*1224. Независимая газета: От редакции

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-06-25/2_red.html
25.06.2008

Выступая на Х Всемирном конгрессе русской прессы в Москве, президент России Дмитрий Медведев слегка приоткрыл свои планы относительно будущего Всемирной паутины – интернета. Планы грандиозные, хотя и локального масштаба. Буквально – локального, то есть местного (местечкового). «Я считаю, мы должны сделать все от нас зависящее для того, чтобы мы могли добиться присвоения в будущем доменных имен в интернете на кириллице», – заявил президент Медведев, который, как известно, каждое утро начинает с погружения в Сеть. О чем, собственно, идет речь.

Сегодня главный регулирующий орган Сети – некоммерческая частная Корпорация интернета по присвоению номеров и адресов, ICANN (Марина-дель-Рейт, Калифорния). В ее ведении – назначение параметров интернет-протоколов, управление системой доменных имен и корневых серверов, порядок присвоения доменных имен. Это право формально делегировано ICANN от Министерства торговли США, которое получило его, в свою очередь, от Пентагона. Договор между Министерством торговли и ICANN недавно был продлен до 2011 года.

Представителей России в комитетах ICANN очень мало. Связано это во многом с тем, что все заседания – на английском языке. (Для справки: претендовать на участие в работе совета директоров ICANN может любой человек с соответствующим уровнем технических знаний; в 2000 году их число достигало 158 тыс.)

Идея введения многоязычных доменных имен в Сети (интернет-адресов) уже давно не дает покоя некоторым политическим деятелям. В основном из так называемых развивающихся стран: Китай, Бразилия, ЮАР, Иран, Саудовская Аравия... Теперь вот и Россия. Есть, правда, среди них и более чем развитые – Норвегия, Швейцария, например. Причем оправдывается все это «необходимостью сохранения культурного многообразия в интернете». То есть, если ты не умеешь набрать в строке браузера три буквы по-английски – WWW, и не надо. Пиши, как умеешь: на русском, идиш, суахили. Или вот еще – на фарси, норвежском, китайском┘

«Всякие попытки разрушить существующее управление интернетом приведут к разрушению Сети, – заявляют в один голос все более или менее ответственные эксперты, в том числе из Мининформсвязи РФ. – Вопрос сохранения единства Сети – очень важный. Сеть легко может превратиться в конгломерат несвязанных сетей».

И вдруг – явно артикулированное намерение отделиться от англоязычного интернета. Хотя идеологически такой ход вполне фундирован: достаточно вспомнить отечественные концепты «энергетической сверхдержавы», «либеральной империи», «суверенной демократии»... И это «огороживание» своего кириллического огородика инициируется как раз в то время, когда в стране – колоссальный спрос на изучение английского (причем не только в столичных мегаполисах, но и в провинции). Все это не что иное, как дурно понятая идея национальной самоидентификации в духе Махатмы Ганди: «Дать массам знание английского языка – значит, обратить их в рабство» (1908 год). Но зачем же при этом разрушать единую систему доменных имен?!

Технически осуществить идею кириллического интернета вполне возможно. «Но, кроме удовлетворения национального ego, если кому-то надо, это ничего не даст», – подчеркивают эксперты. А вот что действительно было бы небесполезно для культивирования вполне законной национальной гордости великороссов, так это осознание актуальной реальности.

В только что опубликованном докладе корпорации RAND «Конкурентоспособность США в науке и технологиях» читаем: на долю США приходится 40% мировых расходов в области науки и технологий; 38% патентов на новые технологии, полученные индустриально развитыми странами; 37% ученых, проживающих в индустриально развитых странах; 35% мировых научных публикаций и 49% от общего числа цитат из научных работ. В США работают 70% ученых, получивших Нобелевские премии, и 66% наиболее активно цитируемых в мире авторов научных работ.

Делом надо заниматься, господа, делом, а не кириллическими фантомами.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-06-26/2_red.html
26.06.2008

На саммите ЕС–Россия, который открывается сегодня в Ханты-Мансийске, будет обсуждаться ситуация во всех бывших горячих точках на территории СНГ – в Абхазии, Южной Осетии, Нагорном Карабахе и Приднестровье. Инициатива слушаний принадлежит Брюсселю и объясняется позицией Евросоюза по отношению к замороженным конфликтам на постсоветском пространстве. ЕС и раньше не был сторонним наблюдателем того, что происходит вокруг непризнанных республик в СНГ, но после косовских событий заметно активизировался на этом направлении. И сегодня речь практически идет об изменении всех форматов переговоров по урегулированию конфликтов, а также миротворческих форматов в пользу европейских посредников. Тем более что в каждом из конкретных случаев Европу об этом просит одна из конфликтующих сторон, а вторая, как выясняется, уже не очень возражает.

