*3511. Эпикуреизм

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/tutoria...1-epikurejstvo
Позднее учение киренской школы было преобразовано философом начала III в. Эпикуром, от которого и ведет начало философия, получившая название эпикуреизма и имевшая многочисленных последователей и в Греции, и в Риме в течение нескольких столетий. Выводя всю вселенную из случайного сцепления атомов, Эпикур не отрицал существования богов, но думал, что, избавленные от вмешательства в дела мира и людей, они ведут блаженную жизнь в полной свободе от каких бы то ни было мучительных, нарушающих бесстрастное спокойствие положений. Такое же блаженство, по Эпикуру, есть и высшая цель жизни человека. Но он все‑таки отдавал предпочтение духовным наслаждениям над телесными, как более прочным и чистым, и проповедовал, что лучшие пути к счастью – мудрость и добродетель. Сам он притом отличался благородством характера и добрым расположением к людям, хотя в общем его учение было эгоистично, потому что целью жизни ставилось в нем лишь собственное счастье отдельного лица. Впоследствии многие последователи Эпикура понимали и толковали его учение в смысле грубого материализма, т.е. погони за одними чувственными наслаждениями, чем создали всей своей школе очень дурную славу.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...vaniya-epikura
I. Существо блаженное и бессмертное ни само забот не имеет, ни другим не доставляет, а поэтому не подвержено ни гневу, ни благоволению: все подобное свойственно слабым. (В других местах он говорит, что боги познаваемы разумом, одни – существуя в виде чисел, другие – в подобии формы, человекообразно возникая из непрерывного истечения подобных видностей, направленного в одно место.)

II. Смерть для нас ничто: что разложилось, то нечувствительно, а что нечувствительно, то для нас ничто.

III. Предел величины наслаждений есть устранение всякой боли. Где есть наслаждение и пока оно есть, там нет ни боли, ни страдания, ни того и другого вместе.

IV. Непрерывная боль для плоти недолговременна. В наивысшей степени она длится кратчайшее время; в степени, лишь превышающей телесное наслаждение, – немногие дни; а затяжные немощи доставляют плоти больше наслаждения, чем боли.

V. Нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно; и нельзя жить разумно, хорошо и праведно, не живя сладко. У кого чего-нибудь недостает, чтобы жить разумно, хорошо и праведно, тот не может жить сладко.

VI. Чтобы жить в безопасности от людей, любые средства представляют собой естественные блага.

VII. Некоторые хотят стать знаменитыми и быть на виду у людей, надеясь этим приобрести безопасность от людей. Если жизнь их действительно безопасна, значит, они достигли естественного блага; если не безопасна – значит, они так и не достигли того, к чему по природному побуждению стремились с самого начала.

VIII. Никакое наслаждение само по себе не есть зло; но средства достижения иных наслаждений доставляют куда больше хлопот, чем наслаждений.

IX. Если бы всякое наслаждение сгущалось и со временем охватывало весь наш состав или хотя бы главнейшие части нашей природы, то между наслаждениями утратились бы различия.

X. Если бы то, что услаждает распутников, рассеивало страхи ума относительно небесных явлений, смерти, страданий, а также научало бы пределу желаний, то распутники не заслуживали бы никакого порицания, потому что к ним отовсюду стекались бы наслаждения и ниоткуда – боль и страдание, в которых заключается зло.

XI. Если бы нас не смущали подозрения, не имеют ли к нам какого отношения небесные явления или смерть, и если бы не смущало неведение пределов страданий и желаний, то нам незачем было бы даже изучать природу.

XII. Нельзя рассеивать страх о самом главном, не постигнув природы Вселенной и подозревая, будто в баснях что-то все-таки есть. Поэтому чистого наслаждения нельзя получить без изучения природы.

XIII. Бесполезно добиваться безопасности меж людей, если сохранять опасения о том, что в небе, под землей и вообще в бесконечности.

XIV. Безопасность от людей до некоторой степени достигается с помощью богатства и силы, на которую можно опереться, вполне же – только с помощью покоя и удаления от толпы.

XV. Богатство, требуемое природой, ограниченно и легко достижимо; а богатство, требуемое праздными мнениями, простирается до бесконечности.

XVI. Случай мало имеет отношения к мудрому: все самое большое и главное устроил для него разум, как устраивает и будет устраивать во все время его жизни.

XVII. Кто праведен, в том меньше всего тревоги, кто неправеден, тот полон самой великой тревоги.

XVIII. Наслаждение плоти не увеличивается, а только разнообразится, если устранить боль от недостатка. Наслаждение же мысли достигает предела в размышлении о тех и таких вещах, которые прежде доставляли мыслям наибольший страх.

XIX. Бесконечное время и конечное время содержат равное наслаждение, если мерить его пределы разумом.

XX. Для плоти пределы наслаждения бесконечны, и время для такого наслаждения нужно бесконечное. А мысль, постигнув пределы и конечную цель плоти и рассеяв страхи перед вечностью, этим самым уже приводит к совершенной жизни и в бесконечном времени не нуждается. При этом мысль ни наслаждений не чуждается, ни при исходе из жизни не ведет себя так, будто ей чего-то еще не хватило для счастья.

XXI. Кто знает пределы жизни, тот знает, как легко избыть боль от недостатка, сделав этим жизнь совершенною; поэтому он вовсе не нуждается в действиях, влекущих за собою борьбу.

XXII. Нужно держать в виду действительную цель жизнии полную очевидность, по которой мерятся мнения, – иначе все будет полно сомнения и беспорядка.

XXIII. Если ты оспариваешь все ощущения до единого, тебе не на что будет сослаться даже когда ты судишь, что такие-то из них ложны.

XXIV. Если ты попросту отбрасываешь какое-нибудь ощущение, не делая различия между мнением, еще ожидающим подтверждения, и тем, что уже дано тебе ощущением, претерпеванием и всяким образным броском мысли, то этим праздным мнением ты приведешь в беспорядок и все остальные чувства, так что останешься без всякого критерия. Если же ты, напротив, станешь без разбору утверждать и то, что еще ожидает его, то и тут не избежишь ошибки, потому что так и останешься в сомнении при всяком суждении о том, что правильно и что неправильно.

XXV. Если ты не будешь всякий раз сводить каждое действие к естественной конечной цели, а будешь и в предпочтении и в избегании отклоняться к чему-нибудь иному, то поступки твои не будут соответствовать словам.

XXVI. Все желания, неудовлетворение которых не ведет к боли, не являются необходимыми: побуждение к ним легко рассеять, представив предмет желания трудно достижимым или вредоносным.

XXVII. Из всего, что дает мудрость для счастья всей жизни, величайшее – это обретение дружбы.

XXVIII. То же самое убеждение, которое внушило нам бодрость, что зло не вечно и не длительно, усмотрело и то, что в наших ограниченных обстоятельствах дружба надежнее всего.

XXIX. Желания бывают: одни – естественные и необходимые; другие – естественные, но не необходимые; третьи – не естественные и не необходимые, а порождаемые праздными мнениями. (Естественными и необходимыми желаниями Эпикур считает те, которые избавляют от страданий, например, питье при жажде; естественными, но не необходимыми – те, которые только разнообразят наслаждение, но не снимают страдания, например, роскошный стол; не естественными и не необходимыми – например, венки и почетные статуи.)

XXX. Естественные желания, неудовлетворение которых не ведет к боли, но в которых есть напряженное стремление, происходят от праздных мнений; и если они рассеиваются с трудом, то это не из-за естественности их, а из-за человеческого праздномыслия.

XXXI. Естественное право есть договор о пользе, цель которого не причинять и не терпеть вреда.

XXXII. По отношению к тем животным, которые не могут заключать договоры, чтобы не причинять и не терпеть вреда, нет ни справедливости, ни несправедливости, – точно так же, как и по отношению к тем народам, которые не могут или не хотят заключать договоры, чтобы не причинять и не терпеть вреда.

XXXIII. Справедливость не существует сама по себе; это – договор о том, чтобы не причинять и не терпеть вреда, заключенный при общении людей и всегда применительно к тем местам, где он заключается.

XXXIV. Несправедливость не есть зло само по себе; это – страх от подозрения, что человек не остается скрытым от тех, кто карает за такие его действия.

XXXV. Кто тайно делает что-нибудь, о чем у людей есть договор, чтобы не причинять и не терпеть вреда, тот не может быть уверен, что останется скрытым, хотя бы до сих пор это ему удавалось десять тысяч раз: ведь неизвестно, удастся ли ему остаться скрытым до самой смерти.

