*3510. Стоицизм

[Новая философская энциклопедия]

http://iphras.ru/elib/1804.html
МАРК АВРЕЛИЙ АНТОНИН (Marcus Aurelius Antoninus) (26 апреля 121, Рим – 17 марта 180, Виндобона, ныне Вена) – последний крупный представитель Поздней Стои, римский император (с 161). Единственное сочинение «К самому себе» (Εἰς ἑαυτόν) в 19 книгах, – философский «дневник» (состоящий из отдельных рассуждений) в жанре диатрибы, один из лучших памятников моралистической литературы. По сравнению с Сенекой и Эпиктетом Марк Аврелий менее оригинален; его значимость – в личном и свободном отношении к «сумме» стоических догм, которым у него сопутствуют гераклитовские, эпикурейские и платонические мотивы при общем скептическом настрое.

Интересы его сосредоточены в области практической этики: гносеология, космология и теоретическая этика интересуют его только как пропедевтика. Космос есть целесообразно упорядоченное целое, управляемое промыслом, или всеобщим разумом, тождественным материальной божественной пневме. Однако основа стоического мировоззрения (соединение понятий «космос» и «разум») становится у Марка Аврелия объектом скептической оценки и последующего выбора: либо промысл и целесообразность с их неизбежными издержками, либо хаос атомов (IX 39). Но и признание первого не устраняет сомнений в познаваемости мира (V 10; VII 32; IX 41), представления о котором пронизаны мотивами вечного обновления (VI 16; IX 28), хотя стоическое учение о «воспламенении» упоминается лишь вскользь (III 3). Душа человека тождественна «пневматическому» началу (πνευμάτων), разум (истечение, частица мирового разума – IX 6) – «ведущему» (ἡγεμονικόν – II 2; XV 3). Подобно Панэтию, Посидонию и Сенеке, Марк Аврелий отвергает психологический монизм Ранней Стои: «ведущее» резко отделяется от влечений, разум (иногда отождествляемый с личным «демоном» – II 13; V 27) противопоставляется не только душе, но иногда (в платоническом духе) и веществу в целом (XII 2–3). Счастье заключено в добродетели – философском согласии со всеобщим разумом (III 6; IV 16; VIII 54). Нужно обратиться «к самому себе», сообразовать свое разумное начало (которое единственно в «нашей власти») с природой целого и так обрести «бесстрастие» (III 7; V 15; 32; XI 18). Все предопределено от века (Х 5), мудрец принимает судьбу как должное и любит свой жребий (IV 26; VII 54). Однако Марк Аврелий (как и все стоики) заинтересован в обосновании автономии морального выбора. Добродетель должна подчиняться иной причинности, нежели природные явления: какую бы картину мира ни выбрал человек – стоическую, атомистическую и т.п. – он должен сделать себя достойным божественной помощи (X 6–7; XI 18; XII 14). «Теодицея» Марка Аврелия вполне традиционна: зло имеет исключительно моральный характер, и боги не отвечают за него (VI 41–42). Иногда у него проглядывает огрубленный интеллектуализм уже платонического толка – пороки суть следствие неведения (IV 3; XI 18). С Сенекой, Эпиктетом, а также с христианским учением (при отрицательном отношении к христианам – XI 3) Марка Аврелия сближают призывы к гуманности, к заботе о душе, к осознанию своей греховности (II 6; 8; VII 31; IX 4–5); космополитический пафос обретает особый смысл в устах повелителя мировой империи (IѴ 4). В обостренном личном отношении к божеству, в пессимизме, близком к трагической безысходности, выражается характерное для Поздней Стои сочетание философского умозрения с интимным религиозным чувством.

Сочинения:

Ad se ipsum libri XII, ed. J.Dalfen. Lpz., 1979;
в рус. пер.: Наедине с собой. Размышления, пер. С.Роговина. М., 1914 (переиздание: Магнитогорск, 1994);
Размышления, пер. А.К.Гаврилова. Л.. 1985.

Литература:

1. Унт Я. «Размышления» Марка Аврелия как литературный и философский памятник. – В кн.: Марк Аврелий. Размышления. Л., 1985;

2. Neuenschwander H.R. Mark Aurels Beziehungen zu Seneca und Poseidonios. Bern–Stuttg., 1951;

3. Pesce D. Epicuro e Marco Aurelio, Due studi sulla saggezza antica. Firenze, 1959;

4. Bodson A. La morale sociale des derniers Stoïciens. P., 1967;

5. . Dalfen J. Formgeschichtliche Untersuchungen zu den Selbstbetrachtungen Marc Aurels. Münch., 1967;

6. Rutherford R.B. The Meditations of Marcus Aurelius. A study. Oxf., 1989;

7. Fontaine F. Marc Aurèle. P., 1991.

См. также лит. к ст. Стоицизм.

А.А.Столяров

[Great_philosophers]

http://great_philosophers.academic.r...BE%D0%BD%D0%B0
(ок. 333-262 до н.э.) - представитель стоицизма в Древней Греции. Основатель этого философского направления в истории философии.

Стоицизм получил свое название от места, в котором находилась эта школа - Расписной стои - портика, который был украшен фресками. По имени этого места Зенона и его учеников стали называть стоиками.

Зенон из Китиона дожил до преклонного возраста. По некоторым источникам, он покончил жизнь самоубийством, воздерживаясь от пищи. Написал очень много произведений, но от большинства из них остались или отрывки, или названия. Также мало сохранилось из творчества других представителей стоицизма: Клеанфа (ок. 330-ок. 230 до н.э.), который руководил школой в строго ортодоксальном духе и прожил около ста лет, также покончив с собой (уморил себя голодом); Хрисиппа (ок. 281/277-208/205 до н.э.), умершего то ли от неразбавленного вина, то ли от хохота.

Диоген Лаэртский излагает взгляды стоической философии целиком, всех стоиков вместе.

Система стоической философии складывается из трех частей: логики, физики и этики. Зенон и другие стоики сравнивали философию или с организмом, или с садом, или с яйцом. Так, сравнивая философию с яйцом, они говорили, что желток - это этика, белок - физика, скорлупа - логика. Сравнивая же ее с организмом, они полагали, что жилы и кости соответствуют логике, мясо - этике, душа - физике. По мнению стоиков, все три части философии заслуживают рассмотрения, так как логика должна скрепляггь систему, физика - давать знания о природе, этика - учить жить «согласно природе».

Разработка вопросов логики происходит в период распространения влияния логического учения Аристотеля. В своей логике Зенон обращается прежде всего к языку, речи как форме, в которой выражается мысль. Логика распадается на риторику, занимающуюся правилами, которым подчиняется беседа, и диалектику, занимающуюся правилами связного изложения. Последняя подразделяется на собственно логику, которая занимается «обозначаемым», и грамматику, которая занимается словом, или «обозначающим».

Наибольший вклад внесен стоиками в учение об обозначаемом как словесно выраженном («лектон»). «Лектоном» стоики обозначали определенное содержание мышления, которое словесно выражено, оформлено. Основная мысль, которую проводили стоики, состояла в том, что «лектон» существует только в словесном выражении (или вообще в знаковом оформлении). В то же время сам знак, слово не существует без лектона. Теория лектона есть теория значений слов, первый подход к этой проблеме, которая получила свое всестороннее выражение в последующей истории философии, особенно в современной аналитической философии.

Теория лектона занимает особое место в гносеологии стоицизма и является сенсуалистической, полагающей, что все знание рождается из ощущений. Ощущения и восприятия закрепляются в памяти и порождают представления. Эти представления перерабатываются, выделяются повторяющиеся, и таким образом формируются понятия. Понятие - это своего рода «подобие» предмета, это как отпечаток предмета в душе.

Стоики выдвинули в своей гносеологии понятие «каталепсис» - схватывание, постижение. В процесс познания стоики включали момент «согласия» субъекта, своего рода волевой акт, присутствующий в познавательном акте. Таким образом, познание, согласно стоикам, совершается в ввде возникновения ощущений, восприятий существующего предмета, запечатлевания этого предмета в душе и возникновения согласия субъекта. Весь этот процесс называется у стоиков «каталептической фантасией».

Согласие субъекта - это логическое постижение, схватывание, которое и является разумной деятельностью.

Описанный процесс образования понятий происходит у стоиков посредством чувственного восприятия и сознательной деятельности ума. Но кроме этого процесса стоики признавали такое образование понятий, которое происходит само по себе. Они называли такие понятия предвосхищениями первых, их антиципациями. К ним относили всевозможные общепринятые понятия, понятия обыденного сознания.

В то же время стоики признавали наличие научных понятий, которые требуют для своего усвоения обучения и воспитания. Самые общие научные понятия стойки называли категориями, из которых высшей категорией для стоиков было «сущее».

Они полагали, что существуют только такие тела, которые имеют субстрат (субстанцию). Качества тел также телесны, материальны. Все в мире состоит из четырех стихий: огня, воздуха, воды, земли. Как и Гераклит, они считали, что первоначалом мира выступает огонь. Однако в мире они различают два начала: пассивную материю и движущее начало - логос, или Бог. По словам Диогена Лаэртского, «начал во всем сущем они признают два: деятельное и страдательное. Страдательное начало есть бескачественная сущность, то есть вещество; а деятельное - разум, в ней содержащийся, то есть Бог. Он вечен, и он - творец всего, что в ней имеется» [Диоген Лаэртский. VII, 134].

Указанные четыре стихии, согласно стоикам, взаимодействуют и образуют «пневматический тонус», под которым они подразумевают напряжение, возникающее под воздействием теплого воздуха и огня и являющееся источником вещей.

Стоики последовательно стояли на позициях детерминизма и считали, что все в мире подчинено причинной зависимости. При этом они доводили свою концепцию детерминизма до фатализма, утверждая, что мир развивается периодическими циклами, постоянно возвращаясь к начальной стадии, после того как он исчерпает свои возможности: он превращается в огонь, погибая в мировом пожаре.

Космос стоики представляли как разумное существо (подобно Платону). Вот как свидетельствует Диоген Лаэртский: «Весь мир есть живое существо, одушевленное и разумное, а ведущая часть в нем - это эфир... Мир един, конечен и шарообразен с виду, потому что такой вид удобнее всего для движения» [VII, 139-140].

Бога они понимали пантеистически, как растворенного в природе, смешанного с материей. В то же время Бог вечен, так как продолжает существовать после гибели мира. Бог для стоиков это мировой разум, мировой дух, пневма. Эта пневма представляет собой физическую смесь воздуха и огня. Стоики придавали огню особое значение и считали, что чем больше в пневме огня, тем она духовнее. Пневма - это логос космоса, в котором (логосе) содержатся семена всех вещей. Бог - это своего рода «сперматический логос». Он - космос, рассматриваемый со стороны активного начала, присущего ему. Плотин писал в отношении стоиков, что для них «сам Бог не что иное, как материя в известном состоянии» (Эннеады. VI, 1, 27).

Душа для стоиков выступает как «теплая и огненная пневма», имеющая свои части. Всего стоики насчитывали восемь частей души, в которые входят ведущая часть, пять чувств, способность речи и сперматическое начало. Ведущая часть души выражается в способностях восприятия, согласия, желания, разума. Диоген Лаэртский пишет: стоики утверждают, что «душа - это дыхание, врожденное в нас, поэтому она телесна и остается жить после смерти; однако же она подвержена разрушению, и неразрушима только душа целого, частицами которой являются души живых существ» [VII, 156]. Таким образом, теория души стоиков по своим исходным установкам все-таки признает бессмертие души, которая выступает в этом случае «душой целого», т.е. Бога.

Теология стоиков также противоречива, так как признает, с одной стороны, то, что материя смешана с Богом, а с другой - то, что Бог продолжает существовать после того, как гибнет мир в мировом пожаре. Бог, согласно стоикам, существует, и они выводят это существование из логических аргументов.

