*194. Из положения вне игры

[Александр Подрабинек]

2 сентября 2016, 18:45
Новое политическое поколение в России, выросшее, впрочем, на старых присказках о том, что верхи уже не могут, а низы не хотят, все ожидало: что случится, когда грянет экономический коллапс? Когда нефть подешевеет? Когда народ выйдет на улицы? Ну вот, он понемногу начал выходить. И что? И ничего!

Около ста шахтеров компании "Кингкоул" в Ростовской области объявили голодовку. Им не выдают зарплату с мая прошлого года (прошлого, не нынешнего!). Предприятие задолжало своим работникам около 300 миллионов рублей.

Россия, конечно, удивительная страна. Жить в ней не то чтобы весело, но и не скучно. Есть ли в какой другой стране мира шахтеры, которые год будут работать бесплатно? Если бы ростовские шахтеры начали протестовать спустя месяц после задержки зарплаты, им бы, наверное, долг быстренько погасили. Но если они терпят год, то зачем беспокоиться? Потерпели год, потерпят другой!

А где еще, кроме России, люди готовы морить себя голодом, когда их обманули и обокрали? Они не пытаются наказать жулика-работодателя, лишив его прибыли. Они не объявляют забастовку. Они лишают пищи и здоровья самих себя! Уникальный протестный опыт.

К пресловутым загадкам русской души можно отнести и наивную веру в доброго царя, генсека и президента. Шахтеры апеллируют к верховной власти. Они ищут защиты у Владимира Путина. Они и год назад к нему обращались, да без толку. Они говорят, что во всем виновато местное начальство. Бояре – плохие, царь – хороший.

То же говорят и краснодарские фермеры. Вечером 21 августа они отправились на своих тракторах в Москву, чтобы добиться встречи с федеральными властями. Они хотели "рассказать о коррупции и рейдерских захватах" в регионе. Колонну из 17 тракторов и нескольких десятков машин, на которых ехали около 50 фермеров, днем 22 августа блокировала полиция Ростовской области. 12 человек задержали и влепили им по 10–15 суток ареста.

Требовавшие справедливости фермеры выставляли на своих тракторах портреты Путина. Надели футболки с его изображениями. Демонстрировали лояльность верховной власти. Не помогло. Как и 111 лет назад в Петербурге выставленные в первых рядах многотысячной демонстрации портреты царя и православные иконы не защитили мирных демонстрантов от солдатских пуль и казачьих шашек. Они тоже хотели пожаловаться царю на притеснения начальства, вручить ему петицию о рабочих нуждах. Да только Николаю Александровичу Романову на своих подданных было начхать: он уехал в свою резиденцию в Царском Селе, а разбираться с протестующими велел своим подчиненным.

"Кровавое воскресенье" стало прологом к Первой русской революции. Протесты фермеров и шахтеров таким прологом, похоже, не станут. Прежде всего потому, что протестующие требуют справедливости для себя, а не для всех. То есть потому, что требования их экономические, а не политические.

А что же политики, оппозиция? Им сейчас не до того, у них впереди выборы. Расписаны по часам графики, разнесены по сметам затраты. Идет потешная предвыборная гонка за вожделенный приз – шутовской колпак депутата абсолютно недееспособного, идеально управляемого и совершенно бесполезного парламента. Настоящая оппозиция расценила бы удар по системе снизу как подарок судьбы. Настоящая оппозиция соединила бы свои политические расчеты с недовольством фермеров и шахтеров. Но то – настоящая оппозиция…

Между тем, эти политически наивные, плохо организованные и стратегически непродуманные протесты в последнее время участились. 13 июля более сотни строительных рабочих заблокировали выходы со стройки стадиона "Зенит-Арена" в Петербурге. Строители жаловались, что им уже два месяца не выдают зарплату. 29 июля в Орле у стен завода "Дормаш" прошла акция протеста. Несколько десятков рабочих потребовали выплаты долгов по зарплате – в общей сложности более 40 млн рублей. 29 августа в Тольятти бывшие работники предприятия "АвтоВАЗагрегат" перекрыли федеральную трассу М5, также требуя выплатить им долги по зарплате – более 60 млн рублей.

Успехом эти акции не увенчались. Ни региональная, ни федеральная власть общественные интересы не учитывает. Это для них другая жизнь – чуждая, непонятная и враждебная. А на социальные выступления у власти всегда есть стандартный ответ: ОМОН, суды, Национальная гвардия. Чем шире будет фронт протестов, тем жестче будут репрессии. Власть остановится только в том случае, если у нее не хватит ресурсов для подавления общественного недовольства. Если на каждого полицейского придется сто протестующих. Тогда, пожалуй, и полиция задумается о смысле жизни.

Но это вряд ли случится до тех пор, пока протестующие требуют зарплаты для себя, а не свободы для всех.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30144
7 СЕНТЯБРЯ 2016 г.

ТАСС

Г-н Коновалов,

В связи с сообщением Вашего министерства о том, что социологическая группа «Левада-центр» получила статус «иностранного агента» за выполнение профильных работ для Висконсинского университета в Мэдисоне (University of Wisconsin Madison, USA), прошу Вас рассмотреть мое заявление о необходимости единообразного применения закона.

Получение прибыли из-за рубежа в результате выполнения допустимой законом работы Ваше министерство рассматривает в качестве основания для внесения некоммерческой организации в реестр «иностранных агентов».

Не оспаривая в данном заявлении эту практику по существу, хочу обратить Ваше внимание, что правительство Российской Федерации, являясь, по крайней мере формально, некоммерческой организацией, извлекает прибыль для государственного бюджета, размещая финансовые средства за рубежом.

Так, средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния министерство финансов РФ размещает на срок от 3 месяцев до 5 лет в виде долговых обязательств в ценных бумагах иностранных государств, иностранных государственных агентств и центральных банков Австрии, Бельгии, Великобритании, Германии, Дании, Канады, Люксембурга, Нидерландов, США, Финляндии, Франции, Швеции.

Полученная за счет этих операций прибыль позволяет (по крайней мере формально) стабилизировать финансовую ситуацию в России и способствует выполнению уставных задач правительства Российской Федерации. Речь идет о миллиардах долларов США, евро и британских фунтов, получаемых ежегодно.

Между тем, единообразное толкование и применение закона требует единообразной правовой квалификации аналогичных юридических дел. В соответствии с этим основополагающим правовым принципом, прошу Вас рассмотреть вопрос о внесении Правительства РФ в реестр «иностранных агентов», так как оно очевидным образом получает прибыль для своей уставной деятельности от иностранных организаций.

Было бы желательно также рассмотреть вопрос о присвоении Правительству РФ и Администрации президента РФ статуса «нежелательных организаций», поскольку их деятельность несет угрозу основам конституционного строя и безопасности государства.

Александр Подрабинек,

Москва.

7 сентября 2016 г.

Фото Дмитрий Фомичев/ТАСС

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8096
26 МАЯ 2008 г.
22 мая заведующему Отделом новейших течений Государственной Третьяковской галереи Андрею Ерофееву предъявили обвинение по печально знаменитой статье 282 Уголовного кодекса РФ. Его обвиняют в разжигании религиозной розни — унижении христиан, «особенно православных». С Ерофеева взяли подписку о невыезде. «Обычно мы так не делаем, но здесь, вы же понимаете, дело политическое», — сказал ему следователь.