XXXVI. В целом справедливость для всех одна и та же, поскольку она есть польза во взаимном общении людей; но в применении к особенностям места и обстоятельств справедливость не бывает для всех одна и та же.

XXXVII. Из тех действий, которые закон признает справедливыми, действительно справедливо только то, польза чего подтверждается нуждами человеческого общения, будет ли оно одинаково для всех или нет. А если кто издаст закон, от которого не окажется пользы в человеческом общении, такой закон по природе уже будет несправедлив. И если даже польза, содержащаяся в справедливости, теряется и лишь на некоторое время соответствует нашему о ней предвосхищению, то в течение этого времени она все же будет оставаться справедливостью, – по крайней мере для тех, кто смотрит на существо дела и не смущается пустыми словами.

XXXVIII. Где без всякой перемены обстоятельств оказывается, что законы, считающиеся справедливыми, влекут следствия, не соответствующие нашему предвосхищению о справедливости, там они и не были справедливы. Где с переменой обстоятельств ранее установленная справедливость оказывается бесполезной, там она была справедливой, пока приносила пользу в общении сограждан, а потом перестала быть справедливой, перестав приносить пользу.

XXXIX. Кто лучше всего умеет устроиться против страха внешних обстоятельств, тот сделает, что можно, близким себе, а чего нельзя, то по крайней мере не враждебным, а где и это невозможно, там держится в стороне и отдаляется, насколько это выгодно.

XL. Кто смог достичь полной безопасности от соседей, те, полагаясь на нее с уверенностью, живут друг с другом в наибольшем удовольствии и, насладившись самой полной близостью, не оплакивают, словно жалея, того, кто умирает раньше других.

[Новая философская энциклопедия]

http://www.iph.ras.ru/elib/0972.html
ДИОГЕН (Διογένης) из Эноанды (Ликия, М.Азия) (1-я пол. 2 в.) – греческий философ, последователь Эпикура. О нем известно по уникальному прижизненному тексту, который Диоген приказал выбить на стенах портика, стоявшего на главной площади Эноанды (открыт в кон. 19 в.); этот текст – важнейший источник сведений об эпикуреизме первых веков н.э. В надписи, достигавшей более 50 м в длину, Диоген прославлял Эпикура и излагал основные положения его этики и физики; в ней приводились отрывки из «Главных мыслей» Эпикура, его избранные изречения, письмо к Антипатру о множественности миров, письмо к матери, а также сочинение о «золотом веке», вероятно, написанное самим Диогеном. В надписи упоминаются Фалес, Анаксимен, Гераклит, Демокрит, Протагор, Сократ, Аристипп, Платон, Аристотель, Диагор. Диоген критиковал представления Пифагора и Эмпедокла о метемпсихозе, полемизировал со стоиками, стремился оградить эпикуреизм от обвинений в безбожии, выступал против дивинации и веры в пророческую силу снов. Диоген полагал, что все люди могут обрести мудрость, став эпикурейцами, и жить как боги во взаимной любви и справедливости.

Фрагменты:

1. Diogenes of Oinoanda. The Epicurean Inscription, ed. with introd., transl. and notes by M.F.Smith. Napoli, 1993;

2. Casanova A. (ed.). I Frammenti di Diogene d'Enoanda. Firenze, 1984;

3. Chilton С.W. (ed.). Diogenis Oenoandensis fragmenta. Lpz., 1967.

Литература:

1. Smith M.F. A Bibliography of Work on Diogenes of Oenoanda (1892–1981). – ΣΥΖΗΤΗΣΙΣ. Studi sull'epicureismo Greco e Romano offerti a Marcello Gigante, vol. II. Napoli, 1983, p. 683–95;

2. Gordon P. Epicurus in Lycia: The Second-Century World of Diogenes of Oenoanda. Univ. of Michigan Pr., 1996;

3. Clay D. The Philosophical Inscription of Diogenes of Oenoanda: New Discoveries 1969–1983, ANRW II 36, 4, 1990, p. 2446–2559;

4. Casanova A. Contributi per un'editione commentata dei frammenti di Diogene d'Enoanda. – «Prometheus», 1981, 7, p. 225–46.

M.M.Шахнович

[Новая философская энциклопедия]

http://iphras.ru/elib/3555.html
ЭПИКУР (Ἐπίκουρος) (341/342 – 271/270 до н.э.) – древнегреческий философ, основатель эпикуреизма – философского учения, популярного в Античности и имевшего последователей и почитателей в Новое время. Родился на о.Самос в семье афинянина. Учился философии у Навсифана, в 310 основал философскую школу сначала в Колофоне и Митилене, затем в Лампсаке. В 306 вместе с некоторыми учениками переехал в Афины и обосновался недалеко от Дипилонских ворот, где приобрел участок земли с садом. Школа получила название «Сад» (Κῆπος) и просуществовала более восьмисот лет.

Эпикур, по словам Диогена Лаэртия, был «изобильнейшим писателем и множеством своих книг превосходил всех» (X, 27). Однако из написанных им 300 произведений до нас дошли лишь его три письма к ученикам, Геродоту, Пифоклу и Менекею (жанр философских писем был популярен в эпикуреизме), отрывки из писем к другим лицам, собрания изречений «Главные мысли» и т.н. «Ватиканское собрание» (обнаруженное в конце 19 в. в греческом кодексе 14 в.); довольно большое число цитат из разных трудов в сочинениях поздних эпикурейцев, их оппонентов, а также отцов Церкви; кроме этого фрагменты из фундаментального труда Эпикура в 37 книгах «О природе», обнаруженные при расшифровке геркуланских папирусов.

Философское учение Эпикура имело практическую цель – указать людям путь к счастью. Он писал, что пусты слова того философа, которыми не врачуется человеческое страдание. Евдемонические искания определили характер всей его философской системы. Эпикур предложил людям «тетрафармакон» – четверолекарствие, способное излечить человечество от болезненного страха и указать путь к счастливой жизни: «Бог не внушает страха; смерть не внушает опасения; благо легко достижимо; зло легко претерпеваемо» (fr. 26 Arrighetti = Philod., πρὸς τους <sophistas> col. IѴ, 10–14). Эпикур стремился освободить человека от страха, в котором видел главный источник страдания. Этой задаче было подчинено его учение о природе. В «Главных мыслях» он писал: «Нельзя рассеять страх о самом главном, не постигнув природы Вселенной и подозревая, будто в баснях что-то все-таки есть. Поэтому чистого наслаждения нельзя получить без изучения природы» (XII).

В своей онтологии (физике) Эпикур был продолжателем атомистического учения Демокрита. Вселенная есть тела и пустота. Тела состоят из атомов, которые движутся вечно и непрерывно и не имеют никаких свойств, кроме вида, величины и веса. Во Вселенной множество миров, и наш мир возник из скопления атомов без внешнего вмешательства; «какова Вселенная теперь, такова она была вечно и вечно будет... ибо кроме Вселенной нет ничего» (X, 39). Эпикур выдвинул не только принцип самодвижения материи (атомы вечно движутся в пустоте), но и принцип ее самоорганизации: «Возникновение совершается тогда, когда необходимые для этого семена истекают из какого-либо мира, или междумирия, или нескольких миров, постепенно пребывая, расчленяясь... пока не наступит такая законченность и устойчивость, что заложенное основание не сможет уже ничего принимать» (Diog. L. X, 89). Развивая атомистическую доктрину, Эпикур создал теорию спонтанного отклонения атома от прямой линии (παρέγκλισις; у Лукреция – clinamen). Это учение расширило понятие атома как первопричины, послужило теоретическим основанием эпикурейской этики. Эпикур критиковал фатализм стоиков, отвергал представления о необходимости Демокрита (в специальном сочинении «Против Демокрита»). Он отвергал не только провиденциализм, но и телеологию и связанную с ней теодицею. Знаменитое заключение Эпикура о том, что представление о божестве как всеблагом промыслителе несовместимо с наличием зла на земле, известно в изложении Лактанция (De ira dei 13, 19).

