*736. Сократ и сократики

[М.В.Черников, профессор]

[Grandars.ru]

http://www.grandars.ru/college/filos...a-sokrata.html

В становлении и развитии философии в Древней Греции выдающееся место принадлежит Сократу (470/469 — 399 гг. до н. э.). Сделав философию своей специальностью, он тем не менее не оставил после своей кончины философских произведений. Объясняется это просто: свои идеи Сократ предпочитал высказывать в устной форме ученикам, слушателям и оппонентам. То, что известно о жизни и деятельности Сократа, дошло до нас благодаря работам Ксенофонта, Платона и Аристотеля. Предметом его философских рассуждений становятся человеческое сознание, душа, человеческая жизнь в целом, а не космос, не природа, как это было у его предшественников. И хотя он еще не дошел до платоновского или аристотелевского понимания философии, несомненно то, что он заложил основы их воззрений. Анализируя проблемы человеческого бытия, Сократ главное внимание в своих речах и беседах уделял вопросам этики, т. е. тем нормам, по которым человек должен жить в обществе. При этом способ доказательства и опровержения высказываемых суждений отличался у Сократа разносторонней и неотразимой формой воздействия.
В своей философской деятельности Сократ руководствовался двумя принципами, сформулированными оракулами:

необходимостью каждому “познать самого себя”
“ни один человек ничего не знает достоверно и только истинный мудрец знает, что он ничего не знает”.

С одной стороны, эти принципы были ему необходимы для борьбы против софистов, которых Сократ резко критиковал за бесплодность их учения, претензии на знание истины и громогласные заявления об обучении истине. С другой стороны, принятие этих принципов должно было побуждать людей к расширению своих знаний к постижению истины. Важнейшим средством, а если говорить на современном философском языке — методом для приобщения людей к познанию выступает ирония, существенной частью которой является признание своего невежества.

Познание самого себя, по Сократу, — это одновременно поиск настоящего знания и того, по каким принципам лучше жить, т. е. это поиск знания и добродетели. По существу, он отождествляет знание с добродетелью. Однако не ограничивает сферу познания утверждением о том, что ему нужно, или тем, что должно быть, и в этом смысле знание одновременно выступает как добродетель. Это фундаментальный принцип этической концепции и наиболее полно он представлен в диалоге Платона “Протагор”. Невежество большинства людей проявляется в том, что знание и добродетель они рассматривают как две различные субстанции, независимые друг от друга. Они считают, что знание не оказывает никакого влияния на поведение человека, и человек нередко поступает не так, как того требует знание, а в соответствии со своими чувственными импульсами. По Сократу, наука, а в более узком смысле — знание, которая демонстрирует свою неспособность влиять на человека, особенно в моменты воздействия чувственных импульсов, не может считаться наукой. В свете сказанного становится ясным, что этическая концепция Сократа базируется не только, а возможно, не столько на нравственности, сколько на преодолении невежества и на знании. По-видимому, его концепцию можно представить так: от невежества, через знание, к добродетели, а дальше — к совершенному человеку и добродетельным отношениям между людьми.

Индуктивные рассуждения

Рассматривая другие идеи Сократа, оказавшие огромное влияние на дальнейшее развитие философии, важно отметить его роль в разработке общих определений и индуктивных рассуждений. “Две вещи можно по справедливости, — пишет Аристотель, — приписывать Сократу — доказательства через наведение и общие определения”. При этом общие определения, с помощью которых Сократ стремится отыскать “сущность вещей”, Аристотель увязывает с появлением диалектического анализа, который, по существу, отсутствовал до Сократа. “Ведь тогда еще не было, — объясняет свою мысль Аристотель, — диалектического искусства, чтобы можно было, даже не касаясь сути, рассматривать противоположности”. Индуктивное рассуждение предполагает, что в процессе анализа определенного числа вещей или отдельных суждений можно сделать общее суждение через понятие. Так, например, (в диалоге Платона “Горгий”) из утверждений о том, что тот, кто изучил архитектуру, является архитектором, кто обучался музыке, — музыкантом, тот, кто изучал медицину — стал врачом, Сократ приходит к общему утверждению, т. е. к понятию, что тот, кто изучил науку — это тот, кто сделал саму науку. Таким образом, индуктивное рассуждение предназначено для определения понятия и это понятие должно выражать сущность или природу вещи, т. е. чем в действительности она является. С полным основанием можно утверждать, что Сократ стоял у истоков формирования в философии общих понятий.

Диалектика

Существенным, как уже отмечалось выше, был вклад Сократа в развитие диалектики. Аристотель, например, считал, что до Сократа не существовало диалектики. Учению Гераклита о постоянной текучести чувственных вещей он противопоставляет идеи Сократа о диалектике, так как последний никогда не наделял общее обособленным существованием. Чтобы познать истину, необходимо, согласно Сократу, преодолеть противоречие. Диалектика Сократа — это учение о преодолении противоречия, отрицания противоречия, недопущения противоречия. К сказанному необходимо добавить, что диалектика и идеи о познании у Сократа тесно переплетены с его телеологией, т. е. учением о целесообразности. Таким образом, Сократом завершается натурфилософский период в истории древнегреческой философии и начинается новый, можно сказать, философский этап, который получает свое дальнейшее развитие в работах Платона и Аристотеля.

[Δημόκριτος]

http://www.bm-info.ru/pages/31.htm
Сократ родился в 470 г. до P. X. (по преданию, 7-го фаргелиона), или, самое позднее, в первых числах следующего года. Его отец Софрониск был скульптором, его мать Фенарета — повивальной бабкой. Его юношеское образование, по-видимому, не шло далее обычного уровня; лишь позднейшие писатели говорят, что его учителем был Анаксагор; и утверждение, что он учился у Архелая, исходит тоже не от его современника поэта Иона, а лишь от Аристоксена (Diog. 19, 23, 45 и др.); против обоих допущений говорит полнейшее сочинение Платона и Ксенофонта и те суждения, которые оба вкладывают в уста Сократа.

Поэтому, или позднее он старался расширить свои познания из книг, общался с софистами и посещал некоторые из их лекций, то все же своей философией он, наряду с собственным размышлением, был более обязан тем образовательным средствам, которые тогдашние Афины доставляли каждому, и общению с выдающимися мужчинами и женщинами, чем прямому научному обучению. Он, по-видимому, изучил искусство своего отца; но внутренний голос, который казался ему самому голосом божества (Платон, Apol. 33 С.) и который был позднее подтверждён дельфийским оракулом, побудил его усмотреть его высшее призвание в воспитательном влиянии на других.

От Аристофана мы знаем, что он уже в 424 г. до P. X. предавался этой деятельности, а по Платону, он начал её ещё до начала Пелопоннесской войны. Этой деятельности он посвящал себя до конца жизни в самых убогих условиях, под упрёками своей жены Ксантиппы, с полным самоотвержением и без всякого вознаграждения; его не отвлекала от неё ни забота о его семье, ни участие в общественных делах. Будучи образцом непритязательности, нравственной чистоты, справедливости и благочестия, притом исполненный подлинной любви к людям, любезный собеседник, тонкий и остроумный, с ненарушимым веселием и спокойствием духа, — он был для людей самых различных сословий и характеров предметом восторженного поклонения.

Как сын своего народа, он не только неустрашимо и без внимания к опасностям исполнял свои обязанности гражданина как в мирное время, так и на войне, но и во всем своём существе и поведении, как и в своих воззрениях, воплощал грека и афинянина. Вместе с тем в его образе встречаются и черты, которые уже на его современников производили впечатление чего-то странного и чужеродного, какой-то небывалой «атопии»: с одной стороны, прозаичность, рассудочный педантизм, равнодушие ко всему внешнему, которые хотя и согласовались с его наружностью силена, но составляли резкий контраст с тонкостью аттического вкуса; с другой стороны, углублённость в свои мысли, которая иногда производила впечатление совершенной рассеянности, и сила переживаний, которая шла так далеко, что неясное чувство, уже с юношеских пор удерживавшее его от какого-либо шага, казалось ему голосом демона, присущим ему внутренним оракулом; и он полагал также, что во сне он получает пророчества.

Последнее основание всех этих черт лежит в той энергии, с которой Сократ уходил от внешнего мира в себя самого, чтобы безраздельно обратить свой интерес на задачи, вытекающие из духовной природы человека.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A...B8%D0%BA%D0%B8
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Основная статья: Сократики

Подкатегории

В этой категории отображается 3 подкатегорий из имеющихся 3.
К

► Киники‎ (15: 2 кат., 13 с.)
[×] Киренаики‎ (8: 8 с.)

М

[×] Мегарская школа‎ (6: 6 с.)


