*110. Перевоспитание Левиафана

[Максим Трудолюбов]

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...27952-pedestal
Статья опубликована в № 4378 от 04.08.2017 под заголовком: Республика: Моральный пьедестал

Попадание России в новый санкционный закон между Северной Кореей и Ираном воскрешает старую «ось зла»
04.08.2017

Россия по новому американскому закону – часть одной оси с Северной Кореей и Ираном.

Дональд Трамп, раньше всегда визировавший указы под телекамеры, отказался демонстрировать подписание закона о санкциях журналистам. И это объяснимо: документ ограничивает полномочия президента и противоречит тому, что Трамп-кандидат обещал своим избирателям. С Россией Трамп обещал дружить, воевать обещал с мигрантами и с законом «О доступном здравоохранении», принятым при Бараке Обаме. Исправить закон о здравоохранении, несмотря на контроль республиканцев в парламенте, не удалось, указы Трампа о запрете на въезд гражданам из стран исламского мира отменялись судами, а Россия вместо друга стала, буквально по закону, врагом США.

Если нужна была иллюстрация к тому обстоятельству, что власть президента в США ограничена, то вот она. Трамп пока не добился ни одного значимого успеха и остается одним из самых непопулярных президентов за все время замеров: сейчас, через полгода после прихода к власти, он слегка опережает Джеральда Форда, но отстает от всех остальных. Учитывая болезненную амбициозность Трампа в стремлении к достижениям и его ограниченную компетентность в политике, страшно подумать, на что он может пойти.

Полномочия американского президента в области применения военной силы огромны и парламентом ограничены только условно. Чтобы стало еще страшнее, вспомним, что в кабинете министров Трампа целых три отставных генерала (шеф администрации, министр обороны и глава совета национальной безопасности). Впрочем, на них как раз вся надежда, ведь главная задача образованного и профессионального военного в мирное время – предотвращать применение военной силы.
Желание перемен

Есть обстоятельство, еще более серьезное, чем самовлюбленный достиженец без достижений. И проблема тут не в сознании одного человека, а в коллективном сознании американского истеблишмента и его готовности в XXI в. не моргнув оперировать понятиями вроде «оси зла». Авторы нынешнего законопроекта фразу Джорджа Буша уже не использовали, но думали похожим образом. В офисе спикера палаты представителей США упомянутые в законе три страны назвали «дурными игроками» (bad actors), но воспринимается это все равно как «ось». Нужно признать, что Трамп, не признающий моральных категорий в политике, конструктивнее высокоморальных членов конгресса.

Здесь нет места и даже задачи сравнивать уровень проблемности Северной Кореи, Ирана и России. Поразительно, что в XXI в., когда даже представители большинства традиционных религий отошли от практики клеймить как зло всех, кто к ним не принадлежит, эта традиция осталась в политике. Тот, кто записывает других в число «дурных», ставит себя на некоторый моральный пьедестал. Победа над «дурными» в этом случае зависит от качества пьедестала и от того, крепко ли стоит на нем «добрый игрок». У США достаточно финансовой мощи и влияния, чтобы добиваться соблюдения санкций (а это в санкциях главное), но это только сила. Между тем пьедестал ведь моральный, и высота его ровно такая, какой ее готовы видеть все остальные.

[Максим Трудолюбов]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...hestvo_znaniya
27 мая 2011 00:05

Ведомости

В свое время во Франции была собрана и издана, в том числе по-русски, «Черная книга коммунизма», где были обобщены преступления государства в бывших социалистических странах.

Не прошло и 20 лет с тех пор, а уже пишется новая книга, которую всем в России когда-нибудь предстоит осилить. Конечно, это только материалы. Но за последнее время их становится все больше. Создаваемая коллективно «Черная книга коррупции» обретает первые очертания. Благодаря усилиям журналистов-расследователей, в том числе ведомостных, благодаря работе Алексея Навального, расследованиям, проводимым коллективом аналитиков фонда Hermitage Capital Уильяма Браудера, публикациям Ольги Романовой, Яны Яковлевой, бизнесмена Сергея Колесникова и участию сотен тысяч неравнодушных людей картина становится все яснее.

