*4325. «Торпедо». Москва

[Торпедо. HISTORY]

https://torpedo-arhiv.livejournal.com/648498.html
Пишет torpedo_arhiv (torpedo_arhiv)
2012-11-10 06:15:00

1939 год. Матч №75. «Электрик» (Ленинград) – «Торпедо» – 0:0
«Электрик» (Ленинград) – «Торпедо» – 0:0
05.10.1939 (четверг). Начало – 16:30. Ленинград. Стадион имени В.И.Ленина. +1 градус. 10 000 зрителей.
Судья: С.Хавчин (Киев).
«Электрик» (футболки – голубые): Набутов, Бодров, Смирнов, Лотков, …, …, …, …, …, …, … .
Тренер – К.И.Лемешев.
«Торпедо» (футболки – белые): Кочетов, Петров, …, …, …, …, …, …, …, …, … .
Тренер – К.П.Квашнин.

НА ПОЛЕ БЫЛО СКУЧНО

Команды поделили очки после довольно бесцветной игры. «Торпедо» разочаровало бессистемностью и очень вяло нападало. «Электрик» добился ничьей без особого труда, а на победу команде с ее нападающими рассчитывать трудно.

Игру оживило лишь несколько отличных бросков вратарей Кочетова и Набутова. На 4-й мин. Кочетов изумительным по быстроте реакции броском отбил труднейший мяч от Смирнова. Расчетливо и смело сыграл Набутов, несколько раз спасавший свою команду. Удовлетворительно судил Хавчин.

М.Аланов. «Красный спорт»

[Торпедо. HISTORY]

Воспитанник детской команды стадиона «Юные пионеры» и ФШМ при Центральном стадионе имени В. И. Ленина. Первые тренеры - Владимир Георгиевич Блинков, Константин Иванович Бесков и Виктор Николаевич Разумовский.

Выступал за команды "Локомотив" Москва (1966, 1979), "Торпедо" Москва (1967 - 1971), "Динамо" Москва (1972 - 1979).

Чемпион СССР 1976 (весна) г. Обладатель Кубка СССР 1968, 1977 гг.

В сборной СССР сыграл 10 матчей, забил 3 мяча.

Тренер в команде "Динамо" Москва (1985 - 1987). Тренер в ЦС "Динамо" (1987 - 1990). Начальник олимпийской сборной России (1993 - 1994). Главный тренер молодежной сборной России (1994 - 1998). Тренер в сборной России (1999 - 2002).

Председатель правления общества "Объединение отечественных тренеров по футболу" (2006 - ...).

[Еженедельник «Футбол-Хоккей»]

Торпедо-Шахтер

[Petrovich_iii]

1952 г. "Торпедо" (Москва) - обладатель Кубка СССР. Справа - Виктор Маслов

[Еженедельник «Футбол-Хоккей»]

Торпедо (Москва) - ЦСКА 2:2
23.07.1968. 19:30. Москва. Центральный стадион им.Ленина. 70000 зрителей.
http://www.cska-games.ru/

[Еженедельник «Футбол-Хоккей»]

[Торпедо. HISTORY]

[Еженедельник «Футбол-Хоккей»]

[Rusteam]

http://www.rusteam.permian.ru/players/savichev_nik.html

Савичев, Николай Николаевич. Полузащитник.

Родился 13 февраля 1965 г. в г. Москве.

Воспитанник московских СК «Союз» (первый тренер – Анатолий Фёдорович Брагин) и ФШМ.

Выступал за клуб «Торпедо» Москва (1984–1993).

Обладатель Кубка СССР 1986 г. Обладатель Кубка СССР/России 1986, 1993 гг.

Сыграл 3 матча за сборную СССР.

(За олимпийскую сборную СССР сыграл 1 матч*)

* * *

С юных лет Юрий и его брат-близнец Николай увлекались футболом. Оба стремились играть в нападении, жаждали забивать голы. И надо сказать, они преуспели в этом. Когда Юрий и Николай оказались в клубе «Союз», эти качества им пригодились. Правда, тренеры порой терялись: кто же именно из двух братьев отличился в том или ином матче. И ничего удивительного, если, как вспоминает Юрий, даже родная мама долгое время путала их.

Затем спортивная судьба привела Юрия и его брата в московскую футбольную школу молодежи, а уж оттуда - в команду их мечты - столичное «Торпедо». Шефство над молодыми талантливыми футболистами взял второй тренер команды Валерий Николаевич Филатов. Он приложил немало сил и стараний, чтобы развить их лучшие качества. А когда у братьев кое-что стало получаться, Филатов передал юных игроков старшему тренеру «Торпедо» - их давнишнему кумиру Валентину Козьмичу Иванову.