Сократические школы

А

Аристипп

К

Кебет
Критон
Ксенофонт

П

Платон

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1...BE%D0%BB%D1%8B
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Сократ́ические школы — философские школы, созданные учениками Сократа в IV веке до н. э. Представителей этих школ принято называть сократиками.

Сократические школы имели зачатки современных школ: сменяемый руководитель, регулярные занятия, письменные сочинения учеников.

К сократическим школам Асмус относил 4 школы[1]:

Мегарская школа (Мегарики) — основатель Евклид из Мегары;
Элидо-Эретрийская школа — основатель Федон из Элиды.
Киренская школа (Киренаики) — основатель Аристипп из Кирены;
Киники — основатель Антисфен;

Диоген Лаэрций перечисляет отдельных учеников, которые не дали начала отдельным школам. Это:

Главкон из Афин
Кебет
Критон
Менедем
Симмий
Симон-кожевник
Эсхин

Из учеников Сократа часто отдельно называются:

Платон и созданная им Платоновская Академия
Ксенофонт — не философ, но автор сочинений, говорящих нам об учении Сократа

Содержание

1 Литература
2 Примечания
3 Ссылки
4 См. также

Литература

«Словарь античности», пер. с немецкого, СП «Внешсигма», М., 1992 г.
Примечания

↑ Асмус В.Ф. Античная философия

Ссылки

Новейший философский словарь СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ

См. также

Майевтика

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...96/st023.shtml
Платон был не единственным учеником Сократа (хотя и был наиболее оригинальным мыслителем его кружка), который после смерти учителя развивал философское мышление в его духе. Видным последователем философии Сократа был и Ксенофонт (ок. 425— 354 до н. э.). Как сообщает Диоген Лаэртский, между Ксенофонтом и Платоном было определенное соперничество. Оба они написали труды, относящиеся к личности Сократа. Ксенофонт, который сам не был оригинальным мыслителем, изображает личность и мысли своего учителя без собственных переделок, и, видимо, вернее. Это касается как «Воспоминаний о Сократе», так и «Пира» (диалог с таким же названием написал и Платон).

Ксенофонт провел большую часть своей жизни вне Афин. Он их покинул еще при жизни Сократа и перешел на службу к персидскому царю Киру, позже поселился в Спарте.

Согласно Диогену Лаэртскому, он написал более 40 работ. Центральное место среди них занимают труды, посвященные личности и идейному завещанию Сократа, затем «Анабасис Кира» и работа, названная «Воспитание Кира». Диоген Лаэртский отмечает, что он «был также первым философом, кто написал историческое произведение» .

Ксенофонт в отличие от Платона лишь передает идейное завещание Сократа. Именно в этом состоит его значение для истории философского мышления. Следует также упомянуть, что он первый, у кого мы встречаем трактат под названием «Экономикос», в котором рассматриваются проблемы управления «рабами и хозяйством».

Ряд учеников Сократа, ярых противников афинской демократии, покинули Афины еще при его жизни, другие последователи Сократа ушли из Афин после его смерти. Это привело к возникновению так называемых малых сократических школ. И хотя они объединены одним названием, но имели различную философскую ориентацию. Название этих школ означает скорее определенное «ученическое» отношение основателей этих школ к самому Сократу. Школы весьма часто выступали друг против друга и против других учеников Сократа (например, Платона и Ксенофонта). «Философские» различия были так велики, что, в то время как мегарская и элидо-эритрейская школы тяготеют к идеализму, у киников преобладает материалистическая ориентация, у киренаиков весьма четко проводится атеистическая линия.

Исторически первой сократической школой была мегарская. Ее основателем был самый старший из учеников Сократа — Евклид из Мегары. Вершина его творчества приходится примерно на 400 г. до и, э. (он по крайней мере на 80 или на все 100 лет старше, чем известный математик Евклид). Прежде чем стать учеником Сократа, он находился под влиянием элеа-тов, в частности Парменида, поэтому его философия представляет определенный синтез учения элеатов с этической философией Сократа. Принцип добра в его философии абсолютизирован и превращен в самостоятельную сущность.

Для обоснования своего идеалистического учения Евклид из Мегары весьма часто использовал искусство спора. Как правило, он приводил примеры, предполагающие противоположность его позиции, и на основании того, что они ведут к противоречиям, доказывал истинность своей посылки.

Подобным образом доказывали свои воззрения и ученики Евклида, из которых по оригинальности в конструировании «ко спору ведущих» положений выделялся Евбулид из Милета. Весьма известны были его «парадоксы», названные Куча (с прибавлением которого зерна, собственно, образуется куча?) и Лысый (с выпадением которого волоса человек становится лысым?). Оба парадокса своеобразно представляют проблему взаимосвязи качества и количества. Рассуждение Рогатый является вербальным парадоксом (то, что ты не потерял, то ты имеешь, а так как ты не потерял рога, стало быть, ты их имеешь), который в такой же плоскости опроверг только Аристотель.

Совсем иным характером отличается другой парадокс, названный Лжец (если некий человек говорит о себе, что он лжет, возникает вопрос: если он говорит, что лжет, говорит ли он с необходимостью правду? И наоборот, если он говорит правду, то лжет ли?). Этот парадокс весьма часто был предметом логических рассуждений стоиков, в частности Хрисиппа. Он был предметом дискуссий и на переломе XIX—XX вв.

К представителям мегарской школы принадлежит Стильпон из Мегары, который использовал свое искусство спора для критики религиозных представлений.

Весьма близко к мегарской школе как по содержанию, так и по способу философствования стояла элидо-эритрейская школа. Виднейшими ее представителями были Федон из Элиды и Менедемос из Эритреи.

Мысли представителей этой школы дошли до нас лишь фрагментарно и в большинстве случаев через посредство других авторов.

Видимо, наиболее значительной из малых сократических школ была киническая школа. Возникает она в IV в. до н. э. (но с учением киников мы можем встретиться еще в имперском Риме в IV в. н.э.). Ее основателем был Антисфен (ок. 446—366 до н.э.). Он происходил из Афин и, судя по всему, сначала был учеником Горгия, у которого научился многому из ораторского искусства, а позднее становится учеником Сократа. Философия последнего оказала влияние на Антисфена и других представителей кинической школы лишь в области этического учения. В других вопросах киники, наоборот, весьма резко критиковали основные принципы идеализма и Сократа и Платона.

Антисфен, например, отстаивал воззрение о том, что существует лишь то, что можно воспринимать чувствами. Поэтому реально существует лишь единичное, лишь отдельные вещи. Это является полностью противоположным решением проблемы отношения единичного и общего, которое мы находим в мегар-ской и элидо-эритрейской школах, а также у Сократа и Платона. Антисфен отвергает и идеалистическую интерпретацию души как вечную, бессмертную и противоположную смертному телу. Он характеризует ее как материальную и в определенном смысле аналогичную телу, которое ее содержит.

У Антисфена мы встречаемся также с зачатками рассуждений, относящихся к общей «методологии науки». Весьма интенсивно он занимается проблемой дефиниций, рассматривает некоторые характеристики взаимоотношения единичных, частных и общих понятий.

В центре интересов Антисфена, как и всей остальной кинической философии, находятся этические проблемы. Вершиной добродетели он считает автаркию, т. е. автономию нравственной личности. Киники отвергали потребительскую жизнь, презирали почести, и, хотя они осуждали чувственные наслаждения, из этого нельзя сделать вывод, что их этическим идеалом был аскетизм. Наоборот, согласно их этическому учению, естественные потребности людей нужно удовлетворять, однако неправильно в процессе удовлетворения этих потребностей стремиться к наслаждению.

Наиболее известным пропагандистом кинической этики был Диоген из Синопа (ок. 404—323 до н.э.), известный своей скромной, непритязательной жизнью. Диоген Лаэртский описывает происшествие, будто бы имевшее место при встрече Александра Великого с Диогеном. Диоген грелся на солнце, когда к нему подошел Александр и предложил в знак уважения к его философии исполнить любое желание Диогена. Диоген попросил его лишь об одном — чтобы он не заслонял ему солнце 27. Идеал простой жизни киники весьма тесно связывали с возвратом к природе. Естественное удовлетворение природных потребностей, устранение всех искусственных препятствий и достижение автаркии являются главным смыслом кинической этики. Ее индивидуализм, отстранение от общественной жизни отражают прогрессирующее разложение античного греческого общества. Поэтому высшим нравственным идеалом киников, которого можно достичь путем подавления страстей и ограничения до минимума потребностей, является полная апатия — безразличие к миру, обществу, почестям и всем прочим ценностям.

Материалистическая и атеистическая ориентация была характерна для школы киренаиков. Ее основателем является Аристипп из Кирены (ок. 435— 350 до н. э.). Он был учеником Сократа, но его учение диаметрально противоположно воззрениям как Сократа, так и Платона. Аристипп признавал реальное существование чувственно воспринимаемых вещей. Однако сами по себе эти вещи непознаваемы. Единственное, чего мы можем достигнуть, — это ощущения. Ощущения Аристипп разделяет на приятные, которые называет добром, и неприятные, которые называет злом.