Первой с просьбой об интернационализации конфликта в Брюссель обратилась Молдавия. Это было почти десять лет назад, но только в 2005-м ЕС стал официально четвертым посредником в переговорах Кишинева и Тирасполя, а пятым – США. До тех пор главным гарантом и посредником в приднестровском урегулировании являлась Россия, после того как по соглашению, подписанному в 1992 году президентами двух стран, российские миротворцы вошли в Приднестровье и остановили войну на Днестре. Прошло немало времени, ситуация изменилась, потребовалось новое соглашение, определяющее функциональные обязанности миротворцев, поскольку поставленная им ранее задача выполнена, однако его не было. Переговорный процесс провис, Россию стали обвинять в лоббировании интересов одной из сторон конфликта, в данном случае – Приднестровья. Сегодня, как известно, такие же обвинения в адрес Москвы раздаются из Тбилиси. Грузия обвиняет российских миротворцев в том, что в конфликтах на Южном Кавказе они поддерживают абхазов и южных осетин. И тоже настаивает по примеру Молдавии на включении в формат переговоров Евросоюза. Тбилиси также добивается, чтобы в зоны безопасности в Абхазии и Южной Осетии вошли «альтернативные» голубые каски. Но это уже второй этап интернационализации конфликтов. Он пока не получился и в Молдавии.

Однако там удался опыт посреднического взаимодействия России и ЕС. Перед началом саммита в Ханты-Мансийске президент Молдавии Владимир Воронин отметил это в телефонном разговоре с Высоким представителем ЕС по безопасности Хавьером Соланой. Воронин отметил высокую активность в этом процессе президента РФ Дмитрия Медведева. Увенчаются ли общие усилия России и ЕС скорыми победами на приднестровском направлении, еще вопрос. Но тут интересно другое – против европейского посредничества впервые за долгие годы конфликта не возражает и его вторая сторона – Приднестровье. Та же тенденция отмечается и в других конфликтных зонах. В этом есть свои плюсы и минусы.

Основным положительным моментом можно считать то, что подключение ЕС к переговорным процессам выводит их из застоя. В то же время Россия теряет ведущие позиции на пространстве традиционного российского влияния. В том числе и миротворческие. Чтобы сохранить их, необходимо предложить сторонам конфликта конкретные программы выхода из тупиковых ситуаций, «Дорожные карты». России надо осваивать современные технологии решения сложных международных проблем. Именно технология дает наиболее точное описание процесса, отвечает на вопросы: как и когда. В последние десятилетия вся внешнеполитическая технология, по существу, сводилась к задействованию российских президентов на самом высоком уровне. Иногда это дает результат, иногда нет.

Но самое главное в другом. «Дорожные карты» уже на стадии составления фиксируют национальные, стратегические интересы сторон конфликта. После такой фиксации значительно облегчается задача дипломатов. Она становится специфически профессиональной. Не стоит перекладывать на плечи МИДа проблемы политические. Политикой должны заниматься другие. В том числе те, кто может позволить себе недипломатический язык.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-06-27/2_red.html
27.06.2008

«Мы строим новую армию – профессиональную, мобильную, отвечающую всем требованиям, – заявил на торжественном приеме в Кремле, посвященном выпускникам военных вузов, министр обороны России Анатолий Сердюков. – Ее мощь будет обусловлена не численностью, а отменной выучкой специалистов и высокой технической оснащенностью».

О численности армии Сердюков сказал не случайно. Накануне он сообщил, что Вооруженные силы должны сократиться к 2013 году до одного миллиона человек (сейчас 1 млн. 135 тыс. – «НГ»). А чуть позже, по словам начальника Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-полковника Василия Смирнова, стало известно, что офицерский корпус российской армии тоже уменьшится. Как минимум в два раза. Но не сразу, а постепенно, в течение многих лет, чтобы его численность дошла до уровня цивилизованных армий мира, где офицеры составляют 14–16% от всего личного состава. А это значит, что людей с офицерскими погонами у нас должно быть к 2020 году 150–160 тыс. Остальные – солдаты и сержанты-контрактники, солдаты срочной службы и гражданский персонал Вооруженных сил.

