"Лучше всего — вернуть формально Романовых, чтобы легче было объяснить народу, откуда династия вообще взялась и почему есть историко-правовые основания для ее возвращения. Монарх, разумеется, должен соответствовать критериям, означенным выше для новой элиты в целом. Это значит, что он, вероятно, будет настоящим иностранцем, но с российско-имперской династической кровью и хотя бы относительно четким представлением, где и в чем находится сегодня Россия. Оптимальный (хотя совсем не единственный) кандидат — принц Майкл Кентский, двоюродный брат британской королевы Елизаветы II и легитимный потомок новомученика Николая II".
(Это я привожу слова С.Белковского из его статьи в газете "Завтра". Ну, сами подумайте: стал бы я ни с того, ни с сего лезть в газету "Завтра"? Аон - приводит и добавляет,"Белковский как всегда восхитителен". А после даёт живую ссылку: http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/820/41.html; я приведу эту статью в качестве ответа на прилепинские слова - В.Р.).
Это хорошо, если Майкл Кентский, а если, например, монархом выберут Дмитрия Анатольевича? Монарх Медведев. Ужас. Ужас-ужас. У него сыновья есть, кстати?
О том, почему с исторической точки зрения коронованные особы мало чем отличаются от большевиков
В спорах о переименовании Войковской станции метрополитена весомо прозвучала точка зрения одного известного русского националиста и публициста по совместительству.
Каждый почитатель советского периода, написал он, вправе верить в свои ассоциации: одному мила лампочка Ильича, другому — дом Павлова, третьему — полет Гагарина, четвертому — великие стройки, советская поэзия, фильмы Гайдая и Рязанова и т.д.
Но в основании всего этого, сказал он, всё равно лежит убийство царской семьи: страшное злодеяние, и ничего с этим не попишешь.
Увы, не совсем искренне огорчился русский националист, нам теперь придется избавиться от всего советского наследства, оно порченое.
Оспорить это трудно: с пролитой кровью вообще сложно спорить. Она самый весомый аргумент.
Но некоторые вопросы возникают всё равно.
В самую глубь времен уходить не станем: во времена усобиц и княжеской распри не раз и не два Рюриковичи вырезали Рюриковичей, своих родных и двоюродных братьев, дядьев и племянников.
Рискнем, чтобы не уходить в глубины времен, напомнить лишь несколько общеизвестных моментов эпохи заката фамилии Рюриковичей и воцарения Романовых.
Иоанн Грозный, как мы помним, лично убил в ноябре 1581 года своего сына Иоанна Иоанновича. Есть и другие предположения о причинах смерти царского наследника, но версия убийства по сей день считается основной.
Другой сын Грозного царя — царевич Дмитрий — либо погиб вследствие несчастного случая, либо тоже был убит. По крайней мере царица Мария и ее брат Михаил утверждали, что царевича зарезали заговорщики.
Характерный момент: во время правления Бориса Годунова будущие зачинатели династии Романовых подверглись опале. На них донесли, что они собираются погубить и умертвить царскую семью (вроде отравить) — в общем, 26 октября 1600 года братьев Романовых арестовали. Пять сыновей старшего Романова были пострижены в монахи и сосланы в Сибирь, где большинство из них погибли.
Грубо говоря, Рюриковичи (если вернее, то Годунов, который был родней Грозному царю, но Рюриковичем не являлся) закончили отчасти тем же, с чего начали большевики. Большевики погубили царскую фамилию в финале, а Годунов губил, да не догубил — в самом начале.
Дальше явился Лжедмитрий, которого, заметим, вдовствующая царица Мария Нагая признала своим сыном.
Лжедмитрия, невзирая на признание царицы, убили стрельцы. Версию о том, что Лжедмитрий действительно был спасшимся ребенком Грозного царя, до сих пор разделяет ряд ученых.
Царем стал Василий Шуйский, который совсем недавно тоже считал Лжедмитрия I настоящим сыном Ивана Грозного.
Нельзя не вспомнить здесь Марину Мнишек — жену Лжедмитрия (или просто Дмитрия). Они были венчаны, и в 1606 году она была официально коронована как русская царица Марианна Юрьевна.
Не без оснований Марианна Юрьевна претендовала на московский трон, а своего сына Ивана считала наследником. Но в 1614 году ее пленили, а трехлетний сын был повешен.
То есть в 1613 году первый Романов — Михаил Федорович — начал царствовать, а чтоб никто не помешал, пришлось умертвить трехлетнего мальчика.
Что такое лишний наследник, в те времена понимали все, в связи с чем представления о гуманизме серьезно корректировались.
К примеру, когда в 1670 году внук Михаила Федоровича, царевич Алексей Алексееевич, внезапно скончался в возрасте 15 лет (а до этого, не прожив и годика, умер его старший брат Дмитрий), бунтовщик и гулевой атаман Степан Тимофеевич Разин, взявший под контроль добрую треть России, объявил, что на своем струге он везет Алексея Алексеевича, спасшегося от дурных бояр.
Идя в бой, разинцы кричали: «Нечай!».
Нечаем — то есть, нечаянным, неожиданным — они прозвали Алексея Алексеевича, вернее, того человека, кто выдавал себя за наследника.
Но если об убийстве этого наследника говорить не приходится, то другому Алексею — старшему сыну Петра Великого — пришлось хуже.
Отец, на весьма веских основаниях, посчитал его изменником. Говорят, Алексея Петровича пытали в присутствии отца. По официальной версии наследник умер от удара. Но еще в XIX веке были обнаружены документы, что Алексея Петровича страшно мучили и вполне могли замучить до смерти.
Идем далее, по трудным маршрутам российской истории.
Иван VI — российский император, царствовал только первый год своей жизни, после чего был свергнут Елизаветой Петровной и оставшуюся часть жизни провел в одиночном заключении. За всё время заключения этот несчастный человек не увидел ни одного человеческого лица и к концу жизни, судя по всему, немного двинулся рассудком.
На даже сойти с ума ему не дали спокойно, потому что его зарезали в 1764 году во время попытки освобождения.
Утверждают, что взошедшая на трон Екатерина II нарочно инициировала это «освобождение»: ранее ею уже был отдан приказ, что свергнутого императора надо немедленно умертвить, если кто-то рискнет дать ему свободу.
В общем, убили. 23 года было шестому Ивану.
Нельзя здесь забыть и мужа Екатерины Великой — Петра III, тоже российского императора, низложенного волей его жены 10 июля 1762 года.
Петра тогда отправили в Ропшу, но прошла всего неделя, и он вдруг умер от геморроя. Пока был у власти — никак не умирал, а потом — раз, и всё. Самая известная версия: императора убил фаворит Екатерины Алексей Орлов.
Так просвещенная императрица погубила двух наследников русских царских фамилий: и Рюриковича, и Романова — сама Екатерина не принадлежала ни к одной из этих династий.
Пока она была у власти, за низвергнутого и погубленного Петра Фёдоровича успело выдать себя 40 самозванцев. Но самым известным из них является, конечно же, Емельян Иванович Пугачёв — великий буян и казачий атаман, в очередной раз разнесший добрую четверть России.
Третьей, хоть и не кровавой, но жертвой Екатерины Великой стал ее сын Павел Петрович. Императрица должна была ему передать власть, когда он вырастет, но не передала.
После смерти матушки Павел все-таки начал царствовать, но был убит офицерами в Михайловском замке в собственной опочивальне в ночь на 12 марта 1801 года. Организатором заговора стал П.А. Пален — петербургский генерал-губернатор и глава тайной полиции.
Это уже был XIX век.
В том же веке родился некто Владимир Ильич Ульянов.
Ни для кого в те времена не было секретом, что существование наследника или какой-то части наследников престола гарантирует любой государственности и всякому народу великие происшествия.
В результате этих происшествий не только представители царских фамилий (или самозванцы) могут потерять власть. Если бы!
Нет, всё это могло послужить — и почти всегда служило — началом великой смуты, когда гибли тысячи, а то и сотни тысяч вовлеченных в разнообразные разборки людей, когда государственность трещала и рассыпалась, а миллионы невинных страдали в этом хаосе.
Существование посторонних претендентов на власть в те времена было гарантией войны.
Посему в основе многих и многих государственностей лежат убитые наследники: отравленные, повешенные, задушенные и зарезанные.
Наказания Господня не избегает никто из совершивших столь чудовищные злодеяния.
И Советский Союз тоже, в конечном итоге, отравился пролитой кровью.
Однако досужие размышления вслух о том, что советское наследство маркировано убийством царской семьи, могут вести только те люди, которые всякую государственность почитают бедой и узаконенным злодейством.
Потому что если отрицать на этом основании всё советское, то и династию Романовых тоже, как мы видим, придется списать со счетов. И Рюриковичей отправить туда же, в утиль.
И будем мы, наследники вождей, монархов и князей, сидеть в чистом поле и думать: а отчего ж мы в такой пустоте? Отчего ж мы оказались на сквозняке? Без наследства, без прошлого и без будущего?
Да потому что всякий хотел в угоду своим взглядам что-нибудь отменить, переименовать, перерыть, присыпать и сесть сверху, в одиночестве.
В Екатеринбурге общался с местными чиновниками, среднего уровня и чуть выше среднего.
Такие обычные и крепкие русские мужики, по типу: вот мы сейчас в баньку, а оттуда в сугроб, а оттуда в баньку, и ещё по 250, а всего 2500 на каждого, а утром как ни в чём не бывало постучим наодеколоненной ладонью по щекам, и на работу.
При этом в голове у большинства из них великое множество разнообразных знаний — от сугубо технических или там охотничьих, или рыболовных, и сельскохозяйственных естественно, до исторических — причём легко ориентируются в таких деталях, которые я, постоянно об этом пишущий и говорящий, не всегда помню, а иногда не помню совсем.
Это, вижу я, реальный класс советских управленцев — он странным образом стал восстанавливаться опять.
Речь естественно зашла сразу же про открытие «Ельцин-центра» в их городе.
Мужики сдерживались как могли, но речь сводилась к тому, что «...всю эту… трам-пам-пам… туда съехавшуюся… трам-пам-пам… надо было закрыть там… трам-пам-пам… и… трам-пам-пам-пам-пам».
И тому подобное.
Никоим образом не идеализируя этих русских мужиков, крепко усевшихся в начальственные кресла, хочу сказать, что если нас с ними и объединяет что-то — так это отношение к 1991 году, к 1993 году, к ельцинским элитам, и далее по списку.
Обсуждали естественно Донбасс и Сирию.
Другая характерная черта этих управленцев: они всегда за наших. Очень искренне и очень убеждённо. Слушают все новости, и если новости хорошие — радуются, как дети.
Такие дела.
...а теперь начинайте мне рассказывать, что они воруют и как они воруют.
Дело, друзья мои не в этом.
Дело в том, что все эти «чикагские мальчики» 90-х, которых я тоже вблизи наблюдал — тоже воровать умели отлично.
Отличие их было в том, что в любых конфликтах подобного толка в 90е (Приднестровье, Чечня, Сербия, Абхазия и так далее, и тому подобное) они всегда были против «наших». Они были, как они это называют, «за здравый смысл».
О сносе памятников и переименованиях, а также о последствиях этих действий
Недавний мой материал, посвященный теме цареубийств в истории России, вызвал у некоторой части моих оппонентов реакцию ожидаемо неадекватную.
Мне тут же стали приписывать неистовое радение за станцию «Войковская».
Друзья мои, терпеливо напоминаю, что в моем тексте даже имя Войкова не упоминалось; что ж вы такое оголтелые.
Речь шла о другом.
В запале спора по поводу одной метростанции один «правый» публицист высказался о заведомой порочности всего советского периода, ввиду того что в основе его лежит убийство царской семьи.
По этому поводу я сделал краткий экскурс в истории династии Романовых, представители которой тоже неоднократно смещали, томили в тюрьмах, а то и убивали своих наследников, мужей и прочую дальнюю и близкую родню, претендовавшую на трон.
И если, сказал я, мы рискнем отрицать советский период на этих основаниях, то ровно на тех же основаниях, нам придется отрицать и романовский период, и период правления Рюриковичей.
Говоря это, я выступаю не адвокатом станции «Войковская», а адвокатом русской истории как таковой.
Удивительным образом мои «правые» коллеги по ремеслу и патриотическим взглядам не хотят делать никаких выводов из событий недавних и чудовищно наглядных.
С тех пор как великий философ Александр Зиновьев сказал: «Метились в коммунизм — попали в Россию», ничего в сущности не изменилось.
Метясь в коммунизм, мы по-прежнему неизменно и метко попадаем именно в Россию.
В этом смысле правонационалистическое движение, в антисоветском своем изводе, крайне необходимо нашим «прогрессистам», радикальным западникам и откровенным русофобам.
Раскладывается сей пасьянс весьма элементарно.
Первый сеанс игры был продемонстрирован во времена «перестроечные».
В качестве объективной цели избираются советские тираны, бюсты Ленину, памятник Дзержинскому, секретарская советская литература и прочие попутные вещи — постепенно в одну лохань сбрасывается всё подряд: писатель Горький, пионер Павлик Морозов, заградотряды, певец Кобзон, колхозы и совхозы, Чапаев, Котовский, маршал Жуков, музыка Свиридова, стихи Маяковского.
«Правые» пытаются сортировать, впрочем, не очень активно, зато «демократы» работают широкими мазками, шьют суровыми стежками, режут громадными кусками.
Итог элементарен: «правых» допускают к развалу (вспомним их активное участие в событиях 1991-го) — а к распилу уже нет.
Спустя какое-то время «правые» обнаруживают, что ломали проклятый режим купно и заедино, причем вроде раскрушили многое из того, что раскрушить, быть может, и стоило, — однако в итоге «правые» оказались посреди руин и до вершин власти им по-прежнему далеко.
Второй сеанс всё той же игры был только что продемонстрирован на Украине.
Сначала завалили памятник Ленину на Крещатике — «правые» инициировали это действо, буржуа и демократы были только рады, — а затем в одно корыто покидали всё тот же самый набор: монументы солдатам-освободителям, бюсты чекистам, памятник героям фильма «Весна на Заречной улице», еще 168 памятников Ленину, и заодно памятник Кутузову, и следом всю советскую историю, а также русскую историю, и заодно убрали русский язык из украинских паспортов.
А так всё хорошо начиналось — иные российские «правые» даже рады были.
Но радоваться нечему.
Проходит день, месяц, год — и всевозможные Яроши, а также их идеологи, собирают свои вещички в чемоданчик и съезжают даже из тех скромных кабинетов, куда их временно позвали. А въезжает туда, как и в наши «перестроечные» времена, всё та же «демократическая» порода.
Так что всякий раз, когда вы начинаете пилить ногу Ленину, голову матросу и зубы чекисту, вы, увы и ах, постепенно начинаете работать на своих противников.
Зачем, вот скажите мне? У вас что, зуд?
Ну да, революция, как еще Фёдор Тютчев замечал, взирая на опыт европейских революций, — деяние антихристанское.
Однако русская революция совершила неизъяснимый переворот: из дела страшного и смертельного, через муки, испытания и потери она стала великим национальным свершением, украшенным чередой воистину христианских подвигов.
Статуя Ленина — тоже символ этого подвига, и мистический смысл сваленного в Харькове Ленина лежит в той же самой плоскости, что смерть Зои Космодемьянской, спасение челюскинцев, полет и гибель Гагарина.
...Что до станции метро — ну, переименуйте, я тоже за.
Только не просмотрите, как в той песне пелось, «новый поворот».
Недавно уже прозвучало предложение дать этой станции имя Эльдара Рязанова.
Эльдар Рязанов — большой советский режиссер, который потом стал антисоветским.
Можно ценить его талант, можно нет.
Однако и здесь можно сделать праздник тем людям, которые вас на дух не переносят и которых на дух не переносите вы.
Будет вместо «Войковской» — «Рязановская», и они себе ещё раз поставят галочку: с «перестройкой» получилось, на майдане вышло, и за «Рязановскую» спасибо — работаем дальше.
Я понимаю, что вы хотели как лучше. Мы тоже хотим.
Но отчего всё-таки мои «правые» сотоварищи не задумываются о том, отчего такое количество этнически русских людей, совершенных русаков, столь активно ратует за советские ценности.
Отвечу вам, почему — в том числе как ребёнок рязанских и липецких крестьян, русский человек, выросший на русской земле среди русских людей.
Потому что для них и для всех нас советская история — неотъемлемая часть истории национальной.
Пока наш «правый» коллега размахивает благословенным скальпелем, за спиной у него стоит странно знакомый тип и ухмыляется знакомой улыбкой.
«Как дети, — думает он, — как дети малые».
Станция «Рязановская», выходите. Следующая — Крещатик. Какие милые русскому слуху имена, не правда ли?
Отчего ж на сердце неспокойно.
Иногда создается ощущение, что больше всего обрадуется переименованию станции «Войковская» всё тот же Войков.
Спор между «правыми» и «левыми» в нынешней России (тем более, что я не «левый», а национал-большевик), это не спор между «тысячелетней Россией» и «ленинцами».
Это, скорей, напоминает спор между Солженицыным и Шаламовым. Мы этот спор ещё не осмыслили во всей глубине.
Солженицын был безусловно «правый» — выступал как радетель «России, которую мы потеряли»; а Шаламов, об этом далеко не все знают — после всего пережитого им! — воспринимал «советскую идею», как часть русской и безусловно ряду идеалов октября 17-го остался абсолютно верен: даже Колыма не заслонила в нём понимание того, что равенство и освобождение человечества — идеи великие. Он об этом неоднократно писал и говорил уже после лагеря.
Что до Солженицына — то Шаламов прямо называл его «орудием холодной войны».
[О «сливе» дальнобойщиков]
О «сливе» дальнобойщиков
Чуток о «сливе» дальнобойщиков. Либеральная и не очень общественность сейчас активно рассуждает о том, как…
Блоги
И Шаламов в этом смысле, увы, оказался провидцем.
Солженицына и Шаламова нет, но конфликт их находится ровно в той же точке и стадии.
Успокаивает лишь то, что и первый и второй, в конечном итоге, глубоко презирали то, что выдаёт себя за «прогрессивные ценности».
Как бы их теперь помирить, Варлама Тихоновича и Александра Исаевича.
Со своей стороны, лично я, многократно был готов обняться со своими оппонентами и идти в одной упряжке. Но пока мои сотоварищи употребляют слово «советский» в смысле «ублюдский» — сложно нам приноровиться друг к другу, право слово.
Периодически откуда-то выпадают самые патентованные в мире патриоты, которые, вдруг обнаружив какой-нибудь давний ролик в ю-тубе (или строчку в Википендии), вдруг начинают нечеловеческим голосом: а Прилепин встречался с Навальным, о-о-о, какой ужас! (а Прилепин был против Путина!), (а Шаргунов ходит на «Эхо Москвы»! и тоже встречался с Навальным! А Лимонов выступал вместе с Касьяновым! а Проханов ездил в гости к Березовскому! а ещё Ревякин спел «Рахунок»! а ещё Болдырев был в «Яблоке»! а Глазьев работал у Гайдара и Авена! а! а! а!).
Люди лежат где-то на глубине, зарывшись в ил, год, два, три, пятнадцать лет, потом вдруг просыпаются с высоким чувством своего ошеломительно сияющего патриотизма, и думают, что мир начался сегодня — с них, с их правоты.
А тут уже прожита огромная жизнь. Тут люди с 91-го года (а то и раньше) ходят на митинги, имеют уголовные дела (а то и уголовные сроки), воюют, живут бешеной жизнью, Проханова двадцать лет подряд иначе как «фашистом» не называли, Шаргунова вышибали из федеральной тройки «Справедливой России», Лимонова пару раз чуть не убили и таскали по тюрьмам и СИЗО — и тут, говорю, появляются с дуба упавшие чудаки и чудачки и говорят: ах, мы так разочарованы, как же это можно было так поступать?! Ах, воды принесите нам.
Тут до вас было столько всего интересного, милые мои. Идите изучайте матчасть, прежде чем высказываться. Подшивку газеты «Завтра» в руки, подшивку газеты «Лимонка», «Исчезновение варваров», «В плену у мертвецов» и «Дисциплинарный санаторий» Лимонова, «Последний солдат Империи» и «В островах охотник» Проханова, «Война за воздух свободы» и «Птичий грипп» Шаргунова. Ну и «Саньку» заодно.
Если по факту — то с 1991 года многие вышеперечисленные и многие неназванные иные честные граждане России были противниками действующей властной системы. И вопросов к этой властной системе остаётся огромное количество — оттого, что она была задумана как буржуазно-либеральная, и такой, по сути своей, остаётся, к несчастью. А ваш свежепримеренный патриотизм — вы им тут не понтуйтесь особенно. Слишком свежая на вас одёжка. Как, знаете, в плохих сериалах солдаты на фронте ходят все в новеньком по окопам. Вот именно на таких солдат иные неофиты похожи.
Поскромней себя ведите. Тут взрослые люди собрались.
У этих людей их взгляды сформировались много лет назад, а не в момент присоединения Крыма. И взгляды эти не менялись никогда.
О том, где кончается кино и начинается реальность, а также почему стало безопаснее в российских городах
У русского человека не очень развит, назовем так, сравнительный аппарат.
Пересмотрев сотни и тысячи образцов голливудской продукции, русский человек так и не сделал некоторых простейших выводов.
Едва ли кому-то нужно объяснять, что более чем весомая часть мировой кинематографической классики посвящена этническим мафиозным группировкам, действующих на территории США, или мафиозным группировкам в Сицилии, или на территории Испании, или на территории Австралии и так далее и тому подобное.
Непрестанные «Крестные отцы», «Славные парни», «Схватки» ежегодно пополняются всё новой и новой продукцией; мы так много этого смотрели, что из одного перечня названий фильмов про мафию за минувшее десятилетие можно было бы составить эту колонку в газете.
Вся страна, когда я взрослел, плакала над «Комиссаром Каттани» с Микеле Плачидо в главной роли; на моих сверстников магически действовал фильм «Разборки в Маленьком Токио» с Дольфом Лундгреном и Брендоном Ли; только что я пересмотрел фильм «Брат» (в российском прокате «Брат якудзы») Такеши Китано — о противостоянии японской и итальянской мафии в Ньй-Йорке (зачин фильма Китано наш Балабанов элементарно позаимствовал для своего «Брата»).
А сколько фильмов снято про чернокожих бандитов, про наркоторговлю, которую они контролируют в каждом американском городе, и о прочих их шалостях? У меня лежит сборник фильмов рэпера и бывшего наркоторговца, а с недавних пор еще и актера 50 Cеnt, в которого на заре его карьеры выпустили шесть пуль, но, как вы понимаете, не убили, — так у него все фильмы исключительно об этом. И у покойного культового рэпера Тупака Шакура (убитого в разборках, если вы не в курсе) — точно такая же фильмография.
А фильмы про латиноамериканскую мафию?
А фильмы про русскую мафию в Нью-Йорке и русских бандитов в Лондоне? Кто из нас не смеялся над — вполне, кстати, правдоподобными — портретами неубиваемых русских братков из бывших морпехов у Гая Ричи?
Когда в свое время я приехал в Сицилию, первым делом, едва, что называется, сойдя с трапа, я пошутил, что первая ассоциация у всякого русского в этих местах — мафия.
Никто из встречающих меня не отреагировал на мои слова как на шутку, увы. Да, сказали они, это колоссальная проблема. Мы, сказали мне жители Сицилии, ничего не можем с этим поделать.
Вот, думаю я, влип: шутка не удалась.
Впрочем, рассказывали мне за вечерним ужином, у нас недавно был праздник для всей Сицилии.
«А что такое?» — поинтересовался я.
Выяснилось, что несколько лет назад, чуть ли не десять, мафия убила у местного полицейского дочь, и после почти бесконечного суда один из представителей мафии предстал перед судом. Его еще не посадили, но, скорее всего, посадят.
«Вот это достижение», — подумал я мрачно. Я 6 лет работал в органах внутренних дел, мы имели конфликты — в самые мрачные 1990-е годы — со всеми бандитами, воротилами и ворами в законе нашего региона, но чтоб кому-нибудь пришло в голову убить дочь полицейского?!?
Я не помню ничего подобного; даже намеков на это не помню.
Атмосфера в Сицилии, осознал я уже к вечеру, воистину упадническая.
Полицейские, которые стоят на улицах, — вид у них такой, словно они сами всего боятся. Как будто поймали старшеклассника, велели ему переодеться в форму и сказали: «Встань вот тут и ни во что не вмешивайся, а то тебе пальцы переломаем по одному!» — «Может, я домой пойду, а?» — «Стой, сказали тебе».
Смурные преподаватели в университетах, студенты и студентки, которых невозможно ни увлечь, ни рассмешить, как бы отягощенные чем-то, находящимся за пределами моего понимания. Таких студентов я нигде в мире не встречал!
Когда судьба пару раз приводила меня в США, где я подолгу гостил и путешествовал, я и там понял: всё, что показывает в фильмах с 50 Cent и Тупаком про жителей черных гетто, и всё, что показывают в фильмах с Дэнни Трехо (индеец, бывший бандит, вы наверняка помните его в эпизодах у Тарантино), — это не кино, это насущная реальность, быт.
Итальянская мафия, латиноамериканская мафия, японская мафия, китайская мафия — это вещи, которые, заехав в определенные районы, можно наблюдать своими глазами.
Конечно, рассказывали мне старые нью-йоркские евреи, когда мы сюда приехали в 1970-е, всё было куда жестче — стреляли еженедельно, перестрелки посреди города мало кого могли удивить.
«Вот, — думал я с нежностью, — черти вы какие: нет бы подать весточку в СССР, какой беспредел тут творится — много ли было перестрелок в Москве и в Ленинграде в 1975 году!»
Но то, что за минувшие 40 лет принципиально никакие мафиозные проблемы не были разрешены в США, — факт. Мафия есть, мафия никуда не делась — десятки разнообразных этнических мафий творят свои поганые дела. И черное гетто тоже есть — то самое гетто, куда, как в отличных американских рассказах Эдуарда Лимонова, не ездит полиция, потому что полиции там не поздоровится.
Помните, как в одном из «Крепких орешков», Брюса Уиллиса высадили в черном квартале с плакатом «Ненавижу ниггеров». По сюжету фильма Брюсу с таким плакатом — в Нью-Йорке — жить не более двух минут.
А что, действительно в Москве есть районы, где полицейский выйдет с плакатом «Я ненавижу азеров!» — и его застрелят через две минуты?
Нет, сегодня таких районов нет в Москве. И в Петербурге нет. И в Нижнем Новгороде тоже.
А позавчера они были.
Я пришел на работу в МВД, если точнее, в ОМОН, в 1995 году.
Тот район Нижнего Новгорода, где располагался рынок, весь контролировался выходцами с Кавказа. Там стояли подведомственные им проститутки, там торговали их водкой, их наркотиками, их всем, включая огнестрельное оружие. Там сидели их участковые, а в местном отделе милиции — их этнически родственный дежурный, и замначальника отдела тоже был их.
Вечерами возле местных кабаков стояли толпы гортанных юношей в кожаных куртках и остроносых ботинках: даже самая отмороженная местная гопота не ходила к ним на разборки.
У меня не было никаких сомнений, что вся эта ситуация — навсегда, что она — непоправима.
Приезжая в Москву и выходя на площади трех вокзалов, я видел ровно то же самое: сотни ларьков, сотни проституток, паленая водка — и небритые, наглые, бодрые хозяева всей этой ситуации. Милицейские патрули с неестественно независимым видом обходили молодых кавказцев, скупивших здесь всё и приглядывающих за порядком.
Мы, вступившие в эпоху благословенного капитализма и чудесных буржуазных ценностей, одновременно с этим въехали в Сицилию, в мир Тупака и 50 Сent, в бесконечные разборки между Маленьким Токио, Маленьким Ереваном, Маленьким Баку и далее по списку.
Отработав 5 лет в ОМОНе и затем, в 1999 году, уволившись, я, признаюсь, не увидел, когда всё вышеописанное вдруг изменилось.
Недавно я слушал в машине последний альбом русского рэпера Гуфа (сидел в свое время в тюрьме за распространение наркотиков) и, усмехнувшись, оценил куплет о том, что все его знакомые барыги, опытные дельцы наркотического движа — сидят.
Гуф оказался очень удивлен этим обстоятельством и, между прочим, сообщает слушателю о своих бывших коллегах по распространению запрещенных средств вот что:
«...я не припомню среди них бедняков!
Мусора не берут деньги — у них какой-то новый прикол».
Песенка Гуфа натолкнула меня на элементарные размышления.
Если сегодня я приеду в тот район, где еще 10 лет назад кавказская мафия контролировала рынок, три пятачка проституток, все рестораны, игровые автоматы и милицейский отдел заодно — я не увижу там ничего перечисленного. Ни игровых автоматов, ни проституток, ни победительных парней в кожаных куртках, ни дежурного в отделе, которые неизменно отпускает своих.
Русский участковый дядя Вася, совсем, ну ни капли не похожий на Микеле Плачидо и Брюса Уиллиса, исправил эту ситуацию. Я не заметил, когда он это сделал, и даже не очень понимаю, как он этого добился.
Конечно же, в каком-то виде остались и этническая преступность, и проституция, и подпольные игровые клубы иногда накрывают, — но всё это, даже в статистическом пересчете, уменьшено в разы, в десятки раз, а главное: это не выглядит больше ни как Сицилия, ни как негритянские кварталы, ни как латиноамериканские кварталы, ни как площадь трех вокзалов в Москве в совсем не далеком 2005 году.
Не выглядит! И даже не пытайтесь спорить с этим: глупо оспаривать очевидное.
Не очень честные и не очень последовательные люди, которые нахваливают у нас Саакашвили за то, что он стремительно реформировал работу полиции в Грузии, рта не раскроют, чтоб сказать доброе слово о том, что происходит здесь.
Здесь, между прочим, проблем имелось в сотню раз больше — здесь огромная страна, здесь циркулировали неисчислимые деньги, здесь есть куда лечь на дно, здесь проще было купить оружие — вплоть до пулемета или гранатомета, а то и танка.
И что? Где благодарность? Где хоть одна статейка в их хваленой либеральной прессе на эту тему?
Вы хоть заметили, что по улицам не ходят толпы грязных сотрудников патрульно-постовой службы, как 20 лет назад? Да потому что они не нужны! Обратили внимание, что стражи дорог не берут взяток уже который год? Потому что — ну, как правило, — просто не берут, отучили. Тем более в сравнении с тем, как брали, брали и еще раз брали раньше. Да и самих их почти не видно.
Кто-нибудь наконец скажет спасибо участковому дяде Васе за то, что мы не живем в пространстве фильма «Живая мишень», куда в гости заходят люди из фильма «Красная жара» и все вместе они отправляются в пространство фильма… да их сто тысяч, этих фильмов, даже лень перечислять.
Вы какими глазами их смотрели, эти фильмы? Вы отдаете себе отчет, что дядя Вася избавил вас от всех этих реалий?
Дядя Вася, прости нас: мы тебя не ценим.
Но исправь и всё остальное, пожалуйста.
Только имей в виду: мы и за остальную работу тебе спасибо не скажем.
Надеюсь, ты и не ждёшь никакой благодарности.
А теперь давай, дорогой читатель, расскажи мне сто историй про то, как дядя Вася плохо работает — у тебя же наверняка такие истории в запасе есть.
В негритянское гетто бы отправить тебя пожить, читатель. И твоих детей в школу, находящуюся в этом гетто, куда директор Джеймс Белуши приходит с пистолетом за поясом.
о левой идее и единственно возможном способе обустроить Россию
Давайте признаемся себе: российская власть «леветь» не собирается. Во власти есть неплохие ребята, но все они родом из 90-х, и любое упоминание о социализме их пугает.
Но в России живут миллионы людей, которые думают иначе. Или, в ближайшей перспективе, будут думать иначе — особенно если всё им объяснить.
Все нормальные люди в России желают свободной и достойной жизни. Но зачастую мы просто не можем разобраться, где эту достойную жизнь искать.
Мы вновь стоим, как в сказке, у камня на перепутье, и можно пойти налево, а можно направо.
Выдающие себя за самых продвинутых у нас в стране, так получилось, имеют окрас либеральный.
Один из них может быть хипстером, другой — модным журналистом, а третий — министром в правительстве. Внешне они отличаются, по сути — едины.
Эти ребята любят повторять, что быть левым — это значит: отнять и поделить.
Судя по всему, наши оппоненты воспринимают историю, как фильм, который можно извлечь из видеотеки и поставить.
Включил — и снова Ленин на броневике, ЧК, гражданская война, коллективизация, борьба с космополитами.
Но жизнь — не кино, её не переиграешь заново, даже если захочешь.
Лучше всего это поняли в Скандинавии. Там сказали: для нас нет отрицательных идей. Для нас нет, сказали там, всех этих глупостей на тему «мы знаем, чем всё это закончилось». Если работающие экономические идеи имеют отношение к социализму — значит, надо их брать на вооружение.
Так они взяли у СССР главное — госсектор на важнейших направлениях экономики и всеобщее социальное обеспечение. Взяли то, что впервые придумали в Советском Союзе, и чего к тому моменту не имела ни одна страна в мировой истории.
Меньше всего в скандинавских странах повторяли наши либеральные благоглупости о том, что «социализм надо строить, а капитализм только разрешить».
У нас — «только разрешили», полагаясь на саморегулирущийся рынок, конкуренцию и прочий «социал-дарвинизм» — и вышло так себе. Там строили, и у них получилось.
Почему?
Скажем, Норвегия нашла нефть, много нефти. Но добывают нефть государственные компании. Рынок защищён импортными пошлинами, а фермерство дотируется через систему квот.
Финское чудо построено за счёт прямого планового вмешательства государства в лесное хозяйство и судостроение.
Швеция — страна очевидным образом унаследовавшая всё лучшее в советской системе — имеет бесплатную медицину и образование. Треть населения работает в секторе государственной экономики. Там не стоит ребром вопрос «Кто работает — тот ест». Напротив, там процветает «уравниловка». Ну и налоговая система, по нашим российским меркам, просто зверская. Богатые платят много за общий достаток, такая у них судьба.
И лишь наша любимая страна пестует миллиардеров, слишком часто не замечает своих униженных и оскорблённых, пребывает в плену неолиберальных иллюзий, которые уже привели нас ко многим и многим последствиям катастрофическим. Причём за эти катастрофы не был наказан ни один либеральный деятель, и даже напротив, все они являются представителями властной или оппозиционной элиты, и все они при этом считают, что живут в «неправильной» стране, потому что правильный, красивый, успешный рыночный либерализм нам мешает построить плохой, недобрый, антилиберальный Кремль.
Отчего-то никто не задумывается о том, что либерально-капиталистические реформы, случившиеся на всём пространстве бывшего СССР и в ряде стран соцблока — в целом не удались нигде.
Латвия, Литва, Эстония, Грузия, Молдавия, тем более, когда-то богатейшая Украина — по большому счёту страны депрессивные, с уровнем жизни нисколько не выше, но гораздо ниже, чем в России. И в этих странах нет никакого российского Кремля! Напротив, там отличные либеральные советники, специалисты МВФ, товарищи из США, помощники из Великобритании, друзья из Германии.
Польша, Румыния, Болгария, страны бывшей Югославии — ни одна из них не демонстрирует успехов, которыми могут похвастаться страны «скандинавского социализма».
Разговоры о том, что режим у нас плохой, что у нас коррупция, на самом деле, зачастую уводят от главной темы.
Всё это есть, но первичным всё равно остаётся порядок вещей: у нас капиталистическая экономика, и точка.
Как сказал недавно мой товарищ: «Это не Россия, дружок, это капитализм».
Если не будем «леветь», мы не сможем исправить множество базовых вещей, нуждающихся в исправлении.
Власть с одной стороны занимается «славянофильским шарлатанством» (по Троцкому), с другой «подмораживает Россию» (по Победоносцеву) — но в целом люди, управляющие нами поддерживают сложившийся в 90-е статус-кво: когда богатые богаты и являются не русской национальной, а вненациональной финансовой элитой, а остальные получают свои минимальные дивиденды с того факта, что родились в России, и этого им якобы достаточно.
Нет, нам этого недостаточно.
