*174. Что разрушает плоды Победы

[Юрий Болдырев]

[Юрий Болдырев]

[Юрий Болдырев]

[Юрий Болдырев]

[Юрий Болдырев]

[Юрий Болдырев]

http://yuriboldyrev.ru/articles/article0260/
06.04.2016

С самого начала, в целях защиты редакции издания, хотел бы всех предупредить. О фактах ли речь, применительно к конкретным опубликованным материалам, или же о наветах — достоверно мы пока не знаем. И потому официально заявляю, что использование мною в данной статье терминов «преступление», «криминальная система» и даже «ОПГ» (организованная преступная группа) носит характер ни в коем случае не клеветнический по отношению к власти и, тем более, не оскорбительный. Скорее, научно-методологический*.

Их нравы и наши обычаи

Итак, что мы имеем?

Первое. Заблаговременное предупреждение пресс-секретаря Президента о готовившемся внешними враждебными нам силами «вбросе компрометирующих материалов», с пояснением, что, вроде, сами придумывают — и сами затем вбрасывают.

Второе. Одновременное опубликование в ряде мировых СМИ, включая российскую «Новую газету», материалов журналистского расследования — преимущественно, анализа материалов утечки из компании-регистратора «Mossak Fonseca». Затронуты высшие должностные лица ряда государств, включая и Россию. Из материалов, в частности, следует, что, оффшорные компании, якобы, связанные с ближайшим другом Президента России, в быту скромным виолончелистом, оперируют миллиардами долларов. Причем, в связи со сделками (оцениваемыми как сомнительные) с отечественными государственными и полугосударственными корпорациями. Притом, что последние фактически (здесь уже без всяких «якобы» с моей стороны, а безусловно) зависимы в своих действиях от воли Президента.

Третье. Реакция парламентов и правительств ряда европейских государств. В Бельгии, Великобритании и Исландии, как сообщили СМИ, уже заявлено о планируемом проведении официального расследования в целях подтверждения или, напротив, опровержения представленных данных. С последующим, при подтверждении фактов, принятием мер — вплоть до отстранения от власти высших должностных лиц и дальнейшего их преследования в уголовном порядке.

Четвертое. Реакция российских органов власти и высших должностных лиц. Фактически, сводится к тому, что опубликованное не соответствует действительности, является попыткой дискредитации Президента, и потому нет предмета для обсуждения.

Пресечем клевету решительно

Что ж, соглашусь: если не соответствует действительности, то и нечего обсуждать.

Обсуждать нечего. А расследовать?

Ведь согласитесь: лучший способ пресечения всякого рода слухов, сплетен, тем более, вражеских «вбросов» и порождаемого ими недоверия к власти — публичное независимое расследование, с последующим публичным же представлением его итогов?

И тут выясняется, что, в отличие от перечисленных европейских государств, а также, например, от США, у нас, даже если и захотели бы, тем не менее, расследовать… некому.

Их стандарты

Не идеализируем Запад, тем более что он все более и более проявляется как наш противник. Но тот же Петр Первый, например, не стеснялся учиться у противника. И потому небольшой ликбез.

Что в подобных случаях делается, например, в Германии?

По инициативе 20 процентов депутатов Бундестага создается парламентская комиссия по расследованию, которой все должностные лица и органы госвласти обязаны предоставлять всю затребуемую комиссией информацию.

Ладно, скажете, там же парламентская система, а у нас, совсем другое дело — система президентская?

Да, системы бывают разные, но логика в более или менее цивилизованных государствах, тем не менее, везде одна и та же.

Что в подобных случаях делается, например, в стране с президентской системой правления — в США?

Во-первых, по требованию парламентского меньшинства учреждаются комиссии по расследованию, показания которым обязаны давать под присягой все, включая действующего Президента. Отказ от дачи показаний допускается, но исключительно одновременно с добровольной отставкой.

Во-вторых, если этого недостаточно, если есть основания не только для публичного разбирательства на уровне дачи публичных показаний под присягой, но и для следствия (со всем арсеналом средств уголовного расследования), то по требованию меньшинства депутатов учреждается независимый прокурор, никоим образом не зависящий от действующего Президента и парламентского большинства, но имеющий все полномочия для ведения полноценного следствия, включая расследование действий высшего должностного лица государства — Президента.

И вопрос для самопроверки: если в США или в Германии кто-то, например, пресс-секретарь Президента или Канцлера, в ответ на обвинения в СМИ заявит, что это все — «рука Москвы», станет ли это основанием для НЕпроведения расследования? Допустим, даже будет достоверно установлено, что именно Москва, в своих интересах, вбросила компрометирующие материалы — станет ли это основанием для отказа от независимого расследования?

Те ли стандарты перенимаем?

Как известно, в сфере экономики, промышленности, российские власти, фактически, отказались от российской собственной стандартизации и пошли по пути прямого заимствования целого ряда стандартов западных. Это зачастую ставит нашу промышленность в изначально подчиненное положение: стандарты ведущими странами всегда принимаются таким образом, чтобы именно своим корпорациям, с учетом своих особенностей и предыстории, дать максимум преимуществ.

В то же время в области обеспечения контроля общества за властью западные (фактически — уже общемировые) стандарты категорически не перенимаются, но вместо них внедряются симулякры: издали внешне похожие, но, по существу, лишь имитирующие аналогичное действие.

Кстати, в одном из комментариев к другой моей статье один читатель как-то посетовал, что я, с его точки зрения, неуместно использую термин «цивилизованное государство» по отношению к государствам каким-то иным и противопоставляя их, тем самым, государству нашему.

Что ж, никак не хочу унизить свою страну и свой народ, тем более, в глазах внешнего мира. Но хотел бы обратить внимание своих (наших, отечественных) читателей на то, что выше приведенные примеры — это примеры именно цивилизованных отношений между властью и обществом, способности общества контролировать свою власть и, при необходимости, спрашивать с нее. Отсутствие же такой способности, например, в значительной части африканских и латиноамериканских стран, с моей точки зрения — никоим образом не признак «иной цивилизации», но признак, уж простите, недостаточной цивилизованности, неразвитости, неспособности общества поставить себя и свои интересы выше узкокорыстных интересов тех или иных властителей.

Остается напомнить, что государства конкурируют между собой не только в сфере экономики и военного строительства, но и в сфере социального устройства и госуправления. Что, в конечном счете, определяет затем и успехи или, напротив, провалы в сфере экономической и военной.