Стоицизм появился в то время, когда основной задачей философии стало исследование не проблем бытия или познания, а этических проблем. Главной задачей этики было изучение вопроса, в чем состоит высшее благо? Стоицизм отвечает на этот вопрос, как и многие другие античные мыслители: в счастье. Счастье Зенон понимал как жизнь согласно природе, что означает жить в соответствии с добродетелью. А добродетель - это то, что совершенно в соответствии с разумом. Зло же - это то, что противоположно добродетели, порок. Все остальное, кроме добродетели и порока, относится к безразличным вещам (адиафора). Добродетель и порок выбираются человеком добровольно. В то же время стоики считали, что все в природе подчинено строгой необходимости, судьба правит миром. Поэтому возникал вопрос: каким же образом возможна свобода, выбор между добром и злом? С точки зрения стоицизма, человек в идеале должен мужественно, стоически подчиняться судьбе, так как противиться ей бессмысленно. Человек не может хотеть того, что не в его власти. Поэтому идеал стоика это смирение по отношению к судьбе, покой (атараксия) или терпение (анатея). Счастье стоического мудреца «состоит в том, что он не желает никакого счастья».

Все блага стоики делили на четыре добродетели: благоразумие, умеренность, справедливость, мужество. Зло же - это пороки, которые противоположны добродетели: неразумие, необузданность, несправедливость, трусость. Между добродетелями и пороками находится все то, что от нас не зависит, т.е. безразличные вещи, а именно: жизнь и смерть, слава и бесславие, труд и наслаждение, богатство и бедность, болезнь и здоровье.

Между добродетелью и пороком, по мнению стоиков, нет промежуточного состояния. Все люди или добродетельны, или порочны. Стоики разделяли всех людей на мудрецов и глупцов. Мудрец обладает всеми добродетелями, он счастлив и свободен, глупец же порочен и жалок. Отрицая наличие среднего между добром и злом, мудрецом и глупцом, стоики все же вводят понятие совершенствования. Однако совершенствующиеся люди, по мнению стоиков, также неразумны и жалки по сравнению с истинным мудрецом.

Для стоицизма бесстрастие (атараксия) было путем к блаженству, поэтому они первыми разработали теорию страстей. Для них страсти делились на положительные и отрицательные. Положительные - это радость, осторожность, воля. Отрицательные это печаль, страх, вожделение, наслаждение. Стоики отрицали как позиции крайних гедонистов (киренаиков), так и позиции умеренных гедонистов (эпикурейцев). Поэтому они считали, что человек стремится не к удовольствию, а к самосохранению, которое возможно только при жизни в согласии с природой.

Позиция стоиков в том, чтобы бороться со страстями и противопоставлять негативным эмоциям положительные, например, страху - предусмотрительность, вожделению - волю. Хотя стоики не пренебрегали различными нравственными и физическими благами, но стремления к ним рассматривали как животные чувства, которые не заслуживают человеческого отношения. С ихточки зрения, главное - наше эмоциональное отношение к самим себе и миру и понимание того, что есть истинное добро и зло. И еще следует понять, что между добром и злом находится полоса нравственно нейтрального, которое не зависит от воли человека. Поэтому его необходимо принимать как оно есть, так как не в нашей воле его изменить. Главное в этике стоиков состоит в утверждении, что обстоятельства нашей жизни от нас не зависят, зависит же от нас лишь наше отношение к этим вещам.

Из всего сказанного вытекает понимание стоиками свободы. Это понимание предвосхищало идею (которая получила в дальнейшем свое значительное развитие) свободы как познанной необходимости. Отсюда и проповедь стоиками пассивности, при которой человек примиряется со всем происходящим вокруг.

Однако несмотря на свою автаркию (отрешенность) стоики не отрицали социальных ценностей. Они признавали важность для человеческой жизни таких социальных институтов, как семья, государство и т.д. Более того, они призывали к социальному единству, считая, что люди по своей природе едины и должны преодолеть все те барьеры, которые их разъединяют, и прийти к своего рода космическому братству, космополитизму. По Зенону, «космос - огромное государство с единым государственным устройством и одним законом. Естественный разум предписывает, что следует делать, и запрещает то, чего делать не следует». Отсюда у Зенона вытекает введение обычаев: общность жен, запрещение сооружать храмы в городах, отмена денег. В этом учении стоиков проявился еще один вариант преобразования общественной жизни на основе государственного регулирования.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...04/st041.shtml
Диогена Киника «Изречения». Кон. I в. н.э. Библиотека Мичиганского университета. Диоген Лаэртий (IV 21) приводит эпиграмму на общей гробнице Полемона и Кратета:

Путник, поведай о том, что в этой гробнице сокрыты
Рядом мудрец Полемон и богоравный Кратет, Великодушием схожие двое мужей, у которых
Сонмы божественных слов жили на вещих устах. Чистою жизнь их была, посвященная вечным заветам,
К мудрости высшей стремясь, в коей бессмертие их.

Не будем придавать слишком буквальное значение сообщениям Диогена об образе жизни философов рассматриваемого периода, но все-таки отметим резкое изменение самого описываемого Диогеном типа тех, кто теперь прилежал философии. Диоген Синопский, сын менялы Гикесия, за свой образ жизни и бесстыдство прозванный собакой (κυων) и ставший родоначальником кинизма, Моним Сиракузский, ученик Диогена, раб одного коринфского менялы, Кратет, человек благородного происхождения, раздавший свое имущество и несмотря на уговоры родственников отдавший предпочтение тому, чтобы "жевать бобы и не знавать забот" (там же, VI 86), и другие прямые представители кинического образа Жизни, так же, как до известной степени и философы в общественном мнении становятся предметом насмешек. Вероятно, этому в первую очередь способствовало изменение духовного климата эпохи, предпочитавшей активную и разнообразную практическую деятельность на необозримых просторах эллинистических монархии. Однако и сам тип людей, избиравших философию своим главным занятием, меняется.

Основатель стоического учения Зекон из Китиона, "что на Кипре, греческого города с финикийскими поселенцами", в возрасте тридцати лет прибыл с грузом пурпура в Пирей, попал в Афины и, познакомившись со второй книгой «Воспоминаний о Сократе» Ксенофонта, "пришел в такой восторг, что спросил, где можно найти подобных людей"; был он с кривой шеей, худой, с толстыми ногами, нескладный и слабосильный, но закаленный и неприхотливый, скупой, мрачный, едкий, с напряженным лицом, но распускавшийся на попойках (VII 1, 16, 26-27); Клеанф из Леса, в молодости кулачный боец, бедный, трудолюбивый, но недаровитый, ставший преемником Зенона во главе школы (VII 168, 170, 174); ученик Клеанфа Хрисипп, родом из Сол или из Тарса, поначалу — бегун, тщедушный телом, даровитый и остроумный, но неблагородно плодовитый, постоянно погруженный в бесконечные выписки, причем любивший гадости и непристойности (VII 179-182, 187). Таковы, по Диогену, наиболее выдающиеся представители Древней Стой.

Из тех, кто прибывал в Афины со всего света, иные, обнаруживая там философские школы и философов, становились их учениками, переходили от одного к другому и стремились создать на основе усвоенной науки и свои собственные учения. Зенон учился у киника Кратета, потом — у академиков Ксенократа и Полемона. Зенон усваивает принятое в Академии начиная с Ксенократа деление философии на физику, этику и логику. Однако Зенон и Хрисипп ставили на первое место логику, причем последний предлагает ее особенно подробную разработку. Это специальное внимание к логике в стоицизме чрезвычайно показательно, поэтому с нее и начнем рассмотрение.

Сталкиваясь в Академии с практикой диалектических рассуждений и будучи вовлечены в стихию школьных диспутов, новообращенные философы стремились прежде всего овладеть логикой: стоики разделяли ее на две части — риторику и диалектику, которая является "крепостью разума" (Секст Эмпирик, VII 23). Самые элементарные вещи той и другой становятся предметом школярски прилежного рассмотрения. Стоики "открывают", что риторика Делится на три части: совещательную, судебную и хвалебную, а Диалектика — на две области: обозначаемого и звука, соответственно рассматривая представление и суждение (составленное из подлежащего, сказуемого), умозаключение, софизм и т.п., а также буквы, части речи, обороты и проч. То, что еще у Аристотеля было великолепным жестом гения, впервые осознавшего и специально рассмотревшего стихию культивированной и рефлектированной речи, то в стоицизме становится предметом рутинной схоластической разработки.

Область представления, рассматриваемая Платоном в общей иерархии бытия и знания, оборачивается плоским (обывательским) противопоставлением постигающего представления (καταληπτικη φαντασια) и непостигающего представления: первое запечатлевает существующее как оно есть и потому является критерием правильного постижения всякого предмета, второе — несуществующее или неправильно запечатлевшееся существующее. Если у Платона в «Теэтете» эта возможность правильного постижения рассматривалась на фоне общих философских проблем бытия и знания и вызывала больше вопросов, нежели окончательных ответов, то для стоиков все достаточно просто и ясно: "... на первом месте речь должна идти о представлении и чувстве, потому что именно представление как таковое есть критерий, которым распознается истинность вещей, и потому без представления нельзя составить понятие о признании, о постижении и о мышлении, а оно предшествует всему остальному. В самом деле, вначале бывает представление, а уже за ним — мысль, способная выговориться, и она выражает в слове то, что испытывается в представлении" (там же, VII 49).

Но само внимание к этой искусственно выделенной в качестве предмета специального рационального рассмотрения сфере представления (φαντασια) было безусловно продуктивным и впоследствии, будучи введено в общую иерархию знания неоплатониками, стало важной сферой собственно философского интереса и исследования. Точно так же интересно с точки зрения четкой рационализации стихии высказывающей речи стоическое учение о λεκτον: есть некое означающее слово "Дион", которое равно слышат и греки и варвары; есть обозначаемый им и находящийся вне нас предмет, сам Дион; но греки воспринимают обозначаемое данным словом как нечто "установившееся в нашем разуме", варвары же — нет; само слово и обозначаемый им предмет телесны, а промежуточная рациональная структура, позволяющая объединить слово и предмет, — бестелесна; это и есть λεκτον, с которым соотнесена сфера истинного и ложного (Секст Эмпирик, VIII 12, ср. VII 38).

Бестелесны у стоиков также пустота, в которой помещено одушевленное и разумное тело мира, а также пространство и время. В мире царит Зевс-Логос, который является его активным началом (το ποιουν), имманентным рациональным планом и законом всех происходящих в мире изменений. Активности Логоса противостоит пассивное начало — бескачественная материя (το πασχον, αποιος υλη). Начала вечны. Но Логос — своего рода семя, которое, приспосабливая к себе материю, раскрывается и создает четыре элемента: огонь-эфир, в котором возникает сфера неподвижных звезд и планет; воздух, вода и земля — середина всего. Элементы не вечны. Из них два (огонь, воздух) соответствуют активному началу, два (вода, земля) — пассивному. Единый, конечный и шарообразный мир — как и все телесное — подвержен гибели. Его природа — огненное дыхание, движущееся в некоем созидательном порыве (πνευμα, πυρ τεχικον) к порождению и дальнейшему выжиганию всего порожденного. Душа мира — теплое дыхание, которое одушевляет и нас, причем стоики спорили, то ли души людей смертны, то ли бессмертны, то ли бессмертны только души мудрецов, то ли только мировая душа, частью которой являются отдельные души живых существ.