Конечно, материалы, которые в других странах вызвали бы отставки и кризисы, в России остаются без ответа. Но важно, что это знание существует и оно доступно каждому, кто хочет разобраться. Интерес не так велик просто в силу того, что есть в обществе трезвое понимание: эти материалы некуда нести. Есть поразительные истории, в которые трудно поверить в XXI в., – например в то, что юрист Сергей Магнитский, оказавший бесценную услугу государству, раскрыв кражу миллиардов рублей из бюджета, был за это убит. Это известно, но нет внутри страны того судьи, который мог бы вынести приговор по этому делу и по тысячам других дел, менее громких, но не менее трагических. Потому что «все в государстве, ничего вне государства», включая полицию и суды.

Преступления постсоветского государства одновременно и известны, и неизвестны. Ровно так же было с преступлениями советского государства, о которых все знали, но как бы и не знали. Знание, существовавшее подспудно, не получало приложения – суда не было, справедливости не было. Но и сторонников у государства не было, потому что о том, что оно сгнило, всем было известно. Было только молчаливое согласие продолжать играть по старым правилам, которое вдруг сменилось несогласием. Нет согласия – нет и власти.

И сейчас знание есть. Количество людей, оказавшихся в заключении по сфабрикованным делам, таково (десятки тысяч), что само все это не исчезнет. Конечно, очень удобно премьеру Путину и президенту Медведеву, что нет суда, в котором можно искать правды, но люди будут ее искать – чем дальше, тем настойчивее. И не в суде, раз суда нет. Поэтому дорогого стоит предложение Ольги Романовой («Выйти в ноль», Gazeta.ru) создать нечто вроде комиссии по примирению – пересмотреть экономические дела, несправедливо осужденных реабилитировать, а неправедных следователей и судей наказать. Ольга, чей муж отбывает срок как раз по такому «экономическому» делу, уже сейчас думает о том, как избежать нарастающего радикального конфликта. Это по-настоящему гражданская позиция, умение даже в такой ситуации думать о будущем всего общества, а не только об одном деле. Кажется, смешно сейчас, когда государство в такой силе, говорить о «пакте». Но на самом деле именно сейчас, пока не вся «Черная книга» написана, слова разума еще хорошо слышны.

[Максим Трудолюбов]

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...hno-li-ozhivit
Нормализация ужасного — это и есть настоящий план Путина
31.08.2017

Фактически безальтернативные выборы губернатора в Свердловской области и муниципальные выборы в Москве, где есть независимые кандидаты (впрочем, не забудем, что уровни государства тут разные) представляют ситуации, отражающие настоящий спор, идущий в России. Он идет между теми, кто надеется на оживление мертвых институтов, например выборов, и теми, кто считает это утопией.

Если объяснять российскую политику инопланетянину, то для начала можно сказать: смотри, есть законы и правила, партии и организации, есть процедура выборов, есть СМИ. Если есть время, то можно объяснить, что партии регистрируются по таким-то правилам, допуск к выборам устроен так-то и есть еще тысяча обстоятельств, включающих устройство российской политической системы. Различие между первым и вторым пониманием будет сущностным. В первом объяснении Жириновский и Зюганов будут парламентской оппозицией без кавычек. Во второй они окажутся частью системы и «оппозицией». «Выборы» и «партии» в итоге тоже получат кавычки.

На первом уровне нет спора о принципах: мы принимаем явления, так сказать, за чистую монету. На втором уровне разговор только о принципах и идет: теперь мы предложенную монету по номиналу не принимаем, а пытаемся понять, чего она в действительности стоит (в реальной жизни эти уровни не разделены жестко, но важно понимать, что они существуют).
Выборы как карго-культ

Оставим на минуту инопланетян и отметим, что и в самой России есть люди, которые видят картину только в первом, номинальном понимании. Когда система существует долго, время помогает ей нормализоваться. Люди устают держать планку сравнения с образцами и мечтами – мечтать жизни не хватит. Альтернатив становится меньше, кавычки стираются, номинал становится полноценной нормой.

