боже-
ственная справедливость, противопоставляемая справедливости человече-
ской».5 Это мнение Гюстава Глотца особенно интересно (ему следует ряд позд-
нейших исследователей, в том числе Э. Бенвенист), если учесть, что
«справедливый», как и «справедливость» происходят именно от δίκη – δίκαιος и
δικαιοσύνη, соответственно. Почему термин, обозначающий внешнюю фор-
1 Бенвенист (1995, 72) ссылается на Laroche (1949, 1) по данному вопросу.
2 Бенвенист 1999, 303; Chantraine 1999, 283–284.
3 Pokorny, II, 189.
4 Гамкрелидзе, Иванов 1984, II, 806.
5 Glotz 1904, 22.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 329
мульную процедуру, порождает понятия, относящиеся к совершенно иному
полю, остается загадкой; Бенвенист, например, ограничивается тем, что харак-
теризует этот процесс как «величайшие изменения в языке и социальных ин-
ститутах» (Бенвенист 1995, 318).
Стоит отметить, что ни лингвисты, ни историки не связывают ϑέμις и δίκη
иначе, чем противопоставлением или простым дополнением. Но важным
представляется тот факт, что δίκη предстает как инструмент восстановления
нарушенного миропорядка (то есть, ϑέμις’а, νόμος’а в одном из их значений).6
«…Идеальный царь “разбирает” (глагол διακίνω в Теогонии 85), чтó является
“божественным установлением”, ϑέμις, а чтó нет (85) с помощью δίκη, которая
тем самым служит указанием (ср. латинское indicāre «указывать», где –dic род-
ственно греческому δίκη), а значит, “решением”» (Надь 2002, 94–95). Можно
предположить, что «право» у греков не было единым понятием, как сегодня, а
представляло собой целый «пучок» лексем, означающих в разных аспектах
процесс соотнесения собственной жизни к миропорядку и, одновременно с
этим, – действий, необходимых для приведения этих двух планов бытия в со-
ответствие друг с другом. И в каждом из понятий (названных здесь, а также
еще некоторых) были обозначены различные стороны этого отношения. При
этом космический миропорядок должен быть соотнесен не с отдельным инди-
видом, а с миропорядком группы – семьи, рода, полиса. Этот фундаменталь-
ный общественный характер греческой культуры (неотъемлемой частью кото-
рого выступает право) дает основание М. Гагарину именно грекам приписать
«изобретение» права (Gagarin 1986, 144).
При сходстве и близости ряда форм римское право носит характер, суще-
ственно отличный от греческого. В терминологии это различие находит свое
выражение лишь отчасти. В латинской традиции и языке за «правом» закреплен
термин iūs (древнее написание ious), iūris7: ius civile – гражданское право, ius gentum
– право народов, но первоначально был, вероятно, просто ius, его позже,
уже в классическую эпоху8 назвали ius Quiritium (то есть, правом квиритов –
древнее название граждан Рима). Именно римляне и считаются создателями
права, римское право изучается до сих пор не только как образец права, но оно
составляет основу ряда европейских правовых систем современности.
Отметим сразу: римское право прошло долгий путь развития, в том числе
терминологического. Если – как в данном случае – мы рассматриваем этимоло-
гию основных терминов, то нас будет интересовать именно их первоначальное
значение. Поэтому, говоря о римском праве, мы будем говорить не о том пра-
6 На это указывает Аристотель в Никомаховой этике (1137b12–29).
7 Первоначально j использовался как вариант символа i. Окончательно эти буквы
стали различать в XVI веке. Поэтому сегодня в равной мере используются написания
ius и jus. Мы будем придерживаться первого написания.
8 Классической эпохой римского права принято называть первые 250 лет новой эры.
Но есть и другие позиции, например, началом полагают I век до н. э. См. VerSteeg 2010, 98.
Архаичное понимание права
330
ве, как оно излагается в учебниках, не о том, что континентальные юристы до
сих пор считают ratio scripta (писаным разумом), не о праве классического пе-
риода, доступном нам главным образом в его византийском изложении VI ве-
ка, и уж тем более не о римском праве эпохи его рецепции. Речь будет идти
именно об архаическом праве, насколько это может позволить существующий
уровень этимологии; но при этом его поздние преобразования нам тоже при-
дется учитывать.