...Я НАЧАЛ БЫ СНОВА В «ТОРПЕДО»

Испытывали ли вы, читатель, чувство вины перед своими любимцами, когда те заканчивали футбольный путь? У меня это чувство возникло впервые на прощальном матче Федора Черенкова. В тот вечер, когда на глазах у многих были слезы, я внезапно уразумел, что был подчас по отношению к своим любимым игрокам как-то по-детски чрезмерно жесток, не прощал им много того, что наверняка бы — окажись я на их месте в тот миг,— конечно же, простил бы себе! Кто-то, видите, из них в важной встрече гол не забил — и, главное, когда мячу деваться, казалось, некуда было; кто-то опоздал с пасом, который мог бы вывести партнера в финальном кубковом матче, при ничейном счете, на решающий удар; наконец, вратарь, мой любимый вратарь! Как же мог он пойти в такой ответственный момент на перехват, когда после подачи углового мяч очевиднейше летел выше его рук! Но разве такого не бывало, спрашиваю я себя теперь, с Пеле, с Марадоной, с Яшиным? Вот почему так горько вспоминать, что кому-то из своих фаворитов я определенно — если можно так выразиться — недоаплодировал, чье-то имя, находясь на трибуне, недоскандировал. А став футбольным журналистом — еще пуще — чересчур скупо писал о своих любимцах, вычеркивая порой прорвавшиеся на бумагу слишком уж теплые слова.

В числе тех, перед кем я ощущаю такую вину особенно остро,— Николай Савичев, сыгравший свой последний матч на родном торпедовском стадионе против «Асмарала» 14 августа 1993 года. Чувствую свою вину и в том, как он из футбола ушел, ни прощального матча, ни даже каких-то элементарных формальных проводов — ни-че-го!

Николай Савичев
А ведь по крайней мере для «Торпедо» Николай Савичев (как и его брат Юрий) это целая эпоха пятикратного выхода в финал Кубка, двукратного завоевания бронзовых медалей, легендарных двух матчей со «Штутгартом»... И вот ушел незаметно, ничем не обеспокоив тогдашних руководителей команды. Впрочем, говорить о них, когда я попросил Николая Савичева поделиться воспоминаниями о тех десяти годах, он не захотел. Обратился же я к нему с просьбой об интервью еще в августе прошлого года, но только перед Новым годом он дал согласие на беседу и еще месяцем спустя пришел в редакцию. И в разговоре со мной делился не столько воспоминаниями, сколько размышлениями о жизни футбольного игрока.

ЧАСЫ ОСТАНОВИЛИСЬ В ШВЕЦИИ

Когда ты сходишь с футбольной стези, вдруг неожиданно испытываешь такое, чего я никому другому не пожелал бы испытать. Тем более что лично я никогда не думал, даже представить себе не мог, что все произойдет со мной так быстро и страшно. А началось все с очередной попытки продать меня за рубеж. До этого много раз пытались, но то цену заломят чрезмерную, то еще что-нибудь в этом роде. И вот наконец в конце 1993 года послали в Швецию на смотрины. Там меня подвергли строгому медицинскому обследованию, после чего и сказали: ты можешь отыграть еще год-два, а то и три, но лишь при особом везении, ибо случись завтра еще одно повреждение — последствия будут непоправимыми. Что значит непоправимыми? Отвечают: неизбежная ампутация ноги — выше колена. Вот под страхом чего — семья все-таки есть у меня — я решил не выходить больше на поле.

Время шло, но для меня как бы остановилось. Вне меня футбольная жизнь продолжалась, матчи шли чередой, а я видел себя как бы в двух планах: юным, выбегающим в первом своем матче на замену и уходящим с поля в одном из последних — с ЦСКА, в том самом, победном финале Кубка России. Впрочем, нет, возникали еще картины — приезда в тот день на стадион, переодевания, выхода на поле, забитого мяча, почетного круга и ухода с поля, воспринимавшиеся в тот момент как нечто должное, что будет еще повторяться... Увы!

МЫ ВЫБИРАЕМ, НАС ВЫБИРАЮТ

...Помните эту песенку из фильма «Большая перемена»? Так ведь и в футболе. Часто это дело случая. Мы с Юркой гоняли с утра до вечера мяч во дворе. Приходили домой в грязной, рваной одежде. Жили дома совсем небогато, отчего после школы собирали и сдавали тайком от мамы пустые бутылки, чтобы купить мяч...

Это сейчас родители стараются направить своего сына в футбол — иди, мол, туда, старайся, и все у тебя потом будет — и деньги, и слава, и мир повидаешь. Но ведь все это вилами по воде писано! Недаром часто слышишь в последнее время разговоры среди тренеров и бывших футболистов о том, что новое поколение игроков больше любит себя, нежели футбол как таковой. Возможно, это чувство закладывается уже с детства как результат родительских напутствий? А в пору нашего с Юрой детства родители говорили: «В футбол играют? Ладно уж, все же это лучше, чем в подъездах толкаться».

