*194. Из положения вне игры

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8189
30 ИЮНЯ 2008 г.
ЕЖ

Жадность человеческая не знает границ. А уж жадность депутатов Государственной думы не знает даже такого понятия, как границы. Если, разумеется, речь идет об ограничении их собственных аппетитов. В самом деле, какие к черту границы — сами же законы принимаем, что же обижать себя любимых?

Для начала все четыре думские фракции — «Единая Россия», «Справедливая Россия», КПРФ и ЛДПР — подготовили поправки в закон «О политических партиях», предусматривающие увеличение финансирования партий за счет госбюджета в четыре раза, сообщило РИА Новости со ссылкой на лидера фракции «Справедливая Россия» Николая Левичева.

Сейчас, партии прошедшие в парламент, получают из госбюджета ежегодно по 5 рублей за каждый голос, поданный за них на выборах. На последних думских выборов проголосовало 64% имеющих право голоса россиян, и сумма финансовой поддержки всех партий составляет около 350 млн рублей в год. Теперь депутаты хотят получать по 20 рублей за каждый голос. И это, надо полагать, не предел.

Законопроект еще не внесен в Думу на рассмотрение, но предполагается, что его внесут уже на этой сессии (т.е. до 11 июля, когда депутаты уйдут в заслуженный трудовой отпуск), а рассмотрят осенью.

Жадность — спутница ревности. А ревнуют депутаты к возможности других партий пройти в парламент. Они полагают, что их партий вполне достаточно для того, чтобы Россия была счастливой страной с совершенным законодательством. Поэтому депутаты, здраво рассудив, решили подстраховаться от возможного проникновения в их ряды политических конкурентов. Порог прохождения в Думу поднимать выше уже неприлично — и так 7%. Конечно, едроссы, может быть, и хотели бы поднять эту планку прямо до 50% — тогда они одни займут все парламентские кресла и получат по 20 серебряников за каждого проголосовавшего избирателя. Такая простая и всем понятная конструкция. Но время для этого еще не настало.

Поэтому решили поднять другую цифру — минимальное число членов партии. Ну не вчетверо, как подушные выплаты из бюджета, а только вдвое — с 50 до 100 тыс. человек. В противном случае извольте самораспуститься и о регистрации не мечтать.

«Мы должны согласовать все позиции, чтобы этот законопроект имел стопроцентное прохождение в Госдуме, чтобы под ним стояли подписи представителей всех фракций, а тогда уже даже неважно будет, кто их внесет в Госдуму», — приводит сайт «Каспаров.ru» слова руководителя фракции ЛДПР Игоря Лебедева. Как прогнозирует Лебедев, документ должен быть принят в трех чтениях по возвращении депутатов с летних каникул. «В стране должны остаться три-четыре крупные партии», — считает он.

Чем мотивирована такая цифра — 100 тысяч? Ничем. Просто красивая, круглая цифра, не требующая значительных умственных усилий утомленных депутатов Государственной думы. До 2004 года, когда были приняты поправки в закон «О политических партиях», минимальная численность членов партии составляла 10 тыс. человек. Потом — 50 тыс. Теперь будет 100 тысяч. Затем, надо полагать, полмиллиона, и дальше в такой же прогрессии до полного единства партии и народа.

Если спросить самого умного депутата Госдумы (ну есть же даже среди них самый умный!), почему, с правовой точки зрения, должно быть установлено минимальное число членов партии и почему вообще должен быть установлен порог прохождения в Думу, внятного ответа вы не получите. Я сколько раз пытался. Может быть, конечно, не попадал на самого умного, но все они в ответ заученно бормотали про пользу крупных партий, про необходимость отсечь от законотворчества маргиналов, про невозможность спокойно работать в Думе при большом количестве партий и фракций. А депутаты, отличающиеся особо высокой степенью цинизма, убеждали, что такие меры будут способствовать становлению многопартийности в стране. Политическая целесообразность и личная выгода — на первом месте. Конституция не в счет.

Порадовала нас на минувшей неделе своими планами и исполнительная власть. Как это повелось в России, с приходом нового начальника страны начинается какая-нибудь новая борьба. Ленин боролся с буржуазией; Сталин — с врагами народа; Хрущев дрался за кукурузу и догонял Америку; Брежнев боролся за разрядку, Андропов — за дисциплину, Горбачев за трезвость, Ельцин — за суверенитет и время от времени с инфляцией. Путин объявил борьбу за равноудаленность олигархов, а Дмитрий Медведев решил бороться с коррупцией. Шансов победить ее у нового президента не больше, чем у Хрущева — собрать урожай кукурузы в Норильске. Но кто смотрит на результат? Главное — процесс.

Глава президентской администрации Сергей Нарышкин представил президенту проект национального плана по борьбе с коррупцией. В соответствии с ним новый закон о борьбе с коррупцией должен быть принят до 1 октября этого года. В нем много приятных предложений: государственная программа защиты журналистов, проводящих собственные расследования случаев коррупции, создание гражданских антикоррупционных структур и даже поддержка борющихся с коррупцией неправительственных организаций. Понятно, что вся эта милая и безобидная возня ни к чему путному не приведет, как и всякая попытка лечить не саму болезнь, а ее отдельные проявления. В мире накоплен большой опыт борьбы с коррупцией, и при настоящем желании России здесь не пришлось бы изобретать велосипед.

Но при всей бесполезности предложенных мер среди поправок есть одна очень существенная. Сейчас оперативникам правоохранительных органов предоставлено право проводить оперативные мероприятия (например, «прослушку») без судебного ордера только при подозрении на совершение тяжких преступлений (с последующим уведомлением суда в течение 24-х часов). Насколько можно понять из неофициальных комментариев к новым еще не опубликованным поправкам, теперь эта норма будет распространяться на все преступления, а не только на тяжкие. Иначе говоря, оперативникам открывается широкий простор для срочной разработки подозреваемых по любым, даже самым незначительным преступлениям. Это так же похоже на борьбу с коррупцией, как ограничения в создании партий на становление многопартийности.

Давно подмечено сходство нашей власти с наперсточниками: как ни следи, а не углядишь за их последним и самым хитрым ходом. Профессионалы! Вот еще один подарок власти народу. С 1 июля вступают в силу новые Правила дорожного движения. Их опять поправили, и, на первый взгляд, все не так уж страшно — в чем-то хуже, в чем-то лучше. Под каким из наперстков тот самый шарик, который прячет от нас власть? А под самым важным, под тем, в котором огненными буквами записан животрепещущий российский вопрос: пить или не пить? На этот вопрос власть отвечает нам скромно и как бы нехотя, но положительно — пить. Но так, чтобы в крови было не более 0,3 промиле алкоголя. Добрая, народная у нас власть. 0,3 промиле алкоголя, это, выражаясь понятным русским языком, трезвость. По ныне действующим правилам (Инструкции по проведению медицинского освидетельствования на состояние опьянения лица, которое управляет транспортным средством — Приложение № 3 к приказу Минздрава РФ от 14.07.2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения») алкогольному опьянению соответствует уровень алкоголя в крови, начиная с 0,5 промиле. Именно с этой отметки водители, получившие в ДТП травму, считаются пьяными. Таким образом, фактически новые правила в отношении алкоголя не мягче, а строже ныне действующих. Так почему бы было просто не сказать: «Дорогие россияне! Не пейте за рулем, это плохо для вас, опасно для окружающих и пагубно для вашего кошелька, ибо закон мягче не становится».

Но нет, наоборот, делаются широковещательные разъяснения, что пить можно, но только совсем немного. Расчет простой: в нашей национальной традиции — пить до последней капли, и кто будет думать про 0,3 промиле, которые у мужчины среднего веса наступят через час после приема 70 г водки? Фактически власть провоцирует водителей, ибо озабочена не снижением количества аварий на наших дорогах, а отладкой еще одного транзитного механизма для перекачивания денег из кошельков водителей в карманы уличных разбойников с полосатой палочкой.

Наша власть неутомима. Президент молод, депутаты энергичны, и новые законы и постановления вылетают как горячие пирожки из печи. Мелькают холеные руки, молниеносно передвигаются наперстки, и если уж мы вынуждены играть с ними, то надо быть предельно внимательными. Следите за руками!

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30191
20 СЕНТЯБРЯ 2016 г.

Хороший мастер заботится об исправности своего инструмента. Плохой мастер об этом не думает и делает все кое-как. Именно такая у нас «демократия», именно такая у нас Госдума — сделанная кое-как из некачественного материала негодным инструментом.

Инструмент надо починить, он должен быть качественным и точным. Инструмент этот — выборы. Пока оппозиция будет удовлетворяться бутафорскими выборами, приватными договоренностями с властями и бесполезными жалобами на фальсификации, дееспособного парламента в России не будет.

