*1458. "Х...й отменишь!"

[Александр Майсурян]

http://forum-msk.org/material/society/4316255.html

07.10.2010
"Дабы не засорять лингвистику ненужными вещами, Институт русского языка имени Виноградова РАН принял решение исключить использование лексической единицы "х.." в современном русском языке, - заявила академик Наталья Виноградова. - Такая единица языка, как "х.." в разговорной речи, как правило, несёт не смысловую нагрузку, а эмоционально-экспрессивную. Надобность в употреблении данной номинативной единицы в современном русском языке не наблюдается. Для выражения эмоций существует немалое количество эвфемизмов. Для обозначения мужского полового органа также наличествует своя терминология, варьирующаяся в зависимости от диалекта. Хочу уточнить, что мы изымаем из словообращения морфему, устраняем парадигму. То есть, говоря по-русски, отменяем не только само слово "х...", но и все однокоренные слова, как-то "ох...енно", "х...во", "ни х... себе".

Помнится, ранее специалисты из того же почтенного академического учреждения, выступая экспертами по громкому делу "Киркоров против Ароян", постановили, что слова разгневанного певца "мне не нравятся ваши сиськи" и "а пошла ты к ё...й матери" - вовсе не являются оскорбительными. Что ж, если кому-то нужны доказательства, до какого убогого, растленного состояния докатилась нынче наша академическая наука - то вот они, пожалуйста. Это уже окончательный диагноз... Кажется, даже хрестоматийный щедринский бюрократ, и тот обладал большим здравым смыслом, когда рассудил: "Необходимо вновь закрыть Америку... но, кажется, сие от меня не зависит".

Можно было бы воздвигнуть на могиле нашей научной лингвистики надгробный памятник - если бы не опасение, что вскоре на нём нацарапают то самое слово из трёх букв, которые маститые академики успешно "отменили".

Но пользуясь поводом, пусть и анекдотическим, можно окинуть беглым взглядом историю отечественной матерщины за последнее столетие. После революции 1917 года мнения о мате в обществе были различны. С одной стороны, Лев Троцкий призвал бороться с матерщиной и написал в 1923 году: "Брань есть наследие рабства... В российской брани снизу - отчаяние, ожесточение и прежде всего рабство без надежды, без исхода. Но та же самая брань сверху, через дворянское, исправницкое горло, являлась выражением сословного превосходства, рабовладельческой чести, незыблемости основ... Два потока российской брани - барской, чиновничьей, полицейской, сытой, с жирком в горле, и другой - голодной, отчаянной, надорванной - окрасили всю жизнь российскую омерзительным словесным узором".

Воодушевленный этим призывом поэт Черский тогда писал в журнале "Военный крокодил":

В казарме нам доныне сплошь и рядом

Тяжёлый мат откликнется в ушах.

Нам Троцкий указал бороться с этим ядом

И объявил ему упорный, грозный шах.

Советский журнал "Смехач" в 1924 году описывал воображаемый 1994 год. Ругань в нём совершенно исчезла, только старый дедушка вспоминает далёкое прошлое:

"С руганью ещё боролись..."

"- А как это, дедушка, ругались-то?

- Да-да, это крайне интересно, как это ругались-то, - поддержали сына отец и мать. - Да как. Кажется вот так: "Ах ты"... Да нет, забыл дальше уж. Забыл... А раньше всё досконально конешно знал. Эээх..."

Но, с другой стороны, над призывом "вождя Красной армии" упразднить сквернословие открыто посмеивались. Так, на карикатуре Ивана Малютина два рабочих под портретом Троцкого играли в шахматы, и один из них с досадой говорил другому: "Эх, Саша, объявил бы я тебе сейчас мат, да нельзя... Троцкий не велит".

На другом рисунке в журнале "Красный перец" под таким же портретом собралась целая "лига по борьбе с руганью". Матрос и извозчик сидят, боязливо зажав ладонями рты, чтобы нечаянно не вылетело словечко. "Звездочкой отмечено место представителя грузчиков. Не вытерпел - ушёл"...

