4375. Теория действия в социологии

[Павел Степанцов]

http://postnauka.ru/longreads/57669
О доминирующих подходах к пониманию социального действия, истории исследований, природе действия и теории сингулярной каузальности

flickr // jean louis mazieres

Понятие действия лежит в основе концептуального аппарата социологии. Введенное Максом Вебером в монументальном труде «Хозяйство и общество», оно стало отправной точкой и проблемой для многих последующих социологических теорий. Так или иначе, его ревизию проводили все крупнейшие социологи-теоретики XX века, среди которых стоит в первую очередь отметить Т. Парсонса, А. Шюца, П. Уинча, Г. Гарфинкеля и Э. Гидденса. Определяя социологию, Вебер утверждает, что ею «будет называться наука, которая намерена, истолковывая, понять социальное действование и тем самым дать причинное объяснение его протекания и его результатов» (Вебер, 2002). Тем самым, не подозревая об этом, он задает методологическое напряжение между процедурами объяснения и понимания, которые на многие десятилетия вперед будут определять ключевые теоретические споры вокруг понятия действия.

Сейчас в социологической теории можно различить два доминирующих подхода к исследованию социального действия. Первый восходит к работам логических позитивистов по методологии социальных и исторических наук (родоначальником этого направления для теории действия можно считать Карла Гемпеля). Второй подход тесно связан с герменевтической традицией. Во второй половине ХХ века этот подход развил и значительно переработал Питер Уинч. Некоторые социальные теоретики, в недавнем времени вернувшиеся к анализу наследия Уинча, показали, что в силу витгенштейнианской направленности работы Уинча было бы, по крайней мере, немного неточно причислять его к лагерю герменевтов или интерпретативистов, который чаще всего принято противопоставлять первой позиции — позитивистской. Поэтому в дальнейшем я буду называть позицию Уинча и его последователей интенционализмом.

Два подхода к социальному действию — позитивистский и интенционалистский — интересуют нас в первую очередь с точки зрения их имплицитных аксиоматик в отношении природы действия. Точнее сказать, они предлагают два принципиально различных взгляда на взаимосвязь действия и других наблюдаемых событий. В то время как позитивистские теории рассматривают действие как всего лишь еще одно событие в ряду других природных явлений, общей чертой интенционалистских теорий является то, что они считают действие событием особого рода, поэтому его изучение должно на методологическом уровне отличаться от исследования природных явлений. Означенные предпосылки тесно связаны с эпистемологическими установками позитивистского и интенционалистского подходов. Первые обычно говорят о том, что цель социальных наук — произвести причинное объяснение события действия в соответствии с общими номологическими законами — в идеале законами, похожими по форме на законы естественных наук (а лучше идентичными им). Для них не существует принципиальной разницы между действием и другими (природными) явлениями. Интенционалисты, с другой стороны, подчеркивают необходимость понимания, толкования или реконструкции смысла действия, который внеположен сфере природных событий. Утверждая это, они, как правило, предполагают, что смысл специфичен для конкретной ситуации, контекста или практики, поэтому номологические объяснения теряют всякий смысл, когда речь идет об изучении действия.

Иными словами, столкновение двух обозначенных подходов объясняется тем, что они используют различные критерии значимости теоретических высказываний. Позитивисты пытаются сформулировать свои высказывания в универсальном виде, поэтому они значимы как для социальных, так и для естественных наук. При таком понимании хорошая теория действия должна встраиваться в универсалистские каузальные модели, применимые к явлениям не только социального или культурного мира. Напротив, интенционалисты, как правило, подчеркивают уникальность действия, его контекстуальный и/или ситуационный характер. Обобщенное объяснение действия не будет схватывать особую природу этого события, а потому является просто бессмысленным.

Можно сказать, что это столкновение имеет прямые последствия для социологического теоретизирования и исследований социального действия. Нередко социолог сталкивается с двумя (взаимоисключающими) альтернативами: если мы хотим понять действие, определить уникальный смысл конкретной ситуации, нам необходимо отличить его от других — природных — событий. Если же нам необходимо дать ему причинное объяснение, то это возможно сделать только в форме, общей для всех наблюдаемых явлений — как социальных, так и природных, но в таком случае осмысленный характер действия как будто бы теряется. Сформулированная таким образом оппозиция между пониманием смысла и причинным объяснением действия поставила перед социальными науками вопрос: возможно ли объединить каузалистский и интенционалистский подходы? Сформулируем это более четко: возможно ли понять действие, а также объяснить его причины и последствия, оставаясь в рамках консистентного теоретического языка?

