*4538. Ефремов Олег Николаевич

[Chtoby-pomnili.com]

http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=562

Актер, режиссер, сценарист
Народный артист СССР (1976)
Герой Социалистического труда (1987)
Лауреат Государственной премии (1969, 1974, 1983 - за театральные работы)
Приз имени Павла Луспекаева "Госпожа удача" - Фестиваль кино стран СНГ и Балтии "Киношок-97" (Анапа)
Премия "Золотой Овен-97" за вклад в киноискусство; Обладатель специального приза жюри Национальной театральной премии "Золотая маска-98" за постановку спектакля "Три сестры" (МХАТ им. А.П.Чехова)
Лауреат Государственной премии РФ 1997 года в области театрального искусства (1998, за сохранение и развитие традиций русского психологического театра в спектакле МХАТ имени Чехова "Три сестры")
Кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством" III степени (1997, за большой личный вклад в развитие театрального искусства)
Премия мэрии Москвы (1999, за уникальный вклад в развитие культуры Москвы)

Олег Ефремов сыграл около 70 ролей в художественных и телефильмах, самые известные из которых: «Первый эшелон» М.Калатозова, «Шли солдаты» Л.Трауберга, «Живые и мертвые» А.Столпера, «Звонят, откройте дверь» А.Митты, «Берегись автомобиля» Э.Рязанова, «Три тополя на Плющихе» Т.Лиозновой, «Батальоны просят огня» В.Чеботарева и А.Боголюбова. Он на протяжении полувека преподавал мастерство актера в Школе-студии МХАТ, выпустил несколько актерских и режиссерских курсов, был профессором и заведующим кафедрой мастерства актера, одним из создателей и первым секретарем Правления Союза театральных деятелей СССР.

Олег Ефремов родился 1 октября 1927 года в Москве. Его детство и отрочество проходило в знаменитых арбатских дворах и переулках, в огромной коммуналке.

Весной 1945 года, выдержав огромный конкурс, восемнадцатилетний Ефремов стал студентом актерского факультета Школы-студии МХАТ. На первом курсе, испытывая почти религиозное чувство к учению Станиславского, он вместе с несколькими сокурсниками принес клятву верности своему кумиру, романтически скрепив ее собственной кровью.

В студенческом дневнике Олега Ефремова есть поразительно смелая и нахальная запись: "Я буду главным режиссером МХАТа!". И в этом был весь Ефремов: он пришел в искусство, чтобы быть главным, чтобы быть лидером. Инна Соловьева вспоминала: "Олег в юности был вылитый молодой борзой пес, такой он был худой, поначалу некрасивый, как некрасив поначалу щенок борзого, а потом весь устремленный вперед; поразительное существо, воплощенная чуткость, ожидание сигнала к бегу и бег - великолепный, и удар грудью, сбивающий волка. Борзой пес ведь несется, необыкновенно легко меняя направление, - хильнет тот, за которым он гонится, и он хильнет, хильнет не в дурном смысле слова, а в смысле гибкости. Он - как стрела, но стрела, которая сама собой движется, может остановиться, сменить цель. Живая стрела".

По окончании Школы-студии МХАТ в 1949 году Олег Ефремов пришел в Центральный детский театр. Начинал он там как актер и уже с первых шагов стал известным и популярным в столице мастером. Первой его большой работой на сцене стала роль Ивана-дурака в сказке "Конек-горбунок".

За семь лет работы на сцене ЦДТ Олег Ефремов сыграл более двадцати ролей. В спектаклях он создавал образ нового молодого героя, увлекая тем самым в первую очередь молодежь. Любимцем молодежи сделала его роль рабочего паренька Кости из пьесы Виктора Розова.

Драматург Л.Петрушевская (которая в те годы была еще школьницей) вспоминала: "Занавес открылся, и он появился в глубине сцены, внимание! Мы забыли обо всем. У него было какое-то необыкновенное лицо… Костя, наш Ефремов, был личный для каждого, школьный, московский, с Пушкинской улицы, с известнейшего проходного двора, кумир с гитарой. У Кости к тому же была странная манера говорить. Он произносил фразы ясно, но слегка с замедлением, с оттяжечкой в бас, его непередаваемое тайное веселье как будто что-то обещало - во всяком случаи, от голоса Кости у девочек и мальчиков замирали сердца, хотелось вокруг него стоять кружком, слушаться его, бегать для него за папиросами и пивом, или быстро вырасти и куда-нибудь с ним пойти… Куда угодно".

В 1955 году Олег Ефремов дебютировал в ЦДТ в качестве режиссера. Он поставил комедию "Димка-невидимка". Удача первой постановки во многом предопределила судьбу Ефремова как одного из новых лидеров российской театральной режиссуры второй половины 20 века. Начиная с 1960-х годов имя Ефремова-режиссера засияло на нашей сцене рядом с именами Георгия Товстоногова, Анатолия Эфроса и Юрия Любимова.

В 1956 году Олег Ефремов покинул детский театр и организовал театр "Современник". Среди единомышленников и сподвижников Олега Николаевича были Е.Евстигнеев, Г.Волчек, О.Табаков, И.Кваша, В.Сергачёв, Л.Иванова. Избрав знаменем театра формулу Станиславского о "жизни человеческого духа", Ефремов стремился к естественности, к живому человеку на сцене, к искренности, порой граничившей с исступлённостью.

Открывшись пьесой Виктора Розова "Вечно живые", "Современник" с первых дней существования стал точкой притяжения для мыслящего зрителя. Театр вбирал в себя первые лучи свободы. Чудо единения происходящего на сцене с залом удается лишь тем режиссерам, кому суждено найти выразительные средства (состоящие из тысячи нюансов), способные поразить воображение зрителя. "Современнику" это оказалось под силу, благодаря режиссерскому дару Ефремова, выбору интересной драматургии.

За годы работы Олега Ефремова в "Современнике" были поставлены спектакли "Голый король" Е.Шварца, "Назначение" А.Володина, "Всегда в продаже" В.Аксенова, "Традиционный сбор" В.Розова, историческая трилогия "Декабристы" Л.Зорина, "Народовольцы" А.Свободина и "Большевики" М.Шатрова.

Рождение новаторского театра невозможно без открытия и утверждения новых актерских индивидуальностей. "Современник" подарил нам созвездие дарований, отобранных и выпестованных Олегом Ефремовым. Подобралась не просто талантливая труппа. Возник и сформировался союз единомышленников, спаянных общностью идеалов: Евгений Евстигнеев и Олег Табаков, Игорь Кваша и Галина Волчек (будущий руководитель "Современника"). Гордость не только нового театра, но и отечественной сцены, составили Лиля Толмачева и Валентин Никулин, Нина Дорошина и Петр Щербаков, Алла Покровская и Михаил Козаков. Заслуга Ефремова состояла в том, что он не просто открыл и объединил индивидуальности в великолепный театральный ансамбль. Он сделал каждого из своих актеров не просто идеальным выразителем собственных режиссерских замыслов, но и достойным соавтором.

Первую роль в кино Олег Ефремов сыграл в 1955 году в мелодраме "Эшелон". С тех пор снимался он регулярно, и каждое его появление на экране становилось настоящим событием и праздником для миллионов зрителей. Актёр редкой органики, с озорным темпераментом и богатой фантазией, Ефремов умел разработать роль в мельчайших деталях, создав при этом целостный, выстроенный образ. С годами его актёрская палитра обогатилась самыми разными красками: от мягкой, а порой и горькой иронии, нежного лиризма до высокой трагедии.

Герои Ефремова не просто притягивали. За несколько минут экранного времени они становились задушевными друзьями самых разных людей. Дарили надежду, расцвечивали и продлевали жизнь. Таким был танкист Иванов, "на котором вся Россия держится" из военного киноромана "Живые и мертвые". Шофер Саша из мелодрамы "Три тополя на Плющихе", излучавший фантастическое обаяние. Бесконечно трогательный художник-самородок Федор, из фильма А.Митты "Гори, гори моя звезда"… Тонкий комедийный дар Ефремова очаровал его бесчисленных поклонников при появлении стоически-принципиального доктора Айболита, до абсурдности честного следователя Подберезовикова, из "Берегись автомобиля"…

"Поэта судят по вершинам…". Насколько велик актер Олег Ефремов говорит его полминутное появление в фильме "Звонят, откройте дверь". Герой Ефремова, бывший когда-то задорным пионером, сегодня безнадежно спившийся старик. Открыв дверь своей коммуналки, он не произносит ни слова. Но в его загнанном, отрешенном взгляде запечатлелся портрет целого поколения. В первые секунды зал не узнает Ефремова. А узнав, хохочет. Настолько жалок, нелеп и смешон его новый герой. Явление нежданного Ефремова длится всего полминуты… Но потрясение от произошедшего чуда остается надолго.

Виталий Третьяков вспоминал: "Ефремов часто молчал в кино. Ничего лучше этого молчания я не знаю. Ни у кого. Он гениально смотрел на женщин в кино. Говорят, его очень любили женщины. И еще он гениально улыбался. Молчание, улыбка, взгляд на женщину - если судить по Олегу Ефремову, то владение этими тремя искусствами отличает гениального актера от просто великого".

Осенью 1970 года Олег Ефремов по просьбе великих "стариков" МХАТа возглавил этот прославленный театр, к тому времени пребывавший в глубоком застое. Реанимацию закостеневшего МХАТа Ефремов начал с постановки пьесы А.Володина "Дульсинея Тобосская", сыграв в пьесе рыцаря Печального Образа, совпадавшего с человеческой сущностью самого Ефремова. Затем поставил лирическую драму М. Рощина "Валентин и Валентина". И сразу вслед выпустил насмешливый и озорной спектакль - "Старый Новый год", где блистали новобранцы МХАТа - Евгений Евстигнеев, Александр Калягин и, дождавшийся своего часа, Вячеслав Невинный.

Большими событиями стали постановка "Медной бабушки" по пьесе Л.Зорина, где Олег Ефремов блистательно сыграл Александра Сергеевича Пушкин, и "Чайка" с великолепным ансамблем актеров (Лаврова, Анастасия Вертинская, Андрей Мягков, Андрей Попов, Екатерина Васильева, Иннокентий Смоктуновский). Свои лучшие роли на сцене Ефремов сыграл именно со Смоктуновским, который являлся его ближайшим сподвижником - "Возможная встреча" Пауля Борца (Гендель), "Кабала святош" М.Булгакова (Мольер).

Уже на исходе жизни режиссер часто говорил о неоплатном долге перед драматургией Александра Вампилова, сокрушался, что удалось поставить лишь одну пьесу Людмилы Петрушевской - "Московский хор". Мечтал о новых воплощениях пьес Михаила Булгакова, Александра Володина, Михаила Рощина.

О личной жизни Олега Ефремова и его женщинах есть много легенд. Это не удивительно - Олег Николаевич любил женщин, и женщины любили его. Но при всей его любвеобильности бабником Ефремов никогда не был, с женщинами обходился невероятно деликатно.