И вот шел как-то мимо нашего двора Анатолий Федорович Брагин, как мы узнали позже, известный детский тренер. Остановился, посмотрел, как гоняют мяч мальчишки, а затем подошел к нам и пригласил... в «настоящий футбол». Он-то и привил нам чувство любви к этой игре. Нет, конечно, до этого мы ее тоже любили, но то была любимая забава, а он сумел воспитать в нас чувство любви к футболу, как к своей работе, то есть к тренировкам, на чем в общем-то и покоится карьера игрока.

1993 год. Николай Савичев с Кубком России.

Мой же дебют в основном составе московского «Торпедо» оказался неудачным. Шел 1984 год. Мы принимали одесский «Черноморец». И вот во втором тайме минут за 15 до конца, Валентин Иванов выпускает меня на подмену крайнего полузащитника. И надо же было такому случиться. После того как я замешкался в центре поля, Шарий отобрал у меня мяч и забил единственный в этой встрече гол. Мне тогда в команде никто ничего не сказал, хотя очки команде были нужны. И это навсегда осталось в моей памяти! Тем более что в следующей меня ввели в игру уже с начала второго тайма, а главное — мы уверенно переиграли ростовский СКА 4:2. Правда, кое-кто отнес этот матч позже к разряду так называемых «странных игр» (доказательством чему считалось, что оба мяча у ростовчан провел Сергей Андреев, боровшийся за звание лучшего бомбардира и в итоге ставший им), но я-то играл самозабвенно, никакой «странности» в происходившем на поле не ощущал...

«ИГРАЙТЕ ЧЕСТНО, ПОЖАЛУЙСТА!»

Этот призыв, или, вернее, постулат, необычайно важен. Но вот вопрос: можно ли, участвуя в договорных матчах, оставаться честным спортсменом, вообще — честным человеком? Ох, как сложно, как неприятно отвечать футболисту на этот вопрос в России! А впрочем,— и на Украине, и в Казахстане, и в Белоруссии, и в Грузии...

Мне, конечно, приходилось участвовать в договорных матчах. Когда был молод, только догадывался о них, поскольку не всех, находящихся на поле, ставили в известность о заключенной до матча сделке. Может быть, щадили психологию молодежи. Так и сейчас, когда случаются такие матчи, о заранее предопределенном исходе их не все игроки знают.

Можно ли было — я имею в виду позицию осведомленного игрока — от участия в договорной игре уклониться и сказать: «Нет, я ни за что не выйду на поле». Увы, ни одного такого случая я не знаю. Тем паче что, как правило, вопрос решает вместе с тренером и тренерским советом вся команда. Сообщаемая игрокам логика проста: если ничья устраивает обе стороны, зачем, спрашивается, лишний раз биться. Тем более предполагая, а чаще всего зная, что какая-то другая пара команд из числа наших ближайших конкурентов уже заключила за кулисами мировую. Но в принципе это общая беда современного футбола. Вспомните, например, тот же «Марсель». Но там, если попался, расправа сурова: и моральная, и материальная.

ПЕНАЛЬТИ НЕ БЫЛО

Должен ли все-таки футболист быть на поле джентльменом? Сразу приходит на ум Марадона. Гений ведь футбольной игры, но забивает ничтоже сумняшеся англичанам гол рукой, выбивает рукой мяч из пустых аргентинских ворот в матче с нашей сборной! Но и здесь тоже не все, наверное, так просто. Горячка, азарт борьбы поневоле перевешивают у иных нравственный балансир.

Вот что случилось однажды со мной. В нашем матче со столичным «Динамо» арбитр Алексей Спирин назначил пенальти за снос моего брата Юрия. Динамовцы бросились доказывать, что сбили Юрия не они, а его собственный брат, то есть я. Так оно и было. Борьбу за мяч в штрафной (даже, по-моему, во вратарской) вели несколько футболистов. Я чувствовал тогда только одно: что мяч должен остаться здесь, что нельзя динамовцам дать его выбить. Тут-то мимо меня и пробежал, выбираясь на свободное место, Юрка, и я чисто инстинктивно, преграждая ему путь, ногой задел его. Подбежавшим ко мне защитникам «Динамо» я признался, что, да, Юрку сбил я. Спирин же меня к себе не подозвал. Ну, а если бы арбитр подозвал меня или сам подошел ко мне и спросил? Хватило бы духу сказать правду? На все сто процентов не уверен. Счет был скользкий, а я — весь в игре, вспыльчив и зол. Может быть, поступился бы совестью, не сказал, как на самом деле было. Но динамовцам я правду все же сказал. Они могут это подтвердить. Что касается ошибки Спирина, то понять ее можно. Момент был уж очень сложный: на крохотном пятачке собралось столько игроков!