Встрече в следственном отделе по Таганскому району Москвы предшествовал любопытный эпизод. За 5 минут до того, как Ерофеев вошел в следственный отдел на ул. Талалихина, из подворотни дома напротив выехала грузовая «Газель». В кузове сидело человек 20 юношей и девушек в спортивных костюмах, а на борту грузовичка висел транспарант «Вечный позор гонителям соц-арта». К грузовику, который встал поперек дороги, немедленно подъехали старые «Жигули» и, зацепив его передним бампером, стали изображать аварию. Молодежь высыпала из грузовичка на середину улицы и устроила целое представление, скандируя лозунги против цензуры, за свободу творчества, а заодно и против государства вообще. Движение по улице остановилось, машины отчаянно сигналили, на тротуарах стала собираться толпа. Свою поддержку преследуемому художнику высказывали энтузиасты из анархистской группы «Война». Веселье продолжалось 20 минут, после чего сцепившиеся машины разъехались, демонстранты разошлись, а движение на улице восстановилось. Еще через 5 минут приехала машина ДПС, но уже не нашла никаких нарушителей правил дорожного движения, которых можно было хотя бы оштрафовать.

Незадолго до этого, 13 мая, директору Сахаровского музея в Москве Юрию Самодурову в том же самом месте предъявили точно такое же обвинение. Выражаясь лагерным языком, Самодуров и Ерофеев — подельники.

А история их дела такова. С 7 по 31 марта прошлого года в Сахаровском музее проходила художественная выставка «Запретное искусство-2006». «Запретным» это искусство назвали потому, что представленные на ней работы раннее отказались брать другие музеи и выставки. Почему отказывались, догадаться не трудно — изобилие ненормативной лексики, вольное обращение с религиозными символами, пренебрежение правилами приличия. И хотя закон всего этого не запрещает, связываться с такими художниками московским галеристам и кураторам не хотелось. Тем более в нынешнее непредсказуемое время.

Однако возможные последствия не смутили директора Сахаровского музея Юрия Самодурова и куратора этой выставки Андрея Ерофеева. Они сознательно пошли на риск, понимая, что этой выставкой защищают свободу самовыражения, свободу художественного творчества, свободу слова в России. В Москве не нашлось другой площадки, где можно было бы выставить эти работы, так дружно проклинаемые православными фундаменталистами, благообразными ханжами и самозваными блюстителями общественной нравственности.

Самодуров не в первый раз сталкивается с дуэтом православных и правоохранителей. Зимой 2003 года несколько дней в музее проходила выставка «Осторожно, религия!», пока десяток хулиганов, возомнивших себя ревнителями православия, не разгромили выставку. Против них сразу возбудили уголовное дело, но в лучших традициях отечественного правосудия дело вскоре закрыли, а шпану выпустили как социально близкий и идеологически правильный контингент. Зато возбудили дело по ст. 282 против Юрия Самодурова, сотрудницы музея Людмилы Василовской и участницы выставки художницы Анны Альчук. Это дело довели до приговора: Самодурова и Василовскую приговорили к штрафам по 100 тыс. рублей, Альчук оправдали.

На этот раз дело едва ли закончится так же мирно, хотя предъявленные обвинения невероятно нелепы и юридически уязвимы. Смысл обвинения, по версии старшего следователя Е.Е. Коробкова, сводится к тому, что Самодуров и Ерофеев устроили выставку специально для того, чтобы оскорбить православных. Вся доказательная база обвинения сосредоточена именно на этом. Более следствие ничего не интересует.

Доказательства оскорблений выглядят даже несколько юмористично, а аргументы обвинения написаны на таком языке, который хоть и выглядит русским, но вразумительному прочтению не поддается. Вот, например, что говорится в обвинении (и как!) о развитии преступного замысла у Самодурова:

«В продолжение задуманного, добиваясь дальнейшей реализации своих преступных намерений, Самодуров Ю.В. умышленно и сознательно утвердил в качестве концепции построения экспозиции выставки ее просмотр через небольшое отверстие в загораживающей экспонаты специально поставленной стене-перегородке, в результате чего еще в большей степени усилено негативное психологическое и нравственное воздействие на зрителей выставки, возбуждающее у них чувство оскорбленности, униженности человеческого достоинства, которое выставка оказывала своим содержанием и направленностью, совокупностью использованных в ее экспонатах средств визуального психологического воздействия, поскольку осознавал, что просмотр экспозиции посетителями через отверстия в стене-перегородке будет происходить не по причине согласия с позицией авторов экспонатов и организаторов выставки или их одобрения, а по причине самой по себе явки в место проведения выставки, то есть основного действия, проявляющего волю зрителя посетить выставку».

Мои поздравления всем, кто дочитал эту сумасшедшую фразу до конца. Речь в ней идет всего лишь о том, что, по замыслу устроителей выставки, все экспонаты были отделены от публики легкой стенкой и посмотреть на экспонат можно было только через маленькое отверстие в ней, да и то предварительно встав на небольшую подставку. Самодуров говорит, что так была предметно представлена цензура — таков художественный замысел. Мне же кажется, что здесь есть и другой смысл. Для того, чтобы оскорбиться в своих религиозных чувствах, надо было предпринять целенаправленные усилия: приехать в музей, подтащить к стенке подставку, залезть на нее, посмотреть в дырочку, а уж потом хвататься за сердце и бежать жаловаться в прокуратуру на униженное религиозное достоинство!

Что же унижает достоинство православных в картинах этой выставки? По идее следователя Коробкова, оскорбительно для христианских душ выглядит смешение сакрального и вульгарного, возвышенного и низменного, религиозного и атеистического, духовного и материального. Так, художник Косолапов провинился перед следствием в том, что создал «изображение лица человека, узнаваемое, напоминающее манерой исполнения обычно используемое в церковном сакрально-культурном пространстве изображение Иисуса Христа, а также логотип сети ресторанов «Макдональдс…». И вот этот логотип, «соединяющий сакральное (образ Иисуса Христа и элемент христианского религиозного культа) с вульгарным (продукция массового питания)» представляет из себя «кощунственное надругательство над святым для православных таинством; издевательски демонстрирующий и транслирующий идеи-утверждения о том, что тело Иисуса Христа не более ценно, чем гамбургер или иной продукт массового общественного питания, либо сравнимо (сопоставимо) с этими продуктами, что образ Иисуса Христа равноценен образу любого человека, который используется в рекламных акциях, что равноценны или сравнимы (сопоставимы) по сути религиозный христианский обряд причастия и употребление пищи в любом заведении общественного питания, что Евангельские тексты не обладают особой ценностью и сравнимы по своей ценности с рекламными слоганами…».

Или вот, к примеру, две работы Александра Савича «Из серии путешествия Микки Мауса по истории искусства», которые попали в уголовное дело из-за «соединения священного для верующих христиан образа Иисуса Христа и комичного (в данной ситуации — даже вульгарного) образа Микки Мауса». Как разъясняет следователь, «основная содержательная нагрузка и цель данных экспонатов состоят в том, чтобы транслировать следующие идеи-утверждения: что равноценны и равнозначны (сопоставимы) образы Иисуса Христа и Микки Мауса; что равноценны и равнозначны (сопоставимы) по своему культурному и нравственному содержанию православное христианство и любой медийный продукт, например, мультфильм про Микки Мауса…». То есть как посмел какой-то художник поставить на одну доску эти персонажи!

Ах, бедный, вульгарный Микки Маус, знал бы он, что сделает из него в России следователь Коробков!

Работу В. Бахчаняна «Без названия» (фотоколлаж с распятием на кресте ордена Ленина) следователь разъяснил в одно мгновение: «Основное содержание и цель данного экспоната состоят в том, чтобы транслировать следующие идеи-утверждения: что равноценны и равнозначны образы Иисуса Христа и В.И. Ульянова-Ленина; что равным образом тоталитарны и деспотичны как православное христианство, так и большевистский режим В.И. Ульянова-Ленина». Тут нельзя не вспомнить слова Бердяева о том, что коммунизм «caм xoчeт быть peлигиeй, идyщeй нa cмeнy xpиcтиaнcтвy». Но следователю Коробкову мнится иное. Так, может, это Следственный комитет в его лице демонстрирует тоталитарность и нетерпимость? Он пишет дальше: «Следовательно, работа В. Бахчаняна «Без названия» представляет собой и осуществляет предельно циничное, издевательское оскорбление и уничижительное, дисфорическое высмеивание религиозных убеждений и религиозных чувств православных верующих, жестокое унижение их человеческого достоинства по признаку отношения к религии».

