7747. Эра немилосердия

[Общая газета]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 7-13 июня 2001 ГОДА №23 (409)
Президент, помилуй!
После нескольких месяцев напрасных трудов члены Комиссии по вопросам помилования обратились к Владимиру Путину с просьбой об аудиенции
Всю последнюю неделю только и разговоров было: администрация президента якобы собирается распустить Комиссию по вопросам помилования. Есть ли опасность ликвидации этого важнейшего демократического института? На эти и другие вопросы отвечает Сергей ВИЦИН, заместитель председателя Совета при президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия, член Комиссии по вопросам помилования при президенте РФ.
-Сергей Ефимович, у вас есть сведения, что Комиссию будут распускать?
-Я не видел никаких документов, из которых можно было бы сделать такой вывод. Но давление, безусловно, ощущается. –Вы о том, что президент не подписывает указы о помиловании на основании решений Комиссии?
-Да. Уже несколько месяцев глава государства проекты указов о помиловании не подписывает. Хотя в прошлом году было помиловано примерно 12 тысяч человек, столько же годом раньше. Эта цифра может показаться очень большой. Но если посчитать, то окажется, что речь идет всего-навсего о 0.6 процента всех осужденных. Я полагаю вредными попытки некоторых высоких чиновников придать помилованию статус исключительного акта. Ведь что такое помилование? Это процедура, так сказать, селективная. Мы выбираем, кто достоин снисхождения, а кто-нет. Нельзя забывать, что значительная часть решений комиссии не связана с немедленным освобождением, мы просто снижаем срок наказания.
Кому снижаем? Если посмотреть состав наших осужденных, то это вовсе не те преступники, которые в представлении обывателя соотносятся с образом злодея. В большинстве своем-это несчастные, спившиеся люди, безработные, совершившие кражи по мелочам. Хочется спросить наши правоохранительные органы: извините, а почему в Комиссии почти нет материалов на киллеров, мафиози, взяточников? Ведь общество страдает не от доярки, которая с фермы унесла бидон молока, чтобы накормить детей, а от коррупционера, прокручивающего бюджетные миллионы.
Но наше уголовное законодательство, к сожалению, наказывает, в основном, слабого. Скажем, УК не определяет минимальный размер похищенного. А при рецидиве преступления судья не может назначить меру наказания меньшую, чем половина максимального срока. То есть если человек уже был осужден за кражу бидона молока, то он, украв затем мешок картошки, не получит меньше трех лет.
-На ваш взгляд, можно ли говорить о недоверии президента к работе Комиссии?
-Президент на эту тему нигде публично не высказывался.
-Наш президент вообще очень редко высказывается по важным проблемам. Вспомните «Курск», дело Бабицкого, захват НТВ…
-Хочется надеяться, что молчание президента связано с его занятостью. Во всяком случае, члены Комиссии направили на его имя обращение с просьбой о встрече.
-Кто, по-вашему, мог приостановить рассмотрение материалов Комиссии?
-Министерство юстиции и аппарат президента. Вполне возможно, что чиновники этих структур посчитали, что процесс помилования принял, как написала одна газета, слишком широкие масштабы. Допустим, это их позиция Но ведь никто не отменял Конституцию, по которой каждый осужденный в день вынесения приговора имеет право обратиться за помилованием. Как это было, например, с американцем Эдмондом Поупом.
-Говорят, что это ваше решение помиловать «американского шпиона» очень не понравилось президенту и могло послужить поводом к последующему давлению на Комиссию.
Строго говоря, наши решения президента ни к чему не обязывают, поскольку Комиссия-совещательный орган. Борис Ельцин тоже далеко не всегда соглашался с нашими выводами. Так что если Путин захотел не освобождать Поупа, он это сделал бы.
-Тогда в чем смысл вашей работы, если она может быть перечеркнута одним движением «паркера»?
-Во-первых, ни президент, ни его аппарат не в состоянии рассмотреть десятки тысяч обращений в год. Во-вторых, Комиссия-это, как теперь говорят, знаковый институт гражданского общества, без которого наше государство нельзя назвать демократическим. Она существует с начала 92-го года. Состав ее не менялся. Но на любом этапе оставалось ядро. Анатолий Приставкин, о. Александр Борисов, Булат Окуджава, Лев Разгон, Алесь Адамович, Аркадий Вайнер, Мариэтта Чудакова, Евгения Альбац-все это независимые люди с независимыми суждениями. Сейчас в составе Комиссии-17 человек.
-Ходят слухи, что президент собирается пойти навстречу народным чаяниям и внести в Думу проект закона, отменяющий так называемый мораторий на смертную казнь. В ассортименте и соответствующий пиар: в прессе то тут, то там появляются результаты опросов общественного мнения, которые говорят, что в Америке, Великобритании подавляющее большинство граждан за смертную казнь. Делается вывод: вот бы и нам так же, как в сугубо демократических державах. Комиссия по помилованиям могла бы представлять препятствие для возможных планов президента?
-В ее нынешнем составе-да. Мы, разумеется, выступили бы решительно против отмены моратория. Эта позиция основана не только на идейных принципах членов Комиссии, но и на тех обязательствах, что приняла на себя Россия при вступлении в Совет Европы. С осени 97-го года у нас ни один человек не был казнен. А опросы верны. Спроси десять человек на улице, девять ответят, что они за смертную казнь. Но до тех пор, пока речь идет об условном преступнике. Если суровое наказание грозит приятелю, соседу, родственнику, то есть конкретному человеку, нравы смягчаются. Это тоже, кстати, подтверждает статистика. Такая мера наказания, как смертная казнь,-вредный пережиток прошлого. Любой квалифицированный криминолог скажет, что проблему преступности она не решит. - «Комиссия в нынешнем составе»… В этом вашем высказывании есть нечто оппозиционное. Вы можете исключить такое развитие событий, при котором Комиссия превратится в ручной институт?
-Не могу. Я помню еще те времена, когда Комиссию возглавлял председатель Президиума Верховного Совета, туда входили министр внутренних дел, председатель КГБ, генпрокурор. Нетрудно догадаться, какие решения они принимали. Что если сейчас помилованием будет заниматься генеральный прокурор Устинов? Думаю, в этом случае Комиссию нельзя будет назвать институтом гражданского общества.
В принципе президент может ввести в Комиссию любого, поскольку он наделен правом формировать ее состав.
-Сейчас в Комиссии есть госслужащие?
-Некоторое время назад коллегой стал заместитель министра юстиции Юрий Калинин. Но он почему-то не посещал наши заседания. Причем почти ровно с того момента, как Путин перестал подписывать указы о помиловании. Это, вообще говоря, трвожный сигнал. Если не сказать симптом….
Беседовал
Игорь НАЙДЕНОВ