Кроме того, революция вообще раскрепостила язык, очень многие прежние речевые запреты отменились, и мат перестал быть абсолютным табу в печати. Например, на одном из рисунков советского карикатуриста Бориса Ефимова в 20-е годы изображались махновцы: молодцы разбойного вида ехали на тачанке, на которой крупными буквами было написано: "Х..Й ДОГОНИШЬ". В слове из трёх букв свободно читались первая и последняя буквы, а средняя была целомудренно заслонена дулом пулемёта.

В общем, в 20-е годы по этому вопросу в СССР царил плюрализм мнений...

Зато позднее, в 1940 году, ситуация коренным образом поменялась. Вступил в силу новый закон, по которому за публичное сквернословие легко можно было угодить за решётку. Стихи того времени К. Колесникова:

Наш невежливый сосед

Сквернословил много лет,

А теперь - должны отметить -

Стал скромнее всех на свете.

Мы спросили: "В чём секрет?"

И услышали ответ:

"Никакого нет секрета.

После строгого декрета

У него теперь - диета".

Рисунок карикатуриста Д. Дубинского в том же 1940 году изображал матершинника на скамье подсудимых - он молчал и растерянно мял кепку. Реплика среди публики: "Удивительно: всю жизнь выражался последними словами, а в последнем слове ничего сказать не может".

На другой карикатуре тех дней извозчик понукал свою лошадь в таких выражениях: "Н-но!.. Прошу вас, н-но!.. Будьте любезны...".

Потом кары за сквернословие смягчились, но сохранились до сих пор. Однако надо отметить, что реальному запрету - более или менее строгому - в эпоху реакции всегда подвергается только, по Троцкому, "брань снизу". За неё и сейчас могут впаять до 15 суток ареста. А другая брань - "барская, чиновничья, полицейская, сытая, с жирком в горле" - запрету отнюдь не подвергается.

Доходит до смешного - менты, яростно матерясь, тащат в ментовку за "нецензурную брань" несогласного, который даже и не думал материться...

В этом смысле гг. академики из Института русского языка, со своей "отменой", до предела глупой и анекдотичной, всё-таки довольно верно уловили дух нашего времени. Реакционной эпохи, которая с потрясающей ханжеской самонадеянностью "отменяет" или запрещает для простых граждан то, что дозволено привилегированным господам. Отменяет реальность... до тех пор, пока реальность не отменит её саму.

АНЕКДОТ В ТЕМУ. "Институт русского языка имени В. В. Виноградова РАН принял решение исключить использование лексической единицы "х...й" в современном русском языке." Минздравсоцразвития планирует запретить его ношение, МВД планирует запретить использование."
240

[Профиль]

http://www.profile.ru/pryamayarech/i...chite-matchast

Анатолий Баранов

доктор филологических наук, профессор, заведующий отделом экспериментальной лексикографии Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН

25.03.2014

Задайтесь вопросом: почему с исчезновением цензуры и снижением культуры редактирования мат не заполнил экраны и газеты? Потому что есть культурный запрет

Во время акции "Марш миллионов" в Москве Фото: Сергей Авдуевский / ИДР-Формат

Впервые про запрет мата начали говорить в прошлом году. Тогда количество запретительных законопроектов росло как на дрожжах, депутаты Госдумы изо всех сил старались улучшить нравственный облик российских граждан. Рядовым россиянам они запретили курить в общественных местах и рекомендовали не смотреть фильмы и мультики со сценами курения и распития алкоголя. Обойти любовь граждан к крепкому словцу депутаты тоже не смогли. Первым делом запрет на непристойные высказывания коснулся СМИ: президент Путин подписал закон, который запрещал использование в периодической печати, на радио и телевидении трех известных матерных корней. Логическим продолжением этого закона должен стать законопроект о тотальном запрете мата — теперь его вообще хотят изгнать из литературы и кино. Откуда такой интерес к мату? К чему он приведет? Неужели наш народ перестанет материться? Или же появится еще один неработающий закон? Эти и другие вопросы мы задали доктору филологических наук, профессору, заведующему отделом экспериментальной лексикографии Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН Анатолию Баранову.