Мы считаем, что имеем право на страну.
Что должна состояться разумная деприватизация. Что основные национальные богатства должны быть возращены народу — дабы пополнять общую казну, а не запасники фигурантов списка «Форбс».
Мы считаем, что ставка на низколобость и пошлость, имеющаяся сегодня в российских медиа и в российской, с позволения сказать, массовой «культуре» — вредоносна и чудовищна.
Ибо пошлость, как давно сказали умные люди, один из отличительных признаков дьявола.
Мы считаем, что государство осмысленно должно заниматься тем, что не принесёт ему видимой выгоды: русской деревней, заброшенными моногородками, инвалидами и сиротами, всеми теми забытыми и брошенными, забота о которых, спасёт в конце концов нас самих.
Мы считаем, что национальную элиту должны составлять учёные, воины, труженики — а не представители «развлекательного сектора».
Мы считаем, что государство должно исповедовать экспансию — культурную, но, если надо, политическую; и безусловно нести ответственность за каждого русского, и любого другого представителя России, попавшего в беду за пределами нашей страны. Тем более, за миллионы русских.
Мы считаем, что государство должно брать на себя сверхзадачи, потому что здесь, в России, живёт народ великой силы и великого потенциала.
В конце концов, только «левая экономика» может решиться на то, чтобы строить в России мир удивительный, немыслимый — к примеру, что-нибудь среднее между «византизмом»Константина Леонтьева, есенинским «почвенничеством» и миром ранних книг братьевСтругацких.
Мы взыскуем сильнейшего государства, создания научной и военной аристократии, науки, презирающей свою «пользу» и работающей на сверхидеи, отделённой от государства сильной и самостоятельной церкви, истово проповедующей аскезу и её придерживающейся — при внешнем благолепии церковного убранства, что является осознанной и разумной данью традиции.
Ну и, наконец, мы считаем, что всё перечисленное вовсе не вступает в противоречие с правильной, честной и достойной жизнью населения России.
Напротив, в сильном государстве живут сильные и спокойные граждане.
Рассуждая о революции, противники её ходят по одному и тому же кругу, старательно воспроизводя одни и те же, на наш взгляд, ошибочные доводы.
1. Даже если вы очень любите монархию, надо как-то уже принять простой факт, что большевики не свергали царя. Большевики свергли либерально-западническое Временное правительство.
2. Борьбу против большевиков начали не люди, сражавшиеся за «Веру, Царя и Отечество», — а Лавр Корнилов, генерал, объявивший об аресте императрице и царской семье.
В числе его ближайших соратников был Борис Савинков — эсер, революционер, террорист, сделавший всё для свержения монархии. Савинков пытался спасти Временное правительство в Зимнем. Служил комиссаром Временного правительства в отряде генерала Петра Краснова. Занимался формированием Добровольческой армии.
Другой виднейший деятель Белого движения — генерал Михаил Алексеев также был причастен к отстранению Николая II от власти; кроме того, как и многие деятели Временного правительства, Алексеев входил в масонскую ложу.
Вопрос, собственно, один. Люди, выступающие против большевиков и Ленина, действительно считают, что России было бы лучше, если б весь XX век ею управляли либералы, революционеры, практиковавшие террористические методы, и генералы, изменившие присяге?
3. Все сторонники идеи о том, что революция была совершена на деньги немецкие и британские, должны каким-то образом объяснить для начала самим себе, получили ли искомую выгоду первые и вторые, с какой целью и первые, и вторые участвовали в интервенции против Советской России, если большевики были их агентами, и что это за агенты такие, которые кидают своих, так сказать, кураторов и затем с ними воюют не на жизнь, а на смерть?
4. Памятуя о том, что часть аристократии, была изгнана из России, вместо которой пришли, как у нас иные любят говорить, «кухарки и бандиты», стоит отдавать себе отчёт, что Ленин тоже был дворянином, равно как и множество виднейших большевистских деятелей и руководителей партии. Крестинский Н.Н. — из дворян, Куйбышев В. В. — потомственный дворянин, Орджоникидзе Г. К. — дворянин, Дзержинский Ф. Э. — сын мелкопоместного дворянина, один из виднейших деятелей НКВД — Бокий Г. И. — из старинного дворянского рода, сын действительного статского советника; и так далее. Не мешает помнить, что дворянская кровь текла в жилах не только оставивших Россию литераторов в лице Мережковского, Бердяева, Бориса Зайцева. Принявшие революцию в России Блок и Брюсов — были такими же дворянами. Неистовые революционные поэты Маяковский и Анатолий Мариенгоф — не поверите, также из дворян. Алексей Николаевич Толстой был дворянин, и Валентин Петрович Катаев — тоже дворянин.
В этом месте обязательно стоит напомнить, что в составе первого Советского правительства был один (1) еврей. Троцкий.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Лев Троцкий: Человек 9 правильных решений и одного катастрофического
Лев Троцкий: Человек 9 правильных решений и одного катастрофического
Триумфы и падения одного из лидеров Октябрьской революции
5. В Красной Армии служило 75 тысяч бывших офицеров (из них 62 тысячи — дворянского происхождения), в то время как в Белой около 35 тысяч из 150 тысячного корпуса офицеров Российской Империи. Привычка новейшего российского кинематографа (впрочем, позаимствованная у режиссёров советского времени) изображать красногвардейцев как людей из народа, а белогвардейцев, как «белую кость» — вульгарна и даже противоестественна с исторической точки зрения.
Возвращаясь к Троцкому и ряду деятелей революции из черты оседлости, стоит отметить следующее. Все утверждающие, что революция — дело рук этнически окрашенных групп, манипулировавших русским народом, — выступают, по сути, в роли русофобов. В том числе, по той элементарной причине, что считают десятки тысяч русских дворян — причём, офицеров — объектами манипуляции нескольких сотен потомков ремесленников и лавочников.
Напомним, что должность главнокомандующего всеми Вооруженными силами Советской Республики занимал Сергей Сергеевич Каменев — кадровый офицер, закончил академию Генштаба в 1907 году, полковник Императорской Армии. С июля 1919 года и до конца Гражданской войны он занимал пост, который в годы Великой Отечественной войны будет занимать Сталин.
