*1634. Александр Керенский

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/digest/8400/
Тайна семьи Керенских

История семьи главы первого русского демократического правительства Александр Керенского, чья звезда на политическом небосклоне закатилась, едва успев подняться.

О том, что семья Керенских когда-то жила в Ташкенте, сегодня мало кому известно. Сам я узнал об этом случайно в конце 70-х годов прошлого века от кого-то из журналистов, хотя к тому времени уже несколько лет заведовал общественной приемной газеты «Известия» по Узбекистану.

Начать поиски побудила появившаяся в конце 1988 года в «АиФе» статья одного профессора об Александре Федоровиче. В первом же абзаце приводился захватывающий «факт» о переплетении судеб Владимира Ульянова (Ленина) и Александра Керенского, закончивших якобы одну и ту же Симбирскую гимназию (!). Рассказывалось также о знакомстве Александра Федоровича со всей семьей Ульяновых, и особенно близко с младшей сестрой Ленина – Ольгой. Год спустя еженедельник «Неделя» повторил версию профессора.

Но я помнил, как реагировал на публикацию в «АиФе» мой друг, собкор одной не самой известной, но весьма солидной газеты: «Знаешь, старик, по-моему, никто никуда не ездил, а придумал эту развесистую клюкву, чтобы снять пенки с сенсации». И все-таки я решил начать поиски.

А вскоре появился и «Его величество случай» в лице одного моего товарища-журналиста, подсказавшего: «Я слышал, в Ташкенте живет один ученый по фамилии, по-моему, Нильсен. Он был знаком с Керенскими лично».

Профессор Владимир Анатольевич Нильсен, оказалось, жив, здоров, работал на кафедре истории архитектуры Ташкентского политехнического института. Мы провели более часа в увлекательной беседе.

Говорили не только о семье Керенских, но и о малоизвестной непосвященным интереснейшей истории Туркестанского края. Неожиданно Нильсен спросил: «Вам известно, что на Боткинском кладбище похоронена старшая сестра Керенского Надежда?» (Боткинское – самое старое ташкентское городское кладбище, открытое в русской части города в конце XIX века. Название свое получило от названия улицы, проходящей мимо.)

Профессор рассказал немного о Надежде Федоровне. Она была женой знаменитого туркестанского и ташкентского архитектора Георгия Михайловича Сваричевского. В Ташкенте и сейчас стоят прекрасные дома, построенные по его проекту: здание авиационного техникума, бывшее Мариинское училище и многие другие. Им проектировались все вокзалы и пристанционные сооружения на железнодорожной линии Ташкент – Оренбург. Человеком Георгий Михайлович был весьма состоятельным, очень любил свою жену.

Умерла она в молодом возрасте. Спустя несколько лет Сваричевский женился вторично. Сын от второго брака проживал в Ленинграде. Любезный профессор дал его телефон и адрес. Попутно Владимир Анатольевич объяснил: здание монгольского консульства – это Сваричевского, а Керенские жили рядом в одноэтажном доме на самом углу нынешних улиц Маркса и Гоголя.

Назавтра мы вдвоем с товарищем явились на кладбище, облазили все возможные и невозможные углы, но могилу не нашли. Через день я вновь появился у В.А. Нильсена. Владимир Анатольевич посмотрел в расписание: «У меня есть час с небольшим. Поехали». На моих «Жигулях» уже через пятнадцать минут мы прибыли на место. Действительно, все оказалось просто и ясно: мы сворачивали с дороги несколько раньше, а надо было пройти с десяток метров ближе к церкви, куда и привел Нильсен. В невысокой старинной чугунной ограде стоял огромный двухметровый крест из черного мрамора с выбитой золотом надписью: «Надежда Федоровна Сварчевская (именно так, с пропущенной «и». – Е.Д.). 16.08.1875–26.04.1911». Внутри ограды находилось еще несколько могил, и среди них, рядом, стояли два больших чугунных креста без надписей, которым тогда я не придал никакого значения.

Так начался поиск следов семьи Керенских в Туркестане. Через неделю он привел меня в Центральный Государственный архив Узбекской ССР, сокращенно именуемый ЦГА.

Федор Михайлович, отец

Было известно, что отец Александра, Федор Михайлович Керенский, служил в Ташкенте в должности Главного инспектора училищ. В описи фонда

н. 47 инспекции училищ ожидала первая удача: под н. 2551 значилось дело «О назначении Ф.М. Керенского Главным инспектором училищ». Жду заказа и наконец открываю долгожданный том вековой давности. Первые семнадцать листов дела отсутствуют, о чем на последней странице произведена запись еще в 1980 году. Непонятно. Обыкновенно сначала идут общие документы: анкеты, формуляры и тому подобное, откуда можно почерпнуть первоначальные сведения, хотя бы о составе семьи. Но Лиля Халиловна, мой помощник в отделе, кладет дело с дневниками

Н.П. Остроумова, судьба которого, в бытность студентом Казанской духовной академии, пересеклась с судьбой Федора Михайловича Керенского, учившегося в те времена в Казанском университете. Дневники Николая Петровича, служившего ряд лет под началом Федора Михайловича, оказались прелюбопытнейшие. В ту пору, то есть когда Керенский стал Главным инспектором училищ Ташкента, ему шел сорок первый год. Свое обучение Федор Михайлович начал в Пензенской духовной семинарии. Окончив курс и выдержав испытание, он был определен учителем русского языка в Пензенское уездное училище. Отслужив два года, поступил в Казанский Императорский университет на историко-филологический факультет. В Казани они и встретились с Николаем Петровичем Остроумовым. Затем служба в Казани, Вятке, Симбирске. (Из формулярного списка: «Приказом г. Министра народного просвещения от 5 мая 1879 года, за н. 6, перемещен директором в Симбирскую гимназию с 24 марта 1879 года».)

Еще пребывая в Казани, Федор Михайлович вступил в брак с Надеждой Александровной, урожденной Адлер. Н.П. Остроумов в своих дневниках пишет о происхождении Н.А. Адлер – потсдамская немка. В 1875 году в семье Керенских появился первый ребенок, дочь Надежда. А затем каждые два года любящая супруга дарила счастливому отцу детей. В 1877 году появилась на свет Елена. В 1879-м, незадолго до переезда в Симбирск, Анна. В Симбирске, где семья Керенских проведет ровно 10 лет, у них появятся два сына: Александр – 22 апреля 1881 года и Федор – 17 июня 1883 года.

В Симбирске Керенские познакомятся и будут поддерживать товарищеские отношения с семьей Ульяновых, глава которой – Илья Николаевич – станет непосредственным начальником Федора Михайловича. В январе 1886 года Илья Николаевич скончался. В следующем году окончил гимназию Керенского Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Памятуя о давней дружбе с его отцом, Федор Михайлович выдал Володе Ульянову прекрасную характеристику, открывшую путь в Казанский университет. Подписал документ, зная, что брат В.И. Ульянова казнен как государственный преступник несколько недель назад.

2 мая 1889 года следует Высочайший приказ по Министерству народного просвещения о назначении Федора Михайловича Главным инспектором училищ Туркестанского края. Собрав пожитки, большое семейство Керенских двинулось в далекий и незнакомый Туркестан.

Тут самое время вспомнить о статье в «АиФе» о «переплетении судеб». В момент выезда из Симбирска Александру Федоровичу только-только исполнилось восемь лет. Какие же «близкие отношения» могли быть в этом возрасте у Саши с 18-летней Ольгой? И позже они не встречались – через два года Ольга Ульянова умерла в Петербурге. В Симбирскую гимназию мальчик не поступал вообще. Так что же «сплелось» – осталось загадкой.

Путь Керенских через знойную азиатскую пустыню был долгим и трудным. Железнодорожная ветка тогда доходила только до Самарканда, и остававшиеся триста верст до Ташкента надо было трястись в повозке по пыльной и ухабистой дороге. Добралась семья в столицу Туркестанского края только в конце июня.

Из дневника Николая Петровича Остроумова: «Среда. 28 июня 1889 года. Прибыл в Ташкент Главный инспектор училищ Ф. Керенский с семьей… Приехали они из Самарканда в двух экипажах, в сопровождении учителя Миропольского. Я тотчас отправился на казенную квартиру Гл. инспектора на углу Московской улицы и Воронцовского проспекта поздравить прибывших с приездом. Жена его имела нездоровый вид. Дети Керенских тоже не отличались цветущим здоровьем».

Несмотря на давнее знакомство, близкими друзьями они не стали. Отношение к товарищу-начальнику Остроумов определяет на первой же странице дневника: «Служебное общение мое с Ф.М. Керенским оставило в моей памяти неизгладимый (не скажу – приятный) след…» Под стать началу и характеристика Федора Михайловича: «Был властным руководителем. По личному характеру был выдержан и не общителен (написано сверху зачеркнутого «осторожен». – Е.Д.), самокритичен, считал местных педагогов ниже себя по уму. Особенно избегал он критики правительства и министерских распоряжений…» Интересен и словесный портрет Керенского: «Рост выше среднего, общее сложение мужественное, большая голова на толстой шее, широкая грудь и такая же спина. Высокий лоб и маленькие глаза… широкий подбородок, цвет кожи смуглый. Волосы на щеках и бороде бритые. Походка тяжелая, увалистая». Но, заключает Остроумов, учебное дело в крае Керенский крепко держал в своих мускулистых руках.

Туркестанский край станет вершиной карьеры Федора Михайловича Керенского. Он прослужит здесь свыше двух десятилетий – до 1910 года. При Главном инспекторе Керенском только в одном Ташкенте откроется свыше 30 новых учебных заведений, например, первое одноклассное мужское училище, второе татарское мужское приходское училище, Мариинское женское училище, пятая и шестая русско-туземные школы, училище для мальчиков – бухарских евреев, частная школа Гориздро.

Александр Керенский

Зная, какое учебное заведение окончил Александр Федорович, заказываю дела по Ташкентской мужской гимназии. В деле, или, по-архивному, в «единице хранения» н. 253 «Об испытании на аттестат зрелости за 1899 год», находим экзаменационные документы класса, где учился Саша Керенский: списки учеников, билеты, темы сочинений и прочую школьную атрибутику. Ого! Оказывается, Александр – круглый отличник, последний год учившийся без единой четверки и получивший золотую медаль. В голове проносится мысль: в октябре 1917 года власть у бывшего круглого отличника Керенского отобрал не менее круглый отличник Ульянов, имевший такую же золотую медаль. Вот где оно – «судьбы сплетение»!

Воспоминания Остроумова расположены в нескольких папках, и в «единице хранения» н. 66 обнаруживаю листы, посвященные учебе Александра Федоровича в Ташкентской гимназии, с критическими замечаниями, оценками и суждениями его учителя. Не всякому ученику, понятно, такая честь – только фигурам исторического масштаба.

Начинает педагог свои записи с примера лжеистории – постоянной, на протяжении десятилетий спутницы всего, что касалось фигуры первого русского премьера. «Об ученике Ташкентской гимназии Александре Федоровиче Керенском в журнале «30 дней» за 1927 год, в очерке М. Ильина под заглавием «В семнадцатом году» напечатана краткая заметка о Сашином детстве в следующих выражениях: «В октябре 1894 года седой директор Ташкентской гимназии, собрав в актовом зале вверенных ему питомцев, обратился к ним с прочувственным словом: «Дети! Нашу родину постигло тяжкое, неизбывное горе: скончался Александр III, наш мудрый, обожаемый монарх…» Общее молчание. И вдруг тишину прорезают визгливые ноты истерики. На полу в припадке бьется маленький гимназист. Это – Саша Керенский. Он был единственным – свидетельствуют его товарищи по гимназии, – кто не смог спокойно вынести известие о смерти царя. Предчувствовал ли уже тогда Керенский, что в будущем он окажется в Зимнем дворце и осуществит свое, более оригинальное, чем почтение, желание спать именно в царской постели?..»