Так, собственно, в философии киренаиков ощущения являются определенным исходным пунктом выработки этики, которая (так же как и в других сократических школах) представляет центральную область всего философствования.

Этика киренаиков (в отличие от кинической) не отвергает приятные ощущения — наслаждения. Счастье человека состоит именно в наслаждении, удовольствии. Однако Аристипп утверждает, что человек, который руководствуется разумом, не подчиняется наслаждениям, но управляет ими.

С учением Аристиппа тесно связано учение Фео-дора, называемого Атеистом. Он доводит материалистические элементы учения Аристиппа до открытого атеизма. В работе «О богах» он не только выступает против конкретной формы тогдашней греческой религии, но и в принципе отвергает существование богов. Счастье человека он видел в хорошем настроении.

Становление философии малых сократических школ (IV в. до н. э.) происходит в то время, когда греческое античное общество уже пережило зенит своего развития, стали проявляться признаки приближающегося кризиса. Этот фактор тем или иным образом проецируется на содержание и способ философствования этих школ. Разрешение центральных этических проблем в большинстве случаев принимает определенную форму «бегства» от этого мира. Греческое философское мышление восходит, однако, еще в этом столетии к своей вершине — философии Аристотеля.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...sokrata-kratko
Взгляд Сократа на государство и общество - кратко
читайте также статьи Сократ – биография, Сократ – краткая биография, Смерть Сократа, Личность Сократа, Сократ как человек, Диалоги с Сократом, Диалектика Сократа, Этика Сократа, Сократ о Боге

Сократ (469 – 399 г. до Р. X.) – начинатель классического периода греческой философии, её центральная фигура, одинаково замечателен и своими воззрениями, и своей жизнью. Так как сам Сократ ничего не писал, то его биографию и учения приходится восстанавливать по сочинениям Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Диогена Лаэрция, Плутарха и др. Из них Ксенофонт («Воспоминания о Сократе») дает, по-видимому, правдивыми внешний облик, но не в состоянии понять всей значительности роли Сократа в философии; Платон же вкладывает в уста Сократу свои собственные воззрения. Поэтому личность и философские учения Сократа приходится воссоздавать очень осторожно, и отдельные исследователи в этом не вполне сходятся.

Великий древнегреческий философ Сократ
Автор фото - Eric Gaba

Биография Сократа

(См. также статью Сократ – краткая биография). Сын ничем не замечательного ваятеля Софрониска и повивальной бабки Фенареты, Сократ был самоучкой. Гражданин Афин, он любил собирать около себя жаждавшую знания молодежь и вел с ней долгие беседы в гимнасиях (зданиях для гимнастических упражнений), на улицах и площадях, на прогулках по окрестностям Афин, оказывая на нее глубокое влияние. При этом, в противоположность софистам, он отказывался брать деньги за свои беседы, считая непристойным торговать мудростью. С софистами Сократ расходился и по существу, противопоставляя их индивидуалистическому скептицизму и релятивизму некоторые общеобязательные начала как знания, так и поведения. Не без коварства сознающей свою цену скромности Сократ не хотел называть себя «софистом» (т. е. мудрецом) и довольствовался менее претенциозным названием «философа» (любителя мудрости).

В личности Сократа поражает, прежде всего, её целостность, её органическая сила и духовное здоровье. Особенно яркий образ Сократа обрисовал Платон в диалоге «Пир». На войне он был храбрый воин, в родном городе – пламенный патриот. Он участвовал в трех походах; старался образумить народное собрание в страшном деле осуждения стратегов, победивших при Аргинузских островах (406 г.). Сократ отказался бежать из тюрьмы, когда был осужден на смертную казнь, сказав, что он был афинянином еще в утробе матери и желает умереть им, что для него выше всего повиновение законам отечества.

К числу учеников Сократа принадлежали очень многие из виднейших деятелей эпохи: гениальный Платон, основатели так называемых школ сократической философии – киренской (Аристипп), кинической (Антисфен), мегарской (Эвклид) и элидо-эретрийской (Федон), а кроме того – видные политики Алкивиад, Критий (один из 30 афинских тиранов) и многие другие. Хотя Сократ был противником софистов, тем не менее, отчасти и его философия, как и учения софистов, влияла на юношество в духе индивидуализма и свободы личного убеждения; только Сократ ставил этой свободе определенные рамки – общеобязательные принципы разума.

Дельфийский оракул признал Сократа «мудрейшим из греков», и тем не менее афинские судьи – по доносу неких Мелита, ритора Ликона и демагога Анита – осудили философа на смерть за то, что он развращает юношество, не верит в отечественных богов и вводит новые божества. Под последними разумелся тот «внутренний» «голос» (понимавшейся Сократом как нечто объективное), который часто подсказывал Сократу и мысли, и поступки и который Сократ называл своим «божественным» (το δφι μόνιον; отсюда говорят о «демоне» Сократа). Еще ранее Аристофан осмеял Сократа в своей комедии «Облака», выведя его висящим в корзине у крыши дома, призывающим своих новых богов – Облака, символы умственного тумана – снизойти к нему (и Облака действительно наполняют дом Сократа) и поучающим в прямо безнравственном духе одного молодого афинянина. На суде Сократ держался с необыкновенным достоинством и сказал судьям, что он не только не подлежит казни, но достоин величайших почестей за свою учительскую деятельность. Это особенно возмутило судей, и Сократ был осужден на смерть. Из-за делосских празднеств исполнение приговора было отложено на месяц, в течение которого философ вел в тюрьме со своими друзьями беседы, часть которых увековечена Платоном в диалоге «Федон». В мае 399 г. Сократ выпил ядовитый кубок цикуты.

Смерть Сократа. Художник Ж. Л. Давид, 1787

Значение философии Сократа

Уже вскоре после своей смерти – в сочинениях Платона – Сократ фигурирует как великий мыслитель. Слава реформатора философии (как теоретической, так и практической), составившего эпоху в её развитии, навсегда осталась за Сократом, так что весь предыдущей период её истории называют «досократовским». Аристотель ставит Сократу в заслугу то, что он положил начало научной методологии в форме индуктивных рассуждений и общих определений, а Цицерон в «Тускуланских беседах» прославляет Сократа за то, что он первый свел философию с неба на землю, ввел ее в дома и человеческое общество, – был создателем нравственной и общественной философии. По-видимому, правы те исследователи, которые ближайшую цель философствования Сократа видят в его стремлениях положить конец моральной анархии и политическому разложению родных Афин и вообще Греции, а реформу теоретической философии считают необходимым средством для достижения нравственно-общественных задач.

Сократический метод – кратко

Главную задачу своей философии Сократ видел в познании самого себя и других; начертанное в дельфийском храме изречение «познай самого себя» было его девизом. Против софистов Сократ выставлял общеобязательность разума и образуемых им понятий. Понятия (особенно нравственные и общественные) Сократ отвлекал от ряда частных, конкретных житейских случаев, проводя их один за другим (отсюда – επαγογή – в переводе, приведение; латинский перевод – inductio, отсюда «наведение) и вырабатывая на их основании твердые определения. Сократ вел свои исследования в форме разговоров, выработав свой особый метод «сократической» диалектики. Сократ не излагал своей философии систематически (в «акроаматической» форме), а выспрашивал собеседника и заставлял и его самого производить некоторую работу. При этом Сократ часто вначале прикидывался незнающим («ирония» Сократа: «я знаю только то, что я ничего не знаю»), а затем, доведя умелыми вопросами собеседника до нелепых выводов (reductio ad absurdum), убеждал его в том, что тот ничего не понимает, и показывал, как надо философски решить вопрос. Такой метод в необыкновенной степени возбуждал в собеседнике и слушателях интерес и активную работу мысли. Свой метод Сократ сравнивал с ремеслом своей матери и говорил, что он помогает людям рождать мысли (майевтика). Развитие Сократом мыслей в форме диалогов – с положениями и возражениями – было зародышем платоновской «диалектики», а логический метод определения (установления содержания) понятий Платон положил в основу своей гносеолого-метафизической теории идей. Истинные понятия, согласно философии Сократа, общезначимы и общеобязательны в силу общности ума во всех людях; поэтому они выше случайных и противоречивых показаний чувств; на них основана наука, тогда как чувственные данные могут дать начало лишь «мнению».