Основные значения ius: 1) право (как совокупность законов), 2) право
(субъективное право, ius civitas – право гражданства), 3) преимущество или
привилегия, 4) власть. Это значения уже классической латыни. Происхожде-
ние термина неясно. Несомненна связь данного слова с произнесением клятвы
(ius iurandum), что предполагает буквальное повторение обязывающей форму-
лы религиозного характера.9 Связь данного термина с религией отмечают едва
ли не все исследователи: Э. З. Вортон связывает его с авестийским yaosh “бла-
гополучие, достаток”10; А. Вальде – со староиндийским yōh “благо, благополу-
чие, счастье”11; М. Бреаль и А. Байи – с санскритским yaus “религиозные фор-
мулы”12; А. Эрну и А. Мейе видят эквиваленты ious в индо-иранском в
следующих зафиксированных формах: ведийском yoh “здравствуй!”, авестий-
ском yaox-daδaiti “очищает, делает ритуально чистым”, другой возможной ги-
потезой, по их мнению, является возведение ious к индоевропейскому корню
*ye/ous или *yowes.13 Э. Бенвенист отдает предпочтение второму варианту, воз-
водя ius к общеиндоевропейскому корню *yaus и отмечая различие употребле-
ния его в индийском и иранском: в одном случае он означает «то, что дόлжно
сделать», в другом – «то, что дόлжно сказать». По его мнению, латинский тер-
мин соединяет в себе оба эти значения (Бенвенист 1995, 307). Этапы постепен-
но происходившей десакрализации не вполне ясны. Т. Моммзен (Mommsen
1888, 310) этимологически связывал ius с глаголом iubere (приказывать). М. Бар-
тошек (1989, 163) приводит другую вероятную этимологию, к сожалению, не
указывая источника: от санскритского ju – вязать.
Вместе с тем для большинства римлян, по крайней мере до классического
периода, «правом» в позитивном смысле, в качестве свода законов, были, без-
условно, законы XII Таблиц (V век до н. э.). Они еще в школе учили их
наизусть, как о том свидетельствует Цицерон (О законах II, 4, 9), хотя к его
времени язык так изменился, что мало кто понимал смысл заученного. Законы
XII Таблиц обозначались термином lex. Цицерон, отвечая на вопрос о сущно-
9 «Религиозная формула, обладающая силой закона» (Ernout, Meillet 2001, 329).
10 Etyma Latina, p. 50.
11 Walde 1910, 399.
12 Breal, Bailly 1918, 143–144.
13 Ernout, Meillet 2002, 330.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 331
сти права (ius), выводит его из lex («…возникновение права следует выводить
из понятия закона») (О законах I, 6, 19).14
Несомненно, ius и lex находились в тесной взаимосвязи, хотя проследить ее
достаточно нелегко – она не соответствовала сегодняшнему разделению «пра-
ва» и «закона». Оба термина, по всей вероятности, включали в свою семантику
элемент отнесения к божественному мироустройству. М. Бартошек (1989, 178–
179), правда, считает, что первоначально lex означал «всякое правило, которое
римский гражданин устанавливает для себя или вместе с другим», и лишь за-
тем стал «общим предписанием», «общей клятвой государства». Ж.-П. Бо
(2011, 261), в известной степени вольно толкуя статью Эрну-Мейе, говорит, что
lex – «это то, что должно быть выбито и выставлено в городе»; по его мнению,
от первоначального значения религиозного закона этот термин сохранил не-
многое. Для других авторов связь lex с божественным началом (началами)
несомненна. Бреаль и Байи возводят его к legĕre (в значении «читать»15), про-
водя параллель lex : legĕre также, как rex : regĕre (правитель, царь – править,
управлять).16 Вальде возводит его к индогерманскому корню ĝ (религиозный
предмет, религиозный обычай), из того же корня – древнеисландский log, ан-
глосаксонский lagu, английский law.17 На языковую близость формул законов
XII таблиц и молитв обращает внимание Э. Мейер, по ее мнению, lex соединял
в себе провозглашение формулы и цель, с которой она произносилась (Meyer
2004, 47). Она в значительной мере следует Магделейну, кто в свое время по-
пытался суммировать предшествующие попытки объяснить понимание рим-
лянами leges (мн. ч. от lex). Он пришел к выводу, что римляне верили, что за
самыми различными употреблениями этого термина стоит общее значение,
указывающее на божественное начало миропорядка (Magdelain 1978, 12–22).
К этому можно добавить мнение Э. Бенвениста (1995, 319), полагавшего, вслед
за Цицероном, что термин religio родственен legĕre (он его толкует как «соби-
рать, возвращать к исходному виду, признавать»). Еще добавим мнение Цице-
рона, который, противопоставляя римский lex греческому νόμος’у, видел в по-
следнем разделение, при котором каждый получает свое, а в первом –
свободный выбор индивида (Цицерон выделяет значение legĕre «выбирать»)
(О законах I, 6, 19). Л. Кофанов (2003), сравнивая различные толкования зна-
чения термина lex как римскими авторами, так и позднейшими исследовате-
лями, формулирует свои выводы следующим образом: «можно определить за-
кон в понимании античной традиции как письменно зафиксированный приказ
народа, принятый народным собранием, подтвержденный клятвой, в силу ко-
торой он становится обязательным для всех римских граждан. Клятва всего
14 Цицерон 1966, 95.
15 Глагол legĕre имел широкое поле значений: собирать; сматывать; похищать, про-
ходить; комплектовать; выбирать; видеть; читать вслух.
16 Breal, Bailly 1918, 159.
17 Walde 1910, 424.
Архаичное понимание права
332
гражданского коллектива обеспечивала принудительную силу закона». Можно
сделать общий вывод, что закон (lex) означал для римлян некий фиксирован-
ный людьми (позже – записанный и выставленный) фрагмент миропорядка,
который требовал торжественного публичного провозглашения (чтения), вос-
производя тем самым аналогичный порядок в римской общине. Ius в этом
смысле значил нечто другое.