БУНТ НА КОРАБЛЕ

В тренерском отношении команда «Торпедо» считалась на протяжении последних двух десятков лет едва ли не самой стабильной в нашем футболе. С небольшими перерывами более двадцати лет ею руководил потомственный торпедовец Валентин Козьмич Иванов. И вот осенью-91 футболисты «Торпедо» восстали против него. Все до единого. Я, правда, присоединился к известному письму, опубликованному в «Советском спорте», последним и хотел бы объяснить эту свою позицию.

Николай Савичев
Суть в том, что я считал: делается ошибка! Начало конфликта прошло без моего участия — я как раз пропустил из-за двух желтых карточек игру, после которой вся каша и заварилась. Поэтому, когда мы с Андреем Калайчевым приехали на базу, вопрос о необходимости сменить тренера был, как говорится, в принципе решен, причем всеми остальными игроками единодушно. «Не хотим работать с Ивановым. Вечно на нас кричит, поливает без стеснения всех и каждого матом, угрожает, что завтра отчислит одного, послезавтра — другого и так далее и тому подобное». Все это было не так! Валентин Козьмич был, конечно, чрезмерно эмоционален и слов, если вскипал, не выбирал, наговорить сгоряча и лишнего мог, но и отходил так же быстро, зла ни на кого никогда не держал и никого, на моей памяти, просто так ни за что ни про что из команды не отчислял. Но вспыльчивость его и брань молодежи нашей все равно претили, к тому же она, как я понимал тогда (и как оказалось впоследствии), хотела жить вольготно, чтобы никто сзади не подгонял. А так в России-матушке не бывает. По крайней мере, мы, то есть те, кто постарше, привыкли жить в обществе, где нужно по голове не гладить, а заставлять, заставлять, заставлять. Вот когда молодежь научится сама все делать, тогда возможны и послабления. Вот и в «Торпедо»: убрали Иванова, перестали заставлять полноценно тренироваться, держать режим — и начались прогулы, разгильдяйство. Вы спросите: а почему же ты тоже проголосовал против Иванова? Сейчас объясню. Оставшись, по сути, в команде один из «старой» торпедовской гвардии и не поддерживая душой это стремление молодежи, тем не менее не решился пойти против «мнения коллектива», хотя и попытался погасить конфликт. Вместе с Юрой Тишковым и Сергеем Шустиковым приезжали к Иванову и, как мне показалось, нашли уже общий язык. Но в начале января вновь все расстроилось, и Валентин Козьмич подал в отставку. Причем сделал это тогда, когда имел от руководства завода карт-бланш распустить хоть всю команду. Но он ушел сам, дабы спасти для команды талантливых ее воспитанников. Между прочим, я говорил тогда с Валентином Козьмичем один на один и честно ему признался, что против всей команды идти не могу, считаю это в какой-то степени несолидным. Иванов, мне кажется, понял меня. Тогдашнего состояния своей раздвоенности не забуду никогда, ибо порой закрадывалось чувство: а может, этот переворот все-таки пойдет «Торпедо» на пользу? Впрочем, может быть, так я себя утешал, снимал угрызения совести...

Против Иванова в тот момент в газетах многие выступали, и один из футболистов «Торпедо», в частности, сказал, что его, мол, особенно не устраивала игра, которую Иванов команде прививал, что это собственно была не игра, а работа. Но я думаю, что для такого заявления надо было иметь позади базу игры в команде не один год, а лет пять, как минимум. И уж тогда утверждать, какого футбола при Иванове было больше — зрелищного или трудового? Потому что были игры и зрелищные, и «трудовые», если хотите, «рабочие», такие, что на зубах вытаскивались. Но ведь в футболе, насколько я понимаю, без этого подчас тоже не обойтись. Иванов прекрасно понимал, что в данный момент нужно команде, понимал, к примеру, что против «Спартака» мы не сможем сыграть в его же спартаковский футбол. Но мы можем «съесть» его, то есть обыграть, своей полной самоотдачей, желанием победить, волевыми ресурса-ми, что мы и не раз доказывали, обыгрывая и «Спартак», и киевское «Динамо». А разве «Торпедо» не показывало достаточно зрелищный футбол, играя против «Штутгарта», «Монако», «Севильи»? Часто говорят: «торпедовский характер», «кубковая команда». А откуда это пошло? Не с той ли поры, когда Иванов сам еще играл, и не потому ли он хотел передать команде, как эстафету, тот самый «старый» торпедовский дух?

Да, он человек непростой, но кто с ним работал, знает, что для тех, кто старается (пусть не всегда и не все получается у них), он сделает все, что от него зависит, — и даже больше. К слову сказать, он позволял спорить с собой, и я сам с ним спорил, и всем тренерским советом с ним спорили. При нем ведь тренерский совет был, куда входили ведущие игроки, действовал постоянно, а те, кто пришел на смену, быстренько этот совет ликвидировали. Помню, как по нашему предложению мы пробовали играть в четыре полузащитника без крайних (то есть без тяжелой работы, которую обычно выполняли Агашков и я). Пробовали играть по инициативе тренерского совета и с чистыми крайними защитниками. Но Иванов убедил нас (причем не в словопрениях, а результатами неудачно сыгранных матчей), что именно так играть не нужно.