Думаю, если бы Коробков не стал следователем, он был бы поэтом или гинекологом. Поэтом — потому что нужно иметь поистине пылкое воображение, чтобы с таким чувством описать преступный замысел художника. А гинекологом — потому, что в нем видна подсознательная тяга к этому предмету: термином «дисфорическое» обычно обозначают предменструальное расстройство, сопровождающееся болями и депрессией. Вообще «дисфория» происходит от греческого «переносить страдание», и помимо гинекологии употребляется иногда в психиатрии для описания депрессивных состояний.

Однако дело, в конце концов, не в поэзии, не в гинекологии и даже не в следователе Коробкове, который, живи он лет 400 назад, был бы неоценимой находкой для Священной инквизиции. Дело в том, что сложившаяся в нашей стране политическая система, включая правосудие, стремится сделать приоритетными идеологические факторы. В ущерб гражданским свободам. В ущерб конституционным принципам. В ущерб здравому смыслу. Не столь важно даже, какие именно идеологические догмы будут стоять выше конституционных прав граждан. Догмы могут меняться, механизм остается тем же. Вчера это была коммунистическая идея, сегодня — православие, завтра — суверенная демократия или великодержавие. Сейчас под флагом борьбы с разжиганием религиозной розни отрабатываются судебные механизмы ограничения свободы самовыражения.

В заключительной части обвинения говорится: «В результате проведения выставки «Запретное искусство-2006» граждане, приверженные традиционным культурным ценностям русского народа, в особенности, граждане, исповедующие православную веру либо выражающие принадлежность или предпочтительное отношение к православному христианству, в том числе и в наибольшей степени — посетители выставки, подверглись при просмотре указанных экспонатов сильнейшему психотравмирующему воздействию чрезмерной силы, несущему прямую угрозу целостности личности и разрушения сложившейся у них картины мира, что явилось психотравмирующим событием и сильнейшим стрессовым фактором для них, причинило им непереносимые нравственные страдания и стресс, а также чувства униженности их человеческого достоинства».

Следствие выстраивает совершенно искусственную, лживую ситуацию. Люди, которым выставленные в музее экспонаты могли бы причинить «психотравмирующее воздействие чрезмерной силы», не пойдут на выставку. А зашедшие случайно, уйдут после просмотра первого же экспоната, потому что нормальным людям свойственно избегать стрессовых ситуаций. Легионы ушибленных выставкой в Сахаровском центре — миф следствия, и это, без сомнения, выявится в суде.

Как и на прошлом судебном процессе, следствие и суд попытаются сыграть на религиозном возрождении в стране, на благожелательном отношении общества к церкви. Для этого следствие выдает нетерпимость группы мракобесов (даже и высокопоставленных) за позицию всей православной церкви; свое собственное желание угодить авторитарным настроениям власти за мнение всего общества. Уже сейчас обвинение сосредоточено не на свободе творчества и вопросах о том, как, насколько и каким образом ее можно в данном случае ограничивать, а на том, какова художественная и идеологическая ценность экспонатов выставки. Следствие будет считать свою задачу выполненной, если докажет, что кто-то на эту выставку обиделся, чьи-то религиозные чувства она задела. Хотя, если вдуматься, то разве должен художник создавать только такие творения, которые никого не обидят? Да и возможно ли это?

О чем должен был думать художник Косолапов, работая над своим произведением? О том, чтобы участники националистического православно-патриотического движения «Народный собор», которые и подали заявление в прокуратуру с просьбой провести проверку выставки, не усмотрели сходства с Христом в одном из его персонажей?

Сто лет назад, 17 мая 1908 года, газета «Русь» сообщила, что «исполняющий должность [одесского] градоначальника Набоков усмотрел профанацию христианства в том, что известный артист Адельгейм в роли Уриэля Акосты гримируется так, что его облик становится схожим с обликом Христа. Градоначальник также находит кощунственным костюм артиста: туника с широкими рукавами или хитон, подпоясанный шнуром наподобие католических монахов. Полагая, что в таком одеянии портреты Адельгейма могут быть принимаемы публикой за картины, изображающие Иисуса Христа перед Пилатом или «Моление о Чаше», Набоков запретил артисту гримироваться и фотографироваться в подобном виде».

Вечная и наглядная российская история! Сто лет прошло — и никаких перемен. Глупость, сотворенная и.о. градоначальника М.А. Набоковым, так и осталась глупостью. Роберт Львович Адельгейм прожил еще 26 лет и умер в глубокой старости, до последних дней играя на сцене. Уриэль Акоста так и остался в сознании потомков неистовым борцом с церковными догматами начала эпохи Просвещения, независимо от того, что думал по этому поводу одесский градоначальник. Образ Христа и по сей день сохраняет для христиан свою святость, что бы ни делали с ним художники, писатели или актеры (евангельский Иисус Христос тоже, кстати, был борцом с догмой). И только один М.А. Набоков выглядит в этой истории по-дурацки. Как тогда, так и теперь.

Может быть, следователям, прокурорам и судьям стоит подумать именно об этом?

[Александр Подрабинек]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=57D79755960BA
13-09-2016 (09:17)
Тут я и раздумал в грязь лезть...

! Орфография и стилистика автора сохранены

Сижу как-то на диване. Пробегает мимо Виктор Давыдов, глаза дикие, руками машет:
– Ты чего расселся? Россия гибнет! Бежим с нами.
– Куда?
– Мы бежим грязью мазаться.
– С чего это вдруг?
– Так надо же что-то делать? Не сидеть же на диване, в самом деле, когда страна гибнет!
Сижу дальше. Пробегает Михаил Шнейдер, глаза добрые, кулаки сжаты:
– Вот пока ты на диване сидишь, одному из нас грязью не дают мазаться. Обещали завтра из лужи выкинуть. Видишь, что хотят, то и творят! Конституцией подтерлись! Боятся, что мы грязнее их станем.
– Так может и ладно? Останетесь чистыми.
–Ты все чистеньким остаться хочешь на своем диванчике! – укоряет Миша, уже убегая. – Мы хоть что-то делаем. По крайней мере не сидим сложа руки.
Задумался я. Совестно мне стало. Хорошие ребята бегают с выпученными глазами и сжатыми кулаками, пытаются спасти Россию грязелечением, а я ничего конструктивного придумать не могу. Пойти тогда что ли, в грязь залезть по уши?
И тут пробегает мимо дивана Путин. Глаза пустые и холодные, язык вывалился, дышит тяжело. Видать, след брал. Остановился, пальцем в меня тычет:
– А ты чего не мажешься? Явку снижаешь? Смотри, у меня! Мы таких чистюль будем в Чистополь отправлять, а белоручек – в Белые столбы.
И побежал вслед за моими приятелями.
Тут я и раздумал в грязь лезть. Так и сижу, пока не грязный и не в Чистополе. А там как повезет.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30191
20 СЕНТЯБРЯ 2016 г.

Хороший мастер заботится об исправности своего инструмента. Плохой мастер об этом не думает и делает все кое-как. Именно такая у нас «демократия», именно такая у нас Госдума — сделанная кое-как из некачественного материала негодным инструментом.

Инструмент надо починить, он должен быть качественным и точным. Инструмент этот — выборы. Пока оппозиция будет удовлетворяться бутафорскими выборами, приватными договоренностями с властями и бесполезными жалобами на фальсификации, дееспособного парламента в России не будет.

Выборы — это, конечно, не только голосование на участках. Это еще и конкурентная предвыборная борьба, свобода создания политических партий, свободный доступ к телеканалам и другим СМИ, справедливая и эффективная юстиция и многое другое, что сопутствует подлинным демократиям.