Первой официальной женой Ефремова была народная артистка России актриса театра "Современник" Лилия Толмачева. Вместе с Олегом Ефремовым она снималась в фильме "Строится мост".

С Ириной Ильиничной Мазурук, дочерью известного полярного летчика, Героя Советского Союза Ильи Павловича Мазурука, Олег Ефремов прожил три года не расписываясь. Дочь Ирины Ильиничны и Олега Николаевича Анастасия Ефремова вспоминала: "Мама слыла блистательной богемной дамой… Идея знакомства этих двух абсолютно разных людей принадлежала Галине Волчек. Ей казалось, что такие "штучные" люди, сойдясь вместе, должны высечь искру. Она совершенно не учла сложных характеров моих будущих родителей, которые сделали невозможной их совместную жизнь. Мама жила с отцом очень тяжело. Будучи рядом, писала ему письма. Ей нужна была сильная страсть. В порыве чувств она даже резала себе вены. Спустя какое-то время, выйдя замуж за известного писателя Виля Липатова, мама, по ее рассказам, нашла наконец свое счастье".

Анастасия Ефремова официально была зарегистрирована дочерью Олега Ефремова, когда ей исполнилось семь лет. Она окончила ГИТИС. Восемь лет работала завлитом в театре "Эрмитаж". Сейчас - домохозяйка и одна из основателей фонда Олега Ефремова.

Анастасия Ефремова рассказывала о последней официальной жене Ефремова, Алле Покровской,: "Среди любимых женщин отца не было той самой-самой единственной, которая принесла бы ему покой и счастье. Все они были очень разными. Какого-то определенного типа не наблюдалось… Чего уж греха таить, с папой не могло быть идеального брака ни у кого. Потому что любая женщина достойна хоть какого-то, но внимания. Похоже только Алла наиболее приближалась к идеалу. Брак с Аллой Борисовной был для папы длительным и счастливым периодом жизни. Разойдясь с Аллой Борисовной, он продолжал ценить ее как артистку и педагога, естественно - и как личность".

Еще одной женщиной, которую Олег Ефремов безумно любил, была актриса Нина Дорошина. Об их романе мало что известно. Своих отношений они не выносили на всеобщее обозрение, но настоящие чувства скрыть все равно нельзя. Нина Дорошина во многих своих интервью говорит, что всю жизнь любила только одного человека, не называя его имени, но всем понятно, что им мог быть только Олег Николаевич.

Олег Ефремов сильно переживал смерть каждого своего коллеги. Его дочь рассказывала:

- Да, это были ужасные потери. Я первая сообщила ему о смерти Эфроса - помню страшное молчание в телефонной трубке. Смоктуновский, Евстигнеев, Петр Иванович Щербаков, Леночка Майорова. Он молчал и чернел лицом. "Снаряды ложатся рядом".

Ефремов также тяжело перенес ссору с сыном и дальнейший уход Михаила из театра. Об этом так же рассказывала в своем интервью Анастасия:

- Не стану комментировать внутритеатральную ситуацию. Думаю, что конфликты отца и сына происходили из-за молодой бескомпромиссности Михаила. Конечно, папа был расстроен из-за некрасивой истории произошедшей достаточно давно. Спустя время, он хотел, чтобы Миша вернулся, звал его в качестве актера и режиссера. Насколько помню, против выступил театральный худсовет, а папа не счел нужным навязывать свое мнение.

О последних днях Олега Николаевича вспоминала Людмила Петрушевская: "То, что он умирает, знали все вокруг. Он молчал, никогда, ни единым словом не выдал себя, не пожаловался. При нем даже стыдно было говорить о собственных болезнях. Театр его оберегал, регулярно собирались врачи, следующий по времени консилиум должен был состояться на другой день после его смерти. В остальном жизнь у него протекала, как обычно, - никаких особенных потрясений, как у каждого простого смертного…, с той только разницей, что Олег Николаевич Ефремов поддерживал свое существование, дыша кислородом через постоянно укрепленные трубочки - легкие работали неважно. Всюду с ним был этот аппарат, агрегат, соединенный с бедными, почти неживыми органами дыхания. Как этот человек существовал, непонятно. Постоянные боли в ноге, которую давно грозились ему ампутировать, затем язвы в кишечнике...

Олег Николаевич был болен, как простой смертный человек, а как вместилище духа он был здоров не хуже, чем боевой танк. Когда мы навещали его однажды в больнице, я вышла из палаты, где сидел этот немощный, полуслепой человек (в тот вечер у него началась пневмония, мы не знали), - я вышла, повторяю, от Ефремова, как выжатая тряпка. Он работал неустанно, готовился к спектаклю, требовал, ставил передо мной четкие задачи - совсем как управление театров в прежние времена: целая страница поправок и вернуться в нескольких сценах к первому варианту. У него температура ползла к сорока, он наверняка понимал, куда идет дело, а мы сидели в палате, не зная об этом, маленькой группой, и остальным были тоже даны указания по конкретным вопросам. Той ночью он едва не умер - спасли".

Это было в 1999 году. Летом того же года Авторское телевидение в рамках проекта "Чтения" сняло Олега Ефремова, читающего повесть Чехова "Моя жизнь". Роль чтеца стала последней ролью артиста. Вспоминал режиссер Григорий Катаев: "Ефремов болен, ему трудно в кадре вставать, ходить из комнаты в комнату, прогуливаться по аллее, сесть на скамейку - поэтому, читая Чехова, он большей частью сидит. Ефремов, являясь главным и единственным центром этой работы, невероятно интересен и загадочен сам по себе. Не деланным внешним выражением, не актерской позой, не "взятой" ролью или умно рассчитанным поведением. Он интересен своим открытым взглядом, мудрой интонацией, ефремовской манерой говорить и реагировать на собственные мысли и ощущения. От его лица трудно отвести взгляд".

Последний месяц своей жизни Олег Ефремов много работал. Врачи обещали ему еще пол года жизни. Обрадованный Ефремов планировал закончить "Сирано де Бержерак" и осенью ввести в "Бориса Годунова" нового исполнителя вместо себя. Он не успел…

24 мая 2000 года Олег Николаевич умер в собственной квартире.

О творческом пути Олега Ефремова был снят документальный фильм "Хроники смутного времени".

Текст подготовил Андрей Гончаров

Использованные материалы:

Сайт "Театральное дело Юрия Заславского"

ИНТЕРВЬЮ С ОЛЕГОМ ЕФРЕМОВЫМ.

- Вопрос, который я хочу вам задать, волнует не только "околотеатральную общественность", но и всех, кому не безразлична судьба Художественного театра. Я много раз слышал, что вы собираетесь уйти из театра. Это правда?

- Ну просто я нездоров. Мне не хочется здесь жаловаться... Но вот есть у меня рубеж, а это иногда мобилизует, - столетие театра. Причем вот что для меня важно подчеркнуть, - и я это где только можно говорю, и говорю настойчиво, но все равно меня не слышат, - это юбилей не Московского Художественного театра имени Чехова. Это - юбилей или годовщина, называйте как угодно, возникновения Московского Художественного общедоступного театра. Это было явлением в театральной жизни России, и не только России, в культурной жизни. Это событие очень серьезное - и общественное, и профессиональное... Нелюбимое это слово - "революция", но это событие охватывает все аспекты. И пускай театральные люди, и социологи, и искусствоведы разбираются теперь во всех подробностях. Это, безусловно, надо сделать, и юбилей дает нам такую возможность. Наша страна, наша культура должна это отмечать как крупнейшее событие, случившееся в канун этого века. Возникновение этого театра и все, что с ним связано, было настоящей революцией, которая ставила искусство театра вровень со всеми другими искусствами. Если до тех пор это было в большей степени развлечением, то здесь было явно - в самом уже подходе, - что театр - одно из сложнейших и нужнейших искусств - рядом с литературой, музыкой, живописью, и плюс к этому еще и синтезирующее. Вот чей юбилей мы отмечаем и в данном случае выступаем в большей мере как инициаторы, - чтобы эту дату не проскочили мимо, чтобы не прошла она незамеченной в нашей культурной истории, поскольку это событие - из важнейших в нашей культуре. Не юбилей, чтобы там нахватать что-то...

Посмотрим, как выйдет у нас отметить 22 июня годовщину встречи в "Славянском базаре". Вот если бы нам удалось собраться на пару дней, и поговорить о конце ХХ века, и подумать о том, куда же театральное искусство движется и куда ему двигаться дальше, - вот это было бы здорово. Ну как тут уходить? Поэтому сейчас и уходить нельзя.

- Возможно ли ждать от двух МХАТов каких-то совместных шагов по подготовке к столетнему юбилею Художественного театра, или ваше общение невозможно и сегодня, несмотря даже на то, что Доронина не раз уже побывала на премьерах во МХАТе имени Чехова... Вы, правда, не бывали у них после раздела ни разу... Вы не станете возражать, если Доронина предложит что-то, скажет: "Давайте вместе"?

- Что "вместе"?

-...Отмечать юбилей общего для вас того Художественного театра.

- Она в оргкомитете, причем ввели ее именно по моему настоянию. На последнем заседании у Сидорова она была.

- Предлагала ли Татьяна Васильевна что-нибудь?

- Ну, наверное, я не знаю конкретно. Я вот знаю, что нужно сейчас начать работу - по-моему, она будет очень увлекательной и интересной - по составлению генеалогического древа Художественного театра. Ведь сегодня трудно найти какое-нибудь театральное явление, которое бы не из этого корня росло. Я хочу, чтобы к 22 июня это древо было составлено - по тому, что можно собрать здесь. А сколько еще за границей! Получится такое ветвистое древо, которое наглядно покажет развитие театра в этом столетии. И это древо ветвится дальше и до сих пор. И мы тоже на нем. И Театр имени Горького тоже на этом древе, но это уже своя, как говорится, ветвь. Вот как на это, мне кажется, надо смотреть.

- Простите, но я снова об этом. В 97-м году кроме столетия встречи в ""Славянском базаре" грядет и более скромный юбилей - десять лет, как разделился МХАТ...

- Что об этом вспоминать? Ну был МХАТ 1-й и МХАТ 2-й...

- А как же не вспоминать? Это такая же история театра. И этот маленький юбилей дает возможность взглянуть на те события отстраненнее, что ли. Был, наверное, кризис, который кому-то показалось возможным решить путем раздела. Та половина, на мой взгляд, так и не сумела преодолеть последствия раздела - пустые залы, отсутствие режиссуры. Вам эти проблемы незнакомы. И все же... Как вы считаете, насколько необходим был тогда раздел и был ли в результате раздела разрешен организационный и творческий конфликт?

- Да кризиса не было, если не считать, что любой театр всегда в кризисе. Иногда только он этого не знает... Такое учреждение... А когда кризиса нету, то нет и диалектики. Тогда все равно нет движения, и тогда как раз для театра - смерть. Я не знаю, был тогда кризис или нет. По-моему, раздел был необходим просто из-за количественных данных - громадное было количество человек, и все мои предложения по реформе применения не находили, и ничего не осуществлялось. А тут появилось помещение, не надо было половину труппы увольнять, и можно было нормально дальше существовать. Вы говорите, режиссуры не было. Была режиссура, но они отказывались от Гинкаса, а потом уже и он не захотел. Шиловский на меня был очень обижен и даже оскорблен, потому что я считал, что он не может возглавить тот театр... Во всяком случае, там могли быть режиссеры.