Теория познания Эпикура – каноника – изложена им в трудах «О критерии, или Канон», во 2-й книге сочинения «О природе», в «Об образах» и др. Он писал, что существуют отпечатки (εἴδολα), образы, подобные по виду телам, но по тонкости далеко отстоящие от предметов, доступных чувственному восприятию. Эти копии, или образы, состоящие из тончайших атомов и исходящие от тел, сохраняют порядок, который имеют в телах, и, прямо попадая в органы чувств людей, образуют у них чувственные восприятия. Если же такие истечения носятся в воздухе, переплетаясь друг с другом, а затем проникают в людей через поры кожи, то образуются фантастические представления. Так, напр., смешение истечений от человека и коня вызывает представление о кентавре. На основе чувственных восприятий возникают единичные представления, а на их основе – общие представления или понятия, названные Эпикуром προλήψεις (пролепсисы) – «предвосхищения». Согласно Диогену Лаэртию, «предвосхищения» у эпикурейцев были тесно связаны с опытом и возникали на его основе – пролепсис есть воспоминание того, что часто являлось извне (Diog. L. X, 33), в отличие от стоиков, для которых это врожденное понятие о всеобщем (X, 54). Критерием истины, по Эпикуру, кроме ощущений, предвосхищений и претерпеваний (чувств), Диоген Лаэртий называет «образный бросок мыслей» (τὰς φανταστικὰς ἐπιβολὰς τῆς διανοίας). Содержание этого сложного понятия определяется как интуиция или как интеллектуальная интуиция. К.Бейли определял его, с одной стороны, как схватывание (восприятие) особо тонких образов и, с другой – как понимание подтвержденного ранее положения (С.Bailey, р. 274). М.Изнарди Паренте считает, что оно определяет деятельность разума по восприятию мгновенной эмпирической информации и поднятия ее на иной уровень, для того, чтобы превратить чувственные образы в интеллектуальные представления (M.Isnardi Parente, p. 28). Этот критерий чрезвычайно важен для понимания отношения эпикурейцев к галлюцинациям и сновидениям. Они, по мнению Эпикура, образуются из истечений от реально существующих предметов, смешиваясь в голове больного или спящего человека, поэтому, возникнув на основе истинных ощущений, тем не менее ложны.

Эпикур отвергал традиционную религию, представление о бессмертии души, возможность мантики, отрицал пророческую силу снов. Посидоний, Цицерон, Плутарх считали его атеистом, лишь формально признающим существование богов. Имя его упоминается в списке атеистов Клитомаха Карфагенского. Однако известно, что у Эпикура было специальное сочинение «О богах» (не сохранилось). В дошедшем до нас письме Эпикура к Менекею (Diog. L. X, 123–124) определены важнейшие принципы его теологии: 1) боги существуют, т.к. имеется очевидное знание о них; 2) истинное знание о богах образуется за счет предвосхищения (пролепсиса); 3) обывательское представление о богах ложно; 4) боги бессмертны и блаженны. В схолии к «Главным мыслям» отмечено, что непрерывное течение атомарных образов определяет антропоморфизм богов: «боги познаваемы разумом, одни – существуя в виде чисел, другие – в подобии формы, человекообразно возникая из непрерывного истечения подобных видностей, направленного в одно место» (Diog. L. X, 139). Боги атомарны и в силу изономии (т.е. равного количества смертных и бессмертных) бессмертны. Они блаженны, ни во что не вмешиваются и не нуждаются в культе. Цицерон отмечал, что, по мнению Эпикура, боги существуют, поскольку необходимо должна быть некая природа, столь превосходная, что лучше ее ничего нет (Cic. Nat. Deor. II, XVII, 46). Бог – идеал для невозмутимого эпикурейского мудреца, который живет, по словам Эпикура, «как бог среди людей» (Diog. L. X, 135). Это определило особенности благочестия Эпикура, выраженного в стремлении к подражанию богам и общению с ними путем созерцания атомарных истечений.

Этику Эпикура относят к натуралистическим моральным учениям, выводящим нравственность из потребности человека в удовольствии. В эпикуреизме атомистическому физическому «индивидуализму» соответствовал индивидуализм этический. Уверенность Эпикура в возможности счастья в земной жизни без вмешательства божественных сил, наряду с отрицанием бессмертия души и загробной жизни, вызвала критику эпикуреизма в христианстве. Эпикур считал естественным стремление человека к наслаждению, понимаемому как уклонение от страданий, и к достижению спокойного и радостного умиротворенного состояния духа. Он считал добродетельными и приятными только удовольствия, сообразные с природой, и отвергал порочные удовольствия, за которыми следует страдание, как несообразные с природой. Высшая добродетель – благоразумие (φρόνησης) – достигается в результате самостоятельного выбора. Это означает, что боги не определяют критерия нравственности, не выступают в качестве морального регулятора. В сочинениях зрелого Эпикура для характеристики блаженного состояния используются лишь негативные термины ἀπονία, ἀταραξία, ἀφοβία, указывающие на то, что счастье – это избавление от каких-либо зол. Эпикур считал, что душевные страдания хуже телесных и что, помимо наслаждений в движении (радости и веселья), существуют наслаждения покоя – безмятежность и отсутствие страдания. Диоген Лаэртий подчеркивал, что признание наслаждений покоя отличает Эпикура от киренаиков, признававших лишь наслаждения в движении (Diog. L. II, 85–86, 87–89). Из всего, что мудрость приготовила для счастливой жизни, самым значительным, приятным и плодотворным является для Эпикура дружба (Cic. De fınib. II, ХХ, 65).

Содержание эпикурейской этики было воспринято и развито гуманистами Возрождения, Спинозой, французскими просветителями, английскими утилитаристами, Фейербахом.

Источники:

1. Epicuro, Opere, a cura di G.Arrighetti. Torino, 1960, 2 ed. 1973;

2. Epicurea, ed. H.Usener. Lipsiae, 1887 (repr. Stuttg., 1966);

3. Epicuro, Opere, a cura di M.Isnardi Parente. Torino, 1974, 2 ed. 1983;

4. Epicuri et Epicureorum scripta in Herculanensibus papyris servata, ed. A.Vogliano. В., 1928;

5. Epicurus. The extant remains with critical apparatus, transl. and noted by С.Bailey. Oxf., 1926;

6. Фрагменты Эпикура, сост. Φ.Α.Петровский. – В кн.: Лукреций. О природе вещей, т. 2. М.–Л., 1947;

7. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов, пер. М.Л.Гаспарова. М., 1986, с. 369–411 (кн. 10).

Указатели:

1. Usener H. Glossarium Epicureum. Roma, 1977.

Литература:

1. Боричевский И.А. Древняя и современная философия науки в ее предельных понятиях. Научные письма Эпикура. М.–Л., 1925;

2. Шакир-Заде А.Р. Эпикур. М., 1963;

3. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979;

4. Васильева Т.В. Критерии эпикуровской каноники в интерпретации Лукреция и Цицерона. – В сб.: Из истории философского наследия древнего Средиземноморья, ч. 1. М., 1989, с. 40–62;

5. Шахнович М.М. Учение Эпикура об атрибутах богов. – В сб.: Философия религии и религиозная философия. СПб., 1995;

6. Bailey С. The Greek Atomists and Epicurus. Oxf., 1928;

7. Bignone E. L'Aristotle perduto e la formazione filosofica di Epicuro. Firenze, 1936;

8. Festugière A.-J. Epicure et ses Dieux. P., 1946;

9. De Witt N. Epicurus and his Philosophy. Minneapolis, 1954;

10. Merlan F. Studies in Epicurus and Aristotle. Wiesbaden, 1960;

11. Furley D. Two studies in Greek Atomists. Princeton, 1967;

12. Lemke D. Die Theologie Epikurs. Münch., 1973;

13. Konstan D. Some Aspects of Epicurean Psychology. Leiden, 1973;

14. Frisher D. The Sculpted Word. Epicureanism and Philosophical Recruitment in Ancient Greece. N. Yю, 1982;

15. ΣΥΖΗΤΗΣIΣ. Studi sull'epicureismo greco e romano offerti a M.Gigante, v. 1–2. Napoli, 1983;

16. Asmis E. Epicurus' Scientific Method. Ithaca–L., 1984;

17. Mitsis P. Epicurus' Ethical Theory: The Pleasures of Invulnerability. Ithaca–L., 1988.

M.M.Шахнович

[Новая философская энциклопедия]

http://iphras.ru/elib/3556.html
ЭПИКУРЕИЗМ – философское учение, созданное Эпикуром и развитое его учениками и последователями – эпикурейцами (οἱ Ἐπικούρειοι); в качестве школьной традиции существовало в период с конца 4 в. до н.э. до середины 3 в. н.э. Для эпикуреизма характерны атомистическая картина мира, отрицание телеологии, провиденциализма и бессмертия души. Эпикурейская утилитаристская этика нередко вульгаризировалась и ошибочно ассоциировалась со стремлением к чувственным наслаждениям.