По поводу этой заметки я, как бывший директор Ташкентской гимназии в указанное время, считаю себя обязанным заявить, что М. Ильин сообщает неправдоподобный, хотя интересный по выдумке из жизни бывшего ташкентского гимназиста факт. Очевидно, что в краткой заметке М. Ильина воспроизведено посещение Ташкентской гимназии в октябре 1894 года седым попечителем Кавказского учебного округа Кириллом Петровичем Яновским, при котором я находился во все время его осмотра гимназии. Но я не слышал визгливых звуков истерического припадка маленького гимназиста, бившегося на полу при известии о смерти русского царя…»

Следом Николай Петрович пишет, как, возмущенный лжесвидетельством, он встретился с двумя бывшими гимназистами, к тому времени профессорами – Г.Н. Черданцевым и Л.В. Ошаниным. Они рассказали ему, что при известии о смерти императора Александра III в 1894 году гимназисты были собраны в актовом зале и, когда Н.П. Остроумов как директор сообщил им об этом печальном для России факте, у многих гимназистов навернулись слезы, а у одного крупная слезинка скатилась по щеке на пол, но никто не произвел никакого звука. И Саша Керенский в то время был уже не маленьким мальчиком, а тринадцатилетним подростком, добавляет педагог.

Может быть, именно подобные измышления о жизни Керенского и побудили Николая Петровича взяться за перо и самому изложить известные ему сведения о той далекой поре. Сведения, долгое время оставались неопубликованными из-за того же страха перед фамилией. И, надо заметить, – страха обоснованного. Кое-кто расплатился за это жизнью, о чем мы узнаем ниже, а сейчас откроем воспоминания Остроумова.

«…Он был любимым сыном своего гордого отца и самолюбивой и властной матери, которые лелеяли его, как первого сына в своем семействе, и на которого возлагали свои фамильные надежды. Поэтому мальчик – Саша Керенский – рос баловнем в своей семье и уже в детстве позволял себе выходки, оправдываемые даже разумною родительской любовью. Поступив в приготовительный класс Ташкентской (классической) гимназии, этот бойкий и избалованный шалун, очевидно, сознавал про себя, что он – сын Главного инспектора училищ в Туркестане и что поэтому могут быть позволительны такие шалости и кривляние над подчиненными его отца. Так, однажды я и секретарь управления учебы сидели у Керенских в столовой за вечерним чаем в присутствии всей их семьи. Секретарь сидел лицом к хозяйке, на конце стола, а я рядом с хозяином. Когда я разговаривал с хозяевами, Саша зашел за стул секретаря, и кривлялся у него за спиной, и, не останавливаемый родителями, вертел своими растопыренными пальцами над головой секретаря, и даже касался волос на его затылке… Секретарь (типа Молчалина) не мог не чувствовать этого, но не обращал внимания на шалости сына властных хозяев, а мне, как педагогу, бросилась в глаза такая вольная шаловливость сына начальника учебных заведений…

Резвый шалун обнаруживал и другую склонность бороться с другими гимназистами, не рассчитывая сил противника. Он вместе со своими сестрами и младшим братом бывал у нас в праздничные дни. Однажды вздумал Саша побороться с моим сыном. Старший мальчик уложил Сашу на пол, да так, что тот стукнулся затылком. И, – продолжает Остроумов, – пожаловался дома на оказанное ему неуважение. Мать задорного бойца не преминула высказать мне при свидании свое неудовольствие по этому поводу, в виду возможности серьезного вреда от ушиба головы… Других последствий от рассказанного случая не было. Но вскоре мне пришлось пережить более серьезную неприятность как директору гимназии…»

В то время Саша учился в приготовительном классе, и ученики 1-го и 2-го классов относились к ним свысока. «…А.Ф. Керенский возглавил «освободительное» движение приготовишек, решивших дать бой на улице, по пути домой, насмешникам. Саша на уроке чистописания занялся составлением списка «отряда», что было замечено учителем, не преминувшим доложить инспектору гимназии. Старший инспектор, несмотря на мое благодушное отношение к проступку малыша Керенского, настоял на внесении в дневник ученика замечания о шалости его для сведения родителей. Свою настойчивость в этом случае инспектор мотивировал тем соображением, что сын главного инспектора не должен пользоваться привилегиями сравнительно с его одноклассниками…

Когда ученик Керенский предъявил своим родителям упомянутую запись в его дневнике, то отец и мать и другие дети, а также и старушка няня Саши Керенского растрогались до слез и рыданий… Заслуженный педагог – отец шаловливого гимназиста – нашел нужным вызвать меня как директора гимназии для объяснения с ним уже в начальническом тоне. Явившись в квартиру родителей ученика Керенского, я увидел их в сильно возбужденном настроении, в котором личное огорчение соединялось с оскорбленным самолюбием властных родителей… Я услышал от Керенского-отца такие патетические восклицания: «Мы сохраним этот дневник для истории…» Меня удивило такое высокомерие опытного педагога в отношении своего сына, какого не проявил даже германский император Фридрих в отношении своего сына Вильгельма, учившегося в гимназии».

В примечании Н.П. Остроумов рассказывает эту поучительную историю – как директор Потсдамской гимназии, единственный, кто согласился взять императорского сына на обучение, предупредил отца, чтобы этот ученик ничем не отличался от остальных сотоварищей-гимназистов. Согласившийся император в дальнейшем посещал директора как отец ученика, но не как кайзер Германии.

Александр Керенский

Сашина резвость и шаловливость вызывались только издержками роста и развития. В дальнейшем у Остроумова-педагога претензий к его поведению нет: «К нашему благополучию… ученик Керенский, как способный мальчик, учился хорошо и не вызывал замечаний учителей по поводу его успехов и поведения».

Остроумов запомнил такую деталь в характере Александра: «В развитии природных наклонностей гимназиста Керенского была замечена преобладающая черта – живость темперамента и самолюбивое стремление выдвигаться из окружающей его товарищеской среды, чтобы казаться и обращать на себя внимание публики». Далее Николай Петрович рассказывает, как Саша с удовольствием помогал настоятелю при богослужении, участвовал в гимназической эстраде, что и давало ему возможность сравняться со старшеклассниками, принимавшими участие в этих мероприятиях. Немного забегая вперед, расскажу, как чуть позже, просматривая дела людей, занимавших далеко не последние роли в Туркестанском крае, я обнаружил в фонде Николая Гурьевича Маллицкого, ученого, педагога, редактора газеты и городского головы, папку с брошюрой: «Отчет о состоянии Ташкентской мужской гимназии за 1893–1898 годы». В ней, кроме сведений о преподавателях, учениках (в их списках два брата Керенских: Александр – 8-й класс и Федор – 6-й), состоянии библиотек и т. д., и т. п., в разделе «Выдающиеся дни в жизни гимназии» имеются программы литературно-вокально-музыкальных вечеров. Читаю программу вечера, 31 января 1896 года. Отделение первое. Седьмым по списку номером: «Стих Рылеева «Сусанин». Читает уч. 5-го кл. А. Керенский».

Листаю дальше. Страница 95. Программа за 19 февраля 1897 года: «Отделение первое. Комедия Н.В. Гоголя «Ревизор», второе действие. В роли Ивана Александровича Хлестакова уч. 6-го класса А. Керенский». А это что? В роли Сквозник-Дмухановского, городничего, ученик 8-го класса Каплан, в роли Петра Ивановича Добчинского ученик 7-го класса Ульянов. Вот уж где действительно «переплетение судеб»! Встретились: Керенский, Ульянов и Каплан!

Отвеселившись, переворачиваю страницу. Программа – 13 февраля 1898 года. Комедия Островского «Лес». Ученик 7-го класса А. Керенский в роли Ивана Ксенофонтовича Иванова, отставного учителя. Перевернув последнюю страницу отчета, задумываюсь: насколько же та гимназическая жизнь отличалась от нынешней школьной. А уровень подготовки? Одних языков учили четыре: латинский, греческий, французский и немецкий. Это не считая русского и церковнославянского.

Пролетели ученические годы. В мае 1899-го выпускной, восьмой класс Ташкентской мужской гимназии приготовился к сдаче экзаменов для получения аттестата зрелости.

Первым 10 мая сдавали экзамен по Закону Божию. Александру достался билет под н. 4: «Создание человека по образу и подобию Божию. Грехопадение прародителей. Лжеучение Пелагия относительно первородного греха. Взгляд римско-католиков на первобытный грех, как на утрату первобытной праведности. Римский догмат о непорочности зачатия Пресвятой Девы». Оценка — «отлично».

Второй экзамен – по русскому языку. Александр Керенский вытягивает билет под н. 9: «Роман. Происхождение романа. Роман Сервантеса. Общечеловеческое значение «Дон Кихота». Романы Ричардсона. Исторический роман Вальтера Скотта». «Отлично»!

24 мая экзамен по истории. Александру попадается билет н. 8: «Уничтожение местничества. Перемены в русском обществе перед появлением Петра Великого. Положение женщины. Пунические войны (1-я и 2-я). Орошение Италии. Северное пространство Российской империи (Архангельская губерния). И снова – 5!

29 мая – математика. У Керенского билет н. 1: «Деление алгебраических выражений. Поверхность и объем шара. Основные тригонометрические функции и соотношения между ними». Пятерка!

Спустя несколько недель Александр Федорович отбыл в Петербург для поступления в университет. Согласно существовавшим в те времена правилам характеристика на руки ученику не выдавалась, а направлялась спецпочтой в указанное им учебное заведение. «24 июня 1899 г. Н. 993. Секретно. Г. Ректору С.-Петербургского Императорского университета… Имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что окончивший курс в текущем 1899 году во вверенной мне гимназии с аттестатом зрелости Керенский Александр имеет очень хорошие способности и выдающееся умственное развитие… с особенным интересом занимался историко-литературными предметами и отличался начитанностью. К требованиям гимназической дисциплины относился всегда с должным вниманием. Характер имеет живой и впечатлительный, но, как юноша благовоспитанный, дурных наклонностей никогда не проявлял; в политическом отношении он вполне благонадежный…»

Надежда Александровна Керенская, мать

В дневниковых записях-воспоминаниях Н.П. Остроумов посвятил несколько строчек матери Александра Федоровича Надежде Александровне Керенской. Но мне в тональности строчек почудилась некая субъективность оценок, навеянная, по-видимому, натянутыми отношениями между Ф.М. Керенским и Николаем Петровичем. «Супруга Керенского – особа самолюбивая, гордящаяся своим положением как жена начальника учебных заведений». Сказать по правде, гордиться было чем: по нынешним меркам должность Федора Михайловича соответствовала примерно должности министра просвещения республики. Жаль, что не обратил внимания Н.П. Остроумов на такую черту характера Надежды Александровны, как принципиальность. В папке с его мемуарами имеется конверт с различными письмами и визитными карточками, среди которых я и нашел записку супруги Главного инспектора училищ об отце (священнике) Екатерининском. Суть ее состоит в следующем. На торжественной службе в честь христианского праздника в храме, заполненном родителями с детьми, многим, в том числе и Надежде Александровне, стало ясно, что отец Екатерининский находится в состоянии легкого подпития. Надежда Александровна просила Николая Петровича передать священнику об отказе ему в приеме в доме Керенских. Пробегаю глазами текст. Совершенно неожиданно попалось письмо с такими строчками: «Вскоре после моего отъезда в Петербург умерла жена Керенского» и дата – июнь 1905 года. Значит, Надежда Александровна умерла и похоронена в Ташкенте?