Однако голосование на избирательных участках — это апофеоз выборов, и если начинать чинить инструмент, то хорошо бы именно с него. Наблюдение за подтасовками на выборах дело хорошее, но при отсутствии нормальной судебной системы практически бесполезное.

Однако можно поставить заслон на пути фальсификаций, изменив саму систему выборов. Прежде всего, отказавшись от обязательного тайного голосования. Пусть оно останется тайным для тех, кто опасается голосовать открыто. Пусть открытое, прозрачное, публичное голосование станет возможным для тех, кто этого не боится. Таких, я думаю, будет немало.

Участковая избирательная комиссия должна впечатывать фамилию избирателя в его бюллетень, регистрировать этот факт у себя, а ЦИК затем должен публиковать результаты поименного голосования в интернете на своем сайте. Чтобы каждый проголосовавший открыто мог зайти в интернет и убедиться, что его голос не украден, что он пошел тому депутату или той партии, которые он назвал.

Думаю, большая часть избирателей, поддерживающих оппозицию, проголосует открыто. У остальных всегда останется выбор: голосовать открыто или тайно. У власти будут выбиты практически все возможности для фальсификации в отношении тех, кто голосует открыто и безбоязненно.

Фальсификаторы выборов умеют воровать только в темноте и тишине, когда все испуганно молчат или ничего не видят. Для нынешней власти тайное голосование — как кислород для живого организма. Надо его хотя бы частично перекрыть.

Конечно, возможность открытого голосования не единственное, в чем должна состоять реформа закона о выборах. Необходимо вообще отменить предварительное голосование и систему открепительных талонов. Голосовать только в день выборов и только на своем участке. Может быть, пользоваться голосованием по интернету.

Необходимо отказаться от процентного барьера для прохождения партий в парламент как меры антиконституционной. Если источником власти в стране является народ, то каждый гражданин имеет право на представительство в парламенте. Набрал его кандидат или партия 1/450 голосов избирателей — получил одно место в парламенте. Собрала его партия все голоса — получила все 450 мест. Какие еще барьеры? С какой стати?

Оппозиционные партии, действительно заинтересованные в честных выборах, могли бы начать общенациональную кампанию за реформу избирательного законодательства. Оппозиции давно пора самостоятельно формировать политическую повестку дня, а не плестись на поводу у власти. Уверен, такая инициатива нашла бы широкую общественную поддержку и сплотила подлинных сторонников демократии. Людей, уставших от лжи, в России достаточно много.

Фото:Кирилл Кухмарь/ТАСС

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8093
28 МАЯ 2008 г.
fly.clan.su/oligarh.net/коллаж ЕЖ

Как заманчиво осознавать себя игроком! Игра — не жизнь, в ней своя логика, свои правила, своя этика. Проиграл — можно начать игру заново. Выиграл — остаешься на второй кон. Вот и политика стала в России игрой уже не только для жуликов и проходимцев, но и для искренних демократов. Единственное что нужно, так это единые для всех правила игры, «письменная фиксация правил», считает Виктор Шендерович.

Не будем цепляться к неудачным сравнениям — сам Шендерович вряд ли считает политику игрой. Но оговорка, что называется, по Фрейду. В игре допустимо то, что недопустимо в жизни. Например, содружество с разномастным политическим сбродом, об участии которого в ассамблее очень красочно написал Алексей Макаркин. А почему допустимо? А потому что — политика. Это такая игра, в которой допустимо то, что недопустимо в жизни. Вот не придет же в голову Виктору Шендеровичу поступить как-нибудь дурно только потому, что и другие так поступают. А в политике — пожалуйста, почему бы не согласиться с тем, что левые неизбежно нарушат свои обязательства, если в Кремле — «куда наши либералы в законе бегут по первому свистку» — тоже их нарушают? Странная логика, политическая.

«Так почему же общаться с Лимоновым и Шениным — стыдно, а с Путиным, Грефом, Кудриным, Медведевым — нет?», — спрашивает Шендерович. Да, стыдно, Виктор Анатольевич, и с теми стыдно общаться, и с этими. Но ведь кроме вышеозначенных персон в России есть еще довольно много людей (говорят, больше ста миллионов), с которыми общаться трудно, но не стыдно. Кто поставил такой выбор: либо с Кремлем, либо с красными? Третьего не дано?

Мир вдруг сузился до размеров московского политического поля — Кремль, демократы, националисты, левые. Шаг вправо, шаг влево — пустота. Необходимо хоть с кем-нибудь скооперироваться, иначе пропадем! Надо использовать «имеющиеся в наличии ресурсы для создания и укрепления структур, способных завоевать доверие всего российского общества. Без взаимодействия с левыми и националистами это сделать невозможно», — уверяет Денис Билунов в своем ответе Валерии Новодворской.

Здесь и зарыта собака. Лево-правая коалиция нужна для того, чтобы завоевать доверие всего общества. Но почему всего? Что за жадность? Неплохо было бы, чтобы демократы завоевали хотя бы доверие демократической его части. Им для этого нужны левые и националисты? Странная логика, политическая.

На кого может рассчитывать право-левая коалиция? Этот оппозиционный тяни-толкай отвратит от себя и правых и левых избирателей. Это понимают в СПС, «Яблоке» и КПРФ и не желают терять свою и без того упавшую ниже плинтуса популярность. Они теряли или продолжают терять свое влияние в обществе, кооперируясь с Кремлем; «Другая Россия» потеряла свои немалые возможности уже на старте, кооперируясь со сталинистами и националистами. Ну как объяснить, что создавать популярность левым не только неприлично, но и опасно, особенно, в России, где эта зараза падает на благодатную почву. Неужели лево-ориентированные демократы забыли совдепию, или они настолько увлечены политической игрой, что готовы рискнуть ее возвращением? Может быть, дело в том, что все они не слишком бедствовали в то время?

Постоянные причитания о необходимости объединяться выглядят уже несколько комично. Десять нищих, собравшись в одну компанию, не становятся от этого богатыми. Оппозиционные политики смогут договориться друг с другом по «правилам игры». Но это не решает ровным счетом ничего, если за ними не стоит хотя бы какая-нибудь часть общества. В противном случае на их совместные уличные акции так и будут приходить в многомиллионных городах 2-3 тысячи человек, две трети которых будут стоять под красными знаменами. Нормальный человек демократических убеждений не пойдет за демократическим лидером, если он, не стесняясь, якшается с Кремлем или обнимается с убежденным душителем демократии. Самый замшелый коммунист вряд ли пойдет голосовать за своего лидера, если тот публично водит дружбу с антикоммунистом. Что делать, у обычных людей обычные человеческие понятия, лишенные политического цинизма и всепобеждающего расчета.

Но, похоже, опыт не впрок. Демократы еще на позапрошлых выборах в Госдуму потерпели сокрушительный провал, потому что искали поддержку у власти, а не в обществе. Хотели договориться с Кремлем — не получилось. С обществом договариваться, конечно, труднее. Теперь оставшиеся не замаранными демократы совершают подобную ошибку — хотят договориться с левыми, а не с демократической частью общества.

Неужели можно убедить среднего российского человека демократических убеждений, что Шеин или Лимонов на посту президента страны будут лучше, чем Путин или Медведев? Так зачем нам рисковать и менять шило на мыло? Они говорят, что согласны с демократией, готовы отказаться от насилия и будут, не щадя своей жизни, защищать гражданские свободы? Так ведь и Путин с Медведевым говорят о том же, даже бывает и похлеще. Правильные слова говорить не трудно, особенно, если язык хорошо подвешен. А вот надо ли всему верить — вопрос отдельный.

