Натуральского страха ради
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=49887513ED2D1
15-05-2009 (21:19)
Демократам не нужно бояться геев
Полемика об уместности и необходимости защиты демократами прав сексменьшинств дала возможность обсудить две необычайно важные для либерального сознания проблемы: значение конформизма и интеллектуальной честности и взаимоотношение критически мыслящего "тростника" с традиционалистским в своем большинстве обществом.
Конформизм — в данном случае это нежелание излишне удаляться от господствующей доктрины — естественен и понятен. Особенно если он органичен, а не вызван банальным страхом.
Градус этого конформизма практически и формирует политико-идеологическую палитру. Например, миллионы граждан соцлагеря, не принимая "реального социализма" на дух, не решались даже себе признаться в том, что им ближе консервативные и либеральные ценности, что они — антикоммунисты. Поэтому такие люди внутренне ассоциировали себя с социал-демократией или "демократическим социализмом". После известных событий 1989-1991 годов, когда подсознательный разрыв с красной идеологией перестал вызывать ужас – враг был ритуально повержен, а повсеместные статуи Ленина сброшены, они дружно отвернулись от демсоциализма (который остался псевдонимом посткоммунизма) и, отдав дань своему идеологическому естеству, стали националистами, буржуазными демократами, католическими фундаменталистами и проч.
В Советском Союзе очень многие интеллигенты резко осуждали государственный антисемитизм. Но лишь немногие из них шли дальше и поддерживали борьбу за права евреев изучать свои национальные и религиозные традиции, поддерживать Израиль. Большинство хотело, чтобы евреям дали возможность стать "хорошими советскими людьми" (и ходить в свой театрик слушать фольклорные песенки). Ирония истории заключается в том, что оказалось проще реализовать экстремальную версию — надеть на главу России кипу, привести к власти Либермана (голосами репатрианов) и легализовать сионизм, завести трех главных раввинов и т.д., чем, казалось бы, умеренный вариант — реанимировать атмосферу "дружбы народов" двадцатых-тридцатых годов.
Запретить КПСС и на семь лет превратить антикоммунизм в государственную идеологию России оказалось легче, чем, вернувшись к "решениям XX и XXII съездов", эволюционно продвигать "гласность и перестройку".
Четырнадцать лет назад очень многие хотели прекращения войны в Чечне и сочувствовали чеченцам. Но лишь немногие были готовы сделать следующий шаг – признать право чеченцев на национальное сопротивление и право быть комбатантами
(организованными партизанами, соблюдающими законы и обычаи войны — нетеррористами). То есть признать за чеченцами права, которые международное право и Генассамблея ООН признали за алжирцами, ангольцами… Чеченцам искренне желали стать "хорошими полноправными российскими гражданами".
Сейчас почти все осуждают коррупцию и "ментовской беспредел". Но лишь сравнительно немногие требуют ликвидировать корни происходящего зла — диктат силовиков и партии власти. Еще меньше недовольных готовы требовать отмены результатов последних парламентских и президентских выборов (как нечестных и несвободных), отмены изменений в Конституцию… А некоторые, занимающие радикальные политические позиции, опасаются их публично озвучивать – "чтобы не оттолкнуть потенциальных сторонников". Впрочем, для баланса, напомню, как левые в 30-40-е годы критиковали либеральных антифашистов: вы выступаете против Гитлера и Муссолини, но вы защищаете незыблемость капиталистического (тогда реально олигархического и полицейского) строя, который при этом постоянно порождает фашизм из себя, где ваша логика? Так же критиковали борцы за права афроамериканцев пафосных либералов, сочувствующих борьбе с расовой сегрегацией: спасибо за гражданские права, но что нам делать с нашей нищетой, с социальной униженностью?! Кстати, в обоих случаях критика была западными либералами услышана.
Обо всем этом мне напомнил Александр Хоц, который упрекал демократическо-либеральную оппозицию за реакцию на призыв движения за права сексменьшинств поддержать его. В ответ прозвучало естественное: а) не время сейчас – родина в опасности; б) психи вы ненормальные – вас в ваших клубах не трогают, а вы лезете на площадь; в) народ нас не поймет.
Тут вместо "гомосексуалист" нужно подставить слова: "еврей" (как 40 лет назад); "поляк" (как 100 лет назад); "гугенот" (как 400 лет назад).
Безумная в 17 веке идея религиозного самоопределения. Безумная в 18 веке идея либеральной республики. Безумная в 19 веке идея национального самоопределения. Безумная идея сексуального самоопределения. Я понимаю доводы тех, кто полагает, что, поскольку, дескать, в народе торжествует "криминальное сознание" (с его амбивалентностью: гомофобия/ритуализированная гомоэротика), то демократы, вышедшие на демонстрацию с "педиками", будут считаться "офаршмаченными", и "правильные пацаны" к ним на пикет больше не пойдут. Мне лень парировать эти доводы, рассуждая, что "правильные пацаны" к демократам и так не пойдут, а коли подопрет, то в общей протестующей массе (см. последние кадры "Обитаемый остров. Схватка") никто не будет разбирать, кто с кем пикетировал и кто с кем целуется, — все дружно, как Мак Сим, будут готовы "топить белые субмарины и бороться с инфляцией" (это я вам говорю как Максим Каммерер Рудольфу Сикорскому).
Честнее было бы сказать: "Друзья, мы сочувствуем вам, но – боимся. Стесняемся. Меньжуемся. И потом в нашем движении есть и убежденные гомофобы. Зачем отталкивать людей, решительных и преданных делу борьбы за ..?"
И услышать в ответ: "А зачем вас поддерживать, вы такие же, как ваши враги, — трусы и фашистские свиньи. Ваша победа поменяет только портрет в ментовке, где нас бьют. Идите на…"
Теперь о самой проблеме сексуальной автоэмансипации. Все доводы о ненормальности я отвергаю. Каждый, кто говорит о норме, должен бы сослаться на то, что мать-природа шепнула на ушко об этом. Очень может быть, что норма – это распределение 95 и 5 процентов или 90 и 10 процентов с той или иной ориентацией.
Есть лишь тот факт, что в культурах, сформированных тремя авраамическими религиями, гомофобия – принцип. "Ваикра 18: 22. И с мужчиною не ложись, как ложатся с женщиною: это мерзость <…> 29. Ибо все, которые сделают (какую-либо) из этих мерзостей, души делающих это истреблены будут из среды народа своего. 30. Соблюдайте же закон Мой, чтобы не поступать по гнусным обычаям, по которым поступали прежде вас, дабы вы не осквернялись ими. Я Господь, Бог ваш".
Хорошо бы, чтобы поклонники Торы в этом вопросе столь же ревностно соблюдали и следующие указания: "31. Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к знахарям; не ищите оскверниться ими. Я Господь, Бог ваш. 32. Пред сединой вставай и уважай лицо старца, и бойся Бога твоего; Я Господь. 33. И когда будет жить у тебя пришелец в земле вашей, не притесняйте его. 34. Как туземец среди вас да будет у вас пришелец, проживающий у вас; люби его, как самого себя, ибо пришельцами были вы в земле Египетской; Я Господь, Бог ваш. 35. Не делайте неправды в суде, в измерении, в весе и в мере".
Факт также в том, что человечество (каждая культура, каждый народ) объективно делится на большие социокультурные группы, для каждой из которых свойственен свой этос, своя система поощряемого и осуждаемого поведения. И то, что категорически осуждалось для простых общинников, удел которых — "плодится и размножаться", совершено по-другому выглядело для молодых воинов или охотников, постоянно рискующих жизнью и вынужденных неделями и месяцами находиться без женского общества.
