Виктория Шохина среда, 25 мая 2011 года, 09.33
Ироничный историк и его парадоксы
100 лет назад, 25 (12) мая 1911 года, умер Василий Осипович Ключевский
Леонид Пастернак сказал тогда, что эта смерть для русской культуры сопоставима по значимости со смертью Льва Толстого. В юности он слушал лекции Ключевского. А в 1909 году писал картину «Ключевский на лекции в Училище живописи, ваяния и зодчества». Среди слушателей художник изобразил своего старшего сына — Бориса Пастернака.
Впоследствии вспоминал: «Отец… обращался ко мне с просьбой занять портретируемого, чтобы у модели не застывало и не мертвело лицо. Так однажды я развлекал историка В.О. Ключевского».
Поклонников у Ключевского было — как у модного тенора. И среди них — члены императорской фамилии. Историк чувствовал себя свободно в доме генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, читал здесь для высокопоставленных гостей нечто вроде домашних лекций. В 1904 году по распоряжению министра финансов графа Витте лекции эти были изданы на правах рукописи. Всего в 20 экземплярах, для избранных. Автор не получил ни одного. Зато этот акт неуважения заставил его заняться наконец подготовкой к публикации своего «Курса русской истории», объявив все прочие издания «недобросовестной макулатурой».
Разрешение сложных вопросов
Вот невысокая сухощавая фигура поднимается на кафедру Большой словесной аудитории Московского университета. В руках неизменный портфель. Обычно лекции читали сидя. Ключевский же стоял на ступеньках кафедры, опираясь на её боковую часть. («Я так и умру, как моллюск, приросший к кафедре», — говорил он.) Аудитория встречает его аплодисментами и обращается в слух…
«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет — идите княжить и владеть нами» — с такими словами, если верить легенде, новгородцы обратились когда-то к варягам... Карамзин удивлялся: «Славяне добровольно уничтожают своё древнее народное правление и требуют государей от варягов, которые были их неприятелями». Кто-то вслед за Ломоносовым считал, что никаких варягов не было, а сам Рюрик был чистокровным славянином.
Ключевский разрешает «варяжский вопрос» с восхитительной простотой. Заморские князья с дружиною были обычными секьюрити, которых новгородцы наняли для защиты от внешних врагов. Однако, «почувствовав свою силу, наёмники превратились во властителей». Так область Новгорода оказалась варяжским княжеством, а варяжский бродяга-кондотьер Рюрик стал родоначальником русской династии.
Коллективизм, вроде бы изначально присущий русскому человеку, Ключевский опровергает напрочь: «Великоросс боролся с природой в одиночку, в глуши леса с топором в руке. Поэтому он лучше работает один, когда на него никто не смотрит, и с трудом привыкает к дружному действию общими силами».
Князь Николай Трубецкой назвал свой манифест евразийства без обиняков: «Наследие Чингисхана». Там сказано, что Россия унаследовала грандиозное сооружение, созданное монголом. Самое интересное в этой политической мифологии вовсе не то, что Россия заняла территорию, которую когда-то завоевал Чингисхан. Это как раз очевидно. Самое интересное то, что Россия наследовала дух, который позволил приобрести эту территорию.
Неведомый Чингизид
Татарское иго Ключевский воспринимает как явление скорее положительное. По его мнению, ордынские ханы, довольствуясь данью, не навязывали Руси каких-либо своих порядков. Они даже плохо вникали в порядок, там действовавший. Да и трудно было вникнуть, потому что в отношениях между князьями нельзя было усмотреть никакого порядка! И если бы князья были предоставлены самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собой удельные лоскутья. Власть хана давала призрак единства, говорит Ключевский, она была «грубым татарским ножом, разрезавшим узлы», в какие русские князья умели запутывать дела своей земли.
Русская Правда — нечто вроде нашего первого гражданско-уголовного кодекса — вызывает у Ключевского удивление, переходящее в растерянность. Он называет её «кодексом капитала», поскольку безопасность капитала закон ценил дороже и обеспечивал заботливее личной свободы человека. Гривна (слиток серебра) служила единственной понятной мерой всего, включая чувство чести и жизнь человека.
За убийство взималась пеня в пользу князя и вознаграждение в пользу родственников убитого — головничество (отсюда, кстати, и слово «уголовник», то есть убийца). Убийство княжего мужа или члена старшей княжеской дружины стоило 80 гривен. Убийство простого свободного человека — 40 гривен. В 20 гривен оценивались тяжкие увечья и убийство женщины... «Русская Правда как будто говорит преступнику: бей, воруй сколько хочешь, только за всё плати исправно по таксе», — печально заключает Ключевский. Вслед за Ключевским удивлялся Русской Правде Михаил Зощенко (см. раздел «Деньги» в его «Голубой книге»).
Нельзя усомниться в том, что Филофей был знаком с идеей, внедрённой венецианцами и уже использованной Зосимой. Псковский монах ничего не придумывал, он просто взял то, что уже становилось общим местом, и чётко сформулировал.
Четвёртому не бывать
К пафосной теории, согласно которой великий князь московский во всей поднебесной — один православный государь, а Москва — третий и последний Рим, Ключевский относится скептически. Это «пародия вместо новой песни», говорит он. И сильно сомневается в том, что инок Филофей, автор этой теории, «высказывал только свои личные мысли».
Между Печориным и Ставрогиным
Но лекции Ключевского и сама его личность не у всех вызывали безоглядный восторг. Не все могли перенести ту дозу скепсиса, иронии, которую этот «типический великоросс» привносил в историю. Александра Керенского, например, сильно раздражали «саркастические комментарии», которыми историк сопровождал описания событий и деятелей. Других он «подавлял своим талантом и научной проницательностью». Павел Милюков, считавшийся первым (хронологически) учеником Ключевского, жаловался на его «причудливый, неровный характер».