Не было такого: вот ты пойдешь со мной, а ты остаешься. Было совсем иначе и даже без моего участия. Собралась труппа и партийная организация. И то, что случилось, было своего рода протестом. Ведь как тогда было: партия сказала - значит, ты обязан подчиниться, а тут - не захотели. Здесь предложили вот такой худсовет, а Олег Табаков встал и говорит: "Пойдемте в другую комнату и выберем там свой худсовет". И кто с ним пошел, тот потом и ушел сюда, а не то, что кого-то я выбрал...

- Чем дальше, тем чаще можно услышать то как вопрос, то как утверждение, что раздела можно было избежать. Тем более остро сожаление по поводу случившегося, когда показывают старые фильмы, где вы и Доронина вместе. Ну как так теперь вы по разные стороны, во главе двух разных театров?..

- Ну а почему нет? Ради Бога. Ее они поставили во главе, потому что - имя и потому, что она умеет наводить – тогда, во всяком случае, умела - страх на всяких руководящих деятелей. Не знаю, я к этому как-то спокойно отношусь. И то, что так это всех волнует, - я этого не понимаю. Честно. Это для меня мелочь слишком. Ну если не понимаете, не знаете и не видите всерьез и глубоко... Это было неизбежно, потому что очень большая была труппа.

- А сегодня труппа меньше, чем тогда?

- Ну конечно! В два раза.

- А не получится ли, что через несколько лет труппа снова разрастется, и снова надо будет делиться?

- Нет, я думаю. Время идет, приходят еще и молодые, не могу сказать, что у нас идеальная труппа, но мы стараемся, идем к этому.

- Одно время говорили, что у вас на Новой сцене может быть что-то вроде экспериментальной студии, где будут ставить новую драматургию, именно в русле этих разговоров вышел спектакль Михаила Ефремова "Злодейка, или Крик дельфина"... Делается ли что-то сегодня в этом направлении? Как вы относитесь к этим идеям?

- Да я нормально к этому отношусь. Ради Бога, пожалуйста...

- Мне понравился спектакль Михаила Ефремова, я писал о нем в "НГ", но все же соглашусь с Анатолием Смелянским, который после этого спектакля, насколько мне известно, предлагал поставить вопрос о том, что на сцене Художественного театра все же следует ввести некоторые запреты, и в частности на нецензурную брань.

- Это вопрос меры. По-моему, Аристотель говорил, что главное - это мера.

- Cреди молодого поколения ваших актеров можно назвать сразу нескольких, кто смело осваивает рекламный рынок, не боится "срастись" с шоу-бизнесом и для кого в связи с этим, естественно, театр перестает быть главным занятием. В таких ситуациях для вас важно ли, что бы сказал и как бы поступил Станиславский?

- Свою "Этику" Станиславский написал за одну ночь, когда приехал из-за границы, зашел в театр, и на него вдруг вывалили все дела, которые тут варились. Вот он пришел домой и написал "Этику", которую мы выдаем за некие нормы - как должно быть. А я еще помню то время, когда Алла Константиновна Тарасова, увидев актрису в брюках, могла поднять скандал... Конечно же, Станиславский сам был молод и был достаточно веселый парень. То, что он был из богатой семьи - ему повезло. Но он был повеса и хотел быть этим, и этим, и тем. И постепенно выработалась в нем такая вот грандиозная личность, потому что он все время, так или иначе, рассматривал и себя, и свое окружение в разных жизненных ситуациях... Ну вот - "не должно быть мата". Но ведь иногда он должен быть, да вот и я взял для "Бориса Годунова" из "Михайловского варианта" - "блядины дети". Ну и что? Это - Александр Сергеевич.

- Я о языковой распущенности, какой прежде не было, я именно это имел в виду. К примеру, вчера на улице двое молодых людей, он и она, идут, счастливые, с подарками, и он, видно, сжал ей руку, ей больно, и она вскрикнула на всю улицу: "Да иди ты на х..!"

- Ну да, некоторые, конечно, на этом строят даже свои пьесы. Вот Волохов, например. В этом есть нажим и перебор, и это уже не искусство. А в другой ситуации, я думаю, что это может быть даже обаятельно, сейчас я тебе очень хорошую цитатку кстати врежу из Пушкина (берет в руки книжку "Эротические рисунки Пушкина", только что выпущенную "Независимой газетой"): "Шутка, вдохновленная сердечною веселостью и минутною игрою воображения, может показаться безнравственною только тем, которые о нравственности имеют детское или темное понятие, смешивая ее с нравоучением"...

А может быть, это было бы изумительно и прекрасно, если именно в этом месте и, может быть, в контрасте с их какой-то чистотой и любовью вдруг прозвучало бы. Мы бы, может быть, все вздрогнули - представляешь?! - от того, как это прекрасно!.. Вот же в чем вся штука - когда, где, почему, а не то, что "я пишу только то, что есть, что вижу и слышу", "я - натуралист". Ну тогда это - хреновина, тогда это вообще ни к чему. МХАТ был натуральным театром в какие-то свои первые годы, но это было в столкновении с оголтелой театральностью, уже потерявшей признаки искусства, собранной, как отбросы. И за этот натурализм МХАТ долбили, но ведь неправильно. Искусство развивается полемизируя. Другое дело, когда оно ничего не открывает и ничего не хочет сказать, тогда это не искусство...

- А случаются у вас эстетические расхождения и споры с Михаилом Олеговичем Ефремовым?

- Смотря о чем. Вот видишь, посмотри на плакат, который у меня здесь стоит (на полу, прикрепленный к палке - как для хождения на демонстрацию, - стоит плакат 30-х годов, на котором женщина в красной косынке прикладывает указательный палец к губам: "Не болтай), мне его подарили, и я к нему палку приделал, - ну вот когда мы с ним очень долго иногда о чем-то спорим, то я поднимаю этот плакат. Общие слова и какие-то разговоры - это одно, а ведь искусство - оно достаточно конкретно. Замечательные тут в "Вечернем клубе" Безелянский приводит слова Корнея Чуковского. 1922 год, в Москве он записывает свои впечатления о новой жизни: "Пробегая по улице к Филиппову за хлебом или в будочку за яблоками, я замечал одно у всех выражение - счастья. Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина и женщины. Женщины со сладострастными, пьяными лицами прилипают грудями к оконным стеклам на Кузнецком, где шелка и бриллианты. Психическая жизнь оскудела. В театрах стреляют, буффонят, увлекаются гротесками и пр. Но во всем этом есть одно превосходное качество - сила. Женщины дородны, у мужчин затылки дубовые, вообще очень много дубовых людей - отличный материал для истории! Смотришь на этот дуб и совершенно спокоен за будущее. Из дуба можно сделать все, что угодно, и если из него сейчас не смастерят Достоевского, то для топорных работ это клад". Потрясающе!

- Вы говорите, не хочется быть модным. Но ведь "Современник", может, и помимо вашей воли, был очень модным театром.

- Нет, он не был модным. Он был просто другим, и многие не знали тогда, как его оценивать, потому что оцениваем-то мы, отсчитывая от моды. Я помню, как Демидов - был такой критик в журнале "Театр" - писал, что он не принимает "Современник", поскольку искусством для него было что-то другое. Но на их спектаклях, пишет он, я погружался... И дальше признается в том, ради чего мы "Современник" и делали.

- Мы, наверное, разный смысл вкладываем в понятие моды. Я говорил о том, что на спектакли "Современника" рвались, было невозможно попасть...

- Ну, я не про эту моду, это - не мода. Мода - это когда ты надеваешь широкие брюки или узкие, сейчас, кажется, положено узкие.

- В театре - своя мода. Была мода на Виктюка, была мода на Козака, когда все шли смотреть, как он играет в "Эмигрантах", как он поставил Петрушевскую...

- Я не знаю... Козак замечательно поставил Петрушевскую, "Чинзано", но это же не мода. Это был очень хороший спектакль. Козак, как говорится, открывал в Петрушевской духовный, человеческий смысл. Здесь он был истинно мхатовским спектаклем. И Виктюк - тоже разный, прежде он был совсем другим.

Меня недавно спросили, кого из современных режиссеров вы отмечаете (выделяете), и я назвал первым Додина. Да, он режиссер-профессионал и так далее, но не только это. Самое главное, что с самого первого класса он растит ансамбль, они очень понимают друг друга. Я могу с ним во многом не соглашаться - с точки зрения воспроизведения уже. Но то, что у него есть ансамбль, то, что они говорят на одном языке, и то, что, конечно, для него первична человеческая тема, это так. А вторым - конечно, здесь нет такой последовательности - я называю Петю Фоменко. Потому, что его ребята - люди, говорящие на одном языке. Он ставил в Театре Маяковского, еще где-то, еще что-то. У него что-то получалось, что-то не получалось, а здесь все стало получаться. Так что дело не в его режиссуре, а в самом ходе. Как и у Додина, так и у Фоменко. В этом была и моя сила, когда я был в "Современнике". А беда случилась как раз оттого, что нет этого единства, нет ансамбля...

- Я слышал, что вы уже не раз за последнее время высказали идею о том, что МХАТ должен стать национальным театром, подобно тому, как во Франции - Комеди Франсез...

- Ну он таким и является.

- То есть, по-вашему, в России может быть два национальных театра - Малый и Художественный, две школы?

- Нет, я бы сказал, что все-таки Художественный - это театр XX века, национальный театр, который привнес в искусство очень многое, взяв лучшее у Малого. Главное в Художественном театре - это движение, постоянное и обязательное развитие.

- Оно есть сегодня?

- Иногда есть, а иногда и нет. Вообще развитие - это не ровненькое что-то, а это всегда туда-сюда, туда-сюда... Но главное... Это Лев Николаевич сказал - по-моему, очень здорово! - "Главное не то место, которое ты занимаешь, а то направление, куда ты двигаешься". Вот это очень важно... МХАТ ведь всегда ругали, и это стало чем-то даже естественным. Ругали и справа, и слева. Отсюда все столкновения в свое время с Горьким - до полного и публичного разрыва. Потом уже, по возвращении Горького, при советской власти произошло примирение. Были, конечно, моменты, когда место, которое занимал Художественный театр, было самым высоким. Того, кто попробовал бы покритиковать МХАТ в 40-е, в 50-е годы в тюрьму могли посадить. Так было. Первую критическую статью после смерти Сталина по МХАТу написал Анастасьев - в "Литературке", которая имела особое разрешение на некоторую вольность. Место-то МХАТ занимал самое высокое, но направление, в котором двигался театр... А я ведь помню тот МХАТ не только из зрительного зала. Я учился, начиная с 45-го года, и с 45-го уже выходил на эту сцену в спектакле "Победители". Потом репетировал в юбилейном спектакле "Зеленая улица" и помню Сурова, с гнилыми зубами, всегда под газом, - как он у Виленкина в кабинете сочинял какую-то фразу про коммунизм и ее потом цитировали во всех рецензиях, начиная с "Правды".