Немедленно заказываю подшивку газеты «Туркестанские ведомости» за 1905 год и спустя полчаса в нетерпении перелистываю страницы, начав с апреля. Дойдя до мая, читаю в номере 68: «Сегодня, в воскресенье 8 мая, в 8:30 утра состоится освящение вновь выстроенной церкви на Ташкентском кладбище». А в следующем номере от 11 (24) мая обведенное траурной рамкой сообщение: «Вчера, во вторник 10 мая, состоялось погребение скончавшейся в воскресенье, 8 мая, в 1 час дня, Надежды Александровны Керенской, бывшей одно время председательницею Туркестанского благотворительного общества и недавно избранной почетным членом общества вспомоществования учащимся в учебных заведениях города Ташкента». В следующем выпуске «Туркестанских ведомостей» маленькая заметка: «Муж и дети Надежды Александровны Керенской приносят глубокую благодарность всем лицам, молитвою об усопшей почтившим память ея и принявшим участие в постигшем их горе».

Вот тут-то я и вспомнил о двух черных чугунных крестах без надписей рядом с могилой Надежды Федоровны. Один из них, стало ясно, принадлежит Надежде Александровне. А кто же тогда покоится под вторым? Пока ответа не было.

Елена, Анна и Федор Керенские

Итак, у меня появилась никогда ранее не публиковавшаяся информация об отце, матери и одном из сыновей – известном политике. Но остальные члены семьи – неужели они не представляют интереса для истории? Сколько на сегодня издано и переиздано книг о семействе Ульяновых, знаменитом своим родством с Владимиром Ильичем! Однако и фигура Александра Керенского, при всей спорности, имеет поистине мировое значение. Решаю продолжать поиски следов остальной родни.

Где могли учиться сестры? Либо в женской гимназии, либо в Мариинском училище. Заказываю описи фондов и начинаю подбирать дела. Просматриваю новую груду и – удача! Одно из дел именуется: «О назначении Елены Керенской и т.д. классной надзирательницей Ташкентской женской гимназии». Выходит, Елена пошла по стопам отца. Открываю синюю обложку с потрепанными от столетнего хранения краями. Лист первый: рапорт на бланке директора гимназии от 8 января 1895 года на имя Главного инспектора училищ: «Окончившая в прошлом, 1893/94 учебном году курс во вверенной мне гимназии, с правом на получение звания домашней наставницы, девица Елена Керенская обратилась ко мне с прошением об определении ея классною надзирательницею женской гимназии на вакансию уволенной от службы госпожи Богданович… Госпожа Керенская с самого начала текущего учебного года беспрерывно исполняет до сего времени обязанности классной надзирательницы во II классе…»

9 января следует приказ генерального штаба Туркестанского края по учебному ведомству о назначении Елены Федоровны Керенской на должность. 8 мая Елена в должности утверждается.

Из формулярного списка Е. Керенской: «Составлен на 1 января 1896 г. 18-ти лет от роду, родилась 6 февраля 1877 года, знаков отличия не имеет, жалованье получает 450 руб. в год. Воспитанье получила сначала в Симбирской, затем в Ташкентской женской гимназии, в последней из которых окончила курс наук в 1894 году с награждением ЗОЛОТОЙ МЕДАЛЬЮ».

Как видим, сестра в прилежании не уступала брату. Прослужив в гимназии более трех лет, Елена Керенская обратилась с прошением об увольнении ее от должности «по случаю поступления в слушательницы С.-Петербургского женского медицинского института». 12 августа 1898 года директор гимназии в своем докладе Главному инспектору поддержал прошение молодого педагога.

А вот с младшей сестрой, Анной, мне не повезло. Единственно, где она упоминается (не считая отцовского служебного формуляра), – в фонде Главного инспектора училищ. На бланке председателя Туркестанского окружного управления Российского общества Красного Креста письмо от 22 июня 1906 года: «Милостивый государь Федор Михайлович! С соизволения Августейшей покровительницы Российского общества Красного Креста, Государыни Императрицы Марии Федоровны, Главное управление общества, согласно принятому постановлению своему от 18-го сего мая, предоставило Вашей дочери Анне Федоровне право ношения Высочайше установленного 24 июня 1899 года знака Красного Креста за труды по сему обществу. Препровождая при сем знак… прошу Вас, согласно положению о сем знаке, выслать в Окружное управление 25 рублей».

Подняли дела общества Красного Креста. Но по 1906-му и более ранним годам списков членов не сохранилось. В более поздних Анна уже не встречалась. Увязав награждение с недавно окончившейся Русско-японской войной, перебрал дела медсестер госпиталей. Ничего нет. Не значилась Анна и в списках учащихся гимназий. Однако в Ташкенте существовало много частных учебных заведений, о воспитанниках которых сведений в архиве не нашлось…

Зная о существовании младшего брата А.Ф. Керенского – Федора и разницу в возрасте между ними – два года, без особых затруднений нахожу его в списках мужской гимназии. Федор Федорович не был такой яркой натурой, как его брат.

Восьмой, выпускной класс Федор закончил неплохо. Правда, без золотой медали, как его брат и сестра, но и без троек. Младший Керенский решил поступать не только в тот же

С.-Петербургский университет, где уже учился Александр, но и на тот же юридический факультет.

Туркестанцы в Петербурге

Перебирая личные фонды, я натолкнулся на незнакомое имя – Николай Порфирьевич Архангельский, доцент, заслуженный учитель Узбекской ССР. В его деле я впервые встретил упоминание о «Туркестанском студенческом землячестве в Петербурге». На мое счастье оказалось, что в архиве имеется несколько дел об этой организации. Заказываю их, а пока продолжаю просматривать документы Н.П. Архангельского и в одной из папок обнаруживаю воспоминания о его учебе в Петербурге и знакомстве с А.Ф. Керенским, где, кстати, Николай Порфирьевич уведомляет нас о правильном произношении этой фамилии. Он пишет, что Александр Федорович произносил свою фамилию с ударением на первой «е».

Александр Федорович к этому времени уже трудился в Петербургской адвокатуре. Адвокаты тогда, правда чисто условно, делились на три группы по категориям проводимых дел: уголовные, гражданские и политические. Керенский с самого начала своей деятельности входил в группу «политиков». Познакомились они, как рассказывает Николай Порфирьевич, в Туркестанском землячестве, в правление которого входили А.Ф. Керенский и позже Н.П. Архангельский. Когда же мне на стол легли папки с делами землячества, я увидел в протоколах фамилию, сразу приковавшую внимание: Л.В. Фрунзе. Родственница? Оказалось – родная сестра. Людмила Васильевна Фрунзе, член правления. Она значится в протоколе от 7 ноября 1911 года в списке присутствующих на заседании под номером 7, следующим, восьмым, идет Александр Федорович Керенский.

А за два года до этого разыгралась целая драма, документальные следы которой сохранились в одной из «единиц хранения». Телеграмма из Москвы в Петербург на имя Л. Фрунзе: «Миша (то есть Михаил Васильевич Фрунзе. – Е.Д.) приговорен приезжайте Владимир, 27 января 1909 года».

На следующий день Людмила Васильевна пишет заявление: «Председателю правления Туркестанского землячества (по свидетельству Архангельского, им в то время был А.Ф. Керенский. – Е.Д.). Прилагая при сем телеграмму из Москвы, сообщающую о смертном приговоре над братом моим, Михаилом Фрунзе, обращаюсь к правлению Туркменского землячества с усиленной просьбой помочь мне в трудный день свидания с братом и принести ему посильную помощь своим присутствием в г. Владимире, в тюрьме которого он находится.

В настоящее время мне более чем когда-либо нужны деньги, которые были ассигнованы Правлением землячества в ноябре месяце в сумме 150 рублей.

Признавая затраты, которые приходится делать Правлению зем-ва по устройству вечера, все-таки надеюсь, что Правление поймет то безвыходное положение, в котором находится мой брат и я, и окажет мне посильную помощь из ассигнованной раньше суммы, хотя бы и не в полном размере.

P. S. Деньги прошу переслать в Москву по следующему адресу: Большая Спасская ул., д. Белорукова-Навроцвало, кв. н. 3, Александре Павловне Гаврилиной для передачи Людмиле Фрунзе. Л.В. Фрунзе. 28 января 1909 г.».

В тот же день согласно сводной ведомости Людмила Васильевна полностью получает просимую сумму.

Вот уж действительно – судьбы сплетение!

Удары судьбы

Деятельность Федора Михайловича в хлопотной должности Главного инспектора училищ подходила к концу. Здоровье его с каждым годом ухудшалось.

12 декабря 1909 года Ф.М. Керенскому в Ташкент приходит телеграмма из Симбирска: «Собравшись в день столетнего юбилея Симбирской гимназии, бывшие Ваши воспитанники шлют своему любимому директору сердечную благодарность за вложенные твердые начала и желают Вам многих хороших дней». А прошло ни много ни мало целых 20 лет!

Но, к сожалению, хороших дней остается совсем немного, и спустя всего полгода после юбилейной телеграммы Ф.М. Керенский подает доклад: «Переутомление и усиливающееся болезненное состояние мое требует, по совету врачей, немедленного прекращения занятий и систематического лечения. Докладывая об этом, покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство освободить меня от исполнения служебных обязанностей. 27 июля 1910 года».

Как нам уже известно, в 1911 году семью Керенских постигает второй после смерти матери удар – в тридцатилетнем, цветущем возрасте умирает старшая дочь – Надежда Федоровна, по мужу Сваричевская.

Спустя год с небольшим новый Главный инспектор училищ, Аркадий Александрович Соловьев, пишет докладную записку на имя Туркестанского генерал-губернатора: «Его Высокопревосходительству А.В. Самсонову… 8 сего июня в гор. С.-Петербурге скончался после тяжелой и продолжительной болезни бывший Главный инспектор училищ Туркестанского края Федор Михайлович Керенский.

Служащие в Управлении учебными заведениями Туркестанского края, а также учащиеся в средних и низших учебных заведениях города Ташкента выразили желание отслужить по нему панихиду. Панихида предполагается завтра, 13 сего июня, в 1 час дня в домовой церкви Туркестанской учительской семинарии».

Слева, в углу, размашистая резолюция генерал-губернатора: «Конечно, разрешаю».

Словно злой рок преследует семью Керенских. Еще через год из Петербурга в Ташкент приходит письмо из Департамента общих дел по пенсионному обеспечению, датированное 9 мая 1913 года: «Вследствие отзыва от 30 января сего года уведомляю Ваше Превосходительство, что совершеннолетней, неизлечимо больной дочери б. Главного инспектора училищ Керенского, Елене Керенской… назначена мной пенсия в размере одной четвертой части пенсии отца (3000 рублей), именно по 750 рублей…»

Федор Федорович Керенский

Касаясь судьбы А.Ф. Керенского после октябрьского переворота 1917 года, Николай Петрович Остроумов пишет: «…об отзывах о Керенском не слышали ни его гордые родители, плакавшие над его дневником, ни младший брат его Федор (бывший тов. прокурора в Ташкенте), сказавший самодовольно моему хорошему знакомому во дни славы его брата: «Что скажет бывший директор нашей гимназии о моем брате Саше теперь?» И в сноске Остроумов дополняет: «Судьба его была тоже печальна: он был убит выстрелом из ружья только потому, что был братом Александра Керенского, громкой славой которого восхищался».

