*4719. «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова

[Foto_history]

В этот вторник мы хотим познакомить вас с творчеством Ильи Ильфа и Евгения Петрова, но не на примере «12 стульев», а гораздо менее известной книги — «Одноэтажной Америки». Надеемся, что вы захотите прочитать ее полностью. Мы же приведем ниже некоторые интересные выдержки. Итак. Представьте себе: четверо (Ильф и Петров, а также супружеская пара Адамс из Нью-Йорка) на приобретённом новеньком «форде» пересекли Америку от Атлантики до Тихого Океана и обратно в течение двух месяцев (конец 1935 года — начало 1936 года).

Таможенный зал пристани «Френч Лайн» велик. Под потолком висят большие железные буквы латинского алфавита. Каждый пассажир становится под ту букву, с которой начинается его фамилия. Сюда привезут с парохода его чемоданы, здесь они будут досматриваться. Голоса приехавших и встречающих, смех и поцелуи гулко разносились по залу, обнаженные конструкции которого придавали ему вид цеха, где делают турбины.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Попытка посмотреть на Нью-Йорк из автомобиля не удалась. Мы ехали по довольно темным и мрачным улицам. Иногда что-то адски гудело под ногами, иногда что-то грохотало над головой. Когда мы останавливались перед светофорами, бока стоящих рядом с нами машин заслоняли все. Шофер несколько раз оборачивался и переспрашивал адрес. Как видно, его волновал английский язык, на котором мы объяснялись. Иногда он посматривал на нас поощрительно, и на лице у него было написано: «Ничего, не пропадете! В Нью-Йорке еще никто не пропадал».

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Вообще Нью-Йорк замечателен тем, что там есть все. Там можно найти представителя любой нации, можно добыть любое блюдо, любой предмет — от вышитой украинской рубашки до китайской палочки с костяным наконечником в виде руки, которой чешут спину, от русской икры и водки — до чилийского супа или китайских макарон. Нет таких деликатесов мира, которых не мог бы предложить Нью-Йорк. Но за все это надо платить доллары. А мы хотим говорить о подавляющем большинстве американцев, которые могут платить только центы и для которых существуют Чайльдз, кафетерия и автомат. Описывая эти заведения, мы можем смело сказать — так питается средний американец. Под этим понятием среднего американца подразумевается человек, который имеет приличную работу и приличное жалованье и который, с точки зрения капитализма, являет собою пример здорового, процветающего американца, счастливчика и оптимиста, получающего все блага жизни по сравнительно недорогой цене.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Нью-Йорк-город пугающий. Миллионы людей мужественно ведут здесь борьбу за свою жизнь. В этом городе слишком много денег. Слишком много у одних и совсем мало у других. И это бросает трагический свет на все, что происходит в Нью-Йорке.
«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Мы расстались с этим городом на два месяца.

Маршрут первого дня был ясен. Мы едем в Скенектеди по федеральной дороге N 9, через Поукипси (для изображения этого слова на английском языке надо израсходовать двенадцать букв), Гудзон и столицу штата Нью-Йорк-Олбани.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Мы не впервые очутились на автомобильной дороге. Теперь мы уже привыкли, притерпелись к этому блестящему дорожному устройству, но первое впечатление было незабываемым. Мы ехали по белой железобетонной плите толщиной в одиннадцать дюймов. Эта идеально ровная поверхность была слегка шероховата и обладала огромным коэффициентом сцепления. Дождь не делал ее скользкой.

Мы катились по ней с такой легкостью и бесшумностью, с какой дождевая капля пролетает по стеклу. Дорога на всем своем протяжении была разграфлена белыми толстыми полосами. По ней в обоих направлениях могли идти сразу четыре машины. Практически эти дороги, подобно дорогам древнего Рима, построены на вечные времена. Дороги — одно из самых замечательных явлений американской жизни. Именно жизни, а не одной лишь техники. Соединенные Штаты имеют сотни тысяч миль так называемых highways, дорог высокого класса, по которым идет регулярное автобусное сообщение. Автобусы мчатся по расписанию со скоростью шестидесяти миль, и проезд в них стоит вдвое дешевле, чем по железной дороге.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Чем дальше мы подвигались по направлению к Калифорнии, чем жарче становилось солнце, а небо чище и голубее, тем больше было искусственного снега, картонных елей, седых бород, тем шире становился кредит на покупку рождественских подарков.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Мы переехали границу Аризоны. Резкий и сильный свет пустыни лежал на превосходной дороге, ведущей во Флагстаф. Надоедливые рекламные плакаты почти исчезли, и только изредка из-за кактуса или пожелтевшего «перекати-поле» высовывался на палочке нахальный плакатик «Кока-кола». Газолиновые станции попадались все реже. Зато шляпы редких здесь жителей становились все шире. Мы еще никогда не видели и, вероятно, не увидим таких больших шляп, как в Аризоне, стране пустынь и кэньонов.Мы быстрым ходом двигались по пустынной дороге, чтобы сегодня же успеть в Грэнд-кэньон — Великий кэньон, одно из величайших географических чудес мира. Представьте себе вот что. Берется громадная горная цепь, подрезывается у корня, поворачивается вершинами вниз и вдавливается в ровную, покрытую лесами землю. Потом она вынимается. Остается как бы форма горной цепи. Горы наоборот. Это и есть Грэнд-кэньон — Великий кэньон, гигантские разрывы почвы.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Мы быстрым ходом двигались по пустынной дороге, чтобы сегодня же успеть в Грэнд-кэньон — Великий кэньон, одно из величайших географических чудес мира. Представьте себе вот что. Берется громадная горная цепь, подрезывается у корня, поворачивается вершинами вниз и вдавливается в ровную, покрытую лесами землю. Потом она вынимается. Остается как бы форма горной цепи. Горы наоборот. Это и есть Грэнд-кэньон — Великий кэньон, гигантские разрывы почвы.

На горы надо смотреть снизу вверх. На кэньон — сверху вниз. Зрелище Грэнд-кэньона не имеет себе равного на земле. Да это и не было похоже на землю. Пейзаж опрокидывал все, если можно так выразиться, европейские представления о земном шаре. Такими могут представиться мальчику во время чтения фантастического романа Луна или Марс. Мы долго простояли у края этой великолепной бездны. Мы, четверо болтунов, не произнесли ни слова. Глубоко внизу проплыла птица, медленно, как рыба. Еще глубже, почти поглощенная тенью, текла река Колорадо.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Мы поехали дальше. Уже хорошо был виден Сан-Франциско, подымавшийся из воды, как маленький Нью-Йорк.

Весело болтая, мы попеременно любовались то мостом, то городом.

- Откуда вы, земляки? — раздался вдруг явно волжский бас.

Мы оглянулись. Перед нами стоял матрос с парома, в суконной форменке, из-под которой виднелся одинаковый у всех моряков мира полосатый тельник. На черной ленте его синей фуражки выведено название парома: «Голден Гейт» («Золотые ворота»). У него широкое красное лицо, седые виски и голубенькие глаза.

- Неужели из России?

- Из Москвы.

