*305. Вторая мировая война-3

[Тит Ливий]

— в 1941 г. заведующий отделом Скандинавских стран НКИД СССР.

[Тадаси Сакая]

https://www.alexanderyakovlev.org/fo...es-doc/1012002

19.06.1941

Учитывая обстановку, существующую здесь, я сжег нижеследующие секретные документы:

1. Все военно-морские шифры, шифры «Канада», «Германия», «Канаэ», «Зеландия», «Аляска».

2. Все телеграммы и секретные отношения, за исключением телеграмм и отношений за 1941 г.

3. Все секретные протоколы.

Если возникнет чрезвычайная обстановка, то я оставлю только шифры «Бельгия», «Перу», «Колумбия» и «Куба», а остальное сожгу.

Сакая

ЦА ФСБ РФ. Коллекция документов. Машинопись. Заверенная копия.

[Публий Корнелий Тацит]

https://www.alexanderyakovlev.org/fo...es-doc/1012003

19.06.1941

На встрече 19 июня «Гау» передал сведения, полученные им от «Дарьи» и «Марты».

Вчера в МИД Италии пришла телеграмма итальянского посла в Берлине, в которой тот сообщает, что высшее военное немецкое командование информировало его о начале военных действий Германии против СССР между 20 и 25 июня сего года.

ЦА ФСБ РФ. Коллекция документов.

[Публий Корнелий Тацит]

https://www.alexanderyakovlev.org/fo...es-doc/1012004

19.06.1941

№ 0042

Совершенно секретно

Экз. № 1

СОДЕРЖАНИЕ: О маскировке аэродромов, воинских частей и важных военных объектов округов.

По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано.

Аэродромные поля не все засеяны, полосы взлета под цвет местности не окрашены, а аэродромные постройки, резко выделяясь яркими цветами, привлекают внимание наблюдателя на десятки километров.

Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии их маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром.

Современный аэродром должен полностью слиться с окружающей обстановкой и ничто на аэродроме не должно привлекать внимание с воздуха.

Аналогичную беспечность к маскировке проявляют артиллерийские и мотомеханизированные части: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели.

Танки, бронемашины, командирские и другие спецмашины мотомеханизированных и других войск окрашены красками, дающими яркий отблеск, и хорошо наблюдаемы не только с воздуха, но и с земли.

Ничего не сделано по маскировке складов и других важных военных объектов.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. К 1.7.41 засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону.

2. Аэродромные постройки до крыш включительно закрасить под один стиль с окружающими аэродром постройками. Бензохранилища зарыть в землю и особо тщательно замаскировать.

3. Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

4. Организовать к 5.7 в каждом районе авиационного базирования 500 км пограничной полосы 8–10 ложных аэродромов, оборудовать каждый из них 40–50 макетами самолетов.

5. К 1.7 провести окраску танков, бронемашин, командирских, специальных и транспортных машин. Для камуфлированного окрашивания применить матовые краски применительно к местности районов расположения и действий. Категорически запретить применять краски, дающие отблеск.

6. Округам, входящим в угрожаемую зону, провести такие же мероприятия по маскировке: складов, мастерских, парков и к 15.7.41 обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.

7. Проведенную маскировку аэродромов, складов, боевых и транспортных машин проверить с воздуха наблюдением отв. командиров штабов округов и фотосъемками. Все вскрытые ими недочеты немедленно устранить.

8. Исполнение донести 1.7 и 15.7.41 через начальника Генерального штаба.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза (С. Тимошенко)

Начальник Генерального штаба Красной Армии

генерал армии (Жуков)

РГВА. Коллекция документов. Машинопись. Подлинник. Автограф.

[Публий Корнелий Тацит]

https://www.alexanderyakovlev.org/fo...es-doc/1012005

19.06.1941

Сов. секретно

При проверке состояния стрелкового оружия в 175-м и 6-м стрелковых полках 1-й мотострелковой дивизии МВО, 17–18 июня инспекцией УСВ ГАУ из общего числа 196 осмотренных магазинов к пистолетам-пулеметам (ППД) обнаружено 60 магазинов с поломанными и заржавленными пружинами.

Пистолеты-пулеметы, в которых обнаружена поломка пружин в магазинах, изготовлены в 1940 году заводом № 2. НКВ пружины подавались заводом «Красный Гвоздильщик» НКЧМ.

Докладываю, что при сборке на заводе и неоднократных испытаниях на полигоне этого дефекта не наблюдалось.

Для немедленного приведения в боеготовность пистолетов-пулеметов приняты следующие меры:

1. Дано указание округам о немедленном пересмотре магазинов и отбраковке негодных.

2. Наркомат вооружения передает 56 000 барабанов с заводными пружинами к магазинам пистолетов-пулеметов и высылает бригады для их замены в округах.

3. Создается комиссия совместно с представителями промышленности по проверке правильности технологического процесса изготовления пружин и отработке технических норм контроля.

О результатах поверки и исправления магазинов по округам доложу.

Народный комиссар обороны Союза ССР

Маршал Советского Союза Тимошенко

Зам. народного комиссара обороны Союза ССР

Маршал Советского Союза Кулик

АП РФ. Ф. 3. Оп. 46. Д. 347. Лл. 10–11. Подлинник.

[Рудольф Ликус]

https://www.alexanderyakovlev.org/fo...es-doc/1012008

14–19.06.1941

В берлинском дипломатическом корпусе германо-русские отношения по-прежнему являются предметом постоянных обсуждений. Появившиеся в английской прессе статьи на эту тему рассматриваются в кругах американских дипломатов как предупреждение Англии Кремлю. Англия делает это предупреждение, чтобы затормозить ведущиеся якобы в настоящее время германо-русские переговоры и помешать русским пойти на дальнейшие уступки фюреру.

По-прежнему в дипломатическом корпусе распространяется и подробно обсуждается слух о том, что [...] ожидается официальный визит в Германию главы русского государства. Этот слух особенно активно распространяется болгарской миссией. [...] В посольстве США, в шведской и швейцарской миссиях можно услышать, что встреча имперского министра иностранных дел с Молотовым или фюрера со Сталиным не исключена. Такая встреча якобы будет означать не что иное, как последнюю германскую попытку оказать на Россию мощнейшее давление. [...]

Спецпоезд, 14 июня 1941 г. Л[икус]

Публикация опровержения ТАСС (от 13 июня 1941 г.) в условиях нарастания нервозности и отсутствия ясности относительно намерений фюрера воспринята иностранцами, проживающими в Берлине, как полная сенсация. [...]

В интерпретации значения московской публикации мнения расходятся так же сильно, как и в оценке возможного развития германо-русских отношений. В посольстве США преобладает мнение, что Кремль своей вчерашней публикацией продемонстрировал лишь растущий страх перед столкновением с Германией и что смысл заявления ТАСС — выражение готовности к переговорам. Поэтому там верят в то, что Германия в настоящий момент хочет оказать на Советский Союз сильнейшее давление, чтобы добиться от него принятия требований, которые в нормальных условиях были бы недискутабельными. [...]

В целом же среди иностранцев, проживающих в Берлине, царит полное замешательство, которое выражается в том, что они покорно признают, что разобраться в происходящем просто невозможно. Произведенная вчера конфискация «Фелькишер беобахтер» со статьей д-ра Геббельса лишь усилила замешательство среди иностранцев.

Единственное, во что сегодня верят берлинские иностранные дипломаты и иностранные журналисты, это то, что решений, касающихся отношений между Германией и Советским Союзом, со всей очевидностью, следует ожидать не в ближайшие недели, а в ближайшие дни.

Берлин, 14 июня 1941 г. Л[икус]

Советские журналисты в Берлине отвечают на постоянно задаваемые им представителями прессы других стран вопросы, касающиеся слухов о советско-германских отношениях, с подчеркнутым безразличием. Они стереотипно заявляют, что отношения между Советским Союзом и Германией совершенно нормальные, они основываются на многочисленных договоренностях, и Москва не имеет никаких оснований заниматься заграничными слухами и домыслами.

В этой связи советские журналисты регулярно обращают внимание (своих собеседников) на недавнее опровержение ТАСС, которое, по их словам, содержит якобы все то, что сегодня можно сказать о состоянии германо-русских отношений [...].

Берлин, 18 июня 1941 г. Л[икус]

Представитель Юнайтед пресс в Анкаре Дакнеа Шмидт передал берлинскому отделению Юнайтед пресс секретное сообщение о политических взглядах на германо-русские отношения, которые распространены в руководящих турецких кругах в Анкаре. По данным Шмидта, в Анкаре утверждают, что Германия предъявила Советскому Союзу следующие требования:

1) возвращение Бессарабии Румынии, что якобы со всей определенностью было обещано (Гитлером) главе румынского государства во время визита того в Мюнхен,

2) использование рейхом различных нефтяных месторождений Советского Союза, а сверх того — участие в эксплуатации Украины в течение 40 лет.

Турецкие круги [...] придерживаются мнения, что до сих пор германские требования выдвигались в чересчур резкой форме и поэтому по соображениям престижа не могли быть приняты русским правительством [...].

Утверждается, что, согласно последним сообщениям из Москвы, Берлином и Москвой найдена формула, позволяющая Советскому Союзу, сохраняя престиж великой державы, удовлетворить немецкие пожелания. В настоящий момент [...] в турецких кругах оценивают состояние [...] германо-русских отношений позитивно.

Берлин, 19 июня 1941 г. Л[икус]

РА АА Bonn. Dienstelle Ribbentrop. Vertrauliche Berichte. 2/2. Teil 2. Bl. 26071–26072, 26075–26077, 26087, 26094–26095.

[Александр Добровольский]

http://www.mk.ru/social/2016/06/17/s...estvennoy.html
«Отец сразу доложил Сталину о звонке»
17.06.2016 в 18:59

Совсем скоро мы будем отмечать печальный юбилей — 75 лет с того страшного июньского дня 1941 года, когда Россия оказалась на краю бездны. Во время Великой Отечественной Анастас Микоян был одним из самых главных «действующих лиц» в руководстве воюющей страны — нарком, член Государственного комитета обороны... Однако далеко не все знают, что в те суровые годы с немецким нашествием боролся не только Анастас Иванович, но и трое его сыновей, которые стали летчиками-истребителями. Старший из них, Степан, принял участие в боевых действиях с первых же недель войны. Корреспондент «МК» встретился с генерал-лейтенантом в отставке Степаном Анастасовичем Микояном.

Степан Микоян в 1940 году.

Ему тогда было неполных 19. Годом раньше, в августе 1940-го, Степан Микоян вместе с другом Тимуром Фрунзе (сыном советского полководца) поступили в Качинскую авиационную школу в Крыму. Войну они встретили, будучи курсантами.

— Вы помните тот день, 22 июня 1941 года?

— Ранним утром, часов в пять, вдруг раздался голос старшины: «Подъем! Боевая тревога!» Ничего особенного в этом не было, учебные тревоги проводили регулярно. Так что и на сей раз мы привычно стали быстро одеваться, только сетовали: «Какой дурак придумал тревогу утром в воскресенье объявлять?!» Однако когда построились во дворе, вместо обычного «Отбой, разойдись!» прозвучала команда бежать на поле за окраиной летного городка и там попарно залечь, образуя линию обороны. Побежали, залегли... Часов в восемь утра разбудил звук мотора: на грузовике привезли патроны, а до этого боеприпасов у нас не было! Приехавшие на машине и сообщили нам, что война началась.

Конечно, известие о нападении Германии на СССР взволновало. Но главную тревогу у нас, молодых, вызывало то, что война (безусловно, победная!) может слишком быстро закончиться и мы не успеем повоевать с фашистами!

Дней десять спустя объявили, что «Кача» эвакуируется. 6 июля погрузились в теплушки и отправились под Саратов, в местечко Красный Кут. По случаю начавшейся войны нас доучивали по ускоренной программе, так что уже 3 сентября состоялся выпуск нашего курса, мы получили лейтенантские «кубики» на петлицы.