Помню, как легко это делалось... Вот тогда театр стоял. А место-то занимал... Сейчас-то мы хоть беспокоимся, куда-то хотим двигаться - я это очень ощущаю. И кто пытается это осуществлять, а кто нет, кто так нацелен, кто - нет, кто уже по горло в штампах сидит и удовлетворен абсолютно, кто - нет, а есть среди тех и других и молодые, и старые.

- А важно ли было для вас, когда вокруг "Современника" сложилась своя компания? И то, что вы сегодня, кажется, пытаетесь снова создать, устраивая мхатовские вечера, какие-то встречи после премьер?

- Конечно. Но тогда мы ведь ничего специально не делали, все получалось само. Время-то было какое! Поэты вдруг появились после долгих лет - Женя Евтушенко, Белла, Вознесенский. С 45-го года я учился в школе-студии и курс Литинститута приходил на наш курс читать свои стихи. Солоухин, Вознесенский, Поженян, Калиновский...

Я жил в коммуналке, и где-нибудь в шесть утра - телефонный звонок (а телефон-то был в коридоре!). А в это время как раз уже я делал "Современник" и ночами мы репетировали. Приедешь, спишь, а тут тебе стучат. Женя, оказывается, стихотворение написал и ему важно обязательно поделиться. И я до сих пор помню: "Интеллигенция поет блатные песни, она забыла песни Красной Пресни..." и т.д., и т.д. Бардизм еще только возникал, начинался только... Первое появление Окуджавы на телевидении произошло, когда "Современник" поехал в Ленинград. Причем сначала мы сыграли "Голого короля", здесь и Покаржевский, который был инспектором управления театров Минкульта, смотрел спектакль в Центральном доме культуры железнодорожников. Не было никакой рекламы, мы просто сдавали спектакль. И - битком. Как это распространялось, откуда что узнавали - не знаю. Зал принимает на ура. Покаржевский ничего определенного не говорит, и на следующий день мы уезжаем в Ленинград и там играем "Голого короля". Там думают, что раз из Москвы привезли, значит, все в порядке, выходят изумительные рецензии, приезжаем обратно, а тут - спохватились. Зубков написал: "Меня выкупали в грязной ванне!" И - все, как обычно.

А в Ленинграде, когда мы туда приехали, был и Булат. Нас хотели показать на телевидении, и мы тогда действительно сыграли сцену, причем полсцены играл Козаков, а другую половину подхватывал я. И у меня было условие, чтобы в нашей передаче обязательно выступил Булат. И первое его выступление на телевидении было как раз в нашей передаче.

Была общая атмосфера обновления. Вот и "Современник" появился на этой волне, хотя мы этого не осознавали тогда. Ведь это было еще до ХХ съезда. Мы уже размышляли, думали... На нас (на народ-то не очень) большое влияние оказало итальянское кино еще не Феллини, а Де Сика - "Похитители велосипедов", Де Сантис - "Нет мира под оливами". Все эти вещи, где вдруг говорилось о человеке, да с такой любовью. А в кинотеатрах у нас поначалу были полупустые залы на итальянцах. Значит, тоже надо было завоевывать внимание...

- Сейчас такая общность кажется вам уже невозможной?

- Я ведь не зря прочитал Корнея Ивановича - сейчас состояние общества немножко и такое. Наверное, и театр хочет как-то завоевать внимание. Но я сразу ощущаю бездуховность, бессердечность того или иного сочинения. А то, что интересно должно быть обязательно, - это закон театра. И отговариваться тем, что вы, мол, не понимаете, - это тоже неправильно.

- Скажите, вы сегодня много играете сами?

- Вообще много - Бориса, дядю Ваню - в старшем составе, Мольера. Но вот сейчас месяц не играл, потому что репетировал. Я ведь все-таки инвалид 2-й группы, и мне предписан определенный режим...

- А приходят ли к вам сегодня с какими-то предложениями сыграть то или другое?

- Все ребята хотели бы, чтобы я играл, это несомненно... Посмотрим, посмотрим... Сейчас вот Наумов предложил смешную роль, но сниматься надо было как раз, когда у нас тут шли репетиции.

- В "Шырли-мырли" вот вы сыграли.

- Ну где там! Я приехал на полчаса...

- А ведь замечательный вышел эпизод!

- Но ведь Меньшов хотел, чтобы я играл то, что Джигарханян потом сыграл. От этой роли я отказался, но, поскольку поддерживал, в принципе, сценарий Меньшова и надо было как-то эту поддержку "материализовать", я немножко поиграл.

- Простите за совсем уж банальный вопрос: есть ли еще роли, которые бы вам хотелось сыграть?

- Нет. Говорю абсолютно искренне, честно... Хочется сыграть что-то сложно-психологическое и современное.

- А поставить?

- Ну вот сейчас я поставлю "Трех сестер", опять никто ни черта не поймет. Ну да ладно...

- Ну, а задним числом, как вы считаете, "Бориса Годунова", поставленного вами и сыгранного, поняли?

- Ну раз не поняли, значит, все-таки что-то там было... Писали про Бориса, хотя я думаю, что это уже немало, если в спектакле, который называется "Борис Годунов", есть что написать про Бориса. Но мне-то было важно другое, и я не смог этого сделать, поскольку на выпуске уже вынужден был менять - ведь был другой исполнитель роли Бориса. Но вот я что-то пытаюсь сформулировать в своей статье, которую можно прочитать в программке "Бориса Годунова". "Шагнула дерзко за предел нас опьянившая свобода" - вот это должно быть в спектакле, и как человек пытается искупить свой грех и кровь: "И буду благ и праведен, как ты". В спектакле все равно есть масштаб, есть движение.

- В нем более всего видна трагедия власти - любой власти. В этом мне видится его главное достоинство.

- Да, это несомненно. Ситуация перестройки или постперестройки, когда идет борьба за власть, время - оно всегда так качается. И анпиловские призывы, и наша всегдашняя боязнь гражданских столкновений... Отголоски этого должны быть. Иностранцы, да и не только иностранцы, и молодежь - они смотрят за развитием действия. И для них это легкий для восприятия спектакль.

- Вы начали с того, что в "Трех сестрах" у вас не будет публицистики, а, судя по только что сказанному, вы все же политизированный человек. Я вспомнил, как Марк Анатольевич Захаров сказал в интервью "НГ", что завидует своей дочери, которая не смотрит "Вести" и даже смеется над ним, каждый вечер следящим за теленовостями.

- (смеется) Это не политизированный, это - совсем иное. "Вести" я смотрю тоже. И другие новости тоже смотрю. Но ведь ни на какие съезды не хожу. Потому что тут ведь и Зюганов прислал приглашение, и Егор Гайдар - помнит, как я с ним еще маленьким играл. Нет, не скажу, что я политизированный. Я и на юбилеи не хожу, отказываюсь от всяких презентаций. Ну вот разве к Юре Никулину, но ведь действительно сколько уж лет мы знакомы! Он, может, уже как-то подзабывает, потому что у него сейчас какая-то другая, новая жизнь... А ведь его жена Танька до войны жила в Нащокинском переулке, в одном доме с моим одноклассником Колей Якушевым. И все молодые годы - второй, третий, пятый, шестой класс проходили в этих переулках - Власьевский, Афанасьевский. Так вот после войны мы с Колей были влюблены в эту Таньку, которая жила на третьем, кажется, этаже, ухаживали даже, а тут Юра пришел с фронта, поселился там и женился на ней... А вообще юбилеев, презентаций очень много, приглашений на разные политические сборщица - я никуда не хожу. Я и к Михаилу Сергеевичу, когда он собирает иногда у себя, тоже не хожу. И я ему прямо говорил, что не надо ему выдвигать свою кандидатуру. Не хотелось мне, чтобы так это было. А я понимал, что он вот так с треском, как говорится, пройдет этот тур - ну не воспринимают его. Одни не могут простить ему, что он вот так это сделал, другие - что не было у него твердой руки. Одни не любят его за то, что развалил Советский Союз, другие - за то, что плохо развалил. Он сделал свое дело уже. И сделал все, повинуясь своему сердцу, если так можно сказать... А потом, он ведь шестидесятник, он в "Современник" ходил, когда был студентом университета...

- Вас слушаешь и кажется, что вы очень добрый человек. Это так?

- Не то что добрый. Я бы так не сказал, я понимающий - что откуда и почему так, а не так, где человеческие слабости надо соединить с идейно-творческими, где надо что-то другое.

- Наверное, еще более банальный вопрос, но все равно серьезный. Когда человек уже все понимает, как ему кажется, - жить интересно или нет?

- Временами. Иногда бывает, конечно, очень. Опять же, если начинаешь залезать в глубину, хотя это и трудно, и требует определенного мужества. Про меня же всегда писали и говорили: какой же он работоспособный, трехжильный, четырехжильный, не зная одного - что я очень ленив, ленив просто. Я работаю для того, чтобы, наконец, это сделать, чтобы потом ничего не делать. Но тут другое наступает. А для того чтобы было интересно, надо в какую-то глубину всерьез проникать, тогда тебе что-то открывается.

- Ну, ничего себе ленивый, если про вас рассказывают, как вы после болезни - называют разные диагнозы - выходите на работу и репетируете часов по двенадцать с самого утра и чуть ли не до ночи.

- Диагнозы эти, как говорится, уже невозможны в силу здоровья, но... надо, надо. Вот и все.

1 октября 1927 года – 24 мая 2000 года

Похожие статьи и материалы:

Ефремов Иван (Документальные фильмы)
[Russia] Ефремов Иван Антонович (Литература)
Ефремов Олег (Документальные фильмы)
Ефремов Олег (Цикл передач «Как уходили кумиры»)
Ефремов Олег (Цикл передач «Мой серебряный шар»)
Ефремов Олег (Цикл передач «Легенды мирового кино»)
Ефремов Олег (Цикл передач «Жизнь замечательных людей» )

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/person/1702/
Олег Ефремов
советский и российский актер и режиссер, Народный артист СССР
1 октября 1927
89 лет назад
— 24 мая 2000
16 лет назад

Олег Николаевич Ефремов родился 1 октября 1927 года в Москве. Его детство и юность проходили в знаменитых арбатских дворах и переулках, в огромной коммуналке. Весной 1945 года, выдержав огромный конкурс, восемнадцатилетний Ефремов стал студентом актерского факультета Школы-студии МХАТ, которую он окончил в 1949 году. В его студенческом дневнике есть запись: «Я буду главным режиссером МХАТа!». С 1949 по 1956 годы он был актером и режиссером Центрального детского театра. В 1956 году организовал в столице театр «Современник» и до 1970 года был его главным режиссером. «Современник» был самым первым в послевоенное время в России театром, который появился как свободное творческое объединение группы единомышленников. Среди друзей и сподвижников Олега Николаевича были Е.Евстигнеев, Г.Волчек, О.Табаков, И.Кваша, В.Сергачёв, Л.Иванова.
Начиная с 1960-х годов имя Ефремова-режиссера засияло на нашей сцене рядом с именами Георгия Товстоногова, Анатолия Эфроса и Юрия Любимова. Он был настоящим новым лидером российской театральной режиссуры второй половины 20 века. С 1970 года Ефремов возглавил МХАТ и до конца своей жизни оставался на этом посту, реализовав свои студенческие устремления. С 1976 года он являлся профессором Школы-студии при МХАТе. Его творческая жизнь была разнообразной и наполненной. Он был одним из лучших актеров советского кино, снимался в фильмах: «Берегись автомобиля», «Айболит – 66», «Три тополя на Плющихе», «Здравствуй и прощай», «Дни хирурга Мишкина»... Всего сыграл более 50 ролей в театре и свыше 70 в кино, как режиссер поставил около 70 спектаклей. Уже в юности он стал педагогом и за свою жизнь воспитал целое поколение актеров-«ефремовцев». Он носил звание Народного артиста СССР, был лауреатом множества премий и фестивалей, кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени. Умер Олег Николаевич Ефремов 24 мая 2000 года в Москве.