Но в любом случае, раз возникнув, живое существо стремится к самосохранению, что возможно благодаря согласию со всеобщим всепроникающим Логосом, т.е. благодаря жизни, соответствующей природе, что тождественно добродетельной жизни и есть конечная цель человека. Среди добродетелей первичные — разумение, мужество, справедливость, здравомыслие. Они суть знание некоторых предметов, а пороки — незнание. Добродетели взаимосвязаны одна с другой, и кто имеет одну, тот имеет и все. Добродетель и приносимые ею радость, удовольствие и проч., а также сами добродетельные люди — благо, противоположное ему — зло, но есть и безразличное с этической точки зрения: то, что само по себе не ведет ни к счастью, ни к несчастью (например, богатство) и не возбуждает в нас ни склонности, ни отвращения (например, четное или нечетное число волос на голове).

То из безразличного, что содействует жизни, согласованной с природой, — предпочтительно, а что нет — избегаемо. Разум побуждает нас к надлежащим поступкам, но отвращает от ненадлежащих, а есть поступки ни те, ни другие (например, собирать хворост). Есть поступки, надлежащие безусловно и по обстоятельствам, постоянно и непостоянно, надлежащие среди надлежащих и среди безразличных и проч. К неразумному нас подвигают страсти и избыточные побуждения, вызывающие несогласные с природой движения души. Но как тело бывает предрасположено к простуде или поносу, так и душа — к тем или иным дурным склонностям.

Не впадает в страсти мудрец, который при случае может заняться и государственными делами, и тогда он будет обуздывать пороки и поощрять добродетель в других. Мудрец занимается физическими упражнениями, молится богам и дружит с другими мудрецами, а также любит молодых людей, чей прекрасный облик обнаруживает врожденное расположение к добродетели, но не ради соития, а ради дружбы. "Так, Фрасонид, хоть и имел любовницу в своей власти, но воздерживался от нее, потому что она его не любила" (Диоген Л., VII 130).

В государстве, по мнению Зенона (VII 32-33), не нужно строить храмы, суды и училища. Странным образом Зенон объявляет бесполезным весь общий круг знаний. Все, кто не стремится к добродетели, — враги, ненавистники, рабы и чужаки, жены — общие, с чем соглашался и Хрисипп (там же, 131), одежды у мужчин и женщин — одинаковые, причем не прикрывающие полностью ни одну часть тела, денег — нет. Лучшее государственное устройство, во стоикам, — смешанное из демократии, монархии и аристократии. Это очень напоминает карикатуру на платоновское государство.

Стоики были необыкновенно плодовиты в своих писаниях: согласно Диогену, число сочинении только Хрисиппа — не менее семисот пяти. Так или иначе они были связаны с Академией: Зенон, как уже упоминалось, учился у Ксенократа и Полемона, Хрисипп — у Аркесилая и Лакида. Их несамостоятельность была очевидной: ученик знаменитого Аристарха Аполлодор Афинский замечал, что "если бы из книг Хрисиппа изъять все, что он повыписал из других, у него остались бы одни пустые страницы" (Диоген Л., VII 181).

Это краткое изложение философии стоиков по Диогену Лаэртию показывает, что они были хотя и недалекими, но безусловно положительными людьми; но в то же время все это производит несколько комическое впечатление, причем не по вине Диогена Лаэртия, а благодаря той ученической прилежности, которая вообще свойственна популярной по своим установкам философии. Заметить освоенную уже существующей философией величественную картину мира, так или иначе вместить её в форме, доступной для торговца, кулачного бойца, бегуна и т.п., приобщить к ней своих домочадцев, рабов, родственников и вообще юных сограждан, причем к удовольствию и под плески всего города, увенчавшего Зенона венком за добродетель и безусловно изменившегося с тех пор, как был казнен развратитель юношества Сократ. Но в то же время нельзя не признаться, что для аристократической философской выдержки платоновского толка и впрямь не было места в деятельном и практическом мире эпохи эллинизма, тогда как доступная стоическая мораль, построенная на незамысловатой физике и школьной логике, имела свое воспитательное значение в необыкновенно расширившемся и впервые осваивавшем европейскую цивилизованность мире.

Литература:
Шичалин Ю.А. Стоики./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.135-140

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...04/st043.shtml

Стоицизм — так же, как и другие эллинистические школы, — выходит за пределы Афин. Перипатетики нашли себе применение в Александрии, где Птолемей II Филадельф организовал знаменитые Музей и Библиотеку. Стоики были связаны с другим центром эллинистической учености — Пергамом, который расцвел при Атталидах: библиотека Пергама уступала только Александрийской, и здесь с 168 г. до н.э. процветала школа находившегося под влиянием стоицизма грамматика Кратета, учеником которого был Панетий. В 144 г. до н.э. Панетий приезжает в Рим, где сближается с кружком интеллектуалов вокруг Публия Сципиона Эмилиана, а в 141 г. до н.э. сопровождает его в поездке на Восток. С 129 по 102 гг. до н.э., Панетий возглавляет Портик и открывает период так называемой Средней Стои.

Наивное заимствование отдельных достижений предшествующей философии, ее частичное усвоение и самостоятельная схоластическая разработка, свойственные представителям Древней Стой, оказываются в принципе неубедительными для Панетия и его ученика Посидония, впоследствии организовавшего собственную школу на Родосе, где в 78 г. до н.э. его слушал Цицерон, и оказавшего большое влияние на современников. И тот, и другой отказываются от непродуктивной оппозиции предшествовавшим философским школам со значительно более мощным интеллектуальным и духовным потенциалом: Панетий выдвигает концепцию единого Логоса, который во все времена проявляет себя в мудрецах, разумеется, независимо от их школьной принадлежности; и он сам (φιλοπλατων και φιλοαριστοτελης, как называет его Stoicorum Index Herculanensis, col. 61), и Посидоний (признававший Платона божественным — θειος — Цицерон, «Тускуланские беседы», I 79) прилежат учениям Платона и Аристотеля, хотя и толкуют их в свойственном стоицизму духе: Панетий признает вечность мира, Посидоний отличает от бога мировую душу, численно выражаемую идею мира, которая, однако, материальна. Но гораздо более важным оказывается не столько разработка тех или иных учений в стоицизме этого периода, сколько само осознание того, что философский горизонт не ограничен одной школой.

Этому способствует научная деятельность филологов и историков в тех же главных центрах эллинистической учености. Сводки учений философов и ученых по отдельным проблемам — доксографические компендии, восходящие к Феофрасту и Эвдему; жизнеописания философов, которые начали составляться в Древней Академии (Спевсипп) и у перипатетиков (Аристоксен и Неанф), в александрийский период были продолжены Гермиппом и Сатиром; Антигон из Кариста, в середине III в. до н.э. живший в Афинах и связанный с Академией, а затем работавший в Пергаме, составил биографии современных ему философов; «Преемства философов», т.е. изложение философских учений по школам, от учителя к ученику, составленные в начале II в. до н.э. Сотионом Александрийским и переработанные затем Гераклидом Лембом, Сосикратом Родосским и Антисфеном Родосским; списки философских сочинений, над которыми филологи Александрийской библиотеки работали начиная с Каллимаха, а также хронологии древних философов, составлявшиеся в III в. до н.э. Эратосфеном, а во II в. до н.э. Аполлодором Афинским, — все эти материалы безусловно расширяли интеллектуальный кругозор и к I в. до н.э. привели к созданию ряда компендиев, о которых речь пойдет ниже.

Специального рода сводки философских учений составлялись также в скептической Академии. Об этом можно судить по значительно более позднему (II в. н.э.) сочинению Секста Эмпирика «Против ученых», представляющему собой сводку доги разных философских школ и их систематическое опровержение. Собственно, это и было целью скептической Академии начиная с Аркесилая; но в особенности при Карнеаде (ум. ок. 129 г. до н.э.) с его подчеркнутым антистоицизмом полемический характер деятельности скептической Академии принимает систематический характер. Указанное сочинение Секста Эмпирика ни в каком случае нельзя считать оригинальным: оно восходит, во всяком случае, к Энесидему, вероятные годы жизни которого - рассматриваемый период.

Это специальное заострение скептической позиции могло объясняться оппозицией к тому, какое направление постепенно принимала Академия в конце II — начале I вв. до н.э. при Филоне из Ларисы. Филон возглавил Академию в 109 г. до н.э. и покинул Афины из-за войны с Митридатом в 88 г. до н.э., перебравшись в Рим, где его слушал Цицерон. Филон стремился показать, что Академия едина и что предпосылки скептицизма можно найти у Сократа и в диалогах Платона. И хотя он отрицал возможность восприятия на основе постигающего впечатления стоиков, однако признавал восприятие вещей в соответствии с их природой (Секст Эмпирик, «Три книги пирроновых положений», I 235). Это уже был путь к догматизму.

Этот путь был продолжен слушателем и оппонентом Филона Антиохом Аскалонским. В 88 г. до н.э. Антиох вместе с Филоном — в Риме, но впоследствии он возвращается в Афины и преподает платоновскую философию, правда, уже не на прежнем месте (поскольку Академия была разрушена во время взятия Афин Суллой в 86 г. до н.э.), а в городской черте, где Цицерон слушал его зимой 79-78 гг. до н.э. и "под руководством этого великого ученого и наставника возобновил занятия философией" («Брут», 315). Если Филон стремился показать единство академической традиции, то Антиох настаивал на ее разрыве в скептической Академии и призывал "вернуться к древним" (veteris sequi), т.е. к учению Древней Академии. Это одновременное физическое расставание платоновской школы с Академией и призыв платоника Антиоха вернуться к древнему состоянию школы и ее учения представляются весьма символичными и явственно знаменуют наступление нового этапа всей античной философии — этапа возвращения. Однако, прежде чем речь пойдет об этом, необходимо упомянуть еще одно важное явление в философии эллинизма — пифагореизм.

Литература:
Шичалин Ю.А. Стоики и академики во II-I вв. до н.э./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.144-146

[Filosof.historic.ru]

Если тенденция популяризации философии в эпикуреизме проявилась уже у его основателя, в стоицизме с его подчеркнутой в ранний период школьной окрашенностью она развивалась постепенно, причем собственно популярной философия стоиков становится у римлян. К концу первого века образованность в Риме уже явно предполагала знакомство с философией, и такой необходимой для образованного человека философией все более оказывается стоицизм, не исключавший после Панетия и Посидония платонического влияния и могущий при необходимости заимствовать элементы эпикуреизма. Таким образом, теперь дело идет не об исключительном случае Цицерона, например, сознательно ставившего своей целью ознакомление римлян со стоицизмом и платонизмом, а о превращении философии в необходимый элемент общего образования.

В частности, о влиянии стоицизма и его влиятельности можно судить по тому, до какой степени именно стоицизм инспирировал великого эпика Вергилия, «Энеида» которого пронизана стоическим учением о роковой предопределенности мирового и исторического процесса.

Вероятнее всего к традиции просвещенного стоицизма принадлежал Арий Дидим, друг и советник императора Августа, наставник Мецената, автор сводки философских учений стоиков, перипатетиков и академиков, изложенных по школам, а в рамках школы — по проблемам (логика, этика, физика, — здесь Арий опирался на платоника Евдора Александрийского). По-видимому, Арий не испытывал никакого интереса к эпикуреизму и не излагал его.

Войдя в поле зрения образованных римлян, не стремящихся стать профессиональными ("школьными") философами, стоицизм предполагает теперь интенсивную разработку в соответствующих популярных жанрах: увещания, утешения, письма. Именно с этими жанрами мы сталкиваемся у Сенеки. Воспитатель будущего императора Нерона прежде всего развивал этическую проблематику, то есть учил цивилизованно и осмысленно реагировать на любые жизненные проявления.

Для этого в качестве основной модели поведения создавался идеал мудреца, умеющего достойно вести себя при всех обстоятельствах: перед лицом неудач, болезней, смерти. Мудрец знает, что и весь мир ждет "выжигание", и для него всегда открыто избавление от невзгод этого мира: путем самоубийства он может добровольно уйти из жизни. Философ-стоик становится нравственным руководителем для тех, кто не хочет безвольно подчиняться превратностям судьбы, но стремится понять свой рок и, поняв, любит его. Метафора философа-врача, исцеляющего души, становится чрезвычайно распространенной в этот период.