Анастас Микоян с женой Ашхен и сыновьями. 1940 г.

Ожидаемая неожиданность

— Отец-нарком вспоминал при вас о ситуации, сложившейся в начале войны? Было ли нападение Германии действительно неожиданным?

— Начну с того, что мне самому довелось услышать в 1950-х от двух бывших сотрудников советского посольства в Германии — мидовца И.С.Чернышева и A.M.Короткова, который работал там по линии органов госбезопасности. Они рассказали, что еще за 1,5–2 месяца до начала войны подготовили подробный доклад для московского руководства о массовом перемещении гитлеровских войск к границе СССР. А 19 июня вечером из берлинского посольства было направлено в Москву сообщение о том, что немцы начнут войну рано утром 22 июня.

Отец, Анастас Иванович Микоян, который, будучи в 1941-м заместителем председателя Совнаркома СССР, курировал морской торговый флот, вспоминал, как за пару дней до начала войны ему позвонил начальник Рижского порта: более 20 германских судов, стоявших в порту под погрузкой или разгрузкой, вдруг разом прекратили все работы и готовятся к выходу в море. Такого раньше никогда не случалось. Отец сразу доложил Сталину о звонке, предложив не выпускать немецкие суда из гавани. Но Сталин возразил, что если мы их задержим, это даст повод Гитлеру начать войну, и распорядился не чинить немцам препятствий.

Между тем было очевидно, что срочный уход немецких судов предвещает начало войны в ближайшее время. Имелись и другие факты. Еще в середине июня состоялся массовый отъезд в рейх семей сотрудников германского посольства. 20 или 21 июня пришло агентурное известие, что в посольстве немцы жгут бумаги. А в ночь на 22-е Сталину в присутствии отца и других членов Политбюро доложили о переплывшем пограничную реку Прут немецком фельдфебеле, который сообщил, что нападение произойдет ближайшим утром...

Но Сталин считал, что все это — умело подготовленная немцами дезинформация и требовал «не поддаваться на провокации». Он упорно отказывался подписать директиву о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность. Такое распоряжение было подготовлено наркомом Тимошенко и начальником Генштаба Жуковым, и его поддерживали, как рассказывал отец, многие члены Политбюро. В конце концов Сталин согласился отправить в войска лишь предупреждение о том, что «в течение 22–23 июня возможно внезапное нападение немцев, которое может начаться с провокационных действий». Однако эта директива Москвы, переданная 22 июня в 0.30, оказалась запоздалой.

— В общем, готовились, но в итоге оказались не готовы...

— Нужно учитывать и тот факт, что грядущие боевые действия против нацистов в наших политических и армейских верхах видели исключительно в победно-наступательном варианте. Я помню статьи в газетах, разговоры военных, касающиеся изучения в академиях вопросов стратегической обороны. Единственно правильным считалось мнение, что в случае нападения на нашу страну мы сразу же перенесем войну на территорию противника и будем лихо наступать.

— Своенравный характер Сталина не раз осложнял ситуацию...

— Упомяну лишь об одном эпизоде, о котором слышал от отца. Речь идет о первой попытке нашего наступления на Харьков в 1942 году. Эта войсковая операция редко упоминалась в советские годы. Между тем катастрофические последствия ее сильно повлияли на дальнейший ход войны.

Предложенную маршалом Тимошенко харьковскую операцию одобрил Сталин. И.Х.Баграмян, бывший в то время начальником оперативного отдела штаба фронта, вспоминал позднее: в начале наступления он, проанализировав оперативные данные, увидел, что возникает угроза удара германской танковой группировки во фланг нашим атакующим войскам. Баграмян сразу доложил об этом Тимошенко, но тот не рискнул обращаться к Сталину с просьбой об отмене наступления. Тогда Иван Христофорович попросил помочь Н.С.Хрущева, который был членом Военного совета фронта. Свидетелем дальнейших событий стал мой отец. Вместе с еще несколькими членами Политбюро он приехал к Сталину на «ближнюю дачу». Сидели в большой столовой, на другом конце комнаты находился столик с телефонами. Вдруг зазвонил телефон правительственной связи «ВЧ». Трубку поднял Маленков. Сталин его спрашивает: «Кто звонит?» — «Хрущев». — «Спроси, что он хочет». Маленков выслушал Хрущева и сказал: «Он говорит, что надо прекратить наступление на Харьков, поскольку есть угроза окружения наших частей». А Сталин в ответ: «Положи трубку — много он понимает! Приказы не обсуждают, а выполняют!» Рассказывая об этом, отец не скрывал досады: «Даже не захотел к телефону подойти! Человек звонил с фронта, где идет бой и гибнут люди, а ему трудно было сделать десяток шагов!» В результате такого сталинского «снобизма» войска Красной армии под Харьковом попали в окружение и понесли огромные потери, немцам открылась дорога к Сталинграду...

1942 г. 434-й истребительный полк под Сталинградом. Надпись на самолете в честь погибшего Володи Микояна.

Ошибка героя

— Вернемся к вашей «личной» войне. Вот новоиспеченный лейтенант Степан Микоян расстается с летной школой, а дальше?

— Получил назначение в один из полков ПВО столицы — 11-й истребительный. Это было авиационное подразделение, которое «опекал» сам Василий Сталин. Если в школе я освоил И-16, то здесь предстояло воевать на более современном истребителе — Як-1. Пришлось переучиваться.

С наступлением зимы самолеты перекрасили в белый цвет — ради маскировки. Но истребитель, который достался мне, сохранил свою заводскую зеленую окраску: его только недавно передали в полк и в белое «переодеть» не успели. Это и сыграло впоследствии роковую роль.

Наши «Яки» стояли на Центральном аэродроме — в районе Ходынки. Оттуда мы отправлялись на задания: патрулировали воздушное пространство к западу от столицы, выходили на перехват шедших в сторону Москвы немецких самолетов, летали на прикрытие конницы Доватора, действовавшей в тылу у гитлеровцев...

Это случилось 16 января, во время моего очередного, 13-го по счету (вот и не верь в приметы!) вылета на боевое задание. Нашу пару — командира звена Лапочкина и меня — подняли по тревоге в воздух: на подходе к Истре обнаружен Ю-88, вероятно, разведчик.

Однако, когда мы прибыли в район Истры, немецкого самолета там уже не было. Лапочкин знаками показал, чтобы я вышел вперед и при дальнейшем патрулировании района взял на себя роль ведущего. Через некоторое время я заметил впереди три истребителя, идущие нам навстречу. Когда они оказались слева над нами, сделал боевой разворот и вышел метров на 700 сзади них. Тут стало понятно, что это свои — выкрашенные в белый цвет «Яки» с красными звездами на крыльях, поэтому я стал из атакующей позиции отворачивать вправо, демонстрируя мирные намерения. И вдруг вижу: левый ведомый из этого звена энергично разворачивается и заходит мне в хвост. Вслед за тем замелькали огоньки трассирующих пуль. Они угодили в обшивку левого крыла у самого фюзеляжа, где находится бензобак, и оттуда стало вырываться пламя. Я решил срочно идти на вынужденную посадку.

— Может, правильнее было прыгнуть с парашютом?

— Я ведь до этого ни разу не прыгал...

— А в летной школе разве не обучали этому?

— Не успели. У нас первые учебные прыжки были по программе запланированы как раз на 23 июня. А тут война... В итоге парашютную практику мы так и не получили. Поэтому мне куда надежнее казалось сесть на «брюхо» где-нибудь на снежном поле. А пламя разгоралось, оно было уже и в кабине. Левой рукой я защищал от огня лицо, правая была на ручке управления — вот, на пальцах, на запястье до сих пор остались следы от ожогов... Кое-как приземлился. В полубессознательном состоянии выбрался из самолета, отполз на несколько метров. Правое колено сильно болело (оказалось потом — сломал ногу), вдобавок было обожжено лицо, руки, левое колено... Подошли на лыжах трое мальчишек, сделали подобие волокуши и потащили меня к проходящей неподалеку дороге. А там уже переложили на розвальни и отвезли в ближайший полевой госпиталь. Сутки я в нем пробыл, а потом за мной пришла санитарная машина из Москвы, на ней приехал отцовский секретарь Барабанов и отвез меня в кремлевскую больницу. Месяца два в итоге провел на больничной койке, а потом еще долго долечивался амбулаторно...

— Как могло случиться, что вас подбил свой же истребитель?

— Позднее я узнал, что атаковал меня летчик 562-го полка младший лейтенант Михаил Родионов. Вероятно, его сбило с толку, что у меня самолет зеленого цвета, а не белый. Спустя несколько месяцев Родионов погиб: 3 июня 1942 года во время очередного боя он таранил «Юнкерс». Посмертно ему присвоили звание Героя.

Закончив лечение, я в конце июня 1942 года был назначен в 434-й истребительный авиаполк, который через некоторое время перебросили под Сталинград. Там участвовали в сражениях с самолетами люфтваффе, защищая от атак с воздуха советскую пехоту и танки. Тогда, в сентябре 1942-го, была предпринята неудачная попытка наступления с северного направления, чтобы отсечь и разгромить немцев, осадивших Сталинград.

В ходе тяжелых боев 434-й полк за три недели сбил 82 неприятельских самолета, но и сам понес ощутимые потери: 25 самолетов и 16 летчиков. В октябре нас вернули в Подмосковье на переформирование, а месяцем позже полк переименовали в 32-й гвардейский истребительный. Зимой 1943 года нас отправили на Северо-Западный фронт в район Осташкова. Мы принимали участие в наступательной Демянской операции, а вскоре после ее завершения я получил новое назначение: старшим летчиком в 12-й гвардейский истребительный полк, входящий в ПВО Москвы. В этой авиационной части и служил вплоть до окончания войны.

Братья-однополчане

— Вместе с вами воевали в небе и два ваших младших брата?

— Мы с ними были однополчанами, а с Володей — еще и однокашниками. В августе 1941-го он приехал в Красный Кут, где базировалась тогда «Кача». Когда началась война, Володе только исполнилось 17 лет. И хотя он успел закончить лишь 9-й класс, однако смог добиться, чтобы его направили в нашу летную школу. В итоге мы с ним около месяца пробыли там, под Саратовом, вместе — он начинал учиться, а я заканчивал.

Потом мы и на фронте оказались рядом. Володю после прохождения ускоренного курса летной школы направили в тот же 434-й истребительный авиаполк, где служил и я. Мы вместе воевали под Сталинградом, будучи самыми молодыми летчиками полка. Летали на «Яках», вооруженных 20-мм пушкой и двумя крупнокалиберными пулеметами. Надежность их оставляла желать лучшего: часто случались отказы.

С утра 18 сентября, когда началось наступление наших войск на станцию Котлубань, западнее Сталинграда, полк вылетел к линии фронта. Я атаковал «раму» — немецкий разведчик «Фокке-Вульф-189», однако сбить никак не мог: в самый неподходящий момент отказали оба пулемета, и в итоге его добила другая группа наших истребителей. Вслед за тем началась охота за тяжелыми «Хенкель-111», которые шли на бомбардировку позиций советских войск. И опять мои пулеметы упорно отказывались работать, оставалось пытаться поразить вражеские самолеты лишь выстрелами из пушки, хотя вероятность попадания при этом была невелика. В итоге за время боя нашей группой было сбито 8 бомбардировщиков.

В действиях против немецкой авиации должен был принимать участие и Володя. Однако накануне его самолет вышел из строя. Когда я вернулся из второго за день боевого вылета, командир нашего полка майор Клещёв предложил мне отдохнуть, а самолет отдать «безлошадному» брату. Я предупредил техников, что пулеметы не работают, они занялись ими и вроде бы починили. Группа, в состав которой был включен мой брат, полетела к линии фронта. Через некоторое время, когда «Яки» вернулись с задания, оказалось, что самолета Володи — моего самолета — среди них нет. Как рассказали другие летчики, наша восьмерка атаковала бомбардировщики противника, а вверху появились «мессеры». Один из них и сбил Володю.

Вот так мой 18-летний брат погиб на моем истребителе! Место его падения оказалось за линией фронта. Позднее, после разгрома немцев под Сталинградом, по приказу маршала Жукова самолет Володи искали, но безуспешно. В память о погибшем брате на самолетах нашей 1-й эскадрильи сделали надпись «За Володю!»

— А что же другой ваш брат, Алексей?

— Осенью 1943 года, когда я служил в 12-м гвардейском авиаполку ПВО Москвы, к нам в часть был направлен Алексей, только что закончивший летное училище (он ушел туда из 10-го класса школы).

В настоящих боях брату не довелось участвовать, и все-таки он попал в передрягу. В конце 1944-го при посадке у его самолета лопнуло крепление в одной из стоек шасси, и истребитель скапотировал — перевернулся. Во время аварии Алексей повредил позвоночник и лицо при ударе о прицел. Пришлось долго лечиться, но, выйдя из больницы, он продолжил летать.

* * *

«Краткое изложение личного боевого подвига. Капитан Микоян, находясь на фронте Отечественной войны декабрь 1941 г. — январь и сентябрь 1942 г., произвел 14 боевых вылетов... Участвуя в трех воздушных боях, имеет сбитыми в группе 6 самолетов противника, из них: 4 бомбардировщика и 2 истребителя. …За проявленную отвагу, бесстрашие в боях с фашизмом и личную храбрость капитан Микоян достоин награждения орденом Красного Знамени. Начальник Инспекции ВВС КА полковник В.Сталин. 11 ноября 1942 г.».

Степан Микоян закончил войну в должности командира звена истребительного полка, будучи кавалером двух орденов. Впоследствии он поступил в Военно-воздушную инженерную академию, работал в Научно-испытательном институте ВВС. На протяжении почти четверти века «обкатывал» новые боевые машины ОКБ Микояна, Сухого и Яковлева, получил звание «заслуженный летчик-испытатель СССР», а в 1975 году — Звезду Героя Советского Союза. Со временем Степан Анастасович занял должность заместителя главного конструктора московского НПО «Молния» по летным испытаниям. В единственном полете советского космического челнока «Буран» С.А.Микоян отвечал за управление кораблем на участке снижения и посадки.

[Википедия]

19 июня 1941 года (четверг). 651-й день войны

[Дмитрий Верхотуров]

http://www.stoletie.ru/versia/stalin...heniju_995.htm
К 75-летию со дня начала Великой Отечественной войны

15.06.2016

Интерес к истории войны всегда был большим, и на тему ее начала написано столько, что невольно встает вопрос: а что можно сказать нового об этом? Между тем остаются еще вопросы, которые по разным причинам не получили четкого объяснения. К примеру, до сих пор идут споры о том, был ли готов Советский Союз к войне или немецкое нападение застало его врасплох.

Казалось бы, вопрос ясен, и еще В.М. Молотов в своем историческом выступлении в полдень 22 июня 1941 года заявил, что нападение было беспримерным вероломством. На этой основе взросло убеждение историков, что нападение, конечно же, было внезапным и даже на некоторое время вызвало определенную растерянность руководства.

Правда, в последние годы о растерянности руководства уже не говорят, а вот тезис о внезапности все еще имеет широкое распространение.

Только согласиться с ним нельзя. Тут дело даже не в том, что СССР готовился к войне, что неизбежность войны витала в воздухе, что поступали сообщения разведки и т.д. Многочисленные факты говорят о том, что начало войны не оказалось совсем уж неожиданным не только для военных в приграничных округах, но даже и для тыловых районов, расположенных вдалеке от границ. Там уже в первые сутки войны развернулась бурная деятельность по мобилизации.

В литературе реакция народа на объявление о начале войны 22 июня 1941 года рисуется совершенно одинаково: молчаливое собрание у репродукторов, потом короткий митинг, после чего народ массово идет осаждать военкоматы, демонстрируя великий патриотический порыв.

Вот и металлург Кузнецкого металлургического завода Александр Яковлевич Чалков вспоминает, как он в воскресный день собирался пойти на рыбалку, но это мирное занятие было прервано сообщением о войне. После прослушивания заявления Молотова произошло следующее: «И первое, что сделали мы, сталевары, это сплошной лавиной двинулись в партком записываться в добровольцы. Сотни моих товарищей уже оформляли документы в военкомате для отправки на фронт. Был среди них и я». Далее Чалков вспоминает, что ему заявление завернули и оставили у мартена, ибо сталь для войны, как известно, исключительно важна.

Но если добавить к этим воспоминаниям несколько важных деталей, то вся картина стихийной мобилизации кузнецких металлургов резко меняется. Во-первых, заявление Молотова передавалось на всю страну без записи, и если в Москве оно звучало в полдень, то в Сталинске (так тогда назывался Новокузнецк) его слушали в 16 часов местного времени. Поскольку на рыбалку обычно ходят с утра, то сообщение о начале войны явно не могло помешать Чалкову порыбачить, а потом послушать выступление Молотова.

Во-вторых, многолюдный стихийный митинг металлургов только с первого взгляда кажется обычным делом. Но на второй взгляд видно, что у него была другая подоплека.

Тогда действовал закон от 26 июня 1940 года о переходе на восьмичасовой рабочий день и семидневную рабочую неделю, который сулил за прогул без уважительной причины 6 месяцев исправительных работ по месту работы с удержанием 25% зарплаты.

Сурово наказывали и за опоздание на работу. КМК как предприятие непрерывного цикла работал круглосуточно. Так что бросить стихийно работу металлурги не могли. К тому же на металлургическом комбинате не бросишь печи и домны без присмотра, что чревато аварией со всеми вытекающими последствиями. Отсюда совершенно очевидно, что митинг металлургов был заранее подготовлен так, чтобы и народ собрался, и за оборудованием оставался минимально необходимый присмотр.

Но если этот митинг и запись в армию организовал партком, то все встает на свои места. Понятно, что это не было импровизацией, а заранее, еще до начала войны, подготовленным действием. Металлургов, которые в тот день не работали в смену, заранее предупредили, чтобы они не разбредались по своим делам и явились на комбинат по первому требованию. Именно поэтому Чалков не пошел на намеченную было рыбалку.

Горком Сталинска и партком КМК могли узнать о начале войны примерно после 10 часов местного времени (в Москве было 6 утра, когда поступили сведения о начале войны; несомненно тут же военное и партийное руководство стало оповещать по телефону местные органы по всей стране). У парторга комбината было время, чтобы собрать рабочих, организовать митинг ко времени выступления Молотова.

Подобных фактов можно найти десятки и сотни. Во Владивостоке, к примеру, выступление Молотова люди слушали в 19 часов по местному времени у репродуктора, повешенного на здании крайкома партии. В это время в кинотеатре «Уссури» шел показ фильма. Сеанс прервали объявлением: «Мужчины! Все на выход. В первую очередь – военные». Уже через пять часов, в полночь по местному времени, начался радиомитинг.

По всей стране началась мощная волна мобилизации. И 22 июня, и в последующие дни многие люди, в первую очередь рабочие крупных предприятий, почему-то массово бросали работу, совершенно не боясь положенного по действующим законам наказания, шли в военкоматы и подавали заявления на фронт. С предприятий уходили сотни и даже тысячи квалифицированных рабочих, хотя законом было строго запрещено самовольно покидать предприятия и учреждения, и невзирая на то, что производство ставилось под угрозу остановки. Такое могло состояться только в том случае, если эта массовая мобилизация была заранее, еще до войны, подготовлена во всех мелочах, и совершалась по указанию парторгов. Если внимательно читать сообщения о массовой подаче заявлений на фронт в первые дни войны, то в них ясно видна твердая, организующая рука партии.

И еще о странном поведении металлургов в первые дни войны. В ночь с 23 на 24 июня 1941 года нарком черной металлургии СССР И.Т. Тевосян позвонил главному инженеру Кузнецкого меткомбината Л.Э. Вайсбергу и предложил срочно организовать производство броневой стали в обычных мартеновских печах, мотивировав это решение тем, что заводы, производившие ее, оказались в зоне боевых действий. Вайсберг пообещал подумать, и к утру позвонил Тевосяну, сказав, что это в принципе возможно. И тут же получил разрешение на переоборудование мартеновских печей.

Этот разговор упоминается в целом ряде книг, но никто из авторов не задал простого вопроса: как такое могло быть? Каким это образом заводы по выпуску качественной стали 23 июня оказались в зоне боевых действий? Бои тогда шли практически вдоль границы, на территории бывшей Польши, где металлургических заводов не было. Скажем, сталинградский завод «Красный Октябрь» – одно из главных предприятий по выпуску качественной стали, находился более чем в 1400 км от линии фронта. До Сталино (Донецка) тоже было неблизко, около 800 км. При темпе наступления 50 км в день немцам потребовалось бы 16 суток, чтобы до него добраться. Ленинград 23 июня тоже еще был далеко от линии фронта. К чему была такая спешка?

Этот примечательный случай приоткрывает завесу молчания о причинах столь скорой и массовой мобилизации в первые же сутки войны. Такое могло произойти только в том случае, если партийное руководство, то есть Политбюро ЦК ВКП(б) и лично Сталин, полагало, что немецкое нападение может привести к очень быстрому поражению.

Этот вывод может многим показаться спорным. Однако, если не включать послезнания и не оценивать начало войны с точки зрения последующих побед (о которых 22 июня 1941 года, конечно, ничего не было известно), то такой расчет вполне себе был обоснованным.

Советское руководство тщательно изучало действия немецкой армии в Польше в 1939 году, в Дании, Норвегии и Франции в 1940 году. Было ясно: немцы в первые же часы войны навалятся всеми силами и будут рваться вперед.

Против немцев не смогла выстоять даже французская армия, считавшаяся до войны сильнейшей в Европе и опиравшаяся на мощную систему долговременной обороны. Красная армия, переживавшая масштабный и болезненный процесс реорганизации, занимавшая очень слабо подготовленный к войне театр военных действий со слабыми путями сообщений, тоже могла не выдержать этого первого, сильного удара. Этот вариант, как видно по действиям в первый день войны, считался наиболее вероятным и, одновременно, наиболее плохим.

Здесь нужно отметить, что весь характер начатой 22 июня мобилизации был таков, как будто Красная армия уже разбита, и немцы походным маршем идут к Москве. При этом ситуация на фронте 22-го и даже 23 июня была еще далеко не ясной даже для Генерального штаба. Со многими армиями не было связи, немцы за 22 июня прорвались на 40–50 км вглубь советской территории только на главных направлениях, а на следующий день планировались ответные контрудары. Исходя из текущей обстановки первого дня войны еще рано было делать такие далеко идущие выводы. Угрожающая обстановка сложилась только через несколько дней, когда стало понятно, что контрудары не удались и немцы наступают. Так что мобилизация, начатая партийными органами 22 июня, совершенно определенно исходила из твердого убеждения, выработанного еще до войны, что если немцы нападут, то неминуемо будет большое отступление.

Но, в отличие от французского правительства, Сталин и его соратники сдаваться не собирались.

Если Красная армия не сможет остановить вражеский натиск, то надо без раскачки, в первые же часы и сутки войны начать всеобщую мобилизацию, чтобы создать новую армию, начать эвакуацию и перевод промышленности на военное производство. В этом духе, видимо, были подготовлены указания всем партийным органам и комитетам на местах, с приказом начать действовать сразу после первого же сообщения о начале войны, не дожидаясь официального объявления мобилизации.