ПРОФИЛЬ: Какой смысл в запрете мата?

Баранов: С точки зрения филологии смысла немного. Скорее, речь идет о политике. Есть ощущение, что наши властные структуры пытаются опереться на тот электорат, для которого эти темы являются важными. И это вовсе не интеллигенция, а люди, у которых в голове застряли шаблонные фразы про то, что ругаться матом нехорошо.

ПРОФИЛЬ: Но ведь электорат, условный «Уралвагонзавод», как раз и матерится...

Баранов: А одно другому никак не мешает. Ведь все это укладывается в систему двоемыслия, которая была прекрасно описана Юзом Алешковским в «Маскировке». Мол, наш мат, ругань, грубость — это все маскировка, а вообще мы, русский народ, очень хорошие и славные. И легенда, что мат нам насильно занесли татары, которые угнетали такое славное русское население, прекрасно сюда ложится. Оттого-то ей так и верят. Идеология консерватизма, которая сейчас продвигается, основывается в числе прочего на неприятии чужой точки зрения и отрицании очевидных вещей. Это, надо сказать, очень типично для двоемыслия. Вот только на деле все не совсем так. Русский мат не зря называется русским. В этом уверены большинство лингвистов. Мат наш, и с этим ничего не поделаешь. Он неотъемлемая часть русского языка, это рефлексы язычества. Его использовали во время обрядов плодородия. Известно, к примеру, что сербские крестьяне, выполняя обряд призыва дождя, бросали вверх топор и ругались, используя те самые слова, в которых есть три матерных корня. Соответственно, когда христианство пришло на Русь, оно стало бороться с язычеством и его проявлениями, в том числе с обсценной лексикой.

ПРОФИЛЬ: Но, судя по всему, победить ее не получилось…

Баранов: Даже наоборот — со временем состав матерных слов был несколько расширен. Говоря о мате, нельзя не отметить, что степень табуированности этой лексики в русском языке намного выше, чем, например, в англосаксонской культуре. В этом-то и кроется главное отличие русского мата. Причем запрет на письменную форму использования обсценных слов сильнее, чем на устную. Задайтесь вопросом: почему с исчезновением цензуры и снижением культуры редактирования мат не заполнил экраны и газеты? Потому что есть культурный запрет. Ведь дело не только в законах. Законы — это одно. Но есть ограничители куда более сильные и мощные. Кроме запрета, который сейчас реализовался в этих законах, есть и культурный запрет. Мы далеко не все можем написать из того, что произносим. И не все, что говорим в приватной беседе, скажем на людях или в официальной ситуации. Такого внутреннего фильтра вы, скорее всего, не встретите больше ни в одном языковом сообществе. Степень запретности мата в других языках несравнимо ниже. К примеру, читая Борхеса, можно обнаружить испанскую обсценную лексику. Более того, в Европе обсценная лексика изначально включалась в академические словари, начиная с самых первых. А у нас в словарях она отсутствует. Например, в прижизненных изданиях словаря Даля мата нет. Он появляется лишь в третьем издании под редакцией известнейшего русского ученого-лингвиста Бодуэна де Куртенэ — просто потому, что Бодуэн был профессионалом, который упорядочил словарные статьи и расширил их за счет употребительной лексики русского языка того времени. Это дало повод в советский период обвинять Бодуэна де Куртенэ, что он испортил Даля. Да что там… Слово «жопа», хоть оно и не является обсценным, до последнего времени отсутствовало в академических толковых словарях. Все про него знают. Все его используют. Но написать не решаются. Бодуэну приписывают сентенцию: «Как же так? Жопа есть, а слова нет!» Такова наша культурная традиция — традиция «двоесловия» и двоемыслия.