© Calend.ru

[Аргументы и Факты]

http://www.aif.ru/culture/gallery/lu...in#id=12662482
01:12

1 октября исполнилось бы 90 лет знаменитому Олегу Ефремову. Ефремов — создатель театра «Современник», в 1956-1970 годах он был его художественным руководителем. С 1970 года возглавлял МХАТ СССР имени Горького, а после его раздела в 1987 году — МХТ имени Чехова. Один из выдающихся театральных режиссёров своего времени, Олег Ефремов оставался и актёром. АиФ.ru вспоминает его лучшие роли в кино.

Артист Максим Штраух (справа) в роли Ленина и Олег Ефремов в роли Дзержинского в сцене прощания в кинофильме «Рассказы о Ленине». 1958 год.

[Марина Мурзина]

http://www.aif.ru/culture/person/a_s..._campaign=main
00:04 01/10/2017

Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 39

Говорят, когда его не взяли во МХАТ, он написал в дневнике: «Я ещё вернусь сюда на белом коне». 1 октября исполнилось бы 90 лет Олегу Ефремову.

Олег Ефремов. © / www.globallookpress.com

Обид не держал

По заслугам. Ибо Ефремов был истинным тружеником. Он не просто любил театр - он его боготворил. Это служение было «почти религиозное», как заметила однажды Галина Волчек.

А ведь было ещё и кино. Миллионы его обожают за не очень многочисленные и порой небольшие роли. Одна из них - следователь Максим Подберёзовиков в «Берегись автомобиля». История с этим фильмом - я*рчайшее доказательство того, насколько Ефремов был независтлив и лишён тщеславия. Он мечтал сыграть Деточкина, но Рязанов на эту роль уговорил Смоктуновского, а Ефремову предложил Подберёзовикова. И Олег Николаевич согласился без всяких обид. Рязанов позже вспоминал, что отказал Олегу Николаевичу потому, что в пробе Ефремова - Деточкина увидел не чудака-рыцаря, а «волка в овечьей шкуре, железного человека, вожака».

Таксист Саша в «Трёх тополях» на Плющихе» (Пахмутова, кстати, согласилась написать музыку к «Тополям», когда увидела крупный план Ефремова в машине, когда Доронина поёт «Нежность»); немой художник Фёдор в «Гори, гори, моя звезда» (роль писалась под Никулина, но тот сыграть не смог - уехал с цирком на гастроли. А Ефремов сам предложил убрать все реплики его героя)...

Режиссёр Александр Митта (снявший его в 13-секундном эпизоде в фильме «Звонят, откройте дверь») вспоминал, как долго набирался смелости предложить эту роль с одной-единст*венной фразой «Нет, я никогда не был первым пионером» Ефремову, тогда уже знаменитому со своим «Современником». Несколько актёров от этого эпизода с возмущением отказались - мелковато! А Ефремов не только с ходу согласился, но и сыграл несколько вариантов эпизода (и за каждым вариантом просматривался иной поворот судьбы его героя), так что Митта не мог выбрать, какой из них лучший.

Люди, знавшие Олега Николаевича, говорили, что на съёмках тот отдыхал от огромного, тяжкого труда худрука, от той ответственности в театре. 14 лет он проработал - нет, прослужил! - худруком «Современника» и 30 лет - МХАТа.

А ведь был он простым мальчишкой из арбатских переулков, из густонаселённой московской коммуналки. Дружил в детстве с внуком одного из легендарных мхатовских «стариков» - актёра Калужского. Друг этот и соблазнил Олега пойти в актёры. Видел Ефремов и изнанку жизни - воркутинские лагеря. К счастью, по другую сторону колючей проволоки - его отец служил бухгалтером в системе ГУЛАГа.

Олег Ефремов. Фото: www.globallookpress.com

После драмкружка в столичном Доме пионеров долговязый, худющий парень поступил в Школу-студию МХАТ, поразив приёмную комиссию отчаянно-страстным исполнением пушкинского «Желаю славы я». Хотя славы-то он как раз и не желал - он желал творить, созидать. Лидером, заводилой, вожаком проявил себя очень скоро, будучи щедро наделён даром заряжать и заражать всех вокруг своей неуёмной энергией. Но по окончании Школы-студии случилась драма - его не взяли во МХАТ. Говорят, тогда Ефремов записал в дневнике: «Я ещё вернусь сюда на белом коне, главным режиссёром - сами попросят!»

Это случится, но много позже, в 1970-м. А пока заканчивались 1950-е, на дворе затеплилась «оттепель», и Ефремов мечтал о собственном театре - свободном, демократичном. И потихоньку подбирал труппу в Студию молодых артистов. Его считали романтиком, идеалистом, Дон Кихотом. Но было в нём и другое, что проявится потом в прозвище Фюрер, которое дадут коллеги: за фантастическим обаянием, за юмором и завораживающим баритоном скрывались железная воля и твёрдый ум. Своего он добился - создал легендарный «Современник». И было ему тогда лишь 29 лет.

Народный артист СССР Олег Ефремов с отцом Николаем Ивановичем и сыном Михаилом. 1977 год. Фото: РИА Новости/ Александр Устинов

Соло для героя

Ефремов часто повторял: «Если я честный, я должен...» Он ненавидел равнодушие в профессии, актёрский эгоизм, страсть к личному успеху в ущерб общему делу. Он был из тех, кто свято верил, что «гражданином быть обязан», а самым главным в актёре считал не мастерство, а человеческое содержание. Часто повторял коллегам: «Не забывайте, что вы люди».

И ему верили, за ним хотелось идти, в него влюблялись. Как вспоминала Галина Волчек: «Многие были готовы отдать за него без раздумий если не руку, то палец уж точно».

Олег Ефремов: «Я в ответе за всех!»

Возможно, поэтому уход Ефремова из созданного им «Современника» во МХАТ через 14 лет оказался столь болезненным. Его умоляли остаться, не бросать свой дом. Не все этот уход простили, не все решились пойти за ним. Остались в «Современнике» обе любившие его женщины: первая супруга Лилия Толмачёва и Нина Дорошина (об их долгом, мучительном романе, о том, что Ефремов расстроил свадьбу Дорошиной с Далем, но сам на ней так и не женился, судачили в театральных кругах). Но Ефремову уже было тесно в «Современнике» с его изменившимся духом: браки, дети, звания, квартиры, машины...

Во МХАТе же его ждало новое поле битвы. Один из славнейших российских театров пребывал тогда в глубоком кризисе: труппа в 150 человек, многие из которых в театр приходили два раза в месяц - за зарплатой, доносы и анонимки, пьянство и интриги. Позвали Ефремова спасать театр легендарные «мхатовские старики-актёры». Но были среди них и те, кто заявлял: «Ноги моей не будет в театре, пока этот мальчишка не уберётся!» - и те, кто мимо кабинета Ефремова проходил, напевая: «Враги сожгли родную МХАТу».

А он работал, воевал, разгребал эти авгиевы конюшни. Обновил репертуар, позвав лучших на то время драматургов: Розова, Рощина, Володина, Шатрова. Переманил в театр из ленинградского БДТ Олега Борисова, который признавался: «В его глазах горел такой огонь, что я поддался» (а через 7 лет между ними случился столь яростный конфликт, что обиду на Ефремова Борисов сохранил до конца жизни). Во МХАТ пришли Смоктуновский, Козаков, Евстигнеев, Калягин, Лавров, Доронина. Но, если в созданном им «Современнике» Ефремову прощалось всё, во МХАТе он так и остался чужаком. «Антиефремовское» войско сил не жалело - до такой степени, что, как признавали друзья, на него порой было страшно смотреть. Да и сам Ефремов поводов давал немало - вспомнить хотя бы его «уходы в пике», о которых немедленно следовали доносы «наверх».

Через 17 лет службы Ефремова в театре произошёл трагический раскол МХАТа на «мужской» и «женский». Часть труппы осталась в здании в Камергерском, часть ушла вслед за Татьяной Дорониной в здание на Тверском бульваре. А тут ещё 90-е с их сумбуром, сумятицей, бандитами, кризисами, рухнувшими ценностями.

Силы его иссякли - пришла болезнь, тяжёлая, изматывающая. Он уже не мог обходиться без кислородного аппарата (и при этом не бросил курить). Он умер в одиночестве: дома, на Тверской. Готовился к постановке пьесы «Сирано де Бержерак», про которую любил повторять: «Так о чём же эта пьеса? О том, что хорошо жить. Вот и все дела!»

[Yarodom]

https://yarodom.livejournal.com/2151717.html
October 1st, 20:29тра

«В кино нет ответственности — такой, как в театре»
Народные артисты СССР

1 октября 1927 года родился художественный руководитель Московского художественного академического театра имени Чехова, советский и российский актер, педагог, народный артист Советского Союза Олег Ефремов. За свою долгую творческую карьеру он сыграл 50 ролей в театре и 70 ролей в кино, как режиссер поставил порядка 70 спектаклей. ©По теме: Ефремов и Евстигнеев | Легенды «Современника»

___

Жизненный путь актера и режиссера — в фотогалерее «Ъ».Олег Ефремов родился в 1927 году в Москве. Весной 1945-го года он поступил на актерский факультет МХАТа, успешно пройдя большой конкурс, а после окончания стал работать в Центральном детском театре и практически с первых ролей снискал большую популярность. Начиная с 60-х годов, его имя стояло в одном ряду с Юрием Любимовым, Георгием Товстоноговым, Анатолием Эфросом.

2.

В 1956 году Олег Ефремов создал театр «Современник» и в течение 14 лет оставался главным режиссером этого театра. В кругу его единомышленников были Олег Табаков, Галина Волчек, Игорь Кваша, Людмила Иванова и его лучший друг Евгений Евстигнеев.