Объективный взгляд в зеркало

Где же мы с вами на этой шкале способности расследовать то, что, к сожалению, всегда возможно — злоупотребления и преступления власти?

Первое. Счетная палата — по Конституции должна формироваться независимо от Президента. По логике, она должна была бы проверить, как минимум, обоснованность и соответствие государственным интересам всех сделок, осуществленных полугос- и госкорпорациями (включая кредитование банками с госучастием) с сомнительным оффшором, якобы принадлежащим ближайшему другу Президента страны. Но Счетная палата у нас с 2003-го года… прямо зависима от Президента. Целое десятилетие руководители Палаты могли назначаться исключительно по предложению Президента. А в последнее время Президент вроде как смилостивился. Это теперь называется «расширение полномочий фракций»: дали фракциям возможность предлагать кандидатуры, из которых затем все тот же Президент выбирает приемлемые для себя, после чего уже происходит назначение Думой и Советом Федерации…

Второе. Закон о парламентском расследовании принят, но, мягко говоря, ущербный. Начиная с того, что назначает расследование не парламентское меньшинство (например, одна пятая депутатов — как в Германии), а большинство. Компетенция парламентских комиссий на Президента и его действия никоим образом не распространяется. Наконец, ответственности всерьез за отказ от показаний или дачу такой комиссии ложных показаний так и нет.

То есть, вместо парламентских комиссий по расследованию у нас что?

Фикция.

И третье. Следственный комитет в жестком подчинении Президенту. И никаких «независимых прокуроров» в принципе не предусмотрено.

И вот теперь, положа руку на сердце, ответьте: можно ли наше государство — не вообще, а в смысле взаимоотношений между обществом и властью — называть цивилизованным, соответствующим хотя бы самым минимальным стандартам наличия в руках у общества инструментов самостоятельного контроля за властью?

Война все ли спишет?

Но, может быть, это все — цивилизованные правила и нормы контроля общества за властью — актуально лишь в мирное время, а у нас оно теперь почти военное?

В отличие от логики «охранителей» нынешней системы, моя логика противоположна. А именно: противостояние, война с противником (пусть пока, к счастью, не «горячая») — никак не основание для того, чтобы как-либо «либеральнее» относиться к ворам по нашу сторону фронта. Напротив, война предъявляет ко всем куда более жесткие требования, нежели мирное время. И прежде всего — к властителям.

Разрушает наш фронт не борьба с коррупцией (как недавно, уж извините, «залимонила» одна депутат-охранитель), а именно сама коррупция, прежде всего, коррупция на самом высшем уровне.

В интересах сплочения общества в особо напряженный период властители просто обязаны быть радикально более щепетильны. А общество к своим властителям — радикально более требовательным.

Опыт истории с Эрмитажем

Понимаю, что публике всегда интереснее ответ на самый простой вопрос: есть ли факт конкретного преступления? И если бы я работал следователем, прокурором, журналистом-расследователем, то, в соответствии со своими обязанностями, старался бы именно этот интерес удовлетворить.

Но моя жизнь сложилась иначе. И в парламенте (на Съезде депутатов СССР и Верховном Совете, затем в первом выборном Совете Федерации), и в Контрольном управлении Президента, и в Счетной палате я занимался не собственно проверками. Но созданием системы — подотчетности, ответственности, контроля, пресечения злоупотреблений властью. Соответственно, и на объектах контроля всегда обращал внимание (и требовал того же от подчиненных) не только на конкретные факты нарушений. Но и на более важное: не обнаруживается ли система, потворствующая нарушениям и злоупотреблениям.

Яркий пример — результаты проверки в 1999—2000 гг. нами (тогдашней, подлинно независимой Счетной палатой) Государственного Эрмитажа.

Конечно, обращавшихся к нам потом журналистов интересовало одно: украден ли какой-то конкретный экспонат? Но украден или не украден, кем именно и когда — компетенция не наша. Это — уголовное расследование: МВД, прокуратура, теперь — Следственный комитет. Мы же тогда обращали внимание общества на еще более важное. А именно: созданы условия, позволяющие массово красть. Да так, чтобы затем было невозможно установить, когда именно и кто именно украл или подменил произведение искусства. И это — наряду с совсем банальным… Правильнее было бы сказать — «разворовыванием» бюджетных средств. Но, к сожалению, это не решение суда, а лишь моя качественная оценка. В отчете же — точные термины: «нецелевое использование» и незаконное начисление, в том числе, руководителем самому себе. То есть, даже в элементарной, самой минимальной добросовестности директор Эрмитажа нами, скажем так, уже даже не подозревался. Я подробно тогда это описывал, в деталях.

Музейная ОПГ?

Сейчас же напомню лишь два типовых элемента созданной именно системы, позволяющей скрывать и покрывать разворовывание.

Первый: была противозаконно введена целая система снятия экспонатов с ответственного хранения. В результате на момент нашей проверки более двухсот двадцати тысяч (!) экспонатов не числились на материально ответственном хранении ни на ком конкретно. И из запрошенных выборочно пятидесяти экспонатов из этого списка комиссии сразу смогли предъявить … только три. Что и отражено в нашем отчете. Позднее, в свое оправдание, директор Эрмитажа по центральным телеканалам показывал: да вот же она — та самая картина, все на месте. Но факт остался фактом: на момент проверки — предъявить не смогли. Где, в чьей, может быть, частной коллекции, эта картина висела в момент проверки? Да и подлинную ли картину показали потом по ТВ? Это уже все вопросы к следствию, которое у нас зависимо от властей и, насколько мне известно, надлежаще проведено так и не было.

И элемент второй. Было установлено, что ряд ценнейших экспонатов вывозился за рубеж — сначала как положено: с экспертизой при вывозе, страховкой и госгарантиями принимающей стороны. Но по окончании выставки, вместо возврата в Эрмитаж, по специальным «разрешительным письмам» Минкульта, начинал путешествовать по миру — уже без страховок и госгарантий принимающей стороны. И, главное, без промежуточных экспертиз подлинности. И так самые ценные экспонаты Эрмитажа путешествовали по миру по полгода и более. Даже без экспертизы подлинности сразу по возвращении в Эрмитаж. Лишь когда набиралось какое-то количество таких вернувшихся экспонатов-путешественников, проводилась «экспертиза подлинности»… оптом. Все это отражено в наших актах и отчете, вследствие чего мне пришлось тогда ставить вопрос о необходимости повторной экспертизы подлинности каждого из тех экспонатов, что «попутешествовали» по миру подобным образом. Но и это, насколько мне известно, сделано не было, во всяком случае, тогда.