Вот почему я считаю, что управлять командой должны не игроки, а тренер. Главный тренер. Имею в виду, конечно, когда он — специалист своего дела, а не разыгрывает из себя тренера, что сразу же становится игрокам очевидным. Иванов же был и остается тренером подлинным, настоящим. На то он и главный тренер, чтобы у него были свои взгляды. А если не согласен с ними — значит, лучше уйди из команды, но не мешай ей, не вставляй палки в колеса.

ЧТО ПОСЕЯЛИ...

А к чему все это привело? К потере лидирующих позиций «Торпедо» в отечественном футболе, пошатнувшийся престиж клуба, уходы игроков. Это все внешнее. И еще хуже, что труднее всего восстановить, — к распаду коллектива. Ведь коллектив, это не когда все вместе выпивают, а когда одиннадцать человек выходят на поле как единое целое. В «Торпедо» такой коллектив был в сезонах 1987—1989 годов. Особенно в 88-м, когда мы потеряли дома лишь одно очко в игре с «Жальгирисом». Обстановка в команде была тогда очень хорошая, и даже вновь пришедшие ребята — Олег Ширинбеков, Сергей Агашков, Геннадий Гришин — как-то сразу вошли в игру, и команда их приняла. Все вопросы тогда мы решали вместе, спрашивали друг с друга: если ты неправ, так я тебе сделаю замечание, если я неправ, то ты с меня спроси. И без всяких таких настроений, которые появились в последние два года, — мол, я ветеран, а ты еще молодой, поэтому я и буду, все время с тебя спрашивать. К тому же футболисты могли и тренерам что-то резкое сказать, ведь для игроков они не были авторитетами. Словом, обстановка в команде была нерабочая — и в тренировках, и в игре. И это тут же сказалось на результатах.

Да, конечно, можно было два-три матча конца 1991 года провести на желании, доказать что-то и кому-то. Но кому и что? Да, тогда с «Днепром» и московским «Спартаком» доказали, но это не заслуга Евгения Скоморохова, тогдашнего исполняющего обязанности главного тренера, а самих ребят, которые собрались на эти игры и, может быть, в них-то команда и была в последний раз коллективом. А потом? А потом рассыпались — одна компания туда, другая сюда. В следующем году повторилась та же история. Сплотились на две-три кубковые игры, выиграли почетный приз, но затем из-за тренерских просчетов да шапкозакидательских настроений упустили третье место, а затем не сумели зацепиться даже за четвертое. Ну а про дальнейшее даже и говорить не хочется, да и нетактично это, наверное, было бы, ведь я уже находился тогда и вне команды, и вне футбола...

МОЙ НОМЕР 21

Так же как вне футбола, точнее, вне финала Олимпийских игр, остался я в 1988 году. На тот момент для меня это было поначалу просто неожиданностью. Ведь на предолимпийской неделе, прошедшей там же в Сеуле за месяц до начала Олимпиады, я выступал за сборную, был ее капитаном, и провели мы турнир в общем-то неплохо, чудом проиграв только чехам в финале. Это была как бы вторая команда, в олимпийскую сборную из нее вошли Горлукович, Нарбековас, Прудников и другие, а я остался за бортом. Тогда же и позже главный тренер той сборной Анатолий Федорович Бышовец не раз повторял, что если бы состав команды состоял из 21 футболиста, то 21-м был бы Николай Савичев. Но мне-то от этого было не легче. Ведь я старательно готовился, набрал после перенесенной травмы неплохую форму и был, в сущности, не хуже подготовлен, чем другие. Не скрою, то, что я не поехал тогда на Олимпиаду, стало для меня потрясением, воспоминание о котором бередит мою душу до сих пор.

Но больше все же было воспоминаний приятных. Так, на поле мне довелось повстречаться и поиграть против таких мастеров, как Мишель Платини, Диего Марадона, Лотар Маттеус, Юрген Клинсманн, Иван Саморано, Веа. Сложились очень хорошие отношения с несколькими тренерами, в разное время руководившими сборной страны (а я привлекался в состав практически всеми ими), к примеру, с Владимиром Максимовичем Сальковым. Кроме того, футбол ведь дарит немало встреч и с людьми других профессий, верно и преданно любящих эту игру. Здесь я особенно дорожу знакомством с композитором и исполнителем популярных песен Игорем Николаевым и с олимпийским чемпионом, дискоболом Юрием Думчевым. А сколько было и интереснейших мимолетных встреч — в салоне самолета, поезда, автобуса. И даже они, мимолетные, останутся навсегда со мной.