[Юрий Феофанов]

https://iz.ru/news/249318
18 июля 2001, 19:53
Не утихают страсти вокруг Комиссии по помилованию при президенте РФ. Она работает почти 10 лет. Возглавляет ее писатель Анатолий Приставкин, человек безупречной репутации, в состав входят уважаемые деятели культуры, адвокаты и - никого из чиновников. За время существования комиссии туда обратились 57 тысяч осужденных, которых рекомендовалось помиловать. Это примерно 0,6% всех заключенных. Утверждают, что в "цивилизованных" государствах милуют до 10-15%. В прошлом году по представлению комиссии глава государства помиловал 13 тысяч, а за прошедшие месяцы этого года всего 8 человек. Контраст столь разительный, что у сторонников гуманного отношения к падшим есть основания для тревоги

Но у сторонников ужесточения режима помилования, судя по прошлогодним цифрам, тоже есть свои резоны. Председатель и члены комиссии опасаются, что силовики добиваются вообще ее ликвидации или такого разбавления чиновниками от юстиции, при котором от ее автономии и следа не останется. Представители администрации президента, Минюста и силовиков считают, что деятельность комиссии приобрела характер корректировки судебной практики. Они исходят лишь из того, что население зоны настолько велико, что надо его сокращать путем широкого помилования, и поэтому действуют неразборчиво иногда (или часто) вопреки мнениям начальников колоний. Приводят случаи рекомендаций относительно опасных преступников, вплоть до убийц. Минюст в этой связи спустил даже директиву в места заключения: сократить поток прошений о помиловании. А деятельность самой комиссии - регламентировать. Приставкин и члены комиссии соглашаются: да, бывают случаи, когда ходатайствовали и за убийц: например, за мать и сына, которые, не выдержав пятилетних мучений и издевательств, порешили мужа и отца. Но это исключения. Обычно же ходатайствуют за милость, например, к женщине, укравшей козу, чтобы кормить детей. А перед тем с той же целью укравшей курицу. Вот и рецидивистка. "Дали четыре года вместо того, чтобы дать козу", - несколько раз повторял Приставкин публично. Но если уж настало время определять судьбу комиссии, то надо исходить не из сенсационных случаев, а из принципов. У нас (по крайней мере по названию) меры наказания считаются не карательными, а исправительными. Это - принцип. Судьям известно, что один из членов банды ужасается содеянному и зарекается еще на скамье подсудимых, а другой пестует в душе злобу на весь мир, его не исправят и годы. Люди разные, но закон един. Лишь в ходе исполнения наказания может быть выявлено, кто есть кто. И, конечно, каждому должен быть дан шанс, коль цель - исправление. Существуют три вида смягчения приговоров: амнистия, условно-досрочное освобождение (УДО) и помилование. Первый - анонимный: законодатель лишь определяет перечень статей УК и категории осужденных, подлежащих государственной милости. УДО уже индивидуально, но законом регламентировано: оно может наступить лишь по отбытии половины срока, двух третей; нужны характеристики администрации, решение суда. Природа помилования иная. Этот акт производится "мимо закона". В прямые отношения вступают гражданин и глава государства. Юридическая регламентация - тот подлежит помилованию, а тот нет - здесь неуместна. Каждый осужденный имеет право на прошение о помиловании хоть сразу после приговора; помиловал же президент американского шпиона на другой день после суда. Нельзя запретить человеку о чем-либо просить, равно как главе государства удовлетворить или отклонить прошение. И если Минюст действительно спустил директиву начальникам колонии сократить количество прошений, то она идет против "естественного права" гражданина о чем-либо просить власть. Разумеется, президент должен знать хоть приблизительно, кого он милует. У него есть достаточно средств получить об этом представление. Однако поскольку помилование все же акт, не поддающийся юридической регламентации, важно здесь слово общественности - в данном случае Комиссии Приставкина. Ее рекомендации ни для кого не обязательны, но они не должны быть связаны ограничениями - иначе теряется смысл. Предложение же разбавить чисто общественную комиссию чиновниками от Минюста - это все равно что в состав суда присяжных ввести прокуроров. Уж лучше по-честному ликвидировать.