Выборы — это, конечно, не только голосование на участках. Это еще и конкурентная предвыборная борьба, свобода создания политических партий, свободный доступ к телеканалам и другим СМИ, справедливая и эффективная юстиция и многое другое, что сопутствует подлинным демократиям.

Однако голосование на избирательных участках — это апофеоз выборов, и если начинать чинить инструмент, то хорошо бы именно с него. Наблюдение за подтасовками на выборах дело хорошее, но при отсутствии нормальной судебной системы практически бесполезное.

Однако можно поставить заслон на пути фальсификаций, изменив саму систему выборов. Прежде всего, отказавшись от обязательного тайного голосования. Пусть оно останется тайным для тех, кто опасается голосовать открыто. Пусть открытое, прозрачное, публичное голосование станет возможным для тех, кто этого не боится. Таких, я думаю, будет немало.

Участковая избирательная комиссия должна впечатывать фамилию избирателя в его бюллетень, регистрировать этот факт у себя, а ЦИК затем должен публиковать результаты поименного голосования в интернете на своем сайте. Чтобы каждый проголосовавший открыто мог зайти в интернет и убедиться, что его голос не украден, что он пошел тому депутату или той партии, которые он назвал.

Думаю, большая часть избирателей, поддерживающих оппозицию, проголосует открыто. У остальных всегда останется выбор: голосовать открыто или тайно. У власти будут выбиты практически все возможности для фальсификации в отношении тех, кто голосует открыто и безбоязненно.

Фальсификаторы выборов умеют воровать только в темноте и тишине, когда все испуганно молчат или ничего не видят. Для нынешней власти тайное голосование — как кислород для живого организма. Надо его хотя бы частично перекрыть.

Конечно, возможность открытого голосования не единственное, в чем должна состоять реформа закона о выборах. Необходимо вообще отменить предварительное голосование и систему открепительных талонов. Голосовать только в день выборов и только на своем участке. Может быть, пользоваться голосованием по интернету.

Необходимо отказаться от процентного барьера для прохождения партий в парламент как меры антиконституционной. Если источником власти в стране является народ, то каждый гражданин имеет право на представительство в парламенте. Набрал его кандидат или партия 1/450 голосов избирателей — получил одно место в парламенте. Собрала его партия все голоса — получила все 450 мест. Какие еще барьеры? С какой стати?

Оппозиционные партии, действительно заинтересованные в честных выборах, могли бы начать общенациональную кампанию за реформу избирательного законодательства. Оппозиции давно пора самостоятельно формировать политическую повестку дня, а не плестись на поводу у власти. Уверен, такая инициатива нашла бы широкую общественную поддержку и сплотила подлинных сторонников демократии. Людей, уставших от лжи, в России достаточно много.

Фото:Кирилл Кухмарь/ТАСС

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8204
7 ИЮЛЯ 2008 г.

Кажется, вот только что улеглись страсти, связанные с Национальной ассамблеей; только что утихли споры о допустимости сотрудничества демократов с красными. Между тем, сама жизнь подкидывает новые аргументы, как бы насмехаясь над нашим желанием расставить все точки над i в надоевшем уже споре.

Одним из самых веских доводов моих оппонентов, считающих союз демократов с национал-большевиками явлением нормальным, было многократно повторенное соображение о том, что нынешние лимоновцы — совсем не то, что они представляли из себя в те далекие времена, когда ходили по улицам, скандируя «Завершим реформы так: Сталин, Берия, ГУЛАГ». Оказывается, то был «художественный проект» Эдуарда Лимонова, а шовинизм и глупость в него добавил Дугин, с которым НБП уже давно развелась. «Смотри, — говорил мне мой замечательный и остроумный оппонент, — они заметно меняются. У них от национал-большевиков остались только название да символика, а так они вполне демократы — молодые, умные, горячие ребята. Они исправляются на наших глазах и нашими стараниями».

Спорить с таким возражением было трудно — нет же инструмента, которым можно измерить эти прогрессивные изменения. Оставалось ждать, что покажет жизнь. И она показала. Да так наглядно, что промолчать невозможно.

Поводом для последних выступлений национал-большевиков послужил судебный процесс в Латвии над их однопартийцем Владимиром Ильичом Линдерманом, который с некоторых пор стал почему-то называться Абелем (возможно, еврейская фамилия в партии, пропагандирующей российский шовинизм, была не совсем уместна). Владимира Ильича латвийское правосудие обвиняло в хранении взрывчатки, а лимоновцы в ответ обвиняют латвийские власти в преследовании русских в Латвии. Дело, однако, не в Линдермане с его взрывчаткой и не в русских с их латвийскими проблемами. Дело в том, как дрейфующие в сторону демократии национал-большевики защищают своего товарища.

Для начала они решили мстить за Линдермана послу Латвии в России. Для чего два лимоновца пришли 25 июня на его пресс-конференцию в РИА «Новости» и, будучи большевистскими журналистами, вопросы ему не задавали, а просто облили томатным соком, выкрикивая при этом «Свободу Владимиру Абелю!». Каким образом посол Андрис Тейкманис виновен в тюремных злоключениях Линдермана, знают только большевики. Скорее всего, этот человек был им безразличен — они метили в Латвию, они мстили за товарища. Личность г-на посла — сущая мелочь и в таких великих делах значения, разумеется, не имеет. Это к вопросу о приобщении национал-большевиков к ценностям демократии.

Следующая их акция оказалась еще более примечательной. 2 июля большевики заняли приемную МИД России в Денежном переулке в обычной для таких акций манере: с захватом помещений, приковыванием себя наручниками к решеткам, выступлениями из окна, зажженными файерами и т.п. Акция с правовой точки зрения более чем сомнительная, но по-человечески вполне понятная. В России сегодня добиваться чего-либо правовыми методами становится все труднее и труднее; а в иных случаях это и вовсе невозможно.

Вопрос, однако, в том, чего добиваться. Добивались они опять-таки свободы для Линдермана, обвинив российский МИД в предательстве интересов русских в так называемом ближнем зарубежье. «МИД — логово предателей» было написано на растянутом перед приемной транспаранте. То есть, по мнению национал-большевиков, МИД недостаточно активно вмешивается в дела соседних стран, защищая интересы тамошних русских и собственные российские интересы.

За 7-минутную демонстрацию (пока не прискакала милиция с кусачками и, перекусив наручники, не утащила демонстрантов в свое логово) один национал-большевик прочитал из окна приемной короткую и эмоциональную речь. Состояла она, в основном, из лозунгов, замечательно иллюстрирующих тезис о трансформации национал-большевистских взглядов в идеологию демократии и прав человека.

Итак, за время своей антимидовской акции лимоновцы успели выразить возмущение грубыми попытками пересмотра итогов Второй мировой войны, запретом советской символики в Литве, неуважительным отношением к памятникам советским воинам в Эстонии. «Советский воин — освободитель Прибалтики», — скандировали большевики и сокрушались по поводу беззубой политики российской дипломатии.

Как легко было убедиться, НБП критикует российские власти вообще и МИД в частности не менее остро, чем демократы, но только с обратным знаком. Если демократы призывают к уважительному отношению к соседним суверенным государствам не на словах, как это делает российская власть, а на деле, то национал-большевики ратуют за бесцеремонное вмешательство в дела этих государств, да и само их существование не признают законным. Законны, по их мнению, только интересы России, ибо «Россия — все, остальное — ничто!», как дружно скандировали они перед приемной МИДа. Да, старый лозунг, еще дугинских времен, но жив, как и сама человеконенавистническая суть национал-большевизма.

«Севастополь — русский город, Таллин — русский город, Вильнюс — русский город, Киев — русский город, Рига — русский город», — кричали они в совершеннейшем упоении, по-большевистски легко отказывая в суверенитете Украине, Эстонии, Литве и Латвии. «Глобальная цель национал-большевизма — создание Империи от Владивостока до Гибралтара на базе русской цивилизации», записано в программе НБП 1994 года — программе, которую сегодня ни сами лимоновцы, ни их друзья по демократическому лагерю стараются не афишировать, но которая, тем не менее, не отменена. «Ну что вы, это все старая история, — снисходительно улыбаются в таких случаях мои оппоненты, — сейчас они совсем другие». Да уж, дрейф национал-большевиков в сторону демократии впечатляет — западную границу воображаемой империи они милостиво согласились сдвинуть немного на восток. «Россия от Варшавы до Порт-Артура», — скандировали они перед приемной МИДа, с большевистским легкомыслием полагая, что можно не считаться с такими «малозначительными» государствами, как Польша и Китай. Почему они считают интересы этих стран несущественными? Очень просто: потому что «Россия — все, остальное — ничто».