ДОРОГА К СЕБЕ

Часто слышим в последнее время жалобы на то, что, мол, нет у нас хороших игроков, ярких индивидуальностей, таких, которые были в прошлые годы. Не знаю, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что хороших игроков у нас по-прежнему много, а вот индивидуальностей? А в индивидуальности надо еще суметь вырасти, это не всегда величина, данная, как, допустим, талант, а приобретаемая в процессе всей жизни в целом и футбольной карьеры в частности. И кто в конце концов должен оценить эту индивидуальность? Наверное, зрители, свои зрители прежде всего. А по нашей теперешней жизни, когда многие играют и уже через плечо в 18 лет смотрят, как бы куда уехать? А уехал и все — здесь тебя уже не знают — как ты там, что, а ведь следа-то своего в родном футболе не оставил. Да, можно уехать и в 20—23 года, но если ты уже сыграл несколько лет за свой клуб и хотя бы частично успел отдать ему долги за свое воспитание. И не денежный долг я имею в виду здесь, а моральный, то есть игровой, то есть прежде всего принеся своему клубу очки, награды, кубки, славу. Мне думается, что индивидуальность игрока включает в себя еще и преданность своему клубу. Вот чем отличались футболисты прошлых лет! Например, трудно представить себе Бескова не в динамовской, а в спартаковской форме, или Стрельцова не в торпедовской, а в армейской футболке.

Николай (слева) и Юрий Савичевы.

Нас с Юркой тоже звали в московское «Динамо» и до Олимпиады и после, но мы отказались. А вот Дима Харин согласился. Но, с другой стороны, разве не бывало так: уходили из «Торпедо» и в других командах раскрывались? Значит, каждому надо найти ту команду, в которой он сумеет по-настоящему проявить себя. Однако же как это на деле непросто. Вот Ринат Атаулин во всех командах, наверное, побывал. И ведь был у него период, один год, когда он здорово играл (в московском «Локомотиве»), но почему-то там не задержался. А после этого вся жизнь пошла кувырком — поменял одну, вторую, третью команды, потом начал искать, где денег побольше платят. Так не только он один, много таких футболистов, которые всю свою футбольную карьеру ищут себя в футболе. Они чувствуют, что вот оно, может быть, где-то рядом, просто надо немножечко постараться, приложить сил, и вот она твоя команда — тут, тут только руку протяни. Но нет, характера не хватает, и он вновь ищет, где потеплее да где посветлее, а это проще, легче и чаще бывает, что таких людей футбольная жизнь выбрасывает с поля, тем более что ищут они причину своих неудач не в себе, а в окружающих — то команда не та, то тренеры мешают. И очень часто после таких падений они уже больше не поднимаются. И сколько, даже на моем недолгом футбольном веку, было таких талантов загублено.

ПОЧЕМУ «ТОРПЕДО?

И в этом плане мне, считаю, повезло. Хоть в других клубах я и не играл, тем не менее думаю, что моей командой было именно «Торпедо». Почему «Торпедо»? Но разве ответишь, почему и за что любишь кого-то? Нет ведь! А если ответишь, значит, любовь твоя неискренна. Так уж сложилось, что с детства я болел за эту команду. Юрка, так тот, например, один год болел за киевское «Динамо», другой — за московское, третий — за тбилисское. А я все время болел за «Торпедо — и когда оно хорошо играло, и когда плохо. И эта команда мне очень многое дала. Так что если бы мне пришлось начинать футбольную жизнь заново — я бы снова начал ее в «Торпедо». А в хоккее, например, болею за «Крылья Советов». И тоже не смогу объяснить почему.

ПОДВОДЯ ИТОГИ

Удачно ли сложилась моя футбольная судьба? Удалось ли сделать все, что хотелось? Эти вопросы стали одолевать меня, естественно, лишь недавно. Да и как иначе — ведь все, что случилось со мной, было так неожиданно. Не знаю, смог ли бы человек играть профессионально в футбол, зная о том дне, когда он вынужден будет завершить свою карьеру? Было ли бы лучше от этого знания?