К чему я привел этот пример? Да лишь к тому, что если бы наша проверка тогда выявила лишь отдельные факты недостачи (а их, как сказано выше, было выявлено множество), то вывод был бы лишь о конкретных преступлениях, может быть, разовых и не связанных между собой.

Но проверка выявила систему, созданную, очевидно, не случайно, а целенаправленно. Что дало мне тогда основания ставить вопрос о необходимости расследования не отдельных фактов нарушений, но их совокупности, в единой системе с созданием условий для возможности их совершения и сокрытия в массовом порядке. С учетом же вовлеченности в создание системы, обеспечивающей возможность для преступлений и условия для их сокрытия, значительного количества лиц, в том числе, выдававших незаконные «разрешительные письма» Минкульта, речь приходилось вести о расследовании деятельности не отдельных лиц, а, как я это понимаю, целой ОПГ — организованной преступной группы. Но в ситуации зависимости следствия от властей подобное уголовное расследование оказалось невозможным.

Отдельные факты или преступная система?

Вернемся к нынешней ситуации — в связи с «вброшенными» нам, может быть, даже и «Госдепом», но материалами, безусловно требующими независимой проверки.

Подтвердятся ли изложенные в журналистском расследовании факты или же они окажутся подлогом? Если подтвердятся, то будут ли проведены затем надлежащие расследования действий высших должностных лиц и руководителей полугос- и госкорпораций? Это то, что, так или иначе, рано или поздно, но впереди. Соответственно, впереди и диагноз — в части, касающейся конкретного преступления или же, напротив, навета, клеветы.

А вот то, что в стране создана система, в рамках которой у нас с вами в принципе нет инструмента для того, чтобы провести независимую от заинтересованных властителей проверку изложенных в журналистском расследовании фактов (или наветов), вот это для меня, само по себе, уже безусловный диагноз. Диагноз, к сожалению, чрезвычайно негативный, сам по себе провоцирующий масштабные злоупотребления властью, в том числе, в ущерб нашей экономике и обороноспособности.

*) В соответствии со статьей 29 Конституции РФ каждому гарантируется свобода мысли и слова. Никто не может быть принужден к отказу от своих мнений и убеждений. Каждый имеет право свободно распространять информацию любым законным способом. Т.е. автор, как и любой гражданин вправе свободно высказывать свои мнения по любым вопросам, за исключением пропаганды социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства, а также разглашения сведений, составляющих государственную тайну.

[Юрий Болдырев]

http://yuriboldyrev.ru/interview/article0258/
06.04.2016
Источник: Общественный контроль

Разговор с видным политиком 1990-х Юрием Болдыревым должен был пойти об экономике, но свернул в геополитику.

- Как бы вы охарактеризовали нынешнюю ситуацию в экономике нашей страны? Это кризис?

- Нет.

- А что?

- Это падение.

- Хуже, чем кризис?

- В медицине считают, что кризис — это когда у вас одна тяжелая ночь или две тяжелые ночи, но после этого вы пошли на поправку. Нет ни малейших оснований полагать, что мы завтра или послезавтра пойдем на поправку. Наши властители все пытаются нащупать кризис — это бесполезно. Они хотят от чего-то оттолкнуться. Оттолкнуться невозможно. Кризис не наступил, и дно не нащупают. Если радикально ничего не менять в экономической политике, то дна не будет, будем продолжать падать.

- Как долго можно продолжать падать?

- До полного уничтожения, до полного саморазложения страны. Прежняя экономическая модель не исчерпала себя, а была преступной. Это модель паразитирования на наследии предков. Это модель, с каждый днем реализации которой мы все больше и больше отставали от западного мира. Я говорил так, когда еще все было хорошо: я не предполагал, что упадут цены на нефть, я предполагал, что мы ослабеем через какое-то время настолько, что нам перестанут платить за наши нефть и газ, придут и все заберут. Я считаю, великое счастье, что все пошло по другому сценарию, что звенит громкий предупредительный звоночек, что дальше паразитировать нельзя, что нужно создавать созидательную экономику, возвращаться к инженерным делам, к математике, физике, химии, биологии и так далее.

Если модель менять, то менять нужно очень многое, в том числе систему госуправления. То же Министерство экономики должно прекратить быть министерством прогнозирования по звездам среднего пессимистического и оптимистического сценариев, а должно стать министерством стратегического развития, планирования. Дело в том, что, когда не заявляются никакие цели, это не значит, что их нет. Это значит, что вся экономическая модель подстроена под одну конкретную цель — превращение России в деградирующий сырьевой придаток Запада. Серьезный политэкономический анализ нашего законодательства неминуемо приводит к такому выводу. То есть законодательство построено так, чтобы тут невозможно было ничего развивать.

Необходимо ставить серьезные цели и задачи, в том числе по отраслям. Необходимо создавать отраслевой баланс, в том числе по доходам, прибылям и условиям хозяйствования, чтобы сотрудники «Газпрома» не могли зарабатывать больше, чем те, кто учат наших детей для того, чтобы завтра строить авиацию, судостроение, биотехнологии и так далее. Люди за равную работу должны получать равные деньги. Это не я придумал, с этого начинали шведские национал-демократы, которые сделали одну из самых развитых стран мира. То есть нужно радикально менять всю систему госуправления, нужно делать Центральный банк нормальным органом государственной власти, сотрудники которого сидят на бюджете, а не используют его как коммерческое предприятие для своих доходов, практически бесконтрольных и неограниченных. Нужно, чтобы этот институт стал работать как инвестор в развитие, жестко разделяющий деньги инвестиционные и спекулятивные, не допускающий перетекания инвестиционных денег в спекуляции. Без этого все разговоры о том, чтобы снизить процентную ставку — это бессмыслица и абсурд. То есть целый набор таких вот фундаментальных мер надо реализовывать, но пока об этом речи даже нет.

- Тем не менее много лет мы жили достаточно неплохо, почему все-таки началось падение?