Нормализация диких и странных вещей – от войны в соседней стране до того, как выглядят телеканалы, и того, как устроены тюрьмы и выборы, – стратегия российского политического менеджмента. Будем справедливы: происходит не только нормализация ужасного, но и местами его совершенствование – от центров «Мои документы» до улиц в больших городах и до осторожного допуска к муниципальным выборам независимых кандидатов. Но нормализация ужасного все-таки магистральная линия. Если выборы заранее выхолостить, то можно провести их полностью законно. Неслучайно законность (не легитимность, не явка) объявлена приоритетом во время проведения в сентябре мероприятий, похожих на выборы.

Я почему-то уверен, что в этом и состоит «план Путина», ведь законность – одно из его любимых понятий. Впрочем, авторство плана не так важно. Важна стратегия, а она в том, чтобы не было людей, которые видят второй уровень, изнанку, постановочность и слабость политического оформления власти. Стратегия в том, чтобы остались только те, кто видят верхний, номинальный уровень политики: имеющиеся законы, правила, выборы. Стратегия – прийти к ситуации, когда нельзя будет бросить власти диссидентское: «Соблюдайте ваши законы!» Потому что в ответ прозвучит честное: «Да мы соблюдаем, соблюдаем».
Политизируй это

Пока это не так. Более того, никогда и не будет так, потому что государственный механизм представляет собой законническую утопию. Собственные законы государство и госслужащие соблюдают далеко не всегда, хотя бы потому, что пишут и вечно переписывают их не для того, чтобы самим соблюдать, а для того, чтобы ловить врагов на несоблюдении. Последняя по времени громкая история об этом – дело режиссера Кирилла Серебренникова. На верхнем уровне она про нарушение закона, а на втором – про репрессии. Она, кстати, напоминает нам, что речь не идет только о допуске к политическому процессу. Двойное дно есть и в допуске к стратегическому бизнесу, к большим аудиториям в медиа, искусстве и других сферах, которые проходят постепенное огосударствление.

Оборотная сторона декораций видна многим: российское информационное пространство сильно искривлено, но не закрыто полностью. Около 60% людей в Москве и 30% по стране регулярно пользуются альтернативными источниками информации. И это напоминает нам об удивительной особенности российской политической конструкции. Когда журналист Олег Кашин пишет, что большинство российских артистов давно перешли на сторону Путина и плохо понимают, зачем им вдруг из-за одного режиссера становиться диссидентами, он прав. Но, скорее всего, та сторона, на которую они, как и большинство российских граждан, перешли – не «сторона Путина».

Конечно, есть немало молодых, наивных и просто занятых жизнью людей, которые видят только верхний уровень политической реальности – чистую монету – как тот инопланетянин. Но многие, возможно даже очень многие, не являются инопланетянами и понимают, что декорации имеющихся институтов, включая откровенно поддельные выборы, не обеспечены настоящей стоимостью. Государства, особенно авторитарные, устроены, как банки: как только граждане-вкладчики теряют доверие, они бегут забирать свои ценности. Россияне пока не бегут, они поддерживают необеспеченные институты в надежде, что те со временем наполнятся реальной жизнью: произойдет пробуждение спящих институтов; первый и второй уровень постепенно совместятся; под брызгами живой воды мертвое оживет. Может быть, муниципальные выборы в Москве могут стать шагом к этой трансформации?

Это вопрос. При всей иллюзорности надежд на то, что живая вода существует, ее сторонники количественно выигрывают. Но это не отменяет того обстоятельства, что построенная в России безальтернативная политическая конструкция стоит на доверии граждан, а не на хитроумии ее архитекторов и силе охранителей.

[Максим Трудолюбов]

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...nih-konfliktov
Мы устали жить в состоянии постоянного противостояния
27.12.2017

Уходящий год был далеко не лучшим в экономическом смысле, но если верить опросам об удовлетворенности жизнью, то это был один из лучших – если не лучший – год за все время с начала 1990-х. Экономические сложности есть, но они не отражаются на отношении к ситуации в стране и, главное, на самоощущении граждан. Россияне по уровню «счастья» (т. е. по уровню общей удовлетворенности жизнью) крепкие середняки в мире.

По опросу ВЦИОМа, счастливых в России 85%, по данным «Левада-центра» – 77%. Несмотря на сложности в экономике, россияне полагают, что живут неплохо, а заработанных средств на основные расходы им хватает: так считают 76% опрошенных центром «Ромир». Тех, кто считает, что тяжелые времена впереди, больше, чем тех, кто считает, что они позади, но это обычная ситуация – люди думают так более или менее всегда. Одобрение деятельности президента тоже на высоте – на той, что была взята еще весной 2014 г.