Учение Сократа о добре – кратко

Добродетель Сократ сводил в своей философии к знанию и оптимистически верил, что всякий может стать добродетельным, раз он будет знать, в чем состоит добро. Всякое зло возникает лишь из незнания добра, – никто не зол по природе и добровольно. В этих философских воззрениях Сократа совмещались психологический детерминизм (неизбежность перехода знания в действие, обусловленность поступков знанием) с идеей свободного, творческого развития духа через приобретение и выработку знания. Все 4 традиционные добродетели греков: мудрость, храбрость, умеренность и справедливость – Сократ сводил к одной – к мудрости. Этот «оптимизм знания» вообще характерен для многих этических и социальных реформаторов: он является для них порукой в достижимости их идеалов, в которой они могли бы отчаяться, если бы с самого начала видели все трудности, стоящие на пути их осуществления. Сократ часто утверждал, что добро и польза – вещи равносильные, что это даже, в сущности, два разных обозначения одного и того же. Некоторые произошедшие от Сократа философские школы (в первую очередь, киренейские гедоники со своим вождём Аристиппом) толковали этот подход великого основоположника в духе элементарного утилитаризма и эвдемонизма. Однако неправомерно приписывать такую трактовку самому Сократу. Его философия держалась здесь гораздо более глубокого взгляда, не сводя добро к грубой материальной выгоде, а доказывая, что лишь возвышенные этические чувства являются источником истинной пользы для человека.

Сократ. Античный бюст. Национальный археологический музей, Неаполь

Учение Сократа о Боге – кратко

Ко времени Сократа философская мысль греков уже разрушила старую веру в человекоподобных олимпийских богов, и Сократ стоит на повороте греческой мысли к единобожию; при этом он первый стал понимать божество не как природную, а как нравственную силу (бог – источник добродетели). Отождествление Бога с идеей блага и добра сближало философию Сократа с монотеизмом, а в некоторых отношениях и с христианством. К изучению природной физики Сократ относился равнодушно, не видя возможности использовать его для нравственной реформы общества; тут влияло, несомненно, частью слабое в ту эпоху развитие техники, частью то, что досократовские философы изучали скорее космос, как целое, чем отдельные циклы закономерностей природы.

Взгляд Сократа на государство и общество – кратко

Общество и государство, по Сократу, не представляют собою простой арены борьбы отдельных индивидуальных или групповых эгоизмов: в основе их лежит идея целого, некоторый освященный божеством разумный план. Чтобы управлять государством, нужно этот план понимать, надо быть «знающим».

Выходец из простых людей, соединявший утонченный аристократизм духа с демократизмом внешности и обхождения с людьми, Сократ – в противоположность наиболее распространённым в Греции воззрениям – высоко ценил физический труд и вообще трудовое начало.

[Новая философская энциклопедия]

http://www.iph.ras.ru/elib/0196.html
АНТИСФЕН (Ἀντισθένης) из Афин (ок. 455 – ок. 360 до н.э.) – греческий философ, учился у Горгия, был близок Продику и Гиппию, затем увлекся учением Сократа и, несмотря на возраст (старше Ксенофонта, Платона и Исократа), стал преданнейшим из его учеников (Xen. Symp. 8, 4–6; Mem. 3, 11, 17). После смерти Сократа открыл свою школу в Киносарге – гимнасии для неполноправных граждан (по преданию, сам Антисфен – сын рабыни, Diog. L. VI 1, 1). К названию гимнасии возводят название основанной Антисфеном школы киников (Diog. L. VI 1, 13). Известны названия более 70 философских и риторических сочинений Антисфена (в основном сократические диалоги, трактаты и речи), из которых полностью сохранились две декламации – «Аякс» и «Одиссей».

Философия Антисфена не только включает элементы различных учений, сложившихся к его времени, но и предвосхищает многие мотивы позднейших философских систем. Уже античная традиция крайне разноречива: гипертрофируя отдельные стороны его учения, она изображает Антисфена предшественником кинизма, стоицизма, скептицизма и др. направлений. У сократика Ксенофонта Антисфен выглядит верным учеником Сократа, у Платона, считавшего сократиком себя и враждовавшего с Антисфеном, – софистом, опровергаемым и высмеиваемым Сократом; у Афинея, знакомого с кинизмом, Антисфен – «пес» и глава киников (V 216b), y Аристотеля, интересовавшегося не этикой, а диалектическими парадоксами, последователи Антисфена не киники, но «антисфеники» (Met. 1043b23). Поэтому и стоик Зенон мог возводить себя к Антисфену (Diog. L. VI 1, 15, ср. 19), а скептики – видеть в воздерживающемся от суждений Антисфене своего предшественника.

При всей скудости и недостоверности источников можно попытаться представить все части философии Антисфена – а) диалектику и логику, b) этику, с) теологию, d) политику, е) педагогику – как подчиненные единому принципу радикального аскетизма, выдвигающему в качестве нормы природу (естественное). У Афинея под влиянием традиции представлять киников лающими и кусающимися «псами» воинственность и полемичность – основная характеристика Антисфена: ни одного государственного мужа Антисфен не считал добродетельным, стратега – разумным, софиста – заслуживающим внимания, поэта – полезным, народ – толковым; и многих он оговорил: афинских народных лидеров («демагогов») – в «Политическом диалоге», Алкивиада – в «Кире», своего учителя Горгия – в «Архелае», сыновей Перикла – в «Аспасии» (Athen. V, 220bc). Высмеивал учение Платона об идеях, назвал свой диалог «Сатон» (Σάθων), издевательски переиначив имя оппонента. Агрессивный негативизм Антисфена позволил Цицерону заметить: «он более остер, нежели образован» (ad Att. XII 38b, 2).

1. В логике и диалектике Антисфен перенес на традиционную область софистов сократовский принцип самоограничения. Если софисты учили говорить с другими, то, по Антисфену, философия дает умение говорить с самим собой (Diog. L. VI 18); если парадоксы софистов были построены на подмене понятий, то парадоксы Антисфена строятся на логическом ригоризме. Он считал, что каждый предмет может быть назван только своим собственным логосом, который не содержит в себе обобщения: «об одном может быть высказано только одно, а именно единственно лишь его собственное наименование» (Arist. Met. 1024b32 sq.). Согласно Диогену Лаэртию, Антисфен первым дал определение логосу: «логос есть то, что, поясняет, чем нечто бывает или есть» (ὁ τὀ τί ἦν ἤ ἔστί δηλὣν, ib. 3). Не нарушая закона тождества, по Антисфену, нельзя ни приписать субъекту отличный от него предикат, ни определить одно через другое, а следовательно, невозможно ни противоречие, ни ложное высказывание; высказывание может быть только тавтологичным. Это положение покоится на отрицании содержательности родовых и видовых понятий, через которые что-либо определяется, и направлено против учения об идеях. В «Сатоне» Антисфен отрицал онтологическую содержательность общих понятий, говоря, что видит только человека, лошадь или стол, но не видит «лошадности», «человечности», «стольности» (критику этих взглядов см.: Платон. Euth. 285e, Theaet. 175с, 191с, Soph. 251b, и Аристотель. Met. 1043b23, 1024b32. В частности, в «Софисте» Платон, видимо, имеет в виду Антисфена под «недоучившимся стариком», которому «доставляет удовольствие не допускать, чтобы человек назывался добрым, но говорить, что добро – добро, а человек – лишь человек», Soph. 252 b-c).

2. Основа этики Антисфена – самодостаточность (автаркия), понятая не как обеспеченность всеми благами, а как самоограничение: ни в чем не нуждаться и не иметь ничего лишнего. Унаследовав этический интеллектуализм Сократа, Антисфен считал, что добродетели можно научить и что счастье возможно только от добродетели, что благородство состоит не в знатности, а в добродетели, богатство не в имуществе, а в добродетели, которой можно делиться не беднея. Славе и престижу он противопоставлял свободу частного человека распоряжаться собою; называл труд благом, наслаждению предпочитал помешательство, роскоши желал врагам. Благодаря самоограничению человек, по Антисфену, достигает той же самодостаточности, какой божество обладает благодаря преизбытку в благе. Идеал киника – бездомного, нищего, героически переносящего труды и тяготы мудреца, равного богу в своей независимости, Антисфен описал в «Геракле»: бог-покровитель Киносарга и герой простонародья, царь-бедняк и человек, ставший богом, Геракл сделался мифологическим образцом для последующих киников. Созданный Антисфеном образ мудреца перешел к стоикам (Diog. L. VI 114), а внешний облик и «костюм» (короткий двойной плащ на голое тело (трибон), длинная борода, посох странника, сума нищего – к киникам (Diog. L. VI 13, по другим источникам, автор этого облика (Диоген). Этическое учение Антисфена в виде пространной речи его самого представлено у Ксенофонта (Mem. 4, 34–44), в виде отдельных изречений и афоризмов – у Диогена Лаэртия.