Первые полгода, когда все это случилось, я вообще не мог смотреть на все то, что напоминало мне о футболе,— форму, бутсы, мяч, не говоря уже о хождениях на матчи. Попытался уйти в себя. Ребята — Шустиков, Чугайнов, Чельцов поддерживали — приходили, звонили. Это, конечно, помогало, но вряд ли выручило бы, если бы не жена — Катя и рождение сына. Это-то и помогло мне возвратиться к футболу, Пусть и небольшому, но все же футболу — я стал тренером в торпедовской школе. Ведь для нас, игроков, он очень многое значит, мы любим его, мы 10—15 лет занимались им, а когда приходится расставаться, то не знаем, что же делать дальше? Но, с другой стороны, и времени, когда играешь, подумать об этом, задать себе этот вопрос всерьез нет. Очень многие говорят: вот вы, ребята, подумайте, как будете жить дальше, чем будете заниматься. Но так не бывает! Заниматься большим футболом, полностью всего себя отдавать этому делу и еще думать: а что будет после? Нет, нет. Это миг, это вдохновение. Так не бывает. Это как перед выходом на поле ты вдруг подумаешь: ну вот, мол, сейчас я выйду и покажу всем. Нет, не выйдет. Ты никогда не знаешь и не сможешь предугадать, как сложится игра. А вот когда ты выйдешь на поле и вдруг почувствуешь вдохновение, тогда игра пойдет и у тебя и, может, у всей команды. А так: «Вот выйду сейчас, всех обведу и забью!» — такого не бывает.

А вот на вопрос, удалась или не удалась мне жизнь в большом футболе, должны ответить болельщики. Если они вспомнят, назовут фамилии, мол, были такие братья Савичевы, уж не назовут только Николая или Юрия, а наверняка скажут братья, то тогда, значит, какой-то след остался, значит, не зря провел эти 10 лет в футболе.

Правда, многие мне сейчас говорят: «Да ты что, успокойся. Здорово начал и здорово закончил. Ну, чего переживаешь, красиво начал — красиво ушел». В сущности, верно — начал резво и Кубком России завершил. Но что вместилось в это «красиво пришел и красиво ушел»? Кто это поймет и оценит?

ЧТО ДАЛЬШЕ?

Поначалу я окунулся в коммерцию, но спустя полгода понял — нет, не для меня это, без футбола, пусть и по касательной — не могу. И сейчас я изо всех сил держусь за своих мальчишек, мечтая о том, чтобы настало время, когда они и те, которые придут им на смену, будут держаться за меня. Не знаю, как будет дальше, но эти мальчишки заслонили пропасть, которая раскрылась передо мной после разрыва с футболом. Какой-то мостик проложен. Насколько он прочен — покажет будущее. Савичев-футболист и Савичев-тренер? Это еще бабушка надвое сказала. В конце концов необязательно быть тренером команды мастеров, а можно, как наш торпедовский воспитатель Николай Николаевич Сенюков,— находить и готовить мальчишек для основной команды.

Но я не уверен, что у меня и так получится. Хотя нравится работать с мальчишками, я чувствую себя благодаря этому в футболе. Но и проблемы, чего скрывать, и прежде всего материальные, беспокоят. Моей нынешней зарплаты хватает на то, чтобы один раз сходить на рынок. Но ничего, будем жить, будем бороться, ибо эти мальчишки и футбол (то есть возможность оставаться при нем) того стоят.

УХОДЯ, ОГЛЯНИСЬ

Футбол, безусловно, быстро меняется. Даже по сравнению с тем временем, когда я начинал, он стал другим. Прежде всего выросли скорости, и мне кажется, будут расти и дальше. И футбол будет все убыстряться, но не за счет беготни, а быстроты мысли, то есть футболисты будут быстрее принимать решения, быстрее обращаться с мячом, в общем, быстрее думать.

А раз возрастут скорости, значит, наверное, возрастет и значение лет, отведенных тому или иному игроку судьбой. Поэтому мне хочется, оглядываясь назад, сказать тем, кто остается на поле,— цените то время, которое отведено каждому из вас! Ведь, в сущности, наша футбольная жизнь это миг, один лишь миг — яркий, манящий, испепеляющий.

МОЙ БРАТ

Так уж получилось, что судьба, футбольная судьба все время разъединяла нас с братом-близнецом Юрием, словно кому-то непременно надо было втиснуться между нами и разрушить самой природой, казалось бы, запрограммированное единение.

Я все чаще вспоминаю детство. Тогда было так хорошо, ведь мы с Юрой были неразлучны. Когда же это началось? Наверное, с того дня, когда Валентин Козьмич Иванов перевел Юру из полузащиты, где мы вместе с ним играли, в нападение. Но это был небольшой разрыв, всего в каких-то несколько метров и несколько лишних забитых голов. Затем он увеличился — Юра поехал в Сеул и стал олимпийским чемпионом, а я остался в Москве, изнуряя себя тренировками, чтобы забылась хотя бы на время душевная боль, а вечерами, прильнув к экрану а телевизора, мысленно был там, на поле, рядом с братом. И вместе с комментатором Владимиром Маслаченко я закричал тогда, когда он в дополнительное время в финале с бразильцами при счете 1:1 убежал от всех и вышел один на один с Таффарелом: «Юра, умоляю тебя, забей!». И я был счастлив, что он забил.

Дальше больше — Юра уехал от меня, как говорится, за тридевять земель — сначала в Грецию, потом в Германию. Впрочем, это напоминает монетку — переверни ее в пальцах, и, хоть цифры там не увидишь, номинал ведь ее останется тем же. То же, знаю, испытывает и Юра.