Э. Бенвенист (1995, 319) пишет, что ius отличался от fas (особого термина,
обозначавшего божественные законы). Но далее он представляет это различие
как оппозицию, что верно с точки зрения лингвистики, но вовсе не обязатель-
но с точки зрения правовой культуры и правосознания. Скорее, прав М. Бар-
тошек, признававший отличия между этими терминами,18 но по чьему мнению
fas первоначально означал «область жизненных отношений, которую боги
оставили на усмотрение людей, включая ius».19 Существуют и средние позиции
(например, по мнению М. Фоген (Fogen 2002, 87) «Fas и ius четко разделены, их
полное пересечение – после раннего отделения rex sacrorum (священного ца-
ря) – сфера религиозно-культурных и правовых установлений». Fas, по мне-
нию Бенвениста восходит к латинскому fari «говорить», но обозначает не лю-
бую речь, а особую речь – волю богов (1995, 323). Ius, таким образом
оказывается составной частью божественного права. Здесь на первый план вы-
ходит роль того, кто говорит волю богов в применении к данному социуму, то
есть, rex. Бенвенист его характеризует так: «скорее жрец, чем царь в современ-
ном понимании, т. е. лицо, обладающее властью очертить расположение буду-
щего города или определить черты правопорядка» (Бенвенист 1995, 249). Rex –
тот, кто прокладывает, прочерчивает прямые линии (но если для греков эта
функция царя больше связывалась с распределением земельных участков, то
для римлян на первое место выступала организация городского простран-
ства – и для обеих культур это было связано и с пространством социума, с пра-
вом).20 Это связывала ius с архитектурой, строительством – связь, которая не-
однократно подчеркивалась исследователями21 (особенно через понятие norma
«строительный угольник, угломер».22 Право, таким образом, пишет Бенвенист
(1995, 318), «это то, что должно быть показано, сказано, изречено» (это в рав-
ной степени, по его мнению, относится к греческой, римской и германской
культурам). При этом несколькими строками выше он выдвигает мысль о том,
что право воспринималось исключительно в качестве корпуса формул. «Оно
не рассматривалось как наука, не допускало выдумки. Право было закреплено
18 В статье ius (Бартошек 1989, 163).
19 В статье fas (Бартошек 1989, 130).
20 Римская община в этом отношении проявляет себя как городская община в отли-
чие от земледельческого характера греческой. Эта важная черта и ее стоит отметить.
21 См., например: Бо 2011, 258–259.
22 Ernout, Meillet 2002, 444.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 333
в кодексе, в своде изречений и предписаний, которые следовало просто знать и
применять» (там же).
Два последних тезиса Бенвениста исключают друг друга. Если бы дело об-
стояло так, и ius означал бы только оглашение формулы, он ничем бы не отли-
чался от lex. То, что «должно быть показано, сказано, изречено» еще не пока-
зано, не сказано и не изречено. Как установление оно существует в
миропорядке (не трансцендентном, а имманентном), но оно должно быть вы-
делено в связи с данными обстоятельствами и сформулировано. Вот эту связь-
отношение-отсылку частного случая к миропорядку и обозначает, по моему
мнению, ius.23 Поэтому и существует столько разновидностей ius: ius privatum,
ius augurium, ius belli, ius militare, ius publicum, ius honorarium, ius humanum,
ius gentum, ius civile, ius divinum и т. д., включая, ius naturale. Подобное разно-
образие никак не может быть применено ни к fas (оно одно), ни к lex (которых
может быть несколько, но их перечень будет исчерпывать все позитивное пра-
во, в то время как относительно ius возможно бесконечное число образований,
в том числе – включающих предыдущие, например: ius scriptum (писаное пра-
во) – ius non scriptum, неписаное).
Указание на отношение к миропорядку и истолкование его объясняет мно-
жество значений этого термина – это отчасти и противопоставление как обы-
чаю (произвольному), так и нравственности, следование ему как традиции (ко-
гда он соответствует), это отличие от религии и, тем не менее, следование ей,
это правомочие, субъективное право, которое одновременно может иметь
объективный характер (данное свыше предназначение), это писаный закон и
одновременно неписаный, и еще многое другое. При этом в своем глубинном
смысле он остается одним и тем же: проявлением божественного миропорядка
здесь и сейчас. Прав Д. Макдауэлл, когда пишет, что «право – формальное вы-
ражение человеческой веры о правильном и ошибочном поведении»,24 но он
все же не договаривает до конца, так как остается неясным основание для раз-
личения этих форм поведения, а значит, оказывается выпущенной из виду как
раз сама онтологическая база права.
Указание на связь права с миропорядком часто используется исследователя-
ми, когда речь идет о мире средневековом,25 но крайне редко, когда речь идет об
23 Ср.: «…Можно с большой долей вероятности констатировать, что право (ius) по-
нималось в древнейшем Риме как божественная воля, которую люди должны были
услышать и правильно понять… Таким образом, древнейшее значение термина ius,
примиряющее две представленные выше этимологические интерпретации, будет чем-
то вроде “божественной воли”, “предписания, приказа бога”» (Кофанов 2003).