3. Применительно к религии принцип «всего как можно меньше» приводит к отрицанию традиционного многобожия: «народных богов много, а природный один» (Cic. De nat. Deor. I, 32). Монизм Антисфена носил, вероятно, пантеистический характер: по Дюмлеру, пантеизм и благочестивый трепет перед целесообразностью божественно разумной природы, приписанный Ксенофонтом Сократу (Mem. I, 4; IV, 3), в действительности характеризует религиозные воззрения Антисфена.

4. В сфере политики Антисфен отрицал государство, законы, политическую деятельность и социальные условности (к числу последних он относил равенство людей, противоречащее, по его мнению, природе). Образцы достойной человека жизни Антисфен предлагал заимствовать у животных («О природе животных»), ср. критику «государства свиней» у Платона (Resp. 372d, ср. также Theaet. 161с: свиньи и кинокефалы, т.е. собакоголовые, как мера всех вещей).

5. Ограничение образования самым необходимым – основа педагогических воззрений Антисфена. Главное учиться добродетели, достигшему воздержности (σώφρων) не нужна грамотность (Diog. L. VI, 103–104), которая только развращает и сбивает с пути. Вместе с тем, выученик софистов, Антисфен не отличался аскетизмом слога и «был искусный оратор и сладостью своей речи мог приворожить кого угодно» (ib. 14), его сочинения включались в канон аттических писателей (Phot., р. 101b9).

Литературное наследие Антисфена имело долгую жизнь: его читал Цицерон, Дион Хрисостом использовал диалог «Архелай» в «Царской речи», «Геракла» читали неоплатоники Фемистий, Юлиан и Прокл. Антисфен был создателем жанра «протрептика» (поощрения к занятиям философией).

Фрагменты:

1. Giannantoni G. (ed.). Socratis et Socraticorum Reliquiae, vol. 2. Napoli, 1990, p. 137–225;

2. Antisthenis fragmenta, coll. F.D.Caizzi. Mil., 1966;

3. L'Ajax et l'Ulysse d'Antisthène, éd., trad. et comm. Goulet-Cazé M.-О. – Chercheurs de sagesse. Hommage à Jean Pépin. P., 1992, p. 5–36;

4. Антология кинизма, сост. Нахов И.M., 2-е изд. M., 1996, с. 83–114.

Литература:

1. Нахов И.М. Киническая литература. М., 1981 (библ.);

2. Rankin H. Antisthenes Socratikos. Amst., 1986;

3. Le cynisme ancien et ses prolongemment, éd. M.-O.R.Goulet. P., 1993, p. 1–55, 69–116.

H.В.Брагинская

[Новая философская энциклопедия]

http://www.iph.ras.ru/elib/2788.html
СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ, «СОКРАТИКИ» (οἱΣωκρατικοί) – философские школы, основанные вскоре после смерти Сократа его ближайшими учениками: Мегарская школа (Евклид), Элидская (Федон из Элиды, см. Элидо-эретрийская школа), Киренская школа (Аристипп), школа киников (Антисфен, Диоген Синопский); Платон основал Академию, история которой самостоятельна, хотя и связана с контекстом сократических школ.

Для всех школ авторитетной фигурой был Сократ, память о котором его последователи стремились зафиксировать в «сократических сочинениях» (Σωκρατικοὶ λόγοι). Главным персонажем этих сочинений неизменно был Сократ, а главной задачей – описание его характера (этоса). Такие сочинения писали возглавившие свои школы Антисфен, Федон, Аристипп и Платон (по существу, разработавший на основе традиционного собственный жанр философско-драматического диалога), а также Эсхин и Ксенофонт, не основавшие своих и не примкнувшие к другим сократическим школам. Особенностью всей сократической литературы был ее фиктивно-литературный, а не исторический характер.

Считается, что единый образ Сократа последующая традиция как бы разбила на фрагменты, усилив ту или иную черту его образа жизни или морального учения. Стиль жизни киников соответствовал сократовскому пренебрежению к богатству и умению обходиться минимумом в еде, одежде и т.п. материальных благах; элидская школа усвоила взгляд на философию как на моральную проповедь, в этом отношении к ним примыкают киренаики, имеющие в целом, однако, больше отличий, чем сходств с остальными сократиками (их глава Аристипп интересовался риторикой и политической философией, давал уроки за плату и считал благом удовольствие); мегарики отозвались на учение о единой добродетели, позднее диалектики. Все сократики большое внимание уделяли этическим вопросам, считая добродетель необходимым условием счастья, а философию – воспитанием души. Однако в этике у них были различные взгляды, иногда прямо противоположные: гедонизм Аристиппа и анти-гедонизм Антисфена и Ксенофонта.

На фоне учения Платона философские достижения сократиков представляются незначительными. Немногие интересовались техническими философскими вопросами, среди них – Евклид из Мегары. Он доказывал несостоятельность суждений по аналогии (эпагоге), – излюбленный прием платоновского Сократа. Его школа просуществовала достаточно долго, хотя после работ Дэвида Седли (см. лит. к ст. Мегарская школа) принято считать, что учение мегарской школы и учения Диодора Крона и Филона из Афин (или «Филона-Диалектика») представляют собой разные, хотя и родственные школы. Дольше всего (до 4 в. н.э. – ср. кинические симпатии Юлиана Флавия Клавдия) просуществовало движение киников, которые не отличались ни единством положительных взглядов, ни институциональной организованностью (ибо никогда не были в строгом смысле школой).

Источники:

1. Socratis et Socraticorum Reliquiae, collegit, disposuit, apparatibus notisque instruxit G.Giannantoni, t. 1–4, 2 ed. Napoli, 1990.

Литература:

1. Vander Waerdt P.A. (ed.). The Socratic Movement. Ithaca, 1994.

M.А.Солопова

[Михаил Маяцкий]

https://postnauka.ru/video/44743
Философ о разногласиях между Сократом и софистами, плате за образование и представлениях о богатстве в эпоху Античности
06 апреля 2015

Что для Сократа было признаками богатства и бедности? Как происходил обмен знаниями в античных Афинах? Почему появление софистов было воспринято современниками как скандал? На эти и другие вопросы отвечает профессор отделения культурологии НИУ ВШЭ Михаил Маяцкий.

В истории философии среди самых известных тем и самых изученных фигур появляются или становятся актуальными темы, которые раньше не попадали в фокус научного внимания. И хотя кажется, что уже все изучено, выясняется, что какой-то аспект того или иного мыслителя остался незатронутым исследовательским вниманием. К таким аспектам относятся экономические взгляды Сократа.

Кажется, что эта тема странная, поскольку многие историки экономической мысли отказывают даже Аристотелю, не говоря уже о Платоне и тем более о Сократе, в какой-то артикулированной экономической мысли. Тут дело даже не в том, что Сократ не написал ни одной строки и не оставил ни одного экономического сочинения, да и просто никакого сочинения, но, скорее, в том, что это был человек крайне бедный, а наше сегодняшнее сознание привыкло как-то ассоциировать экономическую компетентность с некоторым достатком. Если вы такие умные, почему вы такие бедные, условно говоря. Сократ по крайней мере по внешним меркам, в том числе по меркам его современников, был бедным человеком.

Можно приводить разные факты из его жизни: уже на смертном одре друг предложил ему новую накидку, и тот ответил, что раз старая пригодилась для жизни, то пригодится как-нибудь и для смерти. Такие детали рассыпаны по сократовским сочинениям — имеются в виду сочинения учеников Сократа, прежде всего Платона.

Он носил, видимо, чистую, но довольно поношенную и дырявую одежду. И тем не менее он себя бедняком не считал. И это была совершенно выношенная концепция. О ней, об экономической концепции Сократа, мы знаем больше не от Платона — его, несомненно, наиболее выдающегося ученика, а от Ксенофонта. Исследователи античной философии прекрасно знают, что это два главных источника о сократовской философии наряду с другими учениками Сократа, и, вероятно, знают о том, что Платон сообщил нам слишком много лишнего о Сократе, добавленного. Его «фиктивный» Сократ лишь отчасти совпадает с историческим.

Реконструкция исторического Сократа навсегда останется недосягаемой задачей, мы никогда точно не узнаем, о чем он говорил своим ученикам, мы все это знаем только в их пересказах. Хотя, несомненно, Платон был самым одаренным его учеником, Ксенофонт уступал ему в философском даре, и именно в силу этого, возможно, Ксенофонт сообщил нам более достоверный образ Сократа — просто потому, что у него не было такой буйной, как у Платона, фантазии, чтобы придумывать.

Ксенофонт оставил нам целый ряд диалогов, посвященных быту. Раньше это воспринималось просто как бытовые разговоры о том, как прожить, как свести концы с концами. Но затем выяснилось, что, сопоставленные вместе, все эти фрагменты, реплики создают довольно целостную картину экономических взглядов самого Сократа. Он жил в обществе, где обмен, дар, потлач были главным механизмом жизнедеятельности, хотя уже первые деньги, то есть чеканная монета, были изобретены.