У меня иногда возникает такое чувство, что пока он выходит на поле, забивает голы, то же делаю и я.

Иван ТИМОШКИН

Еженедельник «Футбол» №8, 1995

* * *

КАК ДЕЛА?

- Сейчас все мысли связаны с предстоящим сбором юношеской команды, который в конце недели начнется в Краснодарском крае - в Крымске. Вместе с главным тренером Игорем Чугайновым будем готовить ребят к мемориалу Гранаткина. Турнир стартует 15 января в манеже "Спартак".

- Каковы последние успехи вашей команды?

Николай Савичев
- К сожалению, успехом последнее выступление назвать нельзя: в отличие от взрослой сборной России мы на свой чемпионат Европы пробиться не смогли. На первом отборочном этапе заняли первое место в группе, где среди соперников были Литва, Албания и Исландия. Две первые сборные мы обыграли, с островитянами сделали ничью. В результате во втором этапе попали в группу к одному из фаворитов - испанцам. Сыграли неплохо: победили совсем не слабых венгров с чехами и сделали ничью с Испанией, которая обошла нас в итоговой таблице лишь по разнице забитых и пропущенных мячей. А попасть в финальную восьмерку можно было только с первого места в группе.

- Будущих звезд среди ваших подопечных уже можно разглядеть?

- Французы, вон, что-то заметили: подписали сразу двух игроков. Денис Большаков отправился в "Ниццу", а Евгений Гаврюк - в "Тулузу".

- Раньше сразу семь человек из вашей команды играли в московской "Академике". Ситуация изменилась?

- Причем кардинально. Дело в том, что сразу пятеро футболистов перешли из "Академики" в "Зенит". Так что именно питерская команда теперь для нас базовая - оттуда приглашаем семерых игроков.

- Среди них и брат Александра Кержакова - вратарь Михаил.

- Он нам очень помог в прошедшем сезоне: выручал постоянно. Талант, конечно, очевиден. С физическими данными тоже проблем нет - рост у Кержакова-младшего примерно 188 сантиметров.

- С Чугайновым легко работается?

- Никаких проблем! Мы давно друг друга знаем - еще в "Торпедо" вместе поиграли. Так что делить нам нечего. У меня обычные функции второго тренера, такие же, как и в клубных командах. Существенное отличие от взрослого футбола, пожалуй, лишь одно: очень мало официальных соревнований. Следующее состоится лишь в конце сентября 2005 года, когда начнется новый отборочный цикл чемпионата Европы. Будем играть в Люксембурге против хозяев, Португалии и Азербайджана.

- Три года назад вы помогали Николаю Васильеву в дубле тогда еще "Торпедо-ЗИЛ". Почему не продолжили тренерскую карьеру на взрослом уровне?

- Два года назад в клуб пришли новые руководители. Особых претензий ко мне не было, просто не сумел вписаться в обновленный тренерский состав. Предложили поработать селекционером. Я попробовал, но уже через два месяца понял - не мое это. А тут как раз поступило предложение Чугайнова о совместной работе.

- А сейчас переживаете за "Москву", которая по-прежнему играет на вашем родном стадионе на Восточной улице?

- Немного. Если честно, больше болею за "Торпедо". Все-таки Лужники мне тоже не чужие - в детстве мы с братом тренировались в СК "Луч", который базировался как раз там.

- А как дела у Юрия?

- Он в Гамбурге учится на тренера. Но уже сейчас помогает одному из клубов третьего немецкого дивизиона. Рассчитывает в будущем на успешную карьеру тренера в Германии.

- Жалеете, что в отличие от брата закончили играть в 30 лет?

- Да мне радоваться надо, что по улице без палочки хожу! Ушел-то ведь из-за целого букета травм. Перенес две операции на одном колене. Вторую делали в Греции, где тогда Юра играл. Греки, увидев мой мениск, всерьез подумали, что в Москве меня топором резали... Зато удалось закончить на высокой ноте - последним матчем в карьере стал победный финал Кубка России против ЦСКА.

Сергей ДЕРЯБКИН

«Спорт-Экспресс», 10.12.2004

ПЕРВАЯ ОЛИМП НЕОФИЦ ДАТА МАТЧ ПОЛЕ
и г и г и г
1 15.04.1987 ТУРЦИЯ - СССР - 0:2 г
1 21.11.1988 СИРИЯ - СССР - 0:2 г
2 23.11.1988 КУВЕЙТ - СССР - 0:1 г
3 27.11.1988 КУВЕЙТ - СССР - 0:2 г
ПЕРВАЯ ОЛИМП НЕОФИЦ
и г и г и г
3 – 1 – – –

[Еженедельник «Футбол-Хоккей»]