Как при таких взглядах национал-большевиков часть российских демократов считает НБП своим политическим союзником — уму непостижимо. Невиданный плюрализм внутри одного политического объединения! Не зря же сказал, кажется, Наум Коржавин, что плюрализм в одной голове — это шизофрения.

С другой стороны, то, что НБП льнет к демократам, не удивительно. С их помощью национал-большевики получают заветную респектабельность в глазах общественного мнения, выходят из маргинального круга пещерных националистов и дремучих ксенофобов. Об этом они вполне откровенно пишут сами. «Проведение Маршей несогласных, которые носили зачастую несанкционированный характер и неизменно ставили на уши местную власть и “правоохранительные” органы, стало новой вехой в истории российского национал-большевизма. Если ранее национал-большевистские митинги и шествия собирали вместе несколько десятков или сотен человек, основную часть которых составляли сами нацболы и ближайшие сторонники, то теперь, при поддержке союзников из “Другой России”, НБ-движение приобрело многочисленную низовую поддержку граждан», — делится своими размышлениями в газете «Лимонка» Андрей Песоцкий. Также откровенно и ясно автор пишет и о роли демократических лидеров: «Участие национал-большевиков в коалиции “Другая Россия” адаптировало НБ-движение для народных масс. Известно, что агрессивная эстетика национал-большевизма, несмотря на ее привлекательность для радикалов, отталкивает значительную часть общества… За прошедший 2007 год данная проблема была во многом решена. Политические взаимоотношения Эдуарда Лимонова с такими статусными фигурами, как Гарри Каспаров и Михаил Касьянов (несмотря на характер этих взаимоотношений), протащили нацболов в большую политику. Появление Лимонова рядом с деятелями всероссийского масштаба, которых невозможно обвинить в маргинальности, символика нацболов рядом с флагами ОГФ, “Яблока” (и им подобных движений) пробудили у многих позитивный интерес к национал-большевикам как к серьезной силе, способной не только эпатировать, но и задавать позитивную повестку дня».

Позиция до предела расчетливая и вполне понятная. Издержки же при этом не так велики. Большевики всегда легко оправдывали любые средства высокой, как им кажется, целью. Так их учил Ленин. В борьбе хороши все средства — и легальные, и подпольные; и пропаганда, и оружие; а нравственно то, что идет на пользу пролетарской революции. Большевики, пока они не победили, многолики. Поэтому и сегодня с националистами они националисты, со сталинистами — сталинисты, с демократами — демократы. Им не надо отмываться от обвинений и объяснять свою всеядность. Такова их природа. Это даже не партийная тактика и не продуманная стратегия, это стиль их политического существования.

Они готовы сотрудничать со всеми, широко и по дружески распахивая объятия всем, кто может принести пользу партии. В том числе и с демократами. Единственно, с кем они не готовы сотрудничать, — это с властью. Тут они твердо выдерживают планку оппозиционности. Потому что власть сама по себе — это их хрустальная мечта, а хрустальной мечтой не делятся с проходимцами.

Власть же почитает их своими конкурентами, понимая, что не в состоянии с такой же легкостью апеллировать к низменным чувствам толпы и так же успешно играть на болезненных струнах державного шовинизма, имперского самолюбия, исторических обид и национальной исключительности. Сознавая пропагандистское превосходство национал-большевиков на той поляне, которую окучивает Кремль, власть мстит им как может — за мелко-уголовные выходки и административные правонарушения награждает национал-большевиков несоразмерными сроками и тяжелыми побоями.

Ореол жертвенности — козырная карта национал-большевиков. Готовность идти в тюрьму за свои убеждения действительно вызывает личное уважение, а произвол властей рождает сочувствие к их жертвам. Это сочувствие НБП стремится трансформировать в поддержку идей национал-большевизма. Может быть, поэтому лимоновцы так часто повторяют акции, заведомо нарушающие закон и сознательно обрекающие их исполнителей на репрессии властей. Таким образом НБП повышает свою общественную капитализацию.

Не забывают они при этом и о «демократической составляющей». Эти обязательные вставки должны примирить их с демократами. В крайнем случае, Эдуард Лимонов, человек, надо отдать ему должное, неглупый и находчивый, подтвердит, что национал-большевики — это самые настоящие демократы и при том герои, а название и символика — это просто дань памяти и традициям. Что касается шовинистических лозунгов, то их можно списать на горячность ребят и неудачную импровизацию. Впрочем, на импровизацию списать не удастся — на видео хорошо видно, что эмоциональное выступление из окна приемной МИДа зачитывается оратором по бумажке.

Зачитал выступающий и мнение НБП о суде над Линдерманом: «Мы уверены, что судебная система Латвии оставит его в тюрьме». На следующий день Линдермана оправдали. Теперь он сможет снова поиграть в революцию, хотя гораздо успешнее и, главное, общественно полезнее у него получалось издавать эротическую газету «Ещё!». Суд страны, которой национал-большевики отказывают в праве на существование, продемонстрировал свою независимость от политики и исполнительной власти.

Уверенность оратора из НБП в том, что судебная система Латвии сведет с Линдерманом счеты, появилась неспроста. Именно так со своим политическим оппонентом и поступили бы на месте латвийских властей национал-большевики. Именно так поступает сегодня с национал-большевиками российское правосудие. Может быть, лимоновцам стоит переписать свой лозунг по-новому: «Нам нужна великая Латвия от Риги до Владивостока»? По крайней мере, для них это было бы гораздо безопаснее. Впрочем, в Латвии их за это высмеют и там они, в отличие от России, вряд ли найдут каких-нибудь отчаянных демократов, готовых вступить с НБП в политический союз.

На последней акции НБП у приемной МИДа звучали известные демократические лозунги «Свободу политзаключенным», «Долой полицейское государство», «Нам нужна другая Россия». Не трудно догадаться, какая именно другая Россия нужна национал-большевикам. Можно представить, какое замечательное полицейское государство они построили бы, если бы отпала нужда притворяться демократами и в их руках была бы реальная власть. Можно содрогнуться при мысли о том, во что бы обошлось нашей стране и ее соседям воплощение большевистской мечты о России от Варшавы до Порт-Артура.

[Александр Подрабинек]

Экономисты говорят, что кризис стимулирует развитие. Если это применимо к политике, то результаты прошедших "выборов" могут стать для оппозиции стимулом к переменам. А могут и не стать. Это зависит, прежде всего, от нее самой.

Никакой катастрофы 18 сентября не случилось. Не было никакого провала и проигрыша, как об этом говорят многие российские и все зарубежные средства массовой информации. Будь это настоящие выборы по всем правилам демократических процедур, разговор о собранных голосах и недополученных мандатах имел бы смысл. Но эти "выборы" были такие же, как и предыдущие – с ограниченной возможностью политической деятельности, ущемленной свободой слова, парализованным правосудием и государственным произволом до выборной кампании плюс массовыми фальсификациями в день голосования. В таких условиях разговор о полученных процентах беспредметен и смешон. Проценты, выданные ЦИК, никак не отражают народное волеизъявление и расклад политических сил в стране. У фейковых выборов фейковые результаты.

Нет никаких сомнений, что при равных условиях предвыборной борьбы "Яблоко" и ПАРНАС получили бы свои 20–30 процентов голосов и имели бы свои фракции в парламенте. Именно поэтому равных условий им не дали. Они же удовлетворились тем, что им оставили, и ринулись в бой за депутатские мандаты. Это как если бы один дуэлянт вышел на дуэль в бронежилете с пистолетом "Глок", а другой – в футболке с детским пробочным пистолетиком. Покрасоваться перед дамами на такой дуэли, разумеется, можно, но шансов победить нет никаких.

Понимая это, большая часть российского электората на шоу не пришла. В выборах не приняло участие, по официальным данным, 52% всех избирателей, а по неофициальным подсчетам (с учетом вбросов) – 64%. Одних выборы вообще не интересуют, другие здраво рассудили, что нет смысла тратить время на бутафорию. Ни сами выборы того не стоят, ни унизившаяся до кремлевских подачек оппозиция.

Оппозиционеры настроение людей не учли. Обуреваемые жаждой получить депутатские мандаты в совершенно бесполезной Думе, они истерично призывали людей прийти на избирательные участки и отдать за них свои голоса. Зачем? Чтобы в Госдуме была "своя" фракция, чтобы было несколько "своих" депутатов. И это весь ответ, за которым не стоит ничего содержательного.