Начальник Полевого штаба Красной Армии — Павел Павлович Лебедев, — тоже был потомственным дворянином, дослужился до генерал-майора Императорской Армии. На посту начальника Полевого штаба он сменил Бонч-Бруевича (происходивший, кстати, из шляхтичей), и с 1919 года по 1921 год Полевой штаб возглавлял. С 1921 года он — начальник Штаба РККА.
Впоследствии многие царские офицеры и участники Гражданской войны — полковник Б.М. Шапошников, штабс-капитаны А.М. Василевский и Ф.И. Толбухин, подпоручик Л.А. Говоров, — стали маршалами Советского Союза.
Вы всё ещё хотите поговорить о том, как кухарки и сиволапые бандиты обманом и нахрапом победили белолицых и прекрасных русских дворян, не изменивших присяге и верных императору?
6. Большевики не устраивали Гражданской войны и не нуждались в этой войне. Она началась не сразу после Революции, как иногда принято считать, а только в 1918 году, и к развязыванию её большевики никакого отношения не имели. Инициаторами Гражданской войны были военные деятели, свергшие царя. В итоге, в Гражданской войне участвовали миллионы людей — представители самых разных этносов, политических группировок, сил; кроме того, надо помнить, что была осуществлена интервенция четырнадцатью (14!) странами — и в такой ситуации сваливать жертвы Гражданской войны на одних большевиков — несусветная дичь и откровенная манипуляция.
×
По факту: Гражданскую войну устроили — белые.
7. Первые законы, которые приняли пришедшие к власти большевики, не носили никакого репрессивного характера. 2 ноября 1917 года была принята декларация прав народов России, отменившая все национальные и национально-религиозные привилегии. 11 ноября был принят декрет об отмене сословий, чинов и установлении единого гражданства. 18 декабря был принят декрет о равноправии женщин в гражданском браке. Большевики явились во власть в качестве невиданных идеалистов, освободителей народа и в самом лучшем смысле слова, демократов.
8. Столкнувшись с возможностью распада империи и сепаратистскими движениями на национальных окраинах, большевики немедленно изменили тактику, и стремительно собрали империю, в итоге окончательно потеряв только Финляндию и Польшу, нахождение которых в составе России и ныне кажется не актуальным и чрезмерным. При всём желании, большевики не могут именоваться «разрушителями империи» — они всего лишь именовали свои наступательные походы «интернациональными», однако результатом этих походов было традиционное российское «приращивание земель».
Ряд преференций, которые были получены национальными субъектами от большевиков, надо воспринимать в контексте той обстановки (Первая Мировая, Гражданская, устроенная, повторяю, не большевиками, парад суверенитетов, интервенция и т. д.) Рассматривать эти вещи вне исторического контекста — не конструктивно.
Ничего кроме брезгливости не может вызвать поведение нынешней либеральной общественности, по сути, распустившей российскую империю в Советском изводе — и обвиняющих в этом распаде большевиков. Тех самых большевиков, что воевали самым героическим образом за национальные окраины, потерянные в 90-х годах в результате либерально-буржуазной революции без единого выстрела.
9. Один из наиболее часто воспроизводимых и либералами, и националистами довод о том, что большевики «подложили под империю бомбу», разделив Россию на республики, выводит исторический разговор в какое-то безвоздушное пространство: получается совершенно бессмысленная картинка — лежит себе империя, приходят большевики и кладут бомбу, чтоб потом взорвать собственное государство.
Между тем, императорской России уже не было, император оставил власть, и к власти пришло Временное правительство. Вопрос один: было бы лучше, если б в Гражданской войне победили генералы-февралисты?
Нет, все они знали об англо-французском соглашении от 23 декабря 1917 года — о разделе зон влияния в России: Великобритания получала Северный Кавказ, Франция — Украину, Крым и Бессарабию, США и Япония делили Сибирь и Дальний Восток.
Давайте ещё раз разложим карты. Царя нет — это раз. Есть белые генералы, которые в целом были готовы на вышеизложенный расклад и распил страны — это два. И есть большевики, которые этому раскладу и распилу противостояли.
«Бомбу подложили?»
Процессы распада начались в Российской империи при Временном правительстве — в Польше, Финляндии, на Украине, на прибалтийских территориях — Российская империя, что ли, была поделена на советские республики?
Те империи, что распались до Российской и после её — были поделены на советские республики? Отчего же они тогда распались? Кто бомбу подложил под них?
Про эту «бомбу» очень любили поговорить демократы в 90-е годы, посыл этих высказываний очевиден: они не желали быть виноватыми в распаде, им хотелось свалить вину на других.
Великий князь Александр Михайлович Романов говорил: «Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны — на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».
Вы кому больше доверяете? Великому князю Романову или демократам 90-х?
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Собчак спустили на Мавзолей
Собчак спустили на Мавзолей
Захар Прилепин: Если кто-то начнёт Ленина хоронить — Ленин в ответ похоронит их самих
10. Патриарх Тихон предал большевиков анафеме, говорят нам. Нельзя большевиков поддерживать поэтому.
Но ведь патриарх Тихон и Белое движение не благословил, не принял.
И кого поддерживать? Царя нет, он отрёкся. Белое движение делит Россию с японцами и французами.
Давайте из этой точки исходить и оперировать реальностью, а не маниловскими представлениями о том, как было бы лучше, если б большевиков не было вообще.
11. Основной конфликт Гражданской войны — не сражение «кухарок и бандитов» с аристократами духа. Большевики произвели национализацию промышленности — более всего они ущемили интересы крупного капитала, отдав предпочтение интересам трудящихся. Более всего в Гражданской войне был заинтересован, образно выражаясь, российский список «Форбс», и те зарубежные финансовые игроки, что имели свои интересы в России. Это был конфликт социализма и капитализма, проще говоря.
Ныне эту простейшую суть постоянно пытаются подменить песнями про поручика Голицына и хождением с портретом последнего императора.
12. В Гражданской войне победил, в первую очередь, русский народ. Русская революция, случившаяся 7 ноября 1917 года — и заслуга, и победа, и трагедия русского народа. Он несёт за неё полную ответственность, и он вправе гордиться этим великим свершением, изменившим судьбу человечества.
Мама-монархия, папа монарх
Линейный вид