- Ах ты боже мой! — воскликнул палубный матрос парома «Голден Гейт». — Неужели из Москвы! Да вы не думайте, я вам не враг. Ну как в России? Как в Москве? А в Сибири вы не бывали?

И, не дожидаясь ответа ни на один из своих вопросов, он торопливо стал рассказывать о себе. Он, видно, давно томился желанием поговорить и теперь говорил, захлебываясь и поглядывая на приближающийся берег.

- Ив Благовещенске не бывали? Жалко, мой родной городок. Черт меня знает! Сорвался в девятнадцатом году, во время Колчака. Не то чтоб бежал, а так… А впрочем, вернее — бежал… Фу, как вспомню! У меня на Амуре три брата плавают. Все вроде меня, пошире даже. Все трое капитаны, пароходами командуют. А ведь я, знаете, тоже был капитаном. У нас в семье все капитаны. Капитанская семья. И вот теперь… Эх, черт… — Простой матрос. И где? На пароме! Еще спасибо, что взяли…

- Что ж это вы так? Ведь были бы сейчас капитаном.

Раздался свисток. Паром быстро подходил к берегу.

- Зато камфорт! — Он произнес на английский лад: «кАмфорт». — Имею кАмфорт!

Мы так и не поняли — говорил он серьезно или горько иронизировал над своим паромным «кАмфортом».

- Ну, счастливо оставаться! — крикнул он. — Бегу! Служба!

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Мы долго ехали по городу, подымаясь с горки на горку. Кажется, проехали китайский квартал.

- А вот и Русская горка, — сказал наш могучий драйвер, переводя рычаг на вторую скорость.

Когда-то, давным-давно, молокане жили на Волге. Их притесняло царское правительство, подсылало к ним попов и миссионеров. Молокане не поддавались. Тогда их переселили на Кавказ, куда-то в район Карса. Они и там, в новых местах, принялись делать то, что делали веками, — сеять хлеб. Но жить становилось все труднее, преследования делались ожесточеннее, и молокане решили покинуть родную страну, оборотившуюся к ним мачехой. Куда ехать? Люди едут в Америку. Поехали в Америку и они — пятьсот семейств. Было это в тысяча девятьсот втором году. Как они попали в Сан-Франциско? Да так как-то. Люди ехали в Сан-Франциско. Поехали в Сан-Франциско и они.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Наутро после бурной встречи Нового года мы проснулись в гостинице «Роберт И. Ли» с одним горячим желанием — ехать! До Нью-Орлеана оставалось около ста миль. Солнечным утром мы пустились в путь. Мы проезжали мимо негритянской деревушки. Это был все тот же стандарт негритянской нищеты. Найти здесь хороший негритянский дом было бы так же странно, как увидеть плохую дорогу.

- Дома негров сразу можно отличить от домов белых людей, — сказал наш спутник с улыбкой.

- Неужели все негры живут так плохо?

- Конечно, все.

- Ну, вот вы выросли на Юге. Скажите, знаете вы хоть одного богатого негра?

Юноша подумал некоторое время.

- Нет, не знаю ни одного, — ответил он наконец.

- Почему же это так? Разве негры плохие работники?

- Нет, они умеют работать.

- Может быть, они нечестные люди?

- Почему нечестные? Я хорошо знаю негров. Негры — хорошие люди, есть среди них хорошие футболисты.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

- Как же так случилось, что все негры бедные?

- Этого я не знаю.

- У вашего отца есть знакомые негры?

- У нас много знакомых негров.

- И вы к ним хорошо относитесь?

- Конечно.

— А посадили бы вы такого негра за стол в своей семье?

Юноша рассмеялся.

- Нет, это невозможно.

- Почему?

- Да так. Негр и белый не могут сидеть за одним столом.

- Но почему же?

- Вы, видно, из Нью-Йорка! — сказал молодой человек.

В представлении южан Нью-Йорк-это предел вольнодумства и радикализма.

- Теперь скажите нам вот что. Мы проехали несколько негритянских штатов и иногда видели довольно хорошеньких негритянок. Могли бы вы полюбить негритянку?

- Да, пожалуй, — ответил молодой человек, подумав, — это могло бы случиться.

Действительно среди цветных попадаются хорошенькие, в особенности мулатки.

- А если бы полюбили, то женились бы?

- Ну, что вы! Это никак невозможно

- Почему?

- Это невозможно.

- Ну, а если б очень сильно полюбили? Или если б белая девушка полюбила негра и вышла за него замуж?

Юноша замахал руками.

- Нет, сразу видно, что вы из Нью-Йорка.

- А что? Такого негра, наверно, повесили бы?

- Думаю, что случилось бы что-нибудь в этом роде.

Молодой человек долго весело смеялся.

Этот разговор передан с совершенной точностью.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост
Удивительно красив Нью-Йорк! Но почему становится грустно в этом великом городе? Дома так высоки, что солнечный свет лежит только на верхних этажах. И весь день не покидает впечатление, что солнце закатывается. Уже с утра закат. Наверно, от этого так грустно в Нью-Йорке. Мы снова вернулись в этот город, где живет два миллиона автомобилей и семь миллионов человек, которые им прислуживают.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Через два часа мы были уже на пароходе. «Маджестик» шел в свой последний рейс. После него этот еще совсем молодой пароход должен был пойти на слом. С появлением «Нормандии» и «Куин Мэри», новых колоссальных атлантических пароходов, «Маджестик» оказался слишком скромным и тихоходным, хотя он пересекает океан в прекрасное время — шесть дней.

Громада «Маджестика» уже отделилась от стенки мола, когда мы услышали в последний раз:

- Гуд бай, мистеры! Да, да, да! О, но! Нет, серьезно! Я надеюсь, что вы поняли, что такое Америка!

И над головами провожающих бешено заметались старая верная шляпа мистера Адамса и платочек его жены, мужественного драйвера, — которая дважды перевезла нас через весь материк, никогда не уставая, терпеливая, идеальная спутница в дороге.

Когда «Маджестик» проходил мимо Уолл-стрита, уже стемнело и в небоскребах зажегся свет. В окнах заблестело золото электричества, а может быть, и настоящее золото. Это последнее, золотое видение Америки провожало нас до самого выхода в океан.

«Маджестик» набрал ходу, блеснул прощальный огонек маяка, и через несколько часов Холодный январский ветер гнал крупную океанскую волну.никакого следа не осталось от Америки.

«Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова США, проза, ильф и петров, путешествия, Фото, история, Нью-Йорк, длиннопост

Холодный январский ветер гнал крупную океанскую волну.

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/13-%d0...3%d0%b5%d0%bd/

Евгений Петрович Петров (настоящая фамилия — Катаев) родился в Одессе в семье учителя. В нач. 1920-х в течение трёх лет служил инспектором одесского уголовного розыска. В 1923 году переехал в Москву, где стал сотрудником журнала «Красный перец», а затем и газеты «Гудок». Найти себя в литературе ему помог старший брат — писатель Валентин Катаев. В 1927 году совместной работой над романом «Двенадцать стульев» началось плодотворное творческое содружество Евгения Петрова и Ильи Ильфа. Вместе они создали также роман «Золотой телёнок» (1931), повести «Светлая личность» (1928) и «Одноэтажная Америка» (1937), десятки рассказов и фельетонов. С 1939 года, после смерти Ильфа, Петров работал над романом «Путешествие в страну коммунизма», в котором описывал СССР в 1963 году. Во время Великой Отечественной войны Петров стал фронтовым корреспондентом. Погиб 2 июля 1942 года. Самолёт, на котором он возвращался в Москву из Новороссийска, был сбит немецким истребителем.