24 McDowell 1978, 8. Это определение – не что иное, как перефразированное опреде-
ление права Ульпиана: (jus) est ars boni et aequi (право есть искусство доброго и спра-
ведливого, Дигесты 1. 1. 1 pr.-1).
25 См., например: Tellenbach 1948, 21–22.
Архаичное понимание права
334
античном праве.26 Иногда на это указывают в связи со стоиками, но никак не в
связи с ранними этапами становления права, что же касается стоиков, то для
них подобное утверждение требует определенного уточнения: право не непо-
средственно выводится из миропорядка, а через общий элемент (своего рода
«логическую форму» Витгенштейна) – разум. А это очень существенно меняет
положение дел как для права, так и для миропорядка. Но представления о грече-
ском и римском миропорядке существенно отличались от средневекового хотя
бы в том, что для Средневековья устроителем порядка и права являлся христи-
анский Бог. Для античного периода боги сами в значительной мере подчинялись
праву, и можно привести немало примеров того, как боги склоняли голову перед
законом. Видимо, этот закон римляне и называли fas.
При всех указанных нюансах различий между Грецией и Римом, факт связи
права с миропорядком и значение этой связи остается общим для обеих куль-
тур. Вместе с тем эти две правовые системы носят принципиально разный ха-
рактер, так как «здесь и сейчас» понимаются ими по-разному. И для греков и
для римлян на другой стороне выявляемого правом отношения находится об-
щина. Но греки понимают ее прежде всего как единство, и отсюда отдельного
индивида и его права – только через принадлежность к общине, а римляне об-
щину понимают как единство индивидов, в центре их правовой системы ока-
зывается частное лицо, которого по сути дела греки в такой проекции не знают
вовсе. Вот почему в Риме возникает самая совершенная часть права, самая раз-
работанная и оказавшая наибольшее влияние на последующие правовые си-
стемы27 – ius privatum, частное право.
В большинстве других европейских языков право представлено несколько
иначе. Ограничим круг рассмотрения, но представим пары: англ. law (right) –
law, франц. droit (droit) – loi, нем. Recht (Recht) – Gesetz, исп. derecho
(derecho) – ley, итал. diritto (diritto) – legge, рус. право (право) – закон, укр. пра-
во (право) – закон. (В скобках приведен термин для обозначения субъективно-
го права: мое право на…). Здесь заметно отличие английского языка – для двух
разных значений права в нем присутствуют различные термины (law и right), а
вот для права и закона, в отличие от всех остальных языков – один.
Что нам говорит этимология? Droit, derecho, diritto – из латинского directus
(прямой, находящийся под прямым углом; другое значение – прямой, прямо-
душный). Английский law (среднеанглийский lawè, староанглийский lagu) – за-
имствование из скандинавского, вероятнее всего, старонорвежского (древнеис-
ландский lög «закон», из lag «уровень, порядок»), восходит к индоевропейскому
*ligjan «класть; то, что лежит».28 Если пока отложить в сторону славянские язы-
ки, то возникает замечательная картина двух языковых семей – романской и
26 Мне, по сути, известен только один пример: Weinreb 1987, но он пользуется дру-
гими терминами.
27 VerSteeg 2010, 97.
28 Weekley 1921, 829; Skeat 1967, 286–287; Burnley 1992, 421.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 335
германской. Странно только, что ius при всей его значимости в имперские вре-
мена и при достаточной устойчивости в пост-имперские, при рецепции римско-
го права по крайней мере с XII века, сохранился только в своих производных
iustitia, iurisprudentia и др. Интересно, что и латинский lex сохранился только в
испанском и португальском как ley,29 а итальянский legge лингвисты возводят
непосредственно к латинскому ligare (собирать, связывать, ср. obligation обяза-
тельство).30 Это тем более удивительно, что многие из так называемых «варвар-
ских правд» именовались термином lex (leges barbarorum): Салическая правда
(Lex Salica) VII в., Рипуарская правда (Lex Ripuaria) VII в., Визиготская правда
(Lex Visigothorum) VII в., Алеманская правда (Lex Alamannorum) VIII в., Бавар-
ская правда (Lex Baiuvariorum) VIII в., Фризская правда (Lex Frisionum) VIII в.,
Саксонская правда (Lex Saxonum) IX в.31
Этому может быть, как представляется, только одно объяснение – эти
народы уже имели свой, если можно так выразиться, «образ» права, не совпа-
давший с образом латинского ius. Поэтому они приспосабливали латинские
термины к своему пониманию и заимствовали их в основном для обозначения
того, что представлялось им новым. Каким был этот образ и можем ли мы по-
лучить о нем представление? Как уже отмечалось выше, франц. droit, исп.