3.
На фото: Владимир — Игорь Кваша (слева), Ирина — Лилия Толмачева, Бороздин — Олег Ефремов

Первым спектаклем на сцене «Современника» был «Вечно живые», поставленный по пьесе Виктора Розова.

4.

В 1970 году Олег Ефремов стал руководителем МХАТа. Уход Ефремова из «Современника» во МХАТ до сих пор некоторыми соратниками по театру воспринимается болезненно.

5.
На фото Олег Ефремов с поэтом Сергеем Михалковым / Фото: Эдуард Эттингер

Некогда великий и прославленный, МХАТ в то время переживал не лучшие времена. Реанимацию театра Олег Ефремов начал с постановки спектакля по пьесе Александра Володина «Дульсинея Тобосская», где сам сыграл рыцаря Печального образа.

6.
На фото: сцена из фильма «Берегись автомобиля», в котором Олег Ефремов исполнил роль следователя Подберезовикова

— «Каждый из нас как бы примеривался быть одним из тех, кто тогда блистал на мхатовской сцене… Все интересы пересекались на этом театре, ничего другого в жизни не было. Был мир. Свой мир. Подтекста этого мира мы тогда не знали. Нам внушали сверхсерьезное отношение к искусству театра: это трудно вообразить сегодня, но это так»

7.

Олег Ефремов — обладатель специального приза жюри Национальной театральной премии «Золотая маска-98» за постановку спектакля «Три сестры», лауреат Государственной премии РФ 1997-го года в области театрального искусства, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени.

8.
У актера было три жены (второй брак, правда, не был зарегистрирован официально). Первой супругой стала актриса Лилия Толмачева. От второго брака с актрисой Ириной Мазурук родилась дочь Анастасия. Известный актер Михаил Ефремов (на фото) — сын Олега Ефремова от третьего брака с актрисой «Современника» Аллой Покровской.

9.
В 1967 году на экраны вышел фильм Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе». Актерский дуэт Ефремова и Дорониной покорил советских критиков и зрителей. Кроме того, он получил награды на кинофестивалях в Мар-дель-Плата и Минске.

10.

Всего Олег Ефремов сыграл 70 ролей в кино. Среди фильмов с его участием такие картины как «Берегись автомобиля», «Айболит - 66», «Три тополя на Плющихе», «Здравствуй и прощай», «Дни хирурга Мишкина» и другие.

11.

— «В кино нет ответственности — такой, как в театре. Ведь человек безумно устает, когда есть ответственность. И всю страну я узнал через кино: много ездил, много интересных людей встретил. Но то, что я был занят на съемках, мешало театру, поэтому в кино я много упустил»

12.
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов

Михаил Ефремов об отце: «Он был суровым человеком нежности необыкновенной. Никогда не показывал своих чувств, а только играл желваками и курил. На репетициях выкуривал всегда пачки три. Подолгу не стряхивал пепел, и когда шел от десятого ряда к сцене, держал сигарету вертикально, чтобы не уронить пепел. Старался донести»

Олег Ефремов умер 24 мая 2000 года.

[Михаил Захарчук]

http://www.stoletie.ru/kultura/tri_j...remova_264.htm
К 90-летию со дня рождения народного артиста СССР
02.10.2017

Обо всех заслугах Ефремова, конечно же, ещё будут вспоминать и вспоминать в юбилейные дни его соратники, поклонники, да и просто благодарные зрители, которые никогда не забудут танкиста Иванова из фильма «Живые и мёртвые», доктора Айболита из одноимённой картины, Максима Подберёзовикова из «Берегись автомобиля», шофёра такси из «Трёх тополей на Плющихе», полковника Гуляева из «Батальоны просят огня». А у меня свои воспоминания об этом замечательном творце и человеке. И тут никак не обойтись без такой сладостной для автора ретроспективы.

В академические годы меня регулярно избирали членом бюро Всероссийского театрального общества (ВТО). Мы весьма плотно общались с артистами всех столичных театров. Но самая крепкая дружба связывала нас с МХАТом, который тогда ещё был неразделённым. Дружбе этой способствовали сразу два мощных человеческих фактора. Бригадиром Секции зрителей по МХАТу была красивая, умная и по-хорошему настырная Ариадна Николаевна Киселёва – мать нынешнего телеведущего. И нам во всём благоволил сам Олег Николаевич Ефремов. Буквально во всём.

Он искренне полагал, что наш зрительский девиз в ВТО – «Союз искусства и труда» – есть столбовая дорога для всей отечественной драматургии.

Остальное дорожки тоже, конечно, вреда не приносят, но по ним особо не находишься. Вот именно поэтому МХАТ времён Ефремова, когда на сцене театра фырчали домны и гремели железнодорожные составы, дружил со многими трудовыми коллективами столицы, имел своих шефов и по всей стране, куда периодически ездил на гастроли. Все ведущие актёры МХАТа регулярно проводили в ВТО свои творческие вечера под упомянутым патриотическим девизом, и каждая премьера обязательно обсуждалась со зрителями.

Вообще, к общественной работе Ефремов относился с большим терпением и вниманием. Олег Николаевич искренне верил, что у социалистического общества есть ещё не раскрытый потенциал, которым можно и должно воспользоваться с умом, по-хозяйски, а не так, как делали это недалёкие временщики у власти. Он вообще был патриотом и государственником. Но всегда действовал так, чтобы никогда не фрондировать по отношению к власти.

Очень верно о такой определяющей черте его характера сказал драматург и ближайший друг Ефремова Александр Гельман: «У него был не теоретический ум, он выражался не в мудрёных формулировках и афоризмах, он обладал мудростью практического понимания того, что происходит в обществе, того, что может или не может произойти в обозримом будущем.

Благодаря своей гениальной внимательности он проникал в самую сердцевину общественных противоречий, его гражданственность зиждилась не на абстрактных идеях служения народу, а на конкретных впечатлениях от собственных наблюдений и переживаний.

Например, он был совершенно уверен, не раз об этом говорил, что в нашей стране демократические перемены могут начаться только сверху, только по инициативе наиболее грамотных и порядочных людей в руководстве КПСС, и никак иначе.

Поэтому он считал необходимым средствами искусства, театра оказывать нравственное влияние на политическую элиту страны. Он хорошо знал эту среду, различал в ней немало людей совестливых, искренне озабоченных судьбой Отечества. У некоторых противников тоталитарного режима такая позиция, мягко говоря, вызывала большие сомнения. Ефремову приходилось выслушивать едкие замечания на этот счет.

О новом президенте он говорил, что если Путин действительно одинаково уважает и Дзержинского, и Сахарова, и это всё искренне, от всей души, тогда это президент, который сегодня нужен. Ему удастся сочетать, совмещать то, что кажется не сочетаемым и не совместимым. Он говорил, что это касается и Чечни. Глупо кричать: никаких переговоров с Масхадовым! Переговоры могут быть с кем угодно, если они способны привести к миру. Эта война, возможно, и началась из-за того, что Ельцин отказался разговаривать с Дудаевым. Он сказал, и эту фразу я запомнил в точности: “Между людьми все возможно, даже самое невозможное”».

Ефремов обладал харизмой учителя, проповедника, лидера, которому подчиняются всегда с радостью и следуют за ним с гордостью. А без этих качеств Олег Николаевич и не сумел бы осуществить за свою не такую уж долгую жизнь – всего-то 72 года – так много благих начинаний и столь впечатляющих творческих свершений. Вспомним хотя бы некоторые из них.

По окончании Школы-студии МХАТа Ефремов поступает на службу в Центральный детский театр (ныне Российский академический молодёжный театр). За восемь лет сыграл там более 20 ролей и дебютировал в качестве режиссёра, поставив комедию В. Коростылёва и М. Львовского «Димка-невидимка». Параллельно преподаёт в Школе-студии МХАТа, где вокруг него постепенно сплачиваются молодые актёры столичных театров: Г. Волчек, И. Кваша, С. Мизери, Л. Толмачёва, Е. Евстигнеев и О. Табаков. У всех у них была твёрдая нравственная и гражданская позиция. На этих принципах и был построен спектакль по пьесе В. Розова «Вечно живые». Поставил его Ефремов, сыграв главную роль Бориса Бороздина. То был первый кирпич, закложенный в будущий великолепный театр «Современник» – первый в Советском Союзе театр, рождённый не «сверху», а «снизу», как коллектив единомышленников. «Из истории, – пишет театровед А. Смелянский, – всплыло и стало важным выражение „товарищество на вере“. Они сочинили устав, который должен был возродить новое товарищество актёров. Идею театрального „дома“ они попытались освободить от тех чудовищных наслоений, которые изуродовали её в реальной практике советского театра». Студийцы коллективно решали: какую пьесу ставить, когда её выпускать на публику, кого брать в труппу. Если нужно было обсудить поступок руководителя, то Ефремова просили «погулять в коридоре».

Со времён обучения в Школе-студии МХАТа Ефремов мечтал играть в самом театре. В 1970 году мечта осуществилась: его пригласили туда главным режиссёром. Но обстановка, которую Олег Николаевич застал в творческом коллективе, очень напоминала «террариум единомышленников». Труппа в полторы сотни человек (для сравнения: в «Современнике» по уставу работало 30 человек, плюс 6 кандидатов) была расколота на несколько группировок, люто между собой враждовавших. Сам Олег Николаевич много лет спустя вспоминал: «Со „стариками“ было проще. Они были развращены официальной лаской, многие утратили мужество, они прожили чудовищные годы в затхлом воздухе и успели им отравиться. Но всё же с ними было легче. Когда затрагивались вопросы искусства, в них что-то просыпалось. Что ни говори, это были великие артисты».

Специально для мхатовских «стариков» О. Ефремов поставил один из самых выдающихся спектаклей советской эпохи «Соло для часов с боем» по пьесе О. Заградника.

Почти неразрешимой проблемой для режиссёра стало «недееспособное» среднее поколение. Она виделась столь острой, что в какой-то момент Олег Николаевич (сам потом признавался) стал подумывать о возвращении в «Современник». Но нашёл в себе силы для решительных действий.

Для начала создал внутри театра труппу, опираясь на близких по духу артистов старого МХАТа (в их числе А. Степанова и М. Прудкин). Соратникам по «Современнику», предложил влиться в «метрополию» филиалом. Несмотря на обиду за то что он их когда-то оставил, соратники поддержали своего бывшего лидера. В письме к мхатовцам написали: «Мы отдаём вам самое дорогое, что имели, – Олега Николаевича, с которым прожили пусть недолгую, но трудную и наполненную жизнь в искусстве. Мы хотим верить, что вы будете уважать, любить Ефремова и помогать ему». Приглашал и новых артистов – А. Попова, А. Калягина, И. Смоктуновского, О. Борисова, Т. Доронину.