Но, как демократы, мы должны признать и за народом право на "грехи аристократов".
Представьте себе, любезный читатель, что машина времени забросила Вас на 100-120 лет назад. Вы, естественно и органично для ваших убеждений, поддерживаете право на гражданский брак, право на развод, право жены быть инициатором развода, получить половину семейного имущества и детей, право голосовать, право замужней работать... И слышите от людей прогрессивных (либеральных или умеренно-социалистических) взглядов, что Ваша позиция поощряет аморализм, разрушает священные устои семьи и брака, разлагает государство… отталкивает сторонников… дает почву для обвинений прогрессистов в аморализме.
Для Вас эти возражения смешны. Ведь Вы – человек 21 века. Вы — за полное гражданское и социальное гендерное равенство. Оно для Вас как воздух вокруг.
Но сейчас позиция "аморальности" сексуального самоопределения столь же смешна.
У людей есть право на любовь. Вас раздражают частично раздетые и раскрашенные юноши, выплясывающие на западных гей-прайдах? А Вас не раздражают эротическая реклама женского белья и ювелирных изделий или клип, где некая задорная бабешка просит обалдевших от пива мужиков стянуть с нее купальник?! Все то, что заставляет воспринимать женщину как доступный сексуальный объект. А тайная услада латентных педофилов — юные длинноногие барабанщицы на парадах?!
Самое смешное, что гей-движение – единственное на западе светское движение, выступающее за брак и семейные ценности.
Честная история
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=49887513ED2D1
24-08-2009 (12:49)
Противостояние культу эпохи пакта Молотова — Риббентропа спасет Россию от повторения сталинизма
К 70-летию пакта Молотова — Риббентропа
Сегодня в России все большую популярность приобретает доктрина, утверждающая, что страна/нация может быть консолидирована только на мифологии, на пропагандистских разработках на тему национального величия и безгрешности. Это свидетельствует, прежде всего, об историческом младенчестве и детской самоуверенности нового правящего класса. Опыт истории однозначен: культ циничной силы и лжи ведет общество к войнам и внутреннему террору, а значит, ставит на грань распада. Поэтому отстаивание интеллектуальной честности в отношении собственной истории не просто добродетель всякой уважающей себя интеллигенции, но важный фактор самозащиты общества от деструктивных тенденций.
Так случилось, что для многих правящих кругов в нашей стране ностальгический сталинизм оказался идеальным средством морально-политической легитимации: многонациональный народ Российской Федерации бесконечно отсылают к культу Победы 9 мая 1945 года, открыто называя это событие триумфом сталинизма, считая его телеологическим оправданием террора и варварских методов эксплуатации населения. Именно об этом дословно говорят два постановления российского парламента: недавнее заявление в ответ на резолюцию ПА ОБСЕ с призывом отвергнуть культ нацизма и сталинизма и апрельское заявление 2008 года по проблеме Голодомора 1932-1933 годов.
по целому ряду причин. Среди них основные:
утрата респектабельности в глазах Запада;
невольная пропагандистская поддержка КПРФ (главного соперника на выборах);
угроза собственной политической легитимности в глазах населения, отчетливо понимающего, что ждало бы при Сталине нынешнюю олигархическую бюрократию.
Поэтому реабилитируется сталинская внешняя политика, где, кажется, все выглядит просто, как один сплошной победоносный марш.
Эта политика имеет несколько этапов, и два из них решительно не подходят для современной неоимперской пропаганды: период "народных фронтов" середины 30-х и период антигитлеровской коалиции.
Поэтому инстинктивно
стремясь вытеснить воспоминания о военном союзе Сталина с западными демократиями и о том послевоенном периоде отношений с восточно-европейскими народами, когда они формально считались "дружескими, братскими", нынешние прокремлевские идеологи сделали упор на периоде пакта Молотова — Риббентропа,
когда СССР был открыто враждебен либеральному Западу, а с народами Восточной Европы обращался бесцеремонно, как с трофеями.
Период с 23 августа 1939 года по 22 июня 1941 года воспринимается (и в целом это вполне справедливо) как эпоха демонстративного цинизма, кичливой наглой военной мощи — все большевистские интернационалистские условности были отброшены, и режим, выросший в условиях Большого террора, смог найти себя в союзе со вторым, столь же агрессивным и террористическим тоталитаризмом — гитлеровским режимом.
Необходимо отметить, что в Советском Союзе периода пакта стеснялись, старались как можно сильнее педалировать сопротивление фашизму в Испании и времена антигитлеровской коалиции. Тем более что еще были живы миллионы людей, помнивших, какой катастрофой лета 1941 года завершился альянс с Гитлером. В советской историографии период пакта подавался как время постоянного коварного обмана Гитлером "миролюбивого советского руководства". Но из периода перманентного обмана не скроишь героической традиции.
Новым правителям России проще — разгром Красной армии списывают на провал компартии и "отсталость мужика". Это помогает в полемике с КПРФ и самооправданию эксплуатации народа. А
постоянные пропагандистские отсылки к периоду пакта способствуют поддержанию нового мифа о "русофобии" западных (в особенности восточноевропейских) народов,
погружают страну в эпоху, когда она враждовала со всем миром. Это попытка консолидировать общество, естественно отвергающего коррупцию, произвол и клептократию новых правителей, но считающее, что существующая власть — единственный защитник от русофобии и "возрождающегося европейского фашизма".
Поэтому всякое моральное и интеллектуальное противостояние культу эпохи пакта — это шанс для России избежать, пусть и в куда меньшем масштабе, повторения сталинизма.
Как уже многократно говорилось, зло любит тайну. Подлинная историческая загадка решения Сталина, до этого шесть лет идеально эксплуатирующего свой образ единственной преграды на пути фашизма (ему простили и террор, и искусственный голод, и расправу над известными революционерами), пойти на союз с Гитлером в том, был ли этот союз неловким способом выиграть время и улучшить позиции перед неизбежной войной с Германией, либо, и об этом все больше пишут (и не только публицисты, но и серьезные исследователи), настоящей провокацией мировой войны, создания сперва идеальных условий для нападения Германии на Францию, а затем создания условий для "освобождения" всей Европы (с учетом тех реальностей это означало в обозримой перспективе достижение мирового господства). Но ценой ошибки в этой стратегии стало то, что Сталин буквально за руку привел Гитлера, обеспечив ему и ресурсы Западной Европы, и огромную общую границу. Резолюция ПА ОБСЕ, как ни приписывали ей конъюнктуру, отметила очень важный момент: непреодоленность идеи альянса с Третьим рейхом и цинично-империалистического раздела Европы — огромная историческая травма, болезненно влияющая на современную российскую политику.
О том, как советский режим пришел от антифашизма к союзу с фашизмом, могут рассказать архивы, в том числе архивы Коминтерна (одной из самых лучших политических разведок ХХ века, агентурной сетью которой и определялась политика левых сил Запада в отношении нацизма). Поэтому необходимо требовать полного раскрытия всех архивов периода до начала Великой Отечественной войны, чтобы стало совершенно ясно, что же такое 22 июня 1941 года: прямое следствие политического дилетантизма Сталина, запутавшегося в международных интригах, или не очень большая тактическая ошибка в глубоко продуманной многолетней стратегии по советизации Европы.
Коан для либералов
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=49887513ED2D1
15-09-2009 (16:50)
Путин отомстит откликнувшимся на призывы Медведева
Программная статья Дмитрия Анатольевича Медведева "Россия, вперед!" — это, без шуток, настоящий коан для либералов-западников. Такое алогичное парадоксальное вопрошание, только ответив на которое, можно сделать ее один шаг к постижению истины. Ведь суть разрушающего формальную логику парадокса — это взаимосвязь публикации Медведева с "валдайским" заявлением его соправителя Владимира Владимировича Путина, смысл которого в том, что самое позднее в начале мая 2012 года он вновь будет президентом.