Самую известную попытку решить эту проблему предпринял Дональд Дэвидсон. Он попытался переописать интенциональное действие на основании теории сингулярной каузальности (singular causality), рассматривая основания в качестве причин поступков агента. Однако теория Дэвидсона не стала основой для консенсуса социальных ученых в вопросах соотношения интенциональности и причинности действия. В последнее время модели каузального объяснения социального действия все интенсивнее подвергаются «партизанским атакам» из разных философских и социологических лагерей. Так, Макгуайр кратко изложил суть текущей ситуации:

В соответствии с одной очень популярной точкой зрения, объяснения интенциональных действий <…> обязательно эксплицируют отношения между мотивами действующих и их действиями. Таким образом, те, кто придерживается этой точки зрения — мы можем назвать их каузалистами — настаивают, что объяснение оснований (reason-explanations) является разновидностью причинного объяснения. Те же, кто выступает против этой точки зрения — анти-казуалисты — отрицают то, что объяснение оснований вообще предполагают какие-либо причинно-следственные связи между действиями с одной стороны и их основаниями с другой
(Макгуайр, 2007, 460).

«Анти-каузалистов» можно разделить на три лагеря. К первому лагерю относятся аналитические философы, которые пытаются пересмотреть принципы ментальной каузальности. Они утверждают, что основания, как ментальные события, нельзя в полной мере считать причинами действий, как это предлагал Дэвидсон. Среди представителей этой группы находятся Тенней, Хутто, Макгуайр и Уебель. Некоторые из них, например Уебель, не намерены отказываться от идеи, что действие должно быть объяснено в каузальных терминах, однако они заявляют о необходимости переработки модели, предложенной Дэвидсоном.

Второй лагерь представлен последователями Витгенштейна, которые унаследовали «анти-каузалистский» пафос работ Бейкера и Хакера. В своих статьях они подвергают критике убеждение, что философия и социальные науки вообще могут предложить какую-либо модель для объяснения действия, включая каузальную. В 2008 году они объединились с представителями третьего лагеря, а именно с этнометодологами из Манчестера, которые также резко раскритиковали идею, что человеческое поведение можно объяснить, задействуя каузальные или иные универсальные законы, и совместно опубликовали специальный выпуск журнала «Теория, культура и общество». Они критиковали когнитивизм, интенционалистскую и механистическую философские модели разума и в целом экстерналистский и «сциентистский» подходы к объяснению организованного социального поведения.

Результатом союза этих двух лагерей стала книга Хатчинсона, Рида и Шэррока «Нет такой вещи, как социальная наука: в защиту Питера Уинча» (2008). Как утверждают авторы, цель книги — «отказаться не от науки, но от (ошибочной разновидности) философии». Пытаясь перепрочитать книгу Уинча «Идея социальной науки и ее отношение к философии» в контексте современных теоретических дискуссий, они вновь поднимают вопрос о перспективах понимания и объяснения социального действия. Авторы критикуют укоренившиеся в методологии социальной науки подходы к объяснению действий и утверждают, что они основаны на философских заблуждениях. Одним из таковых является тяга к обобщению, которую за 50 лет до выхода их книги критиковал сам Уинч:

Само понятие «события» несет в данном случае отличный смысл, подразумевая контекст правил, которым следуют люди, который нельзя смешивать с контекстом каузальных законов без создания логических трудностей. Таким образом, не удается доказать, что тип «закона», который может сформулировать социолог для описания поведения человеческих существ, не отличается логически от «закона» в естественных науках
(Уинч, 1958, 117).

Уинч четко разграничивает методологию объяснения, укоренившуюся в естественных науках, и процедуры, на которые опирается социолог при изучении действия. С точки зрения Уинча, задача естественных наук заключается в том, чтобы установить причинную связь между наблюдаемыми событиями общественной жизни на основе общих (статистических) законов, в то время как социологи должны заниматься пониманием смысла действий (в смысле веберовского Verstehen) и отказаться от универсальных моделей причинного объяснения. Иными словами, Уинч выступает именно против модели номологического каузального объяснения действий, которая, с его точки зрения, должна логически отличаться от модели, применяемой социологом.