Философ-стоик, постоянно контролирующий себя и стремящийся излечить обращающихся к нему за духовной поддержкой, не чувствует необходимости писать, но устные наставления, беседы, проповеди становятся важным и культивируемым жанром. Так, неизвестны сочинения влиятельного римского стоика Мусония Рифа (ум. ок. 101 г.), ничего не писал его ученик Эпиктет (ум. ок. 140 г.); обращенные «К самому себе» составленные на греческом языке записки римского императора (161-180 гг.) Марка Аврелия свидетельствуют о том, что именно совершенный человек, а не совершенное сочинение было целью подлинного философа-стоика.

Между тем и записки Марка Аврелия, и «Беседы» Эпиктета, записанные его учеником Флавием Аррианом, стали чрезвычайно влиятельными греческими текстами, представляющими стоицизм римского периода. Имя Арриана отсылает нас к тому движению II века, которое получило название Второй софистики и самым ярким образом символизировало возвратный пафос всей греко-римской культуры, который определяет ее характер в этот период.

В Риме эта неизбежная метаморфоза всей античной культуры подготавливалась с тех самых пор, когда римляне только-только стали приобщаться к достижениям греческой культуры. Естественным и в то же время исключительным образом (ни одна другая культура, сталкивавшаяся до сих пор с греческой, этого не делала) римляне стремились обрести на латинском языке и в пределах собственной культуры то, что уже стало достоянием греков, достижения которых воспринимаются в качестве образцов. Именно это отношение к более развитой культуре как к образцу побуждает римлян уже во II-I веках до н.э. подражать грекам и соревноваться с ними. Цицерон в «Бруте» (67-68 год) говорит о римлянах, которые восхищаются греческой стариной и "хотят быть Гиперидами и Лисиями; прекрасно, но почему они не хотят быть Катонами?.. Откуда это восхищение Лисием и Гиперидом, в то время как Катон совершенно забыт?".

Сам Цицерон полон патриотического внимания к истории римского красноречия и ко всему тому, что способствует культивированию мудрости в Риме. Но вместе с тем, что занимает Цицерона, как не идея быть Платоном для римлян? И поскольку Платон написал «Государство» и «Законы», Цицерон делает то же самое. Если у греков были Гомер, Гесиод, Феокрит, то у римлян их стремится заместить Вергилий. Гораций воспроизводит поэзию эолийцев, Катулл — александрийцев, Теренций стал для римлян вторым Менандром, а Сенека с гораздо меньшим успехом стремился в своих трагедиях представить римлянам Софокла и Еврипида, решительно усовершенствовав их в стоическом духе.

Тот же Сенека ополчается против авторитета Цицерона, его племянник поэт Лукан — против Вергилия. Но классицистическая реакция становится преобладающей тенденцией, и римские авторы постепенно начинают входить в число бессмертных, заслуживающих безусловного почитания и подражания: те же Цицерон и Вергилий воспринимаются как Платон и Гомер римлян, и вокруг них постепенно выстраивается универсум римской культуры.

Эта тенденция сблизить две культуры — римскую и греческую — свойственна как римлянам, так и грекам. Грек Плутарх в «Параллельных жизнеописаниях» рисует греческое прошлое в сопоставлении с прошлым римлян. В конце I века н.э. цивилизованные римляне проявляют становящийся модным интерес к греческим древностям, но уже во втором веке происходит решительная метаморфоза: Антонины и специально император Адриан на уровне империи поддерживают эту тенденцию восстановления греческой культуры. Адриан рассматривает Рим как греческий город и, в частности, создает в Риме Атенеум — центр благородных искусств, — однако не для воссоздания исконной римской культуры, а для того, чтобы в Риме развивать культуру греков. Именно в этой атмосфере и развивается Вторая софистика.

Стремление восстановить в буквальном виде традиции греческой литературы V-IV веков до н.э. приводит к появлению таких фигур, как Элий Аристид (ум. 189 г.), соблюдавший чистоту аттического стиля и воспроизводивший стиль Демосфена; он также многим обязан Платону, а из историков предпочитает Фукидида. Флавий Арриан, о котором шла речь выше, хочет быть Ксенофонтом, который написал «Воспоминания о Сократе»: именно по его образцу Арриан записывает «Беседы» Эпиктета. При этом речь идет именно о том, чтобы быть вторым Ксенофонтом, а не просто его подражателем.

Стремление восстановить чистоту греческого языка и ввести его в круг благородных забав образованного человека свойственно Лукиану из Самосаты (род. ок. 120 г.), в ряде своих блестящих безделок воспроизводившему, в частности, особенности учений современных и предшествовавших философов.

Еще раз подчеркну, что это стремление буквально возродить греческую культуру давно прошедших веков ее классического расцвета происходит в Римской империи и поощряется римскими императорами: в частности, для многих из них греческий становится вторым родным языком. Это способствует тому, что ко второму веку мы можем говорить об единой греко-римской культуре, в пределах которой и готовилось постепенно глобальное возвращение к истокам первой европейской культуры — греческой, предполагавшее вмещение всех ее достижений. Поскольку речь идет о философии, это общее возвратное движение античной культуры было связано прежде всего с деятельностью пифагорейцев, аристотеликов и платоников.

Литература:
Шичалин Ю.А. Эпикурейцы, стоики. Вторая софистика./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.148-152

[Открытая реальность]

http://openreality.ru/school/philoso...stic/stoicism/
В конце IV в. до н. э. в Греции формируется стоицизм, который в эллинистическом, а также в более позднем периоде становится одним из самых распространенных философских течений. Его основателем был Зенон из Кития (336—264 до н. э.). В Афинах он познакомился с послесократовской философией (как с академической, так и с философией кинической и мегарской школ) и приблизительно в 300 г. до н. э. основывает собственную школу.

После смерти Зенона школой руководил — в строго ортодоксальном духе его учения — Клеанф (264 — 232), а затем Аристон из Хиоса, под руководством которого в школе вновь усилился элемент кинической этики. При нем стоицизму пришлось отражать нападки Аркесилая, который ввел в это время идеи скептицизма в Академию и оказал влияние на Стою. Влияние стоицизма сильно возросло при Хрисиппе из Сол в Киликии, руководителе школы в 232 — 204 гг. до н. э.

При нем стоицизм одерживает победу над скептиками из Академии, наносит удары, направленные против догматической гносеологии. Успеху Хрисиппа в полемике особенно содействовали искусно практиковавшиеся им логические методы, в том числе методы точного определения понятий. В формах, выработанных Хрисиппом, стоицизм во 2 в. до н. э. проникает в Рим.

В императорский период истории Рима в развитии стоицизма выделилось популярное направление, виднейшими деятелями которого стали в 1 в. писатель и драматург Люций Анней Сенека, а во 2 в. — Эпиктет и император Марк Аврелий. Другое направление — ученое и комментаторское — вернулось к строго ортодоксальному учению Хрисиппа. Из него вышли Корнут и Гиерокл.

У стоиков мир целиком есть единое тело. Но это тело — живое и расчлененное, насквозь пронизанное одушевляющим его телесным дыханием («пневмой»). Учение это не было вполне последовательным материализмом, в него вторгались элементы идеализма и религии, в дальнейшем развитии все усиливавшиеся. Единый мир одновременно был и телесным и наделялся божественными свойствами, отождествлялся с богом. Учение о строжайшей необходимости, по которой все происходит в мире, сочеталось с учением о совершенстве и целесообразности мира, в котором все его части», все тела и все существа зависят от целого, определяются целым и совершенством этого целого.

Учение это не могло сосуществовать с эпикуреизмом. Оно вступило в ожесточенную борьбу с гораздо более последовательным материалистическим учением Эпикура:

Множеству атомов Эпикура стоики противопоставили учение о строжайшем единстве мира
Учению о реальности пустоты — учение о сплошной заполненности мирового шара телами и пронизывающей тела пневмой
Учению о бесчисленном множестве миров — учение об одном-единственном мире
Отрицанию в мире какой бы то ни было целесообразности — убеждение в том, что все вещи и все части мира свидетельствуют о целевом плане и целевом начале, действующем в мире
Атеизму эпикурейцев — учение о божественности мира, — пневмы, пронизывающей мир, и разума, обнаруживающегося в мире.

От Гераклита стоики почерпнули мысль о происхождении мира из огня и о периодически повторяющемся возвращении мира в огонь, о воспламенении, а также учение о мироправящем Логосе, или законе. Этот закон есть всеобщий Логос, определяющий все происходящее; в отдельных телах он проявляется как их особые законы.

В этике противоположность и антагонизм, борьба между стоицизмом и эпикуреизмом с не меньшей силой сказались в вопросе о понимании свободы и о высшей задаче человеческой жизни. Вся физика и этика эпикурейцев пронизаны пафосом свободы, стремятся вырвать человека из железных оков необходимости. Напротив, для стоиков необходимость («судьба», «рок») непреложна, а свобода в смысле Эпикура — как уклонение и избавление от необходимости — невозможна.

Действия людей отличаются не по тому, свободно или не свободно они совершаются (все они происходят и могут происходить только по необходимости), а лишь по тому, каким образом — добровольно или по принуждению — сбывается и исполняется неотвратимая во всех случаях и безусловно предназначенная нам необходимость. Судьба «ведет» того, кто добровольно и беспечально ей повинуется, и «насильно влечет», «тащит» того, кто неразумно или безрассудно ей противится.

Мудрец стремится вести жизнь, согласную с природой, и для этого руководится разумом. Настроение, в котором он живет, есть резиньяция, смирение, покорность неотвратимому. Разумная и согласующаяся с природой жизнь есть жизнь добродетельная, а добродетель дает безмятежность существования («атараксия»), которая и есть высшая цель жизни. Согласие с разумом и добродетель поддерживаются постоянным упражнением в добродетели и господством над страстями.

Человек и общество. Так как человек — не только отдельное, изолированное существо, но также существо общественное и вместе с тем часть мира, то естественное стремление к самосохранению, изначально движущее его поведение, возвышается до заботы, о благе государства и даже до понимания обязанностей отдельного существа по отношению к мировому целому.

Поэтому мудрец выше личного блага ставит благо государства и в случае необходимости не колеблется принести ему в жертву даже свою жизнь: он знает и понимает, что в этом случае именно этого требует стремление к самосохранению. Расширяя эту точку зрения за пределы родного полиса, стоики приходили к космополитизму. «Человек, — утверждали они, — гражданин мира». Этот космополитизм был воззрением, характерным для гражданина эпохи образования мировой империи, поглотившей Грецию с маленькими полисами. Именно в этом качестве стоицизм перешел в римскую философию.

Теория познания. Стоицизму принадлежит видная роль в разработке логики. Идеи этой логики обратили на себя внимание и получили высокую оценку именно в последнее время в теории умозаключения и в логической семантике. Самый термин «логика» — как название одного из основных разделов философии — введен в обиход философии именно стоиками. Они признали в логике равноправную часть философии, такую же, как физика и этика. В отличие от этих частей, логика есть учение о речи. Предмет логики — словесные знаки (звуки, слоги, слова, предложения) и то, что этими знаками обозначается (понятия, суждения, умозаключения, или выводы). Предмет логики — «логос».