Статья-манифест Медведева, претендующая на такое же историческое значение, как знаменитая речь Столыпина во II Государственной думе насчет великих потрясений и великой же России, опубликована на Газете.Ru — ресурсе если не оппозиционном, то уже точно либерально-западническом. В статье президента также много любимых современными либералами "веховских" нот: о патернализме, лени, безынициативности и правовом нигилизме "простого" народа, о вреде резких потрясений...
Однако стилистически, особенно митинговым "Россия, вперед!", она скорее напоминает речь на Селигере перед строем комиссаров "Наших", чем программный текст консервативно-либерального реформатора. Одно залихватское окончание, напоминающее одновременно о неудачном политическом проекте 15-летней давности Бориса Федорова и об удачном проекте Берлускони, ставит под сомнение весь пафос статьи. Инвективы насчет получающего гранты "гражданского общества" (то есть независимых правозащитных организаций) и "безответственной болтовни" о прогнившей судебной и правоохранительных системах (явный ответ на не менее принципиальную программную статью Ходорковского о судебной реформе), уместные где-то в "Известия" или на сайтах типа Electorat.Info и т. п., только раздражают оппозиционно-либеральную аудиторию.
Тем не менее адресат публикации, а также призыв слать Медведеву свои предложения насчет того, "как нам реорганизовать Рабкрин", по "мылу" очень важен :
президент пытается заручиться поддержкой либералов-западников.
Для начала отметим, что избранная Медведевым аудитория вряд ли согласится поработать на волонтерских началах литнеграми у президентских спичрайтеров. Первые два рецепта либералов президенту самоочевидны: смена премьера и разрешение судье Данилкину вынести оправдательный приговор.
Но, видимо, именно эту, весьма критичную к нему, аудиторию Медведев воспринимает и как единственного оппонента, заслуживающего содержательной дискуссии, и как единственного потенциального союзника.
Однако информационный шлейф статье президента немедленно подрезает намек премьера о том, что он скоро перехватит бразды правления у "единокровного" политического брата. При этом глава правительства тактично избегает содержательных высказываний о манифесте своего президента, хотя
все заявленные Медведевым преобразования могут быть реализованы лишь через правительство и правящую партию, руководимые Путиным.
Представьте, каким политическим землетрясением в Российской империи ровно сто лет назад была бы публикация программной статьи Столыпина в кадетской "Речи", в которой он не только предостерег бы от сочувствия либералов радикалам, но и констатировал полную тупиковость ситуации, ставшей итогом предшествующих 20 лет правления Александра III и Николая II, и призвал бы к постепенным, но глубоким реформам. И что через пару дней император, выступая на дипломатическом приеме, во всеуслышание заверил британского посла, что "хотя графу Петру Аркадьевичу Мы очень благодарны за наступление успокоения, но когда через пару лет страна уже сможет в полном покое и довольстве вкушать плоды порядка, то тогда Мы подыщем нашему другу и единомышленнику иное, не менее ответственное поприще для общественного служения".
Для всех тогдашних читателей это означало бы полный крах столыпинской политики, реквием по его реформам и фактическое объявление опалы. Хватает и того, что недавно всесильный премьер лишен поддержки при дворе и дошел до такого отчаяния, что бросился за поддержкой к кадетам.
Как известно, в реальной, неальтернативной истории было почти так. Кстати, сам Столыпин никогда не звал на поддержку ни "Объединенное дворянство", ни революционную оппозицию. Он обращался за сочувствием и поддержкой к единственной категории общества — умеренным либералам, поскольку именно они совмещали компетентность со столь же сильным, как у монархии, страхом перед революцией… Впрочем, отставить с позором Столыпина не решились — использовали террориста и провокатора, агента-двойника Дмитрия Богрова.
Политический трагизм Медведева в том, что, объявив, по сути, полным стратегическим провалом все постсоветское 20-летие (10 лет реформа и 10 лет реакция: создана авторитарная коррумпированная система, основанная на бесправии, этатизме, плотно подсевшая на углеводородную иглу, постоянно теряющая международный престиж, экономику которой возглавила паразитарная олигархия, получившая на Кавказе многолетнюю исламистскую герилью — между прочим, под этими выводами подпишется вся нынешняя оппозиция),
он знает, что за ним не пойдет никто.
В исторические сжатые сроки Хамовнический суд вынесет приговор по второму делу Ходорковского-Лебедева. Если этот приговор будет обвинительным, ни один человек на планете Земля (в том числе искренне радующиеся тому, что за опальным олигархом надолго захлопнутся тюремные двери) не поверит в то, что в России возможно независимое правосудие. А без надежды на появление в нашей стране хоть какого-то права никто всерьез не воспримет никакие прогрессистские реформы.
Процесс по делу Бейлиса, ставший фактическим объявлением войны либеральным (и правым, и левым) кругам, мог быть только после смерти Столыпина.
После нового срока Ходорковскому все будут только посматривать на календарь: когда же местоблюститель президентского поста освободит его наконец для истинного хозяина страны?
Но даже если абстрагироваться от этого, самоочевидно, что если Медведев только сейчас собирает на свой электронный адрес идеи по выводу страны из системного кризиса, то, значит, его пакет реформаторских законов и указов будет готов только – в лучшем случае – к Новому году. Пока Дума примет соответствующие законы, пока они войдут в силу... Не более двух лет будет у Дмитрия Анатольевича на реализацию его реформаторской программы. А затем, в марте 2012-го, "пожалте бриться": возвращается "Годо".
Во всей полноте власти оказывается тот самый Путин, итогом 8-летнего правления которого и стало то, что обличается в "России, вперед!":
сырьевая экономика, политическая негибкость, коллапс социальных программ, системная коррупция, олигархия, вторая чеченская, переползшая на Дагестан и Ингушетию… И Медведев, в лучшем случае рокировавшийся в премьеры, самоотверженно сражается с проблемами, создаваемыми его уже снова формальным начальством.
Так чему мы стали свидетелями: публичного конфликта между дуумвирами или отчаянной попытки намекнуть либеральной общественности на ясное осознание президентской командой катастрофических перспектив для страны и ее не менее катастрофическую аппаратно-политическую блокаду?
В любом случае в сегодняшней России нет мощных либеральных сил, способных во имя поддержки медведевского "нового курса" бросить вызов одновременно и "левопатриотическим" кругам, уже разъяренным нападками президента на патернализм, и путинской, и олигархической ("которые только транжирят советское наследие") группировкам.
Одновременно эти гипотетические либералы, откликнувшиеся на медведевское "Верные, ко мне!", должны быть готовы смириться с местью Путина, вернувшегося через два с половиной года к абсолютной власти. Они также должны быть согласны (как обычно, из "высших соображений") закрыть глава на приговор Ходорковскому, разгоны митингов, отмену судов присяжных… И становится понятно, что те, кто готов на все это, — либо не либералы, либо не сила.
Непонятно и то, куда Медведев зовет своих "ополченцев":
в "Единую Россию" "рядовыми необученными"? Или открылись многочисленные вакансии в Институте современного развития? Или осознавших либералов ждут губернаторские и вице-губернаторские должности и места в избирательных списках "партии власти"? Или президент просто просит либералов не критиковать его политику столь ядовито?