Между тем в странах с похожим уровнем неравенства, с падающими доходами, с неясными перспективами развития, с глубокой пропастью между доходами отстающих регионов и регионами-лидерами обычно существует выраженная группа (или группы) людей с ясным запросом на другую политику. Такие люди, если им удается мобилизоваться и прийти на выборы, меняют политическую ситуацию в стране. Результатом их высказывания может оказаться смена правящей партии или приход к власти необычного – маргинального, популистского, нового – лидера. Недовольные американцы выбрали себе Дональда Трампа, недовольные британцы решили выйти из Евросоюза, недовольные поляки проголосовали за «Право и справедливость» и т. д.

С нашими экономическими показателями и перспективами на будущее появление значительной доли граждан с запросом на перемены было бы вполне ожидаемо. Но весомая политическая база, на которую мог бы опереться «другой политик», существует лишь потенциально. Те, у кого сегодня есть ясные желания в области политики, не совпадающие с предложением, имеющимся на монополизированном политическом рынке, не составляют достаточной базы для потенциального «другого» политика – ни для Алексея Навального, ни для кого бы то ни было еще. Очертания этой базы можно угадать, исходя из имеющихся проблем – социальных, материальных, ценностных, но это будет лишь догадка. В России то ли нет групп людей с выраженным запросом на «другую жизнь», то ли – вероятнее – группы эти крайне разобщены.

Разобщены они, конечно, не случайно, а в результате многолетней работы, направленной на то, чтобы не допускать консолидации кого-либо вокруг кого-либо. Кажущаяся бессобытийность уходящего года тоже есть результат упорной работы. Недопущение кризисов и выражения недовольства чем-либо давно уже является фактической программой российской власти, а уж год 2017-й не мог не потребовать к себе особого внимания. Ввиду очевидного символизма цифры и смутных ожиданий разрывов по известным швам перед администрацией президента наверняка была поставлена задача утроить усилия по части снятия любых эксцессов.

Алексея Навального не допустили до участия в выборах скорее всего не потому, что опасались его победы, а потому, что он нарушил бы медийное равновесие. Его выход на большой экран с историями, известными только зрителям YouTube, мог бы поколебать равновесие цинизма, установившееся в обществе. А может быть, и нет – мы не знаем.

Эксцессы преодолевались самые разные – и потенциально вредные для власти, такие как неожиданное вторжение молодежи в политику весной, и потенциально выгодные, например начавшаяся осенью и тут же прерванная кампания против участия российских атлетов в зимней Олимпиаде. Приглушались слишком громкие голоса не только со стороны оппозиции (если такие вообще были), но и со стороны слишком энергичных сторонников действующего президента.

Выдвижение Владимира Путина на четвертый (или пятый) срок тоже прошло в каком-то сдавленном режиме. Не было громким ни само заявление о готовности баллотироваться, ни процедура выдвижения, на которую сам выдвигаемый не явился. Путин, впрочем, лично пришел подавать документы в ЦИК. При всем этом у преодолевающего скуку наблюдателя не может не возникать чувство, что главному герою этих действий они тоже ужасно скучны. Путин как будто демонстрирует, что занимается всей этой чепухой вынужденно, потому что надоели уже просить его идти на новый срок, вот он и уступил.

Это только впечатление. Может быть, на самом деле действующий президент мечтает им оставаться до 2024 г. и дальше. И все-таки видимое отвращение Путина к разыгрываемому вокруг него шоу объяснимо. Реальная программа, реализуемая властью под его руководством, как мы уже говорили, – недопущение кризисов. То есть главная задача – не добиваться чего-либо, а добиваться того, чтобы никто ничего не добивался.