Ну в чем был смысл пребывания нескольких оппозиционных депутатов в Госдуме прошлого созыва? Что они сделали за время работы "бешеного принтера"? Что они могли сделать? Ничего. Максимум – выступить с красивым заявлением или послать язвительный запрос. Защитить чьи-то частные интересы. Перевести старушку через дорогу. О том, что призвание депутатов парламента – писать законы и контролировать правительство, они давно забыли. Да и нет у них таких возможностей в игрушечной думе г-на Путина.

Поэтому им остается только решать локальные проблемы, что само по себе неплохо, но к законотворческой деятельности никакого отношения не имеет. И за этим идти в Госдуму? Это как прийти в оперу, но не затем, чтобы послушать, а чтобы в антракте вкусно поесть в буфете и пощеголять перед театральной публикой в новом наряде. Можно, конечно, но при чем здесь опера?

Все эти игры с властью в поддавки уронили репутацию оппозиционеров ниже того допустимого уровня, при котором рядовому среднестатистическому избирателю еще хочется пойти и отдать за них свой голос. Будь в активе у оппозиции хоть какие-то значимые кампании в период между выборами, может быть, положение ее не было бы столь безнадежным. Но что можно вспомнить? У "Яблока" – борьба с точечной застройкой в городах. У ПАРНАСа – доклады Бориса Немцова и Леонида Мартынюка, продолженные в последнее время Ильей Яшиным. И это все, что заметно из положительного. Но этого сокрушительно мало для того, чтобы избиратель почувствовал, что он нужен оппозиции не только в день голосования.

И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали. Кризис – повод для обновления. Российский народ не злопамятен, чтоб не сказать забывчив. Вероятно, оппозиция еще может восстановить свою репутацию. У "Яблока" долгая история, не всегда гладкая, но зато самостоятельная. У ПАРНАСа хороший политический актив, и если выбросить из первой выборной тройки одного нелепого шута, то партия вполне может восстановиться.

Надо, однако, осознать, что оппозиционная деятельность – это не только борьба за власть и погоня за своим избирателем в дни выборов, это еще и живая реакция на политические события в стране. Это умение прислушиваться к обществу и учитывать его мнение. Это способность говорить неприятную правду, даже если это чревато тактическими потерями. И наконец, это необходимость проводить общенациональные политические кампании не только в связи с выборами. Если избиратели поймут, что оппозиции нужны не только депутатские мандаты, но и реальные изменения в стране, то в нужный день они легко оторвутся от дивана и придут поддержать оппозиционные партии.

Для этого оппозиция должна действительно желать чего-то помимо думских кресел. Например, справедливого законодательства о выборах. Равного доступа всех партий к избирательному процессу. Безобразно выглядело участие "Яблока" и ПАРНАСа в нынешних "выборах" на фоне того, что Партию прогресса к выборам не допустили. Ведь это в сущности такое же использование административного ресурса!

Оппозиция в России – явление неизбежное. В какой-то форме она непременно будет существовать. Возможно, старые оппозиционные партии сделают нужные выводы из прошедших "выборов", пересмотрят свою стратегию и вернут себе своих сторонников. Возможно, их заменят новые партии и движения. В любом случае, их успех будет зависеть не от ловкости рук в игре с кремлевскими наперсточниками и не от страстных призывов "прийти, а то проиграешь", а от репутации в глазах избирателей. Репутации, которая трудно достается, но легко теряется.

[Александр Подрабинек]

Похоже, ядерный шантаж Путина – это уже не блеф, не хитроумная игра с геополитическими расчетами. Это серьезная заявка на конфронтацию со всем миром, манифестация внутренней готовности к мировой войне. Общенациональные учения по гражданской обороне, ответственность губернаторов за мобилизацию, патриотическая истерия в прессе и на телевидении – все это и многое этому подобное, начавшись некогда как политическая игра и легкомысленный блеф, постепенно переходит в сферу военных решений.

Мы, со свойственными нам гуманистическими иллюзиями, все думаем, что рациональное начало возобладает над хаосом в душах и головах. Что интеллект победит инстинкты и эмоции. Что откровенное политическое безумие невозможно. Но оно еще как возможно! Безумцы не раз творили в истории то, во что прежде трудно было поверить. Трудно было даже себе представить. А потом рвали на себе волосы, сокрушаясь, что не остановили безумца, когда это было еще возможно, когда катастрофу можно было еще относительно легко предотвратить.

Мы пребываем в плену своих надежд. Он расправляется с оппозицией и бросает один за другим вызовы мировому сообществу. "Ну что вы, – успокаиваем мы себя и окружающих, – ему просто хочется показать себя крутым мачо; это просто поза и ничего другого". Он со слезами счастья на глазах аннексирует Крым и спонсирует террористов на Украине. "Это политический торг, – озабоченно покачиваем мы головой, – он просто хочет чувствовать себя равным с мировыми лидерами. Это спесь и ничего другого". Тогда он посылает в Сирию самолеты, и они бомбят военную оппозицию диктатора, а заодно госпитали, школы, гуманитарный конвой и просто скопления мирных людей. "Он, конечно, зарвался, – с последней надеждой думаем мы, – но это он так хочет выйти из международной изоляции. Просто он хочет, чтобы его считали лидером великой державы".

И все, что мы говорим о нем и думаем, – это правильно, но это лишь десятая часть того, что есть на самом деле. Остальные девять десятых – это неутолимая жажда власти, безграничный цинизм, идеальная беспощадность и абсолютная уверенность в том, что его политическое положение развязывает ему руки для любой авантюры. Он искренне верит в свое предназначение и безграничные возможности.

Можно сколько угодно утешать себя тем, что мы его как-нибудь переживем, что ему еще сидеть на скамье подсудимых в Гааге, что режим не протянет и трех месяцев, что все еще изменится к лучшему, потому что мы так страстно этого хотим. Но это детские утешения. Так успокаивают детей, когда им приснится страшный сон. Так успокаивают своих избирателей мировые лидеры, по-страусиному зарывающие свои головы в песок, чтобы не принимать ответственного решения. А оно на самом деле одно: любыми средствами нейтрализовать военный потенциал России, прежде чем в Кремле созреет политическая готовность к настоящей мировой войне.

Миролюбивым людям грядущая война всегда кажется невероятной. Но, взглянув на ситуацию трезво, неизбежно прийти к единственному выводу: чем раньше остановить безумца, тем меньше будет жертв. Иначе, когда будет уже действительно поздно и война заполыхает по всему миру, в последнее мгновение атомного апокалипсиса нам только и останется подумать: почему мы сидели сложа руки, когда еще можно было что-то сделать?

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30511
13 ДЕКАБРЯ 2016 г.

Посмотрел трансляцию заседания «Круглого стола 12 декабря» и лишний раз убедился, что совершенно правильно отказался от приглашения в нем участвовать. Мне кажется, участники круглого стола и сами понимают свою абсолютную несостоятельность, но не могут в этом признаться. Они все грешат на общество, которое их не понимает и не принимает; на власть, которая не дает им ступить ни шагу; на многие внешние обстоятельства.

Только на себя они даже не пытаются взглянуть со стороны. Они делают вид, что это общество наше не принимает идеи либерализма. В противном случае придется признать, что общество не принимает самих либералов. А это обидно признавать.

Ближе всех к диагнозу был Леонид Гозман, хотя лечение проблемы, учитывая некоторые печальные факты его биографии, я бы ему не доверил. А ближе всех к чему-то результативному был Александр Рыклин, хотя он и не договорил все до конца.

Да, есть проблема самоидентификации. Что такое оппозиция сегодня? Кто в ней и зачем? Рыклин поставил вопрос, на который участники круглого стола предпочли не отвечать. Ответ, между тем, простой и жесткий. Сегодняшняя оппозиция недееспособна в силу банальной причины – политической трусости. Да, собственно, и не только политической.

Собравшиеся на заседание «представители оппозиции, общественные деятели и интеллигенция» хотели бы громко звучать, но не смеют повысить голос. Они прекрасно видят все проблемы, но у них не хватает духа быть свободными людьми. Они не готовы ради свободы рисковать своим благополучием. Это очень наглядно продемонстрировал короткий диалог между ведущим собрание Николаем Сванидзе и Александром Рыклиным, который высказался против участия в имитации выборов.

СВАНИДЗЕ: У меня только вопрос: вот, скажем, на выборы ходить бесполезно. На улицу ходить запрещено. Вот у меня главный, собственно, вопрос, который мы сегодня обсуждаем: куда ходить?

РЫКЛИН: Слово «запрещено» должно исчезнуть из нашего лексикона.

СВАНИДЗЕ: Извини меня, есть закон. Нравится он нам или не нравится, но, если выйдешь – повяжут. Можешь не принимать [этот закон], но те, кто повяжут, его принимают.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Повяжут, так повяжут.

