*1082. Новое противостояние: Другой капитализм

[Кирилл Рогов]

http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/132815/

17.09.2007, 174 (1948)

В Соединенных Штатах сегодня все более укрепляется мнение, что противоречия между демократическими странами Запада и недемократическими державами Евразии (прежде всего Китаем и Россией) носят вполне принципиальный характер и, возможно, обозначают основную линию конфронтации XXI в. Один из лучших российских обозревателей международных проблем Федор Лукьянов в статье, опубликованной неделю назад на этой странице («Ведомости» от 10.09.2007, стр. А4), возражает: конструирование новой холодной войны — дело недальновидных политиканов. Реальность не укладывается в простую дихотомию «демократия — не демократия», линия разлома проходит не там. А где?

Новая альтернатива

Сразу после падения Советского Союза и мировой социалистической системы дело выглядело предельно ясно. Образцовые институты рыночной демократии сложились в ряде стран Европы и Северной Америки в результате достаточно длительного эволюционного развития (XVII-XX вв.). В итоге во второй половине XX в. именно эта группа стран совершила наиболее впечатляющий рывок в экономическом развитии и достигла уровня жизни населения, невиданного в большинстве стран остального мира. Альтернативная экономическая система (социалистическая), основанная на институтах государственного планирования, принуждения и отказа от частной собственности, не смогла обеспечить сопоставимого уровня и качества жизни и потерпела крах. Представлялось совершенно очевидным и неизбежным, что результатом этого краха станет заимствование и строительство в странах бывшего социализма системы институтов западных стран, обеспечивших им процветание.

Однако параллельно с «соревнованием двух систем» во второй половине XX в. оформлялось еще одно явление. В процессе послевоенного восстановления Япония продемонстрировала пример чрезвычайно успешной адаптации рыночных институтов к традиционному социально-политическому укладу, сильно отличавшемуся от западного. На этой базе в 1960-е гг. была создана мощная экспортоориентированная экономика. И при том, что социально-политическая система впоследствии эволюционировала в направлении западной институциональной среды, институты эти заимствовались и формировались не сразу, а по мере роста экономики и не в полном объеме.

Еще более ярко необязательность наличия набора институтов западного образца для запуска бурного экономического роста проявила себя в истории корейского «экономического чуда». Третьим случаем стал Сингапур. Наконец, самый масштабный пример бурного экономического роста в отсутствие набора базовых свобод явил в последние десятилетия коммунистический Китай.

Несмотря на специфику каждого из этих случаев, в целом сформировались контуры особой модели экономического роста и «вхождения в рынок». Она предполагает создание экспортоориентированной экономики, использующей относительно дешевый труд, постепенное и ограниченное заимствование рыночных институтов западного образца, необходимых для обеспечения конкурентоспособности экспорта, при сильном запаздывании или полном отказе от заимствования политических институтов. И наконец, она предполагает значительное участие государства в процессе запуска «экономики роста» (концепция «государства-предпринимателя»).

Глобализация и «другой капитализм»

Последние десятилетия явили нам еще несколько примеров «самобытного» и относительно успешного строительства рыночной экономики, при котором западные институты экспортируются далеко не все и не в полном объеме. А опыт «государственного предпринимательства» был к тому же заимствован и развит некоторыми странами, экономика которых традиционно основана на сырьевом экспорте. Правительства этих стран, управляющие, как правило, национальными сырьевыми компаниями, с одной стороны, сохраняют относительно закрытый внутренний экономический режим, а с другой — придерживаются стратегии активной интеграции национальных сырьевых компаний в глобальный рынок, перераспределяя и инвестируя прибыли на внешних рынках и диверсифицируя бизнес. Более того, их финансовая и бюджетная политика в период нового нефтяного бума в значительной степени следует принципам, сформулированным ненавистными им «монетаристами» из международных организаций.

Если подытожить опыт последних 20 лет, то можно, наверное, сказать, что в целом правящие элиты третьего мира сделали из крушения социалистической экономики и империи СССР не тот вывод, который казался наиболее очевидным 17 лет назад. Тогда неизбежным и неопровержимым выглядел вывод о безусловном преимуществе западной институциональной модели, в которой частная собственность, свободная конкуренция и разделение властей являются базовыми условиями экономического успеха.