Тогда же в драматургии во весь голос о себе заявили Михаил Шатров (Маршак) и Александр Гельман. Они произвели настоящую революцию. Вот что по этому поводу говорил Александр Гельман: «Последние двадцать пять лет Ефремов дарил мне свою дружбу, которой я, может быть, и не заслуживал. Он поставил на сцене МХАТа, одну за другой, семь моих пьес. Почти каждая встречала неприятие начальства и горячий прием зрителей. В двух спектаклях он замечательно играл главные роли. Из людей, которых я близко знал в течение многих лет, с которыми сталкивался в непростых житейских, творческих, политических ситуациях, Олег Ефремов, без сомнения, был самым талантливым, самым честным, самым смелым, самым надежным и последовательным. Не было другого человека, который бы привнес в мою жизнь столько радости, новых чувств, уверенности в своих силах. До конца дней я буду благодарить судьбу за эту удачу моей жизни».

…С Ефремовым и Гельманом я познакомился почти одновременно. Тогда об их совместном творчестве я в публицистическом раже написал в военную газету материал, который назывался «Сплав». Зачин в нём был такой: «В постановлении ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы» говорится: “Постоянно заботиться о воспитании высокой идейности, гражданственности, развития творческой активности писателей, художников, композиторов, деятелей театра и кино, журналистов. Обратить внимание на создание новых замечательных произведений литературы и искусства, талантливо отображающих героические свершения советского народа, проблемы развития социалистического общества, разящих наших идейных противников”. В свете этих высоких требований партии нам небезынтересно будет поговорить о творчестве двух замечательных художников нашего времени О. Ефремове и А. Гельмане». Сейчас подобный «заход» в материал выглядит не просто комическим – глуповатым. О чём я недавно сообщил Александру Исааковичу – мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Меж тем в середине семидесятых ни я, молодой журналист, ни даже герои моей публикации, люди не в пример мудрее автора, так не думали. Олег Николаевич просто подмахнул мою писанину. Гельман внимательно прочитал написанное, сделал несколько исправлений и тоже поставил свою подпись.

В последующие годы я писал о творческом тандеме нередко. Не скажу, чтобы Ефремов выказывал ко мне какое-то особое расположения, но и ни в чём никогда не отказывал. Во многом, наверное, потому, что я в течение нескольких лет не пропустил ни одной премьеры во МХАТе, чтобы предметно не обсудить её вместе с другими активистами ВТО. Правда, однажды случился казус. Пришёл я к Олегу Николаевичу по важному делу домой на Тверскую (раньше он жил на Гоголевском бульваре). Позвонил. Никто не откликнулся. Сначала робко, потом твёрже я постучал. (Предварительная договоренность о встрече была). Хозяин через двери ответил: «Извини, брат, но я в ж... пьян». Спустя какое-то время Ефремов через Киселёву пригласил меня в кабинет на Тверской и стал извиняться за случившееся. Немало удивлённый, я перебил Ефремова: дескать, да как вы могли подумать, что я обижусь. А он продолжал смущённо, что подобное, к сожалению, с ним изредка случается – не стоит придавать этому значения. И, словно бы заглаживая свою вину, подарил мне значок «80 лет МХАТу». Большая редкость, которую я до сих пор храню. Прошу учесть, что на ту пору был я всего лишь старшим лейтенантом.

К слову, к военным Ефремов относился не то чтобы с пиететом, но как-то очень по-доброму. Отчасти я это и на себе чувствовал.

И потому, наверное, ему так удавались роли служивых людей. Кроме уже упомянутых, это и старший уполномоченный Жур в фильме «Испытательный срок», и Фёдор Долохов в «Войне и мире», и просто полковник в «Прямой линии», и белогвардейский полковник в «Беге», и майор Кузьмин в «Обещании счастья», и майор Гринько в «Инспекторе ГАИ», и ещё многие другие. По этому поводу я однажды ему заметил, дескать, у вас, Олег Николаевич, наличествует внутренняя штабная культура. Выражение ему понравилось. В другой раз в одном из материалов я сделал попытку сравнить многотрудные режиссёрские обязанности с обязанностями строевого командира и встретил решительное неприятие Ефремова: «Да никакого сравнения! Командир приказал, и ты обязан это исполнить! А мне не то, что приказать – просить нельзя, даже глупо. Мне всякий раз необходимо наизнанку выворачиваться, чтобы понудить артиста выполнить мой замысел. Нет, дурная режиссёрская профессия. Да и профессия ли она? Вот с ярмом если ты её сравнишь – в самый раз будет…».

Мне тогда показалось, что Олег Николаевич в сердцах так выразился, а вот теперь, спустя почти четыре десятилетия, вижу, что он был по-своему прав. Профессия режиссёра скорее способ жизни, нежели ремесло. И тяжела она похлеще воловьего ярма. Скажу даже больше. Двужильный, нет – трёхжильный Ефремов таскал на себе, образно говоря, сразу три ярма.

Как режиссёр он строил (и построил!) один за другим четыре театра. Как педагог, он вырастил более сотни прекрасных актёров и добрых три десятка режиссёров.

«Где бы он ни был, – писала критик Марианна Строева, – Ефремов всегда, как магнит, притягивал к себе людей, ему готовы были верить, для него и с ним рады были работать. В этом проступал не только магнетизм души, личное обаяние талантливого человека. Тут приоткрывалось и нечто большее, связанное с особым чувством хозяина своей страны. Все, кто общался с Ефремовым, воочию видели, убеждались в том, что этот человек может смело брать ответственность на свои плечи, решать порой, казалось бы, безнадежные вопросы, упрямо, принципиально и до конца отстаивать свою гражданскую и художественную позицию». И, наконец, третьим «радостным ярмом» для Ефремова была игра в театре и кино. На сцене он создал почти семь десятков великолепных образов. А в кино сыграл 109 ролей!

У Ефремова было незаурядное актёрское дарование. В каждом сценическом или кинематографическом образе он выглядел настолько естественно, словно это и не роль вовсе, а просто срез жизни. И то было не только его счастливым профессиональным качеством. Он и в жизни излучал удивительное обаяние. Наверное, когда-то и на кого-то он покрикивал – не знаю, никогда не видел такого и не слышал. А вот говорить, убеждать и привлекать в союзники он мог кого угодно – от техсотрудницы театра до Генерального секретаря ЦК КПСС. Кстати, на восьмидесятилетний юбилей МХАТа Л.И. Брежнев вручал Ефремову орден. Разговорились. «Было бы очень здорово, – сказал Олег Николаевич генсеку, – если бы вы с супругой пришли к нам в театр» – «Олег, ну ты же знаешь, что у меня нету времени на театры и книжки» – «Да, но мы будем ставить спектакль про Ленина, и вам обязательно надо его посмотреть. Может, что и подскажете» – «Ну, не обещаю, посмотрю, как оно получится» – «Ловлю вас на слове, Леонид Ильич и жду в театре на спектакле». И ведь дождался! Генсек на самом деле не понимал и не любил театрального лицедейства, но когда мхатовцы начали играть лениниану, он театр посетил. И на весь зал интересовался, а где же Ленин? Леонид Ильич даже в самом страшном сне не мог себе представить, чтобы вождя играл Калягин – тётушка Чарли, жившая в Бразилии, где «много-много диких обезьян!» Теперь это уже старый анекдот. А ведь так было в жизни, чему автор свидетель!

В 1987 году случился неслыханный всесоюзный скандал – МХАТ распался на две части: МХАТ имени Чехова и МХАТ имени Горького. Сам Ефремов полагал раздел коллектива «наиболее гуманным, демократическим, в духе времени решением».

Спустя годы он так охарактеризовал эту трагедию: «Раскол всё равно был необходим, потому что неестественна труппа до двухсот человек – это уже не театр. В этом смысле всё, что произошло, правильно. Ведь не зря же мне пришлось в переполненный театр приглашать таких артистов, как Смоктуновский, Евстигнеев, Борисов, Калягин. То есть надо было создавать поколение, адекватное по талантам, творческим возможностям знаменитым мхатовским „старикам“. Иначе образовывался вакуум».

Негативная кинетическая инерция раздела порушила всё: труппу, репертуар. Но больнее всего ударила по людям. По разным причинам Ефремова покинули А. Калягин, О. Борисов, А. Вертинская, Е. Васильева. «Ефремовский Мольер, – написал А. Смелянский, – был опустошён, даже освежающие любого режиссёра вспышки гнева длились доли секунды. Устал „строитель театра“. Руководство творческим коллективом с годами всё больше превращалось для него в “долг” и ”крест”, и всё меньше оставалось в нём места для радости». К уходу актёров Олег Николаевич всегда относился философски. А вот смерть Смоктуновского стала для него таким ударом, после которого до конца он не мог оправиться. Умер Ефремов на 73-м году жизни в своей квартире на Тверской улице. В это время его театр находился на гастролях в Тайване.

Похоронен Олег Николаевич Ефремов на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой К.С. Станиславского. Для русского театра это фигуры, на мой взгляд, равнозначные.

P.S. Олег Николаевич был народным артистом СССР, одним из четырёх театральных режиссёров Героев Социалистического Труда, лауреатом пяти Государственных премий. (Опередил его по этому показателю только Георгий Товстоногов, имевший Ленинскую премию). Член КПСС с 1955 года, Ефремов избирался народным депутатом СССР, долгие годы секретарствовал в кинематографическом и театральном союзах. И при этом поразительно много снимался в кино, играл на сцене. А ещё Олег Николаевич на протяжении полувека преподавал мастерство актёра в Школе-студии МХАТа, был там профессором и заведующим кафедрой.

Специально для «Столетия»

[Известия]

Фото: РИА Новости/Валерий Плотников
1 октября исполняется 90 лет со дня рождения Олега Ефремова — известного советского актера и выдающегося режиссера, создателя и первого художественного руководителя театра «Современник», в разные годы возглавлявшего также МХАТ им. Горького и МХТ им. Чехова. Зрителям он запомнился в первую очередь своими ролями в фильмах «Берегись автомобиля», «Война и мир», «Три тополя на Плющихе» и многих других. На фото: Олег Ефремов в 1987 году

[Новомосковск]

1 октября 1927 года родился Олег Ефремов, народный артист СССР, актер театра и кино, организатор и первый режиссер театра "Современник", в последние годы руководивший МХАТом им. Чехова. Как и многие выпускники школы-студии, он хотел попасть сразу во МХАТ, но его не взяли, и тогда он заявил: ничего, я еще приду туда главным режиссером.

[Литературная газета]

90 лет назад родился Олег Ефремов (ум. 2000), российский актер и режиссер, Народный артист СССР

[Сергей Юферев]

https://topwar.ru/126195-1-oktyabrya...by-90-let.html
2 октября 2017
Ровно 90 лет назад, 1 октября 1927 года, на свет появился Олег Николаевич Ефремов — известный советский и российский актер и театральный деятель. Всю свою жизнь он посвятил любимой профессии и служению искусству. Олег Ефремов пришел в мир театра и кино, чтобы быть лучшим, этим внутренним стремлением к совершенству и была пропитана судьба этого человека. Есть все основания полагать, что для последующих поколений он встанет в один ряд со Станиславским. Советским и российским кинозрителям он известен прежде всего по своим ролям в фильмах «Батальоны просят огня» (полковник Гуляев), «Три тополя на Плющихе» (таксист Саша), «Берегись автомобиля» (Максим Подберёзовиков), «Айболит-66» (Айболит).