СВАНИДЗЕ: Ну замечательно! Ну, а что дальше-то? Оттого, что всех… Оттого, что мы… Давайте сейчас построимся в ряды, пойдем на Пушкинскую площадь и скажем «да здравствует конституция». Сколько мы там простоим?

РЫКЛИН: Давайте пойдем. Я – «за».

На этом дискуссия закончилась, ибо абсолютное большинство выступавших легко готовы видеть себя в роли мудрых наставников и политических вождей, но никак не в роли «повязанных» на Пушкинской площади!

Значительная часть собравшихся входила раньше или входит сейчас в разнообразные совещательные органы при федеральной власти – президентский Совет по правам человека, советы при министерствах, Общественную палату и прочие неприличности. При этом они хотят выглядеть оппозицией и представлять «интересы граждан, стоящих за европейский выбор». И очень удивляются, что публика их не понимает.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8212
9 ИЮЛЯ 2008 г.

komionline ru

Блоггера Савву Терентьева городской суд Сыктывкара приговорил к одному году заключения условно. Дело известное, но все же напомню: Терентьев оставил в блоге Живого журнала журналиста Суранова комментарий по поводу облика российской милиции. Очень неприятный комментарий. Против Терентьева возбудили уголовное дело по статье 282, часть 1 УК РФ — «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». 7 июля судья Любовь Сухарева вынесла обвинительный приговор.

Скажу сразу, комментарий Терентьева, с моей точки зрения, глупый, вздорный и оскорбительный. Но даже если с моим мнением согласны все граждане России, это никак не может быть основанием для уголовного преследования сыктывкарского блоггера. Вот что написал Терентьев в своем комментарии и за что его осудили: «Не согласен с тезисом "у милиционеров остался менталитет репрессивной дубинки в руках властьимущих", во-первых, у ментов, во-вторых, не остался, он просто-напросто неискореним. Мусор и в Африке мусор. Кто идет в менты — быдло, гопота — самые тупые, необразованные представители жив(отн)ого мира. было бы хорошо, если б в центре каждого города россии, на главной площади (в сыктывкаре — прям в центре стефановской, где елка стоит — чтоб всем видно было) стояла печь, как в освенциме, где церемониально, ежедневно, а лучше — дважды в сутки (в полдень и в полночь например) — сжигали бы по неверному менту, народ, чтоб сжигал, это был бы первый шаг к очищению общества от ментовско-гопотской грязи».

От души, глупо и неграмотно. С другой стороны, Савва Терентьев — рок-музыкант, а не журналист; и ЖЖ — интернет-дневник, а не общенациональная газета. Каждый выражает, как умеет, соображения, которые имеет.

Судить Терентьева по ст.282 было невозможно по двум причинам.

Причина первая. Ст. 282, ч.1 предполагает ответственность за «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации». Милиция — не есть социальная группа. Менты (милиционеры) — группа людей, характеризуемая профессиональной принадлежностью, а не социальной. Выражение ненависти к представителям профессии под действие ст.282 не подпадает.

Причина вторая. Статья 282 УК РФ противоречит требованиям ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, предполагающей право на свободное получение и распространение информации и собственных убеждений. Напомню, что международные конвенции, подписанные Россией, по нашим же законам имеют приоритет над национальным законодательством. Кстати, Европейской конвенции противоречит и Конституция России, в которой статья 10 также ограничивает свободу слова, совпадая по многим положениям со ст. 282 УК РФ.

На самом деле даже сыктывкарская судья хорошо понимает, что сам факт оскорбительного и негативного отзыва о милиции не может быть достаточным правовым основанием для осуждения подсудимого. Поэтому в обвинительном приговоре судья Сухарева пишет: «Терентьев С.С. … решил оказать публичное воздействие на людей с целью побуждения их к совершению насильственных действий в отношении лиц — сотрудников милиции, зарождению у людей решимости и стремления совершить противоправные действия в отношении указанных лиц».

Для ст. 282 хватило бы просто факта выражения враждебного отношения и ненависти, но, будучи, по-видимому, юристом грамотным и просвещенным, судья обвиняет Терентьева в призывах к насильственным действиям, пытаясь, таким образом, «дотянуть» дело Терентьева до уровня настоящего преступления. Действительно, в идеальном правовом государстве свобода слова может быть ограничена только прямыми призывами к совершению преступлений. Но таких призывов у Терентьева нет. Нельзя же считать эпатажный пассаж о необходимости сжигать неверных ментов на центральной площади серьезной попыткой организовать преступление или призвать к этому других.

Если такое высказывание Терентьева считать уголовным преступлением, то уже давно надо было бы возбудить уголовное дело и против Владимира Путина, пообещавшего всех чеченских боевиков «мочить в сортире». Он, можно сказать, прямо, публично и в оскорбительной форме призвал к противоправным действиям против такой социальной группы, как чеченские партизаны. Голимая 282-я! А поскольку призыв «мочить» был сопряжен с использованием своего служебного положения и, пожалуй, организованной группой (хотя бы устроители пресс-конференции), то налицо часть 2 ст. 282 — от 3 до 5 лет лишения свободы.

На самом деле уголовное преследование за комментарий в блоге очевидно абсурдно и оправдывается властями только как вынужденное ради «сохранения основ конституционного строя и безопасности государства». Это не шутка — именно в таком разделе УК находится ст. 282 и расположена она между статьями «Диверсия» (ст. 281) и «Разглашение государственной тайны» (ст. 283). Как видите, все очень серьезно. Ограничение свободы слова — дело большой государственной важности; поэтому ст. 282 занимает в Уголовном кодексе такое же почетное место, как в советское время: статья 70 УК РСФСР — «Антисоветская агитация и пропаганда» — «жила» тогда между статьями «Вредительство» и «Пропаганда войны».

Дикость уголовного преследования Терентьева за запись в ЖЖ, не означает, однако, что автор имеет иммунитет от правосудия. Вполне разумным и допустимым было бы, например, предъявление Терентьеву гражданских исков о защите чести и достоинства от милиции. Написал безапелляционно сразу обо всех — значит, написал о каждом. Каждый милиционер страны мог бы вытащить Терентьева в суд и заставить его доказывать, что именно он, истец, и есть то самое быдло и гопота, тот самый тупой и необразованный представитель животного мира, о котором Савва Терентьев написал в своем блоге. За оскорбительные обобщения надо отвечать. Боюсь, общая сумма исков превысила бы пожизненные доходы Терентьева.

Сегодняшняя проблема, однако, не в оскорбленных чувствах, которые уместно отстаивать в гражданском суде. Наша проблема — в решимости нашего государства ограничивать свободу слова вообще и в интернете в частности. Эта свободная зона еще не во власти строителей вертикали, но они делают все возможное, чтобы подчинить себе этот последний надежный островок свободы слова в стране. Как мы к этому пришли, тема отдельного исследования.
http://www.rusliberal.com/showthread.php?t=285354
Обсудить "Свободная зона — условно" на форуме

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8229
21 ИЮЛЯ 2008 г.
2004.novayagazeta ru

Как дошли мы до такой жизни — после всего, что было в 90-х? После сверкающего разнообразия печатной прессы, прямых эфиров на телевидении, карикатур на президента, «Кукол», журналистских расследований по делам первых лиц страны. Куда делась наша свобода? Осторожничают газеты, лавируя между читательским вниманием, строгим взором «басманных» судей и капризными требованиями спонсоров. Угасла живая жизнь на телевидении, поливающем зрителей как из ассенизаторской цистерны кривлянием «юмористов», байками про покойников, дешевой попсой и натужными сериалами. Превратилось почти в сплошной музыкальный салон FM-радио, а немногие оставшиеся информационные каналы предпочитают не перечить официальной версии событий и понимают свободу слова все больше как свободу выбора между Прохановым и Леонтьевым. Имеют право, но какая тоска и убожество.

Остался пока интернет, но и он подвергается атакам по всем направлениям. Уже давно на коротком поводке у ФСБ провайдеры, предоставляющие доступ во всемирную паутину. Любая информация о клиентах — по первому требованию. Строптивых — единицы. Не понравилась властям публикация в интернете — получите срок. Пока условный, как у Саввы Терентьева из Сыктывкара, но лиха беда начало. Главное — почин, а от условного срока до безусловного рукой подать.

Министр внутренних дел Рашид Нургалиев решил выслужиться на ниве закручивания гаек и предложил законодательно приравнять интернет к средствам массовой информации. Чтобы, значит, успешнее бороться с пропагандой экстремизма. Не угадал, не выслужился — Медведеву эта идея не понравилась. Следовательно, и Госдуме не понравится. Но ничего, и на старуху бывает проруха, главное, министр старался в «правильном» направлении. Кто же осудит чиновника за то, что он пытался ограничить права человека ради простоты государственного управления?