Основанная Эпикуром школа (первоначально в Колофоне, в 310) после перенесения в 306 в Афины получила второе название по месту своего расположения – «Сад». В истории эпикурейской школы выделяют несколько этапов. Ранний, или Древний Сад (кон. 4 – нач. 3 в. до н.э.), связан с деятельностью самого Эпикура и его ближайших учеников Метродора из Лампсака, Полиена, Гермарха, Леонтея, Идоменея, Колота и др. К Среднему Саду (2 – сер. 1 в. до н.э.) относятся Филонид, Аполлодор Афинский, Зенон из Сидона, Деметрий из Лаконии, Диоген из Тарса. Поздний Сад – это римский эпикуреизм. Появление эпикуреизма в Риме было сопряжено с его вульгаризацией, повлекшей за собой гонения на первых эпикурейцев. Алкей и Филиск, явившись незваными в 155 до н.э., были изгнаны за проповедь распущенности (Aelian. Var. hist. 9.12). Гай Амафиний (2-я пол. 2 в. до н.э.) написал первый эпикурейский трактат на латинском языке, в котором примитивизировал этику Эпикура, сведя ее к удовлетворению потребностей тела (Cic. Tusc. disp. 2.37.8, 4.3.67). В сер. 1 в. до н.э. в Кампании возникли эпикурейские кружки: в Неаполе, возглавляемый греком Сироном, в Геркулануме – Филодемом из Гадары. Оба, и Филодем, и Сирон, были учениками Зенона из Сидона, и между их кружками существовали контакты. О связи Лукреция с ними ничего не известно. 1 в. до н.э. – «золотой век» римского эпикуреизма. Среди эпикурейцев были как интересующиеся греческой культурой поэты – Вергилий, Варий, так и известные аристократы, крупные политики, напр. Луций Кальпурний Пизон, Гай Кассий Лонгин, Гай Требаций Теста, Тит Помпоний Аттик. Аскетическая эпикурейская доктрина была смягчена и приспособлена к условиям жизни римских эпикурейцев. Необходимость участия в политической деятельности заставила их отказаться от одного из самых главных принципов классического эпикуреизма – невмешательства в общественные дела. С гибелью республики значение эпикуреизма падает и возрастает влияние на общественное сознание его оппонента – стоицизма. Однако и в императорскую эпоху эпикуреизм имеет большое количество приверженцев, среди которых, к примеру, Плотина, вдова императора Траяна. О популярности эпикуреизма во 2 в. пишет Плиний (Hist. Nat. 35.5). Эпикуреизм получает распространение в восточных провинциях. Об этом свидетельствуют сочинения Лукиана, грандиозный труд Диогена из Эноанды, сведения о существовании эпикурейских школ в Вифинии (М. Азия), Апамее, Антиохии (Сирия), а также эпикурейские эпитафии.

Разнообразны формы рецепции эпикуреизма в европейской культуре: от христианизации до вульгарно-социологической интерпретации. Еще Арнобий начал переосмысление эпикуреизма, продолженное Исидором Севильским и, вероятно, представителями Шартрской школы, а затем мыслителями эпохи Возрождения (К.Раймонди, Л.Валлой, Дж.Ванини, Ф.Буонаккорзи, Э.Доле, Ф.Рабле, М.Монтенем и др.). В 17–18 вв. эпикуреизм получает широкое распространение во французской (П.Гассенди, Б.Фонтенель, М.Сен-Эвримон, С. де Бержерак, П.Бейль, Д.Дидро, Ж.Ламетри, П.Марешаль, П.Гольбах) и английской (Ф.Бэкон, У.Чарлстон, Дж.Толанд, Э.Коллинз) философских традициях. Источником первых сведений об эпикуреизме на Руси стала «Пчела» – византийский флорилегий, переведенный на русский язык в кон. 12 – нач. 13 в. История российского эпикуреизма тесно связана с развитием естествознания и материалистической философии в России.


Литература:

Танхилевич О. Эпикур и эпикуреизм. М., 1926;
Маркс К. Тетради по эпикурейской философии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 40, с. 21–140;
Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979;
Шахнович М.М. Эпикур и история русского атеизма 18 – начала 20 в. – В сб.: Атеистические традиции русского народа. Л., 1982;
Он же. Эпикур в Древней Руси. – В сб.: Русское православие и атеизм в отечественной истории. Л., 1988;
Guiffrida P. L'epicureismo nella letteratura latina nel 1 secolo a. C., v. 1–2. Torino, 1940–48;
Brun J. L'épicurisme. P., 1959;
Paratore E. L'epicureismo e sua diffusione nel mondo latino. Roma, 1960;
Épicure et épicurisme. Actes de congrès 8-me d'Association G.Bude. P., 1969;
Bollack J., Laks A. (eds.) Études sur l'épicurisme antique. Lille, 1976;
Gigante M. Scetticismo et epicureismo. Napoli, 1981;
Capasso Ì. Studi su Epicuro. La fortuna dell'epicureismo. – ΣΥΖΗΤΗΣIΕ. Studi sull'epicureismo Greco e Romano, v. 2, Rassegne bibliografiche. Napoli, 1982;
Frisher D. The Sculpted Word. Epicureanism and Philosophical Recruitment in Ancient Greece. N. Y., 1982;
Castner С. Prosopography of Roman Epicureans: from the Second Century В. С. to the Second Century A. D. Fr./M., 1988;
Ferguson J. Epicureanism under the Roman empire (rev. and supplem. by J.P.Hershbell), ANRW II 36, 4, 1990, p. 2257–2327;
Gigante M. Das zehnte Buch des Diogenes Laertios: Epikur und der Epikureismus. – Ibid, 36, 6, 1992, p. 4302–4307;
Idem. Cinismo e Epicureismo. Napoli, 1992;
Erler M. Epikur – Die Schule Epikurs – Lukrez. – GGP, Die Philosophie der Antike, Bd. 4: Die hellenistische Philosphie, hrsg. v. H.Flashar, Hbbd. 1. Basel, 1994;
L'epicureismo greco e romano. Atti del Congresso Internationale tenutosi a Napoli, 19–26 maggio, a cura di G.Ginnantoni e M.Gigante. Napoli, 1996.

M.M.Шахнович

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...04/st024.shtml
Наследие Эпикура (он жил, как полагают историки, между 342-341 и 271-270 гг. до н.э.) — более позднее явление в античной философии, чем философия Сократа и Платона, о которой речь пойдет дальше. Но имеет смысл об Эпикуре рассказать вслед за философией Демокрита — по той причине, что эпикуреизм есть не что иное, как продолжение атомистической традиции в древнегреческой философии. Учение Левкиппа и Демокрита с восторгом принимается Эпикуром. Вместе с тем, Эпикур вносит в атомистическое учение некоторые дополнения и изменения, причем изменения, которые совершенствуют атомистическую концепцию, как бы достраивают ее, делают более разумной и интересной. Это первое, что в истории мысли связано с именем Эпикура.

Впоследствии древнегреческий атомизм воспринимался не только, даже не столько в форме демокритовского учения, поскольку от сочинений Демокрита мало что сохранилось. А вот некоторые отрывки из сочинений Эпикура сохранились, и как раз они вошли в традицию дальнейшего развития философии и человеческой культуры как образец атомистической концепции. Эпикуреизм стал основанием древнеримского атомизма. Замечательный римский поэт и философ Тит Лукреций Кар написал поэму «О природе вещей», по существу посвятив ее изложению, развитию и защите учения Эпикура об атомах.

Второй момент, который важно подчеркнуть в связи с вкладом Эпикура в развитие философской мысли, — возникновение традиции целостного нравственно-поведенческого учения, так называемого эпикуреизма. Эпикуреизм в обоих смыслах — важное и длительное явление в истории человеческой культуры.