- Есть объективная картина и личное мнение. Объективная картина — жили довольно неплохо, потому что сохранили в своих руках контроль за своими природными ресурсами, и в период высоких мировых цен на нефть и газ некие брызги нефтяного и газового дождя доставались всему населению. Это объективная картина. Картина субъективная: если лягушку надо сварить, то, брошенная в кипящую воду, она выпрыгнет. А если варить медленно, то она не заметит, как погибает. В результате холодной войны Россия не была окончательно уничтожена, у нее остался ракетно-ядерный потенциал, колоссальная оборонка, колоссальный научно-технологический потенциал и так далее. Просто окончательно взять и сдать ее было невозможно. Соответственно, с моей точки зрения, 1993 год — это не просто узурпация и переворот, это измена Родине. Потому что узурпаторы призвали в союзники наших стратегических противников. И первые соглашения, которые они подписывали, первые указы касались сдачи наших природных ресурсов оптом стратегическому противнику. Наследники этих узурпаторов, предателей, изменников Родины и сейчас правят нашей страной. Это не оскорбление, это фактическая связка. Мы знаем, что было осуществлено престолонаследие. Ключевые в кавычках «герои», предававшие интересы страны в лихие 90-е, продолжают сегодня управлять на ключевых постах государственных органов, в государственных корпорациях и так далее.

Россия целенаправленно уничтожается, потому что она слишком велика, имеет слишком много ресурсов, потенциал для того, чтобы когда-нибудь через поколение бросить вызов. Возник момент, когда, видимо, лидеры США, лидеры Запада решили, что можно дожимать. Просчитались они или нет, не поторопились ли — зависит от того, осознают ли наши власти, что продолжение прежней экономической модели (как и прежней модели управления), цепляние за нее не имеет перспективы, Россия рухнет и погибнет. Если удастся сменить экономическую модель, сменить соответственно фигуру, управляющую экономикой, сменить всю правовую модель, отказаться от кандалов ВТО — в нынешних условиях это кандалы, которые не позволяют нам развивать ключевые жизненно важные сферы, такие как судостроение, авиастроение, оборудование для производства всего, что связано с добычей полезных ископаемых, услуги в этой части, нефтегазовый сервис (все это зажато сегодня механизмами вскрытия нашего рынка в интересах транснациональных корпораций), — вот если эти кандалы сорвать, если отказаться, то может оказаться, что США поторопились. Но для этого надо, чтобы была политическая воля к радикальной смене экономической и политической модели.

- Но официально-то считается, что мы успешно противостоим Западу…

- Есть объективные показатели. По объективным показателям наше научно-техническое и промышленное отставание продолжает усугубляться. Разрушение системы образования успешно продолжается. Я вам приведу простой пример. Я недавно видел проект критериев оценки научно-исследовательских институтов, разработанный чиновниками соответствующей организации, которая теперь руководит наукой вместо Академии наук. Там нет ни слова о решении содержательных задач, которые ставятся перед наукой. На управление поставлены финансовые менеджеры, которые не понимают, что такое фундаментальная наука и пытаются придумать какие-нибудь абстрактно-абсурдные финансовые критерии. Но достижения фундаментальной науки невозможно оценить по формальным финансовым критериям. До тех пор, пока российской Академией наук управляют финансовые менеджеры по 30 с небольшим лет — дело не только в возрасте, а в том, что они не понимают, что им досталось, — до этих пор говорить о хотя бы переломе в направлении, в тенденции, невозможно. Пока тенденция — это продолжение нашей деградации. Пока заокеанские заказчики этой политики всем довольны.

Что мы там где-то в Сирии то ли противостоим, то ли нет или в Украине — это все ерунда. Фундаментально — становимся ли мы сильнее или нет, догоняем или отстаем.

Справка

Юрий Болдырев родился 29 мая 1960 года в Ленинграде в семье капитана 1-го ранга в отставке. В 1983 году закончил ЛЭТИ, в 1989-м — ЛФЭИ. Работал в Центральном научно-исследовательском институте судовой электротехники и технологии в Ленинграде. С 1989-го по 1991 год — народный депутат СССР от Ленинграда. С 1991-го по 1992-й — член Высшего консультативного совета при председателе Верховного Совета РСФСР, затем — при президенте России. В 1992-м — 1993 годах — главный государственный инспектор РФ — начальник Контрольного управления Администрации президента России. В 1993 году на выборах в Государственную думу совместно с Григорием Явлинским и Владимиром Лукиным возглавил избирательный блок «Яблоко» (расшифровывалось как Явлинский, Болдырев, Лукин). В сентябре 1995 году покинул партию. С 1993-го по 1995-й — член Совета Федерации России от Санкт-Петербурга. C 1995-го по 2001-й — заместитель председателя Счетной палаты Российской Федерации. В 1996-м и 2000 годах баллотировался на пост губернатора Санкт-Петербурга. На президентских выборах 2012 года был доверенным лицом Зюганова. В настоящее время занимается публицистикой.

[Юрий Болдырев]

http://worldcrisis.ru/crisis/2301398?COMEFROM=SUBSCR
06 Апр 16:41

Реагировать ли России и ее гражданам на расследование международной группы журналистов? Или же «война все спишет»?

С самого начала, в целях защиты редакции издания, хотел бы всех предупредить. О фактах ли речь, применительно к конкретным опубликованным материалам, или же о наветах – достоверно мы пока не знаем. И потому официально заявляю, что использование мною в данной статье терминов «преступление», «криминальная система» и даже «ОПГ» (организованная преступная группа) носит характер ни в коем случае не клеветнический по отношению к власти и, тем более, не оскорбительный. Скорее, научно-методологический.

Их нравы и наши обычаи

Итак, что мы имеем?

Первое. Заблаговременное предупреждение пресс-секретаря Президента о готовившемся внешними враждебными нам силами «вбросе компрометирующих материалов», с пояснением, что, вроде, сами придумывают – и сами затем вбрасывают.

Второе. Одновременное опубликование в ряде мировых СМИ, включая российскую «Новую газету», материалов журналистского расследования -преимущественно, анализа материалов утечки из компании-регистратора «MossakFonseca». Затронуты высшие должностные лица ряда государств, включая и Россию. Из материалов, в частности, следует, что, оффшорные компании, якобы, связанные с ближайшим другом Президента России, в быту скромным виолончелистом, оперируют миллиардами долларов. Причем, в связи со сделками (оцениваемыми как сомнительные) с отечественными государственными и полугосударственными корпорациями. Притом, что последние фактически (здесь уже без всяких «якобы» с моей стороны, а безусловно) зависимы в своих действиях от воли Президента.