Левонастроенные демократы подмигивают нам, когда их левые товарищи смотрят в другую сторону — мол, мы с ними до первого поворота, а дальше — как получится. Нам бы только до честных выборов добраться, потом нам левые не попутчики. Точно так же подмигивают своим и левые товарищи. И надежды те же. Все это понимают. Непонятно только, кто останется в выигрыше. Ведь может статься и так, что, реабилитируя левых в глазах всего общества, демократы все-таки добьются определенного успеха и приведут их к власти. То-то будет потеха, когда Путин, Каспаров и Новодворская будут перестукиваться по соседним камерам какой-нибудь московской тюрьмы, а Эдуард Вениаминович или Олег Васильевич строить коммунизм от Курил до Гибралтара.

Но, может быть, у левых и не выйдет. А выйдет, наоборот, у правых. Тут не рассчитаешь — игра. Вроде рулетки. Но только для нас это — русская рулетка. Со смертельным исходом.

Кто хочет сыграть?

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8115
3 ИЮНЯ 2008 г.
vpk-news.ru
«Наших бьют!», — запаниковала 23 мая Государственная дума России. Депутаты отчаянно возбудились по поводу того, что в Эстонии начался суд над Героем Советского Союза Арнольдом Мери. «Остановить постыдное судилище над героем Второй мировой войны!», — говорится в принятом Думой обращении. «Эстония пытается пересмотреть итоги Второй мировой войны, и этого допустить нельзя», — негодует бывший депутат, а ныне постоянный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин. Процесс является ничем иным, как «судилищем, которое является логическим продолжением политики этой страны по пересмотру итогов Второй мировой войны», — вторит Рогозину бывший генерал КГБ, а ныне глава думского комитета по делам ветеранов Николай Ковалев.

Судят героя, нашего советского героя, и суверенно-демократическая Россия молчать не будет. Именем Арнольда Мери решили назвать одну из улиц в Горно-Алтайске, где он когда-то жил; среднюю школу в деревне Полоное Порховского района и улицу в Порхово, где он когда-то воевал с нацистами.

Однако судят Арнольда Мери не за участие в военных действиях, поэтому пересмотра итогов Второй мировой войны на этом судебном процессе не ожидается. Судят Арнольда Мери за геноцид, и отнюдь не в военное время. 25 марта 1949 года в Эстонии прошли массовые аресты, было интернировано более 20 тыс. человек — мирных жителей, стариков, детей. Без следствия, без суда, без предъявления каких-либо обвинений и доказательств каких-либо преступлений их погрузили в товарные вагоны и вывезли в Сибирь. Потом эти депортации стали называть «сталинскими», от них в СССР пострадали сотни тысяч людей разных национальностей. Но как бы ни был виновен в этих депортациях сам Сталин, исполняли его приказы вполне конкретные функционеры КПСС, сотрудники НКВД, армейские офицеры. Никто из них до сих пор не ответил за свои преступления. Никто не пострадал за свои злодеяния. Они получили в свое время правительственные награды, чины, звания, военные пенсии. Они требуют почета, уважения и льгот, считают себя героями войны и отмечают 9 мая как свой личный праздник. Они особо не распространяются о том, как воевали с гражданским населением, как обрекли ни в чем не повинных людей на голод и мучения в морозных сибирских поселениях и бесконечных казахских степях.

Одним из таких «героев» был Арнольд Мери. В тот самый мартовский день 1949 года на эстонском острове Хийумаа был задержан 251 человек. На следующий день всех задержанных отвезли в порт Палдиски, и они разделили ссыльную судьбу остальных депортированных эстонцев. Организатором депортации с острова Хийумаа был Герой Советского Союза, первый секретарь ЦК эстонского комсомола, член ЦК компартии Эстонии Арнольд Мери.

Из более 20 тыс. депортированных эстонцев в Сибири погибло около 3 тыс. человек. Во времена «хрущевской оттепели» в рамках развенчания «культа личности Сталина» новое советское руководство осудило депортации, а оставшимся в живых депортированным эстонцам было разрешено вернуться домой. Вернулись и некоторые жители острова Хийумаа. Однако о привлечении к ответственности исполнителей тех преступлений не было и речи. Сталинские палачи могли не беспокоиться за свою жизнь и благополучие — они сохранили все свои привилегии и льготы.

historialis.com
Ситуация радикально изменилась после восстановления в августе 1991 года независимости Эстонии. Делом Арнольда Мери занялась полиция безопасности. В августе 2007 года Ляэнеская окружная прокуратура Эстонии направила уголовное дело Мери в суд. Он обвиняется в геноциде эстонского народа, что как преступление против человечества не имеет срока давности. В случае признания его виновным, он может быть приговорен к пожизненному заключению.20 мая начался судебный процесс. Арнольд Мери, которому уже 88 лет, виновным себя не признает. Как это практически всегда бывает в подобных случаях, он говорит, что выполнял приказ и поясняет, что только проверял списки депортируемых.

Суд проходит на острове Хийумаа — том самом, жителей которого Арнольд Мери в 1949 г. помогал депортировать в Сибирь. Дело слушается в зале Дома культуры города Кярдла. Показания против Мери дадут около 80 свидетелей обвинения. Судя по всему, подсудимого ожидает обвинительный приговор. Однако не так уж важно, отсидит Мери остаток своей жизни в тюремной камере или нет. Важен сам судебный процесс — как свидетельство того, что преступления против человечества не имеют срока давности; что эстонское правосудие нельзя смутить мифами о героическом прошлом подсудимого; что советская Эстония со сталинскими депортациями и чествованием палачей как национальных героев — это навсегда перевернутая страница прошлого.

А что же Россия? Истерическая реакция официальных лиц и смущенное молчание демократической общественности свидетельствуют, как это ни прискорбно, о том, что сегодняшняя Россия ощущает себя полноправной наследницей Советского Союза. Не только в смысле долгов и обязательств по международным договорам. Власть и значительная часть общества искренне переживают за оскорбление советских ценностей, за внимательный пересмотр советской истории, за преследование Героя Советского Союза только потому, что он советский «герой». Мы все еще бредим своим советским прошлым, переживаем за поражения советской империи и обижаемся за державу, когда нам указывают на преступления коммунистического режима. А ведь по-хорошему следовало бы сказать «городу и миру»: «Россия — новая страна и не несет ответственности за преступления советских времен. Пусть будут судимы преступники, пусть будут награждены герои. Мы — новые, позади нас коммунизм, впереди — демократия».

Да только кто так скажет? Рогозин, Зюганов, Путин, Медведев? Депутаты Госдумы? Они идут вперед по дороге, ведущей назад. Им с Эстонией не по пути, ну просто в противоположенную сторону. И обыватель, замученный первым и вторым телеканалами, с тревогой думает: «За что это они нашего Арнольда Мери посадить хотят?». Даже демократы, в основном, скромно молчат, опасаясь, верно, прослыть антипатриотами и врагами отечества. Какого отечества, советского?

России давно пора по-настоящему отделиться от Советского Союза и стать независимым государством. Не на бумаге, не по Конституции, а по-настоящему — внутренне, в сознании, в традициях и памяти, в разграничении своей и чужой истории, своих и чужих преступлений, своего будущего и чужого прошлого.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8150
13 ИЮНЯ 2008 г.

Выступление на Международной конференции «Европейское сознание и коммунизм». Прага, Сенат парламента Чехии, 2 июня 2008 г.

Уважаемые дамы и господа!

Почти 20 лет прошло со времени демонтажа коммунистической системы в Центральной и Восточной Европе. Ничтожный срок для мировой истории, но весьма значительный для стран, освободившихся от коммунизма. Лет 25-30 назад коллапс коммунизма в наших странах казался невероятным, а теперь кажется невероятным, что призрак коммунизма все еще бродит и не только по Европе!

foto.md/(Leonid Meleca)

У многих в мире, мне кажется, сложилось убеждение, что коммунизм — это история, а история — это то, что преподают в школах и университетах или показывают в музеях. Однако история — это такая дубина, которая бьет по голове тех, кто о ней забывает или пренебрегает ее уроками.

В России, например, эта дубина просто гуляет по головам наших соотечественников, которые мучительно, с невероятным напряжением сил пытаются забыть уроки нашего недавнего коммунистического прошлого, наши исторические ошибки и преступления. Стоит ли напоминать, что тот, кто не помнит ошибки прошлого, обречен повторять их в будущем?

Сегодня Россия стоит на пути авторитаризма. Драматический поворот от демократии к авторитаризму случился 8 лет назад, когда больной и уставший президент Ельцин передал власть молодому и энергичному выходцу из КГБ Владимиру Путину. Новый президент, собравший вокруг себя команду преимущественно из таких же чекистов, как он, повел атаку на гражданские права, в результате чего поле свободы в России шаг за шагом сужалось. Пресса стремительно теряла свою независимость, неправительственные организации оказались скованными новыми законами и внесудебными преследованиями. Политические партии запрещались. Гражданские и политические активисты, независимые журналисты стали подвергаться разнообразным преследованиям — от судебных дел до убийств. Бизнес окончательно попал под контроль правительственной бюрократии. Выборы губернаторов заменили их назначением по указанию президента, а выборы президента и депутатов парламента превратились в откровенный фарс. Суды остались в полной зависимости от исполнительной власти. Коррупция во всех структурах власти приобрела необычайные размеры. Во внешней политике утвердилась жесткая антизападная риторика, самоубийственная для демократического будущего России ориентация на авторитарные и диктаторские режимы, перманентное вмешательство во внутренние дела соседних стран, вставших на путь демократического развития и интеграции в общеевропейские структуры. Кремлевская пропаганда делает теперь из них образ врага, рассчитанный на внутреннее российское потребление.

Здесь многие пережили коммунизм в Восточной Европе. Скажите, разве то, что сейчас происходит в России, не похоже на коммунизм? Я не хочу сказать, что это и есть коммунистическая практика, но это уже очень похоже на нее, а главное — эти процессы идут по нарастающей.

В России восстанавливаются не только элементы государственного управления, свойственные коммунистической системе, но и атрибуты коммунистического режима — государственная символика, принятый еще при Сталине национальный гимн. Улицы до сих пор носят имена коммунистических вождей, а памятники им стоят на площадях многих российских городов, включая и Москву.

Что же на фоне этих прискорбных российских событий происходит с сознанием Европы? Есть ли в просвещенной демократической Европе какая-то политическая реакция на реставрацию коммунистических порядков в России? Честно говоря, практически никакой.

Последние примеры. В конце прошлого года в России прошли парламентские выборы — с колоссальным количеством подтасовок, лишенные прозрачности, урезанные до степени фарса недемократичным избирательным законодательством. В марте этого года по подобной же схеме прошли «выборы» президента. Европейские наблюдатели сошлись во мнении, что выборы в Госдуму не были справедливыми и не соответствовали многим международным стандартам. На президентские выборы Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) и Парламентская ассамблея ОБСЕ просто отказались послать своих наблюдателей, чтобы не дискредитировать институт наблюдения за выборами. Это достаточно ясно характеризует качество выборов в России для тех, кто наблюдает за событиями издалека.

И что же, какова европейская реакция на пародийные выборы в России? Может быть, кто-нибудь подверг сомнению легитимность депутатов российского парламента нового созыва? Может быть, кто-нибудь усомнился в праве этих депутатов представлять Россию в Совете Европы? Может быть, кто-нибудь из европейских политиков указал президенту Медведеву на недопустимость фальсификаций на президентских выборах?

Было бы, конечно, слишком наивным питать излишние надежды на принципиальность европейской политики в отношении России. Но если мы говорим сегодня о европейском сознании и коммунизме, то значит ли это, что мы должны говорить только о событиях истории? И разве коммунизм — это уже только история?

Возмущено ли европейское сознание тем, что происходит сегодня в коммунистических странах? В частности, на Кубе. Судя, например, по позиции европейского комиссара по развитию и гуманитарной помощи Луи Мишеля, не очень. Выступая неделю назад в дебатах в Европейском парламенте, он настаивал на необходимости отменить санкции, введенные против Кубы в 2003 году после массовых арестов там диссидентов. Г-н Мишель призвал к «нормализации» отношений между Европейским союзом и коммунистической Кубой, утверждая, что европейское общественное мнение испытывает «реальные ожидания» в этой связи. Чем вызваны эти реальные ожидания и почему надо смягчать европейскую политику в отношении Кубы, г-н Мишель не уточнил. Но мы все прекрасно знаем, что из 75 арестованных в 2003 году диссидентов и независимых журналистов 55 человек продолжают сидеть в кубинских тюрьмах. Семеро освобождены условно и в любой момент могут быть снова возвращены в свои камеры. А всего на Кубе более 200 политзаключенных — и это по самым скромным подсчетам.

Если в свободолюбивой Европе это считается прогрессом, достойным поощрения, то я вынужден констатировать существование огромной пропасти между представлениями о свободе и демократии у кубинских диссидентов и европейских политиков.

Конечно, мнение комиссара Мишеля еще не олицетворяет позицию всей Европы, однако стремление к сотрудничеству с кубинским коммунистическим режимом ценой забвения участи кубинских политзаключенных становится не единичным случаем, а тенденцией. Достаточно вспомнить новую политику и дружеские жесты в отношении Кубы правительства испанских социалистов под руководством премьер-министра Хосе Луиса Сапатеро.

Похожим образом складываются отношения и с другим коммунистическим государством — Китаем. В 1989 году после расстрела мирной демонстрации на площади Тяньаньмэнь в Пекине Евросоюз наложил эмбарго на продажу оружия Китаю. Положение с правами человека в Китае с тех пор существенно не изменилось, однако последние 5-6 лет в Европе активно обсуждается вопрос о возможном снятии эмбарго.

В 2006 году президент Франции Жак Ширак после встречи с председателем КНР Ху Цзиньтао подписал совместное коммюнике, в котором в частности говорится: «Для Евросоюза настало время сделать наиболее значимый шаг для развития плодотворного сотрудничества между странами-членами ЕС и Китаем — снять эмбарго на поставку вооружений в КНР». Конечно, можно снять эмбарго и торговать с Китаем как с нормальной страной, но как быть с тем, что коммунизм для Китая — не история, а реалии сегодняшнего дня?

Кстати, это эмбарго в Европе успешно обходят. Как следует из совместного доклада Oxfam International, Amnesty International и IANSA (Международная сеть по борьбе с распространением стрелкового оружия), новый китайский военный вертолет Z-10 не смог бы летать без комплектующих и технологических разработок британско-итальянской компании Augusta Westland и франко-германской Eurocopter.

Впрочем, надо оговориться, что европейское сознание — понятие очень условное и собирательное, как в некотором смысле и сама Европа. Ведь Европа — это и западные демократии с вековой историей, и сокрушившие 20 лет назад коммунизм страны Центральной и Восточной Европы, и балансирующая на краю пропасти Россия, и даже последняя диктатура Европы — Белоруссия. Кто же олицетворяет европейское сознание? Может быть, не столько политики, сколько неправительственные организации и масс-медиа?

Поэтому, когда я говорю о странностях европейской политики в отношении Кубы, я не забываю, что здесь в Чехии есть, например, такая европейская неправительственная организация как People in Need. По отзывам моих друзей — кубинских диссидентов, она вносит свой немалый вклад в дело свободы и демократии на Кубе. Так что если у европейского сознания есть свое место жительства, то, скорее всего, оно ютится в этой неправительственной организации, а не живет богато и с комфортом в Монклоа или Елисейском дворце.

Уважаемые дамы и господа!