Из дневника мне стали понятными два обстоятельства. Первое, что Федор Федорович служил в судебном ведомстве, поскольку прокуроры, по структуре правовых органов того времени, входили в состав судебных палат или округов.

Второе, что он был убит в Ташкенте. Но когда и кем – не ясно. Если бы Николай Петрович указал в дневнике хотя бы год – сколько бы он сэкономил мне времени и сил. Увы, о дате не было даже намека. Но, исходя из особенностей того смутного времени, это должен был быть 1917 или 1918 год, решил я для себя. И почему-то мне вспомнился второй черный крест на Боткинском кладбище.

Выясняю, что в архиве имеются документы Ташкентской судебной палаты и прокурора при ней, Ташкентского окружного суда с прокурором и отдельно прокуроров. Для представления о количестве дел (единиц хранения) в одном фонде приведу в качестве примера такую цифру: только в описи судебной палаты их около двух тысяч. А то, что интересует исследователя, может находиться в одной-двух папках, зачастую поименованных совсем не по твоей теме.

Но, слава богу, одно из дел называлось: «Счета в употреблении аванса, отпущенного товарищу прокурора Ташкентской судебной палаты Ф.Ф. Керенскому на разъезды по делам службы».

Эти сухие бухгалтерские документы означали, что в конце 1918 года Ф.Ф. Керенский был жив.

Более недели ушло на переборку дел, пока не нашлись несколько, имеющих отношение к Федору Федоровичу. В одном из них был и формулярный список, составленный в 1910 году, с поправками в 1913-м.

К 1913 году Федор Федорович получает чин коллежского секретаря и повышение по должности. Ташкентский окружной суд… Товарищ (по-нынешнему «помощник». – Е.Д.) прокурора Ашхабадского окружного суда.

Два года прослужил Федор Федорович в Ашхабаде. О его должностных качествах и способностях лучше всего говорят документы. Например, представление на имя председателя Ташкентской судебной палаты от 14 декабря 1915 года: «…составил себе прочную репутацию выдающегося судебного работника, обладающего исключительной трудоспособностью, энергией и основательным запасом юридических знаний.

Нравственные его качества и твердость политических убеждений не составляют желать ничего лучшего, а его уравновешенность и корректность на службе и в частной жизни делают особенно желательным его перемещение в Ташкент, который является административным центром края…».

Ташкент для Федора Федоровича был желанным городом по многим причинам. Здесь прошли его детские и юношеские годы, здесь находился отчий дом, и, наконец, в 1912 году, незадолго до перевода в Ашхабад, 29-летний прокурор женился на учительнице Мариинского женского училища Н.А. Севериной.

Последний документ, имеющий отношение к Федору Федоровичу, который мне удалось обнаружить, датирован 30 ноября 1918 года. К этому времени Ф.Ф. Керенский исполняет обязанности прокурора Ташкентской судебной палаты – высшая ступень в краевой иерархии.

Десятки пересмотренных дел со списками осужденных, арестованных, сидящих в Ташкентской тюрьме успеха не принесли. По совету многоопытных архивистов, знающих от меня, что Федор Федорович был убит, решаю посетить городской архив ЗАГСа, где имеются книги регистрации смертей.

Представляюсь, объясняю цель своего визита. Заведующая сначала говорит о каком-то письменном запросе, но потом решается показать мне старые книги. Начинаю с 1918 года. На букву «К» всего три фамилии. На остальные примерно столько же. Одно из двух: или в 1918-м резко прекратили умирать, или резко перестали регистрировать умерших. Склоняюсь больше ко второму варианту.

Просматриваю до 1926 года – когда Н.П. Остроумов начал писать воспоминания. Керенских нет.

Где еще регистрируют умерших? Да на кладбище, конечно!

Прямо из архива ЗАГСа двигаюсь на Боткинское кладбище. В конторе меня уже знают по прошлым визитам. Рассказываю суть дела. Бухгалтер Мария Николаевна объясняет, что старые книги хранятся в шкафу и она сама их посмотрит в течение 3–5 дней. Благодарю и уезжаю.

Тогда же решаю, что настала пора потревожить живых людей, в памяти которых только и могут сохраниться интересующие меня детали. Начинаю с Ленинграда. Несколько дней накручиваю диск, набирая номер Николая Георгиевича Сваричевского. Наконец дозвонился. Знакомимся. Рассказываю о своих поисках, спрашиваю о Федоре Федоровиче, интересуюсь фотографиями семьи Керенских.

Николай Георгиевич расспрашивает об уцелевших памятниках. Он очень давно не был в Ташкенте и удивлен, что все в общем-то сохранилось. Но для меня сведений не так уж и много. Фотографии семьи Кeренских были – Федора Михайловича, Надежды Александровны, Александра Федоровича, Федора Федоровича, но… их уничтожили в 1930–1940-х годах, боясь возможных репрессий. О смерти Ф.Ф. Керенского в Ташкенте Николай Георгиевич слышал от родителей. Произошло вот что. После революции (в каком году он не знает) Федор Федорович шел по своим делам где-то в районе железнодорожных путей. Его остановил красногвардейский патруль для проверки документов. Узрев в документах фамилию Керенский, его тут же расстреляли.

Преступление заключалось не в совершении конкретных злодеяний, а в принадлежности к роду. Немудрено, что все, кто знал об этой истории, жгли фотографии и боялись вслух произнести фамилию Керенских. A в издательствах как черт от ладана кидались прочь от рукописей, посвященных опальной семье.

На прощание Николай Георгиевич пообещал позвонить мне, если что-то вдруг обнаружится, и посоветовал найти дальнего родственника Виктора Сваричевского, живущего в Ташкенте. Надо же такому быть, что Виктора я знал лично. Он был в 1970-х годах фотокором журнала «Огонек». Дня три мне понадобилось, чтобы найти его новый номер домашнего телефона. Звоню. Жена отвечает: «Виктор в командировке, будет дней через пять». Ничего, подождем.

Виктор Сваричевский позвонил где-то в середине недели. Договорились встретиться в воскресенье у меня, чтобы спокойно обо всем поговорить.

Из рассказов бабушки (по отцу) Нины Владимировны Виктор знает с детства, что на кладбище в их фамильной ограде похоронены, кроме Надежды Федоровны, отец и мать Александра Федоровича Керенского. Начинаю рассказывать обо всем, что удалось за эти месяцы установить, в том числе сообщаю место смерти и Федора Михайловича – Петербург. Но Виктор припоминает, что вроде бы бабушка рассказывала ему, как тело Ф.М. Керенского позже перевезли из Петербурга в Ташкент и похоронили рядом с телом жены.

Итак, в 1911 году умерла Н.Ф. Керенская (Сваричевская). Ее безутешный муж заказывает в Петербурге крест из черного мрамора и литую ограду по собственному проекту. Как водится у православных, памятник ставится на могиле не ранее чем через год, когда осядет земля. В следующем, 1912 году умирает Федор Михайлович. Возможно, его кремировали, но могли доставить в Ташкент и в оцинкованном гробу, уже имевшемся в те времена.

Кроме ограды, по заказу Георгия Михайловича были изготовлены венки из белых фарфоровых роз. К 1950-м годам розы начали разрушаться, и через несколько лет от них остался лишь металлический каркас, который убрали.

Узнал я и вот о чем. Я видел в ограде могилку с металлическим крестом и надпись «Сваричевский Юрий. 1902 год». Оказывается, это сын Георгия Михайловича и Надежды Федоровны, умерший в малолетнем возрасте. А надписи на загадочных черных крестах о том, что здесь покоятся Керенские, сбили по просьбе семьи Сваричевских, опасавшихся разделить горькую участь Федора Федоровича Керенского.

О судьбе ташкентского прокурора Ф.Ф. Керенского Виктор в тот день ничего сказать не мог, но обещал узнать у матери. Через несколько дней Виктор Владимирович позвонил. Да, ее бабушка была знакома с женой Федора Федоровича – Ниной Алексеевной. Бабушка вспоминала, как спустя примерно год после октябрьского переворота 1917 года Федор Федорович внезапно исчез – ушел утром из дома и не вернулся. Прождав сутки, Нина Алексеевна бросилась на поиски. Следы привели в ВЧК, где ей сообщили, что Ф.Ф. Керенский расстрелян. Но тело выдать отказались.

За одну ночь Нина Алексеевна поседела. У них с Федором Федоровичем была дочь, страдавшая туберкулезом, вместе с которой она спустя два месяца уехала из Ташкента в Ялту, и следы ее затерялись.

Перед тем как положить трубку, Виктор рассказал мне еще об одном загадочном факте. В течение многих лет, как он посещает могилы близких, в фамильной ограде именно около двух черных крестов без надписей появляются цветы. «Может быть, тебе это для чего-нибудь пригодится», – добавил он.

Как знать, но сейчас этот факт навел меня на размышления: ведь тот, кто кладет цветы, знает, КОМУ именно они предназначены, а значит, пока жива память хоть одного человека, надежда узнать всю правду о забытой семье не потеряна.

Евгений Данилов, sovsekretno.ru
00:11 28/03/2014

[Хронос]

http://www.hrono.ru/biograf/bio_k/kerenski_af.php

Председатель Временного правительства. Петроград, 1917 г.

Керенский Александр Федорович (1881—1970) — депутат IV Гос. думы по списку трудовиков, товарищ председателя Петросовета (1917). Во время Февральской революции — член Временного комитета Государственной думы, товарищ председателя исполкома Петросовета. С марта 1917 г. — в партии эсеров. Министр юстиции во Временном правительстве (2 марта — 5 мая 1917 г.). В 1-м и 2-м коалиционном правительствах (май—сентябрь 1917 г.) военный и морской министр. С 8 июля по 25 октября 1917 г. — министр-председатель Временного правительства, с 30 августа одновременно Верховный главнокомандующий.

+ + +

Керенский Александр Федорович, 1881-1970, адвокат, один из руководителей российского масонства, член Верховного совета масонов России, председатель фракции трудовиков, председатель IV Государственной думы. После отречения Царя член, товарищ председателя Исполкома Петроградского Совета от партии эсеров, член Временного комитета Государственной думы, министр Временного правительства: юстиции (март-май), военный и морской (май-сентябрь), министр-председатель (с июля), глава Директории (сентябрь), глава 3-го коалиционного правительства (октябрь). Еще с 1905 г. замышлял убийство Царя, осуществить которое хотел тайно, чтобы самому остаться в тени.

Использованы материалы сайта RUS-SKY ®, 1999 г. Биографический справочник, в котором указаны имена всех лиц, которые были упомянуты в переписке императора.
Прочие биографические материалы:

Керенский в 1917 году. (Статья М.М. Горинова в кн.: Политические деятели России 1917. биографический словарь. Москва, 1993.)

Керенский - член Уредительного собрания. (Л.Г. Протасов. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. М., РОСПЭН, 2008).

Выступал защитником на политических процессах. (Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012).

Глава буржуазного Временного правительства (Материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 4).

Жил во Франции, Сша, похронен в Англии (Материалы сайта А.В. Квакина http://akvakin.narod.ru/ ).

Режим Керенского не получил поддержки. (Материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.).

Керенский в воспоминаниях современников.

Аркадий Аверченко. "Человек со спокойной совестью". Очерк.
Далее читайте:

А.Ф.Керенский О деятельности российского масонства.