От Эпикура ведет свое начало обросшее потом разными интерпретациями и вариантами нравственное и этическое учение, которое было построено в форме определенных рекомендаций личности: как вести себя, как строить свою жизнь, как организовать свои занятия для того, чтобы жизнь была приятной и счастливой. Эпикуреизм — вид этического гедонизма, т.е. нравственного учения, положившего в основание стремление человека к счастью, к благополучию. Часто учение Эпикура проникало в идейные споры последующих веков, этапов развития человеческой мысли и культуры в некотором огрубленном изложении и выражении. Например, эпикурейцем считался человек, который, невзирая на ценности духа и культуры, предается чисто материальным, плотским удовольствиям, мечтает о роскошной жизни и, если может, ведет эту жизнь. Эпикурейцами нередко объявляли людей, ставящих плотские удовольствия превыше всего. Насколько такой образ эпикуреизма не согласуется с этическим наследием исторического Эпикура, может увидеть всякий, кто даст себе труд вчитаться хотя бы в некоторые отрывки из сочинений великого греческого философа, оказавшего очень глубокое влияние на последующую мысль.

Тит Лукреций Кар развивал эпикуреизм в двух его ипостасях — в виде атомизма и нравственного учения. У Эпикура были последователи в эпоху Возрождения. В XVII в. его учение развивал французский философ Пьер Гассенди. Эпикуреизм часто становился объектом интерпретации, подражания в художественной литературе: вспомните, например, Анатоля Франса с его «Садом Эпикура», интереснейшим литературным и эстетическим толкованием эпикуреизма. А каким же, согласно оставшимся документам, было учение самого Эпикура?

От главного труда Эпикура, который называется «О природе» (он содержал 37 книг), уцелели лишь небольшие отрывки. Сохранились также три письма Эпикура. В «Письме к Геродоту» излагается содержание атомистической физики Эпикура. Два других письма — к Пифоклу и к Менекею — содержат учение о богах, абрис концепции этики, обоснование ценностей мудреца.

Литература:
Мотрошилова Н.В. Судьба древнегреческого атомизма и философский вклад Эпикура./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.89-90

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...04/st025.shtml
В чем же состояло то дополнение, видоизменение атомистической концепции, которое осуществил Эпикур?

Во-первых, к свойствам атома, обрисованным Демокритом, Эпикур прибавил вес атома. Он подчеркнул, что атомы имеют не только величину, фигуру, размеры, но и, будучи "тельцами", имеют определенную тяжесть. Также и под действием того или иного своего веса различные атомы образуют тела; вес тел, таким образом, связан с весом атомов. Это было новшество, дополнение, которое, однако, вполне укладывалось в рамки той логики, которую предложили Левкипп и Демокрит, точнее, одной его стороны. Далее, Эпикур стремился более глубоко обосновать атомистическую концепцию. И здесь вопросы логики атомизма, логики атомистического рассуждения выдвигаются на первый план. В отличие от Демокрита, учение которого в большей мере носит натурфилософский характер — больше повернуто к природе, к телам, — Эпикур старается основательно разработать именно внутреннюю логику атомистической концепции. Он пытается осмыслить, почему стал необходим атомизм. Почему стала необходимой идея о плюральном, неделимом начале? Эпикур отчетливее высветил внутреннюю логику атомизма. Вот как рассуждает Эпикур в «Письме к Геродоту»: "...вселенная состоит из тел и пространства; что тела существуют, об этом свидетельствует само ощущение у всех людей, на основании которого необходимо судить мышлением о сокровенном, как я сказал прежде. А если бы не было того, что мы называем пустотой, местом, недоступной прикосновению природе, то тела не имели бы, где им быть и через что двигаться, как они, очевидно, двигаются... В числе тел одни суть соединения, а другие — то, из чего образованы соединения. Эти последние неделимы и неизменяемы, если не должно все уничтожиться в несуществующее, а что-то должно оставаться сильным при разложениях соединений... Таким образом, необходимо, чтобы первоначала были неделимыми телесными природами (субстанциями)..."(Антология мировой философии: В 4 т. М., Т. 1, ч. 1. С. 348. Далее указание на страницы этого издания даются в тексте.).

Другая идея Эпикура: "...неделимые и полные тела, из которых образуются соединения и в которые они разрешаются, имеют необъятное число форм". Почему? "...Ибо невозможно, — рассуждает Эпикур, — чтобы такое множество различий в сложных предметах могло образоваться из одних и тех же ограниченных по числу форм. И в каждой форме подобные атомы безграничны по числу, а различие форм в них не совсем безгранично, но только необъятно." Так идея атома как предела развивается дальше: „Атомы движутся непрерывно в течение вечности..." (С. 348-349).

"Далее, — продолжает Эпикур, — миры безграничны [по числу], как похожие на этот [наш мир], так и не похожие. Ибо атомы, число которых безгранично, как только что было доказано, несутся даже очень далеко. Ибо такие атомы, из которых может образоваться мир и которыми он может быть создан, не израсходованы ни на единый мир, ни на ограниченное число миров, как тех, которые таковы [как наш], так и тех, которые отличны от них. Поэтому нет ничего, что препятствовало бы [признанию] безграничного числа миров" (С. 349).

Эпикуру принадлежит интересная идея и о свойствах тел: "...что касается формы, цвета, величины, тяжести и всего прочего, что говорится как о постоянных свойствах тела, присущих или всем телам, или видимым и познаваемым через чувственное восприятие этих свойств, то не следует думать ни того, что эти свойства суть самостоятельные сущности (независимые субстанции) — ведь это невозможно вообразить, — ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они суть какие-то другие бестелесные субстанции, присущие телу, ни того, что они суть части тела; но надо думать, что все тело хотя в целом обязано своим существованием всем этим свойствам, однако не в том смысле, что оно сложилось из этих свойств, снесенных вместе ... но только, как я говорю, всем этим свойствам тело обязано своим постоянным существованием. Все эти свойства имеют свои специальные возможности быть познаваемыми и различаемыми (познаются отдельно и различаются), если только целое сопутствует им и никогда от них не отделяется, но вследствие совокупного представления свойств имеет название тела..." (С. 352).

Это важное размышление о понятии свойств тела. Здесь углубляется спор с теми, кто эти свойства провозгласил бы некоторыми субстанциями, некоторыми самостоятельными "материями". Нет, свойства не самостоятельные материи. А если бы кто-то сказал, что этих свойств нет вовсе, что они всецело субъективны? Такие суждения в философии тоже встречались. Эпикур возражает: свойства тел объективно, реально существуют. Но между телом и свойствами — существенная разница, и ее должна уловить философия. Свойства присущи телу, но вместе с тем тело не есть простая, механическая совокупность свойств. Тело обладает свойствами, но тело не есть непосредственно его свойства, а свойства не суть непосредственно тело.

Развивая учение Демокрита о чувственном восприятии, Эпикур глубоко осмысливает демокритовскую концепцию идолов, или истечении, исходящих от тела. Увидеть эти истечения нельзя ни сегодня, ни в будущем, ибо по природе своей "идолы", "истекающие образы" бесконечно малы. Но то, что образы телесны, представляется Эпикуру совершенно ясным. Существуют, как он говорит, очертания, отпечатки, оттиски, подобные по виду плотным телам, но по тонкости не сравнимые с предметами, доступными чувственному восприятию. Такие истечения могут проникать "сквозь" воздух, когда возникают благоприятные условия. Образы, согласно Эпикуру, имеют "непревосходимые" тонкость, быстроту, и всякий путь для них — подходящий. Возникновение образов происходит с быстротою мысли. Мы смотрим вдаль, видим там предмет, ибо образ доносится к нам так же быстро, как быстро мы успели о предмете подумать. Чтобы мы могли мыслить о предмете, рассуждает Эпикур, до этого образы должны были принестись к нам с быстротою мысли, а то и с несколько большей скоростью, чем "свершилась" мысль об увиденном предмете.

Еще одно существенное и интересное дополнение в атомистическую концепцию привнес Эпикур. Оно состояло в допущении, так сказать, большей свободы в движении атомов. Концепция Демокрита относительно движения атомов — это концепция жесткой необходимости. Здесь нигде не может вмешаться никакой случай — все предопределено. Что же касается Эпикура, то он, напротив, считает, что атомам должна быть (по логике рассуждения!) присуща некоторая свобода, случайность в их движении. Атомы не движутся в каких-то строго предопределенных направлениях, а они, как говорит Эпикур, "трясутся во всех направлениях". Происходит по виду беспорядочное, обладающее множеством степеней свободы движение атомов, и потому в сочетаниях, которые из атомов возникают, заключено немало элементов случайности, возможны отклонения от жесткого порядка. Иными словами, необходимость здесь диалектически соседствует со случайностью.