Третье. Реакция парламентов и правительств ряда европейских государств. В Бельгии, Великобритании и Исландии, как сообщили СМИ, уже заявлено о планируемом проведении официального расследования в целях подтверждения или, напротив, опровержения представленных данных. С последующим, при подтверждении фактов, принятием мер – вплоть до отстранения от власти высших должностных лиц и дальнейшего их преследования в уголовном порядке.

Четвертое. Реакция российских органов власти и высших должностных лиц. Фактически, сводится к тому, что опубликованное не соответствует действительности, является попыткой дискредитации Президента, и потому нет предмета для обсуждения.

Пресечем клевету решительно

Что ж, соглашусь: если не соответствует действительности, то и нечего обсуждать.

Обсуждать нечего. А расследовать?

Ведь согласитесь: лучший способ пресечения всякого рода слухов, сплетен, тем более, вражеских «вбросов» и порождаемого ими недоверия к власти – публичное независимое расследование, с последующим публичным же представлением его итогов?

И тут выясняется, что, в отличие от перечисленных европейских государств, а также, например, от США, у нас, даже если и захотели бы, тем не менее, расследовать… некому.

Их стандарты

Не идеализируем Запад, тем более, что он все более и более проявляется как наш противник. Но тот же Петр Первый, например, не стеснялся учиться у противника. И потому небольшой ликбез.

Что в подобных случаях делается, например, в Германии?

По инициативе 20 процентов депутатов Бундестага создается парламентская комиссия по расследованию, которой все должностные лица и органы госвласти обязаны предоставлять всю затребуемую комиссией информацию.

Ладно, скажете, там же парламентская система, а у нас, совсем другое дело – система президентская?

Да, системы бывают разные, но логика в более или менее цивилизованных государствах, тем не менее, везде одна и та же.

Что в подобных случаях делается, например, в стране с президентской системой правления – в США?

Во-первых, по требованию парламентского меньшинства учреждаются комиссии по расследованию, показания которым обязаны давать под присягой все, включая действующего Президента. Отказ от дачи показаний допускается, но исключительно одновременно с добровольной отставкой.

Во-вторых, если этого недостаточно, если есть основания не только для публичного разбирательства на уровне дачи публичных показаний под присягой, но и для следствия (со всем арсеналом средств уголовного расследования), то по требованию меньшинства депутатов учреждается независимый прокурор, никоим образом не зависящий от действующего Президента и парламентского большинства, но имеющий все полномочия для ведения полноценного следствия, включая расследование действий высшего должностного лица государства – Президента.

И вопрос для самопроверки: если в США или в Германии кто-то, например, пресс-секретарь Президента или Канцлера, в ответ на обвинения в СМИ заявит, что это все – «рука Москвы», станет ли это основанием для НЕпроведения расследования? Допустим, даже будет достоверно установлено, что именно Москва, в своих интересах, вбросила компрометирующие материалы – станет ли это основанием для отказа от независимого расследования?

Те ли стандарты перенимаем?

Как известно, в сфере экономики, промышленности, российские власти, фактически, отказались от российской собственной стандартизации и пошли по пути прямого заимствования целого ряда стандартов западных. Это, зачастую, ставит нашу промышленность в изначально подчиненное положение: стандарты ведущими странами всегда принимаются таким образом, чтобы именно своим корпорациям, с учетом своих особенностей и предыстории, дать максимум преимуществ.

В то же время, в области обеспечения контроля общества за властью западные (фактически – уже общемировые) стандарты категорически не перенимаются, но вместо них внедряются симулякры: издали внешне похожие, но, по существу, лишь имитирующие аналогичное действие.

Кстати, в одном из комментариев к другой моей статье, один читатель как-то посетовал, что я, с его точки зрения, неуместно использую термин «цивилизованное государство» по отношению к государствам каким-то иным и противопоставляя их, тем самым, государству нашему.

Что ж, никак не хочу унизить свою страну и свой народ, тем более, в глазах внешнего мира. Но хотел бы обратить внимание своих (наших, отечественных) читателей на то, что выше приведенные примеры – это примеры именно цивилизованных отношений между властью и обществом, способности общества контролировать свою власть и, при необходимости, спрашивать с нее. Отсутствие же такой способности, например, в значительной части африканских и латиноамериканских стран, с моей точки зрения – никоим образом не признак «иной цивилизации», но признак, уж простите, недостаточной цивилизованности, неразвитости, неспособности общества поставить себя и свои интересы выше узкокорыстных интересов тех или иных властителей.

Остается напомнить, что государства конкурируют между собой не только в сфере экономики и военного строительства, но и в сфере социального устройства и госуправления. Что, в конечном счете, определяет затем и успехи или, напротив, провалы в сфере экономической и военной.

Объективный взгляд в зеркало

Где же мы с вами на этой шкале способности расследовать то, что, к сожалению, всегда возможно - злоупотребления и преступления власти?

Первое. Счетная палата - по Конституции должна формироваться независимо от Президента. По логике, она должна была бы проверить, как минимум, обоснованность и соответствие государственным интересам всех сделок, осуществленных полугос- и госкорпорациями (включая кредитование банками с госучастием) с сомнительным оффшором, якобы принадлежащим ближайшему другу Президента страны. Но Счетная палата у нас с 2003-го года … прямо зависима от Президента. Целое десятилетие руководители Палаты могли назначаться исключительно по предложению Президента. А в последнее время Президент, вроде как, смилостивился. Это теперь называется «расширение полномочий фракций»: дали фракциям возможность предлагать кандидатуры, из которых затем все тот же Президент выбирает приемлемые для себя, после чего уже происходит назначение Думой и Советом Федерации…

Второе. Закон о парламентском расследовании принят, но, мягко говоря, ущербный. Начиная с того, что назначает расследование не парламентское меньшинство (например, одна пятая депутатов – как в Германии), а большинство. Компетенция парламентских комиссий на Президента и его действия никоим образом не распространяется. Наконец, ответственности всерьез за отказ от показаний или дачу такой комиссии ложных показаний так и нет.

То есть, вместо парламентских комиссий по расследованию у нас что?

Фикция.

И третье. Следственный комитет жестко подчинении Президенту. И никаких «независимых прокуроров» в принципе не предусмотрено.

И вот теперь, положа руку на сердце, ответьте: можно ли наше государство – не вообще, а в смысле взаимоотношений между обществом и властью – называть цивилизованным, соответствующим хотя бы самым минимальным стандартам наличия в руках у общества инструментов самостоятельного контроля за властью?

Война все ли спишет?

Но, может быть, это все – цивилизованные правила и нормы контроля общества за властью – актуально лишь в мирное время, а у нас оно теперь почти военное?

В отличие от логики «охранителей» нынешней системы, моя логика противоположна. А именно: противостояние, война с противником (пусть пока, к счастью, не «горячая») – никак не основание для того, чтобы как-либо «либеральнее» относиться к ворам по нашу сторону фронта. Напротив, война предъявляет ко всем куда более жесткие требования, нежели мирное время. И прежде всего - к властителям.

Разрушает наш фронт не борьба с коррупцией (как недавно, уж извините, «залимонила» одна депутат-охранитель), а именно сама коррупция, прежде всего, коррупция на самом высшем уровне.

В интересах сплочения общества в особо напряженный период властители просто обязаны быть радикально более щепетильны. А общество к своим властителям – радикально более требовательным.

Опыт истории с Эрмитажем

Понимаю, что публике всегда интереснее ответ на самый простой вопрос: есть ли факт конкретного преступления? И если бы я работал следователем, прокурором, журналистом-расследователем, то, в соответствии со своими обязанностями, старался бы именно этот интерес удовлетворить.

Но моя жизнь сложилась иначе. И в парламенте (на Съезде депутатов СССР и Верховном Совете, затем в первом выборном Совете Федерации), и в Контрольном управлении Президента, и в Счетной палате я занимался не собственно проверками. Но созданием системы – подотчетности, ответственности, контроля, пресечения злоупотреблений властью. Соответственно, и на объектах контроля всегда обращал внимание (и требовал того же от подчиненных) не только на конкретные факты нарушений. Но и на более важное: не обнаруживается ли система, потворствующая нарушениям и злоупотреблениям.

Яркий пример – результаты проверки в 1999-2000 гг. нами (тогдашней, подлинно независимой Счетной палатой) Государственного Эрмитажа.

Конечно, обращавшихся к нам потом журналистов интересовало одно: украден ли какой-то конкретный экспонат? Но украден или не украден, кем именно и когда – компетенция не наша. Это – уголовное расследование: МВД, прокуратура, теперь – Следственный комитет. Мы же тогда обращали внимание общества на еще более важное. А именно: созданы условия, позволяющие массово красть. Да так, чтобы затем было невозможно установить, когда именно и кто именно украл или подменил произведение искусства. И это - наряду с совсем банальным… Правильнее было бы сказать – «разворовыванием» бюджетных средств. Но, к сожалению, это не решение суда, а лишь моя качественная оценка. В отчете же - точные термины: «нецелевое использование» и незаконное начисление, в том числе, руководителем самому себе. То есть, даже в элементарной, самой минимальной добросовестности директор Эрмитажа нами, скажем так, уже даже не подозревался. Я подробно тогда это описывал, в деталях.

Музейная ОПГ?

Сейчас же напомню лишь два типовых элемента созданной именно системы, позволяющей скрывать и покрывать разворовывание.

Первый: была противозаконно введена целая система снятия экспонатов с ответственного хранения. В результате на момент нашей проверки более двухсот двадцати тысяч (!) экспонатов не числились на материально ответственном хранении ни на ком конкретно. И из запрошенных выборочно пятидесяти экспонатов из этого списка комиссии сразу смогли предъявить … только три. Что и отражено в нашем отчете. Позднее, в свое оправдание, директор Эрмитажа по центральным телеканалам показывал: да вот же она – та самая картина, все на месте. Но факт остался фактом: на момент проверки – предъявить не смогли. Где, в чьей, может быть, частной коллекции, эта картина висела в момент проверки? Да и подлинную ли картину показали потом по ТВ? Это уже все вопросы к следствию, которое у нас зависимо от властей и, насколько мне известно, надлежаще проведено так и не было.

И элемент второй. Было установлено, что ряд ценнейших экспонатов вывозился за рубеж – сначала как положено: с экспертизой при вывозе, страховкой и госгарантиями принимающей стороны. Но по окончании выставки, вместо возврата в Эрмитаж, по специальным «разрешительным письмам» Минкульта, начинал путешествовать по миру – уже без страховок и госгарантий принимающей стороны. И, главное, без промежуточных экспертиз подлинности. И так самые ценные экспонаты Эрмитажа путешествовали по миру по полгода и более. Даже без экспертизы подлинности сразу по возвращении в Эрмитаж. Лишь когда набиралось какое-то количество таких вернувшихся экспонатов-путешественников, проводилась «экспертиза подлинности»… оптом. Все это отражено в наших актах и отчете, вследствие чего мне пришлось тогда ставить вопрос о необходимости повторной экспертизы подлинности каждого из тех экспонатов, что «попутешествовали» по миру подобным образом. Но и это, насколько мне известно, сделано не было, во всяком случае, тогда.

К чему я привел этот пример? Да лишь к тому, что если бы наша проверка тогда выявила лишь отдельные факты недостачи (а их, как сказано выше, было выявлено множество), то вывод был бы лишь о конкретных преступлениях, может быть, разовых и не связанных между собой.

Но проверка выявила систему, созданную, очевидно, не случайно, а целенаправленно. Что дало мне тогда основания ставить вопрос о необходимости расследования не отдельных фактов нарушений, но их совокупности, в единой системе с созданием условий для возможности их совершения и сокрытия в массовом порядке. С учетом же вовлеченности в создание системы, обеспечивающей возможность для преступлений и условия для их сокрытия, значительного количества лиц, в том числе, выдававших незаконные «разрешительные письма» Минкульта, речь приходилось вести о расследовании деятельности не отдельных лиц, а, как я это понимаю, целой ОПГ - организованной преступной группы. Но в ситуации зависимости следствия от властей, подобное уголовное расследование оказалось невозможным.

Отдельные факты или преступная система?

Вернемся к нынешней ситуации – в связи со «вброшенными» нам, может быть, даже и «Госдепом», но материалами, безусловно требующими независимой проверки.

Подтвердятся ли изложенные в журналистском расследовании факты или же они окажутся подлогом? Если подтвердятся, то будут ли проведены затем надлежащие расследования действий высших должностных лиц и руководителей полугос- и госкорпораций? Это то, что, так или иначе, рано или поздно, но впереди. Соответственно, впереди и диагноз - в части, касающейся конкретного преступления или же, напротив, навета, клеветы.

А вот то, что в стране создана система, в рамках которой у нас с вами в принципе нет инструмента для того, чтобы провести независимую от заинтересованных властителей проверку изложенных в журналистском расследовании фактов (или наветов), вот это для меня, само по себе, уже безусловный диагноз. Диагноз, к сожалению, чрезвычайно негативный, сам по себе провоцирующий масштабные злоупотребления властью, в том числе, в ущерб нашей экономике и обороноспособности.

[Юрий Болдырев]

http://yuriboldyrev.ru/articles/article0263/
13.04.2016

о приоритете госинтересов или преступных махинаций

Несколько знаковых событий, характеризующих ситуацию.

Первое — арест во Франции уже не каких-то второстепенных наших объектов (ранее, по данным СМИ, было арестовано в сумме примерно на 300 млн. долларов), но активов «Роскосмоса» (!) — еще на 700 млн. долларов. Это в связи со все той же продолжающейся игрой наших властей в поддавки (это моя обоснованная качественная оценка) с бандитами и скупщиками краденого (опять не менее обоснованная качественная оценка) — бывшими акционерами «ЮКОСа».

Второе — большая «панама», в которую оказались вовлечены руководители ряда государств, а также, что для нас важнее, и люди, близкие к Президенту нашей страны.

Третье. Продолжающаяся возня и слухи вокруг как будто предстоящей отставки руководителя агентства по управлению госимуществом Дергуновой, вроде как, оказавшейся в конфликте с министром экономического развития Улюкаевым по вопросу о целесообразности предстоящей дальнейшей приватизации наших стратегических активов.

Четвертое — создание в стране «Национальной гвардии».

Преступная халатность или корыстный сговор?

Первое событие — арест очередного нашего имущества во Франции — здесь подробно анализировать не будем. Лишь констатируем, что это естественное и неминуемое развитие событий в условиях деструктивной и, на мой взгляд, совершенно лицемерной позиции, занятой по этому вопросу нашими властями. Упорно изображается неутомимая «борьба», но под этим прикрытием один и тот же «ЮКОС» нас с вами грабит уже во второй раз. Писал и предупреждал о таком развитии событий ранее неоднократно. Многочисленные мои публикации на эту тему на протяжении двух десятков лет легко найти через поисковики. Среди последних, например, «Хватит играть в поддавки» в «Литературной газете». А в звуковом варианте, например, в передаче радио «Говорит Москва» от 25 марта.

Главное: с моей точки зрения, здесь — только два варианта.

Вариант первый. Это — преступная халатность тех высших должностных лиц государства, что должны были защитить российские интересы. В том числе, изначально не признавать юрисдикцию Гаагского третейского суда и не участвовать в отборе судей (третейские суды могут принимать решение исключительно при предварительном согласии обеих сторон на такое разбирательство и признание их компетенции). А также своевременно поставить вопрос об изначальной незаконности (легко доказуемой притворности) передачи активов «ЮКОСа» из госсобственности структурам Ходорковского и банка «Менатеп».

Вариант второй. Это — целенаправленный сговор высших должностных лиц государства с бандитами и скупщиками краденого (моя качественная оценка акционеров «ЮКОСа») с целью откупиться от их претензий к «Роснефти» (сейчас, кстати, далее приватизируемой) — за наш с вами счет.

«Панама-мама»

Событие второе — большая «панама», затронувшая и наших. Смешным и даже несколько наивным представляется мне этакий перевод стрелок на «высокое»: все — ради музыки, все — ради искусства, все — ради передачи чуть ли не в детдома сиротам ценнейших музыкальных инструментов, закупаемых на личные деньги.

Что тут скажешь? Да ради бога! Покупайте музыкальные инструменты, передавайте их сиротам — никто не возражает. Но…

Но только к сути скандала это не имеет ни малейшего отношения.

Внимание: суть скандала — вовсе не в том, что кто-то, частное лицо, имеет оффшорную компанию, пусть даже это и друг Президента страны. Суть даже не в том, что через эту компанию прошли, якобы, более двух миллиардов долларов — и это, само по себе, не предмет для нашего обсуждения. Мало ли какие бывают талантливые в оффшорном бизнесе виолончелисты?

Суть предмета интереса, совершенно обязательного для более или менее уважающего себя общества, в одном:

— были ли между этой оффшорной компанией (принадлежащей другу Президента) и нашим государственными и полугосударственными компаниями и банками (зависимыми в своих действиях от воли Президента) этакие странноватые сделки, более похожие на бессовестный перевод наших с вами госресурсов в частную оффшорную компанию?

Но об этом — о главном — полная тишина.

Обращаю внимание читателей. Когда надо показать, как «Россия встает с колен», нам рассказывают о «возвращении государству» тех или иных активов, «прихватизированных» в 90-е, о мощи и силе российских госкорпораций. Когда же возникает вопрос о странноватых сделках «возвращенных государству» компаний и госкорпораций (тех самых, которым постоянно не хватает средств на развитие, и потому надо обязательно передавать все новые средства из нашего «Фонда национального благосостояния») в интересах каких-либо частных лиц, то это уже — как будто совершенно самостоятельные частные компании, имеющие право на свои резоны в хозяйственной деятельности и даже на «коммерческую тайну»…

Покровитель искусств — неформал?

А на некоторых псевдопатриотических сайтах (прикрывающих патриотизмом готовность защищать элементарное жульничество, воровство из нашего общего котла) запущено и совсем замечательное объяснение произошедшего. А именно: мол, достигать высоких целей (обеспечение учреждений культуры музыкальными инструментами) через всю бюрократическую конкурсную процедуру — слишком сложно и тягомотно, а руководитель наш — ведь не какой-то закосневший бюрократ; ему иногда, чем связываться со всей этой бюрократией, проще попросить своих друзей, чтобы они сделали что-то хорошее как частные лица. Отсюда и масштабное меценатство виолончелиста (правда, адресаты — объекты заботы которого — пока так и не установлены), и естественная помощь «друзей» Президента (уже из госкорпораций) соответствующей оффшорной компании друга-виолончелиста.

Ну что, будем разбираться с этим бредом влобовую? В том числе, будем ли выяснять, зачем и, главное, кто это у нас внедрил такую систему, при которой чуть ли не элементарный карандаш в нищем бюджетном учреждении никак иначе, кроме как через всю эту бюрократическую процедуру, купить невозможно?

Или же ограничимся совершенно аналогичным примером, но из жизни не государственной (которая, как будто бы, сложна для понимания), а нашей частной — вполне всем понятной?

Итак, пример. Вы наняли бригадира с бригадой ставить Вам на участке дом. Но бригадир смету заведомо завышает и часть Ваших денег (пусть не пару миллиардов долларов, но, допустим, пару сотен тысяч рублей) перебрасывает другу-музыканту, который, в свою очередь, дарит Вашим двоим деткам по губной гармошке — рублей по двести. И потом Вам объясняет через СМИ (кстати, за Ваши же деньги — из Вашей же сметы на строительство дома), что, во-первых, друг-музыкант — потрясающей душевной щедрости человек, губные гармошки дарит детям исключительно из личных средств; и, во-вторых, выделить деньги официально на губные гармошки — слишком тягомотно, бюрократия, понимаете ли, и потому он (прораб, нанятый для строительства дома) решил обеспечивать детей губными гармошками проще, неформально.

Ну как, примите ли Вы такое объяснение?

Правда, некоторые усомнятся в адекватности этой аналогии: мол, Президент — не простой прораб, нанятый для постройки дома.

Соглашусь, не простой прораб: должен бы быть особо ответственным. Но точно так же нанятый. Причем, не вообще, а для совершенно конкретных действий. И уж точно, согласитесь, не для того, чтобы выборочно «творить добро» руками неких «щедрых меценатов», но … за наш же с вами счет?

Родина или благосклонность начальства?

Третье событие, казалось бы, вообще не событие. Подумаешь, кто-то там даже не в Правительстве, а в одной из правительственных структур с кем-то в чем-то не сошелся. Если бы не одно «но» — если бы не предмет спора. А предмет, если верить СМИ, один: уместно ли сейчас — на пике спада цен — срочно приватизировать оставшиеся ключевые стратегические активы, включая крупные пакеты акций «Роснефти», «Совкомфлота» и т. п.

Что тут скажешь? Отмечу два момента.

Первый. Конфликт начальника федеральной службы с министром, о котором нам рассказали деловые СМИ, это понятно. Но только лишь с министром ли конфликт? Надо ли объяснять, что принимать решение о том, дербанить ли стратегические активы именно сейчас (то, что дербанить вообще — так, конечно, дербанить — это даже не обсуждается), или же отложить это на потом — дело никак не уровня министра. И даже не уровня Премьера.

Второй. По нынешним временам приходится удивляться. К сожалению, лишь одному: неужели там все еще остались хоть сколько-нибудь порядочные и заботящиеся об интересах государства люди? Если так, то как они там выжили — после стольких лет жесточайшей зачистки госслужбы от такого ненадежного элемента, как люди с совестью и принципами? Хотя сразу оговорюсь: никоим образом не хочу оклеветать Дергунову и представить ее здесь человеком, лояльным не лично начальникам, а интересам Родины. Не знаком с ней и не имею права ничего утверждать. Просто поделился с читателями своим искренним удивлением.

В защиту госинтересов или преступных махинаций?

И, наконец, событие четвертое — создание «национальной гвардии». Обсуждается всерьез, но звучит и впрямь смешно: «Вчера — омоновец, завтра — гвардеец!». Это в том смысле, что калька с западного, с американского, непережеванная и непереваренная, не говоря уж о том, чтобы сколько-нибудь осмысленная — это все так же остается для наших властителей прямым и непосредственным руководством к действию.

А что в русской традиции гвардеец — это совсем другое, это звучит гордо, и не потому, что приближен к особе государя-императора, но потому, что отличился в боях с внешним врагом — это, что называется, «в игнор». Равно как и то, что в русской традиции то, что теперь создается, правильнее было бы назвать жандармерией. Подчеркиваю: ничего оскорбительного в слове «жандарм» нет — точно и по делу. И не противоречит западной, в данном случае, например, французской традиции.

Но кому хочется на Руси зваться жандармом? Никому.

Быть жандармом — пожалуйста. Но зваться при этом — «гвардейцем»…

Кстати, будет ли нас и после этого кто-то продолжать смешить конспирологическими концепциями, что, мол, окопавшиеся вокруг Президента враги шагу ему не дают самостоятельно ступить, и что Президенту все еще не хватает каких-то дополнительных полномочий?

Но вернемся к серьезному. Налицо дальнейшая концентрация сверхвласти в руках одного человека — Президента страны. С точки зрения опасности произвола с его стороны это, безусловно, плохо. С точки зрения безопасности его личной власти, пресечения даже мыслей в окружении о возможности какого-либо дворцового переворота — хорошо.

Так что же в итоге?

В итоге — в зависимости от того, на что будет направлена ныне концентрируемая сверхвласть.

Будет ли она направлена на решительное пресечение столь затянувшейся и так дорого нам обходящейся игры в поддавки с бандитами и скупщиками краденого, с привлечением к ответственности виновных?

А на то, чтобы не допустить дальнейшего раздербанивания стратегических активов государства?

А также и на то, чтобы не допускать в дальнейшем даже мыслей о возможности перевода госресурсов из госбанков и госкорпораций в оффшорки друзей властителей, пусть даже и якобы ради закупки музыкальных инструментов, а заодно нот и камертонов?

Или же концентрируемая ныне сверхвласть будет направлена, напротив, на то, чтобы в корне пресекать любое обоснованное возмущение граждан действиями властей?
После публикации статьи стало известно, что глава российского правительства Дмитрий Медведев освободил Ольгу Дергунову от должности заместителя министра экономического развития — руководителя Росимущества. Как сообщает «Интерфакс», соответствующее распоряжение с формулировкой «в связи с переходом на другую работу» премьер-министр подписал 12 апреля.

[Юрий Болдырев]