Сократ подчеркивает смену вех. Он четко ощущал в молодости, что быть богатым означало быть способным вести самостоятельную жизнь, ни от кого не зависеть, тогда как в старости он видел, что у молодежи, которая его окружала, ценности изменились и обладание вещами стало синонимом богатства. Семантический сдвиг в самом понимании богатства уже характерен для этой во многом переломной, кризисной эпохи в афинской истории. Сократ отказывался считать количество вещей, их изобилие признаком богатства — всегда нужно ставить в соответствие вещи, блага и потребности.

Человек, у которого мало потребностей и мало вещей, может быть богаче человека, у которого много потребностей и много вещей.

Именно это соответствие дает представление о богатстве человека.

Меня эта тема еще интересует в контексте общей проблематики, меня интересующей, производства знания: как существовал философ, носитель определенного знания в эту эпоху. Сократ, как мы знаем, беседовал с гражданами Афин запросто, ничего от них не требовал, но вместе с тем совершенно очевидно, что его ученики — кто к нему приходил регулярно, а не просто натыкался на него на улицах Афин — приносили ему что могли. В этом состояла и имущественная компонента этого обмена: Сократ давал ученикам нечто (об этом можно отдельно говорить: что он им давал, какую способность), за это ученики давали ему что могли.

В этой связи появление софистов, платных учителей знания, составляет определенный разрыв в этой традиции, и он был воспринят современниками как скандал. Часто в учебниках этот скандал интерпретируется как отказ от бескорыстного дарования знания — это анахроничная поздняя интерпретация, христианская, когда бескорыстие было возведено в доблесть. Для афинянина той эпохи именно обмен, который никогда не может быть эквивалентным, наоборот, всегда агональный, соревновательный, по принципу «я даю, чтобы ты дал больше, тем самым спровоцировав меня на еще больший дар». Это было нормой, поэтому появление софистов было скандалом именно в этом отношении, что устанавливалась фиксированная плата за знание, в то время как при общении с Сократом каждый приносил столько, сколько мог. Кто ничего не мог принести, ничего не приносил; кто мог принести даже больше, чем фиксированная плата софистов, тот приносил больше. В этом смысле знание было доступно всем, и плата не была фиксирована сверху (снизу она была фиксирована нулем).

Это тоже нужно учитывать в понимании взаимоотношения философии и софистики, которое в общем длится уже не первое тысячелетие, и понять, почему для сограждан Сократа их различие не всегда было очевидным. Надо учесть, что экономические представления Сократа были связаны с темой дружбы, фоновой для античного общества: обмен услугами между друзьями — это основа античного социума. Каждый человек выступал эвергетом, то есть благотворителем для другого, и поэтому Сократ удивляется в диалогах, описанных Ксенофонтом, что люди гораздо тщательней относятся к выбору раба, к выбору даже неодушевленного блага, чем к выбору друга, что сегодня может нас шокировать, поскольку дружбу мы рассматриваем в контексте бескорыстности, хотя часто это наша лицемерная позиция, мы чего-то все-таки ждем от друга, не желая это эксплицировать. Для Сократа в этом не было ничего постыдного, он буквально оценивал друзей в минах серебра, то есть в денежных единицах. И это нужно рассматривать в общем контексте проблем занятости, складчины. Очень важный для греков термин «эранос» (ἔρανος), означавший одновременно какой-то канадский пикник, когда каждый приносит что-то свое, и общую систему займов между друзьями, беспроцентных и бессрочных, которые служили цементом для социума.

Здесь надо учесть то, что софисты, как правило, были приезжими учителями знания, поэтому они были исключены из сложившейся поколениями ткани общественных отношений и спешили монетизировать свое знание. В этом смысле они, конечно, произвели революцию, ведь в какой-то мере они являются предками всех нас, всех тех, кто зарабатывает преподаванием. Но от современников им досталось, поскольку их обвиняли, их сравнивали с проститутками, их оппозиция философам навсегда поставила клеймо на их деятельности. Конечно, они противоречили многим культурным привычкам, например, тем, что уметь говорить в суде, уметь вести себя на народном собрании, уметь строить свои аргументы в представлении греков должно было принадлежать каждому, а не быть доступным только тем, кто способен заплатить соответствующую цену.

Пара слов, почему, как мне кажется, эта тема возникла в современной историко-философской науке. На это тоже есть социальный заказ. Кооперация, копилефты, самые разные формы внемонетарного обмена знаниями проникают в нашу когнитивную повседневность. И в этом смысле представления об этом античных философов стали интересными и актуальными. Надо сказать, что Античность готовит нам еще много сюрпризов. Несколько из другой оперы можно привести пример о том, как Аристотель, который слыл в основном метафизиком, физиком, психологом в каком-то смысле, все больше стал цениться как настоящий биолог, как основатель биологического знания, лишь сегодня получающий свою настоящую оценку.

Один из американских ученых Раймондо Кубедду, описывая политическую философию австрийской школы, говорил, что в XX веке вышло три великих произведения, посвященных анализу патологии политических режимов: собственно, «Дорога к рабству» «австрийца» Фридриха фон Хайека, «Истоки тоталитаризма» Ханны Арендт и «О тирании» Лео Штрауса. Но если текст Хайека — это скорее публицистическая работа на злобу дня, а книга Арендт — серьезная работа о феномене тоталитаризма, то есть о современном явлении, то работа Лео Штрауса — анализ диалога древнегреческого мыслителя Ксенофонта. Штраус обращает внимание читателей, что сегодняшняя тирания (на момент середины ХХ века) если и располагает ресурсами определенных «технологий» и «идеологий», но суть свою суть не меняет с того момента, когда она возникла.

Тирания — несправедливое правление одного лица, полученное незаконным путем и осуществляемое в интересах этого лица. Обычно характеризуется отсутствием законов, жесткими методами управления. Тирания — это одновременно самый «плохой» политический режим и самый интересный. Несмотря на восприятие рядом философов тирании как худшего режима, многие анализировали именно ее.

Интерес к тирании у древних греков возник благодаря идее блага: неограниченная власть давала неограниченные возможности. Хотя тирания не предполагала стремления к общему благу, философы пытались представить себе ситуацию, при которой тираническое управление могло бы преследовать в том числе и общее благо, пусть из исключительно корыстных соображений.

Вопрос о том, может ли худший политический режим стать лучшим, являлся одной из главных проблем древнегреческой политической мысли: это характерно и для Платона, и для Ксенофонта, и для Аристотеля. Другими словами, можем ли мы изменить тиранию, худший политический режим, настолько, чтобы она, оставаясь тиранией, тем не менее работала на благо полиса?

Тирания у Платона

Ни для кого не секрет, что вся западная культура и цивилизация стоит на плечах Платона. Платон также был одним из первых, кто начал говорить о политической философии систематически, в том числе говорить о философии как о политическом проекте. Платону принадлежит идея о том, что философы, наделенные особыми знаниями, должны быть правителями государств, что никто лучше, чем они, править не сможет, хотя сами они в правлении не заинтересованы.

В большом тексте о Платоне хрестоматии «История политической философии», которую Лео Штраус собирал совместно со своим учеником Джозефом Кропси, Штраус пишет, что вся политическая философия Платона выражена в трех главных произведениях: «Государство», «Политик» и «Законы». Они написаны в разное время и затрагивают общие для политического учения Платона темы, в некотором смысле составляя систему политической философии Платона.

Политическое учение философа многообразно. В «Государстве» Платон описывает не только идеальный политический режим, но и все прочие, каждый из которых хуже другого: аристократия, тимократия (aka тимархия), олигархия, демократия, тирания. Тирания — худший политический режим для Платона и для многих других древнегреческих политических философов. Немногим лучше тирании демократия. Еще лучше олигархия, лучше которой тимократия. Тем не менее тирании Платон уделяет не в пример больше внимания, чем другим политическим режимам — за исключением идеального. Так, он пишет о тирании в восьмой и девятой книгах «Государства», то есть значительно больше, чем о прочих режимах. Для философа крайне важно проговорить, что это такое «тирания», чем она плоха, что такое тиранический человек и чем он отличается от тирана.

Большим упущением является отсутствие систематического подхода к изучению тирании в трудах древнегреческих философов. Например, анализируя диалоги Платона, необходимо рассмотреть все тексты, в которых он рассуждает о тирании. Реконструировать учение Платона о тирании — сама по себе важная задача для исследователей политической философии.

Надо отметить, что если в «Государстве» Платон прямо осуждает тиранию, то, обращаясь к проблеме тирании в «Законах», в своем позднем произведении, философ высказывается о ней не так однозначно. Означает ли это, что Платон в одном тексте осуждает тиранию, а в другом оправдывает? Не совсем. Когда философ говорит о тирании в «Законах», он имеет в виду совершенно другой тип тирании, не тот, что описывается в «Государстве».

В «Государстве» для Платона тиран — несчастнейший из людей, не способный получать удовольствия, хотя это является целью его жизни.

В ситуации лучшего политического режима используется противопоставление «добродетель — порок», в тирании же работает другая группа понятий. Это группа понятий «удовольствие — страдание». Если в идеальном политическом режиме философ стремится к добродетели, избегая порока и осуждая его, то в тирании тиранический человек, или тиран, стремится к удовольствию и уходу от страданий.

Первые работы Платона написаны под большим влиянием Сократа, стоявшего у истоков древнегреческой философии. Естественно, Платон часто использует в своих диалогах, в одной из основных форм литературного творчества, образ Сократа, излагающего свое учение. Примечательно, что Сократ есть в «Государстве», но его нет в «Законах», хотя главным действующим лицом в последнем диалоге является афинянин. Когда в «Законах» кто-то должен сказать похвалу тирании, однако совсем не той, которую осуждал Сократ в «Государстве», Платон использует для этих целей иного персонажа. Тем не менее это афинянин. То есть для Платона то, что он описывает как идеал в «Государстве», не является таким же идеалом в «Законах». В «Законах» тирания — это политический режим, который изначально может быть даже привлекательный, но неизменно уступает идеальному политическому режиму, представленному в «Государстве». Таким образом, если не получается построить идеал №1, давайте построим вариант №3 на основе «Законов». (Идеал №2 — это политический режим, описанный в «Политике».) Не случайно в «Законах» основное действующее лицо не Сократ.

Главная форма, в которой работал Платон, — это диалог, и очень важно посмотреть, кто говорит те или иные вещи. Сократ осуждает тиранию в разговоре со своими собеседниками и объясняет, чем она плоха, одновременно описывая ее основные сущностные черты. Например, тирану необходимы телохранители, которые являются наемниками. Тиран вынужден отгородить себя от друзей и даже изгнать их, набрать чужих людей, которые будут его охранять. Тиран всегда находится в опасности, тирания недолговечна. Все худшее, что может быть в политической сфере, олицетворяет тирания. Сократ пытается доказать, что многие люди стремятся к тирании потому, что они порочны — в том смысле, что ориентируются на получение удовольствия. Они думают, что, когда получат власть, получат и неограниченный доступ к удовольствиям. Но на самом деле, когда они приходят к власти, они понимают, что никакого удовольствия нет, что быть тираном — одно из главных несчастий. Сократ нужен, чтобы показать эту идею в «Государстве».

В «Законах» Платон говорит, что при создании государства лучшим политическим режимом может быть тирания. Но это не та тирания, что описана в «Государстве». Речь идет о том, что человек жесткой властью, быть может, опираясь на философов, на советников, может заложить начала идеального государства. Нужно подчеркнуть очень важный момент с точки зрения политической философии: и в мысли Платона, и в мысли Ксенофонта видно, что есть политический режим, который является если не лучшим, то привлекательным в какое-то конкретное время для определенной ситуации. Для него невозможно найти адекватный термин, поэтому у Платона используется слово «тирания». Вот почему может возникнуть путаница в понятиях.

Никакого противоречия здесь нет. Эту же проблему мы можем найти у Ксенофонта, эту проблему обсуждает Аристотель в пятой книге «Политики», когда говорит о причинах недолговечности тирании. Аристотель говорит, что существует «плохая» (традиционная) тирания и есть тирания совсем другая, которая очень похожа на царскую власть и почти настолько же хороша. Именно в таком ключе можно проинтерпретировать и диалог «Политик» Платона, и отдельные места в «Государстве».

Тирания у Ксенофонта

Ксенофонт, как и Платон, был учеником Сократа, однако долгое время в некотором смысле находился в его тени. Британский философ Бертран Рассел говорит, что Ксенофонт как философ уступает Платону, а как историк — у него есть и исторические произведения — Фукидиду. О трудах Ксенофонта многие отзывались довольно скептически, говоря, что Платон понял и изложил Сократа правильно, в то время как Ксенофонт описывал Сократа в силу своих возможностей и, поскольку те были невысоки, в изложении учения Сократа мог допустить ошибки. Однако если читать исторические, философские произведения Ксенофонта, не только воспоминания о Сократе, можно убедиться, что фигуры Платона и Ксенофонта сопоставимы. Неслучайно политический философ ХХ века Лео Штраус посвятил последнему ряд ключевых работ. Собственно, первую книгу в США Штраус, эмигрировавший из Германии, посвятил Ксенофонту и его «Гиерону».

Неподготовленный читатель, ознакомившись с диалогом «Гиерон» Ксенофонта, может многого не увидеть, но Штраус детально анализирует этот трактат. Этот короткий диалог на самом деле уникален. В трактате «Гиерон» всего два действующих лица: поэт Симонид и тиран Гиерон. Симонид и Гиерон — это реально действующие исторические лица, и Симонид известен тем, например, что был едва ли не первым поэтом, который стал продавать свои стихи за деньги. Гиерон, кстати, как пишет Аристотель, в политике был довольно успешным тираном.

Однажды Симонид пришел к тирану Гиерону, когда у того выдался досуг. Симонид начинает спрашивать у Гиерона: «А что такое, Гиерон, быть тираном?» Эта тема отчасти пересекается с тем, о чем рассуждает Платон. Гиерон говорит: «Я уже так давно не частное лицо, а тиран, что сам не знаю, чем отличается тиран от частного лица. Если ты мне напомнишь, что такое быть частным лицом, я тебе скажу, в чем наше отличие». Симонид с готовностью начинает говорить о том, что тирану доступны удовольствия, прежде всего он говорит о телесных удовольствиях. Лео Штраус обращает внимание, и это очень важно, что другие удовольствия, нетелесные, позднее вводятся в разговор Гиероном. Действительно, многие порочные люди стремятся прежде всего получить те удовольствия, которые называются удовольствиями для тела или удовольствиями, может быть, для тела и души, а не удовольствиями для души.

В итоге все утверждения относительно телесных удовольствий, которые предлагает Симонид для частного лица, Гиерон опровергает. Он говорит: «Нет, тиран несчастлив». Тиран несчастлив, потому что ему недоступна истинная любовь, а похвала на самом деле не похвала, а лесть. Он не может выехать за пределы своего государства, потому что боится, что его схватят и убьют, тиран никому не доверяет, не может спокойно спать и отдыхать, потому что боится, что его отравят или убьют во сне.

Ко второй половине диалога Гиерон готов признать, что тиран — несчастнейший из людей. В итоге тиран настолько несчастлив, что Гиерон признает, что лучше было бы ему повеситься. Оказывается, тирания, к которой многие стремятся, — неудовлетворительный политический режим даже для, казалось бы, главного выгодополучателя. Но Симонид еще ничего не сказал о сути тирании, будучи человеком, близким к мудрости. Теперь Гиерон вынужден спросить у Симонида, как можно усовершенствовать этот политический режим, как можно исправить эту ситуацию, в которую он попал. Симонид подводит Гиерона к просьбе о совете. Только тогда поэт дает урок политической мудрости тирану.

Симонид дает конкретные крепкие политические советы человеку, как усовершенствовать его правление без того, чтобы это правление перестало быть другим. Лео Штраус выводит очень серьезную проблему, сама по себе постановка вопроса чрезвычайно важна (возможно, это самое важное в диалоге Ксенофонта): может ли тирания, худший политический режим, соответствовать самым высоким политическим стандартам?

Иначе: может ли быть худший политический режим лучшим политическим режимом?

То есть вместо того, чтобы ставить рамки: лучший политический режим — это когда правят философы, или лучший политический режим — это когда правит народ, или аристократы, или военные, — вместо этого ставится вопрос, может ли тиран сделать свой политический режим лучшим политическим режимом. Постановка этого вопроса даже важнее, чем ответ.

Мы не знаем, воспользуется ли Гиерон советами Симонида и к чему это могло привести. Симонид только обещает Гиерону счастье, но Гиерон внимательно слушает, и если в первой половине диалога говорил Гиерон, то во второй половине диалога говорит Симонид.

При анализе древнегреческих диалогов очень важно быть предельно внимательным с терминами. Например, если на протяжении первой половины текста в диалоге используется «тиран», то во второй половине разговора, вместо того чтобы употреблять слово «тиран», уже начинают говорить о «правителе». Разговор идет о тирании, которая на самом деле не является той тиранией, о которой шла речь ранее. Симонид предлагает Гиерону привлекательный проект, который можно было бы называть условно «добродетельной тиранией». В то время как тирания мыслится в категориях страдания и удовольствия, Симонид пытается обсудить тиранию если не как добродетельную, то по крайней мере работающую на добродетель.