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/person/44/
Евгений Петров советский писатель, соавтор Ильи Ильфа
13 декабря 1903
113 лет назад
— 2 июля 1942
74 года назад

Евгений Петров
Имя «Евгений Петров» обычно всегда произносится в связке с именем «Илья Ильф». В сознании большинства читателей и почитателей эти два писателя давно уже воспринимаются как один. Евгений Петров (настоящее имя - Евгений Петрович Катаев) родился 13 декабря 1903 года в Одессе. Сам по себе он, хоть и был родным братом писателя Валентина Катаева, имел талант скорее публициста, нежели писателя. До знакомства со своим будущим соавтором Петров работал сначала корреспондентом украинского телеграфного агентства, а впоследствии инспектором уголовного розыска. Переехав в Москву, Евгений становится сотрудником журнала «Красный перец». Он очень быстро осваивается в столице, а в редакции становится блестящим организатором и автором фельетонов. Современники вспоминают юношу как обладателя необыкновенной комической фантазии. Тогда же родился его псевдоним, фамилия Петров, произошедшая из отчества. Памятник Остапу Бендеру в Харькове Памятник Остапу Бендеру в Харькове С 1929 года начинает издаваться журнал «Чудак», в котором Петров заведует разного рода малыми формами, он придумывает идеи карикатур, анекдоты эпиграммы и прочие смешные мелочи. Там-то и познакомился Петров с Ильфом, заведовавшим отделом рецензий. Тогда они впервые стали работать вместе и у них появился даже общий псевдоним: Ф.Толстоевский. После было 10 лет плодотворного сотрудничества, когда и были написаны всем известные книги - «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Одноэтажная Америка» и другие. А в 1937 году Ильф скончался, и Петров снова остался один. Тогда он пишет несколько киносценариев, а с началом войны возвращается к деятельности журналиста. 2 июля 1942 года, возвращаясь на самолете из осажденного Севастополя в Москву, Евгений Петров погиб.

© Calend.ru

[Полит. ру]

http://polit.ru/news/2016/12/13/petrov/
13 декабря 2016, 00:05 Мемория

Евгений Петров
Фото Елеазара Лангмана

13 декабря 1902 года родился писатель Евгений Петров.

Личное дело

Евгений Петрович Петров (настоящая фамилия Катаев, 1902 – 1942) родился в Одессе в семье преподавателя. Его старшим братом был будущий известный писатель Валентин Катаев. В 1920 году после окончания гимназии Евгений некоторое время работал корреспондентом в Южном отделении Российского телеграфного агентства. В мае того же года оба брата Катаевы были арестованы ЧК за «участие в антисоветском заговоре», но через некоторое время отпущены, вероятно, благодаря заступничеству Якова Бельского знакомого с Валентином.

В июле 1921 года Евгений поступил на службу в милицию и был направлен в село Мангейм под Одессой. Лично расследовал более сорока дел. Позднее он шутил, что первым его литературным произведением был «протокол осмотра трупа неизвестного мужчины».

В 1923 году ушел со службы в милиции и приехал в Москву, где уже жил его старший брат. Начал публиковать рассказы и фельетоны в сатирическом журнале «Красный перец», где через некоторое время стал ответственным секретарем редакции. С этого момента он пользуется псевдонимом «Петров». Рассказы Петрова выходили отдельными сборниками.

С 1926 года Евгений Петров работает в газете «Гудок», где его коллегой становится Илья Ильф. Вскоре они решают писать вместе. Валентин Катаев предложил им тему для большого романа: «Представьте себе, в одном из стульев запрятаны деньги. Их надо найти». Так появился вышедший в 1928 году роман «Двенадцать стульев». В нем Ильф и Петров использовали заметки, которые они годом ранее сделали в совместной командировке в Крым и на Кавказ. Книга пользовалась успехом у читателей, а критики упрекали авторов в отсутствии в «Двенадцати стульях» положительного героя.

В тот же год в «Огоньке» публикуется фантастическая повесть Ильфа и Петрова «Светлая личность», герой которой внезапно стал невидимым. В 1928 – 1929 годах в сатирическом журнале «Чудак» печатается цикл рассказов Ильфа и Петрова «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», затем другой цикл – «1001 день, или новая Шахерезада».

В 1929 году Ильф и Петров начали работу над новым романом – «Золотой теленок», воскресив в нем погибшего в «Двенадцати стульях» Остапа Бендера. Новый роман был опубликован в 1931 году в журнале «30 дней», в 1933 вышел отдельной книгой в издательстве «Федерация». После выхода книги Ильф и Петров были признаны официальной критикой. Их рассказы и фельетоны печатаются в ряде изданий, в том числе и в «Правде». В 1933 – 1934 годах они совершают поездку по Австрии, Италии, Греции и Турции, а в 1935 – 1936 годах в качестве специальных корреспондентов газеты «Правда» отправляются в автомобильное путешествие по США, описав его потом в книге «Одноэтажная Америка». Уже во время путешествия у Ильи Ильфа обострился туберкулез. 13 апреля 1937 года Ильф умер.

После смерти своего друга и соавтора Евгений Петров сочинил пьесу «Остров мира» и цикл путевых очерков о Дальнем Востоке. Вспоминают, что он так и не смог привыкнуть писать в одиночестве и даже приглашал в гости друзей только ради того, чтобы в их присутствии приступить к работе. Совместно с Григорием Мунблитом Евгений Петров написал сценарии фильмов «Музыкальная история» и «Антон Иванович сердится». В 1937 году Евгений Петров стал заместителем главного редактора «Литературной газеты», а на следующий год возглавил редакцию «Огонька».

Во время Великой Отечественной войны Петров становится корреспондентом Совинформбюро. Его репортажи публикуют в газетах «Правда», «Красная Звезда», в «Огоньке» и других издания. Отправив семью в эвакуацию, он живет в гостинице «Москва» и часто выезжает на фронт. Под Малоярославцем Петров получил контузию от взрывной волны. Фронтовые статьи и репортажи Петрова собраны в книгах «Москва за нами» и «Фронтовой дневник».

В мае 1942 года Евгений Петров решил отправиться в осажденный Севастополь. Ему не без труда удалось получить разрешение на столь опасную поездку. Петров добрался до Новороссийска, оттуда на эсминце «Ташкент» прибыл в Севастополь, а затем вновь вернулся в Новороссийск. Но на обратном пути в Москву 2 июля 1942 года самолет, на котором летел Петров, потерпел катастрофу и писатель погиб.

Чем знаменит

Евгений Петров. 1932
Фото Елеазара Лангмана

Наибольшую известность Евгению Петрову и Илье Ильфу принесли романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Изначально предполагалось, что Ильф и Петров сыграют роль «литературных негров», подготовив текст по идее, предложенной Валентином Катаевым, а затем он сам его доработает. Согласно воспоминаниям Катаева, ознакомившись с первой частью романа, он сказал: «Я больше не считаю себя вашим мэтром. Ученики побили учителя, как русские шведов под Полтавой. Заканчивайте роман сами, и да благословит вас бог». В качестве благодарности за идею романа Катаев попросил посвятить книгу ему и подарить с первого гонорара за нее золотой портсигар. Книги стали не только памятником сатирической литературы, но и целой энциклопедией советской жизни 1920-х годов.

Романы Ильфа и Петрова перестали издавать в Советском Союзе после того, как 15 ноября 1948 года вышло постановление секретариата Союза советских писателей, где «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» назывались вредными и клеветническими книгами. Авторов обвиняли в преувеличении значимости «нэпманских элементов», «пошлых, антисоветских остротах», карикатурном изображении действительности. Запрет на романы продлился до 1956 года.

О чем надо знать

Повесть Александра Козачинского «Зеленый фургон» основана на реальных событиях времен службы Евгения Петрова в одесском уголовном розыске. Прототипом юного милиционера Володи Патрикеева был Евгений Петров, а прототипом его школьного друга, а впоследствии конокрада Красавчика – сам Александр Козачинский. Петров лично возглавлял операцию по задержанию Козачинского, а потом добился смягчения его приговора. Первоначально суд приговорил Козачинского как организатора банды налетчиков к расстрелу, но затем смертную казнь заменили лишением свободы. В 1925 году Козачинский вышел по амнистии и, приехав в Москву, работал вместе с Евгением Петровым в газете «Гудок».

Прямая речь

«Петров… был на редкость добрый человек. Он был, кажется, самым оптимистическим человеком, кого я в жизни встретил… Нет, Ильф и Петров не были сиамскими близнецами, но они писали вместе, вместе бродили по свету, жили душа в душу, они как бы дополняли один другого — едкая сатира Ильфа была хорошей приправой к юмору Петрова».

Илья Эренбург

«Два изумительно одаренных писателя – Ильф и Петров – решили главным героем своим сделать проходимца и авантюриста, так что любые описания его похождений становились политически безупречными, ведь ни отпетого негодяя, ни безумца, ни преступника, вообще никого вне советского общества нельзя упрекать ни в том, что он недостойный коммунист, ни в том, что он коммунист недостаточно хороший».

Владимир Набоков

«Надо сказать, что Ильфа всегда одолевали одновременно десятки тем и замыслов. Это видно и по его "Записным книжкам". Это был ум широкий, но разбросанный. Или, может быть, с трудом укладывавшийся в рамки традиционного повествования и блуждавший в поисках новых жанровых путей. И вот тут как нельзя более кстати встретился ему на жизненном пути Женя Петров, талант уравновешенный, дисциплинированный, умевший, сочетав острую, но разбегающуюся фантазию Ильфа со своим упорядоченным и отчетливым воображением, ввести вдвоем с Ильфом все это богатство в привычное русло плавного рассказа. В последние годы своей совместной работы они словно пронизали друг друга. Лучший пример этого слияния – целостность "Одноэтажной Америки", которую они писали раздельно. Книга эта стоит, на мой взгляд, нисколько не ниже сатирических романов Ильфа и Петрова, А местами по силе изображения и выше».

Лев Славин

10 фактов о Евгении Петрове

Долгое время считалось, что Евгений Петров родился в 1903 году, эта дата была указана даже в Большой советской энциклопедии. Только в начале 1960-х годов было найдено в архиве личное дело учащегося 5-й одесской гимназии Евгения Катаева, где указывался 1902 год.
Евгений Петров стал прототипом Павлика Бачея в трилогии своего старшего брата Валентина Катаева «Волны Черного моря». Бачей – девичья фамилии материи Валентина и Евгения.
Действие повести «Светлая личность» происходит в вымышленном городе Кукуев, переименованном при советской власти в Пищеслав. Переименование связано с изобретенным местным умельцем аппаратом «скоропищ», который производил три миллиона пельменей в час. Увы, такое количество пельменей никто не смог сбыть, и они сгнили на свалке, а аппарат за сутки уничтожил все запасы муки и мяса в городе.
Изначально авторы планировали второй роман об Остапе Бендере назвать «Великий комбинатор».
Во время поездки в США Ильф и Петров познакомились с Эрнестом Хемингуэем.
В 1939 году Евгений Петров был награжден орденом Ленина.
Похоронен Евгений Петров в селе Маньково-Калитвенское Ростовской области, недалеко от места падения самолета.
У писателя было двое сыновей. Петр стал известным кинооператором, а Илья – композитором.
Вышли издания романов Ильфа и Петрова с подробными комментариями, написанными одним из крупнейших русских филологов Юрием Щегловым. Комментарии Щеглова нарочито педантичны, их даже сравнивают с набоковскими комментариями к «Евгению Онегину». Им разработана строгая система отсылок к культурным архетипам и мировой классике, к русской классической, а также современной авторам литературе. Также выпущено издание, подготовленное Михаилом Одесским и Давидом Фельдманом, в котором впервые напечатан полный текст романа «Двенадцать стульев» по рукописи, сохранившейся в РГАЛИ.
Евгений Петров – главный герой фильма «Конверт» (2012). Роль писателя исполнил Кевин Спейси.

Материалы о Евгении Петрове

Статья о Евгении Петрове в русской Википедии

Евгений Петров в проекте «Хронос»

Биография Евгения Петрова

Очерк «Петров, родной брат Катаева…»

«Спутникам стульев и верноподданным тельца». Статья о последних изданиях романов Ильфа и Петрова.

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/125/
В Одессе, в семье банковского служащего родился Илья Арнольдович Файнзильберг, вошедший во все учебники советской литературы как Илья Ильф

[Ольга Шаблинская]

http://www.aif.ru/culture/person/shu...omika_ili_ilfa
00:02 15/10/2017

Иехиель-Лейб закончил ремесленное училище, воевал на Первой мировой, а потом в соавторстве с Петровым написал гениальные произведения под псевдонимом, составленным из своих инициалов.

Илья Ильф.
Илья Ильф. © / Елеазар Лангман / Public Domain
223
1
49
Знаменитый писатель Илья Ильф (его настоящее имя — Иехиель-Лейб Файнзильберг) родился 15 октября 1897 года в Одессе в многодетной семье не самого преуспевающего банковского служащего. Позже Ильф напишет о своей семье: «Я родился в бедной еврейской семье и учился на медные деньги».

Токарь с Чеховым под мышкой
В детстве и юности будущий публицист учился в «Школе ремесленных учеников»: отец, который едва мог обеспечить семью, настоял на том, чтобы его сыновья получили практические профессии. Двое старших братьев окончили коммерческое училище (что не помешало обоим стать не бухгалтерами, как мечтал отец, а художниками), а Илью определили в ремесленное. Но под партой парень втайне читал Киплинга и Чехова. В 1913 году Иехиль получил диплом подмастерья и пошёл работать токарем, потом — статистиком и телефонным мастером. А много позже творчество и талант всё равно возьмут своё.