Делается это методом дозированного применения силы, запугиванием, задабриванием и замораживанием конфликтов. Делает это не только власть – нужно это признать. Сами граждане всеми силами уходят от любой общественной активности, не связанной с посещением дачи, огорода, гаража, погреба и мест летнего отдыха. Совместными усилиями администрации президента и населения Россия давно превратилась в страну замороженных конфликтов. Вот лишь некоторые из них: центр и регионы, Россия и Кавказ, бедные и богатые, ворующие и обворовываемые, оболванивающие и оболваненные. Отряды потенциальных противников стоят и смотрят друг на друга, не двигаясь. Легко понять нежелание человека принимать эту хрупкую конструкцию еще на один – шестилетний! – срок. Наверное, поэтому есть ощущение, что он ищет лазейки, чтобы в последний момент сбежать из-под венца.

[Максим Трудолюбов]

https://www.vedomosti.ru/newspaper/a.../10/putinomika
10 января 2000 00:00
Ведомости

Западные комментаторы за прошедшую неделю проделали путь от легкой паники к сдержанному оптимизму.

Сперва все сходились на том, что Россию ждет мрачное тоталитарное будущее. Затем на помощь журналистам пришли новости о положительной реакции российского рынка, и оптимистов среди комментаторов прибавилось.

Те, кто решился копнуть чуть глубже "кагебешного" прошлого полковника Путина, вынуждены были хвататься за статью "Россия на рубеже тысячелетий", опубликованную за подписью Путина на webсайте российского правительства.

В статье, сразу окрещенной журналистами "изложением миссии" Путина, каждый находил что-то свое.

Первая реакция западной прессы была нервозной. Привлеченные деловыми изданиями эксперты говорили о том, что экономика мало что значит для руководителя, сделавшего ставку на войну в Чечне. Со страниц влиятельных газет зазвучали словосочетания "авторитарное руководство", "железная рука". Точки зрения паникеров одним из первых сформулировал в New York Times Ричард Пайпс.

В своем заявлении, размещенном на правительственном сайте, Владимир Путин утверждает, что западная модель демократии неприменима к российским условиям, пишет Пайпс. "Россияне еще не готовы отказаться от традиционной зависимости от государства и выступать в роли независимых граждан, - пишет Путин в интерпретации Пайпса. - Страна нуждается в централизованном управлении национальной экономикой".

"Последние высказывания Путина никоим образом не свидетельствуют о его планах дальнейшей либерализации экономической и политической жизни страны", - пишет Пайпс. Первым шагом на пути к оздоровлению экономики Путин, по словам Пайпса, считает увеличение финансирования силовых министерств.

Агентство деловых новостей Bloomberg опубликовало статью о том, что проведение экономических реформ в России будет отложено, пока боевая операция в Чечне не будет доведена до конца.

"Бывший сотрудник КГБ 47-летний Владимир Путин стал одним из наиболее популярных российских политиков благодаря проведению военной кампании против исламских боевиков в Чечне. При этом складывается впечатление, что его экономическая программа останется на уровне неясных разработок до самых президентских выборов", - говорится в статье.

Как только появилась информация о положительной реакции рынка, на смену страхам пришел сдержанный оптимизм. Ельцинское десятилетие неопределенности и хаоса закончилось, и при Путине российский деловой климат станет более предсказуемым, пишет Boston Globe, цитируя мнения фондовых аналитиков.

Обозреватель Dow Jones Newswires Джон Райан пишет, что, несмотря на все противоречия фигуры нового "президента", рынок воспринял выдвижение Путина как сигнал "пора покупать" "Деньги приходят несмотря ни на что, - пишет Райан. - Инвесторы, покинувшие Россию после кризисного 1998 г., возвращаются.

Объемы торгов прошедшей недели вдвое превысили допраздничный уровень, и до марта Россия это место, где нужно быть".

Отреагировали на новости и международные кредитные агентства. Эксперты Moody's Investors Service подняли рейтинг долгосрочной внутренней валютной задолженности с "Ca" до "Caa2", а перспективы долгосрочной задолженности в иностранной валюте из "негативных" стали "стабильными". Эксперты объяснили свое решение "повышением уровня политической стабильности, улучшением экономических показателей и ростом налоговых поступлений". Рейтинг долгосрочных облигаций остался, впрочем, неизменным - на уровне "B3".