Исходный пункт логики — представление и отношение представления к чему-нибудь данному в природе. Все существующее есть тело, качество тела, движение тела, отношение тела и может стать предметом нашего представления только посредством чувственного восприятия. Чувственное представление — первый и основной из всех видов представления. Два условия определяют истинность всех наших представлений:

Способ, каким они выводятся из чувственных представлений
Свойства самих этих представлений

Чувственное представление есть изменение, или модификация, произведенная в душе предметом; доходя до сознания, это изменение заставляет сознавать и самый предмет. Согласно Зенону и Клеанфу, предмет отпечатлевается в душе; согласно Хрисиппу, душа «модифицируется» предметом. Истинным чувственное представление бывает тогда, когда предмет отражается в нем так, как он есть, со всеми данными в природе своими свойствами. Наряду с истинными, существуют и ложные, обманчивые чувственные представления. Нельзя признать безошибочными, как признавали Эпикур и его последователи, все без исключения чувственные представления, например сны и галлюцинации.

Чтобы избежать согласия с чувственными представлениями, неспособными к верному отражению предмета, человеку необходимо убедиться:

В здравом ли состоянии его ум
В здравом ли состоянии орган чувств, обусловливающий восприятие предмета
Соответствует ли восприятию пространственное удаление предмета и положение, занимаемое предметом относительно органа чувств
Достаточное ли время длился процесс восприятия
Было ли само восприятие настолько тщательно, что могли быть восприняты все качества предмета
Не нарушает ли нормальных условий восприятия среда, находящаяся между предметом и органом чувств
Подтверждается ли первое впечатление повторными восприятиями — своими или чужими

Если всесторонняя проверка по всем названным пунктам приведет к выводу, что восприятие адекватно отражает свой предмет, то такое представление называется «схватывающим», или «каталептическим». Такое — «каталептическое» — представление и есть критерий познания.

Способность ума к образованию общих логических представлений стоики назвали «логосом». В этом учении логос рассматривается и как орган речи и как орган мышления. Логос отличает человека от животных, которые лишены разума. Человек обладает разумом наравне с божеством, а его «логос» одинаков с божественным разумом, который действует во всем мире и формирует материю согласно своим мыслям. Так объясняют стоики способность человеческого ума воспроизводить в себе мысли вселенского разума.

Онтология. Стоики различают четыре разряда бестелесных вещей: пространство, время, пустоту и «чистые» предметы мысли. Пространство есть «нечто», способное к заполнению (и действительно заполненное) телесным. В отличие от пустоты, которая неограниченна и бесконечна, пространство ограничено. У стоиков не было термина для обозначения вселенной как всего целого, обнимающего бесконечное мировое пространство и пустоту вне пространства. Пространство и пустота «появляются» в связи с существованием телесного.

Время определяется у стоиков как протяжение движения или как протяжение мирового движения. Как и пространство, время обладает мерой, протяжением. И пространство, и время даны вместе с существованием телесного, при этом пространство дано вместе с материальной стороной действительного, а время — в связи со стороной деятельной. К бестелесным вещам, кроме пространства, пустоты и времени, принадлежат еще чистые предметы мысли — «лекта». В то время как пространство и время — скорее, величины наглядно представляемые, «лекта» — понятия.

А именно, «лекта» — родовые понятия и относятся ко всем видам сущего и к его акциденциям. Этим «лекта» отличаются от пространства и времени, которые относятся к своим конечным и ограниченным промежуткам как целое к частям, а не как род к видам. По учению стоицизма, роды сущего — не качества, не состояния и не отношения, а предметы, наделенные качествами, имеющие некоторое состояние и находящиеся в каком-либо отношении к другим предметам. А качества, состояния и отношения суть простые родовые понятия, чистые предметы мысли.

Важная особенность учения стоиков о качествах состоит в том, что качества они признают телами. Качества состоят из «пневмы» (дыхания) и проникают в предмет во всех его частях. «Пневма» — носитель всех свойств, благодаря которым отдельная вещь есть именно то, что она есть. Это не касается, однако, основных качеств предмета. Высшие элементы действительности — воздух и огонь: из них возникает жизнь и сознание; напротив, вода и земля — пассивные материальные элементы, форму и жизнь они получают от элементов огня и воздуха.

Высшие элементы огня и воздуха придают самим себе и другим элементам их единство, к нему неспособны элементы низшие. Вселенная — единое живое существо и состоит из души и из тела, проникнутого во всех своих частях душой. «Нахождение в состоянии» есть или покой, или движение, а сами они — результаты действия некоторой силы, которая всегда и везде присутствует в космосе; так что состояние покоя не может быть выведено из косной материи, вовсе лишенной силы. Покой есть лишь равновесие сил, действующих в противоположных направлениях.

Господство судьбы. Важное понятие философии стоиков — понятие о фатуме. Каждое причинное действие происходит только согласно определенным законам природы. Если действующее тело, обладающее некоторыми свойствами, соприкасается с другим — пассивным, но также обладающим некоторыми свойствами, то с необходимостью возникает определенное следствие.

Отсюда же возникает представление о необходимой последовательности причинно-обусловленных действий. В эту необходимую последовательность входят все отдельные явления, в том числе все кажущиеся вполне произвольными действия живых существ. Цель эта — едина для всего происходящего в мире, так как всякое причинное действие и всякое движение происходят от единого перводвигателя. Однако этот перводвигатель — не неподвижный перводвигатель Аристотеля. Мир — необходимое порождение божественной живой материи — первоматерии.

Причинная сила как единый поток разделяется на множество отдельных потоков или ручьев, сохраняющих при всем том свое единство и вновь возвращающихся в единый поток. Носителем единой причинной связи всех процессов, происходящих в мире, является единая «пневма», или рок (фатум). Мир происходит из божественного огня, но огонь этот — не только материальная причина и не только закон каузального (причинного) становления. Одновременно огонь этот есть всеведущий ум и духовное начало, полагающее целевой порядок в мире.

Одно и то же материальное существо причинно определяет все происходящее в мире и осуществляет во всем происходящем самую лучшую и разумную цель. В мире существует не только подвластный необходимости рок, или фатум, но вместе с ним и благое «провидение». Как целое растение содержится в семени со всеми своими стеблями, почками, листьями, цветами и плодами, так и каждое возникающее в мире отдельное существо уже мыслилось в мировом целом как понятие, составляло предмет желания, как цель в совокупности целей, было причинно-обусловлено некой силой, направленной на его осуществление.

Божественная субстанция — носитель всех порождающих целевых представлений для всех существ. Эти представления называются у стоиков «семенными логосами».

Теодицея. Теодицеей называется философское оправдание бога за зло, существующее в мире. Наличие в мире зла и в природе явлений, несовместимых с целесообразностью, Клеанф объясняет, приписывая их фатуму, не руководимому провидением и предоставленному самому себе. Иной взгляд у Хрисиппа. Он не допускает, чтобы зло могло войти в мир вопреки воле провидения, Однако Хрисипп в этом вопросе колеблется.

Некоторые явления, для нас нежелательные и, с нашей точки зрения, представляющиеся как зло, совершенно необходимы как следствие при достижении целей природы. К тому же зло физическое собственно даже не есть и зло: оно не может отнять у человека счастье. Стало быть, задачей остается только согласовать с провидением зло нравственное. Но нравственное добро и нравственное зло соотносительны: без зла не могло бы существовать и добро, так что зло является совершенно необходимой частью божественного плана вселенной. И добро и нравственное зло одинаково таятся в организации существа, наделенного разумом и волей.

Цель творения — вызвать к жизни такие существа, в бесчисленных формах которых отражается подобие их творца. Но отражать его они могут лишь при условии, если они получат свободу либо жить сообразно с разумом, либо не жить сообразно с ним. Их задача состоит в том, чтобы содействовать богу в осуществлении в целом космосе разумности. Часть их не выполняет своей задачи, и, с точки зрения данной задачи, это есть бесспорное зло, но вовсе не зло с точки зрения целого.

Как нельзя считать злом с точки зрения целого тот факт, что рядом с человеком существуют животные и растения, так нельзя считать злом и то, что существуют дурные и неразумные люди. Кто добровольно не хочет сотрудничать в божьей работе, того влечет к тому против его воли необходимость и делает орудием божественных целей.

Свобода. Для разрешения противоречия между роком и свободой воли стоики опираются на различие видов движения. Именно видами движения высшие существа отличаются от низших. Неорганическое тело может получить импульс к движению только от другого движущегося тела. У животного причина движения внутренняя, психического характера. У него возникает представление, что может быть достигнуто нечто, соответствующее его собственной природе. Такое представление возбуждает в животном влечение.

Возникшее влечение имеет следствием какое-нибудь действие тела, направленное к получению предмета, соответствующего природе животного. Такое действие находится во власти животного и в этом смысле совершается свободно. Но в то же время оно происходит необходимо. Таким образом, условием возникновения действия оказывается встреча двух причин: внешней и внутренней. Из них решающая — внутренняя, внешняя дает только повод. Внутренняя причина — и только она одна — возбуждает влечение, связанное с согласием.

В отличие от животного, в человеке к представлению и к влечению присоединяется как элемент, обусловливающий действие, разумное логическое мышление. Человек совершает действие только тогда, когда признает его представление каталептическим. В основе практической свободы человека лежит свобода теоретическая, которая открывает возможность отклонять заблуждение, не позволяет согласиться с ним. В человеке таится возможность стать из животного существа, каким он рождается на свет, существом разумным.

Однако вполне развивается эта возможность или способность только в мудреце. Мудрец охватывает всю совокупность разумных истин как связное единство, как целое, в котором каждое отдельное положение есть знание — доказуемое и неопровержимое. Мудрец свободен как само божество, и его свобода — высшая ступень доступной человеку свободы. Для мудреца свобода и необходимость совпадают, он действует, свободно повинуясь необходимости.

Учение о единстве свободы и необходимости в поведении мудреца является всемирно-историческим достижением стоицизма. В XVII в. оно будет повторено с новой силой в учениях материалистов Гоббса и Спинозы. Его ограниченность в том, что субъектом, носителем свободного действия стоицизм провозгласил лишь мудреца. Свобода — в смысле стоиков — достояние и привилегия элиты, избранников общества. Учение стоиков о свободе узкоиндивидуалистично. Свобода как достижение и достояние масс исключается.

Космология. Учение стоиков о мире опирается на Аристотеля и отчасти на атомистов. По воззрению стоиков, наш космос — единственный. Как и у Аристотеля, космос ограничен и имеет форму шара. Как у атомистов, он окружен беспредельным пространством, пустотой. Однако пустоты не существует внутри космического шара. Единство сообщает космосу «пневма», которая проникает во все его части так, как душа проникает в тело.

Воззрение стоиков на космос — пантеистическое и гилозоистическое. Космос — существо живое и разумное. В вечно повторяющемся процессе он происходит из первоогня, живет, вновь обращается в огонь и вновь из него возникает. Если бы внутри космоса существовала пустота, то единство мира, составляющее его основную черту, было бы разрушено. В жизни космоса бесконечно чередуются периоды, когда единство мира развертывается в многообразие различных существ (диакосмезис)» и периоды, когда все их различия исчезают в безраздельном единстве единой божественной субстанции.

Цель, ради которой божественная субстанция переходит в стадию диакосмезиса, — рождение разумных существ. Мир создан для людей и для богов. В диакосмезисе божество разделяется на множество отдельных божественных личностей. Вся же совокупность разумных существ, для которых создан весь мир как их общее жилище, образует единую общину. Эта община — первообраз всех земных общин. В нее имеет доступ каждый человек, но только мудрец — ее полноправный гражданин. Стать гражданином во вселенском царстве разума — цель человека.

Человек состоит из тела и души. Душа — тоже тело, но тело «пневматическое», ему свойственно тоническое движение. Душа состоит из пяти органов чувств, органа речи, органа воспроизведения и руководящей части. Все части исходят — в виде потоков «пневмы» — из руководящей части. Место нахождения этой части — сердце. Оно — носитель духовных функций: представления, суждения и умозаключения, чувствования и хотения. Посредством восприятий, полученных из органов чувств, в душе постепенно возникает комплекс понятий, или логос.