Причем, как можно видеть по многим фактам, добровольческий порыв охватил, главным образом, коммунистов и комсомольцев крупных предприятий. Тут надо отметить, что классовый подход никто тогда не отменял. Рабочие считались самой надежной и стойкой опорой партии, и если Красная армия будет бита, то именно рабочие должны были составить ядро новой вооруженной силы. Рабочие должны вооружиться и остановить натиск врага даже ценой резкого падения производства. Главное, как, видимо, полагали в Политбюро, любой ценой остановить немцев в первые дни и недели войны, а там — как получится. Ради этого готовы были даже призвать под ружье самых квалифицированных рабочих, на взращивание которых ушло много лет и которых заменить будет некем.

Помимо этого, видимо, существовали определенные сомнения в надежности и стойкости Красной армии, по крайней мере, многих ее соединений, созданных по общему призыву, раз в первые дни войны пошли на то, чтобы создавать отдельные соединения и даже армии ополчения, ядро которых составляли как раз рабочие крупных предприятий с мощной партийной прослойкой. В принципе, эти сомнения были небеспочвенны. Частей и соединений со слабой дисциплиной в Красной Армии хватало, и от этого возникали порой серьезные проблемы. Напротив, части и соединения, созданные из рабочих, отличались высокой стойкостью и превосходными боевыми качествами, вроде знаменитой «дивизии черных ножей» – 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса, отборного отряда рабочих Урала, сформированного в 1943 году.

Дела иной раз гораздо красноречивей слов. Партийная мобилизация, начатая 22 июня 1941 года в первые же часы войны — это выдающееся организационное достижение. Правда, широко возвестить об этом помешала принятая еще во время войны точка зрения, что враг напал неожиданно и вероломно. Она имела большое политическое значение. Людям надо было разъяснить просто и доходчиво, почему враг оказался сильнее и достиг столь больших успехов. Это сейчас можно написать пухлую монографию, и все разложить по полочкам. В ходе же войны нужны были короткие объяснения, доступные пониманию всякого.

Если бы говорили, что партия организовала мобилизацию, весьма тщательно и всесторонне продуманную, то это вступало бы в противоречие с тезисом о внезапном нападении. Оповестить парткомы, собрать людей, организовать митинги с зажигательными выступлениями и клятвами, создать множество сборных пунктов и даже заготовить бумагу для тысяч заявлений на фронт — все это требовало хотя бы предварительного обсуждения и составления хоть самого минимального плана. А эта волна мобилизации прокатилась по всей стране, до самых до окраин, прокатилась решительно, единообразно и без особых сбоев.

Как ни крути, а это обсуждение с планированием состоялось до начала войны, которой не ждали. Получалась бы несуразица: войны не ждали, а партия уже имела план большой мобилизации. Потому на первый план вышел тезис о патриотическом порыве масс, тогда как партия скромно отошла в тень.

Сегодня, когда страсти несколько улеглись, мы можем воздать должное этому партийному плану. Он, конечно, внес немалый вклад в победу. Немцы и предположить не могли, что мобилизация в СССР закрутится так быстро и так решительно. Как пишет в своих мемуарах начальник экономического управления Верховного командования вермахта генерал-майор Георг Томас, они вполне серьезно планировали, что смогут захватить кавказскую нефть через месяц после начала войны. По крайней мере, это было для них очень желательно. Вот так низко они оценивали боеспособность Красной армии, хотя, надо сказать, имели для этого некоторые основания в виде опыта французской кампании. Весь план войны против СССР строился на том, что вермахт разобьет Красную армию в первые неделю-две войны, а потом пойдет чуть ли не походным порядком, почти не встречая сопротивления. Партийная мобилизация стала для них неприятным сюрпризом, поскольку она превратила блицкриг по французскому образцу в упорную, затяжную и в конечном итоге проигрышную для Германии войну.

Специально для Столетия

[Франц Гальдер]

Совещание с разбором обстановки:

а. Северная Африка: Успех оборонительного сражения под Эс-Соллумом. Две танковые бригады противника понесли тяжелый урон (200 танков).

10-й воздушный корпус перебрасывает в Африку дополнительно: одну эскадрилью истребителей и две эскадрильи пикирующих бомбардировщиков.

б. Восток: Развертывание протекает по плану. Погода благоприятствует. Уровень воды в реках ниже обычного.

в. Резервы и запасные части. Из [военных округов] 2-го и 3-го в 20-й и 21-й — к 23.6. Из Протектората в 1-й — к 15.7.

г. Молотов хотел 18.6 говорить с фюрером.

Хойзингер:

а. У фюрера вызывают тревогу районы западнее Августова и в Румынии. — Августов: Использование войск СС и 900-й бригады. — Румыния: Нужно подтянуть вперед [для прикрытия нефтепромыслов] части 5-й танковой дивизии (пожелание фюрера). Практически это можно сделать только за счет двух батальонов 13-го пехотного полка и 2-го батальона 31-го танкового полка. — Время на переброску частей из Афин в Румынию — 9–10 дней [?]. (Сначала своим ходом до Салоник — 2–3 дня.)

б. Восток: Спор между группами армий «Север» и «Центр» по поводу времени начала наступления. — Оборона мостов через Вислу (ПВО). — Лейбштандарт «Адольф

Гитлер» не будет готов к намеченному сроку. — Гусеничные машины двинутся 22.6, все остальное — только 25.6.

в. Румыния: Новый порядок подчиненности. 3-я румынская армия выходит из подчинения.

г. 46-я и 294-я дивизии в районе Белграда готовы к отправке. 294-ю перебросить в Саксонию!

д. Группа армий «Юг» хочет получить 4-ю горную дивизию. Нет! Она должна следовать за 17-й армией на Ярослав в качестве резерва ОКХ.

Генерал Эквист; Пожелания финского главного командования:

1. Решение германского командования о начале Ладожской операции должно быть принято как можно позже.

2. Наиболее желательна операция к востоку от Ладоги.

3. Предварительное решение о проведении операции за 7 дней до начала (только в самом крайнем случае — за 5 дней). Это ново!