Характер у Ключевского действительно был причудливым. Если бы Печорин предстал вдруг перед нами не поручиком, а профессором истории, обременённым семьёй, то это и был бы Ключевский. Ну кто, кроме остепенившегося Печорина, может сказать: «Семейные ссоры — штатный ремонт ветшающей семейной любви». Или вот такое: «Любовь женщины даёт мужчине минутные наслаждения и кладёт на него вечные обязательства, по крайней мере — пожизненные неприятности». «Хорошая женщина, выходя замуж, обещает счастье, дурная — ждёт его».
В молодости Ключевский был влюблён в одну девушку. А потом вдруг женился на её старшей сестре. И записал в дневник: «Я впервые почувствовал прелесть зла, сознательного, намеренного зла. Мне пришлось отведать всю сладость самодовольствия при виде слёз, злости, отчаяния, которые сам вызвал». Это даже уже не Печорин, это (почти) Ставрогин!
Тем не менее брак этот оказался удачным. По крайней мере тыл — обстановка, располагающая к учёным занятиям, — был у Ключевского на протяжении всех сорока лет семейной жизни. Однако его знаменитые афоризмы свидетельствуют о каком-то вечном мужском беспокойстве: «Любовниц мы любим по инстинкту, жёны нас любят по апостолу. Следовательно, для гармонии жизни надобно иметь и жену, и любовницу…»; «Только в математике две половины составляют одно целое. В жизни полоумный муж и полоумная жена <…> в сложности дают двух сумасшедших и никогда не составят одного полного умного». Неплохо сказано. А для серьёзного профессора так вовсе замечательно!
Ключевский и к Истории относился как к женщине. «А моя История, моя хорошенькая девочка История!.. — писал приятелю. — Знаешь ли, какая миленькая девочка эта История? Только немножко чересчур серьёзна, не всегда поддаётся влюблённым объятиям». Что ж, его-то объятиям История поддавалась и тогда, когда из «миленькой девочки» превращалась в мудрую матрону, в наставницу жизни, которая «ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков».
Участь русского народа он тоже сравнивал с незадавшейся женской участью: «…Мне жаль тебя, русская мысль, и тебя, русский народ! Ты являешься каким-то голым существом после тысячелетней жизни, без имени, без наследия, без будущности, без опыта. Ты, как бесприданная фривольная невеста, осуждена на позорную участь сидеть у моря и ждать благодетельного жениха, который бы взял тебя в свои руки, а не то ты принуждена будешь отдаться первому покупщику, который, разрядив и оборвав тебя со всех сторон, бросит тебя потом, как ненужную, истасканную тряпку...» Страшная картина! И, кажется, адекватная.
О крещении Руси
Странно, но в своём курсе Ключевский — сын священника, преподаватель духовной академии — упоминает о Крещении Руси лишь в придаточных предложениях, через запятую. Он как будто не придаёт этому событию особого значения. Может быть, он принимает крещение как нечто само собой разумеющееся, не нуждающееся в объяснении… А может, причиной тому — разочарование в официальной церкви, заставившее Ключевского в своё время бросить духовную семинарию.
Ключевский высоко ставит преподобного Сергия Радонежского: «…это не только назидательная, отрадная страница нашей истории, но и светлая черта нашего нравственного народного содержания». Но о церкви высказывается с поразительной резкостью. Церковное богослужение называет «рядом плохо инсценированных и ещё хуже исполняемых оперно-исторических воспоминаний…»; о священниках — со злой иронией: «Духовенство всегда учило паству не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями». И более того: «Евангелие стало полицейским уставом»…
Непрост, очень непрост был профессор, утверждавший: «Мы потому плохо знаем историю, что очень её любим». Это означает, по-видимому, лишь то, что любовь застит свет любящему, заставляет идеализировать предмет поклонения в ущерб фактам. Сам он предпочитал смотреть на вещи трезво, порой с жестокой трезвостью. И часто — с иронией. «Хитрый — читаешь — будто хвалит, а вникнешь — обругал», — говорил Лев Толстой про Ключевского.
По узкому хребту
Пробираясь по узкому хребту истины, втиснутой между разными правдами, вёл он заворожённых слушателей по запутанному лабиринту истории. Особый эффект производил, например, финал лекции, посвящённой Андрею Боголюбскому: «Войска Боголюбского взяли Киев и вернулись на север, как рассказывает северный летописец, «с честию и славою великой»… Эти слова Ключевский произносил громко, торжественно. Затем выдерживал паузу и многозначительным шёпотом добавлял: «…«и с проклятием», как рассказывает летописец южный» («The medium is the message», — сказал бы Маршалл Маклюэн).
Да, Ключевский был насмешлив и ироничен. Но порой его переполняли совсем другие чувства. Определённый тип исторических лиц вызывал у него большое сочувствие. Так, страницы, которые историк посвятил второму сыну Ивана Грозного царевичу Фёдору, невозможно читать без слёз. Фёдор вечно улыбался, этой грустной улыбкой, как бы молившей о жалости и пощаде, царевич оборонялся от капризного отцовского гнева. И с этой «невольной автоматической гримасой» он ступил на престол — после того, как царь «печально удачным ударом железного костыля» положил на месте старшего сына Ивана.
Тут надо объяснить: монастырь Сергия изначально был особный. То есть у каждого была своя келья, еда, одежда, свои средства к существованию. Что это значит практически? Вот пример: Сергий всё, что имел, раздавал, так что иногда ему просто нечего было есть. Однажды с голоду он нанялся к одному из иноков собственного монастыря. Весь день пристраивал к его келье крыльцо, а вечером получил за работу решето гнилых сухарей. Это по-братски?
Кровь и Троица
Если не восхищение, то уж точно симпатию испытывал Ключевский к тому, кого называли Лжедмитрием. «На престоле московских государей он был небывалым явлением. Богато одарённый, с бойким умом, легко разрешавшим в Боярской думе самые трудные вопросы, с живым, даже пылким темпераментом, в опасные минуты доводившим его храбрость до удальства, податливый на увлечения, он был мастер говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания».