Таким образом, очевидно, что Ксенофонт отнюдь не такой простой философ, как о нем привыкли думать. Ксенофонт предельно важная фигура, во многом не уступающая Платону. Проблема, которую Ксенофонт подает в такой интересной драматической форме, будет обсуждаема и детально проанализирована Аристотелем. То, что Симонид говорит неявно, то Аристотель скажет прямо в его знаменитой пятой книге «Политики», посвященной государственным переворотам.

Тирания у Аристотеля

В отличие от Ксенофонта и Платона, непосредственных учеников Сократа, Аристотель излагает свою политическую философию в жанре трактата, а не диалога. Подробным образом о тирании философ говорит в своей главной книге, посвященной политической философии, — «Политике». Тиранию, как и другие политические режимы, Аристотель обсуждает в пятой книге «Политики», посвященной, как отмечалось выше, государственным переворотам. Главный вопрос текста: почему те или иные политические режимы терпят крах и на каких основаниях они могут просуществовать дольше?

Классификация политических режимов у Аристотеля выстраивается по двум критериям: количество правящих и в чьих интересах правят — в интересах блага или в собственных. Соответственно, по этим двум критериям классифицируются и политические режимы. Правит один — это монархия или тирания, правят немногие — это аристократия или олигархия, правят все — это демократия или полития. При монархии, аристократии и политии правление служит интересам всего народа — это хорошие политические режимы. Тирания, олигархия и демократия — плохие, потому что власть находится у худших людей, которые правят лишь в своих интересах.

В пятой книге «Политики» Аристотель подробно описывает прежде всего олигархию, демократию и тиранию. Относительно последней философ анализирует, как возникают тирании, кто может стать тираном и почему тиранические режимы падают. Соответственно, он объясняет, почему это худший политический режим — здесь он мыслит в унисон с Платоном и Ксенофонтом. Аристотель постоянно сравнивает тиранию с царской властью. Он говорит, что тирания совмещает худшие черты двух других режимов: демократии и олигархии.

Тираном, согласно Аристотелю, может стать любой человек. В принципе, «тиранический человек» может получить власть так же, как Макиавелли: либо хитростью, либо силой. Тиран не имеет легитимного источника правления, а тирания — это власть, полученная незаконным путем. Это может быть лицо, которое узурпирует власть, данную им народом. Например, служитель культа или демагог. Например, если царь — это всегда благородный человек, то тираном часто становится простолюдин, который с помощью демагогических средств, обманывая народ, присваивает себе власть и использует ее в собственных интересах (преследует удовольствия). Но прийти к власти «тиранический человек» может также насильственным путем. Поскольку, скорее всего, тиран — нежеланный правитель, он не может нормально править.

Аристотель приводит множество примеров государственных переворотов, в ходе которых свергают тирана: из презрения, мести, борьбы за собственность. Например, один тиран во время какого-то пиршества обратился к своему молодому любовнику с вопросом, не забеременел ли тот еще от него (обида).

Другого тирана видели, как он прял с женщинами пряжу, после чего он лишился власти (презрение).

Но что делает тиранию тиранией? Во многом методы правления, которые она использует. Аристотель говорит о трех методах управления при тирании. Первый — поселить малодушие в людях. То есть тиран наносит вред своему народу тем, что вселяет в него страх. Второй — посеять раздор между друзьями. И третий — это лишить людей политической энергии. Это основные цели тирании, инструменты, с помощью которых тиран может поддерживать политический режим.

Аристотель приводит примеры достижения этих терминов. Тиран, по мнению Аристотеля, может, например, делать ставку на женщин: именно посредством возвышения женщин, которые будут обсуждать дела мужей, унижать их, если потребуется, мужчины лишатся политической энергии. Также нужно постоянно держать людей на виду, контролировать их разговоры. Другой способ контроля тирании — война, которая ослабляет государство.

Аристотель не выступает как советник тирана, но описывает другой интересный политический режим, который не похож на классическую тиранию. Фактически то, что он говорит в конце пятой книги о тирании, — некий синтез Платона и Ксенофонта. Сначала он осуждает тиранию, говорит, насколько она вредна, а методы, которые она использует, плохи, что это недолговечный режим и так далее. Если Платон осуждает тиранию (по крайней мере, устами Сократа в нескольких диалогах), то Ксенофонт размышляет о том, может ли быть тирания лучшим политическим режимом — правда, вкладывает возможную похвалу тирании в уста поэта Симонида. Аристотель же высказывается от собственного имени. В заключительной части пятой книги Аристотель фактически предлагает ксенофонтский взгляд на тиранию, когда говорит, что тиранию можно сделать необычной тиранией, которая находится между царской властью и той тиранией, о которой шла речь в начале. Он не знает, как назвать этот режим, и поэтому использует старый термин.

Это принципиальный момент, потому что даже Аристотель допускает, что тирания может быть «добродетельным политическим режимом», то есть работающим на добродетель. Это режим, который по сути остается тираническим, но не воспринимается таковым подданными. В одном из наиболее важных пунктов философ описывает, что тиран при таком политическом устройстве должен оказывать почести мудрым, самым достойным людям (а они, как можно догадаться, являются и самыми опасными для тирана) для того, чтобы при тирании они чувствовали себя так, будто живут при аристократии или монархической власти. Главное, что правитель должен быть добродетельным, заботиться о том, как он выглядит в глазах людей. (Характерно, что Платон режим, «кажущийся справедливым», все же осуждал.) Далее Аристотель описывает то, что сказал до этого, только упоминает, что тирану, который хочет сохранить власть, нужно действовать наоборот, то есть указывает, что тирану не следует унижать людей, отнимать у них собственность, грабить и так далее. Во многом это похоже на советы Симонида Гиерону.

Любопытно, что также в конце пятой книги Аристотель упоминает тиранов, продержавшихся у власти дольше других, среди которых, как это ни удивительно, встречается имя Гиерона. Аристотель пишет, что тирания в принципе не самый долговечный режим, но Гиерон среди других правил очень долго для тирана. Мы можем предположить, что реальный Гиерон воспользовался некоторыми советами поэтов, близких к мудрости. Но это вопрос к историкам. У Ксенофонта Гиерон — это тот человек, который лишь должен был осуществить проект «добродетельной тирании».

Влияние на позднейшую политическую философию

Древнегреческие философы, говоря о тирании, ставят проблему, которую вслед за ними будут пытаться решить на протяжении долгого времени иные мыслители. Политическая философия, обсуждая лучший политический режим, одновременно размышляет и о худших. Впоследствии Монтескье будет обсуждать деспотизм, а Ханна Арендт — тоталитаризм. Во многом они вынуждены пребывать в тени наследия древнегреческой политической философии, которое требует постановки вопроса о том, что такое плохой политический режим, почему он таков, что с ним можно сделать.

И Платон, и Аристотель колоссально повлияли на политическую науку. Другой вопрос — насколько сильное влияние оказало их учение о тирании. В XX веке многие писали о разных формах тирании. Например, в работе 1995 года «Теории тирании» разбираются идеи Никколо Макиавелли, Франца Ноймана и даже Зигмунда Фрейда. Но нет Ксенофонта. Роджер Боше обращается к теориям тирании, то есть рассматривает историю политической мысли, но не обращается к этому философу. То есть Боше не обращается к Ксенофонту и не цитирует Штрауса. Несмотря на то, что проблема тирании для политической философии оставалась важной всегда, не всегда исследователи учитывают основные тексты, в которых обсуждаются основы основ.

Наследие классической политической философии активно использует Лео Штраус. Штраус настаивает, что Ксенофонт сильно повлиял на Никколо Макиавелли. Известно, что Макиавелли читал Ксенофонта и использовал многие его идеи. Штраус, сравнивая Макиавелли и Ксенофонта, говорит, что там, где, например, Ксенофонт хранит определенное молчание по ряду вопросов, Макиавелли красноречиво говорит и объявляет, что нужно пренебрегать нормами морали. То есть, согласно Штраусу, на самом деле Ксенофонт мудрее, чем многие современные мыслители, даже такие прозорливые, как Макиавелли.

Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М., 1995.

Аристотель. Политика. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. 1984 год.

Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Прогресс, 1994.

Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы. М.: ИРИСЭН, Мысль, 2008.

Платон. Государство. Собрание сочинений в 4 томах. Тт. 3, 4 («Законы», «Государство», «Политика»). М.: Мысль, 1994.

Робин К. Страх. История политической идеи. М.: Территория будущего, 2007.

Штраус Л. О тирании. Издательство Санкт-Петербургского университета, 2006.

Boesche R. Theories of Tyranny: From Plato to Arendt. 1995.

кандидат юридических наук, доцент Школы философии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, член редколлегии журнала "Логос"