Олег Ефремов родился в простой московской семье Николая Ивановича и Анны Дмитриевны Ефремовых, родители его жили небогато, поэтому его детство прошло в большой коммунальной квартире, расположенной на Арбате и в арбатских дворах. При этом часть своего отрочества будущий актер и режиссер провел в Воркуте, так как его отец служил бухгалтером в системе ГУЛАГа, здесь он смог достаточно близко познакомиться с уголовным миром и лагерной жизнью.

Еще в школе Олег начал интересоваться театральным искусством, он посещал драматический кружок при Доме пионеров. Данное увлечение настолько понравилось юному Ефремову, что он даже не мечтал о любой другой профессии, кроме актерской. По воспоминаниям самого актера, он уже в детском возрасте дал обед себе и своим друзьям, что всю жизнь будет служить кино и театру, скрепив данную клятву кровью. Стоит отметить, что знаменитый актер и театральный режиссер Олег Ефремов сдержал детские обещания, пронеся их с собой через всю жизнь, десятки ролей в театре и кино и десятки же поставленных им спектаклей.



Можно сказать, что будущему актеру повезло и с друзьями детства. В театральные круги его ввел приятель по московскому двору Александр Калужский — внук знаменитого актера Василия Лужского. Еще одним другом детства Ефремова был Сергей Шиловский, сын Елены Сергеевны Булгаковой. Стоит отметить, что в доме известного российского писателя Михаила Афанасьевича Булгакова, расположенном в Нашокинском переулке, Олег Ефремов часто бывал в предвоенные годы.

После окончания школы весной 1945 года Олег Ефремов вместе со своим друзьями отправился поступать во МХАТ, хотя вступительные экзамены были сложными, ему удалось сдать их с первого раза, при этом все друзья актера экзамены провалили. Повезло Ефремову и с курсом, на который он попал, его вели известные в то время актеры и режиссеры Михаил Кедров и Василий Топорков. Уже в те годы Ефремов мечтал о том, что когда-нибудь станет главным режиссером своего учебного заведения. Однако после завершения обучения в 1949 году актером во МХАТ его не взяли, что показалось ему настоящей катастрофой. В итоге он получил приглашение в Центральный детский театр (сегодня Российский академический молодёжный театр), на сцене которого и дебютировал в роли Володи Чернышева в пьесе Розова «Её друзья». Так началась театральная биография великого актера. В Центральном детском театре Ефремов проработал до 1957 года, сыграв за это время более различных 20 ролей.

«Катастрофа» с отсутствием предложений от МХАТа и поступление на работу в ЦДТ обернулась со временем удачей. В 1950 году Центральный детский театр возглавила М. О. Кнебель, а в 1954 году сюда пришел работать ее ученик, молодой А. Эфрос. Так практически забытый зрителями театр смог преобразиться, превратившись в один из самых популярных и интересных театров Москвы. По мнению критиков, именно здесь в 1950-е годы после длительного кризиса, началось возрождение российского театра, которому своей актерской игрой способствовал и Олег Ефремов.

1 октября легенде отечественного театра и кино Олегу Ефремову исполнилось бы 90 лет

Здесь же в ЦДТ состоялся и режиссерский дебют Олега Ефремова. В 1955 году он поставил в театре комедию «Димка-невидимка». Удача первой собственной постановки во многом предопределила судьбу Ефремова, как одного из новых и очень талантливых театральных режиссеров страны второй половины XX века. Начиная с 1960-х годов, его имя постоянно сияло на отечественной сцене, наряду с именами Анатолия Эфроса, Георгия Товстоганова и Юрия Любимова.

Работая в ЦДТ, Олег Ефремов параллельно преподавал в школе-студии МХАТ, уже в 1949 году он был ассистентом на курсе Карева. К 1956 году вокруг его яркой фигуры, убежденного приверженца немодного в те годы в советских театральных кругах Станиславского, сформировалась группа молодых актеров, которые мечтали возродить студийные традиции Художественного театра. Этот молодой коллектив, первоначально известный как «Студия молодых актеров», составляли главным образом студенты школы-студии МХАТ, а также ее выпускники — молодые актеры театров Москвы, среди которых были Игорь Кваша, Галина Волчек, Евгений Евстигнеев, Лилия Толмачева, Олег Табаков. За несколько десятилетий это был первый театр в стране, рожденный не «сверху», а «снизу», возникший как коллектив единомышленников.

Молодой и новый для столицы театральный коллектив быстро завоевал любовь и популярность, и не только в Москве: в 1960 году с большим успехом прошли гастроли нового театра в Ленинграде. На протяжении ряда лет труппа, которую возглавил Олег Ефремов, кочевала по московским сценическим площадкам, порою выступая даже в случайных клубах. Именно во время этих спектаклей и скитальческой жизни сложился аскетичный стиль раннего театра «Современник». В этом нет ничего удивительного, хранить реквизит и громоздкие декорации было банально негде, да и средств в первое время работы на декорации тоже не было. Очень часто оформление первых спектаклей сводилось лишь к «скудному прожиточному минимуму», порой весь интерьер на сцене был представлен лишь несколькими предметами мебели. Когда в 1961 году театр получил пусть и небольшое и обреченное на снос, но свое здание на площади Маяковского, студийцы не стали изменять своим привычкам. В частности, раз и навсегда они отказались от театрального занавеса. Первоначальный «Современник» с его безусловным лидером, которым был Олег Ефремов, исповедовал в работе «антитеатральность», следуя и здесь за Константином Станиславским, который говорил: «В театре я больше всего ненавижу театр».


В 1964 году «Современник» официально получил статус театра и перестал именоваться студией. В 1966 году на исходе «оттепели», чуткий к переменам атмосферы в стране театр представил московскому зрителю «Обыкновенную историю» И. Гончарова в постановке Галины Волчек. Данный спектакль наглядно свидетельствовал о творческой и не только зрелости театрального коллектива. Для Ефремова история с «Современником» завершилась летом 1970 года, закончилась эта эпоха символично — постановкой им чеховской «Чайки». Свою первую «Чайку» Олег Ефремов поставил как своеобразный памфлет — внес в нее идейный разброд, который наблюдался в стране в конце 1960-х годов, когда люди перестали слушать и слышать друг друга.

Некоторые коллеги Ефремова расценили его уход из «Современника», как предательство, но в действительности из-под этого театра уходила историческая почва. Детище «оттепели» было слишком тесно связано с судьбой поколения, которое вступало в пору разочарования. При этом главной наградой на протяжении всей жизни для Олега Николаевича была любовь обычных зрителей. Уход же его из «Современника» объяснялся еще и тем, что, видя успех данного театра, «старики» из МХАТа предложили Олегу Ефремову возглавить его. От такого предложения он просто не смог отказаться, к тому же ему пришлось браться за руль тонущего судна и спасать театр, который находился в очень тяжелом положении.

За 26 лет, который Олег Николаевич провел в качестве актера и режиссера МХАТа, он сумел вернуть театр на прежнюю высоту. Некогда самая легендарная сцена страны снова ожила, задышав полной грудью. Во время работы во МХАТе им было поставлено множество заметных и очень ярких спектаклей, каждый из которых становился настоящим шедевром отечественной театральной сцены. Московские зрители и гости столицы любили постановки Олега Ефремова, в эти 26 лет жизни много в театре было завязано именно на его фигуре.


В отличие от подавляющего большинства коллег-режиссеров Ефремов всегда оставался еще и актером, он регулярно выходил на сцену и снимался в кино. Он был актером и в «Современнике», и во МХАТе, при этом Ефремов-актер в не меньшей степени, чем Ефремов-режиссер определял стиль своих театров. Его «социальный герой» оказался востребован и в кинематографе. Дебют Ефремова в кино состоялся уже в 1955 году, когда он снялся в фильме Калатозова «Первый эшелон», картина была посвящена освоению целины. Сыграв в первом своем фильме комсорга Алексея Узорова, он и в будущем часто представал перед зрителями в образах «правильных» героев. Так получилось, что он как Вячеслав Тихонов и Алексей Баталов, никогда не играл отрицательных ролей.

В то же время зрителям, особенно массовым, он навсегда запомнился своими лирическими персонажами: водителем такси Сашей («Три тополя на Плющихе»), немым деревенским художником Фёдором из фильма «Гори, гори, моя звезда», сыгранным с тонким юмором Айболитом в картине «Айболит-66». Отдельно можно выделить роль в лирической комедии Рязанова «Берегись автомобиля». Первоначально Олег Ефремов пробовался на роль Деточкина, однако, по словам режиссера, ему не удалось скрыть свою человеческую индивидуальность, речь о сильном характере прирожденного лидера. Его Деточкин был похож на «волка в овечьей шкуре». В результате Рязанов нашел в Ефремове идеального Максима Подберёзовикова. «С одной стороны актерской индивидуальности Ефремова были присущи черты, которые необходимо было иметь следователю, то есть решительная походка, уверенные жесты, стальной взгляд, волевое лицо. С другой стороны, в актере всегда присутствовала самоирония, которая позволяла ему играть как бы не всерьез, подчеркивая легкую снисходительность по отношению к своему герою, это было важно», — отмечал затем Эдуард Рязанов.

Олег Ефремов отличался влюбчивостью, встречался со многими женщинами и несколько раз был женат. У него было двое детей — дочь Анастасия Олеговна Ефремова (по образованию театральный критик) от актрисы Ирины Мазурук и сын Михаил Олегович Ефремов (актер, театральный режиссер, телеведущий) от брака с актрисой Аллой Покровской. Младший сын Михаил Ефремова Никита Ефремов также стал актером, продолжая семейную актерскую династию.


За свои творческие успехи Олег Николаевич Ефремов был награжден многочисленными государственными наградами. В 1976 году он стал Народным артистом СССР, в 1987 году Героем Социалистического Труда, Олег Ефремов был лауреатом трех Государственных премий СССР (1969, 1974 и 1983 годов), а также двух Государственных премий Российской Федерации (1997 и 2003 годов). Но настоящим признанием для этого замечательного актера, режиссера, педагога и театрального деятеля была неподдельная любовь зрителей, которая и сделала его знаменитым и любимым для многих поколений людей.

Олег Ефремов ушел из жизни сравнительно рано. 24 мая 2000 года он умер в Москве в собственной квартире на Тверской улице, ему было 72 года. Причиной смерти режиссера стала затяжная болезнь легких, при этом Ефремов никогда не говорил о ней, продолжал работать, не жаловался на свою жизнь и свое состояние. В день прощания с артистом и режиссером, по свидетельствам очевидцев, к зданию в Камергерском переулке невозможно было подойти из-за количества принесенных цветов. Олега Ефремова похоронили 31 мая на Новодевичьем кладбище Москвы рядом с могилой знаменитого русского театрального режиссера Константина Сергеевича Станиславского.

По материалам из открытых источников