Сейчас в Эстонии проходит суд над человеком, бывшим одним из организаторов депортации мирного эстонского населения в Сибирь в 1949 году. Осознав преступность коммунистического режима, Эстония восстанавливает справедливость, предъявив обвинение одному из исполнителей сталинских преступлений. В это же самое время в России разворачивается кампания в защиту этого человека. Перед вами наглядный пример того, как две страны по-разному относятся к своему прошлому, как отношение к преступлениям коммунизма влияет на наше настоящее и наше будущее.

Осознание такого явления, как коммунизм — это не академическая забава и не исторические изыскания. Это очевидная политическая необходимость, гарантирующая нормальное демократическое развитие посткоммунистических стран и возможность их интеграции в Европу. На этом пути и Европа должна внести свой встречный вклад в эту работу.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8165
20 ИЮНЯ 2008 г.

Уже неделю «левые» всего мира празднуют 80-летие Эрнесто Че Гевары — героя кубинской коммунистической революции. Более 20 тысяч аргентинцев участвовали в закрытии посвященного Эрнесто Че Геваре фестиваля, проходившего в городе Росарио, где он когда-то родился. Здесь же в Росарио, днем раньше, на переименованной в его честь площади был открыт поставленный ему 4-метровый бронзовый памятник. В этом году на Каннском фестивале актер Бенисио дель Торо получил «Золотую пальмовую ветвь» за образ Гевары в фильме Стивена Содерберга «Че». Журнал «Тайм» включил его в списки «20 героев и икон». Поклонники Че Гевары почитают его как революционера-романтика, бессребреника, трудолюбивого, скромного и обаятельного искателя революционных приключений. Французский философ Жан-Поль Сартр называл Че Гевару «самым совершенным человеком нашей эпохи».

Оставив на совести Сартра представления о человеческом совершенстве, отметим, однако, что образом Че Гевары очарованы не только твердолобые коммунисты и инфантильные комсомольцы, не только мечтающие о решительности и силе аморфные европейские социалисты, не только пресытившиеся свободой и демократией американские «левые», но и огромное количество обывателей юного и среднего возраста во всем мире, уверовавшие в миф об идеальном революционере.

На самом деле это даже и не миф, а скорее бренд; не сказка, а красивая картинка из нее; не образ реального человека, а политическая икона для массового поклонения. От самой сказки об аргентинском дерматологе, ставшим вторым человеком в кубинской коммунистической иерархии, остались только растиражированные в миллионах экземплярах изображения, выполненные ирландским художником Джимом Фицпатриком на основе фотопортрета кубинского журналиста Альберто Корда. Известная картинка — спокойствие, отрешенный, устремленный вдаль взор. «Ясность понятий, прямолинейность, суровость принципов, правота, правота, правота», как писал Борис Пастернак о другом революционном персонаже, но только литературном — комиссаре Стрельникове в романе «Доктор Живаго».

Че Гевара — персонаж, конечно, не литературный, но вполне сказочный. Таким его сделала пропаганда и общечеловеческая страсть к чарующим воображение фантазиям. Коммунисты — большие мастера по части сказок. До революции они рассказывают сказки о светлом будущем, после нее — о кошмарном прошлом, а спустя много лет — о павших героях. Чем больше поколений проходит со времени революционных событий, чем дальше находится от них читатель и слушатель, тем слаще и правдивее эти сказки кажутся скучающим обывателям, утомленным будничными заботами о текущей жизни, лишенной каких-либо признаков героизма и жертвенности.

Эрнесто Гевара де ла Серна родился 14 июня 1928 года в Аргентине. В 1953 году окончил медицинский факультет Национального университета в Буэнос-Айресе. Работал судовым врачом, путешествовал по Южной Америке. Уже в 1954 году он участвовал в военных действиях против американцев, помогавших свергнуть прокоммунистический режим Арбенса в Гватемале. В 1955 году в Мексике, куда он бежал после падения режима Арбенса, Че Гевара знакомится с Фиделем Кастро, вступает в его отряд «М-26-7», занимается подготовкой экспедиции на яхте «Гранма». До 1959 года он участвует в революционных событиях на Кубе, а после победы коммунистов получает кубинское гражданство и занимает высокие государственные должности. Он побывал послом по особым поручениям, начальником департамента промышленности Национального института аграрной реформы, директором Национального банка Кубы, министром промышленности, главой Центрального совета планирования, главой кубинской делегации на сессии ООН. Во главе экономической миссии Кубы он посещал Советский Союз, Чехословакию, ГДР, Китай, Северную Корею.

Ни на одной из этих должностей Че Гевара успеха не добился. Возглавляя Национальный банк Кубы, он не смог удержать кубинское песо от катастрофического падения. Его работа министром промышленности сопровождалась развалом кубинской промышленности и экономики. Его дипломатические усилия и попытки наладить экономические связи с другими странами для покупки оружия провалились. Он умудрился поссориться даже с Советским Союзом, публично обвинив его в «продаже своей помощи народным революциям». После этого у него испортились отношения и с Фиделем Кастро.

Политическая карьера была явно не для него. Единственное место, где он добился своеобразного успеха, была знаменитая гаванская тюрьма Ла Кабана — печальный аналог внутренней московской тюрьмы на Лубянке. Будучи комендантом Ла Кабана, Че Гевара любил наблюдать казни и лично осуществлял coup de grace — решающий выстрел. Один из узников Ла Кабаны, сумевший выйти оттуда живым, Пьер Сан Мартин, описал порядки, царившие в тюрьме, когда ее начальником был Че Гевара (эти воспоминания опубликованы 28 декабря 1997 года в газете El Nuevo Herald).

Жестоко избитый четырнадцатилетний мальчик был брошен в тюрьму. Когда сокамерники его спросили, за что он попал сюда, мальчик ответил, что пытался защитить своего отца, которого забирали на расстрел. Вскоре за мальчиком пришли и забрали его из камеры. «Затем через окно мы увидели его, стоящим на пропитанной кровью площадке для казней и услышали лающие команды самого Че Гевары, — вспоминает Сан Мартин. «На колени!» — орал Гевара мальчику. «Убийцы!» — закричали мы через окно. «Я сказал, на колени!» — пролаял снова Гевара. Мальчик твердо посмотрел на Гевару. «Если вы хотите меня убить, — закричал он, — делайте это, когда я стою!». Затем мы увидели, как Гевара вытащил из кобуры пистолет. Он приставил дуло к затылку мальчика, и раздался выстрел. Мальчик был буквально обезглавлен».

За полгода пребывания Че Гевары на должности коменданта тюрьмы в Ла Кабано было расстреляно по разным оценкам от пятисот до двух тысяч «контрреволюционеров». Во многих случаях это делал лично «революционный романтик» и «кумир прогрессивной молодежи» Че Гевара. По сохранившимся воспоминаниям, он был обуреваем страстью приставить пистолет к головам других людей и выбить из них мозги, при этом желательно, чтобы эти люди были со связанными руками, с кляпом во рту и с повязкой на глазах.

Не добившись успеха на политическом поприще, Че Гевара решил вернуться к жизни международного авантюриста и готовить революции в других странах. Весной 1965 года он отказывается от кубинского гражданства и уезжает из страны. До осени он помогает прокоммунистическим антиправительственным повстанцам в Конго, но, потерпев неудачу, перебирается в Боливию. Здесь он создает партизанский отряд, который громко именует Армией национального освобождения. «Армия» хочет помогать силой своего революционного духа и имеющегося оружия боливийским шахтерам и крестьянам, но поддержкой местного населения не пользуется. Крестьяне деревни Ла-Игуэра выдают отряд Че Гевары боливийским властям. 8 октября 1967 года после непродолжительного боя отряд Че Гевары разбили, его самого взяли в плен, а на следующий день расстреляли.