Литература:
Мотрошилова Н.В. Внутренняя логика атомизма и позиция Эпикура./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.90-93

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...04/st026.shtml

Для Эпикура атомистическая концепция, разумное, рациональное объяснение природы, философское и научное, — предпосылки и основания для того, чтобы. перейти к человеческим делам, в частности к человеческому поведению, к нравственности. Поэтому нужно, согласно Эпикуру, обязательно задаться вопросом о связи философии с обычной человеческой жизнью. Самая главная, быть может, из задач философии — объяснить человеку, обычному человеку, насколько превратны составляемые людьми представления о богах. В эпикуреизме продолжается в какой-то мере начатое предшествующей античной философией богоборчество. Следуя линии мысли предшествующих философов-богоборцев, Эпикур говорит в «Письме к Менекею»: „Во-первых, верь, что бог — существо бессмертное и блаженное, согласно начертанному общему представлению о боге, и не приписывай ему ничего чуждого его бессмертию или несогласного с его блаженством; но представляй себе о боге все, что может сохранять его блаженство, соединенное с бессмертием" (С. 355). Казалось бы, это всего лишь ортодоксальное, религиозное представление, но вот что дальше советует Эпикур Менекею: „Да, боги существуют: познание их — факт очевидный. Но они не таковы, какими их представляет себе толпа, потому что толпа не сохраняет о них постоянно своего представления. Нечестив не тот, кто устраняет богов толпы, но тот, кто применяет к богам представления толпы: ибо высказывания толпы о богах являются не естественными понятиями, но лживыми домыслами, согласно которым дурным людям боги посылают величайший вред, а хорошим — пользу. Именно: люди, все время близко соприкасаясь со своими собственными добродетелями, к подобным себе относятся хорошо, а на все, что не таково, смотрят как на чуждое" (Там же).

Одно из самых главных соображений, которое, согласно Эпикуру, заставляет мыслить Бога, — идея Блага, блаженства, целостности человеческой личности. Но человек не должен мыслить божество подобным себе, он не имеет права распространять мысль о своем собственном блаженстве на Бога. Иными словами, хотя в "природе" Бога — быть этическим критерием, хотя к Богу восходят мысли человека, думающего об этическом совершенстве, тем не менее сам Бог с этическими перипетиями жизни человека не имеет ничего общего. Бог, по Эпикуру, — иное, чем человек, существо, его нужно всячески освобождать от тех признаков, которые человек — по своему образу и подобию — приписывает Богу. Ясно, что в греческом мире с целиком антропоморфными представлениями и изображениями богов подобные рассуждения о божестве и религии были весьма смелыми, неортодоксальными.

Одна из самых существенных для человека проблем, вокруг которой гнездится целый рой религиозных представлений, — неизбежность смерти. Человек никак не может примириться со своей смертностью. Ему трудно представить себе, что его совсем-совсем не будет на Земле. И постигнуть безжалостное: тебя не будет, мир будет, но без тебя — и трудно, и горестно. А отсюда, согласно Эпикуру, рождается иллюзорное представление, будто существует какая-то сила, которая, может быть, тебе и другим людям обеспечит некое другое существование — после смерти. Не будет ли "жить" твоя душа? Эпикур такие представления решительно отвергает, рассуждая при этом весьма любопытно, но, конечно, вполне в духе античного грека. Эпикур обращается к каждому, приглашая понять, что со смертью Человек не имеет ничего общего. Как же это? Но прочтите Эпикура: "...самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем" (С. 356). Таким образом, смерть не имеет отношения ни к живущим, ни к умершим! Перед нами — попытка естественного объяснения смерти, которая вместе с тем заключает в себе нравственное содержание, определенный момент мудрости, успокоения. А ведь, в самом деле, разве не прав Эпикур? Остается, однако, ощущение, что Эпикур не считается с тем, насколько настоятельна мысль о смерти, как часто она приходит людям в голову и насколько остро эту мысль многие из нас переживают, И все же Эпикур прав в том, что и горестные мысли о смерти могут, должны служить нравственному самовоспитанию человека. Когда нас поражает, потрясает смерть близких — не можем, не должны ли мы становиться мудрее, лучше понимать соотношение ценностей, видеть, как коротка и как суетна жизнь, сколь важно в этой жизни сделать главное, доброе, истинное.

Собственно, в этом направлении и движется мысль Эпикура. Его цель — помочь человеку сориентироваться в жизни, сосредоточить внимание на самом главном, различать ценности истинные и мнимые, подлинные и неподлинные, быстротечные и непреходящие. А значит, Эпикур хочет помочь человеку разобраться в том, как следует жить. В частности, для Эпикура важно определить, какой должна быть линия жизненного поведения человека, занимающегося философией или интересующегося ею. В «Письме к Менекею» он пишет: „Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией: ведь никто не бывает недозрелым, ни перезрелым для здоровья души. Кто говорит, что еще не наступило или прошло время для занятий философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья или еще нет, или уже нет времени. Поэтому и юноше, и старцу следует заниматься философией: первому — для того чтобы, старея, быть молоду благами вследствие благодарного воспоминания о прошедшем, а второму — для того чтобы быть одновременно и молодым, и старым вследствие отсутствия страха перед будущим. Поэтому следует размышлять о том, что создает счастье, если действительно, когда оно есть, у нас все-есть, а когда его нет, мы все делаем, чтобы его иметь" (С. 354-355).

Так что же такое счастье, согласно Эпикуру? Желания, рассуждает он, "бывают: одни — естественные, другие — пустые, и из числа естественных одни — необходимые, а другие — только естественные; а из числа необходимых одни необходимы для счастья, другие — для спокойствия тела, третьи — для самой жизни. Свободное от ошибок рассмотрение этих фактов при всяком выборе, избегании может содействовать здоровью тела и безмятежности души, так как это есть цель счастливой жизни: ведь ради этого мы все делаем, именно чтобы не иметь ни страданий, ни тревог... Мы имеем надобность в удовольствии тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни..." (С. 356). Такие высказывания критики эпикуреизма вменяли в вину Эпикуру — он-де проповедует безудержный культ удовольствия. На самом же деле Эпикур говорит просто о неискоренимости стремления к удовольствию, о природности и естественности этого стремления. Человек не может жить, не получая никаких удовольствий, и он не может жить, не избегая каких-то страданий.

Вместе с тем, в учении Эпикура о потребностях, желаниях, удовольствиях имеется строгая максима, смысл которой в том, что безнравственно и противоестественно безмерное стремление к удовольствию. Проповедуя именно умеренность в удовольствиях, Эпикур не жалеет доводов и аргументов. Он пишет: „Так как удовольствие есть первое и прирожденное нам благо, то поэтому мы выбираем не всякое удовольствие, но иногда мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страдания лучше удовольствия, когда приходит для нас большее удовольствие, после того как мы вытерпим страдания в течение долгого времени. Таким образом, всякое удовольствие по естественному родству с нами есть благо, но не всякое удовольствие следует выбирать, равно как и страдание всякое есть зло, но не всякого страдания следует избегать..." (С. 356-357).

Это относится, например, к потребности в пище — одной из фундаментальных потребностей человека. Согласно Эпикуру, не нужно стремиться к излишествам в еде: „Простые кушанья доставляют такое же удовольствие, как и дорогая пища, когда все страдание от недостатка устранено. Хлеб и вода доставляют величайшее удовольствие, когда человек подносит их к устам, чувствуя потребность. Таким образом, привычка к простой, недорогой пище способствует улучшению здоровья, делает человека деятельным по отношению к насущным потребностям жизни, приводит нас в лучшее расположение духа, когда мы после долгого промежутка получаем доступ к предметам роскоши, и делает нас неустрашимыми перед случайностью" (С. 357).

Иными словами, простые, умеренные блага, простые потребности человеку и полезнее для здоровья, и доступнее, а потому они благоприятнее для ощущения счастья. Как только он встает на путь погони за все большими наслаждениями — например, начинает стремиться ко все более изысканной, роскошной пище, — этому уже нет предела. И если распорядиться так, что у него не будет возможности иметь такую пищу, то неминуемы телесные страдания и неудовлетворенность жизнью. Стало быть, привычка к простому образу жизни и более здорова, и более разумна.