derecho и итал. diritto возводят к лат. directus «прямой, расположенный под
прямым углом», а также «вертикальный, отвесный».32 Сходное значение мы
наблюдаем у англ. right33 и нем. Recht.34 Кроме того, ряд исследователей добав-
ляют значения: «правильный, подходящий, справедливый».35 И тот же набор
значений мы получаем для славянских языков. Казалось бы, вопрос можно
считать исчерпанным. Но есть ряд деталей, которые настораживают и застав-
ляют искать другое решение. Назовем пока одну такую «деталь»: во всех пере-
численных языках, включая славянские, эти термины означают не только
«право», но и правую сторону (как противоположность левой). И в каждом
словаре отмечается, что это значение – позднее, вторичное. Подобное сходство
не может не вызывать удивления: каким образом и почему заселившие Европу
народы, в подавляющем большинстве, независимо друг от друга используют
один и тот же термин для столь разных областей как юридическая и антропо-
логически-пространственная? Влияние практически исключено, во-первых,
из-за географической широты распространения указанного значения, а во-
29 Barcia, Echegaray IV, p. 118; Diccionario.
30 Pianigiani 1907, 747; Zambaldi 1889, 683.
31 Правда, нужно также учитывать, что некоторые из этих названий были даны
позже, исследователями и публикаторами XIX века, например, оригинальным назва-
нием Lex Visigothorum было Liber ludiciorum (Книга приговоров).
32 Scheler 1888, 163; Stappers 1900, 254; Barcia, Echegaray 1887, 669–670; Zambaldi 1889,
345; Pianigiani 1907, 418.
33 Weekley 1921, 1238; Onions 1966, 763; Skeat 1967, 450; Chambers Dictionary 2006, 929.
34 Kluge 1894, 297; Köbler 1995; Tischner.
35 Kluge 1894, Weekley 1921, Chambers Dictionary 2006.
Архаичное понимание права
336
вторых, из-за позднего времени актуализации (возникновения) данного значе-
ния. Например, для английского слова right, существование которого отмечено
с IX века (в записи того времени riht), значение правой стороны впервые за-
фиксировано в 1125 году.36 Конечно, дата фиксации свидетельствует о моменте
возникновения условно, но даже если оно возникло на два века раньше, это
ничего не меняет: каким образом оно может совпадать у славянских народов и
англо-саксов? Попытка найти некий источник влияния, допустим, норманнов
(викинги были и на Руси и в Англии) или ирландских монахов-миссионеров,
вызывает серьезные сомнения – возможно ли предположить, что те или другие
научили большую часть народов Европы связывать правую сторону с правом?
Во Франции droit в значении правой руки (стороны) вытесняет прежний тер-
мин destre, dextre (от латинского dextra) в XVI веке (Robert 1970, 517).
Что касается славянского термина «право», то здесь большинство исследо-
вателей единодушны. Русский, украинский, белорусский, древнерусский, цер-
ковнославянский, болгарский, сербскохорватский, словенский, чешский, сло-
вацкий, польский термины происходят из праславянского *pravъ «прямой,
правильный, невиновный»,37 восходящего к первоначальному значению «впе-
ред направленный».38 Происхождение праславянского слова достоверной эти-
мологии не имеет, что отмечал еще А. Мейе.39 Вероятнее всего, это слово про-
исходит от индоевропейского *prō- «вперед, впереди» (Цыганенко 1970, 365),
«вперед выступающий, вперед выходящий, идущий» (Покорны),40 «значитель-
ный, видный; такой, какой должен быть» (Преображенский).41 Из этого же
корня – латинский probus «добрый, честный, порядочный». Собственно суще-
ствительное «право» в интересующем нас значении – результат субстантива-
ции краткого прилагательного среднего рода единственного числа
*pravъ>правъ «истинный; такой, как надо». Здесь опять-таки можно видеть
согласие исследователей. Для значения «правая сторона, рука» был термин
десница, десная, старославянский – деснъ.42 Н. И. Толстой (1997, 151) возводит
его к индоевропейскому *decks-to, *dekstvo, *deck-stero.43 В праславянском
языке этот индоевропейский корень дал *desьnъ.
36 Chambers Dictionary 2006, 929.
37 Фасмер III, с. 352; Преображенский II, 121; Цыганенко 1970, 364–365.
38 Цыганенко 1970, 365.
39 См. Преображенский II, 121.
40 Pokorny IX, 815. Ю. С. Степанов (2004, 461) считает, что эта этимология «не вызы-
вает сомнений».
41 Преображенский II, 121.
42 Фасмер I, с. 506. Преображенский (I, с. 182) дает вариант десьнъ.
43 См. также: Loth 1912, 255–256. Цит. по: Толстой 1997, 151. Интересно наблюдение
Ж. Лота, что для левой стороны не существует общеиндоевропейского слова. Это по-
нятие выражалось разными словами, и сегодня каждый из этих терминов редко рас-
пространяется больше, чем на два-три языка. Он связывает это с табуированием левой
стороны. О том же: Гамкрелидзе, Иванов 1984, II, 807.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 337
Др.-греч. Лат. Исп. Итал. Фр. Англ. Нем. Рус. и
укр.