Теневая оппозиция
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=4D7E0498DED4A
14-03-2011 (15:30)
Оппозиции необходимо преодолеть раскол и создать платформу "по-советски"
Прошу прощения у уважаемого Гарри Кимовича за запоздавший ответ на его статью на сайте Грани.Ru о "теневом правительстве". Поскольку в этой статье была прямая ссылка на мой материал, то я воспринял ее как прямую подачу. К сожалению, сразу ответ написать не смог — пазл, что называется, не сложился, а выдавать очередной текст про горестные судьбы отечественной демократии не хотелось, да и не этого от меня явно ждали. Но задержка оказалась необходимой — каскадом посыпались информационные события, которые очень пригодились мне при обдумывание ответа.
Проблему, поднятую Каспаровым, считаю необычайно важной, но утопической, и не за призрачным характером "теневого кабинета", а за призрачным характером российской оппозиции. Именно на это я обращаю внимание. Участвовать в схоластическом споре о том, какую группу оппозиционных лидеров полагается называть "теневым правительством", а какую нет, не имею ни малейшего желания. Но некоторые соображения на эту тему считаю необходимым высказать.
В нормальных странах правительство — это обойма политиков, готовых действовать совместно для управления страной. И только рок да воля избирателей определяют, какая из этих обойм является кинетическим руководством, а какая — потенциальным. Естественно, что идет некое распределение будущих ролей и подбор экспертов-разработчиков на каждое направление планируемых реформ. Можно, по предложению уважаемого Евгения Григорьевича Ясина, создать альтернативный правительству синклит советников, например экономистов и социологов. При высоком общественном престиже собравшихся это будет некий "римский клуб", а его вердикты — "вторым полюсом" социально-экономической мысли. Напомним, что Римский клуб 40-летней давности и его сенсационный доклад "Пределы роста" сыграли грандиозную роль в смене вектора массового западного сознания: в нем появилось буквально новое измерение — экологическое, а вслед за этим и целое общественное направление — зеленые. Так что Ясин предложил один из вариантов — своеобразный социально-экономический "римский клуб" для либерального давления на правительство по итогам выборов 2012 года.
Очень важную роль на излете перестройки и при выборе курса социально-экономических реформ в нашей стране сыграл неформальный ультралиберальный "теневой кабинет", состоящий из экономистов-публицистов. В результате самая сплоченная "теневая команда" — так называемый ленинградский кружок — и стала ядром первого суверенного российского правительства осенью 1991 года.
Проблема в том, что такие альтернативные эксперты должны:
иметь некоторый политический темперамент — они должны быть готовы в случае необходимости возглавить или ведомство, или определенное движение в интеллектуальной среде;
обладать командным духом и, получив лестное предложение от власти или от одной из оппозиционных сил украсить своими именами ее корону (или героическое знамя), они должны суметь настоять, что готовы на это только одной группой и для реализации (разработки) заранее согласованной программы, ибо вхождение в "теневой кабинет" не должно уподобляться хождению юного существа в ночной клуб в надежде на "съем";
иметь серьезную общественно-политическую поддержку.
Первым, пусть и виртуальным "прототеневым кабинетом" в России стал Общественный совет общества "Мемориал", созданный осенью 1988 года путем уличного опроса москвичей. Этот Совет объединил моральных лидеров демократической оппозиции — среди многих деятелей культуры он ввел в одну обойму академика Сахарова, Бориса Ельцина и историка Юрия Афанасьева. Через полгода этот триумвират стал ядром знаменитой Межрегиональной депутатской группы, через год — вместе с Гавриилом Поповым, Тельманом Гдляном, Галиной Старовойтовой и Львом Пономаревым — центральной командой формирующегося массового демократического движения. Вот классический пример формирования "теневого правительства". В августе 1991 года, после краха коммунистической государственности, это правительство смогло очень быстро занять реальные властные позиции.
Если же говорить об экспертах, в 1989–1991 годах за либеральными экономистами стояла мощная общественная волна, толкающая Горбачева к реформам. А за кабинетом Бурбулиса — Гайдара — движение "Демократическая Россия", а с июля 1992 года — и коалиция "Демократический выбор".
Никакой серьезной альтернативной команды профессионалов, обладающих сопоставимой по силе общественной поддержкой, с тех пор Россия не видела.
"Теневое правительство" обязательно должно иметь за собой пусть и не организованное в строгих партийных формах, но очевидное для всех движение поддержки.
"Теневое правительство" должно быть одно. Три-четыре "теневых кабинета" — каждый в своем углу идеологического спектра — это просто показатель солидных организационных возможностей конкретной партии, способной аппаратно обеспечить группу солидных интеллектуалов-единомышленников.
Обратим внимание, что все последующие попытки создать экспертный "теневой кабинет" — начиная с "теневого кабинета" Сергея Юшенкова (1992) и заканчивая действующим 10 лет назад ЭПИцентра Явлинского и почти одновременно созданным "теневым кабинетом" "левопатриотических сил" — были провальны и анекдотичны.
Российское общество настолько привыкло в ревущие девяностые к тому, что можно (и сравнительно недорого) собрать под любое знамя нужное количество "доцентов с кандидатами", что замена вывески — вместо поднадоевших фондов и аналитических центров — на "теневое правительство" выглядит комично. Все-таки министры, даже "теневые", — это люди, чувствующие за собой власть "вязать и разрешать", определять направления общественного движения, влиять на распределение средств, на изменение соотношения удельного веса отраслей…
В период Четвертой русской революции (1989–1993 годов) было мощное политико-идеологическое размежевание. Разлом шел по одному вектору: дальше от коммунизма и советской модели, ближе к рыночному демократическому национальному государству европейского типа. Был последний кабинет Горбачева (будущий ГКЧП) и была команда Ельцина (и команды Народных фронтов в республиках).
Но сейчас расколов больше, а оппозиция влачит призрачное, теневое существование. Поэтому
никакой набор политиков или экспертов не будет восприниматься как альтернативное правительство, но лишь как еще одна тусовка.
И мы не знаем, какая из эмбриональных идеологически-общественных сил получит от истории щедрый подарок — шанс развернуться во всю богатырскую мощь.
Каждый поклонник историософской школы Александра Самойловича Ахиезера, к которой сегодня примыкают такие известные историки и культурологи, как Юрий Афанасьев, Игорь Клямкин, Андрей Пелипенко и Игорь Григорьевич Яковенко, знает, что сущность российской цивилизации — в глубинном ценностном расколе.
По мере возвращения нашей страны к исторической динамике этот раскол обостряется, обнажается.
Российское общество фрактально, каждая оформленная структурная единица стремится повторить социальную структуру Большого общества — выстроить "вертикаль" и превратить "горизонтальные" взаимодействия либо в профанированную рутину, либо в нечто виртуальное.
И вот сейчас по социуму (в большом и малом) идут два раскола.
Эти расколы еще тонки и малозаметны постороннему наблюдателю, но уже непереступаемы и непреодолимы. Они могут слиться в один, и тогда определится достаточно четкая картина самого близкого российского будущего, а могут выступить соперниками на влияние и тогда станут центрами консолидации враждующих общественных группировок.
Не буду томить читателя неизвестностью.
Первый раскол существует между сторонниками будущей русской демократической революции (включая ее самые мягкие, ненасильственные варианты) и ее убежденными противниками. Отношение к египетской и ливийской народным революциям служит здесь идеальной лакмусовой бумажкой.
Второй — между сторонниками вычленения из Российской Федерации русского этнического государства и сторонниками сохранения Российской державы, в том числе путем отстаивания защиты общеимперских (или деликатней — общецивилизационных) ценностей, включая безусловное общегражданское равноправие. Здесь, как и полтораста лет назад, перед правителями России стоит выбор между "американским" и "прусским" путями развития, только не в аграрной, а в национальной области.
Чтобы продемонстрировать, как всепроникающ этот раскол, расскажу грустный политический анекдот из жизни. Как известно, в движении "Солидарность" доминируют леволиберальные, западнические взгляды. Очевидно, что политизированные сторонники защиты прав сексуальных меньшинств инстинктивно тянутся к такому глубоко западническому объединению. И вдруг суперскандал: после 11 декабря (Манежная) в этой группе происходит решительный раскол, сопровождающийся, как обычно, резкими взаимными упреками и даже памфлетами. Появляется "патриотическая фракция" (выражение "Гей, славяне" в качестве политического лейбла, к сожалению, сочинили до меня). Это говорит о том, что раскол по национальному вопросу безжалостно рассек, казалось бы, вполне гомогенную в идейном плане среду.
Раскол по национальному вопросу очевиден и среди истеблишмента. Сразу после 11 декабря одни представители элит стали выражать обеспокоенность за распадающуюся на глазах общегражданскую (общеимперскую) идентичность, причем они честно говорили, что национализм — это угроза (их) многонациональной державе. Даже они понимали, что рассуждения на тему "Все люди — братья" и "Несть ни эллина, ни иудея, ни скифа" звучали бы в их устах настолько пронзительно фальшиво, что они к ним не прибегали. Зато другие продолжали гнуть свою линию на формирование этно-православно-русской госидеологии, активно используя миф о тотальной русофобии и прочие заготовки романтического консерватизма. Они понимали, что идеологически обеспечить существование русского национального государства они смогут, но даже не представляют, как создать надэтническую интегрирующую доктрину. И действительно, идеи всеобщего правового равенства, единой свободы или справедливости глубоко им чужды.
Но к сожалению, эти идеи чужды и многим противникам режима. Давно забыт июль 2006 года, когда на конференции коалиции "Другая Россия" Ампилов аплодировал Ясину, ровно за два года предрекшему жестокий экономический кризис в нашей стране. Как можно думать о создании объединенной оппозиции, если даже среди руководства Национальной ассамблеи в отношении оппонентов уже не скрывают выпадов против "либерастов" и "толерастов".
Гарри Кимович приводит в пример актуальных проблем для обсуждения гипотетическим объединением оппозиционеров следующие предложенные мною темы: а) как решать проблему нарастающего размежевания народов Российской Федерации и б) как противостоять фашизации. Но часть оппозиции уже заявила, что должна быть выделена территория Русской республики. Более того, "профессионально" работающее "ядро" конституционной комиссии Национальной ассамблеи РФ, единогласно отвергнув мои соображения о том, что реализация их инициатив — самый простой способ спровоцировать развал страны, предложила отменить национально-государственные единицы в составе Федерации, разрешив меньшинствам лишь создание этнических резерваций внутри губерний .
Многие люди, искренне считающие себя радикальными оппозиционерами и сторонниками прямой демократии, полагают разговоры об угрозе фашизации клеветой на русский народ. Делягин и его единомышленники — казалось бы, ближайшие соседи демократического движения на левом фланге — ввели в широкий оборот понятие "либеральные фашисты", имея ввиду именно оппозиционных путинизму либералов-западников. Партия сторонников Эдуарда Вениаминовича, назвавшись "Другая Россия", окончательно перестала изображать "юных сахаровцев" и в процессе политического рекрутинга обратила свои ищущие взоры на Манежную площадь.
Поэтому мне совершенно непонятно, как может нынешняя российская внесистемная оппозиция вместе обсуждать какие-либо глобальные проблемы, если одна ее часть считает "зарей новой надежды" то, что другая полагает смертельной угрозой и для себя, и для страны.
Трещина "революционного" раскола прошла не только между Рыклиным и Радзиховским. Ветвясь, она раскалывает и ряды сторонников демократического движения. Все мощнее проявляется радикальный полюс, для которого власти — это монолитный абсолютный враг, компромисс — предательство, а любая массовая акция — способ надрессировать умеренных "попутчиков" для участия в акциях гражданского неповиновения.
Чем быстрее Россия скользит к новой революции, тем четче обозначается глубинный раскол среди участников освободительного (от путинизма) движения.
Одни хотят (наконец-то) создать в России апробированные на Западе демократические институты. Они отдают себе отчет в том, что "нормальная", "цивилизованная" жизнь здесь будет налаживаться только спустя многие десятилетия после перехода к представительной демократии — за счет беспринципной грызни продажных партий, свального греха лживых телеканалов и заказных стачек мафиизированных профсоюзов. Другие хотят скачка в утопию — идеальных законов, ультрадемократических конституций, сверхсправедливых порядков. Все ожесточеннее полемика и все глубже раскол между реалистами и утопистами.
Впрочем, утописты скажут: реалисты "слили" все завоевания Четвертой русской революции, растранжирили не только моральный капитал младореформаторов и шестидесятников, но и все усилия поколений самоотверженных борцов с тоталитаризмом, равно белых и красных…
Ни в Тунисе, ни в Египте, ни в Ливии, ни в Йемене нет такого глубокого, по сути, цивилизационного раскола между революционерами. Конечно, есть принципиальные расхождения между исламистами и светскими демократами правозащитного направления, между консерваторами и сторонниками социал-демократии. Но все одни едины в необходимости сохранения единства страны, развития парламентской демократии, современной системы права… Поэтому там сравнительно быстро удалось объединить основные течения протестующих. Кроме того, там есть культура выстраивания коалиции. А это сложнейшее искусство. Даже сравнительно идейно гомогенным оппозициям, находящимся под сильным давлением — белорусской и грузинской, — объединиться и сформировать "теневое правительство" так и не удалось, хотя у каждой из них была огромная поддержка интеллектуалов, уважаемых экспертов в самых разных областях.
К сожалению, в отечественной социальной культуре стремление к равноправному союзу воспринимается как готовность к капитуляции.
Более "умные" соглашаются на коалиции, скрытно считая ее возможностью использовать "простодушных" партнеров "как лохов", как дополнительный ресурс. В 2007 году Лимонов, играя на массовом сочувствии к своим репрессированным товарищам по партии, использовал либералов для позитивного ребрендинга национал-большевизма. Когда ему не удался пиар-проект создания альтернативного парламента, он отряс со своих штиблет прах Национальной ассамблеи и целый год "катался" по Триумфальной площади на доверчивых правозащитниках и пылких либералах. Это называлось "Стратегия-31".
Сейчас "Армия воли народа", незаконно запрещенная судом за призыв к проведению конституционного референдума "О суде народа" (абсолютно антиправовая идея превращения всех избирателей в членов чрезвычайного трибунала над бывшими депутатами и президентом), лукаво призывает Национальную ассамблею стать оргкомитетом того же самого референдума. Перед этим та же "АВН" пыталась использовать Ассамблею как лобби представлений Юрия Мухина о событиях в Катыни.
У нас еще не так плохо, чтобы найти возможность объединения. Консолидироваться просто, когда тиран бросает на народ танки и всех объединяет простая формула: палачей к ответу, долой диктатуру, даешь свободные выборы.
В России еще нет понимания, что общая платформа — это общий приемлемый минимум,
а не среднее арифметическое программ Илларионова и Пригарина. Плюс джентльменское соглашение остановить взаимные нападки и дискредитацию доктрин участников коалиции. Именно так создавались удачные варианты коалиций, например, "Народные фронты" во Франции и Испании в 1935–1936 годах, антигитлеровское подполье в Европе. В таких альянсах было много лицемерия, но во имя высшей цели — защиты республики — либералы приглушали свои антисталинские инвективы, а коммунисты забывали свои подзаборные выражения типа "социал-фашисты" и "империалистические марионетки".
Существующий зазор, в том числе созданный медведевской "оттепелью" (то есть тремя годами возможности слабозавуалированной критики положения в стране и партии власти) дал возможность быстро пройти зону базового согласия — необходимость основных "буржуазно-демократических свобод". А дальше сразу началась область выбора стратегической перспективы развития страны. И во весь рост стала проблема ценностного раскола России на глубоком цивилизационном уровне. Поскольку на преодоление его уйдут десятилетия, если не века, то надо пойти проще — попытаться создать "теневые магистраты", в том числе с участием оппозиционных депутатов регионального и местного уровня, поскольку на локальном уровне объединяться легче — цивилизационный раскол при спорах о справедливых тарифах ЖКХ "не включается". И а тем временем создать "теневую фракцию", но не делать игрушечного "альтернативного" парламента, а попытаться создать оппозиционную платформу "по-советски" — собрать наказы от разных социальных групп.
Гапоновская провокация
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=4DDDD981D9EF0
26-05-2011 (08:44)
Патриарх Кирилл не станет отпевать павших в борьбе с нынешним режимом
На днях глава РПЦ, выступая с речью на Бутовском полигоне, четко выразил свою позицию по отношению к жертвам советского режима, отделив репрессированных Сталиным революционеров, от верующих — жертв НКВД.
День Собора новомучеников, пострадавших в Бутове, празднуется ежегодно на четвертую субботу после Пасхи. В этом году он пришелся на 21 мая. По традиции в праздновании принял участие патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Он, по сообщению пресс-службы, возглавил служение божественной литургии под открытым небом вблизи храма Новомучеников и исповедников российских, а также совершил литию об упокоении приснопоминаемых рабов Божиих, "за веру и правду в годы лихолетия мученическую кончину претерпевших", и вознес молитвы к святым российским новомученикам и исповедникам.
Вот, что сказал патриарх: "…В этот день, когда мы по традиции собираемся на Бутовском полигоне, на месте мученической кончины множества наших соотечественников… всех тех, кто сегодня находится здесь… о безвинно убиенных, умученных на сем месте, а также и обращается к ним с молитвой о ходатайстве за землю нашу и за Церковь нашу... И тогда Господь одной фразой, несколькими словами открывает глубочайший смысл того, что есть свобода: "Всякий делающий грех есть раб греха".
Наверное, трудно было уразуметь слушавшим Спасителя смысл того, что Он сказал. Но мы, живущие в XXI веке, даже если совсем незнакомы с историей, хорошо знаем одно: стремление к свободе — в том виде, как это чаще всего предлагают нам те, кто не связывает свое слово со словом Божиим;
призывы бороться и жизнь свою отдавать за свободу чаще всего заканчиваются рабством…
Ну, а если людей увлекают на путь борьбы исключительно для того, чтобы освободиться от внешних стесняющих обстоятельств, но не обращаются при этом к душе человека, то такой поиск свободы, тем более такая борьба за свободу ведется вне истины, и человек становится легкой добычей заблуждений. Разве не под знаком борьбы за свободу Отечество наше было ввергнуто в пучину кровопролитной гражданской войны? Сколько неповинных людей было убито только потому, что кто-то считал, что, убивая своих братьев и сестер, он обеспечит свободу себе и, может быть, своим детям! Но разве такая борьба могла обернуться подлинной свободой? И завершилось все страшным террором, когда и тех, кто боролся за мнимую свободу, убивали и истязали.
Из всего этого огромного числа людей, что были убиты в годы террора, мы особым образом прославляем тех, кто погиб за веру, потому что их жизнь соответствовала тому, к чему призывает нас Господь: "Познайте истину, и истина сделает вас свободными". Они боролись за то, чтобы сохранить истину Божию, и погибли. Поэтому, празднуя память святых новомучеников… празднуем память тех, кто сохранил верность истине и через это остался свободным от самых страшных и тяжких внешних обстоятельств жизни. Прославление Церковью нашей святых новомучеников… является свидетельством их победы над мучителями, верности их жизненной позиции, их взглядов на истину и свободу".
Внешне все это красиво: не надо идти против власти, так как это может привести только к революционным потрясениям и кровавым гражданским конфликтам. Сразу на память приходят недавние примеры: Тунис, Египет, Ливия, Йемен, Бахрейн… Сидели бы товарищи арабы, помалкивали, и не было бы никакого кровопролития.
Выступление Кирилла направлено не только на критику революционеров 1905 и 1917 годов, посмевших выступить против православного самодержавия или против консервативных устоев общества, а потом попавших под каток Большого террора.
Это и выпад против тех, кто зовет на борьбу с "престолонаследием и тандемократией" сегодня. Ибо они хотят "греховной" "внешней" свободы.
Зануды могут прицепиться к словам московского владыки и спросить, считает ли патриархия грехом пролитие крови "братьев и сестер" при защите самодержавия или консервативных устоев ("Белого дела")? И если да, то почему канонизирован гражданин Н. А. Романов? Почему церковь так торжественно служила при перезахоронении генерала Деникина? Возможно, что Деникин и его армия в итоге пролили меньше крови, чем Троцкий и его армия. Но масштаб кровопролития сопоставим.
Не будем вести философский спор, оправдан ли перед лицом православной церкви вооруженный борец с радикалами-утопистами. Обратимся к тексту, который имеет для чад РПЦ (МП) куда больший авторитет, чем выступление патриарха, и к тому же был составлен при огромном личном участии самого Кирилла, еще когда он был Смоленским митрополитом и возглавлял патриарший отдел внешних церковных сношений (ОВЦС). Это Основы социальной концепции Русской православной церкви, принятые Освященным архиерейским собором РПЦ 15 августа 2000 года.
В разделе III читаем: "Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению".
Смысл такой: если в стране воцаряется столь лютый режим (в обыденном понимании "фашистский", а в церковном — "сатанинский", "антихристовый"), что на него не действуют никакие "просьбы о диалоге", он надежно защищен от использования демократических институтов, плевать хотел как на свое, так и международное общественное мнение, то руководству церкви дозволено призвать церковный народ к ненасильственному гражданскому неповиновению. Иными словами, к мирной революции… Только ведь антихристовый режим на такие "марши несогласных" ответит пулями — демонстрантов будут косить пулеметы карателей, а "смутьянов" после зверских пыток будут ставить к стенке.
Но, в конечном счете, народ, как всегда, победит извергов. Неужели в победный час Моспатриархия откажется помянуть как мучеников жертв "сатанинского режима", поднявшихся на борьбу по ее же призыву? Ведь они пали за "внешнюю" свободу — за диалог между гражданским обществом и властью, за механизмы народовластия…
Тогда получается настоящая гапоновская провокация.
Церковная доктрина призывает православных к мирному восстанию против фашистского/антихристового режима, но патриарх заранее отказывает павшим в этой борьбе в почитании, называет их "рабами греха".
Значит ли это, что, с точки зрения патриарха Кирилла, "рабами греха" были участники Антифашистского сопротивления, Белого движения, а также жертвы самодержавия, отпетые всем петроградским православным духовенством на Марсовом поле в марте 1917 года?
В защиту оппортунистов
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=4E36D2D03ABF9
02-08-2011 (10:52)
Демократическая оппозиция убережет Россию от кровавой революции
Судьбу России после неизбежной революции определит оппозиция Платон Леонидович Лебедев оставлен в колонии. Это знак и того, что наш Дрейфус — Михаил Борисович Ходорковский не должен ждать ничего хорошего. Подлая и трусливая власть старательно попыталась сымитировать грозную неприступность. "Пятоимперец" Проханов, пытаясь удержать Кремль от уступок Западу, либералам и здравому смыслу, предрекал: выпустите Лебедева — отдадите Сибирь Америке…
Проявив непреклонность, гордым представителям нашего возлюбленного отечества теперь предстоит объяснять городу и миру, что Лебедева не отпустили, потому что то ли он взял не те штаны, то ли у него взяли штаны и что он потерял казенные тапочки… Особенно на сохранность лагерного х/б будут напирать в ответ на упреки в организации взрыва у американского посольства в Тбилиси.
Платон Леонидович Лебедев оставлен в колонии. Врата Пятой русской революции широко распахнуты. Трогательные надежды прогрессистов, что Путин будет убран в ходе дворцового переворота и Медведев, перехвативший власть с помощью нелегитимных механизмов административного ресурса, начнет эпоху либеральных реформ, очередную российскую оттепель, развеяны и посему подвергаются жестоким насмешкам.
Демонстративная тупая упертость властей указывает на то, что, скорее всего, в ней будет неизбежный элемент насилия. Если случится чудо, число жертв ограничится десятками, а разрастание революции не выльется в массовый террор. Если не случится чуда, произойдет "социальная "Фукусима".
Есть события, включающие неразрывную причинно-следственную цепочку: штурм Бастилии, расстрел демонстрантов в январе 1905 года в Петербурге и в январе 1991 года в Вильнюсе. После Агадирского кризиса в июне 1911 года начала общеевропейской войны с трудом, но избежали. Однако после обстрела императорско-королевской артиллерией Белграда 28 июля 1914 года сдержать ее было уже невозможно…
Революцию почти никто не хочет, особенно интеллигенция — "производители смыслов". Но у нее больше нет доводов против революции, кроме лозунга тайного советника и имперского кавалера фон Гете: "Несправедливость лучше, чем беспорядок". Как показывает практика, никакой сдерживающей силой такой лозунг не обладает. Сдерживает революцию убежденность интеллигенции в возможности проведения "давно назревших необходимых реформ".
Когда нет ни реформ, ни убежденности, остаются только "обывательские" доводы в духе аверченского "Кому это мешало"
(созерцая на банке шестинулевый курс и тоскливо вспоминая 40 рупчиков за евро).
После выхода нашумевшего призыва либеральной интеллигенции к Медведеву объявить себя кандидатом на второй срок подписанты подверглись уничижающей критике, в том числе со стороны таких уважаемых деятелей интеллектуальной оппозиции, как Сергей Ковалев и Андрей Пионтковский, тонко издевающийся над "валькириями".
Но ведь очевидно, что существует жанр обращения к власть имущим. В сентябре 1973 года на фоне всемирной истерии по поводу чилийского переворота Галич, Максимов и Сахаров, отчаянно пытаясь спасти поэта Пабло Неруду, дали телеграмму Пиночету, в которой не только не заклеймили хунту, но процитировали лозунг путчистов про "эпоху возрождения и консолидации Чили". Раскритикованное обращение содержало уже почти мольбу освободить Ходорковского и Лебедева через удобный механизм УДО. Как и положено жанру верноподданических обращений, оно содержало умышленные недомолвки, туманности и ритуальный выпад в адрес слишком радикальных оппозиционеров. Так, в ноябре 1987 года в "Московских новостях" будущий кумир либералов Гавриил Попов, призывая Горбачева к реформам, наравне с апологетами застоя причислял к врагам перестройки и "левого радикала" Ельцина. Когда в декабре 1916-го почти все великие князья писали письмо своему племяннику Николаю, требуя удалить Распутина, они были очень вежливы и только через три месяца, после безумного императорского указа о роспуске Думы, вышли к Таврическому дворцу с красными бантами. Причина зимнего кризиса 1916–1917 годов была в том, что канонизированная ныне супруга будущего страстотерпца требовала от него: "Возьми кнут, будь, как Иоанн Грозный". Завершилось это тем, что в июле 1918-го от рук большевиков погибли почти все: и те, кто толкал царя на авантюры, и те, кто его сдерживал, и их семьи, и их окружение… Утешит ли нас то, что еще через девяносто лет расстрелянных реабилитировали?
Я призываю радикальных оппозиционеров из либерального стана не судить так строго своих более умеренных коллег.
На память мне приходит шолом-алейхемовская притча, как престарелый раввин все надоедал богачу просьбами пожертвовать на бедняков. Обозленный нувориш дал раввину пощечину и услышал в ответ: "Это вы мне, а что моим беднякам?"
Политзаключенные — заложники власти. Власть всегда имеет возможность шантажировать оппозицию (или/и Запад) тем, что может отпустить или еще добавить…
Но через какое-то время у гражданского общества появляется еврейское отношение к террористам — переговоров с ними не ведут, а по заложникам кадиш читают заранее…
Наступила эпоха ясности. Нет смысла полемизировать с властью или писать ей челобитные. Отныне в ее адрес будут идти только инвективы — напыщенные, сдержанно-ироничные или гневно-истеричные. В тот момент, когда автор путинизма Павловский стал обличать режим с горьким сарказмом Каспарова, стало понятно, что обратный отсчет режиму идет полным ходом и никакое создание федеральных антиэкстремистских комиссий с Нургалиевым во главе и с участием министров спорта и культуры положение не изменит.
Содержательную полемику имеет смысл вести только с другими оппозиционерами.
Сейчас главное — перетянуть на сторону тех, кто готов выступить с позиции европейских ценностей: либералов, социал-демократов, анархистов… Нет смысла спорить с защитниками путинизма — они обречены в исторической перспективе.
Оппонентами являются необольшевики, отрицающие западные гуманистические персоналистские ценности, и чем больше людей к началу общего кризиса системы будут сторонниками "европейского вектора" развития страны, тем больше шансов на относительно умеренный сценарий революционных событий. Поэтому сейчас самое важное — это аргументированный спор с националистами, с необольшевиками и неопостсталинистами и т. п., консолидация мощной общественной коалиции за демократические преобразования.
Чем больше демократы завоюют поддержки сейчас, тем меньше риска, что будущая революция соскользнет на якобинские рельсы.
Поэтому острие полемики сейчас должно быть направлено на разоблачение тоталитарного крыла оппозиции, несмотря на весь его романтический героизм, а не на умеренных оппозиционеров, использующих все шансы, чтобы спасти людей от людоедов. Потому что эти умеренные — будущие союзники по антибольшевистскому (антиякобинскому) фронту.
У вождей революции должна быть и педаль газа (воля достичь нужных рубежей преобразований и мобилизовать для этого социальную коалицию), и педаль тормоза (понять, где эскалация перемен должна быть остановлена перед срывом в утопию, и постараться лишь создать условия, чтобы остальные демократические преобразования смогли органично вырасти сами, опираясь на созданные революцией институциональные гарантии).
Инстинктивная интеллектуальная деятельность
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=49887513ED2D1
22-08-2011 (13:38)
Победа над ГКЧП не привела к торжеству либеральных идей
Цитата:
Здесь вообще нет никакой социальной деятельности, кроме инстинктивной.
А. и Б. Стругацкие, "Хищные вещи века"
|
В вышедшей почти полвека назад повести "Хищные вещи века" братья Стругацкие, описывая жизнь купающегося в изобилии небольшого западноевропейского курортного городка в будущем (фактически именно в наши дни), именно так определили психологическое состояние его обитателей, смачно вкушающих плоды прогресса после веков бурной истории. С мещаноборческих позиций шестидесятнической интеллигенции фантасты критиковали Запад, уже стремительно несущийся к "майской революции" 1968 года, но на самом деле предугадали махровый расцвет путинизма. Что неудивительно: капитализм мэтры знали по зарубежной прогрессивной литературе и кинематографу, зато грезы об аполитическом потребительском рае в начале шестидесятых в сознании советской образованщины явно становились единственной значимой альтернативной казенному космокоммунистическому романтизму. И они вступили в полемику с будущим злом, поскольку, подобно всем левым романтикам XX века, считали именно "сытое мещанство" главным источником фашизма.