Реклама
Интересно, что псевдоним свой Ильф придумал за много лет до написания знаменитых романов «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». Писатель Юрий Олеша в своих воспоминаниях о знаменитых современниках писал: «Это эксцентрическое слово получалось из комбинации начальных букв его имени и фамилии. При своем возникновении оно всех рассмешило. И самого Ильфа. Он относился к себе иронически... В этом было много добродушия и любви к жизни. К несерьёзному делу он относился с большой серьёзностью, и тут проявлялось мальчишество, говорившее о хорошей душе». Кстати, и старшие братья Ильи взяли себе псевдонимы: Сандро Фазини и Ми-Фа.

Илья Ильф. Атеист, турецкоподданный, еврей. Илья Ильф и сам был «великим комбинатором»Подробнее
«Я знал голод»
После возвращения с Первой мировой войны, о которой Ильф вспоминал крайне неохотно, начались первые литературные опыты писателя. Его рассказы публикуются в журналах. Постепенно к нему приходит известность, а вот достатка долгие годы в жизни не было. В одном из писем Ильф писал: «Я знал голод. Очень унизительный — мне всегда хотелось есть... И я ел хлеб, утыканный соломой, и отчаянно хотел еще. Но я притворялся, что мне хорошо, что я сыт. По своей природе я, как видно, замкнут и отчаянно уверял, что я не голоден, в то время как ясно было заметно противоположное». А вот как описывают Ильфа знаменитые коллеги. Драматург Виктор Ардов писал: «Он умел и любил слушать... В споре Ильф был непобедим. Тремя репликами, сделанными с ходу так, словно они сочинялись для собрания афоризмов, Ильф убивал оппонента». Писатель и драматург, тоже одессит Лев Славин характеризовал Ильфа как «замкнутого и вместе общительного, жизнерадостного, но и грустного в самой своей веселости». Писатель и поэт Илья Эренбург говорил, что Ильф «...шутил редко, но зло, и, как многие писатели, смешившие миллионы людей, — от Гоголя до Зощенко — был скорее печальным».

После революции литературное движение в Одессе начало затихать, что крайне опечаливало Ильфа, который был полон сил и вдохновения писать. Вдобавок умерла мать, серьёзно заболел отец, один из братьев эмигрировал во Францию. Ильф писал в тот период: «Я грустен, как лошадь, которая по ошибке съела грамм кокаина». Но дальше в его жизнь пришла любовь всей жизни: он познакомился с художницей Марией Тарасенко. Целыми днями напролёт они разговаривали, Ильф читал ей стихи, а ночами писал длиннющие письма, чтобы с утра вручить своей возлюбленной. В 1923 году мечтавший жениться на Марии Ильф решился уехать в Москву, чтобы заработать хоть немного денег для обеспечения семьи. «Что мне Москва? Это ничего, это только, чтобы заслужить тебя. Только», — признавался Марии Илья Ильф. «Милая моя девочка, разве Вы не знаете, что вся огромная Москва и вся её тысяча площадей и башен — меньше Вас. Всё это и всё остальное — меньше Вас». Мария хранила эти письма всю жизнь, эту любовную переписку через 25 лет после смерти матери нашла дочь Ильфов Александра. Александра Ильинична, отдав их в печать, объяснила это тем, что хотела бы показать отца как человека тонкого: «Все привыкли думать об Ильфе как о сатирике, „родившемся с мечом в руке“. Письма рождают образ нежного, ранимого, даже робкого человека. Он так трепещет за свою любовь, так не уверен в ответном чувстве, что поневоле возникает тревога: чем же закончится их роман?.. Его письма — любовь в чистом виде».

Евгений Петров. 1932 год. Петров без Ильфа. Автор «12 стульев» служил в уголовном розыскеПодробнее
Поездка в Америку стала смертельной
Ильфу в Москве повезло: удалось устроиться в газету «Гудок» и получить комнату в общежитии совместно с Юрием Олешей. А в 1924 году мечта Ильфа сбудется: к нему в Москву приедет Мария и, наконец, они станут мужем и женой. Сказать, что жили они бедно, — это ничего не сказать. В своих воспоминаниях дочь Ильфов Александра Ильинична напишет: «У Ильфа и Олеши на двоих была одна пара приличных брюк. Несмотря на разные фигуры (длинный, тонкий Ильф и невысокий, коренастый Олеша), они как-то умудрялись надевать их. Однажды молодые люди решили навести в квартире порядок и даже натереть пол. Выяснилось, что нет суконки. Мама сказала: „Оля, там за дверью висят какие-то тряпки, возьмём их!“. И пол был натёрт. Стоит ли говорить, что он был натёрт теми самыми брюками».

Но вскоре состоится знаменательная творческая встреча. В редакцию газеты «Гудок» в 1926 году пришёл Евгений Петров: это был тоже псевдоним молодого публициста, не желавшего пользоваться славой своего родного брата, известного писателя Валентина Катаева. Кстати, именно Катаев подал Ильфу и Петрову мысль писать вдвоём и даже озвучил идею для первого сатирического произведения: «Представьте себе, в одном из стульев запрятаны деньги. Их надо найти. Чем не авантюрный роман». Позже авторы «12 стульев» напишут о начальном рабочем периоде: «Надо думать, Гонкурам было легче. Всё-таки они были братья. А мы даже не родственники. И даже не однолетки. И даже различных национальностей: в то время как один русский (загадочная славянская душа), другой еврей (загадочная еврейская душа)... Один — здоров, другой — болен. Больной выздоровел, здоровый ушел в театр».

Илья Ильф и Евгений Петров.
Илья Ильф и Евгений Петров. Фото: Public Domain/ Елеазар Лангман
Роман «12 стульев» принёс Ильфу и Петрову славу, дальше они напишут несколько повестей и рассказов вместе и следующее звёздное произведение: «Золотой телёнок». Через несколько лет Ильфа и Петрова газета «Правда», где они оба трудились, направит в Соединённые Штаты Америки. Так появится знаменитая «Одноэтажная Америка». К сожалению, долгое путешествие на открытом автомобиле по Америке было изматывающим для Ильфа и спровоцировало обострение застарелого туберкулёза. Но даже смертельный недуг служил поводом для шутки. Незадолго до смерти он, держа в руках бокал шампанского, заметил: «Шампанское марки „Ich sterbe“, что значит на немецком „Я умираю“». Ильф процитировал последние слова Антона Чехова, который тоже скончался от туберкулёза. Но в личной записной книжке Ильф напишет: «Такой грозный ледяной весенний вечер, что холодно и страшно делается на душе. Ужасно, как мне не повезло».

Знаменитый писатель умер в 1937 году, его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. Когда гроб опускали в яму, Петров сказал: «Я присутствую на собственных похоронах...» Жена Ильфа Мария Николаевна пережила любимого супруга на 44 года. Она больше не вышла замуж и редко выходила из дома, перечитывала в своей комнате переписку с мужем. Когда Марии Ильф не стало, дочь Александра нашла письма матери, которые она написала Илье Ильфу уже после его смерти. «Вот снова прошло много времени, и я читаю. Часто нельзя — разорвётся сердце. Я старая, и вновь я та, что была, и мы любим друг друга, и я плачу. Мне очень скучно без него, с тех пор как его нет. Я читаю его письма и плачу, что же я не убила себя, потеряв его — свою душу, потому что он был душой моей. Никто никогда не мог сравниться с ним. Голубчик, голубчик мой единственный любимый. Тоска, такая тоска. Вся моя прожитая жизнь здесь, до последнего его дня. Прощай, Иля. Мы скоро увидимся».