А.Ф.Керенский Гатчина (Из сборника статей автора "Издалека", Париж)

Из письма Е.Кусковой Н.В.Вольскому (Валентинову).

Кускова Екатерина Дмитриевна (биография).

Члены Временного правительства. (Биографический указатель).
Документы:

Керенский А. Ф. Обсуждение общего положения в стране (Из стенограммы заседания 15 февраля 1917 года).

Циркуляр министра продовольствия временного правительства А.В.Пешехонова об организации во всех воинских гарнизонах полевых команд для производства сельскохозяйственных работ, 23 июня 1917 г. (там же приказ (№ 370) Военного Министра по Военному Ведомству

Из журнала заседания Временного правительства № 120 об образовании в Петрограде и Москве комиссий о дезертирах, по переосвидетельствованию белобилетников и по проверке отсрочек военнообязанным. 26.06.1917

Из особого журнала заседания Временного правительства № 11-г об изменении и дополнении постановления о восстановлении смертной казни и учреждении военно-революционных судов. 29.06.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 124 о наказании участвовавших в организации и руководительстве вооруженным выступлением против государственной власти. 04.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 125 о реорганизации правительства и принятии мер против участников июльского выступления. 04.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 126 о принятии обращения к народам России и мер по ликвидации июльского кризиса в стране. 05.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 127 об организации Особой следственной комиссии для расследования степени участия в восстании 3–5 июля 1917 г. отдельных частей войск и чинов гарнизона Петрограда и его окрестностей. 06.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 128 о подготовке промышленности к переходу на мирное положение, отводе части здания Смольного института под помещение Исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов, прекращении дела о беспорядках в 209-м пехотном запасном полку, изменениях в составе Временного правительства, введении смертной казни, закрытии государственной границы. 09.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 129 об изменении постановления о печати, восстановлении смертной казни, учреждении военно-полевых судов и сдаче оружия. 10.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 130 о временном закрытии государственной границы России и образовании при военном министре Объединенного технического комитета по учету и распределению технических сил на фронте и в тылу. 11.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 131 о свободе совести, введении военной цензуры, учреждении при Министерстве юстиции Бюро печати, образовании канцелярии при министре-председателе. 12.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 132 об учреждении должностей военных комиссаров при главнокомандующих армиями фронта и их функциях. 13.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 133 о внесудебных арестах. 14.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 135 об обращении Временного правительства к союзным державам об отношении к войне. 17.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 136 об образовании комиссии для редакции статей «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» и установлении наказания для лиц, виновных в неисполнении законов. 17.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 137 о выделении 25 тысяч рублей комиссии по расследованию участия войск и военнослужащих в июльских событиях. 17.07.1917

Из особого журнала заседания Временного правительства № 131 о составе второго коалиционного правительства. 22.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 139 об обращении к населению России. 23.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 140 о введении специальной военной цензуры в печати и военного почтово-телеграфного контроля. 24.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 142 о предоставлении министрам внутренних дел и военному права запрещения собраний и съездов. 26.07.1917

Из журнала заседания Временного правительства № 144 о созыве Государственного совещания в Москве 12–14 августа, восстановлении смертной казни на флоте, создании военно-революционных морских судов. 29.07.1917
Сочинения:

Речи, П, 1917;

Депо Корнилова. №.. 1918, Гатчина, М., 1922 (частично переизд. в ж. "Слово", 1990, Ne 11);

Издалека. Сб. ст. (1920-1921). Париж. 1922;

Россия на ист. повороте, "Вопросы истории", 1990, N16-12, 1991, N 1-10.
Литература:

Голиков А.Г. Феномен Керенского//Отечественная история. 1992. N 5;

Новиков Г.Н. Об архиве А.Ф. Керенского в Техасе// Новая и новейшая история, 1993. N 1.

[Humus]

[Foto_history]

http://foto-history.livejournal.com/9585598.html

24th-Jun-2016 04:12 pm

Керенский фигура не просто фигура серьезная и неоднозначная, он стал неким большевистким символом буржуазной революции, как антинародной реакции, пытающейся использовать протест масс в интересах буржуазного класса.
Если вспомнить отношение советской исторической публицистики к нем как политическому деятелю, то оно всегда характеризовалось негативом и даже презрением, учитывая то как он сдал свои позиции большевикам.
Взять хотя бы тот анекдотический миф о бегстве того в женском платье из Зимнего в 17 году от большевиков. Что впрочем тот категорически отрицал. Так это или нет в принципе неважно, но можно однозначно сказать что более непосредственного очевидца и участника революционных событий сыскать трудно. И то интервью, которое сейчас выложено в открытом доступе на сайте журнала "Дилетант" (ссылка снизу) чрезвычайно интересно, как непосредственное соприкосновение с историей. Историей, взгляд на которую через эту призму дает совершенно иную картину произошедшего.
Как на временное правительство, которое здесь выступает реально демократическим, так и на большевиков, которые не признавая никакую демократию, но пользуясь ее появившимися возможностями готовили откровенный военный переворот с самого начала, не считаясь и не считая нужным учитывать интересы тех социальных групп населения -народа, которые и привели к свержению монархии и установлению народной власти.

Ознакомьтесь расшифровкой уникального интервью с последним премьером Временного правительства России — Александром Федоровичем Керенским, взятым светлейшим князем Александром Андреевичем Ливеном — сотрудником Русской секции «Radio Canada» в Нью-Йорке в 1964 году. Оно было передано на коротких волнах вторично в 1967 году, когда в Монреале проходила выставка «Экспо-67», а в СССР торжественно готовились отметить 50-летие Октябрьской революции. Передача вызвала протест советских властей. Всё сказанное Александром Федоровичем Керенским является звуком истории. Прочитайте и сделайте собственные выводы.

Александр Ливен. — Мы думаем, нет необходимости объяснять, кто такой Александр Керенский. Если мы сейчас унесемся в прошлое, в 1917 год, то имя этого человека тотчас же появится у нас на устах. И сегодня я имею большое удовольствие беседовать с Александром Федоровичем, который, я надеюсь, расскажет нам, как произошли те события, участником которых он был. Александр Федорович, первый мой вопрос: что привело Россию к тому, что произошла смена правительства и Временное правительство стало во главе всей страны?

Александр Керенский. — Причина основная — это, конечно, война 1914 года. Перед войной Россия была на самом высоком уровне своего культурного, политического и экономического развития. А во время войны всю войну внутреннюю, борьбу между умирающей монархией, которая кончалась именно эпохой Распутина, и общественным мнением, всеми группами и политическими партиями, представлявшими из себя огромное большинство русского населения, было решено остановить. И лозунгом было: война — до свержения Россией очень могущественного врага — Германии, вместе с Турцией, Австро-Венгрией и так далее. Мы, Россия, были, со своей стороны, членами так называемого союза — Антанты (то есть союза России, Англии, Франции, а впоследствии еще Италии и таких малых государств, как Бельгия и других). Но, к сожалению, император Николай Второй это перемирие, предложенное нами, он принял за отказ от внутренней борьбы, за доказательство того, что оппозиция признала себя побежденной этим взрывом патриотических чувств русского народа. И что бы ни говорили в своих писаниях ленины, троцкие и прочие вожди коммунистического периода русской истории, подъем тогда был не только среди верхов, среди интеллигенции, среди так называемого буржуазного класса, а на войну пошло все крестьянство и все рабочие. Единодушие. Никогда за всю историю России мобилизация не проходила с такой точностью, как в 1914 году.

И в «Истории Октябрьской революции» под редакцией Покровского было сказано, что первые месяцы войны весь рабочий класс был охвачен шовинизмом. Коммунистическая партия потеряла все свои позиции, уже тогда имевшиеся на фабриках, заводах. И в течение этих трех лет, с четырнадцатого до семнадцатого, постепенно положение складывалось все более критическим и катастрофическим, потому что, несмотря на все попытки Великих князей и министров, буржуазного общественного мнения и всей остальной России, убедить (Николая Второго) в необходимости вести войну объединенными силами народа и правительственной власти, у нас этого не было — как во всей Европе; в Англии, Франции, Германии, Австрии — повсюду с самого начала войны к участию в управлении были призваны представители так называемых трудовых масс. Преследования продолжались. Потом начались интриги, не интриги самого Государя, а интриги его окружения, Распутина, Щегловитова и так далее. Эта пропасть между властью и народом становилась все глубже и глубже. И начался, собственно говоря, в 1916-м году, осенью, уже революционный процесс.

Этого население не понимало. Население считало, наоборот, что реакция усиливается, что все попытки убедить правительство переменить политику не удались и что Россию ожидает мрачное время полного торжества так называемых темных сил. Я в это не верил. В Москве и в Петербурге на закрытых собраниях, на которых собирались левые и представители той самой, впоследствии коммунистической, партии, например Шапошников, Юренев и другие, присутствовали также представители средних слоев русского населения, либералы, кадеты, демократы, кооператоры. Все это общественное мнение не понимало, что мы находимся уже в начале революции. Этого не понимало и правительство. Все организации, работавшие на оборону и спасшие Россию от окончательного разгрома еще в 1915 году, все эти организации — Союзы городов, Союзы земств, кооператоры — преследовались, в особенности рабочие группы, которые образовались при Комитете, созданном высшей буржуазией для укрепления обороны и развития промышленности для благополучного окончания войны2. Эта группа оборонцев-рабочих, которых тогда коммунисты называли презрительно гвоздевщиной, была уничтожена по совершенно ложным основаниям. В январе-феврале 1917 года правительственный Петербург под руководством полусумасшедшего министра внутренних дел Протопопова стал готовить переворот. Стал подготовлять войска, полицию, жандармерию к тому, чтобы после искусственно вызванных голодных беспорядков в Петербурге разгромить всю патриотическую, работавшую на оборону Россию, с Государственной думой во главе.

Твердая Государственная дума в это время, в 1916−17 годах, играла очень важную роль; это был единственный свободный источник, чтобы говорить народу правду о положении в стране, чтобы объединиться.

И авторитет Государственной думы, хотя она происхождения была очень консервативного, — авторитет этой Думы во всей стране и в армии, в особенности, был огромный. И в последний момент, когда Протопопов, а главное, его окружение (сам он был человек, практически не способный управлять страной) решили, что настал момент нанести удар по остаткам конституционной России и восстановить неограниченное самодержавие во имя победы, когда Дума внезапно была в ночь на 27 февраля распущена — то есть отсрочено ее заседание, — вот тут случилось чудо. А чудо заключалось в том, что бунтовавшие до этого солдаты пошли со всех сторон к Думе и заявили, что они будут вместе с народным представительством защищать национальные патриотические интересы народа. Государь Николай Второй имел мужество — увидав, что он своим планом восстановления самодержавия достичь того не может, но может вызвать Гражданскую войну, — прекратить дальнейшее сопротивление и отказался от престола.

И тогда из представителей тогдашнего большинства в Государственной думе, очень либерально-консервативного — называлось «Прогрессивным блоком», вместе с его единомышленниками в Государственном Совете было создано первое Временное правительство свободной республиканской России…

Александр Ливен. — В котором какое место занимали вы?

Александр Керенский. — В этот кабинет, который должен был быть кабинетом при регенте наследника, я не был включен, и меня никогда ни в какие списки состава будущего кабинета, которые ходили по России, и в Москве в особенности, меня никогда не включали. Я никогда не думал, что я буду в правительстве. Но за эти три дня — ведь, собственно говоря, вся революция в России произошла за 72 часа: 27-го вечером было отсрочено заседание Государственной думы, а 2 марта днем Государь подписал свой Манифест об отречении, — вот за эти три дня перевернулась не только политическая история России, но и социальная.