То же самое говорит Эпикур о всех других удовольствиях: „Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, не знающие или не соглашающиеся, или неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняющее [лживые] мнения, которые производят в душе величайшее смятение. Начало всего этого и величайшее благо есть благоразумие. Поэтому благоразумие дороже даже философии" (С. 357).

Такая позиция достаточно типична для философии вообще и выдающихся философов. На разных этапах развития философской мысли вновь и вновь возникало противопоставление того, что сейчас называют "потребительством", и сосредоточения на высших духовных ценностях. Неверно было бы считать его плодом досужих размышлений, интересных только для философа. Но для философа это действительно проблема. Не потому только, что философ должен отыскать какое-то разумное оправдание своему сосредоточению именно на духовных благах, размышлению о первопричинах вещей, о нравственном. Он связывает с этим некоторый закон человеческого счастья. Не случайно философы часто идут именно по такому пути, оправдывая философию также и житейским рассуждением.

Сам процесс философствования приносит человеку молодому и человеку старому неизъяснимое духовное наслаждение, но это еще и средство для того, чтобы указать людям путь их жизни. В одном из отрывков, приписываемых Эпикуру, сказано: „Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезней из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души" (С. 360).

Много сказано Эпикуром также о богатстве и бедности, о том, что само по себе богатство никогда не делает людей ни нравственными, ни духовно одаренными, что бедность вовсе не препятствует быть человеком глубокой, богатой, истинно человеческой души. Как видим, здесь все акценты расставлены очень четко. И если вам придется читать или слышать об Эпикуре нечто противоположное, всегда вспоминайте о том, что говорил он сам.

Литература:
Мотрошилова Н.В. Боги, человек, нравственное поведение, счастье./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.93-97

[Вanauka.ru]

http://banauka.ru/4299.html
Вспомним, что первый период ранней греческой философии - охватывает более 150 лет. Второй - классической философской мысли-около 100 лет. Последний, третий период истории античной философии, связанный с эпохой эллинизма и Римской империи. Он начинается с конца IV в. до н.э. и заканчивается в В-УИ ст. .э. Этот период охватывает около восьми веков. Философия этого периода существует в виде нескольких основных направлений, мало связанных друг с другом. Это: эпикурейцы /учредитель Эпикур/, скептики/ Піррон/, стоики /Зенон из Кітіону/. Для мыслителей эллинистической и римской эпохи судьба отдельной человеческой индивидуальности выделяется из общей судьбы человеческого мира и создает особое, самостоятельное бытие, которое требует внимательного философского исследования. Закончился этот период развития философии в 529 г. н.э., когда указом византийского императора Юстиниана были закрыты последние философские школы в Афинах, а философах была запрещена их деятельность.
Эпикур /341-270 гг. до н. э./ философ-материалист, афинянин, основал свою школу "Сад".
Эпикур разделяет свое учение на три части - "каноніку"- учение о познании, "физику" - учение о природе и "этику".
Учение о бытии. За Епікуром во Вселенной существуют только тела, которые состоят из неделимых частиц - атомов /вспомним учение Демокрита/. Эти атомы различаются по величине и форме. Они находятся в постоянном движении. Однако, в отличие от Демокрита, у которого атомы двигались прямолинейно, в Эпикура они могут двигаться криволинейно и спонтанно, что сближает его точку зрения по современным пониманием движения элементарных частиц.
Эпикур признавал наличие бесконечного числа миров в безграничном пространстве. Душа также состоит из атомов, особенно тонких и рассеянных по телу, и похожа на Ветер. Любые тела, некогда возникли, а временем распадаются, а вместе с ними и человеческая душа. "Смерть не имеет к нам никакого отношения, когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть придет, - нас уже нет". Соглашаясь с мнением всех людей. Эпикур признавал существование богов, которых не нужно бояться, но им следует поклоняться и не ждать от них помощи.
В этике Эпикур находился под влиянием основателя школы кіренаїків - Аристіпа: наслаждение - единственное благо для человека. Наслаждение Епінур понимал как отсутствие страданий. Чтобы избежать страданий, человек должен избегать тревог, опасности, участия в общественных и государственных делах. Много внимания епікурійці уделяют борьбе с предрассудками, а также с религией, которая вселяет в человека страх перед смертью.
Учение о познании. Источником человеческих знаний является чувственное восприятие мира и основанные на его обобщенные представления об окружающем мире. Все ложные знания возникают из следствие ошибок нашего мышления. Эпикуреизм достаточно широко воздействовал на сознание мыслители в следующих этапов эллинистической эпохи, в частности Рима. Наиболее известным из последователей Эпикура в Риме был Тит Лукреций Кар /99/9555 гг. до н. э. / . До нас дошла его поэма "О природе вещей", в которой он последовательно изложил свою материалистическую, атомистическую позицию.
В конце IV в. до н.э. возникает школа стоицизма. Основатель этой школы - Зенон из Кітіону. /ок. 336-264 гг. до н. э. / . Эта школа была логическим продолжением школы софистов, но имела свои особенности. Дальнейшее расстройство общественных отношений, угроза распада Римской империи поставили перед философами задача создания более жестких норм морально-этического воспитания граждан в обществе. Вместо теории "свободного обращения", достижения повседневной наслаждения и неограниченного блага, нужно было разработать основы рациональной этики, построенной на принципах соблюдения разумных потребностей. Конечно, такая теория имеет большую ценность в сегодняшних условиях. Вместо коллективных форм ответственности людей масс место индивидуализация человека, повышения Ее ответственности за свои действия. Проповедуется фатализм, вера в человеческую судьбу, трагическое становится героическим. Вместо альтруизма проповедуется эгоизм, эгоцентризм и аскетизм В мире царит неумолимая необходимость /фатализм/, учат стоики, и нет возможности противостоять ей, человек полностью зависит от всего, что творится во внешнем мире, природе. И мудрец, и невежда подчиняются необходимости, но "мудрого необходимость ведет, глупых - волочит". Мудрость позволяет сдерживать аффекты /чувственные порывы/, но для этого нужно выработать в себе четыре добродетели: благоразумие, неприхотливость, неумолимость, мужество и таким образом можно выработать идеальный, согласно учению стоиков, способ отношения к миру - апатию /отсутствие переживаний, бесстрастие, общее блаженство/. В плане имеющихся в то время социальных проблем следует рассматривать появление такого направления в философии, как скептикам. Основателем скептицизма был Піррон /ок. 360-270 гг. до н.э./. По преданию, он ничто не считал ни прекрасным, ни уродливым, ни справедливым и считал, что истинно ничто не существует, а человеческие поступки руководствуются только законом и обычаем. Піррон объявляет невозможным любое истинное знание о вещи окружающего мира.
Скептицизм, неверие в возможность познания мира, особенно распространяются в переломные периоды развития общества, когда старые общественные идеалы ветшают, а новые еще не сложились. Учение скептицизма особенно распространилось в период средневековой философии, когда царила схоластика и надо было принимать на веру даже абсурдное. В более поздние времена скептицизм перешел в новую форму - агностицизм, который выдвигал тезис о принципиальной невозможности познания, образование и ограниченность человеческого разума в познании.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...04/st042.shtml

Если стоики, начав свое знакомство с уже существующей в Афинах философией, прежде всего увлеклись логикой и попытались в том или ином виде воспроизвести и другие части философии, разработанные прежде всего Академией, Эпикуру(Об Эпикуре уже шла речь в разделе II, где его учение обсуждалось в связи с предшествующими традициями античного атомизма. Здесь мы возвращаемся к Эпикуру как основателю школы, одной из самых важных в истории эллинистической философии, стремясь поставить эпикуреизм в общий контекст современной ему и последующей философии.) родившийся через семь лет после смерти Платона и проживший 72 года, вообще отвергает логику (диалектику), а в физике и этике объявляет себя самоучкой. Между тем по свидетельствам, приводимым Диогеном Лаэртием (X 13), он был слушателем последователя Демокрита Навсифана, ученика Теофраста Праксифана, а также Ксенократа. Школу свою он основал сначала в Митиленах и Лампсаке, а затем перебрался в Афины. К занятиям философией он приобщил братьев Неокла, Хередема и Аристобула, раба Миса, а также других рабов. Его отличала благодарность родителям, любовь к братьям, гостеприимство, с которым он принимал друзей в купленном им имении с прекрасным садом, по которому и вся его школа — четвертая из главных школ в Афинах эллинистического периода наряду с Академией, Ликеем и Портиком — стала называться Садом.