Причем сокращение будет идти не механическим путем, в том числе и за счет «естественной» убыли (увольнения в запас офицеров, выслуживших свои сроки службы), но и благодаря рыночным, стимулирующим принципам. 23 июня президент Дмитрий Медведев, по представлению министра Сердюкова, принял решение выделить дополнительно к военному бюджету средства на специальный фонд для поощрения высококлассных специалистов самых различных видов и родов войск. В первую очередь высокотехнологичных и наукоемких. Таких как РВСН, Космические войска, ВВС, ПВО и подводный ракетоносный флот, несущих боевое дежурство, а также и командиров общевойсковых подразделений, частей и соединений постоянной боевой готовности – танкистов, мотострелков, связистов... И не только в частях постоянной боевой готовности. Планируется, что в 2009 году на эти цели будет израсходовано 25 млрд. руб., в 2010-м – 33 млрд. и в 2011-м – 42 млрд. руб.

Ежегодно «министерскую премию» за успехи в боевой учебе будут получать более 30 тыс. офицеров, а ежемесячные выплаты на каждого составят около 69 тыс. руб. Заместитель министра обороны по финансово-экономической работе Любовь Куделина сказала «НГ», что сейчас идут поиск и выработка критериев, по которым станут поощрять офицеров. С одной стороны – такая работа должна быть абсолютно открыта и прозрачна, офицерская общественность конкретной воинской части должна сама представлять своих товарищей на поощрение, не исключено, что через офицерское собрание, но, с другой стороны, эти люди должны заслужить премию реальными достижениями как в личном воинском мастерстве, так и в умении тактически грамотно организовать бой на местности, добиться высокой дисциплины и морально-психологической обстановки в воинском коллективе. А эти качества необходимо будет продемонстрировать вышестоящей инспекции.

Армии нужны преданные ей люди, умелые командиры-профессионалы, способные владеть современной боевой техникой, говорят в руководстве Вооруженных сил. И конкурентная среда, где лучшие должны больше получать, двигаться вперед к более высоким должностям и званиям. На их поддержку в первую очередь и будет направлена вся социальная работа. Но при этом, заметила Куделина, никто не собирается отменять запланированного повышения денежного содержания всем категориям военнослужащих, а вместе с ними и военным пенсионерам. Служба в войсках должна стать конкурентоспособной и на общероссийском рынке труда.

Получится ли это у Анатолия Сердюкова и его команды – вопрос неоднозначный. Но попытки перестроить армию по современным критериям нельзя не приветствовать.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-06-30/2_red.html
30.06.2008

Когда политтехнологам в Кремле стало скучно, они потянулись на «Винзавод». И вряд ли остались еще те, кому надо объяснять, что «Винзавод» – это такой модный центр современного искусства, изначально создававшийся с целью быть свободным от какой бы то ни было конъюнктуры. Всего пару лет назад сюда пришло заметно обуржуазившееся со времен 90-х и вполне по-западному успешное российское современное искусство в лице самых главных московских галерей. А теперь «Винзавод» осваивается еще и как удобная площадка для полемики власти с обществом. Устраивать такие мероприятия где-нибудь в центре Москвы уже, кажется, не модно. Вероятно, по этой причине секция «Новая элита России» форума «Стратегии-2020» заседала на «Винзаводе» в «Цехе Белого».

Бубо (НГ 07.07.2008): О новой общности людей с признаками буржуазии и богемы
Судя по всему, идея, рожденная в «Цехе Белого», организаторам кажется более эффективной, чем идея, озвученная в Кремле или на Охотном Ряду. Власть стремится быть внятной для народа, хочет эффективно коммуницировать и поэтому обсуждает элиту в подчеркнуто альтернативном месте. Социум осваивает асоциальное.

Формат без галстука более востребован. Стили расслабленной богемы, ищущей смысла, и напряженной буржуазии, активно действующей, как принято считать, без особой рефлексии, вдруг перестали друг другу противоречить. Первые и вторые встретились, как это ни странно, в кирпичных стенах культурного кластера. Соответственно, те, кто заинтересован в реакции именно этой части населения, должны идти туда же. На наших глазах создается новая общность людей, представителей современной элиты – буржуазии и богемы – бубо.

Роль культурного кластера, давшего крышу некогда гонимому андеграунду, вдруг стала главной. Все отправляются в облагороженную современным искусством промзону. Для одних – это работа, бизнес (галеристы), для других – возможность продуцировать творческую мысль (художники), для третьих (потребители этой самой мысли, в том числе буржуазия) – досуг. Для молодежи – некая альтернатива учебнику. Смотреть искусство, о котором пока еще ничего не написано, – новая опция в программе самообразования.

Власть же, не желая отстать, вынужденная учитывать эту коррекцию образа жизни своего электората, идет туда же. В модное место. И вот место досуга думающего большинства становится своеобразной кафедрой, с которой удобно говорить о будущем.

На этот раз по инициативе «Единой России» состояние российской элиты, ее судьбы и перспективы в рамках форума «Стратегии-2020» обсуждали: Ольга Крыштановская, Александр Мамут, Евгений Чичваркин, Тина Канделаки, Владислав Сурков и другие.

Вполне можно представить, как в скором времени думские фракции, желая обрести доверие одновременно и богемы, и буржуазии, и молодежи, у которой нюх на модные места, вдруг начнут заседать на «Винзаводе». Или здесь же, к примеру, выступит с серией лекций один из «серых кардиналов» Кремля.

А может, важные общественно-полезные мероприятия станут проводить в Бахметьевском гараже. То есть в новом центре современной культуры «Гараж» (CCC Moscow Garage). Зря, что ли, этот бывший автобусный парк и памятник конструктивизма 1927 года предназначен превратиться в будущем (как сказала на неофициальном открытии «Гаража» его владелица Дарья Жукова) в новый центр «не коммерческого, а настоящего искусства». А может, кто знает (продолжим мысль молодого амбициозного культуртрегера) – и в центр настоящей, невыдуманной политики. Кто знает...

Если, конечно, это место сделается по-настоящему модным. В глазах бубо.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-07-01/2_red.html
01.07.2008

В стране сложилась ситуация, в которой премьер-министр является лидером ведущей политической партии. Вдобавок эта партия обладает конституционным большинством, что позволяет ей вносить при желании серьезные коррективы в законодательные документы. Казалось бы, ничего страшного в этом нет. Более того – в этом есть своя логика. Нормально, когда победившая партия может влиять на исполнительную власть, а та, в свою очередь, влияет на свою структуру в парламенте. Эта ситуация обычна для большинства развитых демократий. Для демократических государств такая практика составляет цель политической борьбы.

В то же время в течение десятилетий в мире существовали мнимые демократические режимы, где исполнительная власть опиралась на правящую, чаще всего – единственную партию. Так было и в Советском Союзе, и во многих странах так называемой народной демократии, или социалистического лагеря, как кому нравится. В период функционирования такой модели ею гордились, как чрезвычайно эффективной и отличающейся от модели буржуазной демократии большей деловитостью и отсутствием парламентского краснобайства. Мы помним тонны газетных страниц, исписанных нашими пропагандистами, доказывавшими всю фальшь и никчемность сотрясения воздуха в парламентах и подчеркивавшими «удивительную слаженность и единодушие при голосовании» во время сессий Верховного Совета СССР. Такая организация разделения властей в конечном итоге привела к тому, что ничего не осталось ни от Советского Союза, ни от тех самых стран народной демократии, или социалистического лагеря, кому что ближе. Потому что единодушие – плохая гарантия и никудышный критерий верности стратегических решений. Единодушие – порождение тактической целесообразности, показного единства, а подчас и следствие малодушия. Весьма распространенного человеческого порока.

Цена ошибок «единодушных решений» возрастала по мере усложнения структуры общества, усложнения экономики. Простая система подчинения иногда хорошо работает на ранних этапах индустриального развития – одно министерство, один-два строящихся завода, все самые квалифицированные кадры – в Москве. В этом случае воля Центра мало искажает реальные потребности общества. Но когда в стране появляется огромное количество субъектов хозяйственной деятельности, имеющих свои интересы, спрямление отношений «исполнительная власть – законодатель» может оказаться ущербным.

72% ЕР фактически являются личным рейтингом Владимира Путина. И неправильно думать, что именно депутаты отражают настроения доминирующей части населения. Владимиру Путину требуется трезвый, квалифицированный парламент, способный критически смотреть на инициативы его министров. Ведь известно, что лоббизм в России переместился с Охотного Ряда в коридоры Белого дома и Кремля – именно там могут зарождаться решения, отвечающие интересам узкой группы лиц.

Эйфорию ЕР от неограниченной возможности голосовать за решения Белого дома следует охладить. И предыдущая Дума с удовольствием голосовала за решения Путина. Никакой принципиальной новости в этом нет. Новым является радикально изменившийся за восемь лет объем экономических последствий принимаемых решений. Естественно, Путин нуждается в законодательной поддержке своих инициатив. Но создается впечатление, что еще больше он нуждается в трезвой критической оценке инициатив «крепких хозяйственников», чиновников, бюрократов, монополистов, представителей крупных государственных холдингов и корпораций, готовых проталкивать проекты, эффективность которых может оказаться не столь очевидной.

Без свободных СМИ очевидного решения у проблемы нет. Только способность этих СМИ критически анализировать результаты деятельности исполнительной и законодательной власти позволит сделать их качественными и надежными. И тогда, может быть, общество начнет получать выгоду от власти, по традиции именующейся четвертой. В отсутствие которой некритический альянс первой и второй кажется не таким уж и полезным.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-07-02/2_red.html
02.07.2008

Примечательный диалог состоялся в минувший понедельник между председателем правительства РФ Владимиром Путиным и находившимся с визитом в Москве министром финансов США Генри Полсоном. Гость призвал Россию инвестировать в американскую экономику, пообещав создать для этого благоприятные условия. При этом Полсон в своих заявлениях упомянул «суверенный фонд», очевидно, имея в виду российский Стабилизационный фонд.

«У нас пока нет суверенного фонда, это вы нас перепутали с кем-то, но мы готовы это сделать, особенно – если вы этого хотите, – ответил глава российского правительства. – Мы готовы рассмотреть возможность и создать суверенный фонд для инвестирования, но все инвестиции, которые имели место до сегодняшнего дня, носят исключительно частный характер». Он подразумевал, что российское государство еще не вкладывало средства в частный бизнес в США, как это делают некоторые другие страны, создавшие специальные фонды: Китай, ОАЭ, Кувейт, Сингапур. Именно такую форму инвестиций часто называют вложениями суверенных фондов.

В России полным ходом идет подготовка к созданию именно такого фонда. Им станет выделенный из состава Стабфонда фонд национального благосостояния. 17 июня Путин распорядился подготовить к 1 октября с.г. документы, разрешающие фонду вкладывать средства в акции иностранных и российских корпораций.

Интерес Вашингтона к российским «лишним деньгам» легко объясним. В трудный момент для доллара и экономики США в целом власти этой страны пытаются воспользоваться возможностями внешнего финансирования. По оценкам экспертов, в конце 2007 года в суверенных фондах числилось 3,3 трлн. долл. Кроме того, еще 6,1 трлн. находились в пенсионных и иных фондах, которые могут частично перетечь в суверенные.

Суверенные фонды возникли на фоне нефтяного кризиса 70-х годов. Тогда нефтедобывающие страны Ближнего Востока озаботились проблемой скопившихся нефтедолларов и решили вложить их в акции западных, преимущественно американских фирм. США помогли им пустить деньги в оборот. В результате был остановлен отток долларов из США и экономика этой страны получила животворные вливания. Постепенно ситуация с ценами на нефть выправилась – они вошли в состав производимых развитыми странами товаров, отток средств на Ближний Восток прекратился и со временем сам регион погряз в долгах. Все это создало прочную связку между Западом и его «акционерами» на Ближнем Востоке.

Ныне ситуация во многом схожа: вновь надо повернуть поток валюты вспять. Этот процесс, правда, воспринимается далеко не безболезненно. В США, например, СМИ пугают население угрозой «захвата» иностранцами командных высот в экономике, а Конгресс проводит специальные слушания на тему угрозы национальной безопасности. Это, однако, не мешает властям страны настойчиво зазывать к себе суверенные фонды. В этом отношении российское направление для Вашингтона не главное, хотя и важное.

Оценки экспертами того, кому принесут больше выгоды инвестиции суверенных фондов, разнятся. Акции дают, как правило, более высокий доход, чем покупка облигаций или банковские вклады. Но в то же время вложение средств за границей в принципе не может быть самым эффективным способом экономической деятельности. Ведь в таком случае вкладчик зависит от качества менеджмента иностранного бизнеса и даже от финансовой и налоговой политики страны-реципиента.

К числу скептиков относится известный экономист (и, кстати, один из самых жестких критиков методов управления российской экономикой) Андерс Ослунд. С одной стороны, он напоминает об экономической важности суверенных фондов, которые к 2015 году должны составить около 12 трлн. долл. Это близко к нынешнему ВВП США (13,8 трлн.). С другой, адресуясь к американцам, Ослунд успокаивает: «Боитесь, что богатые нефтью иностранцы захватят вашу экономику? Не стоит! На деле именно граждане неподотчетных патерналистских режимов могут потерять более всего, когда правители играют в игры с их национальным богатством».

Может быть, следует прислушаться к этим предостережениям?

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2008-07-03/2_red.html

03.07.2008 00:00

В последнее время все чаще звучат призывы использовать стремительно обесценивающиеся на счетах управляющей компании Внешэкономбанка (УК ВЭБ) пенсионные накопления граждан на, как правило, крайне затратные, низкодоходные, требующие десятки лет на окупаемость инфраструктурные проекты. В понедельник представители ВЭБа даже озвучили планы размещения этих денег в специальные инфраструктурные облигации, которые могут появиться в стране уже в декабре текущего – январе будущего года. Вот только на ключевой вопрос – перекроет ли доходность по этим облигациям инфляцию – в ВЭБе ответить не смогли.

Спору нет, чем пенсионные накопления ныне работающих граждан просто обесценятся в государственных облигациях, что сейчас с ними и происходит, так как по закону УК ВЭБа не имеет права вкладывать такие средства в более доходные и рисковые инструменты, лучше их направить хотя бы на строительство дорог, портов, электростанций и прочей необходимой стране инфраструктуры. Однако власти как-то забывают, что основная задача накоплений – обеспечить достойную старость ныне работающих граждан. Именно для этих целей предназначается часть единого социального налога (ЕСН), которую выплачивают работодатели за трудящихся у них граждан после 1967 года рождения. Эти деньги, по идее, должны ежегодно прирастать за счет грамотного инвестирования. Однако пока что лишь бездарно обесцениваются. В прошлом году при инфляции в 11,9% УК ВЭБа получила по ним доход всего в 5,98% годовых. Показатели 2008 года еще катастрофичнее.

Длинные пенсионные деньги могли бы органично восполнить дефицит ресурсов для долгосрочного инвестирования, в том числе в инфраструктуру. Во многих странах их именно так и используют. В условиях, когда нет достойных финансовых инструментов, чтобы обеспечить доходность этих средств на уровне выше инфляции и желательно хотя бы с небольшой реальной прибавкой, скажем, на 2–3% выше инфляции при сравнительно низких рисках, лишь государство может стать гарантом сохранности и рационального использования пенсионных накоплений. Одним из выходов могло бы стать вложение денег в инфраструктурные облигации тех проектов, в реализации которых государство заинтересовано в первую очередь. И власти должны взять на себя обязательство покрывать разницу между вероятно крайне низкой доходностью этих бумаг и инфляцией плюс доплачивать 2–3% сверх уровня инфляции. Подобный вариант все же лучше, чем просто субсидировать из госбюджета инфраструктурные проекты и безразлично наблюдать за тем, как пенсионная реформа потихоньку превращается в новый грандиозный обман для участвующих в ней граждан.

Россияне, конечно, привыкли к тому, что власть не исполняет перед ними многих финансовых обязательств. Достаточно вспомнить замораживание дореформенных вкладов в Сбербанке и гособлигаций советского времени. Однако через 14–15 лет, когда первые участники накопительной пенсионной системы начнут массово выходить на пенсию (раньше выйдут на пенсию лишь работающие на вредных производствах льготники), отношение к подобным вещам может измениться. Отметим, что сейчас в накопительную часть пенсии отчисляются вполне приличные деньги – 6% от текущей зарплаты. При средней зарплате по стране чуть ниже 15 тыс. руб. эта сумма составляет около 900 руб. ежемесячно с каждого среднестатистического работника. Сберечь и приумножить эти деньги, чтобы обечпечить достойные выплаты будущим пенсионерам – не просто социально-экономическая, но и политическая задача. Не стоит забывать, что одним из поводов народных волнений, предшествовавших Великой французской революции 1789 года, стало известие о том, что правительство растратило средства, предназначавшиеся для инвалидов...

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2014-02-14/2_red.html
14.02.2014 00:01:00

Почему депутаты любят эксплуатировать память о войне и советском прошлом

Фото сайта канала "ТВ-Центр"

Председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков предложил обсудить возможность принятия закона о защите российской истории. Он считает, что «желающих исказить нашу историю и нашу точку зрения очень много за рубежом и, к сожалению, внутри самой России». Свое заявление Пушков сделал в связи с обсуждением в Сейме Латвии поправок, предусматривающих уголовную ответственность за отрицание как нацистской, так и советской оккупации страны.

Предложение Пушкова – не первая историко-политическая инициатива, озвученная в Госдуме за последнее время. Совсем недавно группа депутатов во главе с Ириной Яровой вновь призывала нижнюю палату законодательно бороться с «оправданием нацизма». Депутаты активно подключились и к обсуждению недавно обострившейся блокадной темы.

История, которую хотят защищать парламентарии, почти всегда является историей советской или военной. В этом, разумеется, нет никакой случайности. Война для многих остается частью если не личной, то по крайней мере семейной памяти. Другими словами, это тема деликатная, при обсуждении которой даже интонационные оттенки могут восприниматься остро. Позитивный образ советской истории, в свою очередь, был и остается своего рода терапией для людей с негативным опытом 90-х. Мало кто отрицает, например, факт репрессий или одобряет их, но при этом сильна убежденность в том, что общий баланс советского периода – положительный. Отсюда неприятие негативных терминов вроде «оккупация» применительно к отношениям СССР и балтийских стран.

Любой языковой или смысловой сдвиг (особенно жесткий) в разговоре о советской истории может вызывать раздражение у граждан, травмированных 90-ми или сохранивших представления о войне как табуированной теме. Такой сдвиг воспринимается как покушение на целую картину мира, привычную и успокаивающую. Политики, включая партию власти, пользуются этой эмоциональной привязанностью своей аудитории. Она способна создать одобрительный фон, дать моральное обоснование любой инициативе, включая абсурдные, чреватые злоупотреблениями, потенциально репрессивные.

Историческая политика активно практикуется как в постсоветском, так и шире – восточноевропейском пространстве, становясь наряду с религиозностью частью дискурса консервативных элит. Это происходит в Прибалтике, Украине, Польше, Венгрии, аналогичные тенденции наблюдаются и в России. Элиты, эксплуатирующие образы враждебной советской России или, напротив, положительного советского прошлого и неблагодарных бывших союзников, в действительности подыгрывают друг другу, позволяя переводить актуальную политику в область состязания мифов и эмоциональности, порой граничащей с истерикой.

В действительности если историю и нужно от кого-то защищать, то от политиков и их стремления вмешиваться в сферы, вполне способные к самоорганизации, живущие по собственным естественным правилам. История не является точной или экспериментальной наукой, поэтому ее нормальным состоянием является спор, обмен мнениями, а по большому счету единственным искажающим фактором – недобросовестность. Введение сверху запретов, тематических и интерпретационных ограничений, маркировка точек зрений как «официальных» и «маргинальных» как раз и вносит в историческую науку элемент недобросовестности. Как итог – история становится уделом тех, кто более или менее талантливо воспроизводит и защищает догмы, а люди, способные мыслить критически, задавать острые вопросы и, как следствие, расширять знание, вытесняются на обочину науки. Они занимаются темами, представляющими узкопрофессиональный, а не широкий общественный интерес.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2014-07-08/2_red.html
08.07.2014 00:01:00
Российская власть заставляет либеральный электорат оплачивать левую программу

Министерство финансов РФ планирует решать экономические и, в частности, бюджетные проблемы через увеличение налогов. В правительстве обсуждается возможность вводить в регионах налог с продаж. Минфин также предлагает повышение ставки обязательных страховых взносов с зарплат.

Правительство ищет способы пополнения и балансировки бюджета, тяжелой нагрузкой для которого стали так называемые майские указы и прочие растущие соцобязательства, другими словами – левая политика российской власти. Повышение налогов же в первую очередь сказывается на среднем классе, на менеджерах и предпринимателях, то есть потенциальном электорате либеральных партий. За их счет власть, по сути, планирует выполнять обязательства перед собственным – левым – электоратом.

Проблема не стояла бы столь остро, если бы политическая система России была сбалансированной, то есть левые силы уравновешивались бы либеральными. В таком случае у недовольного либерального электората нашлись бы альтернативные политики, которых он мог бы поддержать и привести к власти, расширить их представительство в парламенте, ограничить свободу левых принимать те решения, которые им выгодны, проголосовать за проект правительства, которое будет делать ставку на бизнес и брать на себя меньше социальных обязательств.

Более того, в сбалансированной политической системе левое правительство, думающее о своем будущем, не могло бы принимать решения исключительно в интересах собственного электората. В демократии при теоретическом равновесии сил много решают промежуточные электоральные группы, которые остро реагируют на любые перегибы и поддерживают соперников тех, кто несет за эти перегибы ответственность.

В политической системе России баланс не наблюдается и не соблюдается, деятельность либеральных партий затруднена. Одновременно правящая элита уже не пытается, как пять или шесть лет назад, при президенте Дмитрии Медведеве, быть властью для всех. Она определилась с тем, для кого она намерена осуществлять свою власть и от кого ее мандат может зависеть в будущем. Бизнес и средний класс, в общем, остались за оградой.

Средний класс вырос в России естественным путем на нефтяной волне нулевых. Сейчас власть не делает ничего для того, чтобы слово этого класса в политике было слышно, чтобы количество людей, принадлежащих к нему, росло. Средний класс подмораживается и загоняется в политическое гетто, а условий для его бурного естественного роста нет. Нет сырьевых гипердоходов, нет хороших стимулов для предпринимательства, есть лишь дорогостоящие социальные программы. Социальная динамика, то есть переход групп людей от государственной подпитки и зависимости от власти к самостоятельности, тормозится.

Это позволяет власти решать проблемы требовательных масс за счет подмороженного среднего класса. Его протест научились подавлять. Уход этого протеста влево также останавливается, все лидеры, которые могли бы такой маневр совершить, ограничиваются в политической деятельности.

Положение власти при этом нельзя назвать комфортным. Она, во-первых, постоянно усиливает свою связь с социальными группами, зависящими от распределения и перераспределения бюджетных средств. Рано или поздно при распределении решения придется принимать за счет одной из этих групп, а их протестную активность власть пока подавлять не научилась.

Во-вторых, власть бьет по экономическому росту, поскольку его обеспечивают производители – та самая группа, на которой сказывается повышение налогов. Власть уже не может рассчитывать на их лояльную поддержку – исключительно конформистскую, в условиях отсутствия альтернативы.

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2014-09-12/2_red.html
12.09.2014 00:01:00

Избирательная кампания в России не должна быть закрытой ни для людей, ни для идей

В России 14 сентября пройдет единый день голосования. Его важнейшее отличие от прошлогоднего дня выборов – в отсутствии яркой оппозиционной истории. Год назад Алексей Навальный перебрался из СИЗО и зала суда на московские улицы и участвовал в выборах столичного градоначальника. Евгений Ройзман не просто выдвигался в мэры Екатеринбурга, но и одержал победу. Сейчас за два дня до голосования подобных фигур и сюжетов не видно. Острой могла бы получиться борьба Георгия Полтавченко с Оксаной Дмитриевой в Санкт-Петербурге, однако Дмитриевой не удалось преодолеть муниципальный фильтр.

В Кремле накануне выборов говорят о том, что принципиальное значение имеет их легитимность. Участие в прошлогодней кампании Навального, Ройзмана, а также Геннадия Гудкова в Подмосковье шло этой легитимности на пользу. Победа Ройзмана, в частности, означала, что в России возможны выборы, в которых кандидат власти проигрывает, а выигрывает оппозиционер, не интегрированный даже в систему парламентских партий. Мэр Москвы Сергей Собянин и губернатор Московской области Андрей Воробьев, конечно, повысили собственную легитимность, не закрыв выборы для своих главных оппонентов.

Максимальная открытость выборов является условием их легитимности. В 2012 году в российской избирательно-партийной системе действительно была проведена нормативная либерализация. При этом и несистемные оппозиционеры, и некоторые яркие фигуры оппозиции системной до сих пор нередко остаются вне избирательного процесса из-за того, что старорежимные практики продолжают доминировать. Одна из них – это пропуск кандидатов через муниципальный фильтр. Вторая – постоянное давление на оппозиционеров. В СИЗО находится Евгений Урлашов, под домашним арестом пребывает Алексей Навальный, лишен депутатского мандата Геннадий Гудков, очень много времени проводит в судах Евгений Ройзман. Их пример показывает, что при сложившейся конфигурации власти успешное и заметное оппонирование правящей элите чревато последствиями.

Можно сказать, что измененное законодательство дало оппозиции шанс развиваться. Однако нормы действуют (или не действуют, оставаясь на бумаге) в конкретной политической среде, и в России эта среда по-прежнему принуждает оппонентов власти к компромиссу, блокирует их выход в эфир федеральных телеканалов, просеивает их на пути к выборам. Другими словами, эксперимент по формированию оппозиции был запущен. Однако чистота эксперимента не соблюдалась совершенно. Сегодня по-настоящему открытые и свободные выборы возможны лишь в том случае, если конкретный представитель или выдвиженец власти решит, что они нужны ему лично, и ослабит действие старорежимных институтов давления и фильтрации.

Как вполне справедливо отмечают в Кремле, выборы тогда становятся легитимными, когда кандидаты (или партии), занявшие второе и третье места, признают действительной и заслуженной победу соперника, оказавшегося на верхней ступени пьедестала. Однако принципиально важно, чтобы на втором, третьем, пятом или десятом месте мог оказаться любой, чтобы итоговые позиции не распределялись среди удобных оппонентов, выбранных для себя самой властью.

Легитимные выборы открыты не только для людей, но и для идей, для свободного обсуждения главных, острых проблем. Явка на избирательных участках может не превышать 25%. Но важно понимать, почему явка низкая. Граждане могут не идти на выборы из-за общей аполитичности общества, но могут из-за того, что главные темы избирательной кампании их не трогают, а реальная жизнь остается, по сути, вытесненной за пределы политического процесса. Выборы должны быть о главном и выборы должны быть для всех – только в этом случае можно всерьез говорить о них как о процедуре легитимизации власти.