Представители Прогрессивного блока (как, например, председатель кадетской Партии народной свободы) считали, что правительство будет правительством Прогрессивного блока с его программой, чрезвычайно умеренной и написанной в расчете на сохранение не только старого политического строя в смысле сохранения монархии, но и социального строя. Но за эти три дня их программа оказалась никуда не годной. И в последний момент сами члены нового правительства, организованного Государственной думой, почувствовали, что они не могут теперь явиться перед народом в том составе, в котором они были. И они обратились к председателю меньшевистской социал-демократической партии в Думе Николаю Сергеевичу Чхеидзе и ко мне — я тогда был председателем Трудовой группы 4-й Государственной думы — с просьбой вступить во Временное правительство: Чхеидзе как министр труда, я как министр юстиции. В это время случайными людьми в случайном порядке уже был образован Совет рабочих депутатов — они вспомнили традиции 1905 года. Этот Совет рабочих депутатов Петербурга, организованный днем 27 февраля, очень быстро вырос в силу, которая вокруг себя объединила все рабочее население и солдат в казармах (опять-таки, только в одном Петербурге, на несколько мгновений — на 2 дня, солдаты в казармах оказались без офицеров). И это был очень интересный, трагический, час в русской истории.

У представителей Государственной думы было патриотическое сознание, что надо защищать Россию — так же, как защищали ее при монархии, и поэтому были организованы переговоры между Советом рабочих депутатов и Временным комитетом Государственной думы для образования совместного нового правительства. Тогда случайные вожди тогдашнего Совета, которые в большинстве состояли из открытых или скрытых сторонников крайне левой партии, тогда они постановили на огромном собрании Совета рабочих депутатов (солдат там еще не было) не пускать в состав нового буржуазного правительства ни одного из представителей демократии, которую они понимали как трудовую демократию, революционную демократию, которая тогда только начиналась. Когда это решение было вынесено, я сначала хотел все бросить и уйти навсегда.

Я ушел домой. После мучительной ночи я представил себе, что будет, если в этой новой России с этими новыми сословиями-классами, если хотите — трудовой России, сложится ситуация, при которой между правительством и Советами начнется междоусобица, если не будет сохранено единство, власть в одном общегосударственном центре.

Я вернулся и дал согласие Временному комитету Государственной думы войти в правительство. И с тех пор, с этого дня — 1 марта, и до последнего дня 25 октября, и даже позже — до 1 ноября, я был в самом центре неврологической точки, если хотите, — я был в самом центре событий в России.

Александр Ливен. — Пришла новая власть в России. Из кого же она состояла?

Александр Керенский. — Она состояла из представителей левых буржуазных партий. Там были кадеты, прогрессисты и беспартийные люди. Из беспартийных первое место занимал, по влиянию, которое имел, князь Георгий Евгеньевич Львов. Рюрикович. Стариннейшего рода, человек, который всю свою жизнь был самым чистым демократом, который все свои силы и все свои знания отдавал на службу народу — не только народу как нации, но и народу как низовой трудовой части. И крестьянству, в особенности. Это был замечательный человек. Потом там были лидер московской кадетской партии Павел Николаевич Милюков,

лидер октябристской партии Александр Иванович Гучков, потом, из кадетской партии, был молодой и очень способный человек Николай Виссарионович Некрасов; был товарищ председателя партии прогрессистов, которые по своей политике в Думе были левее, чем кадетская партия. Одним словом, все правительство было, на языке левых, буржуазным правительством.

Александр Ливен. — Простите, но можно ли из этого вывести заключение, что это правительство интересовалось только целями и интересами буржуазии?

Александр Керенский. — Нет, но это правительство своими буржуазными классовыми интересами так же мало интересовалось, как и я… Я никогда не забуду этих первых дней во Временном правительстве, когда мы все были охвачены только одним общим чувством — необходимостью спасти Россию от разгрома и установить в ней демократический строй, опирающийся на новое большинство населения.

Александр Ливен. — Это и были основные цели нового правительства?

Александр Керенский. — Основные цели нового правительства были продолжать оборону страны и установить подлинно демократическую власть, опирающуюся на интересы большинства населения тогдашней Российской империи.

Александр Ливен. — А каковы были первые мероприятия Временного правительства?

Александр Керенский. — Первым мероприятием Временного правительства была очевидно гениальная амнистия. Как министр юстиции, я помню, как с невероятным, удивительным чувством радости подписывал телеграммы в Сибирь, губернаторам, об освобождении большевистской пятерки, которая была сослана в начале войны 1914 года; об освобождении социал-демократической фракции, которая была почти вся целиком осуждена на каторжные работы;

об освобождении «бабушки русской революции» Брешко-Брешковской, закадычной потом моей подруги, — старухи 70-ти с лишним лет, которая всю жизнь отдала борьбе с режимом, никогда даже не имея собственной квартиры и собственной одежды, — это была замечательная женщина! И страна сразу почувствовала, что пришла власть совсем не та, что была раньше. И совсем не буржуазная власть, а власть, представляющая собой народы России.

Александр Ливен. — Александр Федорович, вы были тогда министром юстиции, вы подписывали эти телеграммы. Вы сказали, что подписали телеграмму об освобождении пятерки коммунистов, которые тогда были сосланы. Таким образом, не только всем сосланным, но и также всем скрывавшимся в то время, находившимся на нелегальном положении, в том числе и коммунистам, вы дали право стать легальными гражданами России.

Александр Керенский. — Один из первых актов, который был выработан министерством юстиции, был уничтожение всех сословных, национальных, религиозных и прочих ограничений для какой бы то ни было категории русского населения.

Александр Ливен. — Таким образом, вы, собственно говоря, ввели ту свободу, к которой всегда стремился русский народ.

Александр Керенский. — К которой он стремится и теперь.

Александр Ливен. — Хорошо. Но дело в том, что, дав свободу всем, каким образом вы могли рассчитывать на лояльное к вам отношение со стороны Совета рабочих депутатов?

Александр Керенский. — Совет рабочих депутатов тогда не состоял из одних большевиков; Совет рабочих депутатов тогда руководился президиумом, в который входили социал-демократы — большевики и меньшевики, эсеры — правые и левые, трудовики, народные социалисты и целый ряд других маленьких партий и представителей национальных партий. А вопрос о возвращении в Думу этой самой пятерки — он ставился еще не мной, он ставился Прогрессивным блоком в 1915 году, потому что осуждение в феврале 1915 года этой пятерки, которая вся состояла из рабочих и которые не успели еще даже прочесть знаменитые 21 пункт пораженческой декларации Ленина, — их спровоцировали на то собрание. Собрание было немедленно окружено полицией и жандармами, и все они были арестованы и судимы. Я знал всю пятерку отлично. Между ними не было тогда, простите меня за выражение, «злостных пораженцев», злостных людей, которые во имя осуществления мировой революции в индустриальных западных странах приносили в жертву коренные интересы русских трудящихся масс.

Александр Ливен. — Итак, произошла смена власти, начались новые мероприятия. Что касается печати — каковы были мероприятия Временного правительства?

Александр Керенский. — Полная свобода. Полная свобода высказывания для всех партий без исключения. В наше время «Правда», до июльского восстания, и все остальные левые органы так же были свободны, как и органы либеральные и какие угодно другие. Свобода печати, свобода слова, свобода совести — все это было сразу введено в России и было принято восторженно всем населением. В этом была сила Временного правительства, которое физической силы вообще не имело.

Александр Ливен. — Хорошо, вот происходит перемена… Одновременно на фронте идет упорная борьба с внешним врагом. Какова была точка зрения Временного правительства на войну?

Александр Керенский. — Мы все считали (я не говорю о двух членах, которые имели несколько иные точки зрения), что новая Россия, опирающаяся на новые пришедшие к власти и сочувствовавшие слои населения, не может воевать за империалистические, безгранично хищные, я бы сказал, цели войны.

Но мы считали, и это было сказано в нашем первом манифесте к народу, что Россия должна защитить свои рубежи. А так как тогда была не только война между Россией и Германией, а мировая всеевропейская война, когда все великие державы распались на два враждебных лагеря, cудьбы всех народов Европы, распавшейся на две коалиции, были скованы между собой, то надо бороться за новые цели войны, но нельзя выходить сепаратно из общей войны, тогда и бывшие друзья, и бывшие враги, одинаково, вместе растащат достояние России.

Александр Ливен. — Но на российском небосклоне появляется новая величина — это партия большевиков. Каково было отношение Временного правительства в самом начале к этой партии?

Александр Керенский. — Такое же, как и ко всем остальным. Но как только было получено сообщение, неожиданное для Ленина, что вместо торжества реакции вообще исчезла и власть перешла в руки представителей народа, он прислал директиву, телеграмму, в Стокгольм своим едущим в Россию домой эмигрантам, в которой говорилось: никакого доверия новому правительству.

Он сразу и безоговорочно занял позицию, враждебную новой народной свободной России. Еще можно было как-то понять, когда при старом режиме, живя в Швейцарии, в своем социал-демократическом журнальчике он писал, что при всех условиях поражение России — самое меньшее зло… Потому что русское правительство есть центр, ядро европейской реакции. Но ведь этого же больше не было! Ведь если бы он не был ничем связан, если бы не было этой безумной идеи, что нужно превратить Россию в плацдарм (о чем он говорил иностранным журналистам, когда большевики пришли к власти) — в плацдарм авангарда западного пролетариата, где будет настоящая индустриальная рабочая пролетарская революция, — чуть ли не через 6−8 месяцев после российской… Несмотря на это, никаких препятствий, чтобы российская большевистская рабочая партия существовала на равных условиях со всеми остальными, не было.

Александр Ливен. — И таким образом, с вашей стороны не было также никаких препятствий к приезду Ленина в Россию?

Александр Керенский. — Не было никаких препятствий. Но все остальные эмигранты, за тем исключением, которые поехали вместе с Лениным через Германию, они все ждали тогда проезда через союзные страны и Швейцарию (это было довольно долго и трудно). И все они вернулись в Россию более или менее благополучно, раньше или позже, в течение марта и апреля. Я не буду сейчас говорить обо всей закулисной стороне этой истории, которую я отлично знаю, но с самого начала возвращения эмигрантов в Россию после амнистии, с самого начала группа Ленина и Мартова, эсдека-интернационалиста, через немецких социал-демократов вошла в сношения с Берлином, чтобы получить проезд в Россию через воюющие с ней страны.

Александр Ливен. — Но некоторые выражали мнение, что у него не было другого выхода. А теперь вы говорите, что другие эмигранты приехали в Россию иначе.

Александр Керенский. — Выход был, другие же приехали. Надо было набраться терпения. Тот же Павел Николевич Милюков, которого с самого начала стали представлять как совершенно дикого реакционера, — он выбивался из сил, чтобы добиться от западных союзников пропуска в Россию. И он бы Ленин добился. И Троцкий, который был арестован, возвращаясь из Нью-Йорка в Англию. Он по требованию Милюкова был освобожден и приехал в Россию. Но этот проезд Ленина и его партии, и кое-кого из эсдеков и левых эсеров, через Германию нельзя понять, не зная тех переговоров, тех соглашений, той организации, которая уже тогда была готова к действию.

Александр Ливен. — Вот мы и приходим тогда к положению, что во время Временного правительства неожиданно большевики начали подготавливать путь.