Реальные же выводы, сформировавшиеся в альтернативную доктрину к середине нынешнего десятилетия, выглядят приблизительно следующим образом.

Элиты «отстающих» стран осознали, во-первых, что мировая экономика глобальна и альтернативы этому нет, т. е. попытки построения автаркических, замкнутых экономик обречены на провал. А следовательно, участие в мировом разделении труда и глобальной конкуренции неизбежно. Во-вторых, они осознали, что экономический успех является необходимым условием обеспечения суверенитета и политической устойчивости, а эффективность силового и идеологического контроля ограничена — железные занавесы, бетонные стены и колючая проволока устарели. И наконец, третий вывод можно определить как концепцию «асимметричного участия в глобальной конкуренции». Он сводится к открытию, что включение в глобальную конкуренцию необязательно должно сопровождаться формированием полноценной конкурентной среды (включая политическую конкуренцию) внутри страны. А значит, включение в глобальную конкуренцию при определенных условиях не ведет с неизбежностью к утрате правящей элитой ее неконкурентных преимуществ. Напротив, благодаря включению в глобальную конкуренцию эти преимущества могут быть реализованы гораздо полнее и эффективнее, чем на ограниченном внутреннем рынке, особенно если включение в эту конкуренцию будет проходить при поддержке консолидированных усилий государства и компенсирует недостаток стартового капитала и инвестиций (концепция «государства-корпорации»).

Конфронтация или конвергенция?

Таким образом, можно, кажется, сказать, что с падением социалистической империи на планете действительно победила идея глобального рынка, но отнюдь не идея западных ценностей и западных институтов. И это важное различие все более определяет сегодня характер глобального рынка и архитектуру мировых взаимоотношений.

Если 30 лет назад казалось, что победа рынка означает неизбежную с тем или иным лагом и оговорками победу капитализма западного образца, а значит, и демократии, то сегодня все более отчетливо на планете оформляются два капитализма. Один — с демократией, другой — без. Один — либеральный, другой — корпоративистский. Для одного конкуренция является универсальным принципом, для другого — инструментом, зона применения которого ограничена. В одном случае государство выглядит как набор институтов, взаимно сдерживающих друг друга (парламент, исполнительная власть, суд, гражданское общество), что открывает простор для реализации частных интересов. В другом государство выглядит как сжатый кулак, ограничивающий интересы частные во имя доминирующей цели, понимаемой как общая. Соответственно, для одного права личности являются приоритетом по сравнению с правами государства, для другого — наоборот.

Сегодня глобальная конкуренция двух этих капитализмов выглядит наиболее вероятным центральным сюжетом предстоящих десятилетий. Для обоих капитализмов существование и притязания другого представляют явную угрозу, являются посягательством на его сокровенные принципы. Оба стремятся совершить экспансию и готовы к активным действиям на «территории противника».

Собственно, предотвратить решительное и полномасштабное столкновение этих капитализмов может лишь одно обстоятельство. Оба они сегодня действуют на едином глобальном рынке, на котором извлекают выгоду, обмениваясь ресурсами с «противником». Однако борьба за правила, которые будут установлены на этом рынке, борьба за то, чьим этот рынок в результате окажется, предстоит нешуточная.-
P.S. Переделал и эту тему. На старую было 336 заходов.

[Иван Микиртумов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/arti...kii-kapitalizm
Статья опубликована в № 4028 от 04.03.2016 под заголовком: Шкала ценностей: Конкурентная олигархия

Философ о том, какая временная экономическая модель позволит избежать «великих потрясений»

04.03.2016

Среди будущих игроков-собственников необходимо поддерживать суровую конкуренцию. На фото: Игорь Сечин и Алексей Миллер
М. Стулов / Ведомости

Строго говоря, политическая власть в современной России не имеет легитимности ни по одному из описанных когда-то Максом Вебером типов, а нелегитимное господство обеспечивается ресурсами власти, в числе которых насилие и угроза применения насилия («кнут»), материальные блага («пряник»), статусное продвижение, инструменты убеждения, внушения и манипулирования. Граждане, сталкиваясь с конкретными объемами и комбинациями властных ресурсов, действуют рационально и выбирают подчинение или неподчинение в зависимости от того, что сулит больше выгод и меньше издержек.