Лжедмитрий «нарушал заветные обычаи московской старины — не спал после обеда, не ходил в баню, со всеми обращался просто, обходительно, не по-царски»… Чуждался жестокости, вникал во всё, каждый день бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей.
Держался Лжедмитрий как законный, природный царь, вполне уверенный в своём царственном происхождении. И — «был убеждён, что и вся земля смотрит на него точно так же». Он созвал Земский собор для рассмотрения дела князей Шуйских, которые распространяли слухи о его самозванстве. Ключевский считает, что это был первый Земский собор, «приблизившийся к типу народно-представительского, с выборными от всех чинов или сословий»!
Собор вынес Шуйским смертный приговор, но Лжедмитрий заменил его недолгой ссылкой, а затем возвратил Шуйским боярство. «Царь, сознававший себя обманщиком, укравшим власть, едва ли поступил бы так рискованно и доверчиво», — заключает историк. Ну а потом заговорщики во главе с тем же Шуйским повели народ на Кремль и убили Лжедмитрия.
Кстати, Ключевский помогал Фёдору Шаляпину в работе над образом Бориса Годунова. А сам изображал Василия Шуйского настолько впечатляюще, что у Шаляпина мурашки бежали по коже.
Уроки для наследника престола
На южном склоне Месхетского хребта в местечке под названием Абастуман Ключевский провёл два учебных года. Его позвали давать уроки истории великому князю Георгию Александровичу, которому из-за туберкулёза врачи прописали холодный горный воздух. «Преподавание — одно из средств воспитания, а в воспитании всего важнее знать, с кем имеешь дело и как его лучше сделать», — помечает он в дневнике (июнь 1893 года). Что ж, в этом случае историк имел дело с наследником престола и строил свой курс соответствующим образом, рассказывая, что Россия воспринимала с Запада и как сама действовала на Запад. Ученик ему нравился: «Считают нелюдимом. А самом деле только застенчив, и его лаской можно взять в руки. Реалист. Наблюдателен и любознателен…»
Жизнь в Абастумане была замкнута в тесный кружок, «как на необитаемом острову», по выражению Ключевского. По вечерам историк доставал изящную, умещавшуюся на ладони книжечку, обтянутую в чёрный шёлк, с золотым обрезом страниц, и развлекал обитателей Абастумана афоризмами: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков»; «Христы редко являются как кометы, но Иуды не переводятся, как комары»; «И москаль, и хохол хитрые люди... Но тот и другой притворяются по-своему: первый любит притворяться дураком, а второй умным». И в развитие: «Русский ум ярче всего сказывается в глупостях». Все смеялись.
Но вряд ли читал он здесь, например, это: «Чтобы править людьми, нужно считать себя умнее всех, то есть часть признавать больше целого, а так как это глупость, то править людьми могут только дураки». Или вот это: «Государству служат худшие люди, а лучшие — только худшими своими свойствами». И, конечно, не говорил о том, что государство пухнет, а народ хиреет… Всё-таки его слушал наследник престола.
За абастуманский курс Ключевский получил орден Святого Станислава первой степени и чин тайного советника (его не имел даже придворный историк Карамзин!). Однако уроки его пропали втуне — великий князь Георгий умер в 1889 году.
Ловушки либерализма
У Ключевского была устойчивая слава либерала. Но в 1894 году он, на свою беду, произнёс речь «Памяти в бозе почившего государя императора Александра III» — о том, что покойный царь «увеличил количество добра в нравственном обороте человечества». Студенты устроили любимому профессору обструкцию: как только он поднялся на кафедру, раздался свист, крики «Долой!», «Позор!», «Лукавый царедворец» и т.п. Ключевский был белее бумаги, начать лекцию ему так и не дали… Но не мог же он в надгробном слове повторить то, что писал в дневнике: «Русские цари — мертвецы в живой обстановке»!
Кровавое воскресенье 1905 года Ключевский назвал «нашим вторым Порт-Артуром». А спустя неделю, в Татьянин день, произнёс с кафедры вещие слова: «Николай — последний царь. Алексей царствовать не будет»…
Несмотря на это, в июле он был приглашён на чрезвычайно секретное совещание, которое царь собрал в Петергофе. Решалась судьба нашей первой — булыгинской — Государственной думы. Бурно обсуждали не столько само учреждение Думы, сколько «ключ к господству над Думой» — избирательный закон. Ключевский выступил против сословности выборов, которая «может быть истолкована в смысле защиты интересов дворянства».
Кроме того, Ключевский сливал Милюкову информацию обо всех перипетиях этого тайного совещания. А когда Милюков был в очередной раз препровождён в «Кресты» — «за возмутительную пропаганду», — Ключевский хлопотал о нём перед генералом Треповым. Милюкова вскоре выпустили. Ключевский вступил в руководимую им кадетскую партию (не зря её называли профессорской!) и даже баллотировался от этой партии в Думу по Сергиеву Посаду. Правда, неудачно.
Так и не сложилась политическая карьера Ключевского. Что, может быть, и к лучшему — для политика он был всё-таки слишком ироничен и наблюдателен.
«Где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед», — призывал Ключевский. И в то же время, будучи парадоксалистом, предостерегал: «В истории мы узнаем больше фактов и меньше понимаем смысл явлений».
Последний раз редактировалось Ульпиан; 23.03.2022 в 20:26.
Два человека оказали наибольшее влияние на изучение русской истории – Н.М. Карамзин и В.О. Ключевский. Труды обоих стали классическими. Но их влияние было разным. Если первый создал литературную эпопею, подобную произведению Тита Ливия про древний Рим, то Ключевский поставил на место нравоучительной литературы науку, основанную на точном факте.
Скептицизм по отношению ко всему оставался на протяжении всей жизни главной определяющей чертой мировоззрения Василия Осиповича. То не был нигилизм, стремящийся опровергнуть все и всяческие авторитеты лишь потому, что они авторитеты. Но то было сомнение в отношении любых утверждений недоказанных, не основанных на точном опыте. Это качество ярко проявилось у Ключевского с молодости.
Сын сельского священника, оставивший Пензенскую семинарию ради поступления в Московский университет, 20-летний Василий не мог не отразить в себе в какой-то мере умонастроений «шестидесятников». В одном из писем он высказывает стремление «проверить весь исторический ход христианства, проверить беспристрастно, и всё равно, к чему бы ни повела эта проверка, хоть бы даже к отрицанию христианства». Читая эти строки, можно подумать, что перед нами последователь Чернышевского и Добролюбова. Однако молодой студент отказывается разделять предрассудки и увлечения своих сверстников.
Для него всё нуждается в исследованиях и доказательствах, даже самые модные течения времени. Так, стремясь к ревизии истории всего христианства, Ключевский в это же самое время пишет: «Религия есть жизненное состояние, жизненный факт, а не какое-нибудь временное стремление к бесконечному … В религии человек ищет не понятия только о Боге, но самого Бога, личное существо».
В месяцы 1862 года, наполненные политическими выступлениями «прогрессивного» студенчества, Ключевский высказывает свою мечту «безотчётно и безраздельно отдаться науке». В 1867 г. он доверяет дневнику свои презрительные мысли о народничестве, называя его «холопским ползанием перед зипуном».
Народ как физическая, материальная масса не может быть вместилищем какой-то социальной или духовной правды – убеждён молодой Ключевский. Поэтому, по его мнению, преклонение интеллигенции перед народом достойно лишь сожаления или смеха. «Ведь благоговение возможно только перед сознательной, духовной силой … Наш народ совершил много великого … Но в создании этого великого действовали силы, подобные тем могучим и слепым силам, которые подняли громадные горы … Поклоняться им есть детская нелепость».
Ключевский считал, что русский народ к началу ХХ века вообще не совершил ещё ничего такого, что дало бы ему право считаться великим историческим народом. «Эта предварительная чёрная работа, закладка материальных основ жизни, пусть продолжается она тысячелетие, проста и понятна, ибо в сущности везде и всегда одинакова … В массе, вышедшей из этой приготовительной работы, … было бы напрасно искать … свойств духа человеческого, имеющих вечное и общее значение».
Надо полагать, что это его убеждение немало способствовало тому, что даже в те периоды советской истории, которые были отмечены наиболее нигилистическим отношением к дореволюционному прошлому, Ключевский официально оставался «вершиной русской буржуазной исторической науки».
Ведь его слова можно было интерпретировать как своего рода предвидение или хотя бы ожидание того, что русский народ совершит в ХХ веке прежде небывалые дела всемирно-исторического значения…
К современному ему русскому обществу Ключевский относится очень критически. Разворачивающаяся борьба идей не занимает его прежде всего потому, что он не видит в ней никакого движения к истине. Его записи 1860-х гг. полны глубокого разочарования. «Мне жаль тебя, русская мысль и русский народ! Ты являешься каким-то голым существом после тысячелетней жизни, без имени, без наследия, без будущности, без опыта – пишет он в дневнике весной 1866 года. Он отказывается видеть в происходящем какое-то сознательное созидание: «И чрез полвека какой-нибудь глупый педант-историк, окидывая учёным и многоглупым взглядом недавнее минувшее, будет искать в действиях правительства и найдёт великие принципы, им руководившие, а в обществе выследит зародыши великих движений и интересов, завязавшихся в это время», между тем как это «просто великое бессмыслие и жизнь день-за-день» (запись от 9 июля 1867 г.).
Но также и государство никогда не было предметом симпатий Ключевского. Крылатым стал его афоризм из «Курса русской истории»: «Государство пухло, народ хирел». Это про главную, на его взгляд, тенденцию развития Русского государства в XV – XVIII вв. Но было бы неверно считать, что негативным было отношение Ключевского только к своему государству. Нет, государство подвергается им критике как институт в целом.
«Благоустройство достигается в государстве ценою страшных жертв на счёт справедливости и свободы лица, – пишет Ключевский в дневнике 18 июня 1868 г. – Судя по характеру, какой развивают цивилизованные государства даже в текущем столетии, можно подумать, что они решительно стремятся превратиться в огромные поместья, в которых чиновники и капиталисты с правительствами во главе, опираясь на знание и насилие, живут на счёт громадных масс рабочих и плательщиков».
В образовании государства Ключевский даже отказывается видеть явление исторического прогресса! «Государство вовсе не было выходом из состояния войны всех против всех. И до государства существовали общественные союзы, кровные, религиозные, которые ограничивали личную свободу во имя лучших побуждений, чем государство» (запись от 1 августа 1871 г.). Насчёт «лучших» или «худших» побуждений до-государственного общества здесь можно поспорить, но нельзя отказать учёному в проницательности. Факты, позднее накопленные в наблюдениях за первобытным обществом отсталых народов Земли, опровергли представления о до-государственном состоянии как «войне всех против всех», подтвердили наличие у первобытных людей регулирующих общественных институтов.
Ни современное ему общество, ни государство не вызывают у Ключевского никаких положительных впечатлений. Что это – мизантропия или обострённый поиск идеала «не от мира сего»?
Быть может, это запоздалое раскаяние недоучившегося семинариста, оставившего путь служения Богу ради поиска истины, но на каком-то этапе понявшего невозможность обрести её чисто научным путём? Предоставим другим высказать категорические гипотезы на этот счёт. Сами же пока последуем примеру нашего героя, всегда избегавшего конечных, категорических суждений.
Скептицизм Ключевского касался не только общественных учреждений и предрассудков. По мере углубления в изучение истории он всё больше окрашивал научное мировоззрение Василия Осиповича. Мы уже видели, как он живописал (надо заметить, довольно точно) восторги будущих историков по поводу переживавшихся им времён, в которых он, как современник, не видел ничего выдающегося.
Сомнения Ключевского касались, прежде всего, самих пределов научного познания истории. «Пока предстоит выяснить не сущность исторического процесса, а только метод его изучения и возможные границы исторического познания», – записал он уже в 1904 году. Поэтому Ключевский всегда был против попыток марксистов изобразить себя обладателями «единственно правильного» представления об историческом процессе.
Ключевский вообще отвергал исторический монизм. Его суждение утверждает возможность и даже необходимость для историка рассматривать и сравнивать альтернативные варианты исторического развития. Вопреки известной расхожей фразе, повторяемой к месту и не к месту, для Ключевского история имела сослагательное наклонение, хотя сам он его никогда не применял. «Явления человеческого общежития регулируются законом достаточного основания, допускающим ход дел и так, и этак, и по-третьему, то есть случайно», – к такому выводу он пришёл на склоне лет.
Заметим, что все такие мысли оставались сокровенными. Ключевский доверял их только своему дневнику или немногим друзьям. Можно полагать, что это его мировоззрение в той или иной степени окрасило его научные труды. Во всяком случае, Ключевский начисто отказывался видеть в русской истории не только какой-то провиденциализм, но даже и качественные этапы. Его периодизация русской истории основана исключительно на различии тех пространственных пределов, в которых преимущественно протекала жизнь русского народа.
История для Ключевского, в отличие от Карамзина, не повод для нравоучений, а объект анализа, что, однако, не исключает выводов фундаментального свойства.
Просто к истории, по методу Ключевского, нужно подходить не с тем, что ты априори ждёшь от неё, а с неким благоговением перед открывающимся перед тобой таинством факта, пусть даже самое содержание факта окажется разочаровывающим.
В результате такого подхода «Курс русской истории», отнюдь не блещущий литературными достоинствами, уже более столетия занимает видное место в русской историографии. С течением времени его научное значение несколько поблекло. Многие выводы учёного были опровергнуты позднейшими поколениями историков, Так, в частности, мнение о бурном заселении Ростово-Суздальской земли только в XII в. опроверг, ещё при жизни Ключевского, А.Е. Пресняков. Тем самым лишилась смысла схема четырёх географически различных периодов русской истории. Б.Д. Греков в 1930-е гг. доказал главную роль земледелия в хозяйстве Киевской Руси, что опрокинуло теорию Ключевского о преимущественно «торговом» характере этого государства.
Но, несмотря на это, «Курс русской истории» не остался лишь памятником научной мысли. Он приобрёл известное историософское значение, и до сих пор многие публицисты, пытаясь обосновать то или иное своё утверждение по русской истории, обращаются именно к этому труду. Так велика сила авторитета того человека, который сам с авторитетами считался мало.
Склонность Ключевского видеть в русском прошлом скорее негатив, чем позитив, на взгляд автора, проистекала из обострённого ощущения, подсказанного учёному как наблюдением над современной ему жизнью, так и исследовательским опытом, что он живёт на пороге каких-то крупных перемен в жизни русского народа, которые по своему значению превзойдут всё то, что переживалось русским народом прежде, и до осуществления которых ему самому (скорее, к счастью, чем к сожалению), видимо, дожить не удастся. 852
Выдающийся русский историк и педагог академик Василий Осипович Ключевский. Фото: Юрий Набатов / Фотохроника ТАСС
Выдающийся русский историк и педагог академик Василий Осипович Ключевский. Фото: Юрий Набатов / Фотохроника ТАСС
Знаменитый русский историк — о власти, инфляции и женщинах
Историк и публицист Василий Осипович Ключевский (1841–1911) известен большинству читателей как автор объемистого «Курса русской истории» и ряда академических статей. В действительности Ключевский был блестящим оратором, охотно украшавшим свои публичные выступления яркими шутками и афоризмами. Вот и в интервью с «Русской планетой» он был на удивление лаконичен и остроумен.
— Зачем нужна история? Сейчас часто высказывается мысль, что прошлое не нужно ворошить, что с ним надо примириться или просто забыть.
— Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий.
— Но ведь история ничему не учит.
— История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
— Какая же наука она после этого?
— Науку часто смешивают со знанием. Это грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть уменье пользоваться знанием как следует.
— Какой опыт можно вывести из российской истории? В чем, по-вашему, главная беда нашей страны?
— В России есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать потому, что у них нет подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров.
— Но ведь руководство страны во все времена охотно брало на себя роль, как вы сказали, «мастеров», разве нет?
— Государству служат худшие люди, а лучшие — только худшими своими свойствами.
— Но ведь жизнь страны не ограничивается тем, что происходит в верхах...
— В России центр на периферии.
— А, то есть вы со мной согласны! Ведь настоящая политика делается не в Думе и правительстве, а на кухнях, где люди говорят о том, что их радует и чем они недовольны. Почему же за последнюю четверть века до нашего правящего класса никак не может дойти эта простая мысль?
— Глупость могут позволять себе только богатые люди.
— А все-таки людей чертовски обижает то, что к ним не прислушиваются...
— Жалоба, что нас не понимают, чаще всего происходит от того, что мы не понимаем людей.
— Зато нас уже два с половиной десятилетия учат вникать в проблемы богатых и власть имущих. То просят помочь одной из крупнейших компаний на молочишко, то нахапавшие денег на приватизации кумиры 90-х из далекого зарубежья требуют внимания к своим психологическим проблемам...
— Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми.
— Василий Осипович, вы ведь целое сочинение написали о том, как менялся курс рубля на протяжении столетий. В наши дни все как-то быстрее — рубль может обвалиться за считанные дни. И люди недовольны тем, что трудятся столько же, что и раньше, а денег фактически получают все меньше...
— Деньги хороши тем, что избавляют от досады на невозможность приобрести лишнее.
— А сверху нам говорят: работать надо больше!
— Кто не способен работать по 16 часов в сутки, тот не имел права родиться и должен быть устранен из жизни как узурпатор бытия.
— Ну послушайте! Ведь это и правда ужасно: люди и так работали годами, а инфляция сожрала их и без того несерьезные накопления.
— Было бы сердце, а печали найдутся.
Читайте в рубрике «Классики о современной России» «Радость там, где у порога не слышны стоны»Поэт Сергей Есенин — о загранице, России и смысле жизни «Радость там, где у порога не слышны стоны»
— Куда тогда нести все эти печали? В церковь, скажете? Или группу поддержки анонимных жертв инфляции прикажете организовать, как, наверное, на Западе бы и сделали?
— На Западе церковь без Бога, в России Бог без церкви.
Вид на Москву. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС
— Тут вы не оригинальны. Сейчас часто нападают на Церковь — это уже мода такая.
— Почему от священнослужителя требуют благочестия, когда врачу не вменяется в обязанность, леча других, самому быть здоровым?
— Как-то грустно становится, когда вас слушаешь...
— Пессимизм, что тошнота, которая происходит от трех причин: от объедения, голода и беременности.
— Вот подначили так подначили! Но давайте все же о чем-нибудь веселом. Как нашей стране достичь успеха? Есть какие-то проверенные стратегии?
— Крупный успех составляется из множества предусмотренных и обдуманных мелочей.
— Воссоединение с Крымом — это успех, новая проблема или естественный процесс?
— История России есть история страны, которая колонизируется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней.
— Я знаю, вы часто рассуждали на темы отношений между полами. Как по-вашему, мужчины и женщины ценят друг в друге разные качества или одни и те же?
— Мужчина любит обыкновенно женщин, которых уважает; женщина обыкновенно уважает только мужчин, которых любит. Поэтому мужчины часто любят женщин, которых не стоит любить, а женщины часто уважают мужчин, которых не стоит уважать.
— А вот скажите, как отличить хорошую женщину от дурной? Это ведь посложнее будет, чем понять смысл истории, мне кажется.
28 Января 1841 - родился Василий Ключевский, русский историк
http://www.istpravda.ru/chronograph/1913/ Василий Осипович Ключевский родился в селе Воскресенском под Пензой, в семье бедного приходского священника. Отец его трагически погиб в 1850 году. Семья бедствовала и вынуждена была перебраться в Пензу, где Ключевский учился в приходском духовном училище, затем в духовном уездном училище и в духовной семинарии. Уже на школьной скамье Ключевский хорошо знал труды многих ученых-историков. Чтобы иметь возможность посвятить себя науке, он на последнем курсе оставил семинарию и в течение года самостоятельно готовился к вступительным экзаменам в университет.
С поступлением в Московский университет в 1861 году начинается новый период в жизни Ключевского. Предметом выпускного сочинения в университете «Сказания иностранцев о Московском государстве» (1866) Ключевский избрал изучение около 40 сказаний и записок иностранцев о Руси 15-17 веков. За сочинение выпускник был награжден золотой медалью и оставлен при кафедре «для приготовления к профессорскому званию».
Другому виду средневековых русских источников посвящена диссертация Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник» (1871). Ключевский проделал титанический труд по изучению не менее 5000 житийных списков. В ходе подготовки диссертации он написал 6 самостоятельных исследований, в том числе «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае» (1866-1867). К сожалению, авторы житий описывали жизнь героев по трафарету, что не позволяло установить подробности исторических фактов.
После защиты диссертации, Василий Осипович начал преподавать, и преподавательская деятельность принесла ему заслуженную славу. Он образно проникал в прошлое, был остроумен и афористичен и умело выстраивал целые галереи портретов исторических деятелей, надолго запоминавшихся слушателям.
Докторская диссертация «Боярская дума Древней Руси» составила очередной этап в творчестве Ключевского.
Все последующие годы он занимался историческими исследованиями, закрепляя результаты в научных трудах. Наиболее известный его труд, получивший всемирное признание, – «Курс русской истории» в пяти частях.
http://www.calend.ru/person/1285/ Василий Ключевский русский историк, академик
28 января 1841
176 лет назад
— 25 мая 1911
106 лет назад
Василий Ключевский
Василий Осипович Ключевский родился (16) 28 января 1841 года в селе Воскресенском (под Пензой), в семье бедного приходского священника. Отец его трагически погиб в 1850 году. Семья бедствовала и вынуждена была перебраться в Пензу, где Ключевский учился в приходском духовном училище, затем в духовном уездном училище и в духовной семинарии. Уже на школьной скамье Ключевский хорошо знал труды многих ученых-историков. Чтобы иметь возможность посвятить себя науке, он на последнем курсе оставил семинарию и в течение года самостоятельно готовился к вступительным экзаменам в университет. С поступлением в Московский университет в 1861 году начинается новый период в жизни Ключевского. Предметом выпускного сочинения в университете «Сказания иностранцев о Московском государстве» (1866) Ключевский избрал изучение около 40 сказаний и записок иностранцев о Руси 15-17 веков. За сочинение выпускник был награжден золотой медалью и оставлен при кафедре «для приготовления к профессорскому званию». Другому виду средневековых русских источников посвящена диссертация Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник» (1871). Ключевский проделал титанический труд по изучению не менее 5000 житийных списков. В ходе подготовки диссертации он написал 6 самостоятельных исследований, в том числе «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае» (1866-1867). К сожалению, авторы житий описывали жизнь героев по трафарету, что не позволяло установить подробности исторических фактов. После защиты диссертации, Василий Осипович начал преподавать, и преподавательская деятельность принесла ему заслуженную славу. Он образно проникал в прошлое, был остроумен и афористичен и умело выстраивал целые галереи портретов исторических деятелей, надолго запоминавшихся слушателям. Докторская диссертация «Боярская дума Древней Руси» составила очередной этап в творчестве Ключевского. Все последующие годы он занимался историческими исследованиями, закрепляя результаты в научных трудах. Наиболее известный его труд, получивший всемирное признание, – «Курс русской истории» в пяти частях. Ученый работал над ним более 30 лет. Умер великий историк Василий Осипович Ключевский в Москве (12) 25 мая 1911 года и был похоронен на кладбище Донского монастыря.
Л. Пастернак «Портрет историка В.О. Ключевского». 1909
Ключевский одновременно сочетал в себе талант историка-мыслителя с незаурядным писательским дарованием
Василий Осипович Ключевский родился 16 (28) января 1841 года под Пензой в селе Воскресенском в священнической семье. Фамилия Ключевский была дана отцу историка при его поступлении в духовное училище по названию его родного села Ключи, на Тамбовщине.
В девять лет Василий потерял отца, семья и без того жившая бедно, впала в крайнюю нужду.
«Был ли кто беднее нас с тобой в то время, когда остались мы сиротами на руках матери», – писал впоследствии Василий сестре.
Ключевский учился в Пензенском духовном училище и Пензенской духовной семинарии. На жизнь он зарабатывал репетиторством. Уже в бурсе Василий увлекся историей, хорошо знал труды многих историков и удивлял преподавателей и студентов своей обширной эрудицией. «Ключевский голова», «Ключевский с великими мозгами», - таким похвалами наделяли его однокурсники.
Свою жизнь он решил посвятить науке и ради этого намеренно на последнем курсе обучения оставил семинарию. Преодолев все трудности, Василий поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Здесь он слушал лекции Сергея Соловьева, Фёдора Буслаева, Степана Ешевского, Николая Тихонравова, Бориса Чичерина, Константина Победоносцева. По воспоминаниям однокурсника Ключевский «обладал необыкновенной способностью быстро схватывать произносимое с кафедры и заносить это на бумагу скорописью».
Темой его кандидатской диссертации стала работа «Сказания иностранцев о Московском государстве». По представлению Соловьева был оставлен при кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию.
Работа над магистерской диссертацией «Древнерусские жития святых как исторический источник» позволила автору из житийной литературы извлечь много ярких фрагментов, которые он с мастерством использовал для изображения различных сторон древнерусской жизни.
Объявление скрыто.
По смерти Соловьева стал читать курс русской истории в Московском университете. Если сравнивать работы этих историков, Соловьева и Ключевского, то можно увидеть, насколько легок для восприятия Ключевский. Будучи выдающимся ученым, он одновременно сочетал в себе талант историка-мыслителя с незаурядным писательским дарованием.
Полные ярких и образных характеристик исторические персонажи и события, они всякий раз заставляют восхищаться их автором, которому неизменно с блеском удавалось выделить в любой эпохе, любом явлении или биографии самое существенное, подчеркнуть его и изложить так, что прочитанное потом запоминалось на всю жизнь.
«Не только Андрей Боголюбский или Иван Грозный воскресают под его творческим прикосновением; оживает и безымянный, почти безмолвный строитель своей истории — обыденный русский человек», - писал о нем князь Александр Волконский.
Имя Ключевского было известно в придворных кругах. Министр финансов Сергей Витте считал, что «Ключевский - единственный историк, который представляет русскую жизнь не только в виде истории фактов, но и виде философии истории и дает наиболее глубокое и исчерпывающее представление о всех основных началах русской государственности».
Василий Осипович был приглашен читать лекции по всеобщей и русской истории великому князю Георгию Александровичу, читал он их и великому князю Сергею Александровичу в бытность его Московским генерал-губернатором.
Среди главных трудов Ключевского «Курс русской истории в 5-ти частях», над ним Василий Осипович трудился более тридцати лет.
Ключевский являл собой удивительный пример сочетания беспристрастного ученого и глубоко верующего человека. Всем памятны его проникновенные слова, сказанные о преподобном Сергии Радонежском и основанном им Троице-Сергиевом монастыре, который великий историк нарек «духовным сердцем России».
Научные работы Ключевского актуальны и по сей, не так давно президент России Владимир Путин сказал, что слушает в автомобиле аудиолекции Ключевского по дороге на работу. И действительно, его труды помогают с позиций прошлого понять и осмыслить настоящее.
Скончался Василий Осипович 12 (25) мая 1911 года в Москве.
Цитаты русского историка:
«Чтобы согреть Россию, некоторые готовы ее сжечь»
«В науке надо повторять уроки, чтобы хорошо помнить их; в морали надо хорошо помнить ошибки, чтобы не повторять их»
https://youtu.be/v0tCiaYuWeE
Русский историк родился 28 января 1841 года в Пензенской губернии. Заслуженный профессор Московского университета; ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук по истории и древностям русским (1900), тайный советник.
В 1865 году окончил Московский университет. Кандидатская диссертация: «Сказания иностранцев о Московском государстве». Магистерская: «Древнерусские жития святых как исторический источник» (1871). Докторская: «Боярская дума Древней Руси» (1882).
В 1889 году избран членом-корреспондентом Императорской Академии наук по разряду историко-политических наук. В том же году вышло его «Краткое пособие по русской истории», а уже с 1904 издавался полный курс. Всего вышло 4 тома – до правления Екатерины II.
В 1905 году получил официальное поручение участвовать в работе Комиссии по пересмотру законов о печати и в совещаниях по проекту учреждения Государственной Думы и её полномочий. Являлся почётным членом Витебской учёной архивной комиссии.
Является одним из ведущих представителей российской историографии XIX-XX веков, сторонником государственной теории, создавшим между тем собственную оригинальную схему русской истории и признанным лидером Московской исторической школы.
«История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков», – считал Ключевский. Среди его учеников: П. Н. Милюков, М. К. Любавский, А. А. Кизеветтер, Я. Л. Барсков, М. М. Богословский, М. Н. Покровский, Н. А. Рожков, Ю. В. Готье, А. И. Яковлев, С. В. Бахрушин.
Цитаты русского историка: «Чтобы согреть Россию, некоторые готовы ее сжечь». «В науке надо повторять уроки, чтобы хорошо помнить их; в морали надо хорошо помнить ошибки, чтобы не повторять их».
28 (16) января 1841 года родился выдающийся историк Василий Ключевский.
Личное дело
Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911) родился в селе Воскресеновка Пензенской губернии в семье священника. В 1850 году после смерти отца, семья Ключевского переехала в Пензу, где один из друзей отца предоставил им небольшой домик. Василий Ключесвкий учился в приходском духовном училище, затем в духовном уездном училище и в духовной семинарии. Так как он предпочитал научную, а не духовную карьеру, то на на последнем курсе намеренно бросил семинарию и в течение года самостоятельно готовился к вступительным экзаменам в университет. В 1861 году стал студентом историко-филологического факультета Московского университета. Его главным учителем стал С. М. Соловьев. За выпускное сочинение «Сказания иностранцев о Московском государстве» (1866) был награжден золотой медалью и оставлен на кафедре для подготовке к профессорскому званию. Магистерскую диссертацию «Древнерусские жития святых как исторический источник» Ключевский защитил в 1872 году. При ее подготовке он изучил около пяти тысяч житийных список и написал несколько отдельных работ, например «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае», «Псковские споры», «Западное влияние и церковный раскол в России ХVII века». В 1871 году Ключевский был избран на кафедру русской истории в Московской духовной академии, которую занимал до 1906 года, в следующем году начал преподавать в Александровском военном училище и на Высших женских курсах. В сентябре 1879 года он стал доцентом Московского университета, в 1882 году – экстраординарным, в 1885 году – ординарным профессором. В 1889 году Василий Ключевский был избран членом-корреспондентом историко-филологического отделения Императорской Академии наук по разряду историко-политических наук, в 1900 году – ординарным академиком по истории и древностям русским, а с 1908 года еще и почетным академиком отделения русского языка и словесности. Умер Василий Ключевский в Москве 12 мая 1911 года.
Чем знаменит
Василий Ключевский
Главным трудом Василия Ключевского стал «Курс русской истории», работа над котором продолжалась более тридцати лет. Он охватывает период от начала древнерусского государства до реформ Александра II. В качестве основного фактора русской истории Ключевский называет колонизацию: «История России есть история страны, которая колонизируется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней». Согласно Ключевскому, русская история делится на четыре периода. В начальную эпоху, с VIII по XIII век, основной территории Руси был бассейн Днепра. Во время второго периода (XIII – сер. XV века) основное население переместилось в междуречье верхней Волги и Оки. Со второй половины XV века до 1610-х годов русское население колонизировало юго-восточные донские и средневолжские земли. Тогда начало закрепощение крестьян. В последнем историческом периоде «русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта, Каспия и Урала». Этот период историк определял как «всероссийский, императорский, дворянский» с «крепостным-земледельческим и фабрично-заводским хозяйством».
О чем надо знать
Помимо «Курса русской истории» Василию Ключевскому принадлежит немало других работ, многие из которых сохраняют актуальность и поныне. Интересный опыт определения стоимости рубля по хлебным ценам содержится в работе «Русский рубль XVI-XVIII вв. в его отношении к нынешнему». Проблемам социально-экономической истории посвящены «Происхождение крепостного права в России», «Подушная подать и отмена холопства в России». Менее известны принадлежащие ему очерки о творчестве многих русских литераторов от Фонвизина до Чехова. Большой интерес представляют изданные дневники и письма Василия Ключевского.
Прямая речь
Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий.
В России есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать потому, что у них нет подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров.
История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
Крепкие слова не могут быть сильными доказательствами.
Кто смеется, тот не злится, потому что смеяться значит прощать.
Кто неспособен работать по 16 часов в сутки, тот не имел права родиться и должен быть устранен из жизни как узурпатор бытия.
Я слишком стар, чтобы стареть: стареют только молодые.
Государству служат худшие люди, а лучшие – только худшими своими свойствами.
В театре мещане играют царей, а во дворцах цари – мещан.
Всем можно гордиться, даже отсутствием гордости, как от всего можно одуреть, даже от собственного ума.
Истинная цель дела благотворительности не в том, чтобы благотворить, а в том, чтобы некому было благотворить
Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения.
Спорт становится любимым предметом размышления и скоро станет единственным методом мышления.
Развивая мысль в речи, надо сперва схему ее вложить в ум слушателей, потом в наглядном сравнении предъявить ее воображению и, наконец, на мягкой лирической подкладке осторожно положить ее на слушающее сердце, и тогда слушатель — ваш военнопленный.
Славянофильство – история двух-трех гостиных в Москве и двух-трех дел в московской полиции.
Из афоризмов Василия Ключевского
8 фактов о Василии Ключевском
Фамилия Ключевский происходит от села Ключи, где дед историка был дьяконом. Фамилия была дана отцу Василия Ключевского при поступлении в духовное училище.
В 1893 - 1895 годах Василий Ключевский по поручению императора Александра III читал курс русской истории великому князю Георгию Александровичу.
Лекции Ключевского в университете пользовались столь большой популярностью, что аудитория всегда была переполнена. Администрация неоднократно пыталась пускать на его лекции только тех, в чью программу обучения она входили официально, но студенты прорывались в аудиторию, а самые находчивые просто занимали место с утра.
Под впечатлением лекции Ключевского об эпохе Петра, прочитанной в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, художник Валентин Серов создал известный рисунок «Петр I».
Свою докторскую диссертацию «Боярская дума Древней Руси» Ключевский писал десять лет (1872–1882).
Если годы предподавания Ключевского в различных учебных заведения сложить вместе, получится 108 лет чтения лекций.
Ключевский консультировал Федора Шаляпина во время подготовки к ролям Ивана Грозного и Бориса Годунова.
Российская академия наук вручает премию имени Василия Ключевского за труды по русской истории.
Материалы о Василии Ключевском
Статья о Василии Ключевском в русской Википедии
Статья о Василии Ключевском в энциклопедии «Кругосвет»
Ключевский в Библиотеке Мошкова
Ключевский на сайте Российской академии наук
Ключевский в проекте «Хронос»
Последний раз редактировалось Полит. ру; 29.01.2017 в 19:06.
*1532. Василий Осипович Ключевский
Линейный вид