Александр Керенский. — Да их путь провалился. Первый путь большевиков, координированный с контрнаступлением германцев в начале июля, и так называемое восстание 3−5 июля — оно было уничтожено. И после этого Ленин в своей специальной брошюре-инструкции, которую он дал партии и которая была издана в Кронштадте большевистской партией в конце июля (она называлась «Лозунги») — в этой брошюре он признает, что попытки, как он называл, «в мирном порядке захватить власть», пользуясь лозунгом «Вся власть Советам» (а мирный путь заключался в том, что Советы эсдеков, эсеров, оборонцев и прочих были окружены вооруженными до зубов матросами и солдатами тыловых частей), этот мирный способ захвата власти был больше невозможен.

И то, что он называл «реакцией во главе с Керенским», — это была не реакция, это было в точном смысле слова демократическое народное правительство. Ленин считал, что это «реакция» разложила борьбу, как он называл, мелкобуржуазных социалистических партий — социалистов-демократов и социалистов-революционеров, — и теперь нужно переменить всю тактику, готовиться к тому, что когда реакция в лице Керенского окончательно уничтожит Советы и мелкобуржуазные партии, когда вся сила сосредоточится в пролетариате, — тогда нужно будет организовывать вооруженное восстание. После июльской революции, по признанию самого Троцкого, влияние Троцкого и Ленина и в Советах, и в стране совершенно сходило на нет.

Александр Ливен. — В то время Ленин ушел в подполье и подготавливал свое очередное выступление против Временного правительства…

Александр Керенский. — Тогда он еще не подготавливал…

Александр Ливен. — В то время правые круги также работали против Временного правительства. В следующей нашей беседе мы поговорим о том, что известно под названием «Корниловского восстания».

Александр Керенский. — С удовольствием.

Нью-Йорк-Монреаль, 1964 год

Оригинал интервью взят здесь.

Прочитав это видно, что Ленин, Троцкий и иже с ними никогда и не думали создать власть народа, поскольку даже те политические партии из которых вышли большевики, то есть социал-демократы и социал-революционеры, ими считались мелко буржуазными. В чем заключалось эта мелкобуржуазная составляющая? Да именно в склонностях к демократическим принципам. Отрицая их лидеры большевиков стремились только к диктату, который может быть основан на насилии. Чего и добились изнасиловав страну до крайности.

А как вы сами думаете,

была ли возможность у демократических сил в России взять вверх?
Нет, в вопросах силы выигрывает только самый бескомпромисный
Может быть, просто у демократов были неважные стратеги
Это сейчас нельзя сказать
иной ответ в коментах
была ли возможность у демократических сил в России взять вверх?

[Foto_history]

Фотография из Бахметевскго архива Колумбийского университета (США).

Председатель Временного правительства А.Ф. Керенский на фронте.
Вместо наведения жёсткого порядка в революционизировавшейся армии, Керенский всячески заигрывал с солдатскими Советами,
применял методы уговоров не открывать немцам фронт и стоять за новую Россию до победного конца.

Разумеется, это не могло найти особой поддержки и отклика в офицерских кругах, отсюда и прозвище - "Главноуговаривающий".

[Юлия Шигарева, Константин Кудряшов, Мария Позднякова]

http://www.aif.ru/society/history/sh..._campaign=main
00:02 18/05/2017

Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 20 17/05/2017
Все материалы сюжета 100 лет революции в России

Октябрьского переворота могло не случиться, если бы премьер-министр проявил больше политической гибкости.

Александр Федорович Керенский, Петроград 21 августа 1917 года. © / РИА Новости

«АиФ» продолжает проект «100 лет революции» (начало см. в «АиФ» №№ 8, 11, 15).

«Краткий миг настоящей российской демократии» - так называют время между Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. В это время определялось главное - по какому пути пойдёт наша страна. Сначала казалось, что победят разумные реформы...

18 мая 1917 г. во Временном правительстве портфель военного и морского министра получил молодой адвокат и политик-эсер Александр Керенский, будущий премьер-министр - главное действующее лицо русской истории на ближайшие полгода.

Сопля во главе?

Каким будет его правление, можно было догадаться сразу. Командующий Петроградским округом генерал Пётр Половцов оставил воспоминания о том, как новый военный министр показался войскам. «Он очень хотел покрасоваться верхом. Ему вывели огромного белого коня, на котором ездил царь. Керенский едва-едва взгромоздился в седло. Один конюх бежал впереди, управляя конём, поскольку военный министр перепутал поводья. Второй бежал следом, на случай если Керенский свалится. Рожи казаков сводной гвардейской сотни лучились при этом ехидством». Нобелевский лауреат, знаменитый русский физиолог Иван Павлов высказался о Керенском и того хлеще: «О, паршивый адвокатишка! Такая сопля во главе государства - он же загубит всё!»

Восстановим справедливость: как раз «паршивым» Керенский не был. Его деятельность на ниве юриспруденции позволяет без всяких натяжек назвать Александра Фёдоровича звездой политической адвокатуры. Громкие процессы эстонских крестьян, разгромивших баронское поместье, армянских националистов «Дашнакцутюн» и туркестанских эсеров были им выиграны - либо полное оправдание, либо серьёзное смягчение наказания. Правда, таких результатов добился не столько адвокат, сколько артист-импровизатор. Характерный момент - перед одним из успешных процессов стенографистка попросила у него тезисы речи. «Какие ещё тезисы? - театрально изумился Керенский. - Когда я готовлюсь выступать, никогда не знаю, что скажу, а когда закончу - никогда не помню, что говорил!»

Сохранившиеся стенограммы речей уже политика Керенского производят удручающее впечатление. Смесь дешёвого пафоса и излишней красивости. Вот самые ходовые обороты, повторяемые в попытках убедить аудиторию в революционной непреклонности: «Я растопчу цветы души моей! Я замкну своё сердце и брошу ключи в море!»

«Любовник революции»

И тем не менее на людей он действовал гипнотически. Удивительно, но, обладая в повседневной жизни мягким, даже слабым голосом, страдая картавостью, на публике Керенский преображался. «Он начал речь спокойно и тихо, но к концу выступления уже не говорил, а что-то отрывочно выкрикивал, бешено жестикулируя. Окончив речь, он упал в обмороке на руки адъютанта. Аудитория зашлась в истерическом припадке и до хрипоты кричала «ура». Это свидетельство консула Великобритании в Москве Брюса Локхарта относится к маю 1917 г. В тот день Керенский выступал в Большом театре. «На разогреве» у политика работали настоящие знаменитости - поэт Константин Бальмонт и тенор Леонид Собинов. Это было настоящее шоу, где Керенский «убрал» всех и приобрёл статус суперзвезды.

Портрет Керенского работы Исаака Бродского. Александр Керенский: «Не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!»
Спал Керенский по 3-5 часов в сутки, а работал по 16, успевая иной раз выступить на 4 крупных митингах. Плюс смена сценических нарядов. Об одном эпизоде помнят многие - якобы в октябре 1917 г. Керенский бежал из Зимнего дворца за пару часов до прихода большевиков, переодевшись в женское платье. Это, разумеется, неправда. Однако артистическая страсть к переодеваниям была ему свойст*венна. Они, кстати, показывают, что Керенский отменно владел мастерством пиара, умея выгодно подтвердить любой имидж. Так, будучи ещё депутатом Думы, он носил костюм и крахмальную рубашку с щегольским галстуком. Сразу после революции сменил *наряд на разночинскую чёрную тужурку со стоячим воротником. А спустя неделю после назначения военным министром оделся в английский короткий френч защитного цвета.

Старания принесли плоды. Керенский имел ураганный успех. Настолько, что, знакомясь с некоторыми выражениями народной любви, сомневаешься: а не другому ли человеку во френче они адресованы? «Славный, мудрый, честный и любимый вождь свободного народа» - такую памятную медаль могли посвятить Сталину. Но досталась она Керенскому. И масса пышных эпитетов: «Солнце свободы России», «Спаситель Отечества», «Гениальный народный трибун» и даже «Любовник революции».

Политическое самоубийство

Это может вскружить голову кому угодно. Керенский не стал исключением - очень скоро он потеряет связь с реальностью. «Отчасти это так, - говорит доктор исторических наук, профессор МПГУ Василий Цветков. - Особенно после того как Керенский стал премьером. Однако списывать все его неудачи на головокружение от успехов не стоит. Он стремился стать единоличным лидером. А его политический оппонент Владимир Ленин - напротив, всегда опирался на команду. Но при этом Керенского нельзя назвать ни слабым, ни безвольным, ни тем более управляемым из-за кулисы. Скорее излишне самоуверенным. Он обладал достаточной политической волей, и, что очень важно, всей полнотой власти. Скажем, в сентябре единолично объявил Россию республикой, расправился с так называемым мятежом генерала Корнилова, учредил новый орган власти - Директорию. Кстати, выбирая министров, он смотрел не столько на масонские связи, сколько на преданность ему лично. Другое дело, что многие его действия лишили нас альтернативы демократических преобразований без революции. Так, в июле - августе 1917 г. мог бы сложиться триумвират - Александр Керенский как политический лидер, генерал Лавр Корнилов как силовая поддержка и видный марксист, меньшевик Георгий Плеханов как общественный авторитет. Но этот многообещающий альянс не создался из-за честолюбия Керенского. Он до конца жизни верил, что Корнилов хочет отправить его в отставку или даже убить. С арестом Корнилова Керенский лишил себя поддержки армии. А в конечном итоге - вполне реального шанса преодолеть радикально настроенных большевиков. Кстати, при нём создавался проект новой Конституции России, согласно которому следовало ввести президентскую республику. Причём президентом мог стать он сам».

Год

Страна пребывания

Россия

1905 г.

Швейцария, кратковременный вояж в Англию

45 дней

1906 г.

Финляндия с наездами в Санкт-Петербург и Москву

154 дня

1907 г.

Финляндия, к концу года перебирается в Швейцарию

0 дней

1908 г.

Швейцария, к концу года - Франция

0 дней

1909-1911 гг.

Франция. Вояжи в Италию к Горькому и в Швецию, повидаться с матерью и сестрой

0 дней

1912 г.

Франция, Австро-Венгрия, Швейцария

0 дней

1913-1914 гг.

Краков, Белый Дунаец. Во второй половине года - Швейцария

0 дней

1915-1917 гг.

Швейцария

0 дней

1917 г.

До апреля - Швейцария, Цюрих

С 16 апреля Ленин - в России

- Керенский был очень хороший организатор, тонкий психолог и прекрасный оратор, - уверен кандидат исторических наук Пётр Мультатули. - Но больше всего на свете он любил власть.

- Ему хотелось во что бы то ни стало войти в историю, пусть и путём разрушения. В реализации политических амбиций Керенскому помогло вступление в масонскую ложу Великий восток народов России, где он сразу был избран генеральным секретарём. В своих воспоминаниях Керенский писал, что получил предложение о вступлении в 1912 г., будучи депутатом IV Думы. На тот момент ему был 31 год. Ложа была создана с целью свержения в России монархии. В дальнейшем Керенский будет одним из первых, кто заявит о необходимости физического уничтожения императора Николая II. К слову, во Временном правительстве все его министры окажутся членами тех или иных масонских лож.

Керенский сделал быструю карьеру. И уже 1 сентября 1917 г. незаконно провозгласил Россию республикой, а себя - министром-председателем и Верховным главнокомандующим, совершив окончательную узурпацию власти.