«Министерству юстиции, МВД и ФСБ необходимо проявить большую настойчивость в работе с депутатским корпусом о законодательном признании интернета средством массовой информации со всеми вытекающими правовыми последствиями для держателей подрывных сайтов», — заявил министр на первом заседании правительственной комиссии по профилактике правонарушений. Оцените лексику — «подрывные сайты»! Раньше была «подрывная антисоветская литература».

Вообще говоря, предложение Нургалиева достаточно пустое. Чтобы министру и его подчиненным вылавливать неподцензурных блогеров, а тем более закрывать непонравившиеся сайты, интернет приравнивать к СМИ совершенно не обязательно. Приговор Терентьеву иллюстрирует это как нельзя лучше. В самом деле, зачем милиции нужно исправлять Закон о печати, если они ловят и сажают преступников в рамках Уголовного кодекса? Так что «борьба с преступностью» — это всего лишь удобная фигура речи.

За предложением Нургалиева видятся две цели. Ближняя — выслужиться (не получилось). Отдаленная — приравняв интернет к СМИ, ввести лицензирование, как на радио и ТВ или, или на худой конец, регистрацию, как на печатную прессу. Тут два больших преимущества и одно маленькое. Маленькое состоит в том, что станет меньше работы по вылавливанию преступников. Большие преимущества куда интересней.

Как инициатор этого замечательного начинания и важное звено в противостоянии экстремизму, МВД могло бы рассчитывать на участие в процессе лицензирования и регистрации. Это первое большое преимущество. Хотите получить лицензию на вещание или регистрацию для газеты — пожалуйста, только сначала получите согласование в соответствующем территориальном подразделении МВД. Всего-то навсего подпись одного-двух милицейских начальников. Запишитесь, пожалуйста, на прием сначала к одному, потом к другому. «Да, ближайшая возможность — только через месяц, ничего не поделаешь, желающих много, а мы тут одни, и на такую маленькую зарплату желающих, знаете ли, нет. Ну вы понимаете. Короче говоря, ускорить можно. Но только запись на прием, а уж выдача согласования — это, извините, отдельная история. Пока все проверим, пробьем по ЦАБу, выясним судимости, секретности, допуски, родственников за границей… Кроме того, в ФСБ запрос надо сделать, а там совсем другая контора и такая, между нами говоря, дорогая. Ну вы понимаете. Или наберитесь терпения и ждите».

Второе преимущество — зеркальное отражение первого. Уж если МВД подключить к выдаче лицензий и регистраций, так кому же ведать и отзывом этих разрешений? А это, согласитесь, еще веселее и прибыльней.

Хотя инициатива Нургалиева, по всей видимости, провалилась, вектор усилий правоохранительных чиновников достаточно понятен. Хорошо бы иметь закон, чтобы можно было сажать за «неправильно» написанную фразу. Но если нет специального закона, будем преследовать и без него. И преследуют. Случай с Саввой Терентьевым, увы, не единственный.

14 февраля 2007 г. московская прокуратура возбудила уголовное дело по факту публикации президентом информационно-исследовательского центра «Панорама» Владимиром Прибыловским на интернет-сайте anticompromat.ru текста допроса свидетеля по делу об убийстве бывшего начальника Московского УФСБ генерала Анатолия Трофимова. Следствие пытается установить источник утечки информации. Сам Прибыловский проходит по этому делу пока как свидетель.

В Великом Новгороде в настоящее время расследуется уголовное дело по факту публикаций в интернете в 2006-2007 годах текстов, в которых содержатся «специальные языковые и графические средства для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных оценок, негативных установок в отношении представителей определенной нации, расы, религии. Данные тексты носят публичный характер». Автор этих текстов, 22-летняя Евгения Савельева, признана подозреваемой и с 1 июля этого года находится под подпиской о невыезде. Очевидно, дело дойдет до суда.

Естественная реакция живого заинтересованного человека — за что? Нормальная реакция здорового толерантного общества — почему? Каждому интересно знать, за что именно правоохранительные органы ополчились на очередного блогера, но еще важнее обществу знать, почему в ответ на печатное слово применяются методы уголовной юстиции. На первый вопрос следствие, наверное, с удовольствием ответит, что Евгения Савельева — антисемитка, русская националистка, любительница немецкого национал-социализма. Возможно, это действительно так. Ее взгляды — ее дело. Другой вопрос — почему за высказывание своих взглядов ее надо тянуть в суд? Из Постановления об избрании меры пресечения (единственном документе по делу, который удалось найти в открытом доступе) не видно, что она призывает к насильственным и противоправным действиям. Но следствию хватает и того, что она дает «отрицательные оценки». Неправильные оценки дает, не такие, как надо, не такие, как велит партия, правительство и Министерство внутренних дел. Наверное, многие нормальные люди тоже не согласятся с ее взглядами, но если сочтут нужным спорить с ней, то будут делать это в интернете или публичной дискуссии, а не на судебном заседании.

Как же дошли мы до жизни такой? Ведь после крушения коммунизма и падения советской власти свобода слова, казалось, была безграничной и на века. В либеральных кругах популярна мысль о том, что свободу слова у нас отняла власть. Это верно только отчасти. На самом деле, свободу не столько отнимают, сколько отдают. Это мы сами отдали ее пожирателям нашего будущего.

Наступление на свободу началось отнюдь не с интернета. Но каждый раз, когда власть покушалась на свободу слова, лишь незначительная часть наших масс-медиа хоть как-то реагировала на агрессию. Когда в начале 2006 года главного редактора нижегородской газеты «Правозащита» Станислава Дмитриевского за «возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды» (ст. 282) приговорили к 2 годам лишения свободы условно, лишь очень немногие сообщили об этом и еще меньше выказали осужденному свою поддержку. Большинство нашло удобные объяснения: газета не настоящая, а правозащитная; а нечего было публиковать интервью с Масхадовым и Закаевым; срок-то небольшой и, слава Богу, условный.

Когда в конце того же 2006 года к 5 годам реального срока лишения свободы по той же самой статье приговорили редактора малотиражного бюллетеня «Радикальная политика» Бориса Стомахина, то на это событие отозвались и вовсе единицы. Ведь бюллетень выходил тиражом всего несколько десятков экземпляров, а Стомахин открыто заявлял в нем о поддержке чеченских партизан и желал проигрыша русскому оружию.

Увы, большинство наших не то что сограждан, а даже журналистов больны тем, что я назвал бы «идеологическим сепсисом». Самый яркий симптом его — неумение отличить идеи от права эти идеи высказывать. Не буду повторять знаменитое вольтеровское «умру за ваше право высказывать чуждые мне идеи» (тем более что он никогда ничего подобного не писал!), но отмечу, что идеи и право их высказывать — вещи совершенно различные. Власть же, досконально освоившая правила политической спекуляции, горячо убеждает общество, что, защищая право высказывать определенные идеи, человек обязательно является приверженцем этих идей. Между частным случаем идеологии и свободой слова ставится знак равенства. На неокрепшее демократическое сознание большинства нашего общества это действует.

К тому же, большинство полагает, что до них очередь не дойдет. И они не ошибаются, до них очередь действительно не дойдет. Их просто нет в этой очереди, и они не заметят, что потеряли, потому что им комфортно без всякой свободы; они привычно смирятся со всяким давлением, произволом и цензурой. Свобода слова им просто не нужна. Она нужна, к сожалению, очень немногим, которым и приходится сейчас платить из собственной жизни за равнодушие к свободе слова своих коллег по цеху.

Однако равнодушие к свободе — это только половина беды. Другая половина — нетерпимость, распространенная даже среди тех, кто считает себя либералом и приверженцем свободы слова. Речь опять же идет не о нетерпимости к идеям, взглядам и вкусам, а к праву их высказывать.

Когда осенью 2006 года в Москве готовилось проведение националистического «Русского марша», длинный перечень правозащитных организаций, политиков и журналистов во главе с Московской Хельсинкской группой и Общероссийским движением за права человека оказался под открытым письмом московским властям с требованием остановить «фашистскую провокацию». «Демонстративное провозглашение в центре Москвы, в канун 65-летия парада защитников столицы на Красной площади, радикально-националистических, ксенофобских, экстремистских лозунгов и призывов будет выглядеть, как прорыв к захвату власти неофашистскими и неонацистскими силами», — писали тогда правозащитники. Как это будет выглядеть и на что это вообще похоже, возмущались авторы письма. Понятно, что правозащитникам и демократам чужды национализм и ксенофобия. Но свобода слова им тоже чужда? «… мы просим Вас как высшее должностное лицо столицы, — писали они Лужкову, — не допустить демонстрации или митинга «Русский марш — 2006» в случае использования антиконституционных и экстремистских плакатов и лозунгов». Какая знакомая лексика, какие привычные аргументы — «антиконституционные плакаты», «экстремистские лозунги»… Демократы метили в националистов, а попали в себя, потому что не существует свободы большой и сияющей для демократов и маленькой и куцей для шовинистов. Свобода может быть только одна для всех, или ее может не быть вовсе.