Эксперты, приглашенные радиостанцией "Голос Америки" на передачу о Путине, также выразили сдержанный оптимизм. "Я полагаю, что после того как российским правительством будут сделаны необходимые шаги в области земельной реформы и гарантий для инвесторов, увеличение объема иностранных инвестиций в Россию в 2000 г. вполне возможно", - сказал Ариэль Коэн,,специалист по России из американского фонда Heritage Foundation.

Андерс Ослунд, один из ключевых консультантов правительства Егора Гайдара, ныне работающий в Фонде Карнеги, вообще убежден, что реформирование российской экономики пойдет при Путине быстрее. "Я думаю, что довольно скоро могут быть проведены две реформы. Одна из них - это масштабная налоговая реформа, которая уже давно назрела, - сказал Ослунд в интервью "Голосу Америки". - Другая - это земельная реформа, введение частной собственности на сельскохозяйственные земли". Земельную реформу, по мнению Ослунда, удастся провести через Думу, потому что на прошедших выборах "коммунисты потеряли значительное количество мест [в парламенте]".

По словам Ослунда, в экономической политике Путин полагается на советы таких известных реформаторов, как Анатолий Чубайс и Егор Гайдар, и считает, что перспективы для значимых реформ в России сейчас великолепны.

Задавшись вопросом "Что принесет постъельцинская эра? "газета The Wall Street Journal прибегает к авторитетному мнению профессора Тэйна Густафсона, вместе с Дэниэлом Ергином написавшего около пяти лет назад книгу "Россия в 2010". "Больше капитализма, - предсказывает Густафсон. - Но не просто капитализма, а капитализма по-русски".

Сейчас читают

[Максим Трудолюбов]

https://www.vedomosti.ru/newspaper/a...konomika-travy
29 июля 2001, 20:00

Они получают сверхприбыли, не тратясь на традиционную рекламу. Они дают возможность заработка населению беднейших стран и обездоленным меньшинствам в богатых государствах. Одним словом, им можно только завидовать, если не знать, что они - наркобароны. Килограмм опиума стоит у пакистанского фермера $90 (Пакистан - главный мировой поставщик). Местный оптовик продает его посреднику уже за $3000, а посредник американскому оптовику - за $80 000. На улицах американских городов героин, полученный из пакистанского сырья, продается из расчета $290 000 за 1 кг (это цена "Роллс-Ройса"). Итак, конечный продукт дороже сырья более чем в 3000 раз. Эти данные из доклада ООН (UNODCCP, World Drug Report) приводятся в журнале The Economist, весь последний номер которого (за 26 июля) посвящен делу... легализации наркотиков. The Economist за последнее время уже несколько раз выступил нестандартно. Накануне итальянских выборов журнал осудил Сильвио Берлускони за неразрешенный конфликт интересов - а ведь должен был бы хвалить правого кандидата за либеральный подход к экономике. Перед выборами в самой Британии The Economist поддержал лейбористов, а не консерваторов. А теперь вот выпустил целый обзор о наркобизнесе и о плюсах легализации наркотиков. Принципиальных откровений текст не содержит, но обзор напечатан в авторитетном международном журнале с тиражом под 800 000 экземпляров. Кроме того, текст есть в открытом доступе на сайте журнала. Главных доводов у The Economist два - философский и деловой. "Каждый человек - властитель над самим собой, над своим телом и разумом", - приводит журнал слова либерального философа XIX в. Джона Стюарта Милла. Государство не вправе насильно вести личность к счастью. Нельзя запретить взбираться на горы, участвовать в автогонках, пить алкогольные напитки и испытывать судьбу тысячами других способов. Нужно лишь предупреждать об опасностях. Второй довод за легализацию - возможность регулирования рынка и установления стандартов качества "препаратов". Авторы указывают и на неудачу запретительных мер ("сухой закон" в США), и на относительный успех голландского опыта терпимости, и на существование огромных рынков легальных наркотиков - алкоголя и табака, являющихся более опасными, чем большинство запрещенных веществ. О наркотиках The Economist написал, конечно, не вдруг. Это политический вопрос, который британские консерваторы, проигравшие выборы и вообще как-то вышедшие из моды, хотят сделать "своим". Один из кандидатов на пост главы партии уже заявил, что выступает за декриминализацию "травы". Журнал фактически отнял эту тему у левых и либертарианских движений и перевел разговор о наркотиках на уровень "разговора для взрослых".