ПРОФИЛЬ: Депутаты — далеко не первые, кто додумался запрещать мат. В XVIII веке, как известно, слово на букву «б» запретила к печати императрица Анна Иоанновна. Но оно же никуда не исчезло…

Баранов: А знаете почему? Как раз из-за этого запрета. Я, кстати, тоже выступаю за запреты. Но с позиции филолога. Я занимаю позицию именно охранителя мата. Нам нужно его сохранить. Как ни крути, а это наше языковое богатство. Ведь если не запрещать мат, публично объявить ему амнистию, то ему наступит конец. Стилистические особенности этого слоя лексики, очень важные для всех нас, исчезнут.

ПРОФИЛЬ: Ну, в Европе же он не пропал. Разве нет?

Баранов: Он не пропал, его там в таком виде просто не было. Так, английское fuck off — это, скорее, аналог «отвали» или «иди к черту», чем известного матерного слова. В обсценной лексике европейских языков нет такой эмоциональности, того, что можно было бы назвать магической функцией. Именно поэтому и нужны запреты. И я всячески за них. Они обеспечивают сохранность этого лексического стиля. Такое дополнительное ограничение позволит сохранить все это в неприкосновенности для создания нужного стилистического эффекта и выражения очень важных смыслов, для передачи которых в других европейских языках лексики попросту нет. Потому ни французское Merde!, ни немецкое Sheisse! не передают такой палитры эмоций. Не зря иностранцы, которые изучают русский, чувствуют, что в мате есть что-то особенное, нетривиальное.

ПРОФИЛЬ: То есть, если мат уйдет, нам нечем будет выражать сильные эмоции? Или что-то придет на смену известным матерным словам?

Баранов: В обыденной речи этот запрет действовать не будет. В других случаях вместо матерных слов будут использовать эвфемизмы. Но это не то же самое, что мат. Эвфемизм не может передать всю силу мата. Эвфемизм несравнимо слабее своего оригинала. В противном случае между ними стоял бы знак равенства. Отмечу, что есть тенденция потери эвфемизмами своих защитных функций. При частом употреблении эвфемизмы постепенно приближаются по степени неприличия к тому слову, которое заменяют. Именно это произошло со словом «сортир», хотя в его основе стоит совершенно невинное французское слово sortie. Или слово «хер» — это же всего лишь название буквы, тем не менее об этом многие успели позабыть, и со временем оно стало похоже на слово из трех букв. Хотя и оно, вообще говоря, в праславянском, по-видимому, имело значение «шишка», «иголка» и являлось парным к слову женского рода «хвоя», которое теоретически тоже могло бы стать непристойным, но отчего-то не стало. Да и слово на «б», по-видимому, произошло от форм с семантикой «заблуждаться, ошибаться». А стало тем, чем стало. Все это трудно предугадать.

ПРОФИЛЬ: Сторонники различных языковых запретов говорят, что россияне стали чаще материться. Это правда?

Баранов: Это полная чушь. Во-первых, никто исследований такого рода не проводил — ни раньше, ни сейчас. Во-вторых, нужно разделять разные типы дискурса. Есть обычный бытовой разговор. И я думаю, что среди необразованного населения мат-перемат стоял как в советское время, так и в наши дни. То есть ничего не изменилось. Конечно, когда наступила перестройка, произошла некая демократизация языка. Мат стал иногда пробиваться на полосы газет, журналов и в эфир. Но это было очень редко и по большей части указывало на воспитание и эстетический вкус говорящего. С моей точки зрения, это недопустимо. И причина просто в том, что мы должны уважать своего читателя. Есть же люди, которые вообще не используют обсценную лексику. Они действительно есть — это не химера, не обман. И если они не хотят слышать что-то, мы просто обязаны учитывать их мнение. Но вообще-то, оценивая мат, нужно помнить, что есть разные его режимы. Есть фоновый режим — когда вместо обычных слов используется мат. Это типичное злоупотребление, которое характерно для подростков, людей рабочих профессий. Характерен мат и для армейского дискурса. В то же время есть фигурное употребление мата. Это когда мат используется для передачи специфических стилистических эффектов. Например, Сорокин или Алешковский в своих книгах используют мат как средство стилистического выделения, а не как замену обычного языка. И в этом смысле запрет мата в литературе совершенно не обоснован. Мы знаем прекрасно, что в классической литературе обсценная лексика представлена. Это не только Барков, но и Пушкин. А если ввести запрет, то все это окажется вычеркнутым из культурного пространства. Более того, и многие фильмы просто нельзя будет показать.