В современной России с потребительством все очень неровно, но зато наилучшие условия для идеологического гурманства.
Поэтому сложилась ситуация, "зеркальная" по отношению к ароматно разлагающемуся (помните знаменитый рассказ парторга о поездке во Францию? "Капитализм стремительно загнивает, но запах!!!") "городу дураков" Аркадия и Бориса Натановичей. Если экономическая (борьба за сохранение и увеличение собственности) и социальная (карьера и борьба за доминирование в референтной группе) деятельности вынужденно носят глубоко рациональный характер, то в плане идеологических предпочтений общество позволяет себе быть совершенно безответственным, сладостно увлекаясь возможностью следовать исключительно подсознательным влечениям и инстинктивным порывам. Так избалованный подросток рабски следует за всплесками своих гормонов, чередуя стремления к похоти и насилию.
Когда постсоветский народ, постсоветский обыватель, постсоветская богема и постсоветские интеллектуалы массово выражают сочувствие ГКЧП, то это совершенно не значит, что они мечтают вернуться в дружные ряды аскетических строителей коммунизма или привержены дружбе народов. Напротив,
они хотят, сохранив все нынешние потребительские свободы, включая неограниченную свободу идеологического потребления, присоединить к ним права имперцев.
Ездить на "Тойоте", но приезжать в Таллинн или Варшаву, как хозяева; мотаться в Париж, Лондон и Нью-Йорк ("по делам на два дня" — как хохотали над этой репризой Жванецкого 30 лет назад), но чувствовать себя эмиссарами ощетинившейся ракетами сверхдержавы и т. д. и т. п. Можно представить, как в конце тридцатых годов вдруг помешавшийся на австро-венгерской имперской ностальгии богатый чех, владелец бывшей австрийской фабрики, воображает: вот он приезжает в словенский курорт на Адриатическое побережье, но не интуристом, а хозяином державы, наведывающимся в имперскую провинцию. Весь нынешний истеблишмент, в первую очередь правящие олигархо-силовики, но также лидеры КПРФ и ЛДПР, всем обязаны поражению ГКЧП.
Все, кто знает про себя, что сам никогда не вышел бы безоружным против танков, с траков которых еще не смыта кровь тбилисцев, бакинцев и вильнюсцев, теперь плюют на память о том чуде бескровной победы, о звездном часе России.
И именно понимание всего этого насыщает проклятия Августовским дням такой мелкотравчатой злобой.
Но не менее странны и заклинания из радикально оппозиционного стана. Те, кто сегодня утверждает, что между планами ГКЧП и итогами правления Ельцина нет разницы, такие же зашоренные идеологические сектанты, как и деятели германской компартии, тупо повторяющие шпаргалки Коминтерна о социал-фашизме и об отсутствии разницы между Гитлером и социал-демократическими министрами Веймарской республики. Но немецкие коммунисты искупили свой исторический грех в подвалах гестапо и Лубянки. Эти же наслаждаются безнаказанностью. Победа над Гитлером в ноябре 1923 года дала Германии 9 лет на предотвращение нацизма. Шанс был упущен, но времени было достаточно. Победа над ГКЧП дала России 9 лет на создание национальной рыночной демократии. То, что в результате победила проимперская авторитарная номенклатура и ее чекистско-опричная верхушка, — страшное поражение российских либералов-западников. Но, возможно, не окончательное.
Выводить путинизм из решений осени 1991 года (президентская республика, суверенная Россия и стремительный переход к рынку) — такой же сомнительный риторический прием, как, например, представлять гитлеризм неизбежным следствием Ноябрьской революции или ленинизм — единственно возможным следствием отречения Николая II.
Крах фашистского движения во Франции в 1934 году, когда поумневший от своего германского краха Коминтерн благословил Народный фронт, или стремительный крах ГКЧП — самые наглядные примеры исторической вариативности. Полезно вспомнить, что вплоть до утра 21 августа 1991 года почти все политологи и публицисты неминуемо предрекали неизбежное торжество фашизоидного антигорбачевского мятежа или безумное кровопролитие в результате грядущей Антикоммунистической революции в России. И у них была масса исторических и психологических доводов в обоснование своей правоты.
То же относится к переживаниям о "нечестной победе" Ельцина в июле 1996 года. Просто те, кто сейчас сетует на осквернение девственной чистоты народовластия применением современных политтехнологий, старательно забыли и митинговый рык Зюганова о спасении страны от "деятелей с нерусскими лицами", и то, как они тайно радовались, что остается Ельцин и им отпущены еще годы на безответственные политические игры, на водопады вольнолюбивой риторики… И еще они забыли, что Зюганов был тогда принципиально неизбираем на пост президента, ибо всех, хоть как-то приспособившихся к новой реальности, он ухитрился напугать перспективой "обратной революции", а создать широкую коалицию за счет подтягивания умеренных противников Ельцина (Лебедя, Лужкова) не сумел и не пытался. Но если не Геннадий Андреевич, то, естественно, Борис Николаевич. Так что та победа была честной и с точки зрения принципов демократии. Например, Ле Пэн никак не мог стать президентом современной Франции, хотя дружная паническая травля его французскими медиа выглядела не очень красиво с точки зрения эталонов журналисткой этики.
Совершенной политической глупостью является отвязная травля со стороны радикально-либеральной оппозиции умеренных либеральных противников путинизма. Если идет бой, то в битве надо радоваться каждому новому союзнику. Демократам 1989–1990 годов не приходило в голову сосредотачивать пропагандистский огонь на Александре Яковлеве и Эдуарде Шеварднадзе, несмотря на то, что те поддерживали Горбачева даже в самый разгар его борьбы с Ельциным и разрабатывали планы реформ, исходя из максимально возможного сохранения основ системы. Время для полемики с ними настало только в ноябре — декабре 1991 года, когда был сокрушен общий враг — реакционное крыло КПСС, вошедшее в историю как "гэкачеписты". Если бы Муссолини летом 1943 года объявил войну Гитлеру, то газеты антигитлеровской коалиции должны были хором писать о прогрессивном характере итальянского фашизма, о его умеренности и гуманности, а не напоминать дуче каждый раз, что именно он стал гуру для фюрера. Англоамериканская пресса совершенно правильно с июня 1941 года перестала писать об агрессивности, коварстве и жестокости Сталина. И совершенно правильно в марте 1946 года вновь вспомнила об этих чертах кремлевского тирана и его зловещего режима. Лицемерие в обоих случаях спасало жизни сотен тысяч солдат и мирных людей.
Напоследок. Мне очень не нравится атака "золотых перьев" партии "Яблоко" на лидеров Партии народной свободы. Если не действует принцип "водяного перемирия" или этология "Книги джунглей" ("Мы одной крови — ты и я"), так давайте вспомним знаменитое отечественное: "Братва, не стреляйте друг в друга" (ну, не с мусорами же быть).
Незарегистрированная Партия народной свободы не является соперником зарегистрированной партии Явлинского — Митрохина на выборах. Надеюсь, что вожди и идеологи Объединенной демократической партии понимают, что ее стратегический противник — путин-фронт, а тактические конкуренты за симпатию левых и правых антиединороссов — партии Миронова и Прохорова. Сосредотачивая огонь на внесистемной либеральной оппозиции, системная либеральная оппозиция только встраивается в общий строй кремлевских расстрельщиков.
*138. Выставка «Психиатрия: индустрия смерти» стала выездным правозащитным центром для пермяков
Комбинированный вид