[Chtoby-pomnili.com]

https://chtoby-pomnili.livejournal.com/2006/04/18/

Илья ИЛЬФ (1897 — 1937) и Евгений ПЕТРОВ (1903 — 1942) [апр. 18, 2006|11:46 pm]







Имена друзей и соавторов в восприятии читателей неразрывны. Познакомившись совсем молодыми людьми, они дружили и вместе работали десять лет — до смерти Ильи Арнольдовича. Ильф часто шутил: “А неплохо было бы нам когда-нибудь погибнуть вместе!” После его смерти Петров обмолвился горькими словами: “Я присутствую на собственных похоронах...” Они были очень близки.



( Свернуть )

Эта близость вкупе с бешеной популярностью романов, рассказов, сценариев и фельетонов Ильфа и Петрова послужила, к сожалению, созданию мифа о вторичности Петрова в этом дуэте. В немалой степени распространению этого неверного мнения способствовал Юрий Олеша. Простим автору бессмертной сказки о девочке-кукле то, что он до старости не смог забыть женитьбу юного Петрова на Валентине Грюнзайд — той самой девочке!
Соавторы не были похожи ни внешне (за исключением высокого роста), ни по характеру. Петров горячился, размахивал руками, кричал. Ильф иронично и отстранённо констатировал факты. Все выпавшие им десять лет они были на “вы”. Но более близкую, более тесную дружбу трудно себе представить.
Они странно существовали в литературе. Они были — и в то же время их как будто и не было. Их не изучали в школе, не читали по радио, мало и стыдливо издавали... Но их творчество знали вся страна — хотя бы по двум романам. Вся страна щедро цитировала россыпи словесных находок. Впрочем, цитирует и до сих пор.





Илья Ильф родился в Одессе 5 октября 1897 года. Он был третьим из четверых братьев. Семья Файнзильбергов (а именно такова настоящая фамилия писателя) жила очень бедно, мать постоянно болела, мальчикам пришлось рано начать зарабатывать. Юный Илья работал курьером, электриком, телефонным мастером. Десятые годы располагали к романтике — молодежь в Одессе, равно как и в обеих столицах, почти поголовно бредила поприщем поэта, художника, актёра. Много позже Надежда Мандельштам в своих воспоминаниях назовёт это время карнавалом.
Старшие братья Ильи стали художниками. Один из них, избравший артистическое имя Маф, был даже довольно известен. Сам Илья писал стихи, рассказы и что-то вроде эссе. У него был непогрешимый литературный вкус и острое чувство слова. Писал он, по словам современников, “нетрадиционно и блестяще”.
Страсть к литературе привела юношу в “Коллектив поэтов” — литобъединение, которое посещали Юрий Олеша, Лев Славин, Валентин Катаев, Исаак Бабель, Эдуард Багрицкий, тринадцатилетний Семён Кирсанов, ещё носивший короткие штаны, многие другие молодые поэты и просто колоритные личности вроде знаменитого одесского сумасшедшего Бабичева, у которого впоследствии Олеша “позаимствовал” фамилию для братьев — героев “Зависти”. “Коллектив поэтов” вырос из кружка “Зелёная лампа”, которым руководил профессор-шекспировед Лазурский. Очень скоро, вспоминал Лев Славин, он стал похож на возницу, у которого понесли кони...
Любимым местом сборищ одесской литературной молодёжи было кафе “Меблированный остров”, чаще называемый в духе времени “Мебос”. Однажды там была разыграна пьеса Багрицкого “Харчевня”. Сергей Бондарин вспоминал: “Багрицкий, в фартуке трактирщика, с подвязанной бородой и накладными баками, исполнял роль хозяина. Проезжими поэтами был молодой, коротко стриженый Ильф, и Лев Славин, ещё ходивший в студенческой фуражке. Оба прикрывали своё смущение ухмылочками...” Славин и Ильф дружили. Славин писал много лет спустя: “Попробуй изобрази этого человека, замкнутого и вместе общительного, жизнерадостного и грустного в самой своей весёлости!” Грусть будущего писателя имела своей причиной, очевидно, то, что он был с юности болен чахоткой и знал это. В то время это означало короткую жизнь и тяжёлую смерть. Несмотря на слабое здоровье, Ильф был очень смелым и даже сражался в гражданскую войну в партизанских частях.


В 20-е годы в столицу хлынул поток ярких, талантливых и очень разных писателей. В том числе целый писательский “десант” — из Одессы. Первым был Валентин Катаев, вслед за ним, а во многом благодаря ему, в Москву потянулись другие: Олеша — в то время первый одесский поэт, любимец публики; Багрицкий, Бабель... Оказался в Москве и Ильф. Впрочем, этого псевдонима у него ещё не было. Свои рассказы он подписывал по-разному: И, Иф, Фальберг... “Чёрные тени уцепились за станционные постройки и попадали на рельсы” ... “День доеден до последней крошки”... — писал он в своих рассказах. Не брезговал и газетной работой — фельетонами, рецензиями, репортажами. “По Тверской летят грузовики, набитые розовыми детскими мордочками” — так начинался его репортаж о празднике Первомая.
Одесская компания почти вся осела в “Гудке”, что не мешало полным энергии молодым писателям печататься во всех многочисленных в 20-е годы газетах и журналах. Все были молоды, отчаянно бедны и жаждали славы. Новые газеты и журналы рождались каждый день, острые перья были нарасхват. “Поезда не ходят, а железнодорожная газета выходит — что может быть глупее?!” — смеялся Михаил Кольцов, под руководством которого выходило не менее десятка изданий. Однако именно “Гудок” способствовал становлению и мужанию одесских талантов. Юрий Олеша стал знаменитым на всю страну Зубилом — именно так он подписывал стихотворные фельетоны на темы читательских писем. Набирал популярность Старик Саббакин — Валентин Катаев.
Любимой игрой в редакции стало собирательство газетных ляпов и штампов. Этим занимался Ильф, выпускавший стенгазету “Сопли и вопли” (пародия на рифмованные газетные заголовки, используемые часто не к месту). Совсем ещё молодые люди от души веселились, не особенно вникая в то, что происходило в стране. Над работавшим в том же отделе и понимавшим чуть больше Михаилом Булгаковым “гудковцы” посмеивались. Язвительный Ильф говорил: “Миша только-только примирился с освобождением крестьян от крепостной зависимости, а вы хотите, чтобы он сразу стал бойцом социалистической революции!” Отрезвление придёт позже. В 1926 году дневник Ильфа украсит горькое ироническое замечание: “Собирайте кости своих друзей — это утиль!” В 1931 в нём появится : “Все прячутся, будто от солнца, под разными кустиками. А на деле все готовы в любую минуту броситься”. В 1937 году умирающий Ильф запишет: “Я ничего не вижу, я ничего не слышу, я ничего не знаю!”