Душа, первоначально животная, становится в процессе развития и через него разумной душой человека. После того, как душа отделится от тела, последующее ее существование зависит от степени тонуса, которой она достигла во время своего пребывания в теле. Души добродетельных людей могут существовать долгое время после того, как они покинут свое тело, и могут жить в таком состоянии в виде демонов.

Однако и добродетельная душа не может существовать вечно: при мировом пожаре она необходимо возвращается в божественную субстанцию. В стадии палингенесии все мировое развитие повторяется в совершенно точном прежнем виде. Это «вечный возврат», и в нем все человеческие души вновь вступают в поток прежнего существования. Но при этом они уже не помнят ничего из предшествующей жизни, так как мировой пожар прервал их индивидуальное существование.

Этика. Высшей целью всякого человеческого действования и стремления стоики считают счастье. Но целью этой еще не определяется содержание этического учения. По учению Зенона, основателя школы, счастье и цели всех наших действований и хотений — в «согласованной» жизни. Под такой жизнью Зенон понимал логическую согласованность человеческих мыслей друг с другом, а также согласованность нашего чувствования и хотения с этими мыслями.

Клеанф пытался разъяснить, что высшее благо — это жизнь, «согласная с природой», однако понятие блага не стало у него от этого более ясным, так как оставалось решить, о какой природе должна идти речь — о вселенской или о природе одного лишь человека. Хрисипп полагал, что под природой в этом случае необходимо понимать и вселенную, и человека, так как природа человека та же, что и вселенной.

Закон, который правит миром и предписывает каждому отдельному существу должный образ действия и поведения, есть логос. Развитый разум человека тождествен с разумом божественным, а согласованная с природой жизнь — в том, что человек живет согласно божественному мировому закону. Высшее человеческое счастье — жизнь, согласная с природой человека. Но истинную свою природу человек обретает только с развитием задатков, данных ему его природой. Только при условии этого развития человек становится в действительности тем, чем при рождении он был только в возможности. Поэтому истинная природа человека — лишь идеал, к достижению которого человека направляют его задатки.

Развитие человека, достигшее совершенства, есть добродетель, а жизнь, согласная с природой, — добродетельная жизнь. Счастливая жизнь — это и есть добродетельная жизнь, и человек должен стремиться к добродетели не ради последствий, которые ему сулит обладание добродетелью, а только ради нее самой. Чтобы быть счастливым, достаточно одного обладания добродетелью.

Добродетель — искусство правильной жизни, она принадлежит к тем искусствам, цель которых не в их произведениях и не в их результатах, а в правильности самой их деятельности. Высшая цель жизни — проявление такой деятельности. Эта конечная, или высшая, цель должна совпадать в человеке с первичным природным его влечением. Первичное природное влечение не может заблуждаться и обманывать человека.

Согласно учению стоицизма для всех живых существ первичное влечение природы есть стремление к самосохранению, или любовь к себе. Желая сохранить свои создания, природа вложила стремление к самосохранению во все свои творения. Цель природы — сохранить творение в состоянии, соответственном его природе. Поэтому каждое живое существо с самого своего рождения безотчетно ищет всего, что удовлетворяет цели самосохранения, и избегает всего, что ей противоположно.

Вопреки учению Эпикура, удовольствие не может быть предметом первичного влечения. Удовольствие есть лишь результат, сопутствующее явление, и возникает оно лишь тогда, когда сохраняется состояние, соответствующее природе. Первично соответствуют природе здоровье, сила, красота тела, владение телесными и душевными силами. Однако под стремлением к самосохранению подразумевается не только стремление к сохранению отдельного лица, но также и сохранение рода. Поэтому природа вложила в каждое живое существо стремление к порождению и к сохранению потомства. Стремление к самосохранению рода обнаруживается в любви к потомству.

На этой ступени развития влечений человек еще не превосходит других живых существ. Он начинает превосходить их с развитием у него понятий. На этой ступени безотчетное стремление и отклонение превращается у него в осознанное хотение. Человек познает общим образом, посредством общих понятий, что соответствует его природе и что не соответствует, и по какой причине.

С этого момента в человеке начинается развитие логоса. Начинает логос со службы одним природным, или животным, влечениям, но затем открывает в себе высшую природу, которую он стремится возвысить до совершенства. Совершенство природы состоит в развитии системы знания, достигаемого посредством понятий, логически согласованных между собой. Согласие жизни с природой — цель всех живых существ. И для человека высшая цель — согласие его жизни с природой. Но для человека, достигшего зрелости, согласие с природой переходит в согласие с разумом, становится мудростью и добродетелью.

Высшая цель и в каждом отдельном разумном существе и в целом мире есть деятельность разума в сфере действительности. Истинные блага — только те вещи, которые дают что-нибудь для нашей высшей цели; истинное зло — то, что содействует противоположному. Блага — добродетели, добродетельные действия, добродетельные люди. Злое — пороки, порочные действия, порочные люди. Вещь можно назвать благом, лишь поскольку она в чем-нибудь полезна для высших целей жизни. Все вещи, состояния и переживания, безразличные в нравственном отношении, — ни благо, ни зло и ни в чем не содействуют ни счастью, ни его противоположности.

Удовольствие, здоровье, сила, богатство, честь — не истинные блага, а страдание, болезнь, бедность, изгнание — не истинное зло. Из всех этих вещей может быть сделано как хорошее, так и дурное применение. Только от нашего отношения к этим вещам зависит, содействуют ли они нашему счастью или ему противодействуют. В них самих нет силы ни вредить нам, ни быть для нас полезными.

Рассмотренное в предшествующем изложении различение истинных благ и зла, с одной стороны, и безразличных вещей — с другой, было положено стоиками в основу их классификации человеческих поступков. Есть три вида поступков: хорошие, дурные и безразличные. В свой черед безразличные действия могут быть либо безусловно безразличными, либо безразличными только с точки зрения счастья и добродетели.

Последние, т. е. действия безразличные с точки зрения счастья и добродетели, образуют область, общую как для мудрых, так и неразумных. Добродетельные действия может осуществлять только мудрец, действия ошибочные — только неразумный, но «надлежащие» действия — область общая и для мудрого, и для неразумного.

Различие между действиями «добродетельными» и «надлежащими» зависит от того, обладает ли человек добродетелью или нет. Добродетель — совершенная степень правильно действующего разума, иначе — искусство одновременно и теоретическое, и практическое, правящее всеми произвольными действиями человека. Будучи однажды приобретенной, такая добродетель уже никогда не может быть утрачена; будучи идеалом совершенства, она не знает никаких степеней, ею можно только или обладать или не обладать.

Согласно Хрисиппу, есть два вида добродетели: первый вид — добродетели науки или искусства, второй — добродетели силы, развивающиеся на основе наук и искусств посредством упражнения. И для мужчин и для женщин, и для богов и для людей существует одна совокупная добродетель, сочетающая в себе все особые их преимущества. Человеческая добродетель — высшая из всех в космосе, так как человеческий разум, по сути, одинаков с божественным.Главным источником пороков и бедствий человека стоики считали аффекты, под которыми понимали чрезмерное влечение, переходящее меру, или влечение, не подчиняющееся логосу.

Основные четыре добродетели — рассудительность, умеренность, справедливость и мужество. Им противостоят четыре основных порока — неразумие, необузданность, несправедливость и трусость. Все они — различные виды невежества, и избавиться от них можно только посредством совершенной мудрости и добродетели. Можно избавиться от многих отдельных слабостей, от подверженности многим отдельным болезням.

В этом бесспорно состоит нравственное преуспевание; однако и при нем человек еще может оставаться порочным и неразумным, необузданным, и трусливым. Эти пороки, противоположные добродетелям, полностью исчезнут только при достижении полного совершенства логоса, полной согласованности жизни.

[Great_philosophers]

http://great_philosophers.academic.r...BB%D0%B8%D0%B9

Марк Аврелий
(121-180) - один из наиболее значительных представителей римского стоицизма.

Он был императором, преемником Антонина Пия, которому доводился приемным сыном. После смерти оставил философское сочинение под названием «Наедине с собой» (или «К самому себе»). Это произведение представляет собой записки, не предназначенные для публикации, своего рода размышления, которыми он делится сам с собой, размышления о жизни. В них он обращается к самому себе, пытаясь осознать окружающую жизнь.

Марк Аврелий в основном стоит на позициях стоицизма, и главное, что он излагает в своих записках, - это этическое учение, оценка жизни с философско-нравственной стороны и советы, как к ней относиться. В своих основных положениях Марк Аврелий не оригинален и следует в основном за Эпиктетом.

Прежде всего он осознает бренность жизни, в которой мы живем. Свою оценку Марк Аврелий выводит из понимания времени: «Время есть река, стремительный поток. Лишь появится чтонибудь, как уже проносится мимо, но проносится и другое, и вновь на виду первое» [Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1995. С. 294]. Время беспредельно, и перед этой беспредельностью длительность каждой человеческой жизни - это какой-то миг, и жизнь по отношению к этой беспредельности крайне ничтожна. «Ничтожна жизнь каждого, ничтожен тот уголок земли, где он живет» [Там же. С. 285]. «Помни также, что каждый живет лишь настоящим ничтожно малым моментом» [Там же].

Марк Аврелий делает вывод и о краткости памяти, которая остается после смерти человека. «Все кратковременно и вскоре начинает походить на миф, а затем предается и полному забвению. И я еще говорю о людях, в свое время окруженных необычайным ореолом. Что же касается остальных, то стоит им испустить дух, чтобы «не стало о них и помину». Что же такое вечная слава? Сущая суета» [Там же. С. 292].

Оценивая свою жизнь, жизнь прошлых времен, жизнь настоящую, Марк Аврелий делает вывод, что она довольно однообразна и не дает ничего нового, все одно и то же, все повторяется. «Окинь мысленным взором хотя бы времена Веспасиана, и ты увидишь все то же, что и теперь: люди вступают в браки, взращивают детей, болеют, умирают, ведут войны, справляют празднества, путешествуют, обрабатывают землю, льстят, предаются высокомерию, подозревают, злоумышляют, желают смерти других, ропщут на настоящее, любят, собирают сокровища, добиваются почетных должностей и трона. Что сталось с их жизнью? Она сгинула. Перенесись во времена Траяна: и опять все то же. Опочила и эта жизнь. Взгляни равным образом и на другие периоды времени в жизни целых народов и обрати внимание на то, сколько людей умерло вскоре по достижении заветной цели и разложилось на элементы» [Там же].

В этих строках, проникнутых острым пессимизмом, отразилась пессимистическая настроенность целой эпохи, в которой жил Марк Аврелий. Это была эпоха разочарованности и усталости, охвативших целые народы.

В то же время мировоззрение Марка Аврелия отличает одна примечательная особенность. Его пессимистическая оценка жизни и общей направленности всех деяний человека не определяет тех выводов, которые он делает из всего этого. Выводы совсем не пессимистические, как можно было бы ожидать и как часто происходит у людей, пессимистически относящихся к жизни, а именно стремление к бездействию или нарушениям нравственных законов, стремление предаваться только наслаждению. Своему пессимизму он сам противопоставляет идеал человека, который олицетворяет все положительное в личности, а именно - мужественность, зрелость, преданность интересам государства. В этой суетной жизни, которую он обрисовал, есть, по его мнению, нравственные ценности, к которым следует стремиться, это - справедливость, истина, благоразумие, мужество. К истинным ценностям он также относит общеполезную деятельность, гражданственность, которые противостоят таким мнимым, по его мнению, ценностям, как «одобрение толпы, власть, богатство, жизнь, полная наслаждений» [Там же. С. 284].