Вполне закономерный конец для человека, сделавшего кровопролитие своей профессией. Об этом стоит подумать отечественным любителям Че Гевары, которым вряд ли придет в голову нацепить на себя футболку с изображением Отто Скорцени или Лаврентия Берии.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8175
25 ИЮНЯ 2008 г.
apifoot.ru

Мир если еще и не сошел с ума, то уже весьма близок к этому. В этом я еще раз убедился, когда ночью в наших тихих Сокольниках раздавались дикие крики «Россия! Россия!» и государственный гимн вперемежку с «Олле, олле». Народ праздновал футбольную победу над голландцами.

Да, скажу сразу: я не принадлежу к веселому племени футбольных болельщиков. Каюсь и готов признать свою ущербность. Не вижу интереса в слежении за футбольным поединком. Еще меньше понимаю причины вуайеристичного восторга болельщиков. И уж совсем не понимаю беснования фанатов после матча, причем вне зависимости от исхода игры. Согласен, футбол — игра занятная, азартная, играть в него интересно. Но смотреть… Это не в обиду болельщикам — у каждого свое: свои развлечения, свои горести, свои радости. Это даже забавно и по своему трогательно, когда взрослые люди переживают подлинные и сверхсильные эмоции, созерцая беготню за одним мячом двух десятков таких же взрослых мужчин. (Последние, правда, получают за это немалые деньги в отличие от первых, которые деньги на это в основном только тратят!)

Люди, впервые побывавшие на большом футбольном матче, рассказывали потом, что на стадионе они попадают в невероятное «энергетическое поле» — иначе говоря, в атмосферу такого эмоционального подъема, какую редко встретишь в обыденной жизни. Как «энергетические вампиры» они возвращаются на стадион вновь и вновь, чтобы опять испытать состояние эмоционального накала и отрешенности от жизни. Своего рода наркотик. Телевидение, радио и даже просто хорошее воображение позволяют испытать те же ощущения, что называется, «не отходя от кассы» — дома, на работе, в баре, просто при обсуждении тонкостей футбола с такими же знатоками. Хорошо это или плохо? Для кого как. Подобно наркотикам, это дело личное. Это и не хорошо, и не плохо, потому что это вне морали. Просто дело вкуса.

apifoot ru

Однако когда личные пристрастия овладевают массами, они получают определенное социальное и культурное звучание. Если о самой любви к спорту, как и вообще о любви, спорить бессмысленно, то о мотивах и последствиях поговорить стоит.

На поверхности лежит один большой минус и один большой плюс футбольных страстей. Минус состоит в очевидной для всех агрессивности значительной части футбольных фанатов. Не стоит даже тратить время на перечисление бесконечных эксцессов во всем мире, вызванных футбольными переживаниями. Футбол становится универсальным поводом для проявления агрессии. Способствует ли он росту агрессивности или только дает ей возможность проявиться — вопрос спорный.

Большой плюс здесь, что имеющаяся природная агрессия болельщиков канализируется в относительно безопасное русло — в футбольные переживания или максимум в легкие уличные беспорядки. Что, разумеется, лучше, чем, например, столкновения на расовой или социальной почве. К тому же футбольной агрессией легко управлять — заранее известны время и место сбора фанатов, маршруты движения, да и своих людей полиция и спецслужбы наверняка внедряют в ключевые центры этих неформальных коллективов. Легкая полицейская и оперативная работа!

Кроме плюсов и минусов, которые лежат на поверхности, есть и более основательные причины относиться к проблеме футбольного фанатизма достаточно серьезно. Система выпуска социального пара через спортивный клапан не единственное политическое использование спортивных настроений. На примере последних российских футбольных побед хорошо видно, как эти победы используются для достижения национального единства. Нельзя не заметить, что первые лица государства и власти на всех уровнях принимают живейшее участие в футбольных страстях и даже сквозь пальцы смотрят на нарушения общественного порядка после матчей. Нарушения, правда, не столь существенные, но достаточные для того, чтобы в другое время привлечь нарушителей к ответственности. Грешно было бы попрекать нашу милицию либеральным отношением к народу, да и не в этом дело. Дело в том, что нарождающееся национальное единство основано не на общих представлениях о свободе, о достоинстве, даже о благосостоянии, а на победах в футбольном турнире. Согласитесь, это немного странно для объединяющей национальной идеи. Единство, основанное на игре, — игрушечное единство.

Единство нации или национальная идея и без того явления совершенно не обязательные, а иногда просто губительные (например, фашизм в корпоративном государстве или коммунизм — в коммунистическом), а уж, основанные на игровой платформе, становятся и вовсе бутафорскими и до предела девальвированными. Впрочем, это происходит не только в России. Но легче от этого не становится. Можно, разумеется, плюнуть на еще одну имитацию национальной идеи, но ведь вопрос в том, кто и как достигнутое единство будет использовать? А как можно использовать единство, достигнутое на столь легковесной основе? Да как угодно.

litox ru

Меня лично способность наших соотечественников приходить к общественному согласию на базе футбольных побед приводит в некоторое замешательство. Мне и раньше наше общество напоминало детей, увлеченно играющих в песочнице под артиллерийским обстрелом. Какой инфантилизм — неумение отличить игру от реальности, постановочные проблемы от подлинных!

Есть и другая угроза от футбольного фанатизма. Утрата индивидуальности, свойственная поведению человека в толпе. Достаточно посмотреть на заполненные трибуны стадиона или выплески фанатов после игр на городские улицы, чтобы понять, что перед нами не арифметическое количество отдельных людей, а единая, живая, живущая на одном дыхании и по своим законам толпа. Личность в такой толпе растворяется и перестает что-либо значить; а вместе с ней перестают что-либо значить мораль, законы, традиции и простое здравомыслие. Как правило, органам правопорядка удается контролировать ситуацию на стадионах и улицах, но вирус обезличивания и готовность подчиниться толпе постепенно распространяются в обществе вместе с ростом популярности футбольного фанатизма.

Наверное, люди, занимающиеся психологией толпы, смогли бы рассказать больше об угрозах массового футбольного безумия. Я же до сих пор с неизменным удивлением узнаю от своих знакомых — людей интеллигентных, думающих, начитанных и даже пишущих, что они — футбольные болельщики. Я не могу с ними спорить, потому что это дело вкуса — болеть или не болеть. Мне даже становится немного неловко, что я не такой. Они объясняют мне, что футбол — это потрясающе красивое зрелище. Я из вежливости соглашаюсь: да, красивое зрелище. Но объясните мне вот что. Ведь художественная гимнастика или балет — тоже красивое зрелище. Почему же после балета толпы возбужденных зрителей не высыпают из Большого театра или Мариинки и не ходят до утра по Театральным площадям в Москве и Петербурге с пением гимна и дикими криками «Российский балет — лучший в мире»?

Неужели дело в том, что футбол красивее балета? Нет, конечно, это разные вещи, и любителям футбола балет не заказан. Балет отличается от футбола тем, чем искусство отличается от зрелища. Искусство тревожит душу и будит мысль; зрелище пробуждает инстинкты и страсть. Ту самую страсть, которой нам так не хватает в обычной жизни. Те самые инстинкты, которые пытается ввести в цивилизованные рамки настоящее искусство. Глядя на сцену, вы следите за развитием сюжета и пытаетесь понять поступки героев. Глядя на поле, вы в полугипнотическом состоянии в течение полутора часов следите за перемещением маленькой точки — футбольного мяча — по полю стадиона.

apifoot.ru

Согласитесь, это разные вещи. Но пусть будет и то, и другое. Пусть люди играют, смотрят, болеют или чихают на все это. Личный выбор священен. Но когда все общество единодушно придает игре столь серьезное значение, а футбольное «боление» становится национальным явлением, мне кажется, что наша страна возвращается в детство. А детям, как известно, положен мудрый учитель и строгий воспитатель. Мне кажется, учителя и воспитатели давно приготовились и с нетерпением ждут начала работы.