В принципе, для теорий действия симптоматична оппозиция между универсальными каузалистскими моделями и пониманием смысла действия. Ее корни можно проследить вплоть до 1920-х годов, когда позитивистски ориентированные философы стали исследовать вопросы, касающиеся человеческой деятельности. Своего рода сциентистски ориентированная философия была изначально разработана представителями Венского кружка, которые таким образом отделили себя от идеализма и наук о духе (Geistwissenschaften), потому что последние были провозглашены антинаучными. В свое время Гемпель четко обозначил разницу между естественными науками и науками о культуре, как она понималась философами Венского кружка:

Наблюдение в естественных науках, согласно этой школе мысли [Венский кружок], противопоставляется процедурам, требующим вчувствования и понимания в культурных дисциплинах; и объяснение с точки зрения причин, которое считается прерогативой естественных наук, противопоставляется якобы совершенно иной процедуре в области наук о культуре, а именно, пониманию человеческих действий и социальных и исторических изменений с точки зрения нематериальных причин или похожих «значимых» связей (Гемпель, 2001, 255).

Целью логических позитивистов было разработать модель универсального причинного объяснения действий, как можно более близкую методологическим стандартам естественных наук. Именно этой целью руководствовался Гемпель в предложенной им схеме номологического объяснения рационального действия. Именно она стала своего рода парадигмальным образцом для последующих каузалистских моделей в социальных науках.

Литература

Вебер М. Основные социологические понятия // Теоретическая социология: Антология, под ред. С.П. Баньковской, Ч. 1, 2002
Coulter J. Twenty-five Theses against Cognitivism // Theory Culture Society Vol. 25(2), pp. 19—32.
Davidson D. Actions, Reasons and Causes // The Journal of Philosophy, Vol. LX, No 23, Nov. 1963, pp. 685—700.
Davidson D. Casual Relations // Essays on Actions and Events, 2001, pp. 126—136.
Davidson D. Individuation of Events // Essays on Actions and Events, 2001, pp. 137—151.
Davidson D. Agency // Essays on Actions and Events, Second Edition, 2001, pp. 305—312.
Feest U. Historical Perspectives on Erklären and Verstehen: Introduction // Historical Perspectives on Erklären and Verstehen, ed. by Feest U., Springer, 2010, pp. 1-14.
Fulbrook M. Max Weber’s ‘Interpretive Sociology’: A Comparison of Conception and Practice // The British Journal of Sociology, Vol. 29, No. 1 (Mar., 1978), pp. 71-82.
Giddens, A. The Constitution of Society. Outline of the Theory of Structuration. Cambridge : Polity Press.
Hempel C. Logical Positivism and the Social Sciences // The philosophy of Carl G. Hempel : studies in science, explanation, and rationality, ed. Fetzer J.H., Oxford University Press, 2001, pp. 243-275.
Hutchinson P. What’s the point of elucidation? // Metaphilosophy, 2007, Vol. 38 Issue: 5, pp. 691-713.
Hutchinson P., Read R., Sharrock W. There is no such Thing as Social Science, Ashgate Publishing Limited, 2008.
Hutto D. A Cause for Concern: Reasons, Causes and Explanation // Philosophy and Phenomenological Research, 1999, Vol. 59, 2, pp. 381-401.
McGuire J. M. Actions, Reasons, and Intentions: Overcoming Davidson’s Ontological Prejudice // Dialogue XLVI, 2007, pp. 459-479.
Phillips D. Epistemological Distinctions and Cultural Politics: Educational Reform and the Naturwissenschaft/Geisteswissenschaft Distinction in Nineteenth-Century Germany // Historical Perspectives on Erklären and Verstehen, ed. by Feest U., Springer, 2010, pp. 15-36.
Read R. The `Hard’ Problem of Consciousness Is Continually Reproduced and Made Harder by All Attempts to Solve It // Theory Culture Society 2008, Vol. 25(2), pp. 51–86.
Read R. Wittgenstein’s Philosophical Investigations as a War Book // New Literary history, 2010, Vol. 41, Issue: 3, pp. 593-612.
Sharrock W., Dennis A. That We Obey Rules Blindly Does Not Mean that We Are Blindly Subservient to Rules // Theory Culture Society 2008, Vol. 25(2), pp. 33-50.
Uebel T.. Narratives and Action Explanation // Philosophy of the Social Sciences, 2012, Vol. 42, pp. 31—67.
Weber M. Economy and Society, University of California Press, 1978. 21. Winch (1958), The Idea of a Social Science and Its Relation to Philosophy, Routledge, 1990.

Полную версию статьи П. Степанцова «Теоретические стратегии исследования социального действия: каузальное объяснение vs понимание смысла» можно прочесть в журнале «Социология власти» (№4, 2015).

MA in Sociology, University of Manchester, cтарший научный сотрудник Московского института социально-культурных программ и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации