*3387. Публикации Иры Соломоновой

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/world/stratfor_fragme...-1218694.xhtml
24.02.2015, 17:43

Stratfor: «Фрагментацию России будет не предотвратить»

Разведывательно-аналитическая компания Stratfor опубликовала геополитический прогноз на 2015–2025 годы. Свои десятилетние прогнозы Stratfor выпускает с 1996-го; предыдущий, вышедший в 2010 году, предсказывал усиление националистических настроений в Евросоюзе, заметное замедление китайской экономики и старания России перейти от экспорта сырья к экспорту более сложных продуктов из него. Новый прогноз описывает дальнейший раскол в Европе, фрагментацию России и снижение степени вовлеченности США в дела остального мира. Slon выбрал из отчета аналитиков ключевые моменты.
Россия

По мнению аналитиков Stratfor, Российская Федерация вряд ли сможет существовать в своей нынешней форме без дополнительных мер со стороны силовых структур. Система, в которой доходы поступают в Москву и уже потом распределяются в регионы, и чувствительность к колебаниям цен на энергоресурсы приведут к тому, что Москва не сможет поддерживать региональную инфраструктуру. В этом случае регионы буду стараться обеспечить себя сами, начнется формирование формальных и неформальных автономных единиц, полагают в Stratfor; экономические связи центра и периферии ослабнут.

«Без запугиваний ФСБ фрагментацию России будет не предотвратить», – утверждают авторы прогноза.

Тем временем Польша, Румыния и Венгрия будут пытаться привлечь в союзники Украину и Белоруссию; Карелия, полагают в Stratfor, будет стараться сблизиться с Финляндией; контроль Кремля над Северным Кавказом может «испариться»; а дальневосточные территории, более связанные с Китаем, Японией и США, чем с Москвой, будут также искать те или иные варианты независимости. При этом прямого «восстания» против Москвы не будет, подчеркивают аналитики.
Европа

Евросоюз не сможет решить свою главную проблему, которая касается зоны свободной торговли и сейчас «достигла критической точки». Единая политика не подходит для всей Европы, потому что то, что выгодно одним странам, может вредить другим. Евроскептицизм и движения в пользу сецессий будут усиливаться. В каком-то смысле ЕС может продолжать функционировать, но экономические, политические и военные отношения будут управляться скорее союзами двух или нескольких государств, а единой силы, которая будет направлять всю Европу, не останется. В Германии начнется экономический спад, который приведет к социальному и политическому кризису. Влияние Берлина в Европе ослабнет.

Одновременно большее политическое и экономическое влияние получит Польша. По мнению аналитиков, эта страна станет доминирующей стратегической силой Среднеевропейской равнины и лидером антироссийской коалиции.
США

Несмотря на то что Stratfor пророчит России упадок, Москва может попытаться проводить политику экспансии и даже в ней преуспеть. Поэтому Вашингтон будет стараться создать альянсы за пределами НАТО, чтобы получить максимальное количество потенциальных союзников и быть готовым «применить силу пропорционально угрозе», если потребуется. Вовлечение в проблемы Европы и Ближнего Востока будет минимальным, полагают авторы прогноза.

Также Америка приблизительно через 15 лет столкнется с серьезным внутренним кризисом, предупреждают в Stratfor: это будет кризис среднего класса, который уже заметен. Расчет аналитиков основан на допущении, что в США существуют пятидесятилетние циклы, которые заканчиваются значительными экономическими или социальными проблемами; последний из них как раз подходит к концу. Тем не менее, пишут эксперты, благодаря своей защищенности от колебаний на мировых рынках США останутся «стабильным сердцем» международной системы.
Ближний Восток

На Ближнем Востоке власть держится не правительствами, а отдельными группировками; эта тенденция будет продолжаться, и США не смогут сдерживать процесс, хотя большинство стран региона будут ожидать их вмешательства, считают в Stratfor. Единственной страной, которая останется заинтересованной в стабилизации Сирии и Ирака, будет Турция, и ей придется вмешиваться в дела южных соседей, чтобы сохранить безопасность своих границ. Собственных сил Турции для этого будет недостаточно, поэтому Анкара попросит поддержки Вашингтона. За это ей придется объединиться с США в вопросе сдерживания России в Черноморском регионе. Кроме того, по мере фрагментации в Европе влияние Турции распространится на запад, в частности на Балканы. В следующие десять лет Турция превратится в значимую силу в своем регионе.
Восточная Азия

В Азии мы увидим наращивание военно-морских сил Китая и Японии, которые, однако, будут конкурировать не за спорные острова, а за влияние над российскими приморскими территориями, которые будут искать автономии от Москвы. Именно это влияние будет центральным неразрешенным вопросом региона, прогнозируют эксперты.

Параллельно роль Китая как производственного хаба поделят между собой сразу несколько новых стран. По мнению аналитиков Stratfor, это будут Филиппины, Вьетнам, Камбоджа, Индонезия, Лаос, Бангладеш, Мьянма, Шри-Ланка, Эфиопия, Уганда, Кения, Танзания, Доминиканская Республика, Перу, Никарагуа и Мексика. К концу следующего десятилетия благодаря росту инвестиций и переносу сюда производств (от одежды до электроники) эти страны войдут в период интенсивного роста, подобного тому, что пережил Китай.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/economics/pochemu_ne_...-1204963.xhtml

Иллюстрация: София Ордонез

Сообщения о 5-процентном росте экономики США в третьем квартале прошлого года (или 2,7-процентном, смотря как считать) заставили аналитиков и инвесторов заговорить о дальнейшем укреплении американской валюты в 2015 году. Но расчет на сильный доллар может оказаться жестокой ошибкой, утверждает Барри Эйхенгрин, профессор экономики университета Беркли (США), действующий Питт-профессор американской истории и институтов в Кембриджском университете (Великобритания) и бывший советник МВФ.

По словам Эйхенгрина, те, кто пророчит доллару силу, опираются на понятные критерии. США – единственная крупная экономика, которая действительно демонстрирует улучшения: здесь случился самый большой квартальный рост за последние 11 лет, уверенность потребителей находится на высочайшем с 2007 года уровне, безработица падает. Все это пробуждает веру в то, что ФРС США поднимет, наконец, базовую процентную ставку (ходили разговоры, что уже в апреле), поэтому покупка долларов представляется инвесторам привлекательной. Тем временем Европа балансирует на грани дефляции, Китай замедляется, а перспективы других развивающихся стран выглядят туманными – не в последнюю очередь из-за падающих цен на ту же нефть.

Тем не менее, не спеши радоваться, долларовый инвестор, пишет экономист. Есть несколько рисков, которые могут помешать укреплению американской валюты.

1. Возможно, доллар уже укрепился, насколько мог, и вера в него инвесторов уже отразилась на рынке: с середины 2014 года торгово-взвешенный курс доллара вырос на 9%. Теперь усилить американскую валюту смогут только существенные новые сдвиги, считает Эйхенгрин, – опережение прогнозов роста или существенное ухудшение экономик других стран; если же этого не произойдет, шансов вырасти у доллара столько же, сколько шансов упасть.

2. Инвесторы слишком возбудились, надеясь на скорое ужесточение политики ФРС. Федрезерв поднимет ставки только когда будет уверен, что экономика вышла из зоны слабости, а последние данные о снижении роста зарплат в США не способствуют скорому принятию этого решения.

3. Наконец, надежды инвесторов на поднятие ставок не сбудутся, если США столкнется с новыми финансовыми проблемами, связанными, например, с падением цен на нефть. Страны, экспортирующие нефть, держат большие объемы казначейских обязательств США: у России, занимающей 12-е место в списке основных держателей таких бумаг, их более чем на $100 млрд. Если падение нефтяных доходов заставит держателей продавать обязательства, чтобы высвободить средства для поддержки собственных экономик, на долларе это скажется негативно, пишет Эйхенгрин.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/economics/kak_padenie...-1192150.xhtml

Тема номера свежего Economist – нефть и то, как изменится экономика теперь, когда цены на нее за полгода упали почти на 40%. В статье под названием «Sheikhs v shale» («Шейхи против сланца», по-русски звучит скучнее) редакция журнала прогнозирует, что со временем дешевая нефть способна стать фактором, не возмущающим, а стабилизирующим глобальную экономику.

Издание утверждает, что главные виновники текущего снижения цен – не сокращение мирового спроса и не действия ОПЕК, которая произвела больше, чем нужно (хотя влияние этих факторов никто не отрицает), а нефтедобытчики в Северной Дакоте и Техасе в США.

«Их маниакальное бурение (а с 2010 года они проделали, вероятно, 20 тысяч новых скважин – в 10 раз больше, чем Саудовская Аравия) увеличило производство нефти в Америке на треть – почти до 9 млн баррелей в день. Это всего на 1 млн баррель в день меньше добычи Саудовской Аравии. Соревнование между сланцевиками и шейхами толкнуло мир от нехватки нефти к ее избытку», – пишет Economist.

По мнению журнала, более дешевая нефть станет для глобального роста чем-то вроде укола адреналина: цена $40 перераспределит от производителей к потребителям порядка $1,3 трлн, средний американский водитель сэкономит $800 за год – все равно что получить прибавку к зарплате; страны-импортеры (Турция, Япония, Индия) особенно выиграют от низких цен, и это при условии, что деньги будут тратиться, а не копиться, увеличит глобальный ВВП.

Конечно, будут и проигравшие, признает Economist. Во-первых, это страны-производители, бюджеты которых в значительной степени зависят от нефтяных доходов, в том числе Россия. Во-вторых, пострадать могут добывающие компании, многие из которых уже сейчас «в долгах по самые вышки» из-за того, что в недавнем прошлом вкладывали в новые скважины больше, чем зарабатывали на уже существующих.

«Возможно, последует череда банкротств. Это, в свою очередь, испортит репутацию сланцевой нефти среди инвесторов, и даже для выживших рынок будет на какое-то время закрыт. <…> Поскольку скважины для сланцевой нефти живут недолго (добыча может упасть на 60–70% в течение первого года), любое сокращение инвестиций быстро приведет к падению производства», – говорится в статье.

Тем не менее «в конечном счете экономический эффект будет однозначно позитивным», пишет журнал. Те производители, что устоят на ногах, на освободившемся рынке получат гораздо больше территорий для разработки. Кроме того, сланцевый бум может стать не только американским феноменом, нужные геологические условия можно найти по всему миру, от Китая до Чехии. Наконец, и это самое важное, добыча сланцевой нефти не похожа на разработку традиционных месторождений относительно низкими входными барьерами. Если на бурение одной-единственной скважины в Карском море «Роснефть» и ExxonMobil потратили несколько месяцев и $700 млн, то сланцевую скважину можно просверлить за неделю и заплатив $1,5 млн. Economist сравнивает новую нефтедобычу с производством напитков: когда мир захотел пить, вы запускаете разливочную линию на заводе.

Все это делает США с их сланцевой нефтью конкурентом Саудовской Аравии, а конкуренция должна уберечь от колебаний не только цены на нефть, но и мировую экономику в целом.

«Нефть и финансы – единственные две отрасли, способные столкнуть мир в рецессию. Хотя бы одной из них в будущем следует быть немножко стабильнее», – отмечает издание.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/world/ft_deshevaya_ne...-1189652.xhtml

В последние два десятка лет движущей силой промышленной глобализации была разница в стоимости труда между богатыми и развивающимися странами – именно дешевый наемный труд побуждал компании из различных отраслей – от текстиля до электроники – переносить свои производства, например, в Китай. Но теперь, когда стоимость производства в Китае и США почти сравнялась, настала пора перемен. Этому посвящена статья заместителя редактора и старшего комментатора раздела бизнеса Financial Times Джона Гэппера.

По мнению журналиста, в условиях дорожающего труда в развивающихся странах и дешевеющей нефти (особенно после решения ОПЕК не снижать квоты на добычу) низкая стоимость топлива станет для производителей таким же фактором, как в прошлом была дешевая рабочая сила, – заставит их переезжать.

Европа сделала неправильную ставку, считает Гэппер. То, что она субсидирует производство возобновляемой энергии и усложняет использование ископаемого топлива, в долгосрочной перспективе способно обеспечить ее недорогим электричеством из надежных и чистых источников, но прямо сейчас это сводит на нет выгоду от падения цен на нефть. Такая политика побудит европейские компании мигрировать туда, где они смогут эту выгоду получить.

«Сейчас в Европе нет инвестиций в энергозатратные производства, – говорит Дитер Хельм, эксперт по энергетической политике из Оксфордского университета. – Зачем инвестировать туда, где одновременно дорогой труд и высокие затраты на энергию?»

Разумеется, на электроэнергию приходится меньшая доля расходов компании, чем на рабочую силу, но последняя дорожает. Об этом свидетельствует сравнительный анализ Boston Consulting Group и данные Международной организации труда: в Азии, например, зарплаты растут на 5-6% в год, в то время как в развитых странах рост в 2006-2011-м составлял в среднем 0,4% ежегодно. В этих условиях стоимость энергии и возможность сэкономить на ней становятся более важными факторами.