Уверенность Керенского подпитывали финансовые воротилы Америки. За главой Временного правительства стоял Уолл-стрит. Контакты с бизнес-кругами США Керенский осуществлял через Троцкого, который в 1917 г. прибыл в Россию из Америки на пароходе вместе с 300 бое*виками, многие из которых не говорили по-русски. По дороге в Россию судно было задержано канадскими военными службами в Галифаксе, где «русских революционеров» арестовали. Однако благодаря заступничеству членов Временного правительства и влиятельных фигур из США (паспорт Троцкому выдавал президент США Вильсон) группа во главе с Троцким была отпущена и вскоре прибыла в Россию.

Изначально никакой революции не планировалось - должна была произойти передача власти от Керенского Троцкому. Троцкий должен был стать главой Совнаркома, а Керенский - возглавлять Совет. Однако всё вышло иначе. И Керенскому после Октябрьского переворота пришлось покинуть Россию. Западные друзья переправили его из Петрограда в Мурманск, оттуда он смог отплыть в Англию, а позже переехал в США, где дожил до 89 лет и умер в 1970 г. в Нью-Йорке. Задание тех, кто за ним стоял, он выполнил. Поэтому в эмиграции нередко вслед ему неслось: «Этот человек убил Россию». Его отказались отпевать все православные церкви в США. В итоге Керенского похоронили по масонскому обычаю - в гроб его положили в белых перчатках (символ чистоты в масонстве. - Ред.).

[Владимир Иванов]

http://histrf.ru/biblioteka/book/v-t...-kierienskogho
11 июня 2017

Сегодня в прошлом В трёх фразах

11 июня 1970 года на 89-м году жизни в Нью-Йорке скончался бывший министр-председатель Временного правительства Александр Фёдорович Керенский.

1. Два самых известных человека в революционной России 1917 года – Александр Керенский и Владимир Ульянов (Ленин) – были земляками, их родители прекрасно знали друг друга в губернском городе Симбирске. Отец министра-председателя Временного правительства Фёдор Михайлович Керенский, будучи директором гимназии, подчинялся отцу главного большевика Илье Николаевичу Ульянову. Но их дети из-за разницы в возрасте (Ленин был старше на 11 лет) не общались между собой, а в 1917-м им разговаривать уже было не о чем. Старший из симбирцев в итоге сверг младшего и сам встал во главе России.

2. Советские издания любили укорять Керенского в том, что в октябре 1917 года тот бежал из Петрограда в женском платье. Александр Фёдорович очень обижался на это (время однополых браков ещё не наступило): на самом деле незадачливый политик при свержении напялил на себя синие очки шофёра, фуражку и бушлат революционного матроса. Наряд получился не менее кинематографичным, чем женское платье.

3. В эмиграции Керенский потерял остатки своего политического авторитета, ничего не изменилось и после 1940 года, когда он обосновался в США. В 1968 году планировалась его поездка в СССР, но советское руководство не рискнуло впустить в страну почти 90-летнего, но известного своими ораторскими способностями старика. Даже беседу с Керенским молодого советского журналиста Генриха Боровика печатать тогда не разрешили, и текст увидел свет только в 1990-е годы.

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/3270/

Александр Фёдорович Керенский родился (22 апреля) 4 мая 1881 года в Симбирске (ныне Ульяновск), в семье директора гимназии. После гимназии поступил на юридический факультет Петербургского университета, который окончил в 1904 году. Он стал известен как адвокат благодаря своим выступлениям на политических процессах.
В 1912 году Керенский был избран в IV Государственную думу от партии трудовиков и занимал пост председателя фракции. Именно в Думе были в полной мере проявлены его ораторские способности и дипломатический талант.

После февральской революции 1917 года он был назначен министром юстиции Временного правительства и заместителем председателя Петроградского совета. Керенский обеспечивал подготовку боевых действий на фронтах Первой мировой войны, возглавив в мае военное министерство.

Июньское наступление практически сразу провалилось, и большевики предприняли попытку переворота, на подавление которого Керенский отправил в Петроград казачьи части. Многие из организаторов переворота (Троцкий, Каменев, Зиновьев) оказались за решеткой.

После реорганизации Временного правительства 21 июля 1917 года, Керенский стал премьер-министром.

В сентябре 1917 года для противодействия Корниловскому мятежу Керенский распорядился раздать оружие рабочим Петрограда и освободить из заключения большевиков. 1 сентября Керенский объявил Россию республикой. Когда в ночь на 7 ноября 1917 года Военно-революционный комитет при Петроградском совете организовал восстание, Керенский бежал из Петрограда.

После прихода к власти большевиков и разгрома пытавшихся оказать им сопротивление частей генерала Краснова, Керенский отправился на Дон, затем эмигрировал во Францию.

Появившись в 1918 году в Лондоне, он присоединился к деятелям контрреволюции, однако, его деятельность в период существования Временного правительства не позволила ему сыграть заметную роль в белом движении.

Керенский жил сначала во Франции и Великобритании, а с 1940 года – в Нью-Йорке, продолжая вести активную пропаганду против советского режима. В 1949 году обращался по радио из Лондона к гражданам России, участвовал в организации Союза освобождения России. Умер Александр Фёдорович Керенский в Нью-Йорке 11 июня 1970 года.

[Yarodom]

https://yarodom.livejournal.com/2110988.html

july 20th, 2017

Российский революционер и государственный деятель; министр-председатель Временного правительства, скончался в США в 1970 году в возрасте 89 лет. ©
Ещё правила жизни персонажей и персон, в т.ч ещё герои 1917-го: Николай II | Ленин

Нам суждено повторить сказку Великой Французской революции!

У нас, господа, есть гораздо более опасный враг, чем немецкие влияния, чем предательство и измена отдельных лиц. Это — система: это система безответственного деспотизма, система средневекового представления о государстве не как об европейском современном государстве, а как о вотчине, где есть господин и холопы.

Вся революция в России произошла за 72 часа: 27-го вечером было отсрочено заседание Государственной думы, а 2 марта днем Государь подписал свой Манифест об отречении, — вот за эти три дня перевернулась не только политическая история России, но и социальная.

Как министр юстиции, я помню, как с невероятным, удивительным чувством радости подписывал телеграммы в Сибирь, губернаторам, об освобождении большевистской пятерки, которая была сослана в начале войны 1914 года; об освобождении социал-демократической фракции, которая была почти вся целиком осуждена на каторжные работы; об освобождении «бабушки русской революции» Брешко-Брешковской, закадычной потом моей подруги, — старухи 70-ти с лишним лет, которая всю жизнь отдала борьбе с режимом, никогда даже не имея собственной квартиры и собственной одежды, — это была замечательная женщина!

Правительство можно свергнуть вооруженной рукой; его отдельных представителей можно уничтожить физически, но Временное правительство, присягнувшее довести страну до Учредительного собрания, от избранного им пути борьбы за Россию, за восстановление государства не отступит.

Тот, кто просидел дни Государственного совещания в московском Большом театре, этих дней никогда не забудет. Вся радуга политических мнений, вся гамма общественных настроений, все напряжение внутренней борьбы, вся сила патриотической тревоги, вся ярость социальной ненависти, вся горечь накопившихся обид и оскорблений — все это бурным потоком стремилось на сцену, к столу Временного правительства.

Твердая Государственная дума в это время, в 1916−17 годах, играла очень важную роль; это был единственный свободный источник, чтобы говорить народу правду о положении в стране, чтобы объединиться.

Тот, кто хочет строить новое здание, должен уметь высекать из камня новые формы.

Они — старые, искушенные опытом государственные и политические деятели — больше, чем кто-нибудь, должны были понимать, каким огромным, нечеловеческим терпением нужно было обладать, строя Россию в первые месяцы после катастрофы, равной которой мир не видел, может быть, со времен падения Римской империи. Терпения-то, однако, у них и не хватило!

Ведь и слева горячие революционные скакуны сильно брыкались, пока сами не вошли в оглобли власти. Мне думалось: сознание государственной ответственности выровняет, вымуштрует политически и генерала Корнилова с его ближайшими военными друзьями.

Нужно признать, большевики действовали тогда с большой энергией и не меньшим искусством.

Маратом русской революции я никогда не буду.

Главным принципом любой конституции является положение о том, что верховная власть не может принимать закона без одобрения представителей народа.

Вы до сих пор под словами «революция» понимаете какие-то действия антигосударственные, разрушающие государство, когда вся мировая история говорит, что революция была методом и единственным средством спасения государства.

Человек — существо верующее. Он всегда стремится преобразовать мир в соответствии со своими внутренними мироощущениями. Это — религиозный инстинкт и никакое научное знание управлять им не может.

© «Esquire», 29 апреля 2017

2
3
ДАТЬ 10 ЖЕТОНОВ
0
Tags: 20-й век, афоризмы и цитаты, биографии и личности, диссида и оппозиция, идеология и власть, известные люди, история, красные и белые, министерства, мудрость и философия, нравы и мораль, первая мировая, политика и политики, правители, правительство, революции и перевороты, российская империя, серии
ПРОМО YARODOM september 20, 2012 20:29 4 Разместить за 10 жетонов
Добро пожаловать в сообщество!
У каждого из нас есть малая Родина и Родина большая. Кто-то живет и работает на чужбине. Многих из нас раскидало по странам и весям. У каждого из нас найдутся различные истории о своих местах и далекой стороне, своей жизни или жизни других. О том, что было, есть и будет с нами. ​*** В…

[Евгений Сухарников]

https://histrf.ru/biblioteka/b/kratk...-kierienskogho

Сегодня в прошлом Краткий курс истории
https://histrf.ru/uploads/media/artw..._original.jpeg
10 ноября 2017

10 ноября (по н. ст.) 1917 года попытка председателя Временного правительстваАлександра Керенского совершить контрпереворот закончилась неудачей (хотя события продлились до 12 ноября).

Самодискредитация

Бежав из Зимнего дворца после большевистского переворота 7 ноября (Октябрьский переворот), Керенский отправился на поиски верных Временному правительству войск в окрестностях Петрограда для подавления большевистского вооруженного восстания. Однако Керенский дискредитировал себя в глазах большинства военных еще за два месяца до этого – в ходе Корниловского выступления, которое он сначала поддержал, а потом сам же объявил мятежом и вместе с большевиками (против которых искал теперь союзников) подавил. Тогда-то сам Керенский и разрушил правый фланг на политическом фронте, ударной силой которого являлись военные.

Еле договорился

Воевать на стороне дискредитировавшего себя правительства особенно никто не хотел. Командующий Северным фронтом (шла Первая мировая война) генерал Черемисов то приказывал войскам садиться в эшелоны для выдвижения в Петроград, то отменял свой же приказ. После долгих переговоров поддержку Временному правительству согласился оказать командир конного корпуса генерал Краснов. Однако казаки, бывшие в августе участниками выступления Корнилова, отреагировали на это без особого энтузиазма. Тем не менее утром 8 ноября движение войск на Петроград началось. На стороне Керенского оказалось около 1900 казаков и юнкеров, бронепоезд и несколько артбатарей. Остальные армейские силы либо вставали на сторону советской власти, либо занимали нейтралитет.

П.Н. Краснов

Разгром

Обороной Петрограда занялся Петроградский ВРК. Фактическим руководством Петроградским военным округом занимался Ленин. По приказу ВРК железнодорожники блокировали казачьи эшелоны Краснова. На оборону столицы выступило более 3500 красногвардейцев, а также тысячи матросов Балтийского флота, солдаты и другие, всего 10–12 тысяч бойцов. Несмотря на изначальный расклад сил, войска Керенского – Краснова вступили в бой с революционерами утром 12 ноября. Но, оказавшись под угрозой окружения, казаки бежали. Бежал и Керенский, переодевшись матросом.