ПРОФИЛЬ: Тем не менее законопроект активно продвигают…

Баранов: Да, но в тотальном запрете мата нет никакого смысла. Просто потому, что мат — это устная традиция. Ему нельзя научиться в Интернете, в СМИ или в книгах. Трудно себе представить, что ребенок открыл Интернет, начитался и начал материться — это вряд ли. Если уж господа депутаты хотят избавить русский язык от мата, то тогда им надо работать с семьей, со школой и с улицей — вот где ребенок обучается обсценной лексике. Но эту задачу они перед собой не ставят.

ПРОФИЛЬ: А должно ли государство вообще вмешиваться в язык?

Баранов: В идеале — да. Литературный язык требует государственного регулирования. Нужна очень серьезная языковая политика. Но у нас, к сожалению, эта сфера почти не поддерживается государством. Государство сейчас работает настолько неэффективно, что никакой речи о разумных действиях в этой сфере нет.

ПРОФИЛЬ: Когда эти законы начали обсуждать, в Интернете шутили, что власти запрещают мат, чтобы их самих никуда не послали.

Баранов: Ну, этим никого не проймешь. Это все божья роса. Поэтому вряд ли стоит таким законодательным актам придавать какое-то символическое значение. Повторяю, мы имеем дело с попыткой угодить определенным категориям граждан, малообразованному населению. К тому же русский язык — это почти единственное, что структурно и идейно сейчас объединяет нацию. Так что эти законы — это всего лишь акт в череде пропагандистских действий, которые предпринимает власть. Не более того.

Беседовал Николай Морозов

[Любовь Савицкая]

http://www.pravda.ru/culture/cultura...910-beresta-0/
01 сен 2005 в 00:04

Культура » История культуры » Находки и открытия

Читателей «Правды.ру» очень заинтересовала новость о том, что в ходе археологических раскопок близ новгородского Кремля были обнаружены две берестяные грамоты, в которых содержалась ненормативная лексика . Это сообщение вызвало определённый интерес к ведущимся в Великом Новгороде и его окрестностях уже более 50 лет раскопкам берестяных грамот, представляющих собой важнейшие памятники бытовой жизни Новгорода XI-XV вв.

Ценность открытия подобных грамот заключается в опровержении мнения, что до татаро-монгольского нашествия русские люди не пользовались ненормативной лексикой. Это, в принципе, заблуждение – половина грубых слов в польском, чешском, болгарском и сербско-хорватском языках те же, что и в русском, что говорит о славянском происхождении большей части русского мата. Но как утверждают специалисты, подобные открытия в Великом Новгороде и окрестностях делались и намного раньше – просто на этом так не заострялось внимание, потому что и кроме ненормативной лексики открытий хватало.

Действительно, раскопки в Новгороде – целая эпопея, которая длится с начала июня по середину августа. С начала июля в компанию взрослых затесались приезжавшие на практику первокурсники истфаков МГУ и СПбГУ. И уже более 50 лет, начиная с 1951 г., находят не только матерные берестяные грамоты, но и причастные ложки, палочки для письма, финно-угорские женские украшения, средневековые монеты и многие другие предметы быта разных сословий Древнего Новгорода – от князей и их дружин до простых горожан.

Эти открытия позволяют историкам максимально реконструировать жизнь людей в XI-XV вв. Однако, говоря о Новгороде, следует остановиться на берестяных грамотах, поскольку именно в Новгороде они сохранились в наибольшем количестве из-за особо влажной почвы в этих краях. За 50 с лишним лет раскопок их нашли уже 956. Эти грамоты представляют собой письма и документы на берёзовой коре. Буквы процарапывались острой костяной или металлической палочкой ( писалом ) на специально подготовленной для этого бересте. Обнаруживали грамоты в слоях, сохраняющих растительные остатки – очевидно, авторы или получатели выбрасывали их за окно.

Их содержание – самое разнообразное. В большинстве своём берестяные грамоты представляют собой частную переписку, рассказывающую о быте, конфликтах, завещания, любовные письма и т.д. Многие из них представляют собой образцы юмора и анекдотов того времени. Но есть и документы политического свойства - протесты крестьян против феодальных повинностей, списки этих повинностей, а также сообщения о деяниях того или иного князя и сводки с полей сражений. Многие из листов бересты с текстом были сплетены между собой и таким образом появлялись целые берестяные книги.

После того, как удалось расшифровать тексты грамот, были опровергнуты многие стереотипы о том, что представляла собой Древняя Русь . Была найдена азбука 11 в., а также трактат 13 в. о том, как следует детей учить грамоте. Выяснилось также, что среди авторов записей на бересте очень много простолюдинов и даже женщин, что полностью не соответствует бытовавшим представлениям о том, что грамотными на Руси были только представители духовенства и представители высшей знати. Бесценны эти открытия и для филологов – ведь берестяные грамоты представляют собой памятники русского разговорного языка, а не «казённого», на котором писались летописи и официальные документы.

Находки в Новгороде и окрестностях подтолкнули поиск подобных документов и в других районах. Археологам удалось найти берестяные дощечки и грамоты в Смоленске, Старой Руссе, Витебске, Москве. Небольшое количество их было обнаружено в Центральной и Северной Европе. Выяснилось, что в те давние времена письменный язык существовал не только у русичей, но и у карелов. Были найдены берестяные грамоты, представлявшие собой древние памятники карельского (или карело-финского) языка. Это, в свою очередь, опровергает мнение о том, что письменность на этих близкородственных языках появилась в XVI веке, благодаря лютеранской реформации в Швеции, в состав которой входили финны и карелы.

О существовании берестяных грамот указывалось в сочинениях церковного деятеля рубежа XV-XVI вв. Иосифа Волоцкого . Примерно тогда же, в 1478 г., когда Новгородская земля была присоединена к Московскому государству, берестяные грамоты впервые появились в Москве. Однако с тех пор в столице произошло много пожаров, с появлением книгопечатания содержание многих из них легло на бумагу, и они практически исчезли. И вот в в 1951 г. археологическая экспедиция во главе с академиком А.В. Арциховским дала им «вторую жизнь». А его преемник и продолжатель В.Л. Янин поставил поиск берестяных грамот «на конвейер», и теперь студенты-историки, да и не только они, имеют возможность косвенного общения с человеком из глубины веков. В настоящее время берестяные книги и грамоты хранятся в Библиотеке Академии наук, Библиотеке Салтыкова-Щедрина и Государственном историческом музее в Москве.

Вот так – с песнями, шутками и анекдотами современные первокурсники под руководством опытных наставников открывают нам историю собственного государства. Их стараниями удалось выяснить, что уровень развития как высокой, так и бытовой культуры на Новгородской земле практически не уступал Европе, а местами и превосходил её. И если об этих находках больше бы сообщалось не только применительно к мату – глядишь, «Иванов, не помнящих родства», стало бы у нас куда меньше. Хотя и в привлечении внимания к большому делу через ненормативную лексику тоже нет ничего плохого – ведь это ступень к проявлению большего интереса к российской истории, культуре, быту, а также к развитию «великого и могучего».

[Правда.ру]

http://www.pravda.ru/news/culture/19-08-2005/60222-0/
Источник Правда.Ру
19 авг 2005 в 18:01

Культура

Найдены две древнерусские берестяные грамоты в Великом Новгороде, в которых присутствует ненормативная лексика. Археологи нашли их прямо у стен Кремля на четырнадцатом Троицком раскопе, расположенном у Новгородского кремля. Об этом корреспонденту "Правды.ру" рассказали сотрудники кафедры археологии исторического факультета МГУ.

Специалисты считают, что грамоты были написаны в первой половине XII в. Точный текст пока неизвестен. Понятно только, что на одной из них новгородка ругает свою должницу. Вторая грамота, по-видимому, представляет собой фрагмент большой бересты, основная часть которой пока не найдена.

Отметим, что за 54 года проведения раскопок археологи нашли 956 берестяных грамоты, в этом году - три. Первая была найдена на соседнем 13-м раскопе, и её текст тоже далёк от идеала. В этой грамоте рассказывалось, что новгородец по прозвищу Шильник «пошибает» чужих свиней и лошадей. Это слово имело не только значение «красть», но и другое, менее благозвучное.

Согласно информации из Новгородского государственного музея-заповедника, самая первая в России матерная береста была найдена на раскопках в новгородском городе Старая Русса. В ней житель Старой Руссы советовал брату, как вести торговлю и «не выпендриваться».

[Юлия Меламед]

http://www.gazeta.ru/comments/column...10159145.shtml
28.08.2016, 10:46
о том, как нецензурная лексика заменила гражданское общество

Советский агитационный плакат «Не болтай!», 1941 год Нина Ватолина и Николай Денисов/Издательство «Искусство»

Два года действует закон о запрете мата. Давайте лучше ничего не будем говорить, давайте лучше встанем и почтим минутой молчания русские прекрасные и сочные слова, которым больше нет хода в публичные сферы.

Помню, два года назад мы все, пишущие, растерялись, стали справляться, какие именно слова нельзя, оказалось, что никаких слов нельзя, и даже их производных нельзя больше употреблять. Что, совсем? Да, совсем! Так как же мы теперь? Мы теперь как Виктор Степанович — останемся немы.

Говорят, именно невозможность материться делала речь Черномырдина такой парадоксальной.

Вот и мы теперь немы и беспомощны. Как рыбы без воды. Как уста без улыбки. Как Святая Тереза без стигматов, как Русь без березок, как российский герб без двуглавости. Так и русские литераторы без мата. Нам теперь нечем солить и перчить нашу речь! Она стала совсем пресной!

Так или иначе, а пришлось излагать свои мысли — о ужас — без матерщины.

Прошло два года... Повлиял ли этот закон на культурную и общественную жизнь?

Прежде не о законе, а о том, что же он запрещает, то есть о нашем национальном бренде.
Ни один язык мира так не загрязнен, как русский. Стыдно ли это?

Грязным матом ругаются и «в простонародье», и «в интеллигенции». Ругаются невкусно, не как Веничка Ерофеев, а как попало, относясь к матерному слову без уважения, не считаясь с его творческой (и даже магической) мощью. И это, в общем, стыдновато, да. Но задача же не в осуждении или оправдании, а в попытке объяснения.

Существуют языки, в которых вообще нет «скверных слов». Как же они обходятся?
Гангста-рэперы «Кровосток» представят новый альбом «Ломбард»
Смело, товарищи, матом

Как это стало мейнстримом: новый альбом «Ломбард» группы «Кровосток» как новое пришествие матерной поэзии — или... →

Помните, как в анекдоте? «Дай закурить!» — «Не курю». — «Не куришь? А пьешь?» — «Не пью». — «А как же ты расслабляешься?» — «А я не напрягаюсь». Как же расслабляются носители тех языков, в которых нет грязных слов? Они что, не напрягаются?! А отчего же тогда вечно напрягаемся мы?

Почему ругается русский народ? Да по той же причине, по которой он и пьет. Чтоб душу отвести.

Сегодня отборный мат — это бонтон. Хорошо образованному, оппозиционно настроенному человеку прилично материться.

В то время как чистая русская речь не в тренде — она жеманна, лицемерна, она пошла. Это мизулищина. Это чиновничья, сухая, без мякоти, без живости, без улыбки речь. То ли дело мат. В социальной сети ни один удачный текст не обходится без обсценной лексики. Речь современного представителя элиты должна быть циничной, грубой, находиться в рамках словесной игры и вообще «игрового» отношения к жизни. Потому она должна содержать скрытые раскавыченные цитаты из великих и отборный мат. Это языковая оппозиция власти.

Чиновник употребит стыдливые пустые эвфемизмы, а настоящий интеллигент и оппозиционер будет говорить прямо, грубо и матерно. Помните у Гоголя: «Я облегчила себе нос». Настоящая русская хорошо образованная барышня так не скажет никогда — она скажет: «Я высмаркалась епта».

Такое разделение в русском языке существовало всегда.

Был русский язык, которым пользовался простой народ. Это был язык сочный, образный. И там всегда было много матерных слов.

Был русский язык, на котором изъяснялся патриотичный, консервативный человек, охранитель, как тогда говорили, «гаситель». Этот был язык невкусный.

В нем всегда было много эвфемизмов. В нем ценилась уклончивость и умение «попадать в тон». Его носители не любили называть вещи своими именами. Они держались строго в рамках приличий. Они стыдились говорить слово «взятка» (не стыдясь при этом брать) и вместо «взятки» придумалось немыслимое: «барашек в бумажке».

Министр Николаевской эпохи рассказывал, как его раздражают формулировки, которыми он обязан характеризовать своих служащих, такие, как, например, «способен», «достоин», и когда он вносил их в соответствующие графы, как часто хотелось ему приписать: «способен ко всякой гадости, достоин всякого презрения». Этот язык был таким же лицемерным, как и его носители. Он был полон пустых формулировок.

В пику ему существовал язык самой образованной части дворянства. Декабристы прежде всего были революционерами в области языка и поведения. Они презирали светский тон, рубя на балах правду-матку. Ни о каком мате речи тогда быть не могло, разумеется. В образованном обществе он был немыслим. Но сам выбор неприличных для светской болтовни тем (отмена крепостного права, свобода слова и совести), прямая, резкая, правдивая лексика делали речь декабристов стилистической низкой. Она воспринималась тогда как вульгарная.

Матерщина стала хорошим тоном в советские тоталитарные времена. До этого мат все же был бесспорным признаком низкого происхождения. В образованном обществе и даже среди военных его не было.

Гоголи и Достоевские только издалека любовались, как ловко и творчески умеет ругаться русский мужик.

Но и тогда освобождающая сила русского мата была заметна. Услышав от мужика матерное слово, Чичиков еще долго после этого ехал и посмеивался. Матерное слово звучало смешно и радостно. Но я до сих пор мучаюсь догадками, что же именно сказал о Плюшкине мужик. Что он сказал? «Заплатанной» кто? «Заплатанной» что? Что так развеселило Чичикова? У Гоголя нет даже намека.

Мат — это проявление стихийной оппозиционности русского народа. Матерщина — доступная нам форма протеста против социальной несправедливости. Это оппозиционность для смирных, протест для забитых, глухой бунт для недопавленских. Тем, которым жалко своих яиц. Мат у нас вместо всего. Вместо гражданского общества, вместо осмысленной оппозиции.

В тоталитарном государстве мат — единственный институт протеста. Чем стальнее вертикаль власти, чем больнее она трет шею, тем грубее мы ругаемся.

Это, по сути, карнавальная реакция на мощный идеологический прессинг. Мы слушаем, верим, терпим — мы материмся. Для нас это раскрепощение. Мы не можем изменить российскую действительность. Зато вправе послать ее на...

Неверно думать, будто закон о запрете мата — просто один из. Дескать, один в ряду других таких же запретительных законов. Не совсем так. Закон этот более закономерен, чем кажется. Он больше бьет по оппозиции, чем виделось сперва.

Замышлялся он, как и все остальные законы Российской Федерации, для того, чтобы действовать избирательно: когда надо — работать, когда не надо — нет. Группа «Ленинград» откровенно плюет на этот закон. Ничего страшного с ней не случится. Они ж не оппозиция, а попса. Где-то концерты «Ленинграда» запрещают, где-то нет. Если какой-то местный чиновник хочет показаться более культурным, чем Москва и Петербург, то запрещает. А не захочет показать культурным — так и споют.

В общем, жизнь этого закона пролегает где-то в области между Гоголем и Салтыковым-Щедриным. Как ему и положено...