А еще раньше было дело Константина Смирнова-Осташвили, русского националиста и антисемита. В январе 1990 года он учинил безобразный скандал в ЦДЛ на собрании общества «Апрель» (писатели в поддержку перестройки). За дебош, по результатам которого ему бы следовало дать максимум 15 суток административного ареста или наложить штраф, Осташвили судили по ст. 74 УК РСФСР («Нарушение национального или расового равноправия» — предтеча сегодняшней ст.282) и приговорили к 2 годам лагеря. Как радовались тогда демократы! Я помню, в каком упоении была демократическая журналистка Алла Гербер — порок наказан, справедливость восторжествовала! Но восторжествовала вовсе не справедливость, а благоприятная в то время к демократам политическая конъюнктура. Приговор оказался смертным — через год Осташвили вытащили из петли в его лагерном бараке. Не помню, чтобы кто-нибудь из нашей либеральной публики сожалел тогда о вынесенном ему приговоре.

Неспособность многих наших демократов признать за идейными противниками право на политическое существование производит странное впечатление. Будто либеральные ценности — это для них некоторая игрушка, приятная и полезная только в их собственных руках. Особенно это умиляет на фоне периодического сердечного братания с точно такими же идейными оппонентами. Молодежный лидер «Яблока» Илья Яшин, который любит фотографироваться на фоне патологического убийцы Че Гевары и легко участвует в совместных уличных протестах с национал-большевиками, недавно на Арбате набросился на продавщицу бронзовых бюстиков Гитлера. Понятно, что Яшину не нравится Гитлер, но почему продавщица должна продавать только такие бюстики, которые нравятся Яшину? Похожим образом, кстати, повел себя недавно один немец, оторвавший восковую голову Гитлера в первый же день работы музея восковых фигур мадам Тюссо в Берлине. Сделал он это, правда, не из политических соображений, а на спор с друзьями, и теперь будет много платить за восстановление фигуры.

Вообще с Гитлером опять стало много проблем. В Киеве в магазине безделушек продавали куклу Гитлера, об этом напечатали многие газеты, и разразился скандал. Даже в «ЕЖе» один из постоянных его авторов недоумевал, почему же причастные к этому граждане Украины еще не под судом? Автор, между прочим, вполне либеральных взглядов, но у него, как и многих других либералов, в какой-то момент срабатывает странный механизм отсечения либеральных ценностей от остальной жизни. Ну по какой же статье надо судить продавца кукол Гитлера? По статье о запрете изображения вождей нацизма? Нужна такая статья? И где ближайшая остановка на этом пути запретов?

Вот, пожалуйста, в начале июля суд в Ульяновске запретил распространять в России книгу британского историка о Гитлере. По исковому заявлению прокурора Засвияжского района Ульяновска суд признал экстремистскими материалы книги Хью Тревор-Ропера «Застольные беседы Гитлера. 1941–1944 гг.». Там приведены очень ценные для историков высказывания Гитлера в неформальной обстановке. Таким образом, список запрещенных в России книг пополнился еще одной.

Следующим шагом станет запрет на упоминание имени Гитлера в печати? А затем введение уголовной ответственности за такие упоминания? На пути запретов остановиться очень трудно, потому что этот путь больше всего напоминает наклонную плоскость. Скатиться по нему легко, выбраться — трудно. И это только вначале запретительные меры касаются маргиналов, признанных мировых злодеев, осуждаемых идеологий и человеконенавистнических взглядов. 2005.novayagazeta ruДальше — больше, и, скатываясь вниз, лавина запретов может только расширяться, захватывая все больше наших прав и возможностей, пока не похоронит под собой все ценности либерального общества и институты демократии. Кто тогда остановит эту лавину? Те, кто сегодня легкомысленно кидает камушки своей неприязни в готовую сорваться на наши головы лавину беззакония? Сомневаюсь. Так, может быть, лучше пусть каждый сам выбирает, в какие куклы играть и какие книжки читать?

Вот она — свобода. Демократам — объяснять, что как ни плоха демократия, а лучше нее ничего не придумано. Коммунистам — призывать к торжеству брюха над душой. Националистам — восхищаться собой и не любить чужих. Державникам — ратовать за сильную власть. Монархистам — призывать на трон царя. Национал-большевикам — мечтать о великой России от Варшавы до Порт-Артура. Гомосексуалистам — устраивать гей-парады. Профсоюзникам — 1 мая защищать зарплаты трудящихся. Антипрогибиционистам — требовать легализации марихуаны. Православным — ходить по улицам крестным ходом. Правозащитникам — клеймить чиновников и дурные законы. А либералам — следить, чтобы всем вышеперечисленным не запрещали пропагандировать то, что они считают правильным. И не шарахаться в ужасе от требований легализовать легкие наркотики — люди вправе обсуждать законы и публично требовать их изменения. Не заводить мученически глаза при упоминании проблем сексменьшинств — люди вправе сами выбирать себе сексуальные ориентиры и рассчитывать на уважительное отношение к себе. Не обязательно разделять чужие взгляды и вкусы, вполне можно оставаться непримиримым и нетерпимым к идеям и политическим направлениям. Можно спорить с оппонентами и предавать их анафеме. Можно издеваться над чужими вкусами и смеяться над чужими идеалами. Можно клеймить и обвинять, соглашаться и протестовать, торжествовать и ошибаться. Нельзя только отказывать кому бы то ни было в праве публично высказывать свои взгляды. Как бы противны они вам ни были. Только так можно сохранить гражданскую свободу.

Увы, с одной маленькой поправкой — чтобы сохранить свободу, ее надо ценить. В конце 80-х - начале 90-х свобода слова свалилась на российское общество, как подарок. Те, кто никогда не платил за нее серьезную цену, не очень-то за нее держатся. Даже пустяковая цена становится для них чрезмерной. Подавляющее большинство изданий самоцензурируются. Редакторы и журналисты безо всякого давления Кремля заранее знают, что говорить и писать можно, а что — нельзя. Что уж говорить о том, чтобы пойти наперекор прямым указаниям! Хотя цена за это — не лагерный срок, не ссылка в Сибирь, не убийство из-за угла. Это пока удел самых смелых, самых настойчивых или самых маргинальных. Они защищают нашу общую свободу, пока молчаливое большинство готово отдать ее властям по первому требованию.

Вот показательный пример. С Евгении Савельевой, блогера из Великого Новгорода, следователь Амбарцумян взял подписку о неразглашении материалов предварительного следствия. «Я, от безвыходности (а что тут еще сделаешь), подписала. Так что теперь ничего из этих данных я сюда публиковать, равно как и просто кому-то сообщать, не могу — в противном случае Амбарцумян Е.Г. пригрозил новым — еще одним — уголовным делом», — пишет Савельева в своем Живом журнале.

Все верно, свобода писать о свом уголовном деле может стоить ей еще одного уголовного дела. А велика ли цена за новое дело? Да от штрафа до трехмесячного ареста. Платить такую цену или нет — личный выбор каждого, тут не попрекнешь. Но кто не хочет отстаивать свою свободу, тому не пристало жаловаться на рабство.

А вот другой пример — разгон НТВ, 2001 год. В Останкино на митинг поддержки НТВ стекаются тысячи москвичей. Люди стоят, несмотря на мелкий моросящий дождь. Много самодельных плакатов. Все помнят, как жители Праги в буквальном смысле слова отстояли свое независимое телевидение. Такое казалось возможным и в Москве, и люди, пришедшие на митинг, к этому готовы. Готовы принести палатки, остаться в оцеплении на ночь. Но вот выступает Евгений Киселев и призывает по окончанию митинга всех расходиться по домам, чтобы не провоцировать власть на ответные меры. Он не просил людей остаться — он просил их уйти!

Ясно одно, за свободу приходится платить — иногда неволей, иногда штрафом, иногда просто потерей работы и благополучия. Иногда только риском. Свобода, полученная даром, уплывает из наших рук так же легко, как деньги, полученные по выигрышному лотерейному билету.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8253
29 ИЮЛЯ 2008 г.
коллаж ЕЖ

Выступая в прошлую среду в подмосковных Горках со вступительным словом на совещании по вопросам формирования резерва управленческих кадров, президент России Дмитрий Медведев подтвердил, что на государственные должности чиновники попадают «по коррупционным схемам» — назначаются иногда по принципу личной преданности, по знакомству или просто за деньги. При этом Медведев утверждал, что Россия все-таки демократическое государство, «а не средневековая деспотия», и «поэтому мы должны вырваться из этого порочного круга».