Негативная экономическая и социальная динамика последних лет требует увеличения объема властных ресурсов, при том что размеры «пряника» сокращаются. Поэтому регулярно демонстрируются репрессивные меры, ширится спектр угроз и на полную мощность работает пропагандистская машина. Реакция общества адекватна и выражается величиной в 86%. Но «правильные» ответы на вопросы социологов и «правильное» поведение людей, испытывающих воздействие тотальной пропаганды, не означают еще, что их в чем-то удалось убедить. «Месседж» власти воспринят, серьезность ее намерений принята к сведению, и в альтернативе между репрессиями и подтянутым поясом рационально выбран последний. Очень хорошо, что такая организация, как ФСО, проводит закрытые социологические исследования, плохо только, что ведомственную принадлежность исследователей многие респонденты склонны распространять на любого, кто произносит слова «Здравствуйте, мы проводим опрос об отношении населения к ...». Поскольку заранее не знаешь, не превратится ли опрос в допрос, разумнее выразить хорошее отношение к ... В такой социологии легко дойти и до 100%.

Сложившаяся система властных отношений вполне устойчива, но ей сопутствует глубокое разочарование всех слоев общества. После 15 лет практически непрерывного роста благосостояния и улучшения всяких других показателей жизни буфет был закрыт безо всякой осязаемой причины, а мотивация «пряником» неожиданно дополнилась дубинкой и речами об осажденной крепости: положение отчасти даже неприличное. И граждане, и элита ждут от архитектора режима – Владимира Путина – восстановления экономического роста и возвращения к благостным обстоятельствам условного 2013 года.

То, что денег не хватает на финансирование государственных расходов и на поддержание уровня жизни граждан, еще полбеды. Но денег не хватает для обеспечения благосостояния действенной социальной базы режима, партии власти в широком смысле. Это те люди, которые, во-первых, держат под своим контролем (хотя и не обязательно в собственности) те или иные властные, экономические, информационные и прочие ресурсы, во-вторых, понимают, что этот контроль, хотя бы и закрепленный юридически, не имеет экономического, правового и морального основания вне существующей системы политико-экономических отношений и что при определенных трансформациях режима они с высокой вероятностью теряют статус и доходы. Нынешняя партия власти взросла и окрепла в тучные годы, и многие ее видные представители усвоили порочные привычки беззаботной жизни. Когда куски госимущества, бюджетные потоки, властные ресурсы распределяются в ходе аппаратного и бюрократического противоборства, экономическая и управленческая эффективность отступает перед личной преданностью и политической целесообразностью. В тучные годы распределяются кормления, синекуры и государственные гарантии, так что можно научиться тратить попавшие к тебе вследствие удачной конъюнктуры деньги впустую, но нельзя научиться их зарабатывать. Как в 2008-м, так и в 2014–2015 гг., попавшие в сложную ситуацию «друзья», да и другие «эффективные менеджеры», руководствуясь классической схемой «приватизация прибылей и национализация убытков», регулярно залезали в бюджет. Оказалось, что находящиеся под их началом предприятия, в том числе экономические гиганты, обременены долгами, малоэффективны, а то и вовсе убыточны. Хотя личные связи «друзей» с Владимиром Путиным пока продолжают гарантировать им устойчивое положение при низкой эффективности, вопрос о смене караула в ситуации кризиса актуален как никогда. Высказывания бывшего железнодорожного начальника, образцового представителя партии власти тучных лет, обнажают повестку дня: от «друзей» и прочих «эффективных менеджеров» необходимо срочно избавляться, а партия власти в целом, сохраняя свой квазисословный состав, должна сменить принцип экономического поведения с «делить» на «производить».

Сочетание нелегитимности режима с плохим качеством управления и дефицитом материальных ресурсов доводило до «великих потрясений» многие страны и дважды в ХХ в. – Россию. Хотелось бы в обозримой перспективе обойтись без новых потрясений, и это не невозможно.