Марк Аврелий смотрит на человека как на сложное социальное существо, которое, с одной стороны, живет настоящим, суетным, а с другой - занимается деятельностью, которая преследует долговременные цели. Поэтому он осуждает того, кто свои дела не согласовывает с высшими целями, под которыми он понимает благо государства. Этому он дает философское обоснование. Несмотря на текучесть всего происходящего, существует нечто целое, которое управляется логосом, разумом. Этим разумом люди объединены, в каждом человеке живет частица этого разума, которому он должен поклоняться и служить. «Тот, кто отдал предпочтение своему духу, гению и служению его добродетели, не надевает трагической маски, не издает стенаний, не нуждается ни в уединении, ни в многолюдстве. Он будет жить - и это самое главное, - ничего не преследуя и ничего не избегая. Его совершенно не беспокоит, в течение большего или меньшего времени его душа будет пребывать в телесной оболочке... Ведь всю свою жизнь он только и думает о том, чтобы не дать своей душе опуститься до состояния, недостойного разумного и призванного к гражданственности существа» [Там же]. Этот гений никогда не «побудит тебя преступить обещание, забыть стыд, ненавидеть кого-нибудь, подозревать, клясть, лицемерить, пожелать чего-нибудь такого, что прячут за стенами и замками» [Там же].

Поэтому Марк Аврелий считает, что несмотря на тщетность жизни человека перед ним стоят высокие нравственные задачи, которые он, повинуясь долгу, должен выполнять. И в этом ему помогает философия. «Философствовать же - значит оберегать внутреннего гения от поношения и изъяна, добиваться того, чтобы он стал выше наслаждений и страданий, чтобы не было в его действиях ни безрассудства, ни обмана, ни лицемерия, чтобы не касалось его, делает или не делает что-либо его ближний, чтобы на все происходящее и данное ему в удел он смотрел, как на проистекающее оттуда, откуда изошел и он сам, а самое главное - чтобы он безропотно ждал смерти, как простого разложения тех элементов, из которых слагается каждое живое существо» [Там же. С. 28].

[Great_philosophers]

http://great_philosophers.academic.r...86%D0%B8%D0%B9
Панэций
(ок. 185-110 до н.э.) античный философ-стоик, главный представитель стоического платонизма Средней Стой. Был родом из Родоса, происходил из знатной семьи и в молодости слушал лекции стоика Диогена из Селевкии. Он написал много сочинений, от которых сохранились лишь небольшие отрывки. Для взглядов Панэция характерно проникновение в стоицизм идей платонизма и аристотелизма. Он внес значительные изменения в некоторые положения стоицизма, отказавшись от слишком ортодоксальных утверждений древних стоиков.

В своей физике Панэций отказывается от учения о периодическом воспламенении мира, которое время от времени прекращается, после чего наступает снова. Он считает, что мир существует вечно и не может быть подвергнут уничтожению. Панэций отказывается от признания роли судьбы в жизни человека, отвергая железный детерминизм, сковывающий его активную деятельность. Он сомневается в возможности пророчества, предсказания будущего, чем занимались древние стоики. Отвергает астрологию, полагая, что далекие звезды никак не могут влиять на судьбы людей.

В отличие от древних стоиков, которые на первое место ставили обязанности и суровый долг, Панэций признавал важную роль в нравственной жизни также и удовольствия. Он рассматривает человека как единое и прекрасное, гармоничное существо. Древние же стоики признавали борьбу души с телом в человеке. Однако определенные отклонения взглядов Панэция от древних стоиков не означают его существенного отхода от стоического учения, просто он в отдельных местах смягчал слишком догматические положения стоицизма.

Панэций связывает понятия этики и пользы, при этом основная роль у него принадлежит разуму. Большое значение придавал Панэций самодеятельности человека, который, обладая умом и хорошим настроением, может победить всех в жизненной борьбе.

Панэций вносит изменения и дополнения в учение стоиков о добродетелях. Он считает, что необходимо следовать природе. Удовольствия для него подразделяются на естественные и противоестественные. Он не считает, что для счастья достаточно одной добродетели, «надобно и здоровье, и денежные траты, и сила».

Социально-политические воззрения Панэция характеризуются требованием сочетания демократии, монархии и аристократии. Это противоречило абсолютному аристократизму древних стоиков. Религию он делил на три вида: государственную, философскую и поэтическую. Панэций допускал существование государственной религии, считая, что она воспитывает граждан. Что касается философского понимания религии, то он полагал, что это аллегория. Поэтическая же религия - это, по мнению Панэция, обман.

Воззрения Панэция показывают, что, даже отстаивая основные положения стоицизма, можно защищать и главные тенденции эллинской философии, среди которых провозглашение радостей жизни (а не только покорность Судьбе).

[Great_philosophers]

http://great_philosophers.academic.r...BD%D0%B8%D0%B9
Посидоний
(ок. 135-51 до н.э.) крупнейший древнегреческий философ, стоик. Происходил из г. Апамея, который находился в Сирии, учился в Афинах у Панэция.

Много путешествовал, посетив все Средиземноморье, Египет, Испанию, Англию и другие страны. Во время своих путешествий проводил многочисленные наблюдения за явлениями природы. В сорок лет открыл свою школу в Родосе, которая стала знаменитой. Умер в Риме, отправившись туда, когда ему было уже за восемьдесят. Он оставил после себя много произведений, из которых мало что сохранилось.

Посидоний оказал огромное влияние на последующую философию, что стало выясняться лишь после значительного периода времени при тщательном изучении философских произведений той и последующих эпох.

Тематика работ Посидония самая разнообразная: от естественно-научных проблем до широкого круга философских вопросов.

Посидоний уподоблял философию живому существу, в котором физика - кровь и мясо, логика - кости и мускулы, этика - душа.

В физике Посидоний придерживался представления, согласно которому мир един, конечен и шарообразен с виду. Надлунный мир активен, а подлунный - пассивен (т.е. природа). Бог, разумная космическая душа, пронизывает весь остальной мир, в силу чего все «устрояется умом и провидением». Этот порядок вносится богом не извне, а изнутри. Бог выступает у Посидония как имманентная сила, внутренне присущая миру. Связь между небом и землей, надлунным и подлунным миром Посидоний видит в симпатии, которая выступает как своего рода соответствие, выражающееся в том, что небо - это ведущий элемент, а земля - ведомый (например, влияние Луны и Солнца на приливы и отливы).

Посидоний возрождает стоическое учение об астрологическом предсказании будущих событий, которое несколько поколебал Панэций. В этом также, по мнению Посидония, проявляется симпатия.

Как и Панэций, Посидоний главную роль в своей системе отводит этике. Высшее благо, по его мнению, принадлежит постижению истины, которая достигается на путях философии. Он превозносит философию, дающую, с его точки зрения, нравственную жизнь человеку. Говоря, что душа человека способна воспринимать все разумное и нравственное, Посидоний повторяет положения Платона о необходимости формировать ту часть души, которая заведует страстями.

В своем учении Посидоний соединяет черты платонизма и пифагореизма. Он принимает концепцию о переселении душ. После смерти тела душа, по мнению Посидония, переселяется в надлунный мир и здесь очищается от земных грехов. В высших сферах она существует до того, как мир воспламенится, после этого душа переселяется в новое тело.

В этой связи Посидоний развивает учение о демонах, которое получает у него философское обоснование. Учением о демоническом он пытается обосновать существующую в мире текучесть и взаимные переходы. Нет четких граней между человеком и животным, органическим и неорганическим миром, жизнью и смертью, телом и душой, между свободными и рабами, национализмом и космополитизмом, между ощущениями и мышлением, теорией и эмпирией и т.д.

Значительный интерес вызывает и историческая концепция Посидония, объединяющая представления Гесиода о золотом веке, который прекратил свое существование и перешел в период вырождения, и представления Демокрита и Эпикура о прогрессе человечества, которое достигло современного уровня цивилизации благодаря науке, технике, искусству. В золотом веке господствовали философы, в век же прогресса человечества роль философии выражается в том, чтобы воспитывать людей на основе законов.

Посидоний включает в свои воззрения и учение Гиппократа, утверждавшего, что история человека зависит от климата и почвы. Он также принимает позицию Полибия, считавшего, что человек определяется исторической средой.

Концепции Посидония, как и другого стоика, Панэция, часто оценивают как эклектические, соединявшие в себе все лучшее, что содержалось в философских учениях прошлых времен. Действительно, в их воззрениях содержится многое из платонизма и аристотелизма. Их учение часто называют «стоическим платонизмом». Но это не простая эклектика. Это соединение философских положений, которое породило таких великих представителей римского стоицизма, как Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий.

Великие философы: учебный словарь-справочник. — М.: Логос. Л. В. Блинников. 1999.

[Great_philosophers]

http://great_philosophers.academic.r...BD%D0%B5%D0%B9
Сенека Луций Анней
(ок. 5 до н.э.65 н.э.) - крупнейший римский философ, первый представитель стоицизма в Древнем Риме. Родился в Испании, в г. Кордове. Отец его был ритором, и сам Сенека обучался риторике, но потом стал заниматься исключительно философией, в которой его увлекал стоицизм, в особенности воззрения Посидония.

Еще в детском возрасте он попал в Рим вместе с родителями. Был в течение пяти лет воспитателем будущего императора Нерона (с двенадцатилетнего возраста). В период правления Нерона роль Сенеки в государственных делах была очень высока, но затем он впал в немилость и стал заниматься исключительно литературнофилософской деятельностью. Был обвинен в заговоре против Нерона и приговорен к смерти. Нерои приговорил его к самоубийству, что Сенека и сделал, вскрыв себе вены.

Сенека - очень плодовитый писатель. Его перу принадлежат как философские и художественные щюиэведения, так и сочинения по естественным наукам, многие из которых утрачены. Он создал несколько философских трактатов, девять трагедий, одну историческую драму, десять философско-этических диалогов, восемь книг «Естественнонаучных вопросов», знаменитые «Нравственные письма к Луциялию» (124 письма).

Сочинения Сенеки представляют исключительный интерес, так как касаются нравственно-практических вопросов, имеющих у него философское обоснование. Его высказывания о житейской мудрости не потеряли своей актуальности до наших дней. Им было написано много эпиграмм и сатирических произведений, из которых выделяется «Отыквление» - сатира на покойного императора Клавдия (у римлян тыква воспринималась как символ глупости).

Сенека считает, что философия должна заниматься как нравственными, так и естественно-научными вопросами, но только в той мере, в какой это знание имеет практическое значение. Знание природы предоставляет средства против тех сил природы, которые противостоят человеку, дает возможность бороться против болезней и различных природных бедствий. Это знание позволяет понять природу как целое.

Опираясь на труды Аристотеля, Сенека вместе со всеми стоиками признает, что в природе существуют активное и пассивное начала. «Наши стоики... утверждают: все в природе возникает из двух начал - причины и материи. Материя коснеет в неподвижности, она ко всему готова, но остается праздной, если никто не приведет ее в движение. Причина, или же разум, ворочает материю как хочет и, придавая ей форму, лепит всяческие предметы» [Нравственные письма кЛуциллию. Письмо 651.

Сенека считает, что все телесно - и мир, и боги, и души. При этом все одушевленно, все разумно и божественно.

Сенека стоит на пантеистических позициях. Для него «не может быть природы без Бога и Бога без природы» [О благодеяниях, IV. 8]. В «Естественнонаучных вопросах» он пишет: «Угодно тебе назвать его судьбой? Ты не ошибешься. Он тот, от которого все зависит, в нем причина всех причин. Угодно тебе именовать его провидением? И тут ты будешь прав. Он тот, чьим решением обеспечивается мир, дабы ничто не препятствовало его ходу и все действия его выполнялись. Угодно тебе наименовать его природой? И это не ошибка, ибо из лона его все рождено, его дыханием мы живем. Он все то, что ты видишь, он весь слит со всеми частями, поддерживая себя своей мощью» [II. 45].

Сенека все же непоследовательный пантеист. Природу он понимает в духе старого учения о четырех элементах, как состоящую из огня, воздуха, земли и воды. «Все возникает из всего. Из воды воздух, из воздуха вода, огонь из воздуха, из огня воздух... Все элементы подвержены взаимным возвращениям. Что погибает из одного, возвращается в другое» [Естественнонаучные вопросы. III. 19].

Отвергая религию и считая, что истинная религия - это культ добродетели, Сенека в то же время приходит к теистическому пониманию мира.

Таким образом, учение Сенеки пронизано противоречиями: с одной стороны, он признает, что все в мире совершается согласно законам природы, а с другой - что все от Бога. С одной стороны, он с насмешкой относится к мифологии, с другой - признает роль всякого мистического, вплоть до того, что философски обосновывает гадания.

Особенно противоречиво его учение о душе. Сенека считает, что душа телесна, что человеческая душа является частью космической души, мировой пневмы. Разум человека выступает у Сенеки частью «божественного духа, погруженного в тело людей». Душа телесна, так как она «тоньше огненного». Но несмотря на это Сенека считает, что душа и тело находятся в постоянной борьбе. Душа, согласно Сенеке, слаба и постоянно стремится освободиться от тела.

Сенека часто говорит, что наши души бессмертны. Таким образом, Сенека сочетает свои воззрения о телесности души с ее бессмертием. В этой связи он высказывает некоторые мысли о естественном страхе перед смертью, так как полагает, что божественная часть нашей души никогда не умирает. Он подтрунивает над теми, кто сожалеет, что их уже не будет через тысячу лет, но почему-то они не сожалеют, что их не было тысячу лет тому назад. Он считает, что смерть - дело привычное. «Умереть - это одна из налагаемых жизнью обязанностей», - пишет он в 77 письме к Луциллию, которое заканчивается словами: «Жизнь - как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна».

Подобно другим стоикам, Сенека рассматривает вопрос о самоубийстве; он допускает его, считая только, что оно возможно лишь при определенных условиях, и предостерегая против «сладострастной жажды смерти», которая охватывает некоторых людей, становясь эпидемией.

Основанием для самоубийства Сенека считает как телесные болезни, так и рабство, понимая под последним в основном не социальное рабство, а рабство добровольное, то, когда люди находятся в рабстве у похоти, скупости, страха. Таким образом, для Сенеки главное - это свобода духа, именно поэтому он так относится к смерти.

«Что такое смерть? Либо конец, либо переселение. Я не боюсь перестать быть - ведь это все равно, что не быть совсем, я не боюсь переселиться - ведь нигде я не буду в такой тесноте» (имеется в виду тело, 65-е письмо кЛуцидлию). И все это составляет главную тему этических высказываний Сенеки, которые прославили его в истории. Этические положения излагаются Сенекой почти везде-ив «Нравственных письмах к Луциллию», и в «Естественнонаучных вопросах», и в других произведениях. В них Сенека занимает главные стоические позиции: в жизни изменить ничего нельзя, следует повиноваться судьбе, можно лишь изменить свое отношение к ней и презирать невзгоды. Нужно только стоически выдерживать удары судьбы. В этом проявляется пассивная позиция стоика, а активность должна проявляться в господстве над своими страстями, в том, чтобы не быть у них в рабстве. Счастье человека состоит в нашем отношении к событиям и обстоятельствам: «Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным». В этом, по Сенеке, состоит величие стоического духа, когда человек не ропща принимает все как должное.

«Лучше всего перетерпеть то, чего не можешь исправить, и не ропща сопутствовать Богу, по чьей воле все происходит. Плох тот солдат, который идет за полководцем со стоном» [Письмо 107]. И здесь же: «Изменить такой порядок мы не в силах, - зато в силах обрести величие духа».

Однако это не просто пассивное отношение к жизни, равносильное бездействию. Это философское обоснование позиции, когда ничего нельзя сделать, когда обстоятельства складываются таким образом, что человек бессилен противостоять событиям. В этом случае, по Сенеке, лучше всего не впадать в отчаяние и продолжать действовать. Человек должен трезво учитывать все обстоятельства и быть готовым ко всякому повороту событий, сохраняя при этом спокойствие духа, здравый смысл, мужество, энергию, деятельность. «Та жизнь счастлива, - говорит он, - которая согласуется с природой, а согласоваться с природой она может лишь тогда, когда человек обладает здравым умом, если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам, если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении своих физических потребностей, если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом» [Сенека. О счастливой жизни, III].

В своих воззрениях Сенека проявлял космополитизм в лучшем значении этого слова. Он часто говорил о человечестве как об одном народе, отечество всех людей - это весь мир. Он пишет в трактате «О благодеяниях»: «Общительность обеспечила ему «человеку. -Л.Б» господство над зверями. Общительность дала ему, сыну земли, возможность вступить в чуждое ему царство природы и сделаться также владыкой морей... Устрани общительность, и ты разорвешь единство человеческого рода, на котором покоится жизнь человека» [IV. 18.1].

В «Нравственных письмах к Луциллию» он также пишет, что «все, что ты видишь, в чем заключено божественное и человеческое, - едино: мы только члены огромного тела. Природа, из одного и того же нас сотворившая и к одному предназначившая, родила нас братьями. Она вложила в нас взаимную любовь, сделала нас общительными, она установила, что правильно и справедливо, и по ее установлению несчастнее приносящий зло, чем претерпевающий» (Письмо 95].

В связи с этим Сенека формулирует по-своему золотое правило нравственности: «Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обходились стоящие выше» [Письмо 47].

Или в другом месте: «Нужно жить для другого, если хочешь жить для себя» [Письмо 48].

Но для этого, по мнению Сенеки, необходимо быть прежде всего другом самому себе. Он пишет Луциллию: «Вот что понравилось мне нынче у Гекатона; «Ты спросишь, чего я достиг? Стал самому себе другом!» Достиг он немалого, ибо теперь никогда не останется одинок. И знай: такой человек всем будет другом» [Письмо 6J. Дружбу же с самим собой он понимает как психологическую гармонию внутреннего мира человека, господство разумного начала над страстями как низшим началом.

Всего этого, по мнению Сенеки, можно добиться с помощью философии, которой он придавал первостепенное значение в жизни. В то же время он считает, что философия полна ненужных вещей. Так, Протагор говорит, что о каждой вещи можно утверждать прямо противоположное, при этом сомневаясь даже в данном утверждении. Демокритовец Навсифан говорит, что все, что нам кажется существующим, существует в такой же мере, как и не существует. «Брось же это в ту кучу ненужностей, что и многие из свободных искусств! Те преподают мне науку, от которой не будет пользы, а эти отнимают надежду на всякое знание... Если я поверю Протагору, в природе не останется ничего, кроме сомнений, если Навсифану - достоверно будет только то, что нет ничего достоверного» [Письмо 881.

Все это Сенека приводит как пример диалектики никому ненужной и ставит в пример философов, которые своей жизнью показали ценность их философии. Прежде всего он восхищается стоиками. «Хочешь освободиться от пороков - сторонись порочных примеров. Скупец, развратитель, жестокий, коварный, - все, что повредили бы тебе, будь они близко, в тебе самом. Уйди от них к лучшим, живи с Катонами, с Лелием, с Тубероном, а если тебе по душе греки - побудь с Сократом, с Зеноном. Один научит тебя умереть, когда это необходимо, другой - раньше, чем это необходимо. Живи с Хрисиппом, с Посидонием. Они передадут тебе знание божественного и человеческого, они прикажут тебе быть деятельным и не только красно говорить, сыпля словами для удовольствия слушателей, но закалять душу и быть твердым против угроз. В этой бурной, как море, жизни есть одна пристань: презирать будущие превратности, стоять надежно и открыто, грудью встречать удары судьбы, не прячась и не виляя» [Письмо 104].

И Сенека призывает поступать таким же образом, подчеркивая деятельную сторону философии, а в ней два момента: умозрительную и прикладную части философии, которая «и созерцает, и действует» [Письмо 95].

Сенека разделяет мудрость, т.е. философию, и знание. Знание это то, что делает человека ученее, но не лучше. Все, кто загромождает философию ненужностями, кто занимается словесной игрой, тот делает философию трудной. По его мнению, знания мешают мудрости, а потому необходимо стремиться к ограничению знания, так как избыток знания забивает голову пустяками. Только философия дает дорогу свободной мудрости. «Обратись к ней, если хочешь не знать ущерба, быть безмятежным, счастливым и, главное, свободньм. Иным способом этого не достичь» [Письмо 37]. Таким образом, философия - это наука о жизни.

«Философия... выковывает и закаляет душу, подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что следует делать и от чего воздерживаться, сидит у руля и направляет среди пучин путь гонимых волнами. Без нее нет в жизни бесстрашия и уверенности: ведь каждый час случается так много, что нам требуется совет, которого можно спросить только у нее» [Письмо 16].

В итоге Сенека повторяет принцип стоической этики: жить в согласии с природой. «Природа должна быть нашим руководителем: разум следует ей и советует нам. Следовательно, жить счастливо - одно и то же, что жить в согласии с природой» [О блаженной жизни, VIII].

В связи со счастливым образом жизни, проповедуемым Сенекой, заслуживают внимания его мысли о проблеме времени и его важности для человека. Он считал, что время - самое важное, что есть у человека, поэтому его необходимо беречь. Свои «Нравственные письма к Луциллию» он начинает словами: «Сенека приветствует Луциллия! Так и поступай, мой Луцидлий! Отвоюй себя для себя самого, береги и копи .время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило. Сам убедись в том, что я пишу правду: часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всего - потеря по нашей собственной небрежности. Вглядись-ка пристальней: ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую - на безделье и всю жизнь -не на те дела, что нужно. Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом? В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди, а большая часть ее у нас за плечами, - ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежит смерти» [Письмо 1].

Вся этика Сенеки представляет собой систему нравственных правил о поведении человека для достижения счастливой жизни. При этом он считал, что жизнь философа должна быть примером и выражением его философских взглядов, только так он может доказать их истинность. К сожалению, сама жизнь и деятельность Сенеки представляли собой пример расхождения теории и практики. Он жил не в соответствии со своими принципами. В течение своей жизни он правдами и неправдами нажил огромное состояние, в то время как учил, что не в богатстве счастье. Он и сам все это понимал и пытался, насколько возможно, объяснить такое положение. В работе «О счастливой жизни» он пишет: «Мне говорят, что моя жизнь не согласна с моим учением. В этом в свое время упрекали и Платона, и Эпикура, и Зенона. Все философы говорят не о том, как они сами живут, но как надо жить. Я говорю о добродетели, а не о себе и веду борьбу с пороками, в том числе и со своими собственными: когда смогу, буду жить как должно. Ведь если бы я жил вполне согласно моему учению, кто был бы счастливее меня, но теперь нет основания презирать меня за хорошую речь и за сердце, полное чистыми помыслами... Про меня говорят: «Зачем он, любя философию, остается богатым, зачем он учит, что следует презирать богатства, а сам их накопляет? презирает жизнь - живет? презирает болезни, а между тем заботится о сохранении здоровья? называет изгнание пустяком, однако, если ему удастся, состарится и умрет на родине?» Но я говорю, что все это следует презирать не с тем, чтобы отказаться от всего этого, но чтобы не беспокоиться об этом; он собирает его не в своей душе, но в своем доме».

В этих словах также проявляется одна из главных позиций Сенеки в этике - важно наше отношение к вещам, а не отрицание значения этих вещей в нашей жизни. Кратчайший путь к богатству, - говорил он, - это презрение к богатству.

Сенека всегда был и остается одним из наиболее читаемых авторов в области моральной философии.

Великие философы: учебный словарь-справочник. — М.: Логос. Л. В. Блинников. 1999.