Медведев сетовал на кадровый голод в сфере государственного управления и сожалел об отсутствии налаженной системы подготовки кадров. Ему даже взгрустнулось о прошлом. По его словам, в советское время такая система была, она называлась «номенклатурной системой подготовки кадров, имела и очевидные минусы всем известные, и определённые достоинства, но сейчас она не действует по вполне понятным причинам. Ничего нового мы за 15 лет не создали».

Newsru.com приводит в связи с этим слова лидера ЛДПР Владимира Жириновского о стоимости государственных должностей: «Губернатор где-то 5-7 миллионов евро, место в Совете федерации столько же. Какие-то более низкие инстанции, например, начальник департамента или руководитель Федеральной службы, будет чуть меньше 4-3». Нет никаких оснований не верить Владимиру Вольфовичу — уж он-то точно знает!

Борьбу с коррупцией можно назвать новой забавой очередного президента. На самом деле, забава эта старая, только раньше она называлась борьбой со взяточниками и казнокрадами, а еще раньше — с посулами. Когда-то Петр первый отменил все законные подношения чиновникам, но с незаконными — посулами — справиться не смог. Даже повесив сибирского губернатора князя Гагарина, он не добился забвения крепкой русской традиции — подкупа чиновников. Что уж говорить про советские и послесоветские времена. Коррупция вообще вечна, а в не правовых государствах она растет просто, как на дрожжах.

Однако за объявленной войной коррупции можно разглядеть и новый инструмент в подковерной политической борьбе. В этой войне видны два фронта: перенос опоры личной власти с силовиков на судейских и подготовка к интенсивной замене кадров. Путинских кадров. Задачи, может быть, и неплохие, но к борьбе с коррупцией отношения не имеющие.

Сожалея об отсутствии кадрового резерва, Медведев деликатно пнул своего предшественника: «Скажем откровенно, государство на эти вопросы не особенно тратит время». Медведев теперь возьмется за кадровую политику. Вероятно, он хорошо усвоил завет нашего генералиссимуса — «кадры решают все». «Все» — это слишком сильно сказано, но проблему политической устойчивости Медведева, очевидно, решить могут. Очень может быть, что не за горами то время, когда обвинения в коррупции будут предъявлены знаковым фигурам путинского времени. Против этого никто не посмеет возражать ни внутри страны, ни тем более на Западе. Да и чего возражать — дело-то хорошее!

Только при чем здесь коррупция? Абсолютно не при чем. Для противостояния коррупции необходимы, прежде всего, существование в стране свободной политической конкуренции, защищенное от репрессий гражданское общество, не поддающиеся двусмысленному толкованию законы. Необходимо отнять у чиновников возможность трактовать законы и другие нормативные акты. И, наконец, необходимо наличие в стране свободной прессы — цепного пса общества, готового «растерзать» на страницах газет и в эфире радио и телевидения коррупционеров, продажных политиков и чиновников. И даже при всем этом окончательно победить коррупцию вряд ли удастся. Но эти меры — тот минимум, без выполнения которого все разговоры о борьбе с коррупцией остаются пустой болтовней.

И что, президент Медведев ради победы над коррупцией решится на крутое изменение политического курса?

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8262
1 АВГУСТА 2008 г.
community.livejournal.com

Рассказывают, что в 1969 году, отмечая годовщину подписанного Лениным в 1919 году декрета, согласно которому все цирки страны в один день стали государственными, на фронтоне московского цирка на Цветном бульваре вывесили бодрый плакат — «50 лет советского цирка». Рассказывают также, что плакат вскорости сняли, ибо даже тупые партийные чиновники осознали двусмысленность этого выражения.

Однако в начале 90-х годов прошлого века «советский цирк» к всеобщему облегчению действительно уехал, или, точнее, мы все уехали от него. А советские клоуны, увы, остались. В частности, в МИД России. В минувшую субботу они разыграли свою неподражаемую клоунаду по случаю подписания президентом США Джорджем Бушем прокламации 2008 года в связи с «Неделей порабощенных народов».

Американский президент, который тоже иногда смешит публику, на сей раз высказал вполне тривиальное соображение о том, в ХХ веке коммунизм и нацизм были «единым злом». Для всего мира это такая же банальная истина, как для физиков — закон Архимеда, для химиков — периодический закон, а для первоклассников утверждение, что дважды два равняется четырем.

Но все не так просто в МИД России. «На прошлой неделе президент США Джордж Буш подписал очередную прокламацию на тему «порабощенных народов», с которыми он ежегодно выступает на основании закона, принятого еще в эпоху «холодной войны». В общем, все как обычно, но на этот раз появилось одно «новшество»: совершенно недвусмысленно поставлен знак равенства между германским нацизмом и советским коммунизмом, которые теперь трактуются как «единое зло» XX века», — говорится в заявлении департамента информации и печати МИД РФ.

Экое оскорбление — сравнить коммунизм с нацизмом! И это при том, что по некоторым позициям товарищи коммунисты оставили товарищей нацистов далеко позади — например, по части истребления граждан собственной страны или государственного предательства собственных военнопленных. Кто бы мог подумать, что спустя 17 лет после крушения коммунистической системы МИД России официально встанет на защиту коммунизма?

Нет, конечно, МИД РФ — это еще не КПРФ, и мидаки не оправдывают преступлений коммунизма полностью. «Осуждая злоупотребления властью и неоправданную суровость внутриполитического курса советского режима того времени, мы, тем не менее, не можем равнодушно отнестись к попыткам уравнять коммунизм с нацизмом и согласиться с тем, что они были движимы одними и теми же помыслами и устремлениями», — сказано в комментарии департамента информации МИД. Это похоже на то, как милиционеры, попавшие под суд за пытки и убийства мирных граждан, обвиняются у нас в превышении должностных полномочий. Ну как бы перестарались ребята, проявили излишнее усердие, неправильно поняли интересы службы. А помыслы и устремления правильные, вовсе даже не преступные. Именно так расценивает МИД РФ теорию и практику коммунизма в нашей стране.

Честно говоря, чему удивляться? Министр иностранных дел Сергей Лавров — выпускник МГИМО (1972 г.), карьерный дипломат, коммунист (член КПСС до 1991 г.). Директор департамента информации и печати МИД РФ Андрей Нестеренко также выпускник МГИМО (1977 г.), член КПСС, с 1977 г. работал на различных должностях в центральном аппарате МИД СССР и в дипломатических представительствах за рубежом. Это они-то, проверенные комсомольцы (других в МГИМО не принимали), коммунисты, сделавшие профессиональную карьеру во времена Брежнева и Андропова, скажут недоброе слово о коммунизме? Да только под угрозой увольнения!

Сегодня ситуация такова, что из МИДа скорее уволят тех, кто критикует коммунистическое прошлое, чем тех, кто его прославляет. Потому что мы встаем с колен, вспоминаем, чему нас учили в школе на уроках истории и в институтах на лекциях по марксизму-ленинизму, а затем заученно бубним навечно въевшееся в мозг: «Исторические факты непреложно свидетельствуют, что именно СССР внес решающий вклад в победу над германским фашизмом. Именно благодаря Советскому Союзу, ратному и трудовому подвигу советских людей Европа была спасена от нацистской оккупации и порабощения. Память об этом навсегда сохранится в сердцах благодарных потомков». Это не из решений очередного съезда КПСС, как вы, может быть, подумали, а все из того же субботнего комментария МИДа.

С чего бы это сегодня стала всплывать старая советская лексика, заезженные пропагандистские клише, убогие аргументы советской внешней политики? «Печально, что в новых реалиях XXI века старая «холодная война» за умы людей продолжается, причем с использованием сомнительных приемов, — говорится в комментарии МИДа. — Это неправильный путь».

Да как же ей не продолжаться, если внешнеполитическое ведомство России открыто встает на защиту коммунистической идеологии? Холодная война была результатом противостояния западной демократии и советского коммунизма, и это был правильный путь, верный выход в отношениях с советским тоталитаризмом, единственная альтернатива капитуляции Запада перед международной коммунистической системой. Сегодня МИД России, обеляя коммунизм, вполне осознанно открывает фронт холодной войны, объявляет о своей готовности к ней. Эта война может вновь жестко разделить Россию на стадо клоунов, поднимающихся с колен, и немногочисленных сторонников демократического будущего России, сидящих по лагерям и тюрьмам.