Право в
объек-
тивном
смысле
δίκαιον,
δίκη
ius
derecho
diritto
droit
law
Recht
право
Право в
субъек-
тивном
смысле44
derecho
diritto
droit
right
Recht
право
Закон
ϑέμις,
ϑέμιστες,
νόμος
lex
ley
legge
loi
law
Gesetz
закон
Хотел бы высказать несколько предположений, относительно семантики
терминов, относящихся к праву. По моему мнению, связь между понятием
«право» и правой стороной восходит к периоду куда более древнему, чем фор-
мирование национальных языков. В. Пизани формулирует одну из основных
норм семантики: «…Новое значение, воспринятое словом, уже существовало
как вторичное при предшествующем употреблении слова».45 Могло ли значе-
ние «правая сторона», «правая рука» быть присуще словам (словам), обозна-
чающим «право» (droit, diritto, derecho, right, Recht, право, правда)? Это кажет-
ся маловероятным еще и потому, что термин для правой руки существовал –
он восходил к индоевропейскому *decks-to: (фр. destre, итал. destro, исп. diestro,
др.-англ. swiðra, др.-верх.-нем. zeso, ст.-слав. Деснъ).46
Нет сомнения, что оппозиция правый / левый восходит к очень глубокой
древности и характерна не только для индоевропейских народов.47 С. М. Тол-
стая (2009, 233) характеризует ее как универсальную семантическую оппози-
цию, «в которой пространственные отношения получают аксиологическую
интерпретацию: правый соотносится с положительным значением (счастье,
удача, здоровье, плодородие и т. п.), а левый – с отрицательным (беда, неудача,
болезнь, неурожай и т. п.)». Как часть системы универсальных основных при-
44 Г. Берман утверждает (и я согласен с его утверждением), что ни ius, ни δίκαιον не
содержали значения субъективного права. «Римское право признавало субъективные
обязанности (обязательства), но не признавало объективных прав. То же самое, между
прочим, относится и к греческому, и к еврейскому праву» (Берман 1999, 317). Даже то,
что мы сегодня описали бы как право гражданства, понималось греками иначе – как
своего рода стратификация или статусное, а не правовое распределение. Это очень
важная черта, но здесь мы просто отметим ее.
45 Пизани 2001, 145.
46 Шайкевич 1959, 61.
47 Шайкевич 1959; Толстой 1997, 144.
Архаичное понимание права
338
знаков (бинарных оппозиций) ее толкуют Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров
(1974, 259–304) на обширном и разнородном материале. Это противопоставле-
ние получает широкое распространение в повседневной жизни и находит свое
отражение, в частности, в славянских заговорах, гаданиях, поговорках и других
формах.48 Важность этой оппозиции для индоевропейской культуры отмечают
Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов (1984, II, 783 сл.). Относительно ряда дей-
ствий строго предписывалось, что их можно делать только правой рукой,
например, держать серп во время жатвы, совершать определенные ритуальные
действия и др. Для архаической культуры это неудивительно: еще даже моих
ровесников-левшей в школе в обязательном порядке переучивали писать пра-
вой рукой, в армии исключалась возможность отдавать честь левой рукой, ле-
вой рукой нельзя креститься (даже левшам), на площадях советских городов
Ленин бодро указывал правой рукой путь в будущее (уверен, что идея поста-
вить тот же памятник в зеркальном варианте рассматривалась бы как подры-
вающая устои общества и государства). При этом «рука» понималась как сим-
вол власти и даже как сама власть: значение индоевропейского *mHr-/n-(t[h])
не только «рука», но и «власть», «отдавать во власть», «править» (Гамкрелидзе,
Иванов 1984, II, 806–807).
Итак, что мы получаем в итоге? С одной стороны у нас есть архаическое де-
ление на правый (сильный) / левый (слабый), при этом правый связан с хоро-
шим, а левый с плохим (иногда наблюдаются инверсии при сохранении аксио-
матической окрашенности). Есть общеевропейский корень *decks-to для
правой руки и правой стороны, при наличии у них семантической связи с
представлением о власти. (Мы и сегодня говорим: «править твердой, сильной
рукой»). С другой стороны, мы видим индоевропейский корень *reĝ- (прямой,
проводить прямо, править, управлять, вытягивать, растягивать, поднимать,
устанавливать), из которых потом разовьются древнеисландский rēttr, готский
raíhts, немецкий recht, английский right и многие другие, в том числе латин-
ский regō, rēctum (rectus),49 из которых образуются rex и di-rectus(m), давшие
на новом этапе diritto, derecho, droit. И все эти новообразованные слова, озна-
чавший по-прежнему «прямой, находящийся под прямым углом, вертикаль-
ный, отвесный, ровный, подходящий, соответствующий, правильный, спра-
ведливый» со временем, где раньше, где позже, приобретают также значение
«правый (противоположность левому), правая сторона», вытесняя уже суще-
ствовавший для этого значения термин. Аналогичный процесс наблюдается и
в иранских языках.50
Причины подобного «параллелизма» остаются неясными. Гипотеза
Я. Гримма о романском влиянии,51 представляется сомнительной даже в отно-
48 Иванов, Топоров 1965, 91–98; Толстой 1995, 153–156; Толстая 2009, 233–237.
49 Pokorny IX, S. 854– 856.
50 Шайкевич 1959, 61.
51 Grimm 1848, II, Kap. XL, 987–988.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 339
шении немецкого языка,52 тем более неприменима к самим романским, и уж со-
всем никак – к славянским и иранским. Как представляется, это может свиде-
тельствовать только об одном: в перечисленных значениях нет одного – может,
и не главного, но сплетенного значения, которое могло бы объединять эти две
стороны. Такое значение предположительно может быть сформулировано сле-
дующим образом: «сделанный (проложенный, прочерченный) как нужно, сде-
ланный правой рукой, сильной рукой, рукой вождя». Тогда оказывается оправ-
данной отмеченная выше связь права с фигурой того, кто чертит прямые линии,
будь то раздел земельных участков, закладка дома или определение линии пове-
дения: rex и ius, и directus, и dexter, dextra (правая рука, десница).
Если это действительно так, то из этого может следовать, что некая часть
семемы сохраняется на уровне бессознательного, а потом при определенных
условиях оказывается «вызволена» оттуда в сферу явного, сознательного. Есте-
ственно, речь идет не об индивидуальном бессознательном (но и едва ли о кол-
лективном в смысле Юнга); скорее, оно присутствует на уровне языка, так как,
по всей видимости, передается вместе с ним – значение может оставаться
скрытым, как в данном случае, для многих поколений в течение тысячелетия и
лишь потом актуализироваться. Это предположение проливает совершенно
иной свет на природу языка, в частности, на некоторые феномены, например,
утрату языковой общности при эмиграции. Но этот вопрос выходит далеко за
пределы нашей темы.53
В итоге мы можем сформулировать предположительно то первоначальное
значение права, которое открывает его этимология: право – это мировой поря-
док, озвучиваемый, провозглашаемый и прочерчиваемый здесь, в нашем социу-
ме, тем, кто идет вперед(и) (тем, кто ведет, вождем, сильным, знающим). Та-
кое значение с необходимостью предполагает, что право – это хорошо, это
справедливо, это так, как надо, как должно быть. А закон – это уже «застыв-
шее» право, провозглашенное, зафиксированное. Кто такой «тот, кто идет впе-
ред», и почему члены социума полагают (уверены), что он знает, что и как
должно быть – тема особая. Здесь ограничимся лишь напоминанием о том, что
данное определение – не сущность права самого по себе как оно есть, а только
предполагаемый вариант исходного понимания его (индо)европейцами, то
есть раннего европейского правосознания.
52 См. аргументы против нее: Шайкевич 1959, 62.
53 Надо отметить, что есть еще одно возможное объяснение данного феномена.
Возможно, что в тот или иной период оппозиция правый / левый существенно активи-
зировалась, скажем, в связи с развитием права в каждой из культур, что привело к не-
зависимому вытеснения старого термина новым. Но мне неизвестны какие-либо фак-
ты такого рода, поэтому упоминаю об этом не более, как о логически допустимой
гипотезе.
Архаичное понимание права
340
БИБЛИОГРАФИЯ
Бартошек, М. (1989) Римское право: Понятия, термины, определения. Москва.
Бенвенист, Э. (1995) Словарь индоевропейских социальных терминов. Москва.
Бо, Ж.-П. (2011) «LEX / JUS», Європейський словник філософій: Лексикон неперекладно-
стей. Киев: ДУХ І ЛІТЕРА, т. 2, с. 258–264.
Гамкрелидзе, Т. В., Иванов, Вяч. Вс. (1984) Индоевропейский язык и индоевропейцы.
Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры.
Ч. I–II. Тбилиси: Издательство Тбилисского университета.
Дворецкий, И. Х., сост. (1958) Древнегреческо-русский словарь в 2-х тт. Москва.
Иванов, Вяч. Вс, Топоров, В. Н. (1965) Славянские языковые моделирующие семиотиче-
ские системы (Древний период). Москва.
Иванов, Вяч. Вс, Топоров, В. Н. (1974) Исследования в области славянских древностей.
Москва.
Йегер, В. (2001) Пайдейя. Воспитание античного грека. Москва. Т. 1.
Кофанов, Л. Л. (2003) «Понятия lex и ius в римском архаическом праве», Древнее право
11 (2003): http://www.dirittoestoria.it/iusanti...s-nel-diritto-
romano.htm.
Надь, Г. (2002) Греческая мифология и поэтика. Москва: Прогресс-Традиция.
Ницше, Ф. (2012) Полное собрание сочинений в 13-ти тт. Москва. Т. 5.
Пизани, В. (2001) Этимология (история, проблемы, метод). Москва: Эдиториал УРСС.
Преображенский, А. (1910–1914) Этимологический словарь русского языка. Москва.
Т. 1–2.
Степанов, Ю. С. (20043) Константы: Словарь русской культуры. Москва.
Толстая, С. М. (2009) «Правый-левый», Славянские древности. Москва. Т. 4: 233–237.
Толстой, Н. И. (1995) «Бинарные противопоставления типа правый – левый, мужской –
женский», Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской ми-
фологике и этнолингвистике. Москва: 151–166.
Толстой, Н. И. (1997) «Из географии славянских слов», Толстой Н. И. Избранные тру-
ды. Москва. Т. 1: 122–222.
Топоров, В. Н. (2005) «О некоторых теоретических основаниях этимологического ана-
лиза», Топоров В. Н. Исследования по этимологии и семантике. Москва: 19–40.
Фасмер, М. (1986–1988) Этимологический словарь русского языка. Москва. Т. 1– 4.
Цицерон, (1966) Диалоги: О государстве; О законах. Москва.
Цыганенко, Г. П. (1970) Этимологический словарь русского языка. Киев.
Шайкевич, А. Я. (1959) «Слова со значением правый и левый (Опыт сопоставительного
анализа)», Ученые записки 1-го Московского государственного педагогического
института иностранных языков. Т. XXIII. Москва: 55–74.
Barcia, R., de Echegaray, ed. (1887–1889) Etymológico de la Lengua Espanola. T. 1–5. Madrid.
Breal, M., Bailly, A., eds. (1918) Dictionnaire Étymologique Latin. Paris.
Burnley, D. (1992) «Lexis and Semantics», The Cambridge History of the English Language,
ed. N. Blake. Cambridge. Vol. 2: 409–499.
Chambers Dictionary of Etymology (2006), R. K. Barnhart, Sol Steinmetz, eds. New York.
Chantraine, Р. (1999) Dictionnaire étymologique de la langue grecque: Histoire des mots. Paris.
Diccionario de la lengua española: http://buscon.rae.es/draeI.
С. П. Шевцов / ΣΧΟΛΗ Vol. 7. 2 (2013) 341
Ernout, A., Meillet, A., eds. (20024) Dictionnaire etymologique de la Langue Latine: Histoire
des mots. Paris.
Etyma Latina: Etymological Lexicon of Classical Latin. London, 1890.
Gagarin, M. (1986) Early Greek Law. Berkeley.
Gagarin, M. «The Unity of Greek Law», The Cambridge Companion to Ancient Greek Law.
Cambridge: 29–40.
Glotz, G. (1904) La Solidarité de la famille dance le droit criminal en Greèse. Paris.
Grimm, J. (1848) Geschichte der deutschen Sprache. Bd. 1–2. Leipzig.
Harrison, J. E. (2010) Themis: A Study of the Social Origins of Greek Religion. Cambridge.
Kluge, F. (1894) Etymologisches Wörterbuch der deutchen Sprache. Strasburg.
Köbler, G. (1995) Deutsches Etymologisches Wörterbuch: http://www.koeblergerhard.de/-
derwbhin.html.
Laroche, M. E. (1949) Histoire de la racine nem- en grec ancient. Paris.
Loth, J. (1912) «Romans de la table ronde», Revue Celtique 33.
Magdelain, A. (1978) La Loi à Rome: histoire d’une concept. Paris.
McDowell, D. (1978) The Law in Classical Athens. Ithaca, N.Y.
Meyer, E. A. (2004) Legitimacy and Law in the Roman World: Tabulae in Roman Belief and
Practice. Cambridge.
Mommsen, T. (1888) Römisches Staatsrecht. Leipzig. Bd. 3.
Onions, C. T., ed. (1966) The Oxford Dictionary of English Etymology. Oxford.
Pianigiani, O. (1907) Vocabolario etimologico della lingua italiana. T. I: A – L. Roma-Milano.
Pokorny, J. (1950–1956) Indogermanisches Etymologisches Wörterbuch. Afl. I–X. Bern.
Rainer, J. M. (1993) «Recht. Antike», Europäische Mentalitätgeschichte. Hauptthemen in
Einzeldarstellungen. Stuttgart: 489–512.
Robert, P. (1970) Dictionnaire alphabétiqoe & analogique de la lingue française. Paris.
Scheler, A. (1888) Dictionnaire d’Etymologie Française. Paris.
Skeat, W. W. (1967) A Concise Etymological Dictionary of the English Language. Oxford:
Clarendon Press.
Stappers, H. (1900) Le Dictionnaire synoptique d'étymologie française. Paris.
Tellenbach, G. (1940, 20122) Church, State and Christian Society at the Time of the Investiture
Contest. Oxford.
Thomas, R. (2005) «Writing, Law, and Written Law», The Cambridge Companion to Ancient
Greek Law. Cambridge: University Press: 41–60.
Tischner, H. Etymologie “Gerechtigkeit”: http://www.heinrich-tischner.de/22-sp/2wo/wort/-
idg/deutsch/g/gerk.htm.
VerSteeg, R. (2010) The Essentials of Greek and Roman Law. Durham: California Academic
Press.
Walde, A., ed. (1910) Lateinisches Etymologisches Wörterbuch. Heidelberg.
Weekley, T. (1921) Etymological dictionary of modern English. London.
Weinreb, L. L. (1987) Natural Law and Justice. Cambridge, Mass.: Harvard University Press.
Zambaldi, F. (1889) Vocabolario etimologico italiano. Citta di Castello