"Простые основы" и "простые слова" — вот что объявляет Эпикур главным признаком совершенного знания (X 36) в «Письме к Геродоту», которое дает популярную сводку эпикуровского учения о природе. Эти простые основы и слова были призваны доставить жизненный мир любому человеку, молодому и старому, а для этого ему прежде всего нужно было отказаться от всех прочих филососких учений. Поэтому в «Письме к Пифоклу», объясняющему небесные явления (X 84-116), Эпикур увещевает: „От всякого воспитания, радость моя, спасайся на всех парусах" (X 6). Впрочем, было и другое устойчивое мнение об этой враждебности Эпикура учению: „Эпикур выступает против наук... надеясь прикрыть собственное невежество (ведь Эпикур во многом уличается как человек невежественный и не умеющий даже говорить чистым языком в повседневных разговорах). Возможно, причиной была и его неприязнь к сторонникам Платона и Аристотеля и подобным, поскольку те отличались большой ученостью. Не является неправдоподобным, что это произошло из-за его вражды к Навсифану... Хотя Эпикур был его учеником, он, чтобы казаться самоучкой и самородным философом, всячески старался это скрыть, стремясь ослабить его славу, и стал яростным обвинителем наук, которыми тот гордился" (Секст Эмпирик, I 1-5).

Эпикур разрабатывает канонику, или учение о критерии познания, которым объявляются ощущения, дополняемые предвосхищениями и аффектами, — это изложено в утраченном сочинении «Канон»; физику, знание которой избавляет нас от страхов, смятения духа и позволяет сохранять безмятежность, — об этом идет речь в «Письме к Геродоту» (X 35-83); а также этику, которая должна толпу избавить от мнений, свойственных толпе, и привести ее к наслаждению, которое есть устранение всякой боли, начало и конец блаженной жизни, — этому посвящено «Письмо к Менекею» (X 122-135). Помимо этого Диоген Лаэртий приводит «Главные мысли» Эпикура (X 139-154).

Ощущение неразумно, не подвержено влиянию разума и не зависит от памяти; оно неопровержимо, но само определяет все наши помышления. Предвосхищения, формируемые на основе частого явления определенных вещей и как бы остающиеся в памяти, позволяют опознавать то, чем вызываются ощущения, и назвать их. Аффектов — два: наслаждение и боль.

Вечный и беспредельный мир всегда был таков, каков он сейчас; ему не во что изменяться, потому что ничего кроме него нет. В мире есть боги, блаженные и бессмертные, которые суть определенного рода тела, поскольку в мире нет ничего, кроме вечно существовавших атомов и пустоты. Все сложное разлагается на атомы, которые несутся в пустоте и отличаются друг от друга видом, величиной и весом. Помимо разнообразных атомов существуют неделимые минимальные частицы, которые суть меры атомов. Сами по себе они не могут двигаться, но, будучи в составе атома, движутся вместе с ним.

Все вещи испускают непрерывно исходящие от них образы (ειδωλα), которые, возбуждая наши чувства; оседают в мысли и так дают нам возможность видеть и мыслить вещи, от которых они изошли. От этих материальных истечении в нас происходит некоторое движение, из-за которого возможны ошибки в суждении. Поэтому мы должны всегда держаться критерия очевидности, но не допускать беспорядка от ошибки, принятой за истину.

В мире Эпикура единственное бестелесное — пустота. Поэтому все рассуждения о душе сводятся к ощущениям и аффектам, так что вся суть этики состоит в том, чтобы избежать этих ошибочных движений, возникающих в нас, приводящих к ошибочным суждениям и вызывающих боль и страдание. Но не надо бояться молнии, например, и впадать в баснословие в связи с ней или другими явлениями природы. Молния происходит оттого, что множество ветров скапливаются вместе, начинают вращаться и воспламеняются, землетрясение — оттого, что заключенный в земле ветер, перемежаясь с частицами земли, приводит их в движение и прочая и прочая. Понимая мир, мудрец не избегает жизни и не боится нежизни, так что если он не будет допускать ошибок, то останется здоров и безмятежен.

Это невероятное сужение интеллектуального кругозора, провозглашаемое Эпикуром, было решительно необходимо для его учеников, поскольку в противном случае они могли бы обнаружить, что целый ряд положений их учителя заимствован как раз из тех самых учений, от которых он их всячески остерегает.

Сама основная установка Эпикура на наслаждение явно восходит к Аристотелю, который в «Метафизике» (XII 7, 107b25 слл.) и «Никомаховой этике» (X 1178Ь21 слл.) подробно рассуждает о том, что высшее блаженство мудреца, даруемое мыслью, которого он достигает иногда, всегда свойственно богу. Эпикуровские боги также обладают высочайшим блаженством ("бог есть существо бессмертное и блаженное" — Х 123), к которому последователь Эпикура приобщен через "блаженство познания природы" (X 78).

Отношение Эпикура к традиционной мифологии также безусловно соотносится с аристотелевским. Рассматривая в «Метафизике» (XII 8, 1074а38 слл.) предания о светилах-богах, Аристотель отмечает: „А все остальное добавлено в виде мифа для внушения толпе, для соблюдения законов и для выгоды, ибо в нем утверждается, что боги человекоподобны и похожи на некоторые другие живые существа...". Так и Эпикур в начале письма к Менекею пишет: „Да, боги существуют... но они не таковы, какими их полагает толпа... высказывания толпы о богах — это... домыслы, и притом ложные", хотя они и "дают надежду умилостивить богов почитанием" (X 123-124, 134). Представление Эпикура об отрешенности богов от мира также базируется на Аристотеле и толковании в Академии платоновского «Федра», где речь идет о том, что за пределами неба (247с2: τα εξω του ουρανου).

Несомненно также влияние перипатетиков на физику и метеорологию Эпикура. Но и его этическое учение тоже во многих пунктах выводится из Аристотеля. В «Главных мыслях» (XIX) Эпикура читаем: „Бесконечное время и конечное время содержат равное наслаждение, если мерить его пределы разумом", что является прямым переложением того, что пишет Аристотель в «Никомаховой этике» (X 3, 1174а17 слл.): "...за сколь угодно малый срок можно испытать наслаждение, которое не станет совершеннее, продлившись большее время". Выше уже говорилось о том, что учение Эпикура о бестревожности есть вариант соответствующего учения Спевсиппа.

Не менее интересно также и происхождение эпикуровского учения об атомах. В письме к Геродоту (X 55-59) Эпикур специально и подробно рассуждает о минимальных частицах, которые служат мерой длины атомов: „Мельчайшие и несоставные частицы следует считать пределами длины, которые от самих себя дают мерило для меньших и больших [длин] при рациональном рассмотрении невидимых предметов". Собственно говоря, в этой концепции минимальных заключается вся особенность эпикуровского атомизма: мы имеем дело не просто с атомами разной величины, а с частицами минимальной длины, которые их составляют. Но эти минимальные частицы могут двигаться не сами по себе, а только войдя в состав атомов. Этот момент прямо отсылает нас к шестой книге «Физики» Аристотеля, где он, доказывая необходимость бесконечной делимости для возможности движения, критикует академическое учение о не имеющем частей, поскольку таковое не может двигаться. Эпикур же явно был знаком с этим учением, а критику его Аристотелем он учел в той части, которая запрещает движение не имеющего частей.

Отечество почтило Эпикура медными статуями, число его друзей измерялось целыми городами, его ученики были прикованы к его учению словно песнями Сирен... — Эпикур, как мы видим по этим сообщениям Диогена Лаэртия (X 9-10), придал философии еще большую популярность по сравнению со стоиками и сделал ее доступной для всех. О необыкновенной популярности эпикуреизма мы можем судить по тому, с какой легкостью он сам популяризирует свое учение в дошедших до нас письмах и «Главных мыслях», а также по тому, как им увлекались не имевшие своей философии римляне.

Среди учеников и восторженных почитателей Эпикура — Колот из Лампсака: он полемизировал с отдельными сочинениями Платона, а также написал трактат о том, что «Нельзя жить в соответствии с учениями прочих философов».

Преемником Эпикура был Гермарх Митиленский, писавший «Против Платона» и «Против Аристотеля». Мы знаем имена других учеников и последователей Эпикура. Но вплоть до Лукреция среди эпикурейцев не было ни одной значительной фигуры.

Литература:
Шичалин Ю.А. Эпикурейцы./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.140-144