Кто больше других выиграет от меняющихся условий? Такой страной станут США, предсказывает журналист. Благодаря их запасам сланцевого газа, сюда не только возвращаются американские компании, но могут переместиться и иностранные, особенно работающие в энергозатратных сферах – например, химические или сталелитейные.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/business/tri_prichiny...-1189420.xhtml

Фото: Reuters

В четверг, 27 ноября, Европейский парламент проголосовал за расчленение Google – «отделение поисковика от других коммерческих сервисов». Название компании не упоминалось напрямую, да и Европарламент не имеет права разделять организации, но данное решение – четкий сигнал для регуляторов, что пора что-то предпринимать, и начнут они, скорее всего, именно с Google. Журнал Economist решил вступиться за интернет-гиганта: в кавер-стори свежего номера издание настаивает на том, что бичевание интернет-монополий не защитит интересы пользователей.

Google занимает 68% рынка интернет-поиска в США и 90% в Европе и, следовательно, занимает доминирующее положение. Но злоупотребляет ли им – другой вопрос. Организацию обвиняют в том, что в поисковой выдаче она отдает предпочтение собственным сервисам, ущемляя тем самым права рекламодателей, но ведь порой такое поведение только приносит пользу потребителям, напоминает Economist. Когда прямо на странице поисковика они получают информацию о погоде, курсах валют, перевод с одного языка на другой или карту местности, это экономит их время и не стоит ни копейки.

Издание вообще считает, что интернет-монополии следует регулировать не так рьяно, как обычные.

Во-первых, потому, что входные барьеры в онлайн-бизнес ниже, чем в офлайне, а значит, компаниям проще пробиться на рынок и запустить новый продукт или сервис; следовательно, конкуренция в этой сфере выше, чем в реальном мире. Да, большие организации часто покупают менее массивных конкурентов, но на месте последних обязательно вырастают новые.

Во-вторых, переключение с Google на другой поисковик хотя и влечет некоторые затраты, но онлайн-гиганты не привязывают своих пользователей так, как это делает, например, Microsoft.

И наконец, технологические монополии могут доминировать какое-то время, но они не длятся вечно: пару раз не успел за рынком, и все, нашелся кто-то пошустрее.

«Facebook отъедает куски от рекламных доходов Google; популярность смартфонов, несмотря на успех Android, таит опасность: пользователи больше времени проводят в приложениях, а не в браузере. Плюс Google постепенно теряет контроль над Android по мере того, как другие производители надстраивают поверх нее собственные экосистемы. Пока ни одной компании не удавалось оставаться на вершине рынка информационных технологий, когда одна волна в них сменялась другой», – говорится в статье.

По мнению Economist, гуглофобия Европейского парламента маскирует две причины его нервозности. Первая – желание защитить европейские компании (активнее всего против Google лоббируют «Аксель Шпрингер» и Hubert Burda Media – два немецких медиагиганта). Но вместо того, чтобы атаковать американский бизнес, предлагает журнал, лидерам ЕС лучше задуматься о том, почему у них не появились собственные Facebook и Google.

Вторая причина достойная, считает журнал: это защита персональных данных пользователей. Но чтобы обеспечить эту защиту, политикам следует регулировать поведение компаний, а не их рыночную силу, – осознание этого Европарламентом пойдет европейским гражданам только на пользу.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/world/kak_tekhnichesk...-1189029.xhtml

Начало XXI века выдалось для мировой экономики непростым: глобальный кризис в конце двухтысячных, от которого так и не оправилась Европа, растущий разрыв между богатыми и бедными, терроризм, появление новых экстремистских государств в Африке и на Ближнем Востоке и крушение надежд на то, что человечество образумится, а войны закончатся. Что же творится с миром? У бывшего министра финансов Сальвадора и (также в прошлом) экономиста Всемирного банка Мануэля Хиндса есть версия: по его мнению, во всем виновата новая промышленная революция.

Вот ключевые тезисы из статьи эксперта, опубликованной в Quartz.

Глубокие технологические изменения, хотя и ведут нас к лучшему будущему в принципе, в краткосрочном периоде изрядно портят жизнь, считает Хиндс. Они становятся причиной устаревания физических активов, знаний и опыта человека и даже институтов, на которые опирается общество; люди, которые были уверены в своем будущем, вдруг обнаруживают, что их компетенции уже не так ценятся, а виды деятельности и продукты, составлявшие важную часть экономики, оказываются неприбыльными. Это влечет за собой такие явления, как безработица, несправедливое распределение доходов, банкротства и финансовые кризисы.

Подобное уже происходило сто с лишним лет назад в эпоху последнего промышленного переворота, когда получили распространение двигатели внутреннего сгорания, автомобили, самолеты, электричество и телефон. То, что происходит сейчас – переворот в компьютерах и коммуникациях, – в конечном итоге улучшит нашу жизнь, но процесс перехода будет болезненным.

По мере того как людям, институтам и государствам становится сложнее приспособиться к изменениям, развивается разочарование в демократическом капитализме: в проблемах, возникающих из-за происходящего технологического переворота, винят «систему». Это, по Хиндсу, объясняет, почему бывшие коммунистические страны (Россия, Китай) сначала качнулись в сторону демократии, либерализовав свои экономики, а теперь заявляют о том, что недемократическое государство эффективнее.

Существует интересное противоречие: люди, с одной стороны, активно приветствуют технологическую революцию, а с другой – очень негативно относятся к ее немедленным последствиям; мы принимаем новые технологии и одновременно пытаемся противостоять изменениям, которые они за собой влекут. Например, той же тягой к сильным авторитарным правительствам. Пытаться удержать общество в его нынешней форме – это путь к стагнации и разрушению, считает экономист.

«Страны, в которых государство сильнее вмешивалось в экономику, – такие как Россия или Германия сто лет назад, – сломались под давлением перемен и попали под власть деструктивных режимов. В поисках стабильности с помощью авторитарных правительств они продали душу дьяволу и вместо возвращения прежних романтических времен получили рабство и разрушения», – говорится в статье.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/economics/businesswee...-1179465.xhtml
03.11.2014, 14:11

«У мировой экономики никак не получается выздороветь. Греция приняла прописанное лекарство и получила безработицу в 26%; Португалия подчинилась бюджетным правилам, и теперь ее граждане ищут работу в Анголе и Мозамбике; немцы обескровлены, несмотря на профицит торгового баланса, а в США доход среднего домохозяйства сейчас на 3% ниже, чем в худшие времена рецессии 2007–2009 годов. <…> Есть здесь доктор? Доктор есть, и его рецепты актуальны, как никогда, хотя сам он уже 68 лет как мертв». Каверстори нового номера журнала Bloomberg Businessweek посвящена Джону Мейнарду Кейнсу, а точнее, тому, что его идеи из начала прошлого века мировой экономике полезнее, чем работа «армии современных докторов наук».

Кейнс предложил очень важную мысль, пишет Питер Кой, редактор экономического раздела издания: то, что в трудные времена помогает отдельно взятой семье, не поможет глобальной экономике. Когда кормилец остается без работы, семья сокращает свои расходы, чтобы свести концы с концами, но расходы одного – это доходы другого, и если траты урежут все сразу, мы получим массовую безработицу. Кейнс говорил, что, если компании не хотят инвестировать, а потребители не хотят тратить, правительство должно разорвать этот круг – например, нарастив собственные расходы или снизив налоги, чтобы сделать людей богаче.

Энтузиазм по поводу Кейнса приходит и уходит. Последний раз приходило в 2008–2009 годах, во время мирового финансового кризиса. Судья Апелляционного суда США, влиятельный ученый права Ричард Познер написал тогда в New Republic статью под названием «Как я стал кейнсианцем», а бывший главный экономический советник президента Рейгана Мартин Фельдстейн опубликовал в Washington Post колонку, в которой убеждал, что «предотвратить рецессию может только временное увеличение государственных расходов». Их послушались: в феврале 2009-го Конгресс США принял антикризисный план объемом $787 млрд, и даже Германия, эта цитадель экономии, одобрила крупнейшую для себя программу стимулирования экономики.

Эти решения встретили бурю критики и не продлились долго, Вашингтон постепенно остыл, а европейские правительства вернулись к своей экономии, хотя менее экономные США росли быстрее. Мировые центробанки пытались исправить положение близкими к нулю ставками и количественным смягчением, но эффективность таких мер оказалась ограниченной. Это стало поводом говорить о провале кейнсианства, но на самом деле все совершенно наоборот, пишет Кой. Кейнс был экономистом, который показал, что монетарная политика прекращает работать, как только ставки достигают нуля, и который в таких обстоятельствах рекомендовал сокращение налогов и повышение правительственных расходов.

Кейнс уверял, что во время глубокой рецессии любой шаг, который правительство сделает ради увеличения экономической активности, все равно лучше, чем сидеть сложа руки, – даже закапывать бутылки с деньгами в шахтах, чтобы люди могли их добывать, и то лучше, чем не делать ничего. Поэтому, отмечает Businessweek, если правительства богатых стран будут просто ждать и надеяться, что экономики исцелят себя сами, они могут попасть в ту же колею, из которой силилась выбраться Япония после 1990-х.

«Можете любить его или ненавидеть, но такого, как Кейнс, сегодня нет, – пишет Кой. – Он был государственным деятелем, философом, богемным любителем балета, и (вместе с Вирджинией Вульф) членом группы Блумсбери. Он зарабатывал и терял состояния как инвестор и умер богачом. В 1919 году в своей пророческой книге «Экономические последствия мира» он осудил репарации, наложенные на Германию после Первой мировой войны, которые были так суровы, что помогли создать условия для Третьего рейха Адольфа Гитлера. В 1936 году он, по сути, изобрел раздел макроэкономики в своей «Общей теории». С 1944-го и почти до самой своей смерти двумя годами позднее он возглавлял делегацию Великобритании на переговорах, которые закончились основанием Международного валютного фонда и Всемирного банка».

Идеи Кейнса преобладали в 1950-х и 1960-х, но в 1970-х померкли, потому что не могли с легкостью объяснить стагфляцию (сочетание высокого уровня безработицы и высокой инфляции); тогда экономистов привлекла теория рациональных ожиданий.

По мнению редактора Businessweek, если бы сейчас Кейнс был жив, он мог бы предупредить нас о повторении 1937 года, когда ошибки политиков превратили потенциальное восстановление в худшую в истории двойную рецессию. Тогда опасной зоной были США, где за одним спадом последовали четыре года мощного роста производства, после чего наступила дефляция и новый спад, от которого экономика не оправилась до Второй мировой войны, – сегодня трудности у Европы.

Великая депрессия в трех действиях

Преодоление этих трудностей потребует согласованных международных действий. Проблема и тогда и сейчас в том, что вся власть находится в руках стран-кредиторов, пишет Кой, и они могут потребовать, чтобы страны-заемщики вернули долги, вместо того чтобы, например, кормить своих голодающих. К кредитам нужно относиться с уважением, это бесспорно, но Кейнс считал, что и кредиторы не должны сидеть просто так, они должны дать должникам возможность выдохнуть, покупая их (должников) продукты и услуги. То есть, грубо говоря, немцам следует отдыхать в Греции и пить больше португальских вин, чтобы грекам с португальцами было чем возвращать свои кредиты, взятые в немецких банках.

Готовы и желают ли современные финансовые институты заняться восстановлением баланса в мировой торговле и инвестициях – большой вопрос. МВФ, например, отмечает Businessweek, уже повернулся от строгих рекомендаций «Вашингтонского консенсуса» к «более кейнсианским» взглядам, но у него недостаточно власти, и разногласия среди экономистов о том, что следует делать, продолжаются, пока экономика хиреет.
Кейнс наблюдал то же самое в начале Депрессии. «Мы влезли в колоссальную путаницу, напортачив в управлении сложной машиной, принцип работы которой мы не понимаем», – написал экономист в 1930-м. Выход из путаницы он нам указал.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/economics/economist_e...-1176283.xhtml

Обложка журнала The Economist от 25 октября 2014 года

Состояние мировой экономики оставляет желать лучшего. Новости из США и Великобритании еще ничего, но вот Японии приходится нелегко, Китай растет самыми медленными за последние пять лет темпами, а Африка грозит миру эпидемией Эболы. Но самую большую экономическую опасность несет Европа – этой теме посвящает новую обложку журнал Economist.

Европа стоит на грани своей третьей рецессии за три года, пишет издание: цены падают в восьми европейских странах, средняя инфляция снизилась до 0,3% и может продолжить в том же духе в следующем году, и регион, на который приходится почти пятая часть всего мирового производства, движется к стагнации и дефляции. Оптимисты любят приводить в пример Японию, чей вход в период дефляции в конце 90-х неприятно повлиял на мировую экономику, но концом света не стал, но с еврозоной будет сложнее. В отличие от Японии с гомогенным и выносливым обществом она не сможет сохранить единство в течение нескольких лет экономических трудностей и падающих цен – постепенно политики-популисты начнут побеждать, рано или поздно (скорее рано) евро рухнет.

У европейской экономики много проблем – от слабой демографии до больших долгов и неповоротливых рынков труда, но вдобавок к этому она еще и наделала много политических ошибок. Франция, Германия и Италия воздержались от реформ, способных стимулировать рост, а из-за того, что Берлин продолжает настаивать на сокращении издержек и противится смягчению политики ЕЦБ, регион будет особенно чувствителен к дефляции.

«Если в этом инкрементализме когда-то и была логика, то она вся вышла, – пишет Economist. – Пока бюджеты сжимаются, а ЕЦБ пытается убедить всех, что он сумеет остановить понижение цен, уход в дефляцию представляется все более вероятным. Признаки стресса начинают проявляться и на рынке, и в политике».

Своим поведением Европа разрушает сама себя, считает издание, и, чтобы экономике не стало еще хуже, это надо прекратить. ЕЦБ следует начать покупку суверенных облигаций, Ангела Меркель должна прекратить навязывать Италии и Франции строгий режим экономии в обмен на реформы, а сама Германия могла бы тратить больше денег на инфраструктуру. Европейский инвестиционный банк мог бы вложиться в большие (Economist предлагает ему не скупиться и инвестировать €300 млрд) проекты по строительству скоростных международных железных дорог или интегрированных электросетей, а правительства ЕС могут пересмотреть существующие правила и позволить бюджетам бóльшие дефициты.

Чтобы все это сделать, нужна политическая воля, но Германия, похоже, готова действовать, только когда евро окажется на грани катастрофы. Так вот, грань уже близко, предупреждает Economist, и времени у европейских лидеров почти не осталось: если экономика все-таки свалится в дефляцию, выбраться из нее будет очень тяжело.

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/economics/kto_vyigrae...-1173862.xhtml

Пока все обсуждают, какая страна больше других проиграет от снижения нефтяных цен, издание Quartz решило посчитать, кто окажется в выигрыше. С этой целью для 25 крупнейших импортеров нефти был рассчитан «Индекс $80» (как будут чувствовать себя страны при ценах $80 за баррель Brent; эта цифра, по мнению журналистов Quartz, является «разумной» в условиях избытка спроса и недостатка предложения).

Стоимость барреля нефти марки Brent

«Индекс $80» учитывает четыре фактора:

Импорт нефти как доля от общего ее потребления (35% итогового значения индекса). Чем выше зависимость от покупки нефти за границей, тем больше стране понравится понижение стоимости этого товара.

Дефицит счета текущих операций как доля ВВП (35% итогового значения индекса). Чем больше дефицит, тем больше страна зависит от иностранных рынков капитала и инвестиций; сокращение затрат на энергию поможет уменьшить зависимость.

Энергетическая эффективность экономики (20%) – суммарные затраты электроэнергии по отношению в ВВП. Чем они выше, тем чувствительнее страна к стоимости энергоносителей.

Бонус за геополитику (10%). Присуждается государствам, чьи геополитические цели связаны со стоимостью нефти. Этот бонус получили: США, Украина (при низких нефтяных ценах Россия может оказаться более сговорчивой в газовом вопросе), Германия (Путин и с ней может оказаться сговорчивее), Польша (Россия отвлечется от давления на Восточную Европу) и Китай (получит рычаг давления в переговорах с многочисленными поставщиками энергии).

В рамках каждого критерия страны разделили на 5 квинтилей (в таблице они отличаются по цвету, от бледного к насыщенному). В зависимости от того, в каком квинтиле оказывались факторы 1–3, страна получала от 1 до 5 очков, которые умножались на вес критерия; геополитический бонус тоже составлял 5 очков и при весе 0,1 давал 0,5 балла.

Согласно этим расчетам, больше всего низкие цены будут полезны для Украины и Польши; США, хотя и являются производителем, также вошли в первую десятку: они выиграют благодаря сокращению торгового дефицита (трети которого они обязаны импорту нефти).

Страны, получившие геополитический бонус

Все страны

[Ира Соломонова]

http://slon.ru/world/guardian_zapadn...-1173005.xhtml

В недавно изданной книге «Четвертая революция» редакторы журнала Economist Джон Миклтуэйт и Эдриан Вулдридж утверждают: «Пока что XXI век был для западной модели веком испорченным». Это заявление, несколько неожиданное для представителей издания-проводника западного либерализма, почти скрывает другой факт – что и в XX веке эта модель не раз оказывалась несостоятельной. Об этом в длинном фичере в Guardian пишет эссеист, колумнист влиятельных британских и американских изданий Панкаж Мишра.

Коллапс коммунизма в конце 1980-х утвердил приверженцев западной модели во мнении, что мир неизбежно придет к процветанию и стабильности по пути Запада и что люди, которым повезло поглощать бургеры в McDonald’s, не будут воевать друг с другом. Затем случилось 11 сентября 2001 года: теракты стали шоком, но, считает Мишра, только подкрепили образ мышления времен холодной войны: мир делится на «свободный» и «несвободный», а либеральную демократию следует насадить в непокорных обществах силой.

В 2008 году в своей знаменитой книге «Постамериканский мир» Фарид Закария объявил, что «подъем остальных – это следствие американских идеи и действий», а страны «становятся более открытыми, рыночно ориентированными и демократическими». Реальность доказала поверхностность этих слов. Китай, хотя он открылся рынку, сейчас выглядит более оторванным от демократии, чем когда-либо. Эксперимент со свободным рынком в России закончился укоренением клептократии и спасительной веры в российское превосходство. Авторитарные лидеры, антидемократические реакции и экстремизм обуславливают политику в таких внешне демократических странах, как Индия, Израиль, Шри-Ланка, Таиланд и Турция. Те, кто верит, что Запад формирует мировые события, а XX век определил битвы между либеральной демократией и тоталитаризмом (фашизмом, коммунизмом), забывают о том, что самым значимым в минувшее столетие был процесс деколонизации в Африке и Азии, считает Мишра. И забывают о том, что либеральные демократии воспринимались своими колониями как безжалостные и империалистические.

Один глаз

Затем, продолжает колумнист, пришел XXI век, и былые чары вселенского прогресса, достижимого через западные идеологии, спали окончательно.

«Если мы ошарашены тем, что мир сейчас объят пламенем, то это оттого, что мы жили в иллюзии, будто общества Азии и Африки по мере ускорения экономического роста станут, подобно европейским, светскими и рациональными. И будто скончавшийся социализм и свободные рынки гарантируют быстрый рост и всемирное процветание. Эти фантазии всегда отрицали отрезвляющий факт: динамика и конкретные черты западного «прогресса» не могут быть точно скопированы не-Западом», – говорится в статье.

То, что в XIX веке подходило колонизаторам в странах с безграничными ресурсами, не может обеспечить устойчивого будущего для сегодняшних Индии, Китая и других государств, которые могут колонизировать разве что собственные территории и народы. Кроме того, во времена холодной войны идеологи изрядно приукрасили подъем «демократического» Запада, и века бесконечных гражданских войн, империализма, жестокой эксплуатации и геноцида как-то потерялись на фоне идеи о превосходстве современного демократического человека, превратиться в которого все должны мечтать. Эта идея и допущения, выведенные из истории, на которую почему-то смотрели одним глазом, сегодня формируют речи западных государственных мужей, отчеты мыслителей и редакционные статьи газет.

Капитализм без демократии

Французский философ, политолог и публицист Раймон Арон в своей книге «Опиум интеллектуалов» (1955) писал: «Ни одна европейская страна не проходила через этап экономического развития, который сейчас переживают Индия и Китай, при демократическом режиме», то есть в Европе рост численности населения и строительство фабрик и мостов не происходил при наличии личных свобод, всеобщем избирательном праве и установившихся парламентских системах. Незападные же страны, подчеркивал Арон, столкнулись с тем, что сильные нации и жизнеспособные экономики им пришлось выстраивать одновременно; между поиском социального и политического консенсуса самостоятельно и вверением его сильным лидерам они выбрали второе, потому что провал означал бы насилие и анархию. Сингапур, Малайзия, Южная Корея, Китай показали, что капиталистическая экономика вполне сочетается с отрицанием демократии.

Лузеры истории

В числе тех, кто сомневается сегодня в прогрессе-в-западном-стиле, не только маргиналы и рассерженные защитники природы, пишет Мишра. Сам Всемирный банк в сентябре признал, что развивающимся странам («долговременным лузерам истории», по выражению современного британского историка Кристофера Алана Бейли) придется потерпеть триста лет, прежде чем догнать Запад. Журнал Economist также возвестил, что последнее десятилетие быстрого роста ввело нас в заблуждение, и «миллиарды людей будут оставаться бедными гораздо дольше, чем они могли ожидать еще несколько лет назад».

Выводы из этого должны привести в чувство, отмечает колумнист: незападные страны не только копируют историю насилия Запада и не только наносят окружающей среде глубочайший за все времена вред – они при этом еще и лишены реальных перспектив этот Запад догнать. Пересмотр либерально-капиталистических идей «развития» и мысли об экономическом росте как самоцели вряд ли покажется интернет-мыслителям привлекательным, но способен помочь западникам сделать так, чтобы еще один век не оказался для их модели испорченным.

«Запад утратил способность выстраивать мир по своему образу и подобию, – это ясно показывают последние события от Украины до Ирака. Так зачем же проповедовать пагубный миф о том, что каждое общество должно идти по западным рельсам?» – вопрошает эссеист.