Сегодня общая ситуация видится относительно стабильной в том смысле, что присутствует незначительная, но постоянная отрицательная динамика, которая до поры до времени не ставит под угрозу институциональное равновесие. Это значит, что для формирования экономической модели если не роста, то по крайней мере не падения, имеется некоторое время. О том, какой она может быть, рассуждать следует в контексте сложившихся обстоятельств. К их числу относятся: несменяемая персональная власть Владимира Путина, малая вероятность изменений его курса, абсолютное доминирование партии власти и нарастание в ней конфликтов, снижение эффективности государства, сохранение экономических санкций и негативной конъюнктуры. Не следует рассчитывать на рост нефтяных цен, на снятие санкций и на внешние инвестиции. Влияние на первый фактор вне нашего контроля, а последние два связаны с утратой доверия, для возвращения которого потребуется немало лет. К позитивным обстоятельствам следует отнести то, что партия власти однородна по своим устремлениям, социальным навыкам и ценностям, что при этом она обеспокоена не только текущей ситуацией, но и перспективами сохранения под контролем семей и кланов тех или иных активов и статусов. Кроме того, элиты признают режим ручного управления и специфический характер института собственности.

Удержать от «великих потрясений» может трансформация нынешнего госкапитализма «друзей» в конкурентную олигархическую экономику в рамках авторитарного режима. Ее построение потребует следующего. Во-первых, нужна масштабная и, возможно, отчасти принудительная приватизация, результатом которой станет не столько пополнение казны, сколько переход активов в руки тех проверенных и отобранных представителей партии власти, которые испытывают дискомфорт от оскудения потоков и кормлений. При этом надо постараться увеличить количество не связанных друг с другом групп собственников, не забывая наделять благами региональные элиты. Следует руководствоваться «приватизационным правилом»: тот, кто фактически контролирует некий актив, в обязательном порядке выкупает его у государства со всеми обременениями или же теряет контроль. Гиганты ТЭКа подлежат очистке от непрофильных активов, разделению на части и продаже не связанным друг с другом группам собственников. Во-вторых, это позволит увеличить количество экономических игроков первого эшелона по крайней мере на порядок. Вместо десятков «друзей» должны будут появиться сотни фигур меньшего масштаба – так, чтобы никакая из них не имела ни прямого «доступа к телу», ни веса, достаточного для экономического шантажа, выбивания привилегий и иных проявлений дружбы. В-третьих, среди игроков-собственников, число которых существенно возрастет, необходимо поддерживать суровую конкуренцию. В-четвертых, все описанное сопровождается масштабным омоложением кадрового состава верхних эшелонов партии власти как на уровне центра, так и в регионах, с сохранением полной преемственности отношений по вертикали и горизонтали, а также полной лояльности. Достичь этого можно старым, но надежным способом, отвечающим к тому же чаяниям элиты: уходящий руководитель замещается более молодым представителем своего клана – соратником или родственником.

Эту конструкцию можно охарактеризовать как улучшенную версию олигархической системы, просуществовавшей до 2004 г. Партия власти готова будет пойти на реализацию такого проекта, поскольку он сохраняет и упрочивает ее исключительное положение и поскольку реализуется кланово-семейный принцип владения и наследования. Внутренняя конкуренция не вызовет протеста, поскольку ей будет предшествовать приватизация государственных активов. В результате первое лицо и вертикаль исполнительной власти, сохраняя за собой полную свободу действий по контролю, наделению и отъему, получают саморегулируемую конкурентную систему, агенты которой фактически и титульно выполняют функции собственников, т. е. обеспечивают эффективность и извлекают прибыль и при этом осознают зависимость своего статуса собственника как от эффективности, так и от лояльности.

Если описанная или подобная система окажется способной обеспечить нынешнему режиму материальный ресурс господства и общую устойчивость, то на следующем витке политического развития именно на ее основе могут сформироваться здоровые политические, экономические и правовые институты, характерные для открытых обществ.

Автор – философ, приглашенный преподаватель Европейского университета в Санкт-Петербурге