В редакцию журнала “Накануне”, помещавшуюся в знаменитом “Доме Нирензее”, Валентин Катаев привёл, по свидетельству очевидцев, “высокого, худого и конфузливого парня в серой кепочке”. “Знакомьтесь, — сказал Катаев, — Это мой брат Женя. Он вам сейчас даст свой рассказ, и вы его с удовольствием напечатаете!” Именно Катаев придумал брату (описанному в повести “Белеет парус одинокий” под именем Павлика) незатейливый, образованный из отчества, псевдоним. Несмотря на юный возраст, Петров уже успел в Одессе поработать в уголовном розыске — впоследствии Юрий Казачинский именно его вывел в своей знаменитой повести “Зелёный фургон”. При всём этом он был, что называется, “мальчиком из хорошей семьи” — знал языки, литературу, обожал оперу, хорошо играл на рояле.
Молодой Петров писал репортажи, отчёты, фельетоны, обрабатывал рабкоровские письма — словом, занимался обычной газетной текучкой. Уже первые его работы обращали на себя внимание точностью и образностью языка. “Природа плевалась маленьким, противным дождишкой”, “не только не махнули рукой, но наоборот, показывают пальцами”... Всё тот же Катаев чуть позже, уже в редакции “Гудка”, познакомил его с Ильфом и “подкинул” им идею романа “Двенадцать стульев”. Старший брат рассчитывал, что после обработки “рукой мастера” произведение выйдет под тремя подписями. Но роман был написан так лихо и ловко, на одном дыхании, что “рука мастера” не понадобилась. А к Ильфу и Петрову пришла огромная слава.
Дальше было труднее. Изрядно побуксовав, начав и бросив несколько вещей, писательский дуэт всё-таки выкарабкался на свою, ни с чьей не схожую, дорогу. Встреча двух талантливых, прекрасно образованных и очень порядочных людей счастливо предопределила будущее их произведений. Два романа, несколько повестей и рассказов (“Светлая личность”, “Тоня”), пьесы, киносценарии (среди них — знаменитый “Цирк”, но, не поладив с режиссёром, авторы сняли из титров свои имена), путевые заметки и очерки (“Одноэтажная Америка”), множество фельетонов, беспощадно бичующих бюрократизм, равнодушие, косность, хамство, бескультурье, очковтирательство (“Веселящаяся единица”, “Равнодушие”, “Безмятежная тумба”, “Старики”...). Поздние фельетоны — вершина творчества Ильфа и Петрова. Каждым из них они словно кричали читателям: будьте людьми! Уважайте себя!
Книгу “Одноэтажная Америка” соавторы “в виде эксперимента” писали не вместе, как они привыкли работать, а по главам. Многие заявляли тогда, что авторство каждой главы удастся установить без труда. Однако этого не смогли сделать не только друзья, но и исследователи-литературоведы: за десять лет у писателей выработался единый стиль.


Смерть друга и соавтора была для Петрова потерей частички себя. “Я схожу с ума от душевного одиночества” — говорил он. Но не писать он не мог. Петров много работал для разных изданий, редактировал журнал “Огонёк”. Вместе с Г. Мунблитом он написал сценарии популярных фильмов “Музыкальная история” и “Антон Иванович сердится”. В окопах “незнаменитой” финской войны в соавторстве с Исбахом и Долматовским Петровым был придуман сатирический персонаж — недотёпа Паша Брехунцов. Все сотрудники фронтовой редакции обязаны были “нести в клювах пух и пёрышки” — остроты и репризы для “Паши”.
Великая Отечественная война сделала Петрова военкором. Его гневные, страстные материалы переводились Совинформбюро для всего мира. Он не знал страха, разделял с бойцами все тяготы фронтового быта и при этом не терял цепкого внимания к деталям. В “Записках из Заполярья” он несколькими штрихами выразительно описывает живущих при артиллерийской батарее кота, маленькую собачку и северного оленя. В очерке “Февраль” остроумно называет собаку-диверсанта “дважды немецкая овчарка”. А вот строки из “Фронтового дневника”: “Вчера вступило в бой танковое соединение, состоящее из английских танков. И английские машины, и советские танкисты, управлявшие ими, шли в бой впервые. И те, и другие экзамен выдержали. Танкисты отзываются о танках хорошо. Если бы машины могли говорить, они ещё больше хвалили бы танкистов”. Рассказывать о бомбёжках и обстрелах Петров не любил, а когда кто-нибудь делал это в его присутствии, с улыбкой замечал: “Опять боевые эпизоды!”
Последней фронтовой командировкой Евгения Петрова стал Севастополь. Желая видеть всё своими глазами, он буквально прорвался на корабль “Ташкент”. Это был страшный рейс. Корабль был изрешечён шквальным огнём. Писатель наравне с командой делал всё — подносил снаряды, перевязывал раненых. “Ташкент” всё-таки пришёл в Новороссийск, и Петров поспешил в редакцию со свежим материалом. Но смерть, пощадившая Петрова в бою, настигла его на пути — “дуглас”, на котором он летел, врезался в курган.


У каждой профессии — свой внутренний фольклор, свои шутки, поговорки и песни. Поэт Константин Симонов, будучи военным корреспондентом “Красной звезды”, сочинил несколько песен о труде военкоров, самая известная из которых начинается так:



“От Москвы до Бреста нет такого места,
Где бы ни скитались мы в пыли.
С “лейкой” и блокнотом, а то и с пулемётом,
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Там, где мы бывали, нам танков не давали,
Но мы не терялись никогда:
И на “эмке” драной и с одним наганом
Первыми врывались в города!”






Была у Симонова и ещё одна песня — “Песня о весёлом репортёре”, в которой есть такие слова:



“Под Купянском в июле в полынь, степной простор
Упал, сражённый пулей, весёлый репортёр...”






Герой этой песни — конечно же, собирательный персонаж. Но почему-то кажется, что Симонов написал о своём друге, фронтовом корреспонденте “Известий” и Совинформбюро, писателе Евгении Петрове. Хотя Петров погиб в авиационной катастрофе у села Маньково Ростовской области, но случилось это именно в июле. Через пять лет после того, как не стало Ильи Ильфа, этого, по словам современников, ироничного человека с грустными глазами, записавшего в дневнике незадолго до смерти: “Я умру на пороге счастья, за день до того, как будут раздавать конфеты...”


“Какими же обаятельными были эти люди, если их так хорошо вспоминают столько лет спустя!” — писал об Илье Ильфе и Евгении Петрове Борис Полевой. Прошло ещё три с лишним десятка лет, и вспоминать живых стало некому. Но все знают, помнят и любят их книги — книги, рождённые союзом двух ярких и равноценных дарований.





(материал, написанный для газеты "Радость" в 1997 году)





ДОПОЛНЕНИЯ





Не так давно я увидела интересный материал о Евгении Петрове в какой-то бульварной газетке и выпросила себе. О том, что Петров был обречён, что смерть гонялась за ним по пятам, писали многие. Я прочла это сначала у Эренбурга (в книге "Люди. Годы. Жизнь"), а затем и у Катаева ("Разбитая жизнь, или Волшщебный рог Оберона"), который считал, что это началось с того момента, как компания мальчишек-гимназистов едва не погибла в страшную бурю в открытом море. Те факты, которые обычно при этом приводились, говорили сами за себя: во время финской войны снаряд попал в дом, где он ночевал; в Риме, в центре города, на многолюдной площади, его сбил велосипедист; он едва не умер от крайне запущенного воспаления лёгких и т.д. Но были и другие факты: его не тронули во времена "культа личности", хотя "12 стульев" и "Золотой телёнок" были уже запрещены — не только не тронули, но и назначили главным редактором "Огонька" вместо репрессированного Михаила Кольцова; он ни разу не был ранен на фронте, хотя совался в самые опасные места… Кстати, чтобы попасть на "Ташкент", Петров, корреспондент Совинформбюро и "Известий", попросил командировку у редактора "Красной Звезды", легендарного Давида Ортенберга. Он мотивировал это тем, что "Известия" — штатская газета, и может не напечатать особенно страшной правды ("Красная Звезда" в лице Ортенберга позволяла себе многое, даже выходить без подписи цензора, Сталин это спускал).
И всё же странная, нелепая смерть в самолёте, врезавшемся в курган — после того, как человек вышел целым из такой переделки, как рейс "Ташкента" — факт из первого ряда, а не из второго.
Статья в бульварной газетке, повторив общеизвестные факты об обречённости, повествует об одной интересной и невероятной истории. Оказывается, Петров любил развлекаться так: посылал заказное письмо за границу на несуществующий адрес, а потом ждал, когда оно вернётся к нему, украшенное экзотическими марками и штемпелями (кстати, так развлекался не только Петров). И вот однажды письмо в Новую Зеландию не вернулось, а вместо него пришёл ответ — от человека, адрес, имя и фамилию которого Петров выдумал! В письме значилось: "Дорогой Евгений, как здорово мы провели время вместе..." и т.д. Петров никогда не был в Новой Зеландии!!! Можно было предположить ответный розыгрыш. Но вскоре после гибели Петрова пришло второе письмо: "Как мы волновались, когда ты купался в ледяной воде, но ты только шутил, что тебе предназначено не утонуть, а погибнуть в авиакатастрофе. Постарайся летать поменьше" и т.д.
Я не знаю, откуда взята эта информация, но именно с Петровым такая вещь вполне могла случиться. Кстати, есть некая мистика и в том, что он погиб ровесником Ильфа, умершего от туберкулёза в 1937 году. (На похоронах Ильфа Михаил Кольцов сказал: "ему уже спокойнее, чем нам…")
Одно только неверно в этой публикации. Написано, что самолёт пропал, и что лишь годы спустя сын Аркадия Первенцева обнаружил в архиве отца документы, проливающие свет на катастрофу (Первенцев тоже был в этом самолёте и не получил ни царапинки). На самом деле воспоминания Аркадия Первенцева были опубликованы, я лично сама их читала, но сейчас уже не вспомнить, что это был за сборник. "Дуглас" врезался в курган возле села Маньково Ставропольской области. Там Петров и похоронен, причём на похороны ездили Валентин Катаев и фотокор "Красной Звезды" Олег Кнорринг. Больше всего меня потрясло то, что, по словам Первенцева, Петрова из обломков самолёта вытащили живым. Он попросил воды и, отпив немного, умер.
А ещё Первенцев написал, что в самолёте был какой-то человек, сказавший такую фразу: "Давайте спать, всё не так страшно — ведь прямо в открытый гроб летим!"
Конечно, задним числом написать можно что угодно...
Меня всегда удивляло, что человек, который уцелел в такой мясорубке, как переход "Севастополь — Новороссийск", погиб в случайной аварии, ведь самолёт даже не сбили...


Ещё немного информации, не вошедшей в материал для юношеской газеты.


Петров был высоким, красивым, весёлым и деятельным человеком. Когда писатели путешествовали по городам, он обожал "наводить порядок" в торговле. Клич "Петров идёт!!!" пугал директоров магазинов больше, чем визит ОБХСС. Он признавался, что до жути хочет поработать директором большого универмага: "Это был бы лучший универмаг в Союзе!" На съёмках фильмов по его сценариям "Антон Иваныч сердится" и "Музыкальная история" он был помощником режиссёра и даже сам поставил и снял несколько сцен. Вообще косность и медлительность советского кинопроизводства выводила его из себя (он, кстати, легко выходил из себя, швырялся табуретками и т.д.). Они с Ильфом побывали в Голливуде, он изучил тамошнее производство и пытался применить свои знания на практике ещё на съёмках "Цирка". Но ему вежливо указали его место. А затем из-за бесконечных переделок сценария они с Ильфом сняли с картины свои имена.


Петров обожал розыгрыши. Однажды он путешествовал на пароходе и представился одной даме молодым пианистом (он, кстати, очень неплохо играл на рояле и разбирался в музыке). Дама так растрогалась его игрой и его рассказами, что дала ему рекомендацию к какому-то крупному музыканту... А ещё известна история, как в каком-то селе Петров устроил волейбольный матч между путешествующими писателями и местными пионерами. Пионеры разделали писателей вчистую, что страшно развеселило Ильфа, комментировавшего этот матч...
В общем, это был яркий, активный, сильно на всё реагирующий человек, которому всё интересно и до всего есть дело (в этом же ряду — Чехов и Чуковский).


Жаль, что Юрий Олеша, которого я тоже очень люблю, так и не смог подняться над личной обидой и всю жизнь (!!!) писал и говорил о Петрове гадости, которые потом повторяли очень многие (в частности, Довлатов). Чаще всего он говорил, что Петров — плохой писатель, примазавшийся к славе Ильфа. Но для того, чтобы опровергнуть это, достаточно почитать ранние рассказы Петрова или его военные корреспонденции — блистательные!..
Даже когда Петров написал в "Чуккокале" — не помню что, но запись начиналась словами "Моя жена Валентина говорит, что...", то Олеша не удержался и на следующих страницах написал: "Петров забыл, что его жене Валентине был посвящён роман "Три Толстяка". Она выросла и вышла замуж за другого". Вот ведь какая злопамятность!..





Ещё немного информации:


http://hronos.km.ru/biograf/ilf.html
http://sch76.median.ru/site/menu/wor...T/index352.htm
http://www.someior.ru/great/together (недоделанный сайт, обещающий быть интересным)
http://www.odessaonline.com.ua/go.ph...0&m3=ilfpetrov (биографии)
http://www.textpubl.ru/description5-7516-0427-х.htm (письма Ильфа будущей жене)
http://www.petsinform.com/sd/sd12-01/ilf.html (цитаты, выдержки)
http://english.migdal.ru/article-times.php?artid=1450 (интервью с дочерью Ильфа)
http://www.odessitclub.org/reading_r...sandra_ilf.htm (ещё об А.И.Ильф)
http://lib.udm.ru/lib/ILFPETROV/vospominaniya.txt (воспоминания о них)
http://www.libelli.ru/library/tema/c...l/ilfpetro.htm (а тут можно почитать их произведения)
Про Дом Нирензее — здесь: http://community.livejournal.com/dom_nirensee/