4. Командование финскими сухопутными войсками хотело бы как можно скорее получить в свое распоряжение 5-й армейский корпус для Ладожской операции.

Сообщения:

а. Трудности продовольственного снабжения.

б. Мобилизация начнется 18.6. Готовность — 28.6.

Генерал Богач:

Противовоздушная оборона мостов через Вислу. Сначала использовать войска, имеющиеся на месте. По крайней мере, в первые дни операции нельзя изымать ничего из без того слабых зенитных ресурсов сухопутных войск.

Полковник Цильберг: Перемещение штаб-квартиры. Текущие дела генерального штаба.

Разговор с главкомом о моих впечатлениях от поездки и о предстоящей операции «Барбаросса». Никаких особых моментов.

Вечером поступило воззвание фюрера к войскам по поводу «Барбароссы». Нарочито политический тон воззвания, слишком многословного для призыва!

Цильберг вечером — о некоторых личных делах офицеров генштаба (о начальнике оперативного отделения 6-го армейского корпуса).

Совещание с разбором обстановки:

а. Условный сигнал «Дортмунд!» [приказ о начале наступления], означающий проведение операции, передан.

б. Положение с матчастью у лейбштандарта «Адольф Гитлер» улучшилось. Возможно, он еще будет готов к сроку.

в. Потери под Эс-Соллумом вполне терпимы. Всего — 500 человек. Процент убитых меньше, чем под Тобруком. Число пропавших без вести велико, но при подобных боях в пустыне это неизбежно.

г. Венгрия несколько улучшила свои пограничные укрепления (противотанковые орудия).

д. Войска СС, развернутые севернее Белостока с целью не допустить прорыва, подходят к населенному пункту Арис.

е. Сирия: Обстановку нельзя считать неблагоприятной. Симпатии французских летчиков на стороне Германии.

Генералы Брано и Буле:

а. Развертывание артиллерии. Оценка генеральным штабом программы развития, разработанной начальником управления вооружений сухопутных войск.

б. Отчет Бранда о поездке: развертывание артиллерии на Востоке.

в. Соотношение в артиллерии. Германия + Румыния : Россия = 2,2 : 2,9.

Генерал Буле:

а. Текущие организационные вопросы.

б. План производства танков к осени (Шелль).

в. Опыт пополнения подвижных соединений после Юго-Восточной операции.

Генерал Кирхгейм:

а. Опыт боевых действий в Африке. Предложение о верблюжьих колоннах (6 тыс. верблюдов = двум 30-тонным колоннам грузовиков).

б. Роспуск штаба колониальных войск.

в. Личные впечатления об особенностях взаимоотношений в войсках в Северной Африке.

г. Потребности для наступления на Тобрук: 9 батальонов, 3 саперных батальона, 30 батарей ( «реактивные») [ = «Небель-верферы»].

Генерал-лейтенант Паулюс: Организация работы генерального штаба с началом операции (письменная директива по штабу).

Генерал Мацки:

а. Англия. 42 боеспособные дивизии и 7 вновь сформированных дивизий в метрополии.

б. Возможность переброски английских войск в Сенегал и Гамбию.

в. Потребность времени для переброски одной английской дивизии морем — три недели + переход по морю.

г. Организация Роде для сбора сведений на Ближнем Востоке из Анкары.

д. Подчинение отдельных служащих вермахта с полномочиями в части связи аппарату военных атташе.

е. Следует зачислить 25 румынских абитуриентов в германские сухопутные войска в качестве прапорщиков.

Вагнер — Богач:

а. Возможные транспортные затруднения на люблинском выступе. По мере необходимости согласование с начальниками войсковых транспортных колонн.

б. Задержка почтовых отправлений с родины в действующую армию «Б» [ «Барбаросса»]= 1 день до «Б» + 5 дней.

в. Штаб руководства действиями на заморских территориях (одно из совершенно неуместных в этой форме учреждений ОКВ).

Вагнер (один):

г. Совещание генерал-квартирмейстера во Франции [с командующим на Западе]: «Атилла», «Хайфиш», «Изабелла».

д. Политическая обстановка во Франции. (Перекрестные действия наших политических инстанций очень затрудняют положение Дарлана.)

е. Создание пробных «колонн воскресших» [автомашины для Востока] проходит вполне успешно.

Хойзингер:

а. 13-е пехотное соединение для Румынии? (25.6 — Салоники; 29.6 — возможное прибытие в Румынию.) Под сомнением интересы ОКВ.

б. Дуче предлагает для участия в операции на Востоке: один армейский корпус, две кавдивизии, одно моторизованное соединение. (Следует использовать на Балканах?)

в. Словакия. Каких-либо политических шагов не предвидится.

г. Авиация (Вальда) сообщает, что она готова.

д. Главком очень хочет использовать в операции «Барбаросса» 164-ю дивизию. Она находится на греческих островах. Прибудет слишком поздно. Подходит для операции в Анатолии. Замена ее дивизией 15-й линии.

Сведения о противнике: На отдельных участках замечена повышенная внимательность русских. (Перед фронтом 8-го армейского корпуса противник занимает позиции.) В Финляндии официально объявлена мобилизация.

Часы совещаний. Утром: у меня — 9.00; у главкома — 10.00. Вечером: у меня — 20.00; у главкома — 21.00,

Потом — донесение фюреру.

Общий состав сил <
Германия (для операции «Барбаросса») Россия (на всей европейской территории)
Пехотные дивизии + горнопехотные 102* 154
Танковые дивизии 19 10
Моторизованные дивизии 14** 37 мехбригад
Кавалерийские дивизии 1 25½
Спецсоединения 5*** —
Итого 141 соединение дивизионного состава 213 соединений дивизионного состава +
* В том числе 4 легкие пехотные и 2 горноегерские дивизии.
** В том числе 4 дивизии СС.
*** В том числе 3 охранные дивизии и 2 дивизии 15-й линии.
+ 37 механизированных бригад пересчитаны в меньшее количество соединений дивизионного состава.